spirit in the dark Осколки прошлого

Table of Contents

spirit in the dark Осколки прошлого

Шапка фанфика

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Annotation

- Этот мир по-прежнему гниет, Грейнджер, - он заглянул мне в глаза, - Волан-де-Морта больше нет, но зло, созданное им, все еще здесь, не так ли? Они здесь, и их нельзя убить. Он умер, оставив миру их. Он смотрел на меня. Его глаза. Знакомые мне еще со школы. Серые глаза. Но в них было кое-что новое. Это были глаза зверя.

· spirit in the dark

o Шапка фанфика

o Глава 1

o Глава 2

o Глава 3

o Глава 4

o Глава 5

o Глава 6

o Глава 7

o Глава 8

o Глава 9

o Глава 10

o Глава 11

o Глава 12

o Глава 13

o Глава 14

o Глава 15

spirit in the dark Осколки прошлого

Шапка фанфика

Ссылка на фанфик: http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php?fid=66793

Автор: spirit in the dark

- Этот мир по-прежнему гниет, Грейнджер, - он заглянул мне в глаза, - Волан-де-Морта больше нет, но зло, созданное им, все еще здесь, не так ли? Они здесь, и их нельзя убить. Он умер, оставив миру их. Он смотрел на меня. Его глаза. Знакомые мне еще со школы. Серые глаза. Но в них было кое-что новое. Это были глаза зверя.

Mир Гарри Поттера: Гарри Поттер

Драко Малфой, Гермиона Грейнджер, Гарри Поттер

Angst/ Драма/ Приключения || гет || R

Размер: макси || Глав: 15

Прочитано: 60452 || Отзывов: 143 || Подписано: 353

Предупреждения: ООС, AU

Начало: 25.04.12 || Последнее обновление: 23.07.13

Глава 1

Осколки прошлого

Я косметикой рисую на себе новую женщину, которая жива

Ножом улыбку вырезая на лице, исполняла в небеса

(dom!No — Моя так называемая жизнь (ft. Pinup Girl))

Глава первая

Вокруг было темно. Я бежал. Все быстрее и быстрее. Они гнались за мной. А может быть, и не гнались. Лес. Вокруг один лишь лес. Он казался бесконечным. Сколько еще мне бежать? Как далеко?

Я бежал вперед. Лапы были быстрее ног, поэтому я не превращался обратно.

Шел дождь. Ливень. По моей шерсти стекала вода, я был в грязи. Но я не останавливался. Я хотел быстрее освободиться. Но человеком я бы передвигался слишком медленно.

Я бежал вперед так, словно за мной гнались дементоры. Дементоры, которых уже давно не существовало.

Свет. Я видел свет впереди. Дом. Неужели, это кошмар скоро закончится?

Я побежал быстрее, из последних сил, словно от этого зависела моя жизнь. Хотя, так оно и было.

***

Гром прогремел снова. За окном вспыхнула молния.

Я вздрогнула. Рука чисто на автомате потянулась за палочкой.

— Спокойно, — вслух сказала я себе, и вновь положила палочку на стол.

Война давно закончилась, а я по-прежнему боюсь темноты. Боюсь того, что может скрываться там.

Кофе. Вот что мне нужно. Я поднялась с дивана, отложила книгу и направилась на кухню. В коридоре было темно, поэтому я в очередной раз запнулась о коробки, стоящие у стены. За столько времени можно было и запомнить.

— Черт, — я пнула ни в чем не повинные коробки и продолжила свой путь.

Прежде чем я включила свет, комната озарилась светом очередной молнии.

Еще раз глубоко вздохнув, я поставила на плиту чайник.

На столе лежало письмо от Гарри, которое я прочитала, наверное, тысячу раз. Письмо, в котором говорится о том, что он ничего не нашел. Никаких следов Рона. Рон. Милый Рон, где же ты?

Рон пропал полтора года назад, но ни я ни Гарри не собирались бросать попыток найти его. Остальная часть волшебного мира признала Рона мертвым. Но я знала, что это не так. Я верила, что это не так. Неужели Рон, пройдя через войну, вот так вот умер? Нет. Этого не могло быть. Только не с ним.

Однажды Рон просто не вернулся с ночного дежурства. Дежурившие с ним в ту ночь мракоборцы вернулись в министерство раньше него, а он остался там, чтобы снова все проверить. Они проверяли заброшенный дом, потому что в министерство поступил сигнал о том, что ОНИ могут быть там. Рон, со своей дежурной группой, отправился прямиком туда. Но он не вернулся. Когда, спустя пятнадцать минут его отсутствия, мракоборцы вновь вернулись туда, Рона уже не было. Как будто он никогда там и не появлялся.

Я отложила письмо, потому что читать его снова мне не хотелось.

Окно внезапно распахнулось, заставляя меня вскочить на ноги.

Вот что с людьми делает война. А ведь это был всего лишь ветер.

Я подошла к окну и закрыла его. И замерла. Там, в кустах, что-то было. Кто-то был там.

Я похолодела от ужаса. В этом момент я проклинала себя за то, что не поставила забор, который бы отделял мой дом от леса. Проклинала за то, что вопреки протестам Гарри и Рона, купила этот дом, находящийся в пяти милях от ближайшего городка. За то, что жила здесь одна.

Меня трясло от страха. Но я все-таки нашла в себе силы выйти во двор. Я должна была проверить. Должна была убедиться, что это лишь игра моего воображения. Я стояла на пороге и вглядывалась в темноту. Но я ничего не видела из-за пелены дождя. Кусты, за которыми сразу же начинался лес, казались неподвижными. Но они были слишком далеко.

Мне пришло заставить себя двигаться вперед. Я намокла почти сразу. Ливень был страшный, ледяные капли падали мне на лицо, на голые плечи, но сейчас это было не важно. Важно то, что было в кустах. Одной рукой я обхватила себя, стараясь согреться, а другая же рука пыталась достать из кармана палочку. Палочку, которой там не было. Палочку, которая лежала в гостиной на столике, рядом с книгой.

Теперь приближаться к лесу было не такой уж хорошей идеей. На самом деле, это изначально было плохой идеей.

Нужно вернуться в дом. За палочкой. За дубиной. Да хоть за чем.

Но я, сжав кулаки, лишь быстрее двинусь к кустам. Я прошла через войну и выжила. Темнота меня не пугает.

А в кустах никого не было. И за деревьями тоже. Я вглядывалась в темный лес, но ничего не видела.

Я вернулась в дом мокрая, грязная и уставшая. Чайник на кухне завыл, возвращая меня в реальность.

Война прошла так давно. Но я до сих пор расплачиваюсь. Мир до сих пор пытается прийти в себя после того, что с ним сделал Волан-де-Морт.

В тот момент, когда я сняла чайник с плиты, тишину моего большого дома нарушил настойчивый стук в дверь.

Кто мог прийти ко мне ночью? Забыв положить кухонное полотенце, я вышла из комнаты.

Я подошла к двери, по дороге не забыв захватить свою палочку из гостиной, и распахнула дверь.

А на пороге стоял он. Человек, которого я меньше всего ожидала увидеть у своего дома. Мокрый и абсолютно голый Малфой.

***

Малфоя я видела в последний раз три года назад, спустя два года после окончания войны. Я тогда сидела каком-то в кафе в Лондоне. Ждала Рона. Он вошел туда. Малфой. И не Малфой. Он был каким-то другим. Он был нервным. Его руки тряслись, словно ему было жутко холодно. Он подошел к бару и заказал себе огневиски. В течение какого-то времени я наблюдала, как он заливает в себя один стакан за другим. А потом он вдруг замер, почувствовав мой взгляд. Пока он шел ко мне, я мысленно проклинала себя за то, что глазела на него.

Малфой подошел ко мне. Это был тот же Малфой. Но что-то в нем изменилось, но я не могла понять что.

— Грейнджер, — протянул он. Я замерла. Только один человек на свете мог произносить мою фамилию так. Когда закончилась война, я думала, что больше никогда не услышу этого.

— Малфой.

Он сел напротив меня, словно я предлагала ему присесть рядом. Он сидел за одним столом со мной, и это уже само по себе было странно. Он смотрел на меня так… О боже, так, словно он был рад видеть меня.

— Ну и как твои дела, а, Грейнджер? Уже вышла замуж за рыжего? — спросил он, странно мне улыбаясь.

Я хотела накричать на него, хотела сказать, что это не его дело.

— Нет, мы теперь просто друзья, — ответила я вместо этого.

Он лишь пожал плечами, словно это его не удивило. Где он был все это время? Насколько я помнила, его отец после войны должен был сесть не пожизненный срок, но не успел. Люциус умер от инфаркта. А Драко и его мать были наказаны лишь условным осуждением. Это для них сделал Гарри. Все их огромные счета были заморожены, но ходили слухи, что Малфой все-таки успел перед этим кое-что снять. Как бы там ни было, я не видела Малфоя уже два года. С тех пор, как была свидетелем на стороне защиты на его суде. А вот теперь он сидел прямо передо мной.

— Так и будешь здесь сидеть и таращиться на меня? — по правде говоря, мне не нравился его внимательный взгляд.

— Тише, Грейнджер, — вздохнул он, — если ты не открываешь свой рот — ты можешь сойти за вполне привлекательную девушку.

— Что? — я решила, что он просто сошел с ума. Я даже не знала, что еще сказать.

— Но ты его открываешь, — обреченно вздохнул он и откинулся на спинку стула, — Ну как тебе жизнь после войны?

Вопрос было совершенно смехотворный. Неужели, можно сравнивать войну и мир?

Но все-таки этот мир, за который мы боролись, за который мы умирали, не был идеален. Он был идеален какое-то время. После войны, когда она, наконец, закончилась, мир казался прекрасным. Идеальным. Полным счастья.

— Нормально, — ответила я.

Он усмехнулся.

— И это все? Больше ничего не скажешь? Разве это не то, за что вы все так боролись, а? — его голос изменился. Он словно… обвинял меня в чем-то. Но в чем? В том, что в войне победили мы?

— Тебе жаль, что Пожиратели проиграли? — резко спросила я.

Он дернулся, словно я ударила его. А потом рассмеялся. Невесело, холодно.

— Этот мир по-прежнему гниет, Грейнджер, — он заглянул мне в глаза, — Волан-де-Морта больше нет, но зло, созданное им, все еще здесь, не так ли? Они здесь, и их нельзя убить. Он умер, оставив миру их.

Он смотрел на меня. Его глаза. Знакомые мне еще со школы. Серые глаза. Но в них было кое-что новое. Это были глаза зверя.

— Ты один из них, — ахнула я и потянулась за палочкой.

— Я не один из них. Я не из черных.

А потом он встал и стремительно вышел из кафе, оставив меня одну, судорожно сжимающую палочку.

И вот теперь, спустя три года он стоял напротив меня. Стоял на фоне дождя и казался настолько нереальным, что я зажмурилась, надеясь, что когда я вновь открою глаза, это проклятое видение исчезнет. Но он не исчезал.

Малфой стоял на пороге моего дома. Здесь. Прямо напротив меня. Голый.

— Грейнджер?! Черт, — взвыл он, — Что ты здесь делаешь?

До этого момента я думала, что удивлять больше было просто некуда. Но я ошибалась. Я уставилась на него. А не сошел ли он с ума? А не сошла ли с ума я? Может, я слишком долго была одна, и теперь меня преследуют галлюцинации?

— Ты стоишь на пороге моего дома — голый — и спрашиваешь меня, что Я здесь делаю? — уточнила я.

Я смотрела на него. Грязного, мокрого, но идеального. Его тело… Он действительно был идеальным.

— Я в хорошей форме, да? — усмехнулся он, как будто бы в том, что он стоит передо мной голый, не было ничего необычного.

Он пытается заставить меня покраснеть? Это было слишком давно — раньше, в школе он мог сказать что-нибудь такое, что заставляло мое лицо вспыхивать. Но это было раньше. Сейчас его полная нагота не смущала меня, ровно, как и его слова. Он — единственный здесь, кто должен был хотя бы немного смутиться. Но он и не собирался.

— На, — я кинула ему кухонное полотенце, — прикройся.

— Он неплох, да? — спросил он, продолжая ухмыляться.

— Я видела и получше, — ответила я совершенно спокойно.

— Браво, — проговорил он, прикрываясь полотенцем, — Позволишь войти?

— Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должна впустить тебя в свой дом, — предложила я ему. Я все еще помнила, кто он такой.

— Тебе ужасно скучно в этой глуши одной, и у тебя сейчас есть шанс пообщаться с живым человеком, — ответил он и прошел в дом, отодвигая меня в сторону.

Человеком. Смешно.

Однако я закрыла дверь. Он ничего мне не сделает. У него даже палочки нет. А превращаться он пока что вроде бы не собирается. Но палочку я убирать не стала, пусть знает, что я не доверяю ему.

Малфой осматривался по сторонам, его взгляд скользил по мраморной лестнице.

— Неплохой дом, Грейнджер, — похвалил он. Это я знала и без него. Дом моей мечты. Дорогой особняк посреди леса, ставший мне не по карману.

— Еще не распаковалась? — спросил он, указывая на коробки.

Я не стала отвечать, что они стоят так уже два года. С тех пор, как я поняла, что не могу содержать этот дом. Я до сих пор не могла выплатить кредит. Тем более теперь, когда меня «временно отстранили». Деньги приходилось брать у Гарри. Он — единственный Победитель, у которого еще не отобрали деньги. Но я пообещала, что верну их ему. Но я пока не знала, как.

Малфой же в это время уже разглядывал мою просторную гостиную, в которой стоял лишь диван, столик и книжный шкаф. А ведь заезжая сюда, я мечтала, что гостиная будет служить еще и библиотекой. Что здесь будут стоять древние фолианты, которые когда-то были мне по карману. На самом деле это сложно — вмиг потерять все свое состояние. Министерство заморозило все мои счета, которые когда-то само мне предоставило «за заслуги на войне». Я была одним из тех Победителей, которые, выиграв в войне, получали все, что хотели. Я никогда не стремилась стать богатой, но я была ей. Раньше.

— Где же вся мебель? — спросил Малфой, оглядывая комнату.

Я не собиралась отвечать ему.

— Что ты здесь делаешь, Малфой? — спросила я, скрестив руки на груди.

— А что, по-твоему, я делаю здесь?

— Отвечай на вопрос.

— Послушай, я не знал, что здесь живешь ты.

— Это не ответ.

— Могу я воспользоваться ванной? — спросил он.

— Ты не…

— Послушай, Грейнджер, я не был в ванной несколько недель. Ты что не чувствуешь, как от меня пахнет?

Что я могла ответить? Я чувствовала, как пахнет от него. Грязной псиной.

— Наверху. Вторая дверь.

— И… Грейнджер, у тебя есть какая-нибудь мужская одежда? Нет, если хочешь, я могу и дальше…

— Я поищу, здесь должна быть какая-нибудь одежда Гарри.

Он скривился, осознавая, что ему придется надеть одежду Поттера, но я не собиралась считаться с его прихотями. Я первой отправилась наверх, чтобы найти ему одежду.

***

Оборотни. Существа, выведенные Волан-де-Мортом, но не доведенные им до совершенства. Они могли превращаться в любое время. Они не зависели от луны, поэтому таких, каким был Люпин, стали назвать детьми луны. А эти же стали оборотнями. Волан-де-Морт начал их сознание еще во времена первой войны. Вновь обретя силы, он продолжил свои эксперименты, надеясь вывести бессмертных чудовищ, которых он хотел контролировать. Но он не успел. Они превращались в волков не по своей воле и не по воле самого Волан-де-Морта. Любое изменение в настроении, любой всплеск эмоций — и они превращались. Они были слишком неустойчивыми, слишком неконтролируемыми, потому и опасными. Когда Волан-де-Морт пал, Пожиратели сбегали один за другим. Людей, превращенных в волков, больше никто не контролировал. Они сбежали, и уже через полгода после окончания войны, волшебный мир столкнулся с новой угрозой — оборотнями. Проблема была в том, что их нельзя было убить. Они не были восприимчивы к магии. Авада, как и другие заклинания, ничего для них не значили. Как-то на заседании я рассказала про то, что среди магглов есть мифы о том, что оборотня можно убить с помощью серебряных пуль. На самом деле, я думала, их можно убить физическим воздействием. Сначала мне не поверили, но в итоге каждый мракоборец в министерстве теперь носил обычное мглловское оружие. Но убить их можно было, лишь попав в сердце, и никак больше.

Через год после войны их стало около нескольких сотен. Волан-де-Морт вывел два вида оборотней. Одни из них — их называли черными — были слишком бездушными, слишком жестокими, слишком безжалостными. И полностью неконтролируемыми. Они были как раз тем, на что рассчитывал Волан-де-Морт. Они были призваны убивать, и они убивали. Но были еще другие. Название им так и не дали. Они были не столько жестоки, но все равно опасны. Никто так и не понял, зачем Волан-де-Морт создал еще и их.

Министерство создало отдел, занимающийся оборотнями. Там я и работала, даже не доучившись в Хогвартсе. Меня забрали из Хогвартса за несколько месяцев до выпускного. Я так и не окончила школу, работая в секретном отделе по «контролю выродков». Вот как назывался наш отдел.

Мы работали с документами, которые мракоборцы нашли в доме одного из Пожирателей. И там были по-настоящему ужасные вещи. Эксперименты над волшебниками, часто заканчивающиеся мучительной смертью. Три года назад министерству удалось отловить около трехсот оборотней. Их переправили куда-то на север Шотландии, где их и держали. Запретный заповедник, по которому бродили оборотни. Но полтора года назад они все сбежали оттуда, разбежавшись по всей стране. И с тех пор в стране объявлено чрезвычайное положение.

Обо всем этом я думала, роясь в своем шкафу в поисках старых вещей Гарри.

Малфой был одним из них. Насколько я могла судить, он был из тех, других оборотней.

Я положила вещи на полу перед ванной, а сама отправилась на кухню, где меня ждал остывший кофе. Я вылила его в раковину, понимая, что сегодня кофе мне не поможет. И достала из своих запасов бутылку огневиски.

Проклятый Малфой.

Я налила себе бокал и тут же его опустошила. Обжигающая жидкость застревала в горле, но я все-таки заставила себя проглотить ее. В прошлый раз, когда я пила ее… Об этом лучше не думать, это уже в прошлом.

Я налила себе еще, думая, не стоит ли мне прямо сейчас сообщить в министерство, что у меня в доме находится оборотень.

Малфой спустился через полчаса, когда я уже решила, что он утонул. На нем была красная футболка Гарри и его же джинсы. В них Малфой выглядел смехотворно. Его волосы все еще были мокрыми, с них стекала вода, по-моему, он даже не потрудился использовать полотенце.

— У тебя есть что нибудь поесть? — спросил он, уже исследуя мой холодильник. Малфой. В моей кухне. Роется в моем холодильнике. Что за бред, — Последний раз я ел… не помню.

Он не был первым оборотнем, которого я видела. Но он был первым, которого я знала, еще до того, как он им стал. Мне было жаль. Его. Или себя.

— Малфой, — позвала я его. Он достал из холодильника курицу, приготовленную мной сегодня днем, и повернулся ко мне, — Малфой, я все еще жду объяснений.

Он сел за мой стол. За мой стол. Так, словно делал это тысячу раз до этого.

— Знаешь, что я сейчас должна сделать? Послать Патронус в министерство.

— Но ты не сделаешь этого, — проговорил он, принимаясь за еду. Холодную. Но ему было все равно.

Я уставилась на метку на его предплечье. Почти незаметный, давно въевшийся в руку рисунок. Рисунок из нашей прошлой жизни. Той, где мы находились по разные стороны баррикад. Той, где он был человеком.

— Прошло уже пять лет, а она до сих пор не стерлась, — проследил он за моим взглядом, — каждый раз я надеюсь открыть глаза и не увидеть ее на своей руке.

Он поразил меня. Правду. Он говорил мне правду про себя, вопреки логике. Вопреки всему, что я знала о нем. Это же был Малфой. Тот самый, все время пытающийся превратить мою школьную жизнь в ад.

— Ты не хотел быть Пожирателем? — спросила я, и сама удивилась своей глупости. Никто из нас не хотел участвовать в этой войне. Тогда мы все были всего лишь детьми, вынужденными сражаться на чьей-либо стороне.

— Я ничего из этого не хотел, — ответил он, усмехнувшись.

— Что ты здесь делаешь? — какая все-таки сила удерживала меня от вызова Патронуса? Почему я говорю с ним? Почему ничего не делаю?

— Ем, — просто ответил он.

— Послушай, ты не понимаешь…

— Позволь мне остаться на ночь. Утром я уйду, — перебил он меня.

Я не ответила ему. Мне нужно было обо всем подумать.

— Ты был там, в Шотландии? — спросила я.

— Да.

— И вы сбежали.

— Да.

— Но если ты пришел из леса… То есть, ты был в лесу, так и шлялся бы там дальше.

— Мне нужно было уйти от них.

— Почему? Ты изгнан из стаи?

— Нет, просто мне нужно было уйти.

Он не говорил мне правду. Он не доверял мне, да и я сама не доверяла ему.

— Ты…

— Я уже говорил, что я не один из них. Я не из черных.

— Я знаю, но…

— Я не опасен, Грейнджер, я не трону тебя. Обещаю.

Он не мог мне этого говорить. Не мог обещать. Потому что он был оборотнем. Он не мог отвечать за себя. Но я почему-то верила ему. Я не знала, в чем тут дело. Но я поняла, что позволю ему остаться. Может, дело в том, что он был частью моего прошлого, с которым я до сих пор не могла расстаться, а может быть, мне было одиноко в этом большом и пустом доме.

***

Я не мог заснуть. Я лежал на диване Грейнджер и рассматривал потолок. Интересно, сколько стоит этот дом?

Что мне делать дальше? Я превращался уже четыре раза за два дня. Это рекорд. Слишком подозрительный рекорд. Моя стая считала это слишком подозрительным, ведь многие из нас не могут превратиться в человека несколько месяцев. Это сложно. Просто стать волком, а вот вернуться обратно сложно. Некоторое для этого устраивают бои, потому что во время боя в теле столько адреналина, что он может запустить превращение. Но это получается не всегда. Тем более, чем дольше ты волк, тем сложнее тебе превратиться обратно. Потому что со временем эта грань стирается.

Я не считаю, что мы — волки. Мы похожи на них, да. Но мы больше, чем они. И нас нельзя убить. И внутри нас человеческий разум. Мы испытываем человеческие чувства.

Чувства.

Мне больше не нужно убегать. Потому что я знаю, что мне делать.

Я перевернулся на бок и уставился в окно. Полная луна. Она вообще не влияет на нас. Волан-де-Морт неплохо поработал.

Я больше не был Драко Малфоем, парнем из богатой чистокровной семьи. Я не был человеком. Не был волшебником. Я не знал, где моя палочка. Не знал, способен ли я еще на магию. Я мог бы прокрасться в спальню Грейнджер и воспользоваться ее палочкой, чтобы выяснить это. Но это было запрещено. Я знал, что за этим последует сигнал. И через пару минут весь дом будет наполнен мракоборцами.

Все стало слишком сложно. Где сейчас Нарцисса? Уехала ли она в другую страну? Жива ли она?

Мое прошлое было лишь прошлым. И мне нельзя было его вернуть. Но я ведь спал в доме Грейнджер, а она была осколком моего прошлого. И она была моим спасением.

Глава 2

Глава вторая

Gravity pulls, and we fall from the clouds

We prove to each other that we're both human now

(Lifehouse — All That I'm Asking For)

Я открыла глаза. Что-то было не так.

Малфой.

Черт.

Я вскочила с постели, натянула на себя халат и кинулась вниз.

В гостиной никого не было. Диван был заправлен. На нем лежала аккуратно сложенная одежда Гарри. А на ней — записка.

Этот почерк. Я помнила его еще со школы. Прямой, уверенный.

«Спасибо, Грейнджер. Сделай одолжение, не выбрасывай вещи. Вдруг они еще понадобятся?

P.S. Милая сорочка. Она так выгодно выделяет…» Не дочитав, я смяла записку в руках. Значит, Малфой был в моей комнате, когда я спала. Я не знала, на кого злюсь больше — на него, разглядывающего меня, пока я спала. Или на себя, не проснувшуюся, когда он вошел.

Я посмотрела на одежду. Он рассчитывает вернуться?

Я взяла одежду Гарри и отправила ее в мусор. Давно пора выкинуть ее, а вот теперь и повод появился.

***

С Гарри я встретилась в два часа. Мы встречались каждый вторник. Традиция с тех пор, как закончилась война. Даже когда Рон исчез, и мы остались вдвоем, мы все равно встречались по вторникам.

— Привет, — проговорил он, подходя к столику и целуя меня в лоб.

— Привет, Гарри.

Он сел напротив.

— Джинни уже вернулась? — спросила я. Гарри и Джинни поженились полгода назад. С тех пор его жена все время проводила за границей. Она искала магические артефакты по всему миру, пока Гарри работал главой мракоборческого отдела.

— Нет, завтра. Или через неделю, — Гарри вздохнул. И я подумала, что у них все-таки не такой счастливый брак. Ведь перед тем, как пожениться, они расставались на год. Потому что просто не могли найти способ понять друг друга.

Когда-то давно, когда Гарри не был с Джинни, он много времени проводил у меня дома. Однажды напившись, мы с ним… Я вновь заставила себя не думать о той ночи.

— Ты скучаешь по своей работе? — спросил вдруг Гарри.

Скучала ли я? Два месяца назад я бы не задумываясь ответила — да. Но когда я пришла в одну из закрытых лабораторий и увидела, что министерство делает с тем мальчиком оборотнем, я поняла, что это самая ужасная работа. Мы ничем не отличались от Волан-де-Морта в своих экспериментах. Я говорю «мы», потому что была частью всего этого. Я не знала, что они делают с поставляемыми оборотнями, потому что моя задача заключалась в другом. Делать выводы — вот что я умела лучше всех. Анализировать. Но когда я увидела это — я поняла, что должна это прекратить. Я попыталась спасти этого мальчика. В итоге — его убили, а я отстранена. Министр сказал мне, что я не получила срок в Прайме лишь потому, что я одна из Победителей.

— Нет. Они делали ужасные вещи, — мне не обязательно было это говорить. Гарри не хуже меня знал это. Ему было еще хуже от того, что это тот мир, за который он заплатил такую высокую цену. Он знал это и ненавидел новое министерство. Но все еще пытался что-то исправить. Например, он пытался вернуть меня на работу. Потому что знал, что я не могу ничего не делать.

Рассказать ему о Малфое? Я знала, что не стоит. Гарри никогда не поймет меня. Потому что черные оборотни убили Молли Уизли два года назад.

Война давно закончилась, но люди по-прежнему умирали, люди по-прежнему страдали.

Этот мир не был таким, на который мы рассчитывали, победив в войне. Два года был. А потом Кингсли умер, и место министра занял самый ужасный человек на этой планете. Патрик Забини. Человек, который когда то был Пожирателем. Но на этой войне он был на нашей стороне. И сделал так много, что его признали национальным героем наравне с Гарри Поттером. С тех пор в стране произошли изменения. Мы — Победители — потеряли все свои деньги, которые министерство подарило нам. Оказалось, что мы всего лишь выполняли свой долг, на нашем месте любой волшебник должен был поступить так же. Боясь, что в мире может появиться еще один Волан-де-Морт, министерство издало указ о том, что каждый родившийся волшебник должен стоять на учете. И комиссия приходила и проверяла его каждый месяц. Был создан отдел, контролирующий появление магглорожденных. Как только в семье магглов появлялся волшебник, его забирали у родителей, стирая ему память, и он передавался на воспитание министерству. Азкабан был уничтожен, так как больше не являлся неприступной тюрьмой, из которой невозможно было сбежать. Министерство создало новую тюрьму — Прайм. Она располагалась на дне специально образованной впадине, куда и отправляли преступников на пожизненный срок. Там была ужесточенная, но совершенно бесполезная охрана, ведь никто не был в состоянии подняться с такой глубины. Преступникам регулярно поставлялась еда, и там было все необходимое, чтобы они не умерли от нехватки кислорода или тепла, но никто из охраны не спускался туда, поэтому никто не знал, что там. А дементоров уничтожили, признав ненужными. Я даже не знаю, как они смогли это сделать, но это была единственная хорошая вещь, которую сделало новое министерство.

Волшебники, имеющие палочки, должны были пройти длительную процедуру по ее регистрации. Теперь министерство могло проследить любые действия, совершенные при ее помощи. Никто не имел права использовать чужую палочку — это было запрещено.

Так что мир, в котором мы жили, не был идеальным. Никто из нас не был идеальным.

***

Когда я вечером трансгрессировала к дому, меня уже ждали. Два незнакомых мне человека сидели на моем крыльце. Одному из них я бы дала около сорока. Он давно не брился, но его борода выглядела довольно аккуратно. Второй был молод, может быть на пару лет старше меня. Лицо его было изуродовано страшными шрамами.

Я сразу поняла, кто они такие. Не знаю, ведь они ничем таким не отличались от обычных людей. Но их глаза… я видела в них зверя. Насколько я знаю, не многие так сходу могли отличить оборотня от человека. В нашем отделе я была такая одна.

На моем крыльце сидели оборотни.

Я достала палочку, прекрасно зная, что против них она бесполезна.

— Гермиона Грейнджер? — спросил бородатый.

Вот тогда-то мне и стало страшно. Они знают, кто я. Значит, знают, над чем я работала в министерстве.

— Мое имя Джон, — продолжил он. Но его имя ничего мне не дало. За сколько минут сюда успеют добраться мракоборцы? Буду ли я к тому времени еще жива? — Не бойтесь, мы хотим поговорить с вами. Вам даже не обязательно быть с нами вежливой и приглашать нас в дом.

Как будто я собиралась. Однако я лишь кивнула.

— Значит, ты и есть та, в которую влюблен Драко Малфой? — заговорил второй оборотень.

Что он только что сказал?

— Я… — я даже не знала, что на это ответить. Этот проклятый Малфой, что он сделал? Вот как он отплатил мне за мою помощь?

— Не нужно нас бояться. Мы пришли просмотреть на тебя.

— Проверить, существуешь ли ты, — добавил парень. Он не нравился мне. Он был каким то нервным. Хотя о чем я — он ведь оборотень.

— Ну, я существую, — я была слишком шокирована, чтобы сказать что-то еще.

— Отлично. Он может превращаться, а мы нет! — парень вскочил на ноги.

— Успокойся, Рик, — приказал Джон.

Я знала, что за этим последует. Потому что парень вышел из себя. Его тело уже тряслось.

— Иди в дом, — приказал мне Джон.

Я не стала с ним спорить. Когда я встала у окна, перед моим домом уже стоял огромный коричневый волк, а рядом с ним Джон.

Что вообще происходит? Я все-таки сошла с ума. А теперь еще и связалась с оборотнями.

***

Малфой пришел вечером. Снова стоял голый у моего порога под ливнем, который начался пару часов назад.

Я подошла к нему, и, не думая о возможных последствиях, зарядила такую пощечину, что его лицо дернулось.

Меня трясло от ярости, а он оставался совершенно спокойным.

— Я это заслужил? — спросил он.

— Убирайся отсюда, слышишь? Никогда больше не появляйся здесь.

— Это из-за того, что я не попрощался утром? — он улыбался мне. Чертов Малфой.

— Я сказала тебе, убирайся, — я вытолкнула его под дождь и вышла за ним, продолжая толкать его в голую грудь, направляя в сторону леса.

— Да что случилось? — не унимался он.

— Что случилось? Ко мне заявились оборотни. И знаешь зачем? Чтобы сказать мне, что ты оказывается, влюблен в меня. И давно ли? Может, еще со школы, когда называл меня грязнокровкой? Ты что им наговорил, ПРИДУРОК? Во что ты меня втянул, а?

Он нахмурился. Ну хмурься, только это ничего не изменит.

— Может, поговорим в доме? — предложил Малфой, заметив, что я трясусь от холода. Ну нет, запускать его к себе снова я точно не собиралась.

— Нет! Уходи.

— Я больше не уйду.

Что? Он решил, что может остаться со мной? С чего ради?

— Я ненавижу тебя, убирайся отсюда.

— А я люблю тебя.

— ДА КАКОГО ЧЕРТА ТЫ НЕСЕШЬ, МАЛФОЙ?! — у меня началась настоящая истерика.

— Я сказал оборотням, что люблю тебя.

— ЗАЧЕМ? — как я хотела сейчас орать на него, выкрикивать ему в лицо все слова, которые приходили мне на ум. Но сил просто не осталось. Еще немного, и я упаду. Прямо здесь, перед ним. Когда я стала такой слабой?

Малфой видел мое состояние. Он поднял меня на руки, несмотря на мои слабые сопротивления, и понес в дом.

***

Я снова возвращалась туда. Меня швыряло в прошлое. Как будто кто-то отматывал мою жизнь назад. В тот день. Прошло пять лет, но этот день до сих пор преследовал меня. Мне не каждую ночь снились эти кошмары, как было с Гарри, но иногда прошлое врывалось в мою жизнь. Снова и снова.

Хогвартс. Крики людей, вспышки заклинаний, взрывы. Стены падали, рушились. Место, которое мы все называли домом, место, которое мы действительно считали своим домом, рушилось на моих глазах. Крики. Паника. Бегущие куда-то люди. Я там. Среди них. Я бегу. Рядом со мной Рон, мы ищем Гарри. Я выкрикиваю его имя, зову его, но он не слышит. Никто ничего не слышит. Я спотыкаюсь о тела людей, которых знала, с которыми училась. Дети. Они все еще дети. Мы все были всего лишь детьми. Смерть. Она гонится за мной. За всеми нами. Я поднимаю палочку. Я убиваю людей. Делаю то, что делать не должна. Убиваю, чтобы спастись.

Я устала, но я бегу вперед. Бегу. Крестражи. Война. Пожиратели. Волан-де-Морт. Вокруг царит хаос. Мне страшно. Мне больно. Я вытираю слезы грязной рукой и продолжаю бежать, пока мир вокруг рушится. Снейп. Его смерть. Люпин. Тонкс… Сколько людей.

Потом я вспоминаю тот год. Когда мы жили в бегах. Уход Рона. Я и Гарри. Возвращение Рона. Каждый раз я просыпалась с мыслью о том, что этот день может быть для нас последним. Мы боролись. Мы сражались. Мы убивали. Мы выжили.

Похороны. На скольких похоронах я была после войны? Сколько застывших лиц видела, чьи выражения больше никогда не изменятся. Сколько глаз, которые больше никогда не откроются? Я давно перестала считать. Я стояла и смотрела, как очередное тело погружается в землю, тело человека, которого я знала. Я была на похоронах всех, кого знала.

Я часто носила черное в те времена. Не любила этот цвет, но носила. Потому что выжила и должна была ходить на похороны тех, кому это не удалось. Не хотела ходить, но ходила. Ради них. Ради самой себя.

Я ведь в каком-то смысле тоже была оборотнем — стоило мне выйти из себя, и все заканчивалось этим — моим прошлым, которое даже спустя столько лет не отпускало меня. Оно было разбито мной на тысячи осколков. Но все эти осколки были со мной. Это было со всем нами, прошедшими через войну. Наши души были истерзаны войной. Мы были всего лишь детьми.

После войны у меня был свой психиатр, который помогал мне справиться с прошлым. Но он был бессилен здесь. Он не мог стереть тот след, который оставила на мне война. Прошлое будет преследовать меня всегда. Время залечивало раны, но шрамы оставались навсегда.

Когда я вновь смогла овладеть своим сознанием, то обнаружила, что сижу на диване в гостиной, укутанная в одеяло. А на коленях передом мной стоял одетый в одежду Гарри Малфой (достал ее из мусора?), протягивающий мне кружку с чем-то горячим.

— Там… в шкафчике. Зеленое зелье, — еле выговорила я.

Он тут же поднялся и кинулся на кухню. Послышались какие-то звуки — видимо Малфой открыл тот шкафчик, который был сломан, и там снова упала полка.

Через минуту он вернулся со склянкой и, откупорив ее, протянул мне. Я выпила все, что оставалось. Это зелье спасало меня от моего прошлого. Доктор Хайден специально варил его для меня, тем самым предоставляя мне возможность сбежать от воспоминаний.

Малфой смотрел на меня. В его глазах стоял вопрос, который он так и не задал вслух, потому что итак знал ответ.

Да, я не была нормальной. Никто из нас больше не был.

Он молча ждал, когда я приду в себя. Он бы вторым человеком после Гарри, кто видел мои приступы. Даже доктор не видел, я лишь рассказывала о них. На самом деле, они не были такими уж частыми или опасными, чтобы меня можно было отправить в больницу св. Мунго. Но Малфой сегодня довел меня.

Что ты смотришь на меня? Думаешь, я сумасшедшая? Да, так оно и есть. А ты у нас нормальный, да?

Нет, конечно же нет.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — сказала я, глубоко вздохнув. По телу уже разливалось знакомее тепло от зелья.

— Но я никуда не пойду.

— Почему?

— Потому что мне некуда идти, — ответил он, садясь рядом со мной. Он был все еще мокрым от дождя. Я тоже была. Просто сначала я не заметила это го из-за теплого одеяла. Где интересно он его нашел? Почему-то сейчас этот вопрос казался мне очень важным.

Я посмотрела на него.

Врет. Он врет. Оборотни могли жить в лесу. Они же были животными, в конце концов. Тем более у них где-то должен быть дом, где жили превратившиеся в людей волки.

— Грейнджер, мне нужна твоя помощь.

Я молчала. Прогонять его уже не было сил. А он и не собирался уходить.

Что я должна сделать, чтобы он оставил меня в покое?

— Я могу превращаться по своей воле, — выдал он.

Я уставилась на него. Этого не могло быть. Никто из них не мог. Волан-де-Морт так и не довел свои эксперименты до совершенства.

— Это не правда.

— Знаю, это почти невозможно, но…

— Нет никакого «почти». Это невозможно.

— Я могу превратиться прямо сейчас? — предложил он, поднимаясь.

Я недоверчиво смотрела на него. Он был спокоен — в таком состоянии он не мог стать волком. Никак. Но я верила ему.

— Нет, не надо, — а вдруг он действительно прямо посреди моей гостиной превратится в волка? Этого я не хотела, — Но как?

— Я не знаю. Это началось месяц назад. В обличие волка я вдруг стал мыслить слишком по-человечески. Мое сознание обрело контроль над зверем. Спустя три года.

Три года. Он был оборотнем уже три года. Странно было слышать это от него. Это было слишком… личным.

— Я стал превращаться в человека, стоило мне об этом подумать.

— Но это значит, что ты можешь не превращаться вообще, — заметила я. Неужели, от этого можно излечиться? — Ты можешь просто оставаться человеком.

Он рассмеялся.

— Нет. Не могу. Кем бы ни был Волан-де-Морт, он не был глупцом. Это…словно яд. Я не знаю, ген оборотня? Мы должны превращаться в волков хотя бы раз в неделю, потому что иначе наше тело просто не выдержит. Оно ведь было изменено с помощью черной магии, пущенной нам в кровь. Эта магия нас убивает, если мы долго находимся в человеческом теле. Я несколько раз видел такое.

Этого я не знала. В наших лабораториях оборотни не находились в человеческом теле дольше одного дня, так что проверить это мы не могли. Но это же была черная магия — так что Малфой прав.

— Хорошо. Допустим. Но что тебе надо от меня? — я не стала отвлекаться. Я не хотела знать о его жизни, или о жизни оборотней. Это был не мой мир.

— Я — единственный, кто может превращаться по своей воле.

— Ты — идеальное оружие Волан-де-Морта.

— Да. Единственное получившееся оружие мертвого психа.

Я не стала спорить. Мои кошмары были лишь отголосками прошлого, а кошмары Малфоя все еще происходили на самом деле.

Мы с ним были так похожи сейчас. Мы оба были людьми, и не важно, что он оборотень. Он — человек, который прошел через войну. Но судьба этим не ограничилась. Он продолжал страдать, я знала это, хотя он никогда бы мне в этом не признался.

— Мне пришлось сбежать от них. От своей стаи… — я могла поклясться, что он чуть не сказал «семьи», — Потому что никто больше так не мог.

— И что?

— А то, Грейнджер, что все волки в мире хотели бы этого. Я могу превращаться в человека когда угодно, а они иногда неделями заперты в теле зверя.

— Ты боишься, что они что-то сделают тебе за это?

— Они сделают. Потому что я очень ценен. Они захотят исследовать меня, я стану фактически пленным. Как в ваших лабораториях.

Это был удар ниже пояса.

— Доктор. Он будет проводить надо мной опыты. Он все еще пытается разобраться с этим.

Хорошо, это я поняла. Он боялся — ладно. Он сбежал.

— Но нет никакого смыла бежать, Малфой. Волки чувствуют друг друга. Они бы все равно бы нашли тебя.

— Да. Но что я тогда мог сделать? Они уже стали замечать, что мои превращения слишком часты.

— Но ты больше не бежишь, — заметила я.

— Теперь я знаю, что делать.

— И что же? — я не хотела слышать ответ на этот вопрос, потому что знала, что в этом как то замешана я.

— Я вернулся к ним утром и сказал, что влюблен в тебя.

А вот и он. Тот самый бред, из-за которого я потеряла контроль над собой.

Он смотрел на меня с опаской, словно боялся, что я вновь взорвусь.

Но я не собиралась. Лекарство успокаивало меня.

— И зачем ты это сделал?

— Потому что подобные случаи уже были. И не один раз. Оборотни, влюбляясь, могли часто превращаться, потому что любовь настолько сильное чувство, что оно не могло стереться даже в сознании зверя. Стремление оказаться рядом с объектом своей любви часто приводило к перевоплощению. Я не говорю, что это происходило по воле оборотня — но малейшая мысль, промелькнувшая в голове, любое воспоминание — это заставляло превращаться. Но в волка превратиться было все так же просто — любой всплеск эмоций, негативных эмоций, — зачем-то добавил он, но потом я поняла, что он имеет в виду — человек не становился оборотнем во время секса, ну хоть здесь им повезло, — это было идеальным решением, понимаешь? Объяснение моих частых перевоплощений. Ты — то самое объяснение.

— Ты… да ты шутишь, — обреченно проговорила я, прикрывая глаза. Я понимала, что он не шутил.

— Грейнджер, ты поможешь мне?

Как он мог просить меня об этом? Он что, не понимал, как это опасно? Оборотни были крайне опасны. Я не могла связываться с ними.

— Подыграй мне. Притворись влюбленной в меня.

— А что потом?

— Потом… я придумаю.

Этого было недостаточно. Слишком расплывчато. Я не собиралась ему помогать. Пусть найдет кого-нибудь другого.

— Нет.

— Прошу тебя. Мне правда нужна помощь.

Малфой просил у меня помощи — смешно. Правда смешно. Никогда бы не подумала.

— Нет, я не могу.

— Послушай, я дам тебе денег.

— Что?

— Я же не идиот. Этот дом тебе теперь не по карману. А у меня полно денег. Я успел много снять прежде, чем мои счета были заморожены. А тебе нужно выплачивать долги. Тем более теперь, когда ты не работаешь. Поттер не сможет вечно платить по твоим счетам.

Я смотрела на него. Он так много знал обо мне. Как? Откуда? Хотя, разве это не было видно по моему дому? Малфой действительно не был идиотом. Он предлагал мне деньги, которые были так мне нужны. Но не до такой же степени.

— Я дам тебе столько денег, что ты сможешь купить еще два таких же дома. Обещаю.

Я молчала. Я не могла согласиться. Он видел это в моих глазах.

— Я помогу тебе найти Уизли, — вздохнув, сказал он.

Я подалась вперед.

— Ты что-то знаешь о Роне?

— Я уверен, что он стал одним из нас.

О Боже. Рон. Оборотень. Хотя, разве не об этом я все время думала? Как же еще он мог исчезнуть? Только став одним из них. Но он не умер.

— Я не знаю, где он. Но у меня гораздо больше шансов найти его, чем у тебя или Поттера. Подумай, Грейнджер.

Подумай? Да что тут было думать? Речь шла о Роне, Роне!

— Что я должна делать? — просто спросила я.

Война закончилась. Но я по-прежнему делала это. По-прежнему пыталась спасти весь мир. На этот раз мне предстояло спасти Малфоя. И Рона.

Глава 3

Глава третья

Я проснулась утром и обнаружила, что сплю на диване. Я так и отключилась вчера? Я не помнила ничего после моих слов: «что я должна делать». Лекарство всегда медленно, но верно клонило меня в сон.

Где Малфой? Он, что, оставил меня так?

Я села, сбрасывая с себя одеяло. На мне все еще была моя вчерашняя одежда. А что, я ожидала другого?

На столе лежал мешочек. Я взяла его. Галлеоны. Много.

— Аванс, — проговорила я и только потом поняла, как все это ужасно. Малфой платит мне деньги. Вчера это казалось каким-то нереальным. Но сейчас в руках я держала мешочек с галлеонами. Во что именно я ввязалась?

Он найдет Рона. Это самое главное — повторяла я себе, переодеваясь.

Я планировала выбраться в город, потому что холодильник был пуст, а теперь я жила в своем доме не одна. А с Малфоем. С Малфоем!

Интересно, где он сейчас?

Я решила, что на это мне плевать, достала из комода шкатулку, где держала деньги и переложила все, что там было, в кошелек. Малфой дал мне галлеоны. Но я собиралась в маггловский городок, где нужны были совершенно другие деньги.

Я вязала машину, хотя я могла трансгрессировать за какой-нибудь темный угол, это было бы во много раз быстрее, но я не хотела. Да, у меня была машина. Темно-синий джип. Я не знаю, зачем купила его. Гарри и особенно Рон, который вообще не понимал, «зачем нужны эти маггловские штуки», долго смеялись, когда я заявила, что купила себе машину. Но она напоминала мне о моем детстве, когда папа брал меня с собой и своими друзьями в походы, мы долго ехали на его машине. В его машине всегда приятно пахло. Папой.

Я села за руль и выехала из гаража, который находился на заднем дворе.

Я посмотрела на лес, который окружал мой дом. Малфой сейчас там?

Я вдавила педаль в пол. Машина протестующе загудела, но все-таки двинулась вперед.

Я любила ездить. Смотреть, как мимо проносятся однообразные деревья леса.

Я помнила, как заставила сесть Рона в машину в первый раз. Как долго уговаривала его, и ему пришлось согласиться. Когда машина двинулась с места, он закричал, проклиная меня и Мерлина.

— Больше никогда не сяду в эту адскую штуку! — пообещал он мне тогда, вжимаясь в кресло.

Я засмеялась, вспоминая его реакцию. А потом сердце привычно сжалось от тоски по нему. Поэтому я вновь вдавила педаль в пол, переключая скорость.

Здесь было запрещено так гонять, но я сейчас не волновалась о том, что меня могут остановить. Скорость успокаивала меня. Не давала думать о Роне, родителях или войне.

В город я приехала спустя час. То был маленький городок посреди леса — Брим. Несколько длинных улиц, население — 3061 человек — вообщем как раз то, что мне было нужно.

Я выехала на главную улицу и свернула к супермаркету. Сюда я заглядывала примерно раз в неделю, трансгрессируя у заднего входа. Сегодня я приехала на машине и остановилась на парковке.

Я долго ходила по магазину, складывая в тележку совершенно разные продукты. Я не знала, что любит Малфой — поэтому брала все, что попадалось на глаза.

Я сейчас выбираю продукты СПЕЦИАЛЬНО для Малфоя? Я еле удержалась, чтобы не расхохотаться в голос.

Я посмотрела на наполненную до краев тележку, раздумывая, не стоит ли мне разложить все это по местам? Потом я решила, что это слишком странно — сначала выбирать все это столько времени, а потом разложить по местам. Люди решат, что я ненормальная.

Я потратила на это кучу денег, а еще и оказалось, что я просто не смогу унести все эти пакеты одна. Палочкой я воспользоваться не могла, поэтому попросту попросила охранника мне помочь.

— К вам приедут гости? — спросил он, помогая мне загрузить пакеты в машину, — Вы никогда еще не брали так много еды.

А он наблюдательный. Конечно, мы были с ним знакомы, ведь я часто заглядывала сюда. Он знал, где я живу и всегда удивлялся, как я могу жить там совершенно одна.

— Что-то вроде того, — ответила я, — Спасибо.

Он помахал мне, когда я выезжала с парковки, а потом вернулся обратно в магазин.

Домой ехать не хотелось. Поэтому я проехала дальше по улице, думая, чем себя еще занять. Наконец, сама удивившись своим мыслям, я решила, что нужно купить Малфою одежду, раз уж он, очевидно, собрался жить у меня какое-то время. Здесь был лишь один приличный магазинчик одежды. Я остановилась напротив него.

Я долго ходила по магазину, даже примерно не представляя, что можно выбрать Малфою. Положение затруднялось тем, что я не знала его размеров. Но одежда Гарри вроде бы была ему как раз.

Какое-то время наблюдая за моими мучениями, продавщица предложила мне помощь.

Я сказала ей, что мне нужна мужская одежда. Любая.

Она удивилась, но ничего не сказала, лишь повела меня в мужской отдел.

В итоге, я купила Малфою пару футболок, шорты, и даже джинсы. Насчет последних я не была уверена. Станет ли Малфой носить маггловские джинсы? Решив, что мне на это плевать, я вышла из магазина. Этого было недостаточно. Например, ему нужны были трусы. Но я решила, что с меня хватит уже и этого, как нибудь обойдется.

Я подошла к машине, но мое внимание привлек мужчина, сидящий у зоомагазина. У ног его стояла клетка.

Я подошла ближе. В клетке сидел самый удивительный щенок, которого я когда-либо видела. Золотистый лабрадор. Одно его ухо было в два раза меньше другого. Он не был нормален. Но меня привлекли его зеленые глаза. Глаза, цвет которых был слишком удивителен для собак, особенно лабрадоров.

— Последний из помета, — проговорил мужчина устало, — я пытаюсь его продать уже неделю.

— С ним что-то не так?

Он смотрел на меня так, словно я сошла с ума.

— Он недоразвитый. Видите его ухо? Слышит он вполне нормально, но разве нужен людям уродец?

Недоразвитый. Уродец. Никому не нужный. На нем уже поставили крест.

Он слишком напоминал мне себя. Сомнений не осталось.

— Сколько? — спросила я, роясь в сумке.

— Вы хотите его? — мужчина удивился, — Забирайте так. Он мне не нужен.

Я протянула к нему руки, и щенок тут же радостно потянулся ко мне навстречу.

— Идем домой, Алекс, — проговорила я, поднимая его. Я не знаю, почему назвала его так. У моих родителей был пес еще до моего рождения — его звали Алекс.

Я зашла в зоомагазин и накупила для него все, что нашла, радуясь, что у меня вновь есть деньги.

***

Я превратился в человека возле ее дома. Одежду я нашел там же, где в прошлый раз ее оставил — под кустом.

Итак, предстояло уговорить Грейнджер пойти со мной. Это будет очень сложно — в этом я не сомневался.

Я подошел в двери и постучался. Никто не ответил. Ее не было дома?

Я повернул ручку и удивленно вскинул брови — дверь была открыта. Она ждала меня?

Не успел я войти, как мимо меня пронеслось маленькое непонятно что.

Потом оно остановилось и замерло, уставившись на меня.

Собака. Щенок. Одно его ухо было меньше другого, а глаза вообще были удивительными. Такие глаза разве могут встречаться у собак? У Грейнджер была собака? Я мог поклясться, что вчера ее не было. Она завела себе собаку?

Щенок сделал несколько неуверенных шагов ко мне, а потом лег и заскулил. Он знал, кто я такой. Чувствовал мой запах. Он боялся меня. И правильно делал.

— Кто ты такой? — спросил я его, садясь перед ним на корточки, от чего он затрясся всем своим телом, — Да, от меня пахнет большим и страшным волком, — подтвердил я, протягивая ему руку. Мерлин святой, что я нес!

Он приподнял голову и обнюхал мою руку. И завилял хвостом. Он больше не боялся меня. Сумасшедший.

Он принялся скакать вокруг меня и громко лаять от радости.

— Чего ты радуешься, глупый? — погладил его я, — Где твоя хозяйка?

Он не отвечал. А я спятил настолько, что действительно ждал от него ответа. Потом я бросил взгляд на лестницу.

— Она наверху? — спросил его я, — Бедняга, эта лестница тебе еще не по зубам. Ну ничего, когда подрастешь, сможешь громить комнаты наверху. Я вижу, в гостиной ты уже поработал?

— Настоящий Драко Малфой, — послышался задумчивый голос Грейнджер. Я вновь поднял глаза — она медленно спускалась вниз, — Без всех его бесконечных масок.

— Нет смысла притворяться. Животные все равно видят твою душу, — ответил я, поднимаясь на ноги.

Щенок тут же забыл о моем существовании и кинулся к ней.

— Выходит, в душе ты добрый? — спросила она, подхватывая его на руки.

— Доброта относительна, — пожал плечами я, — Значит, собака?

— Это Алекс.

— Зачем он тебе? Не можешь больше справляться с одиночеством? — спросил я и тут же пожалел об этом. Я только что зачем то ударил ее. В ее глазах что-то вспыхнуло, но тут же потухло.

— Мне нужен был кто-то, кто поможет мне смириться с твоим присутствием в этом доме, — ответила она и прошла мимо меня.

Я последовал в гостиную за ней.

— А ты неплохо поработал, приятель, — изумленно проговорил я, обводя взглядом комнату. По всей гостиной валялись куски — чего? — да всего. Разодранные книги, собачьи игрушки, перья, — Эй, это что моя подушка?

— Это была твоя подушка, — поправила Грейнджер.

— Я дал тебе денег, а ты купила собаку, — покачал головой я.

— Мы не оговаривали, на что именно я буду их тратить, — резко ответила она и взмахнула палочкой.

Алекс в ее руках начал восторженно лаять, увидев, как испорченные им предметы восстанавливаются и возвращаются на положенные места.

Я с завистью смотрел на ее палочку. Как же сильно я скучал по магии!

— Не смотри так, — проговорила она, убирая палочку, — Ты не можешь ей воспользоваться, это…

— Запрещено, я знаю, — перебил ее я, мысленно ругая себя за то, что она только что видела мою слабость. Она итак видела слишком много, а сколько ей еще предстояло увидеть! Мне не хотелось этого, но сделать с этим я ничего не мог, я ведь сам втянул ее во все это.

Она опустила Алекса, и тот тут же принялся скакать по комнате.

— Он ненормальный, — заметил я, против воли улыбаясь. Что со мной происходит? Ответ был прост — меня уже завоевала собака Грейнджер. У нас дома всегда были собаки. Отец их обожал. Прекрасные борзые растили меня, можно сказать, на уровне с домовыми эльфами.

— Как и я, — ответила она задумчиво. Я в очередной раз не узнавал ее. Где та, прежняя Грейнджер, которая была в школе? Ее давно нет. Война забрала ее, а на ее вместе появилась эта — совершенно мне незнакомая.

— Я иногда вспоминаю школьные годы, — проговорила она тихо, словно прочитав мои собственные мысли, — до войны. Я помню тебя совсем другим, Малфой.

А что я мог на это ответить? Война изменила нас всех. А я и сейчас продолжал меняться.

— Война, — просто ответил я, пожав плечами.

— Война, — повторила она, словно пробуя на вкус это слово. Она была уже где-то далеко от меня, — Победители получают все, поигравшие — ничего.

— Если бы победил Волан-де-Морт, проигравших бы просто не осталось.

— Иногда мне кажется, что я проиграла.

Она была не права здесь. Проиграл я. Война закончилась, а я потерял все. Меня не посадили в тюрьму, но я все равно потерял свободу — подсказывал зверь внутри меня. Я больше не принадлежал самому себе. Я не мог быть собой. На самом деле, я никогда собой и не был. С детства я был тенью отца, его отражением. Он воспитывал меня по своему подобию. Я стал фактически им, хотя Нарцисса говорила, что я сильнее его. Где она, эта сила? Я был слаб. Всегда.

На самом деле, я знал, в чем дело, почему я все-таки могу контролировать свои превращения. Отец. Он воспитал меня таким. Я бы сравнил себя с айсбергом. С ледником. Я был почти куклой, был статуей. Живая статуя. Я контролировал себя настолько, что уже даже сам почти забыл, что я все-таки человек. Когда я стал оборотнем, все изменилось. Это словно… разрушает наши души. Мы все похожи друг на друга, наши эмоции овладевают нами. Мне потребовалось много времени, чтобы вернуть себе самообладание. Но я уже никогда не смогу стать прежним Драко Малфоем.

Грейнджер криво усмехнулась и разочарованно вздохнула, как будто рассчитывала на ответную откровенность с моей стороны. Но так и не дождалась. Я не собирался распинаться перед ней.

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной, — вместо этого сказал я, отвлекая ее.

— Куда?

— В наш дом. К моей стае, — ответил я и наблюдал, как меняется ее лицо.

— Что? Даже не мечтай, — отрезала она.

А я и не рассчитывал, что она сразу согласится.

— Ты пойдешь со мной, — я приказывал ей.

— Ты не сможешь заставить меня, — она махнула на меня рукой, словно я был назойливой мухой, — Я купила тебе одежду, — внезапно перевела она тему, поразив меня. Она указала на лежащий на диване пакет, который Алекс каким то образом пропустил.

— Очень мило с твоей стороны, — да, я был поражен, но не позволил себе отвлечься, — Собирайся, Грейнджер, нам далеко идти.

— Я же уже сказала, что никуда не пойду. Ты что, думаешь, что я потащусь в дом оборотней? Ты не понимаешь, как это опасно?

Я понимал. Я был единственным, кто может контролировать себя. Моя стая этим похвастаться не могла. А все они были совершенно разными людьми, но никого я бы не мог с уверенностью назвать спокойным. Но я должен был показать ее Доктору, который по-прежнему смотрел на меня так, словно я был его подопытной крысой. Когда я утром был там, Доктор и Джон находились в человеческом обличии. Значит, ее следовало привести под предлогом «познакомить со стаей». Но правда была в том, если бы я действительно любил ее, я бы никогда этого не сделал, потому что боялся бы за нее. Но я не любил и не боялся.

— Тебе придется, если мы хотим, чтобы нам поверили.

— Ты не понимаешь, да? Я запросто могу не вернуться оттуда живой. Я могу быть укушена.

— Ты вернешься домой, и никто тебя не укусит. Я обещаю.

Она мне не верила, и я не винил ее за это.

— Грейнджер, я думал, мы вчера обо всем договорились, разве нет?

— Я не помню, чтобы соглашалась на посещение логова оборотней.

— Не помню, чтобы ты от чего-то отказывалась, — парировал я.

После часа криков, ругани, оскорблений угроз и поскуливания Алекса, она все-таки согласилась. Я сидел в гостиной и играл с собакой, ожидая, когда она переоденится.

Она спустилась одетая в спортивный костюм и кроссовки. Ее взгляд словно говорил: не рассчитывай на что-то большее. Хоть она и сделала это мне назло, оделась она правильно — нам придется долго идти по лесу. Я сам уже переоделся в новую футболку и шорты, радуясь возможности стянуть с себя одежду Поттера. Джинсы я намерено проигнорировал, тоже назло ей, хотя мне уже не раз приходилось одевать подобную маггловскую одежду.

Мы вышли на улицу, и она закрыла дверь.

— Поедем на моей машине, — сказала она.

Я посмотрел на нее как на сумасшедшую.

— Туда, куда мы идем, твоя машина не проедет, — сказал ей я.

Она удивилась, но ничего не сказала, понимая, что ей придется пойти в моей компании в лес.

Да, Грейнджер, мне было знакомо слово «машина». Мне даже пришлось пару раз на ней ехать.

— Мы пойдем через лес, — сказал совершенно очевидную вещь я. Перспектива ее не прельщала, однако она, поджав губы, первой направилась в сторону леса.

Стоило мне пройти несколько шагов вдоль деревьев, как меня оглушили звуки леса. Пришлось даже зажмуриться на несколько секунд. Я слишком хорошо слышал, настолько хорошо, что от всех этих звуков у меня раскалывалась голова.

Я обернулся. Мы прошли всего ничего, а дом Грейнджер уже почти полностью скрылся за деревьями. Я видел лишь его крышу.

— Как ты можешь жить среди леса? — нарушил молчание я.

— Мне здесь спокойнее.

— Это похоже на бегство.

— Это не твое дело.

— Грейнджер, оглянись вокруг — здесь же ничего нет. Ты здесь абсолютно одна. Тебе не страшно?

— В своей жизни я видела слишком много ужасов, чтобы бояться леса.

— А тебе не одиноко здесь? — я не знаю, зачем донимал ее расспросами. Просто мне нужно было отвлечься от жуткой головной боли.

— Отстань от меня, Малфой. И иди вперед.

Я усмехнулся и прибавил шагу. Идти было далеко, а двигались мы невыносимо медленно. В волчьем обличии я бы преодолел это расстояние гораздо быстрее. Но со мной была Грейнджер, так что перевоплотиться я не мог. К ее чести могу сказать — она старалась не отставать от меня. Она смотрела себе в ноги и сжимала кулаки. Видимо, придавала себе решимости.

Человеком я гораздо хуже ориентировался здесь, но не мог же я сказать это Грейнджер. Приходилось идти по памяти.

— Не волнуйся ты так, Грейнджер, — не выдержал тишины я. Хотя тишина эта была только для Грейнджер. Я же слышал, как в миле от нас по дереву стучит дятел. Тук-тук-тук по моим нервам.

— Малфой, ты что вообще не можешь молчать? — разозлилась она.

Ну, разозленная Грейнджер лучше испуганной.

— За эти три года я стал более разговорчив.

— Как тебя укусили?— вдруг спросила она.

Я думал, рассказывать ей или нет?

— После войны, когда Поттер и ты выступили на моем суде, — начал я, так ничего и не решив, — и меня освободили. Если это можно назвать свободой.

Я успел много снять со своих счетов. Но нужно было что-то делать, вкладывать куда-то деньги. Фамилия Малфой мало кому внушала доверие, но я все равно делал все, что мог. А потом я заболел, — я резко умолк, проваливаясь в свои воспоминания. Вспомнил то, как заболел. Как жизнь день за днем уходила из меня, а я даже не знал, что со мной. Вспомнил свой шок, когда все-таки узнал, чем болею.

— Чем? — по-видимому, я молчал слишком долго, поэтому Грейнджер просто не выдержала.

— Лейкемией, — ответил я.

— Что? — выкрикнула она, не в силах поверить.

— Я вижу, ты знаешь, что это такое, — конечно же она знала, она же как раз была из мира этой болезни, — Маггловская болезнь. Она настолько редко встречается у волшебников, что колдомедики даже не определяют ее. Думаешь, это карма? Малфой болеет маггловской болезнью. Может, ты и права, — я сам часто думал об этом в те времена, о том, какое же все-таки неплохое чувство умора было у судьбы.

Она сглотнула — очевидно, я оказался прав.

— Я долго не знал что со мной такое. У меня было полно денег, но они не помогали мне. Колдомедики не могли определить, что со мной. Они говорили, что это что-то в крови, но раньше они с подобными случаями не сталкивались. А потом Забини предложил мне сходить к маггловским врачам. И я сходил. И вот он — мой диагноз. Проблема в том, что я потерял слишком много времени впустую, болезнь уже прогрессировала насколько, что сделать было ничего нельзя. С каждым днем мне становилось все хуже. Мне давали около трех месяцев.

Она молча слушала меня. Она становилась все бледнее. Ясно — жалеет меня.

— Они пришли тогда, когда я потерял всякую надежду. Я медленно и мучительно умирал. Я уже даже смирился со своей смертью. А они пришли и предложили мне выход. Я мог стать оборотнем и исцелиться. По какой-то причине я нужен был им, только потом я понял — не я, а мои деньги. Они предложили мне второй шанс. Предложили стать оборотнем.

Она остановилась. Я почувствовал это и повернулся.

Она стояла посреди деревьев и смотрела на меня. О, как она смотрела! Ее полный осуждения взгляд прожигал меня насквозь. Еще немного, и я, казалось, загорюсь. Она осуждала меня за то, что я стал оборотнем. Она считала, что нужно было скорее умереть, чем выбрать такое. И она была права.

Я даже не разозлился на нее, просто решил, что не буду больше ничего рассказывать. С нее было итак достаточно.

Я повернулся и продолжил свой путь.

Она пошла за мной. Я спиной чувствовал ее тяжелый взгляд, полный презрения. Она меня презирала. Мне казалось, что мы снова в школе, и по-прежнему ненавидим друг друга. Но мы больше не были в школе. И на этот раз мне было плевать на то, что она там себе придумала.

— Кто-нибудь знает, что ты сам это выбрал? Или тебя считают погибшим?

— Я думал, что ты знаешь.

— Я не читаю некрологи. Я повидала достаточно смертей.

— Меня объявили мертвым, — я пожал плечами. Удивительно, что она не знала.

— Мы виделись с тобой три года назад. Ты тогда уже был оборотнем. И ты спокойно расхаживал по улицам Лондона.

— Я помню тот день, — вздохнул я. Я тогда только стал оборотнем. Было ужасно тяжело. Мой мир полностью изменился. Я зависел от своих эмоций. Я пришел в то кафе, чтобы выпить. Мне тогда было плевать, что меня узнают. Плевать, что для остального мира я мертв. Тогда я встретил ее. Почувствовал ее взгляд. В моем навсегда изменившемся мире, после всех пережитых ужасов, она казалась мне такой родной. Частью моего навсегда потерянного прошлого. Я просто не мог не подойти к ней, — я помню, во что ты была одета. Светлое платье.

Мне удалось поразить ее этим. Она даже открыла от удивления рот.

— Ты подошел ко мне, не заботясь о том, что я могла тебя сдать?

— Но ведь не сдала. Ты тогда, можно сказать, разговаривала с призраком.

— Я не знала, что ты «мертв».

Конечно, она не знала. Удивительно, как она могла пропустить такую новость, видимо она вообще ничего вокруг не замечала. Если бы она знала, ее реакция на мое появление была совершенно другой.

— Я и сейчас с ним разговариваю, с призраком, — тут она была права. Человеком я уже не был. Наверное, тогда я все-таки умер. А здесь сейчас кто-то другой вместо меня.

Странно, только что я почти молился, чтобы она разговаривала со мной, а теперь я не хочу слышать ничего от нее.

— Ты был в Шотландии?

— Да. Был.

— И что, никто не узнал тебя?

— Думаешь, там особо с нами церемонились? — спросил я ее, голос свой я не узнал.

— Я… А как там было?

— Грейнджер, — устало проговорил я. Не знаю, что это было, просьба или может быть мольба, но она поняла намек. Дальше мы шли уже молча.

Не знаю, сколько мы шли, наверное, около часа, но вскоре деревья перед нами стали редеть.

И я уже видел его — серый дом, он был чуть меньше одинокого дома Грейнджер. Но выглядел он менее приветливо. Забора, конечно же, тоже не было. Вокруг один только лес. Но дом Грейнджер выглядел живым, хоть и жила она там одна, а этот — мой дом — казался совершенно заброшенным, хотя в нем жила вся моя стая. Он мрачной тенью выглядывал из-за деревьев.

— Не самое веселое место, — по ее взгляду я понял, примерно так она себе его и представляла. Но на самом деле она была не права. По вечерам, когда во всех окнах горел свет, а из кухни доносился смех, все было совсем не так.

— Ты сказал, что я не проеду сюда на машине, — она указала на подъездную дорогу.

— Я даже примерно не представляю, где на шоссе поворот сюда, мы бы попросту заблудились.

Она недовольно посмотрела на меня, но никак это не прокомментировала.

Чем ближе мы подходили, тем медленнее шла Грейнджер. Мне казалось, что сейчас она развернется и кинется обратно в лес.

Мы подошли к крыльцу, но она вдруг замерла и резко выдохнула. Она смотрела на стоящий у стены велосипед и мячик.

— Малфой, только не говори мне, что среди вас…

— Майкл. Его укусили три года назад, когда ему было двенадцать.

— Боже мой… Среди вас есть пятнадцатилетний оборотень?

Она смотрела на меня с таким ужасом, что мне даже показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Да, это было ужасно, но уже слишком поздно, чтобы о чем-то сожалеть. Была ведь еще Сара.

— Это ведь не ты его…

— Нет! — резко оборвал ее я. Да за кого она меня принимает? Она что думает, что я кидаюсь на людей, как какой-то там безмозглый зверь?

— Я вижу велосипед и мяч, — продолжала она, — но зачем…

— Майкл маггл. Был, по крайней мере.

— Что? — думаю, она все-таки потеряет сознание. Она, что этого не знала? Чем они вообще занимались тогда у себя в лабораториях?

— Ты что, хочешь сказать, что магглы тоже могут стать оборотнями? Ты серьезно?

— Могут. Майкл и Джон, который к тебе приходил — в прошлом магглы.

— Но как такое вообще может быть, это ведь черная магия!

— Что значит «как»? Их укусили, в нашей слюне — яд оборотня. И вообще, почему ты спрашиваешь это у меня? Поди, спроси это у Волан-де-Морта! — я начал выходить из себя.

Она испугалась, что я прямо у нее на глазах превращусь в волка. Ага, не дождешься.

— Идем в дом? — осторожно предложила она, сжимая палочку, которая неизвестно как оказалась у нее в руках.

— Идем, — я подошел к крыльцу, — Готова?

— А что, я могу быть к этому готова? — огрызнулась она.

Я открыл дверь — ее мы никогда не закрывали, это было бы слишком глупо, ведь любой из нас мог в любой момент прийти сюда.

Внутри дом не был столь мрачным. Везде стояла старая, но вполне сносная мебель, и стены были выполнены в светлых тонах.

Дом встретил нас тишиной. Отлично, пока я ходил за Грейнджер, Джон и Доктор стали волками.

— Драко Малфой, живущий среди магглов, надо же, — проговорила Грейнджер, заметив в гостиной телевизор. Я никогда его не смотрел, считая его абсолютно бесполезным. Но Рик, Питер и Майкл часто проводили вечера за ним, — Это, наверное, очень сложно для тебя. Это ведь даже не ненавистные тебе грязнокровки, это магглы — они ведь даже не люди, которые не достойны ходить по земле, — продолжала свою тираду Грейнджер.

Я смутно узнавал в ее словах что-то похожее на то, что я твердил на каждом углу в школе. Она знала меня прошлого да, но не настоящего. Мне пришлось изменить свое мнение о магглах, особенно когда я узнал, что Джон — один из них. Они, как и я, не были больше людьми. Но на самом деле, мы ничем не отличались от волшебников. Сначала это было тяжело. Перешагнуть через самого себя, через своего отца, но у меня просто не было выбора, если я хотел выжить. А потом они все, не зависимо от того, какой крови они были, стали мне семьей. Мы — против всего мира.

— И как же ты справляешься с этим, а? Наверное, это так ужасно! Бедный Малфой! Какая ирония судьбы, — продолжала она издеваться.

— Заканчивай с этим уже, — закатил глаза я.

Она ожидала, что я разозлюсь, что я начну кричать и оскорблять ее, но мне было плевать на ее слова, потому что я знал, что это неправда. Это было ужасно для прежнего Драко Малфоя, а он умер три года назад.

Я прошел к подвалу и заглянул туда. Я уже знал, что здесь никого нет, но все-равно надеялся, что Доктор просто притих в своей лаборатории, куда не пускал никого, кроме Адама.

Грейнджер проследовала за мной, и теперь стояла за моей спиной.

— Там лаборатория? — заинтересовалась она.

— Да, — я захлопнул дверь прямо перед ее носом, — Идем на кухню.

Кухня у нас была большой, поэтому мы все и собирались здесь. Хотя, я не помню такого, чтобы все мы — все двенадцать человек — собирались хоть раз все вместе. Кто-то всегда был волком.

— Вас много? — спросила она, кивнул в сторону длинного ряда стульев.

— Двенадцать, — ответил я.

— Не мало, — заметила она, — Кто ваш вожак?

Мне показалось, что она ждет, что я отвечу, что вожак — я.

— Адам Роут.

— Он был мракоборцем когда-то.

— Когда-то, — повторил за ней я.

— Я видела его несколько раз, перед тем как… Не знала, что он образует свою стаю.

— Образовал ее не он, а Ричард, но он умер. Его убили в Шотландии.

Она замолчала. Она получила слишком много информации от меня, которую ей нужно было переварить.

— Тут никого нет, — зачем-то сказала она.

— Нам придется подождать, — ответил я, поставив чайник.

Она стояла посреди комнаты и о чем-то напряженно думала. Сегодняшний день был для нее настоящим потрясением. Она оказалась на другой стороне. Как когда-то произошло со мной.

И в этот момент я услышал приближающиеся легкие шаги у задней двери. У нас было где-то около тридцати секунд.

Я, не задумываясь, приподнял Грейнджер и усадил ее на стол. Наша история будет более реальной, если первой нас увидит именно Катарина. Я принялся целовать Грейнджер, она пребывала в полном шоке, не понимая, что происходит. Я прикусил ее нижнюю губу, напоминая, для чего она здесь. Она приоткрыла губы и позволила целовать ее.

***

Я стояла на кухне в этом странном доме и чувствовала, что мой мир рушится. Я совершенно не понимала, что происходит. По всему выходило — оборотни все еще были людьми. Они жили в обычном доме, уж не знаю, на что я рассчитывала. Наверное, я думала, что войдя сюда, обнаружу залитый кровью пол и изуродованные человеческие тела — вот какими мне представлялись оборотни, убивающие людей.

Но все было совсем не так. Малфой мало что сказал мне. Но того, что сказал, было достаточно, чтобы мой мир пошатнулся. Словно я была слепа.

Оборотни все еще представлялись мне крайне опасными, но я больше не видела в них жестоких убийц.

Я думала о велосипеде пятнадцатилетнего мальчика-оборотня, о бывшем мракоборце Адаме Роуте, о бородатом Джоне, который раньше был магглом. И о Малфое. О чистокровном волшебнике, в прошлом кричащим о своем статусе крови. А сейчас он жил среди магглов. Волшебники и магглы были вместе. Потому что стали оборотнями. Я думала о том, что Малфой стал оборотнем, чтобы спастись. О том, что он изменился.

А потом он вдруг резко схватил меня и посадил на стол. Он притянул меня к себе и поцеловал. Я удивленно распахнула глаза, и была намерена оттолкнуть его, но в этот момент он прикусил мою губу. И я поняла. Это моя роль — я должна позволять ему целовать себя, потому что я была влюблена в него. Что бы он сейчас не делал, это было нужно.

Я приоткрыла рот, позволяя его языку проникнуть туда.

О, как он целовался! Просто восхитительно! Он целовал меня так, словно я была его воздухом, словно он не мог без меня.

Я понимала, что это все не по-настоящему. Но мое сердце стучало так, как стучать не должно. А мои руки были там, где быть не должны. Я не знаю, как они оказались под его футболкой, но они уже гладили его тело.

Я закрыла глаза, растворяясь в этих ощущениях.

Он оторвался от моих губ и стал целовать мою шею, заставляя меня запрокинуть голову.

Кто-то кашлянул.

Я распахнула глаза. Девушка стояла в дверях, какое-то время, видимо, наблюдая за нами. Я ее не заметила. Но заметил Малфой, скорее всего он услышал ее шаги — вот зачем это представление.

— Привет, — Малфой чуть развернулся, но не отодвинулся от меня.

Девушка лишь хмыкнула. На ней было лишь легкое платье цвета слоновой кости. У нее были длинные черные волосы, которые видимо, не расчесывались уже несколько дней. Я опустила глаза на ее босые ноги. Ей бы подошло слово «дикарка». Но в ней было что-то такое, что напоминало мне Малфоя. Не оборотня, а именно Малфоя.

— Так это и есть та девушка, в которую ты влюблен? — ее голос звенел. Она злится? Но почему?

— Да, — Малфой сделал шаг от меня, — Это Катарина Вайлд, — представил он ее мне.

О, я знала ее имя. Она была чистокровной. Ее отец работал в министерстве магии, он был приближенным Забини. Она пропала около четырех лет назад, прямо перед своей свадьбой.

— Катарина. Ударение на «и», — зачем то добавила она, словно я была умалишенной.

Я чувствовала, что не нравлюсь ей. Она уже даже почти ненавидела меня. С чего бы это?

— А это — Гермиона Грейнджер.

Ее глаза округлились — она тоже меня узнала.

— Грейнджер? Подружка Гарри Поттера? Ты что, сошел с ума? — она вдруг закричала. Она выходила из себя, и я знала, как это заканчивается у оборотней.

— Катарина, успокойся сейчас же, — приказал ей Малфой. Таким голосом он никогда не говорил со мной. Он действительно приказывал ей.

— Как я могу успокоиться? Ты притащил сюда подружку Поттера! Малфой, ты ненормальный! Знаешь, как это закончится? За всеми нами приедут мракоборцы. Ты то, снова хочешь в Шотландию, да?

— Прекрати кричать, Катарина. Она никогда нас сдаст.

И тут я кое-что поняла. Спасая свою шкуру и заставляя меня во всем этом участвовать, Малфой подвергал опасности не только меня, но и свою стаю. Какой человек на такое способен?

— Ты в этом уверен?

— Я не скажу. Если бы хотела, давно бы это сделала, — вставила я. Она даже и не смотрела на меня, гневно сверкая глазами. Но, можно сказать, с собой она все-таки справилась.

— Ты спишь с подружкой Гарри Поттера. А нам что прикажешь теперь делать?

«Спишь с подружкой Гарри Поттера» — звучало ужасно. А вот я о чем думала, когда соглашалась на это? Я сошла с ума? Во-первых, на что я рассчитывала? «Спишь с подружкой Гарри Поттера» — это именно так и выглядело, не зависимо от того, что было на самом деле. Я вдруг представила Гарри, когда он узнает, во что я ввязалась. Он либо убьет меня, либо просто уйдет и никогда больше не заговорит со мной.

— Ничего не делать. Джон и Рик знают кто она.

— И что? А Адам знает?

— С Адамом я разберусь сам.

— Зачем ты вообще притащил ее сюда? — спросила Катарина. Да, мне бы тоже хотелось услышать ответ на этот вопрос.

— Она со мной, а это значит, что она — часть нашей семьи.

— Ты спятил, да? Лишился последних мозгов?

— У Адама есть Пэнси.

Что? Пэнси? Уж не Паркинсон ли? Мерлин святой, что происходит!

— И ты решил, что тебе позволено таскать сюда своих подружек?

А вот и оно! На самом деле, все было не так плохо. Ревность. Она всего лишь ревновала его, вот почему она так разозлилась. Дело было не в том, кто я. А с кем я.

Он не ответил. Она вдруг зарычала и бросилась к выходу. Я знала, что через пару минут она будет уже волком.

Когда дверь за ней громко хлопнула, я вздрогнула.

— Малфой, мы с тобой сделали ошибку. Она ведь права.

— Знаю.

Я не рассчитывала на такой ответ. Он вообще сегодня весь день удивлял меня. Итак, что нам делать теперь?

— Уже поздно, — вздохнул он, садясь на стул, — я не могу ничего изменить. Мне действительно нужно было просто сбежать.

— Они бы нашли тебя.

— Знаю.

— Они твоя семья, неужели они бы причинил тебе вред? — я ничего уже не понимала. Все становилось слишком сложно.

— Они моя семья, да. Но каждый из них хочет стать человеком. Кроме, разве что Катарины.

— Расскажи мне о ней.

— Она из чистокровной семьи. Ее отец никогда не вступал в ряды Пожирателей, но все-таки разделял идеи Волан-де-Морта. Но, то, что у него не было метки, спасло его. После войны он влез в самый центр министерства. Катарину он был намерен выдать замуж за сына какого-то высокопоставленного чиновника. Чистокровные браки так и заключаются — жениха выбирает отец. Катарина этого не хотела, но отец обещал отречься от нее. Я не знаю, как она вышла на Рика, но он согласился ее укусить. И она стала одной из нас, зато избавилась от своего отца.

Это было ужасно. По своей воле стать волком — ужасно. Других слов я подобрать просто не могла.

— Она без ума от тебя, — заметила я, — Ты мог попросить ее. Точнее, даже просить было не обязательно. Ты мог притвориться, что влюблен в нее.

Он рассмеялся, словно я сказала что-то по-настоящему смешное.

— Катарина, единственная из нас, кому нравится эта жизнь. Она бы ни за что не стала мне помогать, если бы узнала, а она бы узнала, поверь мне, я хорошо знаю ее. Она бы никогда не помогла мне. Она бы все выложила Доктору или Адаму.

Причин не верить ему у меня не было. Тем более, я только что сама видела ее.

— Кстати об Адаме. Пэнси?

Он вновь рассмеялся.

— Да, именно та Пэнси, о которой ты сейчас подумала. Пэнси Паркинсон. Она была обручена с Адамом еще до его превращения. Ее отец сидит в Прайме, и ей больше не нужно было бояться. Она стала жить так, как хочет. Адам — полукровка. Но Пэнси это устраивало. Когда его укусили, она переехала с ним сюда. Недалеко — их с Адамом дом. Пэнси сейчас, скорее всего там. Но здесь она тоже часто бывает.

Я не верила своим ушам. Это никак не вязалось со слизеринкой, кричащей в ту ночь: «Да он же здесь! Поттер здесь! Хватайте его». Пэнси Паркинсон, которая без труда отдала бы Гарри Поттера в руки Волан-де-Морта, любила оборотня и жила с ним посреди леса? В это верилось с большим трудом.

— Это просто невероятно.

— Мы все изменились, Грейнджер.

В этот момент хлопнула дверь, Малфой улыбнулся.

— Привет, Майкл! — прокричал он в коридор.

Спустя пару секунд в кухню вышел пятнадцатилетний мальчик со светлыми волосами и зелеными как у Гарри глазами.

— Драко, не видел тебя сто лет, — улыбнулся он, и его взгляд уткнулся в меня, все еще сидящую на столе.

Он приветливо мне улыбнулся. И мне стало его жаль. Он был таким молодым, но ему пришлось так равно повзрослеть. Он жил в мире, где не было места магии, но кто-то грубо втолкнул его в другой, совершенно ему незнакомый мир.

— Так это она и есть? — спросил он.

— Да. Это Гермиона Грейнджер.

— Я Майкл.

— Приятно познакомиться, Майкл.

— Драко, что ты сидишь? Почему даже не напоил свою девушку чаем? — Майкл покачал головой и принялся рыться в шкафах, доставая оттуда три кружки. Он вел себя так, словно не было ничего странного в том, что я находилась в их доме.

Майкл сразу расположил меня к себе. Он был таким простым, таким веселым, таким наивным, таким настоящим — я просто не смогла устоять перед ним. Он так сильно понравился мне, что я уже и думать забыла, что он оборотень.

Он без умолку говорил, пока мы пили чай. Нам с Малфоем оставалось только смеяться над его шутками. Иногда Малфой касался моей руки или склонялся ко мне, чтобы поцеловать в щеку. Со стороны эти мелочи казались настолько естественными, что Майкл все время улыбался, заметив что-нибудь подобное.

— Нам уже пора, — сказал Малфой, поднимаясь и протягивая мне руку.

— Вы уже уходите? — Майкл разочарованно вздохнул.

