Камилла, это Билл, отец Себастьяна. Можешь ли ты поужинать со мной в городе в эти выходные. Пожалуйста».

Глава 22

Камилла

 

Его вертолет взлетел рано утром, лопасти прорезали холодный воздух, пока я наблюдала из окна своей комнаты. Он просил меня полететь с ним, но я отказалась. Себастьян выглядел красивым и стильным в темно-сером костюме, но я хотела, чтобы он ушел. Эмоции, которые он вызывал во мне, заставляли меня чувствовать, что я предаю себя. Вместо того, чтобы пытаться понять его, мне нужно было придумать план, чтобы сбежать.

Вертолет развернулся и наклонился вперед, с каждой секундой унося Себастьяна все дальше от меня. Кто-то постучал в дверь, а потом я услышала, как запищал электронный замок. Тимоти распахнул дверь и щелкнул выключателем по механизму закрытия. Дверь оставалась открытой.

— Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда, — я подошла к нему.

Он потупил взгляд.

— Тимоти… —  я стояла прямо перед ним.

Он даже не взглянул на меня.

— Эй! — я щелкнула пальцами перед его лицом.

Только тогда он обратил на меня внимание... 

— Я не буду помогать вам с побегом.

— Ты оставишь меня здесь, в плену?

— Я не собираюсь вступать в дискуссию по этому поводу, — он сжал губы и отвернулся. — Ваш завтрак ждет внизу.

Пока он говорил это, его британский акцент проявился сильнее. Я узнала его. Все наконец-то прояснилось. Ярость взревела в моей крови, отравляя все рациональные мысли.

— Доктор Уильямс? — прошипела я.

Он посмотрел на меня, и его глаза расширились, но он не проронил ни слова.

Он был человеком, который позвонил и пригласил меня в экспедицию на Амазонку, тот, кто утверждал, что мой старый профессор рекомендовал меня на престижное место в команде. Это была подстава, просто часть извращенного плана Себастьяна заманить меня в ловушку.

— Вы солгали мне! Играли в его игру, чтобы привести меня сюда. Почему? — ярость закипала внутри меня, когда его молчание затянулось. — Что с тобой? — я без страха подошла ближе, хотя он был намного больше меня. Я хотела встряхнуть его. — Что он с тобой сделал?

Наконец он встретил мой взгляд.

— Он освободил меня.

— Оставь беднягу в покое, — голос Себастьяна охладил меня. Это прозвучало из громкоговорителя, находящегося где-то в комнате.

Себастьян наблюдал за мной, слышал меня. Я вертелась и всматривалась, пытаясь найти камеру. Даже когда я думала, что свободна от него, он все еще был здесь.

— Я не хотел тебе говорить, но у меня есть система видеонаблюдения, установленная по всему дому, — его голос действительно только что прозвучал робко? Я боролась с желанием ударить Тимоти, чтобы выплеснуть часть своего гнева. Но это была не его вина. Не совсем. В этом виноват мудак с бестелесным голосом.

— Ты не хотел ставить меня в известность о постоянном наблюдении, да? — я положила руки на бедра и уставилась на черную люстру в центре комнаты из-за отсутствия лучшей мишени. — Потому что это самая сумасшедшая вещь, которую ты сделал, или я должна знать что-то еще?

— В свою защиту скажу, что дом под наблюдением довольно давно, — жужжание лопастей вертолета производило мягкий шум на заднем плане каждый раз, когда он говорил.

— Почему?

— Мне нравится за всем следить.

— Где находятся камеры?

— Ты не сможешь их найти. Нет смысла искать.

Ужас охватил меня при мысли о том, что он записывает меня. Потом другая мысль ударила меня прямо в лоб.

— О, Боже, они что, есть в ванной комнате?

Молчание.

Больше тишины.

— О Боже мой! — я закричала и закрыла лицо руками. После нескольких глубоких вдохов я опустила руки.

— Выключи их!

— Что я получу взамен?

Я не хотела заключать сделку. Я хотела уединиться. Мне нужно было какое-то подобие моего собственного пространства внутри клетки, которую он создал для меня. Как он посмел? Гнев сделал меня смелой. Я повернулась к Тимоти, сделав несколько шагов в его сторону, и остановилась лишь на мгновение.

— Если ты не выключишь их в ванной и этой спальне, я поцелую Тимоти.

Тимоти побледнел, и его взгляд устремился на люстру. Совершенно поникший.

Послышалось рычание, сопровождаемое:

— Разверните вертолет.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

— Ты не успеешь вовремя, — я бросила, как надеялась, сексуальный взгляд через плечо на камеру. — Может быть, я даже сделаю нечто больше, чем поцелуй.

Тимоти тяжело сглотнул.

— Ты ведь не возражаешь, правда? — я провела рукой по его гладко выбритой щеке.

— Разверни вертолет прямо сейчас, черт возьми!

— Соглашайся на мои условия, или Тимоти попробует, какова я на вкус, — я приподнялась на носочки и расположила ладони на твердых грудных мышцах мужчины.

— Пожалуйста, не надо, — капельки пота проступили вдоль его лба. Жалость к нему пыталась преодолеть мою браваду, но я не могла остановиться. Не сейчас.

— Хорошо! — крик Себастьяна испугал меня. — Я сделаю это. Но я выключу их только в ванной комнате.

— И в спальне.

— Нет.

— Приготовь губки, Тимоти, — я схватила его за щеки и притянула к себе.

— Договорились!

Я улыбнулась и отпустила беднягу, потом повернулась к камере.

— Выключай камеры немедленно.

— Выключил.

Тимоти облегченно вздохнул и прислонился к дверной раме.

— Откуда мне знать, что ты не врешь? — я уставилась на люстру.

— Тимоти, сними камеры в моей спальне и во всех ванных комнатах.

— Да, сэр.

— Хорошо, — я скрестила руки на груди, чувствуя себя более, чем немного довольной собой.

— Езжай в город, — суровый приказ Себастьяна мог порезать стекло.

Тимоти стянул свой черный пиджак дворецкого.

— Я займусь камерами, пока вы завтракаете.

Жужжание вырвалось из его кармана, за ним последовал рингтон. Он взглянул на меня:

— Извините меня.

— Конечно, — я вышла в холл и повернулась к лестнице, а дверь за моей спиной захлопнулась.

— И, Камилла… — голос Себастьяна звучал по коридору впереди меня, посеяв семя беспокойства, — я разберусь с тобой, когда вернусь сегодня вечером.

 

***

 

— Думаю, что смогу достать большинство из них, — Джерри натянул свою бейсболку на голову и посмотрел список растений, которые я ему дала. — Некоторые из этих научных названий я не уверен, что смогу найти, но, тем не менее, попытаюсь.

— Отлично, — я копошилась в корнях помидоров, с которыми работала. — Как думаете, сколько времени потребуется, чтобы получить их?

— Некоторые из них уже сегодня. Поиск некоторых может занять немного больше времени, — его обветренная, старая кожа морщилась, когда он говорил, но его темно-карие глаза сохранили юношеский блеск. — Есть большие планы?

Я пожала плечами, осторожно вытащила помидор и переложила в больший горшок.

 — Просто хочу поэкспериментировать. Я хочу делать свои собственные рисунки и исследования экзотических сортов. Более распространенные, я использую для гибридизации, — я остановилась. — Вы же можете помочь мне сбежать, правда?

— Нет. Я не могу, — он переступил с одной ноги на другую. — Он причиняет вам боль?

— Если я скажу да, вы мне поможете?

— Я бы помог, но мне не хотелось бы доставлять неприятности из-за такой лжи, — он сложил бумагу и сунул ее в карман джинсового комбинезона. — Ведь это ложь, не так ли?

— Кроме очевидного психологического и эмоционального ущерба... — я хотела погрызть свой ноготь, но мои руки были покрыты грязью. — Нет, он не причинил мне физического вреда, но я все равно не должна быть здесь в плену.

— Нет, ты не должна. Я согласен с тобой в этом, — несмотря на его слова, он не был склонен делать ничего, чтобы помочь мне. Джерри похлопал по карману, куда положил мой список. — Если это все, что вам нужно, я лучше пойду.

Я обратила свое внимание на растение и проигнорировала бесполезно жалящие мои глаза слезы. Никто здесь и пальцем не пошевелит. Я была сама по себе. Желание плакать ослабло, когда шаги Джерри исчезли в задней части оранжереи. Хотя никто мне не поможет, кое-что из моего списка позволит мне помочь самой себе.

 

***

 

— О чем ты думаешь?

Я подпрыгнула, когда голос Себастьяна раздался с одной из близлежащих опор крыши. Динамик, должно быть, был подключен внутри. Я положила помидор в горшок, а затем высыпала землю внутрь, чтобы заполнить.

— Думаю, что мне понадобится все утро, чтобы повторно собрать помидоры, а затем весь день, чтобы сделать полную таксономию по всем растениям, находящимся здесь (прим. учение о принципах и практике классификации и систематизации сложноорганизованных иерархически соотносящихся сущностей).

— Я не думаю, что это правда.

Я огляделась, желая увидеть камеру, пока говорила, что, конечно, было смешно. Может, было бы лучше, если бы я не знала и просто продолжила разговор с призрачным Себастьяном.

— Теперь ты эксперт по времени, которое требуется, чтобы посадить помидор и классифицировать растения?

— Нет, эта часть была правдой. Я просто говорю, что это не то, о чем ты думала.

Я прижала темную почву вокруг основания растения.

— Слишком плохо, что у тебя нет камеры в голове, а?

— Что бы я ни отдал за такую вещь.

— Псих, — прошептала я, когда перешла к следующему растению.

— Я могу читать по твоим губам, — его голос понизился. — Вообще-то, я много думаю о твоих губах. Насколько они мягкие. Каковы они на вкус. Что твой язычок почти такой же любопытный, как и мой.

— Разве у тебя нет других грязных дел? — я убрала выбившиеся волосы с лица чистым участком предплечья. — У меня здесь много работы.

— У меня через пять минут встреча, которую я с нетерпением жду.

— Почему ты так взволнован? — я бросила немного навоза на дно терракотового горшка. — Планируешь ежегодное собрание клуба тюленей?

Его смех наполнил пространство вокруг меня, электризуя его неожиданным весельем. Что-то в этом меня согрело. Я не могла остановить слабую улыбку, которая поползла по моим губам, поэтому наклонила голову, чтобы он не видел.

— Спасибо за твою красивую улыбку. Я буду носить ее с собой до конца дня, — он вздохнул. — Боюсь, я буду занят до шести или около того. А вечером у нас будет компания.

Я приостановила свою работу.

— Компания? Кто?

— Мой отец.

Я старалась держать ровный тон.

— Он знает, что ты запер меня здесь?

— Я все рассказываю папе.

— И он не возражает против этого? — я чуть не сломала стебель следующего растения помидора.

— Я бы не рассказал об этом. Но он научился позволять мне делать что-то, даже если это не так...

— Законно, морально, этично, справедливо, нормально?

Его низкий смех был темнее на этот раз.

— Я хотел сказать, разумно.

— Он твой пособник.

— В некотором роде, да.

— Хорошо, — моя невозмутимость была такой же поверхностной, как мои навыки садоводства.

— Я должен идти, но скоро вернусь.

— Не торопись.

— И не думай, что я забыл о твоем маленьком представлении этим утром. Это потребует более интенсивного обсуждения.

Я подняла руку к потолку и показала средний палец.

Его смех прокатился словно лучик солнца. 

— Скоро.

 

Глава 23

Себастьян

 

Я двинулся от своего вертолета в сторону библиотечного крыла дома. Моя изжога усиливалась каждый раз, когда я был вдали от Камиллы. Телефонный звонок Линка в Министерство внутренних дел доктора Уильямса привел меня в ярость. Тимоти представился научным сотрудником и заверил балбеса, что Камилла в порядке, просто усердно работает вместе с доктором Уильямсом. Судя по всему, мои сообщения вызвали подозрения, так что мне нужно было закончить игру, чтобы прекратить их писать.

Вертолет взлетел, направляясь к парковочной площадке и ангару с другой стороны. Ночью дом светился ярко, хотя мой взгляд был сосредоточен на библиотеке, где Камилла только что свернулась калачиком с книгой в руках.

Теперь, когда она была совсем рядом, я хотел бежать до тех пор, пока она не окажется в моих объятиях. Не то, чтобы она позволила мне прикоснуться к ней без сделки. Может быть, папа подскажет мне деликатный подход к этой проблеме. Я видел, как его машина катилась по длинной дороге, когда вертолет приземлялся.

Тимоти встретил меня у задней двери.

— Она в библиотеке с вашим отцом. Я пытался задержать его…

— Бл*дь, — я бросился мимо него и помчался по коридору в библиотеку. Черная дверь была открыта, и слышался голос Камиллы:

— Не ожидайте, что я останусь здесь навсегда!

— Я знаю.

 Успокаивающий голос отца пытался перебороть ее громкие ноты.

— Это не навсегда. Просто дай мне возможность поговорить с ним.

Я вошел в библиотеку. Камилла стояла спиной к камину, скрестив руки на груди. Мягкий трикотаж свитера придавал ей уютный вид, а джинсы, которые она выбрала, подчеркивали линии ног. Изжога прошла, ее близость была словно бальзам, даже если Камилла хмурилась на меня изо всех сил.

— Мои уши практически горели, — я ухмыльнулся ей.

Взгляд ее стал интенсивнее, а руки сжались в кулаки.

— Сынок, не делай хуже, — папа опустился на свое кресло — то самое, которое любила Камилла. — Ты устроил такой беспорядок.

— Это не беспорядок, — я расстегнул пиджак и снял его. Глаза Камиллы следили за моими движениями. Когда ее взгляд задержался на моей груди, я упивался ее одобрением, которое она так ярко показала. Она могла бороться со всем, что хотела, но желание в ее взгляде было гораздо более правдивым, чем отрицания, слетавшие с ее губ.

— Ты похитил эту бедную девушку! — папа потер лоб, его голос дрожал от эмоций. — Я не могу это исправить, сын. Все, чему я тебя учил, ты проигнорировал. Это не закончится хорошо.

— Все идет по плану, — я сел напротив него. — Камилла должна быть здесь, со мной. Вот увидишь. И она тоже это поймет.

— Я стою прямо здесь, псих, — она закусила ноготь между зубами.

Я ненавидел страдания на лице отца, но ничего не мог поделать.

Он покачал головой, затем повернулся к Камилле.

— У тебя есть семья, дорогая?

— Вы имеете в виду, будет ли кто-нибудь скучать по мне? — горький тон в ее голосе, казалось, смутил моего отца еще больше.

— Я уверен, что многие люди будут скучать по тебе, — он попытался улыбнуться. — В этом нет никаких сомнений. И мне очень жаль.

— Если вы сожалеете, то скажите своему сыну отпустить меня!

Он посмотрел на меня, беспокойство вытекало из него, как воздух из проколотого легкого.

— Ты должен отпустить ее, Себастьян.

— Я знаю, вам двоим трудно понять это, но так правильно. Я не собираюсь ее отпускать.

— Сумасшедший! Ты не можешь просто украсть человека! — Камилла повернулась ко мне спиной и опустила голову. — Я должна быть на Амазонке, — пробормотала она, прижав руки к лицу.

— Сын, — нежный тон моего отца — тот, который он использовал, когда изо всех сил пытался достучаться до меня — того, кто, как он надеялся, существовал внутри психопата (небольшой спойлер: был только психопат), — настиг меня. — Когда мы говорили сегодня утром, я надеялся, что ты шутишь. Но вижу, что это не так. Я так и знал, — он отрицательно покачал головой. — Я сделал все возможное, чтобы вырастить тебя, показать тебе, как быть хорошим человеком, несмотря ни на что. Это не выход. А теперь ты купил себе билет в тюрьму. После всего, что я сделал, чтобы держать тебя подальше от таких учреждений, — слезы навернулись на глаза. — Сынок, пожалуйста, просто отпусти ее.

— Я не ожидал, что ты поймешь. Но ты поймешь со временем, — я указал пальцем на Камиллу. — Она заставляет меня чувствовать, — потом снова на него. — Твои слезы, они должны заставить меня грустить, не так ли? Это не так. Я вижу, что ты расстроен, и первая моя мысль: «я не хочу, чтобы ты был несчастен», но я не чувствую твоей печали. Однако, что касается нее… — я наклонился вперед, как будто близость может заставить моего отца понять. — Когда она плачет, когда смеется — я чувствую это здесь, — я похлопал себя по сердцу. — У меня никогда не было этого, я никогда не испытывал ничего подобного. Я не могу это так оставить. Разве ты не видишь?

Камилла обернулась ко мне, ее глаза были грустными, хотя я подозревал, что она жалеет больше меня, чем себя.

Папа взглянул на нее, потом на меня. На его лице появилось что-то новое. Это казалось почти... обнадеживающим?

— Сынок, выйди на минутку из комнаты, хорошо? Я бы хотел поговорить с Камиллой.

Я не хотел оставлять ее, но доверял отцу.

— Хорошо, — я шагнул к двери, несмотря на желание вернуться к ней.

Папа похлопал по месту на диване, который я только что освободил, призывая Камиллу присесть рядом, и последовал за мной до двери.

— Сынок, выключи камеру. Звук тоже.

Он закрыл черную дверь перед моим носом, и я остался в полной темноте.

Они появились после, спустя, казалось, вечность, но технически прошел только один час и сорок три минуты.

 

Я оттолкнулся от стены, у которой ждал. Когда папа обнял Камилу, я хотел отделить их. Она моя. Это был первый раз в моей жизни, когда я думал о том, чтобы нанести вред моему отцу. Однако я остался на месте и уделял пристальное внимание своим репликам.

Глаза у нее были влажные, нос слегка красноватый. Она плакала. Отец шмыгал носом. Они плакали вместе. Когда Камилла, наконец, посмотрела на меня, в ее глазах появилось какое-то новое понимание, а также ее обычная настороженность.

— Что я пропустил?

Папа направился к столовой.

— Что Рита готовит на ужин?

Камилла последовала за ним.

— Ты не собираешься рассказать мне, что вы обсуждали?

 Я был озадачен.

— Нет.

Бл*дь. Я полагал, что хорошей новостью было то, что она не казалась более склонной к побегу, чем раньше.

— Ты решила перестать пытаться уйти?

Она покачала головой.

— Это займет гораздо больше сил и времени, чем разговор с твоим отцом, чтобы я согласилась отказаться от своей «свободы».

— Но вы оба обнялись? — это звучало глупо. Я знал это, но сгорал от любопытства узнать, что они обсуждали. — Значит, все хорошо?

Она остановилась перед тем, как идти в столовую.

Ее голубые глаза пронзили меня, а затем Камилла взглянула на моего отца.

— Скажем так, я не единственная твоя жертва.

 

Глава 24

Камилла

 

Себастьян чистил зубы и наблюдал за мной в зеркале, когда я прошла позади него к своему шкафу. Мне показалось странным, что я уже считала его «своим» шкафом. Я напомнила себе, что это был «не мой шкаф», пока переодевалась в пижаму.

Когда я вышла и схватила зубную щетку из раковины, Себастьян покачал головой.

— Никакой одежды.

— Мне плевать на твои дурацкие правила.

Я выдавила зубную пасту на щетку и принялась за работу, когда он посмотрел на меня в зеркало. Не торопясь, я медленно и методично почистила зубы, наблюдая за его хмурым взглядом. Когда я закончила, то развернулась и направилась в спальню.

Одной рукой он схватил и развернул меня к себе, а потом прижал к стене.

— Я не знаю, что мой отец наговорил тебе обо мне, но могу заверить, что вызывающе действовать не в твоих интересах.

— Я сплю в пижаме!

— Нет, — он прислонился ближе. — Это не так. Я разорву ее к чертям, если придется, — он ухмыльнулся, и я изо всех сил пыталась удержать свой взгляд.

Я собралась с силами и постаралась придать голосу как можно больше уверенности.

— Предлагаю сделку.

Он схватил меня за футболку и притянул к себе.

— Лучше бы тебе быть голой.

Я сглотнула и попыталась собрать всю храбрость, которую его отец дал мне ранее в библиотеке.

— Сделка заключается в следующем: ты разрешаешь мне спать в пижаме, и я охотно позволю тебе обнять меня, или я сплю голой, лежу на своей стороне кровати, и ты не прикасаешься ко мне. Твой выбор.

Его глаза остановились на моих губах.

— Забыла третий вариант.

Я схватила его за руку и попыталась отцепить его пальцы от меня, но он не сдвинулся с места.

— Третий вариант: я могу раздеть тебя и заставить спать в обнимку со мной.

Он теснее прижал меня к стене.

— Я уже знаю, как тебе нравится, когда тебя целуют.

Его голос был низким.

 — И я знаю, что тебе это нравится, как бы ты ни лгала себе.

Я бросила попытки освободить футболку.

— Я буду драться с тобой всю ночь.

 Мой хриплый голос предал меня, но я не сдамся, пока не получу желаемое.

— Мы голые вместе, наши тела сплелись и прижались друг к другу. Звучит не так уж и плохо?

Я вздрогнула, но не от страха. Все это было похоже на статью из учебника о Стокгольмском синдроме, потому что его слова воспламеняли меня изнутри и снаружи.

— Мое предложение — единственное, которое не заканчивается ударом моим коленом по твоей промежности, — при этих словах я, как надеялась, сурово посмотрела на него. — Обнимать меня или нет. Решать тебе.

Себастьян облизнул губы и ослабил хватку на моей футболке.

— Иди в постель

— Пижама или нет? — черт возьми, я только что выиграла?

— Ты можешь надеть свою пижаму.

 Он засунул пальцы за пояс боксеров и стянул их на пол. Его член выскочил на свободу, толстый и твердый.

— Но я останусь голым.

Я отвернулась и поспешила в спальню. Он погасил свет в ванной и пошел прямо за мной.

— Иди сюда.

Хотя это была моя сделка, но его слова были произнесены командным тоном.

Я скользнула между простынями и наблюдала, как его темный силуэт легко опустился рядом со мной. Его рука обернулась вокруг моей талии, и он притянул меня к себе.

Глубокий вздох покинул мои легкие, как только наши тела соединились.

— Почему это кажется таким правильным?

Он ошеломил меня — своим теплом, звучащем в голосе искренним удивлением и тем, как я на него реагировала. Я этого не понимала и ненавидела себя за то, что хоть отдаленно положительно к нему относилась. Это было не передать словами.

— Я знаю, что ты тоже это чувствуешь.

Он уткнулся носом в мои волосы.

— Нет.

Это был слабый протест, учитывая, как мой живот сжался, когда моя грудь прижалась к его боку, а соски затвердели без моего согласия.

Себастьян перевернулся на бок и обнял меня, окутывая своими ядовитыми объятиями. Словно я была поймана Венериной мухоловкой (прим. растение болотистых областей восточного побережья США. Венерина мухоловка ловит своих жертв с помощью специализированного ловчего аппарата, образованного из краевых частей листьев. Захлопывание ловушки инициируется тоненькими волосками на поверхности листьев). Как несчастная муха, я думала, что одержала верх, но теперь, когда он прижался ко мне, я стала жертвой приманки.

— Прикоснись ко мне.

Его хриплый голос разлился по моему телу, распаляя кожу.

— Это не было частью сде…

— Ты сказала, что я могу тебя обнимать, — он прижал губы к моему уху и прошептал: — Просто обними меня тоже.

Я оставила руку на боку, отказываясь принять его объятия.

— Упрямая, — он улыбнулся мне на ухо. — Как насчет еще одной сделки?

— Меня вполне устраивает наша нынешняя сделка.

— Я знаю, что ты чувствуешь себя хорошо, — он гладил ладонью меня по спине вверх и вниз. — Но, возможно, мне есть что предложить.

— Что?

Его руки на мне действовали успокаивающе, и я расслабилась, несмотря на ситуацию.

— Если ты согласишься прикоснуться ко мне…

Я покачала головой, прислонившись к нему.

— Я не согласна.

Его низкий смех послал волну тепла по коже.

— Я уже попробовал твои губы, твой язык. Тебе понравилось не меньше, чем мне.

Мои щеки просто пылали, и мне пришлось заставить себя оставаться на месте.

— У меня не было особого выбора.

— У тебя был большой выбор, — он провел пальцами по моим волосам. — И ты приняла то решение, которое хотела.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Думаю, что понимаешь. Часть тебя знает, что я тот самый мужчина для тебя. Что мы принадлежим друг другу. Это и есть настоящая ты. Ты не какая-нибудь красна девица, чтобы твой парень был идиотом и относился к тебе как к принцессе. Ты светлая, но жаждешь темноты. Ты жаждешь меня.

Мое сердце поспешно ответило ему, и я пожалела, что не разделась и не уснула на краю кровати. Его прикосновение было слишком обезоруживающим, его слова говорили со мной на уровне, которого я даже не касалась. Как он мог видеть меня изнутри? Или, может быть, он вообще ничего не видел. Может быть, он просто проецировал на меня то, что хотел. Но если это правда, почему я чувствовала себя такой противоречивой?

