Произведение опубликовано в группе Knife 36 по разрешению автора.

Вадим Денисов

Переброс

В Норильске всегда любили оружие.

Его было много во все времена. Его распространению не помешала даже система ГУЛАГа. Наоборот, целевая стрельба целенаправленно развивалась. Например, в расходах на культобслуживание по «Нордвикстрою» за 1939 год 4 тысячи рублей были потрачены на приобретение 20 тысяч штук мелкокалиберных патронов... Гладкоствольные ружья порой имели даже расконвоированные, а в мемуарах можно встретить упоминания о весьма необычных просьбах. В письмах родственникам их просили выслать оставленное дома охотничье ружье. И присылали, обыкновенными почтовыми посылками!

Власти, судя по всему, не мешали людям иметь существенное подспорье к домашнему столу в виде добытой дичи. По-моему, гладкоствольное оружие тогда вообще не считали за полноценное. Надо признать, что периодически старались упорядочить учет и приглашали владельцев ружей взять с собой три рубля и зайти по указанному адресу для регистрации.

Давно существует легенда о том, что именно Норильск является самым вооруженным городом в стране, если пересчитать количество зарегистрированных стволов на количество живущих. Не знаю, так ли это на самом деле, но, если это и так, то Норильск - одновременно и самый дисциплинированный город в стране. Случаев небрежного обращения с оружием практически нет, как нет и «криминала» с использованием законных стволов граждан.

Иногда возникали слухи про тайно увиденный у отцов и их друзей пистолет немецкого производства, а то и самый настоящий «винчестер»! Слухи вполне могли иметь под собой реальную почву, так как в 50-х годах оружие, столь щедро тогда выдававшееся работникам геологических партий, было сплошь немецкое, трофейное. Техники и работяги таскались с длинными и неудобными винтовками «маузер», как говорили, с большой дальнобойностью, а начальники партий щеголяли с внушительными и безотказными «парабеллумами» или маленькими изящными «вальтерами». Может быть, что-то осталось и по сей день.

Однако наиболее популярными на всей территории бывшего ГУЛАГа, были зэковские оружейные самоделки. Это сейчас специализированные книги подают как откровение исследования новоявленных специалистов по тематике зэковской материальной культуры. А ведь в Норильске еще в 70-х легче легкого было познакомиться с тайнами изготовления и применения диковинного «зэковского оружия». Отсидевшие наши ровесники, младшие братья былых норильских зэков, а то и сами сидельцы 50-х охотно показывали во дворах, как сделать ножик-писку из нейлонового носка, как надо плеваться лезвием безопасной бритвы или стрелять ей же «с пальца». Из носков они плели прочные веревки-удавки. Наиболее талантливые умельцы демонстрировали, как можно спичками (с хитрым «поддувом» через бумажную трубочку) размягчить металлические штыри решеток. Бывшие зэки показывали пацанам фокусы, перебивая купюрой дощечки (молниеносно выставляя указательный палец в нужный момент). Купюра изымалась в пользу фокусника. В те годы я узнал, как надо затачивать ложку, а также то, что количество темных колец на наборной ручке ножа означает число проведенных на зоне лет.

Тематика «зэковских сувениров» отчасти распространялась и во властных кругах. Так, самому Завенягину подарили кустарную «зэковскую финку» с именной надписью, производства одного из Воркутинских лагерей. Этот раритет по сей день хранится в музее на родине Завенягина.

Зэки оставили нашему городу много памятных «сувениров». Головоломка из гнутых гвоздей, моментально превращающаяся в кастет, ножи-»рыбки» и шарнирно-рамочные ножи. Очень популярной зэковской самоделкой в юношеских кругах считалась расческа-автомат, выпрыгивающая из рукояти наподобие знаменитых «спринг-найфов». Ее вы видели в фильме «Холодное лето 53-го». И большинству мальчишек отчаянно хотелось заиметь подобные артефакты - признак приобщения и крутости, как бы сейчас сказали. Никакой агрессии не было. Просто нормальная мальчишеская тяга к оружию, инстинктивная мотивация «стать хорошим защитником». В кинотеатрах шел «Спартак» и «Триста спартанцев», а в детских мечтах блестящие мечи героев превращались в магазинные «белки» и «щучки». А желанней всего - в самоделку из зоны. Добывалось желаемое разными путями, их которых наиболее романтичным был «переброс».

Многие поколения норильских мальчишек, наслушавшись рассказчиков, пытались наладить такую практику. Пробовал заниматься этим и я, правда, ничего из этого по-первости не вышло... Хитрой тропой пробирались к «нужной» вышке. Пока старший в группе устанавливал контакт с часовым нашей знаменитой «зоны», мы отчаянно боялись всего на свете, мечтая поскорее «свалить» к чертовой матери, плюнув на опасную романтику. Кидали мы маленькие квадратные пачки чая, но в ответ ничего не прилетело... Как я понял уже позже, схема и не предусматривала моментальной отдачи. Наш прыщавый ракалья-главарь приходил позже и спокойно брал приз.