— Да, скоро начнет темнеть, а нам идти через лес, — ответил Малфой, потрепав его по голове. То, как Малфой общался с мальчиком, поражало меня еще больше, чем сам Майкл.

— Я вас провожу, — сказал он, с готовностью поднимаясь на ноги.

— Не надо, Майк, не стоит ходить в лес лишний раз, — Малфой стал серьезным.

— Но мне скучно здесь одному. Кто знает, может быть, сегодня вообще никто не перевоплотится, — он тяжело вздохнул. И я в очередной раз подумала, что оборотнем быть тяжелее, чем я предполагала.

— Майк, — Малфой положил руку ему на плечо, — Ты же знаешь…

— Да знаю я, знаю, — Майкл повернулся ко мне, — Гермиона, а можно я иногда буду приходить к тебе? Мне здесь одному совсем заняться нечем. А Драко теперь постоянно будет с тобой.

Звучало так, словно я отбирала у него Малфоя. Да забирал бы его себе — мне он не нужен.

Разве я могла ему отказать? Он так сильно напоминал мне Гарри. Своими глазами. Своей нелегкой судьбой.

— Конечно. А ты смоешь найти меня?

— Я знаю, что ты живешь в том большем доме посреди леса. Я знал его прежних хозяев.

— Тогда конечно. Приходи в любое время, — я улыбнулась ему, и он улыбнулся мне в ответ.

Мы с Майклом попрощались, и я вышла на улицу, позволяя им поговорить наедине.

— Ты понравилась Майклу, — сообщил мне Малфой.

— Он тоже понравился мне.

— Майкл нравится всем.

Обратно мы шли молча. Малфой давал мне время обо всем подумать. А подумать было о чем. Майкл. Удивительный мальчик, до боли напоминающий Гарри. Катарина. Девушка, явно влюбленная в Малфоя, и явно часто прибывающая не в себе. Малфой. Человек, которого я знала еще со школы. Он общался с Майклом так, словно тот был его любимым младшим братом. Такого Малфоя я не знала.

Наш с Малфоем ненастоящий поцелуй, и мои вполне реальные ощущения. Итак, что делать дальше? После Катарины с ее словами мне захотелось все бросить. Но теперь был еще Майкл, который нравился мне.

Этот день был длинным и переполненным информацией, к которой я не была готова.

Глава 4

Эту главу я посвящаю своему любимому празднику — дню Победы

Глава четвертая

Rescue me, show me who I am

Cause I can't believe — this is how the story ends

(Kerrie Roberts — Rescue me)

Я сидел на крыльце и смотрел на небо. Звезды. Миллионы звезд прямо перед моими глазами. Сколько ночей я провел, смотря на темное бескрайнее небо? В лесу все по-другому. Мир совершенно другой. Нигде в Лондоне такое небо не увидишь. В Хогвартсе было такое же небо, но я никогда не любовался им.

За дверью послышались какие-то звуки — Алекс скребся об нее и поскуливал.

Я встал и выпустил его.

Он рванул на улицу так, словно всю свою недолгую жизнь просидел взаперти. Может, так оно и было?

Черт, а если он бежит? Грейнджер же меня убьет.

Но он не собирался. Наматывал круги около дома, пока я сидел и смотрел в небо. Романтиком я точно не был, но небо меня привлекало. Может, я просто скучал по полетам. А может, я просто спятил.

Алекс сел возле меня и громко залаял, привлекая мое внимание.

— Что, щенок? — спросил я у него, поглаживая по спине, — Нравится гулять? Знаешь, отец часто, когда злился, называл меня «щенком». Не знаю, наверное, он просто был повернут на собаках. Знаешь, какие у нас были борзые! Мою любимую звали Ева. Не знаю уж, чем она понравилась мне, ведь они все были похожи друг на друга, — я не знал, зачем говорю все это собаке. Мерлин мой, собаке! Наверное, я просто скучал по дому. По своей старой жизни. Хотя, в той жизни у меня не было ничего. Только отец, за которым я слепо шел, не понимая, что он ведет нас обоих в бездну. Люциус так гордился своим статусом крови, так презирал нечистокровных, — и все равно пресмыкался перед полукровкой. А я шел за ним, потому что другой жизни я не знал.

А что теперь? Теперь моя жизнь не была даже жизнью. Просто пустое существование. У меня не было магии, у меня не было отца, у меня не было моего высокого положения в обществе. А что было бы, если бы отец не пошел тогда за Темным Лордом? Ведь он сам разрушил все, к чему так стремился. Наша фамилия — Малфой — словно клеймо. Если ты Малфой, то ты предатель, ты преступник. Ты мертв.

Мой отец разрушил мою жизнь, но это никогда не сравнится с тем, что он сделал с самим собой. Я помню, как однажды зашел в его кабинет и обнаружил его вдрызг пьяного. Это было во времена войны, когда Волан-де-Морт «одолжил» его палочку. Он сидел на полу, под столом, закрыв лицо руками.

— Отец? — изумился тогда я. Я еще никогда не видел его — такого. Слабого и беспомощного. Отец для меня был кем-то вроде сверхчеловека, способного на все.

Он поднял на меня совершенно пустые, мертвые глаза и я отшатнулся от него. Я не узнавал его, своего собственного отца.

Я мог бы списать это на алкоголь, но вот только слова, сказанные им тогда, никогда так и не смогли стереться из моей памяти.

— Я так сильно ошибался, Драко! — сказал он тогда, он был настолько пьян, что его язык заплетался, но все его слова, словно гвозди, вбивались в мое сознание, — Я был не прав. Кровь-то у всех одна — красная. Чем грязнокровки отличаются от нас, а? Вот, чем? Посмотри вокруг — все умирают. Какой смысл быть чистокровным, если в этой войне ты все равно умрешь? Мы все люди, и у всех нас одна кровь — она грязная, Драко! Мы все время боролись за то, чего на самом деле не существует. Я разрушил свою жизнь, жизнь твоей матери, но самое главное — я уничтожил твою жизнь. Кем ты стал, Драко? Кем стал из-за меня? Я виноват. Я так виноват перед тобой…

Дальше шли какие-то всхлипывания, я не мог разобрать слов, потому что они стлали бессвязными. А потом отец отключился, а у меня тогда появилось желание забиться в угол и кричать, кричать, кричать. Но я молча положил его на диван, а сам ушел к себе.

Эти слова были выжжены у меня на сердце, каждое слово причиняло боль. Отец сам признался в том, что был неправ. Это было потрясением для меня, еще совсем ничего не понимающего в жизни.

Сейчас я вырос, и отец больше не имеет значения для меня. Но его слова остались со мной навсегда.

Может, он и сломал ту мою жизнь, да. Но она закончилась, как только я проснулся оборотнем. И эта моя жизнь имела не больше смыла, чем та, старая.

— Идем в дом, — предложил я, поднимаясь на ноги — ты совсем замерз.

Алекс с радостью принял мое предложение, первым вбежав в дом.

Я вошел в дом, и внутри меня встретила темнота. Грейнджер уже спала у себя в комнате.

Я собирался тоже лечь спать, разложившись на диване. Но внезапно тишину разрушил пронзительный крик.

Грейнджер!

Я кинулся наверх, спотыкаясь на лестницах. Один крик сменялся другим, еще более душераздирающим. Она кричала так, словно на нее напала стая черных оборотней, словно пред ней была сама Смерть.

Я ввалился в ее комнату, готовый перевоплотиться в любую минуту, готовый к чему угодно.

Она кричала, извиваясь на своей кровати. Когда я влетел в ее комнату, она выгнулась так, словно кто-то сломал ей позвоночник, и закричала снова. Ее крик резал мои уши, ее крик проникал мне в самое сердце.

Я подлетел к кровати, где она извивалась на смятой постели.

— Мама! Мамочка, нет…. МАМА… Не уходи, мамочка! — кричала она. По щекам ее текли слезы.

Я на секунду замер, не зная, что делать. Я был готов к чему угодно — но не к ее ночным кошмарам.

— Грейнджер, — я попытался обездвижить ее. Но она продолжала плакать и извиваться в моих руках.

— Мама нет… не трогай ее…

Что же должно тебе сниться, чтобы ты так пронзительно кричал во сне?

— Грейнджер, — шептал я ей в самое ухо, — Грейнджер, проснись. Все хорошо.

— Мамаааа

— Ну же, просыпайся, — я тряс ее, чтобы она проснулась. Только бы больше не слышать ее крик.

— Гермиона, — первый раз назвал я ее по имени. Лучше бы я этого не делал.

— Папа? — она вдруг замерла, открывая глаза.

Она смотрела на меня долгие несколько секунд и не узнавала меня. На щеках ее виднелись дорожки от слез, дыхание было неровным.

— Малфой, — наконец, заключила она и обмякла в моих руках.

Она выглядела сейчас такой хрупкой — девочка, прошедшая через войну.

— Все хорошо, это всего лишь сон, — проговорил я, укладывая ее на подушки.

Она не ответила. Я ждал, когда она придет в себя — если такое возможно.

— Принести твое лекарство? — спросил я. Где-то внизу скулил перепуганный Алекс, не имеющий возможность преодолеть лестницы. Но собака совершенно не волновала меня сейчас.

— Нет, — тихо ответила она, — Лекарство спасает меня от моего прошлого, а кошмары — это мое сознание.

Я хотел спросить у нее, что же такого сниться ей, что она так кричала, но не мог, не смел. Это было тяжело для нее.

— Ты хочешь узнать, почему я так кричу по ночам? — спросила она, словно прочитав мои мысли.

— У всех бывают кошмары.

— У всех, — подтвердила она.

Она не должна была мне ничего сейчас рассказывать. По правде говоря, я не хотел бы это услышать. Она проснулась и вроде бы уже успокоилась, так почему я все еще здесь, в ее комнате?

— Знаешь, что я сделала в первую очередь, как началась война? Я стерла память своим родителями и отправила их в Австралию. Я думала, что спасла их. Ведь если они не знают, что у них есть дочь — подруга Гарри Поттера — они в опасности.

Я резко выдохнул — я не хотел знать, что случилось с ее родителями. Ее кошмары уже сказали мне все, что надо — ничего хорошего с ними не случилось.

— Но он все равно нашел их. Незадолго до окончания войны. Нашел время на двух магглов, представляешь? — она невесело усмехнулась, смотря в потолок. Но я все-равно заметил в темноте текущие по ее щекам слезы, — мне пришлось дорого заплатить за дружбу с Гарри.

Она говорила это совершенно спокойно. Словно это не из-за Поттера ее родителей убили.

— Я даже не знала, что он убил их до тех пор, пока не приехала проведать их уже после войны. Я знала, что заклятие забвения необратимо, но мне нужно было лишь убедиться, что с ними все в порядке. Я приехала в Австралию и обнаружила там обгоревшие руины на месте их дома и пару свежих могил на городском кладбище. Говорили, что они оба погибли во время пожара, но я знала правду.

Это было ужасно. Я даже не знал, что сказать. Но она и не ждала моего ответа, внимательно разглядывая темный потолок. Возможно, она видела там что-то, чего не видел я сам.

— Самое ужасное — это обнаружить их могилы. Я ведь даже не смогла сказать им «прощайте», война забрала у меня даже эту малость. Мучились ли они перед смертью, больно ли им было умирать? Я не знала ничего из этого. Я ничего не знаю об их смерти, поэтому в моих кошмарах они погибают снова и снова разными способами. Мое сознание во сне само додумывает детали.

Слова давались ей с трудом, она словно вырывала их из себя.

— И я… я просто не смогла их спасти, я не успела, я не знала…

— Хватит, — оборвал ее я, понимая, что говорить дальше ей слишком больно, — Не нужно ничего говорить. Просто спи.

Ее жизнь была сложной, такой же сложной, как моя собственная. Она жила своим прошлым, ее раны точно так же кровоточили. Я мог понять ее, ведь я тоже не попрощался с Люциусом. Его тело исчезло до того, как я успел его похоронить. Я знал, что это была расплата. Над Пожирателем смерти. Люди хотели, чтобы он страдал. Даже после смерти. Я не удивился бы, если бы узнал, что его тело где-нибудь сожгли. Это было жестоко. Но люди по природе своей жестоки.

Война — самая ужасная, самая отвратительная вещь в мире. А мы, дети, учувствовали в ней. Мы все были всего лишь детьми, и не важно, на какой стороне мы сражались. Война изуродовала наши души и забрала наше прошлое.

Она закрыла глаза, хотя я сомневался, что она сможет уснуть. Разве можно уснуть после такого? Она не просила меня остаться, но я так и не ушел.

Она все таки заснула, а я всю ночь просидел на ее кровати.

***

Я открыла глаза. В комнате было уже светло.

Ужасная ночь отзывалась в голове болью.

Малфой видел меня вчера. Он разбудил меня, вытаскивая из моих кошмаров. Они умирали снова и снова. Мама стояла у камина в нашем доме. Стояла и смотрела на меня. А живот ее был распорот, и из него текла, капая на светлый ковер, кровь. Я кричала, завала ее, словно это могло ее спасти. Но она словно не слышала меня. Ее тело с глухим стуком падало на пол.

Я потом я услышала голос, он звал меня по имени. Он спас меня. Малфой вытащил меня из моего ужасного сна.

Я не знаю, зачем стала рассказывать ему о своих родителях. Ведь ему явно было все равно. Ему было все-равно, а мне больно. Но я, словно мазохистка, бередила свои еще не засохшие раны.

Я все-таки заставила себя подняться с кровати, на это ушли все мои силы. Горячий душ не помог мне прийти в нормальное состояние.

На душе все еще оставался неприятный осадок.

Я спустилась вниз. Малфой сидел на кухне и ел вчерашнюю курицу.

— Привет, Грейнджер, — поздоровался он со мной.

— Привет.

Он ничего не сказал о прошлой ночи, за это я была ему благодарна. Он встал и налил мне кофе — это было настолько удивительно, что я даже забыла его поблагодарить.

Алекс крепко спал на своей подстилке, когда я вошла, он даже не поднял голову.

— Что это с ним? — нахмурилась я.

— Он спит, — невозмутимо ответил он.

— Я вижу, но почему? Он спит так, словно пробегал целый день.

— Я гулял с ним.

Что-то в его взгляде не давало мне покоя. Я прикрыла рот рукой, пораженная внезапной догадкой.

— Ты что, гулял с ним в обличие волка?

Он не ответил. А это было и не нужно.

— Ты что, сошел с ума? Ты мог его…

— Мог его, что? Съесть? — удивился он. Это, похоже, даже не приходило ему в голову, — Грейнджер, таким, как я — он на один зубок. Мы не охотимся на такую мелочь.

Этот ненормальный выгуливал мою собаку, сам будучи волком. Это даже звучало как полный бред.

Он ждал от меня ответа. Я боролась с желанием сказать ему что нибудь, типа: а кто вам больше по вкусу, человек?

Я взяла со стола грязную посуду и принялась яростно отмывать ее.

— Грейнджер, — Малфой каким-то образом оказался возле меня и схватил за руку, останавливая меня прежде, чем я перебью здесь всю посуду.

Я подняла на него глаза и пристально посмотрела на него. Я так долго заглядывала ему в глаза, казалось, прошли часы, но все-равно ничего там не находила.

А потом на улице раздался хорошо знакомый нам обоим хлопок. Прежде чем кто-то из нас успел что-то сделать, или хотя бы сказать, дверь распахнулась.

— Грейнджер, сколько я раз говорил тебе, чтобы ты закрывала дверь? — послышался крик из коридора. Я вздохнула толи от облегчения, толи я просто до этого не дышала.

Малфой уставился на меня. Он выглядел не просто удивленным, а ошарашенным. Он не хуже меня знал этот голос, но никогда не рассчитывал услышать его здесь.

— Где ты, черт побери? — Блейз Забини появился в дверях кухни, широко улыбаясь. Увидев нас, он замер. Улыбка стерлась с его лица. Он переводил взгляд с Малфоя на меня. Туда — обратно. Потом его взгляд задержался на руке Малфоя, держащей меня за локоть.

Я дернулась, и Малфой выпустил мою руку. Я молча ждала своего приговора. Если бы мой мозг включался, когда надо, я бы успела вытолкнуть Малфоя на задний двор. Но я этого не сделала, и теперь смотрела в глаза Блейзу Забини.

А Блейз вдруг расхохотался, заставляя меня вздрогнуть.

В этот момент Алекс поднял голову и сонными глазами осмотрел комнату.

Увидев в доме нового человека, он тут же встал и кинулся к нему, громко и приветливо лая.

— Мерлин мой, животное! — Блейз ловко подхватил его на руки, и Алекс принялся лизать его лицо.

Какое-то время ушло у Блейза на то, чтобы успокоить Алекса. Мы с Малфоем все это время не сдвинулись с места, я даже не пошевелилась.

— Драко Малфой, — проговорил Блейз, поворачиваясь к нему, — Живой и здоровый.

— Привет, Блейз, — Малфой был бледен, но не один мускул не дрогнул на его лице.

— Я так и знал, что ты жив, — сказал Блейз и улыбнулся вновь тянущемуся к нему Алексу, — Где ты взяла это животное? Я нравлюсь ему.

Не знаю, почему я вообще волновалась — это же Блейз. Этот человек вообще не бывает серьезным. Он даже почти и не удивился присутствию Малфоя в моем доме. Словно всегда предполагал что-то подобное.

Спросите, что здесь делает Блейз Забини — сын министра магии? Он довольно часто выбирался ко мне, особенно с тех пор, как меня отстранили. То, что мы с Блейзом дружим, казалось нереальным, противоестественным. Гарри часто смеялся над нашей с Блейзом дружбой, хотя сам вполне неплохо относился к бывшему слизеринцу.

Заново мы с Блейзом познакомились в министерстве, когда он облил меня моим же кофе. Совершенно глупая и обычная ситуации свела нас. Он, не поднимая головы, извинился передо мной и пригласил меня на кофе, раз уж мое прошлое он испортил. Я в этот момент достала палочку, чтобы отчистить свою блузку. Когда же Блейз поднял глаза и увидел, кто перед ним, он улыбнулся еще шире, словно мы были старыми знакомыми.

— О, привет, Грейнджер! — воскликнул он, — Не знал, что ты работаешь в этом отделе.

Я была удивлена его отношением ко мне, словно всю свою жизнь в школе мы не учились на противоборствующих факультетах, поэтому даже не знала, что ему ответить. Он отвел меня в какое-то кафе, и мы разговорились. С тех пор Блейз Забини прочно поселился в моей жизни.

— Это Алекс, — сказала я, делая шаг к Блейзу, — Я купила его вчера.

— Я всегда говорил тебе, что в такой глуши жить одной просто нельзя, — усмехнулся Блейз и вновь посмотрел на Малфоя, — Но я вижу, ты завела не только собаку.

Я не знала, что он имел в виду. Многие слова Блейза имели скрытый смыл.

— И что ты здесь делаешь, а, Забини?

— Эх, Малфой, не так встречают старого друга! — Блейз картинно вздохнул и сел за стол.

— И все-таки?

— Я часто появлюсь здесь.

— Почему? — этот вопрос был адресован уже мне, Малфой пристально смотрел на меня. Я что, должна отчитываться перед ним?

— Блейз — мой друг, — все таки ответила я.

— Друг? — Малфой расхохотался.

— Ну ты то уж ей явно не друг, — Блейз как-то странно на него посмотрел, — Могу я спросить у тебя, Драко, что ты, будучи мертвым, здесь делаешь, а? Я вижу — ты больше не болен.

— Нет, не болен, — это было все. Малфой явно не собирался вести с ним светские беседы. Я подумала, а какими у них были отношения в школе? Ведь друзья так друг с другом не разговаривают

— Так все-таки, что ты делаешь здесь? — не унимался любопытный Блейз. А потом он снова расхохотался, — вы что, спите вместе?

Черт! Что я должна сейчас сказать Блейзу?

— Это не твое дело, — холодно отозвался Малфой.

— Понятно.

— Блейз, хочешь есть? — спросила я, надеясь увести его в другую сторону.

— Да.

Я достала из холодильника вчерашнюю курицу и поставила ее перед Блейзом. Все время, пока я обсуживала Блейза, Малфой стоял, отперевшись руками на раковину, и смотрел в окно.

— Знаешь, это забавно, Малфой, встретить тебя здесь. Восставшего из мертвых, — проговорил Блейз, потянувшись через стол за вилкой.

— Все бывает, — ответил Малфой, даже не повернувшись.

— Да, — согласился Блейз, — На самом деле, я рад видеть тебя, я рад, что ты жив.

Блейз говорил вполне искренне, но я не думаю, что Малфой ему поверил.

— Но ты же умирал, как тебе это удалось?

— Я вылечился.

— Ты не мог. Я видел тебя тогда… после такого не вылечиваются.

— И что это должно значить, Забини? — спросил Малфой раздраженно, — Ты думаешь, что я призрак?

— Нет, — спокойно ответил Блейз, положил кусок курицы себе в рот, медленно прожевал его, — Знаешь, что я думаю? Я думаю — ты стал оборотнем.

Малфой замер. Он весь напрягся, готовый ко всему.

Я смотрела на Блейза во все глаза — у него всегда была хорошо развита интуиция, но не предполагала, что настолько.

— Я вижу, что попал прямо в цель, — Блейз откинулся на спинку стула, довольный собой, — Но не волнуйся, Драко, я никогда не был в числе тех фанатиков, которые трясутся от одного уже слова «оборотень».

— Забавно, учитывая, кто твой отец и что он сделал.

Блейз нахмурился. Тема отца всегда была его больным местом. Это одна из тем, на которые мы никогда не говорил.

— Это мой отец. Я не. Я не считаю, что оборотни так уж опасны, особенно вы. Вы ведь не черные, не так ли?

Господи, что он несет! Не так уж опасны? Три дня назад я бы прочитала ему целую лекцию на эту тему, но сейчас, когда я знала нового Малфоя, тогда знала Майкла — я больше не была уверена в том, что говорит нам министерство.

— А на самом деле, Малфой, в те времена оборотни ошивались рядом. Они предлагали мне стать одним из них.

— Что? — я подалась вперед, заглядывая в его глаза. Он никогда не говорил мне о подобном! Оборотни хотели «завербовать» его, сына министра магии?

— Не делай ты таких глаз, Грейнджер, — Блейз усмехнулся, — Я не согласился.

— Но ты должен был сообщить о них в министерство! — на автомате вырвалось у меня.

Малфой разочарованно посмотрел на меня. Я отвернулась от него. Не хотелась видеть холод этих глаз.

— Вот почему таким, как ты, они никогда не предлагают примкнуть к ним, — сказал Блейз.

— И ты думаешь, что те же оборотни обратили меня? — спросил у него Малфой, садясь рядом.

— Не знаю, но это было бы вполне логично. Ко мне приходил оборотень по имени Рик.

— Рик… — мрачно повторил Малфой.

Я вздрогнула, вспоминая совершенно неуравновешенного парня перед своим домом.

— Он превратил меня, — проговорил Малфой.

Я посмотрела на него. Разве это не то, чего он хотел? Спастись от смерти, став оборотнем?

— Расскажи мне свою историю, Драко. Ты же знаешь, мне можно доверять.

Малфой какое-то время ломался, но потом рассказал Блейзу тоже самое, что слышала от него я. Он стал идеальным оборотнем Волан-де-Морта.

***

Меня разбудили лучи солнца, провравшиеся в комнату. Я застонала, но было уже слишком поздно — цветной и яркий сон уже покинул меня. Я попыталась вспомнить, что же мне снилось, но как всегда потерпела неудачу. Я не никогда не запоминала своих снов. Еще с раннего детства я завидовала детям, которые рассказывали про свои яркие сны, в которых они могли быть кем угодно.

Я повернулась на бок. Место рядом со мной было пустым. Я вздохнула, прикрывая глаза. Сколько ночей я провела в одиночестве, сколько рассветов встретила одна?

Я не могла винить его, не могла злиться на него, потому что понимала, что это не его вина. Но я хотела, чтобы он был рядом со мной.

Я села на постели, свесив ноги. Но так и не поднялась. Я смотрела на солнечный день за окном.

Мой отец давно сидел в Прайме, а я жила своей собственной жизнью. Я была наконец-то свободна. Мне было жаль отца, но я смирилась с тем, что его больше нет для меня.

Я познакомилась с Адамом спустя пару месяцев после войны, когда моя мать уже уехала в Италию, а отца отправили в Прайм. Адам не был в полной мере чистокровным, он не был каким-нибудь сногсшибательным красавцем, но был самым прекрасным человеком для меня. Он был старше меня на три года. Мне было интересно с ним, действительно интересно. Каждый день, проведенный с ним, настолько отличался от предыдущего, что мне казалось, что мы только что с ним познакомились.

Когда Адама укусили четыре года назад, я не могла представить себе что-то более ужасное. Но я не оставила его. Я знала, что будет тяжело, ведь теперь он оборотень, но я уже просто не смогла бы жить без него.

Мы так и не поженились с ним. Мы вместе уже почти пять лет, но я знаю, что Адам никогда не женится на мне. Потому что он хочет, чтобы я была свободна. Чтобы я ушла, как только этого захочу. Глупый! Как будто бы я когда нибудь по своей воле захочу уйти от него.

Мы переехали сюда, в дом посреди леса Дин. Я жила в этом доме ужа четыре года. Мне было скучно здесь, мне было здесь одиноко, хотя я считала всю стаю своей семьей. Адам мог часами, он мог сутками не возвращаться домой. А я всегда ждала его. Моя жизнь все это время как раз и состояла из этого трепетного ожидания. Я волновалась за него каждый раз, когда он покидал дом.

Стая менялась. Кто-то умирал, кого-то ловили, кто-то просто сбегал. Когда умер Ричард, Адам занял его место, взяв на себя ответственность за всю стаю. В те временам я часто плакала, волнуясь за него.

А потом всю стаю поймали и отправили в Шотландию. Адам в этот момент был человеком. Он и Майкл — вот кто остался здесь из всей стаи. Лес Дин спас нас с ними. Адаму было невыносима мысль о том, что сейчас с его стаей. Он связался со всеми оставшимися вожаками. Они планировали массовый побег. На все это ушло полтора года.

Я ездила в Шотландию вместе с ними, Адам оставил меня в городе, заставляя часам трястись от ужаса…

Я бы не хотела пройти через что-то подобное снова.

Я заставила себя встать с кровати и войти в ванную.

Смывая с себя остатки сна, я думала о том, как хорошо, что среди оборотней был Малфой — мой старый друг. Ну, то есть, я вовсе не была рада, что он стал оборотнем — конечно же, нет. Особенно учитывая обстоятельства его обращения. Из-за этого мы с Адамом первый и единственный раз поссорились так, что я ушла из дома, хлопнув дверью. Но это было уже в прошлом.

А Драко часто спасал меня от скуки. Нас связывали очень прочные дружеские узы. Мы через многое прошли вместе, и продолжали проходить. Но в последнее время Драко я видела довольно редко. Адам сказал мне, что у Драко появилась девушка, у которой он сейчас и живет. Мне было интересно, кто же она, девушка, из-за которой он стал превращаться все чаще и чаще. Я знала, что это такое. Адам превращался в человека довольно часто. Во-первых, он был альфой. А во-вторых, была еще я.

Я остановилась напротив зеркала и посмотрела на себя. Я очень изменилась с тех пор, как мой отец умер. Да, я считала, что он умер. Потому что из Прайма не возвращались. Никогда.

Я стала совсем другой. Мои волосы отросли — я больше не красилась так ярко, я вообще не красилась. Я больше не носила всех тех масок, потому что просто не видела в них смысла.

Мои руки непроизвольно легли на мой пока еще плоский живот. Да, я носила под сердцем сына Адама. Или его дочь. Я была беременна уже два месяца. Но Адаму я так об этом и не сказала. Потому что боялась. Я знала, что ему это не понравится. Не потому что он не хотел бы от меня детей. А потому что он боялся за них. Разве у оборотня может родиться обычный ребенок? Адам в этом сомневался.

Я тоже боялась. Но я была так счастлива. Потому что у меня будет ребенок. Он еще не появился на свет, а я уже любила его больше своей жизни. Я знала, что будет трудно, но не боялась трудностей.

Самой большой трудностью было — сказать об этом Адаму.

***

— Блейз, — окликнул я его, когда он уже собирался трансгрессировать.

Я не был рад его видеть — потому что это было слишком неожиданно. Он был той частью моего прошлого, которая, как я думал, умерла навсегда. Но жизнь никогда не спрашивает у нас, чего мы хотим. Она просто идет вперед.

Грейнджер и Забини — друзья. Это было просто смешно. Но я был уверен, что так оно и есть. Больше между ними ничего нет — я видел это.

— Что? — спросил он, улыбнувшись мне. Мне показалось, что мы с ним вновь в слизеринской спальне. Пьем огневиски и рассказываем другу о наших недавних похождениях. Он тогда точно так же улыбался мне.

— Я бы хотел попросить кое-что у тебя, — сказал я.

Я был рад, что Грейнджер оставила нас наедине, позволив мне самому проводить Блейза.

— Проси. Ты же знаешь, я сделаю все, что смогу.

Я это знал. Может, мы не были таким друзьями как Поттер с Уизли, но мы были на многое готовы ради друг друга. Не на все, но на многое.

— Помнишь наш любимый трактир в Косом Переулке? — спросил я.

— Да, — вновь улыбнулся он, — Хорошие были времена.

— Да, — согласился я с ним. Нам было что вспомнить, — ты еще заглядываешь туда?

— Иногда.

— Я спрятал там свою палочку.

— Ты хочешь, чтобы я принес ее тебе?

Что мне больше всего нравилось в Блейзе — он всегда понимал суть и не задавал глупых поросов.

— Да. Я считаюсь мертвым, мою палочку сняли учета. Так что, если я начну колдовать ей, никто в министерстве не узнает об этом.

— Хорошо. Если ты уверен, что она там, я принесу.

— Она в подвале. В стене напротив двери есть углубление — там нужно вытащить кирпич.

— Хорошо. Я понял.

Как я мог думать, что Блейз меня сдаст? А ведь именно так я и подумал, когда увидел его. Я думал, что он кинется к своему отцу.

— Спасибо.

— Да не за что. Драко, пожалуйста, не навреди ей.

— Я обещаю. С ней все будет в порядке.

— Ты правда знаешь, где искать этого Уизли?

— Нет, но я уже работаю над этим.

Блейз кивнул — мой ответ его устроил.

— Мне пора, — сказал он, протянув мне ладонь, которую я с готовностью пожал, — Надеюсь, что скоро встретимся.

Я кивнул.

— И, Драко… — он замялся, готовый трансгрессировать в любой момент, — я рад, что ты жив.

— Да. Я тоже.

И он исчез.

***

На следующий день Малфой ушел, сказав мне что-то про общую охоту. Я так ничего и не поняла, но он обещал объяснить вечером.

Чем себя занять, я не знала — поэтому просто села за книгу.

Алекс бегал по комнате, постоянно отвлекая меня.

В дверь постучались. Это не мог быть Малфой — он входил без стука. И это не Гарри или Блейз, которые знали о том, что дверь я не закрываю.

На пороге, смущенно улыбаясь, стоял Майкл.

— Привет, — поздоровался он со мной.

— Майкл, — обрадовалась я, — Проходи.

Он осторожно вошел, осматриваясь.

— У тебя такой большой дом, — восхищенно проговорил он, — я знал его пошлых владельцев и видел его снаружи, но никогда не был внутри.

Потом в коридоре возник Алекс. История в очередной раз повторилась — Майкл, как и все, был очарован моей собакой.

— Проходи на кухню, попьем чай, — предложила я.

Он проследовал за мной, не выпуская обалдевшего от радости Алекса из рук.

— У тебя замечательная собака.

— А как же его ухо?

— Ухо? Это ничего не значит, — ответил он, заставляя меня улыбнуться, — У всех нас есть дефекты, не так ли?

— Ты прав.

— Я всегда прав, — проговорил Майкл.

Я рассмеялась. Это мальчик нравился мне все больше и больше.

— Драко говорил что-то про общую охоту, ты разве не должен быть там? — называть Малфоя по имени было странно.

— Она сегодня ночью.

— А что это такое?

— Адам устраивает ее каждый месяц. Мы сутки охотимся всей стаей.

— Но разве может быть такое, чтобы все вы были волками?

— Да. Адам, наш вожак, объявляет созыв.

— Созыв? Что это значит?

— Ну, это когда вожак стаи зовет тебя, и ты не можешь ослушаться его. Адам взывает к волкам внутри нас. И мы все превращаемся в волков, услышав его вой. Ваш этот, как его? Волан-де-Морт все продумал. Он, вероятно, сделал это для того, чтобы в любой момент собрать всю стаю.

— Но зачем это делает Адам? — не унималась я. Я знала, что Малфой не станет рассказывать мне об этом, а вот Майкл вполне мог.

— Чтобы мы вышли на охоту. Он считает, что это сплачивает стаю. Не всем это нравится, но мы все ходим на охоту.

— Тебе это не нравится?

— Нет, не нравится. Мне не нравится убивать животных. Но когда ты волк…все по-другому. Ты словно в другом мире. У тебя другие мысли, ты по-другому чувствуешь. Твоими действиями управляет инстинкт.

Я первый раз слышала об ощущениях оборотня от самого оборотня. Малфой бы никогда не стал распространяться на эту тему, а в лабораториях мы знали все лишь теоретически.

Это было странно. Знать, что оборотни не так опасны, как я предполагала. Знать, что они все еще люди, что у них есть чувства.

— Драко тоже не нравится. Он говорит, что это мерзко — есть сырое мясо.

— Но и он, и ты делаете это.

— Да.

Мы замолчали на какое-то время, каждый думая о своем. Я думала о Малфое. Мои мысли все чаще и чаще сводились к нему.

— Мне жаль, что он стал оборотнем вот так, — вдруг проговорил Майкл, его глаза блеснули.

— Да, он рассказывал мне про это, — я вовсе не горела желанием еще раз услышать эту историю.

— Мне кажется, они поступили с ним жестоко. Меня укусили случайно, а его…

О чем он говорит?

— Он сам согласился на это, — сказала я, вздохнув.

Он уставился на меня.

— Что? — спросила я, от его странного взгляда мне стало не по себе.

— Ты думаешь, что он стал оборотнем по своей воле? — спросил он.

— Да. Ну то есть, он болел и нашел выход…

— Драко сказал тебе только эту часть истории? Как это похоже на него, он всегда хочет казаться хуже, чем есть на самом деле.

Что это значит? Разве может быть еще какая-то часть истории?

Я ждала, когда Майкл продолжит.

Он вздохнул.

— Да, они пришли к нему и предложили стать одним из нас. Они сказали, что он излечится. Но он отказал им…

— Что? — не сдержавшись, выкрикнула я, — Отказал?

— Да. Он был готов умереть. Оборотнем он становиться не хотел. Он послал их, сказав, что лучше умрет.

Меня словно оглушили. Малфой не соглашался на это? А я уже обвинила! Я смотрела на него тогда, в лесу так, словно он был предателем. Но почему он солгал мне?

— Я вижу, он не говорил тебе этого. И то, что произошло дальше, ты тоже не знаешь?

Моих сил хватило лишь покачать головой.

— Он отказал им. Но он все еще был нужен им. Нашей стае. Не он, а его деньги. Рик как раз нашел тот дом, в котором мы сейчас живем — так вот, этот дом был куплен на деньги Драко. Они пришли к нему ночью — Питер и Рик. Рик каким то образом умудрился укусить его и вновь превратиться в человека. Они привезли его на склад — мы жили там до того, как купили дом.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не закричать от бессилия. От своего упрямства, из-за которого я ничего перед собой не видела. Как я могла подумать, что Малфой, Драко Малфой сам согласится на такую жизнь? Конечно, его укусили. Без его согласия.

— Я видел его превращение. Это было ужасно, Гермиона, — он накрыл мою руку своей ладонью, — но Драко справился, он ведь сильный. Он не хотел становиться оборотнем, но стал им. И, чтобы выжить, ему пришлось примкнуть к нам. Сначала было тяжело с ним, он не хотел нас даже слушать, но со временем мы стали его семьей. Только Рика он так и не простил. Он ненавидит его.

И есть за что — подумалось мне.

— Это ужасно, — выдавила из себя я.

— Да. Я знаю, это сейчас позвучит эгоистично — но я рад, что Драко со мной. Если бы не он…

Было что-то еще, что-то, что так сильно связало Драко с этим мальчиком.

— Если бы не он, то что?

— Драко спас меня от Шотландии.

— Ты не был там?

Он покачал головой.

— Когда нас нашли, мы с Драко были в лесу. Мы были волками. Когда мы обнаружили, что за нами погоня, Драко бросился им навстречу. Он мысленно приказал мне убираться оттуда и найти Адама. Он знал, что они поймают его, если он попытается отбиться от них. Но все равно пошел на это, чтобы спасти меня. Его забрали, а я сумел скрыться в лесу.

Сегодня был день потрясений. Он говорил мне сейчас про какого-то другого Драко Малфоя, который кинулся спасать мальчика-маггла. Потому что Малфой, которого я знала, никогда не сделал бы ничего подобного. Мои прежние представления о Драко Малфое со звоном разбились о пол.

— Я обязан Драко очень многим, понимаешь? Он сделал для меня то, что никто никогда не делал. Он мне как брат.

Откровения Майкла еще больше ломали что-то внутри меня. Драко Малфой — герой. Это слишком странно звучало.

— Я не знала.

— Потому что он бы никогда не сказал тебе, — кивнул Майкл, — Это же Драко.

Как будто это все объясняло.

Но это ровным счетом ничего не объясняло для меня.

***

Я сидела на крыльце и вглядывалась в темный лес. Я ждала его.

После ухода Майкла я все еще прибывала в полной прострации. Мой мир разрушился. Я все меньше понимала, что происходит в этой жизни.

Я ждала, а он все никак не приходил. Я стала волноваться.

Спустя час, когда я уже сидела на крыльце, укутавшись в плед, из кустов вышел Драко Малфой, одетый в одни шорты.

Что я видела в нем? Видела ли я что-нибудь новое? Теперь, когда Майкл раскрыл мне глаза, я посмотрела на него без своих предрассудков. Он не был каким-то особенным, то есть, особенным он не выглядел. Он был красив, очень красив, но это мне пришлось признать еще в школе, когда пол Хогвартса бегало за ним. Но больше ничего такого я не увидела. Просто, возможно, благородство не было написано на его лице, как у Гарри. Нужно было смотреть глубже.

— Грейнджер?! — он даже остановился, увидев меня, сидящую на крыльце. В его глазах на миг что-то мелькнуло. Беспокойство. Я успела различить его прежде, чем оно исчезло из его глаз. Война давно закончилась, мы больше не в школе, но он все равно продолжал носить маску. Она была уже потрескавшейся из-за того, что произошло в его жизни, и ему было тяжело управлять самим собой — но он по-прежнему это делал. Я всегда завидовала ему, этой его способности так безупречно контролировать себя. Но у меня никогда это не получалось.

— Ты ждешь меня? — он приблизился ко мне, вставая прямо передо мной и закрывая собой лес.

— Почему ты не сказал мне, что ты не был согласен стать оборотнем? — я хотела, чтобы это прозвучало как простой вопрос, но я ждала его так долго, что получилось так, словно я обвиняла его.

Они укусили его, потому что им нужны были его деньги, а не он сам. Они сделали это из-за денег. Как могли после этого они брать у него деньги?

А разве это не то, что делала я сама? Я ведь тоже брала у него деньги. И, главное, за что? За то, что он открыл мне глаза на мир оборотней? За то, что пообещал найти Рона? За то, что познакомил меня с Майклом?

— Ах, вот в чем дело, — он закатил глаза, — Майкл был у тебя в гостях, да?

— Почему ты не сказал? — не унималась я, смотря на него снизу вверх.

— Я хотел сказать. Но разве ты стала слушать меня? Ты уже все додумала сама, Грейнджер, я лишь не стал тебя переубеждать.

Я не знала, что на это сказать. Я знала, что он прав. Но что я могла поделать? Я всегда все анализировала, даже не имея всей информации.

На счет него я ошиблась. Я сильно ошиблась.

— Я…

— Грейнджер, мне нужно поспать перед охотой. Созыв будет в два часа.

Я не успела ничего ответить, он уже скрылся в доме.

Я вздохнула и прикрыла глаза.

***

Ночью Малфой, конечно же, ушел на охоту. Не мог не уйти. Я в это время уже спала. Хотела не спать и… И что? Проводить его? Пожелать удачи? Попросить, чтобы во время охоты он не напал на какого-нибудь одинокого путника? Как бы там ни было, я уснула.

Проснулась я в ужасном настроении. Я чувствовала себя виноватой. Я редко чувствовала вину, обычно это Я была права. Но когда дело касалось Малфоя, разве можно было ожидать чего-то другого?

Я, как ни странно, стала по-другому относиться к нему. Я в какой-то степени даже восхищалась им глубоко-глубоко в сознании — ему бы я в этом никогда не призналась, но врать себе я не привыкла.

Весь день я маялась ерундой. Пыталась читать — не вышло, я так и не прочла ни строчки. Даже пробовала смотреть телевизор — тоже мало смыла.

Часа в четыре мне все это надоело — я решила выйти на пробежку. Последний раз я бегала две недели назад. Но я все еще была в прекрасной форме.

Я переоделась и вышла на улицу, на этот раз не забыв закрыть за собой дверь.

Алекс просился со мной, но я была намерена сегодня пробежать большое расстояние, чтобы сбежать от собственных мыслей, поэтому ему пришлось остаться дома.

Я бежала вдоль выездной дороги, настолько погруженная в свои мысли, что не заметила, как выбежала на шоссе. Ого, давно я так не бегала. Но этого было для меня мало.

И тогда я просто перебежала дорогу и оказалась на другой стороне леса. Здесь я не бывала. Но это был все тот же лес Дин с его огромными деревьями. Насколько я помнила, на этой стороне должно было быть озеро. Я ни разу там не была, но никогда не поздно отправиться на его поиски. Тем более, погода позволяла. Апрель выдался на удивление теплым, если не считать тех двухдневных ливней.

Не думать. Не думать. Не думать.

Бежать. Бежать. Бежать.

Я бежала по какой-то тропинке, надеясь, что рано или поздно она доведет меня до озера. Глупо, конечно. Но мне просто нужна была какая нибудь цель.

Находясь в лесу, я всегда вспоминала те времена, когда скиталась вместе с Роном и Гарри. Времена, когда Рон оставил нас, когда мы с Гарри были вдвоем.

Я остановилась. Что-то было не так. Я чувствовала чье-то присутствие. Я обернулась, но не увидела ничего, корме одинокой тропинки сквозь деревья, по которой я только что пробежалась.

Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы привести в порядок дыхание.

А потом увидела их. Два огромных красных глаза, следящие за каждым моим движением из-за кустов.

Я замерла.

Из-за деревьев вышел огромный черный волк, его глаза были устремлены на меня.

По телу прошлась дрожь.

Черный оборотень. Это был черный оборотень.

Его пасть приоткрылась, ноздри втянули воздух вокруг меня. На землю капнула слюна. Это из-за моего запаха. Я была его жертвой.

Он сделал еще один шаг ко мне, и теперь я чувствовала ужасный запах грязной псины.

Я медленно потянулась за палочкой в карман.

Сколько времени у меня было? Что я должна сделать?

Он зарычал, когда я вытащила палочку. Его красные глаза блеснули. Его глаза напоминали мне глаза Волан-де-Морта. Они были такими глубокими, таким бесконечными. Мне показалось, что я стою на краю Прайма и смотрю вниз, туда, где царит полная темнота.

Я сделала несколько неуверенных шагов от него. Ноги едва слушались меня. Он позволял мне отдалиться от него. Я знала, что черные оборотни любят играть с едой. Да, я была для него едой.

Он вновь зарычал и присел, готовый в любой момент кинуться на меня.

Все внутри сотрясалось от страха, я вытянула палочку вперед, хотя здесь она вряд ли смогла бы мне помочь. Я, прошедшая через войну, вот так глупо погибну?

Но в этот момент над моей головой пролетела огромная тень.

Серый волк, перепрыгнув через меня, встал прямо перед черным. Он спасал меня. То был мой волк — эта мысль почему-то появилась у меня в сознании. Мой волк. Это был Малфой.

Он зарычал на черного, заставляя того отступить.

Потом повернул голову ко мне. В его глазах, которые я, конечно же узнала, читалось одно — беги.

И я побежала. Сзади доносилось рычание, а затем звуки борьбы.

Потом я остановилась, понимая, ЧТО я делаю.

— Черт, — выругалась я и кинулась обратно.

Гермиона Грейнджер сбегает? Ни за что.

Малфой и другой оборотень катались по земле. Они двигались так быстро, что я не смогла бы попасть заклинанием в оборотня, не задев при этом Малфоя.

Я беспомощно наблюдала за их схваткой, даже не имея понятия о том, кто побеждал.

Я все еще вытягивала палочку вперед, ожидая, когда представится удобный случай.

Мне было страшно за Малфоя. Это же все таки был черный оборотень.

Кто-то из них жалобно заскулил.

Потом Малфой отбросил волка в сторону. Тот поднялся, еще раз взглянул на меня и бросился в лес.

Малфой повернулся ко мне. Вся его морда была в крови, она струилась по серому меху. Передняя лапа тоже пострадала, он поднял ее и посмотрел на меня.

Это был первый раз, когда я видела его в волчьем обличие. И он был прекрасен, даже с залитой кровью мордой.

— Малфой, — проговорила я, протягивая ему руку. Узнавал ли он меня? Конечно, узнавал — он же кинулся спасать мне жизнь.

А потом волк стал уменьшаться в размерах. Я знала, что происходит — он превращался. Я кинулась к нему. Когда я подбежала к нему, он лежал на траве, прижимая здоровую руку к плечу.

— Дура, ты, Грейнджер, — проговорил он, зажмурившись от боли.

— Дай посмотрю, — я убрала его руку. Его правое плечо слишком сильно и неестественно выступало вперед, — у тебя сломано плечо.

— Да ладно? А я и не заметил.

Пока он говорил это, я приподняла его голову, чтобы посмотреть, что с его лицом. Царапина от огромных когтей пересекала его щеку и подбородок.

Я приложила к ней палочку, и прошептала заклинание. Раны больше не было.

— Какого черта ты поперлась в лес? — Малфой раздраженно смотрел на меня.

Я не ответила, вновь смотря на его плечо.

— У меня дома есть «костерост», ты сможешь идти?

— Да. Было бы неплохо, если бы ты призвала мою одежду.

Я даже и не заметила, что он голый. Правильно, а каким еще ему быть, если он только что превратился в человека?

— Акцио шорты Малфоя, — я не была уверена, что заклинание сработает — ведь мой дом был далеко. Но через некоторое время шорты приземлились мне на колени.

— Одевайся и вставай, — я поднялась на ноги, отворачиваясь от него.

Он с трудом, но все-таки встал. Лицо его было все еще в крови, поэтому я не смогла разобрать его выражение.

— Я наложу на твое плечо обезболивающее заклинание, — предложила я, и не дожидаясь его ответа, вновь подняла палочку.

— Идем, — сказал он, первым двигаясь в путь.

Он был зол. Очень зол на меня. Казалось, еще немного и он просто загорится.

— Какого черта ты шляешься по лесу одна? — он даже не повернулся ко мне, сжав кулак здоровой руки так, что его пальцы побледнели.

— Я бегала, — сказала я, чувствуя себя полной дурой.

— Ах, она бегала. А что было бы, если бы я в этот момент не находился рядом? — он злился все больше.

Я даже боялась смотреть на него, поэтому разглядывала деревья.

— Я бы умерла.

Он только что спас мне жизнь.

— Да что ты?

— Малфой, спасибо, — тихо проговорила я, но он все равно услышал.

— Ты просто идиотка, Грейнджер.

Я молчала, сегодня ему было позволено оскорблять меня.

— Мог бы вообще не спасть меня, — совсем тихо сказала я, опустив голову.

Он остановился и уставился на меня. Я подняла взгляд на него и попала в плен его серых глаз, которые словно заглядывали мне прямо в душу.

— Я не мог не спасти тебя. Ты еще нужна мне.

Это была словно пощечина. Я отвернулась от него, чтобы он не увидел предательских слез.

Да, все правильно. Я была все еще нужна ему. Поэтому он меня и спас.

Он какое-то время стоял и смотрел мне в след, а затем тоже двинулся вперед, догоняя меня.

Оставшуюся дорогу мы не разговаривали.

Только возле дома я внезапно остановилась.

— Малфой, на меня напал черный оборотень, — проговорила я. Как я могла об этом забыть? На меня напал черный оборотень, которого здесь быть не должно.

— Да.

— Это значит, что они тоже здесь, — выдохнула я.

В его глазах промелькнуло понимание. Мы оба не сразу подумали о этом, слишком занятые чем-то другим. Мы не обратили внимания на самое главное.

— Черт, — проговорил он, — Похоже, дело плохо.

Глава 5

Глава пятая

— Ложись, — приказала Грейнджер. Она больше не смотрела на меня.

Я повиновался и тут же зажмурился от боли. Действие заклинания стало проходить, и боль возвращалась.

— Аккуратней, — она оказалась возле меня, помогая лечь на диван, — Я принесу костерост.

И она исчезла за дверью. Я прикрыл глаза, думая о том, зачем же я все-таки это сделал. Зачем сказал ей это? Я ведь видел, как потускнели ее глаза от моего безжалостного «ты еще нужна мне», и ничего не сделал, чтобы исправиться. Я мог добавить что-то еще, что это не правда. Только это было правдой. Но не всей. Но я был так зол на нее в тот момент. Насколько нужно быть дурой, чтобы пойти так глубоко в лес одной, зная, что здесь обитают оборотни. Не черные, конечно. Но все же. А теперь оказалось, что и черные здесь. И именно Грейнджер, с ее завидным везением, посчастливилось встретиться с одним из них. Что она там говорила? Вышла на пробежку? Вот тебе и пробежка, Грейнджер.

Нет, мне не жаль, что я сказал тебе это. Я слишком зол на тебя за то, что ты вообще не думаешь о своей жизни. Так что ты это заслужила. И я не буду ничего исправлять. Думай, что я последний подонок, который даже спас то тебя лишь из-за того, что ты еще нужна.

Но это не было правдой, не всей, по крайней мере. Себе то в этом признаться я вполне мог.

Я сейчас даже боялся подумать, что было бы, если бы я не решил вернуться с охоты раньше. Да, я именно решил, что с меня хватит. Хотя кроме меня, из стаи так сделать не смог бы никто.

Я испугался за нее. Почувствовал ее запах, когда бежал к ней домой. В лесу пахло опасностью. Когда я вылетел из-за кустов, встав перед ней, моей единственной мыслью было — защитить ее. Я почти не узнавал ее в волчьем обличии, она была для меня всего лишь человеком, но ее запах, он привел меня в чувство. Я и без этого хорошо контролировал зверя внутри себя, но ее запах полностью вернул мое человеческое сознание.

Прогнав подальше все мысли о ней, я стал думать о более важных проблемах. Итак, в лесу появились черные оборотни. Это все усложняло. Это ставило нас под угрозу. Как только кто-то узнает, что они здесь, министерство выйдет на охоту. И поймают они всех нас. А в том, что черные будут охотиться на людей, я не сомневался. Так уж они устроены.

Нужно как можно скорее передать информацию стае, но боль в плече говорила о том, что сейчас сделать это я не могу.

Плечо бы встало на место через несколько дней само, потому что тело оборотня быстро исцеляется, но костерост мне бы сейчас не помешал. Пару часов боли — и я могу вернуться в лес.

— Вот, — Грейнджер присела рядом со мной. Я открыл глаза.

Она подала мне склянку с зельем, даже не потрудилась налить его в стакан, предлагая выпить прямо из горла. Видимо, она была очень зла на меня.

Я взял баночку здоровой рукой и сделал пару глотков. Вкус был ужасный, но это не первый раз, когда я принимаю это зелье. В Хогвартсе я пару раз ломал кости во время игры в квиддич.

Грейнджер обеспокоено смотрела на меня. Она волновалась за меня, хотя пыталась скрыть это.

— Выпей еще это, — подала она мне еще одно зелье.

— Что это? — спросил я, сморщившись от боли — зелье начинало действовать.

— Снотворное, так будет лучше.

Я не стал спрашивать, для кого лучше. Ведь я видел, что она расстроена из-за меня, но из-за всех сил пытается скрыть это. Я лишь молча выпил протянутое зелье.

Боль в плече становилась невыносимой, на лбу выступила испарина.

— Грейнджер, послушай… — начал было я.

— Нет, Малфой, не нужно ничего говорить, — перебила меня она. Алекс подошел к ней, и она подняла его на руки, отворачиваясь от меня.

— Мне правда нужно… — снова попытался я, но сознание медленно погружалось в спасительный сон.

Когда я открыл глаза, плечо уже не болело, а за окном потемнело. Сколько я спал?

Я сел и пошевелил плечом. Да, все правильно — оно больше не болело. Значит, костерост подействовал. Грейнджер в комнате не было.

Я поднялся на ноги и отправился на ее поиски.

Алекс поднялся со своего места и радостно кинулся ко мне.

— Не сейчас, парень, — сказал ему я, проходя на кухню.

Грейнджер там не было.

Она оказалась наверху. Сидела у себя в комнате и читала. Ну конечно, что же еще может делать Грейнджер.

— Мне нужно к стае, — известил ее я. Я не знал точно, что заставило меня это сделать. Просто… уйти так было бы неправильно.

— Угу, — она даже не подняла глаза, старательно делая вид, что читает.

Я ухмыльнулся и вышел из комнаты, чувствуя ее тяжелый взгляд.

Остановившись на пороге, чтобы снять с себя штаны — единственное, что было надето на меня, я положил их на крыльцо.

Раз, два, три — считал про себя я, пробуждая животное внутри себя.

На «пять» я уже стоял на четырех лапах. Неплохо. Даже быстрее, чем обычно.

Я кинулся в лес, чувствуя, как животные инстинкты затмевают мое человеческое сознание. Нет, не сейчас. Сейчас я нужен себе здравомыслящим.

Я послал своей стае, которая почти в полном составе была все еще на охоте где-то далеко, образ опушки, на которой мы обычно собирались. Мы могли передавать друг другу образы, иногда складывая их в слова. Проблема была лишь в том, что некоторые из нас слова в волчьем обличии не воспринимали. Они удивились моему внезапному появлению, но на зов откликнулись. Потому что понимали, что это срочно.

Я не знал, как мне удается так по-человечески мыслить, это поражало даже меня. Обычно все не так.

Они были уже близко, я чувствовал их приближение. Рику не нравилось, что я ушел с охоты раньше всех, но подозрительного в этом он ничего не видел. Решив, что на сегодня охоты для меня хватит, я принялся посылать остальным образы Грейнджер, словно они появлялись в моем сознании сами по себе. Это все объясняло. Я любил ее, и меня тянуло к ней. Я «научился» этому у Адама, который, не контролируя себя, постоянно посылал нам образ Пэнси. После этого он обычно превращался в человека. Забавно, что воспользовавшись Грейнджер, чтобы уйти с охоты, я при этом спас ей жизнь.

Они появлялись из темноты леса один за другим. Адам, белый волк с синими глазами, появился последним.

Они ждали.

Я показал им черного волка, которого встретил сегодня в лесу. Я посылал его образ вместе с предупреждением «опасность». Они зарычали. Все вместе. Коричневый волк — Майк — заскулил и подался назад.

Адам завыл, призывая всех нас замолчать. То был приказ, который мы нарушить не могли.

«Черные волки здесь!» — воскликнул Джон мысленно. Не все понимали его, поэтому он передал еще и образы.

«Нам нужно уходить отсюда» — это была Катарина.

«Они скоро найдут нас. Рано или поздно магглы начнут пропадать, и люди поймут, что на них нападают волки. Министерство узнает об этом. И на всех нас начнется охота» — я повернул голову и посмотрел на Доктора. Он был, конечно же, прав. Но могли ли мы уехать? Сейчас?

«Мы не можем...» — мысли Сары были почти неуловимыми, если бы она говорила это, то произносила бы эти слова шепотом. — «Роберта нельзя перевозить»

«Оставим его, он все равно уже почти мертв!» — ярости Катарины не было предела.

«Хватит!» — вновь приказал нам Адам.

«Есть еще способ» — вмешался Джон. — «Переговоры с их вожаком. Попросим их уйти»

«Ты сошел с ума? Это смешно. Мы никогда не будем связываться с Черными!» — Катарина зарычала на Джона. Адаму пришлось встать перед ней и заставить ее отступить назад.

«Достаточно, Катарина. Мы все поняли твою точку зрения»

Белый волк повернулся ко мне.

«Нам повезло, что ты встретил черного волка. Я думаю, они недавно перебрались сюда, ты очень вовремя предупредил нас»

Не знаю, можно ли это назвать везением. Но я ничего не ответил.

«Мне нужно подумать. Расходимся» — после этого мы все почувствовали, как что-то словно отпускает нас. Теперь мы могли делать, что хотим. Адам никогда не держал нас при помощи своей силы вожака, если в этом не было необходимости.

Он ушел. И мы тоже стали расходиться. Одна только Катарина не сдвинулась с места, продолжая рычать. Я предпочел оказаться сейчас от нее как можно дальше. Превращаться сразу в человека было бы слишком подозрительно, решил я. Хотя Джон, только что показавшийся из-за кустов, уже был человеком. Он свои превращения контролировать не мог.

Я побежал вперед. Куда — не имело значения. Просто вперед. Забыть о том, что я все еще человек и поддаться своим звериным инстинктам — вот чего я хотел сейчас.

Я не знаю, сколько времени я бежал. Он в итоге я оказался возле озера. Это озеро находилось недалеко от того места, где я нашел Грейнджер и черного оборотня.

Я подошел к берегу и посмотрел на свое отражение в воде. На меня смотрели два серых звериных глаза. Если приглядеться, то можно увидеть в них что-то человеческое. Волк в отражении прижал уши и как будто бы вздохнул. Он опустил голову, и дальше я его не видел. Потому что закрыл глаза.

Возле дома я стал человеком. Свет горел почти во всех комнатах. Вечерами этот дом не казался мне таким пустым.

— Привет, Драко, — улыбнулась мне светловолосая девушка, встречая меня на пороге. Ее свали Сара. Ей было шестнадцать. Она была почти ровесницей Майкла, но в отличие от него она побывала в Аду.

— Сара, — улыбнулся я ей в ответ, — Кто сейчас дома?

— Нет только Катарины, Рика и Адама. Ты голоден?

Сара считалась хозяйкой в нашем доме. Хотя еду почти всегда нам готовил Джон, так как в прошлом он был поваром, все остальное в доме было на ней.

— Нет, мы же все были на охоте.

— Скажи это Джону. Он наготовил столько курицы!

— Он всегда готовит, когда волнуется. Это его успокаивает.

— Знаю, — Сара вздохнула и первой вошла на кухню.

Здесь, как и всегда по вечерам, было полно народу. Особенно сейчас, когда всем хотелось обсудить случившееся.

Патрик и Уилл как всегда о чем-то громко спорили, иногда к ним присоединялся Джон, который упорно нарезал картошку. Ее было уже слишком много, но он продолжал свое занятие.

— Мы должны уехать отсюда, — настаивал Уилл.

— И оставить все? Здесь наш дом, мы знаем этот лес так, словно родились здесь. Здесь Роберт, — вставил Питер.

Майк сидел у окна и смотрел на лес. Я сел на стол возле него.

— Подними зад с моего стола, Малфой, — прикрикнул на меня Джон, — или я за себя не отвечаю.

— Хорошо, — улыбнулся я, поднимая руки, — Только не обязательно направлять на меня нож.

Уилл, Питер и Патрик рассмеялись. Майкл этого всего словно и не заметил.

Я понимал его в каком-то смысле. Здесь, в этом городе он родился и рос до того, как его укусили. У него здесь родители, хоть для них он давно мертв. Этот дом стал его домом. Домом для всех нас. И лес тоже. Я не мог себе представить, что мы куда нибудь переедем. Где еще мы найдем место, где так мало людей?

— Мы не должны подвергать себя опасности ради Роберта, — не унимался Уилл.

— Он часть нашей семьи! — Сара была подавлена не меньше Майкла.

— Он обуза. Мы не можем таскать его с собой. Он может никогда так и не придет в себя.

Я не хотел все это слушать. Итак слишком много всего произошло за этот день. Пусть со всем этим разбирается Адам.

Я встал и вышел в коридор. Бросив взгляд на дверь, я решил, что не пойду сегодня к Грейнджер, и поднялся в свою комнату.

***

Я почему-то знала, что Малфой не придет сегодня домой. Точнее, это ведь даже не был его дом.

Я оказалась права. Он не пришел.

Может быть именно поэтому я так и не смогла заснуть в своем огромном доме. Я всю ночь ворочалась в постели, но сон так и не пришел ко мне. Я решила не пить свое зелье.

Утром я встала с постели уставшей и подавленной. Еще я чувствовала себя виноватой. Чувствовала себя дурой. Сначала из-за того, что обвинила его в том, что он стал оборотнем по своей воле, даже не став его слушать. А потом еще и потому что меня чуть не убил черный оборотень. Если бы не Малфой, я была бы уже мертва.

То, что в лесу появились черные оборотни, не могло меня не беспокоить. И я теперь стала запирать дверь. Не знаю, спасли бы меня от них замки.

И самое ужасное во всем этом то, что я не могла послать Патронуса в Министерство и сообщить, что в лесу появились оборотни. Я не могла так поступить с Малфоем и тем более с Майклом. Я ведь знала, что если министерство появится здесь, они найдут всех. Но как быть с людьми в городах возле леса? Черные едят человечину. Значит, что на мне будет множество смертей.

Но палочку поднять и наколдовать Патронуса я просто не смогла.

Малфой не появился и следующим вечером.

Этой ночью я тоже не смогла заснуть, сходя с ума от беспокойства.

Проведя весь следующий день как на иголках, я не выдержала.

Взяла и трансгрессировала к дому, где была всего один раз, но все таки я слишком хорошо его запомнила, чтобы перепутать. Я сама пришла в логово к оборотням. По своей воле. Просто я не могла просто так сидеть и не понимать, что происходит. Я надеялась, что оборотни ничего не сделают мне, потому что я «любовь» Малфоя. Правда я немого опасалась Катарину. Да что там — я боялась ее.

В доме горел свет, но я не слышала ни звука. Скорее всего, они услышали мой хлопок. Никто из них магией не пользовался. Так что хлопок должен был вызвать у них как минимум тревогу.

Мысленно отругав себя за глупость, я все таки направилась к двери. Но позвонить я не успела. Дверь распахнулась, и на пороге показался Майкл.

— Гермиона! Что ты здесь делаешь? — радостно проговорил он и обнял меня прежде, чем я успела что либо сказать. Обнимая его в ответ, я решила, что идея прийти сюда самой была не такой уж и плохой.

— Идем, — Майкл буквально втащил меня в дом.

В холле стояла незнакомая мне девушка со светлыми волосами и огромный парень, напоминающий мне гору.

— Гермиона, знакомься, это, — Майкл указал на девушку, — Сара.

— Очень приятно. Майк рассказывал о тебе.

— Да, — вставил парень, — А вот Драко не особо распространяется о тебе. Теперь я понимаю, почему. Ты очень красива. Он знает, что ты понравилась бы мне, и боится конкуренции с моей стороны, — парень мне подмигнул, — Я Уилл.

— Очень приятно, — я нашла в себе силы улыбнуться, хотя парень внушал мне опасения.

— Так что ты здесь делаешь? Не важно. Идем, напоим тебя чаем. Расскажешь как у тебя дела. И познакомишься с остальными, — затараторил Майкл, и мне показалось, что он чем-то обеспокоен. Эта девушка, Сара, была слишком бледной. Что-то было не так.

Он спросить, в чем дело, я так и не успела. Майкл втолкнул меня в кухню, где за столом сидел еще один парень, он чем-то напоминал мне Рона, от чего мое сердце болезненно сжалось. А рядом с ним, судорожно сжимая в руках чашку, сидела Пэнси Паркинсон. Она выглядела теперь по-другому. Ее волосы теперь стали длинней. Черты лица стали мягче. Не было больше этого ее фирменного презрения на лице.

Она подняла на меня глаза, и чашка выпала из ее рук. И разбилась на полу.

— Грейнджер? — вскрикнула она, словно я была для нее призраком.

— Привет, Паркинсон, — ухмыльнулась я. Меня позабавила ее реакция. Я достала палочку и направила ее на пол.

— Репаро, — произнесла я, и чашка вновь стала прежней. Пока с помощью магии я ставила чашку на стол, все находящиеся в этой комнатой, затаив дыхание, наблюдали за мной. Я не могла даже представить себе, как сильно они скучали по магии. А Майкл, который был магглом, вообще смотрел на меня с открытым ртом.

— Что ты здесь делаешь? — на Пэнси мое представление с чашкой не произвело впечатления. Она ведь все еще оставалась волшебницей.

Неужели Малфой не сказал ей про меня?

— Ты девушка Малфоя, — сказал сидящий за столом парень, — Меня зовут Патрик.

— Я Гермиона.

Пэнси вдруг расхохоталась.

— Этого не может быть, — сквозь смех проговорила она. Ее смех был каким-то странным, — Ты не можешь быть ей.

Я с вызовом смотрела ей в глаза. Конечно, убедить Паркинсон, которая помнит наши с Малфоем отношения еще в школе, было не так просто. Но это не моя проблема. Это проблема Малфоя.

— Где он? — спросила я, оглядываясь на Майкла.

Он сглотнул.

И я вновь поняла, что что-то не так.

— Что случилось? — с нажимом спросила я, смотря то на Пэнси то на Майкла.

— Их здесь нет, Грейнджер, — Пэнси отвернулась от меня, словно надеясь спрятаться.

— Что происходит? Драко не приходил домой уже два дня, — сказала я. Слова приходили сами по себе. Мне даже не нужно было задумываться.

— Тебе лучше присесть, — заботливо сказал Майк, подталкивая меня к стулу.

Я проигнорировала это.

— Рассказывайте, — сглотнула я.

— Драко встретил черного оборотня в лесу, когда возвращался с охоты, — начал Майк.

Я кивнула, давая знать, что знаю об этом.

— Он позвал нас всех и рассказал об этом. На следующий день Адам пришел сюда и сказал, что намерен вступить в переговоры с черными.

— Что? Вы все что, сошли с ума? — силы внезапно покинули меня. Немыслимо! Эти ненормальные не понимают, что творят. Они не знают, кто такие черные оборотни. Но я то, человек, который столько времени проработал в лабораториях, знала, кто это такие. Их разум полностью отключается, когда они в волчьем обличие.

Я опустилась на стул, ожидая продолжения.

— Я тоже самое сказала ему! — не сдержалась Пэнси. И я заметила, как заблестели ее глаза.

— Адам уже все решил. Мы пытались его отговорить, — проговорила Сара, — Но он сказал, что такое возможно. Ведь… — ее голос дрогнул, — В Шотландии мы сбежали только потому, что объединились. Но то был вынужденный союз. Тем более черных было гораздо меньше, чем нас.

Я спрятала лицо в руках. Видит Бог, я не хотела все это слышать. Эти люди, они доверяли мне настолько, чтобы рассказывать такое. Сара была знакома со мной всего пять минут. Неужели мне можно было доверять? И все из-за Малфоя?

Мир вокруг меня кружился. Я понимала, что теперь я уже окончательно пропала. Я теперь с ними. И не важно, сколько еще денег заплатит мне Малфой. Я теперь одна из них. Потому что я не была бы Гермионой Грейнджер, если бы не попыталась помочь тем, кому была нужна помощь. А они нуждались в моей помощи. Эти люди… Да, именно люди. Они не были виноваты в том, что Волан-де-Морт был психом настолько, чтобы создать их. И не были виноваты в том, что Министерство сделало их опасными для общества.

— Адам сказал, что сможет связаться с их вожаком и назначить встречу.

— А что потом? — не сдержалась я, — Попросит их не нападать на людей? Ваш Адам сошел с ума, если думает, что ему это удастся.

Я говорила совершенно очевидные вещи, которые они знали и без меня.

— Он взял с собой Драко и остальных.

— Он может контролировать превращения оборотней? — зачем-то спросила я.

— Нет. Но в тот момент только Драко и Джон были людьми. Они подрались, чтобы…

— Что? — я просто не верила своим ушам.

— Они часто делают так, чтобы стать оборотнями, — раздраженно ответила Пэнси, по-видимому считая меня идиоткой. На самом деле, где то она была даже права.

— Что было потом? — не выдержала я.

— Они ушли на встречу.

— И до сих пор не вернулись.

— Я хотел пойти с ними, — вставил Майк.

— Мы все хотели, но Адам решил, что приводить всю стаю не стоит, чтобы черные не решили, что мы собираемся нападать на них, — это был уже Патрик.

Повисло молчание.

Я думала о том, какими же все таки психами бывают люди. Я не знала никого из тех, кто пошел с Малфоем и Адамом. Да и самого Адама я видела лишь раз в Министерстве, и в те далекие времена он еще был человеком. Но люди, сидевшие здесь со мной, волновались за каждого их тех, кто ушел. Это волнение, пусть и частично, передалось и мне самой.

— Катарина с ними? — внезапно вспомнила про нее я.

— Нам не удалось уговорить ее остаться, — вздохнула Сара.

— Это же Катарина, — пожал плечами Уилл, словно это все объясняло.

Вновь повисло молчание. Они все сейчас мысленно были с остальной частью своей стаи.

— Грейнджер, можно тебя на пару минут? — подала голос Пэнси, выводя меня из задумчивости.

— Да, — ответила я, понимая, что не могу ей отказать. Хотя говорить с ней наедине мне совсем не хотелось.

Пэнси вышла во двор и уставилась на лес, словно надеясь, что сможет увидеть там волков. Я проследила за ее взглядом, но, как и она сама, ничего не увидела во тьме. Мы так и стояли, смотря на лес. Я даже стала замерзать.

— Расскажи мне, Грейнджер, как такое могло случиться? — спросила она тихо.

Я конечно же знала, про что она спрашивает.

— Жизнь непредсказуема.

— Да… Но ты и Малфой? Это же просто смешно. В Хогвартсе…

— В Хогвартсе? — перебила ее я, — Учась в Хогвартсе, думала ли ты, что будешь вот так вот стоять и ждать оборотня? Жить с ним в лесу?

Она не ответила. Мне даже показалось, что она не услышала меня.

Любовь изменила ее. Это была именно любовь, совершенно непонятное мне чувство. Она отказалась ради нее от своего прошлого.

— Нет, никогда не думала.

Я даже вздрогнула. Я уже и забыла, что задала ей вопрос.

— Ты была совсем другой, Грейнджер.

— Ты тоже, Паркинсон.

— Мы теперь оказались на одной стороне, да? — усмехнулась она, кивнув на дом.

Я пожала плечами.

— Мы могли всегда быть на одной стороне, — заметила я, — Если бы ты выбрала правильную сторону.

Она невесело рассмеялась.

— Правильную? То есть твою? Или Поттера? Знаешь, в чем твоя проблема? Ты словно слепа. Видишь только то, что хочешь видеть.

— Я вижу все, как оно есть.

— Да? И за что же вы боролись в этой войне?

— За то, во что верили.

— Наши отцы тоже.

— Неправда. Их вперед сначала гнала власть, а потом страх перед Хозяином.

— Ты говоришь «хозяином» так, словно они были домовыми эльфами.

— Так оно и было, — я отвернулась от нее, давая понять, что разговор окончен. Прошло столько лет, а я все равно боролась со своим прошлым. С невидимыми противниками, половина из которых давно сидели в Прайме.

— Этот мир, за который ты боролась, ужасен, Грейнджер. Посмотри на этих людей. Неужели они заслуживают всего того, что с ними делает министерство?

Я не ответила. Здесь она была совершенно права. Но я не могла изменить этот мир. И она тоже.

Из тьмы послышались какие-то звуки. Мы с Пэнси замерли, боясь, что это нам всего лишь показалось.

Из-за кустов вышли Джон и Катарина. На Джоне были шорты, которые он видимо, оставил где-то в кустах. Катарина же была совершенно голой, и ее это нисколько не волновало.

Я видела в темноте несколько пар волчих глаз. Это те, кто не превратился. Потом из-за кустов вышел большей белый волк. Он увидел Пэнси и направился к ней. Она подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Волк стал трястись. Он уменьшался в размерах. И через пару секунд перед Пэнси уже стоял Адам. Она обняла его и что-то тихо заговорила.

Я отвернулась от них, чтобы не мешать.

— А ты что здесь делаешь? — Катарина остановилась, поравнявшись со мной.

— Идем в дом, — Джон положил руку ей на плечо, вынуждая двигаться дальше, — Привет, Гермиона.

У дверей их уже встречали с радостными криками Сара и Майкл. Пэнси и Адам прошли в дом вслед за остальными. А я осталась стоять на улице, считая себя совершенно чужой здесь. Может, стоит вернуться домой? Что еще мне здесь делать? Малфой так и не пришел.

— Гермиона! — на улицу выбежала Сара, — Идем в дом, ты совсем замерзла.

Я попыталась спорить, но она не позволила мне:

— Он придет, не волнуйся, — проговорила она, потянув меня к дому.

Она завела меня в дом и привела на кухню, где уже сидели все остальные. Видимо, они всегда собирались на кухне. Адам и Катарина уже были одеты, это не могло меня не радовать.

— Может, уже расскажете? — не выдержал Уилл.

Адам и Джон переглянулись. По тому, как они ведут себя, я поняла, что все не так уж и плохо.

— Они обещали не охотиться здесь, они понимают, чем это грозит всем нам, — просто сказал Адам, целуя Пэнси, которая теперь ни на шаг от него не отходила.

Ответом ему была тишина. Никто не мог в это поверить.

— И вы верите им на слово? — не сдержалась я. Это все было настоящим бредом для меня.

— Что она здесь делает! — громко воскликнула Катарина, явно намереваясь вышвырнуть меня из дома.

— Перестать, она с Драко, — это был Джон. Этот человек нравился мне все больше и больше.

— Гермиона Грейнджер, — проговорил Адам, смотря на меня, — Мы виделись когда-то давно.

— Очень давно, — кивнула я, — Так что? Вы действительно думаете, что они смогут?

— Да. Потому что они тоже не хотят попасть в лапы министерства.

— Вы кое-чего не понимаете, — я обвела их всех взглядом, — Эти оборотни другие. Работая в Министерстве, я сталкивалась с ними…

— Да, ты одна из тех, кто ставил на нас опыты, — перебила меня Катарина. О нет. Они знали про меня? Все знали про меня и мою работу, но при этом пустили к себе в дом? Да что они за люди?

— Я…

— Мы знаем, что ты пыталась спасти мальчика оборотня, Гермиона, — улыбнулся мне Майкл, — И поэтому тебя уволили.

— Но откуда? — не поняла я. Потому что в газетах такого точно написано не было.

— У нас есть свои люди в министерстве, — подмигнул мне Уилл.

Я решила больше на задавать им вопросов, потому что Катарина едва сдерживалась, чтобы не накинуться на меня.

— Эти оборотни очень опасны. Когда они в теле волка, их человеческое сознание полностью отключается. Остается только зверь. И этот зверь был создан для того, чтобы убивать. Сама порода выведена только для этого.

— Мы все это знаем, — кивнул Адам, — Но у них, как и у любых других животных, есть инстинкт самосохранения. Они стремятся оградить себя от опасности. А министерство представляет для них угрозу. Они были в Шотландии вместе с нами и знают, что это такое. Мы встретились с ними и просто передали им нужные образы. Тебе этого не понять, Гермиона. Но это иногда гораздо лучше слов. Они все поняли. В Шотландию они не хотят, поэтому не будут подвергать себя опасности.

— И что они решили делать? Есть кроликов? Вам известно, что они едят людей?

— Да, — вздохнул Джон, — В этом проблема.

— В теле волка они могут передвигаться очень быстро. Они будут охотиться в разных местах, подальше отсюда.

— Но люди все равно будут умирать, — заметила я.

— Так достань свою палочку, Гермиона, — издевательски пропела Катарина, — Достань ее прямо сейчас. И пошли весть в министерство.

Что мне делать? Я не могла подвергнуть опасности этих людей. Но а как быть с теми, которых будут убивать черные оборотни?

— Пойми, нам тоже не нравится это. Но люди в любом случае будут умирать, где бы не находились черные волки. Мы лишь пытаемся выжить.

Я его понимала. Я понимала всех их. Но как я могла принять это? Сейчас я стояла на перекрестке. И если я сверну в сторону волков, то стану преступницей.

— Гермиона, ты должна понять нас, ведь это…

В этот момент входная дверь в громким стуком распахнулась.

— Мы сделали это! — прокричал чей то голос.

На кухне оказался Рик. Человек, которого я боялась больше Катарины.

— А что вы такие невеселые? Мы же договорились с черными, это нужно отметить, разве нет?

— Рик…

— Ну же, ребята, мы только что спасли наши задницы? Это разве не повод для радости?

— Но какой ценой, — заметила Сара, вздохнув.

— Да какая к черту разница? — Рик сел за стол, закинув на него ноги, — Я хочу выпить!

— Нет, — ответил ему сразу хор голосов.

— Да бросьте, мы не пили уже сколько? Года три!

— В нашем доме не место выпивке. Если нужно выпить, ищи другое место, — сурово сказал Джон, скидывая ноги Рика со стола.

Под весь этот шум я не заметила, что в дом вошел еще один человек.

Малфой вошел в кухню, оглядев всех нас. Его взгляд остановился на мне. Глаза удивленно округлились. Никогда еще я не видела у него подобного выражения лица.

— Ты…?

Договорить он не успел. Я кинулась к нему. И, прижимая его к себе, я вовсе не притворялась. Нет, вовсе нет. Я просто была рада видеть его. И только сейчас я поняла, как сильно я волновалась за него.

Он обнял меня в ответ.

— Иди сюда, — тихо проговорил он и вывел меня в коридор, предварительно закрывая дверь кухни.

— Ты что здесь делаешь? — тихо спросил он, отпуская меня, — Ты спятила?

Он был недоволен. Но разве мне было до этого дело?

— Как ты попала сюда?

— Я трансгрессировала.

— Зачем? — его голос стал чуть громче.

— Что значит «зачем»? Тебя не было два дня. Я волновалась.

— И ты пришла сюда? Одна?

— Да, именно так.

— Ты спятила? Ты не можешь ходить сюда, когда меня здесь нет.

Я понимала, что если бы мы сейчас были у меня дома. Или где нибудь еще, где ему не нужно притворяться влюбленным в меня, были бы крики и оскорбления. Но здесь он сдерживался и старательно подбирал слова. Но я это делать даже и не собиралась.

— А теперь послушай меня, Драко Малфой, — громко начала я, он удивленно вскинул брови, — Я не твоя собственность. И я буду делать то, что сочту нужным. Буду ходить, куда захочу.

С кухни послышался смех. Очевидно, это был Уилл. К нему присоединился кто-то еще, но мне было плевать.

— Ты что не понимаешь, что здесь опасно? — не выдержал Малфой.

Дверь кухни распахнулась.

— Перестань, Драко, — сквозь смех выдавил Уилл, — Здесь абсолютно безопасно.

Он обнял меня за плечи и повел на кухню.

— Никто из нас никогда ничего ей не сделает. Так? — громко спросил он.

— Так, — ответили все, кроме Катарины и Рика.

— Убери от нее свои руки, — Малфой ударил Уилла по спине, от чего тот снова засмеялся. Но его рука исчезла с моих плеч. Правда на ее месте тут же оказалась рука Малфоя. Словно он был намерен контролировать каждый мой шаг.

С приходом Малфоя все как то изменилось. Или это просто я стала чувствовать себя здесь чуть лучше. Они больше не обсуждали черных волков, словно их и не было. На кухне стало шумно. Пока Джон что-то готовил для нас, Уилл и Патрик громко спорили насчет квиддича, за которым они по-прежнему следили. Остальные смеялись над ними. Сара и Пэнси о чем-то разговаривали. Сара при этом как-то странно улыбалась, смотря на Пэнси. На кухне не было только Катарины, которая удалилась в свою комнату, бросив напоследок что-то вроде: «здесь слишком грязно».

Что касается меня, я чувствовала себя как-то странно среди этих людей, которые были друг для друга семьей. И еще мне было странно видеть такого Малфоя. Общительного, открытого.

Ужин закончился, и я решила, что мне пора домой.

— Я думаю, что мне уже давно пора, — я встала из-за стола.

— Да, — Малфой поднялся следом за мной.

— Ты тоже идешь? — удивилась я. И, хоть изначально я пришла сюда, чтобы узнать, почему Малфой не приходит ко мне, теперь я не хотела, чтобы он возвращался. Потому что он явно собирался поговорить со мной насчет моего визита сюда.

— Разумеется, — ответил он, улыбнувшись.

Никто из сидящих здесь так ничего и не заподозрил, но я то прекрасно понимала, что скрывается за этой улыбкой.

— Идем, — вздохнула я. Мой тяжелый вдох позабавил Уилла.

— Если что, — проговорил он, — всегда есть я.

— Я это учту, — кивнула я, — До свидания, — попрощалась со всеми я, не уверенная, что они выйдут провожать нас.

Малфой вытянул меня из комнаты до того, как кто-то успел что-то ответить.

— У нас нет на это времени. Нам еще идти по лесу, — ворчал он.

— Мы трансгрессируем, — заметила я.

— Что? — удивился он.

— Мы трансгрессируем, — повторила я, не понимая его замешательства.

Он резко остановился, и, прижав меня к стене, заглянул в глаза.

— Трансгрессируешь с оборотнем? Велика вероятность, что на той стороне ты окажешься уже с волком, — зашипел он.

О, это я не учла. Магия плохо влияет на оборотней. Выброс энергии и на людях то сказывается, а вот такие неустойчивые создания, как оборотни…

Но я не могла сдаться.

— Я все же рискну, — ответила я.

Он смотрел на меня так, словно я сошла с ума. Его глаза блуждали по моему лицу, словно надеясь найти на что-то ответ. Он был так близко.

А потом послышались шаги. Кто-то поднимался по лестнице. Только сейчас я поняла, что мы стоим у двери, ведущей в подвал.

Малфой поцеловал меня. Я прекрасно понимала, зачем он делает это. Но от этого его поцелуй не становился менее реальным. Он приподнял меня, и мои ноги сомкнулись на его талии. Мое тело действовало само, предавая меня.

Он продолжал эту игру для кого-то, кто вышел сейчас из подвала, а я не могла остановиться. Я не видела больше ничего. Только Малфой. Я даже успела соскучиться по его поцелуям. Мои руки вцепились в его волосы, ему должно было стать больно, но он продолжал целовать меня так, словно без этого он не мог жить.

— Нашли место, — услышала я странный голос.

Малфой оторвался от меня и сделал шаг назад. Мне пришлось опереться на стену, чтобы устоять на ногах.