— Это прекрасно, но я не об этом. Не то, чтобы я отказывался от такого подарка. Твоя часть сделки в том, что если ты согласишься, то притворишься, что я тебе нравлюсь.

Я вытянула голову, чтобы заглянуть в темные омуты его глаз.

 — Это трудная задача.

Его губы дернулись.

— Уверен, это не так сложно, как ты себе это представляешь.

— Ты прав. Это еще хуже.

— Зайди дальше, — он продолжал гладить мою спину. — Притворись, что ты здесь, потому что ты этого хочешь.

Он просил больше, чем передавали его слова. Отпустить себя — это то, чего он хотел от меня. Забыть себя и позволить этому случиться со мной.

— Я не думаю, что это возможно.

— Почему нет?

Я вытянула левую ногу, на которой красовался трекер (прим. устройство для дистанционного отслеживания местоположения), легкий и теплый из-за температуры моего тела, но все равно обременяющий меня.

— Потому что это не реально.

— Вот где надо притворяться.

— Что ты предлагаешь взамен?

— Один день в городе.

У меня перехватило дыхание.

— Ты это серьезно?

— Я похож на шутника?

 — Не очень.

 Надежда напевала во мне сладкую мелодию. Если бы я могла добраться до города, возможно, у меня был бы шанс сбежать.

— Дело в том, что в следующий понедельник ты будешь сопровождать меня в город. Ты останешься в моем пентхаусе, пока я занимаюсь делами. Мы сможем увидеться за обедом, а потом снова за ужином. Тимоти будет с тобой все время. Если ты сделаешь неверный шаг, он вколет тебе снотворное и привезет сюда, где нам придется начать все сначала.

— Почему не завтра?

Себастьян потянул меня, чтобы упереться подбородком в мою макушку.

— Слишком рано. Кроме того, твоя часть сделки в том, что каждую ночь на этой неделе, ты позволяешь мне обнимать тебя и прикасаешься ко мне сама. Так ты доберешься до города.

Я сморщила свой нос.

— Каждую ночь?

— Да.

Оставаться хладнокровной казалось мудрым вариантом, но я не собиралась упускать этот шанс.

— Что ты подразумеваешь под «трогать» тебя?

— А что ты хочешь, чтобы это значило? — он поцеловал меня в макушку.

— Эй, — я отклонилась от него, — никаких поцелуев.

Низкое рычание пробежало по его груди, когда он притянул меня к себе.

— Упрямая. Я имею в виду, что у тебя есть свобода над моим телом. Дотрагивайся до меня, как до кого-то, с кем тебе комфортно. Я имею в виду, что у тебя есть свобода над моим телом, — он напрягся. — Как... как с тем придурком, с которым ты встречалась.

— Ты имеешь в виду Линка?

 Я знала, что это беспокоило его, поэтому я использовала имеющееся у меня оружие, способное нанести ответный удар.

Его мышцы превратились в камень.

— Да, он. Большего, я хочу гораздо большего. Устраивайся поудобнее рядом со мной.

Он откинулся назад и уставился на меня, его тело расслаблялось с каждой проходящей секундой, и он, не отрываясь, смотрел мне в глаза.

— Здесь ты в безопасности. Со мной всегда безопасно. Я никогда не причиню тебе вреда, — он положил теплую ладонь мне на щеку. — Притворись, что веришь мне. Притворись, что хочешь быть здесь. Притворись, что хочешь, быть со мной.

«Притворись, что хочешь быть моей», — он не сказал этих слов, но я чувствовала их в воздухе.

Он был искренен, но его просьба показалась мне грустной. Как будто он искал привязанности, хотя не мог выразить ее словами. Он не знал языка, но это не помешало ему захотеть этого. И, несмотря на обстоятельства, я не могу винить его за это.

Даже искривленное дерево потянулось бы к солнцу.

— У тебя такое выражение лица, которое я не могу прочитать, — он провел кончиками пальцев по моей щеке, потом коснулся моих губ.

— Я сплю в пижаме, тебе разрешено обнимать меня, и я постараюсь, чтобы мне было комфортно, — глубокий вдох, — когда я касаюсь тебя в ответ. И затем в понедельник я еду в город вместе с тобой?

— Да, — он прижал свой лоб к моему. — Скажи «да».

Я убедила себя, что прикосновение к нему — это небольшая цена за шанс сбежать, что уступка его желаниям поможет моему делу больше, чем его. Но также, как и в нашей предыдущей сделке, я не могу отрицать самую низменную часть себя, которая согрелась под его прикосновением, и, что еще хуже, хотела почувствовать его. Сказать «да» означало отдать ему еще один кусочек моей души, и я могла только надеяться, что получу их все назад, когда вернусь на свободу.

— Да.

— С тобой приятно заключать сделки, — он улыбнулся, истинная радость осветила его суровые черты лица. — Теперь положи на меня руки.

 

 

Глава 25

Себастьян

 

Ее пальчики неуверенно лежали на моем боку, нежное дыхание щекотало мое плечо. Я хотел погрузиться в нее как можно глубже, пометить ее, заставить умирать от желания. Но согласился бы и на ее нежные прикосновения. Мне нужно было завоевать доверие. Последняя сделка — предложенная девушкой, была блестящим решением этой маленькой проблемы.

Так же, как у новорожденных со своими матерями, простой физический контакт может создать настолько сильную связь, что ничто не сможет разрушить ее. И вот мы здесь, она в моих объятиях, и удовлетворение, которое я никогда не испытывал прежде, наполнило мой разум до предела.

— Это все твое, — прошептал я ей на ухо, когда ее пальцы осмелели, дразнящими движениями пробегая по моей спине, а затем дальше до моей шеи.

Она вздрогнула и положила другую ладонь мне на сердце. Ее прикосновения растекались по моей коже, и я никогда не хотел, чтобы это прекращалось.

Встретившись взглядом с моими глазами, Камилла положила ладонь мне на щеку.

— Сейчас ты проводишь какие-то математические расчеты?

Впервые в своей жизни я так не поступал. Я просто существовал, мой разум молчал, кроме мыслей о ней.

— Нет.

Она провела пальцами по лбу и смахнула волосы с моего лица.

— Сколько тебе лет?

Я улыбнулся.

— Тридцать два.

— Ты когда-нибудь был женат?

Ее пальцы продолжили осмотр, дразня меня за ухом.

— Нет.

— Длительные отношения?

— Нет.

Она кивнула.

— Твой отец сказал, что ты… — ее маленькие белые зубки прикусили ее нижнюю губу, — в стороне — я думаю, это было то слово, которое он использовал.

— Был, пока не появилась ты.

— Мне повезло.

— Думаю, да.

Я просунул пальцы под подол ее футболки и погладил нижнюю часть спины.

 — Я никогда не брал никого в плен, до тебя.

Она поморщила нос.

— Тот факт, что ты можешь сказать это с таким безразличием, все путает.

— Возможно, но я вижу это по-другому.

— Да, ты говорил уже это. Ты сказал, что все будет иметь смысл для меня, в конце концов, не так ли? И я буду нормально к этому относиться?

— Да, — последовал мой ответ без колебаний.

— Тебе никогда не приходило в голову, что так не получится? — она опустила руку мне на плечо.

— Нет. Потому что я не отпущу тебя, и я знаю, что ты тоже это чувствуешь.

Ее ногти впились в меня.

— Что робот знает о чувствах, а тем более о моих чувствах?

— В возрасте восьми лет, ты спасла логово дикобразов, когда сосед начал расчищать землю, и это угрожало их среде обитания. Несмотря на то, что ты должна была пойти в больницу после того, как один из них уколол тебя, ты осталась и убедилась, что они были в безопасности.

Камилла таращилась на меня.

— Откуда ты…?

— Статья из газеты твоего родного города, — я пожал плечами. — Когда тебе было шестнадцать, тебя назвали королевой бала. Король бала, твой бойфренд в то время, был типичным американским парнем. Опрятный, спортивный, типичный хороший мальчик. Но на фотографиях той ночи, твой взгляд всегда был обращен на молодого человека, одетого в кожу и катающегося на мотоцикле, которого, в конце концов, выкинули с танцев за выпивку и курение на территории школы.

Ее брови взлетели вверх.

— Твой ежегодник и несколько древних сообщений из Myspace.

— Сталкер!

— Да, — я провел пальцами выше по коже ее спины, пока она отвлеклась. — Твой любимый фильм? «Молчание ягнят». Любимая книга? «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» (прим. роман Томаса Харди, впервые опубликованный в 1891 году). Я узнал обо всем этом после нашей встречи. Каждый факт строился на последнем, пока у меня не было твоего четкого образа, который соответствовал тому, что моя интуиция уже расписала мне. Ты была создана для меня. Всю свою жизнь ты играла прекрасную девицу, ожидая, когда явится ее прекрасный принц. Но это не то, кем ты являешься.

— Ты понятия не имеешь, кто я.

Она отдернула свою руку прочь.

Я вздрогнул.

— Твоя поездка в город находится в опасности.

Камилла нахмурилась и провела рукой по моему боку, ее пальцы коснулись моей спины.

— Так лучше.

Я скользнул пальцами выше, жадно касаясь ее как можно больше.

— Когда твои родители умерли в течение шести месяцев друг после друга, Линк бросился на помощь. Ты позволила ему. Но он был костылем, который превратился во что-то, чего никогда не должно было быть. Ты использовала его.

— Нет. Это ложь.

— Ты сделала это. Использовала его, несмотря на то, что у тебя не было никакого намерения когда-либо переезжать в город вместе с ним. Ты даже не позволяла ему трахать себя — спасибо за это, между прочим.

Ее тело превратилось в камень, а ногти впились в мою спину. Камилла хотела убежать от меня, чтобы дать яростный отпор и все отрицать, но она хотела поехать в город больше. Я поймал ее в собственную ловушку. Она должна была остаться здесь, в моих объятиях, пока я рассказывал ей, почему мы идеально подходим друг другу.

— Я обработал данные и увидел тебя. Настоящую тебя. Ту, кто хочет монстра вместо человека. Тебе нравится танцевать с дьяволом. Наши сделки? Ты играешь хорошую девушку, но ты жаждала мой поцелуй, — я прижался к ее уху носом. — Я не могу перестать думать о твоем вкусе, о звуках, которые ты издаешь.

Ее ногти скребли меня по спине.

— Остановись!

— Это моя маленькая девочка, — я ухмыльнулся и снова встретился с ней взглядом. Ее затвердевшие соски не ускользнули от моего внимания. Как и влажная жара между ее бедер. — Никто тебя не знает. Не настоящую тебя. Не так, как я. И я не осуждаю тебя. Меня тянет к твоей искре тьмы так же, как тебя тянет к моему океану. Мы не магниты, стянутые слабой силой, мы создаем собственную гравитацию друг для друга.

Ее глаза сузились, но отрицание в ее голове не прошло мимо губ. Она знала, что это не так?

— Ты когда-нибудь говорила Веронике, как сильно ты хотела меня в ту ночь, когда мы танцевали?

Ее взгляд метнулся в сторону.

 — Ты сплел все эти предположения в одну большую гипотезу, которую никогда не сможешь доказать. Научный метод провалился.

— Мы еще посмотрим.

Я крепко обнял ее, прижимая к груди.

— И ты жульничаешь, засунув руку мне под футболку.

— И что ты собираешься с этим делать?

Я прижал ладонь к ее гладкой коже.

Жалящее чувство окатило мой бицепс, боль усиливалась, пока я не расслабил руку на ее спине. Она укусила меня. Сильно.

Мой полустояк превратился в самую тяжелую эрекцию в моей жизни.

 — Сделай так снова, и я буду вынужден зарыться лицом в твою киску, пока ты не научишься себя вести.

«Пожалуйста, сделай это снова».

Камилла нахмурилась и опустила голову на мой бицепс.

— Засыпай уже. Я устала от твоего роботоподобного анализа, твоего преследования и... правда, я просто устала от тебя.

— Конечно.

Я наслаждался проходящей болью от ее укуса.

— В следующий раз кусай до крови.

— Псих.

Я снова поцеловал ее волосы и лег на подушку.

— Твой псих.

 

Глава 26

Линк

 

— Послушай меня, парень. Я говорил с руководителем экспедиции. Все отлично.

— Он позволил тебе поговорить с мисс Бриарлэйн?

Мне было как-то не по себе от беспокойства, звучавшего в голосе Минтона. Почему этот парень так интересовался моей девочкой?

— Нет, она была на дереве.

— Это не кажется подозрительным?

— Нет.

Я поманил секретаршу в свой кабинет. Она села на один из стульев для посетителей, ее длинные ноги сияли в утреннем свете, льющемся через окна позади меня. Я следовал по ним до самого края ее юбки и темноты под ней. Определенно эти бедра выглядели жаркими. Я облизнул свои губы.

— Ты меня вообще слышишь, Линк? Алло?

Я пропустил все, о чем он болтал. Она держала ручку во рту, зажимая ее между зубов.

— Я бы не стал волноваться на твоем месте.

— Она написала?

— Не так давно, но этого и следовало ожидать.

Почему этот подросток не мог оставить его в покое?

— Перестань беспокоиться. Она в порядке.

— Я так не думаю.

— Я знаю, и я взрослый. Оставь это в покое.

Я попытался источать авторитет. Новая секретарша немного оживилась, так что он подействовал.

Малыш что-то проворчал, а затем замолчал.

— Постой. Ты говорил, что видел машину, которая увезла ее в аэропорт?

— Да так. Послушай, у меня есть кое-какие дела…

— Просто выслушай меня. Что это за машина?

— Черный лимузин. Ничего особенного.

Я хотел бы покатать блондинку, сидящую на стуле напротив, на своем лимузине.

— Это нормально?

— Что?

— Научная экспедиция, развозящая сотрудников на лимузинах?

— Я не знаю. Я никогда не был в научной экспедиции.

Мое терпение достигло предела.

— Не звони мне снова, малыш. Все в порядке.

— Нет, Линк…

Я постучал по экрану и ослепительно улыбнулся девушке. Она таяла прямо у меня на глазах. Держу пари, ее красная помада выглядела бы горячо, пока ее губки обхватывали бы мой член.

Я опустился на стул.

— Итак, что на повестке дня?

 

Глава 27

Камилла

 

Джерри проверил растения, которые доставили в теплицу днем. Они находились в разных коробках с торчащими зелеными стеблями и несколькими цветками.

— Неужели это все?

Я исследовала свой трофей, но не увидела основных видов растений, которые заказывала ранее.

Он надел свою изношенную военно-морскую бейсболку назад на голову.

— Мне пришлось заказать четыре из них из Флориды. Отгрузка задерживается. Они будут здесь через несколько дней.

— О.

Чтобы скрыть свое разочарование, я натянула перчатки и занялась своими растениями.

Мужчина оглядел упорядоченные ряды растений и новые саженцы, которые я рассадила в горшки. Только за последние несколько дней он помог мне организовать теплицу по своему вкусу и предоставил все инструменты, о которых я просила, кроме секаторов (прим. (садовые ножницы) — ручной инструмент для обрезания побегов и нетолстых веток при формировании и прореживании кроны деревьев, кустарников). Видимо, острое оружие было запрещено.

— Что я могу сделать для вас еще сегодня?

Джерри перекатывал зубочистку с одной стороны рта на другую.

Я указала на другой список, лежащий на подготовительном столе.

— Я хочу немного семян, если это возможно.

— Конечно.

Он взял список и просмотрел его.

— Их должно быть легко достать. Для поиска семян редких растений потребуется немного больше времени, но думаю, смогу все добыть.

— Хорошо.

— Что-нибудь еще?

— Не прямо сейчас.

Я прищурилась на ряд тропических растений.

— Мне кажется, что у нас забилась система полива, но я смогу понять это точно только после обеда. Я отрегулировала интервал полива, но один из них ведет себя странно.

— Просто дайте мне знать.

Джерри смотрел сквозь стекло на линию деревьев.

— Сегодня я немного побуду в лесу, но все, что вам нужно сделать, это сказать Тимоти, что я Вам нужен, и я вернусь через мгновение.

— Что Вы делаете в лесу?

Я потянулась мимо него за лопаткой поменьше.

Он опустил взгляд на мою лодыжку.

— Просто проверяю некоторые линии. Техническое обслуживание.

— О.

Я поморщилась.

— Извините.

Его робость не уменьшила того факта, что он проверял мои тюремные решетки, чтобы убедиться, что они выдержат.

— Есть шанс, что вы отключите все эти мониторы?

— Ни одного, — голос Себастьяна прервал ответ Джерри.

Джерри смущенно поправил козырек своей кепки, а затем повернулся и вышел из оранжереи.

— Наслаждаешься, наблюдая, как я работаю в саду?

— Всего лишь проверяю тебя в промежутках между совещаниями.

Я взглянула на свои садовые помидоры и нахмурилась. Белое пятно на одном из стеблей, которое я заметила ранее утром, удвоилось в размере.

— Проблема?

Я наклонилась и осмотрела стебель.

— Какая-то плесень, я подозреваю. Мне нужен микроскоп, чтобы знать наверняка.

Идя по ряду, я внимательно изучала другие помидоры. Ни у кого из них не было инфекции.

Себастьян замолчал, когда я вытащила проблемное растение и поставила его на голый участок стола в нескольких футах от других помидоров. Была ли такая же проблема с саженцами в теплице Трентона?

— Ты хорошо спала прошлой ночью.

Я не могла пропустить нотки удовлетворения в его голосе.

— Должно быть, я устала от твоего психоанализа, — я сделала акцент на приставке «психо».

В течение последних трех ночей он обнимал меня и рассказывал небольшие кусочки информации, которую собрал обо мне во время своих маниакальных слежек. Потом он объяснил, что каждый факт означает, что мы были идеальны вместе, а я все отрицала, пока не уснула.

Себастьян засмеялся.

— Ты гораздо сообразительнее, чем должен быть простой школьный учитель.

— И гораздо легче бегать кругами вокруг генерального директора, чем должно быть.

Через силу я сжала губы в тонкую линию, хотя улыбка угрожала вырваться наружу.

— У меня есть половина ума, чтобы вернуться домой сегодня пораньше.

Его игривый тон вызвал смесь эмоций внутри. Страха среди них не было, и я прокляла этот факт.

Я покачала головой.

— Это мое личное время. Я занята.

— Ты не найдешь для меня времени?

— Нет.

Я закончила осмотр и вернулась в теплицу с новыми отростками.

— Ты меня ранила своим отказом.

В его тоне слышался смех, но я не могла сказать, смеялся ли он надо мной или вместе со мной.

— Хорошо.

— Моя следующая встреча вот-вот начнется, мне пора.

— О, в таком случае, мой день только что стал намного лучше.

Я провела пальцами по атласным листьям карликового рододендрона. Несмотря на мои попытки сосредоточиться на чем-то, кроме Себастьяна, я все еще ждала, когда его голос пронзит динамики.

Он не разочаровал.

— Я подозреваю, что ты запоешь по-другому, как только окажешься вечером в моих объятиях.

— Ты прав, мое пение превратится в храп.

— Я очень в этом сомневаюсь.

— Ты продолжай сомневаться, а я продолжу придумывать способы твоей смерти и план побега.

Его низкое рычание раскалило воздух вокруг меня.

— Я буду преследовать тебя. И поймаю тебя. Думаю, тебе бы это понравилось. Чтобы я снова погнался за тобой. Но на этот раз, вместо того, чтобы подвезти тебя до дома, я бы позволил тебе выплеснуть свою агрессию на меня. Каждая последняя частица твоей энергии была бы потрачена на то, как ты объезжаешь мой член. Трахаясь в открытую, как чертовы животные.

Злые слова проникали в мои уши, глубже погружаясь в самые темные и потаенные глубины моей души. Я надеялась, что он не увидит жара на моем лице и прилива возбуждения, который окрасил в розовый мою кожу.

Низкий смех донесся до меня.

— Ты не сможешь спрятаться от меня. Я — единственный, кто знает, где ты.

Его голос затих, как будто он говорил с кем-то рядом, но я не могла разобрать слов.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы и отказываясь принимать видения о нас двоих, сплетающихся в поцелуе и объятиях в траве вдоль линии деревьев. Это было неправильно, за гранью разума — это был просто испорченный образ, который заставлял мои внутренности скручиваться в узел.

— Мы продолжим сегодня вечером.

В его словах слышалось нетерпение, но он замолчал.

Я работала немного дольше, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на своих задачах. Как могли несколько грубых слов с его губ зажечь такой огонь внутри меня? Я не могла выбросить их из головы, и мое тело реагировало так, как будто он шептал мне на ухо, его руки были на мне, как были каждую ночь. Я заставляла себя сосредотачиваться, переходя от задания к заданию, пока не получался рабочий ритм. Мысли не оставались безмолвными, появляясь всякий раз, когда я давала своему разуму шанс отвлечься.

Когда я случайно положила в горшок подготовленный к посадке саженец винограда в смесь из почвы и навоза вместо суглинка (прим. почва с преимущественным содержанием глины и значительным количеством песка), который требовался, я сорвала перчатки и выбежала из оранжереи. Мысли о том, как наши тела сплетаются вместе, о том, как он подтверждает свои слова действиями, о том, что я принадлежу ему, просто взрывало мой мозг. Я должна была избавиться от мыслей, закрыть их, чтобы можно было сосредоточиться на более широкой картине.

Тимоти балансировал на лестнице в фойе, развешивая над дверью Рождественские украшения. Он занимался украшениями все утро.

— Я вздремну, — выпалила я и помчалась вверх по лестнице.

— Хорошо, — крикнул он позади меня. — Я не буду Вас беспокоить. Просто используйте переключатель вызова рядом с дверью, когда будете готовы...

Не оглядываясь, я побежала в спальню, мчась как ракета. После удара по механизму, который позволил двери закрыться, я осталась одна, сокрытая от глаз Себастьяна. Он не узнает.

Но насколько он обеспокоится, что я рано легла спать?

Сначала моя рубашка упала на пол, потом спортивный бюстгальтер, джинсы и трусики. Я лежала на кровати и смотрела на люстру. Я видела, как Тимоти разбирал маленькую камеру, встроенную в одну из декоративных ручек. Она пропала. Несмотря на это, я натянула на себя простыню, легкий контакт с моими ставшими чувствительными сосками послал волну возбуждения через меня.

Я закрыла глаза и раздвинула ноги, позволяя пальцам найти путь к тугому комочку нервов. Один взмах среднего пальца, и тихий стон слетел с моих губ.

 

Я была готова закончить свои мучения взрывом блаженства. Мой разум создал свой собственный сценарий, такой неправильный, такой… эротический. Себастьян нависал надо мной, его идеальное тело было обнажено. Я была распластана под ним, показывая ему интимное действо того, как прикасаюсь к себе. Я смотрела в его изумрудные глаза, пока он гладил свой толстый член, мышцы на его шее выпирали от напряжения.

— Остановись.

Его голос был глубоким, хриплым.

— Еще рано. Твой оргазм принадлежит мне.

Я обвела свой клитор, дразня его, прежде чем проникнуть внутрь и растереть свои соки по возбужденной плоти. Мои стоны становились громче и в фантазии, и в реальности.

Себастьян облизнул свои полные губы.

— Расставь ножки пошире для меня.

Он поставил колени между моих ног и провел своим членом по всей длине моей киски.

Я изогнулась, мои пальцы погрузились глубже.

— Себастьян, — захныкала я.

Он ухмыльнулся.

— Я говорил тебе об этом раньше: ты принадлежишь мне.

Его член прижался к моему входу. 

— Теперь ты почувствуешь это.

Он ворвался внутрь одним резким толчком, доказывая, что я действительно его.

Я вскрикнула и закусила губу. Восхитительный образ подтолкнул меня к краю, мое тело находилось на грани оргазма.

Себастьян схватил меня за волосы и потянул, а затем стал покусывать мою шею, пока каждый его удар сводил меня с ума. Мои ноги начали дрожать, ощущения переполняли меня.

— Себастьян, пожалуйста, — вскрикнула я.

— Я только начал…

Его голос звучал в моей голове, его тело владело моим. Я долго и низко застонала, мое тело выгнулось дугой, прежде чем я взорвалась на миллион ярких кусочков, как колода карт. Закрыв глаза, я видела только ярко-зеленые глаза Себастьяна.

 

Он оставался со мной, пока я не вернулась с небес и не обмякла на кровати. Я глубоко вздохнула, туман похоти рассеялся в моей голове. Теперь я могла сосредоточиться и перестать думать о Себастьяне, как о ком-то, кроме как о тюремщике.

— Я только что зашел в ванную в офисе. Твое имя было на моих губах, — глубокий голос Себастьяна был хриплым и еле слышимым. — Черт, это было жарко.

