Принцесса и гоблин", Джордж Макдональд

Жила-была маленькая принцесса, отец которой был королем великой страны, полной гор и долин. Его дворец был построен на одной из гор и был очень величественным и красивым. Принцесса, которую звали Ирен, родилась там, но вскоре после рождения, из-за слабости её матери, ее отправили на воспитание к деревенским людям в большой дом, наполовину замок, наполовину ферму, на склоне другой горы, примерно на полпути между ее основанием и вершиной.

 

Принцесса была похожа на миленькое, маленькое созданье и на момент начала моего рассказа ей было около восьми лет, я думаю, но она очень быстро выросла. Лицо у нее было светлое и красивое, а глаза - как две частички ночного неба, в каждом из которых растворена звезда. По этим глазам можно было догадаться, что они оттуда, так часто они были обращены в ту сторону. Потолок в ее детской был голубым, со звездами, как небо, каким его только можно было представить. Но я сомневаюсь, что она когда-нибудь видела настоящее небо со звездами, по причине, о которой я лучше скажу сразу.

 

Эти горы были полны пустот под землей, огромных пещер и извилистых путей, в некоторых из них текла вода, а некоторые сияли всеми цветами радуги, когда в них попадал свет. О них мало что было бы известно, если бы там не было шахт, больших глубоких котлованов с длинными коридорами и переходами, которые были вырыты, чтобы достать руду, которой были полны горы. В процессе рытья шахтеры наткнулись на множество этих пещер. Некоторые из них открывались вдали на склоне горы или в ущелье.

 

 

В этих подземных пещерах жила странная раса существ, которых одни называли гномами, другие кобольдами, третьи гоблинами. В стране ходила легенда, что когда-то они жили на земле и были очень похожи на людей. Но по какой-то причине, относительно которой ходили различные легендарные теории, король обложил их, по их мнению, слишком суровыми налогами, потребовав от них соблюдения правил, которые им не нравились, начал обращаться с ними более сурово, тем или иным способом, и ввел более строгие законы; и в результате все они исчезли с лица страны. Однако, согласно легенде, вместо того чтобы уйти в какую-то другую страну, все они укрылись в подземных пещерах, откуда выходили только ночью, да и то редко, и никогда не показывались людям. Только в потайных и наиболее труднодоступных частях гор, как говорят, они собирались даже ночью под открытым небом. Те, кому доводилось видеть кого-либо из них, говорили, что они сильно изменились за несколько поколений; и неудивительно, ведь они жили вдали от солнца, в холодных, сырых и темных местах. Теперь они были не просто уродливы, а либо абсолютно отвратительны, либо до смешного гротескны как лицом, так и формой. По их словам, никакая самая беззаконная фантазия, воплощенная пером или карандашом, не могла превзойти экстравагантность их облика. Но я подозреваю, что те, кто так говорил, принимали некоторых из своих животных компаньонов за самих гоблинов, о которых мы еще поговорим. Сами гоблины были не так уж далеки от человека, как можно было бы предположить по такому описанию. И по мере того, как они становились все более бесформенными в теле, они росли в знаниях и сообразительности, и теперь были способны на такие вещи, о которых не мог помыслить ни один смертный. Но по мере того, как они развивались в хитрости, они росли ещё и в озорстве, и их великим наслаждением было всячески досаждать людям, жившими на вверху. У них оставалось достаточно привязанности друг к другу, чтобы не быть совершенно жестокими ради жестокости к тем, кто попадался им на пути; но все же они так сильно лелеяли родовую обиду на тех, кто занимал их прежние владения, и особенно на потомков короля, который стал причиной их изгнания, что искали любую возможность поиздеваться , так же странно, как и их изобретатели; и хоть они и были карликами, но их сила была равна их хитрости. Со временем у них появился король и собственное правительство, главным занятием которых, помимо их собственных простых дел, было придумывать неприятности для своих соседей. Теперь понятно, почему маленькая принцесса никогда не видела ночного неба. Они слишком боялись гоблинов, чтобы выпускать ее из дома, даже в сопровождении многочисленных слуг; и у них были на это достаточно веские причины, как мы и увидим дальше.

 

 

Я уже говорил, что принцессе Ирине было около восьми лет, когда началась моя история. И вот как она начинается.

 

В один очень дождливый день, когда гора была покрыта туманом, который постоянно собирался в капли дождя и стекал на крыши большого старого дома, откуда он падал в виде бахромы воды с карнизов вокруг него, принцесса, конечно, не могла выйти. Она очень устала, так устала, что даже ее игрушки больше не могли ее развлечь. Вы бы удивились, если бы я успел описать вам хотя бы половину игрушек, которые у нее были. Но тогда у вас не было бы самих игрушек, а это имеет значение: вы не можете устать от вещи, пока она у вас не появилась. Но это была картина, которую стоило увидеть: принцесса сидит в детской с небесным потолком над головой, за большим столом, заваленным ее игрушками. Если художник захочет нарисовать это, я бы посоветовал ему не вмешиваться в игрушки. Я боюсь пытаться описать их, и я думаю, что ему лучше не пытаться их нарисовать. Лучше не надо. Он может сделать тысячу вещей, которые я не могу, но я не думаю, что он сможет нарисовать эти игрушки. Ни один человек не смог бы лучше изобразить саму принцессу, чем он: она сидит, откинувшись спиной на спинку кресла, опустив голову и сложив руки на коленях, очень несчастная, как она сама бы сказала, не зная, чего бы ей хотелось, разве что выйти на улицу, основательно промокнуть, простудиться, лечь в постель и есть кашу. В следующее мгновение после того, как вы видите ее сидящей там, ее сиделка выходит из комнаты. Даже это – уже хоть что-то, и принцесса немного просыпается и оглядывается по сторонам. Затем она соскакивает со стула и выбегает за дверь, но не в ту же дверь, через которую выходила няня, а в ту, что открывалась у подножия любопытной старой лестницы из изъеденного червями дуба, которая выглядела так, словно на нее никто не ступал. Однажды она уже поднималась на шесть ступенек, и это было достаточной причиной в такой день, чтобы попытаться узнать, что находится на самом верху.

