Глава 2. Ох, как же я отыграюсь на вас, когда вернусь в свое тело

 

Мой новый день начинается с осмотра мадам Помфри и порции лекарств, которые, видите ли, нужно выпить натощак. Все бы ничего, только вот они до противности горькие.

Профессор, вы что, не могли хоть как-нибудь улучшить вкус? — хмуро разглядывая очередное зелье в стакане, обращаюсь я к моему ночному кошмарику.

Не мог, — отрезает вредный зельевар.

А я втихую злорадствую: ведь, как мы выяснили вчера в разговоре с Макгонагалл, Снейп чувствует все, что чувствую я. А значит, он тоже ощутил мерзкий вкус лекарств.

Вы не забывайте, мисс Грейнджер, что не только наши с вами органы чувств получают одинаковую информацию, но и мысли я ваши тоже вполне могу читать.

Что? — сказать, что я ошарашена, значит, ничего не сказать. То есть это как? Я, похоже, сейчас взорвусь от возмущения.

Мисс Грейнджер, я прирожденный легилимент, который развивал в себе этот талант годами, оттачивал до совершенства, а вы даже не начинали изучать окклюменцию. Разумеется, мне намного легче прочесть вас, так как мы находимся в одном теле. Вы же, в свою очередь, можете лишь считывать мои наиболее сильные эмоции, но не более.

Я сижу, сжимая стакан с недопитым лекарством, и перевариваю информацию. То есть, он читает все мои мысли? Я задаю этот вопрос ему.

Ваш внутренний диалог слишком эмоциональный и громкий, поэтому — да, я слышу все ваши мысли. Однако если вы, например, просто представите какую-нибудь картинку или вспомните какое-либо событие из своей жизни, то мне будет труднее понять, о чем вы думаете. Труднее, потому что придется напрягать свои силы, но это тоже вполне возможно, и вы со своей стороны ничего не почувствуете.

Я с трудом подавляю в себе желание швырнуть стаканом в стену и расплакаться, как маленькой девочке. Это несправедливо. Мало того, что в моей голове оказывается ненавистный Мастер Зелий, приходит во снах, так еще и мысли все читает! И я в запале начинаю ругаться на притихшего Снейпа всеми грязными словами, которые знаю. А знаю я их порядочно, наткнулась я как-то на словарик матерных слов, вот и... сами понимаете, что случается, когда в руки Гермионы Грейнджер попадает книга...даже такая. Зельевар, видимо, тоже удивлен моим словарным запасом и молчит, даже когда я успокаиваюсь. А мне это не нравится, я хочу, чтобы он что-то ответил мне, чтобы можно было и дальше без зазрения совести ругаться на него.

Ну, почему вы молчите? Озвучьте же то количество баллов, которое потеряет Гриффиндор, когда вы вернетесь в свое тело! — мысленно кричу я на него. Ну, ответь же мне...

Мисс Грейнджер, — вдруг, к моему удивлению, спокойно начинает Снейп, — если хотите, я могу обучить вас окклюменции.

Я замираю и даже прекращаю браниться на него. Неожиданно. Да что там неожиданно, его слова просто застали меня врасплох. Нет уж, не может же он предложить такое по доброте душевной? Постольку, поскольку этой самой доброты у него и нет. Значит нужно найти его мотив.

А вам-то это зачем? — осторожно осведомляюсь я. И тут он взрывается:

А вы думаете, мне приятно слушать вашу болтовню все время? Вы думаете, я хочу узнать все ваши грязные секреты? Или что я настолько обделен совестью, что считаю в порядке вещей лезть в ваши мысли, пока нахожусь в вашей голове?

Нет, — смущенно отвечаю я.

Снейп молчит. Бедный, я столько брани на него вылила...

Простите меня. Я согласна изучать окклюменцию. И очень благодарна вам за это.

Избавьте меня от ваших словоизлияний. Начнем, когда выйдем из Больничного крыла, — сухо отвечает зельевар.

 

* * *

Выйти из Больничного крыла, к нашему со Снейпом сожалению, получается только к вечеру. Весь день мадам Помфри поит нас различными, но неизменно противными на вкус зельями, применяет диагностические чары и возмущенно бормочет, когда я пристаю к ней насчет выписки. Наконец, она не выдерживает и заявляет, что вечером я могу идти на все четыре стороны, так как я практически здорова. Мы с зельеваром радуемся, правда, каждый по-своему: я — улыбаясь, а Снейп — только ехидно хмыкая. Невозможный человек.

В обед заглядывает встревоженный Гарри. Увидев меня в целости и сохранности, он радостно обнимает меня своими сильными руками.

— Осторожнее, Гарри, — улыбаюсь я. Как же я соскучилась по нему. Всего ведь день не видела, а такое чувство, что уж недели три точно.