Я застыла и дернула одеяло к подбородку, прежде чем гнев вырвался на поверхность.

— Ты сказал, что снял камеры. Ты обещал!

— Я снял.

Его сексуальный смех разжег огонь, который, как я думала, я смогла погасить несколько минут назад.

— Но звук все равно остался.

 

Глава 28

Себастьян

 

Она замолчала, а мне так хотелось ее слышать, а еще лучше увидеть. Но я заключил сделку, которую не смог изменить. Не было никакой возможности установить камеры в нашей спальне или ванной.

Когда я получил уведомление от Тимоти, что она вернулась в нашу спальню, я нажал на аудио и вставил наушник в одно ухо, пока слушал новую рекламную компанию.

Ее первое затрудненное дыхание ударило меня прямо в живот, а когда она произнесла мое имя? Я ушел прямо со встречи в свой офис. Мой секретарь бросила на меня растерянный взгляд, когда я приказал ей сказать рекламщикам ждать моего возвращения, затем я захлопнул дверь, запер ее и увеличил громкость. Издаваемые Камиллой звуки чуть не убили меня. И как она произнесла мое имя… Если бы она сделала это лично, это поставило бы меня на колени. Это уже привело меня к кульминации в моей гребаной уборной.

Камилла замолчала после того, как я рассказал ей об аудио секрете, так что пришлось вернуться на собрание. Они возобновили совещание как ни в чем не бывало. Но если раньше я «умственно» отсутствовал, то сейчас я был в психическом «отпуске». Мои мысли кружили вокруг Камиллы, как стервятники вокруг убитого. Она не могла больше отрицать, что хочет меня. У меня было так много необходимых доводов, чтобы убедить ее остаться, но мне все еще не хватало главного — доверия. Что нужно, чтобы его получить?

В комнате стало тихо, и учитывая, как все смотрели на меня, похоже, что это было в течение довольно долгого времени.

Я встал.

— Я рассмотрю ваше предложение и свяжусь с вами в течение недели.

Ведущий рекламщик — пухлый Дон Дрейпер — улыбнулся и поднялся вместе со мной.

— Спасибо за предоставленную возможность.

Линк тоже встал и открыл дверь с выжидательным выражением на тупом лице, наблюдая за мной.

Я прошел мимо него, направляясь в свой офис.

— Себастьян.

Он шел за мной по пятам.

— Мы можем поговорить?

«Нет, но ты можешь пойти и воткнуть ручку себе в глаз».

— О чем ты хочешь поговорить? У меня сегодня очень плотное расписание.

Я сказал правду. Но я собирался все отменить и улететь домой к Камилле. Я мог превзойти ее оргазм в тысячи раз только своим ртом, и она это знала.

— Мистер Линдстром, звонили из «Граффин», чтобы подтвердить бронь на вечер субботы, — моя секретарша поднесла телефон к уху.

— Отмени. У меня нет на это времени.

Я должен был встретиться с отцом, но он бы понял, что я слишком занят для вечернего выхода, не тогда, когда Камилла ждала меня дома.

— Хорошо.

Она повернулась к своему столу, когда я вошел в свой кабинет.

— «Граффин»? Туда очень трудно попасть.

Линк все еще был у меня на хвосте.

— Чего ты хочешь?

Я не скрывал своего раздражения.

— Речь идет о моей девушке.

Я продолжил свой быстрый шаг к столу, хотя хотел схватить Линка за пиджак и выбросить в окно.

— Какое это имеет отношение ко мне?

— Ну, есть один парень, который сильно переживает за нее, и его беспокойство, можно сказать, передалось мне и некоторым ее друзьям.

— Извини за вопрос, а где твоя девушка?

Я скинул пиджак и внимательно слушал каждое произнесенное этим имбецилом слово.

— Она отправилась в экспедицию по изучению растительности на Амазонку, но она ведет себя странно в своих смс, и я не могу поговорить с ней по телефону. Я пытался позвонить руководителю ее группы по спутниковому телефону, но он сказал, что она не может говорить, потому что где-то на дереве, и…

— Какое это имеет отношение ко мне?

Я сидел за своим столом и просматривал свою электронную почту.

Без приглашения, он опустился на один из моих стульев.

— Абсолютно никакого. Просто я знаю, что у Вас есть свои способы достижения целей, и я надеялся, что Вы сможете потянуть за несколько ниточек…

Мои брови приподнялись, и я кинул на него каменный взгляд обещающий смерть.

Он поспешил добавить:

— В Бразилии есть два офиса Линдстром, так что я подумал…

— Ты полагаешь, что я буду использовать ценные ресурсы компании, чтобы разыскать девушку, которая не хочет говорить с тобой?

Я откинулся на спинку стула, уделяя ему свое пристальное внимание.

— И как долго она в отъезде?

— Она уехала в субботу утром, а сегодня четверг, так что…

— Шесть дней? Ты пришел в мой кабинет просить об одолжении, когда она не говорила с тобой всего лишь шесть дней?

Он ослабил узел галстука, когда его щеки побледнели.

— Знаете, вы, наверное, правы. Просто слова этого паренька не выходят у меня из головы, а потом еще и Вероника начала задавать вопросы.

— Блондинка?

— Да.

Он старался улыбаться, хотя в лучшем случае улыбка выглядела вымученной.

— Могу дать Вам номер ее телефона.

— Спасибо, но нет.

Я повернулся спиной к компьютеру.

— Если это все, у меня есть работа, и я подозреваю, у тебя тоже.

— Да, конечно.

Он встал и подошел к двери. Я сделал быстрый расчет и ошибся, получив как можно больше данных.

Я пытался говорить сочувствующим тоном:

— Постой. Я не хотел быть грубым. Слушай, если пройдет еще время и у тебя останутся подозрения, дай мне знать. Посмотрим, что я смогу с этим сделать.

Я улыбнулся.

Он вздрогнул.

— Спасибо. Я ценю это.

Он кивнул мне и поспешил покинуть мой кабинет.

Этот идиот все еще был в неведении, и я получил прямую связь с любыми подозрениями, которые он может развить. Мне нужно было, чтобы он успокоился, хотя он не казался настоящей проблемой. Это был тот сопляк из ее класса. Он поднял такую вонь. Но если Вероника тоже что-то заподозрила, мне нужно было все исправить.

Я вошел в учетную запись мобильного телефона Камиллы. У нее была дюжина сообщений от Вероники, каждое из которых было безумнее предыдущего. Было пару недавних сообщений от Минта Бакстера. И, наконец, говнюк успел написать: «Все в порядке?»

Неужели я так плохо подражал нормальному человеку? Очевидно, так и было. Учитывая панический тон текстов Вероники, который включал угрозу позвонить американскому послу в Бразилии, мне нужно было что-то сделать, и мне нужно было сделать это быстро.

Мой телефон просигналил, и голос моей секретарши прервал мои размышления.

— Мистер Линдстром здесь, чтобы увидеть вас.

Папы не было в моем расписании на сегодня, но я не мог ему отказать. Черт, у меня не было на него времени.

Он вошел и закрыл за собой дверь. Я видел его в выходные, но он, казалось, постарел еще больше в течение пяти прошедших дней.

Его усталые глаза осмотрели меня, когда он занял освободившееся место.

— Ты ее уже отпустил?

Я вздохнула с облегчением.

— Нет, и не собираюсь.

— Тебе придется.

— Пап, я ценю, что ты пришел поговорить со мной об этом, но ничего не изменилось. Она должна быть со мной.

— Сынок, пожалуйста.

Он наклонился вперед, его глаза несли ту же интенсивность, которую я видел в зеркале каждое утро.

— Ты не можешь так с ней поступить.

— Я просто помогаю ей.

— Нет.

Он отрицательно покачал головой.

— Это не так. Ты помогаешь себе.

Разочарование закралось в мой голос.

— Ничто из того, что ты говоришь, не заставит меня передумать.

— Ты мне больше не доверяешь? — боль, подобная той, что я видел, когда умерла моя мать, расцвела в его глазах. — После всего?

— Доверяю.

Я боролся со своими мыслями и старался расположить их в наиболее логичном порядке.

— Всегда доверяю. Ты единственный человек, который никогда меня не подводил, единственный, кого я интересую. Но здесь все по-другому. Камилла другая. Я не могу этого объяснить.

— Я могу.

Он провел рукой по морщинкам на лице.

— Ты любишь ее.

Я рассмеялся.

— Я даже не знаю, что это.

— Может, и нет, но сердце, которое у тебя внутри, оно знает.

Отец откинулся назад, хотя напряжение в нем не уменьшилось.

— Если ты не отпустишь ее, то никогда не получишь ее. Она ускользнет сквозь твои пальцы, как песок.

«О чем он вообще говорил?»

— Она у меня уже есть. Она совсем не ускользает от меня.

Мой телефон начал жужжать на моем столе. Я схватил его и ввел код. Бл****дь. У меня был полный вид с камеры видеонаблюдения Камиллы, мчащейся через лужайку к лесу.

— Сынок, ты должен смотреть глубже. Ты хочешь ее, но также ты хочешь то, что внутри нее. Ее сердце. Ты никогда не получишь его, пока она в клетке.

Его вздох был жесткий, измученный.

Мои ладони покрылись потом.

— Папа, мне нужно работать…

— Нет, ты выслушаешь меня, — его тон не вызывал споров. — Вы двое, — он указал на меня, — вы принадлежите друг другу.

«Где, черт возьми, Тимоти?» Мой телефон гудел сильнее, когда она прошла следующий уровень безопасности. Я хотел убежать, полететь к дому и поймать ее, но не мог.

— Сынок!

Папа хлопнул ладонью по моему столу — впервые за долгое время я увидел его таким взволнованным. Затем выражение его лица смягчилось.

— Когда я разговаривал с ней в библиотеке, я мог видеть все это, может быть, даже так же, как ты. Ее личность, ее симпатии и антипатии, ее свет в темноте. Я... — он остановился и сглотнул, затем потер переносицу. — У меня даже была эта короткая фантазия о внуках — вы двое создаете семью и так счастливы вместе.

— Именно.

Он наконец-то начал понимать. Движение от края экрана привлекло мое внимание — Тимоти на квадроцикле. Облегчение пронеслось сквозь меня. Она не доберется до леса.

— Но это неправильно. То, что ты сделал, не сработает.

Он отрицательно покачал головой.

— Я хочу, чтобы все получилось. Чтобы вы были вместе. Внуков. Счастья. Я хочу все это для вас. Но это не способ получить все это. Ты можешь ловить ее и удерживать сколько хочешь, но ты никогда не получишь ее, пока не освободишь.

— Это не так!

У меня все было под контролем. Тимоти догнал ее, и она остановилась. Вскоре Камилла забралась с ним на квадроцикл, и они оба отправились обратно в дом. Я опустил телефон, но продолжал подглядывать в экран.

— Ты ошибаешься.

— Нет.

Он с трудом встал на ноги и зашаркал к двери.

— Это так. И это самая печальная часть всего этого.

Он не оглядывался назад, когда дверь за ним захлопнулась.

 

Глава 29

Камилла

Острый кончик моего карандаша оставлял на листе темные линии, казалось, по бумаге развивалась темная венозная кровь. Я никогда не держала в руках образец Така Чантриери (прим. Черная Летучая Мышь, Цветок Дьявола — несомненно, одно из самых необыкновенных красивоцветущих растений, родом из Индии и Малайзии), так что была в восторге, обнаружив его в приобретениях, которые Джерри принес ранее, как только я вернулась после моей последней неудачной попытки побега. Мой объект располагался посреди широкого деревянного стола у окон библиотеки, и я нарисовала его так точно, как только могла. Растение, часто называемое Черным Цветком Летучей Мыши, имело особую красоту, которая взывала ко мне. Чернильные листья с более темными прожилками сопровождались светло-зелеными завитками, которые выглядели как усы на старой кошке. Я только надеялась, что смогу точно перенести это на бумагу.

Стук в дверь привлек мое внимание, и Тимоти вошел с коробкой в руках.

— Что это такое?

— Микроскоп, слайды, ступка и пестик, инструменты и несколько других предметов для начала работы. Я заказал остальное и устрою небольшую научную зону прямо в музыкальной комнате, если вы не предпочтете ее в оранжерее или здесь.

Я перестала рисовать.

— Если я скажу, что хочу Луну, думаешь, он достанет ее для меня?

— Осмелюсь предположить, что он попытается.

Я подняла свой взгляд к люстре.

— Себастьян, привет.

Тишина.

— Эй, я собираюсь снять свой топ. У тебя есть мысли по этому поводу?

— Камилла, пожалуйста, — Тимоти закрыл глаза. — Не знаю, смогу ли я справиться с этим сегодня.

Я встала и подошла к нему, чтобы помочь с коробкой.

— Я просто хотела посмотреть, слушает ли он.

Он не дал мне коробку, но отнес ее на стол, где я работала.

— Могу я спросить тебя кое о чем? — я вглядывалась в его голубые глаза.

— Если это касается того, что ты пыталась сбежать, я бы предпочел, чтобы ты об этом не спрашивала, — он поморщился и сделал шаг назад.

— Нет, не об этом.

Я указала на кожаный диван и удобное кресло, которое мне нравилось.

— Разговор пойдет не о побеге. Обещаю. Мы можем присесть на минутку?

— Наверное, мне не стоит.

— Пожалуйста?

Я присела на край кресла и надеялась, что Тимоти последует моему примеру.

Он долго смотрел на дверь.

— Только на минутку, я обещаю.

Я положила руки на колени. Он вздохнул и переместился на диван, где осторожно сел, часто поглядывая на люстру.

— Что я могу для тебя сделать?

— Когда мы говорили в последний раз, ты сказал, что Себастьян спас тебя. Не мог бы ты сказать, что имел в виду?

Я искала любую информацию о моем похитителе, которую могла найти, и Тимоти казался главным источником.

— Я не люблю об этом говорить.

Он сплел пальцы и избегал моего взгляда. Я встала и села рядом с ним.

— Я не пытаюсь доставить тебе неудобства. Я просто пытаюсь понять его.

Я подняла ногу, золотой браслет был едва заметен под тканью моих джинсов.

— Я не хочу быть пленницей вечно. Если бы был какой-то способ... я не знаю, довериться ему, тогда, возможно, я смогла бы найти лучший вариант наладить с ним отношения. Разве это не имеет смысла?

— Пожалуй, имеет.

Тимоти вздохнул и расстегнул свой облегающий черный пиджак, прежде чем откинуться на спинку дивана.

— Он не очень хороший человек. Не могу сказать, что он плохой или хороший. Невозможно подобрать слова, чтобы объяснить, какой он человек. Многое из того, что ты видишь, — это настоящий он, но есть части, которые он скрывает. Я даже не знал, что он может испытывать такие глубокие чувства, пока не появилась ты. Впервые с тех пор, как я его встретил, я увидел, как он изменился.

Он не досказал свою мысль, и я этим воспользовалась.

— Как вы двое познакомились?

Тимоти сжал губы в тонкую линию, как будто произнеся ответ вслух, это навредит ему.

— Ты расскажешь мне?

С каждой секундой он становился все более напряженным.

— Не знаю, смогу ли я.

Я взяла его руку и сжала ее в своей.

— Помоги мне понять его, пожалуйста. Это единственный способ выжить здесь. Кроме того, я думаю, что ты обязан мне, доктор Уильямс.

Он повернулся ко мне с сожалением во взгляде.

— Ты же знаешь, что это была не моя идея, не так ли?

— Я понимаю это, но буду использовать все, что смогу, чтобы заставить тебя говорить, вплоть до вины за то, что ты втянул меня в эту ситуацию с вашим телефонным обманом.

Он пожал плечами.

— Я был очень горд, что смог поговорить с тобой о науке достаточно, чтобы ты купилась на это.

Я закатила глаза.

— Неудивительно, что вы с Себастьяном друзья.

— Друзья?

— Да. В смысле, я понимаю, что ты его дворецкий, или слуга, или кто-то еще, но я могу сказать, что у вас есть связь, как у старых друзей.

Он улыбнулся.

— Мне нравится так думать.

— Это правда.

Я похлопала его по плечу. 

— А теперь расскажи вашу историю, или я скажу Себастьяну, что ты на меня напал.

Он фыркнул.

— Не думаю, что он найдет это правдоподобным, но раз уж ты хочешь знать. Я тебе расскажу. Но, пожалуйста, — он снова сжал мою руку. — Не суди меня слишком строго.

 Замолчав, он закрыл глаза, как бы собираясь с мыслями, прежде чем поведать их мне.

— Когда он нашел меня, я находился в специальном учреждении. Мне было всего двадцать, и я был на учете четыре года, — его голос дрогнул в тишине. Затем Тимоти откашлялся. — Я был там, потому что, когда мне было шестнадцать, я убил своего парня.

Я замерла, не зная, хочу ли я, чтобы он продолжил. Он казался таким же неуверенным, но, в конце концов, обрел свой голос.

— Но я любил его, поэтому до сих пор не понимаю, как мог это сделать. Я все еще не могу вспомнить, как это произошло. Не все детали, по крайней мере, — он открыл глаза, хотя, казалось, смотрел далеко за стены библиотеки. — У меня биполярное расстройство. Мне поставили диагноз за несколько месяцев до... — он тяжело сглотнул, — до того, как это произошло, но мои родители не верили в лекарства или в какую-либо другую медицинскую помощь. Когда мне было восемь, мы переехали в Штаты, чтобы присоединиться к Церкви, помещение которой было всегда грязным, ежедневным крещениям и пастору, у которого было пять жен. Они думали, что мой диагноз был результатом моего общения с дьяволом. Несмотря на то, что я впадал в это состояние полнейшей агрессии, они сказали, что ответом была молитва, а не таблетки. Они думали, что церковь вылечит меня, — он улыбнулся, хотя печаль на его лице заставила выступить слезы на моих глазах. — Они думали, что церковь излечит меня. Но они оказались неправы. Сэм умер, потому что они ошибались, а меня бросили в самую темную дыру в Сент-Эндрюсе после того, как судья признал меня некомпетентным предстать перед судом за его убийство.

Боль в его голосе разрывала мое сердце, но не было слов, которые я могла бы произнести, чтобы изменить или облегчить все пережитое им. Я могла только слушать.

— Я не буду рассказывать подробности того, как в Сент-Эндрюс относились к тем, кого считали психически нездоровыми заключенными. Эти четыре года как пустое место в моей голове. Я должен был прикрыть их, иначе они бы, в конце концов, убили меня, — он моргнул и сильно ударил себя по глазам. — В течение моего четвертого года владения больницей перешло из рук в руки, и Себастьян присоединился к правлению. Он делал обход здания и нашел меня прикованным к кровати, покрытым грязью и с открытыми ранами вдоль моего лица и тела. Охранники любили использовать меня в качестве груши для битья.

— Боже, Тимоти.

Я не могла себе представить, через какой ад он прошел.

— Себастьян взглянул на меня, просмотрел мою карту и приказал новым врачам лечить меня надлежащими лекарствами. Он уволил охранников и поменял все вокруг. После шести месяцев лечения, он устроил мое освобождение на его попечение, и с тех пор я с ним. Он все еще посещает Сент-Эндрюс раз в полгода, хотя сейчас это совсем другое место, — Тимоти засмеялся, звук был наполовину грустный и веселый. — Он даже пожертвовал деньги, чтобы психиатрическое отделение было названо в его честь.

— Подходяще.

— Очень.

Он кивнул головой.

— Тимоти?

— Да?

Я заключила его в свои объятия.

— Я сожалею о Сэме. Это была не твоя вина.

В ответ на мои слова он тоже меня обнял.

— Спасибо тебе.

— Не за что.

Я сжала его еще раз, прежде чем отпустить.

Он встретился со мной глазами.

 — Это то, что я имел в виду, когда сказал, что Себастьян спас меня. Он это сделал. И с тех пор он спас гораздо больше в Сент-Эндрюсе.

Я нахмурила брови.

— Ты сказал, что он плохой человек.

— Это не так, не в классическом смысле этого слова. Посмотри на мою историю абстрактно, как он. Он увидел молодого человека с излечимым психическим заболеванием, который был заперт и подвергался жестокому обращению в течение многих лет. Я не притворяюсь, что знаю его мыслительный процесс, но я бы предположил, что это было что-то вроде: «Если я смогу реабилитировать его, он будет верен мне всю оставшуюся жизнь».

— Жестоко.

— Верно.

Он постучал по своему виску.

— Если ты хочешь понять его, нужно смотреть на вещи без объективных эмоций.

— Но это просто приводит меня к мысли, что он робот.

— Робот? Нет. Это слишком механически, даже для него. У него есть мотивы, иногда хорошие, иногда плохие, но он всегда мотивирован.

— Что мотивирует его продолжать помогать людям в Сент-Эндрюсе?

Я наглядно оглядела библиотеку.

— Я не вижу, чтобы он «создавал» других верных друзей, чтобы помочь ему держать меня в плену.

— Это справедливое замечание. Но посмотри на это без эмоций. Или, еще лучше, посмотри на это, как будто это сделка. Что он получит, помогая Сент-Эндрюсу?

— Может, хорошая реклама?

Он кивнул головой.

— Теперь ты понимаешь. Хорошая реклама и место, которое посвящено пониманию психических заболеваний, в том числе и своих.

— Значит, у него эгоистичные мотивы?

— Скажем так, это в интересах самосохранения.

Тимоти встал и застегнул на все пуговицы свой пиджак.

Я последовала его примеру и тоже встала на ноги.

— Так ты говоришь, что можешь понять все, что он делает, просто проанализировав это логически?

Он улыбнулся, печаль из его прошлого исчезла обратно вглубь ящика, в котором он ее спрятал.

— Все до тебя, да.

 

***

 

Себастьян вернулся домой рано. Он поговорил с Тимоти в течение нескольких минут, прежде чем встретить меня в библиотеке. Я почти закончила рисовать черный цветок и уставилась на свой карандаш. Его кончик казался достаточно острым.

— Тебе лучше прицелиться, если ты серьезно, — Себастьян наклонился ко мне и внимательно посмотрел на мою работу. — Ты должна сильно ударить вверх, если хочешь пронзить мой мозг. Прикончи меня, или я найду тебя. Кстати, как ты сегодня побегала?

— Ты больной.

— Так говорят врачи.

— Я могла бы, ты знаешь, — я повернулась, чтобы посмотреть на него. — Я могу ударить тебя прямо в эту секунду.

— Не сможешь.

 Его адамово яблоко подергивалось, когда он говорил, легкая тень щетины затеняла его челюсть так же резко, как листья на моем рисунке.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Если бы ты собиралась сделать ход, это было бы с вилкой два дня назад. На данный момент ты привыкла ко мне чуть больше.

 Он наклонился и прижался губами к моему уху.

— Как я слышал ранее сегодня.

Унижение обрушилось на меня, когда память окатила волной, посылая дрожь по всему телу. Как я могла забыть об этом? Тимоти сбил меня с толку.

Себастьян схватил мой рисунок со стола.

— Это прекрасно, между прочим. Он произрастает в тропических лесах?

— Нет, — я потянулась к нему, но он поднял листок выше.

— Это мое. Отдай обратно!

— Я хочу, чтобы рисунок был в рамке, — он улыбнулся мне. — Как насчет сделки? За каждый набросок, который ты сделаешь для меня, я подарю тебе один оргазм?

Сердитый звук вырвался из моего горла, и я вскочила так быстро, что опрокинула стул.

— С меня хватит твоих сделок!

Повернувшись на каблуках, я отошла от него.

— Я не думаю, что это правда.

Он последовал за мной по коридору в оранжерею.

Шипение от разбрызгивателя привлекло мое внимание, и я остановилась, наблюдая за распылением. Кажется, это идеально работало.

Себастьян встал позади меня, затем положил руки мне на плечи.

Я отмахнулась от него и огляделась на маленький мир, который построила за последнюю неделю. Во мне вспыхнуло отвращение к тому, как быстро я попала в собственный плен. Я беспокоилась о том, как мне будет удобнее работать под стеклянным колпаком моего похитителя. Что, черт возьми, со мной случилось?

Я повернулась к нему.

— Занятия начинаются через три недели. Люди заметят, что я пропала. Что за большой план ты проработал?

Себастьян смотрел на меня, ища в моем лице подсказку о том, как ответить. Это взбесило меня еще больше.

— Конечно, твой великий мозг подумал об этом, верно?

— У меня есть план, да.

— И…

— Я намерен инсценировать твою смерть на Амазонке.

Мой разум затуманился, и все, что я могла сделать, это смотреть на него. Я моргнула и попыталась придать его словам смысл, отличный от очевидного. Но альтернативы не было. Он собирался сказать моим друзьям, что я мертва.

— Я не позволю тебе.

— Ты не можешь остановить меня.

— Я собираюсь выбраться отсюда.

— Камилла.

Его предупреждающий тон никак не повлиял, чтобы остановить поток слов, который бушевал внутри меня.