Я повернула голову. И вздрогнула, стараясь сдержать вопль. Передо мной стоял человек, который просидел в Азкабане лет десять. Потому что именно так он и выглядел. С ним вроде бы было все в порядке, и в тоже время что-то не так. Сумасшедший. Псих. Вот каким он выглядел. Его лицо было серым и морщинистым, огромные синяки под глазами, которые скрывались за стеклами толстых очков. Его глаза были черными. И дикими. Со странным блеском. Вообщем, весь вид этого человека не мог не наводить ужас. Он был одет в белый, явно старый халат. Это был Доктор.

— Привет, Доктор, — сказал Малфой.

— Устроили тут, — сморщился человек. Его голос был скрипучим и вообще странным. Словно он редко разговаривал.

— Мы уже уходим, — Малфой протянул мне руку, за которую я с радостью схватилась, не в силах больше выдерживать этот взгляд.

— Давно пора, — сухо ответил Доктор и похромал в сторону кухни.

— Черт, — тихо выругалась я, все еще оглядываясь, — Он наводит ужас.

— Так. Я сейчас поднимусь наверх, мне нужно взять кое-какие вещи. Ты в состоянии подождать меня здесь? — Малфой просто проигнорировал мои слова.

Он почему-то не хотел, чтобы я поднималась наверх. И я была этому рада. Не хотела я сегодня больше никаких сюрпризов.

Дождавшись моего кивка, он бегом бросился по лестнице.

Ну я сильно погорячилась, когда решила, что сюрпризы на этом закончились. Стоило Малфою скрыться наверху, возле меня оказался Рик, словно он все это время только и ждал, что я останусь одна.

— Итак, — протянул он, обходя меня и окидывая оценивающим взглядом.

— Итак? — спокойно проговорила я.

— Знаешь, а спать с оборотнем в одной постели опасно, — он рассмеялся своей шутке и продолжил, — однажды ты можешь не проснуться.

— О, я уверена, что проснусь.

— Почему? — его голос стал каким-то приторным, — Почему ты так уверена? Почему доверяешь ему?

Он подошел совсем близко ко мне, я сделала шаг назад и уперлась в перила.

— Знаешь, в наше время сложно найти девушку, которая будет находиться рядом с оборотнем. На это способны только сумасшедшие.

— Выходит, я сумасшедшая.

Он протянул руку и погладил меня по щеке. Я отвернулась, но он взял меня за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза.

— Я могу помочь тебе. Могу укусить тебя, и вы с Драко всегда будете вместе.

И вот сейчас я по-настоящему испугалась. Он говорил правду, ему ничего не стоит укусить меня, хоть я и не понимала, как он сможет обратиться в волка.

— Убери свои руки, — послышался ледяной голос позади меня.

— Драко. Ты как раз вовремя. Я предлагал твоей девушке стать одной из нас.

— Отойди от нее.

Что произошло дальше, я так и не поняла. Просто Малфой каким-то образом умудрился втиснуться между мной и Риком и отбросить его к стене.

Я не успела даже моргнуть, а Малфой уже вытолкнул его на улицу.

— Что происходит? — возле меня оказалась Сара.

Я не ответила ей, лишь выскочила во двор.

Малфой в этот момент ударил Рика по лицу так, что тот упал на землю.

Он сплюнул кровь и рассмеялся.

— Что смешного? — крикнул Малфой, пнув его ногой с такой силой, что тот перевернулся на спину. Мне даже показалось, что я слышала треск ребер.

— Драко! Что ты делаешь? — на улице оказался Джон.

— Не смей ее трогать, ты понял меня? — прокричал Малфой.

Рик поднялся на ноги.

— Как скажешь, — ответил он, а потом ударим Малфоя в челюсть.

Я с удивлением обнаружила, что кричу.

Малфой в долгу не остался, ударив того в нос. Они двигались так быстро, а удары были настолько точны, что я не могла не поражаться происходящему.

— Хватит! — кричал им Джон.

Малфой ударил Рика снова. А потом Рик затрясся всем телом и обратился волком. Он зарычал на Малфоя, но тот не двинулся с места, словно возвышающийся над ним волк нисколько его не пугал.

— Убирайся, — приказал ему Малфой.

И тот скрылся в лесу.

— И ними так всегда, чертовы дети, — разочарованно проговорил Джон, а потом улыбнулся мне, — Не волнуйся, все хорошо.

Я лишь кивнула, силы окончательно оставили меня.

— Спокойной ночи, Гермиона, — сказал он и прошел в дом.

— До встречи, — Сара похлопала меня по плечу и последовала за ним.

Я повернулась к Малфою, который собирал разбросанные во время драки вещи, которые высыпались из его рюкзака.

— Я оставил тебя ровно на три минуты, — вздохнул он, — А ты успела наткнуться на Рика.

Я ничего не ответила.

— Долго тебя ждать? — спросил Малфой.

— Трансгрессируем? — спросила я уже не так уверенно.

— Если ты передумала, идем в лес.

Но в лесу сейчас Рик, наткнуться на него мне вовсе не хотелось.

— Нет. Давай руку.

— Думаю, мне лучше обнять тебя, — усмехнулся он, прижимая меня к себе.

Волком он не стал. Мы благополучно трансгрессировали перед моим домом.

Алекс встретил нас радостным лаем.

— У тебя ничего не болит после драки? — спросила я.

— Нет. А теперь послушай меня, Грейнджер. Ты больше никогда не придешь туда без меня, тебе ясно?

— У меня нет никакого желания, — пожала плечами я.

— Ты должна пообещать.

— Нет.

— Что нет?

— Я не буду ничего обещать тебе. Но не сомневайся, я больше никогда не пойду туда просто так.

— Ты уже один раз сделала это.

— Тебя не было два дня.

— Еще кое-что, Грейнджер, я могу отсутствовать и неделями. Это не дает тебе никакого права приходить туда и искать меня.

— Ладно, — рявкнула я, — Можешь вообще убираться отсюда.

Я кинулась наверх и захлопнула дверь своей спальни.

Я ненавижу его. Чертов Малфой. Из-за него моя жизнь превратилась в кошмар. Я стала предательницей, меня однажды бросят в Прайм за все это. А еще хуже то, что меня запросто могут укусить, и буду я одной из них.

Он пришел ко мне через пару часов. Я не спала, просто потому что не могла заснуть.

Он тихо постучал и вошел, когда я не ответила.

— Грейнджер? — тихо проговорил он.

Я притворилась, что сплю. Все что угодно, главное чтобы он убрался отсюда.

— Ты не спишь, — это не было вопросом.

Он стоял в дверях и ждал моего ответа.

— Я… не должен был говорить все это.

— Ничего, — ответила я, — Не нужно ничего говорить. Я итак знаю, что «ты еще нужна мне».

Он вздохнул.

— И этого я тоже не должен был говорить.

Я приподнялась на кровати, чтобы видеть его лицо.

— Не смотри на меня так, Грейнджер, — он закатил глаза, — Я пытаюсь извиниться.

— И ты только что все испортил, — подвела итог я.

— Нууу, — протянул он, — зато ты разговариваешь со мной.

— Пошел вон, Малфой, — я кинула в него подушку.

— Значит, извинения приняты, — он вышел, закрывая за собой дверь.

А я откинулась на подушку и тут же заснула.

***

Дни пролетали мимо, один за другим. Малфой в основном ночевал у меня, но когда он не возвращался, мне было плевать. Я больше не собиралась идти туда, мне хватило одного раза.

Зато ко мне часто заглядывал Майкл, иногда с ним приходила еще и Сара.

Однажды пришел Блейз. Малфою он принес его палочку. Я смотрела, с каким трепетом он вертит ее в руках, и думала, что, наверное, так же я выглядела, когда впервые взяла свою палочку в лавке у Оливандера. Оказалось, что палочка все еще может служить Малфою, и с тех пор он больше не расставался с ней. Сначала я волновалась, что его палочку отследят, потому что все наши палочки проверяются министерством. Но Блейз и Малфой постоянно повторяли мне, что если ты мертв, твою палочку снимают с учета за ненадобностью. Обычно их отправляют в отдел по контролю магических предметов, созданный с приходом к власти Забини. Но если палочку не нашли при умершем, ее просто снимают с учета и все. Поэтому я успокоилась.

А мне Блейз принес хорошую новость. Он заставил своего отца вновь принять меня на работу в министерство. Не в лабораториях конечно же. Я вообще буду выполнять какую-то бумажную работу в Отделе регулирования магический популяций и контроля над ними. Но это была все таки работа! В министерстве! Я была просто счастлива. К тому же платить мне будут так же, потому что то, что я герой войны, все еще что-то да значит.

Я должна была выйти на работу в понедельник, поэтому эти выходные тянулись для меня невыносимо медленно.

Малфой сидел в гостиной и баловался своей палочкой. Я уже привыкла к этому, и летающие по комнате предметы меня даже не удивляли.

— Я хочу отдать тебе кое-что, — сказала я.

Он оторвался от своего занятия и перевел взгляд на меня.

— И что же это?

Я протянула ему мешочек с галеонами, тот самый, который он отдал мне. Я не потратила ничего из этого. Вернуть его я решила еще тогда, когда сидела на крыльце и ждала его. Я не хотела брать у него деньги. Не хотела поступать так же, как делала его стая, превращая его в оборотня. А теперь, когда у меня появилась работа, я лишь еще раз убедилась в правильности своего решения.

— Что это? — он нахмурился.

— Твои деньги. Я ничего не потратила.

— Почему ты возвращаешь их мне?

— Я хочу брать твои деньги.

— То есть наш договор расторгнут?

Я посмотрела на него.

— Нет.

— Тогда в чем дело, Грейнджер? У меня полно денег, а у тебя большой дом и его нужно содержать.

— Просто забери их.

— Почему? — он встал передо мной и заглянул в глаза.

— Забери.

— Но у нас был договор.

— Да, и ты все еще должен найти Рона. Но мне не нужны твои деньги.

— Грейнджер…

— Это все, Малфой. Я не собираюсь это обсуждать.

Я вышла из комнаты, не желая больше ничего слушать.

Я пришла в министерство спустя столько времени, но тут как будто бы ничего не изменилось. Там меня встретил Гарри, который узнал от Блейза о моем возвращении. Он проводил меня до моего отдела и даже до нужного мне кабинета. Еще он сказал, что придет за мной, и мы пойдем обедать. Как в старые добрые времена.

Как же, оказывается, я скучала по магии и волшебникам. По всей этой обстановке.

В моем отделе работала Луна. Ее я не видела уже около полугода, поэтому была рада вновь встретиться с ней. Как я и предполагала, моя работа была в заполнении разных бумаг, но я так устала сидеть дома без дела, что даже эта работа показалась мне прекрасной.

— Невилл сделал мне предложение, — сказала Луна.

Я подняла глаза на нее. Она сидела за своим столом напротив меня. Невилл и Луна были вместе со времен окончания войны. Так что для меня это не было неожиданностью. Я была скорее удивлена, что Невилл тянул с этим.

— Правда? — воскликнула я, — Луна, это же замечательно!

— Да, — протянула она, — Мы поженимся летом.

— Поздравляю!

Мы еще долго разговаривали о ее предстоящей свадьбе. Она как обычно говорила мне о каких-то совершенно непонятных мне созданиях, которые каким-то образом могут помешать ее свадьбе с Невиллом, если они попытаюсь сыграть ее весной. Я еще со школы привыкла к этому и со всем соглашалась, и даже возмущенно вскрикивала там, где это было нужно.

***

Работа выматывала меня, я приходила домой уже за полночь. Малфой смеялся надо мной, говоря, что я сумасшедшая, если думаю, что отчеты о драконах и гоблинах не смогут подождать до следующего дня. Его я обычно игнорировала, сразу двигаясь в свою спальню, где тут же падала на кровать и засыпала.

Это было тяжело, особенно если учесть, что я отвыкла работать, но мне нравилось.

Иногда я приходила домой, а там меня встречал лишь Алекс, голодный и жаждущий прогулки. Малфой не ночевал у меня, но я вообще не думала об этом.

На выходных я отсыпалась, потому что выспаться во время работы было просто невозможно.

И вот в один из моих выходных, когда мы с Малфоем завтракали, послышался звонок в дверь. Мы переглянулись. Кто это мог быть?

Я молча встала и пошла к двери. Малфой останется на кухне и не выйдет оттуда, если это кто-то чужой.

Я открыла дверь.

Передо мной стояла Джинни Уизли собственной персоной. Загорелая, с чемоданом, как будто бы она только что вернулась. Они с Гарри женаты, но я так и не научилась звать ее Джинни Поттер.

Я была удивлена, увидев ее на пороге своего дома, но все равно рада ее видеть.

— Джинни, — бросилась ее обнимать я. Ей пришлось выпустить из рук чемодан, чтобы обнять меня в ответ.

— Здравствуй, Гермиона, — проговорила она, когда я наконец отпустила ее, — Пропустишь?

— Да, конечно, проходи, — я отступила в сторону, чтобы она могла пройти в дом.

К ней тут же кинулся Алекс.

— Завела собаку? — спросила Джинни, погладив Алекса, который уже явно намеревался запрыгнуть на ее чемодан.

— Да, скучно жить одной. Ты что нибудь будешь? — спросила я, усаживая ее на диван. На кухню было нельзя — там Малфой.

— Чай.

— Сейчас принесу, а ты пока познакомься с Алексом поближе, — я влетела на кухню и обнаружила Малфоя, спокойно сидящего на столе.

Я указала ему на открытое окно, чтобы он убирался отсюда, пока Джинни не увидела его, но он покачал головой, приложив палец к губам, показывая, что будет сидеть тихо.

Я покрутила пальцем у виска и принялась наливать чай. Думать о том, что будет, если Джинни обнаружит его здесь, совсем не хотелось.

— Он очень добрый, — сказала Джинни, — Что с его ухом?

— Он таким родился, — я улыбнулась, поглаживая Алекса. Он заметно подрос с тех пор, как я принесла его сюда.

Джинни отпила чай, а я же прислушивалась к звукам на кухне, которых, по правде сказать, не было.

— Ты только что приехала? — спросила я, указывая на чемодан.

— Нет, я сегодня уезжаю.

— Да? Но ты ведь только что вернулась!

— Позавчера. Но теперь я еду в Италию.

Я была удивлена тому, как же сильно Джинни стремиться уехать от Гарри. Ведь дело здесь явно было в нем.

— Надолго? — осторожно спросила я.

Она вздохнула и отвернулась.

— Не знаю… Может быть на несколько месяцев.

— Но Джинни… — начала было я.

— Не смотри на меня там, Гермиона, — прервала меня она.

Я внимательно посмотрела на нее, ожидая того, что она хочет сказать. Иначе бы она не пришла. Мы с Джинни были хорошими подругами и были когда то очень близки. Но мне всегда удавалось дружить с парнями, так что нет ничего удивительного в том, что я не смогла найти с ней общий язык. Тем более Гарри…

— Мы с Гарри решили развестись, — сказала Джинни.

Она оглушила меня этой новостью. С тем же успехом она могла ударить меня конфундусом. Или просто огреть чем-то по голове. Она и Гарри разводятся? Они были для меня всегда каким-то идеалом семейной жизни, хоть у них не все было гладко. Я всегда думала, что они созданы друг для друга.

— Ч-что?

— Он не любит меня, Гермиона! — отчаянно выкрикнула она, но потом словно опомнилась и взяла себя в руки.

Я открыла рот, чтобы поспорить. Я хотела сказать ей, что никого на свете Гарри не любит так, как ее.

— И я тоже не люблю его, — добавила она, и все слова улетучились из моей головы.

Мы какое-то время молчали. Джинни судорожно пила чай.

— Я была так зла на тебя, когда ты бросила Рона, — начала она, окончательно меня ошарашив, — Но ты была права! Ты первая из нас поняла это. Мой брат был тогда разбит и не знал, как ему жить дальше, но это было правильно. Нас всех соединила война… Мы с Гарри сблизились во времена войны. Война…Она сводит с ума, ты же сама прошла через это, ты понимаешь меня?

Моих сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть.

— На войне ты не знаешь, а доживешь ли ты до завтра. Ты так одинок там. И тебе страшно. А мы с вами были детьми. Ты сама столько раз повторяла это. Мы все были детьми. Каждому из нас нужен был тот, кто спасет нас от наших страхов. Мы искали в друг друге защиту от всего, что происходило вокруг. Это не значит, что мы не любили друг друга. Просто то была отчаянная, неконтролируемая любовь. Ты сама сказала Рону, что не любишь его больше. Ты освободила его и себя. А мы с Гарри обманывали себя все это время.

Я смотрела на нее. Она давно перестала быть той жизнерадостной и доверчивой Джинни Уизли, которая училась на курс младше нас. Она прошла через эту войну и выжила. Но потеряла там брата. Потом волки убили ее мать. Потом исчез Рон. Война закончилась, а ее семья все еще рассыпалась. Словно песок.

— Я любила его всю свою жизнь, Гермиона. С тех самых пор, как он приехал в наш дом. Я не говорю, что не люблю его сейчас. Но это уже совсем другая любовь. Нас связывает все наше прошлое, мы через столько прошли вместе. Я знаю, что была светом для него, когда была нужна ему. Но сейчас… я ему не нужна.

Она замолчала. А я просто не знала, что сказать. Что вообще можно сказать на это?

— Я думала, ты обрадуешься, — проговорила Джинни.

— Что? Мои друзья разводятся, чему тут радоваться? — изумилась я.

— Я же видела, как он смотрит на тебя, — вздохнула Джинни, — Причем давно. Видела, но не верила в это.

— О чем ты говоришь, Джинни? — я сейчас вообще ничего не понимала. Причем здесь я?

— Брось, Гермиона, — закатила глаза она, — Я знаю, что у вас с ним что-то было, когда мы с ним расставались.

Я уставилась на нее. ЧТО? Но откуда? Неужели Гарри… Ну все, Поттер, когда я найду тебя, тебе не поздоровится.

— Джинни я…. — боже, какой ужас. Какой позор. Что я должна сказать ей?

— Все нормально, — она нашла в себе силы даже улыбнуться мне, — Я не удивлена. Просто… Гермиона, ты могла честно сказать мне о ваших с ним отношениях.

— О каких отношениях ты говоришь? — я непременно убью Поттера, но сейчас нужно все нормально объяснить Джинни, — Это было всего один раз. Одна ночь. И мы были жутко пьяны. Я не знаю, как такое произошло… Но на утро мы чувствовали себя просто ужасно. Этого больше никогда не повторялось, я клянусь тебе!

— Но я не понимаю, — теперь была очередь Джинни удивляться, — Он влюблен в тебя.

ЧТО? ПОТТЕР В МЕНЯ?

Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не сорваться на Джинни.

— Он смотрит на тебя так, как смотрел на меня когда-то давно, — продолжала тем временем она, — Теперь, когда мы с ним разводимся, ничто не помешает вам быть вместе.

Голова у меня кружилась. Да о чем она говорит? Я и Гарри? Нет. Мы с ним лучшие друзья. Он — мой самый близкий человек на этой планете. Я готова умереть за него. Я люблю его больше своей жизни. Но так было всегда. И та ночь, она ничего не меняет. Я по-прежнему люблю его. Но не так!

— Джинни, послушай, — вздохнула я, все еще избегая смотреть на нее, — Мы с Гарри никогда, понимаешь, никогда не будем вместе. Мы друзья, и этого не изменится.

— Он влюблен в тебя, а ты в него нет, — казалось, Джинни поражена даже больше меня.

Я не ответила. Да, это была правда. Да и вообще с чего она решила, что Гарри что-то чувствует ко мне?

— У тебя кто-то есть! — воскликнула Джинни. Она смотрела на обувь Малфоя, которую я забыла убрать. Отлично, просто прекрасно, — Кто он?

— Эээ, это обувь Блейза.

Она рассмеялась.

— Это точно не обувь Блейза. Гарри влюблен в тебя. Он разводится со мной, а потом явно прибежит к тебе, а у тебя уже кто-то есть.

Происходящее выходило из-под контроля. Я не знала, что отвечать на такие слова.

— Джинни, я…

— Не нужно оправдываться, Гермиона. Когда дело касается любви, кому-то всегда плохо. Поверь мне. Просто… скажи ему, ладно? Чтобы он ни на что не надеялся.

— Да, конечно. Я скажу ему.

— Он смирится. Со временем, — Джинни встала, — а теперь мне пора. Не знаю, когда мы увидимся в следующий раз, Гермиона.

— Ты уверена в том, что делаешь?

— Да. Пора научиться жить без Гарри Поттера и не мучить себя.

— Джинни, я…

— Пока, Гермиона, — Джинни взяла свой чемодан и направилась к двери.

— Может, останешься еще?

— Нет, я сказала уже все, что могла сказать, — она печально улыбнулась, выходя на улицу.

— Пока, Джинни.

— Еще увидимся, — и она трансгрессировала.

Глава 6

Глава шестая

Now I am under

And it's breaking over me.

A thousand miles down to the sea bed,

I found the place to rest my head.

(Florence and The Machine — Never Let Me Go)

Малфой вышел из кухни. Он выглядел так, словно кто-то хорошенько приложил его конфундусом.

Только сейчас я поняла, что он все слышал. О боже, только не это. Только не сейчас. Мне итак плохо.

— Грейнджер…

— Просто молчи, — я опустилась на диван и закрыла глаза, надеясь, что Малфой от меня отстанет.

Размечталась.

— Ты что, спала с Поттером? — спросил он.

С его словами ко мне пришли воспоминания о той ночи. Мы с Гарри решили выпить, он принес огневиски. О это проклятое огневиски! Мы пили и пили. Разговаривали по душам заплетающимися языками. Потом мы каким-то образом оказались близко. Дальше шли лишь отрывки. Вот мы уже на моей кровати. Вот мы уже без одежды. Его прикосновения и поцелуи. А потом ничего… Тьма. Наутро я проснулась с головной болью и обнаруживала голого Гарри в своей кровати. Я тогда поклялась, что этого больше никогда не повторится, и вообще я больше не буду пить рядом с ним. Но, как ни странно, после этого нам удалось остаться друзьями и притвориться, что ничего не было. Я даже уже почти верила в это.

— Грейнджер? — напомнил о себе Малфой.

— Что тебе надо? Ты сам все слышал.

Малфой принялся смеяться.

— Что смешного?

— Я так и знал, что Поттер пускает на тебя слюни.

— Пошел ты, Малфой.

— Да ладно тебе, тем более теперь, когда ты, оказывается, спала с ним.

— Это было ошибкой, понятно?

— Не для Поттера.

— Малфой, тебе нечем заняться? Иди, проведай свою стаю! — рявкнула я.

Странно, но он послушался. Он замолчал, хотя я видела его насмешливые взгляды. А через полчаса вообще ушел, и я смогла вздохнуть с облегчением.

Весь день мне казалось, что еще немного, и я взорвусь. Я даже думала, не написать ли Гарри письмо. Но что я должна была там написать? Что вообще я могу сказать ему?

Если Малфой и Джинни правы, то я найду Поттера и закончу начатое Волан-де-Мортом. Я сама не понимала, почему злюсь. Может потому-то Джинни каким-то образом узнала о той ночи. Да еще и Малфой, который будет вспоминать мне это всю оставшуюся жизнь. Да и вообще во всем виноват Поттер. Что там с ним случилось? С чего Джинни решила, что он влюблен в меня?

Настроение было просто ужасным, я весь день слонялась по дому без дела.

Вечером пришел Малфой.

— Все еще не в духе? — насмешливо спросил он.

Я проигнорировала его.

— Идем, я знаю, как поднять тебе настроение.

— Я тоже. Убирайся отсюда, и мне станет намного лучше.

— Пошли со мной, Грейнджер.

— Куда? — не то, чтобы я заинтересовалась, но нужно же было это спросить.

— Я думаю, тебе понравится.

— Зато я так не думаю.

— Вставай, Грейнджер.

Мне пришлось согласиться, но я сделала это лишь для того, чтобы он от меня отстал. Потому что еще больше раздражаться не хотелось. Но, насчет раздражения, я сильно ошиблась. Он попросил меня трансгрессировать за ним к дому оборотней. Вот уж куда я сейчас точно не хотела, так это к ним.

Но Малфой не спрашивал моего согласия, просто обнял меня и трансгрессировал к дому. Я хотела возмутиться, какого черта он делает и почему решил, что раз теперь у него есть палочка, ему все можно, но на улице стоял Джон, и возмущения пришлось отложить.

— Привет, Джон, — проговорила я, недовольно смотря на Малфоя.

— Привет, Гермиона. Ну что, поехали?

— Куда? — не поняла я.

Мы обошли дом. Там стоял старый темно-синий пикап.

— Куда мы собираемся ехать, Малфой? — тихо спросила я, останавливая его.

— Джону нужно съездить в соседний город за деньгами. Он отвозит туда туши животных, из них делают чучела. А потом он ездит за деньгами.

Я недовольно посмотрела на него. С какой стати я должна ехать туда?

— А мы здесь при чем?

— Идем, — Малфой взял меня за локоть и повел к машине.

Вопреки моим ожиданиям, он вовсе не собирался садиться рядом с Джоном. Он остановился у кузова.

— Ты серьезно? — спросила я.

— Что ты имеешь против поездки под открытым небом? — усмехнулся он, открывая кузов.

— Драко Малфой любит каяться на машинах? Да еще и в кузове? — не поверила я, наблюдая, как он с легкостью забирается в кузов.

— Давай же, Грейнджер, — он подал мне руку.

Я недоверчиво смотрела на него. Поездка непонятно куда, да еще и в кузове старого пикапа, да еще и на ночь глядя, совсем меня не привлекала.

— Тебе понравится. Поверь мне.

Поверить ему? Ну да, конечно.

Но руку я все таки приняла. Малфой был сильным, я знала, что оборотни очень сильны, но он поднял меня в кузов одной рукой, это не могло не поразить меня. Мой взгляд вызвал у него усмешку, и я поспешила отвернуться.

— Вы там все? — крикнул из салона Джон.

— Да, Джон. Поехали.

Машина резко двинулась с места, и я больно ударилась коленом о край кузова.

— Нужно сесть, Грейнджер, — закатил глаза Малфой.

— Спасибо тебе, я догадалась, — я села рядом с ним.

Машину жутко трясло, пока мы ехали по выездной дороге, и я подпрыгивала на каждой кочке. Мне даже казалось, что еще немного, и я выпаду.

— Нужно немного подождать, — объяснил Малфой, поймав мой недовольный взгляд.

Наконец, Джон выехал на трассу.

— Теперь можно, — сказал Малфой.

— Можно что? — не поняла я.

Малфой лег. Кузов был большой, поэтому Малфой смог лечь, выпрямив ноги.

Малфой смотрел на меня.

— Я должна сейчас сделать точно так же? — спросила я. Если Малфой решил поваляться в грязном кузове, это вовсе не означало, что я разделяла его желание.

— Просто ложись рядом, — он так странно смотрел на меня, что я решила сделать так, как он просит. Если конечно Малфой вообще знал такое слово, как «просить».

Я легла рядом с ним и вздохнула.

— И что такого… — мне пришлось замолчать, когда я посмотрела прямо перед собой.

Небо. Темное, бескрайнее небо, усыпанное яркими звездами. Верхушек деревьев видно не было. Ничего не было. Только небо. Я уже очень давно не видела его таким. Таким бескрайним. А может, я просто не смотрела. Оно было так близко и так далеко одновременно. Мне показалось, что я могу дотянуться до звезд рукой. Я даже попыталась сделать это, вытянув руку. Казалось, я была среди звезд.

Джон поехал быстрее, и я почувствовала скорость. Небо прямо передо мной задвигалось. Медленно, но оно двигалось.

Я не смогла поверить своим глазам. Весь остальной мир словно исчез. Было только небо.

— Это удивительно, — шепотом проговорила я спустя какое-то время. Мне показалось неправильным нарушать эту тишину, где был слышен лишь свист ветра.

— Да, — согласился Малфой, — Это всегда рядом, но мы не всегда это видим. Нужно лишь внимательно посмотреть. Мне это показал Майк.

— Это… просто… я не…

— Я понимаю тебя, Грейнджер, — я почувствовала его улыбку, хоть и не видела его. Было так удивительно лежать рядом с Малфоем в кузове и смотреть на небо.

Мы замолчали. И это была прекрасная тишина. Я смотрела на небо и думала, что это самое удивительное, что я когда-либо видела. Давно, в детстве, я видела что-то подобное. Но те воспоминания вызывали боль, поэтому я спрятала их далеко-далеко, забывая о том, как прекрасны они были. Не важно, сколько боли есть в этом мире, не важно, сколько войн перенес этот мир, до тех пор, пока на свете есть такие вещи, как это небо, как эти звезды, все будет хорошо. Рано или поздно, но будет.

Я могла смотреть на это небо вечно, могла часами перебирать в памяти названия созвездий и искать их здесь, но Джон повернул, и мы заехали в город, где горели фонари, которые частично закрывали от меня небо.

— Мы почти на месте, — сказал Малфой.

— Сколько мы ехали?

— Около часа.

Для меня это время пролетело слишком быстро.

Джон остановился.

Я чуть приподнялась, чтобы увидеть место, где мы припарковались. То был маленький магазин, в окне которого горел свет.

— Скоро вернусь, — сказал нам Джон и захлопнул дверцу, от чего я поморщилась.

Я снова легла рядом с Малфоем.

— Ну что, Грейнджер, твое настроение улучшилось?

— Ты мог бы просто молчать и не портить момент, Малфой, — вздохнула я. По правде говоря, я уже забыла обо всем. Абсолютно. Но конечно он не был бы Малфоем, если бы не напомнил мне это.

— Да что я такого сказал?

— Просто молчи.

Дальше мы молча ждали Джона, каждый думая о своем. Он вернулся спустя минут десять и завел мотор, не забыв при этом пожаловаться нам, что на этот раз ему дали еще меньше, чем в прошлый.

— Зачем он вообще делает это, ведь у вас есть деньги? — спросила я.

— Не все в этом мире делается из-за денег, — пожал плечами Малфой, — Ему просто нравиться охотиться.

Больше спрашивать я ничего не стала. Слышать подобные заявления от Малфоя было слишком странно. Ведь раньше он думал, что деньги и власть — это самое главное. Жизнь сильно изменила его.

Вскоре мы вновь выехали на трассу, и я принялась любоваться небом. Казалось, стало еще темнее, но звезды светили ярче.

— Мой отец любил звезды, — я даже не поняла, как слова вырвались наружу, — Это было его хобби. У нас во дворе стоял огромный телескоп, в который он смотрел на звезды почти каждый день. Я иногда смотрела в него. И звезды, они были прямо передо мной.

Малфой ничего не ответил. Возможно, он меня даже не слушал. Но мне не было до этого дела.

— Когда мы ездили в походы, мы с папой лежали на берегу озера и смотрели на звезды так же, как мы сейчас. Он сходил по ним с ума. И он знал почти все созвездия. Видишь те четыре звезды? Это созвездие называется «гончие псы». На самом деле, там пятьдесят четыре звезды, но самые яркие именно эти четыре. А вот это, это «большая медведица», — я показывала рукой на звезды, полностью уверенная, что не забыла ничего. В Хогвартсе была астрономия, которую я с радостью посещала, я любила этот предмет из-за папы.

— Я бросил астрономию на шестом курсе, — проговорил Малфой, — теперь жалею. Это правда называется «Гончие псы»?

Я кинула, не подумав, что Малфой в темноте этого не увидит. Но он казалось, не ждал ответа.

— Расскажи еще, Грейнджер. Я не был очень-то внимателен на астрономии.

— Вон там, чуть ниже идет «Малый лев». А справа от «Большой Медведицы» расположена «Рысь». Один ученый назвал ее так, говоря, что в этой части неба слишком маленькие звезды, и, чтобы увидеть их нужно иметь рысьи глаза.

Я улыбнулась, вспоминая все папины рассказы. Сейчас уже даже почти не больно от того, что его нет, что их нет.

— Мой отец сходил по звездам с ума. Он даже подарил маме на их пятнадцатую годовщину звезду.

— Подарил звезду? — не понял Малфой.

— Ну да. Не думаю, что волшебники делают так. Хотя, кто знает. Он подарил ей сертификат на звезду и назвал ее в честь мамы.

— Это странно.

Я не ответила, вспоминая папины горящие глаза, когда он передавал маме сертификат. Как же сильно я по ним скучала.

Слеза скатилась по моему виску, но я быстро вытерла ее, радуясь, что сейчас темно, и Малфой не может этого увидеть.

— Майкл считает, что все люди, которые умерли, становятся звездами. И смотрят на нас с небес, — словно прочитав мои мысли, поговорил Малфой.

— Это не может быть правдой, — вздохнула я.

— Чтобы во что-то верить, не обязательно считать, что это правда.

— Мой папа хотел бы стать звездой, — это звучало так глупо, я чувствовала себя маленькой девочкой. Но Малфой не рассмеялся надо мной.

— Возможно, мой отец тоже там, — проговорил он, — Хотяяя… такие как мой отец, скорее всего, горят где нибудь в Аду.

Я даже перестала дышать. Это был первый раз, когда Малфой заговорил о своем отце. И это было далеко не лестное замечание. Я была удивлена. Мне казалось, что Малфой боготворит своего отца. Я хотела спросить его о нем, но понимала, что он не ответит.

— Если все люди — звезды, то и твой отец среди них. Даже Волан-де-Морт, — последнее замечание было настолько нелепым, что я усмехнулась.

— Волан-де-Морт — самое ужасное, что могло быть в этом мире. Так что, если все люди — звезды, его среди них нет.

— Но я думала, что…

— Что я преклоняюсь перед ним и воспеваю его идеи? — закончил за меня Малфой.

Я не ответила, хотя именно что-то в этом духе я собиралась сказать.

— А еще я ненавидел магглов и считал, что я выше них. А потом оказалось, что они такие же люди, — Малфой говорил это будничным тоном, словно не было ничего странного в том, что мы говорим о его прошлом.

— Ты не тот Малфой, которого я помню.

— А ты не та Грейнджер, — парировал он, — Все меняется. Под конец даже мой отец понял, что из себя представляет Волан-де-Морт, но было уже слишком поздно поворачивать назад.

— Но он даже не попытался.

— Повернуть? Нельзя вот так просто взять и покончить со всей своей прошлой жизнью. И Метку на руке уже ничем не смоешь. Представь, что ты идешь по мосту через бездну. И вот ты видишь, что впереди ничего нет. Ты оборачиваешься назад, но мост позади тебя уже падает вниз. Ты можешь идти только вперед, туда, где ничего нет. Но ты никогда не сможешь вернуться назад.

Он возможно был где-то прав. Но я всегда находилась на другой стороне этого мира. Нас с ним разделяла бездна до тех пор, пока Гарри Поттер не убил Волан-де-Морта. Но мы все еще находились на разных сторонах.

— Знаешь, что забавно, Грейнджер? — через какое-то время проговорил Малфой.

Я повернула голову. Его лицо находилось так близко, но я почти не видела его в темноте.

— Прошло столько лет, а почти все наши разговоры о прошлом. Словно нам не о чем больше говорить.

— Прошлое всегда будет следовать за нами.

— Мы с тобой как будто тени прошлого.

— Так и есть. Есть лишь те, кто умер тогда, и мы — тени. Знаешь, иногда мне кажется, что лучше бы я умерла тогда. Потому что… жить так… слишком сложно.

— Нужно просто отпустить прошлое.

— Но никто из нас так этого и не сделал.

Мы уже ехали по выездной дороге, нас трясло. Но на этот раз я этого не заметила, слишком важен был наш разговор для меня.

Наконец, Джон остановился.

— Можете вылезать оттуда, голубки, — проговорил он.

На пороге нас уже ждали Сара и Майк.

— Как вам поездка? — спросил Майкл.

— Замечательно, — улыбнулась я, принимая руку Малфоя, чтобы вылезти из кузова. Стоять отказалось даже как то непривычно.

— Вы зайдете? — с надеждой спросила Сара.

— Уже поздно. Нам пора домой, — сказал Малфой.

— Ну вы всегда можете трансгрессировать, — продолжала Сара.

— Прости, Сара, но нет. Нам действительно пора, — проговорила я.

Мы попрощались с разочарованными Сарой и Майклом и уставшим Джоном и трансгрессировали к моему дому.

Алекс как всегда встретил нас радостным лаем. Он выбежал на улицу, напоминая мне, что с ним нужно хоть иногда гулять.

— Я останусь с ним, — проговорил Малфой, — Иди спать.

Я кивнула.

— Малфой, — он обернулся.

— Спасибо, — улыбнулась я.

Он остался на улице с Алексом, а я поднялась наверх и легла спать.

Этой ночью мне снились звезды.

***

На работе я сидела как на иголках, ожидая обеда с Гарри. Луна поняла, что со мной что-то не так, она попыталась выяснить, что случилось. Но я лишь отмахнулась от нее, говоря, что все порядке. Хотя, как все может быть в порядке?

Время обеда настало. Я собрала свои вещи и пошла в кафе, где мы должны были встретиться с Гарри.

Он уже сидел там. Выглядел он хорошо. Как будто бы то, что он только что развелся с женой, нисколько его не волновало.

— Привет, Гарри, — села я напротив него.

— Гермиона, — улыбнулся он и потянулся через стол, чтобы поцеловать меня в щеку, — Ну, как тебе первая рабочая неделя?

— Я жутко устала. Отсыпалась все выходные, — проговорила я, внимательно наблюдая за ним, — А ты что делал на выходных?

— Ну… — неуверенно протянул он, — Приехала Джинни.

— Правда? — я решила, что незачем ему знать о том, что Джинни приходила ко мне, — И как у нее дела?

— Она только приехала и тут же попросила у меня развод.

— Что? Гарри, это просто ужасно!

— Все к этому шло. Не знаю, но, по-моему, мы слишком долго притворялись, что любим друг друга.

— Что? Гарри, как ты можешь говорить, что вы притворялись?

— Джинни была и навсегда останется частью моей жизни, она была со мной тогда, пять лет назад, и за это я ей очень благодарен. Но со мной еще была ты и… Рон, — при упоминании о Роне Гарри вздрогнул, — Кстати, что ты собираешься делать в День Победы?

— Что? — не поняла я, удивленная его резкой сменой темы.

— Ну сегодня уже тридцатое апреля, Гермиона. Ты забыла, что скоро День Победы?

Ну как же я могла забыть день, когда все люди вдруг вспоминают, что ты существуешь, в честь тебя дают парад, ты приглашена на вечеринку к министру, где тебе дадут очередную медаль, а потом будут салюты, которые в небе будут собираться в твой образ. И еще много другой ерунды, которую я просто ненавижу. Мы с Гарри почти ненавидим этот день. Но мне еще повезло. А он — Гарри Поттер, главное лицо Победы. Я уже видела в министерстве значки с его изображением на мантиях некоторых волшебников. А что будет второго мая! Мне даже жаль его, не представляю, как он все это выносит. Ведь в этот день каждый напоминает ему о том, что он — великий Гарри Поттер. Одержавший победу над Волан-де-Мортом. Спасший этот мир.

— Я не забыла. Я всего лишь придумывала причину, по которой я не смогу быть на вечеринке у министра.

Гарри рассмеялся.

— Я решил, что возьму дежурство в этот день, — сказал он.

— Гарри, может не стоит?

— Гермиона, — он протянул руку и положил ее на мою, — Это самый идеальный день для дежурства, — он улыбнулся мне своей особенной улыбкой, и я не смогла не улыбнуться в ответ.

Это был все тот же Гарри Поттер, которого я всегда знала. Но что-то было не так. Может, он слишком долго держал мою руку, слишком крепко. Словно боялся, что я исчезну. А может, все дело в его глазах. Его взгляд… О боже, я знала этот взгляд. Примерно так же на меня смотрел Рон, когда мы учились в Хогвартсе. Малфой и Джинни были правы. Он вовсе не считал меня другом. Но как я могла этого не видеть все это время? Ответ я знала. Я слишком сильно цеплялась за прошлое, я жила им. Я жила в том мире, где нас трое — я, Гарри и Рон. И там Гарри мой лучший друг. И там Гарри любит Джинни.

А все уже давно было не так.

Не знаю почему, но это так сильно разозлило меня. Мне показалось, что Гарри предал нашу дружбу. Словно она вообще ничего не значила для него, раз он так спокойно отказался от нее. Как он мог? Человек, которому я доверяла. Почему? Зачем он это сделал? Он ведь клялся мне, что та ночь тоже ничего не значит для него и что мы все еще лучшие друзья.

Я понимала, что веду себя неправильно. Но я была зла и ничего не могла с этим поделать.

Я вырвала свою руку и поднялась.

— Гермиона, что случилось? — удивился Гарри такой перемене.

— Я… Знаешь, мне пора. Мой босс просил, чтобы я не задерживалась на обеде, у меня еще полно незаполненных бумаг.

— Но ты только что пришла! — не унимался Гарри.

— Да. Просто я совсем забыла, что не подготовила один отчет, который должна была сдать еще до обеда, — пролепетала я, — Пока, Гарри.

Я вылетела из кафе еще до того, как он успел ответить. Я была так жутко зла на него, но при этом я понимала, что он не виноват. Хотя кто виноват здесь, если не он? Разве что только я, которая была настолько слепа, что не замечала этого. Но черт, как я могла предположить подобное? У него же всегда была Джинни.

Весь оставшийся день прошел для меня как в тумане. Я была зла, и Луна видя это, не задавала мне никаких вопросов.

Когда же я пришла домой, я выплеснула все это на ничего не понимающего Малфоя.

Я кричала так громко, что бедный Алекс забился под стол. Алекс. Гарри знал о том, что у меня появилась собака. Но он все никак не мог найти время, чтобы прийти и посмотреть на нее. Я была этому жутко рада. По мне, так пусть Поттер вообще больше никогда не появляется здесь.

Малфой заботливо принес мне успокаивающее зелье и уложил спать.

Я надеялась, что утром все пройдет. Злость то действительно прошла. Но я решила избегать теперь Гарри.

В этот раз на обед я просто не пошла, хотя Гарри прислал мракоборца, чтобы тот передал мне, что он будет ждать меня в нашем кафе. Я сказала, чтобы он передал Гарри, что я не смогу.

Я даже примерно не представляла, что теперь будет с нашей дружбой.

А завтра — День Победы. И я планировала провести его одна у себя дома с бутылкой огневиски и воспоминаниями. Я даже не напишу ему завтра, как я делала обычно в этот день.

***

Второго мая, в День Победы я помогал Джону выпотрошить туши животных, чтобы он потом мог отвести их шкуры в магазин. Это дело я не любил, но у меня теперь была палочка, и дело пошло гораздо быстрее.

Все в нашем доме готовились к празднованию. Сара обещала испечь какой-то торт, Рик и Уилл где-то раздобыли свежий «пророк». Это был специальный выпуск, посвященный победе. Уилл громко зачитывал его для всех нас.

— Представляете, Гарри Поттер не сможет сегодня посетить вечеринку министра, потому что у него назначено дежурство. Не будет так же Гермионы Грейнджер, — взгляд в мою сторону, — которая так не вовремя заболела, и Джинни Уизли, которая в данный момент находится за пределами Великобритании.

Я знал, как «заболела» Грейнджер. Она все утро писала письмо в министерство, в котором написала о том, что у нее просто запредельная температура.

Я не особо любил этот день, потому что победа не была моей. В тот день я проиграл. Но большая часть моей стаи сражалась на правильной стороне. Все, кроме меня, Рика и Пэнси. Не считались еще Джон и Майкл, которые вообще не были волшебниками в прошлой жизни.

В пять часов я освободился. Мне не хотелось находиться там, где люди говорят лишь о том, как Гарри Поттер победил. Майкл всегда слушал такие рассказы с открытым ртом, он всегда хотел познакомиться с великим героем. Меня же от этого раньше начинало трясти, и я превращался. Теперь, когда я мог контролировать себя, самым лучшим вариантом для меня было просто уйти.

Пока никто не видит, я вышел через заднюю дверь. Я трансгрессировал к дому Грейнджер и вошел.

Грейнджер и Алекса я обнаружил за диваном. От нее за милю несло огневиски. Она сидела, облокотившись на диван. На коленях у нее лежал альбом.

— Малфой, — она подняла на меня свои затуманенные глаза и отсалютовала мне почти пустой бутылкой огневиски. Алекс, лежащий радом с ней, поднял голову и заскулил.

— Напиваешься в одиночестве, Грейнджер? — спросил я. Вот уж никогда не думал, что приду сюда и обнаружу ее в таком состоянии. Это не было в стиле Грейнджер.

— Знаешь, это забавно, — проговорила она, усмехнувшись, — Мы смогли победить лишь сплотившись, но горе свое мы переживаем по одиночке.

В ее голосе чувствовалась такая боль, что я сглотнул. Видеть перед собой полностью разбитую Грейнджер было слишком тяжело.

— Идем, выпьешь со мной, Малфой, — она постучала по полу рядом с собой.

— Я не пью.

Это было одним из главных правил. Оборотни никогда не должны пить. Потому что алкоголь стирает границы, и ты теряешь контроль над собой.

— Вот так, — хмыкнула она, — Даже глоток? Ну ладно. Каким же ты стал правильным, Малфой.

Я сел рядом с ней, понимая, что ее смогу бросить ее сейчас.

— Что это у тебя? — спросил я, кивая на альбом.

— Осколки прошлого, — пожала плечами она, делая насколько больших глотков прямо из горла.

— Эй, полегче, — я с трудом оторвал ее от бутылки. Она поморщилась и прикрыла рот рукой, словно боялась, что огневиски польется обратно.

— Смотри, Малфой, — она открыла альбом, — Это я, Гарри и Рон после первого курса, когда мы нашли философский камень.

Я смотрел на одиннадцатилетних детей и думал о том, что у меня самого нет колдографий с первого курса. У меня вообще их очень мало. Особенно в Хогвартсе. А с друзьями — их вообще нет.

Мы вместе смотрели ее альбом, по ее щекам текли слезы, но я притворялся, что не видел этого, позволяя ей самой с этим разобраться. Почти на всех колдографиях была она, Уизли и Поттер. Иногда там была и младшая Уизли, или чокнутая Лавгуд, или даже Долгопупс. Вся ее жизнь в этом альбоме. Многие из тех людей, который были на страницах ее альбома, сейчас уже давно мертвы. И погибли они на войне.

Мне было все-таки жаль Грейнджер, наверное, часть ее самой тоже погибла на той войне, вот почему она никак не может нормально жить.

На последних страницах колдографии были странными. Они не двигались. Такие, как мне объяснял Майкл, используют магглы. На них Грейнджер была со своими родителями. Она была удивительно похожа на каждого из них, и все таки она была другой. Я знал, что если бы она не была насколько пьяна сейчас, она бы никогда не показала мне этого.

— Знаешь, а я ведь хотела покончить с собой, Малфой, — она отпила от бутылки. А я был настолько ошарашен ее словами, что даже не попытался остановить ее, хотя ей пора было остановиться.

— Что ты такое говоришь, Грейнджер, — отмахнулся я от нее, посчитав, что это просто пьяный бред.

— Я даже попыталась сделать это.

— Что? — не понял я.

— Когда мы победили, а я приехала в Австралию за родителями... И оказалось, что их нет…Все, ради чего я боролась…этого просто не стало, — она говорила, прерываясь из-за накативших на нее эмоций, — В этом мире я осталась одна. Были еще мои друзья, но ведь это не то же самое… Я думала, что мне просто незачем больше жить.

— И что ты сделала? — на самом деле я вовсе не хотел знать ответ, но я должен был его узнать.

— Мое горе ослепило меня. Я оказалась на какой-то скале. Высокой скале. Все, что мне было нужно — это сделать шаг вперед, и океан поглотил бы меня. Палочку я оставила прямо там. Она больше не была нужна мне. Я стояла на краю и ждала подходящего момента.

— Но ведь ты не прыгнула?

Она громко рассмеялась. А затем сделала еще несколько глотков, опустошив бутылку. Я ждал, когда она продолжит.

— Конечно же я шагнула.

Это было словно удар для меня. Грейнджер, которая пыталась покончить с собой? Пройдя через всю войну, она спрыгнула со скалы? Но как такое вообще возможно?

— Я так хотела уйти… — она пару раз икнула, — Но когда мое тело погрузилось в воду, я поняла, как сильно я хочу жить. Парадокс этого мира. Я хотела умереть, но когда я была так к этому близка, во мне проснулась жажда жизни…Я пыталась выбраться на поверхность, но чем больше я старалась, тем сильнее уходила под воду… Я пыталась снова и снова, но силы покидали меня, а волны накрывали одна за другой. Я думала, что это конец… Но мне повезло. Один старик рыбачил неподалеку и увидел, как я прыгаю. Он спас мне жизнь.

— Но…Грейнджер, как ты…

— Что, ты не ожидал такого, Малфой? — спросила она, горько усмехнувшись, — Очнулась я в местной больнице. Мне удалось сбежать оттуда, когда мои силы окрепли. Я вернулась на ту скалу. Удивительно, но моя палочка все еще лежала там. После этого я вернулась в Англию. А того старика я так и не нашла, чтобы отблагодарить. На самом деле я его совсем не помню.

Я молчал. Не хотел ничего говорить. Она была не в том состоянии, чтобы нормально поговорить с ней об этом. Сегодня Грейнджер в очередной раз доверила мне часть своей жизни.

— Ты первый, кому я говорю об этом, — сказал она, — Даже Рон и Гарри не знают. Гарри… Знаешь, я писала ему письмо в этот день. Всегда. А на этот раз не стала. Потому что знаешь что? Он не должен был так поступать!

— Ты говоришь смешные вещи, Грейнджер. По-твоему, Поттер виноват в том, что чувствует что-то к тебе?

— Он предал нашу дружбу! — убежденно проговорила она.

— Знаешь что? Пошли-ка спать, — я с легкостью поднял ее.

— Нет, — слабо запротестовала она, но все таки обхватила мою шею руками.

Я положил ее на кровать. Оказалось, она заснула еще на моих руках. Я стоял и смотрел, как она спит. Мне не хотелось думать о том, что она мне рассказала. Но мысли сами двигались в ту сторону. Я словно был там и видел, как она шагает в бездну. И это было ужасно.

***

На следующее утро Грейнджер выглядела так, слово на ней всю ночь паслось стадо гиппогрифов, а я даже не знал, что сказать ей. Она выглядела такой разбитой вчера. А сейчас выглядела еще хуже. У меня было припасено много шуточек по поводу алкоголизма и тому подобное, но когда я увидел ее, спустившуюся вниз, я просто принес ей стакан воды и спросил, есть ли у нее антипохмельное зелье.

— Малфой, я что похожа на человека, который часто напивается в одиночестве? — спросила она, прикладывая стакан ко лбу.

— Знаешь ли, Грейнджер, после вчерашнего я не удивлюсь ничему, — все таки не смог сдержаться я. Хотя, я ведь даже не выдал ничего из своего запаса. Вчера, когда в шесть часов вечера я принес Грейнджер в ее комнату, у меня было много времени, чтобы придумать пару комментариев. По правде сказать, я думал, что она проснется ночью. Но нет. Не проснулась. И сколько же надо выпить, чтобы столько спать? Хотя, я ведь вчера нашел две пустые бутылки огневиски, так что чему удивляться? Если только ей не помогал Алекс…

— Чего ухмыляешься, Малфой? Лучше бы занялся чем-нибудь полезным.

— И чем, например?

— Не знаю. Убрался бы отсюда подальше.

— Грейнджер, в последнее время ты твердишь только это.

— И я буду делать это, пока это не сработает, — резонно заметила она, проходя на кухню.

Я лишь пожал плечами и разлегся на диване. Надо бы мне уже купить кровать. И вообще пора переехать на второй этаж, там полно пустых комнат. Но, решив, что сделать это сейчас я все равно не смогу, я приступил к своему любимому занятию. Достал из кармана палочку и пустил все мелкие предметы по комнате. Мне нравилось снова чувствовать магию, нравилось, что я снова могу ее использовать.

Когда Грейнджер вернулась в гостиную, выглядела она уже чуть лучше. Видимо, все-таки выпила что-то. Я бы еще посоветовал ей сходить в душ, я даже открыл рот, чтобы сказать это вслух, но то, как она смотрела на меня, заставило меня передумать.

— Что? — не понял я.

Но смотрела она не на меня. А на свой альбом, который я, даже не обратив внимание, вместе с остальными предметами отправил кружить по комнате.

— Упс, — выдавил я.

— Ну ты и свинья, Малфой, — она схватила альбом и как-то странно на меня посмотрела.

А помнит ли она, что рассказала мне вчера? А помнит ли она вообще что нибудь? Жалеет ли она о том, что сказал мне? Конечно, жалеет. Не может не жалеть. Потому что сам я жалел. Не стоило мне этого узнавать. Потому что я не мог понять ее. Вообще. Она слишком отличалась от той всезнайки Грейнджер, которую я знал раньше. Чем больше я узнавал ее, тем ближе приближался к ней. А она ко мне. А мне этого вовсе не хотелось. Я итак уже чувствовал к ней что-то странное. А разве можно ничего не чувствовать к человеку, с которым живешь? Не знаю, я вроде как… привязался к ней.

Грейнджер так ничего и не сказала мне, уйдя к себе в комнату. Так что я не мог точно сказать, помнит она или нет. А может, просто притворяется.

Один день сменялся другим. На улице стало значительно теплее. Моя жизнь продолжалась. Теперь в ней была Грейнджер, всюду она. Но я не уставал от нее, совсем нет. Потому что когда ты с ней, никто не знает, как она поведет себя в следующую секунду. Мне иногда даже казалось, что она не в своем уме. Хотя конечно так и было. Потому что кто еще на свете способен пустить к себе оборотня? Да еще и жить с ним одном доме? Ну и что, что я могу контролировать себя. Разве она не должна бояться меня? Хотя бы немного? Грейнджер ходила на работу, я проводил много времени со своей стаей, еще я искал Уизли. Хоть и не говорил об этом Грейнджер. А она и не спрашивала. Доверяла мне настолько, что даже не сомневалась в том, что я его найду. Такое доверие с ее стороны было странным. Но это же Грейнджер. Еще надо придумать, как отблагодарить Забини, который вернул мне палочку и помог заказать мебель в мою комнату. Я не мог сделать этого сам, потому что весь магический мир думал, что я мертв. Можно было сделать все проще для себя, и купить мебель в маггловском магазине. Но черт возьми, волшебник я или кто? Так что пришлось подключить Забини. Грейнджер я в этом вопросе не доверял. По правде сказать, она еще не знает, что я уже выбрал себе комнату. Кстати сказать, комната прямо напротив ее спальни. Я решил оставить это сюрпризом до тех пор, пока не приедет моя мебель. Она будет злится. Но она что думает, что я буду вечно спать на ее диване? Что ей стоит выделить мне одну из пустующих комнат?

Грейнджер сейчас постоянно злится. На Поттера. Я смеюсь каждый раз, когда она, раздраженная, приходит домой. Только Грейнджер может всерьез столько времени злиться, тем более на ТАКОЕ. Честно, мне ведь даже почти жаль беднягу Поттера, Волан-де-Морт, и тот так не издевался над ним. Грейнджер избегает его вот уже второю неделю и даже не думает о том, чтобы поговорить с ним. Ладно, это ее дело. Зато развлекает меня.

Тот факт, что она спала с Поттером, пусть даже и всего один раз, поначалу вверг меня в шок. Мерлин мой, это же Поттер! Поттер! Но потом это показалось мне очень забавным, тем более я теперь могу до конца жизни издеваться над Грейнджер.

— Я так больше не могу, — вздохнула Грейнджер как-то вечером.

— Поговори с ним, — посоветовал Забини, заглядывая в холодильник. Иногда мне кажется, что он приходит к Грейнджер только, чтобы поесть.

— Что я должна ему сказать? — похоже, Грейнджер действительно переживала.

— Скажи, что не заинтересована, — ответил ей Блейз.

— Грейнджер, просто пошли его к мерлиновой бабушке, — закатил глаза я. Эта тема так надоела мне, что я был уже почти готов пойти к Поттеру сам и передать ему, что Грейнджер его отшила.

— Он мо лучших друг, — начала она по новой, — Он…

— Знаем, — не выдержал Блейз, — Самый близкий человек в этом мире, но ты ведешь себя просто глупо. Ты не сможешь бегать от него вечно.

— Но что будет, когда я поговорю с ним? — не унималась Грейнджер.

— Либо примет это, и все будет как прежде… — начал Блейз.

— Либо это будет последний раз, когда ты его видела. Сама понимаешь, что второй вариант куда привлекательней, — вставил я.

— Почему он так поступил? — казалось, Грейнджер была готова заплакать. Этого нам всем только и не хватало!

— Потому что вы с ним часто проводите время вместе, а Уизли всегда была далеко.

— Или ты настолько хороша, что Поттеру хватило всего одной ночи…

— Заткнись, Малфой, — прервала меня Грейнджер.

Блейз захохотал.

— Это совершенно не смешно, Забини! — всю злость на Поттера Грейнджер срывала на нас. Хотя бы за это Поттера уже давно стоило убить.

— А по-моему это очень забавно, — Забини, ничего нам не объяснив, перешел в гостиную и теперь кричал оттуда.

Грейнджер закатила глаза и последовала за ним.

— Вы двое просто не понимаете, — сказала она, — Конечно, куда вам. Вы слизеринцы. Настоящая дружба для вас — миф.

— Грейнджер, — вздохнул я, — не говори того, чего не знаешь.

Она словно не слышала меня.

— Я не могу его потерять. Мы всегда были друзьями. Всегда были я, Гарри и Рон. Мы через столько прошли вместе, мы не можем сейчас просто вычеркнуть это.

— Ну все изменилось, — заметила Забини, — тем более Уизли давно…

Я громко кашлянул, и Забини заткнулся, понимая, что продолжать просто не стоит.

— Я знаю, — она тяжело вздохнула, опускаясь на диван рядом с Забини, — Просто мир мог рассыпаться на осколки, а у меня все еще были Гарри и Рон. Я знала, что они никогда не оставят меня.

Именно в этот момент камин, который я до этого момента считал нерабочим, засветился, и в комнату вылетел, весь в пыли… Поттер собственной персоной. Это произошло настолько неожиданно, что никто из нас не успел ничего сделать.

Он кашлял и отряхивался от пыли. А потом поднял глаза и замер. Наверное, примерно так он выглядел, когда первый раз увидел Волан-де-Морта. Он смотрел на меня. Я же не мог оторвать глаз от него.

А потом он неуловимым движением выхватил свой пистолет и направил его на меня. Не полочку, а пистолет. Наверное, я забыл упомянуть, что поймал меня в прошлый раз именно Поттер. А потом отправил в Шотландию. И вот он здесь. Прямо передо мной.

— Гермиона, — позвал ее Поттер, не сводя глаз с меня, — Ты жива? Ты в порядке?

— Что? — Грейнджер выглядела так, словно перед ней стояла сама смерть. Сейчас она не знала, что ей делать. Бежать к Поттеру или ко мне. Потому что велика вероятность, что сегодня меня пристрелят.

А Поттер похоже решил, что я захватил Грейнджер в заложники или что-то вроде того.

— Что он сделал тебе? — уже кричал Поттер. И кричал это он скорее мне.

— Что…? — продолжала Грейнджер.

— Поттер, послушай, — Блейз медленно поднялся на ноги, поднимая руки перед собой, потому что Поттер тут же перевел пистолет на него.

— Забини?! Я так и знал!

— Поттер, убери это, — попросил Блейз.

— Ты помогаешь ему, да? Я всегда знал, что тебе нельзя доверять.

Итак, ситуация полностью вышла из-под контроля. Конечно. Я всегда мог сбежать. Ведь Поттер пока что отвлекся. Но сбежать, это значит признать все то, что придумал себе Поттер.

— Гарри, — взмолилась Грейнджер, наконец придя в себя.

— Не волнуйся, Гермиона, все хорошо.

— Опусти пистолет, пожалуйста, — она говорила с ним так, словно он был ребенком.

— Гермиона, что они сделали тебе?

— Они не трогали меня. Гарри, пистолет, — настаивала она.

Он вновь направил пистолет на меня, потому что я сделал шаг в сторону Блейза.

— Не двигайся, — приказал Поттер мне, — Гермиона, что бы они тебе не наговорили, не слушай их. Малфой — оборотень.

Она удивленно смотрела на него. Поттер расценил это по-своему.

— Я поймал его три года назад и отправил в Шотландию. Я не сказал тебе про это, потому что не хотел, чтобы ты знала, что даже люди из нашего прошлого стали такими. Я вообще никому про это не сказал. Мне самому было сложно смириться с тем, кем стал мой школьный враг.

— О, как мило с твоей стороны, Поттер, так позаботиться обо мне, — не смог сдержаться я. Я понял, что Грейнджер он этого не рассказывал, иначе она бы совершенно по-другому меня приняла тогда ночью. Но чтобы не сказать об этом никому? Это просто удивительно. И чертовски глупо со стороны Поттера.

— Гарри , а теперь просто опусти его.

— Гермиона, ты что не слышала меня? Это уже не тот Малфой!

— Я знаю, что он оборотень, Гарри, — закатила глаза она, — опусти пистолет, я все тебе объясню.

— Что…? Но… — Поттер растерялся, но рука, держащая пистолет, даже не дрогнула. Он по-прежнему направлял его на меня. Одно попадание серебряной пулей в сердце — и я мертв. На этот раз точно и навсегда.

— Они что-то дали тебе? — нашелся, наконец, Поттер.

— О всемогущий Мерлин, что ты несешь, Поттер? — я медленно приближался к дивану. Где должна лежать моя палочка. Если эти двое церемонятся с ним, я не стану. Отключу его, потом изменю ему память и отправлю подальше отсюда.

— Стой! — рыкнул Поттер, встав прямо передом мной. Пистолет уперся мне в грудь, — Еще шаг, и я выстрелю.

Судя по его лицу, он не шутил.

А потом произошло то, что до глубины души удивило нас обоих. А Поттеру это, наверное, разбило сердце.

Грейнджер оказалась около нас, встав прямо передо мной. И теперь пистолет Поттера упирался в нее.

Поттер смотрел на нее так, словно она сошла с ума. А еще я видел в его глазах понимание. Частичное, но все же.

— Гермиона, — хрипло проговорил он, — Что ты делаешь?

— Опусти его, Гарри. И выслушай меня, — она медленно протянула руку к пистолету. Она взяла Поттера за руку, которая была занята пистолетом, и расцепила его пальцы. Пистолет выскользнул ей в ладонь.

Поттер как будто бы потерял опору. Он выглядел так, словно Грейнджер ударила его. Словно она предала его.

— Что здесь происходит? — спросил он, садясь на диван.

Грейнджер посмотрела на меня, словно спрашивая разрешения. Сейчас она могла делать все, что угодно, я бы во всем поддержал ее. Ведь я все еще не мог поверить в то, что она встала между мной и Поттером. Фактически она спасла мне жизнь.

— Гарри, я все тебе расскажу. Но ты должен сначала выслушать меня, хорошо?

Он кивнул, не смотря на нее. Наверное, внутри Поттера что-то разбилось, когда она встала между нами.

— Малфой пришел ко мне месяц назад, — начала она.

— Месяц? Он здесь уже месяц? — Поттер уставился на нее так, словно больше не узнавал.

— Да. Гарри, ты помнишь, какими Волан-де-Морт хотел сделать оборотней? Чтобы они превращались по своей воле? Но ему не удалось. Так вот, Малфой как раз такой оборотень.

Поттер посмотрел на меня, словно проверяя здесь ли я. Наверное, сейчас ему кажется, что он спит.

— Он может превращаться по своей воле. Он вообще не опасен. Он контролирует себя. Поверь мне. Я живу с ним уже…

— Ты с ним живешь? — Поттер вскочил на ноги, — Гермиона, ты сошла с ума? Он оборотень. Он опасен. А все, что ты говоришь — бред.

— Гарри, успокойся. Дай мне договорить.

— Знаешь, по-моему, этого достаточно, чтобы вызвать сюда целый отряд, — заметил он.

— Вызывай. Давай же, Гарри. Только я все равно скажу, что помогаю им по своей воле. Меня отправят в Прайм. И знаешь? Мне плевать. Потому что я это заслужила. Не так ли?

— Гермиона, что ты несешь! Никто никуда тебя не отправит. Я никогда…

— Нет, Гарри, как только сюда заявится целый отряд, я сама пойду к ним и во всем признаюсь. Они не поверят мне. Потому что даже мой лучший друг не верит мне.

Мы с Блейзом несколько раз переглянулись. Что несет Грейнджер? Неужели, она действительно сделает это?

— Хорошо. Я слушаю, — вздохнул Поттер.

— Малфой как раз тот идеальный оборотень, который может контролировать себя. Ты должен верить мне, Гарри.

— Допустим, что это правда. Я не понимаю, причем здесь ты? Почему ты связалась с ним?

Грейнджер вздохнула. Сейчас оставалась самая сложная и самая глупая часть.

— Никто не должен знать, что он может это делать.

— Почему?

— Заполучи его министерство, что они будут делать?

— Они будут ставить над ним опыты. И возможно, через него найдут, как подчинить этот недуг, — Поттер явно наслаждался своими словами, он наверное даже мечтал о том, чтобы я оказался в лабораториях.

— Вот именно, — Грейнджер была рада, что Поттер начал ее понимать, — Все, кто об этом узнают, захотят исследовать его. Даже его собственная стая. Знаешь, чего больше всего на свете хочет каждый волк? Не зависеть от своих эмоций. Ведь если ты такой, как Малфой, ты почти обычный человек. Его стая не должна узнать, кем он стал. Это очень важно.

Интересно, давно она так считает? Не думал я, что придет день, когда Грейнджер будет покрывать меня перед Поттером. Да и вообще, судя по ее словам, перед всем миром.

— А почему же ты стала исключением? Почему сама не вызвала министерство? — не унимался Поттер.

— Малфой попросил у меня помощи.

— И ты, конечно же, сразу кинулась на помощь нуждающемуся, да?

Она проигнорировал этот его выпад.

— И в чем именно заключается твоя помощь?

— Гарри, а ты знаешь, что если оборотень влюблен, он превращается в человека гораздо чаще?

— Что? — Поттер теперь выглядел так, слово раздумывал, не пора ли ему самому в больницу св. Мунго, — Что…? Причем здесь это?

— Он становится человеком, стоит ему вспомнить о предмете свое любви.

— О чем ты вообще говоришь?

— Стая Малфоя не должна была узнать, что он может превращаться сам.

— И?

— Малфой попросил меня притвориться, что я влюблена в него.

— ЧТО? — Поттер вдруг расхохотался, — Вы сейчас издеваетесь надо мной? Ты сама-то слышала свою историю, Гермиона? Ты бы в такое поверила? Это просто нелепо. Я не вижу здесь смысла. Но все вы сошли с ума. Я все таки вызываю министерство. Не знаю, чем эти двое накачали тебя, но…

— Поттер, не будь идиотом, — прикрикнул на него Забини, — Все, что она говорит — правда. Я сам сначала не поверил, когда услышал все это.

Какое-то время Поттер молчал, словно прокручивая в мозгу историю Грейнджер.

— То есть, ты согласилась притворятся его… ммм… девушкой?

— Что-то вроде того. Он познакомил меня со своей стаей. Они все поверили нам.

— Ты спятила, да, Гермиона? Даже если забыть, что он оборотень — это Малфой! Ты помогаешь ему? Бывшему Пожирателю? Человеку, который со второго курса называл тебя «грязнокровкой»?

— Гарри…

— Нет.

— Он обещал найти Рона! — выкрикнула она.

— Что? Рон мертв, Гермиона!

— Ты сам в это не веришь! Разве не ты присылаешь мне письма, где пишешь, что снова не нашел следов Рона?

— Как в этом тебе может помочь Малфой?

— Рон — оборотень.

— Гермиона, ты себя то слышишь? Рон не оборотень!

— Да? А где же он тогда? Он не мертв, его тело не нашли. Ты хочешь сказать, что Рон просто переехал в другую страну.

Поттер не ответил. А что он мог сказать? Было бы слишком смешно с его стороны предполагать что-то подобное.

— А откуда тебе знать, что Малфой способен найти Рона?

— Я видел его тогда, в Шотландии, — встрял я.

— Это бред, Рон не мог там быть.

— Мог. Поттер, никто не знал, что там был я. Все потому, что когда ты оборотень, тебя уже не считают человеком. Не было никакой регистрации. Нас просто согнали всех в одно место, где половина из нас умирала от болезней и голода. Я видел Уизли. Я уверен, что это был он. Но в тот момент меня отвлекли. Я пытался его найти. Но там очень много людей. Я просто не смог найти его. Но я уверен, что он был там.

Грейнджер смотрела на меня. Ее глаза блестели. Я ведь никогда не говорил этого ей. Просто потому, что она сама не спрашивала меня. Наверное, ей было сложно услышать такую правду. Ведь одно дело, думать, что кто-то из ее друзей стал оборотнем. А совсем другое, знать это наверняка.

— Я все равно не верю тебе, — выплюнул Поттер. Мне действительно было интересно, за что же он так сильно меня ненавидит? Я не говорю, что я сам стал относиться к нему лучше. Просто не было у меня сейчас той ненависти, которая горела в его глазах. Словно во всем, что произошло, был виноват я.

— Гарри, перестань, — взмолилась Грейнджер, которую уже покидали последние силы.

— Нет, это ты перестань. Посмотри, до чего ты дошла? Помогаешь Малфою. Не просто Малфою, а оборотню! — Поттер был готов броситься на меня, я видел это в его глазах. Пистолета у него больше не было, но я знал, что он был готов задушить меня своими руками, если другого выхода не остается.

— Гарри, оборотни вовсе не такие! Они все такие же люди, как мы. Они не виноваты в том, что с ними случилось, тебе ясно? — она так яростно защищала нас, при том, что Рик собирался укусить ее, при том, что Катарина хотела выцарапать ей глаза.

— Ах, теперь ты защищаешь уже всех этих тварей? Они убили миссис Уизли, или ты это забыла? Они убили Рона!

— Это. Сделали. Черные.

— А эти думаешь чем-то отличаются от них?

— Любой из них гораздо человечней, чем ты, — рявкнула Грейнджер так громко, что вздрогнул даже я.

Поттер смотрел на нее совершенно обезумившими глазами.

— А ты чего смотришь, ублюдок? — Поттер повернулся ко мне. Ну вот, начинается, — Ты используешь ее, да? Ты все такой же трус, Малфой. Не можешь сам решить свои проблемы. Ты не в состоянии разобраться даже со своей собственной стаей.

Слова Поттера задевали меня. Но я сделал все, чтобы он не узнал это. Кроме того, я старался держать себя под контролем, чтобы гнев не овладел мной. Если я превращусь прямо сейчас, Поттер докажет, что я опасен. Грейнджер увидит, как я потерял контроль. Для меня было почему то очень важным то, чтобы этого никогда не случилось при ней.

— Ты таскаешь ее к своей стае, да? — Поттер почти вплотную приблизился ко мне, — Тебе ведь плевать, что это опасно для нее? Конечно же, ведь значение имеешь лишь ты сам. Ты-то может, и можешь контролировать себя, хотя и в этом я сильно сомневаюсь, а как насчет твоей стаи? Ты понимаешь, что ее могут убить там? Но тебе плевать. Ее посадят в Прайм из-за тебя, чертов ублюдок. Ты наплел ей какой то чуши про Рона, и теперь используешь ее так, как хочешь? Живешь в ее доме, используешь ее как прикрытие? Ты нисколько не изменился с тех пор, Малфой. Все тот же слизеринский хорек.

Я молча смотрел на него. Я заслужил каждое слово, которое он говорил. Потому что он говорил правду. Эти мысли часто посещали меня самого, о том, что я — опасность для Грейнджер, что я использую ее. Но я гнал их от себя, чтобы не чувствовать то, что чувствовал. Потому что я в такие моменты был противен сам себе.

— Я ненавижу тебя, — выплюнул Поттер и ударил меня по лицу. Я не стал защищаться. Я ничего не сделал, когда он ударил меня снова. Даже когда оказался на полу. Даже корда кров стала застилать глаза. Даже когда он сломал мне нос. Поттер оказался на мне и продолжал наносить мне удары по лицу. Или в живот. Его не заботило, что я не отвечаю.

Я слышал крики Грейнджер и ругательства Поттера. Я просто закрыл глаза и позволял Поттеру наносить мне удары.

Я это заслужил — почему-то эти слова крутились у меня в голове.

А потом Поттер исчез. Забини откинул его к противоположной стене.

Я открыл один глаз, второй просто не поддавался.

— Как это по-гриффиндорски, бить того, что не бьет в ответ, да, Поттер? — Забини был зол. Наверное, я выглядел не так привлекательно, как обычно, потому что когда Грейнджер подошла ко мне, она не смогла сдержать вскрика.

— Ты что, плачешь, Грейнджер? — я не узнал собственного голоса, и вообще я говорил как-то странно. Очевидно, Поттер что-то сделал с моими губами.

Она помотала головой и принялась вытирать слезы. Как бы не выглядел сейчас я, она выглядела гораздо хуже.

Поттер тем временем поднялся на ноги. Его взгляд уперся в Грейнджер, которая опустилась рядом со мной на колени.

— Пошли вы все, — проговорил Поттер и трансгрессировал.

Грейнджер вздрогнула, но это было единственное, чем она себя выдала.

— Как думаете, он пойдет в министерство? — спросил Забини.

Мне сейчас было плевать, даже если меня снова заберут в Шотландию. Холодные трясущиеся руки Грейнджер, аккуратно блуждающие по моему лицу — вот что имело значение.

— Нет, Гарри никогда так не поступит, — проговорила она тихо.

— Я все таки проверю, — Забини подошел к нам и положил руку на ее плечо, — все будет нормально.

Она кивнула.

— Ужасно выглядишь, Малфой, — вместо прощания проговорил Забини и тоже трансгрессировал.

Я приподнялся и оперся на стену. Грейнджер совсем странного смотрела на меня.

— Со мной все нормально, — попытался убедить ее я.

Она достала свою палочку и направила на меня.

— Ты даже не защищался. Ты не бил его в ответ, — проговорила она между заклинаниями.

Я пожал плечами.

— И не нужно мне говорить, что Гарри сильнее. Я видела, как ты вышвыриваешь Рика на улицу. И поднял меня в кузов одной рукой!

Я это заслужил.

— Мне просто жаль было бить Поттера. Я не бью очкариков, — ответил я.

— В школе тебя это не волновало.

— В школе Гермиона Грейнджер никогда бы не стала залечивать раны Драко Малфоя. Я думаю, она бы даже кое-что добавила от себя.

Она рассмеялась.

— Ты очень неплохо съездила мне по носу на третьем курсе.

— Ты это заслужил.

— Это с какой стороны посмотреть.

Она не ответила, сосредоточившись на моих повреждениях. Поттер неплохо меня отделал, раз Грейнджер пришлось так постараться, чтобы я снова начала нормально видеть.

— Вот и все, — вздохнула она.

— Не расстраивайся ты так, Грейнджер. Мое лицо снова в порядке и я снова неотразим.

Она закатила глаза. Хотя я видел, как тяжело ей сейчас. Она только что выбрала сторону. И это вовсе не сторона Гарри Поттера.

***

С Малфоем творилось что-то странное. Он приходил домой уже после того, как я возвращалась с работы, и мало говорил. Просто мало общался со мной.

С тех пор, как Гарри приходил ко мне домой, прошло уже четыре дня. Я не знала, что мне делать. Было больно терять его, но поступать по-другому я не могла. Дело тут было вовсе не в Малфое, хотя для самого Гарри имело значение только лишь это. Дело было в других людях. И дело было в Роне. Не знаю, но я почему то не чувствовала, что предала кого-либо. Потому что я не предавала.

Гарри, как я и ожидала, ничего не сказал министерству. Это же Гарри. Он никогда бы не смог так поступить со мной. От этого было еще больнее.

Недавно заходил Майкл, он попросил свозить его в соседний город, ему нужно было купить какую-то новую игру. Я с удовольствием сделала это в свой выходной. Хотя бы Майкл помогал мне отвлечься от всего этого.

Вечером, когда я вернулась домой, меня ждал очередной сюрприз на пороге моего дома. Пэнси Паркинсон с чемоданом.

— Эээ, Паркинсон? — проговорила я, захлопывая дверцу машины.

— Ненавижу эти маггловские штуки, — пожаловалась она, — Как ты можешь ездить в них?

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, приближаясь к дому.

Она не ответила. Наблюдая за тем, как я открываю дверь.

Алекс выбежал встречать нас.

— О, у тебя есть собака, — Паркинсон тут же схватила его на руки, — Замена. Когда Малфоя нет дома. Я тоже заведу собаку! Какой песик. Что с твоим ухом, малыш?

Было странно видеть перед собой такую Паркинсон. Слишком уж странно. Но я привыкла к тому, что с тех пор, как в моей жизни появился Малфой, меня окружают странные вещи

Она зашла ко мне в дом, не спрашивая разрешения.

Слизеринцы, что с них взять.

— Ты не против, если я немного поживу у тебя, Грейнджер? — спросила Паркинсон, ставя чемодан в гостиной.

— Ты что? — переспросила я, уверенная, что мне послышалось.

— Я даже согласна спать на диване. Я честно не буду мешать вам с Малфоем, обещаю.

— Паркинсон, притормози. С чего тебе жить у меня? У вас с Адамом есть своей дом, насколько я знаю.

При упоминании об Адаме ее лицо посуровело. Так. Отлично. Выходит, они поругались.

— Я ушла от него. По понятным причинам я не могу остаться в общем доме. Друзей у меня нет, они все давно обо мне забыли. Все мое имущество заморожено. Так что ты — моя последняя надежда.

Чертова Паркинсон, она знала, что мне надо сказать!

— А почему вы поссорились? — не унималась я.

Она явно сомневалась, стоит ли мне рассказывать или нет. Она села на диван, выпуская из рук Алекса.

— Я беременна.

Я открыла от удивления рот. Беременна? Не хочет ли она сказать, что…

— Вот! И у него было такое же лицо, Грейнджер! Я беременна. Разве это не повод для радости?! У нас будет ребенок! А Адам разозлился.

— Но, Пэнси, — я даже не заметила, как стала называть ее по имени, — Велика вероятность, что твой ребенок родиться оборотнем.

— И что? Это же мой ребенок! Мне плевать, кто он. Тем более ты не можешь говорить наверняка. Никто не знает, передается ли ген оборотня.

— Но процент, что это наследственное, очень велик. Поверь мне, я работала со всем этим несколько лет.

— А мне плевать, ясно? Что ты предлагаешь? Чтобы я убила собственного ребенка? — ее руки инстинктивно накрыли живот.

— Нет. Конечно же нет. На каком ты месяце?

— На третьем. Я долго скрывала это от Адама. И как оказалось, не зря. Он так разозлился и говорил просто ужасные вещи. Я собрала свои вещи и ушла. Если этот ребенок не нужен ему, я выращу его сама. Так что, можно мне остаться?

— Да. Конечно. Оставайся. Я принесу чистое постельное белье.

— Спасибо тебе, Грейнджер.

Мы с Паркинсон разговаривали до часу ночи, несмотря на то, что завтра мне нужно было на работу. Она оказалась вовсе не такой, какой я ее видела раньше. Она рассказала мне о своих переживаниях, я понимала ее в какой то степени. Она через столько прошла вместе с Адамом. Наверное, ужасно больно, когда человек, которого ты так любишь, говорит такое о вашем общем ребенке. Но Пэнси держалась очень неплохо. Она была очень сильной. Я даже почти восхищалась ей.

Она спрашивала меня о Малфое. Но говорила я мало. Потому что не знала, что сказать. А врать ей после того, как она доверилась мне, совершенно не хотелось. Я даже думала, а не сказать ли ей правду?

На утро она проснулась даже раньше меня и приготовила завтрак.

— Семь часов утра, — удивилась я, заходя на кухню.

— Когда живешь с оборотнем, никогда точно не знаешь, будет ли он человеком в следующую минуту, поэтому пришлось привыкнуть к неопределенности. И тем более я не могла спать на твоем неудобном диване. Будешь блины? Я еще сварила тебе кофе. Кофеварку я покорила очень давно.

— Где ты была раньше? — усмехнулась я, принимая горячий напиток.

Именно в этот момент входная дверь с грохотом распахнулась, словно кто-то пнул ее ногой. Мы с Пэнси переглянулись.

— Грейнджер! — прокричал Малфой. По его тону я поняла, что ничем хорошим это для меня не закончится. Я поспешила к нему. Пока он не выдал нас Пэнси.

— Какого черта ты делаешь, Грейнджер? — закричал на меня Малфой, заставляя меня замереть. Он выглядел просто ужасно, — Мало того, что вчера пропала Пэнси, мало того, что я всю ночь выслушивал нытье Адама, наутро я еще и узнаю, что ты возила вчера Майкла в другой город.

— Малфой… — предприняла попытку я.

— Ты что, спятила? Какое право ты имеешь так рисковать? Ты что, забыла что он — оборотень? А если бы с ним там что нибудь случилось? Ты вообще думаешь хоть иногда? Если бы он превратился прямо в твоей машине?

— Драко…

— С каких пор я стал Дра…

— Так-так-так, — из кухни показалась Пэнси.

— Паркинсон?! — Малфой, казалось, сейчас упадет в обморок.

— Я так и знала, что с вами что-то не так, — продолжала Пэнси, — Знала, что вы не влюблены друг в друга.

— Пэнси, это не то…

— Итак? Теперь выкладывайте, что происходит?

— Да, кто-нибудь, потрудитесь мне объяснить, что здесь происходит, — Малфой ждал от меня объяснений.

— Я теперь здесь живу, — пожала плечами Пэнси, — Теперь воя очередь.

— То есть, как это ты здесь живешь? Пэнси, Адам издевался надо мной всю ночь. Над всем нами. Я уже всерьез раздумывал, не пойти ли мне искать тебя в лесу.

— Мне плевать, что там с твоим Адамом. И вообще, я все еще требую объяснений.

Почему в последнее время я постоянно попадаю в совершенно нелепые ситуации? Причем из-за Малфоя.

— Малфой, просто расскажи ей, — вздохнула я.

— Да, Драко, расскажи-ка мне.

— Хорошо, но взамен ты пообещаешь, что поговоришь с Адамом? — предложил Малфой, который вроде как пришел в себя.

— Что? Нет! Ни за что.

— Тогда — вон дверь.

— Это дом Грейнджер, ты не можешь меня выгнать. И вообще что ты сам делаешь в этом доме? Не заметила я между вами особой любви.

— Расскажи ей, а мне пора собираться на работу, — я поспешила удалиться до того, как Малфой начнет возмущаться.

Я оделась на работу и спустилась вниз как раз к концу рассказа.

— Драко, мы должны рассказать об этом стае! Ты можешь превращаться сам!

— Нет, Пэнси, если ты расскажешь им, я сбегу. Ты же знаешь Доктора.

— Но хотя бы Адаму, — похоже, Пэнси уже и забыла, как она зла на Адама.

— Нет. Пообещай, что не скажешь ему?

— Но Драко…

— Обещай.

— Я обещаю. Драко, но ты используешь Грейнджер. Это неправильно.

— Я знаю это и без тебя.

На этом моменте я решила, что на сегодня подслушивать хватит и спустилась с лестницы.