Вообще вы и были без сознания в течение этого времени, — напоминает зельевар, и я невесело хмыкаю: мысли снова возвращаются к пропущенным урокам. — Грейнджер, только попробуйте сказать, что я заперт в вашей голове. Пущу на ингредиенты!

У меня нет секретов от Гарри! — воспротивилась я. — И не верю я в ваши угрозы, профессор.

Вдруг я чувствую что-то, какую-то эмоцию со стороны зельевара, и довольно сильную. И через секунду я понимаю: Снейп банально боится. Общественного мнения, что ли? Я думала, что ему все равно, что о нем думают. И тут меня пронзает сильная резкая боль в голове, не такая, конечно, как от Круциатуса — ее, хотя бы, можно терпеть.

Я, видимо, сильно напрягла мышцы лица, и Гарри что-то заметил.

— Что? Что с тобой, Гермиона?

Тут боль пропадает так же резко, как и началась, и я могу успокаивающе улыбнуться.

— Ничего, все в порядке. Спасибо, что заглянул, но ты можешь опоздать на обед, — я указываю на часы, и лучший друг, все же одарив меня подозрительным взглядом, неохотно прощается и выходит.

Что это было?

Но Снейп молчит.

Профессор, эта боль...это ведь вы сделали?

Зельевар начинает монотонно говорить, как будто читая по учебнику:

Наведение ментальной боли является одним из способов влияния на разум человека. Ее применение возможно только в случае развитых способностей в легилименции, больших затрат магических сил и полного контакта с жертвой. Бывает трех видов. Первый — сильная резкая боль в области головы. Второй — болезненные судороги по всему телу, которые могут привести к параличу конечностей. Третий — смерть человека. Последние два невероятно опасны как для легилиментора, так и для жертвы, поэтому на их применение наложено магическое табу.

Профессор смолкает. А я не знаю что сказать. Получается, он пытал меня? Только ради того, чтобы я не рассказала Гарри? Мог ведь просто попросить! Обязательно было переходить к угрозам и... такому? В голову запоздало приходит объяснение его поступку: он ведь Пожиратель Смерти. Пожиратели бывшими не бывают, значит...

Я сожалею, — очень тихо в моем сознании бормочет Снейп.

Вы садист, — отвечаю я.

Я не хотел. Я... — и зельевар снова молчит. — Я хотел как-то повлиять на вас, и стал искать точки соприкосновения еще утром. И нашел только ваш ментальный узел. Я думал всего лишь уколоть вас, как укусом пчелы. Но я не знал, что влияние такого рода выливается только в наведение ментальной боли.

То есть, вы не специально?

Нет, конечно! Мисс Грейнджер, пытки никогда не приносили мне удовольствия.

Я чувствую его сожаление, и страх потихоньку уходит. Я, наверное, гриффиндорка до мозга костей, если так просто спущу ему это. Но я не могу иначе. И я нахожу способ показать ему, что я простила:

Профессор, расскажите, пожалуйста, что такое «магическое табу» и «ментальный узел»?

И я ощущаю его облегчение, когда зельевар начинает объяснять мне материал, который я уже знаю. Но живой человек все же не учебник, и Снейп, помимо пересказа общих сведений, украшает свою речь всевозможными примерами, эпитетами, сравнениями и историческими данными. Его голос завораживает, особенно когда он так интересно рассказывает. Уже очень скоро напряжение отпускает нас обоих, и мы возвращаемся к нашей обычной манере общения: его рычание и напускная злость и мои чуть шутливые, а иногда и даже нахальные, ответы.

Наконец наступает вечер, мадам Помфри вручает мне порцию лекарств еще на два дня и инструкцию по их принятию. Перед выходом Снейп просит меня зайти к нему в палату. Иду я, разумеется, без удовольствия. Тело его не изменилось, такое же бледное. Правда черты лица немного разглажены, и я с удивлением вижу, что такое расслабленное состояние необыкновенно его красит. Этот вредный человек, видимо, подслушав мои мысли, тут же начинает орать на меня с требованием покинуть его палату. Ну, так разве делается? Он жутко непоследователен.

Ворча, я бреду в сторону выхода и только переступаю порог, представляя, как высплюсь на собственной кровати, как передо мной появляется эльф с запиской от директора. МакГонагалл просит меня подняться к ней сейчас же, пока не наступил ужин.

Я вздыхаю и все же поворачиваю в сторону директорского кабинета, стараясь идти как можно быстрее. Видимо, речь пойдет о профессоре. Нельзя же ему оставаться в моей голове, верно?

Снейп вначале молчит, но, когда я прохожу половину пути по освещенным коридорам, начинает говорить:

К сожалению, мисс Грейнджер, сразу вытащить меня из вашей головы не получится. Для этого нужно изучить то зелье, которое способствовало перемещению моего сознания в ваше тело. А это работа не на один день. Затем необходимо будет изготовить антидот и рассчитать формулу его применения. В общем, работы минимум на месяц, — заключает зельевар свою речь, а я на последних его словах спотыкаюсь и чуть не падаю.