В качестве ожидаемых объектов метательной торговли чего только не было! Головоломки из проволоки и цветного стекла, брелоки - «граната-лимонка» и «маленькие наручники», наборные шариковые ручки. Удивительно, как быстро началось производство шариковых ручек на зонах! В те годы учителя школ по необъяснимым причинам безжалостно изымали «шарики» у учеников. В течение 1967-го года в 22-ой школе у меня забрали три такие ручки, который мама привозила из московских командировок.

Изредка встречались самодельные эротические карты из картона. Их называли жутким словом «порнография», однако, титул был присвоен совершенно незаслуженно. Черно-белые намеки, да и только... Но нам и этого хватало. Взрослые ребята добывали раритеты и посерьезней - ножики и кастеты. Простые кастеты, «рядовые», лили из аккумуляторного свинца. Не лучший материал, плохой, мягкий и маркий. А вот если украсть аккумуляторный свинец с импортной техники, то будет здорово, говорили наиболее опытные мальцы-ремесленники! Но этой техники в зоне нашей досягаемости не было, и ужасающего вида кастеты мальчишки отливали из того, что смогли найти. Лили во всех дворах, разводили костры прямо возле мусоросборников, пугая дворников. Наиболее удачные конструкции копировались в пластилине, а уже потом в металле. Но всем хотелось именно настоящего, а не дворово-самодельного!

Попробовали - не вышло... Как нам было обидно! До слез. Казалось, все... - нет, никогда уже нам не иметь этого нержавеющего чуда, позволяющего почувствовать себя маленьким Спартаком.

И вот в один прекрасный день мы пошли «своим звеном», вдвоем с другом. Это было в далеком 1966-м году, а я учился в третьем классе. Сами договорились с часовым, слезно пожаловавшись на горькую судьбину... Звали этого бравого воина Закирка. Не знаю, почему именно этот часовой был так знаменит. Скорее всего, давно существовала определенная схема взаимопомощи, по-современному - «программа социального партнерства».

Он понял нас, сопливых искателей приключений. Этот сержант-башкир назначил точное время и дал строгий урок, - чего и сколько. Мы пришли и кинули. Почти тут же в ответ прилетел грязный сверточек обойной бумаги... Тикали, разрываясь между страхом и желанием! Развернули только у старых редисочных грядок вольно-ссыльных, недалеко от старого здания Драмтеатра. Эти огороды - сами по себе достопримечательность.

Вырастить что-то съедобное в норильской земле пытались всегда. В раннем детстве мы с компанией ребят периодически совершали набеги на крошечные огороды жителей бараков. С собой брали соль, что бы тут же съесть пару мелких редисок. Кроме редиса и зелени, ничего не росло. Сейчас на том месте раскинулся квартал по улице Ветеранов. Видно, столь невыносима была тяга освободившегося человека к земле, что любители-огородники вопреки всему разрабатывали вечную мерзлоту, укутывая ее тепличками, сберегающими редиску и салат.

На огородах стояли сарайчики - страшные, темные. Серые перекосившиеся доски, ржавое железо гвоздей, порой даже кованных. Там было удобно прятаться для всяких секретных дел. В одном из сараев мы и вскрыли посылку из иного мира. В ней лежали два ножика - красивые технологические композиты из нержавеющей стали и бронзы. Шарнирно раскладываемые с помощью переворота всей плашки рукояти вокруг оси на 360 градусов. Клинок увлекался, становился на стопор, а плашка уходила назад, к ручке. После этого вся система фиксировалась пружинным штифтом. Мне достался «дельфин» - ручка в форме силуэта веселого морского существа с умной мордочкой. Добрый ножик, во всех смыслах, без всякой хищности. Первые свои походы в тундру я и совершил в сопровождении верного «дельфина». Чем старше становился, тем более понимал, что в моем кармане лежит не оружие, а хороший рабочий инструмент. Вопреки снобизму многих, проживающих рядом с норильской зоной, жители этого страшного места не стремились к войне и драке. И изделия, выходящие из подневольных рук, отражали этот факт. Кастеты, как выяснялось, были неудобны, громоздки и нарочито аляписты, заметны. А ножики, в основной своей массе, имели совершенно мирный окрас. Люди думали и мечтали о мирной свободе...

А мы мечтали о самостоятельности. Об индивидуальной защищенности. Ничего не изменилось и сейчас - перечисленного и ныне не хватает нам всем.

Нож я утопил уже в девятом классе, на реке, уронив его с лодки, когда мы чинили проклятую «Москву-30» на стареньком «Прогрессе». Вода в Норильске была ледяная, и все мои «заныры» привели лишь к тяжелой простуде... Там он и лежит.

Наверное, я когда-нибудь памятник на берегу поставлю.

Часть мальчишеской души, сами понимаете.

Познавательные статьи:



Организация работы процедурного кабинета

Статус республик в составе РФ

Понятие финансов, их функции и особенности

Сущность демографической политии