— Я выберусь отсюда!

— Ты принадлежишь мне.

— Нет. Я принадлежу своим студентам в Трентоне. Я принадлежу Веронике. Я принадлежу…

— Ему? — Себастьян напрягся, его большое тело стало каменным, когда он посмотрел на меня. — Ты имеешь в виду Линка? — он поморщился при упоминании его имени.

— Да, ему.

Это был вопрос, которого я избегала месяцами. На который я все еще не могла ответить. Линк был всем, чего я должна была хотеть, но я не была в состоянии думать еще и о нем или принимать какие-то решения. Однако Себастьяну не нужно было этого знать. Учитывая то, как он спросил, утвердительный ответ причинит ему боль. И, о, как же я хотела причинить ему боль!

Я выпрямила спину, не желая больше уступать ему.

— Да. Мы любим друг друга.

Он закрыл глаза — так же, как это делали люди, получившие тяжелую травму и пытающиеся взять себя в руки.

Когда его веки открылись, блеск, который я видела всего несколько секунд назад, исчез. На его месте была жесткая решимость и темнота, которая охлаждала каждую часть меня.

Его голос был настолько низким, что я с трудом расслышала его.

 — Я убью его.

Я последовала за ним, когда он взлетел вверх по лестнице.

— Что? Себастьян!

Он пронесся по коридору к своей комнате, ввел код и вошел внутрь.

Мне удалось догнать его как раз вовремя, прежде чем дверь захлопнулась перед моим носом.

— Что ты делаешь?

Он исчез в ванной, а затем в гардеробной.

— То, что я должен был сделать еще несколько месяцев назад.

Я затормозила в дверях гардеробной, когда он схватил бумажник и сорвал с вешалки куртку. Страх пронзил мое сердце. Себастьян закрылся, когда я солгала, что влюблена в Линка. И теперь он был похож на темный торнадо, полный гнева и готовый разнести все вокруг.

— Остановись, пожалуйста.

В моей голове звучали тревожные звоночки, и я была уверена, что только что подвергла Линка серьезной опасности.

— Я не остановлюсь, пока его не станет.

Он стащил пару туфель.

— Ты не должна любить меня, но я должен быть уверен, что ты не полюбишь никого другого.

Пробегая мимо меня, он шагнул к двери в спальню.

Если он уйдет и дверь закроется за ним, я буду заперта здесь без возможности помочь Линку. Паника стерла все заботы, которые у меня были о себе, когда я представила, на что способен Себастьян. Линк об этом не знает.

Я оббежала его и прислонилась спиной к двери.

— Не уходи.

— Я должен. Неужели ты не понимаешь? — он положил пальцы на циферблат у двери. — Ради нас. Он должен покинуть этот мир.

— Я солгала.

Я заглянула ему в глаза, надеясь, что моего признания будет достаточно.

— Конечно, ты так говоришь, чтобы защитить его.

 Его насмешка пронзила меня клинком страха. Он был серьезен. Линк не увидит следующего утра, если я ничего не сделаю.

— Это правда. Я никогда не говорила ему, что люблю его.

Он положил ладони на дверь по обе стороны от моей головы, заключая меня в клетку своим телом.

— Сказать — не значит чувствовать. Ты чувствуешь это к нему?

— Нет.

Правда слетела с моих губ с легкостью.

— Хочется тебе верить.

Он наклонился ближе, его потемневшие глаза устремились на мои губы, голова чуть склонилась, показывая желание, но я быстро соображала.

— Помнишь, когда ты заехал за мной в тот день, якобы отвезти в аэропорт? — казалось, это было целую вечность назад. — Линк сказал мне, что любит меня.

Он поморщился.

— Это не помогает твоему положению.

— Я ничего не сказала в ответ. Я не смогла, потому что это было бы ложью.

Он отшатнулся, его гнев рассеялся.

— Я видел это, — легкая улыбка играла на его губах. — Он выглядел как щенок, которого пнули, когда ты села в машину.

— Это потому, что я ничего не ответила.

Он снова нахмурился.

— Но тот факт, что он сказал это тебе… Я должен был убить его.

— Тебя обязательно поймают, — мне пришлось сменить тактику.

Он придвинулся ближе, его присутствие вторглось в каждую клеточку моего тела, когда он прислонился лбом к моему.

— Меня никогда не ловили. Столько грязных дел, столько жизней разрушено только потому, что я мог. Линк не будет исключением.

— Я не люблю его, — высказала я правду во всей ее уродливой красе.

— Жаль, что я не могу тебе поверить, — он вздохнул.

— Я говорю правду.

Его теплое дыхание коснулось моих губ, и мой голос дрогнул на последнем слове.

— Если бы только был способ, которым ты могла бы доказать это мне, — его жестокая ухмылка вернулась, и он положил теплую ладонь мне на горло.

— Как? — у меня перехватило дыхание, когда Себастьян нежно сжал мою шею.

— У меня есть несколько идей.

Он коснулся моих губ своими.

Мурашки побежали по моим рукам.

— Я не буду заниматься с тобой сексом.

— Не сейчас, но ты это сделаешь.

 Его губы снова коснулись моих, и непрошеный трепет пронзил меня от жара его прикосновений.

— Так давай заключим еще одну сделку. Хотя, предупреждаю, у этой ставки будут выше, чем спасение твоих ботанических книг. Что ты дашь мне за жизнь Линка?

Его большой палец двигался взад и вперед по моей яремной вене. Чувствовал ли он хаотичное биение моего сердца?

— Еще один поцелуй.

В его глазах вспыхнул жар.

— Договорились, но я выбираю, где тебя поцеловать.

— Нет.

Я толкнула его в грудь. Его глаза потемнели.

— Хорошо.

Он подвинул руку вправо и начал нажимать кнопки. Гудок клавиатуры вызвал у меня панику.

— Стой! — я схватила его за рубашку и боролась со своими следующими словами. — Если я дам тебе то, что ты хочешь, ты обещаешь никогда не причинять ему вреда?

Писк прекратился.

— Если ты позволишь мне поцеловать тебя здесь, — он обхватил мою киску одной рукой, — тогда я никогда не причиню вреда этому жалкому Белому Рыцарю, если только ты не попросишь меня.

— Ты обещаешь?

— Да.

Он не убрал свою руку.

— Но все равно есть одна проблема.

— Что? — я сжала руки в кулаки. — Что теперь?

— Мне нужно, чтобы ты сказала мне, что сама хочешь этого.

Он потер ладонью между моих бедер, посылая дикий жар по клитору.

— С каких пор имеет значение, чего я хочу?

Я бросила на него взгляд, который, как я надеялась, свернул его внутренности в узел.

Вместо этого Себастьян улыбнулся.

— Мне нравится, когда ты дерзишь. Может даже больше, чем когда ты милая.

— Я ненавижу тебя!

Я вложила весь яд, которым обладала, в свои слова.

— Посмотрим, скажешь ли ты это, когда я похороню свое лицо в твоей сладкой киске.

Он скользнул указательным пальцем вверх и вниз по шву моих джинсов, посылая волны желания, мурашками пробегающие по моей коже.

— Ты можешь сказать мне, что не хочешь этого, и я остановлюсь.

Он наклонился ниже и прикоснулся губами к моей челюсти.

— Но если ты хочешь, чтобы я попробовал тебя на вкус, пожирал до тех пор, пока ты не потеряешь контроль, мне нужно, чтобы ты попросила об этом сама.

— Ты больной!

Я схватила его за рубашку и закрыла глаза, пытаясь быть где-нибудь еще, но не здесь, прижатая к двери, с дьяволом, шепчущим на ухо темные и порочные желания.

— А ты промокла насквозь.

Он завладел моим ртом, его язык безжалостно исследовал мой рот, отчего мне нечем было дышать.

Я ненавидела его, ненавидела все, что он уже сделал со мной и что планировал. Но больше всего я ненавидела то, что он заставлял меня чувствовать напряжение в животе и жар между бедрами, когда он брал то, что хотел. Все это было так неправильно. Единственный мужчина, который подходил мне, никогда не заставлял меня так гореть и плавиться, никогда не заставлял меня кружиться, как Себастьян. Я была подавлена и измучена, наслаждаясь его прикосновениями, но я не могла остановить это, как не могла покинуть этот дом. Мои мысли растворились в тумане похоти, когда его язык ласкал мой, дразня и заставляя сдаться, когда он прижал меня к двери. Он дразнил мою киску, скользя рукой по моим джинсам. Затем он отстранился и ударил меня прямо по моему чувствительному клитору.

Я дернулась и вскрикнула ему в рот, но он проглотил звук и снова погладил меня. Еще один удар его руки заставил мои колени ослабнуть.

Он схватил меня за задницу и поднял, перенося на кровать и положив бедрами на край.

— Снимай свою одежду.

 Его зрачки стали больше, поглощая зелень с той же чернотой, что и в его душе.

Я колебалась. Он упал на колени у меня между ног и дернул за пуговицу на джинсах.

— Я все равно сделаю это.

Я схватила его за пальцы и крепко сжала.

— Только побыстрее.

 Он сел на пятки.

Я тоже присела, дрожащими руками расстегнула джинсы и потянула молнию вниз. Он смотрел на меня, как кошка, преследующая птицу, — ни одно мое движение не осталось незамеченным.

— Ты обещаешь, что не навредишь…

— Я дал тебе свое слово. Хватит тянуть время.

Себастьян снова протянул руку, но я отшвырнула ее и сама спустила джинсы вниз по бедрам.

Нетерпеливый, он потянул их за собой.

— Теперь трусики, — он ухмыльнулся мне. — Я вижу, что они уже промокли.

Румянец окрасил мои щеки, и я молилась о каком-то чуде, чтобы спастись от его лап. Но ничего не произошло, и мне пришлось подчиниться, если я хотела, чтобы Линк увидел еще один день. Голос внутри меня прошептал, что мне это нравится, что я хочу, чтобы язык Себастьяна был внутри меня, но я отказалась слушать его. Это было неправильно, не так ли? Моя фантазия всплыла в памяти, и стыд от нее почти задушил меня, но я не остановилась. Я не могла.

Я провела большими пальцами по бедрам и сдвинула материал вниз. Держа ноги вместе, насколько это возможно, я скользнула своими светло-голубыми трусиками по коленям и позволила им упасть вниз к ногам.

— Я хочу видеть тебя всю. Подними рубашку вверх.

Я сузила глаза.

— Это не было частью сделки.

Он оторвал свой взгляд от моих бедер, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Вот как ты собираешься играть? Если ты согласишься, — он провел пальцами по моему колену и выше, — я не буду так давить на тебя.

Я не давала ему ничего лишнего. Эта маленькая часть меня была всем, что у него было.

— Делай, что хочешь.

Его красивая улыбка снова появилась, и если бы я посмотрела на него в правильном свете, то могла бы подумать, что он очаровательный человек. Но я знала, что это не так.

— Мне так больше нравится.

 Он прижал свою широкую ладонь к моей груди и толкнул меня спиной на кровать.

Его руки побежали вверх по внутренней стороне моих бедер, легко преодолевая то небольшое сопротивление, которое я могла дать. Он широко развел мои ноги, холодный воздух коснулся моей разгоряченной кожи, а затем придвинулся ближе так, что его плечи прижались к моим бедрам.

— Ты будешь наслаждаться всем, что я сделаю, — его теплое дыхание на моей киске вызвало дрожь во всем теле. — Но я собираюсь наслаждаться этим гораздо больше. Теперь попроси меня об этом.

Я закрыла и крепко зажмурилась.

— Ты должна попросить, Камилла.

Себастьян втянул воздух напротив меня, и я еле сдержала стон.

— Просто скажи «пожалуйста». Одно простое слово.

Он мучил меня, каждое слово из его рта доставляло шелковистое обещание удовольствия.

Я говорила себе, что у меня нет выбора, что я не хочу, чтобы его рот был на мне, но каждое лихорадочное биение моего сердца говорило мне, что я лгунья. Мой язык неосознанно прошептал единственное слово, которое определило мою судьбу: «пожалуйста».

Его язык был внезапным, горячим и настойчивым. Себастьян застонал, когда не спеша провел им снизу вверх. Я схватила простыни, скручивая их в ладонях, пытаясь бороться с нахлынувшим на меня возбуждением.

— Я никогда не забуду твой вкус.

Он провел кончиком языка по моему клитору, затем снова лизнул меня.

— Слаще, чем все, что я когда-либо пробовал.

Я прикусила губу, заставляя себя молчать. Он попробовал меня на вкус, вонзив язык в меня, затем прошелся им до клитора, где он томно погладил меня. Я задыхалась и боролась с желанием двигать бедрами в такт движениям его шершавого языка.

— Сколько пальцев нужно моей девочке? Сколькими ты трахала себя, когда кончила с моим именем на губах?

Я уставилась на него, его глаза были закрыты, когда он пировал мной.

— Один? — он вставил палец внутрь меня, и я издала стон. — Ты крепкий орешек. Так чертовски вкусно.

Двигая пальцем и одновременно облизывая меня, он довел меня до точки, пока я не начала задыхаться. Мои пальцы болели от того, что неимоверно сильно сжимали простыни.

— Уверен, что твой Белый Рыцарь никогда не облизывал тебя так, — он еще раз провел языком по моему клитору, делая круговые движения. — Никогда не смаковал тебя так, как я. Он не мог, потому что пытался взять то, что ему не принадлежало, — Себастьян двигал пальцем в неторопливом ритме. — Кажется, я недооценил тебя, — еще один палец присоединился к первому, заполняя меня и поглаживая одно потаенное место глубоко внутри. — Вот и все. Это то, что тебе нужно, не так ли? Он не мог дать тебе это. У тебя был Белый Рыцарь, но ты ждала своего Монстра. И вот он я, — он обхватил мой клитор губами, пока его язык щелкал по нему, посылая меня через край.

Его слова закружились во мне, поворачиваясь и извиваясь, разъедая меня, как кислота. Потому что они были правдой. Линк был всем, чего я должна была хотеть, но он не был тем, чье имя было на кончике моего языка.

Пальцы и рот Себастьяна довели меня до края моего контроля, а затем сломали его. Я вскрикнула и толкнулась бедрами ему на встречу, танцуя с дьяволом, который смеялся надо мной и толкал ближе к краю. Моя решимость пошатнулась, и я стала рабом его рта. Я провела руками по его темным волосам и потянула их. Он рычал напротив меня и ускорил темп, его палец трахал меня, пока он ласкал меня языком.

Мое дыхание стало поверхностным, и мои ноги задрожали, когда я толкнулась ближе к его рту, преследуя мою начинающуюся разрядку.

— Отдай мне все. Все это.

Дьявол все-таки довел меня до экстаза.

Себастьян обхватил губами мой клитор, посасывая набухший бугорок. Когда он задел меня зубами и прикусил, моя спина выгнулась дугой на кровати. Мое тело напряглось и застыло, превратившись в тонкую струну света. А потом я взорвалась грохотом накатывающих волн, каждая из которых тащила меня все глубже и глубже, пока я не оказалась лицом к лицу с Себастьяном в самом темном круге ада.

 

Глава 30

Себастьян

 

В ту же секунду, как она обмякла, все напряжение, охватившее ее тело, соскользнуло, словно вода со скал. Она лежала тихо, только ее учащенное дыхание наполняло воздух вокруг нас, когда я поцеловал ее мягкую плоть. Мой член был твердым и требовал удовлетворения, но, к сожалению, это не являлось частью сделки. Но скоро. Вскоре она признается, что хочет, чтобы я поимел ее киску не только языком. И я оставлю свои следы на ее светлой коже и буду брать ее снова и снова.

Камилла глубоко вздохнула, а затем попятилась назад, отодвигая от меня мое любимое лакомство. Скрестив ноги, она обняла колени и бросила на меня обвиняющий взгляд.

— Что? — я слизывал ее соки со своих пальцев, в то время пока она сверлила меня мрачным взглядом. — Ты сказала мне сделать все, что в моих силах.

— Мы закончили?

Я встал и ухмыльнулся, когда ее глаза обратились к стояку, который было невозможно не заметить.

— Мы не обязаны этого делать. Я никогда не настаивал на взаимности, но если тебе интересно…

— Нет.

Она покачала головой, ее светлые локоны разлетались в стороны.

Я засмеялся. Боже, она что-то сделала со мной. Заставила меня чувствовать себя намного лучше, чем я когда-либо мог себе вообразить.

— Хорошо. Если хочешь посмотреть, как я позабочусь об этом, я только за.

Я взял с пола ее трусики.

— Эй! — она указала на мою ладонь. — Отдай их обратно.

— Думаю, я оставлю их себе. Оберну их вокруг члена пока буду дрочить, и тем временем предамся воспоминанию о твоем вкусе, звуках, которые ты издавала, о том, как твоя киска сжималась во время оргазма.

Она натянула одеяло на обнаженные ноги.

— Псих.

Я попятился в ванную.

— Никуда не уходи.

Ее глаза вспыхнули. У меня было чувство, что если бы ей было что бросить в меня, она бы это сделала.

 

***

 

После ужина, во время которого Камилла постоянно краснела, мы провели пару часов в библиотеке — она продолжала рисовать, пока я работал с планшетом. Мои мысли продолжали блуждать по проблеме, созданной Минтом, Вероникой и идиотом. Но я знал, как можно все это решить. Камилла сидела в нескольких футах от меня, с красным карандашом за ухом. Но на этот раз я боялся заключить с ней сделку. То, что мне было нужно, могла дать только она, и я знал, что она заставит меня дорого заплатить за это.

Когда часы пробили одиннадцать, я закрыл планшет и встал.

— Идем спать.

Она вздрогнула, когда я заговорил, и ее карандаш оставил странную отметину сбоку на эскизе.

— Черт.

Девушка взяла со стола ластик и стерла отметину.

— Нервничаешь? Я думал, что ты расслабилась после наших предыдущих занятий.

Она бросила ластик на стол и встала.

— Может быть, ты не так хорош, как думаешь?

— Это невозможно, — она прошла мимо меня и направилась к лестнице. — Но если ты предлагаешь мне еще одну попытку доказать свое мастерство…

— Ни за что, — она покачала головой. — Ничего из этого больше не повторится.

— Какая часть не повторится? Та где ты кончаешь мне на лицо, или произносишь мое имя, или испытываешь лучший оргазм в своей жизни?

Она закрыла лицо руками и ускорила шаг.

— Остановись.

— Я просто хотел уточнить.

Наблюдая, как она извивается и краснеет, я получал одно из самых больших удовольствий, которые я когда-либо имел.

— Нет, ты ведешь себя как засранец!

— Это лучше, чем психопат, верно?

Я не отставал от нее, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж.

— Ты прекрасно совмещаешь в себе оба этих качества.

— Какие еще прозвища у тебя есть для меня?

Я пропустил ее в спальню, а потом закрыл за нами дверь.

— Ничего такого, что я бы сказала вслух.

Камилла поспешила в ванную, пока я раздевался.

Я вошел в ванную, когда она чистила зубы. Во мне вспыхнула тоска. Она была так близко, но не хотела дать мне то, что нам обоим было нужно. Я хотел обнять ее, прижаться губами к слегка пульсирующей яремной венке на ее горле. Когда я придумал свой план, как удержать ее, то предполагал, что она поймет, что принадлежит мне после короткого периода адаптации. Взгляд, которым она одарила меня через отражение в зеркале, сказал мне, что период адаптации будет намного дольше, чем я ожидал.

— Есть шанс, что ты будешь спать обнаженной со мной сегодня?

Сморщенный нос подсказал мне ответ, хотя взгляд ее блуждал по моей голой груди. Мой член выразил свой интерес, твердея, пока я смотрел на нее в зеркало.

Она перекинула светлые локоны через плечо, прополоскала рот и зашагала в гардеробную. Чертова пижама.

— Что нужно сделать, чтобы в моих объятиях ты была полностью голой?

Я никогда так не говорил, никогда не говорил в отрытую, чего хочу. Но слова только что вырвались наружу, желание замкнуло логику, которая управляла моей жизнью. Импульс — сильная потребность чувствовать ее, всю ее — оказал на меня влияние.

Она высунула голову из шкафа.

— Хочешь заключить сделку?

Ее глаза сузились, и впервые в жизни я не чувствовал контроля над собой.

Она продолжала удивлять меня. Стыд, который она испытывала за столом, иссяк, и на его место пришел холодный расчет. Е*ать, как же жарко! Но я не могу сдаться. Она была дилетантом в области, которую я освоил давным-давно. Контроль.

— Нет, — я пожал плечами. — Просто подумал, что пришло время тебе уступить тому, чего ты действительно хочешь.

— Мне придется отказаться, — и она исчезла в гардеробной.

Слово «е*ать» еще раз повторилось в нечестивом списке внутри моего черепа. Я прошел мимо двери гардеробной. Один взгляд внутрь, и я застыл. На ней не было ничего, кроме пары кружевных розовых трусиков. Ее волосы раскинулись по спине, и пряди щекотали молочную кожу.

Камилла взглянула на меня через плечо, посылая дьявольский взгляд, который заставил мой член умолять меня что-то сделать.

— Ты уверен, что не хочешь заключить сделку?

— Я…

Мои слова улетучились, когда она обернулась. Ее сладкие соски затвердели, когда я уперся в них взглядом. Ох*еть.

Она пожала плечами, ее груди слегка подпрыгнули от этого движения.

 — Если ты уверен…

Она схватила свою старую футболку и подняла руки, чтобы надеть ее.

Я бросился вперед и схватил ее за запястья. Прижав Камиллу спиной к ящикам комода, я застонал от ощущения ее кожи на своей.

— Нет, нет сделки — нет прикосновений!

Она ударила меня в подбородок.

Я мог бы взять то, что хотел, бросить ее и сделать все, о чем мечтал. Только одно слово остановило меня. Доверие. Отпустив ее запястья, мне потребовалась вся выдержка, на которую я только был способен, чтобы отойти от нее.

Она всхлипнула, ее розовые, все еще затвердевшие соски нуждались в моих прикосновениях.

— Итак, сделка?

— Чего ты хочешь? — этот пропитанный отчаянием голос принадлежал мне?

— Эти выходные в городе плюс понедельник, который ты мне обещал.

Она схватила футболку и прикрыла грудь.

Я наклонился вперед, положив одну руку возле ее головы. Тепло ее тела окутало меня. Я хотел попробовать ее на вкус. Хотя я поедал ее всего несколько часов назад, но уже умирал от голода.

— Когда ты это придумала? Пока ты рисовала, поднималась по лестнице или чистила зубы? Когда?

— Какое это имеет значение?

— Потому что я пытался достучаться до тебя, но так и не смог.

— Я думала, ты знаешь обо мне все.

Ее дерзость убивала. Я хотел слизывать это с ее губ.

— Да, но у тебя есть определенные аномалии в личности, которые меня озадачивают.

— Может, ты меня недооцениваешь?

— Возможно.

— Ну так что, около трех дней в городе. Договорились?

— Это большая просьба.

Я не мог оторвать взгляд от ее губ.

— Оно того стоит, тебе не кажется?

Она уронила свою футболку, ее грудь была на полном обозрении и так чертовски близко.

— Мы будем голые и будем целоваться.

Я ввязался в переговоры, подстрекаемый дерзкими сосками, дразнящими меня.

— Нет.

Она покачала головой, отчего ее груди снова подскочили.

Я застонал.

— Мы будем целоваться голышом, а взамен ты можешь провести выходные и понедельник в городе, — мой туман страсти рассеялся на долю секунды, но этого было достаточно. — И, чтобы подсластить сделку, я передам сообщения от тебя твоим друзьям.

Ее глаза расширились, и она сжала пальцы. Бинго.

Моя хитрость не знала границ, даже когда приз был таким впечатляющим. Эта идея была ничем иным, как гребаной уловкой злого гения. Я буду дотрагиваться до нее, целовать, и она решит мою маленькую проблему со своими дружками Скуби Ду.

— Ты обнимешь меня, — нахмурилась она. — Но не притрагиваешься к моей груди или ниже пояса и…

— Что? — мне нужно было почувствовать каждый дюйм ее кожи. — Я уже знаю, что чувствует твоя киска, когда ты кончаешь.

Она нахмурилась.

— Эта сделка не включает в себя тисканье. Мы просто обнимаемся, и я сегодня разрешу себя поцеловать, но только если ты дашь мне три дня в городе и свяжешься с моими друзьями.

— Три дня в моем пентхаусе, где ты будешь спать голой в моих объятиях каждую ночь. Поцелуи на сегодня, и я передам сообщения. Ты не прикасаешься к телефону. Не пойми меня неправильно.

Она прикусила губу. Нашла замену, вместо прикусывания ноготка большого пальца. Она колебалась? Потерять ее на этом этапе переговоров было невозможно.

Я пошел на жесткую продажу.

— Прими это или оставь, но предложение становится недействительным, как только я выхожу из гардеробной.