— Я иду на работу, дальше разбирайтесь сами, — с этими словами я вышла на улицу и трансгрессировала.

***

Когда вечером я вернулась домой, меня ждал лишь Малфой. Ни самой Пэнси, ни ее чемоданов здесь не было.

— Она ушла?

— Я помирил их с Адамом, — ответил Малфой, — целый день уговаривал ее пойти к нему. А потом забрал у нее палочку и запер их в доме.

— Думаешь, у них все будет хорошо? — осторожно спросила я.

— Не знаю. Адаму сложно свыкнуться с мыслью, что у него будет ребенок, и что возможно этот ребенок будет оборотнем.

Я вздохнула.

Малфой вновь замолчал, как это часто бывало с ним в последнее время. Я чувствовала, что он сомневается. Я знала, что он думает над тем, чтобы расторгнуть нас договор. Словно он чувствует вину за то, что втянул меня во все это. И, чем больше он сомневался, тем больше я убеждалась в том, что не могу уже отступить назад. Слишком поздно. С тех пор, как я ничего не сделала, когда узнала о черных оборотнях в этих местах.

Я привыкла к Малфою. Привыкла к Саре и Майклу. Даже к Пэнси.

Он не мог так поступить со мной. Да и как он объяснит это своей стае?

— Знаешь, — Малфой встал с дивана, — я, пожалуй, сегодня переночую там.

Я кивнула.

Он прошел мимо меня, пробормотав что-то на прощание.

— Малфой! — крикнула я, выбегая вслед за ним на крыльцо.

Он остановился и повернулся ко мне.

— Что?

— Скажи мне, что не так.

Он смотрел на меня. Потом вздохнул.

— Все не так, Грейнджер. Я не должен был так поступать с тобой. Поттер прав, я использую тебя. Мы можем прекратить все это прямо сейчас. Скажем им, что ты сама бросила меня. Что ты поняла как это опасно. Никто из них больше никогда не побеспокоит тебя, а я буду жить дальше. И вообще это моя проблема, а не твоя, Грейнджер. Я не знаю, о чем вообще я думал, когда поступал так с тобой. Я обещаю, что найду Уизли. Но ты не должна мне ничего. Ты итак в опасности из-за меня.

Все это он почти кричал мне, стоящей на крыльце. Я понимала его, понимала, о чем он говорит, не уже поздно было что-то изменить.

— Знаешь что, Малфой? Я хочу сказать спасибо тебе.

— За что ты благодаришь меня, Грейнджер? — он развел руки, — за все это?

— Ты открыл мне глаза. Ты помог мне увидеть правду. Я не люблю признавать свои ошибки, но ты помог мне это сделать. Ты заставил меня вспомнить, что я все еще жива. Малфой, кем бы ты сейчас не считал себя, ты не такой. И да, можно быть ты против моей воли ворвался в мою жизнь, оказавшись однажды ночью на пороге этого дома. Но ты никогда не заставлял меня. Все, что я делала все это время, я делала сама. Никто не может решать за меня. Я хочу помочь тебе. Позволь мне помочь тебе.

— Зачем тебе это?

— Потому что я действительно этого хочу. Мне это ничего не стоит, правда. Я выросла рядом с Гарри Поттером, мне плевать на опасность. Ты помог мне гораздо больше, чем ты думаешь. Ты можешь уйти к своей стае и оставаться там столько, сколько тебе нужно. Но просто возвращайся назад, ладно?

— Ты определенно ненормальная, Грейнджер, — он усмехнулся. А я с облегчением вздохнула, понимая, что он действительно вернется сюда.

Итак, я сделала то, что должна была, теперь можно пойти спать.

— Пока, Малфой, — проговорила я и подошла к двери.

— Эй, Грейнджер, — окликнул меня Малфой.

Я обернулась через плечо.

— Я рад, что той ночью оказался именно у порога твоего дома.

Не знаю почему, но именно эта фраза заставила меня передумать. Я повернулась и двинулась к нему. Мои ноги сами несли меня в его сторону. Малфой как-то странно смотрел за тем, как я быстрыми шагами приближаюсь к нему. А когда я подошла достаточно близко, чтобы обхватить его за шею, он притянул меня к себе.

Я сама поцеловала его, да, признаюсь, это была я. Я шла к нему и чувствовала, что должна сделать это. А когда он притянул меня к себе, мои сомнения развеялись окончательно. Я не знаю, что это было. Может, наваждение, а может мы просто оба этого хотели.

Я целовала его, и на этот раз все было по-настоящему. Он целовал меня в ответ, приподнимая над землей. Если бы он не держал меня, я бы упала от такого напора нахлынувших на меня чувств. Я переместила ладонь на его щеку, чтобы мне было удобней целовать его. Его руки блуждали по моей спине, притягивая меня еще ближе.

Когда мы оторвались друг от друга, мы оба тяжело дышали. Малфой смотрел на меня совершенно обезумевшим взглядом, наверное, примерно так же и выглядела я сама.

— Я… — задыхаясь, проговорил он, — Мне… пора.

Моих сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть. Я смотрела, как Малфой исчезает в лесу. Я еще долго стояла и смотрела на лес, не понимая, что только что произошло.

Глава 7

Глава седьмая

Я не мог поверить в то, что действительно делаю это. Но что не сделаешь ради Грейнджер. Я просто уже не мог смотреть на нее. Вчера она была слишком дерганной, когда я встретил ее в министерстве. Чертов Поттер, у тебя была почти неделя на то, чтобы остыть. Мог бы и сам уже поговорить с ней.

Я трансгрессировал прямо перед его домом. Все знали, где живет великий Гарри Поттер. Он поселился со своей бывшей женой в Годриковой впадине. Надо же было настолько сойти с ума, чтобы переехать в место, где убили твоих родителей.

Я остановился возле калитки и постучал по ней палочкой. Она открылась, пропуская меня во двор. Тоже мне защита, Поттер.

Я стучал в дверь, но Поттер не открывал. Я уже даже подумал, что может его нет дома и собирался уйти, но все-таки подергал за ручку. Дверь открылась.

Я вошел внутрь. В нос мне тут же ударил отвратительный запах перегара, к нему тут же присоединился запах чего-то грязного. Я все-таки продолжил свой путь. Судя по состоянию дома, Поттер не прибирался здесь с тех пор, как от него ушла Уизли. И правильно сделала, что ушла.

Поттер нашелся в гостиной, мирно храпящий на диване. Вокруг него валились пустые бутылки огневиски. Сам же он выглядел просто ужасно. Видимо, он не брился уже несколько дней, потому что его лицо покрывала щетина, которая, кстати сказать, ему совсем не шла.

Итак, мне предстояло каким-то образом его разбудить. Я достал полчку и облил его водой.

— Добрый вечер, Поттер, — пропел я, наблюдая как он, от неожиданности падает с дивана. Так ему и надо.

— Забини? — он потер глаза, — Что ты здесь делаешь?

— Пришел в гости. А ты не особо гостеприимный, Поттер, — пожаловался я.

— Убирайся отсюда.

— И пропустить все веселье? Нет. Значит, потихоньку становишься алкоголиком? — я кивнул в сторону бутылок.

— А ты что, волнуешься за меня, Забини?

— Очень.

Поттер прополз на кухню, я последовал за ним. Ну не то, что бы он действительно полз, просто он двигался очень медленно, словно от любого шага он может разбиться.

— Что тебе здесь надо? — спросил Поттер, наливая себе воды из-под крана.

— Мне нужен ты.

— Я не заинтересован.

— К счастью для тебя, заинтересован я, — я сел на стол и посмотрел на Поттера.

— Говори, что тебе нужно и убирайся, — Поттер привалился к раковине. Бедняга едва стоял на ногах.

— Сколько еще ты будешь изображать из себя обманутого мученика?

— О чем это ты, Забини?

— Поговори с Грейнджер.

— Нет.

— Почему?

— Вот скажи мне, Забини, что она в нем нашла? Это же, черт возьми, Малфой!

— Она уже все объяснила тебе, Поттер, — я закатил глаза. И зачем я только пришел сюда? Чтобы послушать его нытье? — Здесь неуместна твоя ревность. Просто перешагни через свою гриффиндорскую гордость и поговори с ней.

— Я уже попытался это сделать. Позавчера. Я трансгрессировал на порог ее дома. И знаешь, что я там обнаружил? Ее и Малфоя. Целующихся прямо перед домом. Они были настолько заняты друг другом, что не заметили меня.

— Да ну, — я рассмеялся, — тебе показалось, Поттер.

— Показалось? Да ты в своем уме, Забини? Как такое может показаться?

— Не знаю. Посмотри на своих пустых друзей в гостиной.

— Ты думаешь, я был пьян?

— А что, не был?

— Я бы не пошел разговаривать с ней, будучи пьяным!

— Поттер, между ними ничего нет.

— Ты сам-то в это веришь? Сам подумай, почему она помогает ему? Думаешь, кто-то станет помогать оборотню, находясь в своем уме?

— Хочешь сказать, что Грейнджер не в своем уме?

— Да чтоб тебя, Забини! Я хочу сказать, что между ними что-то есть. Ты понимаешь? И мне больно, ясно тебе? Не могу я смириться с этим.

О черт, похоже я действительно был близок к исповеди Поттера.

— Ты просто опоздал, — лаконично заметил я, — лет так на семь. Ты все бегал за Уизли.

— Не говори того, чего не знаешь. Я любил Джинни. Я купил для нее этот дом. Я думал, что мы будем счастливы здесь.

— Теперь ты один. Твоя жена на другом конце света. Твой лучший друг исчез. А твоя подруга спит с оборотнем. Да… не повезло.

— Шел бы ты отсюда, Забини.

— Знаешь, если бы тебе действительно была дорога Грейнджер, то ты бы смог смириться даже с Малфоем в ее жизни.

***

Я совсем не думала о том поцелуе.

Вру. Я думаю о нем каждую минуту с тех пор. Прошло уже два дня, а я никак не могла успокоиться. Ну и ладно. Всего лишь поцелуй. Не первый наш поцелуй с Малфоем. Мы столько раз в его доме… В том то и дело, что они все были в том доме. А этот нет.

— Ты в порядке? — Луна наблюдала за тем, как я поспешно собираюсь бумаги, которые только что сама отправила на пол.

— Да, просто плохое настроение.

Нам с Малфоем обоим удавалось вести себя так, словно ничего не было. Ну, для него это действительно ведь ничего и не значило. Оставалась только я, у которой непонятно откуда проснулись сомнительного происхождения чувства… Наверное все дело в том, что я слишком долго была одна. Решено, надо найти себе кого-нибудь.

— Луна, а пошли сегодня в клуб?

— В клуб? — удивленно переспросила она.

— Да. В магический клуб. Потанцуем, отдохнем. Выпьем пару стаканов…скорее бутылок огневиски.

Луну пришлось долго уговаривать, но все-таки она согласилась, видимо потому что видела, что это мне действительно нужно.

Мы договорились встретиться в Косом переулке в девять. У меня было еще два часа, чтобы собраться. Малфоя дома не было. Я была несказанно рада этому. Значит, я смогу нормально собраться.

Целый час я выбирала, что мне надеть. Все-таки надев достаточно короткое платье без бретелек, которое я когда то поклялась больше никогда не одевать, я спустилась вниз. Не то, чтобы я была довольна своим внешним видом, просто времени больше не оставалось.

Луна ждала меня около пятнадцати минут, но ничего не сказала.

Мы пошли в самый знаменитый клуб, который открылся в Косом переулке сразу после окончания войны. Назывался он «Веселый Гиппогриф». Рон как-то сказал, что видимо тот, кто давал название этому клубу, в этот момент сам был навеселе.

Мы вошли туда, по ушам нам тут же ударила громкая музыка. Народ там только начал собираться, потому что время было всего полдесятого. Я решила, что ждать ни к чему и тут же двинулась к бару.

Луна, вздохнув, последовала за мной.

Приветливый бармен, улыбаясь во все тридцать два зуба, с радостью налил нам с Луной по огневиски. Я тут же опрокинула свой бокал.

— Почему ты не пьешь? — заказав уже третий, спросила я у Луны.

— Я не очень люблю алкоголь.

Я нисколько не сомневалась. Но я была рада, что Луна сейчас здесь со мной. Куда лучше, чем напиваться в одиночестве.

Время шло, музыка играла все громче, а я напивалась. Вскоре народ заполнил весь зал, стало душно. Я вообще-то не люблю ходить в такие места, но должна же я хоть изредка развлекаться. Зато мне стало гораздо веселей, все неприятные мысли вылетели из головы.

Ко мне подсел какой то парень, имя которого тут же вылетело у меня из головы, и предложил мне потанцевать.

Мы танцевали, он подходил все ближе. Но мне было плевать, я лишь двигалась в такт музыке. Ничего вокруг не имело значения.

Я не знаю, как мы оказались возле туалета. Парень прижал меня к стене и принялся целовать. Я не возражала, даже отвечала ему. Разве это не то, зачем я сюда пришла?

Парень отстранился спустя какое-то время.

— Кто такой Драко?

— Что? — не поняла я, перед глазами все плыло.

— Ты все время называешь меня «Драко». Кто это? Твой парень?

Ну все, это слишком уже даже для меня. Почему не помогает даже алкоголь?

Я отодвинула от себя парня и стала протискиваться сквозь толпу к бару.

— Еще огневиски. Лучше два.

— Гермиона, вот ты где, — рядом оказалась Луна, — Я думаю, тебе уже хватит, — сказала она, попытавшись забрать у меня стакан.

— Еще чуть…чуть, — я все таки выпила его. Не знаю, но вокруг я вообще уже ничего не видела. Если бы не барная стойка, за которую я держалась, я бы определенно упала. Мир вокруг перестал существовать. Я понимала, что пора домой. Но в какой стороне мой дом? Кто-нибудь отведет меня домой?

Чьи-то сильные руки подхватили меня, но я не могла разглядеть лица.

— Тебе пора домой, проговорил кто-то.

***

Грейнджер, черт побери, где ты? Где можно шляться в два часа ночи?

Я ходил по дому, не зная, что делать. Обеспокоенный Алекс везде следовал за мной.

— Скажи мне, где твоя чокнутая хозяйка? — спросил я у него. Алекс не ответил.

Я пришел домой в девять вечера и все это время ждал Грейнджер. Я не мог лечь спать, пока она не вернулась. Я никогда не говорил ей этого, но я волновался за нее. Иногда.

И еще я не мог забыть наш с ней поцелуй. Да, я думал о нем. Знал, что в этом нет ничего такого особенного, но все-таки постоянно думал о нем.

А теперь Грейнджер не было дома, и я жутко волновался.

Но где она? Я знал, что нужно что-то сделать, но что? Я даже примерно не знал, где ее искать. Я был бессилен. Можно было конечно завалиться к Поттеру, но я сильно сомневаюсь, что она сейчас там.

Но не на работе же она. Правда, это конечно же Грейнджер, но даже она еще не дошла до такого.

Где тогда? Мало ли сколько у нее друзей. Я же не могу ходить по домам всех гриффиндорцев. Ей что, было так сложно написать записку?

А что мне теперь делать?

Я сделал очередной круг по дому, но это только больше раздражало меня. Я злился на нее.

А может, она опять пошла гулять по лесу? Мало ли.

Черт. Черт. Черт.

И чего это я так волнуюсь? Подумаешь, всего лишь Грейнджер.

ДА ГДЕ ОНА, ЧЕРТ ПОБЕРИ?

Спустя полчаса я услышал спасительный хлопок. Но спасительный для меня, а для Грейнджер же это означало верную смерть.

Я распахнул дверь, готовый вывалить на Грейнджер все ругательства, которые приходили мне в голову на протяжении всех этих часов. Это была, конечно же Грейнджер. Только на руках Блейза Забини. Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять, что она чертовски пьяна.

— Отойди в сторону, Малфой. Или ты намерен стоять так до утра?

Я послушно шагнул в сторону, позволяя Блейзу войти.

— Ма-алфой? — переспросила Грейнджер, поднимая голову. Надо же, смотрела прямо на меня и не видела.

— Где ты ее нашел? — спросил я.

— Полумна отправила мне Патронуса. Они были в клубе.

— Грейнджер и Полоумная? В клубе?

— Сам ты полоумный, Малфой, — вставила Грейнджер.

— Да. Грейнджер напивалась там в одиночестве. Слушай, может, возьмешь ее? — Блейз протянул ее мне, — Меня уже давно ждет Энни.

— Кто такая Энни? — спросил я, забирая у него Грейнджер.

— Да будет тебе известно, Малфой, Энни — невеста Блейза. Хотя, ты то наверное и слова то такого не знаешь.

Я проигнорировал ее пьяный бред и пошел закрывать дверь за Блейзом.

— Знаешь, Малфой, тебе следует лучше следить за своей девушкой.

— Я учту это.

— Я. Не. Его. Девушка. И вообще тебе пора, Забини.

Он поднял руки, признавая поражение.

— Ладно. Удачи тебе, — сказал Блейз мне напоследок и ушел.

— Опусти меня, я пойду сама.

— Да пожалуйста, — я опустил ее на ноги и сделал шаг назад, — если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие таскать тебя, пьяную, наверх, то ты сильно ошибаешься.

— Да не пойти ли тебе… — куда я должен пойти, узнать мне было не суждено. Как только Грейнджер потеряла опору, она тут же повалилась на пол.

— Мерлин, Грейнджер, можно же было не напиваться до такой степени, — я вновь подхватил ее на руки, и уже не слушая ее возражений, потащил ее наверх.

— Какой праздник мы отмечаем сегодня? — спросил я, положив ее на кровать.

— Это не твое дело.

— Как скажешь, — было совершенно бесполезно спорить с трезвой Грейнджер, что уж можно сказать про пьяную.

— Алкоголь мне не помогает, — вздохнула она.

Я рассмеялся.

— Алкоголь никогда помогает.

— Во всем виноват ты.

Мне было даже интересно узнать, в чем же именно я так виноват.

— Что я сделал?

Она не ответила, повернувшись на другой бок.

Я решил, что это конец разговора и вышел из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь.

***

Это стало почти привычно для меня — просыпаться наутро с головой болью. Хотя, на этот раз мне было гораздо хуже. Итак. Вчера я пошла в клуб. Зачем? Зачем я это сделала? И еще я напилась до такой степени, что Луне пришлось звать на помощь Блейза. Господи, помоги мне. Где были мои мозги?

Я лежала на кровати и жалела себя. Потому что я прекрасно понимала, что на работу я уже опоздала. Тем более в таком виде появиться я там не могла. Ну да, я просто прогуляла свою работу. Может, Луна придумает для меня оправдание? С каких пор я стала перекладывать свои проблемы на других людей?

С лестницы послышались какие-то странные звуки и голоса нескольких людей. Да что там происходит?

Я села, обнаружив, что все еще одета во вчерашнее платье. Черт. Я поднялась, закутываясь в одеяло, и поковыляла к двери.

— Да аккуратней! Это старинный стол, кто вас вообще учил таскать вещи?! Если бы я знал, перетащил бы все сам! — негодовал Блейз, обнаружившийся на пороге моей спальни.

Я посмотрела через его плечо, двое каких-то незнакомых мне людей поднимали по лестнице какой-то стол.

— Мерили, там перила! Ты что, издеваетесь?! Кровать увеличите только на втором этаже, такой подъем она не переживет.

— Это будет стоить… — прокряхтел один из мужчин.

— Мне плевать, сколько галлеонов это будет стоить. Хотя будь моя воля, я бы не заплатил вам и кната.

Я удивленно наблюдала за тем, как они заносят стол в комнату, расположенную напротив моей.

— Что это значит, Забини? — спросила я у него.

Блейз обернулся.

— А, доброе утро, пьяньчужка, — проговорил он.

— Забини, я все еще жду объяснений! — напомнила я, смотря, как двое мужчин спускаются по лестнице, очевидно, за кроватью.

— Ты бы сначала в душ сходила, Грейнджер, — посоветовал он, чем сильно меня задел.

Я оттолкнула его в сторону и гордо прошла в ванную.

Как же было здорово скинуть с себя это платье, пропахнувшее перегаром, и смыть с себя остатки вчерашней ночи. Мне даже полегчало, когда я встала под теплые струи. Все, мне надо забыть, что такое огневиски.

Натянув на себя халат, я вышла из ванной. Проходя мимо лестницы, я заметила, что Блейз уже расплачивается с мужчинами.

Надев первое, что попалось под руку, я поспешила заглянуть в комнату, в которую заносили вещи.

Итак, теперь там стояла кровать, стол, на котором стояла клетка с совой. А у окна расположилось большое кожаное кресло.

Я быстро спустилась с лестницы.

— Забини, ты можешь объяснить мне, что происходит? — не унималась я. Почему все распоряжаются в моем доме так, словно это их дом?

— Я всего лишь выполнял просьбу Малфоя. Он не хотел сам показываться на глаза этим людям, — пожал плечами Забини.

Ну конечно, как я сразу не догадалась.

— Малфой! — прокричала я.

— Грейнджер? — послышалось с кухни.

Ну сейчас я тебе устрою, Малфой.

— Малфой, объясни мне, почему какие-то непонятные люди таскают мебель на второй этаж?!

— Это лучше ты объясни мне, какого черта ты шляешься непонятно где по ночам?! — Малфой встал прямо передо мной, скопировав мой гневный тон.

— Так, пошел я отсюда, — проговорил Забини, впрочем, его слов никто из нас не услышал.

— В комнате напротив моей теперь полно мебели!

— Почему я должен ждать тебя, пока ты по ночам развлекаешь непонятно где?

— Ты что, думаешь, что можешь без моего спроса занимать любую комнату в этом доме? А чем тебя не устроил диван?

— Тебе не надоело напиваться до такой степени, что ты не можешь ходить?

— …Малфой, комната!

— До двух часов ночи…

— …спросить меня?

-…оставить записку?

Мы просто кричали друг на друга, не слушая слов. Мне по правде было плевать. Малфой был виноват во всем, что произошло со мной прошлой ночью. Это из-за него я решила пойти в клуб. А теперь еще он позволяет себе переезжать на второй этаж. Можно было хотя бы ради разнообразия спросить меня. А он купил мебель! Просто купил ее и привез сюда.

— Заткись и послушай меня! — рявкнула я. Никто еще не позволял себе орать на меня в тот момент, когда я сама ору на него.

Он даже не обратил на это внимания. По-моему, он сам был зол. Но за что он злиться? Тоже мне, мог бы спокойно лечь спать, кто просил его ждать меня? Да кому он вообще нужен, я могла не возвращаться до утра, и последнее что бы меня волновало, это уязвленные чувства Малфоя. Сам-то он приходит не каждый день, но я ничего ему не говорю.

Малфой грубо схватил меня за плечи и притянул к себе. Он поцеловал меня яростно и быстро. Я даже не совсем успела понять, что произошло.

— Что ты делаешь?! — я отскочила от него так, словно он был заразен.

— Мне надоели твои крики, — пожал плечами он, протирая руками губы.

— Что?! Ты не можешь целовать меня каждый раз, когда я кричу на тебя!

— Хочешь это проверить? — усмехнулся он.

Да что он себе позволяет?!

— Что?! Малфой, ты вконец обнаглел. Мало того, что ты позволяешь себе притаскивать сюда мебель, даже и не спросив меня, так еще и…Малфой! Даже не походи ко мне. Ты что, не слышишь меня, не приближайся… — с каждым словом я отступала все дальше, но вскоре наткнулась на стену. Малфой все-таки настиг меня.

Я могла кричать сколько угодно. Я могла угрожать ему, оскорблять его. Я могла даже убегать. Но ничего из этого никогда не изменит правду. Потому что когда она подошел ко мне, я ничего этого делать не стала.

Я запустила пальцы в его волосы, когда его губы накрыли мои. Я не отталкивала его, а притягивала ближе к себе. Он целовал меня так настойчиво, так по-настоящему. По телу пробегали мурашки, особенно в тех местах, где он касался меня.

Я не хотела, чтобы это заканчивалось, даже если это означало задохнуться от нехватки воздуха.

Но Малфой не собирался задыхаться. Он оторвался от меня, тяжело дыша. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, а потом Малфой сделал шаг назад, отпустив меня.

— Какого… — проговорила я.

— А теперь я пойду в свою комнату, если ты не против, — перебил он меня.

Конечно, я была против.

— Стой! — возмутилась я, но Малфой уже поднимался по лестнице. Не бежать же мне за ним. Малфой просто издевается надо мной. Черт, но эти его методы…

Больше никогда не позволю ему приблизиться ко мне!

Ненавижу его.

Радовало только одно, на следующей неделе я уезжаю на свадьбу Луны и Невилла. Меня не будет почти неделю! Я не увижу Малфоя целых пять дней. Пять дней счастья. Спокойствия.

Итак, раз сегодня на работу я не пошла, следует заняться чем-нибудь полезным. А я как раз не платила за дом уже два месяца. Я удивлена, что до сих пор никто не приехал сюда и не устроил разборок.

Деньги у меня, слава Мерлину, были.

— Хочешь поехать со мной? — предложила я Алексу, который бегал вокруг меня.

Алекс, конечно же, не отказался.

— Здравствуйте, мистер Адамс, — я вошла в нужный мне кабинет. В этом маленьком городе было только одно место, где я должна была расплачиваться по всем своим счетам.

Маленький мужчина в очках, которого я просто ненавидела, поднял глаза на меня, оторвавшись от разглядывания каких-то бумаг. Он обожал издеваться над людьми. Я помню, как умоляла его дать мне отсрочку в те времена, когда меня выгнали с работы, и денег не было совсем. Но он так и не пошел мне на встречу. Тогда я достала свою палочку и заколдовала его, прекрасно зная, что это запрещено.

— Мисс Грейнджер, что вы здесь делаете? — удивился он.

Этот вопрос удивил меня, как и его довольно приемлемое поведение.

— Я приехала, чтобы оплатить счета.

Он посмотрел на меня так, словно я сошла с ума. И что это должно значить?

— Еще на полгода вперед? — удивился он.

— Что значит…? Стойте, вы хотите сказать, что кто-то уже заплатил?

— Да, — он все еще продолжал таращиться на меня, словно я была не в своем уме, — неделю назад приходил один парень. Он оплатил все на полгода вперед.

Это было слишком неожиданно для меня, чтобы что-то ответить ему.

— Вы в порядке? — решил все-таки спросить он у меня.

— Даааа… Знаете, я пожалуй, пойду, — проговорила я и вышла.

Я прекрасно понимала, какой парень все оплатил. Но зачем ему это делать? Мы же уже обо всем договорились? Я не хочу его денег. Но Малфой просто не мог не оставить последнее слово за собой.

Он так сильно раздражал меня в последнее время, мне действительно хотелось приложить его каким нибудь заклинанием.

Алекс принялся долбиться о стекло, увидев меня.

— Бедный, — прокомментировала я, садясь в машину. Алекс тут же запрыгнул на меня, словно мы с ним не виделись несколько дней.

Когда я вернулась домой, Малфоя уже не было. Это радовало меня, я так устала от него. Тем более с некоторых пор я как-то странно реагировала на него.

Вечером мне пришло приглашение на свадьбу. Теперь я была приглашена официально. По правде, мне прислали два приглашения. Но только мне некого было взять с собой.

Я сидела на кухне и вертела в руках приглашения, на которых хаотично двигались разноцветные сердечки, раздражая меня, когда пришел Малфой.

— Скучаем? — спросил он, садясь напортив меня, — А это что?

— Ты платишь за мой дом? — перешла я сразу к делу, стараясь не смотреть на него, зная, чем это может закончиться для меня.

— Да, — ответил он, пожав плечами.

— Но я же сказала, что мне не нужны твои деньги, — я ненавидела, когда что-то шло не так, как я хотела.

— Это не важно. Я живу в твоем доме, я ем твою еду. Я имею право платить за это.

Я была совершенно с этим не согласна. Я не хотела зависеть от него, я уже ясно дала это понять. Но спорить с ним не имело смысла. Особенно учитывая, какой новый способ у Малфоя решения наших споров.

Он смотрел на меня. Я чувствовала это, но глаза так и не подняла, разглядывая сердечки. Он ждал от меня ответа, но я молчала.

— Что это? — спросил он, кивнув на открытки в моих руках.

— Приглашения на свадьбу.

— Два?

— Нормальные люди всегда посылают два приглашения, Малфой, — закатила глаза я, — тебе ли не знать.

— И с кем ты пойдешь?

Я подняла на него глаза. Не знаю, что я ожидала увидеть. Я просто смотрела на него. Нет. Конечно же я не могла его позвать, даже если бы захотела. Он не мог ехать со мной. Для всего остального мира он — призрак прошлого.

— Грейнджер… — тихо проговорил он, вздохнув, — ты же знаешь, что я не могу…

— Я не собиралась, — я поднялась на ноги и отправила второе приглашение в мусор.

Не то, чтобы я хотела, чтобы он был там… Да ладно, я очень хотела. Но правда в том, что он и я никогда не сможем встретиться где нибудь посреди Лондона, потому что Малфоя не должны видеть. Я живу с призраком.

— Я бы поехал с тобой, если бы мог, — он по-настоящему улыбнулся мне. Но у меня почему-то не было сил улыбнуться в ответ, — Думаешь, я бы захотел пропустить такое событие, как свадьба Долгопупса?

Я кивнула. Что все время творится со мной? Почему я переживаю из-за того, что мы с Малфоем никогда не сможем появляться на людях вместе?

Именно в этот момент я заметила чью-то тень за окном. Она промелькнула быстро. Но я успела заметить.

— Что? — не понял Малфой, увидев в мой взгляд.

— Тут кто-то есть, — я почему-то перешла на шепот. Рука уже сжимала палочку.

Малфой не стал задавать вопросов, он подошел к окну и открыт его.

— Там никого нет, — сообщил он.

Я сглотнула. Если сейчас еще и окажется, что я страдаю галлюцинациями, то…

— Но я чувствую странный запах, — добавил он, нахмурившись.

Я знала, что принюхиваться мне нет смысла, я никогда не смогу ничего почувствовать. У оборотней прекрасный нюх. А я им не была.

— Он… словно знакомый, — задумчиво проговорил Малфой.

— Оборотень? — предположила я.

— Нет, точно нет.

— Тогда…?

— Давай просто забудем, хорошо? — Малфой снова высунулся в окно, — Кто бы это ни был, он уже ушел.

Не знаю, можно ли такое забыть. Кто-то следил за нами. И это очень плохо. Малфой проверил, закрыта ли дверь и даже предложил наложить на дом заклинание. Но я отказалась.

— Ложись спать, Грейнджер, — сказал Малфой, все еще хмурясь, — тебе завтра на работу.

Не знаю, смогу ли я сейчас заснуть, но спорить я не стала. Тем более завтра действительно на работу, нужно извиниться перед Луной за вчерашнее. И у меня есть еще одно очень важное дело до того, как я уеду на свадьбу.

***

Поговорить с Гарри нужно было до того, как мы оба уедем на свадьбу. Мне хотелось все решить прямо сейчас.

Мракоборец проводил меня до его кабинета. Он хорошо знал меня, поэтому впустил без лишних вопросов, хотя я знала, что Гарри уже несколько дней подряд никого к себе не впускает и не ходит на дежурства, занимаясь какой-то бумажной работой. Спасибо, хоть вообще на работу ходит.

Я не стала стучаться, просто вернула ручку и вошла.

В кабинете было темно, я ненавидела, когда он задергивал шторы. Но Гарри почему-то было спокойней именно в темноте.

— Гермиона? — удивился он. Конечно, он не ожидал, что я приду к нему после всего, что случилось с нами за последнее время.

Выглядел он не очень. Словно ему снова стали сниться кошмары, и он не спал по ночам. А еще он уже давно не брился.

— Привет, Гарри, — поздоровалась я, плотно закрывая за собой дверь.

— Ты что-то хотела? — его тон стал холодным, словно он разговаривал с кем-то чужим, кого к тому же не был рад видеть.

Я шла сюда, а в голове была готова целая речь по поводу нашей с ним дружбы и о том, что мне жаль, что все получилось именно так. Я была даже готова извиниться перед ним, хотя не чувствовала своей вины. Но услышав его тон, я передумала.

— Знаешь что? — я подошла к столу и встала перед ним, чтобы Гарри обратил на меня внимание и перестал притворяться, что ему важны эти бумаги сейчас, — ты ведешь себя просто ужасно, Поттер.

Он поднял голову.

— Всю жизнь. Пока мы были знакомы, Гарри, — начала я, — Ты был для меня всем. Ты всегда был на первом месте. Не Рон, а ты. Я любила тебя больше всех в этом мире. Мне казалось, что наша дружба… особенная, понимаешь? Всегда были ты, я и Рон. И ты никогда не ставил меня перед выбором, но я всегда выбирала тебя. Я была готова идти за тобой куда угодно. Даже если это могло стоить мне жизни. Для всех вокруг ты был великим Гарри Поттером, который спасет всех нас. Но для меня бы был моим Гарри, за которого я готова умереть. Я верила не в Мальчика, который выжил. Я верила в Гарри, которого по-настоящему знала. Я бы шла за тобой, даже если бы ты вел меня в бездну. А когда Рон собирался уходить от нас тогда в палатке, он предложил мне идти с ним. Но я не сомневалась ни секунды. Это было больно, выбрать тебя и оставить его. Но я сделала это, потому что должна была сделать. Всегда ты. А только потом Рон. И вот сейчас, когда я первый раз в жизни делаю что-то для него, а не для тебя, ты ведешь себя так, словно я предала тебя, Гарри! — под конец этой гневной тирады, гнева во мне совсем не осталось, и я, тяжело вздохнув, села на кресло напротив Гарри.

Все это время он изумленно смотрел на меня. Его глаза округлялись все больше с каждым моим словом. Я видела в них боль.

— Гермиона, — тихо проговорил он, — я никогда не хотел, чтобы ты выбирала между нами. И я тоже скучаю по Рону. Но прошлое нельзя вернуть. Неужели ты думаешь, я не пытался? Я мечтал вернуться в прошлое и все исправить с тех пор, как научился мыслить. Я хочу найти Рона, но то, что делаешь ты… это плохо. Действительно плохо.

— Дело здесь не в Малфое! — воскликнула я, прекрасно понимая, куда он ведет.

— Дело именно в нем, — Гарри с болью смотрел на меня.

— Дело в нас троих. Я найду Рона, и мне плевать, поможешь ты мне или нет. Я пришла сюда… А зачем? Я слушаю тебя и понимаю, что пришла зря.

Гарри вскочил на ноги, словно боясь, что я сейчас сбегу.

— Нет, не зря, — он сел предо мной на колени и взял за руки, — Гермиона, я рад, что ты пришла ко мне. Я не могу без тебя, ты же видишь. Я не могу потерять еще и тебя.

— Ты никогда меня не потеряешь, — пообещала я. Я сама никогда не смогу жить без него. Он — единственное, что осталось у меня. Он — моя семья.

Я высвободила свою руку и провела ей по его лбу, откидывая назад непослушные полосы. Я прикоснулась к шраму. Это теперь уже давно был всего лишь шрам, часть нашего с ним прошлого. Он протянулся к моей руке, и я принялась гладить его по голове, запуская пальцы в непослушные волосы. В этом было что-то такое родное, такое личное, только наше с Гарри.

— Я могу злиться на тебя сколько угодно, — тихо проговорил он, — но если ты хочешь быть с ним, ты будешь, и я не смогу остановить тебя.

Я не совсем понимала, о чем он сейчас говорит, но мне хватало его голоса, который дрожал от боли. Эту дрожь было трудно заметить чужому человеку, но я слишком хорошо знала Гарри Поттера.

Я опустилась на колени рядом с ним и обняла его. Было так приятно снова оказаться в таких родных объятиях.

— Обещай мне, что будешь осторожна? Это же Малфой.

— Обещаю, — я рассмеялась. Это было так похоже на Гарри, — Он не сделает мне ничего плохого.

— Конечно. Иначе я заставлю его пожалеть, что он родился на свет.

— Я сама сделаю это, — усмехнулась я ему в плечо. Я могла сидеть так часами.

А ему, наверное, было тяжело сидеть со мной так. Я никогда не знала, что такое безответная любовь. Но я не могла давать ему надежду. Потому что я никогда не смогу быть с ним.

— Гарри, — позвала я его через какое-то время.

— Да?

— Мы всегда будем друзьями? — спросила я.

Он молчал несколько секунду.

— Конечно, — даже не знаю, чего ему стоило сказать это. Но он не был бы Гарри, если бы не сделал это ради меня.

— Через пару дней мы будем гулять на свадьбе, — мечтательно произнесла я, радуясь, что теперь все хорошо.

— И слушать про морщерогих кизляков, — добавил Гарри, и я снова рассмеялась.

— Полумна никогда не изменится, — сказала я, поднимаясь.

— Вот почему я так люблю ее.

***

Я сидел за столом и с улыбкой вспоминал, как Грейнджер собиралась на свадьбу и думала, куда же ей деть Алекса. До нее не сразу дошло, что его можно оставить со мной. Ее не было уже второй день, а все, что я делал все это время, это думал о ней. Сначала я убеждал себя, что я просто тронулся умом, раз думаю о ней постоянно. С тех пор, как поцеловал ее на улице. Но потом я все-таки привык к таким мыслям и перестал удивляться. Словно это стало привычным для меня. И словно это совершенно нормально.

— Что ты так улыбаешься? — сел рядом Уилл, и моя улыбка исчезла, — Скучаешь?

— По тебе? — я вздохнул, — Очень. Мы не виделись целых пятнадцать минут. Давай ставить новый рекорд?

— Ты забавный, когда влюблен, — рассмеялся Уилл. Было слишком наивно с моей стороны надеяться, что он уйдет.

— Эти слова не могут стоять в одном предложении, когда дело касается меня, — я закатил глаза. Уилл всегда утомлял меня.

Мне сейчас нужен был покой. На самом деле я так привык ночевать у Грейнджер, где было так спокойно. Там была всего лишь Грейнджер. А здесь — все они.

— Он нисколько не боится меня, — сказала Сара, проходя в комнату. В руках она держала Алекса, который временно переехал сюда вместе со мной. Грейнджер я конечно же пообещал, что во время ее отсутствия я и Алекс будем жить у нее дома. Но сейчас меня это не волновало. На самом деле, она зря беспокоилась. Никто из нас никогда не причинит ему вреда, не зависимо от того, кем мы являемся.

— Нам тоже следует завести себе собаку, — заявил Патрик.

— О, брось, ты о себе-то позаботиться не можешь, какая тебе собака, — расхохотался Уилл.

— Заткнулся бы ты.

Я так привык к их вечным перепалкам, что они даже меня не раздражали.

— А кормить ее кто будет? — проворчал Джон, нарезая какой-то салат. Я уже не помню, готовил ли кто нибудь в этом доме, кроме него. Он никого не подпускает к своей священной плите, лишь иногда делая исключения для Сары.

— Ты, Джон, кто же еще, — ответил Патрик, сталкивая Уилла со стула и занимая его место, — никто не готовит лучше тебя.

— Не нужно подлизываться ко мне, — Джон пригрозил ему ложкой, — в нашем доме полно собак.

Мы все рассмеялись.

Каждый из них был частью моей семьи. Я привык к каждому из них, и почти за каждого из них я был готов отдать жизнь. Исключением был лишь Рик, его я терпел через силу. В каждом человеке было что-то хорошее, но в нем было ничего. Я ненавидел его всей душой. Он — единственный из нас, кто был Первым оборотнем. Одним из тех, которые появились еще при Волан-де-Морте. Он сам пошел на это. Каждый из нас ненавидел его, но терпел. Потому что он был частью нашей стаи. В стаю его привел Ричард, это было задолго до того, как меня укусили.

Через час народу в доме прибавилось. Пришли Катарина и Майкл. Доктор все время просиживал у себя в лаборатории, но во время ужина он почтил нас своим присутствием. За столом как обычно было чертовски шумно. А я в это время думал, как сейчас проводит время Грейнджер. Я знал, что она помирилась со своим Поттером, и теперь явно не скучает. Там был еще Блейз со своей невестой. Да и вообще весь набор гриффиндорцев, так что Грейнджер там должна чувствовать себя прекрасно.

Она была так рада, когда помирилась с Поттером. Удивительно, как он влиял на ее настроение. Она словно не могла без него жить. Я смотрел на нее, радостную и всю светящуюся от счастья, а в животе у меня просыпалось какое-то чертовски неприятное чувство, название которому я так и не дал.

После ужина пришли Пэнси и Адам. Он теперь почти не отходил от нее. И вообще вел себя так, словно Пэнси стала хрустальной. Он не давал ей проходу. Я видел, как сильно она устала от его опеки. Ее взгляд так и умолял меня помочь ей.

Я позвал ее погулять. Мне даже пришлось спросить разрешение у Адама, что само по себе было унизительно для меня и Пэнси. После долгих уговоров и угроз Пэнси, Адам все-таки согласился.

Мы вышли на улицу, я подождал, пока Пэнси наденет кофту, заботливо подсунутую Адамом.

— И так с тех пор, как мы помирились, — жаловалась Пэнси. Она сказала это таким тоном, что я рассмеялся.

— Тут нет ничего смешного, Малфой, — рявкнула она на меня, и я принялся смеяться еще больше.

Пэнси ударила меня кулаком в плечо, я почти не почувствовал это.

— Ладно, я больше не смеюсь, — примирительно проговорил я.

Мы углублялись в лес. Мы всегда гуляли по одному маршруту.

— Итак, Грейнджер уехала на свадьбу? — спросила Пэнси.

— Да.

— Ты скучаешь без нее.

— Нет.

— Да признайся. Я же вижу, что скучаешь. А еще и врешь.

— С чего это ты стала такой наблюдательной? — осведомился я, вместо того, чтобы отвечать на вопрос. Хотя это не было вопросом.

— Беременность, — просто объяснила Пэнси, развозя руками, — И не переводи тему, Малфой. Это не сработает.

Я закатил глаза. С такой Пэнси вообще невозможно общаться.

Мы вышли к старой беседке, которую так любила Пэнси. Она появилась здесь еще до того, как мы переехали сюда.

Пэнси села.

Я не стал садиться рядом.

— Я рад, что у вас с Адамом все наладилось, — проговорил я.

— Я бы не назвала ЭТО «наладилось».

Я рассмеялся.

— Что ты чувствуешь к ней? — спросила вдруг Пэнси, и мой смех оборвался.

— Ничего, — я пожал плечами. Я не врал ей. Я врал скорее себе. Иногда это помогает избежать проблем.

— Брось, нельзя ничего не чувствовать к человеку, с которым живешь в одном доме.

— Это же Грейнджер, — сказал я. Словно это все объясняло. Хотя это ничего не объясняло для меня самого. Я вообще ненавидел говорить о чувствах. Думать о чувствах.

— Ты в курсе, что ты используешь ее?

— Она не против.

— Это же Грейнджер. Он создала Г.А.В.Н.Э на четвертом курсе, чтобы помочь бедным эльфам.

— Пэнси, я знаю, что мне стоит это закончить.

— Пока не стало поздно.

— Пока не стало поздно, — согласился я, хотя я не совсем понимал, что значит для нее «поздно», — Но Грейнджер не хочет. Я предлагал ей послать меня к черту.

— Значит, уже поздно, — задумчиво проговорила она.

— Что это значит?

— Это значит, Драко, что Грейнджер поверила в вашу историю. И ты сам тоже.

— Что? Не смеши меня, — как я хотел сейчас закрыть эту тему, потому что я был слишком близок к пропасти.

— Почему этого не может быть? Ты и Грейнджер не такая уж и плохая пара.

Что она несла! Неужели, это все из-за беременности? Я сейчас просто не узнавал ее. Не могла Пэнси такое говорить.

Я просто не понимал, что она беспокоиться обо мне и желает мне счастья. Это было слишком странным для меня. Но Пэнси тоже была частью моей семьи.

— Мы не пара, — заметил я, стараясь оставаться спокойным. Это было очень сложно.

— Драко, я же видела, как ты смотришь на нее, — она вздохнула и странно мне улыбнулась.

— Значит ты слепа, — пожал плечами я, — у нас не может ничего быть. Я — оборотень и…

Она не дала мне договорить, вскакивая на ноги.

— Ты говоришь это мне? МНЕ? Я лучше всех знаю, что значит любить оборотня, тебе ясно?

Я даже почти испугался ее. Беременная Пэнси слишком часто выходила из себя.

— Да, но… таких как ты и Адам, их единицы.

— Ты говоришь сейчас как ребенок, Малфой, — ее гнев исчез так же внезапно, как и появился. Она вновь села.

— Пэнс, — протянул я, надеясь, что она перестанет.

— Мне кажется, что ты думаешь, что не заслуживаешь счастья, — проговорила она, и ее глаза блеснули, словно она собиралась расплакаться.

Я прислонился к краю беседки и закрыл глаза. Я так не думал. Я вообще не думал о счастье в своей жизни, потому что его не было. Никогда. Ни в той жизни, ни в этой. Я не мог ничего с этим поделать, но я привык так жить. И ничего нового мне не было нужно.

— Но это не так, Драко. Ты должен позволить себе это, — продолжала она, подходя ко мне. Она обняла меня, и я обнял ее в ответ.

Больше мы не говорили. Так и стояли молча.

— Идем, — наконец, отстранился от нее я, — Мы уже слишком долго гуляем, Адам сдерет с меня шкуру.

— Я сама сдеру с него шкуру, — пообещала Пэнси, но все-таки первой пошла в сторону дома.

Я последовал за ней. Больше эту тему мы не поднимали, и думать об этом я не хотел.

Адам действительно волновался, что нас долго нет, хотя не прошло еще и получаса. Я с радостью «передал» Пэнси ему, потому что слишком устал за этот день.

— Майк, присмотришь за Алексом? — спросил я, проходя мимо гостиной, где как всегда горел телевизор, который я терпеть не мог, — я ложусь спать.

— Да, — откликнулся он, поглаживая лежащего на нем Алекса.

Я благодарно кивнул и отправился в свою комнату.

Я лежал на кровати и смотрел в потолок. Когда именно все изменилось? И почему я позволил этому случиться? Моя жизнь и без того была сложной и запутанной. А теперь в ней есть еще и Грейнджер.

Мне вспомнилась школа. Особенно пятый курс.

…Я захожу в гостиную. Там уже нет никого. Один только Блейз Забини сидит у камина.

 — О, привет Малфой! — он машет мне рукой, приглашая присоединиться к нему.

 Я пожимаю плечами и сажусь в соседнее кресло. Он достает бутылку огневиски.

 — Откуда это у тебя? — спрашиваю я.

 — Места надо знать, — усмехается он, — Как дела сегодня? Уже поймал Поттера и его компанию?

 — Нет. Еще нет. Но я поймаю, — обещаю я. Я верю в это. Это моя главная цель в этом году. Для этого и была создана наша инспекционная дружина, я просто обязан поймать этого проклятого Поттера.

 Забини смеется надо мной. Ему всегда было смешно смотреть за нашими перепалками. Сам он никогда не участвовал, не знаю уж почему.

 — Вот за это и выпьем, — предлагает он, приманивая два бокала, — за то, чтобы ты поймал несчастного Поттера и его дружков.

 Блейз любит выпить. Сам я не очень это люблю, но за такое грех не выпить. Бокалы звенят, и мы пьем. Жидкость обжигаем мне горло. Тепло разливается по телу. Видимо, сегодня это не последний мой бокал. Ну и ладно, завтра выходной, а планы по захвату Поттера можно придумать и попозже.

 Мы пьем снова и снова. Блейз рассказывает мне про свои похождения. У него много девушек, гораздо больше, чем у меня. Потому что они не так сильно интересуют меня, хотя я часто чувствую на себе их взгляды. Но самое главное для меня в школе — это Поттер. Издевательство над ним и над его компанией. А Блейз же гоняется за каждой юбкой. Блейз вытягивает из меня информацию про мой последний роман. Роман это сильно сказано, ведь в этом году я очень занят. Я встречался со слизеринкой с седьмого курса. Она была моей первой.

 Потом Блейз начинает расспрашивать меня, с кем бы еще из нашей школы я хотел встречаться. Он и сам говорит, кого хочет он. Мы перебираем слизеринок, потом переходим к другим факультетам.

 — А из Гриффиндора? — внезапно спрашивает Блейз.

 — Из Гриффиндора? — удивляюсь я. Это видимо шутка.

 — Да, — энергично кивает он, — Нельзя игнорировать столько кандидаток только из-за того, что они с Гриффиндора.

 Я смеюсь. Это смешно. На Гриффиндоре нет нормальных девушек, и никогда не будет.

 — Да брось, Драко. Как тебе Лаванда Браун?

 — Фу, Забини, ты серьезно?

 Он продолжает настаивать. Он говорит и говорит. Перечисляет имена, и через какое-то время я расслабляюсь.

 — Мелкая Уизли, — нехотя признаю я.

 — Правда? Точно! Я и забыл про нее. Она действительно похорошела в последнее время.

 Он говорит про нее, а я закрываю глаза. Мне спокойно и хорошо.

 — А как насчет Грейнджер? — спрашивает он у меня через какое-то время.

 Я распахиваю глаза.

 — Что? Грязнокровка? Побойся Мерлина, Забини. Она за человека то не считается, куда уж ей до девушки.

 — Ты некомпетентен в этом вопросе, — закатывает глаза Забини, — А она между прочим очень даже ничего.

 Он смеется над выражением моего лица. Грейнджер это же…фууу.

 Я не могу даже подобрать слов.

 — Да ладно тебе. Она очень привлекательна, а Поттер и Уизли этого не видят, идиоты. В будущем может быть она выйдет замуж за какого нибудь Поттера, когда он откроет свои глаза.

 — Нет, — качаю головой я, — Она никогда не выйдет за Поттера.

 Она заинтересованно подается вперед, готовый слушать меня.

 — Грейнджер нужен тот, кто будет слушаться ее во всем, чтобы главной была она. Чтобы он был глупее нее. Чтобы она чувствовала свое превосходство над ним.

 — Такой как раз Уизли, — понял меня он.

 Я кивнул. Блейз всегда понимает меня.

 — А Поттер совсем не такой. Ему бы подошла Уизли. Своевольная, но способная на нормальные, равные отношения.

 — Да, — протянул Забини, — ты всегда хорошо разбирался в людях. А Грейнджер действительно подойдет Уизли.

 — Есть еще вариант для нее. Либо ей нужен тряпка, каким как раз будет выступать Уизли. Либо человек, который вообще не будет слушать ее. Человек, которому покорится она сама, потому что просто не сможет противостоять его силе. Человек, который будет сильнее нее. Человек, которому она покорится, но не будет чувствовать себя покоренной.

 Забини сморит на меня во все глаза. А я не знаю, откуда у меня такие мысли. И почему я вообще думаю об этом. Просто я всегда хорошо изучаю своих врагов.

 Я встаю и, ссылаясь на головную боль, отправляюсь в сторону спальни.

 — Малфой, — окликает меня Забини, и я оборачиваюсь, — А вот тот, другой… Ты говорил, а мне представился сам ты.

 Он смеется.

 — Ты спятил, Забини.

 Я закатываю глаза и отправляюсь в спальню, где уже слышен храп Крэбба и Гойла. Я ложусь на кровать и тут же забываю про разговор с Забини…

Я вздохнул и повернулся на другой бок.

Вот и приплыли.

***

Сначала были постоянные перемещения по каминной сети, чтобы добраться до нужного нам места. Это был остров где-то в Греции. Весь остров, снятый для свадьбы.

У Лавгудов полно денег. Потому что Ксенофилиус Лавгуд близкий друг Забини. Он был с ним с самого начала, когда тот еще не был министром магии. Лавгуд во всем помогал Забини. В те времена «Придира» была очень популярна, и он публиковал новости о Забини. Полумна вообще могла не работать. Да и Невилл тоже. Но Невилл никогда бы не согласился на такое. Я вообще удивлена, как он согласился на такую шикарную свадьбу, оплачивал которую сам Лавгуд.

На острове было просто великолепно. Огромный пляж с белым песком. Синее-синее море. Огромный отель, похожий на древнегреческий замок, снятый на неделю только для гостей на свадьбу.

Гарри шел рядом со мной и нес мою сумку. Он остановился и огляделся.

— Вот это да, — протянул он.

— Неплохо, — проговорила я.

К нам подошел какой-то грек. Он забрал у Гарри наши сумки и предложил следовать за ним.

У стойки в главном холле нас отметили и отвели по своим комнатам. Мы жили прям друг напротив друга. Мой номер был большим для меня одной. Он находился на первом этаже. Прямо напротив двери шло окно во всю стену. А вид был на море. Я остановилась прямо у двери, не в силах оторвать взгляда от этой красоты.

Потом был шикарный обед и встреча со старыми знакомыми. А я знала здесь почти всех. Некоторых еще со школы. С другими же я познакомилась в Министерстве. Здесь был даже мой бывший парень Итан, с которым мы раньше работали в лабораториях.

— Гермиона, — воскликнула миниатюрная девушка, кидаясь навстречу ко мне.

— Энни, — я обняла ее в ответ. Я прекрасно ладила с невестой Блейза. Она была удивительным человеком.

— Как я рада видеть тебя, садись с нами, — она подвела меня к столу, где уже сидел Блейз.

— Привет, Грейнджер, — проговорил он, когда я села напротив него.

— Уже пьешь? — спросила я, указывая на почти пустую бутылку огневиски прямо перед ним.

— Тебе можно, а мне нет? — усмехнулся он.

— Сегодня вечером приедет министр, — объяснила мне Энни, погладив его по руке.

Я знала, как сильно Блейз ненавидит своего отца и встречается с ним только в самых крайних случаях. И ему совсем не хотелось видеть его на этой свадьбе. Как и Невиллу, который не любил Патрика Забини, но сделать с этим ничего не мог.

— Тогда я пью вместе с вами, — оказался рядом Гарри Поттер и налил себе огневиски, — Мне еще несколько дней придется теперь его мерзкую рожу, прости уж, Забини.

— Да я не в обиде.

После обеда нам все-таки удалось найти Луну и Невилла среди всех эти людей. Луна светилась счастьем. Ей нравилось все здесь. И я поняла, как именно Невилл согласился на такую свадьбу. Луна всегда была оптимисткой и часто улыбалась, но сейчас она действительно была по-настоящему счастлива.

— Я ужасно чувствую себя, — признался нам Невилл, когда Луна куда-то упорхнула, — А видели бы вы лицо моей бабушки.

— Она здесь? — спросила я. Августа была очень специфической женщиной. Нам с ней иногда случалось встречаться, и насколько я знаю, она очень неплохо относилась ко мне, я же уважала ее. А луну она очень любила, как и своего внука. Но вот Ксенофилиуса она терпеть не могла, о чем всегда говорила ему в лицо, когда им приходилось встречаться. А что уж говорить про Патрика Забини.

— Да. Она сказала, что не выйдет из своего номера до дня свадьбы и сразу уедет после венчания. Она уже успела накричать на швейцара и разбить заклинанием несколько ваз в своей комнате.

Мы рассмеялись, хотя Невиллу смешно не было.

— В любом случае, я рад, что вы здесь, — он улыбнулся, — Не знаю уж, как бы я справился без вас. Жаль, что Джинни не будет.

Невилл вскоре куда-то исчез. У нас было полно свободного времени, поэтому Энни вытащила нас на пляж.

Всего мы должны были находиться здесь пять дней. День приезда, потом еще день перед свадьбой, Луна называла его «днем помолвки», день самой свадьбы, и еще два дня после нее. На все эти дни была приготовлена специальная программа для гостей. Кто-то мог отправиться на экскурсии по всей Греции. При этом мы все подписали документ о том, что мы обязуемся не колдовать в неположенных местах на территории Греции. Остров был полностью магическим, на картах магглов он вообще не был указан, и увидеть его было нельзя, так что здесь мы могли делать все, что захотим. Кто-то мог остаться на острове, тут тоже была своя программы, которую мы решили полностью проигнорировать в первый день, валяясь на пляже.

Я не стала купаться, у меня все еще были плохие отношения с водой, не то, чтобы я ее боялась, просто оставался неприятный осадок. Гарри этого не понимал, он попытался затащить в воду, от чего получил такой пинок в одно место, что даже мне показалось, что я лишила его детей. Я разозлилась на него и ушла. Сидеть в номере не хотелось, поэтому я отправилась гулять по острову. Который не был таким уж и маленьким кстати сказать. По дороге мне не посчастливилось наткнуться на своего бывшего парня, расстались с которым мы просто ужасно, когда я узнала, что они делают в лабораториях. Сейчас, когда я знала оборотней настолько хорошо, я ненавидела Итана еще больше. А он по-прежнему пытался наладить отношения со мной. В итоге мы поссорились прямо посреди улицы, а спасла меня от него Августа Долгопупс, которая все-таки вышла из своего номера, она огрела его по ноге своей тростью, прокричав, что он непозволительно ведет себя в присутствии девушки. Он поспешил удалиться.

— Какой отвратительный человек, где в нынешнее время нормальные мужчины? — недоумевала она.

Это была пожилая леди возраста Минервы Макгонагалл, выглядела она очень хорошо для своего возраста. Как настоящая леди. У нее был тяжелый характер, к которому мне почему-то с легкостью удалось подстроиться.

Она активно учувствовала в политической жизни магической Великобритании, организовав оппозицию вместе с Артуром Уизли и еще некоторыми Победителями. Забини ничего не мог сделать с ними, потому что это была первая в истории министерства оппозиция. Августа была очень уважаемым человеком во всей магической Британии, к ее мнению прислушивались. Ходили слухи даже, что она защищала права оборотней, но доказать это было невозможно.

— Я так рада видеть вас, Августа, — я обняла ее.

— Я тоже, девочка. Как у тебя дела? Я так рада, что ты ушла из этих проклятых лабораторий! Этому проклятому Забини удалось замять назревающий скандал. Издеваться над детьми, пусть даже и над оборотнями, это немыслимо! — она покачала головой.

Я кивнула, говорить об этом мне не хотелось, но Августа была безутешна.

— А Невилл сказал, что вы не собираетесь выходить из своей комнаты, — сумела все-таки вставить я.

— Пусть и дальше так думает, — она махнула рукой, — Посмотри, во что они превратили эту свадьбу? Бедная Луна, как девочке не повезло с отцом! Мало того, что сам будет тут, так еще и Забини позвал. Позор! Видел бы сейчас это мой бедный муж, царство ему небесное.

— Без Забини никуда.

— Ой, а мальчика мне этого как жаль! Какой отец, и такой хороший сын. А уже носит такую фамилию.

Она продолжала сокрушаться, взяв меня под руку. Мы ходили по улицам, она что-то рассказывала мне, а потом на мое счастье нам встретился Артур Уизли. Он был мне как отец. Особенно сейчас, когда каждый из нас потерял свою семью. У меня не было родителей. А он потерял жену и двух сыновей. Джинни все время в другой стране, как и Чарли. У Билла есть своя семья, у него росла дочь Мари-Виктуар. Джордж все время работает. Один только Перси постоянно с отцом. Он переехал домой после смерти матери, чтобы ухаживать за отцом.

— Гермиона, — он улыбнулся мне.

Я кинулась к нему и обняла. Я так сильно любила его, он действительно мне как отец. Отец мне и Гарри. И так будет всегда.

— Как твои дела? — спросил он, — Гарри говорил, ты вернулась в министерство.

— Да, — я кивнула. Сам Артур теперь редко появлялся там, хоть он и был участником оппозиции. В основном оппозиция собиралась в Норе.

— Я так рад тебя видеть, — я видела, что это именно так. Нас так много связывало друг с другом. В основном это было общее горе.

— Привет, Артур, — напомнила о себе Августа.

— О, Августа, я как раз тебя и ищу, бедный Невилл поднял всех на уши, когда обнаружил твою комнату пустой.

— Так ему и надо.

Артур закатил глаза и протянул ей руку. Она все-таки приняла ее. Мы все вместе вернулись в наш отель, где нас встретил взволнованный Невилл, который даже и сказать то ничего не успел, а бабушка уже начала в чем-то его обвинять.

Я поспешила ретироваться. Августа была хорошим человеком, но иногда я очень уставала от нее.

Гарри обнаружился на улице, на детской площадке. На плечах у него сидел пятилетний Тедди Люпин, который весело смеялся и цвет его коротеньких волос постоянно менялся. Рядом кружилась в розовом платье четырехлетняя Мари-Виктуар. Флер сидела на скамейке и напевала какую-то детскую песенку, под которую танцевали эти трое.

— Гермиона, — она обняла меня, когда я села рядом. Я была благодарна Луне и Невиллу за то, что они позвали на свадьбу всю мою семью. Я была уверена, что встречу здесь и Джорджа и Чарли. Победители хорошо общались между собой, мы очень хорошо понимали друг друга. Мы с Флер смотрели на детей, которым посчастливилось родиться уже после войны. Тедди был еще совсем маленьким, когда она закончилась, унеся с собой его родителей.

Я смотрела на Гарри и думала, что он будет прекрасным отцом. Он так любил Тедди. Он был для него таким крестным, каким так и не до конца смог стать Сириус для него самого. Гарри и Андромеда — все, что осталось от семьи маленького Тедди. Он был так похож на Гарри. Но Гарри делал для него все, чтобы Тедди никогда не чувствовал себя так же, как он сам все свое детство. Гарри встречался с Тедди как минимум три раза в неделю, иногда они с Джинни забирали его к себе погостить. Но теперь Джинни не было рядом, и я не знала, делает ли это Гарри один.

— Гермиона! Гермиона! — Мари-Виктуар, наконец, увидела меня и теперь бежала ко мне. Я подхватила ее на руки и закружила. Она смеялась.

К нам подошел Гарри и опустил Тедди на землю, чтобы тот тоже мог обнять меня.

— Гермиона! — прокричал Тедди, чтобы я обратила внимание и на него. Я опустила Мари-Виктуар и села, чтобы они вдвоем могли меня обнять.

Тедди повалил меня на землю, и я рассмеялась.

— Аккуратней, Тедди, ты же не хочешь убить Гермиону, — рассмеялся Гарри.

Он замотал головой.

— Нет, я ее люблю. Вставай, — он протянул мне свою маленькую ручку.

До самого вечера мы с Гарри провозились с детьми. Тедди не хотел идти спать, хотя Андромеда настаивала. Мари-Виктуар повторяла за ним, и ее уложить спать днем тоже не удалось. Зато к восьми часам мы полностью вымотали детей, потому что Гарри играл с ними сначала в догонялки, а потом в прятки. Они поужинали, и их уложили спать, уверенные, что дети проспят до утра.

Я была права насчет Чарли и Джорджа. Второй сидел со мной за одним столом во время ужина и развлекал меня рассказами о своей сети магазинов, которые теперь были популярны во всем мире. Он приехал сюда вместе со своим старым другом — Ли Джорданом. Я уже давно привыкла к такому Джорджу. Да, он продолжал шутить, хотя на самом деле, после войны я думала, что он никогда не сможет снова смеяться. Но после смерти брата он стал другим. Он стал серьезным. А когда умерла его мать, он полностью ушел в свой бизнес, который продолжал только ради брата. А когда исчез Рон, он запил, но нам всем совместными усилиями все-таки удалось вернуть его к его прежнему состоянию. А потом в его жизни появилась Анджелина Джонсон, точнее вновь в нее вернулась. И теперь все не так плохо.

Чарли же по-прежнему жил своими драконами. Он жил Румынии. И дома бывал очень редко. Ему очень больно здесь находиться, рядом со своей разбитой семьей.

Еще здесь была Макгонагалл, которая была очень рада видеть меня и Гарри. Невилл все-таки молодец, что пригласил ее.

Тут было много людей, которых я знала еще в Хогвартсе, и мне очень понравилось вновь общаться с людьми, с которыми, как мне раньше казалось, я никогда больше не встречусь.

Посреди ужина появился наш дорогой министр вместе со своей свитой и целым отрядом мракоборцев для собственной защиты. Нас всех передернуло. Блейз опрокинул очередной бокал и пошел «здороваться с папочкой». Среди вновь прибывших я заметила Андрена Вайлд, отца Катарины. Это был просто ужасный человек, неудивительно, что у него такая дочь.

Вопреки моим опасениям все прошло как нельзя гладко. Блейз на этот раз даже не поссорился с отцом. И не было никаких скандалов со стороны сидящей сейчас в самом дальнем углу Августы Долгопупс.

Этот день был переполнен событиями. Я ужасно устала, поэтому после ужина отправилась спать.

Ночью мне снился Малфой. Он был со мной на пляже. Играла музыка, и он пригласил меня танцевать. Сначала мы танцевали, а потом целовались на песке, а потом…

Я ополоснула лицо ледяной водой, прогоняя сон. Еще здесь мне не хватало подобных снов, да тем более с участием Малфоя. Я ведь поехала сюда, чтобы отдохнуть от него. И вчера даже почти не вспоминала про него. Если не считать несколько часов, когда я не могла заснуть и думала о нем, и еще этот сон.

Встала я очень рано. В ресторане почти никого не было, никто не встает в такую рань. Только я. Еще Перси Уизли, к которому я и подсела. Вчера нам так и не удалось встретиться. Я хорошо относилась к нему, особенно после всего того, что он сделал для Артура. Единственный из его детей, кто сделал столько для него.

— Как спаслось, Гермиона?

— Отлично, — соврала я, — Как дела у тебя, Перси?

— Хорошо, я приехал сюда вместе с Одри.

— Твоя новая девушка? — спросила я.

— Мы встречаемся уже полгода, Гермиона, — он закатил глаза.

— Да, конечно. Прости, просто в последнее время я выпала из жизни.

— Я понимаю тебя. Я сам до сих пор не могу прийти в себя. Вчера я встретил столько знакомых сразу, у меня до сих пор рябит в глазах.

Я рассмеялась.

Вскоре к нам присоединились мистер Уизли и Джордж. Я сидела с ними и чувствовала себя так, словно мы с ними действительно родственники.

Потом пришел дядя Невилла — Элджи. Оказывается, всю ночь он «исследовал дно морское». Я всегда считала его странным, даже в Хогвартсе, когда Невилл рассказывал, как дядя пытался выявить его магические способности. А вот сейчас, когда он весь мокрый и с целым ведром, наполненным чем-то с морского дна, пришел в ресторан, я лишь убедилась, что этот человек слегка не в себе.

Когда он ушел, мы все еще смеялись над ним. Джордж даже пустил пару шуточек.

Этот день я провела в обществе Гарри, Дина, Симуса и Лаванды. Словно мы снова в Хогвартсе, тем более где-то рядом ходила Макгонагалл. Нам было действительно весело. Мы даже решили съездить на какую-то экскурсию в древний город. Было странно находиться в такой компании посреди мира магглов.

Вечером была помолвка. Невилл по традиции снова сделал предложение Полумне, а их родственники должны были их благословить. В итоге Августа ударила своей тростью Ксенофилиуса прямо на сцене, Невилл был расстроен, а Луна мазала своего отца какой-то подозрительной мазью. Но вечер прошел весело.

А на следующий день была свадьба. Это была тематическая свадьба. Мы все должны были одеться как древние греки, я же решила стать Афиной — богиней мудрости. Я приготовила свое платье еще месяц назад. А вот теперь как раз самое время его надеть. Я надела свое длинное белое платье, которое сделала сама с помощью палочки из обычной простыни. На него я надела золотой, красиво расписанный ремень. Я сделала себе простую, но подходящую к платью прическу. Через полчаса я вышла из своей комнаты, чтобы столкнуться с Гарри, который был в белом костюме. Все сегодня были в белом.

Я была подружкой невесты, поэтому пошла помогать Луне. Она была одета в длинное голубое платье, чтобы выделяться на фоне белого. Я помогла ей с прической, и теперь ее длинные волосы были собраны наверху. Она сильно волновалась, хоть и не показывала вида. Ситуацию осложнял ее отец, который говорил что-то про его маленькую девочку и громко плакал. Мне даже пришлось выпроводить его, потому что руки у Луны тряслись.

— Все будет хорошо. Это самый счастливый день в твоей жизни, улыбайся, Луна, — мы стояли у зеркала и разглядывали ее, — Ты прекрасна сегодня.

— Спасибо тебе, Гермиона, — она благодарно обняла меня.

К двенадцати часам мы были полностью готовы, и я решила, что не так уж и плохо я справилась с обязанностями подружки невесты.

Я перовой вышла на улицу к гостям, оставив Луну наедине с отцом, который позже поведет ее к алтарю и там передаст Невиллу. Множество стульев стояло прямо на берегу моря, а в самом начале находился алтарь, где и стоял Невилл. Я прошла по дорожке, усыпанной лепестками каких-то цветов. Гости обернулись на меня. Все сегодня были в белом. Я встала рядом с Гарри, который был шафером.

— Отлично выглядишь, — шепнул он мне. Я лишь улыбнулась. На самом деле я поражалась красоте вокруг. Как бы я хотела себе такую свадьбу.

Заиграла музыка, и появились Луна и Ксенофилиус. Каждый шаг приближал ее к Невиллу и новой жизни с ним.

Как бы я хотела найти человека, который бы смотрел на меня так же, как Невилл смотрит на Луну. Как бы я хотела сама смотреть так на кого-то.

Церемония прошла просто идеально. Мы все замерли, слушая их клятвы, которые они приносили друг другу.

Потом появились Мари-Виктуар и Тедди, которые принесли кольца.

Невилл и Луна скрепили свой союз поцелуем, а потом началась настоящая суматоха. Все поздравляли их, а кто-то особенно умный кидался виноградом. Нас всех пригласили в огромный шатер, где уже были накрыты столы. Я дала себе установку не напиваться, но официанты приносили мне все новые и новые коктейли. Вокруг шумела музыка, специально приглашенные артисты устроили настоящее греческое шоу. По дороге в туалет я повстречала Медузу Горгону, чьи змеи вместо волос действительно шевелились, я не сразу поняла, что это маска, и жутко перепугалась. Тут вообще было много мифических созданий. Не наряжались только в кентавров, потому что это было бы неуважительно к древнему народу.

Мы с Гарри весь вечер танцевали. Да все вокруг нас танцевали. Это была просто удивительная свадьба.

Наутро я проснулась с головной болью, и даже не у себя в комнате. Слава богу, я была одета.

— Лаванда? — удивилась я.

— Гермиона? Что ты здесь делаешь?

Ответ на этот вопрос я не знала. И что я тут делаю?

— Подожди, я вспомнила. Мы с тобой шли по коридору и пели песни, а потом решили, что ты останешься у меня, — неуверенно проговорила она, видимо тоже ничего не помня.

Мне пришлось выпить антипохмельное зелье прежде, чем выйти на улицу. Иначе бы меня все пугались.

Многие только выползали из своих номеров, в их числе был и Гарри, который выглядел не лучше меня.

— Свадьба прошла отлично, — констатировал он, разглядывая мое лицо.

— Ой, молчал бы ты, Поттер, — вздохнула я, падая в кресло.

— Вчера было действительно весело. А знаешь что еще весело? Жить рядом с Джорджем и Анджелиной, которые всю ночь…

Я рассмеялась, радуясь, что хоть где-то мне повезло.

— Какой план на сегодня? — спросил Гарри, игнорируя мой смех.

— Ванна, — ответила я, поправляя свое уже не свежее платье.

— Хорошая идея. Где интересно мой ремень?

— Значит, развлекался, да, Поттер? — смеялась я.

— Да, еще как. Я зашел в ванную и обнаружил в своей джакузи Дина. Как будто бы у него нет своей ванны. А про то, что я проснулся рядом с Симусом, я вообще молчу.

— Та же история с Лавандой.

— О, так я не один такой? Слава Мерлину, я уж начал сомневаться в себе…

Мы оба рассмеялись.

— Люди, вы бы хоть в порядок себя привели прежде, чем высовывать носы из своих комнат, — к нам подошел Забини, который выглядел так, словно только что вылез из ванны. От него приятно пахло, чем не могли похвастаться мы с Гарри, поэтому я поспешила к себе в номер.

На обед я так и не пришла, потому что мой живот бы это просто не пережил. Я пошла на пляж и читала там книгу.

— О, Гермиона, слава Мерлину, ты здесь, — ко мне подошла Флер, которая вела за руки Тедди и Мари-Виктуар, — Я не могу найти Андромеду, а мы с Биллом сейчас должны погружаться с этими…как их…? Маггловскими….ммм..

— Аквалангами? — подсказала я.

— Да. Точно. Ты не могла бы посидеть с детьми?

— Мамочка, я хочу с вами, — заныла девочка.

— Тебе пока что нельзя, детка. В следующий раз. Ну так что, Гермиона?

— Да, конечно, — разве могла я отказать ей?

Она ушла, оставив меня с двумя безутешными детьми, которые сначала заставили меня строить замок из песка без помощи палочки, а потом и вовсе закапали в нем.

— Гермиона, расскажи сказку! — просила Мари-Виктуар.

Какую сказку я могла им рассказать? Я давно забыла те сказки, которые мне рассказывала мама когда-то давно. А в моей жизни давно не происходило ничего сказочного.

— Да, расскажи, а то она теперь ныть будет.

— Сам такой.

— Ладно, хорошо, будет вам сказка, — примирительно начала я, отряхиваясь от песка.

Он сели напротив меня и принялись ждать.

— Итак, — я набрала в грудь побольше воздуха, — Жила-была принцесса.

— Ура, — Мари-Виктуар принялась хлопать в ладоши.

— Я не хочу про принцессу, — пожаловался Тедди.

— Подожди, там не только про нее, — отмахнулась от него девочка.

— Жила-была принцесса в лесу, — продолжила сочинять я.

— Принцессы живут в замке, — вставила девочка.

— Да, ее замок был прямо посреди леса. Она жила одна, и ей было очень одиноко.

— Принцессы не должны жить одни!

— Конечно, у нее были друзья, они иногда навещали ее. У нее был друг… рыцарь.

— Он спас ее от дракона?

— И не только. Он всегда спасал ее.

— Она вышла за него замуж?

— Нет, он был ей другом, — я уже жалела, что рассказывала им сказку. Мари-Виктуар не могла молчать. Ей нужно было все знать заранее, — Так вот. Принцесса привыкла жить одна в лесу. А однажды… к ней пришел волк, — мне пришлось вновь прерваться, потому что девочка ахнула и закрыла рот ладошкой, в глазах ее стоял ужас, — Волк попросил у нее помощи. Он был хорошим, хоть и страшным. А принцесса была доброй, она согласилась помочь ее.

— Волк даже не стал есть ее?

— Нееет, то был очень добрый волк, он спасал ее от чудовищ. Принцесса стала жить с волком. Он попросил ее спрятать его от охотников, которые гнались за ним, и она согласилась. Они жили вместе, принцесса готовила ему еду, а вол был ее защитником.

Я замолчала, думая, что будет дальше.

— А что потом? — Тедди заинтересованно подался вперед.

— А потом принцесса… влюбилась в волка.

— Не правда! Она не могла влюбиться в волка, принцессы любят только принцев.

— Правильно. Но волк оказался принцем. Просто его когда-то давно заколдовал злой колдун.

— Бедный принц!

— Да. У принца был свой замок в лесу, и у него были подданные. Тоже заколдованные. И на этот раз, не принц должен был спасти принцессу, а она его.

— А принц любил ее?

— Да, наверное. Она же принцесса. Ну так вот, она пошла в лес за волшебной сывороткой, чтобы расколдовать принца и его друзей. Ей пришлось сражаться с чудовищами, которые пытались ей помешать. Ей пришлось сражаться даже с обычными людьми, которые не верили, что волк добрый, и хотели убить его. Но принцесса верила ему и поэтому шла до конца. Она победила злого колдуна и получила сыворотку. Волк принял ее и стал прекрасным принцем, и все его подданные стали людьми. Оказалось, что среди заколдованных был давно потерянный брат принцессы. Она радовалась, что вновь нашла его. Принц предложил ей выйти за него замуж. Они сыграли свадьбу.

— Такую, как была вчера?

— Да, такую же великолепную свадьбу.

— И они жили долго и счастливо?

— Да, — согласилась я.

Похоже, детям понравилась моя сказка, потому что они все еще смотрели на меня.

— Мне больше нечего вам рассказать, — вздохнула я, понимая, что это меня вряд ли спасет.

— А эта история могла быть настоящей? — спросила Мари-Виктуар.

— Ты что! Человек никогда не влюбится в волка! — запротестовал Тедди.

— Но это же заколдованный волк, — напомнила Мари-Виктуар.

К моему счастью нас нашла Андромеда. Она забрала у меня детей, и я смогла вернуться в свою комнату.

Вечером люди продолжали праздновать, особенно когда уехал министр, но я не вышла из своей комнаты, предпочитая хоть немного полежать в тишине.

А что было бы, если бы здесь был Малфой? Если бы он мог поехать со мной. Наверное, он бы не позволил мне сидеть в номере весь день. Вечерами мы бы веселились вместе со всеми… О чем вообще я думаю?

В этот момент в мое огромное окно постучалась сова.

Я открыла балкон, и она с радостью залетела внутрь. Я узнала ее. Это сова Малфоя, которую он купил вместе с мебелью. Неужели, он написал мне письмо? На конверте стояла сегодняшняя дата. Это значит, что Малфой применил какое-то заклинание, иначе бы сова не смогла долететь до Греции так быстро.

Я нетерпеливо распечатала письмо. Мои руки почему-то тряслись.

«Привет, Грейнджер,

 Как гуляется на свадьбе? Нет, правда, как прошла свадьба Долгопупса и Полоумной? Я уверен, ты как всегда напилась, я прав, да? Кто на этот раз тащил тебя до кровати? Поттер? Как дела у нашего Поттера? Вы с ним еще не вместе, а то мало ли.

 Как там Блейзу среди всех вас? Я читал в «Пророке», что на свадьбе был даже министр. На свадьбе были все Уизли, не так ли? И еще бабушка Долгопупса. Она права врезала отцу Полоумной?

 У нас все хорошо. Алекс, вопреки твоим ожиданиям, жив и даже здоров. Я прекрасно могу заботиться о нем, если ты в этом сомневалась. Я провожу много времени с Пэнси, хотя это довольно сложно, потому что Адам не отходит от нее ни на шаг. Мне даже почти жаль ее. А еще больше мне жаль его, потому что она очень часто выходит из себя. И получает за это обычно он. Пару раз получил даже я, но я не жалуюсь.

 Вообщем, я уверен, что у тебя там все просто прекрасно. Развлекаешься с Поттером. Напиваешься по вечерам. Веселишься. Танцуешь? А ты ведь все еще умеешь танцевать, да?

 Я даже не знаю, зачем пишу тебе это.

 Пока, Грейнджер».

Я все еще сжимала в руках письмо и почему-то улыбалась. Очень сомнительное письмо, так почему я улыбаюсь? На самом деле я знала, почему он написал мне. Просто он не мог признаться в этом даже самому себе. Ему так сложно написать два слова, вот и пришлось писать весь этот бред. Его ведь совсем не волновало, веселюсь ли я на свадьбе или врезала ли Августа кому-то.

Я достала чистый лист бумаги и написала на нем всего два слова. Те слова, которые он сам не смог написать мне.

«Я скучаю»

Я отдала листок сове, которая все еще сидела на спинке стула. Значит, он ждал ответа. Сова улетела, и я была уверена, что она доставит ему мой ответ сегодня.

Сама я еще раз перечитала это письмо. И обнаружила там еще кое-что. Ревность. К Гарри. Он ревновал меня к Гарри, и это было настолько заметно в этих строчках, что я рассмеялась. Хотела бы я видеть его лицо, когда он писал это. Я уверена, он уже сотню раз пожалел, что отправил его мне.

Я долго не могла заснуть. И все из-за Малфоя. Стоило закрыть глаза, как в моем сознании появлялся он. Мне было даже почти страшно засыпать.

А потом в дверь постучались.

Я натянула на себя халат и открыла дверь.

А на пороге стоял Гарри с бутылкой шампанского и шахматами.

— Ошибся номером? — предположила я, он выглядел совсем нелепо с шахматами в руках.

— Посмотри, какая прекрасная ночь. Пошли на пляж?

— Прямо сейчас? — удивилась я.

— Да, а что нам мешает?

Он так смотрел на меня, что я просто не могла не согласиться.

Я пошла прямо в халате, потому что на пляже уже точно никого не было. Кто еще потащится на пляж в три часа ночи?

— А вот если бы я уже спала? — спросила я у Гарри, пока мы выходили на улицу.

— Я бы пошел к Дину, — он пожал плечами.

Мы вышли на пляж. Белый песок даже ночью резко выделялся на фоне темного моря. На небе светила полная луна, которая отражалась в темной воде.

Мы сели прямо на песок и Гарри поставил передо мной шахматы.

— Ты серьезно? — усмехнулась я, — Я полный ноль в магических шахматах.

— Гермиона, я ноль даже в маггловских шахматах, — он закатил глаза.

— Зачем тогда нам играть в них?

— Ну, что-то же мы должны делать, разве нет? — Гарри открыл шампанское.

— Где ты здесь взял шампанское?

— Даже не спрашивай, — он рассмеялся, и я решила действительно не спрашивать его.

— А как насчет бокалов? — напомнила я.

— А зачем они нам? — он сделал несколько глотков прямо из горла.

Развлекаешься с Поттером.

— Нет, — я покачала головой, когда он протянул бутылку мне.

— Нет? Гермиона, да ладно.

Напиваешься по вечерам.

Почему слова Малфоя отдаются у меня в голове? И почему я к ним прислушиваюсь?

— Эй, полегче, — Гарри забрал у меня бутылку, словно боясь, что я выпью все.

— Жалко, да, Поттер? — я рассмеялась.

— Самому мало, — подыграл он мне, — Будем играть?

— Это будет смешно, но давай.

— Тот, кто проиграет, купается голым, — предложил Гарри.

— Я еще не настолько напилась.

— Да брось, всем совершенно очевидно, что проиграю я.

— Из нас троих только Рон хорошо играл в шахматы.

Мы оба замолчали. Я не знаю, зачем это сказала.

Чтобы отвлечься, я принялась расставлять фигурки на доску. Гарри последовал моему примеру.

— Думаешь, он сможет его найти? — спросил Гарри, когда все фигурки были расставлены.

Я смотрела на луну. Где-то там далеко сейчас Рон. Наш с Гарри Рон. Часть нашей жизни. Часть нас самих. Верила ли я, что Малфой сможет сделать это? А кто, если не он?

— Да, — ответила я совсем тихо. Что с моим голосом?

— Ты веришь ему?

— У меня нет причин не верить ему, Гарри, — сказала я и отпила еще шампанского. Конечно, дело уже давно не только в Роне. Это понимал даже Гарри. Даже сейчас, сидя на пляже вместе с Гарри, я хотела быть совсем в другом месте. Мне хотелось оказаться в кузове старого пикапа. Лежать и смотреть на звезды, а рядом бы лежал Малфой. Совсем близко.

Я подняла глаза на звездное небо. Это бред, но звезды здесь словно совсем другие. Гарри тоже поднял глаза на небо, словно искал то, на что так внимательно смотрю я. Но я не смотрела, а была уже где-то совсем далеко. Рядом с другим человеком.

Я не могла ничего сделать с этим. Я хотела к нему. Я чувствовала себя так, словно у меня была какая-то болезнь. И чтобы исцелиться, мне нужно было к нему.