Она бежала все выше и выше - так долго, как ей казалось! - пока не оказалась на вершине третьего пролета. Там она обнаружила, что лестница была концом длинного прохода. Она побежала в него. Там было много дверей с каждой стороны. Их было так много, что она не стала открывать ни одной, а побежала до конца, где свернула в другой проход, тоже полный дверей. Когда она повернула еще два раза и все еще видела вокруг себя двери и только двери, она начала пугаться. Здесь было так тихо! И все эти двери должны были скрывать комнаты, в которых никого не было! Это было ужасно. Кроме того, дождь сильно стучал по крыше. Она повернулась и начала нестись на полной скорости, ее маленькие шаги эхом разносились сквозь шум дождя - обратно к лестнице и своей безопасной детской. Так она думала, но она уже давно потеряла себя. Но из этого не следует, что она потерялась, потому что потеряла себя.

Она пробежала некоторое расстояние, несколько раз повернула, а потом начала паниковать. Очень скоро она убедилась, что потеряла дорогу назад. Повсюду комнаты, и ни одной лестницы! Ее маленькое сердечко билось так же быстро, как бежали ее маленькие ножки, а в горле стоял комок слез. Но она была слишком взволнована и, возможно, слишком напугана, чтобы плакать в течение какого-то времени. Затем надежда покинула ее. Повсюду только проходы и двери! Она бросилась на пол и разразилась рыданиями, переходящими во всхлипывания.

Однако плакала она недолго, потому что была храброй, какой только можно быть для принцессы ее возраста. Наплакавшись вдоволь, она встала и смахнула пыль со своего платья. О, какая это была старая пыль! Затем она вытерла глаза руками, потому что принцессы не всегда держат платки в карманах, как некоторые другие маленькие девочки, которых я знаю. Затем, как настоящая принцесса, она решила с умом взяться за дело, чтобы найти дорогу назад: она пошла по переходам и стала искать во всех направлениях лестницу. Она так и сделала, но безуспешно. Она снова и снова проходила по одному и тому же месту, сама того не зная, потому что все проходы и двери были одинаковыми. Наконец, в углу, через полуоткрытую дверь, она увидела лестницу. Но, увы, она шла не в ту сторону: вместо того чтобы спускаться, она поднималась вверх. Как она ни была напугана, ей все же захотелось посмотреть, куда еще может вести эта лестница. Она была очень узкой и такой крутой, что она шла по ней, как четвероногое существо на руках и ногах.

 

Когда она поднялась наверх, то оказалась в маленьком квадратном помещении с тремя дверями, две из которых находились напротив друг друга, а одна - напротив верхней ступеньки. Она замерла на мгновение, не представляя в своей маленькой головке, что делать дальше. Но пока она стояла, она начала слышать любопытный жужжащий звук. Может быть, это дождь? Нет. Он был гораздо мягче и даже монотоннее, чем шум дождя, который теперь она почти не слышала. Низкое сладкое жужжание продолжалось, иногда ненадолго затихая, а потом снова начинаясь. Он больше походил на жужжание очень счастливой пчелы, которая нашла богатый мед в цветке, чем на что-то другое, о чем я могу сейчас подумать. Откуда он мог взяться? Она приложила ухо сначала к одной из дверей, чтобы прислушаться, нет ли его там, затем к другой. Когда она приложила ухо к третьей двери, сомнений в том, откуда он исходит, не осталось: должно быть, от чего-то в этой комнате. Что это может быть? Ей было очень страшно, но любопытство оказалось сильнее страха, и она очень осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Как вы думаете, что она увидела? Очень старую женщину, которая сидела и пряла.

 

Возможно, вы удивитесь, как принцесса смогла определить, что старуха была старухой, но я вам скажу, что она была не только красива, но и кожа у нее была гладкая и белая. Я скажу вам больше. Волосы ее были зачесаны назад со лба и лица и свисали распущенными далеко вниз и по всей спине. Это не очень похоже на старуху, не так ли? Но они были белыми, почти как снег. И хотя лицо ее было таким гладким, глаза смотрели так мудро, что нельзя было не заметить, что она, должно быть, старая. Принцесса, хотя и не могла сказать почему, считала ее очень старой - около пятидесяти, говорила она себе. Но она была гораздо старше, как вы потом узнаете.

Пока принцесса в недоумении смотрела на дверь, не поднимая головы, старушка поднялась и сказала милым, но старым и довольно дрожащим голосом, который очень приятно сочетался с непрекращающимся гудением ее колеса:

 

"Входи, моя дорогая, входи. Я рада тебя видеть".