Повернувшись к ней спиной, я чуть не передумал, но мне удалось никак не показать свое сомнение, и я шагнул к двери.

— Сделка.

Когда она произнесла это слово, все мое тело наполнилось предвкушением.

Я остановился и снова посмотрел на нее.

— Хорошо. А теперь снимай свои мокрые трусики.

 

Глава 31

Камилла

 

Я взмахнула красным флагом перед быком и сумела выиграть гораздо больше, чем просто корриду. Мысль о том, что я смогу переписываться с друзьями, вызвала радостное ощущение у меня в голове. Но то, как Себастьян смотрел на меня, — как хищный волк — пересилило эту короткую радость.

— Помедленнее.

Он прислонился к дверному косяку гардеробной, его твердый член был на виду.

— Это не входит в сделку.

Я провела дрожащими пальцами по трусикам и стащила их с себя. Когда я выпрямилась, то посмотрела прямо на него, замечая, как его взгляд лизал мою плоть с жаром, который угрожал сжечь меня на том месте, где я стояла. Я ненавидела то, что была влажной, но скрыть это было невозможно. Больше нет.

— Ложись в постель. Сейчас же.

Любые колебания, которые он показывал ранее, исчезли. Его обычная давящая аура вернулась, но увеличившись в сто раз. Во что я вляпалась?

Он отступил от двери, давая мне достаточно места, чтобы проскользнуть мимо. Я поспешила от него уйти, он остался выключить свет в ванной, но, тем не менее, нагнал меня, наступая мне на пятки. Наклонившись, я схватила одеяло.

— Черт возьми.

 Он погладил ладонью мою спину, но остановился чуть выше задницы.

Я отскочила от него и легла, натягивая одеяло повыше. Он последовал за мной, скользнув в кровать рядом со мной и обняв меня.

— Себастьян…

Его рот встретился с моим, отсекая основные правила, которые я намеревалась повторить. Его язык вызвал цепную реакцию желания, которая подтолкнула меня к действию. Себастьян не просто целовал, он делал это ошеломительно. Мои глаза закрылись, когда он запустил пальцы в мои волосы. Он наклонил рот ко мне, прижимая другую руку к моей спине и притягивая меня ближе.

Меня целовали много раз. Линк запихивал свой язык мне в глотку больше раз, чем я могла сосчитать. Но меня никогда по-настоящему, глубоко и страстно не целовали, пока губы Себастьяна не встретились с моими в тот самый первый раз. Каждый удар его языка, каждый укус его зубов — все это слилось в сильнодействующее лекарство, и я не могла больше сопротивляться.

Я могла сорвать сделку, сопротивляться ему и сказать, что это нужно прекратить. Потому что это так. Потому что я теряла себя в страсти его поцелуя и ощущении его рук на мне. Он попросил меня притвориться. Так и было. Но в тот момент я не притворялась. В этом не было необходимости. Я обняла его и провела рукой по его волосам. Я даже не могла солгать себе и сказать, что сделала это, потому что должна была. Я сделала это, потому что хотела почувствовать его и потому что это было лучше всего, что я когда-либо испытывала. Я потерялась, паря в темноте.

Когда он низко застонал мне в рот, возбуждение по моему телу от восхитительного поцелуя прокатилось и сконцентрировалось между ног. Я прикусила его нижнюю губу. Он ответил, скользнув бедром между моими ногами, и его член уперся в мое бедро. Такой тяжелый.

Я отстранилась.

— Это не входит в сделку.

— Это так. Если ты помнишь, — он дернул меня за волосы, легкое покалывание усилило поток возбуждения, который пульсировал во мне. — Ты сказала, что мои руки не могут трогать тебя ниже пояса. Я не использую свои руки, — он провел языком по моим губам и потерся бедром о мою влажную киску. — Такая мокрая, — Себастьян отстранился, затем уселся на меня сверху, его член уперся мне в бедро, а его губы снова нашли мои.

Я вонзила ногти ему в спину, когда он положил ладонь мне на горло и продолжал лишать меня кислорода своим настойчивым языком. Он сорвал протест с моих губ и продолжил тереться бедром об меня. Когда он задел мой клитор, я застонала, не в силах удержать его внутри.

— Разреши мне попробовать тебя снова.

Он поцеловал меня в подбородок.

— Это не входит в сделку.

— К черту сделку, — прорычал он и снова завладел моим ртом.

Мы целовались, пока его рот не стал моим единственным ориентиром, единственным, чего я хотела.

Он отстранился и посмотрел мне в глаза.

— Разреши мне попробовать тебя снова.

Требование в его голосе взывало к самой темной части моего сознания. Я двигала бедрами по его ноге, желая, чтобы его член был глубоко внутри меня. Его хватка усилилась в моих волосах.

— Ответь мне.

— Нет.

Он взревел и обратно накинулся на мой рот, его опьяняющий поцелуй превознес меня еще выше, когда я бесстыдно потерлась об него своей киской.

Я провела руками по его заднице и впилась ногтями в мышцы.

Его гортанный рык прошел по моим губам.

— Разреши мне!

Его дикие глаза встретились с моими, и мне захотелось сдаться, сломаться и дать ему то, что он хочет, и даже больше. Все, что он от меня хочет.

Но вес браслета на моей лодыжке не позволял мне это сделать. Невидимые кандалы на моих запястьях шептали мне, что этого не должно произойти. Ничего из этого не было реальным. Слезы навернулись на глаза, огонь внутри меня замерцал и погас.

— Нет.

Он поморщился, затем поцеловал меня снова, но замер, когда я не ответила на поцелуй.

— Почему?

 Он отпустил мои волосы и очень ласково провел рукой по моей щеке, хотя желание все еще горело в его глазах.

— Я сделал тебе больно?

— Да.

Слеза скатилась по моей щеке, он стер ее и, перевернув нас, уложил меня так, чтобы я уткнулась ему в грудь.

— Где?

Искреннее беспокойство изменило его голос.

Слезы хлынули потоком.

— Везде.

— Тссс.

Себастьян крепко обнял меня, когда я заплакала.

— Ты все у меня украл! — я рыдала, но вместо того, чтобы бороться с ним, я крепче обняла его. — Все!

Он не ответил, просто гладил мои волосы и держал меня, пока я разваливалась на части. Я плакала, пока не заболело в груди и слезы не потекли по его груди.

Когда я успокоилась, он откинул волосы с моего лица и поцеловал меня в лоб.

— Прости меня.

Я отодвинулась и обхватила себя руками.

— Нет, это не так. Если бы тебе было жаль, ты бы меня отпустил.

— Я не могу.

Он вздохнул.

— Ты боишься, что я кому-нибудь расскажу?

— Нет.

— Тогда что?

— Не думаю, что смогу жить без тебя.

Эти слова согрели бы меня, если бы они исходили от кого-то другого. От него же они чувствовались холоднее тюремной решетки.

— Почему? — я хмыкнула.

— Не знаю, — он поднял простыню и завернул меня в нее. — С того момента, как мы танцевали, ты засела глубоко внутри меня, в местах, о существовании которых я даже не подозревал. Сначала я не знал, что с этим делать, но потом меня осенило. Ты была мне нужна.

Я прижалась лбом к его шее.

— Ты знаешь, что делают люди, когда влюбляются?

— Это не влюбленность.

Я проигнорировал его.

— Когда нормальные люди уже влюблены, они приглашают девушек на свидание. Это когда-нибудь приходило тебе голову?

— Да, но ты была с этим недоумком. И просить о свидании было бы не разумно.

— Значит, похищение было твоим единственным вариантом?

— Это имело наибольший смысл.

— Только для тебя, — я отодвинулась и уставилась на него. — Почему ты не подумал обо мне?

Он нахмурился.

— Я только о тебе и думаю.

— Тебе это кажется нормальным?

Он отрицательно покачал головой.

— Это не имеет значения. Я знал это тогда и знаю теперь. Ты принадлежишь мне.

— Ты не можешь решать это за меня.

— Неужели ты не понимаешь? Я сделал все это, чтобы ты почувствовала то же самое, что и я. Это как короткий путь, — то, как он это сказал, делало это настолько рациональным, даже несмотря на то, что слова были далеко за гранью разумного.

Я прижала ладонь к его щеке, и он прижался к ней.

— Так ничего не выйдет.

— А как выйдет?

Я приподнялась на локте и посмотрела на него сверху.

— Ты знаешь, что впервые за все время задал правильный вопрос?

Уголки его губ изогнулись в улыбке.

— Правда?

— Да, то же самое и с моими учениками. Они будут биться головой о стену снова и снова, пытаясь понять концепцию, когда все, что им нужно сделать, это задать правильный вопрос.

— Так каков же ответ?

— Я плохо соображаю в плену.

Он ухмыльнулся.

— Ты просто еще не дала настоящего шанса.

— Псих.

Я тоже не замялась. Поспешила добавить комментарий, хотя тот, который только что сделала, стоил того.

— Это не изменится.

Надежда угасла.

— Но, возможно, я смогу поработать над своей склонностью заключать сделки.

Это не было большим, но все же это был прогресс. И я приму его.

— Ладно.

— Но я все равно хочу кое-что от тебя, — он убрал руки за голову. — И если мы не сможем заключать сделки, ты должна как-то сделать их доступными.

Я расслабилась и положила голову ему на грудь.

— Что ты хочешь?

— Твое тело, твои мысли, твои чувства.

— Так, все. Ты просто хочешь получить все.

— Да.

И снова он сказал это так, как будто было совершенно разумно требовать все от другого человека.

— Посмотрим, что я смогу сделать.

Он положил правую руку мне на плечо, и мы погрузились в мирную тишину.

Через некоторое время он сказал: 

— Прости, что причинил тебе боль. Это не входило в мои намерения.

— Я знаю.

Но его слова не изменили того факта, что я должна была уйти. Его прикосновения, его обжигающие поцелуи и страсть, которую он зажег во мне, ничто из этого не могло перерасти в большее, если я не была свободна. Единственный способ, которым я могла заставить его понять, это показать ему, и это именно то, что я намеревалась сделать.

 

***

 

— Последнее отправлено.

Он провел пальцем по экрану планшета, и тот погас.

— Ты скажешь мне, когда они ответят?

Мы выехали в город, отправляя тщательно сформулированные тексты Веронике, Линку и Минту. Каждый раз, когда я пыталась написать чуточку больше слов от себя, он останавливал меня.

— Я просмотрел все твои сообщения. Я знаю манеру твоего общения. Ты не можешь сбить меня с толку.

Несмотря на неудачу, я могла бы плакать от радости, услышав, что мои друзья беспокоятся обо мне.

Я была уверена, что Себастьян упустил некоторые детали и сообщения из того, что он прочитал мне, но я могла выжить на том, какую любовь и заботу они излучали, даже если она была передана через него. Я написала Минту оставаться сильным и что все будет хорошо; Веронике, что на Амазонке нет горячих мужчин, и Линку, что я скучаю по нему. Себастьян нахмурился, когда его пальцы передали сообщение, но он все равно отправил его. Когда мы закончили, я могла бы поклясться, что он почувствовал облегчение.

Мы маневрировали в потоке машин, на улицах все еще было оживленно, несмотря на субботнее утро. Солнечный свет отражался от высоток, и я рассматривала людей, идущих вдоль них. Они понятия не имели, что плененная девушка сидит в позолоченной клетке всего в нескольких футах от них. Двери заперлись в тот момент, когда я села в машину, Себастьян не собирался давать мне шанс попытаться сбежать снова.

— Что случилось? — Себастьян изучающее рассматривал меня.

— Помимо того, что меня держат в плену, когда смотрю на мир вокруг? Ничего.

— Если пребывание в городе делает тебя несчастной, я с радостью отвезу тебя обратно.

— Нет, — я обхватила себя руками. — Я дорого заплатила за это, так что не тороплюсь так быстро покинуть город, — мне нужно было найти способ сбежать.

— Не думал, что ты так много думаешь об оплате, — он ухмыльнулся. — Когда ты стонала мне в рот…

Я приложила палец к его губам.

— Просто дай мне насладиться временем здесь, хорошо?

— Хорошо.

 Он положил руку мне на плечи.

Я должна была потребовать, чтобы он перестал прикасаться ко мне, но это не стоило усилий. Дело не в том, что я наслаждалась его запахом или ощущением его тела. Нисколько. Мне просто нужно было дать ему немного пространства, чтобы он подумал, что я выполню то, что он хочет. Все это было частью моего плана.

Он наклонился ближе к моему уху, его шепот послал дрожь по моему позвоночнику.

— Знаешь, сделка на вечер все еще в силе.

— Я знаю.

На этот раз я намеревалась избежать большего взаимодействия, чем необходимо. Я бы осталась сильной.

Машина въехала в частный гараж у основания блестящей высотки. Когда дверь открылась, Себастьян помог мне выйти из машины и проводил до лифта.

— Пентхаус подключен так же, как и дом. Если ты пройдешь через парадную дверь, я включу сигнализацию. Лифт не откроется, а на лестнице есть клавиатура.

Я вошла в лифт.

— А если там начнется пожар?

— Я спасу тебя.

Его деловитый тон заставил меня выгнуть бровь.

— Ты спасешь меня? Я не думала, что плохой парень когда-либо спасал кого-то, кроме самого себя.

Он ввел код, и двери лифта закрылись.

— Ты думаешь, что я плохой парень?

— Так и есть.

Я прислонилась к задней стене лифта, и мы плавно двинулись вверх.

Он наклонился ко мне.

— Каждый плохой парень — герой своей истории.

— Серьезно? — я уставился на него в зеркальном отражении. — Герой?

— Я спас тебя от этого болвана, дал тебе замок, полный твоих любимых вещей, и готов отдать за тебя свою жизнь в случае пожара или другого бедствия. Как насчет всего этого?

Это было так безумно, что я не могла не улыбнуться.

— Если бы я была учителем литературы, я бы, скорее всего, прокомментировала важность перспективы. К сожалению, я учитель естествознания, так что могу сказать тебе, без оговорок, что твои факты являются необоснованными догадками.

Двери распахнулись, и мы вошли в роскошный пентхаус с таким видом, от которого захватило бы дух даже у Нью-Йоркского риэлтора. Полы из темного дерева, окна от пола до потолка и роскошная мебель. Мужское и отполированное пространство было тщательно украшено в соответствии со вкусами Себастьяна. Простой, спартанский, но в то же время роскошный стиль.

Я попыталась сделать невозмутимое лицо, хотя солнечный свет, льющийся через окна, продолжал привлекать мое внимание.

— Это не так красиво, как твой маленький коттедж в Трентоне, но сойдет.

Себастьян закрыл за нами дверь и вошел в широко открытую гостиную.

Шум из кухни привлек мое внимание.

Рита стояла за огромным гранитным островком и разбирала клубнику. Ее присутствие здесь было для меня ударом хлыста; я только что видела ее дома за завтраком.

— Как вы сюда попали? — я подошла к ней.

— Мистер Линдстром послал за мной вертолет, — она покачала головой. — Больше никогда, Диос Мио (прим. исп. «О Боже мой»), больше никогда.

Я взглянула на Себастьяна через плечо, пока он возился со своим телефоном.

— Таскаешь за собой кухарку? Ты испорчен.

— Нет, я тебя балую.

Он постучал по экрану, и тихая музыка просочилась через скрытые динамики.

— Я обычно заказываю еду на вынос, если нахожусь в городе, но решил привезти Риту, чтобы тебе было комфортнее. Она остановится в номере под нами. Хотя ее услуги сегодня больше не понадобятся. Я приглашаю тебя на свидание.

Возможности для побега стремительно появившиеся в моей голове исчезли. Себастьян не рискнул бы потерять меня в городе.

— Обед будет готов через час.

Рита вытерла руки о фартук и бросила нож, которым пользовалась, в металлический ящик.

Я указала на него пальцем.

— Серьезно?

Себастьян опустился на кожаный диван и положил ноги на плюшевый пуфик.

— Да, — он махнул рукой в сторону открывающегося в окнах вида. — Теперь, когда мы здесь, пожалуйста, расскажи мне о своем плане побега.

Я схватила приготовленную Ритой клубничку и подошла к окну. Спелый фрукт лопнул у меня во рту, когда я увидела столь же аппетитный городской пейзаж. Солнце парило высоко в лазурном небе, и Центральный парк манил всего в нескольких кварталах.

— Я рада, что ты спросил.

Я повернулась и схватила его за темно-синее поло, которое идеально сидело на его широкой груди, а джинсы были низко надеты на его бедра.

— Во-первых, убить тебя, пока ты спишь, затем снять деньги с твоего банковского счета и, наконец, сбежать на Амазонку, где я открою свою собственную полевую школу мирового класса.

Он кивнул.

— Замечательный план. Мне это нравится. Но только один вопрос. Как ты собираешься меня убить?

Я убрала руки и сделала вид, что осматриваю их.

— Я могу задушить тебя.

Рита бросила на меня неловкий взгляд и исчезла в большой кладовке.

— Боюсь, у тебя силенок не хватит.

— О, я не знаю. Когда у меня есть мотивация — а она есть — я могу сделать все, что угодно.

— Хочешь попробовать? — он похлопал себя по коленям. — Посмотрим, есть ли у тебя силы, прежде чем ты полностью посвятишь себя этому плану? — блеск в его глазах был чертовски сексуальным, хотя мы обсуждали его потенциальное убийство.

— Спасибо, но нет.

— У тебя есть план Б? — он позволил своему взгляду пройтись по моему телу. — Тот, который становится еще более физическим, чем сценарий удушения?

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы ты сидела на моем лице, я был бы более чем счастлив задохнуться, лишь бы ты кончила первой. И я могу гарантировать, что ты бы кончила, — он облизнул губы.

Божееее… Я опустилась на стул около окна. Не потому, что мои ноги ослабли от мысленного образа меня сидящей на его лице. Я просто устала.

— Неважно. Ты все испортил.

Он засмеялся.

— Ты говоришь это только потому, что тебе понравился мой план.

— Задушить тебя, да. Сидя на твоем лице, нет.

От этой лжи у меня на щеках выступил румянец.

— Ты можешь признаться мне в своих желаниях. Я единственный, кто никогда не осудит тебя за них.

— Это обнадеживает. Я хочу свободы.

— Твоя свобода может быть только со мной, — он взял с широкого пуфа пульт и, щелкнув по кнопкам, выключил музыку, и огромный телевизор выехал из стены.

— Раз уж тебе еще предстоит грандиозный побег, как насчет того, чтобы посмотреть кино?

— Кино?

— Да, — он похлопал по дивану рядом с собой. — Мне нужно будет сделать несколько звонков сегодня днем и уйти сегодня вечером, так что давай посмотрим фильм, пока у нас есть время.

— Я не знаю... — я взглянула на двери, ведущие в разные части пентхауса.

— Потом я тебе все покажу. А пока буду занят телефонным звонком, ты сможешь сплести веревку из простыней. Хорошо? — его ухмылка разозлила меня и заставила улыбнуться.

— Ладно, просмотр фильма — хорошая идея, — я не стала садиться рядом с ним.

— Ты должна сделать кое-какие вещи доступными, помнишь? — он снова похлопал по дивану. — Пожалуйста, — сказал он так, словно арахисовое масло покрыло его язык и затруднило речь, — посмотри со мной фильм.

Я обещала попробовать. И фильм был в пределах того, что я была готова ему дать. Я встала и села рядом с ним, оставив несколько дюймов пространства между нами.

— И это все, что я собираюсь получить?

— Ты сказал, что хочешь посмотреть фильм. Я готова посмотреть фильм.

Я поджала ноги на диване и уставилась на пустой экран телевизора.

Он проворчал, но снова что-то щелкнул на пульте. Автоматизированная система медленно спустила шторы вниз, закрывая окна.

— Оставь, — я положила свою руку поверх его. — Мне нравится свет.

— Если ты будешь держать меня за руку во время фильма, я оставлю их открытыми.

Я прищурилась, глядя на него.

— Это очень похоже на сделку.

— Нет, просто просьба, — Себастьян нажал ту же кнопку на пульте, и шторы перестали опускаться.

Надо было бы убрать руку. Но я этого не сделала. Между нами не было сделки, но было понимание. Если я уберу руку, то ничего не потеряю. Если я оставлю ее, я не сдамся, я сделаю свой собственный выбор.

Он нажал еще несколько кнопок, и телевизор щелкнул, звук лился через динамики вокруг нас. Эмблема Lionsgate мелькнула на экране. Играла музыка — ноты пианино, которые я знала наизусть. Появился коридор, совершенно белые стены, мебель стерильная, как будто недавно купленная и никогда не использованная. Затем вспыхнул идеальный мужчина в белых трусах. Когда началось описание, мурашки побежали по моим рукам и ногам. Американский Психопат.

Себастьян перевернул руку и сплел наши пальцы.

 — Я знаю, что это твой любимый фильм, — прошептал он.

На бумаге мой любимый фильм был безупречен. Но, по правде говоря, Себастьян был прав. Изображение Патрика Бэйтмена в роли Кристиана Бейла увлекло меня с первой минуты, как я услышала его вступительный монолог. Я никогда не покупала книгу и не брала ее в библиотеке, боясь, что кто-нибудь увидит ее в моей коллекции. А также из страха, что я буду любить ее даже больше, чем фильм. Но это был всего лишь фильм, да? Наслаждаясь развлекательным фильмом, который понравился миллионам других людей, ничего обо мне не сказал.

— Перестань думать и наслаждайся просмотром.

Он сжал мои пальцы, когда психопат на экране сказал Нам: «Меня там просто нет».

 

Глава 32

Себастьян

 

Я закончил свои телефонные звонки, пока Камилла продолжала искать выход из моего пентхауса. Как только она исчерпала все возможности — кроме комнаты видеонаблюдения, которую я запер, — она появилась в нашей спальне и плюхнулась на кровать.

— Не повезло?

Я отключил планшет и встал.

— Нет, ты садист.

Чем дольше она оставалась со мной, тем чаще стала дерзить. Она была неповторима.

Я улыбнулся ей.

— Я начинаю немного нервничать. Но только немного.

— Что в запертой комнате? Собираешься коллекционировать отрубленные головы?

— Не смеши меня, — я усмехнулся. — Вот где я складываю мертвых проституток.

— Это смешно, только если это говорит не псих, — она перевернулась на живот и уткнулась лицом в белое одеяло. Если она называла меня другими именами — а я был уверен, что она это делала, — они были слишком приглушены, чтобы понять.

— Собирайся. Время выходить в свет.

Камилла перекатилась на бок, когда я опустился на колени у ее ног.

— Что ты делаешь?

Приподнявшись на локте, она смотрела, как мои пальцы скользят по ее лодыжке.

— Освобождаю тебя на вечер, но не привыкай.

Я расстегнул золотую цепочку и сунул ее в карман.

Она провела рукой по тому месту, где был браслет, облегчение в ее вздохе было почти ощутимым.

— Спасибо тебе.

— Как я уже сказал, это только на вечер, — я говорил строго, хотя мне нравились все эмоции, которые отражались в ее выразительных глазах.

Любовь. Я никогда не употреблял это слово, сама мысль о нем была мне чужда. Камилла снова села на кровати. Но я просто продолжал думать об этом слове. Думал, как сильно я люблю ее эмоции. И я не только думал об этом, я чувствовал это.

— Ты в порядке?

Она посмотрела на меня сверху вниз.

Сильный жар в центре груди грозил превратить меня в пепел.

— Я в порядке.

— Ты выглядишь не совсем в порядке, — она встала с кровати и села рядом со мной на пол.

— В чем дело?

— Ни в чем.

Я поспешил подняться на ноги и протянул ей руку.

Она взяла ее и встала, переживания отразилось на ее личике в виде морщинки у основания носа.

— Тимоти принесет твое платье, нам нужно собираться.

Я постучал по своим часам.

— Возражения?

Словно услышав свое имя, Тимоти постучал в открытую дверную раму и вошел с темно-малиновым платьем, перекинутым через руку, с другой стороны висели черные шпильки.

— Извините за задержку.

— Все в порядке.

Она подошла к платью и забрала его.

— Вау, это просто фантастика!

— Если ты предпочитаешь что-то другое, я пойму.

 Несмотря на мои слова, я молча желал, чтобы ей понравилось то, что я выбрал для нее.

Она подняла его и критически осмотрела.

— Оно безупречно.

Огненная хватка в моем сердце немного расслабилась.

— Рад это слышать.

Она улыбнулась, ее лицо озарила настоящая радость, и моя задница почти снова ударилась о шерстяной ковер. Это была эмоция, которую я хотел увидеть, та, за которой я гонялся последние несколько месяцев. Вот оно, яркое, как день, и более изысканное, чем солнце. И это случилось только тогда, когда браслет был у меня в кармане, когда она была свободна.

Она выхватила туфли у Тимоти, поспешила мимо меня и закрыла дверь в ванную.

— Дайте мне несколько минут, и я сейчас выйду.