— Играем? — предложил Гарри и первым дал указание фигурке.

Я постаралась раствориться в игре, чтобы не думать о чем-то другом. Но это плохо получалось. Тем более мы с Гарри действительно плохо играли в эту игру.

— Я слышал сегодня твою сказку, — сказал он, когда на доске осталось совсем мало фигурок.

— Значит, Гарри Поттер любитель детских сказок?

— Я проходил мимо и слышал, что ты рассказывала.

— И решил не подходить?

— Я просто хотел услышать эту историю.

— Это даже не сказка, Гарри. Я сама придумала ее.

— Я знаю, это история твоей жизни. По крайней мере, часть.

— Это история для детей.

— Да? — он печально улыбнулся мне, — Принцесса влюбилась в волка?

— Что ты сейчас хочешь от меня? — спорить с ним было совершенно бесполезно.

Он не ответил. Наверное, он рассчитывал, что я буду спорить, что я начну оправдываться. А я не стала. Потому что это была всего лишь история.

— Твой ход, — просто сказал он и отпил из бутылки.

Мы продолжили играть, каждый думая о своем.

— О, по моему я выиграл, — не веря своим глазам, проговорил Гарри. Он сделал такое изумленное лицо, что я рассмеялась. Я упала на песок и продолжала смеяться до тех пор, пока он не присоединился ко мне.

— Видимо, ты идешь купаться, — заметил он сквозь смех, и я умолкла.

— Ты серьезно?

— Я правда думал, что проиграю я, — словно извиняясь, проговорил он.

— Ладно, — я решительно встала и сбросила с себя халат, оставшись лишь в нижнем белье, — но только один звук с твоей стороны, только один смешок, и я отправляюсь в свою комнату.

— Я буду молчать, обещаю, — он поднял руки, сдаваясь.

Я подошла к воде.

Отлично. А ведь надеялась не плавать.

Вода ничего мне не сделает, все хорошо. Все будет хорошо.

Я повторяла это про себя, словно заклинание, раздеваясь.

Я сделала несколько неуверенных шагов в воде. Вода была теплой, волн не было. Но я все равно дрожала.

Решив, что так я буду стоять и ломаться еще долго, я закрыла глаза и побежала вперед.

Я упала в воду. Она приняла меня в свои объятия. Вода. Ничего. Мне. Не. Сделает.

Я поплыла дальше, открывая глаза.

Я перевернулась на спину и уставилась на небо.

— Как вода? — прокричал с берега Гарри.

Я не ответила, продолжая смотреть прямо перед собой.

Не понимаю, почему я так долго боялась заходить в воду.

Но теперь я не боялась.

***

Весь следующий день я провела в воде. Гарри смеялся надо мной, но я не обратила на это внимание. Я плавала и плавала. Вода полностью захватила меня. Мне было так страшно заходить в нее все эти годы. Я боялась ее. Боялась, что она убьет меня. Ведь однажды ей почти удалось это.

Но теперь мой страх исчез.

Этот день пролетел очень быстро, а после ужина мы отправлялись домой.

Домой. А там меня ждет Малфой.

Я жаждала этой встречи, ровно как и боялась ее. Не знаю, но мне было действительно страшно встретиться с ним.

А здесь была вся моя семья, я не хотела расставаться с ними, зная, что в следующий раз все вместе мы соберемся не скоро. А ведь иногда я так скучала по ним. По всем ним. Людям из моего прошлого.

Тедди тихо плакал, не хотел расставаться с Гарри, поэтому тот решил сегодня переночевать у Андромеды, чтобы Тедди чувствовал себя лучше. Гарри никогда не мог отказать этому ребенку, он все делал для него. Пытался заменить ему всех и сразу. Гарри будет прекрасным отцом когда-нибудь. А пока что он отец, и мать, и дядя и дедушка для Тедди.

Домой я вернулась в десять вечера. Трансгрессировала на крыльцо.

Свет в доме не горел.

Я открыла дверь. Меня встретил Алекс, который не мог успокоиться еще очень долго и все прыгал вокруг меня.

Больше дома никого не было. Малфой не встречал меня, как я думала.

Глава 8

Глава восьмая

Не то, чтобы я рассчитывала на какую-то особенную встречу с ним. Но не было вообще никакой.

Я прошлась по темному дому, включая везде свет. Алекс сидел у меня на руках, он потяжелел с тех пор, как я поднимала его в последний раз.

— Ты вырос, да, малыш? — спросила я у него, опуская на пол, — Как ты тут без меня?

Я расстроилась. Да, я ожидала вовсе не этого. Но Малфой ведь ничего не обещал мне. Я сама все придумала. Но мне почему-то казалось, что он будет рад меня видеть. Видимо, я ошибалась. И у него есть дела поважнее, чем сидеть здесь, ожидая меня.

Я подняла свою сумку наверх и принялась распаковывать вещи. Чем-то же я должна была себя занять.

Когда это было сделано, я спустилась вниз и поставила чайник.

А потом я пошла в ванну.

Я встала под холодные струи, надеясь, что это поможет мне. Но разве могло это помочь?

Я уже жалела, что вернулась домой сегодня. Ведь Луна предлагала мне остаться до конца недели. Некоторые гости так и сделали. Но не я, которая так сильно стремилась сюда, к какому-то придурку. А ведь могла сейчас сидеть вместе с Дином и Симусом и вспоминать школьные годы.

Почему все мои мысли неизменно возвращались к проклятому Малфою?

Он то явно обо мне не думал.

Зачем тогда он написал мне письмо? Хотя, что такого там было, что я решила, что он скучает?

Я выключила воду и вылезла из ванны.

Замотавшись в полотенце, я подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

Ну, зато я загорела.

И еще я увиделась со своей семьей.

Я вышла в коридор и услышала, как свистит чайник. Вот черт, я и забыла про него.

Я спустилась вниз и сняла чайник с плиты. Плита протестующе зашипела, когда на нее попали стекающие с моих волос капли воды.

Черт, что сегодня со мной не так? Забыла про чайник и ушла в ванну. Раньше такого со мной не было.

Я пошла одеваться, но когда я уже поднималась по лестнице, в дверь постучались.

Кого еще могло принести? Я никого не ждала.

Я распахнула дверь, даже не заботясь о том, что я сейчас стою в одном полотенце.

А на пороге стоял Малфой.

Мое сердце принялось долбиться о грудную клетку, словно собиралось выпрыгнуть из груди.

Он стоял напротив меня в одних лишь шортах. Я не могла оторвать от него взгляда. Я словно впервые увидела его. Такого.

Он смотрел на меня.

— Грейнджер, — хрипло выговорил он.

— Привет, Малфой, — я раздумывала, не захлопнуть ли дверь прямо перед его носом. Хотя оснований на это у меня просто не было. Как бы я объяснила это ему?

— Я думал, ты приедешь позже, — он все еще смотрел на меня.

Этот его взгляд. Он стал таким недавно. Вот уже несколько недель он смотрел на меня так, но я все время игнорировала это, думая, что мне показалось.

Но нет, мне не показалось. Сейчас я поняла это особенно отчетливо. Его отношение ко мне изменилось, точно так же, как и мое отношение к нему.

— А я приехала, — я пожала плечами. И почему я больше не злилась на него? Почему вместо этого я рассматривала его тело?

— Пустишь? — спросил он неуверенно.

Я отошла назад, чтобы дать ему возможность войти.

— Грейнджер, — он прочистил горло, переступая через порог, — Лучше тебе одеться, или…я за себя не отвечаю.

И только сейчас я поняла, что стою перед ним в одном лишь полотенце. Его глаза потемнели. Еще немного, и он набросится на меня.

О боже, он хотел меня почти так же, как я сама хотела его.

Я зацепила полотенце рукой, и оно упало к моим ногам.

Его глаза расширились, он лишь на секунду отвел взгляд от моих глаз, чтобы оглядеть меня. А потом вновь посмотрел мне в глаза.

— Ты понимаешь, что делаешь? — спросил он совсем тихо.

— Нет, — честно призналась я.

Но полотенце валялось на полу у моих ног, так что отступать было уже слишком поздно.

Он шагнул ко мне, и в этот момент мы оба сошли с ума, накидываясь друг на друга.

Я так долго ждала его, так давно мечтала о нем. Он снился мне по ночам, но я пыталась забыть это. Я убегала от него, я бежала от самой себя. Я боялась его. Я боялась себя. Я боялась боли. Но я не могла больше противиться этому.

Он прижал меня к стене, целуя мою шею. Я запустила руки в его волосы.

Его руки блуждали по моему телу, изучая меня.

— Ты так загорела, — прошептал он мне в губы, прежде чем поцеловать.

Его поцелуи сводили меня с ума. Я целовала его и одновременно пыталась разобраться с его шортами. Наконец, мне это удалось. Он помог мне справиться шортами, которые так сильно мешали нам обоим.

Это было безумие. Мы вели себя как животные. Он даже рычал. Это было грубо. Но это было так прекрасно.

Мое тело горело. Он был моим пожаром.

Это было грубо, яростно, даже жестко и быстро.

Я не знаю, сколько это продолжалось, но потом он остановился, пытаясь отдышаться.

Он отпустил меня, и я прижалась к стене.

Я все еще не могла отдышаться. Мое тело все еще горело, но теперь мне было холодно. Он отпустил меня, и мне стало невыносимо холодно.

Он поднял мое полотенце и подал его мне.

Это было неправильно. То, что только что произошло здесь, было неправильно. Но я не жалела об этом.

Я взяла полотенце, и, не говоря ни слова, вновь отправилась в ванну. Я не могла больше смотреть на него, находиться рядом с ним. Ноги едва слушались меня, в голове все гудело. Мне отчего то было так плохо, так ужасно, так омерзительно. Почему-то хотелось плакать. Хотелось умереть.

Меня трясло, когда я включала душ. Я села в ванну и сжалась. Что-то было не так.

Мне было плохо. Потому что там, в коридоре, только что произошло то, что я хотела. Это было прекрасно. И ужасно одновременно. Он был груб со мной. Ему было плевать, где мы это сделаем. Ему подошел даже темный коридор.

Я хотела этого, но не думала, что все будет ТАК. Это было ужасно.

Как давно у него не было девушки?

Знаешь, в наше время сложно найти девушку, которая будет находиться рядом с оборотнем.

Мне почему-то вспомнились слова Рика.

Я чувствовала себя так, словно меня использовали. Хотя, так оно и было.

Я вышла из ванной и бесшумно добралась до своей комнаты. Почему я чувствовала себя разбитой?

Я не знала, что мне делать дальше. Он все испортил, он испортил то, что так и не создалось до конца.

Я хотела остаться в этой комнате до тех пор, пока он не уйдет. Я хотела остаться в комнате до конца своей жизни.

А может, он уже ушел? Зачем ему оставаться здесь? Может, хотя бы на этот раз он будет снисходителен ко мне и оставит меня одну, после того, что произошло между нами.

Я нашла в себе силы выйти отсюда. Все-таки это мой дом.

Я тихо спустилась по лестнице, боясь натолкнуться на него в том же коридоре.

А он не ушел.

Я прошла на кухню. Он стоял у плиты и жарил яичницу. Словно ничего не было в коридоре десять минут назад. Словно ему было плевать.

Я собиралась так же бесшумно уйти, но он заметил меня.

— Будешь есть? — спросил он, даже не повернувшись.

— Нет, — я не понимала, как он может вести себя так. Неужели это ничего не значило для него?

— Как хочешь, — он пожал плечами и наложил в тарелку яичницу.

Он сел за стол, а я стояла и не знала, куда мне деться. Хотелось бежать. Бежать как можно дальше отсюда.

— Посидишь со мной? — предложил он мне.

Как я могла сейчас сидеть рядом с ним? Я не могла сейчас даже дышать рядом с ним. Мои руки до сих пор тряслись. И мне казалось, что еще немого, и я заплачу.

— Пожалуйста, — попросил он.

Я сглотнула и приблизилась к столу. Зачем я делала это? Видимо, я просто была мазохистской.

Я села напротив него и принялась разглядывать узор на тарелке.

Он сидел, не двигаясь.

А в этот самый момент я поняла, как сильно я попала. Я влюбилась в оборотня. Не просто в оборотня, а в Малфоя-оборотня. Я влюбилась в человека, который в принципе не был способен на нормальные человеческие чувства. Я не могла даже нравиться ему, потому что он не знал, что это такое. Я с тем же успехом могла влюбиться в статую. Результат был бы тот же. Мне больно, а ему все равно. Он использовал меня с самого начала, он использовал меня только что. Он хотел меня, да. Но я была лишь еще одной его потребностью. У него уже слишком давно не было девушки, вот и все.

А я… а что я могла сказать про себя?

Мне было плевать, каким он был в коридоре. В тот момент меня волновало только то, что он со мной. И я даже не жалела о том, что произошло. Знала, что меня использовали, но все равно не жалела.

Он так и не притронулся к еде, он вообще ни разу не пошевелился.

Я резко встала, понимая, что больше не выдержу. Стул с громким стуком упал на пол.

И тогда я посмотрела на него.

— Ох, Грейнджер, — он как то странно улыбнулся мне, оглядывая меня.

— Что? — мне совсем не нравилось, как он смотрит сейчас на меня, потому что я совершенно не понимала, что значит его взгляд.

— Иди сюда, — он встал и оказался рядом со мной. Я даже не сопротивлялась. Хотела, но не смогла.

Он поцеловал меня, обнимая за талию. Он целовал меня медленно и осторожно, словно я была чем-то хрупким. Он продолжал целовать меня, поглаживая по спине, словно успокаивая меня.

Я отвечала ему. Ничего не могла поделать с собой. Я сходила с ума, когда он рядом.

Все так резко изменилось. Я не знала, что происходит. Но не хотела, чтобы это заканчивалось. Никогда. Плевать, что он мучает меня. Пусть он мучает меня вечно.

Он целовал меня, а мне было этого не достаточно. Я знала, что уже итак близка к пропасти, но все-таки с радостью шагала в нее.

Он поднял меня на руки, продолжая целовать.

Ему было сложно идти со мной на руках и при этом целовать меня, но я не отпускала его. Да он и не был против.

Он принес меня в мою спальню и посадил на кровать.

— Я скучал по тебе, — шептал он мне между поцелуями. Они продолжали быть пылкими, но не настойчивыми. Словно все, чего он сейчас хотел — это просто вот так сидеть рядом и продолжать целовать меня.

— Я тоже, — ответила я.

Я потянулась к его шортам, но он убрал мои руки, сведя их у себя на талии.

— Подожди, — проговорил он.

Мы целовались и целовались. Так долго. У меня кружилась голова. Я хотела большего, но он не позволял мне этого. Он просто целовал меня. Медленно, словно издеваясь надо мной.

— Тебе, что не нравится целовать меня? — спросил он, когда я в очередной раз потянулась к его шортам.

— Я хочу еще, — выдохнула я.

— У тебя вообще нет терпения, да, Грейнджер? — спросил он, поднимая мои руки вверх, чтобы помочь освободиться от платья. Он провел руками по моим бедрам, задирая платье все выше и выше.

Когда ненужный предмет одежды был отправлен на пол, я вновь придвинулась к нему.

— Ненасытная Грейнджер, — тихо рассмеялся он, наваливаясь на меня сверху. Он собирался сказать что-то еще, но я закрыла ему рот поцелуем.

Я справилась с его шортами, хотя на этот раз он вообще не помогал мне, тихо посмеиваясь надо мной и целуя меня в плечо.

А потом его глаза уже так знакомо потемнели. Я видела в них желание. Он хотел меня. Он ласкал меня, я что-то шептала ему.

А потом, наконец, наши тела слились воедино. И это было так естественно, что я не могла поверить в то, что это происходит только сейчас. Никогда еще я не испытывала ничего подобного.

***

Все началось с того момента, как уехала Грейнджер. Она отправилась на свадьбу, а я вскоре обнаружил, что действительно скучаю по ней. А потом был этот такой ненужный, но проникающий в душу разговор с Пэнси. Я не мог ничего поделать с собой, хоть и пытался все это игнорировать. Хотя, началось все еще до отъезда Грейнджер, возможно гораздо раньше, но я просто отказывался это признавать.

А потом я спятил настолько, что решил написать ей письмо.

О Мерлин мой, что я написал в нем! Зачем? Зачем я отправил его? Я что, окончательно выжил из ума?

Мало того, что это было восьмое по счету письмо — остальные пришлось порвать, я написал в них слишком много бреда, который отправлять ей было просто нельзя. Я брал чистый пергамент снова и снова, но все время мне что-то не нравилось. Восьмая попытка была вроде бы удачной — подумалось мне. А когда я понял, что я полный идиот, и попытался что-то исправить, было уже поздно. Сова выпорхнула в окно. Была, конечно, слабая надежда на то, что сова не долетит до Греции. Но я ведь сам наложил на нее заклинание, чтобы она смогла преодолеть такое расстояние в рекордные сроки. О чем вообще я тогда думал? Да что уж там — я в принципе не думал. Когда дело доходило до Грейнджер, мой мозг чудесным образом отключался, и я делал совершенно поразительные вещи. Вспомнить хотя бы поцелуи на кухни, с помощью которых я закрывал ей рот, чтобы не слышать ее криков и обвинений. Додумался же до такого!

И делал я это вовсе не для того, чтобы закрыть ей рот, хотя нет, конечно же для этого, но не только для этого…

Мерлин мой, а сейчас с моими мыслями что?

Святой Салазар, если бы можно было мне пить, я бы сейчас напился до икоты. Икота была моей последней стадией. И после нее я обычно отключался.

Я сидел в доме Грейнджер, думал о том, каким же идиотом я стал, когда вернулась сова. Ответ? Уже?

Значит, письмо все таки дошло?

Я отвязал записку. Записка. Всего лишь.

А там было всего два слова.

«Я скучаю»

Я тупо смотрел на эти слова. И почему мне сейчас захотелось улыбаться? О, в кого я превратился. Никогда бы не поверил, что со мной случится такое.

Самое ужасное было в том, что я не знал, что же случилось со мной.

Во всем определенно виновата Грейнджер. Она что то сделала со мной. И теперь я постоянно думаю только о ней. Она снится мне каждую ночь, и каждую ночь мы с ней… Ну все, это слишком уже даже для меня.

Нужно просто взять и успокоиться.

Что я и сделал.

Оставшийся день до прибытия Грейнджер я провел вместе с Пэнси, это было достаточно сложно. Она постоянно выходила из себя, и то и дело клялась, что лишит меня возможности стать крестным ее ребенка. Я не стал говорить ей, что я не горю особым желанием, иначе бы мне светил очередной скандал. Не понимаю, как Адам терпит ее. Она же совсем невыносима, когда она такая.

Я не знал, когда должна приехать Грейнджер. Даже примерно. Поэтому я ждал ее с самого утра. Сидел в ее гостиной и прислушивался, ожидая хлопка. Я не понимал, почему это так важно для меня — встретить ее. Слово что-то изменится между нами, если я встречу ее. На самом деле, я просто хотел увидеть ее. Уловить знакомый аромат ее кожи, которым был пропитан дом даже сейчас, когда она далеко. Каждая вещь носила ее отпечаток. Я бы уже никогда не спутал этот запах с чем-то другим.

В восемь мне это надоело. Я не могу сидеть так и ждать ее вечно. Я обещал Джону, что помогу ему с подвалом, в котором давно пора навести порядок, а у меня есть палочка, и я смогу справиться с этим гораздо быстрее.

Я сильно преувеличил, когда сказал, что справлюсь с этим быстро. Столько хлама я не видел еще никогда в жизни. Даже у Филча. Закончил я уже около десяти и решил, что пора вернуться, вдруг приехала Грейнджер.

Я была прав, она действительно приехала. В доме горел свет. Я вздохнул, думая, что скажу ей, когда увижу ее.

Я постучал в дверь.

Она открыла мне почти сразу.

Она стояла напротив меня, мокрая, в полотенце, которое почти ничего от меня не скрывало. И все слова вылетели у меня из головы. Она зря так стоит передо мной. Она же с раздражением смотрела на меня, а потом что-то новое появилось в ее глазах. Что-то, чего я не замечал раньше.

И когда она скинула с себя полотенце, смело смотря мне в глаза, я потерял контроль. Я рванул к ней, потому что больше не мог терпеть. Я хотел ее. Но и зверь внутри меня тоже хотел ее. Я не знаю, кто из нас прижал ее к стене.

Я вообще не понял, что произошло, пока это не произошло и не закончилось.

Я подал ей полотенце, и она почти бегом кинулась в ванну.

А я сел у стены. О боже, что я сделал? Зачем?

Я надел на себя шорты, но все еще продолжал сидеть на холодном полу.

Я слушал, как шумит вода в ванной.

Мне было ужасно стыдно за себя. Я был так груб с ней. Я даже представить себе не мог, насколько ужасно это было. Я был животным в теле человека, а не человек, в теле волка, как это обычно бывает со мной.

Я поднялся на ноги. Нужно уходить отсюда. Но это было бы просто ужасно по отношению к ней. Я сделал и так достаточно.

Ничего лучше мне в голову не пришло, поэтому я отправился на кухню и сделал яичницу. Не для себя, а для нее. Не знаю уж, что я пытался сделать. Я не мог исправить то, что я сделал. Никак. Уже никак.

Я даже не был уверен в том, что она спустится вниз.

Но она спустилась.

Я почувствовал, как она вошла.

— Будешь есть? — спросил я. Да что за идиотский вопрос? Что я вообще делаю?

— Нет, — еле слышно отозвалась она.

— Как хочешь.

Зачем я накладываю яичницу в тарелку? Зачем сажусь за стол?

— Посидишь со мной? — закрой свой рот, Малфой! Ты что, не видишь, что ты сделал с ней? Она даже посмотреть на меня боится!

— Пожалуйста, — зачем-то прибавил я.

Она осталась. Села напротив. Но не смотрела на меня.

Я сидел, натянутый словно струна. Я видел по ее лицу, что внутри нее происходит борьба. Я сам сейчас боролся с собой, чтобы не кинуться к ней и не извиняться перед ней до тех пор, пока она меня не простит.

Она резко поднялась на ноги, опрокидывая стул.

Она выглядела так великолепно в своем светлом платье, и как я раньше не замечал? Я просто не мог ее сейчас отпустить.

— Ох, Грейнджер.

— Что?

— Иди сюда.

Я оказался возле нее. И поцеловал так, как никогда еще не целовал. Я старался целовать ее настолько нежно, насколько она того заслуживает. Я даже не знаю, откуда у меня появилась эта нежность. В голове словно кто-то запустил фейерверк.

Я поднял ее и понес в спальню. Она прижималась ко мне так, словно боялась, что я вдруг исчезну.

Я целовал ее снова и снова, она хотела большего, но у меня не хваталось сил оторваться от ее губ, которые были созданы для того, чтобы я вечно целовал их.

У меня была целая ночь, чтобы искупить свою вину перед ней. И на этот раз все было по-другому. Настолько по-другому, что сказалось просто нереальным. Ни одна девушка еще не вызывала во мне столько чувств сразу. Она была моей и только моей целую ночь, пока за окном не показался рассвет. Она была просто великолепна, она сводила меня с ума. Ее тело, оно было идеальным, словно она была создана специально для меня.

Я изучал ее тело губами, я целовал каждую клеточку ее тела, она что-то стонала и шептала мое имя. Она хотела большего, но я продолжал ласкать ее, а она выгибалась мне навстречу. Я мучил нас обоих, но это было просто великолепно.

Когда наши тела слились, остальной мир просто перестал существовать для меня.

Я проснулся раньше нее, когда часы показывали уже двенадцать. Я перевернулся на другой бог и принялся разглядывать девушку, лежащую возле меня. Одеяло сползло с нее, и теперь передо мной престало почти все ее шикарное тело.

Я не удержался и провел рукой по ее позвоночнику. Медленно, аккуратно, едва касаясь, чтобы не разбудить ее.

Я влип не в тот момент, когда на моем предплечье появилась Метка, ни когда пал Темный Лорд, ни когда я умирал от неизвестной мне болезни, ни когда стал оборотнем. Я влип сейчас, когда понял, что влюблен в Гермиону Грейнджер.

***

Все было совершенно не так ночью. И, если после случая в коридоре, я думала, что он просто использовал меня, сейчас я так сказать уже не могла. Он был слишком… не Малфой сегодня ночью. Он обращался со мной так, словно я была каким-то сокровищем, которое он каким-то образом отыскал. Я не могла поверить в то, что было сегодня ночью. Потому что это было настолько незабываемо, настолько великолепно, что казалось нереальным.

Я потянулась, тело приятно ныло, и открыла глаза.

Его рядом не оказалось.

Я даже и не удивилась. Ничего, даже это не сможет испортить мне настроение.

Кто мы теперь друг для друга? Как мне вести себя с ним?

Мне не хотелось думать об этом, хотелось просто жить. И вообще, пусть он сам решит это.

Я поднялась на ноги, странно улыбаясь. Одевшись, я спустилась вниз, откуда доносился просто божественный аромат. Что это?

Я зашла на кухню и обнаружила его, сосредоточенно склонившегося над плитой.

— Привет, — поздоровалась я.

— Проснулась? — он усмехнулся, поворачиваясь ко мне, — Садись, я кое-что приготовил.

Мне стало жутко любопытно. Я села за стол.

— Паста? — удивилась я, когда он поставил тарелку с блюдом прямо передо мной.

— Что за удивленное лицо? Думала, я способен готовить только яичницу? — он рассмеялся, садясь рядом со мной. Он так странно смотрел на меня теперь.

— Но почему ты умеешь готовить? — это все еще не укладывалось у меня в голове.

— Отец таким способом наказывал меня. Когда я делал что-то, что ему не нравилось, он отсылал меня на кухню к домовым эльфам, чтобы я помогал им. Он считал это настоящим унижением, готовить вместе с домовыми эльфами. А мне даже нравилось, но отцу об этом я никогда не говорил.

— Оригинальное наказание, — заметила я, взяв вилку. Я была просто жутко голодна.

— Давай же, попробуй, — предложил он мне, а сам словно замер, ожидая приговора.

Я попробовала. О боже, как он смог такое приготовить? Мне теперь будет стыдно подходить к плите.

— Эльфы неплохо натаскали тебя, — сказала я.

Он рассмеялся, подаваясь вперед и целуя меня в плечо.

— Я знал, что тебе понравится, — проговорил он.

— Тебе просто повезло на этот раз, — я не могла больше говорить, слишком сильно я хотела есть. Он терпеливо ждал, когда я закончу, все время смущая меня своим пристальным взглядом.

— Перестань так смотреть на меня, Малфой, — прожевав, проговорила я.

— Как?

— Кто так смотрит на людей, когда они едят, а? Можно решить, что ты маньяк.

Он снова рассмеялся. Этот его смех был теперь таким то совершенно другим. Настоящим.

— Ну? — требовательно спросила я, закончив с едой.

— Что?

— Тебе же что-то нужно, раз ты так смотрел на меня.

Я еще не вполне понимала, как именно я должна вести себя с ним. Что будет дальше? Почему он так смотрит на меня?

А дальше начались самые удивительные дни в моей жизни. Я была счастлива как никогда. Каждый день, каждая минута рядом с ним была пропитана таким всепоглощающим счастьем, что жизни без него для меня больше не существовало. Мы все время проводил вместе, правда сильно мешала моя работа, и то, что он все еще был оборотнем. Но у нас были вечера, у нас были целые ночи. Я даже не знала раньше, что за одну ночь можно столько всего успеть. Не знала, что ночью можно делать такое.

Я уже не могла жить без его глаз, внимательно следящих за мной, без его губ, сводивших меня с ума. Без его тела, греющего меня по ночам. Мне нравилось просыпаться от его прикосновений, нравился его тихий голос, шептавший мне не всегда пристойные вещи. Остальной мир умер для меня, даже на работе я мысленно была с ним, мечтая оказаться рядом как можно скорее. Это был только наш с ним мир. В нем не было больше никого.

Мы никогда не говорили о будущем, потому что никто из нас не видел нашего будущего. Просто не могло его быть. Будущего не существовало, только настоящее. Я знала, что это не навсегда, но что мешало мне наслаждаться каждой секундой рядом с ним? Просто у нас не было будущего, я понимала это какой-то отдаленной частью сознания.

Я возвращала домой, и он всегда целовал меня так, словно мы не виделись целый год, он целовал меня так, словно без меня он не мог жить. Я всегда отвечала ему со всей страстью, со всей нежностью, на какую была способна.

А однажды я пришла домой, а в доме было темно. Всю гостиную заполняли висящие в воздухе свечи. Откуда-то лилась музыка.

— Что это? — спросила я, заметив его посреди гостиной. Он стоял в белой рубашке и черных штанах.

— Это? — он притворился, что не понимает, о чем я. Он направил на меня палочку, и моя одежда полностью изменилась. Я стояла перед ним в красном откровенном платье с голой спиной.

— Что…? — я оглядела себя.

Он подошел ко мне и предложил руку.

— Потанцуем? — спросил он.

— Я не танцую под такую музыку, — ответила я, понимая, что Малфой не отстанет от меня. Это была видимо испанская музыка, она была слишком чувственной. Я всегда завидовала людям, которые способны двигаться под нее. Танцевать сальсу. Но сама никогда даже и не пыталась.

— Я тебя научу, — он резко притянул меня к себе и сжал в объятиях так сильно, что мне стало тяжело дышать, — Просто двигайся за мной.

Он стал танцевать, ведя меня за собой. Я старалась повторять за его движениями. Он танцевал, словно бог. Я повторяла за ним, и вскоре у меня начало получаться. Большую часть танца он прижимался ко мне, и мне становилось жарко.

Он поднял мою ногу, скользя рукой по моему бедру и чуть задирая платье. От этого прикосновения я содрогнулась и ближе придвинулась к нему. Он тяжело дышал от моей близости, но продолжал наш чувственный танец. Я закинула ногу ему за талию, и он поддержал меня, когда я наклонилась назад. Я даже и не знала, что способна на такое. Он провел рукой по моему телу, пока я не выпрямилась, распаляя меня еще сильнее.

Я продолжала двигаться, хотя мое терпение стремительно лопалось как мыльне пузыри. Он тоже едва сдерживал себя, я это видела.

Я провела руками по его груди и почувствовала, как бешено стучит его сердце.

Музыка закончилась, а мы уже сдирался друг с друга одежду. Он порвал мое платье, но я была совсем не против, разбираясь с его рубашкой. Мой мозг был просто затуманен. Внутри была лишь страсть. Он приподнял меня, и я обвила ногами его талию. Он стоял посреди гостиной, двигаясь в такт со мной.

— Такого еще никогда не было, — проговорил он, когда мы, спустя какое то время, лежали на ковре в гостиной.

Я рассмеялась ему в плечо.

— Бедный Алекс, сколько всего он видит в последнее время, — сказала я, приподнимаясь, чтобы найти глазами в комнате собаку. Но Алекса здесь не было.

— Он сидит у тебя в комнате. Он согласился не мешать нам, — объяснил Малфой.

— Ты запер его? — удивилась я, — Бедный Алекс.

— Все с ним будет нормально, — он закатил глаза.

Я не могла думать ни о чем. На работе думала о нем. И рядом с ним тоже думала только о нем. Гарри смотрел на меня во время обеда так, словно видел впервые.

— Ты как то изменилась в последнее время, — он нахмурился, — Словно… ты счастлива.

Я рассмеялась.

— Гарри, ты говоришь это с таким лицом, словно и не ожидал, что я когда нибудь стану счастливой.

— Дело не в этом, — продолжал внимательно рассматривать меня он, — Просто, кажется я понимаю причину…

Он вряд ли что-то понимал. Он вряд ли понимал меня сейчас. Он не мог смириться с тем, что счастливой меня делает человек, которого он так давно ненавидит.

— Я не могу доверять ему, прости, — он вздохнул, — Я правда пытался представить, что он другой человек. Но не могу. Он все еще Драко Малфой.

Я не могла винить Гарри. Я знала, что он не поймет меня. Но мне было плевать. Я сейчас жила в совершенно другом мире. Реальный мир меня интересовал мало.

Я поднялась на ноги, поцеловала Гарри в щеку и умчалась на работу, думая лишь о том, что скоро этот невыносимо длинный день закончится, и я снова окажусь с ним.

— Что это? — спросила я, когда он протянул мне рамку.

— Сама посмотри.

Я взяла рамку из его рук. Это был сертификат. На звезду. Звезду, которая теперь носила имя «Грейнджер».

Я даже не знаю, что именно почувствовала в этот момент. Это было так… Так удивительно. Я помню, как рассказывала ему про это, но никогда бы не подумала, что он способен на такое. Он подарил мне звезду.

— Я… — я подняла на него глаза, и он улыбнулся мне, — Ты…

— Еще немного, и ты сможешь составить целое предложение, — он видел, какое впечатление на меня произвел его подарок, и ему доставляло удовольствие наблюдать за мной. Ведь он все еще был Малфоем, — На самом деле это еще не все.

— Не все? — мои руки уже тряслись. Я не знаю почему, но я просто не могла поверить в происходящее.

— Идем, — он поднялся и протянул мне руку.

Я покорно проследовала за ним на улицу, чувствуя себя самым счастливым человеком в этом мире.

В руках у него каким то образом оказался маленький раздвижной телескоп.

— Вот, — он передал его мне, — Он заколдован так, что где бы ты не находилась, смотря в него, ты всегда увидишь свою звезду.

Я поднесла его к глазам. И увидела ее. Она была такой же, как и все остальные звезды. Но она была так близко, и она была такой яркой. Моя звезда… Она никогда не будет такой же, как остальные звезды. Потому что мне ее подарил этот невероятный человек, который сейчас стоит рядом с самодовольным видом.

Я не понимала, зачем он это сделал. Ведь сегодня был обычный день, такой же, как и все до него. Если бы я знала, что он приготовит мне, я бы тоже подарила ему что нибудь. Но Драко Малфой удивлял меня каждый день, он был самым непредсказуемым человеком на свете.

— Спасибо, — проговорила я, обнимая его.

Он рассмеялся, подхватил меня на руки и закружил.

***

Власть — это самое главное в жизни. Так говорил мой отец. Я верил ему, у меня не было причин не верить ему.

А наша семья, семья Малфоев, всегда обладала огромной властью.

«Ты должен доказать, что достоин носить нашу фамилию, Драко» — повторял он снова и снова, обучая меня с самого детства фехтованию, верховой езде, истории магии, зельеварению.

— А как же счастье, отец? — спросил я его, когда мне исполнилось восемь.

— А что такое — счастье, по-твоему, Драко? — усмехнулся он в ответ.

Я не мог сказать ему, потому что не знал. Я был слишком мал. Я был избалованным ребенком, но никогда не знал родительской ласки. Я не был уверен, что знаю, что такое — счастье. Для меня это было просто слово. Какое-то неведомое мне слово, которое я прочитал в книге, но никак не мог применить это слово в жизни.

— Оно придет к тебе. Ты почувствуешь его, когда в твоих руках будет достаточная для тебя власть.

— А ты счастлив, отец?

— Я? Разумеется.

Вот и все. Наш единственный разговор о чувствах даже разговором то назвать было нельзя.

Счастье было чем то неведомым для меня. Всегда. Я всегда обходился без него, и не испытывал при этом никаких неудобство. И смысла я в нем не видел.

Но сейчас я мог точно сказать — это и есть счастье. Самое настоящее. Я просто не представлял себе, что счастье может прийти ко мне в виде девушки с шоколадными глазами. Я не думал о нем, но все-таки всегда подсознательно желал ощутить его. Счастье.

И вот сейчас оно, вопреки всем законам логики, переполняло каждую клеточку моего тела. Я словно обезумел.

Я не видел вокруг ничего. Только она одна. Ничего больше значения не имело.

Мне было так хорошо с ней, что я просто не понимал, как вообще жил до этого.

Я даже и не знал, что могу испытывать такие чувства. Не ожидал подобного от себя. Словно это и не я вовсе.

Она спала рядом со мной каждую ночь этого прекрасного лета, а я хотел, чтобы так продолжалось всю жизнь. Она должна быть рядом до тех пор, пока я не умру. Даже если ради этого мне придется привязать ее к себе — я сделаю это.

Часы, когда она была на работе — были самыми долгими для меня. Я старался в этот время выполнять свои обязательства в стае, чтобы все оставшееся время провести с ней. Пэнси смотрела на меня и как то странно и понимающе улыбалась. Уилл смеялся надо мной, говоря, что сейчас я похож на влюбленного идиота даже больше, чем обычно. Но мне было плевать на это. Я выгляжу идиотом? Ну и пусть. Если это цена за такое всепоглощающее счастье, я с радостью ее заплачу. Я буду кем угодно ради нее.

Положение осложнялось лишь тем, что я все еще был оборотнем. И было кое-что еще. Кто-то постоянно следил за нами. Я чувствовал это, видел это. Но я всегда опаздывал. Он исчезал до того, как я успевал добраться до него. Это беспокоило меня, но от нее я это скрывал. Зачем ей знать это?

Я не собираюсь говорить ей об этом до тех пор, пока тот, кто постоянно ускользает от меня, не покажется мне действительно опасным.

Идея подарить ей звезду оказалась просто замечательной. Ее реакция была просто замечательной. Я не мог оторвать взгляда от ее лица и блестящих глаз. Я даже и не думал, что получится так хорошо. Если она всегда будет так реагировать, я готов купить все звезды на этом небе.

Она благодарила меня всю ночь. До тех пор, пока за окном не начало светлеть. Она даже опоздала на работу.

Да зачем ей нужна эта работа? У меня полно денег. Но она была слишком упряма, слишком независима, чтобы согласиться на такое.

Это было удивительное лето, самое лучшее в моей жизни. Но оно еще не закончилось.

— Поехали куда-нибудь? — предложил я, выходя из ванной.

— Куда? — спросила она, не отрываясь от своей книги.

— Не знаю. Куда нибудь? — я лег рядом с ней и забрал книгу, чтобы она обратила внимание на меня.

— Куда ты собрался, Малфой? Будь добр сначала хотя бы одеться, — она окинула меня взглядом, — А потом, может быть, я свожу тебя куда нибудь. Куда тебе надо?

— Поехали в Испанию? В Италию? В Грецию?

— Ты что, шутишь? — она закатила глаза, — Ты хоть предоставляешь себе, сколько у меня работы? А то, что ты якобы мертв, это не смущает тебя? Я как насчет Алекса? А что, если…

Я прервал ее тираду поцелуем, и пока она не пришла в себя, снова перешел в наступление.

— На работе тебе положен отпуск. Мы поедем как обычные магглы, у меня есть маггловские документы. А Алекса оставил с Майклом… и не спорь, — я поднялся на ноги, — у тебя неделя, чтобы разобрать с работой.

Я вышел из ее комнаты под крики:

— Ты, что, спятил?! Эй, Малфой, ты куда?

Все оказалось достаточно сложно. Нет, не так. Все было очень просто. Кроме Грейнджер. Она упрямилась до последнего. И даже когда мы сели в самолет.. Я сел в самолет, в эту огромную железную уродскую птицу ради нее, а она все еще не могла успокоиться и возмущалась по поводу того, что ее могли уволить с работы.

Она хоть и притворялась обиженной на меня почти всю неделю, сама выбрала место, куда мы отправимся. Мы летели на Мальдивы. Мне в общем то было плевать, куда мы едем. Я хотел отдохнуть вместе с ней. Только мы вдвоем. И не важно, что она сто раз спросила у меня, все ли будет в порядке у Алекса, который временно перебрался к Поттеру, Мерлин мой — Поттеру. Я врал ей, говоря, что Поттер будет хорошо заботиться о нем, и ей не о чем волноваться. Сам же я надеялся, что Алекс достаточно силен, чтобы справиться с неделей проживания с Поттером под одной крышей.

Но она растаяла, как только нас доставили к нашему отелю и проводили к нашей вилле, которая находилась на достаточном расстоянии от остальных вилл. Только она и я. Никто не будет мешать нам.

Я не успел даже распаковать сумку, как она уже вытащила меня на пляж с белоснежным песком и голубым океаном.

— Посмотри, как тут прекрасно, — она обняла меня, — спасибо, что привез меня сюда. Я такая неблагодарная.

Она говорила что-то еще, но я не слушал, лишь смотрел в ее горящие глаза.

Нам больше никто не мешал. Только я и она. Целую неделю. Двадцать четыре часа в сутки.

Но она таскала меня на все возможные экскурсии. Мы посещали соседние острова, мы ходили на рыбалку, мы погружались в воду в каких-то костюмах. В ней было столько энергии, столько жизни — я просто не мог ей отказать, хотя кататься на маггловских водных приспособлениях мне вовсе не хотелось. По вечерам я едва добирался до нашей виллы, а она была полна сил. Она таскала меня на дискотеки и мне приходилось танцевать, но я был совсем не против танцевать с ней. Некоторые парни там так смотрели на нее, что мне хотелось достать палочку и применить к ним аваду. Но я сдерживался.

Как то вечером, когда было уже совсем темно, я лежал на песке и смотрел на звезды. Я не мог заставить себя подняться — так сильно я устал после насыщенного дня.

— Идем купаться? — спросила она, очевидно встав надо мной. Но я даже не открыл глаз, я был уже просто не в состоянии держать их открытыми.

— Грейнджер, — простонал я, — Имей хоть каплю сострадания. Я не хочу. И не могу.

— Ладно, — я услышал в ее голосе обиду. Мне даже не нужно было открывать глаз, чтобы видеть ее недовольное выражение лица.

Я стал слушать ее шаги, но, вопреки моим предположениям, она не отправилась обратно в виллу, она двинулась в сторону воды.

Я вздохнул и поднял голову, как раз вовремя, чтобы увидеть, как халат падает на песок, а она стоит на берегу совершенно голая. Она обернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Уверен? — спросила она, закусывая губу, чтобы спрятать улыбку.

Разве мог я устоять?

Нет, конечно же, нет.

Удивительно, но откуда-то у меня появились силы. Я догнал ее уже по пояс в воде, ей так и не удалось сбежать от меня, и прижал к себе. Я слышал, как бешено колотится ее сердце. Мое собственное сердце стучало у меня в ушах.

***

Я никогда не забуду эту поезду в Рай. Да, именно таким я представляю себе Рай. Песок, океан и голый Малфой рядом со мной.

Я не знаю, как я жила без него. И я не хочу думать, как буду жить, если…

Нет, такие мысли я не позволяла себе закончить. Слишком страшно. И слишком не нужно.

Я никогда не забуду эту поездку, его лицо в самолете, когда он думал, что мы долетим на «этой чертовой штуковине» прямо в Ад. И его глаза. Его глаза, которые так смотрели на меня. Словно я была богиней для него. Но на самом деле это он был богом для меня. Божеством. Чем-то невероятным, чем-то нереальным. Но все-таки он был моим.

Я никогда не забуду эту поездку, как не забуду и вытянувшееся лицо Гарри, когда он застал нас в гостиной. А ведь он всего лишь принес Алекса, потому что сами мы не торопились забрать его. Он вошел в гостиную как раз в тот момент, когда Малфой снимал с меня майку.

Алекс радостно залаял, увидев нас, и вырвался из рук Гарри. Алекс стал гораздо больше, чем когда я принесла его сюда. Но он все еще продолжал быть щенком.

Мы оторвались друг от друга. Я с виноватым видом слезла с колен Драко. Гарри был в шоке. Шок был написан на его лице. Одно дело — знать о нас. Другое — видеть своими глазами.

— Подними свою челюсть с пола, Поттер, — проговорил Малфой, хватая на руки Алекса, который пытался облизать ему лицо.

— Привет, Гарри, — я неуверенно улыбнулась ему, готовая к тому, что сейчас он просто сбежит отсюда.

— З-здравствуй, Гермиона, — на Драко он предпочитал не смотреть, да и мне в глаза тоже, — как отдых?

— Замечательно, Поттер, — ответил Малфой.

— Ты бы хоть оделся, Малфой, — Гарри сжал зубы.

— А что тебя не устраивает? — спросил Малфой, поднимаясь на ноги. Он был сейчас только в брюках, его майку я сама минутой ранее отправила куда-то за диван.

— Сказал бы я тебе…

— Гарри, хочешь чаю? — перебила его я, и не дожидаясь ответа, потащила на кухню.

— Мне стоит уйти…

— Перестань, — я закатила глаза, — Ты же давно все знаешь сам.

— Поттер, у меня есть кое-что для тебя, — в комнату вошел, держа в руках огромное колючее чучело рыбы-шара, Малфой.

— Мерлин тебя подери, что это, Малфой? Ай! — Гарри был вынужден взять ее в руки, потому что Драко буквально совал ее ему в лицо, и, конечно же, укололся.

— Это подарок. От меня. Я же должен был тебе что-то привезти, не так ли?

— Мог и не утруждать себя, — Гарри положил чучело на стол, а сам принялся дуть себе на палец.

— Я думала, это для Уилла, — я зло уставилась на Драко.

— Ничего, и для Уилла что-нибудь найдем. Но я не мог оставить Поттера без подарка, а книгу, которую ты для него купила, он читать вряд ли будет, так что…

— Спасибо тебе, Малфой. Я повешу ее себе на стену и буду думать о том, как ты ловил ее своими руками. Потом надувал, покрывал лаком, сушил…

— О чем бы ты сейчас не говорил, Поттер — просто заткнись. Я ее купил, — он закатил глаза. И я подумала, что на самом деле все могло быть гораздо хуже. Они уже могли устраивать магическую дуэль или вспоминать молодость, катаясь по полу и стараясь подарить друг другу парочку синяков.

— Да, но ничто не помешает мне думать, что ты делал это сам. Для меня.

— О, Поттер, я всегда знал, что ты сумасшедший, так что мечтай, о чем хочешь.

Первая встреча с Гарри прошла не так плохо. Хотя он еще не совсем смирился с тем, что я и Малфой вместе. Но все могло быть гораздо хуже.

Я слышала, как Гарри угрожал, что сдерет с Малфоя кожу и скормит ее драконам, если тот посмеет меня обидеть.

Блейз и Пэнси не были удивлены, что мы все таки вместе. Так что беспокоиться было больше не о чем.

Мы были в доме у оборотней, и на этот раз все было по-настоящему. Он следил за каждым из своей стаи, чтобы заранее предвидеть возможную для меня угрозу. Но все было хорошо. Рика и Катарины не было. Остальных я не опасалась. Все остальные нравились мне. Мы провели отличный вечер, слушая истории Уилла и Патрика. А когда нам нужно было уходить, Малфой потянул меня наверх.

Мне было интересно. Я никогда не поднималась на второй этаж раньше, и думала, что он хочет показать мне свою комнату. Но мы поднимались на чердак.

— Я хочу кое-что показать тебе, — тихо проговорил он, когда мы поднимались по лестнице. Перед дверью он замер, не уверенный, что следует войти.

— Если не хочешь… — начала я.

— Помнишь, я говорил, что нас — двенадцать?

— Да, — я не понимала, к чему он клонит.

— Ты можешь перечислить всех?

— Ты, Адам, Майкл, Сара, Питер, — я принялась загибать пальцы, — Джон, Уилл, Рик, Катарина….эээ.

— Доктор, — подсказал он.

— Да, Доктор… Но это одиннадцать.

— Правильно.

И тогда до меня дошло.

— Кто-то еще за этой дверью? Но почему он никогда не спускается?

Он вздохнул и открыл дверь.

Я не очень хотела туда идти. Потому что я боялась, да.

Это была большая темная комната, обычный чердак, где скиданы все ненужные вещи, если бы… Если бы не кровать у самой стены. Драко включил свет, и я увидела его. Незнакомый мне человек, чье лицо было в ожогах настолько, что я не смогла разглядеть губ. Вокруг кровати стояли странные непонятные приборы, капельницы и тому подобное.

— Кто это? — шепотом спросила я, не решаясь приблизиться к кровати.

— Это Роберт.

— Что с ним?

— Мы не знаем. В Роберта попало заклинание, когда мы бежали из Шотландии.

— Но…

— Я знаю. Но дело не только в этом. Именно в этот момент он брался до забора, по которому, оказывается, пустили электричество.

— Заклинание плюс электрический ток? — переспросила я. Никогда не слышала о таком. Да люди и не должны были остаться в живых, даже если бы подобное произошло.

— И получилось это, — он кивнул в сторон кровати, — Обычные люди бы умерли. Но Роберт — оборотень. Он жив. Но в коме. И вообще, мы не знаем, что именно с ним.

Я молча переваривала информацию. Насколько ужасно было в Шотландии? Неужели они заслужили такое?

— Он часть вашей стаи и вы не бросили его, — восхищалась я.

— Дело не только в этом. Роберт стал частью стаи в Шотландии. Новичок. Но он не был обычным оборотнем.

— Что ты имеешь в виду?

— Он стал частью стаи, частью семьи, но взамен он должен был позволить Доктору изучить его.

— Ты хочешь сказать, что…

— Нет, он не был таким, как я. Дело в другом. Когда-то он был таким же, как все остальные. Но потом… в этом то и проблема, он не помнит какую то часть своей жизни, а у нас не было возможности в Шотландии выяснить что-либо. И у нас не было палочек. Несколько недель своей жизни Роберт не помнил. Но что-то изменилось за это время. А потом он стал превращаться только по ночам. С полуночи до шести утра.

— Но я не понимаю, что…

— Я видел это. Я лично засекал время. Это все меняло. Это означало, что он каким-то образом смог победить свой вирус. Он подчинил его себе. И не важно, что он превращался ночью. Его превращения были контролируемыми, они происходили строго по расписанию. Это дало нам надежду на то, что мы можем подчинить оборотней внутри нас себе.

Это то, что каждый из них хотел больше всего — самому владеть своей жизнью и не зависеть от вируса оборотня. Дня меня было странно, что он называет колдовство Волан-де-Морта — вирусом, хотя на самом деле так оно и было.

Но у Драко уже это было. Он уже мог контролировать себя. Возможно, однажды это случится и с остальными.

— Уйдем отсюда? — предложила я, и он согласился.

Это был единственный раз, когда я видела Роберта.

Моя жизнь была удивительной все это время. И даже эпизод с Робертом не мог этого изменить. Я не хотела пускать проблемы реального мира наш хрупкий мирок. Слишком сильно я зависела от нашего мирка. И Драко был со мной согласен. Мы продолжали наслаждаться друг другом. Он стал моей жизнью.

Мы не говорили о наших отношениях. Не говорили о чувствах. И уж конечно не говорил о любви. Но было совершенно очевидно — я любила его. Я. Любила. Его.

Я поняла, что такое любовь. Настоящая, всепоглощающая любовь. Это было страшно. Потому что я, как и все люди, боялась боли. Но это было просто великолепно.

Лето подходило к концу, но на это раз я была уверенна, что осенью по ночам не будет холодно одной. Потому что я больше не буду одна.

Глава 9

Oh, when you told me you'd leave

I felt like I couldn't breath

My aching body fell to the floor

(Ben Cocks — So Cold)

Любовь — это сложно. Да, так и есть. Это опасно. И любовь может ранить, она может причинить боль, она может сжечь тебя, оставив лишь пепел на твоем месте. Но если ты хочешь испытать ее, по-настоящему, то тебе следует рискнуть.

И я рискнула. И не жалею. Потому что нет ничего лучше в этом мире, чем просыпаться от его поцелуев каждое утро. Он всегда целовал меня по утрам. Не нужно было заводить будильник, когда рядом был он.

И это утро ничем не отличалось от остальных.

Я проснулась от поцелуев. В шею, в плечо, в ключицу.

— Мне пора на работу? — спросила я сонно, не желая открывать глаза. Мой отпуск закончился. Но было так сложно встать сейчас.

— По правде сказать, ты уже даже опаздываешь.

— Что? — посмотрев на часы, я вскочила на ноги, — О, черт. Я должна быть там через полчаса. Малфой, ты мог бы и раньше разбудить меня.

Он не ответил, лишь продолжил разглядывать потолок.

— Ясно, — я закатила глаза и отправилась в ванну, надеясь, что он хотя бы завтрак мне приготовит.

Он поджарил яичницу с беконом, большая часть которой отправилась на завтрак Алексу, потому что я так торопилась, что опрокинула на пол тарелку.

— Можно и поаккуратней, — пожаловался Малфой, наблюдая как Алекс сметает мою порцию.

— Ладно, сегодня я без завтрака. Мне пора, — я подлетела к нему и поцеловала на прощание.

Когда я оторвалась от него, его лицо перекосило от боли, и он зажмурил глаза, его кулаки сжались. Я взволновано оглядела его.

— Что такое?

Он открыл глаза.

— Все в порядке. Голова заболела, — он улыбнулся мне и поцеловал. И мое еще не до конца окрепшее волнение отошло на второй план.

— Ладно, я пошла.

Конечно же, я опоздала. По-другому и быть не могло. Но Луна прикрыла меня, и наш общий начальник не заметил этого.

— Гермиона, как отпуск? — спросила Луна вместо того, чтобы высказывать мне что-либо по поводу моих постоянных опозданий.

— Это было великолепно.

— С кем ты ездила? Я постоянно забываю его имя.

— Алекс.

Мне пришлось придумать целую историю о моем новом парне-маггле, потому что сказать правду я не могла. Даже не смотря на то, что Луне я доверяла. Я не могла врать ей, рассказывая несуществующую историю, поэтому я постаралась перевести тему.

День тянулся необычайно долго, а когда я вернулась домой, меня ждало разочарование. Малфой оставил записку, в которой написал, что идет на охоту со своей стаей. В такие моменты я ненавидела его стаю. Когда он был со мной, я даже забывала, что он — оборотень. На самом деле это не имело значения. Это никак не мешало нам. Он был обычным человеком рядом со мной, правда со скверным характером, но я могла смириться с этим.

Поэтому я отправилась в Нору проведать Перси и мистера Уизли. Они были рады мне. Последний раз мы виделись на свадьбе, редкие встречи в министерстве не считаются.

— Ты как то изменилась, Гермиона, — проговорил мистер Уизли, усаживая меня за стол.

— Просто я недавно была в отпуске.

Они переглянулись, не поверив, что дело только в этом. Но никто ничего не спросил.

— Пару дней назад к нам заглядывали Билл и Флер, — принялся рассказывать мистер Уизли, и остаток вчера я провела, слушая рассказы о маленькой Мари-Виктуар. Мне нравилось сидеть в этом доме, в котором мы через столько прошли вместе. Правда обитателей этого родного мне дома сталось только два. Я не знаю, как Артур научился жить без своей жены, но дом выглядел очень неплохо. Везде порядок. Но я уверена, что это все — заслуга Перси. Хорошо, что у мистера Уизли есть хотя бы Перси, который заботится о нем.

Домой я вернулась очень поздно, но Драко еще не было. Скорее всего вернется он только завтра утром. Это ведь их совместная охота.

Было непривычно засыпать одной в моей огромной кровати, поэтому я принесла с собой Алекса. Пес с радостью расположился на месте Малфоя.

А проснулась я как обычно от поцелуев.

***

Что-то было не так со мной. Я не мог понять, что случилось. Первый раз это произошло, когда она опаздывала на работу. Она поцеловала меня на прощание. И именно в этот момент я почувствовал это. Боль. Эту секундную боль мы испытываем во время превращения в волка. Она длится всего секунду, и мы почти не ощущаем ее. Но когда я почувствовал ее, я понял, что должно произойти, и остановил это. И почему-то боль задержалась. Я едва сдерживал себя при ней, когда она обеспокоенно вглядывалась в мое лицо, и сказал ей, что все в порядке.

Она ушла на работу, а я закрыл глаза, стараясь прийти в себя. Что это было? Превращение? Мне, конечно же, удалось остановить его, но я не понимал, как это произошло. С чего вдруг я начал превращаться? Это было что-то неконтролируемое.

Возможно, это из-за того, что я давно не обращался в волка.

Сегодня как раз была охота. Я написал ей записку, покормил Алекса и отправился к своей стае.

Я превратился в волка, и мне сразу же стало легче. Надо чаще превращаться, иначе утренний случай может повториться.

Когда мы выходим на охоту, мы не одиннадцать волков, связанных стаей. Мы — одно целое. Нам не нужно обмениваться мыслями, чтобы понимать друг друга. Наши инстинкты все сделают за нас. Мы двигаемся так, словно были созданы для охоты. Мы бежим вперед, мы прислушиваемся, мы крадемся — и нападаем.

Мы далеко от людей, мы там, где людей не бывает. Но здесь полно оленей, например.

Я охочусь вместе со всеми, но я не люблю сырое мясо. Но на этот раз все по-другому, на этот раз я на первой линии месте с Адамом и Катариной.

На этот раз я охочусь больше остальных. Потому что таким образом я надеюсь усыпить зверя внутри себя. Дать ему свободу на пару часов, чтобы потом вновь управлять им.

Под утро я, грязный и уставший, возвращаюсь домой. Алекс летит ко мне по лестнице, спотыкается и кубарем слетает вниз.

— А лестницы все еще не для тебя, да? — я рассмеялся и поднял его на руки, — Хочешь гулять? Знаешь, думаю уже пора гулять самому.

Я достал палочку и направил ее на дверь, делая небольшой вырез внизу, чтобы Алекс мог вылезти наружу. Грейнджер это не оценит, но я уверен, что он уже достаточно вырос, чтобы справляться самому.

Я поднялся наверх и принял душ. А потом лег на кровать рядом с ней. Мне нравилось смотреть на нее, спящую. Не то, чтобы я был каким-то помешанным психом, просто… Я не мог это объяснить даже самому себе.

Самому спать мне, даже не смотря на то, что всю ночь я бегал по лесу, почему-то не хотелось. Поэтому я ждал. Ждал момента, когда смогу разбудить ее.

Я обожал будить ее своими поцелуями. Наблюдать, как на ее лице появляется улыбка.

— Привет, — прошептал я, целуя ее в плечо.

— Ты вернулся, — она притянула меня к себе, не открывая глаз, — Как охота?

— Как всегда, ничего особенного.

Мы редко говорили о том, что связано с оборотнями. Словно оба забывали, кем я являлся. Но на самом деле все было не так. Я пытался забыть, кто я. Но зверь все еще сидел внутри меня. И не давал забыть о нем. Я должен быть внимателен постоянно.

Вечером я снова отвел ее к нашему дому. Но на этот раз мы шли уже к пикапу.

— Сегодня день, когда нужно отправиться в магазин? — спросила она, улыбаясь.

— Именно, — откликнулся я.

— О, неужели снова? — простонал Джон, выходя из дома.

— Гермиона, Драко, вы просто обязаны поужинать с нами, когда вернетесь, — выкрикнула нам из окна Сара.

Я посмотрел на Гермиону.

— Никаких проблем, — отозвалась она, подмигнув Саре.

Мы залезли в кузов и уже привычно устроились на пледе, который теперь всегда валялся там.

Пока мы ехали по выездной дороге, нас здорово потрясло. Мне даже показалось, что Джон специально едет именно так. Ему, наверное, уже надоело, что мы постоянно ездим в кузове вместе с ним.

— Знаешь, над Хогвартсом всегда было столько звезд. Их было хорошо видно из окон нашей гостиной.

— Я никогда не смотрел на них в Хогвартсе, — ответил я, смотря прямо перед собой.

— Тогда все было по-другому. Как думаешь, а могли бы мы с тобой в школе…?

Она так и не договорила, но я понимал, о чем она. Посмотрел бы я в сторону грязнокровки? Да еще и подруги Гарри Поттера, которого в то время ненавидел всей душой?

Я не отвечал, но мы оба знали ответ. Нет. Этого не могло быть. Никогда.

Она молча смотрела перед собой. Злилась ли она, что я не сказал ей, что да, я бы мог влюбиться в нее еще тогда? Что еще в школе у нас могло что-то быть?

Я придвинулся ближе к ней и обнял ее.

— Мы были совершенно другими людьми в школе, — проговорила она, утыкаясь в мое плечо.

Так и было. Мы продолжили смотреть на звезды, она даже достала телескоп, который я подарил ей. Это заставило меня улыбнуться.

— У вас какой-то праздник? — спросила Гермиона, проходя на кухню, и обнаружив там накрытый стол с множеством блюд.

— Каждый дог мы отмечаем окончание лета, — объяснил Уилл, расставляя стулья.

— Окончание лета? — переспросила Грейнджер удивленно.

— Да, это идея Сары, — Майк кивнул в сторону Сары, которая занималась тортом.

— Каждый раз мы спрашиваем: зачем нам это? А она всегда отвечает… — Уилл выдержал паузу.

— Что у нас так мало поводов для радости, и нужно добавить хотя бы еще один, — спокойно проговорила Сара, даже не повернувшись.

Она была единственной из нас, кто мог создать что-то из ничего. Она могла вселить каждому из нас свое хорошее настроение, и даже приступы оптимизма. Ну, возможно всем, кроме Доктора.

В конце августа она готовит множество блюд — сама, без помощи Джона, у которого в этот день выходной, и мы накрываем стол и сидим. Все вместе. Все, кто в данный момент не волки.

— На это раз с нами не будет Рика, Патрика и Питера. Хотя, кто знает, может и они заглянут на огонек, — усмехнулся Уилл, продолжая строить глазки Грейнджер. Это раздражало меня, и именно поэтому он это делал. Ему нравилась моя реакция, хотя большую часть времени я никак не выдавал своих чувств.

— Даже Адам и Пэнси обещали прийти, — заметил Джон, заходя на кухню.

Адам редко появлялся здесь с тех пор, как узнал о беременности Пэнси. Только по необходимости.

— Да? — удивился Уилл, — Он позволит ей выйти из дома? Я уже даже и не помню, когда в последний раз видел ее.

— Не преувеличивай, мы виделись с ней пару недель назад.

— В том то и дело. А раньше она была здесь чаще, чем некоторые из нас.

Я сидел рядом с Грейнджер и почти не слушал их болтовню, а она о чем-то говорила с Майком. Мне нравилось сидеть вот так, положив голову ей на плечо. Я сидел среди своей семьи. И она смотрелась здесь так, словно уже давно стала частью нашей семьи. Она прекрасно ладила со всеми, кроме Катарины и Рика. Но с этими двумя не ладил никто.

Стоило мне подумать об этом, как в комнату вошла Катарина с недовольным вырождением лица. Ее обычным выражением лица.

— И она тоже с нами сегодня? — спросила она, кивнув в сторону Гермионы, — хотя бы сегодня можно было освободить нас от ее присутствия.

— О боже, Катарина, даже мне уже надоела твоя вечная пластинка, — Уилл закатил глаза, — можешь ты уже придумать что-нибудь другое?

Она проигнорировала его слова. Она всегда делала так, когда ее что-то не устраивало. Катарина вызывала у всех нас скрытое раздражение своими вечными выходками. У нее был ужасный характер. Я почти никогда не мог с ней общаться, потому что даже говорить с ней было сложно.

— Это наш праздник, — она сделала ударение на «наш», — так что…

— Слушай, — Гермиона выпрямилась, смотря на нее, — всем здесь глубоко плевать на то, что ты говоришь. Даже если ты говоришь обо мне так, словно меня здесь нет. Даже мне самой плевать.

Я знал, что это не так. Я знал, как сильно ее раздражает Катарина и ее поведение. Но при ней она вела себя совершенно спокойно, словно Катарины вообще не было.

— Давай не сегодня, Катарина? — взмолилась Сара.

Наверное, она была ближе всех к Катарине. Если вообще возможно было хоть как-то сблизиться с ней.

Катарина не ответила, но я понимал, что на этот раз она сделает это ради Сары. Она села как можно дальше от нас и все равно выглядела так, что ее сейчас стошнит.

Через десять минут пришли Пэнси и Адам, который держал ее под руку так, словно сама она стоять просто не может. Пэнси недовольно отбросила его руку, когда они вошли, и принялась всех обнимать. Ее живот уже округлился. А сама она стала еще более мягкой, что вообще не шло ей, но в последнее время я уже привык к ней новой.

— На каком ты месяце? — спросила Сара, усаживая ее рядом с Адамом.

— На шестом, — Пэнси стрельнула глазами в сторону Адама, — но я беременна, а не больна. Но кто сказал, что некоторые понимают разницу?

Уилл рассмеялся, я сам едва сдерживал смех, потому что лицо Пэнси выглядело сейчас слишком комично.

Вскоре к нам присоединился Доктор, который на это раз сделал исключение и просидел с нами весь ужин. Ужин прошел хорошо. Катарина молчала, еда оказалась божественной, Сара радостно улыбалась, Пэнси постоянно возмущалась на Адама, Уилл смеялся и продолжал бросать сомнительные взгляды на Гермиону, которые последняя просто игнорировала. Я видел, что ей нравится находиться здесь и общаться с этими людьми. Она больше не боялась и не нервничала.

После ужина, несмотря на то, что было уже поздно, никто из нас не спешил расходиться. Пэнси попросила Гермиону прогуляться с ней. Адам разрешил ей гулять только вокруг дома, и, хоть Пэнси и обещала приложить его каким-нибудь заклинанием, она слушалась его.

Мы сидели в гостиной, я закрыл глаза и отключился. И услышал голоса Пэнси и Гермионы. Они, очевидно, были прямо за стеной. Стена не была для меня преградой. Я мог слышать каждое слово.

Нет, не стоит опускаться до такого и подслушивать.

Но с другой стороны, о чем могут говорить эти двое?

Нет, даже не смей.

Но все таки…

— Я убью его, — заявила Пэнси, — я уже сто раз сказала, что снова уйду, если он не прекратит. Но проблема в том, что мне некуда идти. Адам знает, что я была тогда у тебя, и он тут же придет к тебе.

— Он всего лишь беспокоится о тебе, Паркинсон.

— Он доведет меня до могилы. Он не выпускает меня из дома. Сегодня мне удалось побывать в Лондоне, пока он на охоте, но этого было так мало.

Гермиона рассмеялась.

— Это не смешно. Никогда бы не подумала, что носить ребенка — это так сложно. Особенно, его ребенка.

— А ты не думала, что он действительно может оказаться…

— Знаю, но это ничего не меняет. Тем более, это не так плохо, верно? Ты же общаешься со всеми ними, они обычные люди.

— Да, но ребенок-оборотень…

— Мы справимся с этим. Расскажи лучше про себя, Грейнджер? У вас с Малфоем все хорошо? В последнее время он ходит с таким лицом, словно принял Амортенцию. Да и у тебя лицо не лучше.

— Да, у нас все хорошо.

— Ты любишь его?

Молчание.

— Пэнси, все не так просто… — спустя какое-то время откликнулась она.

— Что может быть еще проще? Вы с ним, что ни разу не говорили о своих чувствах, о Мерлин, неужели вы оба настолько этого боитесь?

Я решил, что этого с меня достаточно, и переключился на шум в гостиной.

Она боится своих чувств точно так же, как и я.

Жизнь продолжала идти вперед, между нами ничего не менялось. Ну, почти ничего.

На самом деле все изменилось, но я отчаянно пытался скрыть это от нее.

А это становилось все сложнее. С каждым разом все хуже и хуже. Мои превращения. С ними что-то не так.

Я почти не мог больше контролировать себя. Я не знаю, что изменилось, но я больше не мог справиться с собой.

Уже несколько раз было такое, что я, лежа ночью рядом с ней и чувствуя, что это скоро произойдет, выпрыгивал в окно, превращаясь в волка прямо в полете.

Я мог превратиться в ванной. Или за завтраком.

Но она не видела ничего из этого. Потому что я старался удержать контроль.

ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ?

ПОЧЕМУ СНОВА?

Нет, не снова. Такого не было со мной еще никогда. Ведь не было никаких всплесков эмоций. Не было гнева, который перевоплощал меня раньше. Ничего не было. Это просто начиналось само по себе. Я был самым неустойчивым оборотнем в мире. Я не зависел даже от эмоций.

Мне нужен был совет.

— То есть как это ты не можешь контролировать свои превращения? — Джон рассмеялся, — Но Драко, мы же оборотни, это естественно.

— Ты не понял, — я даже не знал, почему пришел именно к нему. А к кому еще? К Адаму? — Я превращаюсь без причины. Не из-за эмоций. А просто так.

Но нахмурился.

— Ты уверен? Сколько раз такое уже было?

— Не знаю, может около десяти. Но самое ужасное, что я…зверь внутри стал сильнее меня. Мне нравится быть волком, Джон, ты понимаешь? Однажды я очнулся посреди леса и ничего не помнил. Я становлюсь по-настоящему опасным.

— Что? А Гермиона знает об этом?

— Нет, пока нет. Но разве то, что я влюблен в нее, не должно чуть тормозить этот процесс? Так же происходит со всеми, почему со мной наоборот? — сказал я вслух и сам испугался этих слов. Я даже не позволял себе думать о подобном, но это началось, когда мы с ней действительно стали вместе. По-настоящему.

— Но почему ты пришел именно ко мне, Драко?

— Потому что мне нужен совет. Скажи, что мне делать?

Он долго молчал, глядя на меня.

— Я не знаю, — он вздохнул и положил руку мне на плечо, — Но мы справимся с этим, слышишь?

Я не верил ему. Потому что он не знал. Никто из нас не знал.

Что со мной случилось? Неужели это из-за нее? Но почему?

Мой отец постоянно говорил кое-что еще. Он говорил, что за все в этой жизни нужно платить. И чем больше ты взял, тем выше плата. Я был так счастлив последнее время. Но за счастье нужно платить. Я забыл об этом. Я забыл обо всем с ней. Потому что она стала для меня всем. Она все, чего так не хватало мне. Потерянная часть меня. Моя лучшая часть. Когда я был с ней, я был лучше. Она делала меня таким, сама того не осознавая.

Но почему-то вместе с этим она сделала меня беспомощным перед чудовищем внутри меня. Все, что я так долго строил, рассыпалось прямо на моих глазах.

Я был слишком уязвим. Вот в чем дело. Она сделала меня слабым, неспособным бороться. Я стал таким, потому что любил ее. Потому что жил только ей, и это были лучшие месяцы в моей жизни.

Но теперь я не мог контролировать себя. Теперь даже мои эмоции не контролировали зверя. Хотя, возможно, дело в этом? В любви? Неужели все дело в ней?

Но разве я заслужил это? Я всегда был сильнее остальных в эмоциональном плане, таким меня сделал отец. Таким я делал самого себя до тех пор, пока не обрел власть над зверем. А потом она появилась в моем стеклянно мире. И стекло треснуло. Оно разбилось.

Я превратился в волка, выйдя из дома оборотней. Неконтролируемо. Опять.

Я сидел на диване и разглядывал стену, боясь пошевелиться. Почему я не мог смотреть на нее? Потому что боялся, что снова не удержу контроль. Хотя об этом уже и так не было и речи.

— Что случилось? — она придвинулась ближе, положив голову мне на плечо.

Я закрыл глаза, на минуту позволяя себе расслабиться и просто наслаждаться ее присутствием, ее запахом.

— Ничего, — ответил я, обняв ее одной рукой.

— Я уже вторую ночь засыпаю одна, а ты продолжаешь сидеть здесь. Что случилось? — она всегда была упрямой. Она не могла так просто отстать от меня.

— В стае проблемы, — ответил я, целуя ее в шею. Почему я врал ей? Почему не говорил правду? Потому что не мог. Я не мог сказать ей, что наша с ней близость разрушила мои барьеры, и теперь зверь делает то, что хочет.

— Расскажи мне, я могу помочь, — предложила она.

— Зачем тебе это? Все не так плохо, не волнуйся. Мы справимся с этим, — пообещал я. И снова я врал. Но что еще я мог сделать?

— Идем спать? — предложила она.

— Да, — я подхватил ее на руки и понес наверх. Она смеялась, когда я принялся щекотать ее. Я сейчас ходил по самому лезвию ножа, но мне было плевать. Я заслужил это. Хотя бы сегодня.

Она поцеловала меня и потянула на кровать за собой.

А после, когда она уже спала, я вновь почувствовал это. Я вновь выпрыгнул в окно. Я больше не мог контролировать себя. Как бы сильно ни старалась, как бы ни цеплялся за все человеческое во мне.

Нужно было что-то делать. И выход был только один. Но сначала нужно поговорить с Адамом.

***

Он странно вел себя в последнее время. Я видела это. Неужели со стаей случилось что-то серьезное? Я хотела помочь им. Они стали мне почти родными за все это время. Но я не могла. Не знала как. Я не знала, в чем дело. А он не говорил мне. Мне не было обидно, я это даже понимала. Я помнила времена, когда мы с Гарри и Роном вынуждены были врать всем, кто нам дорог. Потому что не могли рассказывать про Крестражи.

Я лишь надеялась, что они смогут разобраться во всем. Вместе.

А еще я решила сказать ему. Сказать, что люблю его. И плевать, что я сделаю это первой. Плевать. Когда дело касается любви, мы все равны. Я хочу, чтобы он знал это. Я хочу, чтобы он знал, как я отношусь к нему. Это важно. Он должен знать.

На следующее утро, после прекрасной ночи, я проснулась поздно. Он не разбудил меня. Потому что его не было дома. Видимо, со стаей что-то серьезное, раз он исчезает, ничего мне не сказав.

Я сходила в душ, приготовила завтрак. Поела. Покормила Алекса. Алекс теперь выгуливал себя сам. Драко сделал ему отверстие в двери. Сначала я беспокоилась, но Алекс не задерживался на улице надолго, и я привыкла.

Алекс вырос. Он был щенком для меня, но поднимать его на руки было уже сложно.

Я не знала, чем занять себя в свой выходной, пока я жду Драко. Я читала. Бродила по дому. Готовила. Снова читала. Снова бродила по дому.

Уже начало темнеть, а он не возвращался. Я беспокоилась. Сильно. Даже хотела пойти к оборотням. Но слишком боялась разминуться с ним.

В десять часов в дверь постучались. Я кинулась открывать.

Он стоял на пороге. И я поняла, что что-то случилось. Его лицо было полностью лишено каких-либо эмоций. Маска. Я уже давно не видела его таким.

— Привет, — я попыталась улыбнуться.

— Привет, — он прошел мимо меня и встал у лестницы.

Я сглотнула. Что-то было не так. Слишком странно он выглядел.

— Нам нужно поговорить, — сказал он, наконец.

Разговор, начинающийся с этой фразы, никогда не закончится ничем хорошим

— Может, сначала поужинаешь? — предложила я.

— Нет, — откликнулся он тут же, даже не дав мне договорить, — Так больше продолжаться не может.

— Что случилось?

— Ничего не случилось. Просто я так больше не могу. Я не должен был тогда просить тебя об этом.

— Что? — я вообще ничего не понимала. Почему он так безразлично смотрит на меня? Что происходит?

— Этой сделки не должно было быть. Это было опасно для тебя. Я использовал тебя. А ты позволила мне это. Но больше так быть не должно. Мы должны это закончить прямо сейчас.

Какая-то отдаленная часть меня понимала, что сейчас происходит. Но я не верила своим ушам. Я не понимала.

— Я подверг тебя опасности, и мне жаль. Но это больше не повторится. Никогда. Я уезжаю.

— Уезжаешь? — он словно ударил меня, — Куда? Зачем? Что случилось?

— Ничего не случилось. Просто я понял, что все бесполезно. Они догадываются, что со мной. Я не могу больше оставаться здесь, — спокойно продолжал он. Я видела, что ему плевать. По-настоящему плевать.

Внутри меня все похолодело. Я хотела умолять его остаться. Я хотела узнать, что случилось. Я была готова ради него на все.

— Мы не должны были этого делать, понимаешь? Ничего из этого. Мы не должны были врать и притворяться. Я должен был исчезнуть.

— Но ты не исчез. Врать и притворяться? Для тебя это было притворством? Ты так хорошо вжился в роль, да?

— Я не знаю, что ответить тебе. Я не хочу причинять тебе боль…

— Ты уже делаешь это. Прямо сейчас! — выкрикнула я, из-за всех сил сдерживая слезы.

— Мне жаль, что я втянул тебя во все это. Но мы слишком заигрались. Адам подозревает что-то. Я не хочу быть подопытной крысой всю оставшуюся жизнь.

Он говорил что-то еще, но слов я не слышала.

— Ответь мне только на один вопрос. Ты любишь меня? — я не знаю, откуда взяла силы, чтобы сказать это.

Он смотрел прямо на меня.

— Почему ты молчишь? — надежда слабо зашевелилась внутри, — Скажи мне, что не любишь меня, и я больше никогда не побеспокою тебя.

— Я не люблю тебя, — он пожал плечами, — Прости. Но нет. Мы очень сблизились за это время, да. Ты стала мне другом. Ты помогла мне. И я благодарен тебе за это. Но это все… Просто мне нужен был кто-то рядом. Мне было одиноко, а с тобой мы вместе учились, я знал тебя…

— Хватит! — закричала я. Нет, я не хочу этого слышать. Не хочу. Я не могу вынести это, — Ты пришел попрощаться? Так вот теперь уходи. И больше ни слова. Я прошу тебя, сделай это ради меня.

И он сделал. Прошел мимо меня, даже не взглянув в мою сторону, и скрылся за дверью. Когда дверь за ним захлопнулась, я упала на колени, содрогаясь от рыданий.

Он ушел, оставив меня. Здесь. Одну. Без него.

Как он мог так поступить со мной? Он использовал меня снова и снова.

Мне показалось, что я тону. Я снова тонула. Вода прибывала со всех сторон. Мне было нечем дышать. Я падала в бездну. Я захлебывалась во мраке.

Сколько боли способен вынести один человек? Я тонула в океане боли.

А потом я закричала. Так громко, как могла.

А мир рассыпался вокруг меня. Его больше не было. Мира не было для меня.

Глава 10

Глава десятая.

Гермиона. Часть 1

So now I'm walking on a tightrope wire

Too far off the ground

I'm imagining the words you said when last I saw your mouth

(Ron Pope — Tightrope)

Настроение было просто прекрасным. Мой законный выходной. Я часто проводил этот день в одиночестве. Но сегодня не хотелось. Один свой выходной я всегда проводил с Тедди. Это наша традиция. Я забирал его на целый день у Андромеды, и мы делали все, что он хотел.

А вот в воскресенье я был полностью свободен. Почти всегда.

Сегодня я решил проведать Гермиону. Плевать, что там был Малфой. Какое мне дело? Я уже почти смирился. Почти.

Я трансгрессировал к дому. У дома слонялся Алекс.

— Эй, дружище, привет, — прокричал ему я.

Он поднял голову. И медленно поковылял в мою сторону.

— Что это с тобой? Ты не в духе? — никогда бы не подумал, что буду такое спрашивать у собаки, но мы здорово сблизились, пока он жил у меня, — Ты теперь гуляешь один?

Я поднял голову и заметил дыру в двери.

— Идем домой? — предложил я. Понятно, значит Гермиона и Малфой как обычно заняты друг другом, а бедный Алекс вынужден даже гулять один. Интересно, они кормили его сегодня? А то что-то не похоже.

Дверь оказалась открыта. Гермиона опять взялась за старое. Правильно, зачем запирать двери, если в твоей постели есть оборотень?

Я вошел в дом. В коридоре было темно, словно оттуда выкачали весь свет. Хотя на улице светило солнце. Мне даже пришлось достать палочку и прошептать «люмос».

Гермиону я нашел где-то за лестницей.

— Драко? — я едва различил ее тихий шепот.

— Нет, это я, Гарри. Гермиона, что ты там делаешь? — я приблизился к ней.

Она сжалась у стены, сотрясаясь от рыданий. Она выглядела так, словно плакала всю ночь. Даже сейчас по ее лицу катились слезы. Я не могу припомнить, чтобы вообще когда-нибудь видел ее в таком состоянии. Даже когда ушел Рон. Даже когда умерли ее родители. Она словно была призраком, по ошибке пришедшим в наш мир.

— Что случилось? — я упал перед ней на колени, вглядываясь в ее лицо.

— Он…ушш..ушел…оооо…оставил..

Я вообще ничего не понял. Она продолжала плакать, все громче и громче. Ее трясло так, словно у нее была лихорадка.

О Мерлин мой, я не знал, что делать. Я не представлял себе, что предпринять. Мое сердце билось так быстро, я сам начал трястись. Что делать? Как успокоить ее? Что происходит? Где Малфой? Я был полностью дезориентирован. Гораздо проще мне было бороться с Волан-де-Мортом, потому что как бороться с этим, я не знал.

— Где Малфой? Что случилось?

Она закричала так пронзительно, что у меня заложило уши.

ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ?

Вот теперь я по-настоящему испугался.

Я поднял ее на руки, чтобы вывести из этой темноты. Она обмякла в моих руках. Я отнес ее наверх и положил на кровать. Она смотрела на меня, но не видела. Она смотрела куда-то еще.

Слезы текли по ее лицу, а тело все так же тряслось. Я пару раз видел ее приступы, но такого не было еще никогда. Словно приступ длился всю ночь.

Я не мог оставить ее одну, хотя мне нужно было спуститься вниз и найти ее зелье. Но на этот раз я не был уверен, что зелье поможет.

Поэтому я вызвал Патронуса и позвал единственного человека, которому мы с Гермионой доверяли.

Забини влетел в комнату спустя пять минут, растрепанный и запыхавшийся.

— Что…? — начал он, но осекся, подойдя к кровати, — Грейнджер? Что случилось? Где Малфой?

Ее лицо потемнело, и она вновь принялась рыдать так громко, что у меня внутри все перевернулось. Я не видел ее такой. Никогда.

— Что…? — Забини был ошарашен не меньше меня, он открывал и закрывал рот, словно рыба. Мы переглянулись с ним, и я увидел собственную беспомощность в его глазах.

Он присел перед ней на колени, стараясь посмотреть в глаза, но она отвернулась и принялась рыдать еще громче.

— О, Бог мой, что с ней? Поттер, как ты довел ее до такого? — он даже попытался пошутить.

— Это не я, — откликнулся я, соображая, что делать дальше.

— Слушай, я думаю, что нужно позвать ее доктора, — вздохнул Забини, поднимаясь на ноги.

— Ты уверен? Посмотри на нее? А вдруг ей светит Мунго?

— Да что ты несешь, Поттер? — Забини закатил глаза.

Я не был уверен, что не прав. Но нужно было что-то делать. И прямо сейчас.

Мы отыскали сову в соседней комнате, написали короткую записку и отправили ее мистеру Хайдену. Я спустился вниз и попытался найти зелье, но оказалось, что оно закончилось. Я надеялся, что хотя бы доктор привезет его.

Он трансгрессировал к дому через полчаса, когда мы оба уже перестали ждать его.

— Добрый день, мистер Поттер, — поздоровался он со мной, когда я открыл дверь.

— Здравствуйте. Мы думали, вы не придете.

— У меня много дел, вы должны это понимать. Где мисс Грейнджер? — мистер Хайден вошел в дом.

— Наверху.

Я не понимал, почему Гермиона посещает именно его. Он не был лучшим психиатром в волшебном мире. Он вообще был стар, и ему явно пора на пенсию. Но Гермиона говорила, что он понимает ее лучше остальных.

Он вошел в комнату, поздоровался с Забини, а потом выставил нас обоих за дверь.

Мы не могли найти себе место, Забини сидел на диване и постоянно бросал взгляды в сторону лестницы. Я же просто ходил кругами, а обеспокоенный Алекс по пятам следовал за мной.

— Поттер, ради Мерлина, ты можешь не действовать мне на нервы? — рявкнул Забини, и я замер. Алекс врезался в меня.