Месяц? Вы что, издеваетесь? Как я буду целый месяц ходить с вами в голове? А о своих уроках вы подумали? Кто их будет вести? Уж точно не я! — кажется, я перестаралась. Это больше похоже на истерику. Да я и согласилась бы, конечно, преподавать Зелья, это ведь такой опыт! Но из вредности не буду! О да, я очень вредная...

У вас нет выбора, мисс Грейнджер, — хмуро отвечает зельевар. — Вы ведь не думаете, что я в восторге от такой перспективы? Разумеется, я сделаю все возможное, чтобы как можно больше уменьшить срок моего пребывания в вашей голове. А насчет уроков сейчас с Минервой обсудим.

Я киваю, и некоторые ученики с недоумением поглядывают на меня. Они что, кивающего человека не видели? Наконец я заворачиваю в коридор, где находится вход в директорский кабинет, и шепчу пароль горгулье.

МакГонагалл сидит в своем кресле и устало потирает переносицу. При виде меня она кивает на стул перед ее столом и устремляет на меня задумчивый взор.

— Северус, ты уже выбрал способ возвращения в свое тело? Зелье или заклинание?

Зелье. Заклинание ненадежно, оно может вытеснить вас, мисс Грейнджер, вместо меня, или же убрать меня, но не поместить в мое тело. Таким образом, дольше, но безопаснее приготовить антидот к зелью, о чем я вам уже говорил.

Я послушно повторяю за Снейпом. Директор тяжело вздыхает и откидывается на спинку кресла.

— В таком случае нам необходимо решить, как быть с уроками мисс Грейнджер и твоими занятиями. Я предлагаю их совместить. Убрать некоторые дисциплины из вашего расписания, Гермиона, и добавить вместо них уроки Зелий. Их можно сократить вполовину, компенсируя большим объемом домашних работ. Все согласны? — замирает она в ожидании.

Мне жаль мои предметы, я не хочу что-то убирать.

Скажите Минерве, что я согласен, только необходимо оставить полное количество часов у первых, пятых и седьмых курсов.

Почему первых? — лениво спрашиваю я, все еще размышляя о своих потерянных часах.

Потому что, — насмешливо отвечает Мастер Зелий, — первые курсы самые непоседливые, не привыкшие держать в руках нож и правильно помешивать. Чаще всего небольшие казусы случаются именно у них, за исключением, конечно, вашего взрывоопасного Лонгботтома.

Если бы вы не вели себя так на уроках, он бы смог приготовить стоящее зелье. А вы даже не можете поддерживать спокойную атмосферу на занятии, — огрызаюсь я и, чтобы Снейп не успел ничего возразить или нарычать на меня, сразу обращаюсь к директору:

— Профессор Снейп согласен, только он настаивает на сохранении полного количества часов у первых, пятых и седьмых курсов, — и когда МакГонагалл согласно кивает, я продолжаю. — Только вот я против терять свои предметы. Профессор, пожалуйста, можно их оставить? У меня ведь всего четыре дисциплины: Трансфигурация, Зелья, Чары и Нумерология. Я не могу ничем пожертвовать...

— Я даже не знаю, — разводит руками директор. — Нет, я все понимаю, мисс Грейнджер. Но это слишком много часов. Вы станете уставать, не будете успевать готовить домашние задания, а вам ведь теперь еще и Зелья проверять.

— Профессор, я все успею! — убедить ее любой ценой. — Я ведь использовала Маховик на третьем курсе, помните? И я все успевала. А тогда предметов было даже больше. Пожалуйста...

— Ну ладно, — вздыхает МакГонагалл. — Северус-то согласен? На занятиях сидеть ведь не только вам.

Нет! — кричит зельевар. — Я не буду торчать в классе и зубрить учебники, которые уже читал! Почему вы не можете просто перейти на заочную форму обучения? Сдавали бы письменные работы раз в неделю.

Я не стану этого делать! — возражаю я. — Я люблю учиться и не буду из-за вас пропускать занятия! — он все еще бурчит, и я решаю перейти к самому весомому доводу, точнее — угрозе. — И если вы не согласитесь, я поставлю всем слизеринцам Тролли.

Да как вы можете!

Могу!

Ох, как же я отыграюсь на вас, когда вернусь в свое тело. Ладно! Оставляйте свои бестолковые предметы. Век бы вас не видел!

Мои руки немного дрожат, но я стараюсь успокоиться. Будем решать проблемы по мере их поступления. А пока я сообщаю директору свое решение, и она взмахом палочки составляет для меня расписание.

25.08.2013