Я закрыл глаза и ущипнул переносицу. Что происходило внутри меня?

— Это работает.

Низкий голос Тимоти прорезал мою какофонию замешательства.

— Думаешь? — я уставился на него. — Думаешь, она приняла все это?

Он усмехнулся.

— Нет, но мне кажется, что ты принимаешь.

Я переоделся в смокинг и внимательно прислушивался к каждому движению Камиллы в ванной. Через некоторое время она затихла и открыла дверь.

Если я был ошеломлен раньше, то один взгляд на нее в этом потрясающем платье раздавил меня под острием ее каблука. Темно-красная ткань облегала изгибы бедер и обрисовывала грудь. Юбка спадала до середины бедра, и когда я подумал о том, что увижу, если Камилла нагнется, у меня пересохло во рту. Твою ж мать.

— Ты выглядишь... — она глубоко вздохнула и подошла ко мне, положив руку на мое выпрыгивающее из груди сердце. — Ты такой красивый.

Ее светлые волосы ниспадали на одно плечо, и она использовала косметику, которую Тимоти оставил в ванной. Ее ресницы были темными и длинными, губы на несколько тонов светлее глубокого оттенка платья. Видение, от которого у меня перехватило дыхание. В общем, у меня не было слов.

Настоящая улыбка появилась на ее пухлых губках.

— Не думаю, что я когда-либо лишала человека дара речи, особенно психопата.

Я схватил ее за бедра, но она не отодвинулась. Обтягивающий материал был гладким под моими пальцами. Либо на ней были стринги, либо вообще не было трусиков. Как я собираюсь пережить ужин с этой хитрой лисой? Я уже хотел заставить ее кричать. К тому времени, как мы закончим с ужином, я буду умолять ее просто разрешить мне облизать ее сладкую киску.

— Черт возьми, я никогда в жизни не видел никого красивее тебя.

Мои слова прозвучали нехарактерно быстро.

Ее голубые глаза сверкнули.

— Спасибо тебе.

— Энтони ожидает вас в машине, сэр, — голос Тимоти раздался из-за двери спальни. Он знал, что в этот момент лучше не входить.

— Надеюсь, ты отведешь меня в какое-нибудь модное местечко, — она хлопнула ресницами. — Куда-нибудь, где много-много людей.

Я прижал указательный палец к ее подбородку и притянул ее рот к своему. Я находился в миллиметре от ее сладких губ, умирая от желания попробовать ее на вкус.

— Для тебя все только самое лучшее.

— Хорошо. Я умираю с голоду.

Соблазнительница.

Мой рассудок снова помутился. Она шагнула к двери, каблуки создавали впечатление, что ее гладкие ноги тянулись на мили.

Я последовал за ней. У Камиллы не было другого выбора. Куда бы она ни пошла, я пойду следом. Мы — это навсегда.

 

Глава 33

Камилла

 

Себастьян взял меня за руку и помог выйти из лимузина, затем поспешил к заднему входу в высотку, которая исчезала в темноте над нами. Тимоти последовал за ним и закрыл дверь, отрезая холодный декабрьский воздух. Мы повернули направо и пошли по длинному коридору, усеянному произведениями искусства, которое варьировалось от современного до гротескного.

По пути нам не попалось ни души. Мне не к кому было обратиться за помощью. Себастьян все продумал. В центре здания мы сели в лифт и поднялись так быстро, что у меня заложило уши. Себастьян держал меня за руку и наблюдал за мной в отражении зеркальных дверей лифта. Он был воплощением мужского совершенства в пошитом на заказ смокинге. Все в нем было внушительным, свежим и невероятно сексуальным.

Лифт открылся, и самые восхитительные ароматы пронеслись мимо нас в порыве теплого воздуха. Себастьян провел меня через широкие двери из матового стекла в столовую, откуда открывался великолепный вид на город. Тимоти запер за нами двери и направился к тому, что, как я предположила, было кухней. Над головой горели люстры, а блестящий черный пол напоминал бассейн из охлажденного стекла, в котором отражался свет. У окон стоял единственный столик, его маленькая форма напоминала кукольную мебель в большой комнате.

Я даже представить себе не могла, во что обошлось бы заказать целый шикарный ресторан в субботу вечером на Манхэттене. Мысленное напоминание, что он сделал это только для того, чтобы убедиться, что я остаюсь в изоляции, удерживало меня в равновесии.

— Надеюсь, тебе понравится.

Себастьян указал мне на стол и выдвинул стул.

Я села, а он сел слева от меня, и мы оба получили великолепный вид на город.

— Не думаю, что я когда-нибудь была так высоко над землей.

Он взял мою руку и стал выводить круги на тыльной стороне моей ладони.

— Не могу не согласиться.

Его чары проникали в меня, убаюкивая. Я позволила этому. Красивое платье, блистательная ночь и великолепный мужчина рядом со мной, все это требовало, чтобы я окунулась в этот сон на одну ночь. Но это не изменит моих планов побега.

— Спасибо тебе, — я сжала его руку. — Это удивительно.

— Я хочу удивлять тебя каждый день, если позволишь.

Серьезный взгляд в его глазах был словно удар кувалдой об стену. Я не хотела сочувствовать ему. Может, было бы лучше, если бы я была такой же, как он — без эмоций, без проблем. Но это не так.

Я подавила свои чувства.

— Давай начнем и посмотрим, сможешь ли ты продолжать в том же духе.

Он улыбнулся и поцеловал мою руку.

— Уверяю тебя, я могу продолжать в том же духе.

Тимоти подошел с бутылкой вина, бокалами и едой. Он щедро разливал вино, и вскоре я приступила к еде, не забывая пить вино, а Себастьян задавал мне вопросы о преподавании.

— Дети такие разные. Каждая личность имеет разные грани. Некоторые из них более яркие, чем другие, но все они забирают разные части из моих уроков и применяют их по-своему.

— Тебе не надоедает это?

— Преподавание? — я отпила немного вина. — Нет. Вообще-то, это единственное, что мне никогда не надоедает. Новые ученики каждый год, и их огромное количество, в общем, я люблю свою работу.

— А как насчет переезда в город с... ним?

— С Линком?

Его брови опустились.

— Да.

— Он хотел моего переезда. Но я никогда этого не хотела, — я сделала большой глоток вина. Был ли Себастьян прав, когда обвинил меня в использовании Линка в качестве опоры после смерти моих родителей?

— Все потому, что он не знал тебя на самом деле.

— Не знаю, правда ли это. Мы провели много времени вместе.

Себастьян покачал головой и просунул руку под стол, положив ее мне на оголившееся бедро.

— Это было очевидно на празднике. Он говорил за тебя, но твой голос был единственным, что мне важно было услышать. Ты знала, что хотела сказать, но отступила на задний план, чтобы успокоить его эго. Это не то, кто ты есть. Солнце не уменьшает свой жар, чтобы не перегревать холодную Луну.

— Как ты это делаешь?

Он склонил голову набок.

— Что?

— Говоришь такие вещи? Чистая поэзия от того, кто ничего не чувствует.

— Это все ты, — он наклонился ближе и скользнул рукой выше по бедру. — Причина в тебе. Уверяю, я не произнес ни одного поэтического слова, пока не встретил тебя.

Мои щеки вспыхнули, и он улыбнулся, довольный собой, что заставил меня покраснеть.

— Мне нравится, что я заставляю тебя краснеть.

Тимоти подошел к нам и поставил перед нами тарелки, каждая из которых была для нас как праздник для глаз, так и для желудка.

— Это выглядит потрясающе.

— Шеф-повар передает вам наилучшие пожелания.

Тимоти попятился и снова скрылся на кухне.

— Расскажи мне побольше о школе.

Себастьян убрал руку с моей ноги, жар рассеивался, но никогда по-настоящему не покидал мою кожу.

Пока мы ели, я рассказала ему о теплице Трентона и о том, как я пыталась получить на нее финансирование, как нынешний директор хотел бы снести ее и построить вместо нее более красивую аудиторию. Вино лилось рекой, и я пила с чуть большим воодушевлением, чем обычно. Как только я опьянела, то предложила ему выкупить школу.

— Хорошо. Я пошлю Тимоти с утра.

Я чуть не подавилась вином.

Он похлопал меня по спине.

— С тобой все в порядке?

— Хорошо, все хорошо. Я просто не думала, что ты... — еще один приступ кашля потряс меня.

— Могу дать тебе все, о чем бы ты не попросила? Да, обязательно.

«Кроме одной вещи, которую я хочу больше всего». Я отмахнулась от этой мысли, когда он взял мой бокал и поставил его на противоположную сторону стола.

Промокнув рот салфеткой, я положила ее на стол рядом с десертной тарелкой.

— Я больше не могу есть.

Себастьян кивнул Тимоти. Через несколько мгновений вокруг нас заиграла музыка, та же медленная песня с вечера, когда мы встретились. В моей памяти о той ночи уже не было той тайны, возможно, потому, что я разгадала загадку Себастьяна. Быть съеденным хищником дает вам хорошее представление о том, как они работают.

— Хочешь потанцевать? — он встал и протянул руку.

Вино заставило меня подняться на ноги и присоединиться к нему. Я напомнила себе, что стала свободнее, чем была с того дня, как он заманил меня в свои лапы. Наслаждаться этим было единственным, что я сейчас могла сделать. Пока.

Себастьян притянул меня к себе и положил мою руку на свое сердце. Его левая рука охватила мою поясницу, и мы закружились под музыку.

— Интересный выбор музыки.

— Это возвращает воспоминания о самом важном дне в моей жизни, — он прижался губами к моему уху. — Это стало одной из моих любимых мелодий.

У меня перехватило дыхание, когда он стал посасывать мою шею. Стон вырвался из моих легких, но не слетел с моих губ. Его теплый язык коснулся моей яремной вены, и я начала плавиться, словно мороженное.

— Я должен был сделать это в первую ночь, когда мы встретились.

 Он снова поцеловал меня в шею, наши тела, не прекращая, качались под музыку.

Мои соски напряглись под тканью платья, когда он немного откинулся назад и начал целовать мою грудь. Он снял платье с одного плеча, и холодный воздух коснулся моей обнаженной груди. Его теплый рот последовал за ним, облизывая мой сосок и всасывая его в рот.

Я задыхалась и держалась за него, когда он просунул другую руку мне под юбку. Скользнув по моему бедру, он обхватил мою задницу. Тепло прилило между моих бедер, когда он лизнул мою грудь и снова стал целовать меня в губы. Его рот опьянил меня больше, чем вино, его губы были твердыми и настойчивыми, когда его язык искал входа. Я открылась, отдавая себя ему.

Его поцелуй был невероятным. Смогу ли я когда-нибудь думать о ком-нибудь, кроме него, когда в следующий раз буду целовать другого? Обеими руками он обхватил мою попку и приподнял. Я обхватила ногами его талию и руками взялась за шею. Его глубокий стон грохотал у меня в ушах. Я хотела его, даже если это было неправильно и плохо — я хотела чувствовать, как он двигается внутри меня.

Он шел, пока я не прижалась спиной к широкому окну с видом на город. Если бы я посмотрела вниз, то увидела бы людей в виде передвигающихся точек, до такой степени было высоко. Я смотрела только на него. Себастьян прижался ко мне, его твердый член давил на мой клитор. Опустив руку мне под платье, его пальцы задели мои влажные складочки.

— Бл*дь, — он снова меня погладил. — Без трусиков, — он зубами стянул мое платье с другого плеча и взял мой сосок в рот.

Я застонала и прислонилась головой к окну, пока он сосал и гладил меня, доводя до безумия. Я провела руками по его волосам, пока он покусывал своими зубами мой твердый сосок. Все во мне показывало ему, что я хотела его внутри меня больше, чем я когда-либо хотела кого-либо еще.

Поддерживая меня одной рукой, другую он просунул между нами. Я дернулась, когда он скользнул пальцами по моему клитору и проник внутрь.

— Так чертовски туго, — он всосал бледную кожу моей груди в рот, оставив след, когда его пальцы вонзились в меня с горячим, быстрым ритмом.

Я держалась за его плечи, холодное стекло за моей спиной не охлаждало огонь, который он зажег внутри меня.

Себастьян поцеловал меня в шею, его прикосновение обжигало мне душу. Я дрожала, все в моем теле было созвучно симфонии, которую он дирижировал пальцами.

— Ты нужна мне, Камилла, — его голос, прозвучавший около моего уха, растопил то крошечное пятнышко сопротивления, которое еще оставалось. — Я хочу почувствовать тебя.

Я обхватила его лицо и притянула к себе.

Его зеленые глаза мерцали желанием, которое соответствовало моему собственному.

— Я никогда не причиню тебе вреда, — он прижал ладонь к моему клитору, потирая его медленными круговыми движениями. — И ты знаешь это.

Я знала. Он был способен на множество ужасных вещей, но в глубине души я знала, что он никогда не причинит мне вреда.

— Ты для меня все, — в его голосе появилась мягкость, теплота, которой я никогда не слышала раньше. Это была искренность, он обнажил свою душу.

— Я хочу тебя, — я позволила словам сорваться с моих губ.

Он завладел моими губами, прижавшись своей грудью ко мне, еще сильнее придавив меня к окну. Пальцами он сжал мой клитор. Я захныкала, ощущение было таким сильным, что ноги начали дрожать.

Другой рукой он расстегнул молнию на брюках. Убрав пальцы, он заменил их своим твердым членом.

— Я постараюсь войти помедленнее, — его голос дрожал, мышцы напряглись.

Я прикусила его нижнюю губу, он зарычал и наклонился надо мной. Его член скользнул ниже и надавил на мой вход. Себастьян схватил меня за грудь и легонько сжал, затем ущипнул за сосок. Множество приятных ощущений захлестнуло меня, каждое сильнее предыдущего. Я застонала, когда он медленно вошел внутрь, его член плавно скользил, пока мои стеночки растягивались, чтобы вместить его.

Я вонзила ногти ему в шею, и он, явно почувствовав легкое покалывание, остановился и отстранился от поцелуя, взглянув мне в глаза.

— С тобой все в порядке?

Член исчез, и я подвинула бедра к нему.

— О, черт.

Он рванулся вперед, полностью насаживая меня на свой член.

Я ахнула и откинула голову назад, уткнувшись в стекло. Его губы коснулись моего горла, пока он плавно скользил по моей влажной киске.

Прижав пятки к его ягодицам, я подталкивала его. Он держал одну руку под моей задницей, а другой сжимал мою грудь. С каждым толчком я поднималась все выше, и он не переставал целовать меня. Я провела ногтями по его голове и схватила за волосы, пока он трахал меня у окна, комната наполнялась звуками хлопков наших тел.

Его член был толстым, твердым, мое возбуждение стало еще больше.

— Охуенно…

Он прижался лбом к моему и стал двигаться еще сильнее, мое тело дрожало от каждого удара.

— Ты — все, чего я хотел и даже больше.

Он запрокинул голову, и я поддалась желанию укусить его.

Я лизнула его горло, а затем укусила. Его глубокое рычание наполнило комнату, и он впился пальцами в мое бедро, оставляя синяки. Я поцеловала уголок его рта и провела языком по линии его челюсти.

— Бл*дь.

 Он сжал мои волосы в кулаке и повернул мою голову в сторону, его зубы жалили мою кожу и создавали идеальный коктейль удовольствия и боли.

— Тебе это нравится. Боль.

Его низкий голос на моей коже был сильнейшим афродизиаком. Себастьян снова укусил меня, и я вскрикнула и вцепилась в гладкую ткань его пиджака.

— Вот и все, детка. Вот и все.

 Он вонзился в меня с такой силой, что я испугалась, как бы не разбилось окно, но мне было все равно, умрем мы или нет, главное, чтобы он не останавливался.

Я собиралась взорваться, все напряжение концентрировалось в пульсирующем бугорке между ног.

— Ты уже близко. Я чувствую, как твои стенки сжимаются еще сильнее.

Он вытащил свой член и поставил меня на пол.

Прежде чем туман страсти рассеялся, Себастьян упал на колени и перекинул мое бедро через плечо. Его горячий рот на моем клиторе заставил меня хлопнуть ладонями по окну.

— Себастьян.

Я вздохнула, не в силах думать, когда его язык поглаживал меня, его пальцы искали точку наслаждения внутри меня. Когда он нашел его, мое тело напряглось, и я прижалась к его лицу.

Он стонал и продолжал лизать меня так, как мне было нужно. Мое тело сжалось, волна захлестнула меня. Когда меня сотрясал сильнейший оргазм, я выкрикивала его имя, пока, наконец, не ушло все напряжение, и каждая капля желания не выплеснулась на язык Себастьяна.

С сильным рывком он поставил меня на колени. Я вскрикнула, когда он толкнул меня лицом к окну. Когда он вошел в меня сзади, я зашипела, но раздвинула ноги, чтобы он мог войти так глубоко, как мне было нужно.

Себастьян прижался ртом к моему уху и прошептал:

— Я хочу пировать твоей киской часами. Хочу, чтобы ты часами умоляла меня дать тебе освобождение. Но я не дам. Пока ты не оседлаешь мой член.

Он глубоко вошел в меня и выскользнул, прежде чем начать вбиваться в диком темпе. Мои груди прижались к окнам, когда он поцеловал меня в шею. Его грудь прижималась к моей спине, передо мной был открыт прекрасный вид на город, пока Себастьян владел мной с каждым уверенным толчком. Я задыхалась, стекла запотели от моего дыхания, и застонала, когда он скользнул пальцами по моему клитору.

— Пожалуйста.

Мой голос был больше походил на скулеж.

— Хочешь кончить еще раз? — он укусил меня за плечо. — Сжимая мой член, пока я не смогу больше терпеть?

— Да.

Его грязные слова словно добавили топлива в мою кровь.

— Хорошо. Я дам тебе это.

Он прижал два пальца к клитору и стал потирать его круговыми движениями.

Наши бедра соприкасались, и он схватил меня за волосы и откинул мою голову назад, чтобы поцеловать в губы. Мы целовались тяжело и влажно, наши тела объединились, когда мы оба одновременно пришли к освобождению. Он хмыкнул, его тело напрягалось с каждой секундой.

— Я здесь. Тебе нужно кончить.

Он усилил давление на мой клитор, и я взорвалась. Я дрожала, когда мой второй оргазм окатил меня. Так глубоко, оргазм заставил меня замолчать, когда я наклонилась к нему.

— Я чувствую, как ты сжимаешь меня, желая, чтобы я кончил.

— О боже, — я вздрогнула.

Он схватил меня за плечи и толкнул вниз, насаживая на свой член.

— Это все твое, Камилла.

Он сильно толкнулся, его член выстрелил в меня, его влажность добавилась к моей собственной. Себастьян толкнулся еще несколько раз, его хрипы дали мне необъяснимое удовлетворение, которое я не могла объяснить.

Когда он закончил, он прижал меня к груди и обнял меня. Мы просто дышали в унисон какое-то время. Я положила голову ему на плечо и попыталась остановить поток темных мыслей, которые начали заполнять мой разум. Но они были как вода, просачиваясь вокруг стен, которые я пыталась опустить. Как я могла это сделать?

Он поцеловал меня в плечо, затем вернул бретельки моего платья на место. Я прикусила губу, когда он вытащил свой член, и это напомнило мне, как давно я не была с мужчиной. Себастьян протянул мне платок. Я взяла его и привела себя в порядок, потом он помог мне встать на ноги.

Я попыталась отойти, но он остановил меня и обнял. Целуя мою макушку, он прошептал:

— Спасибо.

Я хотела раствориться в его объятиях, но моя ненависть к себе не позволяла. Отвернувшись от него, я уловила движение у матовых стеклянных дверей у входа.

— Кто это?

Я уставилась на него. Шок парализовал меня, когда я сосредоточилась на знакомых глазах и темно-русых волосах. Это был Линк.

Линк всматривался сквозь прозрачное стекло между матовыми панелями.

 

Глава 34

Линк

 

Я схватил Тину за руку, и мы побежали обратно к лифту.

— Боже мой, это было так сексуально!

Она снова оглянулась на матовое стекло двери Graffine, одного из самых престижных ресторанов Нью-Йорка. Я потянул за кое-какие ниточки — главным образом, подкупив секретаршу Себастьяна, чтобы она отдала мне бронь, которую Себастьян хотел отменить, и сумел получить столик на ночь под его именем. Но когда я приехал, оказалось, что ресторан закрыт для частной вечеринки. Но был и утешительный приз. Может, мне и не удалось там поужинать, но я определенно увидел великолепное шоу — Себастьян трахает какую-то горячую блондинку у окна. Жаль, что я не подумал записать это на свой телефон.

Мой возбужденный член вел войну против моих боксеров, и один из них должен был победить, мне, возможно, придется пойти в отделение неотложной помощи на случай задушенного члена.

— Давай, давай, давай.

Я ударил по кнопке вызова лифта еще несколько раз. Себастьян не видел меня, но его горячая подружка заметила. В ней было что-то знакомое, но я не мог понять, что именно. Она была слишком далеко, чтобы я мог хорошо разглядеть ее лицо, пока она облизывала Себастьяна и продолжала стонать. Если она была экскортницей, я бы точно не отказался получить ее номерок телефона от Себастьяна.

— Я так возбуждена.

Тина облизала свои пухлые губы и провела ладонью по моему члену, когда лифт открылся.

Внутри ресторана раздались крики, и я увидел силуэт человека, который пытался открыть входную дверь. Я затащил Тину в лифт и, ругаясь сквозь зубы, нажал на кнопку лифта, чтобы двери двигались быстрее. Они закрылись, как только двери из матового стекла начали распахиваться. Мы сбежали.

Тина упала на колени и схватилась за мою молнию. Я быстро поднял ее на ноги.

— Мы должны убраться отсюда. Если мой босс узнает, что я видел его шоу, я буду в полном дерьме. И ты тоже.

Двери открылись, и мы выбежали через парадную дверь в скопление людей, идущих по тротуару. Я поймал такси, и мы забрались внутрь. Как только мы оказались в пробке, я вздохнул с облегчением и расслабился.

— Теперь можно.

Я расстегнул штаны, и Тина принялась за работу, пока я давал указания таксисту.

Хлюпающие, влажные звуки и качающаяся голова вынудили таксиста отрегулировать зеркало, чтобы он мог лучше видеть. Мне было на это наплевать. Кайф от увиденного, как два человека трахаются в реале, проносился по моим венам.

— Мои яйца, — выдавил я.

Тина потянулась под мой член и сжала мои яйца. Она была настоящим профессионалом. Я закрыл глаза и позволил ей творить чудеса своими умелыми руками и ртом. Но когда мой оргазм стремительно нарастал, меня мучило мое подсознание. Я не мог понять, что меня сдерживает. Это, конечно, не было перекрещивающимся движением языка Тины или ощущением ее горла.

Черт, что со мной не так? Я прислонился головой к грубому винилу заднего сиденья. Блондинка — было что-то отдаленно знакомое в женщине, которую трахал Себастьян. Но что?

Мои яйца напряглись, чтобы спустить свой заряд. Тина стонала, как дешевая шлюха вокруг моего члена, призывая меня покончить с этим.

Я был так близко. А потом меня осенило. Блондинка была очень похожа на Камиллу. Без предупреждения я взорвался у Тины во рту. Она попыталась отстраниться, но я держал ее голову на месте и наслаждался ощущением, как она глотает кончик моего члена вместе со спермой.

Когда я закончил, она закашлялась, потом села рядом со мной и уставилась на меня слезящимися глазами.

— Прости, детка. Я просто нуждалась в этом. Все хорошо.

Я погладил ее по щеке, но когда она наклонилась для поцелуя, я попятился.

— Как насчет того, чтобы попасть в клуб или два? Тебе бы это понравилось, да?

Она нахмурилась, ее размазанная помада придала ей вид грустного клоуна.

Я провел пальцами по ее бедру.

 — Ты получишь свое.

 Я не был заинтересован в том, чтобы вылизать ее киску, но если пустое обещание заставило ее прекратить показывать мне это выражение лица, я был за это.

— Все в порядке.

Она открыла пудреницу и поправила макияж.

Мои мысли вернулись к матовым окнам ресторана. Блондинка. Ее глаза. Она была в тридцати футах, может быть, больше, но что-то было в ее глазах, легком наклоне подбородка. Чем больше я думал о ней, тем больше она была похожа на Камиллу. Но это было невозможно. Камилла сидела на деревьях в тропическом лесу, изучала растения и занималась всякой всячиной, в которой преуспела. Верно?

Я вытащил телефон из кармана и просмотрел сообщения. Минт прислал мне еще дюжину сообщений за последние несколько дней. Я проигнорировал их, хотя и не заблокировал его номер. Он был хорошим парнишкой, и, возможно, какая-то часть меня купилась на его паранойю. В конце концов, я не разговаривал с Камиллой с тех пор, как она села в лимузин. В какой-то момент казалось, она мне больше не позвонит, хотя последние сообщения, которые я получил от нее, были теплее. Я просто подумал, что она скучает по мне. Быть вдали от меня должно быть тяжело для нее, учитывая, что через несколько дней Рождество.