— Где Малфой? — спросил я то, о чем мы оба сейчас думали.

— Я не думаю, что хочу знать ответ на этот вопрос.

— Он ее бросил? — мои кулаки сжались. Разве я не знал? Разве не говорил ей?

— Очевидно. Я думаю, он сейчас очень далеко отсюда.

— Я убью его, — ярость полностью поглотила меня. Он. Сделал. Это. С.ней.

— Потише, Поттер, мы ничего не знаем.

— А что тут знать? Я с самого начала знал, что этот ублюдок сделает что-то подобное. Я сто раз говорил ей, что ему нельзя доверять. «Найдет Рона…он изменился, Гарри…. Я счастлива с ним». А теперь что?

— Мы все совершаем ошибки, Поттер.

— Я убью его. И это определенно не будет ошибкой. Почему ты так смотришь, Забини? Я нашел ее в коридоре. Она сидела там всю ночь, ты понимаешь? Она не может справиться с этим.

— Она справится, она сильная.

— Когда дело касается войны, когда дело касается спасения людей — это да. Но когда дело касается чувств, она слабая. Ты не знаешь ее так же хорошо, как я.

Он не ответил. Потому что я был прав.

Чертов Малфой, я убью тебя. Я даже не буду делать это палочкой. Я убью тебя вот этими самыми руками.

Мистер Хайден спустился через какое-то время.

— Я дал ей зелье сна без сновидений, — объявил он, — Думаю, она проспит до следующего утра. Но нам с вами нужно поговорить.

Я посадил его на диван, а сам уселся на журнальный столик.

— Состояние мисс Грейнджер на данный момент очень тяжелое. Видимо, недавно она пережила огромное потрясение? Я могу сравнить это только с потерей родителей. У нее кто-то умер недавно?

— Нет, — хором откликнулись мы.

— Хм, тогда я даже не знаю. Я попытался выяснить это в ее сознании, но там одна лишь чернота. Она сама загнала себя туда. Это как будто ее защитный механизм, который стал работать против нее. Я бы предложил отправить ее в Мунго…

— Нет, — резко проговорил я, — Гермиона не сумасшедшая.

Мы все понимали, в какое отделение ее положат, если мы доставим ее туда. Диагноз «потеря рассудка» ей обеспечен.

— Мистер Поттер, никто и не спорит. Но вы сами видите, в каком она состоянии. Я давно с ней работаю, но такого не видел никогда. Я не знаю, как помочь ей. Ее личность словно разложилась. И помочь тут может только время. Она сама сможет спасти себя, но только если захочет этого.

— Что вы предлагаете?

— Я не думаю, что вам следует оставлять ее одну, вы понимаете меня?

— Я перееду сюда, — сразу же выпалил я.

— Вы хороший друг, мистер Поттер, — старик поднялся на ноги, — Вот что. Я прошу вас, пишите мне каждый день о ее состоянии, ладно? Я сварю ей еще зелья, но не думаю, что оно поможет. А вот это зелье сна без сновидений может понадобиться вам, — он вложил в мою руку склянку с зельем, — мне пора.

Когда он ушел, мы с Забини снова поднялись к ней. Она спала. Надеюсь, что она действительно проспит до утра.

— Ты переедешь сюда? — спросил Блейз.

— У меня нет другого выбора, — отозвался я, вздохнув. Так будет лучше для всех нас, — Но каждую субботу я обычно провожу с Тедди. Ты можешь быть здесь по субботам?

— Ты думаешь, она долго не придет в себя?

— Мне бы хотелось ошибаться, — я закрыл глаза.

— Да. Тогда я буду здесь.

— Спасибо, Забини.

— Но сейчас мне нужно возвращаться к Энни.

Я кивнул. Самому мне нужно вернуться домой и собрать вещи.

***

Я падала в темноту. Снова и снова. Падала и блуждала по ней одновременно. Я потерялась. Не могла найти выход. И я не была уверена, что здесь есть хотя бы вход.

Мое тело словно разбилось на куски, но на самом деле я знала, что с ним все в порядке. Я знала, что это всего лишь внутри меня. Что-то в моей душе разрывалось. Снова и снова. Это даже хуже, чем Круцио.

Я испытывала такую боль. Это словно волны. Волна боли подступает к тебе, а потом отступает, и тебе легче. Но на ее месте появляется другая, которая гораздо больше, которая сильнее предыдущей, и она сбивает тебя с ног. И ты тонешь, ты захлебываешься в этой воде. Но воды вокруг нет. Это всего лишь боль. Твоя собственная боль, она внутри тебя. Ты не можешь дышать, ты хочешь сделать вдох, но это слишком больно, это тоже причиняет тебе страдания.

Я не знаю, как мне жить дальше. То, что сейчас со мной — это не похоже на жизнь.

Мне кажется, я видела перед собой лицо. Родное лицо. И мне даже показалось, что это оно — то самое лицо. Но вроде бы это Гарри Поттер. А может, и нет.

Рыдания вырываются против воли, я не могу остановить их.

А потом было еще одно лицо. Возможно, это был Блейз Забини. Но не могу сказать точно.

А потом пришел какой-то человек, я не могла вспомнить, кто это.

Он что-то дал мне, и я заснула.

Я снова возвращалась туда. Меня швыряло в прошлое. Как будто кто-то отматывал мою жизнь назад. В тот день. Прошло пять лет, но этот день до сих пор преследовал меня. Мне не каждую ночь снились эти кошмары, как было с Гарри, но иногда прошлое врывалось в мою жизнь. Снова и снова.

Хогвартс. Крики людей, вспышки заклинаний, взрывы. Стены падали, рушились. Место, которое мы все называли домом, место, которое мы действительно считали своим домом, рушилось на моих глазах. Крики. Паника. Бегущие куда-то люди. Я там. Среди них. Я бегу. Рядом со мной Рон, мы ищем Гарри. Я выкрикиваю его имя, зову его, но он не слышит. Никто ничего не слышит. Я спотыкаюсь о тела людей, которых знала, с которыми училась. Дети. Они все еще дети. Мы все были всего лишь детьми. Смерть. Она гонится за мной. За всеми нами. Я поднимаю палочку. Я убиваю людей. Делаю то, что делать не должна. Убиваю, чтобы спастись.

Я устала, но я бегу вперед. Бегу. Крестражи. Война. Пожиратели. Волан-де-Морт. Вокруг царит хаос. Мне страшно. Мне больно. Я вытираю слезы грязной рукой и продолжаю бежать, пока мир вокруг рушится. Снейп. Его смерть. Люпин. Тонкс… Сколько людей.

Потом я вспоминаю тот год. Когда мы жили в бегах. Уход Рона. Я и Гарри. Возвращение Рона. Каждый раз я просыпалась с мыслью о том, что этот день может быть для нас последним. Мы боролись. Мы сражались. Мы убивали. Мы выжили.

Похороны. На скольких похоронах я была после войны? Сколько застывших лиц видела, чьи выражения больше никогда не изменятся. Сколько глаз, которые больше никогда не откроются? Я давно перестала считать. Я стояла и смотрела, как очередное тело погружается в землю, тело человека, которого я знала. Я была на похоронах всех, кого знала.

Я часто носила черное в те времена. Не любила этот цвет, но носила. Потому что выжила и должна была ходить на похороны тех, кому это не удалось. Не хотела ходить, но ходила. Ради них. Ради самой себя.

Я ведь в каком-то смысле тоже была оборотнем — стоило мне выйти из себя, и все заканчивалось этим — моим прошлым, которое даже спустя столько лет не отпускало меня. Оно было разбито мной на тысячи осколков. Но все эти осколки были со мной. Это было со всем нами, прошедшими через войну. Наши души были истерзаны войной. Мы были всего лишь детьми.

Я блуждала по одному и тому же лабиринту снова и снова.

Это как разбитое зеркало. Его больше нельзя сделать таким же. Можно склеить каждый осколок отдельно, но оно будет в трещинах.

Но ведь у меня есть палочка. Но где она, моя палочка?

Мне больно. Мне страшно. Я не хочу оставаться одна. Но я одна. Он оставил меня, не смотря ни на что.

Мои родители оставили меня. Нет. Не так. Это я оставила их. Я не спасла их. Может, я заслужила это?

Иногда я открывала глаза, а в комнате было светло. Иногда темно. Слез больше не было. Вообще ничего не было.

— Сколько она уже лежит так?

— Три дня.

— Пойдем, Гарри, поможешь мне отнести ее в ванну.

— Спасибо тебе, Энни.

Я слышу голоса, и вроде бы вижу каких-то людей. Но слова не успевают задержаться в моем сознании настолько, чтобы я успевала понять их смысл.

Я оказалась в ванной. Я раздета. Почему?

Вода. Вокруг снова вода.

— Не волнуйся, Гермиона, — тихий, успокаивающий голос, — Все хорошо. Но тебе нужно помыться.

Вокруг пена и мыло. Я задыхаюсь.

Мне почему-то очень холодно.

Я потом я снова лежала в свое постели. Кто-то лежал рядом со мной. Я закрыла глаза и придвинулась ближе. Но это не он. Но тот, кто нужен. Не его запах. Не его тело.

— Тише, все хорошо, — этот знакомый голос. Знакомый, но все таки не тот.

***

Я взял отпуск на работе. Мне пришлось. Я всю свою жизнь спасал людей. Которых не знал, или своих близких. Но на этот раз я должен был спасти Гермиону. Но проблема была в том, что она не хотела быть спасенной. Она сама загоняла себя, она отдалялась от меня, от всего мира. Ее глаза не видели меня. Она была почти по-настоящему безумна. Я боялся за нее, потому что не знал, как ей помочь. И еще я злился на нее. За то, что она не достаточно сильна. За то, что сломалась на этой войне, и теперь ее душа не была в состоянии пережить даже уход Малфоя.

Она любила его, это я видел еще когда они были вместе. Это была любовь, которая сносит крышу, любовь, которая может разрушить тебя. Так и случилось с Гермионой.

Она продолжала быть такой, словно она уже мертва. Мне было больно смотреть на нее такую. Я потерял Рона, я терял людей с самого детства, но я не хотел потерять еще и ее. А я чувствовал, что теряю ее. Снова и снова.

Через пару дней пришла Энни. Я не знаю, что именно Блейз рассказал ей, но она ничего не спрашивала. Просто предложила помощь. И я был благодарен ей, когда она заставила меня перенести Гермиону в ванну.

— Дальше я сплавлюсь сама, — пообещала она, улыбнувшись и закрыв передо мной дверь ванной.

Я уткнулся лбом в дверь, слушая тихие всхлипы Гермионы и успокаивающий голос Энни.

Мне было сложно кормить ее, особенно если учесть, что она никак не помогала мне. Мне приходилось накладывать на нее «империус», чтобы она поела. Мне не хотелось этого делать, что у меня не было выбора. Она не оставляла мне его.

И так прошла неделя. Она была такой целую неделю. Я провел субботу с Тедди, взяв с собой еще и бедного Алекса, но все равно весь день думал только о ней. И о том, как с этим справляется Забини. Энни тоже была сегодня там, так что волноваться мне не следовало. Тедди был в восторге от Алекса, он сказал, что я должен подарит ему собаку.

В воскресенье, когда я как обычно сидел у нее дома и смотрел телевизор (а что еще мне было делать?), в дверь постучали.

— Итак? — я открыл дверь и теперь смотрел на светловолосого парня, которому было от силы пятнадцать лет.

— Привет, — он неуверенно улыбнулся мне. Но я не улыбнулся в ответ.

— Если ты что-то продаешь, то…

— Ты — Гарри Поттер? Я друг Гермионы. Меня зовут Майкл.

Майкл. Хм. И что же это за Майкл?

Вспомнил. Мальчик-оборотень. Маггл. Бывший маггл.

— Ты оборотень? Пока, — я захлопнул дверь перед его носом. Да, это было не очень вежливо. Хотя о какой вежливости может идти речь, если он оборотень? Пусть скажет спасибо, что я не пристрелил его. Нет, в этом доме оборотней больше не будет.

— Эй, подожди! — послышалось за дверью, — Я не опасен, клянусь. Я пришел проведать Гермиону.

Проведать Гермиону? Удачи тебе, парень.

— Я все равно никуда не уйду, — продолжал он. Он уже надоел мне.

Я распахнул дверь.

— Что мешает мне достать палочку и вышвырнуть тебя отсюда?

— Я друг, — проговорил он, отодвигая меня и входя внутрь, — тем более магия не действует на меня. Гермиона дома?

— Постой, куда это ты… — он был уже на кухне, здоровался с Алексом, который был рад его видеть.

Но ведь я не предлагал ему зайти!

— Где Гермиона? Знаешь, она рассказывала про тебя. Ты — Гарри Поттер. Я знаю о тебе. Я читал про тебя. И мы справляем День Победы.

— ЭЭэ….что…? — я просто не успевал за ним. О чем он говорит?

— Где Гермиона? — спросил он, уже поднимаясь по лестнице.

— Стой! — я догнал его только на пороге ее комнаты.

— Гермиона? — он приблизился к кровати, — Что с ней?

Он видел то же самое, что и я. Бледное, худое лицо, огромные темные синяки под глазами, растрепанные волосы и совершенно безумные глаза.

— Что с ней? Она больна? — спросил он, с ужасом глядя на меня.

— Спроси у своего дружка, — отозвался я, хватая его за локоть и вытаскивая из ее комнаты, — Где этот ублюдок Малфой?

— Драко. Это он сделал с ней? — он выглядел по-настоящему испуганным.

Мы спустились вниз, где я отпустил его.

Не было смысла врать ему, как и врать самому себе.

— Она сама сделала это с собой, — ответил я. Сейчас не имело значения, что рядом со мной находился оборотень. Кто-то должен был спросить это у меня. Я должен был выговориться кому-то. Но у меня никого не было. Никого, кому я бы смог все рассказать.

— Из-за того, что он оставил ее? — спросил он, и его глаза потускнели. Его глаза, они так напоминали мне мои собственные.

— Где он? Садись и рассказывай, — приказал я.

Он послушно опустился на диван, сглотнув.

— Драко оставил стаю. Он сбежал от всех нас. Он сказал, что больше никогда не вернется, — ему было сложно говорить об этом. Так странно — кто-то может любить Малфоя.

— Насколько я знаю, вы можете отыскать его, — напомнил я.

— На этот раз нет. Адам запретил это делать, а мы не можем ослушаться приказа нашего вожака. Драко поговорил с ним, и он отпустил его. Навсегда. Мы все узнали об этом лишь на следующий день, когда он уже исчез. Я знал, что Гермионе тоже будет плохо, ведь ее он тоже должен был оставить. Но я не думал… — он запнулся, — это можно как нибудь исправить? Это что, какая-то депрессия?

Ох, если бы все было так просто. Никто из нас не знал, что именно с ней. Все очень сложно, когда дело касается человеческих душ.

— Нет. Я не знаю.

— Но ты же волшебник. Исправь это.

Я чуть не рассмеялся. Да, я волшебник. Совершенно бесполезный.

— Я не могу. Я бы сделал это, но не могу. Это не работает здесь.

— Но почему она выглядит так? Нас всех хотя бы раз бросали, но она… словно она сошла с ума.

— Ты не знаешь, через что она прошла. Ты не видел того, что видела она.

Он не понимал. Да и не мог понять. Я сам не понимал. Наполовину.

Почему я сижу и беседую с каким то оборотнем? Потому что мне больше не с кем говорить.

***

Там, где бульвары танцуют фокстрот,

Мы с тобой не найдем себя.

Ты забудь, но я до сих пор прихожу под шум дождя.

(Метраутер — Фокстрот)

В тот день, когда мы победили, все были рады. Счастливы. И была боль.

И никого не знает, как сильно мы проиграли в тот день. Каждый из нас проиграл часть своей души.

Я не знала, почему я возвращалась туда снова и снова. Просто я не могла отпустить это.

Мне было больно. Но я продолжала сыпать себе соль на раны, я делала это так отчаянно и так храбро, понимая, что не смогу вынести это.

Я сошла с ума. Да. Так и было.

Это ужасно.

Время текло сквозь меня, оно проходило мимо. Я часто думала о нем. О времени. Я хотела вернуться в прошлое и все исправить. Я хотела закрыть дверь прямо перед носом Драко Малфоя в тот дождливый вечер. Но я не могла. И у меня не было маховика времени, чтобы вернуться в прошлое. Даже если бы был, я бы не смогла все исправить. Потому что нельзя изменять прошлое.

По ночам мне было особенно плохо. Ведь во мне все еще жили воспоминания о тех, других ночах.

Я жила воспоминаниями. Я сама была воспоминанием.

Но даже, когда я сказала себе — хватит, перестань — это не сработало. Я все еще жила во сне. В кошмаре.

Я не знаю, сколько времени прошло, но однажды реальный мир наполовину вернулся ко мне. Я была у себя дома. В своей кровати. Одна.

Со мной был Гарри. Он приносил мне еду, которую я ела чисто на автомате. Но теперь я делала это самостоятельно. Я ходила в туалет сама. Я спускалась вниз. Но мне было плевать на все.

И я больше не говорила. Словно у меня больше не было голосовых связок.

— Гермиона, привет, — он улыбнулся, увидев меня внизу.

Я не ответила, я вообще не заметила его.

Моя собака выросла. Она стала уже большой. И она боялась приблизиться ко мне. И правильно делала.

На улице постоянно шел дождь. Я слышала, как он бьет по крыше. Бьет по мне.

Однажды вечером, когда дождь все еще продолжал идти, я бесшумно спустила по лестнице. Гарри заснул на диване. Алекс, лежащий на полу перед ним, поднял голову, но я приложила палец к губам, и он понял меня.

Я вышла на улицу.

Шел страшный ливень, а я даже не потрудилась надеть обувь. Но дождь слишком сильно привлекал меня. Он манил меня. Звал. Я почти слышала его зов.

Я спустилась с крыльца и оказалась прямо под дождем. Мне не было холодно, совсем нет. Даже ногам. Я шла вперед, медленно делая шаг за шагом. Шла, а ноги утопали в этой грязи. Я почти не видела лес из-за пелены дождя. Но нужно было подойти ближе.

В тот день тоже шел дождь. Такое же сильный, такой же беспощадный.

Я шла вперед, остановившись у леса. Я вглядывалась во тьму.

Большая часть меня была разрушена, но та, что еще осталась, все еще втайне надеялась, что он вернется. Вернется ко мне.

Нельзя в один момент быть счастливой и иметь все, что тебе нужно, а потом так легко все это потерять.

Я продолжала стоять под дождем, капли дождя смешивались с моими слезами. Я стояла и смотрела в темноту.

Ну давай же, давай, вернись ко мне. Я прошу тебя, я всегда буду тебя прощать, просто вернись сюда.

— Гермиона? — раздался голос за спиной.

Я обернулась через плечо. Гарри стоял прямо за мной, обеспокоенно смотря на меня, всю мокрую и безумную.

— Что ты делаешь под таким дождем? — дождь приглушал его голос, но я все равно расслышала.

— Ты контролируешь меня? Думаешь, я что-нибудь сделаю с собой? — говорить было непривычно.

Он не ответил, лишь избегал смотреть на меня. Да, именно так он и думал. Хотя, чему я удивляюсь? Я стою босиком в грязи.

Я не думала о самоубийстве с тех пор, как прыгнула со скалы и осталась жива. Самоубийство — это проявление слабости или силы? В любом случае, я не была настолько слабой, или достаточно сильной для этого. Я находилась ровно посередине.

— Идем в дом? — Гарри потянул меня за собой. Я послушно последовала за ним, последний раз оглянувшись на темный лес. Там никого не было.

***

Жизнь продолжалась. В каком-то смысле. Я бывал в Лондоне только по субботам, уделяя остальное время лишь ей. Я был зол на нее. Но когда видел ее такой разбитой, вся моя злость испарялась. Я не мог ничего поделать с собой. И ничего не мог сделать с ней.

Я обрадовался, когда она стала спускаться вниз. Словно она сделала шаг навстречу ко мне. Но она продолжала выглядеть так, словно она — приведение, случайно попавшее в наш мир. Я все еще жил с призраком, надеясь вернуть его в реальный мир. Это напомнило мне историю о Дарах Смерти. Средний брат, использовавший воскрешающий камень, чтобы оживить свою возлюбленную. Но она так до конца и не ожила…

Гермиона не разговаривала со мной. Она вообще не говорила. Она игнорировала Блейза. Она не обращала внимания на Майкла, который приходил почти каждый день. Сначала я никак не мог свыкнуться с мыслью, что по дому шатается оборотень. Он опасен, казалось мне. Но потом я привык к нему. Мне было так одиноко в этом большем доме, мне было не с кем поговорить, а он был единственной живой душой, посещающей этот дом. Мы часто часами говорили с ним. Он смотрел на меня с каким-то странным благоговением. Он считал меня тем, кем я не являлся. Он знал обо мне лишь то, что хотел знать. Что я герой, что я спаситель человечества. Но на самом деле я не мог спасти даже свою подругу.

Я писал доктору Хайдену. Он давал мне совершенно бесполезные советы.

Я не знал, что делать. Но продолжал жить так, не имея возможности что-то изменять.

И еще я скучал по Джинни. Она была единственным человеком, который всегда понимал меня лучше всех.

— Знаешь, это забавно, не правда ли? — спросил как-то Майк, я уже настолько привык к нему, что дни, когда он не появлялся, казались мне ненастоящими.

— Что именно? — спросил я, хотя мне было плевать. Я был слишком занят самокопанием.

— Что мы с тобой сидим сейчас здесь. Люди обычно либо бояться нас, либо ненавидят.

— Вы не черные, — ответил я, словно это все объясняло. Но я бы ни за что не сказал так раньше. Сейчас все изменилось. Мой мир изменился.

— Да, но вы ловите и таких, разве нет?

Мне не хотелось смотреть ему в глаза и говорить, что раньше я старался отловить как можно больше таких, как он. Потому что думал, что они опасны. Потому что думал, что они не заслуживают свободы. Я молчал, и он не стал снова задавать свой вопрос, словно понимая, о чем я сейчас думаю.

— Ты любишь ее? — он так резко перевел тему, что я вскинул голову, чтобы посмотреть на него.

— Это сложно, — я посмотрел в сторону лестницы.

— В этом нет ничего сложного. Ты либо любишь ее, либо нет.

Почему я обсуждаю все это с пятнадцатилетним парнем? Почему он так странно смотрит на меня, словно понимает? В его возрасте я уже сражался с Волан-де-Мортом в министерстве. Я повзрослел слишком быстро, и с ним случилось то же самое. Он был оборотнем, лишенным своего выбора. Он так сильно напоминал мне себя, и мне не хотелось бы, чтобы его постигла моя судьба.

— Я думал, что люблю, — наконец, выдавил я, — Но сложно любить без ответа, понимаешь? Тем более…

Даже не знаю, что я собирался сказать на этот раз. Что я не люблю ее? Что она мне как сестра? Раньше такие мысли меня не посещали. Что изменилось сейчас?

— Есть другая девушка.

— Кто? — он заинтересованно подался вперед.

— Дело не в том, кто она. А в том, что она совсем далеко и вряд ли вернется. Тем более уже слишком поздно, и я сам все испортил.

— Никогда не бывает поздно, — возразил он, — Она, что, мертва?

— Что?! НЕТ! — я уставился на него.

— Тогда еще не поздно. Исправить нельзя только смерть.

Он взял лежащую на столике тетрадь, вырвал оттуда лист и протянул его мне.

— И? — не понял я, взял лист бумаги.

— Пиши.

— Что писать?

— Напиши ей.

— Кому?

— Той девушке. Ну же, Гарри Поттер ты или кто?

Я смотрел на лист бумаги в своих руках. Написать? Но что я могу написать ей? Нет, это бред.

— Пиши. Неужели ты такой трус?

Трус? Еще никто не обвинял меня в трусости так.

— Я не собираюсь…

— Перестань, что ты теряешь?

Ответить я не мог.

И тогда я взял обычную ручку и написал.

«Я скучаю по тебе, Джинн».

— Молодец, у вас же есть сова? Вы же отправляете письма с совами, так? Давай, отправь его.

Я все еще не был уверен, но Майкл был уверен за нас обоих. Действительно, что я терял? Ничего. Теоретически.

Мы отправили сову, и я чувствовал что-то странное внутри себя. А вдруг она не будет это читать? Вдруг сова не найдет ее? Вдруг она уже нашла себе кого-нибудь?

А потом что-то нахлынуло на меня. Я схватил тетрадь и принялся писать. Я написал обо всем. Рассказал ей все, что происходило в последнее время. Я написал даже про Малфоя. Все, я написал все, что было во мне. Я знал, что она поймет меня. Только она одна.

Я произнес заклинание, взывающее министерских сов, понимая, что отправить это, второе письмо ей следует немедленно.

Майкл смотрел на меня и улыбался.

А на следующее утро прилетел ответ.

«Я уже собираю вещи».

***

Слишком поздно что-то менять

И уже ничего не исправить,

Не хотела тебя я терять,

Но ты решил меня оставить.

Ты оставил меня здесь одну,

И во тьме этой я заблудилась.

Я одна, я словно тону

В эту боль я опять погрузилась.

Я думала, ты можешь меня спасти,

Но ты все внутри разрушил.

Я не могу эту боль перенести,

Ты забрал с собой мою душу.

Моя жизнь продолжала быть такой же бесцветной. У меня были лишь мои воспоминания.

Мы лежим в кузове старого пикапа и смотрим на звезды. Они такие яркие, особенно сегодня, когда я так счастлива. Из кабины водителя раздается музыка и тихий голос Джона, подпевающий ей.

— Иногда он поет. Он может ходить по нашему дому и орать какую-нибудь песню во все горло, — шепчет мне Малфой, — Но никто из нас так и не решился сказать ему, насколько это ужасно. Мы все боимся остаться без еды.

Я тихо смеюсь над его словами. Все кажется таким нереально-волшебным сейчас. Я по-настоящему счастлива. Я хочу, чтобы эта поездка никогда не заканчивалась. Звезды словно смотрят на меня. Они словно светят для меня сегодня ночью. Только для меня. Это мой мир. И никто не сможет отобрать его у меня.

Я опускаю глаза на наши переплетенные руки. От его руки исходит тепло, согревающее меня. Мне так хорошо с ним, так тепло и прекрасно. Превосходно. Я готова навсегда остаться в этом кузове, лишь бы ощущать его присутствие рядом со мной.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он.

— Ни о чем, — вру я.

— Врешь. Ты думаешь обо мне. Ты теперь всегда только обо мне и думаешь.

— С чего бы это? — моя усмешка тает, когда он перекатывается в мою сторону, и его лицо оказывается рядом с моим, закрывая от меня звезды. Его глаза — вот мои звезды. Они горят так ярко, и мне кажется, что я оказалась посреди звезд прямо сейчас.

— Не думаешь? — он улыбается, — Я готов поспорить, что это не правда.

А потом он целует меня, и остальной мир растворяется. Есть только я и он. Его поцелуи сводят меня с ума, и мне уже все-равно, что я больше не вижу звезд.

Я резко подскочила на постели. Воспоминания теперь даже вторгаются в мои сны. Но теперь я знала, что мне нужно.

Я взяла мобильный телефон, которым почти никогда не пользовалась, и набрала номер.

— Алло, Джон? Привет, это Гермиона. Могу я попросить тебя кое о чем?

Я спустилась вниз только под вечер, на этот раз тепло одевшись.

— Гермиона? — Гарри удивленно смотрел на меня.

— Мне нужно кое-что сделать, — объяснила я.

— Я иду с тобой, — он тут же встал.

— Нет, — я почала головой, — Я пойду одна.

Он не был уверен. Не хотел меня отпускать. Но ведь я не его дочь, которую нужно опекать.

— Все будет в порядке, я вернусь через несколько часов.

— Нет, — он сузил глаза, — Одна ты не пойдешь.

— У меня есть палочка. И я не буду бросаться под машину или прыгать со скалы, если ты об этом.

Он сжал кулаки. Ему сложно отпустить меня. Но мне плевать. Тем более, мне кажется, что он кого-то ждет сейчас. Если он попробует остановить меня, я наложу на него заклинание.

Но он так и не остановил меня, позволив уйти. Я даже не оглянулась, хотя чувствовала его взгляд. Это не имеет значения.

Зачем я делала это? Потому что была мазохисткой? Потому что выжила из ума?

Когда Джон приехал за мной, забрав меня на шоссе, он смотрел так, словно понимает меня. Но он не понимал абсолютно ничего. Не здороваясь с ним, я залезла в кузов, это было довольно сложно, ведь раньше… внутри все сжалось в тугой узел, и мне стало сложно дышать.

На улице было действительно холодно. Я не знала, какой сейчас день или месяц, потому что эта была совершенно ненужная информация, но судя по опавшим листьям и низкой температуре, сейчас где-то середина осени.

Джон завел машину и тронулся с места, а я легла на старый плед.

Все было не так. Совершенно не так. На улице было слишком темно, звезды спрятались за темными тучами, и я была в этом кузове одна.

Слезы катились по моим щекам. Я не знаю, чего я хотела добиться, делая это. Но это не помогло. Мне стало только хуже. Моя душа была потеряна окончательно. Меня больше не могло существовать без него.

Мне было все так же больно. Моя рука опустилась, надеясь найти его руку. Но натыкалась на пустоту.

Больше ничего не имело смысла.

Но у меня все еще были воспоминания. Я могла представить, что сейчас лето, и он лежит рядом со мной.

Воспоминания никогда не умирают.

Когда я вернулась домой, еще более разбирая, чем была до этого, и еле стоявшая на ногах, то обнаружила у себя дома Джинни Уизли. Она не казалась мне, нет. Она сидела в гостиной с кучей чемоданов.

Но я не удивилась. Мне было все равно.

Я прошла мимо, поднимаясь по лестнице.

— Гермиона, — окликнула она меня, кидаясь за мной, — подожди.

Она крепко обняла меня, но у меня не хватило сил обнять ее в ответ.

— Все будет хорошо, я обещаю, — прошептала она.

Я не стала говорить ей, что уже слишком поздно для этого.

***

Моя жизнь вновь обрела смысл, когда она вернулась. Я даже и не поверил, что она вернется. Но она стояла на пороге с чемоданами, и я понял, что теперь все будет хорошо.

Она поможет мне справиться с этим.

Я тех пор Джинни стала моей опорой. Она помогала мне с Гермионой, не задавая никаких вопросов.

Она снова была со мной, хотя я даже и не мечтал о таком. Она не спрашивала, что я делал без нее. И не говорила о себе. Словно этого не было, и мы все еще были женаты. Я поклялся себе, что на этот раз все будет по-другому.

Она ничего не имела против Майка, с которым сразу же подружилась, причем не обращая внимания на то, что он — оборотень. А ведь оборотни убили ее мать и брата. Но Джинни всегда умела прощать.

Майк рассказывал нам о своей стае и даже познакомил с Сарой. Оборотни больше не казались мне угрозой. По крайней мере, эти оборотни.

Как то вечером к нам пришел Блейз Забини, который был просто в ужасном настроении. Это был конец ноября, Джинни жила здесь уже неделю. А Гермиона продолжала оставаться призраком.

— Вот, — он сунул мне в руки какой-то документ из министерства.

— Что это? — спросил я, разворачивая его.

— Новые изменения в законах.

Я читал, и моя челюсть отвисала.

— Что? Но… это какой-то бред.

— Что там? — спросила Джинни, обеспокоено глядя на нас.

— Теперь мы не можем покинуть страну никаким из способов без специального разрешения министерства. А попасть в нашу страну теперь можно только с разрешения самого министра. Что это все значит? Они не выпускают людей за границу?

— Да. После нескольких выступлений оппозиции мой отец заразился паранойей. Он думает, что они собирают армию. Он боится, что они привлекут людей из заграницы.

— Армию? — ужаснулась Джинни, — Но это просто смешно.

— Они там все спятили? — не понимал я.

— Мой отец думает, что скоро начнутся восстания.

— Но из-за чего?

— Просто Августе Долгопупс следует воздержаться от столь яростных речей.

— Я поговорю с отцом, — решила Джинни.

— Это еще не все. Теперь никто не будет заниматься отловом оборотней.

— Что? — эта новость поразила меня еще больше.

— Ты не понял, Поттер. Теперь их следует убивать. Министерство считает, что они стали слишком опасны, и тем более они могут сбежать, как они сделали это в Шотландии.

Передо мной встало лицо Майкла. Он еще совсем ребенок. И он снова напомнил мне меня.

— Только черных? — на автомате спросил я, прекрасно зная ответ.

— Нет, Поттер, всех. Абсолютно всех.

Молчание. Я все еще думал о Майке. Что теперь делать ему? А его стае? Почему меня это беспокоит?

На улице послышался какой-то шум, в темноте сверкнул свет фар. Кто-то подъехал к дому. На машине.

Мы переглянулись. Кто бы это мог быть?

Я открыл дверь.

Огромный фургон остановился напротив дома.

— Что за…? — за моей спиной появился Забини.

Двери открылись, и оттуда вылезли два совершенно незнакомых мне человека.

— Позовите Гермиону Грейнджер, — сказал один из них, тот, что был постарше.

— Что все это значит? Кто вы такие? — я уже думал, не достать ли палочку.

— Нам нужна Гермиона. Скажите ей, что у нас для нее посылка. От Драко Малфоя.

От Драко Малфоя — эхом отозвалось у меня в голове. Этот придурок еще смеет присылать ей что-то. Причем с магглами.

— Что в фургоне? — спросил я недоверчиво.

И, словно отвечая на мой вопрос, фургон начал дрожать, словно кто-то очень большой долбился о его стены, пытаясь выбраться наружу.

Я чисто инстинктивно подался назад, при этом загораживая собой Джинни.

— Что там? — просил Блейз.

— Мы отдадим его только Гермионе. Скажите ей, что мы привезли Рона Уизли.

Глава 11

Гермиона Часть 2

Рона Уизли.

Рон Уизли.

Моя голова закружилась, мир вокруг словно опустился мне на плечи, внутри стало так тяжело.

А не ослышался ли я?

Я повернулся и встретился глазами с Джинни, которая выглядела так, словно сейчас упадет в обморок. Блейз Забини стоял рядом с открытым ртом. Рона он не особо любил, потому что Рон все время ревновал Гермиону, когда она проводила время с Блейзом. Но даже он сейчас был на грани.

Эти двое стояли и смотрели на нас так, словно мы все сразу сошли с ума.

Фургон снова начал дрожать, и оттуда послышался дикий рев.

О боже, нет, это не может быть Рон. Только не он. Только не так.

Дверь открылась и на крыльце появилась Гермиона.

— Что…? — начала она, но потом увидела всех нас, — Джон? Уилл?

— Привет, детка, — не смотря на всю эту ситуацию, один из них улыбнулся и подмигнул ей. Что здесь происходит? Я стал слишком часто задаваться этим вопросом.

— Мы привезли тебе подарок. От Драко, — объяснил второй и как-то странно на нее посмотрел.

Она вздрогнула при звуке его имени, но больше никак не отреагировала.

— Что в фургоне? — спросила она, подходя к нам.

— Это Рон Уизли.

— Что? — пронзительно крикнула она и кинулась вперед, но я успел схватить ее за руку. Ее крик — это был как раз тот самый крик, который собирался вырваться у меня, когда они объявили, что там Рон, но я смог удержать его.

— Стой, — приказал я, крепче перехватывая ее запястье.

— Вы все волшебники? — спросил Джон.

— Да, — на автомате ответил бледный Блейз.

— Доставайте свои палочки.

— Погоди, Джон, — остановил его другой, — У вас есть подвал?

— Подвал? — переспросил я. Он сейчас словно говорил на непонятном мне языке.

— Да, обычный подвал.

— Есть, вход туда за домом, — ответила Гермиона, которая каким-то образом вернула себе способность мыслить.

— Отлично. Двое из вас пойдут со мной и наколдуют там клетку. Серебряную.

До меня, наконец, стало доходить, к чему он клонит.

— Мы не будет держать его в клетке, если это действительно Рон, — заявил я.

— Еще как будете, его слишком сложно поймать, не говоря уж об остальном.

Уилл выглядел столь решительно, что я решил послушаться его. Пока. Пока я еще не разобрался во всем, что происходит вокруг.

Я взял с собой Забини, и мы отправились в подвал.

— Он достаточно большой, это хорошо, — проговорил Уилл, заходя туда вслед за нами, — Уберите вот эти коробки и сделайте большую клетку.

— Клетку? — переспросил Блейз, словно не знал, что значит это слово.

— Да, именно. От стены до стены. Но вход должен быть большой, чтобы мы смогли просунуть его в нее.

Я водил палочкой чисто на автомате, и даже слушал этого Уилла, надеясь, что он знает, что делает. Хотя все это походило на бред. Или на сон. Мы не можем держать Рона здесь. Мы никого не можем держать здесь. Этот подвал стал напоминать темницу в Малфой-мэноре.

Они все еще стояли у фургона, Джинни казалось, вообще не сдвинулась с места с тех пор, как мы ушли. Она выглядела очень плохо, и пока что я не мог ей помочь.

Гермиона стояла с Джоном, и он что-то говорил ей, но ее взгляд снова стал таким же прозрачным, направленным в никуда.

— А теперь все достаньте свои палочки. Но будьте осторожны. На нем несколько электрических ошейников, и мы накачали его огромной дозой анестетиков, но полностью уверенным быть никогда нельзя.

Я хотел поспорить с ними, и вообще с чего они здесь распоряжаются. Как они могут поступать так с Роном.

Но я все таки повиновался, потому что фургон в очередной раз затрясся.

***

Это не могло быть правдой. Просто не могло. Я спускался в подвал. Туда, где сидел этот страшный зверь. Он не мог быть Роном.

Я встал напротив клетки. Зверь поднял голову. Он смотрел на меня. И это не был Рон. Это просто не мог быть он.

Все давно уехали, Гермиона вернулась в свою комнату. Джинни отправилась к отцу. Ей тоже нужно было как-то это пережить. Ведь мы думали, что потеряли Рона навсегда. А то, что мы нашли вместо него…

Я не мог и не хотел верить, что где-то внутри этого зверя остался прежний Рон. Я не говорю, что мне было бы лучше, если бы он умер. Хотя…

— Скажи, что мне теперь делать? — тихо спросил я.

Зверь продолжал смотреть на меня. Он смотрел на меня так, как лев смотрит на антилопу. А что я еще ожидал? Анестетики все еще по-своему действовали, он был относительно спокоен. А что будет потом? Выдержит ли клетка? Я видел много черных оборотней в своей жизни. Но не одному из них я не стремился сохранить жизнь. Никого я не пытался поймать. Только убить. Именно этим мой отдел и занимался.

— Рон, — позвал я. Не знаю уж, на что я рассчитывал.

Не было здесь никакого Рона. Просто не было.

Я вздохнул и ушел оттуда, закрывая подвал всеми заклинаниями, какие знал.

Той ночью я так и не заснул.

А утром я отправился в город и купил столько сырого мяса, сколько был способен унести. Эти оборотни сказали, что я должен кормить его сырым мясом. Чтобы он всегда был сыт. Они что думают, он домашний зверек, которого можно кормить из миски? На что мы все надеялись? Что я делаю? Почему не беру палочку и не вызываю министерство? Я сам — министерство. И позволяю этому оборотню жить.

Пришлось купить еще один холодильник, чтобы хранить там мясо.

Я наложил в таз куски мяса и понес его в подвал.

Там было темно, мне пришлось спускаться по лестнице, двигаясь по стене, чтобы кубарем не слететь вниз.

Я поставил таз на пол и достал палочку.

— Люмос, — прошептал я.

А зверя в клетке не оказалось.

Меня проняло холодом. О нет. Черт возьми, нет.

— Гарри? — услышал я совсем незнакомый мне голос. Это был голос старика, голос алкоголика или безумца, низкий, режущий слух голос.

— Рон? — я не мог поверить. Я направил палочку на клетку.

А потом я увидел его. Он сидел у стены. И он не был Роном. По крайней мере тем Роном, которого я когда то знал. Он выглядел плохо. Рыжие волосы стали темнее. А его лицо я просто не узнавал. Такого лица у Рона не могло быть. Я не знаю, как это объяснить, но черты его лица словно огрубели, оно злым, жестким. Оно не подходило тому Рону. А глаза. Голубые? Нет, давно уже нет. Темно-синие совершенно безумные глаза смотрели сейчас на меня.

— Рон, — я схватился за прутья, надеясь приблизиться к нему.

— Не нужно, — почти без эмоций приказал он, — не приближайся. Где я, Поттер?

— У Гермионы в подвале, — ответил я чисто на автомате, хотя я все еще был шокирован. Это же Рон. Вот только не тот, которого я искал.

— В подвале? — яростно вскрикнул он, — ты выжил из ума? Я опасен!

Его затрясло, и я понял, что произойдет дальше. Но отпрянул я лишь тогда, когда огромный волк обрушился на решетку, стараясь добраться до меня. Он рычал и бился о решетку. Но она выдерживала.

Меня трясло, но я нашел в себе силы поднять палочку и откинуть его к стене. Пока он поднимался на ноги, я просунул в решетку несколько кусков мяса и откинул его снова. И так несколько раз, пока таз не опустел.

Я кинулся оттуда. Бежал так быстро, как мог.

На улице я упал на колени. И заплакал. Да, я Гарри Поттер, стоял на коленях и плакал.

Это был наш первый разговор с Роном. И он был ужасен. Но он не был последним.

На следующий день, спустившись в подвал, я вновь обнаружил там Рона.

— Нужно принести тебе одежду. И одеяла, — решил я.

— Я оборотень, Гарри, — он из-за всех сил старался сдерживаться, чтобы не потерять контроль, но в его голосе проскальзывало раздражение. Теперь он был раздражительным всегда.

Но я все таки принес ему свою чистую одежду и подушку с одеялом. Он не поблагодарил меня.

— Зачем я здесь? — спросил место этого он, надевая штаны. Мне стало легче, так он больше похож на человека.

— Мы наконец нашли тебя… — начал я, но не знал, что сказать.

— Милосердней было бы убить меня, знаешь? — он злился. Я не знал, как это остановить.

— Не говори так, Рон, — взмолился я. Я не хотел думать о том, что снова потеряю его.

— Уходи.

— Но…

— Я злюсь, когда вижу тебя.

И я ушел. Что еще я мог сделать для него? Я не мог действительно держать его в подвале. Именно это и сказал мне Забини.

— Ты сошел с ума, Поттер? Это тебе не собака, — он махнул рукой в сторону Алекса.

— И что ты сделаешь, Забини? Расскажешь отцу?

Это был удар ниже пояса, я это знал.

— Нет, — он сжал зубы, — Ты знаешь, что я не сделаю этого. Но мы не можем держать его в подвале.

— Тогда что именно ты предлагаешь?

Он не ответил. Никто из нас не знал. Точнее, мы знали, но не хотели об этом думать.

Когда Майкл пришел в гости в следующий раз, я спросил его, как остановить превращение. Хотя бы замедлить его. Но все мы знали, что это невозможно. И тогда я съездил в аптеку и закупился анестетиками. Я сказал Рону, что он должен вкалывать их.

— Ты знаешь, что это не поможет, — ответил он, но послушался меня.

Джинни приезжала каждый день. Но я не пускал ее в подвал. Потому что Рон запретил. Он так разозлился, что превратился, не успев закончить фразу. Я сходил с ума. Но сделать ничего не мог. Джинни плакала. А я не мог ее успокоить. Что мы делаем?

Спустя неделю его пребывания здесь, у нас с Роном все таки состоялся довольно длинный разговор.

Я как обычно принес ему еду. Я всегда нес с собой и мясо и обычную человеческую еду, потому что не знал, кого именно встречу в темном подвале.

— Привет, Рон, — я был рад видеть его человеком.

— Знаешь, что было тогда, Гарри? — спросил он задумчиво, словно он сейчас был в своих воспоминаниях. Но он не был зол, поэтому я решил остаться с ним. Я сел напротив него, ожидая продолжения.

— Я чувствовал, что в том доме что-то не так. Просто чувствовал. Я сказал, что проверю сам. Отпустил остальных. Это самая большая ошибка в моей жизни, — он даже усмехнулся, — я просто хотел… ну знаешь, быть героем. Думал, что справлюсь один. Ты ведь всегда справлялся.

Он остановился и принялся глубоко дышать. Так Рон старался справиться с подступающей яростью. Я терпеливо ждал, хотя в случае чего всегда был готов уйти.

— Они напали на меня. Их было несколько. Я не успел ничего сделать. Помню, что лежал на земле и думал, что вот она — моя смерть. Но один из них просто укусил меня. И они сбежали. Оставили меня там одного. Очнулся я уже в лесу. Голый. И весь в крови. Не в своей. Так и закончилась моя жизнь.

Я закрыл глаза, потому что незачем Рону видеть мои слезы. Я был вовсе не таким сильным, каким меня все считают.

Ему тоже было сложно сдерживаться. Он взял шприц и вколол себе анестезию. Я не знал, помогает ли это ему. Я вообще ни в чем не был уверен.

— Знаешь, какова на вкус человеческая кровь? Я не могу это даже описать… Я ненавидел себя за то, кем стал. И столько раз хотел покончить с собой. Но у зверя внутри меня слишком сильно развит инстинкт самосохранения. И я не мог. Гарри, скольких оборотней ты убил? А скольких убил я сам? А теперь я стал одним из них, забавно.

Я молчал. Потому что боялся, что голос подведет меня. А Рону сейчас я был словно и не нужен, ему просто нужно было произносить все это вслух.

— Ты ведь знаешь, как нужно поступить со мной, да? Мы оба знаем. Гарри, я ведь убивал людей.

— Это был не ты.

— Думаешь, мне от этого легче? — его голос прозвучал громче. Это было началом.

— Мне так жаль, — сказал я через какое-то время. Потому что нам обоим нужно было успокоиться. По крайней мере, попытаться, — Прости меня, Рон.

— За что именно ты извиняешься? — его голос стал тише, моя маленькая победа, — знаешь, как бы я хотел винить в этом тебя. Но Гарри, причем здесь ты?

— Я не спас тебя.

— Ты всегда был таким… Но всех спасти все равно нельзя. Это не твоя вина. Это вина одного ублюдка, который давно горит в аду. Знаешь, сколько времени я пытался убедить себя, что в этом виноват ты? Так или иначе. Но это же бред, Гарри. Плохие вещи просто происходят.

Мне не стало легче. Я не знал, что ему ответить.

— Мне пора, — сказал я, поднимаясь. Я не мог это вынести. Просто не был в состоянии.

— Гарри, — он окликнул меня, и на этот раз его голос показался мне знакомым.

— Да, Рон?

— А что насчет Гермионы? Я думал, она тоже будет рваться сюда, как Джинни… Но я вообще не слышал ничего о ней от тебя, хотя ведь это ее подвал, верно? Она в порядке?

Я не знал, рассказывать ему или нет? Но, черт побери, это же Рон.

Я снова сел на место и все ему рассказал.

— Малфой, — протянул он, когда я закончил. В его голосе не было ярости, как в моем, когда я произносил эту фамилию, — Это же он поймал меня.

Хотел ли я знать, что случилось? Нет, совсем нет. Но все это время мне так не хватало моего лучшего друга Рона, я был готов говорить с ним о чем угодно.

— Я плохо помню неделю перед тем, как я оказался здесь. Я помню лишь, что меня кто-то преследовал. Все время. А однажды я проснулся в цепях, а рядом стоял Малфой. Я не знаю Гарри, но передо мной словно стоял призрак. Так плохо он не выглядел никогда. Я по сравнению с ним просто красавчик. Я тогда даже подумал, что у него кто-то умер или сам он умирает.

— Хватит! — рявкнул я, Рон вздрогнул, — Мне плевать, что там с этим ублюдком, Рон.

Он удивленно смотрел на меня, сейчас мы словно поменялись местами. Я вышел из себя, я потерял контроль.

— Я не защищаю его, Гарри. Я просто говорю, что он выглядел очень плохо. Но ведь это он притащил меня сюда, не так ли? Он умудрился зачем-то меня поймать. Знаешь, я вообще не удивлюсь, если он покончил с собой. Он был словно уже мертв, понимаешь? Я мало что понимал, а он вообще со мной не разговаривал. Потом приехали какие то парни, затолкали меня в фургон и увезли. Я стал оборотнем, когда пытался отбиться от них, но мне это не удалось.

— Я ненавижу его, — я со всей силы ударил по решетке.

— Спокойно, Поттер, — рявкнул Рон, начиная трястись. И я понял, что на этот раз я сам все испортил.

***

Мир все еще не существовал для меня. Я не боролась. Не хотела. Мне было больно. И все. Больше ничего значение не имело.

Я все понимала и все осознавала. Но это не важно.

Гарри был со мной. Но и он ничего не значил сейчас.

Была ли я благодарна? Не знаю, я ничего не чувствовала.

Дни летели мимо меня.

Рон. Иногда это имя зацепляло что-то внутри меня. Но я никак не могла вспомнить, что с ним связано. Нужно было лишь легонько надавить. Но я не хотела.

Я как обычно спустилась вниз. Меня уже ждал ужин.

Я села напротив Гарри. На самом деле есть мне не хотелось, хотя выглядело это вкусно. Я водила вилкой по тарелке.

Гарри что-то тихо рассказывал, но я не слушала его. Он всегда говорил, а я не слушала.

— Знаешь что? — вдруг громко рявкнул он. Я вздрогнула. Он со стуком поставил кружку на стол, — Так больше не может продолжаться! Ты ведешь себя так, словно твоя жизнь закончилась. Подумаешь, парень бросил? И что? Ты думаешь, что ты одна такая? — он продолжал кричать и размахивать руками, а я изумленно смотрела на него. И изумление — это первое настоящее чувство, кроме этой бесконечной боли.

— Я все делал ради тебя. Я переехал сюда, я ушел с работы, я каждый день готовлю еду для тебя, я забочусь о твоей собаке, каждый день езжу за сырым мясом для оборотня, который живет в твоем подвале. А что делаешь ты? Продолжаешь страдать! Изводишь себя просто потому, что тебе это нравится. Тебе нравится быть жертвой, черт побери! ТАК ВОТ ОЧНИСЬ ГЕРМИОНА! УЖЕ ДЕКАБРЬ. Ты такая с сентября! Знаешь сколько людей я за это время мог спасти? Но нет, все это время я спасаю лишь одного человека, который даже не хочет, чтобы его спасали! — он схватился за стол и опрокинул его.

Я еще не видела его таким. Я сжалась на своем стуле, пока он переворачивал все остальные. Алекс скулил в углу.

— Проснись, Гермиона, черт возьми! Сегодня Джинни сказала мне, что беременна. Но вместо того, чтобы быть с ней и нашим будущим ребенком, я сижу здесь с тобой и смотрю в твои пустые глаза.

Я очнулась, когда входная дверь громко хлопнула.

Даже не знаю, что было со мной в этот момент. Но я проснулась от глубокого сна. Вернулась в реальность. И поняла, что Гарри совершенно прав.

— Черт, — проговорила я. Я так отвыкла говорить, что губы не слушались меня.

Алекс поскуливал в углу.

— Иди сюда, все хорошо, — я села на пол, он подошел ко мне. Он стал совсем большим. А я все это пропустила. Когда именно он вырос?

Я обняла его, и он радостно завилял хвостом.

Декабрь? Сейчас декабрь?

Как я могла все это допустить?

Я очнулась, и реальность меня пугала. Пугало то, что я сделала с собой.

Удивительно, но Гарри Поттер все-таки спас меня, накричав на меня. Я поднялась на ноги и пошла в ванну.

Испугалась ли я, когда увидела себя в зеркале? О да. Мне пришлось даже отпрянуть — настолько я не узнавала себя. Это просто не могла быть я. Но самое ужасное было осознание того, что я сама сделала это с собой.

Я включила воду и залезла в душ. Нужно было смыть с себя остатки сна. Который слишком уж затянулся.

Малфой причинил мне боль своим уходом, но уничтожила себя я сама.

Теперь я все поняла. Мне все еще было больно, да. Но я могла бороться. Я всегда могла, просто не хотела. Гарри прав. Мне нравилось это в каком-то смысле.

Как я могла так поступить с ним? Разве он это заслужил? Мерлин, что же я сделала.

Я постаралась по возможности привести себя в порядок. А потом что?

И тут я вспомнила.

— Рон…

Я выбежала на улицу босиком, оббежала дом. На улице было холодно. В последний раз, когда я была на улице, было не так холодно.

— Рон, — я звала его, спуская по лестнице.

А внизу меня ждал волк, который зарычал на меня и попытался дотянуться лапой. Он был таким страшным. Он был просто огромным. Но я не боялась его, потому что это был Рон. Наверное, я все еще не пришла в себя, ведь это же черный оборотень.

Мне пришлось уйти, потому что он слишком старался выбраться. Я не была уверена, что клетка выдержит.

Я поднималась по лестнице, думая, какая же я все таки дура. Он был здесь уже какое то время, а я продолжала разыгрывать драму.

На крыльце сидел Гарри.

Я подошла и села рядом. Он ничего не сказал. Даже голову не поднял.

Господи, что я сделала с ним? Зачем разрушила и его жизнь тоже? Он ведь ни в чем не виноват. Я не имела права так поступать.

— Прости меня, Гарри, — прошептала я.

— Все хорошо, я рад, что ты вернулась, — он ведь все еще был Гарри, которого я так сильно любила. Я обняла его. И для меня было очень важным то, что он обнял меня в ответ.

В этот момент я поняла, что моя жизнь продолжается. Возможно, я больше никогда не смогу кого-нибудь полюбить. Но все будет со временем хорошо.

— Расскажите мне, что с вами было? — мой доктор испытывающее смотрел на меня.

— Я словно бродила в темноте, — ответила я, содрогаясь от воспоминаний.

— Сейчас вы чувствуете себя лучше?

— Да. Вы же видите.

— А ваши сны? Расскажите о них.

Со снами дела обстояли хуже. Стоило мне закрыть глаза — я видела его. Он снова и снова оставлял меня одну в пустой комнате. И мне было больно. Я просыпалась от собственного крика. Хорошо хоть накладывала на свою комнату заклинание, чтобы не будить Гарри.

— Я не хочу об этом говорить.

— Ничего не изменилось?

— Мне нужно зелье сна без сновидений.

— Хорошо.

— Знаете, мы с вами встречаемся каждый день уже неделю. Мне стало лучше. Мы можем прекратить ежедневные сеансы?

— Я бы не советовал.

На самом деле, мне плевать, что бы он там мне советовал. Я делала это ради Гарри. Чтобы он видел, что мне лучше. Что мне помогают.

Я просила его переехать к Джинни, но он не мог оставить меня одну. Пока не мог. Но я уже поставила перед собой цель. У Гарри есть семья, которой он нужен больше, чем мне. Я не была настолько эгоистичной.

— Давайте я просто напишу отказ.

— Мисс Грейнджер…

— Давайте сделаем это, вам ведь самому надоело каждый день являться сюда.

— Это моя работа.

Я продолжала настаивать, и он отступил. Хотя мы оба понимали, что продолжение терапии пошло бы мне на пользу. Но я просто хотела быстрее покончить со всем этим.

— Рон, привет, — я наконец-то застала его.

— Гермиона? — он подошел ближе.

Жизнь изрядно потрепала его, я почти не узнавала того Рона. Но все-таки это был он. Я мечтала увидеть его снова. Я так боялась, что этого не произойдет. И вот он стоит передо мной. Мой Рон. Нас разделяет клетка. Но он хотя бы здесь. Он часть моего давно потерянного прошлого.

— Ты изменился, — заметила я.

— Ты тоже, — у него был просто ужасный голос. Он пугал меня. Но я не могла уйти от него. Только не теперь, когда я нашла его. Неужели это он?

— Что ты делаешь? — в его темных глазах что-то мелькнуло, когда я просунула руку через решетку.

Он отпрянул.

— Уходи, — рявкнул он, и я поняла, что он теряет контроль.

— Я никуда не уйду, Рон Уизли. Можешь злиться сколько угодно.

Он принялся ходить кругами и глубоко дышать. Я наблюдала за ним. Я не боялась его. Хотя следовало бы. Но это же Рон. Он не причинит мне вреда.

— Ты не понимаешь, я опасен для тебя! — крикнул он так, что мне захотелось зажать уши, — я убиваю людей, Гермиона. И мне нравится это делать.

Меня пугали его слова и его вид, но я не сдавалась, надеясь найти в этом человеке что-то от моего Рона.

— Рон, это не твоя вина. Это делаешь не ты.

— А кто же тогда, а? Скажи мне, Гермиона. Нет, это я.

— Не нужно так говорить…

— А я хочу так говорить! — рявкнул он. Я отпрянула от него, — Убирайся отсюда. Я не хочу тебя видеть.

Мне пришлось сдаться. Я была еще не готова к такому сражению. Но я буду готова.

Я часто гуляла в эти дни. Было холодно, скоро должен был выпасть снег. Но мне нравилось гулять. Я чувствовала себя свободной, когда была на улице. И я вовсе не смотрела в сторону леса, надеясь увидеть там кого нибудь. Ну разве только чуть-чуть.

Умом то я понимала, что он не вернется. Но мое предательское сердце начинало колотиться каждый раз, когда в кустах что-то шевелилось. А это был всего лишь ветер.

— Гермиона? — услышала я радостный возглас и обернулась. Из леса выбежал Майкл. Внутри у меня все перевернулось. Боже, это же Майкл. Он — часть жизни Драко. Мне было больно видеть его, но никого на свете я не была так рада видеть. Парадокс всей моей жизни.

Он обнял меня так, словно мы не виделись много лет, словно он очень скучал.

— Гарри сказал мне, что тебе стало лучше, — проговорил он, продолжая улыбаться. Я просто не могла не улыбнуться в ответ. Это была моя первая улыбка.

— Я так рада видеть тебя, — я снова обняла его. Только это не вернет мне Драко. Ничто на свете не вернет его ко мне.

Мы пошли в дом. Было странно принимать гостей в этом ужасно пустом доме. Гарри теперь ходил на работу. Но он всегда возвращался проверить меня во время обеда. Потому что недостаточно доверял мне, чтобы надолго оставлять меня одну. Он, наверное, и здесь был прав.

Пока я разливала чай, Майкл играл с Алексом, который был рад видеть его не меньше меня.

— Он стал теперь таким огромным, — восхищался Майкл.

Мне не терпелось начать расспрашивать его про стаю. Но стоило ли это того?

— Как дела у стаи?

Он помедлил несколько секунд, прежде чем ответить.

— Все прекрасно. Сара уже готовится к Рождеству. Адама почти не видно. Он с Пэнси и ребенком. Нам к нему подходить запрещено.

— Пэнси уже родила? — я удивилась, как много времени прошло.

— Да. Это мальчик. Они назвали его Крисом в честь отца Адама. Адам так счастлив, он говорит, что Крис великолепный.

Майк продолжал рассказывать про свою семью. Я слушала его, но на самом деле мне было больно слушать про семью Малфоя.

— Майк сегодня приходил, — рассказывала я Гарри за ужином. Теперь готовила только я, — а еще я спускалась к Рону.

— И как?

— Он не сильно хотел говорить со мной. Мне жаль, что нам приходится держать его там.

— С тех пор, как ты наколдовала там душ с туалетом, все стало не так уж и плохо.

— Хорошо, что мой подвал такой большой.

Мы помолчали, каждый думая о своем.

— Я серьезно считаю, что ты должен переехать к Джинни.

— Мы уже говорили об этом.

— Гарри, ты сейчас ей нужен больше, чем мне.

Мы оба знали, что это правда. Просто Гарри боялся оставлять меня одну. Тем более здесь был Рон.

— Через неделю Рождество, Гарри. Это семейный праздник.

— Вот поэтому мы и поедем в Нору.

— Нет. Кто-то должен быть с Роном, ты это знаешь. Тем более мы все еще не сказали мистеру Уизли, что Рон нашелся.

— Джинни боится, что он не переживет это.

Мы все знали, что мистер Уизли будет рад даже такому Рону. Просто никто из нас не знал, что делать дальше. Рон не мог жить так вечно, словно пленник.

Я всерьез занялась подготовкой к Рождеству. Я заставила Блейза съездить со мной за елкой. Я купила столько рождественских украшений, что их хватило бы на несколько домов. Мне нравилась эта предпраздничная атмосфера, хоть я и понимала, что справляю праздник я здесь одна.

Гарри привел Тедди, который помогал мне все здесь украшать. Я была рада побыть с ребенком, который верил в рождественское чудо. Сама я уже не верила. Я купила всем подарки. Это тоже отвлекало меня. Подарки — это прекрасно.

Я подарила Майклу гитару, зная, что он всегда ее хотел. Он был так рад, и это делало меня хоть чуточку счастливее.

— Ты уверена, что справишься одна? — Гарри так сильно боялся за меня. Мне пришлось буквально выгонять его из дома.

— Это Рождество, Гарри. Сейчас же иди к своей семье.

— Они и твоя семья тоже.

— Я знаю. А теперь иди. Кто-то должен остаться с Роном. А у меня совсем не праздничное настроение.

Было сложно выпроводить его, но я все-таки справилась. И занялась праздничным столом. Не знаю, зачем я это делала — но я готовила индейку. И фруктовый пирог. Я просто хотела себя чем-то занять.

Это странно, я еще никогда не справляла Рождество одна.

Вообще-то Сара, Майкл и даже Уилл звали меня к ним на Рождество. Но я отказалась. Не поехала я и к Блейзу с Энни. Это семейный праздник. А я не была частью их семьи. Тем более я вряд ли бы смогла внести столько счастливых людей вокруг себя.

Вечером я сидела за столом одна и думала, что чудес не бывает. Алекс с радостью уплетал мою индейку. Ну, хотя бы кто-то из нас двоих был счастлив.

А потом я поняла, что я вовсе не одна. У меня ушло какое-то время на то, чтобы перенести стол в подвал.

— Что это? — спросил Рон.

— Стол, — ответила я, — Сегодня Рождество, Рон. И только попробуй его испортить, превратившись в волка.

Он хотел сказать еще что то, но я уже открывала его клетку.

— Что…? — начал он.

— Рон, не смей злиться, понял? Сегодня праздник, и не нужно так смотреть на меня. Я не боюсь тебя. И перестань сам себе накручивать. Ты ничего мне не сделаешь сегодня.

Он не выходил, поэтому я сама зашла туда.

Он прижался к стене и закрыл глаза. Я не знаю, что мной двигало в тот момент. Полное безумие? Очень даже возможно.

— Что ты устраиваешь, Рон, — я взяла его за руку и потянула за собой.

— Нет…

— Хватит, садись, — видимо он решил просто делать все, что я скажу. Уже неплохо. Думала ли я, что это опасно? Нет. В тот момент нет.

— Забудем на один вечер, кто ты теперь.

— Нельзя так просто взять и забыть…

— Рон, давай сыграем в игру. Как будто мы сейчас в Хогвартсе. Как будто мы все еще дети.

Я почему-то была уверена, что ничего плохого не случится в этот раз.

— Давай, — сдался он, — ты ненормальная.

Я лишь усмехнулась, накладывая ему индейку.

— Это место не очень-то похоже на Большой зал, — заметил Рон.

— Тебе придется представить, что ты там.

— Дамблдор бы произнес праздничную речь.

— Хорошо, на этот раз Дамблдором буду я.

— Я пошутил.

— А чувство юмора у тебя так и не появилось.

— А ты стала настоящей стервой, — заметил он.

Я улыбнулась ему. Мне нравилось просто говорить с ним, не думая о том, что через секунду все может измениться, и он убьет меня.

Я не знаю, как мне это удалось. Не знаю, что двигало мной, когда я выпустила его из клетки. Но я просто не могла этого не сделать. Рон все еще был мои другом.

Мы просто разговаривали, мы смеялись, вспоминая наше прошлое. Жизнь изрядно потрепала нас обоих, но у нас все еще было общее прошлое. Рон не злился. Наверное, все дело в Рождестве. Это был подарок на Рождество нам обоим.

— Потанцуем? — предложила я, поднимаясь. Он сейчас выглядел тем самым Роном, которого я знала так хорошо.

— Можно я кое-что спрошу у тебя? — проговорил он, прижимая меня к себе.

— Разумеется.

— Малфой… — начал он, но я не могла ему дать возможность договорить.

— Не нужно портить этот вечер.

Рон нахмурился. Его что-то сильно беспокоило.

— Ты должна знать, что Гарри мне все рассказал, — сказал он.

Гарри не мог рассказать ему все, потому что сам не знал всего.

Я пожала плечами, избегая смотреть ему в глаза.

— Я же видел его. Гермиона, я не хочу сейчас его защищать, да Мерлин подери, я вообще не верю, что собираюсь сказать это, но Малфой выглядел действительно ужасно. Словно он страдал.

— Мне все равно, — ответила я. Мы оба знали, что это ложь. Причем не самая удачная. Но на другое я не была способна. Пока что.

Рон притворился, что поверил мне. Но я не знала, как заставить себя поверить в это.

О Малфое мы больше не говорили, хотя внутри меня все сжалось, как только Рон произнес эту фамилию, и не отпускало с тех пор. Мне все еще было больно, и я не знала, сколько времени должно пройти, чтобы боль хотя бы немного поутихла, давая мне возможность нормально дышать.

Ужин закончился тем, что Рон вернулся в клетку. И когда я закрывала дверь, его начало трясти.

Темные глаза волка, который явно мечтал меня убить, напомнили мне, что сказка закончилась.

Я вышла на улицу и заплакала. Но теперь я плакала не из-за жалости к себе, а из-за Рона. Все было слишком несправедливо.

Заснуть я в ту ночь так и не смогла. Всю ночь просидела в гостиной с книгой.

Алекс выбежал погулять, я решила выйти с ним.

На улице было холодно. Я поежилась, обнимая себя руками. Алекс радостно бегал и ловил снежинки. Снег пошел пару дней назад, и за эти дни он полностью успел покрыть землю. Я не очень-то любила снег, он напоминал мне о днях, когда мы с Гарри были в бегах и когда Рон оставил нас.

Алекс замер и уставился на кусты, заскулив.

— Что такое? — спросила я его. Мне было как-то не по себе. Словно в лесу рядом с нами сейчас кто-то был.

Разумеется, как это всегда со мной и бывает, палочку я оставила дома. Очень предсказуемо и глупо.

— Алекс, домой, — приказала я.

Алекс занервничал сильнее, но домой не собирался.

— Нет, не подходи к кустам! — взмолилась я, но было слишком поздно.

Он скрылся в кустах, и я больше не видела его.

Я кинулась за ним в лес.

Все вокруг было белым, и в глазах у меня зарябило.

Где-то слева залаял Алекс.

— Ко мне, — прокричала я.

Я кинулась на лай, не видя других вариантов. Из леса сейчас веяло опасностью. Я не могла оставить там Алекса. Но мне почему-то не было страшно. Наверное, потому что больше нечему было напугать меня. А может, потому что я давно сошла с ума.

Алекс стоял рядом с чем-то огромным. Сделав еще пару шагов, я поняла, что это волк лежал перед Алексом. Мое сердце замерло, а потом бешено забилось. Раненый волк. Белый волк.

Я кинулась к нему. Волк лежал на земле, его грудь медленно поднималась. Все вокруг было в крови. Три пули. Я насчитала три пули. Одна в задней лапе и две в брюхе.

Я не знала, кто это. Но сначала я приняла его за...

Волк начал меняться на моих глазах. Я много раз видела превращение, но никогда оно не было таким медленным и явно болезненным. А передо мной на красном снегу теперь лежала Катарина.

Я кинулась в дом, понимая, что не смогу донести ее на руках. Черт, почему, когда палочка мне так необходима, я обязательно не беру ее с собой?

Алекс бегал за мной, как безумный.

Я ливитировала ее в дом, стараясь сделать это как можно аккуратней.

Положила на диван и принялась за дело. Самым сложным было вытащить пули. В случае с оборотнями их нельзя было вынимать с помощью магии, поэтому я достала щипцы. Катарина была без сознания, и я надеялась, что она не будет чувствовать боль. На это ушло какое-то время, а судя по ее лицу, да еще и по жару, исходящему от ее тела, мне нужно было очень поторопиться, иначе будет слишком поздно. Но раньше я никогда этого не делала. И вообще столько времени прошло с тех пор, когда я действительно кого-то лечила.

Вытащив пули, я обработала раны всеми возможными мазями, которые могли бы в этом случае помочь. Мои руки тряслись, я очень волновалась, что опоздала. Катарина все еще оставалась пугающе бледной.

Я не знаю, сколько времени прошло, но я поняла, что все таки спасла ее. Она будет жить.

А мне следовало сделать кое-что еще. Я вернулась на место, где нашла ее и убрала признаки ее пребывания здесь. Я не знала, что именно с ней случилось, но пули не были министерскими, а значит, это не оно. Но рисковать было нельзя. Ведь в моем подвале был Рон. А где-то в этом лесу находился дом оборотней, которых я слишком сильно любила, чтобы подвергать опасности. Я старалась стереть ее следы за несколько миль от моего дома. Никто не должен нас найти.

Когда я, измученная, вернулась домой, Катарина пришла в себя. Она все еще лежала на диване, смотря в потолок. Я вздохнула, и она повернула голову, уставившись на меня. Я приготовилась к потоку оскорблений.

— Ты спасла мне жизнь, — казалось, Катарина не могла поверить в это.

Конечно, я спасла ее. Разве иначе я могла? Я же, черт возьми, с Гриффиндора. Я не могла оставить ее в лесу, истекающую кровью и умирающую.

— Ты бы сделала то же самое, — пожала плечами я.

Она не ответила, и сейчас мы с ней явно думали об одном и том же. А что бы сделала на моем месте она? Спасла бы меня? Или все-таки бросила там? Я хотела верить в первое.

— Ты спасла меня.

— Если не верила, что я сделаю это, то почему оказалась возле моего дома?

— Я не знаю. Я была слишком серьезно ранена, чтобы добраться до дома. Я шла на твой запах.

Я не ответила. Катарина больше не казалась мне такой уж ужасной. Сейчас я видела ее другой, слабой.

— Что с тобой случилось? — спросила я.

— Я охотилась. Наткнулась на охотников. Они подстелили меня.

— Ты должна знать, что подвергла опасности свою семью, показавшись людям, Катарина.

Ее лицо потемнело, когда она поняла, о чем я говорю.

— Ты должна помочь мне защитить их, — взмолилась она.

— Ты помнишь, как выглядели эти люди?

— Я вспомню их, когда увижу.

— Хорошо. Поедем в город и разыщем их. Я сотру им память.

— Спасибо, — она была действительно благодарна мне.

Нам следовало бы сделать это немедленно. Но она не была в состоянии. Я знала, как все обычно начинается. Магглы встречают огромных волков, расползаются слухи. А потом приезжает министерство.

— И спасибо, что спасла мне жизнь, — проговорила Катарина.

— Поедем в город завтра, а сегодня отдохни. Я не думаю, что ты сможешь передвигаться сегодня.

— Я могу к вечеру…

— Завтра, Катарина, — перебила ее я.

Я поднялась на ноги и унесла ненужные зелья на кухню.

— Я ошибалась насчет тебя, — услышала я, открывая ящики. Не знаю, хотела ли я это услышать. Ведь мнение Катарины сейчас ничего не значило для меня.

Я не хотела говорить с ней, но что-то заставило меня вернуться в гостиную.

— Когда Драко все рассказал, я стала ненавидеть тебя еще больше, ты должна это знать.

Я не хотела знать. Майкл часто заходил ко мне, но мы никогда толком не говорили об уходе Драко. Майкл жалел мои чувства. А Катарина в принципе не была способна на жалость. Но сейчас я вдруг поняла, что она единственная расскажет мне правду обо всем. И самое главное — я больше не боюсь услышать правду.

— Расскажи мне о его уходе.

— Он просто поговорил с Адамом. Адам отпустил его, он сказал нам, что ему пришлось. Мы требовали объяснений, и Адам рассказал про то, что Драко мог контролировать себя. Доктор кричал громче всех. А Рик вызвался вернуть его. Но Адам запретил нам это делать, а мы не можем ослушаться вожака. Я не знаю, что Драко сказал ему, но Адам навсегда отпустил его и освободил от стаи. Хотя на самом деле, я не знаю, как это происходит. Иногда, когда я в облике волка, мне кажется, что я все еще чувствую его. Но это ускользает слишком быстро.

Мне было сложно это слышать, но слишком необходимо, чтобы остановить ее. Значит, он уговорил Адама отпустить его. Забавно, ведь решись он это сделать в самом начале, моя душа бы не была разодрана на части. Он мог никогда не появиться на моем пороге. И все было бы хорошо.

Даже понимая это, я чувствовала, что не хочу этого. Мне было больно сейчас. А прошедшие недели моего забвения были сущим адом. Но за то время счастья я была готова платить столь высокую цену.

— Я очень злилась на тебя, за то, что ты так поступала с нами. Врала вместе с ним. Сара была очень расстроена. Но они все еще любят тебя, удивительно. Ведь ты всего лишь человек. Доктор и Рик никогда не простят тебя. Они ненавидят тебя. То, что ты помогала ему скрывать от нас, было слишком важно.

— Возможно, все может измениться, если завтра я найду кого-нибудь из них у себя в кустах, — попыталась пошутить я.

Катарина усмехнулась.

— Теперь я понимаю, за что можно любить тебя. Знаешь, ты ведь не обязана была меня спасать. Я так ужасно вела себя с тобой все это время. Но ты все равно сделала это. Ты хороший человек, гораздо лучший чем я. Кстати, выглядишь ты не очень.

— Ты не в состоянии сейчас встать с дивана, и это я еще выгляжу не очень? — снова попыталась пошутить. Но мы обе понимали, о чем она.

— Знаешь, даже Драко Малфой не способен притворяться так хорошо, — задумчиво проговорила она.

Я не поняла, к чему она ведет.

— Я столько раз видела твой образ в его мыслях. Меня от этого тошнило, но он точно не мог это контролировать.

— Что ты хочешь сказать?

— Что он настоящий идиот, раз бросил тебя. Таких, как ты, очень сложно найти.

Она как то странно смотрела на меня. Кого она видела перед собой? Было ли что-то в моих потускневших глазах?

— Решение принято, — проговорила она, улыбнувшись.

— Какое решение?

Она улыбнулась шире, но я все равно не могла разгадать ее.

— Мы просто обязаны стать подругами.

***

Я шла домой. Сегодня был тяжелый день, но мы с Гермионой справились. Мы нашли тех троих охотников. И стерли им память обо мне. Пришлось стереть память не только им, потому что они уже успели все растрепать.

Но мне удалось спаси свою семью от опасности, которую сама и создала.

— Катарина, — Сара кинулась меня обнимать, — Где ты была? Мы так волновались, с тобой что-то случилось, мы чувствовали это.

— Все в порядке. Меня подстрелили в лесу.

Лицо Сары перекосилось от ужаса.

— ЧТО? И ты говоришь, что все в порядке?

Я знала, что должна говорить что-то другое, более обнадеживающее, но уж такой я была. Стервой.

— Гермиона спасла меня.

Она не унималась, и пришлось рассказать ей все. Потом повторить все для Джона и Уилла. Но на самом деле я пришла сюда не за этим. Сегодня должен был прийти Адам.

Я ждала его, боясь, что превращусь в волка и не смогу с ним поговорить. Но если Драко удавалось контролировать себя, чем я хуже? Теперь, когда у меня есть цель, все должно стать проще.

Рика не было дома, это было как никогда кстати.

Адам пришел позже, чем обещал. Вид у него был измученный, но счастливый. Он же теперь был отцом.

— Адам, надо поговорить, — тут же заявила я.

— Сейчас? — спросил он, усаживаясь за стол.

— Да.

— Наедине?

— Мне плевать, — я посмотрела на остальных, находящихся на кухне. Не было только Питера, Рика и Доктора. Ну еще и Драко, разумеется.

— Давай.

— Я отправляюсь за Драко, — уверенно проговорила я.

— Что? — целый хор голосов. Но не Адам. Он смотрел на меня, стараясь найти ответ на так и не заданный вопрос.

— Нет, — наконец, сказал он.

Но я знала, что он ответит.

— Я все равно пойду. И если мне придется умереть из-за того, что я ослушалась твой приказ — ладно.

— Катарина…

— Я верну его домой.

— Он не хочет этого.

— Мне плевать, что он хочет. Я должна это сделать. Он нужен ей.

— Ей? — переспросил Адам, поднимаясь на ноги, — ты сошла с ума? Ты собралась вернуть его из-за Грейнджер?

— Его место рядом с ней.

— Он ушел именно для того, чтобы не быть с ней.

— Значит, он ошибается, — я не отступлю. Не в этот раз.

— Он не хочет быть здесь.

Остальные молча наблюдали за нами, понимая, что вмешиваться сейчас нельзя. Это только наше с Адамом дело.

— Он знает, что мы ничего не сделаем ему за то, что он другой. По крайне мере, я уверена, что теперь знает. Никто из нас не стал бы его трогать. Значит, он ушел по другой причине. И мне кажется, что я ее знаю. И ты тоже.

— Нет.

— Адам, я не спрашиваю разрешения. Я просто ставлю тебя в известность. Но если ты не позволишь мне уйти, слово вожака убьет меня. Но я готова рискнуть.

Он смотрел на меня долго и внимательно.

— Ладно.

Я победила на этот раз. Победила Адама.

— Я тоже пойду, — тут же вызвался Майк.

— Нет, — рявкнули мы с Адамом одновременно.

— Только она, — добавил Адам.

Я знала, что Рик будет зол, в ярости. Но мне было плевать. Он переживет.

Я не стала собираться, потому что брать с собой мне было нечего. Я просто вышла на улицу и приготовилась. Я могу стать волком, если сильно захочу.

— Удачи, — Джон положил руку мне на плечо, и мне показалось, что он понимает меня. Он принимает мое решение. И он знает что-то, чего мы все не знаем.

Я кивнула.

Итак, пришло время вернуть должок Гермионе Грейнджер.

Глава 12

Глава 12. Драко Малфой. Часть 1

Я никогда не забуду это лицо. Ее лицо.

Я еще никогда не видел его таким. Это был последний раз, когда я видел ее лицо. Оно перекосилось от боли. Боли, которую я причинил ей. Намерено. Именно за этим я пришел в ее дом, чтобы увидеть это лицо, которое я никогда не забуду.

— Хватит! — закричала она, — Ты пришел попрощаться? Так вот теперь уходи. И больше ни слова. Я прошу тебя, сделай это ради меня.

Я развернулся, пока еще не стало поздно. Пока я не передумал. Пока не упал перед ней на колени, умоляя простить меня за то, что я только что сказал и принять обратно.

Я развернулся и ушел, как она и просила.

Моего внешнего спокойствия хватило лишь на то, чтобы выйти на улицу. Захлопнув дверь, я кинулся в лес.

Я мечтал сейчас только об одном — стать волком. Но я больше не мог это контролировать.

Я продолжал бежать.

Ну же давай. Не думай. Не сожалей. Не чувствуй.

А потом я услышал его.

Крик. Ее крик. Он резал мне уши, хотя я был уже далеко от дома. Он эхом отдавался в моей голове.

Это был самый жуткий крик, который я когда-либо слышал. Он был пропитан такой болью, что мои колени подогнулись, и я рухнул на землю.

Все внутри словно горело. Боль? Откуда такая боль? Я даже не знал, что способен чувствовать так…

Это не было превращением моего тела, это было сожжение моей души.

Я поступал ужасно. Но я не мог по-другому.

Крик все еще стоял у меня в ушах. Я зажал их, стараясь не слышать его. Но он продолжался в моей голове.

Я заставил себя встать и продолжить путь в никуда. Мне пришлось заставить себя идти вперед, иначе бы я повернул назад.

Слеза покатилась по моей щеке, я не успел ее остановить.

А я и не знал, что Драко Малфой все еще умеет плакать.

Она была самым прекрасным, что случилось в моей жизни. Она была чем-то, чего я не был достоин.

Я любил ее даже больше, чем ненавидел самого себя. Я любил ее настолько, что мой эгоизм отошел на второй план. Я так сильно любил ее, что смог отпустить.

Я избавил ее от себя, заставив ненавидеть. Я надеялся, что после этого она будет ненавидеть меня.

Но крик боли все еще звучал в моей голове, словно песня, сводившая с ума.

Ну же, давай. Чего ты ждешь?

А потом это случилось.

Я стал волком. Я побежал быстрее.

Но это не спасло. В сознании зверя этот крик звучал даже четче. Я остановился и завыл — единственное проявление чувств, на которое я был сейчас способен. Я был уже далеко, чтобы она смогла услышать меня, и это замечательно.

Умеют ли волки плакать? Я думал, что нет. Я ошибался.

***

Я был зверем. И все — таки не был им. Я не знал, кем я был сейчас. Ведь я терял свой разум несколько дней назад, а сейчас, когда я ушел, сознание человека не покидало меня, заставляя страдать. Это была расплата. Которую я заслужил.

Я упивался собственной болью, но все — таки хотел, чтобы она прекратилась.

Я бежал все дальше, не чувствуя усталости и не разбирая дороги.

В какой-то момент я выскочил на шоссе, но понял это слишком поздно.

В глаза ударил ослепительный свет, а потом был гудок.

Что-то большое и железное врезалось в меня, отбросив на пару метров вперед.

Это не было больно, не так, как больно внутри.

Грузовик перевернулся и откатился на другую сторону шоссе, столкнувшись со мной.

Я поднялся. Я не чувствовал свою левую переднюю лапу. Кровь. У меня шла кровь.

Мне нужно двигаться дальше.

Грузовик.

Там ведь был человек.

Я подавил человеческий голос в голове и в один прыжок добрался до противоположной стороны леса.

Я постарался убраться как можно дальше от шоссе. Но силы были на исходе. Я не мог определить, как сильно пострадал от столкновения. Мне было плевать. Я хотел умереть. Я мечтал умереть сейчас. Я не мог больше терпеть эту щемящую боль в груди.

А потом я упал на землю и потерял создание…

…Я с трудом открыл глаза. Я был в лесу. Живой. Невредимый. И голый.

Мне не хотелось подниматься, я перевернулся на спину и уставился на небо, которое было затянуто темными тучами.

— Черт, — вырвалось у меня. Сколько сейчас времени? Хотя, время больше не имело значение для меня. Только не теперь, когда мне некуда было идти.

Я нащупал мешочек, лежащий на моей груди. Я заколдовал его, чтобы даже когда я был волком, он висел на моей шее. Внутри было всего несколько вещей. В том числе штаны и палочка.

Почему я не умер? Разве это не было бы милосердно? Очевидно, я не заслуживаю такого.

Я вздохнул и заставил себя сесть.

Еще рано превращаться в зверя навсегда — хотя в этом и был мой план.

Просто до этого я должен сделать кое-что. Сдержать одно обещание. Вернуть долг. Хотя бы его часть.

Думать о ней было одновременно больно и прекрасно. Она так быстро стала частью моей жизни… По правде сказать, она стала моей жизнью. Смыслом моего существования. Но ничего не может длиться вечно. И за все нужно платить. Но на этот раз плата была слишком уж высока.

Я надеялся лишь на то, что платить буду я один. А она забудет обо мне и продолжит жить дальше. А я? Я заслужил это после всего, что с ней сделал. Втянул ее в эту ужасную историю. А потом еще и влюбился в нее. И я не знаю, что было ужасней для нее.

Итак, каков мой план? Ну с учетом того, что я не знаю, где нахожусь…

Я достал палочку. Хорошо, что она есть у меня. Хотя, скоро она будет мне уже и не нужна. Когда я уйду.

Потом я вытащил карту. На ней были отмечены места, где в последнее время видели стаю черных оборотней. Я был уверен, что именно эта стая мне и нужна. Я уже очень давно искал Уизли. Но все время промахивался. Я нашел насколько стай недалеко отсюда, но в них Уизли не было. Это последняя. Я точно знал, что он среди них.

На самом деле волки из разных стай могут взаимодействовать друг с другом. Можно назвать это волчьей солидарностью. При любом раскладе мы все одной крови. Создания одного человека. И многие из нас прошли через Ад в Шотландии, этого мы никогда не забудем. И не простим.

По крайне мере примерно так надо размышлять, если хочешь, чтобы черные оборотни ответили на твои вопросы и вообще хотя бы заговорили с тобой.

Поэтому я шел по следам Уизли. Но раньше мое время было ограничено, потому что мне нужно было вернуться домой. Теперь дома у меня не было.

Итак, от Алика я узнал, что здесь есть еще одна стая черных оборотней.

— Возможно там тот, кого ты ищешь, — он улыбнулся мне тогда своей жуткой улыбкой. Но я не боялся его, хотя знал, сколько людей он убил. Я знал, как сильно он любит человеческую кровь. Но мы с ним какое-то время сотрудничали в Шотландии, и я даже спас его черную задницу, поэтому он был мне должен, — не ввязывайся в неприятности.

Не знаю уж какое ему было дело. Это было, когда я вернулся из самого прекрасного отдыха в своей жизни. И по правде сказать, тогда все было не так уж и плохо. Это сейчас я был по уши в дерьме.

Я позволил себе еще пару минут самобичевания, а потом пришлось встать и направиться… просто направиться куда-нибудь. Пока не дойду до какого нибудь места, которое узнаю.

Пришлось одеться. Не хватало еще разгуливать голым. Это было бы слишком даже для меня.

***

В какой-то момент я вновь оказался сломленным.

Я развернулся и пошел в обратном направлении. Уизли может подождать.

Или нет.

Но сейчас я не в том состоянии, чтобы кого-то искать.

Нужно, чтобы кто-то забрал все эти губительные мысли из моей головы. Я был готов рвать на себе волосы.

Я словно разрывался на части, разбивался на осколки. Мне было так больно и так плохо, что было трудно дышать. Трудно открывать глаза.

Я все еще любил ее. Хотя на что я рассчитывал, что просто уйду и забуду? А как я могу забыть ее взгляд? Ее крик?

Я оставил ее, решение было принято. И оно было верным. Но легче от этого не становилось. Я все еще был чертовым эгоистом, я хотел вернуться к ней, и мне было плевать, что я могу навредить ей. Во мне боролись две мои стороны, и это при том, что где-то еще был зверь, который пока никакую из сторон не принял.

Ее прекрасное лицо было искажено от боли, и неужели это был последний раз, когда я его видел? Я не хотел запомнить ее такой. Я помнил ее и другой. Счастливой. Веселой.

А теперь я оставил ее.

Как было бы прекрасно, если бы я мог винить в этом кого-нибудь. Если бы она бросила меня, я бы страдал — да, но я бы винил во всем ее. А теперь она может винить меня, ненавидеть меня.

Мне некого было винить. Только самого себя.

Неужели после всего, через что я прошел, я не заслужил счастья? Что я такого сделал в своей жизни?

Я делал ужасные вещи, слушая отца, Волан-де-Морта и Мерлин знает кого еще. Видимо, я слишком долго был безвольным. Я не мог искупить свои грехи.

Мерлин, о чем я думаю? Я просто схожу с ума.

На самом деле мне было больно, мысли метались в моей голове. Грудную клетку словно кто-то пытался распилить изнутри, я вообще такого никогда не испытывал.

Так сложно терять людей. Особенно тех, которых ты любишь больше, чем свою жалкую жизнь.

Я становился зверем, и мысли человека постепенно отступали на задний план, заменялись инстинктами. Я бежал, охотился и снова бежал. Бежал от самого себя так далеко, как мог. Но становясь человеком, я все еще любил ее. Мои мысли все еще крутились вокруг нее. Я представлял ее улыбку, ее смех, ее глаза, ее голос. Я почти мог слышать ее голос в темноте леса.

А рядом с ней был Поттер. Она смеялась над его шутками, она улыбалась ему, она говорила с ним. Чертов Поттер остался в ее жизни, а Драко Малфой исчез как неприятное воспоминание.

Дни шли друг за другом. Когда и был волком, или когда был человеком. Мне было плевать. Мне было слишком больно, чтобы думать еще о чем-то еще. Я хотел думать о ней, хоть это оставалось у меня. Но я ненавидел думать о ней. Это разрывало меня снова и снова.

Я лежал на холодной земле и смотрел на небо. Пора начать снова — решил я для себя.

Я поднялся. Нельзя продолжать так вечно, по крайней мере, не сейчас. Я должен был выполнить свою часть сделки. Сделки, полностью изменившей мою жизнь.

Найти Уизли сейчас будет уже сложнее. Сколько прошло времени? Несколько месяцев?

Сейчас я уже ругал себя за то, что позволил себе окунуться в свои страдания. Что теперь?

Мыслить было трудно — я слишком долго притворялся волком. А стоять на ногах — это было вообще непостижимо. Для начала следует одеться. Так я и сделал. Было странно вновь надевать одежду. Про обувь я даже не думал. Я не брал ее с собой, когда убегал.

Идти сквозь лес, когда ты человек, было не слишком-то удобно. Я плохо ориентировался. И зрение у меня было не такое острое. И шел я слишком медленно. И быстро уставал. Но я продолжал двигаться вперед.

Я вышел на шоссе. Итак, если поймать машину, передвигаться будет легче. Мне нужно в Глостер. Там последний раз видели Уизли. Ну не там, а в лесах рядом с городом. Уж не знаю, что он там забыл, леса в Глостере не совсем подходили для того, чтобы прятаться в них.

Меня до города подвез какой-то фермер. Он не задавал вопросов, да вообще не смотрел на меня. Ну все это объяснялось тем, что я применил магию. А для чего еще мне палочка?

Разгуливать по городу в одних штанах было не такой хорошей идеей, все смотрели на меня. Но мне было плевать, мне нужно было всего лишь поесть. Я уже настолько отвык от человеческой пищи, что не был уверен, что смогу что-нибудь съесть. Но мои силы были на исходе. Последний раз я охотился два дня назад. Вроде бы. На стене в закусочной, где я сидел, висел календарь. Двадцать шестое октября. Я даже не знаю, что именно испытывал, когда смотрел на него. Я ушел второго сентября. Почти два месяца. Два месяца моей жизни. Я с трудом мог вспомнить, что делал три дня назад, что уж говорить о двух месяцах.

Денег у меня с собой, разумеется, не было. Поэтому, когда официантка принесла счет, я вновь достал палочку. Я ничего не испытывал в тот момент, никакого сожаления, что приходится использовать магию на людях. У меня просто не было выбора.

Следующим пунктом была больница. Все, что мне нужно — это несколько упаковок транквилизаторов и анестетиков. Я не был силен в маггловской медицине — и это плохо. Потому что только такие вещи, как я предполагал, могут подействовать на черного оборотня. Хотя я не был в этом полностью уверен, других идей у меня просто не было.

На самом деле найти Уизли было не так уж сложно. Он был один. Не хотел быть со своей стаей. Я уверен, все они ему противны. Оборотень или нет, Уизли все еще оставался Уизли. Он жил в какой-то пещере. По крайней мере, когда был человеком.

Я следил за ним несколько дней. У меня еще не было сформированного плана, чтобы начать действовать. Контролировать свои превращения я больше не мог. Но даже будучи волком я продолжал следить за ним. У меня была цель. Сам Уизли за эти несколько дней превращался всего дважды. И каждый раз возвращался в свою пещеру уже человеком.

Когда он вновь покинул свою пещеру, я решил, что пришло время действовать. Я планировал дождаться его в пещере и напасть. Все это было слишком глупо, учитывая, кем он был. Ну очевидно я надеялся на чудо.

С помощью палочки мне удалось сплести железную сеть. Я надеялся, что это поможет. Хотя разве могло что-нибудь мне помочь? Я собирался поймать черного оборотня в одиночку. У меня вообще не было шансов. Хотя кто знает.

Когда Уизли вернулся, вечер уже наступил. Я надеялся, что он не сразу почувствует меня. Это бы дало мне несколько секунд. Уизли был измотан и выглядел не самым счастливым человеком, но времени разглядывать его у меня не было. Я кинулся на него и даже умудрился сбить с ног. Не дав ему возможности опомниться, я вколол ему один из заготовленных препаратов.

— Что…? — он даже не успел договорить, а я уже накинул на него сеть, — Ай!

Я не слушал его завывания, хватая еще один шприц. Кто знает, сколько еще у меня было времени.

И вот это началось. Его затрясло. У меня было всего несколько секунд. Я вколол третий препарат уже в зверя.

Он лежал у моих ног и тяжело дышал. Он попытался встать, но железо стало жечь его кожу. Именно так оно действовало на нас. Я стал ждать. Лекарства подействовали в какой-то степени. Он был слишком вялым, чтобы иметь реальную возможность выбраться.

— Черт, Уизли, я победил! — я сам не мог поверить, что это сработало. Это придало мне сил.

Зверь смотрел на меня. Его взгляд обещал убить меня. Но потом его веки опустились, и он отключился.

— И что дальше? — спросил я самого себя, садясь у стены. Допустим, я его отключил. Оставалось непонятным как именно я собираюсь доставить его к ней. Даже если бы я собирался вернуться и лично его передать, все еще оставалась проблема самого пути до ее дома. А встречаться с ней я точно не собирался.

Мне нужен был телефон. Но оставить здесь Уизли одного было бы слишком глупо.

Пока я раздумывал, Уизли вновь принял человеческий облик. Смотреть на голого Уизли было сомнительным удовольствием, поэтому я наколдовал плед и прикрыл его им. Я сидел возле него несколько часов, до самого рассвета, каждый час вкалывая ему очередную дозу. Я не знал, на сколько хватит действия препаратов.

Утром я все — таки решил, что придется двигаться дальше. Чисто теоретически я мог левитировать Уизли, двигаясь через лес. Оставалось нерешенным одно — что будет, когда я сам стану волком.

В любом случае оставаться в этой пещере не было смысла. Где-то на шоссе должна быть заправка — там я раздобуду телефон.

Я левитировал тело Уизли, собрал все оставшиеся препараты, которых было не так уж и много, и отправился в путь.

Не скажу, что был в восторге от того, что за мной тащится тело Уизли, к которому я не питал теплых чувств. К тому же это оказалось сложнее, чем я думал. Я слишком давно не использовал подобного рода магию. Или просто Уизли был слишком тяжелый и непредназначенный для левитации. В любом случае несколько раз он уже едва не падал на землю, мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы удержать его. Про скорость наших передвижений я вообще молчу. Не думаю, что прошел хотя бы милю за этот час.

Я устроил себе передышку.

Я сел у ближайшего дерева. Ноги больше не слушались меня.

Что я делал? Выполнял свое обещание? Очевидно, да. По-другому я не мог. Я должен был доставить ей Уизли. Хотя зачем он ей? Если подумать, он был гораздо опаснее меня. Он мог убить ее в тот же момент, когда он ее увидит. Может, пока не поздно, отказаться от этой идеи?

Именно в этот момент Уизли очнулся. Это не было медленным пробуждением. Он просто распахнул глаза. Несколько секунд он оценивал обстановку своим суровым взглядом. Что он видел перед собой? Лес и меня.

— Малфой? — его лицо выражало крайнюю степень удивления.

Он не был тем Уизли, которого я помнил со школы. Этот Уизли скорее смахивал на Уизли маньяка с темными глазами и жесткими чертами лица.

Я решил, что если буду его игнорировать, он, возможно, перестанет открывать свой рот.

— Что все это значит? — потребовал он ответа, извиваясь под сетью. Когда он был в человеческом обличии, железо не причиняло ему вред. Но выбраться он все еще не мог.

Я решил, что пришло время для очередной дозы препаратов. Уизли нравился мне гораздо больше, когда не находился в сознании. Но, по правде сказать, их было слишком мало, а пока что Уизли не показывал агрессии, которая могла закончиться моей смертью.

— Малфой, сейчас же освободи меня. Ты что, оглох? Я разорву тебя на части, когда…

— Угрозы? — спросил я без выражения, — Вот каким ты стал?

— Каким я стал? Малфой, а ты сам что, сбежал из Мунго? Ты видел себя в зеркале? Ты выглядишь жалко. Больше, чем обычно.

Мне на самом деле было плевать на его слова. И мне было плевать, как я выгляжу. Хотя, конечно же, я выглядел плохо.

— Малфой, это похищение! — его вновь затрясло.

Я достал шприц.

— Не надо, я не превращаюсь, — проговорил он, делая несколько глубоких вдохов.

Я ждал, когда он успокоится, не убирая шприц. Это было слишком опасно.

— Ты не станешь объяснять мне, что происходит? — удивительно, но теперь в Уизли сочеталось безграничное терпение и спокойствие со злостью и несдержанностью. Даже в глазах у него было что-то такое, что заставляло меня думать, что он старше меня как минимум на десять лет. Да что там на десять, у Уизли был взгляд старика. Злого маньяка-старика.

Я проигнорировал его. Что я должен был сказать ему? Правду? Я собираюсь отослать тебя к Поттеру и Грейнджер? Не нужно быть гением, чтобы понимать, что если бы Уизли хотел вернуться к ним, он бы уже давно сделал это. Но он же чертов Гриффиндорец. Разве может он подвергать их такой опасности? Хотя как по мне, так то, что они так и не знают до конца, мертв он или все-таки нет — это еще хуже.

— Малфой, жизнь изрядно потрепала тебя, да? — спросил он через какое-то время.

— Ну в этом мы с тобой похожи.

— Что с тобой все-таки случилось? Выглядишь даже хуже, чем я. Хотя до недавнего времени я думал, что это невозможно.

— Уизли, просто заткнись, хорошо?

— Ты похитил меня, ты понимаешь это?

— Никому нет до тебя дела, Уизли. Никто не знает, что ты жив, — напомнил ему я. Мы оба с ним были лишь тенями прошлого, люди давно забыли о нашем существовании.

Этого было достаточно. Я не мог больше выносить присутствия Уизли. Я не мог больше выносить себя самого. Нужно покончить с этим, пока не стало слишком поздно.

Я поднял палочку. Уизли что-то говорил мне, но я не слушал его. Какое мне до него дело? Я продолжил свой путь, Уизли летел за мной. Не скажу, что он был доволен. Но и не скажу, что меня это волновало.

У меня было мало времени. Когда я сам превращусь в следующий раз? Когда Уизли станет волком? Ничего здесь от меня не зависит. Но я надеялся оставаться человеком до тех пор, пока не передам Уизли.

Я уже слышал машины. Уизли тоже.

— Где мы? — спросил он, когда я опустил его на землю, — Что ты делаешь, Малфой?

Я продолжал игнорировать его. Я достал шприц и воткнул его в руку Уизли.

— Да какого… — я не дал ему договорить, вкалывая вторую дозу. Я не знал, как долго я буду ходить, но мне совершенно точно не нужно, чтобы он все это время прибывал в сознании. Я истратил на него все запасы лекарства, других вариантов у меня не было.

Он отключился через пару минут, и я понял, что тянуть больше нельзя. Я побежал, боясь, что не успею вернуться до того, как он придет в себя.

Я выбежал из леса, перебежал через дорогу. У заправки стояли две машины. Игнорирую удивленные взгляды, я зашел в супермаркет. Лекарств, которые мне нужны, здесь явно нет. Но есть телефон. У одной из витрин стояла женщина, я направил на нее палочку.

— Спасибо, — на автомате сказал я ей, когда она протянула мне телефон. Хотя сейчас она бы сделала для меня все, что угодно.

Номер Джона я знал наизусть. Вообще-то это единственный номер, который я знал.

— Алло? — послышался знакомый голос.

— Джон, мне нужна помощь.

— Драко? — я не хотел слышать все эти эмоции в его голосе. Я зажмурился.

— Да, это я. Ты поможешь мне?

— Да, конечно, — тут же ответил он. Он не был бы Джоном, если бы не помог мне. И тут я понял, что мне просто повезло. Ведь именно в этот момент Джон мог быть волком и мотаться по лесу. Я бил вслепую. И попал.

— Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для меня. Ты должен доставить черного оборотня к Гермионе.

— Что…?

— Джон, помнишь, что ты обещал мне? — спросил я. Это было нечестно с моей стороны — напоминать ему. И еще более нечестно было просить его о том, чего он вообще не понимал. Прощание с Джоном было самым трудным. Ведь он единственный знал большую часть правды обо мне. Адам тоже знал, но та правда была мной лично изменена. Конечно, он не хотел отпускать меня, особенно после того, как узнал, что я могу контролировать себя. Мог. Но я сказал ему, что это прошло. Я сказал ему больше, чем было на самом деле. Я сказал, что думаю, что превращаюсь в черного. Я сказал, что все время думаю о крови. О человеческом мясе. Но даже это не до конца убедило его. И тогда я сказал то единственное, что могло повлиять на его решение. Я напомнил, что знаю, где они с Пэнси живут. Сказал, что когда я превращаюсь, меня тянет туда. Он поверил мне так легко лишь потому, что испугался. Я понимал его. Я слишком хорошо его понимал.

— Ты обещал помогать ей.

— Но я не думал, что это означает, что я должен преподнести ей оборотня, Драко, — я услышал его усталый вздох.

— Сделай это для меня. Пожалуйста.

Он молчал. У меня было мало времени.

— Джон! — напомнил я о себе.

— Драко, я видел ее недавно…она…

— Я не хочу это слышать, — быстро перебил его я, удивляясь, как сильно все внутри заболело.

— Хорошо. Куда ехать?

Я продиктовал ему координаты и сказал, где именно Уизли будет ждать его. Еще я сказал ему захватить с собой транквилизаторы, и побольше.

Он попытался что-то сказать, но я отключился. Я вернул женщине телефон и вышел на улицу.

Мне было так больно, я думал, что задыхаюсь. Что я сделал с собой?

Я вернулся к Уизли. Он продолжал пребывать без сознания. Это радовало меня как никогда.

Если Джон сильно поторопится, он будет здесь через два часа.

Я сел у ближайшего дерева и закрыл глаза.

Это было слишком для меня. Моя жизнь так стремительно менялась. Она заканчивалась и начиналась снова и снова. Я мечтал избавиться от Уизли и стать волком. Навсегда. Удивительное это словно — навсегда. И страшное.

Хотел ли я стать волком на всю оставшуюся жизнь? Ответ был очевиден — нет. Потому что какая-то часть меня все — еще надеялась вернуться к ней. Но я уже принял решение. И слишком поздно его менять. Тем более я не могу контролировать себя рядом с ней. Это действительно опасно. Тем более был ряд других причин. Например, что было бы дальше? Я помнил ее взгляд, когда она понимала, что не может пригласить меня на свадьбу. Она бы никогда не смогла никуда меня пригласить. Потому что я мертв. Я мог только сидеть в ее доме. А что потом? Мы бы поженились? Мы бы даже это сделать не смогли, потому что никто не должен знать обо мне. Она бы всю жизнь прожила с призраком. Зачем ей такая жизнь?

Я не знал, сколько прошло времени. Уизли все не приходил в себя. Джон все еще не появлялся.

Я знал, что не встречусь с ним. Я уйду в тот момент, когда услышу его. Потому что я не могу встречаться с ним сейчас. Я не смогу отпустить свое прошлое, если оно предстанет прямо передо мной.

А потом меня затрясло.

— О нет, — успел сказать я прежде, чем стать волком.

Дьявол.

Вот дьявол.

Я замер, стараясь не двигаться. Думай о Уизли. Нельзя оставлять его. Не сейчас. Стой на месте.

Я продолжал думать. Пока еще мог это делать. Человеческие мысли. Давай же, думай по-человечески.

И я стал думать о школе. Думал о школьных предметах. Вспоминал правила и законы. Вспоминал рецепты зелий. Это помогало оставаться человеком.

Я сел, продолжая наблюдать за Уизли. Он так сильно изменился. Я ведь даже не стразу признал его. И встреть я его на улице, я бы вряд ли узнал его. Интересно, я изменился так же сильно?

А потом я услышал его. Грузовик. Он ехал сюда. Я специально выбрал это место, потому что сюда грузовик Джона мог бы проехать.

Мне пора уходить. Но я должен был убедиться, что все пройдет нормально.

Я спрятался за деревьями. Если серому волку вообще возможно спрятаться за деревьями.

Грузовик остановился недалеко от Уизли.

— Ого, — проговорил Уилл, вылезая из машины, — Драко его основательно запечатал.

— Этого может быть недостаточно, — заметил Джон, протягивая Уиллу цепь. Они принялись его заматывать, хотя Уизли вроде вообще не проявлял признаков жизни.

— А где он сам? — спросил Уилл, пытаясь приподнять Уизли.

Джон вглядывался в деревья. Я надеялся, что он не заметит меня. Сейчас уже потемнело, и темнота могла скрыть меня.

— Я не знаю, — он вздохнул и взял Уизли за ноги. Им не без труда удалось погрузить Уизли в машину.

— Вколи ему еще что-нибудь, — приказал Джон, — На всякий случай.

— Я никогда не думал, что это действует, — заметил Уилл, доставая из машины шприцы.

На этом я решил, что все будет хорошо. Они смогу доставить его ей. Мне пора.

Я повернулся и скрылся в лесу.

***

Я проснулся, потому что был голоден.

Все, что осталось во мне — это инстинкты. И больше ничего.

Человек? А что это?

Я принялся принюхиваться. Где-то неподалеку был олень. Я чувствовал его.

Лапы оставляли огромные следы на снегу. Я старался двигаться как можно тише, чтобы не спугнуть его. Давно я не встречал оленей.

Где я был? А это важно? Я был где-то недалеко от своей добычи — это все, что мне нужно было знать.

Сколько прошло времени? А что такое время для волка?

Я увидел его. Вот она — моя добыча.

Я крался к нему, он пока еще не увидел меня. Не почувствовал.

Потом я прыгнул. Я двигался очень быстро. Слишком быстро, чтобы он успел сделать хоть что-то.

Я вцепился в его шею, в мою пасть хлынула кровь.

Мне больше ничего не было нужно.

Я продолжал двигаться, я не знал, куда именно шел — это не имело значения для меня. Просто шел. Мне было так легко. В моем сознании ничего не было. Никакого человека. Никаких мыслей.

И так будет всегда. Еще немного, и я перестану повторять это слово — человек. Что бы оно не значило.

А потом я учуял его. Знакомый запах. Он привел меня в ужас.

О нет — это была первая человеческая мысль.

Этого не может быть. Нет, не может быть.

«Драко?» — нет, я не слышал это у себя в голове, я не мог это слышать.

Я зарычал. Но никого по близости не было.

«Драко» — я вновь услышал это.

Но как? Это невозможно.

Она не могла меня найти. Никто из них не мог.

Адам обещал.

Человеческое сознание пробуждалось. С трудом, но пробуждалось. Я попытался остановить это, сконцентрировавшись на своих инстинктах, но это не помогло. Прошло слишком мало времени, чтобы я полностью стал волком.

Она вновь позвала меня.

И я сделал то, что делал всегда. Я побежал. Я бежал от нее так быстро, как только мог. Я набирал скорость. Но я слышал ее. Продолжал слышать. Она звала меня снова и снова.

Я потом я увидел ее, она была прямо за мной. Я прибавил скорость. Но это не помогало. Она всегда была быстрее меня.

«Стой!»

Но я даже не собирался. Только не это. Только не сейчас. Как это произошло?

Я не мог больше бежать. Я был зверем, но даже звери могут уставать.

Она врезалась в меня с такой силой, что я отлетел в дерево.

«Черт! Что ты делаешь?» — белый волк подошел ко мне, заглядывая в глаза. Это была Катарина.

Я не отвечал ей. Не мог. Не хотел.

Я решил, что пора поменять тактику. Я зарычал и кинулся на нее, роняя ее в снег. Она была быстрее, но я был сильнее.

Я впился в ее бок, и она завыла.

«Убирайся отсюда» — выдавил я.

«Нет!» — она оттолкнула меня от себя и приготовилась к прыжку.

А потом произошло это. Я вновь стал человеком.

Я сидел снегу и разглядывал свои пальцы, словно видел их впервые. Я не превращался уже очень давно. Я думал, что больше не способен это делать. И это, по правде сказать, устраивало меня.

А потом я поднял глаза на нее. Она была гораздо больше меня сейчас. Возвышалась надо мной. Я смотрел в ее огромные карие глаза. Черт побери, это действительно была Катарина.

— Что ты здесь делаешь? — я был удивлен такой злости в своем голосе. Я вообще был удивлен, что все еще способен говорить.

Она не ответила мне. Она не могла. Мы могли общаться только в случае, если оба пребывали в одном и том же обличии.

Она просто смотрела на меня. И впервые я увидел в ее звериных глазах что-то человеческое. Видимо, за это время изменился не только я.

— Катарина, убирайся отсюда! — рявкнул я. У меня была даже мысль ударить ее. Что было бы очень глупо, учитывая ее размеры.

Она зарычала, и я понял, что это означает — нет. Она не собиралась уходить. Ей было что-то нужно от меня. Но это же просто смешно.

Я просто пошел дальше, игнорируя ее. Не знаю, когда я превращусь в следующий раз, но до тех пор я вовсе не собирался находиться рядом с ней.

Она двинулась за мной. Это было так, словно за мной шла гора.

Я подумал, что если я дойду до города, она не будет следовать за мной. Она же не может показаться людям. Хотя это же Катарина…

Ну, мне тоже не следует туда идти. По крайней мере, голым.

Я нащупал мешочек на своей шее. Удивительно, но он все еще был на мне. Я достал оттуда штаны. И одел их. Катарину, которая все еще шла за мной, я предпочитал игнорировать.

Итак, что мы имеем?

Я понятия не имею, какое сейчас число. Но по снегу очевидно — сейчас зима. Что еще? Я не помню ничего, что было до сегодняшнего дня. Помню только, как отдал Уизли Джону. И все. Потом — ничего. Что я делал все эти дни? Видимо, не так круто быть волком, если ты даже вчерашний день вспомнить не можешь.

— Драко, — рявкнула Катарина.

Я вздрогнул и обернулся. Я и не заметил, как она стала человеком. Итак, пришло время поговорить с ней.

— Что тебе надо? Как ты нашла меня?

— Я шла за тобой, — она пожала плечами.

— Ты не могла!

— Адам разрешил мне.

— Чертов…

— Я сама заставила его.

— Зачем? — я развернулся, глядя ей в глаза.

— Потому что должна была найти тебя, — она выдержала мой взгляд. Я отвел глаза первым. Я не мог смотреть на нее. Она слишком сильно напоминала мне о моей семье. Она была ее частью.

— Нашла? Молодец. А теперь возвращайся домой.

— Я не вернусь без тебя, — спокойно сказала она.

— Что? — я рассмеялся. Что она несла? — Я не вернусь. Никогда. Ты знаешь, что значит это слово?

— Нет, — усмехнулась она, — понятия не имею.

— Слушай меня, Катарина, — я хватил ее за плечи и прижал к дереву, — Я хочу, чтобы ты прекратила это и ушла. Ты не нужна мне здесь, слышишь?

— Да что ты? Тебе нравится такая жизнь, да? — она оттолкнула меня и отошла, — Охотишься, жрешь, спишь, и все, да? Как все легко. Ты чертов трус, Драко!

— Трус? Да что ты знаешь обо мне? — я был так зол на нее, за то, что она появилась здесь и разрушила мою псевдожизнь, — Ты ничего не знаешь!

Она не знала ничего. Она не имела права что-то говорить мне. Она не знала, чем я пожертвовал.

— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Я понимаю, что ты делаешь. Я сама делала точно так же. Я пыталась стереть отсюда, — она постучала по лбу, — человека. Я хотела навсегда остаться зверем. Этот мир был ужасным для меня. Я не хотела быть здесь. Но я не смогла. Это невозможно. Ты не понимаешь? Мы не звери. Мы люди. И не важно, превращаемся мы в кого-то или нет. Никого это не волнует, слышишь?

— Знаешь, Катарина, да пошла ты, — я развернулся. Я так надеялся сейчас стать зверем. Я хотел этого больше всего на свете. Но этого не происходило. Словно назло.

— Нет, я не уйду, ты слышишь? — она развернула меня к себе.

— Я ненавижу тебя.

— А мне плевать.

— Все в стае ненавидят тебя, знаешь? — я не понимал, зачем говорю это, — Все. Даже Сара. Но им жалко тебя, поэтому они не выгоняют тебя.

Она влепила мне пощечину. Такую сильную, что моя голова дернулась.

А ведь это идея! Если она продолжит избивать меня, я стану волком. И смогу сбежать от нее.

Но она не стала бить снова.

Я открыл глаза. Она все еще стояла напротив меня. По ее щекам текли слезы.

Я сглотнул. О нет, я не должен был говорить все это. Тем более это никогда не было правдой.

— Я не уйду, — упрямо продолжила она, стирая слезы с лица, — я не уйду без тебя, Драко. Можешь бежать. Но я всегда найду тебя, потому что я чувствую тебя. Я слышу тебя. И Адам разрешил мне это.

Я сжал кулаки. Как Адам мог это позволить? Он обещал мне, черт побери!

— Что ты хочешь? — я старался быть спокойным, но видит Мерлин, я ненавидел ее сейчас даже больше, чем самого себя.

— Я хочу, чтобы ты вернулся домой.

— Это не мой дом! — закричал я. Все, что угодно, лишь бы не вспоминать обо всем этом. Обо всем том, что я оставил там. Она действительно ничего не понимала. Это не ее вина. Но я не вернусь домой.

— Это твой дом. Ты нужен ней.

О, это был удар ниже пояса. Проще было просто убить меня. Так было бы милосердней.

Словно кто-то выбил из меня весь воздух, и я больше не мог дышать. Все, что я хотел сказать ей — все это исчезло из меня.

Она рассматривала мое лицо, понимая, куда нужно давить.

— Она не может без тебя. Ты бы видел ее сейчас.

Хватит.

— Перестань, — я снова злился, хотя мне было сложно сконцентрироваться на своей злости.

— Перестать? С чего бы? А ты что же, не можешь даже имя ее произнести?

— Не надо… — я почти умолял ее. Это было слишком жестоко с ее стороны.

Она была сильнее меня сейчас. Я был как побитый щенок. Я был потерян. И мне было больно.

И хоть из нас двоих одет был только я, я как никогда чувствовал себя голым.

— Гермиона Грейнджер. Это ее имя, Драко.

— Что ты хочешь от меня? — это было уже чистым отчаянием.

— Вернись.

— Ты не понимаешь, — во мне почти не осталось сил.

— Расскажи мне, — предложила она.

Мы с ней никогда не были близки. Это же Катарина. Ей вообще не нужны были близки люди. Но я был готов рассказать ей все прямо сейчас.

— Нет, — я все еще сопротивлялся, — убирайся.

Она закатила глаза.

— Снова? — спросила она.

— Так будет до тех пор, пока ты не исчезнешь, — ответил я.

— Значит я останусь с тобой навсегда, — она улыбнулась. Мне не нравилась ее улыбка, — У тебя есть одежда для меня, Малфой?

Я достал из своего мешочка футболку. Это все, что у меня было. Я кинул ее ей.

Она натянула ее на себя. Футболка не была достаточно большой, но скрывала то, что мне видеть не следовало.

— Мило, — прокомментировала она, разглядывая свои ноги.

— Откуда шрам? — спросил я.

— Заметил? — ее рука легла на живот, который был теперь скрыт под футболкой.

— Пришлось.

Она усмехнулась.

— В меня стреляли. Совсем недавно. И знаешь… Гермиона спасла меня.

Это удивило меня. Да, мне было больно слышать ее имя, но сам факт того, что она спасла Катарину, удивил меня.

— Ясно.

Это был не тот ответ, который она ожидала услышать. Я видел это в ее глазах. Я думаю, она рассчитывала, что я начну рыдать.

— Итак, какой у нас план?

— У нас? Нет никаких нас, Катарина. Иди домой.

— Ту часть, где ты ноешь, мы пропустим, и я спрошу еще раз. Каков план?

— Нет никакого плана, — я закатил глаза.

— Даже так? Расскажи, зачем ты ушел?

— А не пойти ли тебе…

— И сколько мы будем ходить по кругу? — я раздражал ее не меньше, чем она меня. Удивительно, учитывая, что она преследует меня.

— Мы будем делать это снова и снова. Пока ты не сдашься.

— Ты что, забыл, Драко? Я никогда не сдаюсь.

****

Катарина была настоящей занозой в заднице. Она преследовала меня уже неделю. Она не давала мне покоя.

Я несколько раз превращался в волка и убегал от нее. Но через некоторое время она все равно находила меня. И продолжала следовать за мной.

А когда волком была она, ей было еще проще следить за мной. Я не понимал, как она делает это. Как заставляет себя следовать за мной? Я словно стал ее навязчивой идеей.

Я не мог продолжать так. Она мешала мне. Она все время влезала в мою голову, хотя я не приглашал ее туда. Она разговаривала со мной постоянно, не давая мне отключить человека.

В конце недели я был готов убить ее, лишь бы она замолчала. Мы снова стали людьми. Она раздобыла себе какое-то платье. Было странно видеть ее в платье в лесу, да еще и зимой. Хотя сам я выглядел так же дико в своих шортах.

— Думаешь, сколько еще ты протянешь? — она прекрасно знала, что со мной происходит. Она знала, как сильно я хочу избавиться от нее.

— Думаешь, что я сдамся? Катарина, я не вернусь.

— Ну я тоже тогда не вернусь.

— Мне плевать.

— Ага, — она мне не верила. Потому что это звучало так жалко, что я сам себе не верил.

— Ты разве не скучаешь по дому? — спросил я с надеждой.

— Ты сам сказал, что им будет лучше без меня, — парировала она.

— Я не это….

— Закрыли тему.

— Но…

— Слушай, это нечестно! Ты никогда не разговариваешь со мной, если тебе это не нравится. С чего я должна?

— Я всего лишь хочу извиниться.

— Извинился? Молодец. А теперь заткнись.

Она была почти так же невыносима, как я сам. Мы не могли находиться рядом, это понятно нам обоим, но она не отступала.

— А если я расскажу тебе правду, ты уйдешь?

Она не ответила. Но я решил, что рассказать ей правду — мой единственный вариант. Может, она поймет меня и уйдет? Хотя на что я надеюсь? Это же Катарина.

Но я все-таки рассказал ей о том, что перестал контролировать себя. Я не смотрел на нее, потому что не мог вынести ее взгляда, в котором было сочувствие.

Мы молчали какое-то время. Видимо, ей было нечего сказать.

Я продолжал разглядывать свои пальцы.

— Драко Малфой заботится о ком то, кроме себя. Удивительно, — наконец, проговорила она. Она всегда делала так. Старалась пошутить в самый неподходящий момент.

Мы вновь молчали.

— Ты полный идиот? — воскликнула она, вскакивая на ноги.

— Что? — этого я не ожидал.

— Ты, что больной? Это все? Из-за этого ты сбежал? Да ты даже не трус — ты просто идиот.

— Катарина… — я начинал злиться.

— Это опасно. И что? Все вокруг опасно. Боишься ей навредить? Отлично! Это значит, что тебе не наплевать.

— Ты сошла с ума? Ты вообще не слушала меня? Это опасней, чем ты думаешь!

-Ты что, думаешь, что убьешь ее? Серьезно?

Сейчас я был готов убить Катарину. Я ошибался, когда думал, что она поймет. Катарина никогда ничего не понимала. Она ничего не знает о людях, о волках, об отношениях, в конце концов!

— Я раньше мог полностью контролировать себя, понимаешь? Конечно же нет. Ты не могла. А я мог. А теперь я вообще ничего не могу. Я превращаюсь быстрее, чем успевая моргнуть. У тебя так же? Нет. Потому что со мной что-то не так.

— Ты жалкий трус. Ты сбежал тут же, как только появились проблемы!

— Да. Я трус. Я всегда это делаю. Я всегда бегу.

Она снова врезала мне. На это раз гораздо сильнее. И на этот раз я даже не понял, за что получил.

Я слышал, как хрустнул нос. А потом я обнаружил кровь на своих руках.

— Ты сломала мне нос? — я в шоке смотрел на свои руки.

— Ты это заслужил.

Я понимал, что нужно вправить нос прежде, чем начнется исцеление. Я рванул изо всей силы и не смог сдержать крик.

Лицо Катарины даже не изменилось.

— Мы возвращаемся домой, — заявила она.

— Нет.

— Да.

— Стой, — я замер и прислушался. Я уверен, что что-то слышал. И этот запах. Он был мне уже знаком.

— Что это?

— Ты чувствуешь это?

— Да, — Катарина принялась оглядываться.

Это был тот же человек, который следил за мной все это время. Он продолжал следить за мной даже когда я ушел. Я знал это. Я пытался его поймать. Но он всегда исчезал, когда понимал, что я обнаружил его. Он был волшебником. Я в этом уверен.

А потом изо кустов вышел… нет, не человек. Это был домовой эльф. И не просто домовой эльф. А эльф моей семьи.

— Драко Малфой, — он поклонился мне.

— Что…? — я даже не знал, что именно собирался сказать сейчас. Что происходит? Откуда он здесь? И почему он появился на этот раз, ведь все это время он ускользал от меня. Зато теперь хотя бы понятно, как ему это удавалось.

— Ваш отец давно ждет вас, Драко Малфой.

Глава 13

Фанфик закончен. В ближайшее время я выложу оставшиеся главы

Глава 13. Драко Малфой. Часть 2

Я знала, что должна это сделать. Мне станет легче. Я уверена в этом.

Я уменьшила все вещи, находящиеся в комнате. И сложила их в коробку.

Я должна сложить все свое прошлое в эту коробку. И оставить его позади. Я не могу позволить ему и дальше преследовать меня.

Я открыла клетку и позволила сове сесть на руку. Я подошла с ней к окну.

— Лети. Теперь ты свободна, — проговорила я, открывая окно. Она несколько секунд непонимающе смотрела на меня, а потом словно опомнилась и вылетела в окно.

Мало кто отпускает сов. Ведь они нужны нам. Но правда в том, что я не хотела иметь ничего, что бы связывало меня с Драко Малфоем. Мне достаточно моих воспоминаний.

Я взяла коробку и понесла ее вниз, закрывая за собой дверь, оставляя позади опустевшую комнату.

Алекс следовал за мной по пятам, но я была сейчас не в настроении играть с ним.

Я вышла на задний двор. Мне хотелось именно сжечь все это. Да, это было довольно драматично. Но моя жизнь была драмой.

Я достала палочку.

Я с удовлетворением наблюдала, как все это горит.

Но в руке я все еще сжимала телескоп. Есть вещи, от которых я просто не способна отказаться.

Все это сгорело, и мне действительно стало легче. Я должна двигаться дальше. Я должна продолжать жизнь. Есть раны в моем сердце, которые никогда до конца не затянутся. Ну и что?

Я продолжала пить все те зелья, выписанные для меня мистером Хайденом. И думаю, они действительно помогали.

Я была готова вернуться на работу. Была готова жить дальше.

***

Я не мог нормально мыслить. Мысли растекались в разные стороны, я не мог уловить ни одну из них.

Этого не может быть.

Я смотрел на домовика, но не был способен ничего сказать. Я ничего не понимал. Я не мог даже пошевелиться. Я был в шоке.

Катарина встала рядом со мной, похоже, она чувствовала себя лучше. Это логично. Ведь это не ей только что объявили, что ее отец ждет ее. Но ее отец хотя бы был жив.

— Ты говоришь, что Люциус Малфой жив? — спросила она.

Отец.

Мой отец.

Мой мертвый отец.

На меня вдруг навалились воспоминания. Вся та, старая, почти забытая жизнь мелькала перед глазами. Отец. Его уроки. Его слова. Его наказания. Наше с ним общее прошлое.

Домовик странно смотрел на нас. Словно мы сошли с ума. Я не был уверен насчет Катарины, но вот я определенно сошел.

— Я должен отвести вас к вашему отцу, мистер Малфой, — проговорил домовик. Очевидно, он не собирался ничего объяснять нам. Ведь это ему не говорили сделать. Домовики всегда делали то, что им велели их хозяева.

Я не собирался никуда с ним идти. Он что, спятил? Что это за бред? Мой отец давно мертв. А домовиков у нас давно не осталось — их конфисковали вместе с нашими поместьями. Они все теперь принадлежали министерству.

А может это ловушка? Но как министерство узнало, что я жив? Поттер? Неужели он мог так поступить?

Я всерьез раздумывал, не пора ли нам с Катариной бежать. Или мне одному.

— Пожалуйста, — вымолил домовик, протягивая мне свою ручку.

Нет.

Я отпрянул от него.

На что он рассчитывал? Что я пойду куда-то с ним? Серьезно?

— Я думаю, он не врет, — заметила Катарина. С каких пор она стала такой доверчивой?

— Не врет? Он говорит, что мой отец жив! — выкрикнул я.

— А ты видел его тело? Ты хоронил его? — парировала она. Она слишком хорошо знала меня и мое прошлое. Но это ничего не значило. Ничто не может заставить меня поверить, что он все еще жив. Я только смирился с тем, что его нет. Что я здесь один.

Пока я раздумывал, домовик перешел к действиям. Он просто схватил нас с Катариной за руки. Он сделал это так быстро, что я не успел среагировать. Рывок — и вот мы уже в другом месте.

— Какого черта? — я оттолкнул его от себя.

Мы были в лесу. Только уже в другом. Деревья здесь были выше, и здесь было холоднее. Хотя холод никогда меня не беспокоил.

А еще я видел свет. И слышал звуки. Люди. В лесу были люди.

— Идемте за мной, — предложил домовик. Он никогда от нас не отстанет?

У меня разве был выбор? Я мог бы попытаться убежать. Но магия домовиков была слишком сильной. Он бы вернул меня сюда, если бы захотел. Все еще оставался шанс стать волком. Думаю, он тогда бы даже не прикоснулся ко мне. Тем более на волков магия не действует.

Катарина взяла меня под локоть и потянула за домовиком. Мы шли как раз туда, где виднелся свет.

Когда мы подошли ближе, я увидел деревню. Деревянные дома стояли в два ряда. Здесь действительно жили люди. Я словно окунулся в прошлое, ведь сейчас никто не живет посреди леса. Если только они не прячутся.

Где мы? Что это за место?

Мы вышли на дорогу. На улице было полно народу, но никто не обращал на нас внимание. Словно мы не были чужаками. Мы шли за домовым эльфом мимо домов и этих странны людей.

С этими людьми было что-то не так. Я не мог точно сказать, что именно. Но они были необычными.

Мы дошли до крайнего дома, он был здесь самым большим.

Я предпочитал притворяться, что все это происходит не со мной. Что это все сон. Так было проще всего. Потому что иначе можно сойти с ума.

Домовик открыл перед нами дверь, пропуская нас вперед.

Внутри дома было всего несколько комнат. Кухня, спальня и кабинет. Туда-то нас домовик и отвел.

Я вошел в кабинет. Все вокруг было уставлено книгами. На полу лежал ковер. Он был знаком мне. На самом деле, все здесь было мне слишком знакомо, чтобы это отрицать.

Напротив стоял стол. На кресле кто-то сидел, но оно было повернуто в другую сторону, и я не мог видеть человека, сидящего в нем. И, если честно, не хотел.

Я встал прямо перед столом, ожидая, когда кресло повернется.

А потом оно повернулось. В нем сидел мой отец.

Я не знаю, что именно испытал в этот момент. Испуг? Радость? Боль? Наверное, все сразу. Но больше всего во мне было ярости.

Он изменился, постарел. Его волосы больше не были белыми — они были седыми. Он остриг их. Теперь они едва доставали до ушей. Его глаза тоже изменились. В них появился непонятный мне блеск.

— Привет, Драко, — все, что он сказал мне.

Все это больше не казалось мне странным. Ничего не казалось странным. Словно так и должно было быть. Но…

— «Привет, Драко»? — передразнил его я, — Это все, что ты скажешь мне? Я думал, что ты мертв! Ты позволил мне как думать! Ты оставил меня одного!

А потом меня затрясло. О нет, только не сейчас. Я еще не все сказал ему. Я еще даже не врезал ему.

— Вколи ему лекарство, — приказал Люциус домовику, — Он меняется.

Что-то острое впилось в мою руку. А потом наступила тьма.

Я распахнул глаза, резко сев на кровати. Голова болела так, словно кто-то решил поиграть в ней в квиддич.

Я находился в спальне. В той самой, мимо которой проходил, когда шел к кабинету. Где меня ждал отец…

— Спокойней, не делай резких движений, — я узнал этот голос. Я слышал его очень давно, и сейчас он изменился, но я узнал его. О Мерлин мой. Я думаю, что я мертв.

Я повернул голову. На стуле у кровати сидела Молли Уизли. Мать Рона Уизли! Женщина, которую убили черные оборотни.

Сейчас она выглядела уже не так, как раньше. Даже сражаясь в Хогвартсе, она выглядела не так. Она тоже постарела. Но в отличие от Люциуса, она изменилась гораздо больше. Ее лицо больше не выглядело добрым. Оно наоборот ужесточилось. И глаза ее изменились. Я знал только одну причину таких перемен. Она была черным оборотнем. О Черт.

— Вы? — это все, на что меня хватило.

— Удивлен? — она действительно сильно изменилась. Не думаю, что она продолжает вязать эти странные свитера.

— Я думал, что вы мертвы.

— В каком-то смысле так и есть.

Я не стал ничего спрашивать. С меня и так хватит. Пора разобраться во всем, что здесь происходит.

— Кто-нибудь в состоянии объяснить мне, что здесь происходит?

— Твой отец обещал сам этим заняться.

— Где Катарина?

— Она с остальными, — ответила Молли Уизли.

Я даже не стал спрашивать, что это значит. И где это. Остается лишь надеяться, что там достаточно безопасно для нее.

— Я хочу поговорить с ним прямо сейчас, — я встал с кровати.

— Я должна тебя кое о чем предупредить, — сказала мне она, — Твой отец…немого не в себе. Три года назад одна из лабораторий взорвалась, и твой отец как раз проводил там исследования.

Что это должно было значить? Больше она ничего не сказала, решив, что этого достаточно. Но этого не было достаточно для меня.

Все продолжало казаться сном.

Я кивнул и вышел из комнаты. Она последовала за мной. Мне казалось, что за мной идет призрак. Как она может быть жива? Я слышал ту историю. На нее напали за несколько месяцев до исчезновения Рона Уизли. Говорят, ее тело было так изувечено, что ее хоронили в закрытом гробу.

Я вновь вернулся в тот же кабинет. Люциус словно и не сдвинулся с места с тех пор, как меня унесли отсюда. Судя по темноте за окном, я пробыл в отключке около часа.

— Драко, теперь ты готов говорить? Никаких сюрпризов больше не будет? — он улыбнулся, предлагая мне сесть напротив. Я редко видел улыбку Люциуса. Но такую я не видел никогда. Что-то новое в моем отце, что-то, чего я раньше не видел.

— Итак? — я сел в кресло и уставился на него. Какая-то часть меня все еще считала, что все происходящее — сон. И скоро я проснусь посреди леса. И все будет как раньше.

— Как ты уже заметил, я не мертв, — отличное начало, — Мне пришлось разыграть маленький спектакль с инфарктом. Мне жаль, что я не сказал тебе. Но это было слишком опасно.

— Опасно? — перебил его я, — Ты позволил мне думать, что ты мертв четыре с лишним года! Я думал, что я виноват в том, что не смог сберечь твое тело. Я думал, что тебя сожги или что-то в этом роде! — ярость вновь вернулась. Как он может просто сидеть и улыбаться? Он представить себе не может, что я пережил, черт возьми! Он оставил меня тогда, когда я так сильно в нем нуждался.

— Прости, — я видел, что на самом деле ему плевать, по крайней мере, ничего не мелькнуло в его глазах.

— А Нарцисса знает?

— Разумеется, нет! — это словно оскорбило его.

— Может, начнешь рассказывать? — я был готов придушить его.

— Я пытаюсь, — он скорчил какую-то странную рожу, я такого еще не видел. Словно Люциус стал другим человеком.

— Люциус, — мягко позвала его Молли Уизли, стоящая возле моего кресла. А это что еще такое? С каких пор эти двое так хорошо понимают друг друга? Насколько я помню, Люциус был женат на женщине, чья сестра убила одного из ее сыновей. А сама Молли убила Беллатрису. Но очевидно из нас троих это интересовало только меня.

— Итак, — Люциус резко выпрямился, — Я кое-что прихватил с собой, когда сбегал. Исследования Волан-де-Морта. Нужно было, чтобы никто не сомневался в том, что я мертв. Поэтому я не сказал тебе, Драко. У Патрика Забини слишком длинные щупальца.

Итак, теперь я запутался окончательно. Все это слишком странно. О чем он вообще говорит?

— У меня ушло некоторое время, чтобы найти людей, которые могут мне помочь. Сам я в исследованиях не силен. Нам нужны были подопытные. Но не думай, что мы кого-то принуждали, — он покачал головой, его голос стал каким-то странным, — все они сами выбирали свой путь. Они хотели избавиться от этого.

Он продолжал говорить загадками.

— О чем именно ты говоришь?

— Я говорю о том, что я искал лекарство, которое способно излечить оборотней.

— Что? — я был готов вскочить на ноги.

— И я почти нашел его. Еще немного, и я его закончу.

— Что? — вновь повторил я, — Но это не возможно!

— Возможно, Драко. Особенно если у тебя есть записи Волан-де-Морта.

— Все эти люди на улице — оборотни?

— Да, они позволяют проверять лекарство на них.

Я обернулся на Молли Уизли. Она — одна из них?

— Сначала было сложно. Но довольно скоро я нашел лекарство, способное остановить превращение. Если ввести его в момент, когда человек начинает меняться, оно остановит превращение. По крайне мере до тех пор, пока мы не посадим человека в клетку. Ты же понимаешь, с черными оборотнями шутки плохи, — он вдруг засмеялся. Я не узнал этот смех. Он был каким-то странным, как и все вокруг. Молли Уизли громко кашлянула, и смех оборвался так же резко, как начался, — Ну так о чем я? Это не то самое лекарство, но для начала оно пришлось весьма кстати. Вводишь его и у тебя есть пара минут, чтобы отвести оборотня в клетку. Так у тебя есть гарантия, что он не съест тебя.

— И как давно ты располагаешь таким средством? — я уже примерно знал ответ.

— Два года.

— Два года? Ты что, спятил, Люциус? — рявкнул я. Я стал называть его по имени, перестал называть отцом. Он тоже заметил это, усмехнувшись. Словно так и должно было быть. Да что с ним такое? — Ты мог спасти огромное количество людей!

— Я еще спасу их.

— Я говорю о тех людях, которых съели. Ты в курсе, что черные питаются человечиной или нет? — я продолжал кричать. Мне не нравилось все, что происходило сейчас.

— Еще слишком рано. Но моя игра скоро начнется, можешь не беспокоиться, — он вновь рассмеялся.

— Люциус, — вновь подала голос Молли. На этот раз уже угрожающе.

— Прости, — проговорил он, закрывая рот рукой. В его глазах появился странный блеск.

И тут я кое-что понял.

Люциус был болен.

Он сошел с ума.

Он потерял рассудок.

— Ты что, больной? Это не какая-то игра! — я был все еще зол. Тот факт, что мой отец сошел с ума злил меня даже больше, чем то, что он столько времени скрывался от меня.

— Взрыв, Драко, — напомнила мне Молли Уизли. Словно это оправдывало его. Мне было плевать взрыв там или что-то еще.

— Он больной, вы не видите? — я вскочил на ноги. Этот человек был кем угодно, но не моим отцом. По нему плачет Мунго, — Что он несет? Он говорит о мифическом лекарстве, он ставит эксперименты! Один Мерлин знает, что еще он делает. И вы помогаете ему? Он притворялся мертвым. А вы не лучше него! Ваша семья так страдала, а вы все время были с ним?

Это была как раз та черта, которую мне не следовало переступать.

В глазах Молли Уизли отразилась такая боль, что мне пришлось закрыть глаза, чтобы не видеть это. А потом она дала мне пощечину. И да, я заслужил ее.

— Молли! — закричал на нее Люциус. Он почти визжал. Черт возьми, я находился на ярмарке безумия.

Я открыл глаза, приложив руку к щеке.

Люциус тоже стоял на ногах, мне показалось, что еще немного, и он кинется на кого-то из нас с кулаками. А так как он был полностью невменяем, я не мог сказать на кого именно.

— Думаешь, я не хотела вернуться домой? — спросила меня Молли, — Но как я могла? Я стала черным оборотнем. Ты сам только что сказал, чем они питаются. Я опасна для своей семьи. Ты сам никогда не пытался кого-нибудь защитить от самого себя?

— Я пообещал Молли, что помогу ей. Я найду способ, чтобы она вернулась домой, — продолжал Люциус, — все это время я ищу способ. Она со мной уже два года, и ни разу не разочаровалась во мне, не так ли?

Но Молли не смотрела на него.

— Люциус делает правильные вещи. Он ищет выход для всех нас.

— Зачем тебе это? — спросил я, — В чем смысл?

— Сначала это было просто политическим ходом. Я могу вернуть себе власть, если освобожу общество от оборотней. Но сейчас все не так. Меня гонит вперед идея. Я могу спасти всех.

Я не верил ему. Я думаю, все дело в том, что ему все еще нужна власть. Она всегда была нужна ему. Он гнался за ней.

— Я могу построить новый мир, — продолжал заливать Люциус, — Могу сделать все правильно.

И он верил в этот бред?

Отлично, теперь у него комплекс Бога. Этого еще не хватало, учитывая состояние его рассудка.

— Но все стало гораздо серьезней, когда я узнал, что мой сын один из них. Теперь я был просто обязан найти лекарство, чтобы спасти его. Я послал домовика по имени Мор (забавно имечко, да?) следить за ним.

Он говорил обо мне так, словно меня здесь и вовсе не было. Словно он говорил не со мной.

— А когда я узнал о… Гермиона Грейнджер? Это прекрасный выбор! — он так резко сменил тему, что я даже не сразу понял, к чему он. И что именно он сказал.

Ее имя уже привычно отдалось внутри болью, но я постарался это проигнорировать.

— С каких пор?

— Это гениально! Ты так поможешь мне, если женишься на ней, — мечтал Люциус вслух.

— Ты понимаешь, что говоришь? — я старался не слушать его, это слишком больно для меня.

— Статус крови больше не имеет значение, — объявил Люциус, хлопнув в ладоши, — Помнишь, что я сказал тебе про кровь, Драко?

— Когда именно? Ты так много говорил о ней.

— Она у всех красная! — он выдал это так, словно это было открытие века, — Я нашел лекарство, и теперь все будет хорошо! Черные не будут никого есть. Мой сын снова со мной, у меня есть армия…остался только Поттер.

А вот это было уже слишком даже для него. Мало того, что я не понимал, о чем он говорит, так еще и не успевал за ним. Он менял темы слишком быстро. В любом случае я решил, что мне плевать на все его планы. Понятно было лишь одно — находиться с ним рядом нельзя. Он серьезно болен. Я не знаю, как его переносит Молли Уизли, но я не готов принять такого Люциуса. Я не готов снова считать его своим отцом. Для меня он по-прежнему мертв. Потому что то, что с ним сейчас — это хуже смерти.

— Я ухожу отсюда, — сказал я.

На его лице отразилась такая детская обида, совершенно несвойственная человеку в его возрасте, что я отпрянул. Он словно сейчас расплачется.

— Нет, Драко, нет, — слава Мерлину, я успел встать с кресла прежде, чем он кинулся на меня.

— Драко, — позвала меня Молли Уизли, — Могу я поговорить с тобой?

— Только без него, — я кивнул в сторону Люциуса.

— А что мне делать в это время? — спросил он у Молли. Она словно была его матерью. О, черт возьми, я не хотел видеть такого Люциуса.

— Попроси кого-нибудь разыскать подругу Драко, — предложила Молли Уизли.

Люциус кивнул и удалился.

— Присядешь? — предложила она.

Но я уже насиделся.

— Это все ненормально, — прошептал я. Мой отец ушел, и вместе с ним ушли все мои силы. Я спрятал лицо в ладонях.

— Я знаю, как это выглядит, Драко. И я понимаю тебя.

— Ты тоже находили своего мертвого отца живым, но сошедшим с ума? — спросил я у нее. Это не было шуткой. Я не знаю, чем это было.

— Он был таким же, когда нашел меня. Но со мной было сложнее. Я ненавидела его, как Пожирателя смерти, как приспешника Волан-де-Морта. Он воплощал в себе все, что я ненавидела в этом мире. Мне пришлось переступить через себя, чтобы пойти за ним… Тот взрыв искалечил его сознание. Его врачи ничего не могут с этим сделать. И он стал таким, да. Но он не безумен. Он действительно очень продвинулся в поисках лекарства. Он почти завершил его.

— Но почему министерство даже примерно не представляет, как его изготовить?

— Спроси себя: а хочет ли министерство найти лекарство от этого? Вспомни, как Патрик Забини пришел к власти? Он обещал защитить нас, простых людей, от волков. Вся его политика с тех пор строилась на том, чтобы показать людям, что министерство защищает их.

— Вы хотите сказать, что ему это выгодно?

— А сам ты никогда не думал об этом? Почему он загнал оборотней в заповедник вместо того, чтобы отправит их в Прайм, откуда они никогда бы не выбрались?

— Он хотел, чтобы мы сбежали, — дошло до меня. Мне никогда не приходило это в голову. Я вообще мало думал о политике в последнее время.

— Да. Он держит людей в страхе. Многие считают, что только министерство может защитить их от оборотней. Вот в чем весь смысл. А теперь, когда все вышло из-под контроля, и черных стало слишком много, он издал указ убивать их. Всех без исключения.

— Я не слышал об этом.

— Да, этот указ был выпущен в прошлом месяце. Теперь ты понимаешь, почему так важно, чтобы Люциус нашел лекарство? Он действительно может всех спасти.

— Он так долго следил за мной, почему он решил показаться мне только сейчас? — не понимал я. Во всей этой истории было слишком много нестыковок.

— Потому что лекарство почти готово — это правда.

— Я не верю в это.

— У нас есть два вида лекарства. Один из видов мы применили на тебе, когда ты стал превращаться. Если правильно его ввести, человек перестанет превращаться. Но проблема в том, что он теряет сознание. Именно это мы и пытаемся исправить.

— А еще один вид?

— Это как раз то, о чем говорил Люциус. Оно останавливает превращение на несколько минут. Мне часто приходилось использовать его, потому что я черный оборотень.

Я все еще мало что понимал. Это казалось нереальным. Разве возможно такое, что лекарство все таки сделают? Неужели, можно избавиться от всего этого? Но тогда я могу…

Я попытался остановиться, но внутри уже зародилась надежда на то, что отец спасет меня, и я вернусь к Гермионе.

— Вы хотите вернуться домой? — зачем-то спросил я. Конечно, я уже знал ответ.

— Больше всего на свете.

— Вы думаете, это возможно?

— Да. Я в это верю.

— Драко, привет, — Катарина улыбалась. Что это с ней? Мы непонятно где, а она улыбается так, словно ей здесь понравилось.

— Где ты была? — спросил я, присаживаясь рядом с ней на деревянные ступени.

— Знакомилась с другими.

— Нужно уходить отсюда, — заметил я. Я не хотел быть здесь, даже после того, что узнал.

— Что? — она удивилась, — Нет.

— Что значит «нет», Катарина? Здесь все чокнутые.

— Это неправда.

— Я был без сознания всего пару часов, а ты уже успела узнать тут всех?

— Пару часов? Драко, тебя вырубило на двое суток.

— Что? — удивился я.

— Домовик перестарался с дозой. Поэтому ты был без сознания так долго.

Я был просто в шоке. И никто не сказал мне об этом! Нужно срочно убираться отсюда.

— Катарина, мы уходим.

— Мы не можем, — запротестовала она, — Скоро будет готово лекарство.

— Ты веришь в это?

— Дик говорит, что…

— Кто такой Дик? Ты что, успела влюбиться? — я снова был зол. Сколько можно? Хотя разве я виноват в том, что люди вокруг меня ведут себя так глупо?

— Пошел ты, Малфой, — он отвернулась.

Ну хорошо, может мне не стоило это говорить.

— Даже если так, какое тебе дело до лекарства? Тебе нравится быть оборотнем.

Она вновь повернулась и внимательно посмотрела на меня. Словно я что-то не понимал, что-то очевидное.

— Я хочу принести лекарство нашей семье.

Она никогда не думала только о себе. На самом деле где-то в глубине души я знал, что она не такая, какой я ее считаю, что ее поведение ничего не значит. Она любила нашу стаю. Мы все были одной семьей.

Я вздохнул. Нельзя просто надеяться на мифическое лекарство.

— Люциус думает, что сможет закончить его в течение недели. Осталось совсем немного, Драко.

Я не мог рассчитывать на то, что это окажется правдой. В реальном мире такого не бывает. Мы все привыкли быть теми, кто мы есть. Мы уже смирились. И тут появляется Люциус, психически нездоровый, и заявляет, что спасет нас от нашего недуга. Разве это возможно? Все так легко?

— Ты думаешь, это слишком быстро? — словно прочитала мои мысли Катарина, — но это не так. Люциус уже четыре года работает над этим.

Может, она права. А может, прав я. Я не могу сейчас сказать, что из всего этого правда и во что я верю.

— Я видела это своими глазами, Драко. Ты уже начал превращаться. Ты был наполовину волком, когда препарат начал действовать. И ты вновь стал человеком. Ты хотя бы раз слышал о чем-то подобном? Такого не бывает, понимаешь? Я бы не поверила, если бы сама все не видела. Давай подождем эту неделю. Если это правда, то ты сможешь вернуться к Гермионе.

Она сказала вслух то, о чем я боялся даже думать. Но она была права.

— Одну неделю, — кивнул я. Да, я мог сделать это.

***

Прошло некоторое время прежде, чем я все-таки решилась вернуться на работу. Мне казалось, что все будут смотреть на меня.

Но все было как обычно. Люди здоровались со мной и улыбались мне. Словно я и не исчезала из этого мира почти на полгода.

Луна кинулась ко мне, стоило мне войти. Интересно, что ей сказал Гарри? Что он вообще говорил всем?

— Я рада, что ты вернулась, Гермиона, — она улыбнулась.

— Я тоже.

Я села за свой стол и уставилась на стопку бумаг, которую мне придется проверить.

Было странно вновь вернуться сюда, но я была рада.

— Почему меня не уволили? — это был скорее риторический вопрос.

— Ты знаешь, что у нас новый начальник? — улыбнулась Луна.

— Правда? — это удивило меня. Хотя, какая разница?

— Да, и он просил тебя зайти к нему, как только ты придешь.

Я посмотрела на дверь. Судя по лицу Луны там был кто-то знакомый. Кто-то хороший. Хотя, я могла и ошибаться. С чего кому-то хорошо относиться ко мне, я пропустила почти полгода на своей работе?

Я встала и направилась к своему новому начальнику. Почему, черт возьми, он не уволил меня?

Я постучалась и открыла дверь.

А там за столом сидел Кормак Маклагген. Я не ожидала увидеть его здесь. Я вообще не помню, когда видела его в последний раз. Возможно на вечере Победителей. Он был одним из нас. Он участвовал в битве за Хогвартс. Об этом я узнала только после самой битвы. Я не видела его во время нее. Там было слишком много всего, слишком много Пожирателей и слишком много смертей, я вообще плохо помню все, что тогда происходило. Но Кормак был там. Это правда.

— Привет, Гермиона, — он поднялся, чтобы подойти и обнять меня. Насколько я знаю, я нравилась ему. Он уже давно был не тем Кормаком, который вместе со мной и Гарри посещал Клуб Слизней на шестом курсе. Ну то есть на шестом были мы, он в тот год заканчивал Хогвартс.

Я сама давно не была той Гермионой.

Он обнял меня. Он прижал меня к себе пожалуй слишком сильно, но я не обратила на это внимание. Я была действительно рада его видеть.

— Я так рад, что ты вернулась на работу. Как ты чувствуешь себя? — болезнь. Все думали, что я болела все это время. И чем же, интересно? Что именно им сказал Гарри?

— Со мной все в порядке. Теперь, — это было не совсем правдой. Но я не собиралась говорить что-то Кормаку, — А ты как здесь оказался?

— Твой прошлый начальник умер, ты разве не слышала? — он удивился.

Я вздрогнула. Как я могла слышать об этом? Я же была заперта в своем собственном сознании. Это было печально. Я не так хорошо знала мистера Сандерса, но он был хорошим человеком. Был.

— Меня поставили на его место, — он улыбнулся.

Я не верила ему. Это не тот отдел, о котором мечтает каждый сотрудник Министерства.

— Ну ладно, — его улыбка стала шире, — Я сам предложил. Я знал, что ты работаешь здесь.

Что ответить на это, я не знала. Кормак всегда проявлял ко мне интерес. И он всегда был достаточно прямолинейным. Гарри и Рон не очень-то его любили, очевидно, из-за меня.

Он сел на свое место, предлагая мне устроиться напротив.

— Я так давно не видел тебя, — начал он, — Я скучал.

— Я тоже, — что мне стоило это сказать? Он просиял, словно я призналась ему в любви. Возможно, я все еще способна осчастливить кого-то. Удивительно, какое влияние я на него имела. Не знаю почему, но это радовало меня. Это было довольно эгоистично.

— Можем, поужинаем сегодня? — предложил он.

Свидание? Уже?

— Да, конечно, — я выдавила улыбку.

Я знала, что делала. Я хотела забыть Драко. Это не представлялось мне возможным. Но я этого очень хотела. Мне надоела эта боль. Я не знаю, пройдет ли она когда нибудь. Но возможно, если я буду сильно стараться…

Я планировала использовать Кормака. Да, это было неправильно. Но я хотела быть свободной.

Он обрадовался. Сказал, что мы отправимся куда-то сразу после работы. Я сказала, что меня нужно переодеться. Он разрешил мне уйти с работы на два часа раньше.

— Ну как дела? — Гарри сел напротив меня.

— Все в порядке.

— Рада вернуться?

— Такой разговор когда-то уже происходил, — мы, как обычно, закали себе кофе.

— Знаю. Но я беспокоюсь, Гермиона.

Я взяла его за руку.

— Все хорошо, Гарри. Со мной все хорошо.

Это не было правдой, все внутри по-прежнему болело. Но это было именно тем, что он хотел услышать. Мне пора заканчивать со своим эгоизмом и обратить внимание на других людей. Гарри не должен волноваться.

— Точно?

— Точно, — я улыбнулась, — сегодня у меня свидание.

Он заметно напрягся, заставляя меня засмеяться.

— С кем?

Я не знаю, чего он ожидал. Что я скажу, что с Малфоем?

— С Кормаком.

— Что? — он был удивлен, — Он вернулся из Америки?

Я даже не знала, что он был в Америке.

Я просто кивнула.

— Ты что-то задумала, — он слишком хорошо знал меня, чтобы не заметить это блеск в глазах.

— Мне всегда нравился Кормак.

— Не смеши меня, — он закатил глаза, — это неправда.

Я не могла спорить с ним. Он был прав.

— Думаешь, он поможет тебе забыть о…

Он не договорил. Никто из нас не хотел произносить его имя. Мне было слишком больно. Гарри же был слишком зол.

— Я хочу попытаться.

Я слишком долго отрекалась от жизни. Слишком долго мучила себя. Я столько времени потеряла. Я заставила свою жизнь остановиться. Пора было возвращаться в реальный мир. Драко Малфой стал центром моей жизни, и теперь, когда его не было, я должна была уцепиться за что-то еще. У меня был Рон, я вновь нашла его. У меня все еще был Гарри, который никогда не покидал меня. Мне было жаль признавать это, но их не было достаточно. Это было несправедливо. Малфой значил слишком много.

Он не ответил, лишь с жалостью смотрел на меня. Да, я заслужила этот взгляд. Я не была сильной, я была сломанной. Мое сердце было разбито, но я все еще хотела жить, я хотела двигаться дальше. Эта боль должна оставить меня. Или хотя бы уменьшиться. Я должна заново научиться дышать.

***

С Кормаком было легко. Никаких запретов. Я могла идти с ним по улице, не боясь, что кто-нибудь узнает его и вызовет министерство. Он не был связан со всем этим.

Он рассказывал мне про свою жизнь, про свои путешествия. Мне даже захотелось тоже пройти через это. Путешествовать по миру.

С ним мне было легко дышать.

Мы сидели в каком-то ресторане. Он заказал нам свое любимое блюдо, уверяя меня, что оно просто великолепно. И он оказался прав.

А потом мы говорили о Хогвартсе. Это было неизбежно. Все мы, выходцы из Хогвартса, слишком любили его, чтобы забыть. Тем более, он объединял нас. Так мы словно становились ближе.

Мне действительно нравился Кормак.

Но это был самообман. Я надеялась, что могу заново собрать себя по кусочкам, и Кормак поможет мне в этом. Это было слишком наивно? Не знаю. Я хотела попробовать.

За соседний стол присела пара. Мое сердце забилось чаще. У парня были светлые волосы. Белые. Я все время поворачивалась в его сторону. Я конечно же знала, что это не тот, кто мне нужен. Но я все равно реагировала на него. Словно сейчас он станет Малфоем, подойдет сюда и заберет меня. Навсегда.

Да, я все еще ждала его.

Я все еще была сломанной.

Кормак заметил перемену в моем настроении. Он не знал, чем это вызвано. Но его это беспокоило. Он предложил уйти, и я с радостью согласилась.

На улице стало легче, этого парня не было рядом, и наваждение исчезло.

— Я ненормальная, да? — спросила я, когда мы шли по улице.

— Нет, — ответил он, взяв меня за руку.

Я ничего не почувствовала, никакой реакции на его прикосновение, но руку не убрала.

— Мы все стали другими, — заметил он через какое-то время.

Да. Но не все мы боимся светловолосых парней.

— Что-то причиняет тебе боль, — он заглянул мне в глаза. Но, конечно же, он не мог увидеть там ответа. Он ничего не знал. Но он что-то понимал. Понимал, что со мной что-то не так. Это мог понять любой, кто смотрел на меня. Да, я надела красивое платье, я сделала себе прическу, я накрасилась. Но ничто из этого не могло изменить меня. Не настолько, чтобы люди думали, что я счастливая.

— И я не хочу спрашивать об этом.

— Спасибо, — я была благодарна ему. Он был хорошим человеком. Я была небезразлична ему.

Мы гуляли какое-то время. На улице было достаточно холодно. На дворе был январь.

Мы расстались через какое-то время. Я не позволила ему проводить меня до дома. Там был Рон. На самом деле, я почему-то не хотела, чтобы он знал, где я живу.

Я пообещала вновь пойти с ним куда-нибудь в пятницу.

***

— Рон, привет, — вечером я пришла к Рону. Он был человеком. И был рад меня видеть.

— Привет, — он все еще был немного чужим для меня. Его взгляд все еще пугал меня.

— Можно войти? — спросила я.

— Не стоит, — ответил он, но в его глазах что-то мелькнуло.

Мне было плевать, кто он. Плевать, что он сделает мне. Я открыла клетку и вошла. Он сидел на кровати, которую я поставила для него. На самом деле, мне даже пришлось уговаривать его. Я не знаю почему, но он считал себя недостойным иметь кровать. Словно не признавал, что он все еще человек.

Он не двигался. Он боялся за нас двоих, потому что я не испытывала страха перед ним. Мои мозги отключались, они не признавали опасность.

— Ты неплохо выглядишь. Где ты была?

— На свидании, — ответила я.

— Серьезно? — это не злило его, слава Мерлину.

— Да.

— И с кем?

Я не знала, стоит ли отвечать. Когда дело касалось Рона, я ничего не знала.

Может, это разозлит его? Но я все еще не боялась. Хотя столько раз видела, на что способны черные. Я не верила, что Рон был таким, как они.

— С Кормаком.

— Маклаггеном? — это рассмешило его.

— Что смешного? — я ткнула его локтем. Я так хотела, чтобы ничего не изменилось между нами. Я хотела прикасаться к нему, не думая о том, что он может убить меня.

— Он всегда был влюблен в тебя.

— Влюблен слишком сильное слово. Я всего лишь нравлюсь ему.

Рон пожал плечами. Он думал о чем-то своем.

Я придвинулась ближе к нему. Он хотел отодвинуться, но ему было некуда деваться.

— Все хорошо, Рон, — я положила голову ему на плечо, он замер, перестал дышать. А мне не было страшно. Мне было плевать, чем это закончится для меня. Он был моим Роном.

— Гермиона, — выдохнул он. В этом слове был так много всего. Ему даже не нужно было говорить что-то еще.

— Все в порядке, — я закрыла глаза, слушая, как быстро бьется его сердце. Хороший или плохой знак? Надеюсь, что хороший, — Я люблю тебя.

Эти слова все изменили. Он прижал меня к себе, и мне захотелось плакать. В эту минуту он был так похож на прежнего Рона. Того, которого как мне казалось, я потеряла навсегда.

-Думаешь, когда нибудь все станет лучше? — шепотом спросил он. Его голос был уже не такой жесткий.

— Уже лучше, — ответила я, прижавшись к нему. Это правда. Он ведь рядом со мной. Он обнимает меня. И даже не пытается убить. Может, все можно изменить? Я хотела верить в это. Мне это было нужно.

***

У меня была всего неделя, чтобы измениться. К следующей пятнице я был уже другим. Все внезапно обрело смысл.

Я не заразился безумием своего отца, он по-прежнему пугал меня. Но теперь я верил Молли Уизли. Я был готов помочь ей. Я был готов бороться.

Я сделаю то, что они просят.

Катарина проводила много времени с этим Диком, и я понял, что когда настанет время уходить, он уйдет с нами.

Лекарство существовало. Точнее, оно появилось. Я не знаю как, но Люциус сделал это. Он обещал спасти нас, и он это сделал. Я никогда не верил ему. Потому что это было невозможно. Но те, кто жили здесь, они верили ему. Им нужно было верить в это. Они хотели вернуть свою жизнь. Нормальную жизнь. У них была надежда.

Я себе подобного не позволял никогда. Эти люди не казались мне идиотами, но сам я не был настолько наивен.

А потом Люциус предложил мне эту чудо-сыворотку. Я не был уверен. Я не хотел вкалывать ее себе. Я ему что, подопытный кролик? Что будет со мной?

Но Молли Уизли при мне вколола ее себе. И ничего не произошло. Даже не знаю, что я ожидал.

Было кое-что, что они так и не смогли исправить. Мы и черные оборотни отличались друг от друга. Я не знаю в чем тут дело, но черные были неизлечимы. Они никогда не смогут с этим покончить. Но Люциус нашел выход. Если вкалывать себе это каждый день, то ты не превратишься в волка. Я не верил. Но доказать это было пока что невозможно.

При мне ее вкололи себе еще некоторые. Никто не упал замертво — уже неплохо. Но ничего не менялось. Я не видел изменений.

И тогда я решил сделать это. Попробовать. Может, дело было в том, что уже несколько дней никто не превращался в волков. А можем, я просто выжил из ума, купившись на эту чушь.

Потом все изменилось. Мои вены словно загорелись. Но мне не было больно. Что-то внутри менялось. Что-то исчезало.

Я был так шокирован, что не понял, что изменилось.

И только потом, через какое-то время до меня дошло. Зверя. Я больше не чувствовал его. Это мало что доказывало. Но так оно и было.

Люциус сделал это.

В пятницу я перестал быть оборотнем.

***

Я пятницу я снова встретилась с Кормаком. Он не говорил мне, куда мы идем. Это было сюрпризом.

С громким хлопком мы куда-то трансгрессировали.

— Можешь открыть глаза.

Я послушалась.

Дома вокруг были засыпаны снегом. Но это место я знала слишком хорошо. Даже воздух здесь был другой. Особенный.

— Мы в Хогсмиде, — пораженно выдохнула я.

— Скажи мне, когда ты в последний раз была здесь?

Ответить я не могла, потому что не помнила. Год назад? Два? Сколько?

— Я так и думал, — он улыбнулся, — Но как ты понимаешь, мы здесь не задержимся.

Хогвартс. Мы направляемся туда. О Мерлин.

Мы шли пешком. Мы слишком хорошо знали эту дорогу. Сколько раз я была здесь. Сколько воспоминаний здесь осталось.

Я молча разглядывала все. Словно видела в первый раз.

Замок. Вот и он. Неужели, я снова попаду в эту сказку?

Мы подошли к воротам.

— Здравствуйте, — поздоровался Кормак с человеком, который стоял по ту сторону. Это не был Филч. И слава Мерлину, — я предупреждал Макгонагалл, что мы придем.

Человек лишь кивнул, ничего не ответив. Он открыл ворота, чтобы впустить нас. Если теперь завхоз он, то ученикам не повезло даже больше, чем нам. Потому что лично меня он пугал.

Мы пошли к замку. Черт возьми, мое сердце билось где-то в горле. Я слишком любила это место. И слишком боялась его.

Разумеется, Хогвартс реконструировали. Пришлось буквально заново отстраивать его, настолько сильно он был разрушен.

Мы вошли в замок. Все вокруг было наполнено звуками. Этот шум, он был так знаком мне. Мое сердце сжалось. Я не знала, плакать мне или смеяться. Эмоции были слишком сильные.

Сейчас было время ужина. Мимо нас проходили ученики разных факультетов.

— Смотрите, это Гермиона Грейнджер, — слышала я восхищенный шепот за спиной.

— Почему они так смотрят? — спросила я у Кормака. Мне было как-то не по себе.

— Потому что ты знаменитость.

— Но ты тоже, — заметила я.

— Но ты из золотого трио, — он улыбнулся, приобняв меня.

Я уже забыла это — когда все смотрят на тебя, словно ты кто-то особенный. Кто-то очень важный. Я старалась не обращать внимания на них.

На самом деле сам Хогвартс захватил меня. Словно мне снова было одиннадцать лет, и я шла по этим коридорам впервые.

У Большого Зала мы остановились. Стена.

Стена памяти. Она располагалась прямо напротив входа в Большой зал. Она была создана еще при Кингсли. Его самая гениальная идея. Вся она была исписана именами. С пола и до самого потолка. Жертвы этой войны. Люди, которые уже давно были мертвы. Не только те, кто сражались и были магами, даже магглы. Пришлось немало потрудиться, чтобы разыскать все эти имена. Она была напоминанием всем нам о цене. О наших потерях. Она завораживала и пугала одновременно.

Я подошла ближе. Кормак стоял позади, позволяя мне оставаться в своем собственном мире. Я знала, имена моих родителей тоже были здесь. Здесь были все. Все они, все те, кому не повезло. Те, кто ушел. Те, кого у нас забрали. Родные или незнакомые. Я провела рукой по именам, словно надеясь таким образом быть ближе к ним. Стать частью них.

Слезы все-таки потекли. А как по-другому?

В этот момент я особенно ненавидела себя за то, что пыталась сделать, прыгая со скалы. За то, что делала с собой эти месяцы.

Я могла плакать или смеяться. Я могла улыбаться или хмуриться. Я могла быть счастлива или могла грустить.

У них этого не было. У них не было ничего. Они лишились жизни. В то время как я тратила ее напрасно. Я уничтожала свою жизнь, а у них не было даже шанса. Полвина из них даже не дожила до сорока лет. Я тратила свою жизнь впустую, калечила сама себя. А они были лишены ее.

Мое сердце заболело так сильно, что мне пришлось обхватить себя руками. Это было тяжело. Они словно смотрели на меня. Они словно были рядом.

— Иногда я думаю, почему они? Почему не я? — заговорил Кормак. Казалось, он сам вот-вот расплачется, — Любой из нас сейчас мог быть на этой стене.

Я не ответила.

Люди умирали. Потому что по-другому во время войны быть не могло. Но почему именно они?

Я нашла имена Люпина и Тонкс. Они были радом. Даже после смерти.

— Я видел, как умер профессор Люпин, — продолжил Кормак.

Для него он был профессором Люпином. А для нас он был Люпином, одним из Ордена Феникса. Человеком, который любил Гарри.

— Думаешь, мы заслужили жить? — спросила я тихо.

Вокруг было полно народу. И шум. Но я не слышала ничего.

— Иногда я думаю, что нет. Это несправедливо. Чем мы лучше их?

Я повернулась к нему.

В этот момент я чувствовала такую боль. Он понимал меня. Он разделял мою боль.

Он обнял меня. Это было мне нужно. Иначе прошлое бы просто раздавило меня. Он привел меня сюда. Я сама бы никогда не пришла. Я слишком боялась этой стены. Мне было слишком больно. Но он помог мне перебороть мой страх.

Я отстранилась от него, чтобы видеть его лицо. В следующий момент мы уже целовались. Посреди коридора. Рядом с этой стеной.

Но все, что я сейчас испытывала, не относилось к Кормаку. Эта дрожь, этот огонь были вызваны не Кормаком. А скорее ситуацией. Мне нужен был кто-то, кто спасет меня, кто успокоит меня. Я снова использовала его.

Я отстранилась от него.

Он пытался восстановиться дыхание.

— Прости, — проговорила я, — я не могу.

— Ничего. У меня полно времени. Я подожду.

Я так и не поняла, что это значило.

Он взял меня за руку, и мы отправились дальше. Дальше по моим воспоминаниям.

***

В субботу я был готов вернуться домой. Я собирался вернуться к ней. Я сделаю это, даже если мне придется умолять ее принять меня обратно, стоя на коленях. Ради нее я был готов на все. Теперь меня ничего не останавливало. Между нами ничего не стояло.

Я больше не был зверем. Потому что лекарство сработало. Я не превращался. Я никогда не смогу вновь сделать это.

Я не жалел об этом. Это было замечательно.

Катарина не решилась принять лекарство. Пока еще нет.

Поэтому вчера она была волком. Ей позволили уйти, не заперли ее в клетку.

Утром она вернулась.

Я ждал ее. А теперь нам пора вернуться.

Дик собрался идти вместе с нами. Мне по большому счету было плевать.

Он тоже принял лекарство.

— Я иду с вами. Я хочу в вашу стаю.

— Ты больше не оборотень, какая к черту стая? — не понимал я. Видимо, Катарина серьезно запала ему в душу, раз он собирался быть с ней, хотя она все еще оставалась оборотнем. Все считали это проклятием. Но не Катарина. Я не понимал ее. Но думал, что она скоро поймет меня. И примет лекарство.