Просматривая сообщения Минтона, я обнаружил, что он все больше и больше беспокоится. Ублюдок наполнил мой телефон всевозможными сумасшедшими заявлениями — обвинение в том, что из школьной оранжереи пропали растения, действительно заставило меня усомниться в здравомыслии ребенка. Как только я все улажу, мне придется серьезно поговорить с ней об ее увольнении. Не то чтобы это имело значение. Она переедет со мной в город в конце весеннего семестра. Он больше никогда ее не увидит.

Я вернулся к экрану и нашел сообщение от Вероники. Очевидно, они с Минтом пили один и тот же Кул-Эйд (прим. газировка).

Вероника:Я проверила каждый научный журнал, каждый университет и под каждым чертовым камнем. Нет никакого «доктора Уильямса», ответственного за экспедицию на Амазонку. Что-то не так. Позвони мне.

Для полного счастья мне еще не хватало вмешивающейся подруги Камиллы. Я положил телефон в карман, когда Тина высыпала полоску кокса на тыльной стороне ладони. Она принюхалась, как засоренный пылесос, затем высыпала еще одну полосочку из серебряного флакона. Я затянулся и ущипнул себя за переносицу, когда такси подъехало к переднему входу перед клубом.

Камилла была на Амазонке, а не трахалась с чертовым Себастьяном Линдстромом в Нью-Йоркской высотке. Это было слишком неправдоподобно. Я принял еще одну дозу с запястья девушки. Блондинка мелькнула в моей голове. Дело в том, что я никогда не видел этого выражения на ее лице, когда она была со мной — не широко раскрытыми глазами, а тем, что было до этого. Насыщенный взгляд блаженства и той тонкой неосязаемости, которую более поэтичный человек мог бы назвать любовью. Одно это говорило мне, что это не могла быть она. Если она и собиралась кого-то любить, так это меня.

Несмотря на это, блондинка, кажется, кричала на меня. Возможно, происходило что-то неладное, но я ничего не мог с этим поделать.

— Идем веселиться. 

Тина схватила меня за руку и указала на ближайший клуб.

Когда от кокаина пошло блаженство, все мысли о Камилле вылетели из моей головы.

 

Глава 35

Себастьян

 

Камилла лежала у меня на руках, пока Энтони вез нас обратно в пентхаус. Она очень испугалась в ресторане, и я послал Тимоти поймать того, кто наблюдал за нами через стекло. Он едва их заметил, но сообщил, что их было двое. Камилла побледнела, прижав руку к горлу и уставившись на стеклянные двери. Я обнял ее и заверил, что никто не узнает, что это мы. Она кивнула, но ее взгляд остался задумчивым.

Как только она села в машину, то позволила мне держать ее, пока мы возвращались в пентхаус. Камилла молчала, глаза были закрыты, но я знал, что она не спала. Я бы отдал половину своего состояния, чтобы узнать, о чем она думала в этот момент. Мои мысли перемешались в нетипичном беспорядке. Моя логика была пронизана тем же чувством, которое я испытал, когда понял, что люблю все части личности Камиллы. Я ожидал, что это чувство пройдет и мои обычные вычисления вернутся. Но этого не произошло. После того, как она отдалась мне и у меня был самый интенсивный секс в моей жизни, возможно, мой мозг не мог исцелиться от этого разрушенного состояния.

Энтони заехал в гараж, и Тимоти открыл мне дверь. Я поднял Камиллу на руки и отнес к лифту. Она не протестовала, когда мы поднялись в пентхаус, и я уложил ее в постель. Слишком много тишины. Я начал думать теми маленькими крупицами сознания, которые у меня остались. Никакие ее слова не намекали, что что-то было не так.

 

Стук в дверь пробивался сквозь наушники. Я не особо заботился о музыке, но отец настаивал, чтобы я проявлял к ней хоть какой-то интерес, так как большинство мальчиков моего возраста интересовались ею.

Сняв наушники, я повернулся, когда он вошел, и сел на кровать.

— Доброе утро.

Он ничего не сказал, просто смотрел на деревянный пол под ногами. Он обхватил себя руками, и его плечи согнулись под неудобным углом.

Я ждал, когда же он заговорит. Когда он этого не сделал, я снова надел наушники и застучал ногой в такт, чтобы он мог видеть, что я принимаю его совет.

Шли минуты, но он ни разу не взглянул на мои ритмичные движения. Моя нога устала, поэтому я сдался и положил наушники на стол, из которых продолжала звучать ритмичная и приглушенная мелодия. Почему он до сих пор молчал?

Я подумал, что все это очень странно. Если отец приходил в мою комнату, ему обычно было что сказать. Почему не в этот раз? Я мысленно просмотрел список возможных ответов, но он никогда не готовил меня к молчанию. Мне нужна была какая-то подсказка. Или это была проверка? Было ли молчание само по себе сигналом?

Слабый стук добавил шума к непрерывному гудению наушников. Я выключил свой айпод, заглушив шум. Это был шлепок, а не удар. Отец не двигался, но слезы капали на пол под ним. Но он по-прежнему молчал.

— Папа?

Слезы означали печаль, если это не свадьба, также слезы означали счастье. Если только это не была свадьба кого-то, кого ты ненавидишь, и в этом случае это могут быть тоже слезы. Я, как правило, просто предлагал платок любому и не старался разобрать причину слез окружающих. Но папа никогда не плакал, поэтому я не мог понять, что означают его слезы.

— Что-то случилось?

Тишина. Это было угнетающе. Я никогда не возражал против этого раньше, но такое молчание, казалось, подавляло. Моя спина покрылась мурашками. Что-то происходило. Я не мог чувствовать это, как нормальные люди, но я мог чувствовать это на базовом, животном уровне. Что-то, что было целым, теперь было сломано. Но что?

— Папа?

Он откашлялся и прижал кончики пальцев к закрытым глазам.

— Твоя мать…

— Она расстроена из-за тебя?

— Нет, сынок, — наконец он встретил мой взгляд, его слезящиеся глаза демонстрировали эмоции, которые я не мог уловить. — Она умерла сегодня утром.

— Умерла?

Я знал эту концепцию, и не только по опыту общения с соседским петухом. Но я никогда не сталкивался с этим. Так близко, что это казалось нереальным.

— Она умерла во сне. Я проснулся, а она...

У него перехватило дыхание, и он снова опустил голову.

— Где она?

— Все еще в постели, — его голос был напряженным. — Приедет «скорая», но уже слишком поздно.

— Но ее там нет. Так где же она? Куда она направилась? — я пытался понять.

— Она только что ушла, сынок.

— Но ведь ты сказал, что она все еще в постели, — я покачал головой.

Он разразился рыданиями.

— Я не могу этого сделать. Я не могу. Не без нее. Это слишком для меня. Последовали еще рыдании, которые терзали его тело, а вдалеке завыли сирены.

Пока мой отец плакал, я записывал его поведение в блокнот человеческих реакций: ничего хорошего из молчания не выйдет.

 

— Камилла?

Я сбросил пиджак и кинул его на стул, затем встал на колени у ее ног и стянул ее туфли.

— Да?

Она держала глаза закрытыми.

— Что случилось?

 Развязав галстук, я расстегнул рубашку, бросил ее к пиджаку и забрался в постель рядом с ней.

— С чего ты взял, что что-то не так?

 Она отвернулась.

— Твое молчание.

— Твой мозг провел математические расчеты и в этом?

Я потянулся, чтобы коснуться ее лица, но она отшатнулась. 

— Пожалуйста, скажи мне.

Страх, внезапный и сильный, настиг меня. Она сожалела о том, что мы сделали в ресторане?

 — Дело в сексе?

Камилла зажала между зубами большой палец.

— Нет. То есть да, — она откатилась от меня. — Не совсем... я… не знаю.

— Значит, из-за подглядевших?

Я хотел прикоснуться к ней, успокоить ее.

— Да.

— Я могу взять записи с камер наблюдения и выяснить, кто это был.

Она застонала и уткнулась лицом в подушку.

 — Пожалуйста, не надо. Я умру от унижения.

Устроившись рядом с ней, я уставился на светлые пряди, скрывавшие ее лицо от меня.

— Если ты не объяснишь, я никогда не узнаю. Мой мозг робота, как ты его называешь, просто не способен заглянуть в сердце другого человека. Он даже не может заглянуть в мое, если оно вообще у меня имеется.

Ее плечи слегка расслабились, и она повернулась ко мне лицом.

— Ты знаешь, как это обезоруживает?

— Что? — я ничего не мог с собой поделать и провел пальцами по ее обнаженной руке.

— Когда признаешь свои недостатки.

— Почему это обезоруживает? — я заглянул в ее светлые глаза.

— Потому что большинство людей тратят бесчисленные часы своей жизни, пытаясь скрыть их.

— Я не большинство людей.

— Нет, — она положила ладонь мне на щеку, и ее тепло заполонило мои вены. — Это не так.

— И ты тоже, — я притянул ее ближе, и она уперлась в изгиб моей руки. — Ты собираешься сказать мне, почему расстроена?

— Я думала, ты не умеешь читать эмоции.

— Ну иногда я могу прочесть твои, когда ты позволяешь мне их увидеть. Но бывает ты прячешься от меня.

— Так будет безопаснее.

У меня в голове возник вопрос, который я даже не подумал задать.

— Ты расскажешь мне о себе? — ее слова вернулись ко мне: «задавай правильные вопросы». Может быть, это был один из них.

— Что ты хочешь знать?

— Я знаю основные аспекты твоей жизни — где училась, чем занимались твои родители, что ты их очень любила, имена друзей. Но не могла бы ты рассказать о тех моментах из жизни, которые очень хорошо запомнились?

— Зачем?

— Разве это не очевидно? Я хочу узнать тебя. Все твои секреты — я хочу хранить их. Ты можешь рассказать мне все, что угодно, и я не буду тебя осуждать. Была ли какая-то нездоровая одержимость? Хорошо. Вела ли ты себя как потаскушка назло матери? Нет проблем, правда, но это не мой любимый вопрос. Может ты зарыла пятьдесят трупов на заднем дворе? Мне на это насрать.

Она фыркнула.

— Я думаю, что последний, — это больше о тебе.

Да.

— Я хочу знать о тебе все.

Я думал, что собрал все необходимые данные, но чем ближе я был к ней, тем больше понимал, как многого я не знаю.

— Я хочу видеть вещи твоими глазами.

— Сочувствие. Единственное, чего не хватает психопатам, — она покачала головой у моего плеча. — Ты хочешь того, чего не можешь иметь.

— Рассмеши меня?

— Хорошо. Дай подумать, — она погрузилась в молчание, которое заставило меня нервничать. Молчание было плохим. Но когда Камилла снова заговорила, я услышал улыбку в ее голосе. — Однажды летом мы с друзьями вбили себе в голову, что будем бегунами. В то время это было наше увлечение. Не знаю почему, может быть, летние Олимпийские игры или что-то еще. В любом случае, я не знаю, заметил ли ты это во время моей попытки побега, но я не особо приспособлена к бегу.

— По-моему, ты была великолепна. Мне понравилось смотреть, как ты двигаешься, хотя мне хотелось, чтобы ты бежала ко мне, а не от меня.

— Тогда это была бы не очень умная попытка побега, не так ли?

— Да.

Она положила ладонь мне на живот.

— Итак, однажды утром мы бегаем по моему району. Солнце уже высоко, очень жарко и я иду в компании девочек. Мы неплохо проводим время и сворачиваем за угол, чтобы пройти мимо моего дома. Мой отец во дворе устанавливает разбрызгиватель перед уходом на работу. Он останавливается и машет нам рукой, когда мы приближаемся. Затем моя мама выходит из дома и подходит к шлангу. Я начинаю смеяться еще до того, как она заканчивает свои шалости. Конечно, разбрызгиватель запускается и распыляет воду на отца. Он стоит там, я не знаю, примерно пять секунд, — она хихикнула и остановилась, чтобы собраться с мыслями, а я издала первый смешок вместе с ее хохотом. На нем рабочий костюм, он весь мокрый. Мы с девчонками смеемся. Он поворачивается и видит мою маму, пытающуюся прокрасться обратно в дом. Затем отец начинает за ней гнаться. Она кричит и пытается поспешить вверх по ступенькам, но он хватает ее и прижимает к себе, все еще мокрый, — ее смех заразил меня, и я улыбнулся мысленному образу.

— Они идеальная пара.

— Так и было, — ее смех затих. — Они не ждали меня. Неожиданный ребенок для пары, которая пыталась завести ребенка десять лет, но безуспешно. Маме было сорок три, когда я родилась. Папе было почти пятьдесят, — печаль окрасила воспоминания, смягчив ее голос. — Я знала, понимаешь? Я знала, что когда мама умрет, папа последует за ней. Они были неразлучны, даже когда она заболела. Он никогда не отходил далеко от нее. Как будто тоже проходил лечение. Химиотерапия давила на нее, лишая сил. Но ее дух никогда не угасал. Она всегда улыбалась мне, даже когда была слишком уставшей, чтобы обнять меня. И мой отец был как растение под солнцем. Когда она сгорела, он вскоре иссох вслед за ней.

— Мне очень жаль.

Я сжал ее еще крепче.

— Мне тоже. Я скучаю по ним, — она хмыкнула. — А что насчет твоей мамы?

— Она умерла, когда я был ребенком.

Камилла приподнялась и уперлась мне в грудь, ее потрясающие глаза завораживали меня.

— И это все?

Я бы говорил часами, если бы она вот так сидела на мне.

— Она была холодной. Не такой, как отец. Они были противоположностями. Мой отец был тем, кто пытался научить меня. Она вроде как... я не знаю. Думаю, она не знала, что со мной делать и как мне помочь. Папа был терпелив и научил меня всему, что мне нужно было знать, чтобы выжить в реальном мире.

— Выжить?

— Как личность, как и все остальные. С чувствами и сочувствием, и всеми теми инструментами, с которыми рождаются нормальные люди, но которых мне не хватает.

— Хм.

Она положила подбородок мне на грудь.

— Что?

— Я никогда не думала об этом так, будто ты в невыгодном положении.

— Это не так.

— Если ты так говоришь…

 — У меня было все. Мама не проявляла ко мне интереса, но папа с лихвой компенсировал это. Думаю, она была его опорой. Он опирался на нее, а я на него.

— Тебе было грустно, когда она умерла?

Я хотел сказать «да». Это был бы правильный ответ. Вместо этого, я сказал правду.

— Понятия не имею. Я знал, что папа грустит, и это было плохо. Все это показалось мне невероятно странным. В одну минуту она была с нами, а в следующую — ее уже не было. Смерть не имела для меня смысла. И до сих пор, наверное, тоже.

— Думаю, это общая экзистенциальная проблема.

— Может, я не такой странный, как кажусь? — я пропустил ее волосы сквозь пальцы.

— Не забегай слишком далеко вперед.

Мне нравилось, как быстро она двигалась. Любимая. Это глубокое чувство, которое в равной мере пронзило меня страхом и возбуждением, с ревом вернулось к жизни. И больше ничего не было. Не реально. Простая истина была здесь с самого начала. Я любил Камиллу.

Она отодвинулась от меня.

— Куда ты собралась?

— Мне нужно снять платье.

Мой член дернулся от ее слов.

Должно быть, я выдал свои мысли, потому что Камилла закатила глаза.

— Нет. Я все еще не могу поверить, что я… мы... да, — она закрыла лицо ладонями. — В общественном месте.

Я хотел ее снова: ее тело, ее сердце, всю ее.

— Не в общественном. Ну, может, кроме той части, где ты стояла у окна.

Она пискнула под ладонями.

— А ты псих.

— Думаю, мы оба знаем, что ты любишь психа во мне.

«Черт, я только что сказал «любишь»?»

Глядя сквозь пальцы, она произнесла:

— Ты преувеличиваешь.

— Не стесняйся, — я облизнул губы и заметил, что ее соски затвердели под алой тканью. — Только не после сегодняшнего взаимопонимания.

— Это было всего один раз.

— Если ты так говоришь…

Я ухмыльнулся.

Она развернулась и ушла в ванную.

— Кстати, больше никаких поцелуев. Я больше не участвую в сделке, помнишь? — ее слова эхом отразились от мраморной плитки.

«Это мы еще посмотрим».

 

Глава 36

Камилла

 

Себастьян продержал меня в пентхаусе до конца выходных и позаботился о том, чтобы у меня не было возможности сбежать, пока он работал в понедельник. Тимоти следил за каждым моим шагом, и я много раз задавалась вопросом, дойдет ли до того, что он пойдет и в ванную вместе со мной. Я переспала с Себастьяном, как того требовала наша сделка, но постоянно боролась со своими и его желаниями. То, что я была с ним в ресторане, затуманило мой разум, но вид Линка внес новую ясность в ситуацию, в которой я нахожусь.

Я должна выбраться и вернуться к своей прежней жизни. Себастьян так привязался ко мне за последние пару дней — и если быть честной, я сама привязалась к нему гораздо больше, чем хотела бы признавать, — что я чувствовала, что пришло время просить о своем освобождении. Или, по крайней мере, больше свободы, чем было до сих пор. Я могу заключить с ним сделку. Я никому не расскажу о том, что он сделал, а он даст мне больше пространства для передвижения.

В понедельник вечером, в ожидании Себастьяна, я мерила шагами гостиную, пока Тимоти читал мужской журнал.

— Думаешь, он меня отпустит?

— Мы это уже обсуждали, — он перевернул страницу и зевнул. — Ничего подобного не случится.

— От тебя никакой помощи.

Он выгнул бровь.

— Я могу помочь, но не в этой области.

— Думаю, он меня отпустит.

— После ресторана я думал, что ты захочешь остаться.

Мои щеки вспыхнули, и я одарила его строгим взглядом.

Он пожал плечами.

— Что? Я не мог не подслушивать.

Я сморщила нос и вернулась на кухню, где прибирала Рита. Когда она закончит, я не сомневалась, что кухня будет выглядеть совершенно новой. Я схватила бутылку воды из холодильника и плюхнулась на барный стул.

Когда я услышала звук ключа во входной двери, я сфокусировала зрение на ней. Собравшись с духом, я встала и встретила Себастьяна, когда он вошел. Темно-серый костюм сидел на нем идеально, подчеркивая каждый миллиметр его тела и придавая ему уверенный в себе вид, за который многие мужчины убили бы.

— Привет, — я улыбнулась.

Его глаза загорелись, и он обнял меня.

— Я скучала по тебе.

Мне нравился его запах. Нет смысла лгать себе об этом. Его сильные руки тоже имели свои преимущества. Я тоже скучала по ним, но никогда не призналась бы в этом. Когда он, наконец, отпустил меня, я вздохнула и выпалила свою просьбу.

— Мы можем поговорить в спальне?

— Конечно.

Он расстегнул пиджак, стянул галстук и последовал за мной через гостиную. Тимоти не отрывал глаз от журнала, но у меня сложилось впечатление, что он ни черта не читает.

Я закрыла за нами дверь и прислонилась к ней.

— Я хочу тебя кое о чем спросить.

— Окей, — он сел на кровать и похлопал себя по коленям. — Если у тебя есть вопрос, мне нужно, чтобы ты задала его, пока сидишь здесь.

— Себастьян, — я скрестила руки на груди.

Он начал подниматься.

— Ладно, тогда пойду приму душ…

— Подожди!

Я подошла к нему и села на колени.

— Этого недостаточно, — он сжал мои бедра. — Оседлай меня.

— Ты невыносим, — на мне была хлопчатобумажная юбка до колен — моя самая любимая вещь.

— Я умираю от желания попробовать твою киску, но ты не уступаешь мне с самого ресторана. Так что возьму все, что могу, — он улыбнулся, и его взгляд стал хищным. — И возьму, как только смогу.

Он убивал меня, в классической рубашке и брюках, воплощение мужской красоты. Мое тело пылало, хотя я пыталась сосредоточиться на своей просьбе о большей свободе. Такой человек, как Себастьян сделал это почти невозможным.

— Давай.

Он оперся на локти.

Я привстала и расположила свои колени по обе стороны от его бедер, хотя я была осторожна, чтобы он не почувствовал мою киску.

Себастьян положил свои большие руки на мои бедра и притянул меня к себе, уничтожая расстояние между нами, когда он сел.

 — Так-то лучше. И черт, твоя киска такая теплая.

Его член прижался ко мне, и я схватила мужчину за плечи, пытаясь удержаться и не начать ерзать.

— Так о чем ты хотела меня спросить?

Он скользнул руками по моей попке, мягко массируя ее.

— Себастьян, — я схватила его за запястья. — Я серьезно.

— Я тоже.

Его взгляд скользнул по моим губам.

— Остановись.

Его пальцы замерли, но он не убрал руки.

Мне придется смириться с этим.

— Я думала, что мы стали ближе за последние несколько дней.

— Согласен.

Он прижался губами к моей шее, от его теплого дыхания моя кожа покрылась мурашками.

— И я подумала, что ты мог бы дать мне немного больше свободы.

Он откинулся назад.

— Например?

— Например, позволь мне уйти из дома, позволь мне снова преподавать, не притворяйся, что я умерла. Вот такие вот вещи.

— Нет.

— Но подожди, выслушай меня. Я никому не расскажу ни о тебе, ни о том, что ты сделал. Это останется между нами. Но я хочу увидеть своих друзей и…

— Это не обсуждается, — его ледяной тон был как пощечина.

— Почему? — я пыталась освободиться от его хватки, но безуспешно.

— Я не потеряю тебя.

— Это не значит, что ты потеряешь меня.

Я толкнула его в грудь, но он развернулся и прижал меня к кровати.

— Именно так и должно быть, — он покачал головой. — Разве ты не понимаешь? Этот идиот будет шнырять вокруг тебя, думая, что ты его. Я не могу этого допустить.

— Я бы сказала ему, что между нами все кончено.

Он хрипло рассмеялся.

— Думаешь, это так просто? Просто отпустить тебя? Ни один мужчина в здравом уме не позволит тебе уйти.

— Ему придется.

Я дернулась, пытаясь высвободить запястья из его железной хватки.

— Нет, он не стал бы. Он не тот белый рыцарь, за которого себя выдает. Он сделает все в его силах, чтобы удержать тебя. И тогда мне придется его убить.

— Ты обещал, — чем больше я боролась, тем больше он давил на меня.

— Да, обещал. Но если он еще раз прикоснется к тебе, мне придется его убить. И не важно, что я обещал.

— Он меня не тронет, — я сопротивлялась, но ничего не добилась. — Слезть с меня!

— Хорошо, но ты должна понять, что не уйдешь, — его напористость вернулась, и никакая завеса не скрывала тьму, таившуюся внутри него. — Я не могу тебя отпустить.

— Тогда нам больше нечего обсуждать.

Я отвернулась, чтобы скрыть слезы.

— Бл*дь.

Он зарычал и отпустил меня, затем открыл верхний ящик тумбочки.

Отблеск золота подсказал мне, что будет дальше.

— Пожалуйста, не надо.

— Я должен, — он опустился на колени и приложил холодный металл к моей лодыжке. — Ради нас.

В этот момент я поняла, что должна сделать.

 

Глава 37

Себастьян

 

Чертова тишина. Она проникала в мой мозг, пока все внутри меня не заревело предупреждением, несмотря на полное спокойствие вокруг меня. Единственным звуком в машине был шум ветра, когда Энтони вез нас обратно к дому. Камилла сидела, прислонившись к двери, не сводя глаз с проносящихся мимо пейзажей.

В тот момент, когда трекер оказался на ее лодыжке, она отключилась. Все успехи, которых я добился за выходные, были сведены на нет тонкой золотой цепочкой. Когда она говорила о свободе, я видел только ее в его объятиях. Меня даже не волновало, пойдет ли она в полицию из-за меня или попытается разрушить мой бизнес. Я думал только о том, каково это: потерять ее или увидеть в чьих-то объятиях.

Камилла заставляла меня чувствовать, но проблема заключалась в том, что она заставляла меня бояться боли, которую я почувствую, если она уйдет. Потерять ее было бы смертельным ударом. Поэтому я обмотал кандалы вокруг ее лодыжки и пообещал, что на этот раз все получится и она поймет, что для нас обоих будет лучше, если я ее оставлю.

— Камилла?

— Да, — она не смотрела на меня.

— О чем ты думаешь?

— Ты не заслуживаешь ответа на этот вопрос.

Справедливо. Я ущипнул себя за переносицу и попытался решить, позволить тишине затянуться еще больше или попробовать еще раз объяснить ей, зачем я это делаю.

— Ты когда-нибудь собирал головоломки? — в ее низком голосе была холодная нотка, которую я никогда раньше не слышал.

— Да.

— Ты пытался заставить кусочки работать?