Люциус дал нам столько склянок, сколько нам было нужно. Но взамен я должен был вернуться. И не один.

Молли Уизли пока была не готова уйти. Она ведь была черной. А лекарство действовало на нее по-другому. Я не знал, найдется ли когда нибудь способ излечить их полностью, а не на один день. Такие как я, видимо были не настолько заражены этой мутацией. Она ушла из нас. Я не знал, как это происходит. И не знал состава зелья. Но оно работало. Остальное значение не имело. Не теперь.

К вечеру мы собрались. Я не мог больше ждать. Нас провожали всей деревней. Они уже были людьми. Но до конца было еще далеко. Мы олицетворяли собой надежду. Надежду на новую жизнь, где им не придется прятаться.

Я знал теперь то, что поможет этим людям вернуться в мир, где все их ненавидели. Пока что. Пока я не сделал то, что должен.

Я взял Катарину и Дика за руки и трансгрессировал с ними. Мы оказались в лесу. Недалеко от ее дома. Мне нужно было несколько минут, чтобы приготовиться. Я хотел встретиться с ней, но мне было страшно.

Я послал Патронуса Поттеру и Адаму.

А потом глубоко вздохнул и пошел к ней.

Глава 14

Глава четырнадцатая

В субботу я ждала гостей. Гарри с Джинни и Блейз с Энни обещали прийти на ужин. Мы давно не собирались. Конечно, это моя вина. Поэтому я собиралась все это исправить.

Я готовила еду, я старалась как никогда в жизни. Словно это могло их подкупить. Как будто это могло что-то изменить в прошлом.

В четыре часа пришла Джинни. Она обняла меня. Я не знала, что она так рада видеть меня. Я вообще не знала, что она испытывает ко мне. В последний раз, когда мы разговаривали, она говорила, что Гарри влюблен в меня. И вот она снова здесь. Словно ничего не изменилось между нами. Словно того разговора никогда и не было.

Она помогала мне с ужином, рассказывая о том, как Гарри оберегает ее с тех пор как узнал, что она беременна. Я не видела в ней изменений, срок был слишком маленьким. Но она была так счастлива, она словно светилась. Интересно, как это? Испытаю ли я такое когда-нибудь?

— Гермиона, — она положила руку мне на плечо, — Можно попросить тебя кое о чем?

— Да.

— Я хочу спуститься к нему, — она смотрела на меня с такой надеждой.

— Джинни, он не хочет видеть тебя. Прости. Мне очень жаль. Я не знаю, как переубедить его.

— Пожалуйста, позволь мне это, — она сжала мое плечо сильнее, чем следовало.

— Я не…

— Я умоляю тебя.

И я сдалась. Как я могла отказать ей? После всего, что она для меня сделала. Она заслужила увидеть его. Даже если он этого не хотел. Это не ему решать. Она все еще его семья.

Мы подошли к входу в подвал.

— Джинни, ты уверена? — где-то внутри меня все еще была надежда, что она испугается и передумает.

— Да, — ее глаза были полны решимости.

— Не факт, что сейчас он человек… — попыталась предупредить ее я.

Но она не отступала.

Мы спустились вниз.

Он был человеком. Не знаю, повезло нам или нет. Потому что я не знала, как отреагирует Рон.

— Какого черта? — он был, разумеется, зол.

— Рон, — Джинни кинулась к нему.

Он отошел в самый угол. В темноте мы не могли его видеть.

— Ты обещала, что не позволишь ей! — рявкнул он.

В таком состоянии он ненадолго продержится человеком. Нужно уходить, пока не стало хуже. Но Джинни не собиралась.

— Рон, я должна была увидеть тебя! — Джинни тоже злилась, не понимая, что делает только хуже.

— Я не хочу, чтобы ты видела меня таким, разве непонятно? — прокричал он.

О, черт.

— Я твоя сестра.

— Я больше не тот Рон, которого ты знаешь! Убирайся! Убирайтесь обе.

Я понимала, что он делает. Он не хочет, чтобы у нее была надежда, что он когда-нибудь вернется. Потому что это было невозможно. Он не хотел, чтобы она видела его таким, но другим он стать просто не мог.

— Рон, — Джинни подошла слишком близко, — Я люблю тебя.

Я успела дернуть ее в сторону прежде, чем волк врезался в решетку. Он рычал так громко и пытался просунуть голову между прутьев. Он был настроен очень серьезно.

Джинни плакала, пока я поднимала ее на ноги.

— Идем.

Она не могла успокоиться даже дома. Я усадила ее на диван и принесла воды.

— Я не должна была позволять это тебе. Прости.

— Это не твоя вина. Я сама этого хотела. Я не думала, что он такой…

И она продолжала реветь. Я не знала, как успокоить ее. Что я скажу Гарри, когда он придет? Как я буду смотреть в его глаза после этого? Он просил меня не делать этого. И он был прав.

Я просто идиотка. Мы обе.

Я пошла проверять курицу. Что еще мне оставалось?

Джинни вошла на кухню через пятнадцать минут. Она сходила в ванную. Теперь она выглядела лучше.

— Мы не скажем об этом Гарри, — сказала она.

— Он все поймет, когда увидит тебя, — я закатила глаза. Гарри не был идиотом.

— Не волнуйся, я кое-что умею.

Когда пришла Энни Джинни снова была собой. Я не знаю, как ей это удалось, но она справилась. Я завидовала ей. Я не могла так.

— Блейз немного задержится, — объявила она, вздохнув. Это ее не радовало.

Гарри пришел через несколько минут. Он ничего не заметил. Джинни прекрасно справлялась. Я была готова похлопать ей. Я подумала, не стоило ли мне пригласить Кормака? Но нет, это слишком личное. Мы не настолько близки. Тем более, я не знала как вести себя с ним после вчерашнего.

Мы сели за стол. Гарри шутил, развлекая нас, пока Блейз не пришел. Я понимала, что прихожу в себя. Мне уже не так больно. Особенно, когда рядом эти люди. Они помогали мне. Они видели меня такой, какой я сама не видела себя. И они не отступали. Они боролись за меня.

Дверь распахнулась, и в дом влетел запыхавшийся Блейз. Он потряс перед нами какими-то бумагами. И выглядел он совсем странно.

— Привет, Забини. Таскаешь работу с собой? — усмехнулся Гарри. Хотя я видела, что он напрягся.

— Я кое-что узнал! — он словно сошел с ума. Я еще никогда не видела его таким, — Боже, это ужасно.

— Что случилось? — Энни была уже возле него.

— Вы не понимаете, мой отец…

Ему пришлось прерваться, потому что именно в этот момент в окно влетел Патронус. Я никогда не видела его прежде, но все равно узнала. Мое сердце бешено забилось. Я даже решила, что у меня галлюцинации. Это был волк. Он был уменьшенной копией его самого.

— Поттер, через десять минут у дома Грейнджер, — произнес знакомый голос.

О боже, этого не могло быть.

На секунду мир перестал существовать. А потом Патронус исчез. Мы все замерли. Я пыталась вспомнить, как дышать. Никто не говорил ни слова. Я просто не могла сейчас говорить. Остальные боялись разрушить тишину, которая поглотила меня. Мерлин, только не это. Только не сейчас.

Неужели…?

— Это что, шутка? — Гарри пришел в себя первым. Я не знаю, что именно он собирался сейчас делать, но это бы плохо закончилось.

Я не могла ответить ему. Я все еще была в шоке.

— Смотрите, — Джинни указала на окно.

О. Мерлин. Мой.

Драко Малфой, тот самый Драко Малфой вышел из леса. За ним шли Катарина и незнакомый парень. Но их я даже не заметила. Потому что это был ОН. Он был здесь. Снова.

Дьявол подери, я снова в своем сне. Я же вроде принимала таблетки. Почему опять?

Первым среагировал Гарри.

Выхватив палочку, он кинулся на улицу. Ничего не соображая, я кинулась за ним.

***

Я не успел даже подойти к дому, как на улицу вылетел Поттер. Что он делает здесь так рано? Он что, не понял меня? Хотя, на что именно я надеялся? Это же Поттер.

— Поттер, какого черта… — начал я, но его перекошенное лицо заставило меня вытащить палочку. И очень вовремя. Он послал в меня заклинание, я едва успел увернуться. Он был в дикой ярости. Что с ним такое, черт его возьми?

— Остолбеней!

— Протего!

— Инкарцеро!

— Протего! — я едва успевал за ним.

Что. Здесь. Происходит.

— Сектумсемпра!

— Протего!

Что-то подобное уже было когда-то. Надеюсь, сейчас я не выглядел так же жалко. Но я не собирался сражаться с ним.

Этот маньяк явно намерен меня убить.

— Круцио!

Я увернулся. Круцио?! Он выжил из ума.

Я слышал крики. Но не мог отвлекаться. Иначе он убьет меня.

Он словно сделался фабрикой заклятий. Он швырялся заклятиями так, словно перед ним был Волан-де-Морт.

Он надвигался на меня. Он был уже совсем близко. Похоже, он был намерен…

— Ава…

— Экспеллиармус, — это был не я. Это была она.

Палочка Поттера оказалась в ее руках. Она встала между нами, наставив на нас две палочки. Пока Поттер пускал слюни, явно собираясь на меня наброситься, я не мог оторвать от нее взгляда. Она была великолепна. Что-то с ней было не так с тех пор, как я видел ее в последний раз, но она была прекрасна. Она не смотрела на меня. Повернулась к Поттеру.

— Ты что, собирался использовать «Аваду»? — с ужасом спросила она.

— Я убью его! Позволь мне его убить! — кричал он.

Джинни Уизли, стоящая чуть позади, смотрела на него со страхом.

О, тут еще и Блейз. Вечеринка в самом разгаре.

— Гарри, — ее голос был спокоен, в мою сторону она все еще не смотрела, — Сейчас я уберу палочки, и ты успокоишься, хорошо?

Он кивнул. Она сделала шаг назад, больше не стоя между нами.

И Поттер перешел к действиям. Он врезал мне по челюсти так, что я упал на землю. Прямо лицом в снег.

Блейз оказался возле него и оттащил его прежде, чем он начал пинать меня.

Я поднялся на ноги, выплевывая кровь. Очевидно, я это заслужил.

— Драко? — обеспокоено спросила Катарина.

— Все в порядке.

— Ничего не в порядке, Малфой! Убирайся отсюда. Какого черта ты вернулся?! — Поттер кричал так громко, что у меня заложило уши, — Если ты не уйдешь, я убью тебя. Я вырву твое сердце.

Я непонимающе смотрел на него.

А потом повернулся к ней и все понял. Он защищал ее. Я видел, что с ней что-то не так. Она выглядела по-другому. Ее глаза. В них не было того огня. Они были слишком тусклые.

Это я сделал с ней. Мне вдруг захотелось кричать.

Отпустите Поттера, пусть он еще раз врежет мне. Пусть он убьет меня.

— Уходи! — голос Поттер охрип от крика.

— Позволь мне поговорить с тобой, — я повернулся к ней. Она все еще не смотрела на меня.

***

Забудем все,

Прошу, прости

За шрамы от любви.

Мы не сойдем на полпути,

Я знаю.

Забудем все, не нужно слов,

Ты тоже за любовь.

(Quest Pistols — Забудем Все)

Он просил слишком много. Он этого не заслуживал. Не после всего, что сделал. Он растоптал мое сердце. И теперь вернулся, чтобы полностью меня уничтожить.

Гарри был в ярости. Боже, мне было жаль его. Потому что таким я его еще не видела.

Самой мне было очень больно вновь слышать этот голос. Он ведь обещал, что никогда не вернется. Он мог бы выполнить обещание.

Боже, как же больно.

— Не смей разговаривать с ней после всего этого, — рявкнул Гарри. Блейзу было тяжело удерживать его.

Но он не смотрел на Гарри. Он смотрел на меня. Я чувствовала его взгляд. Мое тело все еще реагировало на него, оно предавало меня. Я горела рядом с ним. Я хотела быть рядом с ним.

Решение было за мной. Я была здесь главной.

И я сдалась. Я не была достаточно сильной, чтобы послать его. Тем более, может он уйдет, если я дам ему то, что ему нужно. Просто так он бы не пришел.

— Драко, — заговорил парень за его спиной, — Есть кое-что важнее этого…

— Нет, — рявкнул он, я вздрогнула, — ЭТО самое важное.

Итак, ему нужна я. Он хочет что-то от меня. Как неожиданно.

— Хорошо.

— Нееет! — взвыл Гарри.

От его воплей мне становилось хуже.

— Я буду в порядке.

— Из-за этого ублюдка ты больше никогда не будешь в порядке! — настаивал Гарри.

— Я тоже, думаю, что не стоит, — подала голос Джинни.

Я знаю, что они правы. Но я была идиоткой. Я не могла устоять. Он снова здесь, он рядом. Я не могла лишить себя этого.

— Все хорошо, — настаивала я.

— Зайдите в дом, — приказал Драко Малфой.

Он не имел права это говорить. Это мой дом.

— Только через мой труп, — холодно отозвался Гарри.

— Дайте мне минутку, — взмолилась я. Я боялась, что все станет еще хуже. Гарри реально собирался убить его, он не шутил.

Катарина первой пошла в сторону моего дома. Она послушалась Драко. Незнакомый парень пошел с ней. Проходя мимо меня, она как-то странно улыбнулась.

— Гарри, я прошу тебя.

Он никогда не мог отказать мне. Даже если знал, что я поступаю неверно. Даже если это делало только хуже.

Но в любом случае Блейз потянул его к двери.

Мое сердце собиралось вырваться из груди. Прямо сейчас. Оно хотело оказаться в руках у человека напротив. Даже сердце придавало меня.

Мы остались наедине.

Он тут же кинулся ко мне.

Но я оказалась быстрее.

Я отпрыгнула от него, словно он был чудовищем. Он был моим персональным чудовищем.

— Прости, — он опустил руки. Боже, он что, собирался прикасаться ко мне? Он вообще в курсе, что я бы тогда умерла? Я бы не смогла выдержать это.

— Что тебе нужно? — я впервые заговорила с ним. Мой голос дрожал.

— Гермиона, — он так произнес мое имя, что я вздрогнула. Черт, вот я так и знала, что это всего лишь сон. Потому что только во сне он мог с такой нежностью произнести мое имя, словно мы все еще были вместе.

— Не надо, — я даже не знаю, что имела в виду. Я хочу, чтобы он оставил меня в покое. Неужели ему обязательно вновь причинять мне боль? Ему это нравится?

— Я не знаю, что сказать тебе, — прошептал он. С его-то голосом что?

— Тогда уходи, — я так надеялась, что он уйдет. Но я боялась, что попытаюсь остановить его. Черт возьми, я кинусь за ним.

— Нет, — запротестовал он, делая шаг в мою сторону.

Я сделала шаг назад. Пространство. Мне нужно пространство.

Слезы уже собирались течь по щекам. Нет. Я этого не допущу. Он никогда не увидит моих слез. Больше никогда. Только не из-за него.

— Я должен тебе все объяснить, — наконец, решился он. Я не хотела слушать его, но я боялась, что он вдруг исчезнет. Пусть лучше говорит, — Я полный придурок.

Хм, хоть где-то я с ним согласна.

— Я не должен был так поступать с тобой. И я не жду, что ты простишь меня. На самом деле, мне стало хуже. Мне становилось гораздо хуже, когда я находился рядом с тобой.

Что? Он хотел убить меня? Зачем он говорил это? Ему нужно было принести мне больше боли?

— Не…

— Подожди, ты не поняла.

Я и не хотела понимать.

— Я мог контролировать себя. Это меня устраивало. Я контролировал зверя внутри. Я так хорошо делал это, что боялся, что моя стая это заметит. А потом появилась ты. Когда я был с тобой, все менялось. Я не знаю, что произошло. Но я больше не владел собой. Я постоянно становился волком. Я не мог это остановить. Я мог стать им посреди ночи, пока спал.

Я не понимала, о чем он говорил. Зачем он это говорил? Мой мозг медленно плавился, а сердце все так же отчаянно билось рядом с ним.

— Я стал очень опасен. Я несколько раз превращался в волка рядом с тобой, пока ты спала, ты понимаешь это?!

— Нет, — выдохнула я. Это правда. Я ничего не понимала. Ни слова. Словно он говорил на другом языке.

— Я мог убить тебя, Гермиона. А мог укусить.

— Но я… — никто не знает, что я собиралась сказать. Я сама не знаю. Я собиралась спорить с ним? Я была готова делать все, что угодно, лишь бы он не уходил, остался со мной подольше. Потом мне будет очень больно. Но сейчас я хотела этого. Рядом с ним я оживала. Он был создан для меня, хоть и не хотел быть рядом со мной.

— Я не мог этого допустить. Я слишком боялся за тебя. Я решил, что тебе будет лучше без меня. Потому что тогда ты не станешь одной из нас.

Боялся за меня? Его слова едва достигали меня. Он боялся за меня? Какое ему дело? Он сказал, что ничего не чувствует ко мне, разве нет?

— Я пытался это прекратить, я очень хотел вновь обрести контроль. Но это было невозможно. Что-то случилось со мной. Я не мог нормально соображать рядом с тобой, что уж говорить о контроле. И тогда я сделал то, что делал всегда. Я сбежал.

Его последние слова врезались в меня с такой силой, что я едва устояла на ногах. Он сбежал. Он сделал то, что делал всегда.

Вот что я сумела отхватить от его слов. Это все.

Мой мозг отказывался понимать, что происходит. Его слова не доходили до меня. Сердцу же вообще было наплевать на то, что он говорит. Главное — он снова здесь.

— Я решил соврать тебе. Думал, так будет легче. Идиот. Ты поверила мне. Я никогда не говорил тебе, что люблю тебя. Но мне казалось, что это и так очевидно. Я думал, что слова ничего не значат. Их не обязательно произносить вслух.

Любит меня? Он любит меня? Что?

Сердце забилось быстрее, глупая надежда вспыхнула внутри, разливаясь по всему телу.

Он сделал шаг вперед. На этот раз я не отступила. Просто не успела, потому что была полностью дезориентирована.

Он провел рукой по моей щеке, оставляя горячий след от своих пальцев.

— Я так давно мечтал об этом, — прошептал он.

Ужасный сон.

Но пусть он никогда не заканчивается.

— Я сделал ошибку, Гермиона. Я не должен был оставлять тебя. Никогда. Я должен быть рядом. Я не жду, что ты простишь меня.

— Ты причинил мне боль, — словно кто-то другой говорил это за меня.

— Я знаю. Я урод. Я не заслуживаю тебя.

Я хотела поспорить с ним. Я хотела сказать ему, что все в порядке. Но этого было недостаточно. Я не могла верить ему. Мне было слишком больно.

— Я не надеюсь на то, что ты простишь меня. Но я больше никуда не уйду. Даже если ты прогонишь меня. Я стану тебе кем угодно. Я буду твоим другом. Я буду смотреть на то, как ты счастлива с Поттером. Или с Уизли. или с кем-то еще. Я просто буду рядом с тобой.

О чем он? Разве мне нужен кто-то еще, когда есть он? Как я вообще могу думать о ком-то еще?

Но этого не было достаточно. Я слишком боялась боли.

— Я люблю тебя, слышишь? Я буду повторять это каждый день. Я сделаю все, чтобы вновь вернуть твое доверие. Я больше никогда не позволю тебе страдать из-за меня.

Я не знаю, на что рассчитывал он.

Но я ожила. Я очнулась.

Я сократила расстояние между нами и обняла его. Я верила ему. Как полная идиотка я верила ему. Я боялась боли, но потерять его снова я не могла. Я хотела его. Я всегда хотела быть рядом с ним. Нет, я не была достаточно сильной, чтобы оттолкнуть его за все, что он мне сделал.

Он прижал меня к себе. Его руки, обнимающие меня, дрожали. Это было ново для меня.

Слезы все-таки потекли. Я не пыталась остановить их.

— Я так долго ждала тебя, — прошептала я в его плечо.

— Прости, что заставил ждать.

Я поцеловала его. Этот поцелуй я не смогла бы сравнить ни с чем. Этот поцелуй — лучшее, что было в моей жизни. Он целовал меня осторожно, словно боялся, что я вот-вот исчезну. Я сама боялась потерять его. Поэтому я с такой силой сжимала его плечи, что мне было больно. Но эта боль не имела значение. Ничего больше не имело значение. Он снова был моим. Я не могу его отпустить. Никогда.

Я не хотела отстраняться от него, но сзади кто-то кашлянул.

У дома стоял Адам. И улыбался.

— Простите, что помешал, но я больше не мог ждать.

Что здесь делает Адам?

Драко не позволил мне отстраниться, он боялся отпустить меня.

— Ты позвал меня, Драко. Сказал, что хочешь сказать что-то важное.

— Да.

— Идем в дом? — предложила я.

Я не знаю, как именно я собиралась все объяснять людям, которые находились внутри. Не думаю, что они поймут меня. Потому что я сама не понимала.

Адам поднялся на крыльцо, где стояли мы. Драко держал мою руку. Он не собирался меня отпускать. И я его тоже.

Адам открыл дверь.

— Пожалуйста… — начала я, взглянув на Драко, но он и так понял меня.

— Я больше никогда не отпущу тебя, — пообещал он.

Гарри чуть не сбил Адама с ног, когда он вошел.

— Привет, — неуверенно начал Адам.

— Где…? — начал Гарри, но замер, увидев нас, — О НЕТ!

Я улыбнулась. Я не знаю, почему я улыбалась. Я была готова рассмеяться. Хотя время совсем неподходящее. Судя по тому, как выглядел сейчас Гарри — он собирался хлопнуться в обморок.

— Нет, нет, нет! — Гарри продолжал кричать, — Ты не можешь это сделать, Гермиона!

Я знаю, он заботился обо мне. Но, черт возьми, я могу сама принимать решения. Пусть даже и очень неразумные.

— Что здесь происходит, кто-нибудь может мне объяснить? — это был Блейз.

— Все сошли с ума. Она сошла с ума, — твердил Гарри, указывая на меня.

— Послушай, Поттер…

— Заткнись, ты, просто заткнись. Я не буду слушать тебя. Она идиотка, но я нет!

— Хватит, — рыкнул незнакомый парень, — У нас есть кое-что важное. Эти разборки могут подождать.

Кем бы он ни был, я была благодарна ему.

— Да, — Катарина поднялась с дивана, — У нас есть новости.

Она смотрела на Драко.

Он вздохнул и вышел на середину комнаты, ведя меня за собой. Он все еще не отпускал меня.

— Я больше не оборотень.

— Что? — мой голос смешался с голосами остальных.

— Поттер, — Драко достал что-то из кармана, — Возьми это и сходи за Уизли. Он же где-то здесь? Пусть тащит свою задницу сюда, хватит ему строить из себя мученика.

— Ты хочешь, чтобы он выпустил черного оборотня? — Блейз подался вперед.

— Если он вколет ему это, — Драко поднял склянку с серебристой жидкостью, — То сегодня он в оборотня не превратится.

— Это чертов бред, — Гарри словно собирался вновь наброситься на него.

— Это правда, — вмешалась Катарина.

Я не могла поверить, что все это происходит. Сначала Драко, а теперь это… Все это было похоже на сон.

— Дик, расскажи им, — просил Драко, усаживаясь на свободное кресло. Он утянул меня за собой. Я села на подлокотник. Драко не был доволен. Он думал, что я сяду к нему на колени. Но я не была готова настолько шокировать Гарри.

Он все еще держал мою руку. Пока Гарри не видел, он принялся целовать мои пальцы. Мне нравилось это ощущение, но я пыталась сконцентрироваться на словах Дика. Он говорил про какую-то сыворотку. Все, что я поняла, это то, что она полностью излечивала лишь обычных оборотней. Черным нужно было вкалывать ее каждый день. Этого не могло быть. Потому что министерство бы давно создало что-то подобное, если бы это было возможно.

— Мой отец работал над этим четыре года, — подал голос Драко.

— Кто? Твой отец? — переспросила я. Насколько я помнила, он был мертв.

— Да, Люциус оказался живым. Живее всех живых, я бы даже сказал, — он содрогнулся.

— Ты говоришь, что Люциус Малфой жив? — Гарри вновь вскочил на ноги.

— Да, и если бы не он, никакой сыворотки бы не было, — ответил Дик.

— Это смешно.

— Мы можем проверить. У вас есть оборотень. Приведите его.

— Я проверю на себе, — предложил Адам.

Все повернулись к нему. Он собирался поставить на себе эксперимент? Но зачем? Он верил Катарине и Драко?

Я не знала, что будет, когда он выпьет это. Но ничего не произошло. Совсем ничего. Он никак не изменился. Я не знаю, на что именно я рассчитывала. Возможно, что его подбросит в воздух или что-то типа этого.

— Как ощущения? — спросил Драко через какое-то время. Он улыбался.

— Что это? — Адам выглядел ошарашенным.

— Стая только что потеряла своего вожака, — заметил Драко.

— Это невозможно, — Адам разглядывал себя.

Мой дом наполнился голосами. Алекс так боялся происходящего, что прятался под столом. Это было шоком для всех нас. Мы слишком привыкли верить в то, что ничего изменить уже нельзя.

— Это еще не все, Уизли, — Драко передвинул меня, чтобы видеть Джинни, — Видит Мерлин, не я должен это говорить, но… Твоя мать жива.

И наступила тишина. Мне казалось, что я могу ее потрогать.

Итак, теперь было очевидно, что я сплю. Могло случиться что угодно, но только не это.

— Думаешь, это смешно, чертов ублюдок? — все, Гарри явно решил убить его.

— Что с тобой не так? — Дик схватил его за локоть, останавливая.

— Со мной? Что не так с ним?

— Она передала тебе письмо, — Драко достал конверт и протянул его Джинни. Она смотрела на конверт так, словно тот собирался укусить ее.

Дрожащими руками она забрала его.

Мы все ждали, когда она прочтет письмо.

Она тихо всхлипывала. По ее лицу я поняла, она верит, что ее мать жива. Молли Уизли жива? Это бред. Я была на ее похоронах. Я держала Рона за руку. Я обнимала мистера Уизли.

— Это ее почерк, — прохрипела Джинни.

Мир сошел с ума. Но Драко и остальным этого было не достаточно.

— Люциус дал нам лекарство на всю стаю, — сказал он Адаму, который по-прежнему выглядел так, словно только что спустился с неба и ничего не признавал, — и на Уизли тоже. Но у него есть условие.

— То, что мы собираемся вам сказать, — вставил Дик, — Гораздо важнее всего этого. Я не думаю, что вы поверите.

— У нас есть доказательства того, что черных оборотней вывел не Волан-де-Морт. А Патрик Забини.

— Так все, — Гарри хлопнул в ладоши. Не знаю, что именно он собирался делать, вызывать министерство или просто разобраться со всем сам. Но его терпение явно лопнуло.

— Они говорят правду, — подал голос Блейз. Энни гладила его по голове, но он оттолкнул ее и встал.

— Это то, что я собирался сказать вам, до того, как все это началось, — он словно постарел на несколько лет.

— Сказать нам что? — для одного дня было достаточно новостей, мой мозг итак плохо улавливал информацию. Подумать только, вчера я ходила на свидание с Кормаком, а сегодня… я опустила взгляд на наши с Драко сплетенные руки.

— Я нашел это в кабинете отца. Это записи. Исследования. Исследования по созданию черных оборотней.

— Ты ошибаешься, — спокойно объяснила я, мне ли не знать? Я ведь сама работала над этим, — Очевидно, это исследования самих оборотней.

— Нет. Здесь сказано, что они вывели новую породу оборотней. Сами.

— Их создал Волан-де-Морт.

— Думаешь, я сам не хочу верить, в то, что это он, Гарри? — Блейз вышел из себя, он кинул Гарри папку, которую до этого сжимал в руках.

— Когда появились оборотни? — спросил у нас Драко.

— Сразу после окончания войны.

— Хорошо, — он кивнул, — а когда начались нападения черных?

— Тоже… — начала я.

— Напрягите память, — посоветовал Дик, — Когда начались убийства? Разорванные тела?

— К чему ты ведешь? — Джинни все еще не могла оправиться от осознания того, что ее мама жива. А тут еще и это.

— Через полтора года после войны. Я как раз доучился на мракоборца. Это был мой первый вызов, — голос Гарри стал очень тихим.

— Волан-де-Морт не мог создать черных, потому что…

— Потому что к этому времени он был полтора года как мертв, — закончил Гарри, закрывая глаза.

Мерлин.

О нет. Это было даже хуже, чем… я не могла подобрать сравнение.

— Здесь говорится, что они вывели новый вид оборотней. Они взяли за основу записи Волан-де-Морта, — прошептал Гарри.

— Вы хотите сказать, что министерство создало черных? — Адам, наконец, пришел в себя, — а Волан-де-Морт нас?

— Очевидно, — подтвердил Дик.

Блейз схватил вазу и запустил ее в стену. Осколки разлетелись в разные стороны. Я с ужасом смотрела на эти осколки. По-моему это только что разбился мой разум. Моя вера. И мой страх.

Драко поднялся на ноги. Ему пришлось выпустить мою руку.

— Блейз, — он положил руку на плечо Блейза.

— Мой отец вывел монстров, которые убивают людей. Как я должен реагировать на это?

Энни тихо плакала.

— Но зачем министерству это делать? — вот этого я никак понять не могла. В те времена министром был Кингсли. Как он допустил подобные эксперименты?

— Это делал Патрик Забини. Министерство здесь не при чем, — продолжал Дик, — Вспомните, как к власти пришел Патрик? Кингсли внезапно скончался, а страну охватили нападения волков.

— Они были нужны ему, чтобы прийти к власти, — дошло до меня. Все стало ясно, — Он надеялся управлять ими, он выпустил их, чтобы напугать людей. А потом предложил свою защиту. Он появился у власти как раз в тот момент, когда людям был нужен тот, кто с этим разберется.

Чем больше я говорила, тем мрачнее становился Блейз. Очевидно, что я была права. Но как ему жить с этим? Что бы делала я, если бы я узнала такое про своего отца?

— Но они вышли из-под контроля. Их стало больше. Он уже не мог справляться с ними, — закончил Гарри, который выглядел сейчас не лучше Блейза.

Что нам со всем этим делать?

— У моего отца есть доказательства, что Патрик убил Кингсли.

Это было уже слишком. Как я могу вынести это? Война так давно закончилась, но люди продолжали умирать. И теперь мы знали, по чьей именно вине.

— Я убью его, — Гарри даже достал палочку. Он был готов действовать.

— Люциус хочет поднять восстание.

— Чертов Малфой, его нам только не хватало, — пробормотал Гарри.

— Ты не понял, Поттер, он хочет, чтобы его возглавил ты, — проговорил Драко, смотря на него.

— Я? — Гарри словно не понимал.

Зато все понимала я. Люциус никогда не сможет повести за собой достаточное количество людей. Не зависимо от того, что он создал, он все еще оставался Пожирателем, который чудом избежал смерти. Даже я не пошла бы за ним. Но за Гарри я бы пошла даже на смерть.

— Люди пойдут за тобой, Поттер. Они поверят тебе. Только ты можешь все это остановить, — продолжал Драко. Я видела, что он в это верит. Он верит в Гарри, — Ты победил Волан-де-Морта. Ты спас мир. Они всегда будут слушаться тебя. Ты был символом победы, Поттер, а теперь стань символом революции.

— Мы должны это сделать, Гарри, — Блейз был полон решимости. Ему было больно, и он хотел это остановить. Он хотел остановить своего отца. Он не должен быть у власти.

— Нужно связаться с Августой и отцом, — Джинни была готова действовать. И она первая, кто предложил что-то умное.

Все резко изменилось. Все были готовы действовать. Прямо сейчас.

— Я иду к стае, — встал Адам.

— Я иду с тобой, — предложила Катарина.

Дик поднялся вслед за ней.

Они забрали с собой лекарства для каждого. Осталось несколько склянок для Рона.

Этого было достаточно для одного дня. Энни забрала Блейза домой. Гарри и Джинни отправились в Нору. Гарри не хотел оставлять меня с Драко, но было кое-что более важное.

Я знала, что скоро все изменится.

***

Моя жизнь вновь приобрела смысл, когда я вернулся к ней. Я не знаю, почему она простила меня. Но она это сделала.

Когда все ушли, я хотел прижать ее к себе и больше не отпускать. Но это пока что не входило в ее планы.

Она позволила мне лишь раз поцеловать ее, прежде чем мы занялись Уизли. Надо же, а в подвале у него была почти что своя комната.

Нам потребовалось время, чтобы убедить его вколоть лекарство. Я был готов придушить его, но он долго держал оборону.

В итоге Гермионе удалось уговорить его выбраться из подвала. Но он выглядел так, словно в любую минуту собирался кинуться обратно в свою клетку.

Я наблюдал за тем, как он заходит в дом. Я не думал, что он опасен. Но никогда не нужно доверять оборотням.

Он не верил нам. Но все равно пока что не убегал. Я не знал, как убедить его.

На ночь он вернулся в подвал, болван. Но я был рад этому. Мне было бы не по себе, если бы он остался.

Пока Гермиона мылась, я прошелся по дому. Я был рад вернуться домой. Здесь действительно был мой дом. Рядом с ней.

Когда я вошел в свою комнату, то обнаружил, что она пуста. Что-то внутри сжалось. Ей пришлось убирать все самой. Хотя, может это был Поттер.

Я сидел на ее кровати и ждал ее.

— Почему ты простила меня? — спросил я, когда она вошла. Я не мог этого понять. Разве я это заслужил?

Она села рядом со мной.

— Потому что я не могу жить без тебя, — ответила она.

Я прижал ее себе. Боже, как я заслужил ее? После всего, что я сделал с ней, она все еще любила меня.

Я пообещал себе, что больше никогда не причиню ей боль.

Глава 15

Глава последняя

Все развивалось слишком стремительно. Наш дом стал местом сбора. Сюда притащился даже Люциус. Нужно было разработать план. Люциус был счастлив, что Поттер согласен в этом учувствовать. Здесь же состоялось воссоединение семьи Уизли. Рон и Молли Уизли восстали из мертвых. Было много слез и радости, именно того, что я видеть не хотел.

Каждый из нас занимался тем, что вербовал новых людей. Люциусу нужна была армия. Поттеру, по всей видимости, тоже. Нас становилось все больше. Волшебники и бывшие оборотни объединились. Так же среди нас были черные. И пока они кололи себе лекарство, они не превращались в волков. Я не превратился в волка ни разу с тех пор, как принял сыворотку. Это поразительно, но я действительно избавился от всего этого.

Вся наша стая была в деле. Кроме Сары и Майкла, естественно.

Народу было полно. Но плана у нас не было.

Происходящее пугало меня. Мы ведь действительно делали это. Мы готовили заговор. Я не хотел, чтобы Гермиона в этом участвовала. Но я даже не пытался об этом заикнуться. Это было бы слишком смешно.

Бабушка Долгопупса была поистине ненормальной. Я даже и не думал, что люди в ее-то возрасте могут иметь столько энергии и ярости. За что она так ненавидела Забини? Ну, после того, что мы все знали, я понимал ее.

А Поттер продолжал ненавидеть меня. Эта ненависть была написана на его лице, когда ему приходилось разговаривать со мной. Он старался игнорировать меня большую часть времени. Я сделал что-то совсем ужасное ему? Я не понимал его. Я собирался все высказать ему. Но не успел.

Поттер позвал меня к себе домой. Это было слишком странно, чтобы я отказался. Мне было любопытно. Может, он решит убить меня? Вряд ли.

Он ничего не сказал, лишь провел меня в свой кабинет.

— Что это? — спросил я, когда он подвел меня к чаше. Конечно же, я знал, что это такое. Это был Омут памяти. Он собрался делиться со мной воспоминаниями? Серьезно?

Я хотел сказать что-нибудь язвительное, но что-то подсказывало мне, что не стоит делать этого.

— Смотри, — приказал Поттер.

Я не хотел. Потому что знал, просто так Поттер этого делать бы не стал. Я знал, что там что-то плохое.

— Чьи это воспоминания? — решил уточнить я.

— Мои, — просто ответил Поттер, даже не глядя на меня.

— Я не…

— Просто посмотри, Малфой, я хочу, чтобы ты увидел это.

Ответить мне было нечего.

Я глубоко вздохнул и наклонился к чаше.

… Передо мной предстал дом Гермионы. Насколько я мог судить, была осень…но зачем…

Поттер, улыбаясь во все тридцать два зуба, шел к дому. Потом он заметил Алекса.

— Эй, дружище, привет.

Общение Поттера с Алексом я проигнорировал. Не мог же он показать свои воспоминания только для того, чтобы я понял, какой он любитель животных.

А потом я, вслед за Поттером, вошел в родной дом. Вокруг было темно. Я старался различить хоть что-то, но тщетно. Ладно, хоть Поттер догадался использовать «люмос».

— Драко… — услышал я знакомый голос. Только этот голос был совсем другим.

— Нет, это я, Гарри. Гермиона, что ты там делаешь?

Я стоял за спиной Поттера. Я окаменел, когда увидел ее.

Она сжалась у стены, рыдая. Я никогда не видел ее такой. Такой разбитой и сломанной. Она больше не была собой. Она продолжала плакать, придурок-Поттер просто ошарашено смотрел на нее.

— Что случилось? — Поттер упал перед ней на колени.

— Он…ушш..ушел…оооо…оставил…

Нет. Этого не может быть. Это не может быть правдой.

Я стал отходить назад, надеясь больше этого не видеть. Меня сковал ужас. Вина. Боль. Все смешалось, я не мог даже дышать.

Я сделал это с ней. Это из-за меня она сломанная. Я причинил ей такую боль. Я сделал это с ней.

Я хотел выбраться отсюда. Как выйти из воспоминаний?

Я пытался изо всех сил, но не мог, не получалось. Поттер хотел, чтобы я это видел. Он хотел, чтобы я почувствовал все это. Он хотел, чтобы я через это прошел.

Если бы я не знал, что это воспоминания, я бы кинулся к ней. Я бы схватил ее и больше никогда не отпускал.

Но это было прошлым, и я ничего не мог изменить.

Мне было в миллионы раз больнее, чем когда я месяцами шатался по лесу. Потому что видеть ее такой… я не мог.

Поттер перенес ее на кровать, вызвал Блейза, делал что-то еще. Но все это время передо мной стояло ее лицо, перекошенное от боли.

Картинка изменилась.

Теперь я стоял на крыльце. Шел дождь, дикий ливень.

А она стояла под ним, разглядывая что-то в темноте. Она стояла босиком в грязи, но ее это не беспокоило.

— Гермиона? — проговорил Поттер.

Она обернулась. Ее взгляд был тусклым и даже безумным.

— Что ты делаешь под таким дождем?

— Ты контролируешь меня? Думаешь, я что-нибудь сделаю с собой? — я не узнавал ее голос. Это была словно не она. Другая сломанная девушка.

А потом картинки замелькали, они прокручивались быстро. Поттер хотел, чтобы я просто видел ее лицо. То, что сделал с ней…

Я был готов кричать, я был уверен, что кричал, но потом это закончилось.

Я обнаружил себя сидящим на коленях перед столом. Я тяжело дышал, глаза щипало.

Поттер стоял надо мной. Он не стал ничего говорить, потому что слова были не нужны. Я и так все понял. Поттер ненавидела меня. И правильно делал. Я сейчас сам ненавидел себя как никогда раньше. Я был отвратителен сам себе.

Я не мог больше ни о чем думать, лишь о ее лице, которое видел только что.

— Теперь ты знаешь, — презрительно бросил Поттер и ушел, оставив меня одного.

***

Я помню, ты раскрыла мне,

Что прячется на самом дне,

С тех пор напрасно новых истин жду я.

Но помнишь, когда был с тобой,

Тьма пела нам, словно прибой,

И каждый стон наш молвил: Аллилуя!

(один из переводов песни Rufus Wainwright — Hallelujah)

Я вернулась с работы позже обычного. Мне не хотелось работать, но я не могла так поступить. Даже после всего, что знала о министерстве. Я должна была продолжать ходить туда и ждать, когда наш план вступит в силу. Мы вели усиленную подготовку. Это напоминало мне чем-то годы войны, когда я Рон и Гарри готовили набег на министерство или на банк. Мы сейчас часто были вместе. Я, Гарри и Рон. Словно вернулись в прошлое. Были, конечно, и другие люди. Был Драко. Были бывшие оборотни, которые хотели вновь обрести свою жизнь. Был безумный Люциус Малфой, который пугал меня. Было вновь воссоединившееся семейство Уизли. Мы готовились к чему-то важному, чему-то, что вновь изменит историю. Но иногда мне было плевать на это. Главное — вся моя семья вновь здесь, вновь рядом. Самые близкие люди, без которых я даже не знаю, как жила раньше.

Я вошла в дом, Алекс тут же кинулся ко мне, как он делал всегда.

— Привет, родной, — я потрепала его по голове, чувствуя покой. Я дома. Я там, где должна быть. И я вновь целая с тех пор, как Он вернулся ко мне. Он больше никогда не оставит меня. Я надеялась на это, потому что второй раз через это пройти я бы не смогла.

Легко ли было простить его? Легко. Даже проще, чем сделать один вдох. Я ведь люблю его, как я мог не простить его?

Драко нашелся в нашей спальне. Он сидел на кровати и смотрел в окно.

— Привет, — проговорила я, проходя в комнату. Он не вышел встречать меня — странно. Что-то случилось?

Он вздрогнул и обернулся.

— Что? — забеспокоилась я, поймав его странный, ну уж слишком странный взгляд.

Он покачал головой, словно не мог говорить вслух. Что не так?

Я села рядом с ним.

— Драко… — начала я, но мне пришлось замолчать. Он внезапно упал передо мной на колени. Я еще никогда не видела его таким потерянным. Таким беззащитным, — Что?

Он уткнулся лицом мне в колени, продолжая молчать. Я рассеяно погладила его по голове — это было чем-то новым. Я никогда не видел его таким, он никогда не был таким. Он был сильным, я видела его силу, даже если он сам не видел ее. А сейчас… он словно сдался. Случилось что-то ужасное?

— Ты не должна была прощать меня, — проговорил он тихо.

Я вздохнула. Снова это. С тех пор, как он вернулся, он всегда был рядом. Но при этом он был очень осторожен, словно я была из хрусталя. Он словно считал, что не имеет права прикасаться ко мне, поэтому я даже простой поцелуй получала крайне редко. Я терпеливо ждала, когда это пройдет. Он словно наказывал себя таким образом, не прикасаясь ко мне. Это было глупо, я так считала. Но ничего сделать с этим не смогла… но сегодня он слишком уж странный.

Я прощала ему эту слабость, потому что для меня это даже слабостью не было. Но я уверена, он сам себе это никогда не простит. Он же Малфой. Хотя, что дает ему фамилия сейчас? Ничего.

Мир меняет нас, это неизбежно. Он ломает нас, снова и снова заставляя собираться из осколков. Но рано или поздно мы вновь становимся целыми. Если тебе больно, это вовсе не значит, что ты слаб. Это лишь значит, что у тебя есть душа, что у тебя есть чувства. Ты силен, потому что однажды ты сможешь перебороть свою боль. И пойти дальше. Как я делала много раз.

Я смогла. Даже если бы он не вернулся, хотя подумать сейчас об этом было слишком страшно, рано или поздно я бы смогла пережить это. Я бы никогда уже не была бы прежней, но я бы продолжала жить.

— Это прошлое, — заметила я, стараясь высвободиться и сесть с ним рядом. Но он не позволил мне.

— Я тебя не заслуживаю, — продолжал он. Никогда не думала, что Малфой может впадать в депрессию. Никогда не думала, что он может испытывать вину за то, что сделал.

— Перестань, — я закатила глаза. Все уже смирились, что мы с ним вместе, и только Гарри и Драко продолжали цепляться за прошлое, почему-то все время стараясь напомнить мне, как мне было плохо. Но мне надоело, — Это уже не важно.

Он не ответил. Я терпеливо ждала. Если он хочет выговориться — всегда пожалуйста. Но он не хотел.

— Выходи за меня? — он вскинул голову, встретившись со мной глазами.

— Ч-что…? — я была поражена настолько, что не могла мыслить, не то, что говорить. Как он умудряется так быстро менять темы, при этом говоря ТАКОЕ? Как реагировать на это? Поэтому я просто непонимающе моргала.

— Стань моей женой, — голос его звучал уверено.

— Но… я… серьезно? — я все — еще не могла прийти в себя. Это было слишком неожиданно. Это было слишком нереально, чтобы вот так сразу в это поверить. Я никогда даже и не думала об этом, такие мысли всегда были под запретом.

— Конечно, серьезно, — он сейчас был серьезен как никогда в жизни. Вообще никогда не видела такого сосредоточенного лица в его исполнении, — Я хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной, что здесь такого?

Какая-то отдаленная часть моего сознания отметила, что он приходит в себя, раз говорит так. Но остальная часть все еще не верила в происходящее.

— Да или нет? — настаивал он, вновь становясь собой.

— Сам как думаешь? — я не знаю, почему не могла ответить прямо. Наверное, все — таки боялась, что мне это послышалось.

— Конечно, да? — предположил он, и я звонко рассмеялась, чтобы хоть как-то скрыть свое волнение.

Я потом радость поглотила меня. Он навсегда останется со мной. Теперь я в этом умерена.

Я кинулась в его объятия, и мы вместе повалились на пол.

— Навсегда вместе? — тихо спросила я, уткнувшись в его плечо.

— По крайней мере до тех пор, пока ты меня не убьешь, — весело ответил он. Он тоже был счастлив. Я это знала. Чувствовала.

Моя жизнь вновь менялась, и на этот раз она будет наполнена счастьем.

***

Такую сказку я слыхал:

Давид играл, а Бог внимал

Но что тебе о ней сейчас толкую?

Играл он так: четыре, пять

Минорный вниз,

И вверх опять,

Так павший царь придумал Аллилую

(один из переводов песни Rufus Wainwright — Hallelujah)

Второе мая приближалось. День, когда все изменится. А может, день, когда мы все умрем. Был ли я готов к нему? Нет, не думаю.

Это было даже забавно, насмешка судьбы — снова все решится второго мая. И снова я играю главную роль в этой пьесе. Но на этот раз это мой выбор. Да, этот выбор я сделал сам. Это должно остановиться.

Неужели они зря умирали тогда? Чтобы какой-то псих завладел нашим миром, после того, как Волан-де-Морт был свержен? Нет, я не позволю. Потому что все они умирали ради того, чтобы мы жили. И жили в нормальном мире, где никто никого не преследует.

Как я дошел до такого? Я ведь сам отлавливал их, я был на этом помешан. Да, они были опасны. Но ведь они все еще были людьми в какой-то степени.

Рон… Все дело было в этом. Я думал, что они забрали у меня Рона. Моего лучшего друга, которого отобрать не смог даже Волан-де-Морт.

А теперь вот он, Рон, сидит рядом со мной за столом в Норе. Молли Уизли(живая!) возилась с тарелками. Да, она тоже изменилась, как и мы все, но кое-что от той, прежней женщины в ней все-таки осталось. Артур Уизли, он мне фактически отец, теперь совсем преобразился. Ведь его давно потерянные жена и сын вернулись. Уизли почти в полном составе. Не хватает только… Нет, о людях из своего прошлого я предпочитал не думать, потому что это всегда цепочка. Фред-Люпин-Тонкс-Добби-Грюм-Дамблдор-Сириус-Седрик….

Напротив меня сидел Люциус Малфой. Живой, но не совсем здоровый. Он здесь теперь частый гость. Это ведь он спас всех оборотней, как бы странно это ни было. Этот почти лишенный рассудка человек спас своим открытием огромное количество человек.

По другую сторону от меня сидела Джинни. Ее рука сжала мою ладонь, словно передавая по ней тепло. Я стану отцом. Это прекрасно. В мире нет ничего лучше, чем осознание, что ты — отец. Но вот в каком мире будет жить мой ребенок? Это зависит только от меня.

Гарри Поттер — символ революции. Это так. Я ничего не могу сделать. Я всю свою жизнь символ. То надежды, то победы, то революции.

Мы сидим здесь до вечера, снова что-то решая, изменяя наш план. Нас здесь много, некоторым даже негде присесть. Некоторых людей я едва знаю, нас объединяет лишь общая цель. Гермиона здесь. И чертов Малфой тоже. Не отходит от нее, чертов придурок. Хотя, я ведь видел его лицо после того, как показал ему свои воспоминания. Клянусь, я видел слезы в его глазах. Чертов слизеринский оборотень может чувствовать!

Здесь МакГоногал, оборотни из стаи Малфоя, «агенты»(как он сам их называет) Люциуса, Невилл с бабушкой. Она-то всеми нами и управляет. Хотя Люциус все время пытается перехватить инициативу, она не позволяет ему. Она одна знает Патрика Забини, она одна так долго сражается с ним, пока Люциус сидит в подполье — она не забывает напомнить ему об этом.

Блейз Забини тоже здесь, он как всегда бледен, почти сливается со стеной. Я понимал его, ведь его отец — чудовище.

… И я поднимаюсь на трибуну. Мои руки дрожат, сердец стучит где-то в горле. Вокруг полно людей. Так много, что мне трудно дышать. Атриум весь заполнен, люди везде. Его пришлось даже увеличивать, потому что на этот раз столько людей пришло, чтобы увидеть меня. Я — Гарри Поттер. Я — олицетворение Победы. И сегодня я, впервые с тех пор, как закончилась война, согласен произнести речь. В честь дня Победы. Праздничая речь. И не важно, что это не юбилей. Людям плевать. Они хотят услышать меня. Они ждут. Я вижу это в их глазах.

Здесь столько разных людей. Простых людей. Большая часть даже не связана с политикой. Сегодня праздник — и прийти в министерство мог любой. Потому что это наш общий праздник. Это наш день. И не важно, кто мы. Мы все что-то потеряли. Но все что-то нашли.

Я глубоко вздыхаю, чтобы успокоиться. Я не знаю, все ли готово. Ведь все может пойти не по плану.

Я знаю, что мракоборцев, готовых в случае чего действовать, здесь много. Потому что толпу нужно контролировать. Хотя бы чуть-чуть. Их сотня, может полторы сотни. Двадцать из них на нашей стороне, двадцать из них будут со мной до конца.

Я откашливаюсь, понимая, что пора начинать.

Патрик Забини сидит на возвышении у Фонтана. Он прямо напортив меня. И смотрит в упор. Он сидит на своем кресле, словно на троне. Чертов ублюдок. Рядом с ним — его свита. Те, кого нужно будет захватить в первую очередь. Наши цели.

— Здравствуйте, — мой голос эхом проносится по холлу, и шепот, сопровождавший меня, пока я сюда шел, все — таки затихает. Меня слышно всем. Это специальное заклинание.

Моя жизнь, моя безопасность зависит от двух людей. Они держат невидимый щит, чтобы ни одно заклинание в меня не попало, чтобы ничто не смогло меня остановить. Рон и Гермиона. Люди, которым я доверяю больше всех. Еще несколько человек внизу будут обеспечивать мне защиту от физического вмешательства.

Двадцать четыре человека, затерянные в толпе, уже сейчас колдуют. Я не вижу этого, но точно знаю. Все продумано до мелочей. Они держат купол над атриумом. Никто не сможет уйти. Жестоко? Не спорю. Но в этой войне, которую мы сейчас ведем, у нас нет выбора. Потому что на этот раз наш враг — это министерство.

Я не хочу, чтобы страдали невинные люди, я хочу лишь, чтобы они услышали меня. Потом — они свободны. А пока что они нужны. Я знаю, что без жертв не обойдется. И мне жаль. Но я уже не тот семнадцатилетний мальчик. Я даже после войны видел столько ужасов, что меня всегда мучают кошмары.

Я не боролся за этот мир. Я не за этот мир чуть ли не разорвал свою душу на части. Все изначально было неправильно. То, что уничтожили дементоров и Азкабан. Этот тотальный контроль. И этот страх, с которым мы все время жили. Мы боялись оборотней так сильно, что забыли, что те тоже когда-то были людьми. А Патрик Забини, сам создав их, решил уничтожить целый народ. Да, они уже стали целым народом. Да, они были опасны. Да, они убивали людей. Но не они виноваты в том, что их сделали такими. Неужели любовь к власти настолько сильна? Неужели власть стоит таких жертв?

Темные глаза Патрика Забини, который смотрит на меня, говорят что да, он считает, что стоит. И ему не жаль.

— Прошло шесть лет с тех пор, как закончилась война, — произношу я. Не знаю, откуда идут слова, ведь я не готовил речь, я вообще не хотел выступать, но Люциус Малфой настоял, — Ровно шесть лет назад каждый из нас что-то потерял. Каждый из нас потерял кого-то. Каждый из нас потерял часть себя, оставил там. Да, не все из нас были там, в Хогвартсе, и не все участвовали в битве. Но так ли это важно? Это была наша общая война. Война за наше будущее, за магию. И сегодня мы вспоминаем об этом. Сегодня мы вспоминаем тех, кого потеряли. И напоминаем себе, что мы обрели. Этот новый мир.

Я знаю, что вот оно — сейчас начнется. Нужно подобрать правильные слова.

— Оглянитесь вокруг — это наш новый мир. Что вы видите?

Тень недовольства ползет по лицу Забини. Но он пока еще не понял. Пока еще нет.

— Все, что видите вы — это неправда. Все это обман.

Мои слова врезаются в него, он хмурится. Но он еще не готов действовать, он еще не видит моих намерений.

Я слышу удивленный шепот, который катится по толпе.

— Вы думаете, что министерство защищает вас? Спасает от новой угрозы — от оборотней. Но это не так. Оно защищает само себя.

Он в ярости. Люди в шоке. Все так, как я предполагал.

— Министерство создало оборотней.

Атриум наполняется звуками. Люди не могут сдержаться.

— Нет, это не так — скажете вы, — продолжаю я, и наступает тишина. Они хотят слушать меня, — Волан-де-Морт их создал. А что если я скажу вам, что это — сказки министерства? Что, если у меня есть доказательства?

Сейчас.

В тот момент, когда Патрик Забини вскакивает на ноги, над толпой появляются картинки. Заклинание проекции, которое нашла Гермиона. Его направляет Блейз Забини. Он настаивал на том, чтобы самому показать это людям. Предательство отца.

— Это документы, исследования, которые мы нашли в кабинете министра Магии. Они доказывают, что черные оборотни выведены уже после смерти Волан-де-Морта, — мой голос становится тверже. Люди в шоке, они в панике, их мир только что разбился, но они все еще верят мне.

В меня летят три луча. Все разных цветов. Но щит отбивает их.

— У меня есть доказательства, что Патрик Забини убил Кингсли, — кричу я, хотя меня итак прекрасно слышно, — а еще у меня есть лекарство, которое способно излечить оборотней.

А потом начинается хаос. Люди кричат, они паникуют. Мракоборцы идут ко мне. Но они не дойдут. Им не позволят.

— Патрик Забини — преступник. Он создал убийц, которые пугали нас несколько лет. Сколько людей он убил, создав оборотней? Разве это тот мир, за который мы боролись, — я кричу. Они слушают, хотя кругом твориться черт знает что. Они верят мне. Потому что я — их надежда. Я — их Победа. Я — их революция. Они пойдут за мной. Не все и не сразу. Но пойдут. Им самим надоело жить в этом мире, где даже дышать нужно так, чтобы этого никто не заметил. У многих из них нет близких. Их убили оборотни. Или же они стали оборотнями. Этот мир отвратителен.

Забини уже действует. Его люди наступают со всех сторон. Но в толпе полно Моих людей. Толпу нужно лишь зажечь. Она сама все сожжет.

Я потом вокруг начинают мелькать вспышки. Начинается новое сражение. Новая война. И я намерен закончить ее сегодня…

***

Это словно ты попал в прошлое. Отмотаешь шесть лет назад — и ты там.

Я крепко держала палочку, спасая Гарри жизнь. Он уверен во мне. И он прав. Я готова умереть за него.

Потом он заканчивает свою речь, и начинается сражение.

Все лифты одновременно открываются, выпуская наших союзников. Первый — Люциус Малфой. Он во главе.

О, черт возьми. Он сидит верхом на оборотне. Чертов шизофреник! Спасибо Мерлину, что это хотя бы не черный оборотень.

Вокруг меня — крики. Они не пугают, не путают мысли. Я уже проходила через это. И уже не страшно. И на этот раз правила устанавливаем мы.

Купол уже не стоит. Нет смысла. Те, кто хотят уйти — могут уйти.

Люди разбегаются. И уже явно есть жертвы.

Я, Гарри и Рон снова рядом. Мы двигались так, словно мы — одно целое. Мы трое против остального мира.

Забини. Мы двигались в сторону него. У остальных есть другие цели. У нас — он.

Драко где-то здесь, но я отключила свое волнение за него, потому что я должна думать.

Я увидела Уилла. Он умудрился послать мне одну из своих улыбочек, сражаясь с каким-то мракоборцем. Да, многие на стороне Забини. Они либо знали все изначально, либо еще не поняли, что происходит. Но это все потом. Сначала поймать его и его свиту.

Мы разделились. Пришлось. Толпа унесла меня в сторону фонтана.

Я почти ничего не видела, двигалась вместе с толпой. Столько же народа. Мерлин.

Я видела отца Катарины, он куда-то бежал. Наивный, мы все равно поймаем тебя.

Кто-то налетел на меня, и я упала. В фонтан, черт возьми.

Вода. Кругом вода. Я тону. Снова и снова.

Кто-то схватил меня за волосы, мне больно, но меня вытянули на поверхность.

— Трансгрессируй сейчас же, — приказал Забини, держа меня за волосы. Я не могла вырваться, хоть и пыталась. Он навалился на меня всем телом, свободной рукой придерживая мою руку с палочкой, чтобы я не могла ее использовать.

Я не ответила, и он вновь погрузил мою голову в воду.

Я снова тону.

— Сейчас же, — шипит он.

И я сделала так, как он просил, понимая, что это конец. Мой конец.

***

Дом. Я почему-то трансгрессировала именно сюда. Черт возьми.

Я идиотка. Дура. Полная дура. И умру я как дура.

Я просто слишком боялась воды. И он это знал. Он знал обо мне все. Ведь я когда-то работала на него, не зная, что делаю.

Как я могла допустить такое? Я ведь помогла ему сбежать. Я спасла его. И теперь для меня уже все кончено. Я видела это в его глазах, наполненных ледяной яростью.

Он тут же выхватил у меня палочку, кидая меня на пол. Из легких исчез весь воздух.

— Чертова девчонка! — крикнул он, пиная меня.

Я вскрикнула, но все же попыталась встать.

Он вновь пнул меня, на этот раз уже по лицу.

Жидкость. Теплая жидкость струилась по щекам.

Я смотрела на него. Я не боялась его, хотя знала, что именно так выглядит моя смерть. Он убьет меня. Ведь он знал, кто придумал заклинание проекции предметов. Он сам когда-то поручил мне придумать его. А теперь я использовала это против него. Я показала людям, какая от тварь.

Интересно, а он знал, что заклинание держал Блейз? Хотя, разве сейчас есть разница? Он должен был наказать за то, что мы только что сделали, кого-то. И ему попалась я.

— ЧЕГО ВЫ ДОБИЛИСЬ? — закричал он. Он выглядел совершенно безумным. Он потерял все. Он это знал. Он больше не сможет вернуться. Никогда. Он может только сбежать. И у него не будет возможности отомстить. Ну, только мне.

Мы победим сегодня — я была в этом уверена. Я видела тех людей, которые шли за Гарри. Я видела их веру в лучшее. Я видела, как страх отступает. Я видела решимость. И я видела злость.

— Свободы, — вместе с кровью выплюнула я. Боже, как же больно говорить.

— СВОБОДЫ?! — прокричал он, — Да людям не нужна свобода!

— Это все было из-за власти? — спросила я, хотя это было сложно. Челюсть совсем не слушалась меня, — Черные оборотни были созданы лишь для того, чтобы ты пришел к власти, мерзкий ублюдок?

Снова удар. На этот раз рукой по лицу. Почему он не использует палочку? Почему бьет так?

Он напуган. Поэтому плохо соображает. Сегодня он потерял все. А я сегодня расстанусь с жизнью. Мерлин, как глупо.

— Что вы сделали с моей палочкой? Почему она не работала там?

— И не только твоя, — я нашла в себе силы усмехнуться. Я не сдамся. Только не я. И только не ему. Я ненавижу этого человека, презираю настолько, что готова умереть за свои слова.

— Как? — потребовал он ответа, схватив меня на волосы и поставив на колени.

— Магия, — объявила я. Может, потянуть время? Хотя, кто найдет меня здесь? Все думают, что я все еще там. И он тоже.

Никто не придет, чтобы спасти меня. Как глупо оборвется моя жизнь. Что будет с остальными? Что будет с Драко?

Я не хотела умирать.

И еще один удар. На этот раз сознание было близко к черте «сдаться». Но я не позволю себе отключиться. Нет. Только не сейчас. Я должна смотреть в глаза своей смерти. Это совсем не страшно. Уже не страшно. Не страшно, если знаешь, за что умираешь.

Он выхватил пистолет. Ну конечно. Он ведь должен был носить с собой и оружие от оборотней. Он же не идиот.

Я умру, как оборотень. Как мило. Какая ирония.

А потом послышался лай.

Алекс влетел в дом через проем в двери, отвлекая Забини. Я со всей силы ударила его по ноге, надеясь ее сломать.

Он потерял равновесие и упал на одно колено.

Я поползла за палочкой. Где она, черт ее возьми?

Алекс вцепился ему в руку, он выронил пистолет. Я была уже близка к палочке. Еще немного. Еще пару сантиметров.

Он откинул Алекса в сторону, вся его рука была в крови. Пистолет. Он сейчас его схватит.

— ОТЕЦ! — заорал Блейз Забини, внезапно появившись посреди моей гостиной. Как он оказался здесь? Неужели он спасет меня?

Патрик обернулся к нему. Отличный момент, чтобы схватить палочку.

— Остолбеней! — выкрикнула я, но промазала. О Мерлин, я не могла нормально видеть. Все кругом плыло. Так. Сосредоточья. Еще немного.

Но я не могла. Сил больше не было. Сотрясение мозга? Или что-то похуже?

— Блейз.

— Ты убил миллионы людей! Ради чего, ответь мне?! Ради чего все это было? — я слышала боль в голосе Блейза, но ничем не могла помочь ему. Силы потихоньку оставляли меня. Думаю, у меня сотрясение мозга. Как минимум. И еще я ничего не чувствую — это плохой знак.

***

Я смотрел на человека, который когда-то был моим отцом. Которого когда-то давно считал своим отцом.

А еще он был чудовищем. Как Волан-де-Морт. Возможно, даже хуже. Тот хотя бы не скрывался за благими делами.

Я ненавидел его. И мне было больно.

Как можно было дойти до такого — хотел выкрикнуть я? Неужели все это стоило того? Власть? Да неужели она настолько его поразила? Зачем все это было? Все эти годы…

Оборотни. Он создал их. Сам. Он хотел, чтобы они появились. Он хотел контролировать их, но не смог. Идиот.

А каким идиотами были мы все!

Он почти с жалостью смотрел на меня. А еще с ненавистью.

— Мой сын предал меня, — проговорил он, усмехаясь. Он был совершенно безумен. И ему уже нечего было терять. Я понял, он не сдаться. Пока не умрет. Он будет сражаться до конца.

— Ты предал всех, — заметил я, глаза как назло, наполнялись слезами. Я ведь до последнего наивно надеялся, что это неправда. На что я рассчитывал? Что все это чья-то шутка? Я ведь сам нашел те бумаги.

Он поднял пистолет, явно надеясь меня пристрелить. Вот так. Либо он меня, либо я его.

В этот момент Гермиона выпустила свое «остолбеней», которое пролетело мимо нас. Он развернулся в ней и выстрелил. Я не успел даже вскрикнуть.

Я кинулся толи к ней, толи на него.

НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ОНА. ТОЛЬКО НЕ ТАК.

Ее собака выпрыгнула перед ней как раз в тот момент, когда пуля должна была попасть ей в лоб. Но пуля попала в собаку.

— АЛЕКС! — Гермиона оказалась способна на такой оглушительный крик, оглушивший меня.

Но не было времени. Не было времени думать. Пора действовать. Пока он не выстрелил снова.

Я налетел на отца, опрокидывая его на пол. Я был его по лицу, пока он позволял это мне. Плавать на палочку, я убью его своими руками.

Краем глаза я заметил, что Гермиона вся в крови. Она обнимала свою уже мертвую собаку, которая спасла ей жизнь. Кровь была везде. И даже на моих руках. Кровь моего отца.

Отец отбросил меня в сторону, потянувшись за пистолетом.

Не так быстро, урод.

Мы схватились за пистолет вместе, вновь налетев друг на друга.

Раздался выстрел. Я даже не знаю, кто из нас нажал на курок.

Тело моего мертвого отца лежало на мне.

— Блейз, — хрипло позвала Гермиона. Силы покинули меня. Я даже не был способен скинуть с себя труп, — Блейз.

Она ползла ко мне. Я повернул голову, чтобы увидеть ее опухшее и окровавленное лицо. Ее красная рука нашла мою и сжала.

А потом я скинул его с себя, притянув к себе Гермиону, которая все еще была жива. Живая. Она живая. Слава Мерлину.

Все закончилось? Вот так? я убила своего отца?

Я сейчас ничего не чувствовал. Боль придет потом. Кошмары придут потом. Сейчас была пустота. А еще тишина.

И только ее сердце билось рядом со мной.

Живая.

— Как…как ты узнал… — говорить ей было явно тяжело, с ее челюстью было что-то не так.

— Я видел вас, — просто ответил я. Так и было. Я видел, как он пытается утопить ее в фонтане. Я бежал, расталкивая народ. Я кричал, я звал ее. Я звал на помощь. Но вокруг царил хаос — никто меня не слышал.

А потом они исчезли. У меня ушло какое-то время, чтобы догадаться куда именно. Я просто слишком хорошо ее знал, чтобы не понять. Но я не опоздал.

А потом она заплакала на моих руках, шепча «Алекс».

Я не знаю, сколько времени прошло. Сколько мы просидели здесь, у тела моего отца, все в крови. Но потом нас нашел Малфой.

***

Гремит по миру твой триумф,

Но все ж любовь — не в звуке труб,

А в стылой и разбитой Аллилуе

(один из переводов песни Rufus Wainwright — Hallelujah)

Я не знаю, почему я не остался в министерстве, когда все закончилось. Я даже не знаю, когда именно все закончилось. Просто раз — и все. Больше никаких заклинаний. Полно жертв и раненых, полно пойманных. И наша безоговорочная победа. Разве могло быть иначе, если за дело взялся Поттер?

Только вот Забини здесь не было. Сбежал. Вот только как? Ведь мы сделали так, что трансгресировать отсюда нельзя. По крайней мере, работникам министерства. Остальным — да. Им — нет.

А еще я почему-то был уверен, что ее здесь нет. Нет среди них. Какое-то шестое чувство подсказывало мне, что так и есть.

Я трансгрессировал в ее дом. Я решил начать с него. Я был намерен перевернуть весь мир с ног на голову, если потребуется. Но я найду ее.

Я видел кровь. Много крови. Я видел тело Алекса. Алекса! Я видел тело Забини.

И я видел их. Двух живых людей, замерших в объятиях друг друга. Она вся была в крови. Ее лицо… о нет, ее красивое лицо, теперь было изуродовано. Догадаться, что произошло, не так уж трудно. Если бы Патрик Забини еще был жив, я бы прикончил его. За то, что он сделал с ней. За то, что НАШ дом был перепачкан кровью. За то, что МОЯ собака была мертва.

Я кинулся к ним, падая перед ней на колени.

— Драко, — хрипло проговорила она.

— Я здесь, — прошептал я, бережно поднимая ее на руки, — тебе нужно в больницу.

Она слабо запротестовала — не хотела оставлять Блейза одного. Сейчас не тот момент, чтобы беспокоиться о других.

— Я в порядке. Идите, — настаивал Блейз. Ему в любом случае придется пока остаться здесь. Потому что люди из министерства придут… никто не придет напомнил я себе. Там пока-то полная неразбериха. Никто ничего не понимает. Но рано или поздно кто-нибудь все исправит. Поттер. Пусть этим займется Поттер.

Я трансгрессировал в больницу Св. Мунго. Я поднял на уши всех свободных врачей, которых к слову сказать, в связи с обстоятельствами, было очень мало. Двое, я нашел двоих.

Здесь тоже было полно народу, но на всех них мне было плевать. Только девушка в моих руках имела значение.

***

Я открыла глаза. Передо мной предстали знакомые серые стены. Я в больнице Св. Мугно.

В голове ничего не было. Я просто еще не до конца пришла в себя. Думать и вспоминать что-то не хотелось. Я знала, что придется. Но потом. А пока я хочу просто дышать, без боли, без страха, без воспоминаний.

— Гермиона, — я повернула голову и обнаружила Луну, сидящую на стуле у моей кровати. Она выглядела по-другому. Усталой. Сломанной. Что ей пришлось пережить тогда, в министерстве? Ведь ее отец сражался на стороне других. Он был против нас. Она словно постарела с тех пор, как я последний раз видела ее. А что тут удивительного? Что она должна была чувствовать? Ей пришлось выбирать между нами и отцом. И даже если она знала, что ее отец не прав, разве это что-то меняло?

…Дом. Мой дом. Кровь на моих руках. Боль в моем теле. Страх в моем сердце. Тело моей собаки, спасшей мне жизнь. Труп человека, чуть не отнявшего мою жизнь. Глаза Блейза, с облегчением смотревшие на меня. Руки Драко, поднимающие мое тело…

— Ты как? — осторожно спросила Луна, заглядывая мне в глаза. Я не хотела смотреть в ее глаза, которые уже никогда не будут прежними.

— Нормально, — ответила я, продолжая смотреть на нее, — как давно я здесь?

— Пару дней, — она отвела глаза. Не хотела, чтобы я видела в них боль, — Все это время Малфой торчал здесь, не отходил от тебя.

Меня это не удивляло, как и то, что она уже почти спокойно говорит о нем. А ведь когда она узнала, что он жив и что мы с ним вместе, она была потрясена. Как и все остальные.

— А сейчас он где? — меня удивляло скорее то, что сейчас со мной сидит она, а не Драко.

— Его отец… — ее перекосило, когда пришлось упомянуть Люциуса, — его отец забрал его отсюда, им нужна помощь.

— Расскажи мне, — я хотела знать, что случилось. Я хотела знать, как теперь выглядит наш мир.

— Не о чем рассказывать, — отозвалась она. Я понимала, что она не хотела рассказывать. Но кто-то же должен, — Мир сошел с ума. Никто не знает, что делать дальше. Люди в панике. Министерство не работает. Все законы Забини отменены. Происходит черт знает что. Создали временное правительство, пока не решат, что делать дальше. Его возглавляет Августа. Решается вопрос о том, оставлять ли министерство. Ведь оно прогнило еще задолго до Забини. Вспомнить хотя бы Фаджа…Люциус Малфой настаивает на том, чтобы министром стал Гарри. И знаешь, многие с ним согласны. Гари все доверяют. Он сам еще не согласился, но не думаю, что у него есть выбор, сама понимаешь…Никто не ходит на работу, никто не знает, как жить дальше. Еще слишком рано для того, чтобы жизнь пришла в норму. В министерстве полно оборотней. Они приходят за лекарством. Люди все — еще их боятся. Им нужно время, чтобы привыкнуть. На учет ставятся черные оборотни, чтобы каждый месяц высылать им лекарство. Меня саму до сих пор трясет от них, но они же не виноваты… Тех, кого поймали, держат пока что в отделе Тайн, пока не начнутся суды. Визенгамот пока что тоже не работает. Решают, что делать с Паймом…

Голова закружилась от такого количества информации, вывалившейся на меня. А чего я ждала? Все так и должно было быть. Разве не в этом смысл революций? Полностью изменить жизнь. И, естественно, все в норму приходит далеко не сразу. Сначала идет хаос. Нельзя так просто взмахнуть палочкой и все изменить. Но мы справимся. Со временем. И на этот раз мы все сделаем правильно.

Люди не сразу привыкнут к оборотням. Самим оборотням тоже придется привыкать снова жить в обществе. И я уверена, далеко не все смогут справиться с этим. Будут и те, кто будет сопротивляться. Например, такие как Рик. Но и с этим мы тоже справимся, не знаю как, но мы сможем. Потому что это наш мир. И наши правила. Мы — Победители. Мы справились с той войной, справились с этой и справимся со всем, что свалиться на нас.

— Сколько погибших? — это был правильный, больной и неизбежный вопрос.

Она задумалась лишь на секунду.

— Хотела сказать: наших не так уж и много, — она горько усмехнулась, покачав головой, — Но там ведь все были наши! Все люди, все волшебники, разве нет? Погибло сто тридцать два человека, и далеко не все их них — в чем-то виноваты. Да и раненых много.

Я глубоко вздохнула. Я знала, что будут жертвы. Но я не хотела знать число. И я боялась услышать знакомые имена, не хотелось вновь проходить через это. Не хотелось вновь надевать черное и стоять у чьей-то могилы. Но это тоже неизбежно. Мы все знали, на что шли.

— Кто? — выдохнула я.

— Слизнорт, Дин… — ее глаза наполнились слезами, — кто-то еще… я не вдавалась в подробности… пока что.

Он отвернулась, стирая слезы.

Мне тоже стало больно. По-другому и быть не могло. Жаль Дина. Да и Слизнорта тоже. Но я как-то даже привыкла к потерям. Мое сердце привычно заныло. Эта боль была со мной всегда. Она не оставляла меня.

— Все будет хорошо, — зачем-то сказала я, уставившись в окно. На этот раз я верила в это. Потому что мы это заслужили. Нормальную жизнь. Счастливую жизнь.

Мы молчали какое-то время. Я думала о том, что будет дальше. Как измениться наш мир? Что мы будем делать, и кто будет ответственным за все это?

— Еще кое-что, Гермиона, — разрушила тишину Луна, — Вчера к тебе приходил Кормак, и Малфой ему врезал.

— Что? — я едва не упала с кровати.

— Да, — подтвердила она.

О Мерлин мой, а это мне за что?

Я закрыла лицо руками, не зная, смеяться мне или плакать. С того вечера в Хогвартсе я так и не поговорила с Кормаком, мне было просто некогда. Я знаю, что должна была ему все объяснить. Знала, что не должна подавать ему ложных надежд, особенно сейчас, когда Драко вернулся.

— Это что, кольцо? — проговорила Луна, — Вы с Малфоем собираетесь пожениться?

Что?

Я отняла руки от лица и уставилась на свой безымянный палец, на котором блестело кольцо с синим камнем. Что это? Откуда?

Луна с интересом наблюдала за мной.

— Он что, надел на тебя кольцо, даже не спросив? — она хохотнула.

Я все еще не могла прийти в себя. Да, я согласилась тогда на его предложение, но мне это по-прежнему казалось чем-то нереальным. А теперь вот кольцо на моем пальце. Он надел его, пока я спала?

Я вдруг рассмеялась, напугав Луну, которая все еще ждала ответа.

Мы поговорили еще какое-то время, а потом она ушла, сказав, что ей нужно еще кого-то проведать, ведь больница сейчас была заполнена.

Потом пришел колдомедик, осмотрел меня. Я хотела выписаться, решив, что я в полном порядке, но он не позволил.

За весь день ко мне больше никто не заглянул. Я понимала, что все заняты, разгребая все то, что на нас навалилось, но все таки…

Я осталась наедине со своими мыслями. Алекс. Моя любимая собака. Животное, которое спало мне жизнь. Я не думала раньше, что терять домашнего питомца так же больно, как людей. Он ведь тоже стал частью моей жизни. Как я могу жить в пустом доме и больше никогда не слышать его лай? Как я вообще смогу вернуться в свой дом, после того, как весь коридор был залит кровью? Эта картина все еще стояла у меня перед глазами.

Я вечером, уже совсем поздно, ко мне пришел Драко. Он выглядел уставшим, но счастливая улыбка озарила его лицо, когда он увидел меня.

И остальной мир перестал существовать. Все проблемы, вся боль, все мои невеселые мысли отошли на второй план, стоило ему открыть дверь и войти.

— Привет, — он сел на кровать, и я потянулась, чтобы поцеловать его. Он осторожно отвечал на мой поцелуй, боясь причинить боль. Но он напрасно беспокоился — его поцелую никогда не могли причинить мне боль. Мерлин, как же сильно я любила его.

Я коснулась пальцами его лица, такого родного. Лица, без которого я больше не могла жить.

— Ты в порядке? — он обеспокоенно рассматривал мое лицо.

— Теперь да, — отозвалась я, прижимаясь к нему. Не хочу, чтобы он отпускал меня. Никогда.

Мы сидели в тишине, я слушала, как бьется его сердце, самое дорогое мне сердце.

А потом я все — таки отстранилась, вспомнив о словах Луны.

— Ты что, избил Кормака? — мои глаза сузились.

— Я ударил его всего один раз, — он не оправдывался, нет, он просто отвечал мне. И я видела, он не жалеет об этом.

— За что?

— За то, что посмел поцеловать мою невесту.

Я уставилась на него. Как он узнал об этом, черт возьми?

Я не стала говорить, что тогда я еще не была его невестой.

— Как ты узнал?

— МакГоногал случайно обмолвилась, — он пожал плечами.

МакГоногал, ну надо же. Я не стала говорить, что он не должен был это делать. Потому что знала — ему плевать. Он делал только то, что считал нужным. Я не могла его изменить, да и не хотела. Я любила его именно таким.

Я подняла свою руку.

— Что это?

— Кольцо, — невозмутимо отозвался он, — Или ты думала, что я тогда шутил? — он даже нахмурился. Он думал, что я не верила ему. А это было не так.

Больше спрашивать я ничего не стала.

— Я так рад, что вы в порядке, — его голос был еле слышен.

Я даже не представить себе не могла, что он почувствовал, когда увидела нас с Блейзом.

— Как он? — тихо спросила я.

— Кто? — не понял Драко.

— Блейз, — я закатила глаза, похоже, он сильно устал, раз не понимал меня, — Он тоже здесь?

— Блейз? Нет. Он уехал из страны на какое-то время…ему нужно как-то пережить это.

Пережить… как будто это возможно как-то пережить. Он ведь убил собственного отца. Как ему жить дальше? Я надеялась, что Энни поможет ему, она будет рядом с ним не смотря ни на что.

— Они что-нибудь говорили тебе? — он лукаво улыбнулся.

— Кто они?

— Врачи.

— Нет, — я понимала, что здесь есть какой-то подвох, что-то, что я не знаю. Судя по лицу Малфоя, он был в восторге от того, что именно он это мне расскажет.

Он широко улыбнулся. Его глаза странно заблестели. Я еще ни разу не видела у него такого взгляда.

— Что? — осторожно спросила я, готовая к чему угодно.

— У нас будет ребенок.

Я не ответила, решив, что он спятил. Какой ребенок? О чем он? Я совсем не улавливала суть.

— У нас будет ребенок, — повторил он, его глаза светились от счастья, — ты беременна.

И тут до меня начало доходить.

— ЧТО? — вскрикнула я, приподнимаясь.

Он аккуратно остановил меня, заставляя вновь лечь на подушки.

Я ничего уже не соображала. Я не могла даже радоваться — я была в шоке. Я. Беременна. Ребенок. У нас. Ребенок.

Ребенок.

— Но как?

— Я успел вовремя доставить тебя сюда. Мне сказали, что еще час, и все… — он сглотнул, словно ему было сложно такое говорить, — ты могла его потерять. Срок еще совсем маленький, ты сама еще не подозревала об этом.

Я лихорадочно соображала. Как такое произошло? Я беременна? У меня будет ребенок? У нас?

Из глаз внезапно брызнули слезы. Слезы радости, облегчения и Мерлин знает чего еще. Руки автоматически опустились на мой еще совсем плоский живот. О Мерлин, неужели это правда?

Он был в восторге от происходящего. Ему нравилась моя реакция. А по всему моему телу разливалось тепло от его взгляда. Он любил меня. И он уже любил нашего ребенка.

— Я знаю, как мы назовем его, если это будет мальчик, — выдал он, вновь поражая меня. Я еще не до конца осознала, что стану мамой, а он уже придумал имя.

— И какое же?

— Алекс, — просто ответил он. В его глазах отразилась моя тоска.

Я обняла его, вновь расплакавшись.

Через какое-то время я успокоилась. Все навалилось на меня, все это счастье и боль. Но это еще не конец. Я должна была спросить у него.

— Кто-нибудь из стаи погиб? — тихо проговорила я, он напрягся.

— Уилл и Патрик.

Я сглотнула, слезы вновь застилали глаза.

— Но есть и хорошая новость, — через какое-то время продолжил он, — Роберт пришел в себя.

— Что? — я вспоминал комнату с приборами и лежащего там человека.

— Люди Люциуса осмотрели его. Оказалось, что он был одним из них до того, как его поймали. Еще один подопытный Люциуса, — он скривился.

— Как у вас с ним дела?

— Как обычно. Он настоял на том, чтобы с нас сняли все обвинения. Конечно, сейчас всем уже плевать. Он собирается стать советником Поттера, когда тот станет министром. Ничего не меняется, он все так же добивается власти.

Мне было плевать. Я не так уж плохо относилась к Люциусу. Ведь он так много для всех нас сделал. Мы должны были быть ему благодарны. Но у Драко свои отношения с отцом, в которые мне пока что рано вмешиваться.

— Думаешь, все будет хорошо? — спросила я у него через какое-то время. Мне просто нужно было, чтобы он убедил меня.

Он тихо рассмеялся.

— Конечно. Я в этом уверен. Поттер все сделает правильно. У него нет выбора.

Я была с ним согласна. Все будет хорошо. Мы все это заслужили. Мы слишком через многое прошли и слишком многих потеряли. Мы должны были научиться жить заново.

Я вновь положила руки на живот. Теперь в моей жизни все измениться. У меня будет Драко. Я скоро стану Малфой. И у нас будет ребенок. И наш ребенок будет жить в мире, где все хорошо. Ради этого стоило бороться. Ради этого мы все проходили через это.

— Но знаешь, — он вновь заговорил, по-особенному мне улыбаясь, — Мне плевать на все это. Главное — ты все еще со мной. И я никогда тебя не отпущу.

Это были самые главные слова. Все остальное больше не было важным. Только мы вдвоем.

Внутри словно что-то взорвалось. Миллион фейерверков.

Я поцеловала его со всей любовью, на которые была способна.

Внутри меня билась еще одна жизнь. Самая дорогая жизнь.

Дамблдор всегда был прав. Любовь — вот, что самое важное. Вот, что ведет нас, вот, что дает надежду. Вот ради чего стоит жить.

Быть может в небе есть и Бог,

Но помню я любви урок:

Не отпускать того, кого люблю я.

Любовь — не крик в полночной мгле,

Любовь не тьма, любовь не свет,

Лишь мертвая как камень Аллилуя.

(один из переводов песни Rufus Wainwright — Hallelujah)

Познавательные статьи:



Формы дистанционного обучения

Передача мяча двумя руками снизу

Значение правильной осанки для жизнедеятельности человека

Основные ошибки при выполнении передач мяча на месте