— Я понимаю, куда ты клонишь, но если бы ты только позволила мне...

— Нет. Если ты собираешься сказать мне, почему так должно быть, лучше замолчи.

Все, что я делал, сводилось к простейшему желанию.

— Я просто хочу тебя.

Наконец она повернулась ко мне, ее глаза были как твердые аквамариновые камни.

— А что, если я скажу тебе, что это не тот способ, которым меня можно добиться? Что, если я скажу тебе, что это самый верный способ, чтобы потерять меня?

— Это не имеет смысла. Ты почувствовала это в ресторане. Я знаю это.

— Так что, если ты потеряешь меня? — она указала на свою лодыжку. — Это все уничтожает.

— Но это необходимо...

Она снова повернулась к окну.

— Разговор закончен.

Остаток пути домой мы ехали молча.

 

***

 

За ужином я пытался поговорить, но она отвечала однообразно, мало и не проявляя никакого интереса.

Разочарование накапливалось во мне, пока мне не захотелось посадить ее на свои колени и заставить говорить со мной, быть самой собой. Но, в конце концов, я понял, что чем больше я давил на ее защитную стену, тем выше она ее возводила. Терпение и давление были самыми верными способами добраться до нее.

После мучительного обеда Камилла направилась в библиотеку. Я последовал за ней, но она закрыла дверь у меня перед носом.

— Если собираешься поглазеть, то делай это через свои камеры.

Я мог бы ворваться, перебросить ее через плечо и унести наверх. Черт, мне так хотелось этого, что я даже положил руку на дверную ручку и несколько минут думал об этом. В конце концов, я уступил своей логике, а не кипящей крови, и последовал ее совету. Я налил себе большой стакан бурбона и направился наверх, в комнату наблюдения.

Экраны оживились, сияя резким светом, к которому мне потребовалось время, чтобы привыкнуть. Я сел и стал наблюдать. Камилла сидела за столом, держа в одной руке ручку, а другой листала книгу. Я не видел, что она читает, но она, казалось, была поглощена чтением. Квартира Линка ожила на одном из маленьких мониторов. Он лежал на диване с женщиной, обняв ее за плечи и положив руку ей на грудь. Может, если я покажу это Камилле, она снова мне поверит? Или это только навредит ей. Гадство

Я откинулся на спинку стула и отхлебнул бурбона. В квартире Вероники было темно. Она начала встречаться с мужчиной и, казалось, проводила с ним больше времени, чем дома. Это не имело значения. Наблюдать за ней не представляло для меня никакого интереса, если только это не касалось Камиллы. Она была звездой моего шоу, и я надеялся когда-нибудь стать ее звездой.

Пока я наблюдал за ее работой, меня охватило сомнение. Была ли она права? Потеряю ли я ее, если буду держать рядом? Папа, похоже, тоже так думал. Я перешел от потягивания бурбона к большим глоткам, которые горели на пути вниз.

Зазвонил телефон. Папа звонил. Я нажал «игнорировать», что случалось со мной редко. Но я уже знал, о чем он спросит. Я не хотел еще раз повторять тот же самый спор. Единственное, чего я хотел, — нет, единственное, что мне было нужно, — захлопнуло дверь у меня перед носом. Поэтому я сидел и пил, ожидая, пока она не ляжет спать.

А потом я бы обнимал ее. То, чего я ждал почти каждый день. Мне было все равно, наденет она пижаму или нет. Я сделал еще глоток. Камилла могла носить чертово зимнее пальто, перчатки и шляпу, мне было все равно, лишь бы она была рядом.

Мой телефон запищал голосовым сообщением. Это может подождать до завтра. Папа был умным человеком, но он ошибался. Разве не так?

— Да, — черт возьми, теперь я говорил сам с собой.

Камилла встала и подошла к столу, который Тимоти поставил у двери. Она наклонилась, поправила микроскоп, вышла из комнаты и направилась в оранжерею. Я наблюдал, как она осматривает растения. Она собирала листья здесь и там, подрезая их на ходу. Ничего не ускользало от ее взгляда, когда она изучала свое оранжерейное королевство.

Еще глоток бурбона, но на этот раз напиток не обжег. Может быть, все прошло намного гладко, чем я думал. Камилла продолжала осмотр, а я думал о нашем будущем. До Рождества оставалось всего два дня. Папа придет на ужин. Может быть, тогда я смогу объяснить им обоим, как все это работает... в теории.

Мой план имел смысл. Самое нелепое, что они смотрели на это не так, как я. Они ошибались. Не я.

Я допил бурбон и, спотыкаясь, побрел по коридору. Пол качнулся, я схватился за стену, чтобы удержаться на ногах. Слава богу, дверь в спальню была открыта, и я бы никогда не прошел мимо консоли.

Я рухнул на кровать, даже не потрудившись раздеться. Схватив ее подушку, вдохнул ее запах. Это успокоило мой разум. Я решил не спать, пока она не ляжет рядом, а потом скажу, что люблю ее. Потому что знал. Настолько, что мысль о ее потере была единственной вещью, которая пронзила все мои холодные расчеты и вызвала медленное кровотечение глубоко внутри. Без нее я бы умер.

Я расскажу ей все.

Глава 38

Камилла

 

Когда я забралась в постель, его уже не было. Я наблюдала за ним в течение длительного времени, прослеживая в памяти черты его лица. В какой-то момент он нахмурился, словно ему снились тревожные сны. Я протянула руку и провела ладонью по его щеке. Напряжение исчезло, и он успокоился. Мое сердце болело, когда я смотрела на него, но мой план был в действии и я не собиралась отступать.

Несмотря на то, что я увидела в нем искру, которая эхом отозвалась во мне. Хотя от его прикосновения я чувствовала себя более живой, чем когда-либо. Несмотря на то, что я хотела его, пока я была пленницей, это не могло сработать. Не важно, сколько раз я пыталась ему это сказать, он упрямо настаивал, что это единственный способ быть вместе. Я заснула с мыслью, что единственный способ доказать ему, что он не прав, — это разлучить нас.

Я проснулась раньше него, косые лучи солнца играли в его волосах, когда он подкатился ко мне и притянул в свои объятия. Он удовлетворенно вздохнул, и у меня не хватило сил оттолкнуть его. Кроме того, частью моего плана было соблазнить его сегодня. Я прижалась к нему, но не потому, что мне нравился этот контакт. Нужно было, чтобы все прошло правильно. Не потому, что я знала, что это в последний раз.

Его глаза распахнулись, и он поморщился от яркого света, льющегося в окна.

— Бл*дь.

— И тебе доброе утро.

Он зарылся лицом в мои волосы и провел руками по моему телу.

— Чертова пижама.

Скользнув рукой под мою рубашку, он прижал ладонь к моей пояснице.

— Так лучше.

— От тебя пахнет, как от бомбы с виски.

— Хороший виски, — его приглушенный голос был хриплым и чертовски сексуальным.

— Я довела тебя до пьянства?

Он погладил меня по спине.

— Да.

— Отлично.

— Лисица, — он просунул одно колено между моих бедер, опутывая наши тела так же, как я боялась, что наши души переплетутся друг с другом.

— Ты все еще злишься на меня?

— Конечно.

— Нет, — он застонал и прижался губами к моему горлу. — Пожалуйста, не надо.

Я позволила ему поцеловать себя и провела рукой по его волосам. Он был таким темным, в нем было столько необузданной силы, что он легко затмевал всех остальных мужчин, которых я знала. Но в такие моменты, как этот, он был обнажен до простых желаний внутри него. Он хотел, чтобы я была счастлива, особенно с ним.

— Я отложу это в течение следующих двух дней. Рождество и все такое. Но нам придется поговорить об этом, — мое сердце запылало, когда он поцеловал меня ниже, его зубы покусывали меня. — Меня это не устраивает.

— Спасибо тебе.

Он опустил руку и обхватил мою грудь.

— Себастьян, — мой предупреждающий тон стал хриплым, когда он прижался бедром к моей киске.

— Позволь мне помочь тебе почувствовать себя лучше, — он скользнул пальцами по твердому бутону моего соска. — Только на этот момент.

Я закусила губу, когда он стянул с меня футболку и поцеловал в ключицу. Он почувствовал мою нерешительность и воспользовался этим, скользнув вниз по моему телу и захватив сосок ртом.

Огненный жар возбуждения пронзил меня, пока он посасывал мою грудь, достаточно сильно, чтобы оставить синяк, и одновременно сжимал другую. Я провела ногтями по его голове. Он скользнул ладонями под меня, лаская мою спину, посасывая сначала один сосок, потом другой. Не потребовалось много времени, чтобы мой разум очистился и наполнился мыслями о нем, его члене, его агрессии.

Он совершал легкие поцелуи-укусы вниз по моему животу и продолжил их вдоль пояса пижамных штанов. Ловким движением он стянул с меня штаны и трусики.

— Мне это нужно, — он поцеловал мою киску и провел языком по складочкам. — Твоя прелестная киска распростерта передо мной, как на пиру, — он раздвинул мои бедра. — Единственная киска, которую я хочу пожирать.

И я позволила ему, даже если это было неправильно. Темнота внутри меня хотела все, что он мог мне дать. Себастьян медленно лизнул меня, и я мертвой хваткой вцепилась в простыню. Его низкий стон вибрировал через мою горячую плоть, когда он прошелся языком между складочками, затем его язык очутился внутри меня.

Когда он вернулся к моему клитору, его язык щелкнул по нему, а затем быстрыми движениями Себастьян подвел меня к грани так, что мои ноги начали дрожать.

Он ухмыльнулся.

— Моя малышка нуждается в освобождении.

Себастьян сосал и лизал, а затем схватил меня за задницу, крепче притягивая к своему лицу.

Я наслаждалась его ртом, но мне нужно было больше. Весь он.

— Себастьян, пожалуйста.

— Чего ты хочешь? Я дам тебе это, — он сжал мою задницу. — Скажи.

— Трахни меня.

Если раньше его глаза были яркими, то теперь, когда я озвучила свое желание, они буквально засверкали. Он облизал меня еще несколько раз, прежде чем прошелся губами по моему телу. Остановившись на моей груди, он подразнил каждый сосок.

Я извивалась под ним, отчаянно желая большего.

— Давай.

— Я не могу тебе отказать.

Наконец он вторгся в мой рот, наполняя меня собственным вкусом. Его член уперся в мою киску и скользнул вниз по моим складкам к входу.

— Здесь, малышка? Ты хочешь меня здесь?

— Да.

Я едва могла выговорить это слово.

Мы переплели пальцы на руках, когда он вошел внутрь. Я застонала от легкого укола боли, а затем от восхитительного давления. Боже, он наполнил меня как раз в тот момент, когда проскользнул внутрь, одним быстрым движением.

— Чертовски горячая киска.

Он опустился на меня, кусая и посасывая шею, оставляя свежие отметины.

Удерживая меня на месте, он установил медленный ритм, который усиливался с каждым последующим толчком. Я раздвинула ноги как можно шире, открываясь ему, убеждая его взять то, что он хотел.

Он не разочаровал, трахал меня достаточно грубо, так, что кровать билась о стену. Я знала, что буду в синяках, но я хотела этого. Мне нужно было почувствовать его, попробовать каждую частичку, прежде чем я смогу уйти.

Я выгнулась ему навстречу, мои чувствительные соски коснулись его твердой груди. Он зарычал и вышел. Схватив меня за бедра, он поставил меня на четвереньки и снова вошел в меня.

Мой крик удовольствия и боли пронесся по комнате. Это, казалось, сводило его с ума, потому что Себастьян вошел в меня резче и шлепнул по заднице достаточно сильно, чтобы шлепок добавил дополнительный импульс к напряжению внутри меня.

— Я знаю, что ты хочешь.

Он схватил меня за волосы и притянул к себе, а другой рукой еще раз шлепнул по заднице.

— Грубо, жестко. Ты хочешь всю мою темноту. Скажи мне.

Я застонала, когда он ударил меня снова, ощущение жжения заставило мою киску еще больше увлажниться.

— Я хочу этого.

— Бл*дь, да!

Он сильнее дернул меня за волосы и укусил за плечо, его бедра с силой ударялись о мои так, что были слышны эротичные влажные шлепки.

Он отпустил мое плечо и толкнул меня вперед, прижимая свою широкую ладонь к моей верхней части спины, чтобы я оказалась лицом вниз на кровати.

Еще один шлепок, и я забилась в простынях.

— Посмотри на эту идеальную задницу.

Его дикое рычание вызвало у меня приступ страха.

— Как гребаный цветок.

Я вздрогнула, когда он провел пальцем между полушариями моей попки.

— Себастьян.

Еще один шлепок, на этот раз еще сильнее.

— Не отказывай мне.

Я застонала, поднимаясь все выше с каждым словом вырывающемся из его рта.

— Вот именно.

Он не сбился с ритма, когда прижал влажный кончик пальца к моему тугому колечку мышц. Ощущение было восхитительным и неправильным, но я хотела этого, хотела большего.

Я прижалась к его члену, пронзая себя все глубже с каждым ударом.

— О, черт, — он засунул палец мне в задницу.

Я вцепилась в простыни, все мое тело напряглось. Он толкнулся глубже, и мой оргазм взорвался из ниоткуда. Я вскрикнула, когда удовольствие прокатилось по мне глубокими волнами.

— Дай его мне. Кончай.

Он толкнулся сильнее, его палец в моей попе скользнул глубже, когда я все еще была в агонии оргазма, каждый из его толчков продлевал последующий.

Когда последняя дрожь утихла, я судорожно глотнула воздух.

— Ты еще не закончила, малышка.

Он наклонился надо мной, его мускулистое предплечье оказалось рядом с моим лицом, а другая рука протянулась подо мной. Когда он шлепнул меня по клитору, я дернулась.

— Себастьян!

Еще один шлепок по моей сверхчувствительной коже заставил схватить его за запястье.

— Ты должна доверять мне.

Он завел мои руки за спину и держал их одной рукой, а другой снова подхватил меня. Шлепок.

— Я знаю, что нужно этому телу.

Он использовал мои запястья как способ притянуть меня обратно к своему члену с каждым рывком вперед. Его пальцы играли с моим клитором, поглаживая и кружа, снова возбуждая меня. В следующий раз, когда он шлепнул меня, я застонала от отчаяния. Мне никогда еще не было так хорошо. Его пальцы вернулись туда, где я в них нуждалась.

— Я собираюсь возбудить тебя, чтобы ты кончила одновременно со мной. Я хочу чувствовать, как твоя киска сжимает меня, чтобы вытянуть каждую каплю.

Я бы согласилась на все, чего бы он ни пожелал, лишь бы быстрее кончить. Дыша в простыни, я могла сосредоточиться только на его члене внутри меня, его пальцах, создающих ад, которые касались каждой части моего тела и души.

— Готова? — его голос дрожал, контроль, который он проявлял, колебался.

— Да, — это было единственное слово, которое я смогла произнести.

Он усилил давление на мой клитор и с каждым разом входил все глубже и глубже. Я была потеряна, погребена под волной, вздымающейся надо мной. Он рухнул, утопив меня в освобождении, которое сузило для меня весь мир до Себастьяна.

Его стон был фоновой музыкой к моему мощному оргазму, каждый удар глубоко внутри меня посылал искры, стреляющие по всему телу. Он вошел глубоко, наполняя меня своим семенем, когда моя киска сжала его, как он и велел. Я чувствовала каждый толчок его члена внутри себя, и наше взаимное освобождение было самой эротичной вещью, которую я когда-либо испытывала.

Я рухнула на кровать, мои колени раздвинулись, пока я не оказалась на матрасе с ним, лежащим на мне, его член все еще был внутри меня.

Его дыхание стало прерывистым, когда он поцеловал мою спину, шею, плечи.

— Спасибо тебе.

Я не знала, что сказать. Не было ничего, кроме плещущих волн освобождения вместе с резким подводным течением моего плена. Себастьян поднялся с кровати. Через несколько минут он обтер меня теплой мочалкой.

Как только он скользнул обратно под простыни, он притянул меня к себе на грудь.

 — Это было лучшее средство от похмелья.

Я фыркнула.

— Тебе понравилось? — спросил он.

Он накрыл нас одеялом и положил руки мне на спину.

— Да, но это была еще одна ошибка. Как в первый раз. Этого не должно было случиться.

— Не правда.

 Он убрал выбившиеся пряди волос с моего лица.

Я больше не знала, что правда, а что нет. Он перевернул мою реальность. Но как бы сильно он ни заставлял меня сомневаться во всем, я знала, что не могу остаться. Самое ужасное, что я боялась разбить тот маленький кусочек его сердца. Так много раз он говорил мне, что не хочет причинять мне боль. Но похитив меня, он сделал это в первый же день. Мне тоже не хотелось причинять ему боль, но я сделаю это в самый последний день моего пребывания в плену.

Глава 39

Линк

 

Я столкнулся с мужчиной с двумя детьми на буксире, каждый из них был с коньками на плечах. Туристы на пути к Рокфеллеру, ищущие какое-нибудь праздничное волшебство.

Мужчина извинился за столкновение — определенно не уроженец Нью-Йорка. Я продолжил идти, пока не ощутил легкую вибрацию.

Минт хотел встретиться в пиццерии рядом с домом дяди Хэла. Я должен был там быть. Чем больше я думал о блондинке в ресторане, тем больше мне становилось не по себе. Таким образом, я был здесь, словно рыцарь в сияющих доспехах.

Я протолкнулся в ресторан и направился к столику в глубине зала. Оглядевшись, я не увидел парня. Я прислонился к концу барной стойки и вытащил телефон, чтобы написать маленькому куску дерьма.

— Линк? — парень стоял за соседним столиком.

— Минт?

— Да, — он жестом пригласил меня сесть напротив.

Адские колокола. Парень был моего роста или даже крупнее. Какого хрена он делал в свободное время? Не вылезал из качалки? Не важно, я прослежу, чтобы он не подходил к Камилле ближе, чем требуется на уроке биологии. Называть его ребенком больше не казалось правильным.

Я сел напротив него.

— Что за собрание?

Он вытащил пачку бумаг из кожаной сумки, лежащей рядом с ним. Появилась официантка и приняла наш заказ. Она была милой, немного старше, но определенно в моем вкусе.

— Я связался с Вероникой. Она хотела быть здесь, но здоровье ее мамы не позволило, и она вынуждена была лететь домой.

— Ее будет не хватать.

Я сделал глоток пива, которое официантка поставила передо мной.

Минтон открыл папку и шлепнул ее на стол.

 — Вот что у меня есть. Перед отъездом Вероника немного покопалась и не смогла найти доктора Уильямса, курирующего экспедицию на Амазонку.

— Это не значит, что экспедиции не было. Все, что мне это говорит, так это то, что вам двоим нужно освежить свои исследовательские навыки.

— Думаю, это справедливо, — он пожал плечами. — Во мне зародились подозрения в ошибке с доктором. Поэтому я попытался получить информацию от авиакомпании, села ли Камилла на свой рейс в Бразилию, но они отказались помочь мне, потому что я не родственник.

— Значит, у тебя ничего нет? — я сделал еще глоток пива и удивился, зачем вообще сюда пришел. Блондинка не могла быть Камиллой, и я даже не сказал об этом ребенку.

— Нет, ничего нет. Но Вероника позвонила в авиакомпанию и притворилась Камиллой. Она знает всю ее личную информацию, так что это было легко. Она смогла подтвердить, что, хотя место было куплено для Камиллы, она никогда не вылетала из аэропорта Кеннеди, — он развернул листок бумаги на столе, чтобы я мог его видеть. Это было письмо из авиакомпании, подтверждающее то, что он только что сказал мне.

— Ладно, если у тебя есть вся эта информация, почему бы не обратиться в полицию?

Он взял листок и сунул его в папку.

— Мы звонили только вчера и не были уверены, что именно скажем. Вероника проверила, не могла ли Камилла сесть на другой рейс этой авиакомпании, но у них не было никакой дополнительной информации. Она позвонила в другие авиакомпании, которые летали в Бразилию, но ни одна из них не предоставила никакой информации. В тот момент все, что нам нужно было сделать, это узнать, была ли она в самолете.

— И теперь у тебя есть что-то новое? — я наклонился вперед, забыв про пиво.

— Да, — он вытащил из стопки копию письма. Оно было датировано вчерашним днем, и на нем стояла печать «доставлено лично».

— Насколько хорошо вы знаете Себастьяна Линдстрома?

Я схватил газету и пробежал глазами. Это было короткое письмо от Себастьяна в Трентон ДКП, в котором Себастьян предложил полностью профинансировать модернизацию теплицы.

— Я видел мистера Линдстрома всего за несколько недель до того, как мисс Бриарлэйн уехала на рождественские каникулы. Он приходил в школу, чтобы якобы спросить о стипендиях, но, похоже, провел много времени в классе мисс Бриарлэйн. Наедине с ней.

— Она никогда мне этого не говорила, — «Почему она мне не сказала?»

— Именно. Думаю, он главный подозреваемый в ее исчезновении. Его внезапный интерес к Трентону, особенно к оранжерее. С ним что-то не так. Я читал о его бизнесе, его личности. Он очень жесткий человек.

— Как будто я, бл*дь, этого не знаю. Я работаю на этого парня.

— В нем что-то было. Как он смотрел на нее в тот день в Трентоне, — он пожал плечами. — Как будто он, не знаю, что-то замышлял.

Я пристально посмотрел на Минта.

— Откуда ты знаешь? Ты видел его?

Минт опустил глаза и наконец стал похож на ребенка.

 — После того, как я столкнулся с ним, да, я болтался поблизости, в коридоре.

Я впился в него взглядом.

— Как давно ты наблюдаешь за моей девушкой? — выплюнул я.

— Все не так. Это не то, что ты думаешь.

— Разве? Это чертовски похоже на это. Ты искал причину, чтобы снова увидеть мисс Бриарлэйн с тех пор, как она уехала.

— Это неправда, — он схватил свои бумаги и сунул их в папку. — Я просто переживаю за нее.

— Скажи мне, мелкий. Ты дрочишь на нее раз или два в день?

— Не смей так говорить о ней!

Резко в ресторане вокруг нас все притихли.

Я огляделся и протянул к нему руку.

— Успокойся мальчик.

— Я спокоен, — он сунул папку обратно в сумку. — Но я недооценил тебя.

— Нет, не дооценил.

Я подозвал официантку и заказал еще два пива.

 — Итак, предположим, ваши подозрения верны, и Себастьян Линдстром похитил Камиллу. Каковы наши действий? Обратимся в полицию?

— Нет, пока мы не узнаем наверняка, — он покачал головой.

— Как мы это сделаем?

Он указал на свою сумку.

— У меня есть список всех владений Линдстрома. Наиболее вероятный кандидат, где он будет держать ее, — это дом в Катскиллах. Уединенный, большая площадь. Думаю, нам стоит съездить туда и осмотреться. Что ты думаешь? Тебе все это кажется безумием?

— Все не так безумно, как ты думаешь. Я готов отправиться туда прямо сейчас.

 Принесли пиво, и я подтолкнул бутылку к парню через стол.

— Но сначала, позволь мне рассказать о том, что я видел пару дней назад.

Глава 40

Камилла

 

Теплица гудела от энергетики, которая царила в экзотической секции, пока я ополаскивала свои инструменты. За стеклами уже опускалась ночь.

Задняя дверь открылась, и вошел Джерри.

— Я собрал все растения.

Он стянул бейсболку и почесал лоб.

 — Но вижу, вы уже заметили.

Прошлой ночью я расставила новые растения по своим местам.

— Да, они все хорошо выглядят.

Он наклонился и внимательно осмотрел некоторые из привитых гибридов, которые уже начали утолщаться вдоль стебля.

 — Думаете, из них получится что-то вроде Франкенкукумбера?

Я рассмеялась.

 — Я так не думаю. Вероятно, огурец среднего размера с превосходной устойчивостью к вредителям.

Стряхнув грязь с рук, я двинулась вдоль ряда к нему.

— Но, в конце концов, мне придется пройти полевые испытания. Наверное, с тлей.

Он выпрямился и огляделся.

— Вы хотите развести здесь тлю?

— Конечно, нет, — я указала на двор. — Может быть, как-нибудь летом мы проведем там опыты.

— Думаю, мистера Линдстрома это устроит. Да.

Он смотрел на спящую траву, пока солнечный свет исчезал за деревьями.

— Я удивлена, что ты сегодня работаешь. Ведь сегодня канун Рождества?

— Я знаю, — он нахлобучил потертую кепку на седые волосы. — Просто хотел зайти и убедиться, что вы довольны доставкой.

— Так и есть, — «У меня есть все, что нужно».

— Хорошо. Если вам что-нибудь понадобится, я скоро вернусь.

— Хорошо. Тогда увидимся, — я улыбнулась. — И спасибо за все.

— Да, мэм. Всегда рад помочь, — он зашагал прочь. — Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества.

Он оставил меня наедине с моей зеленью и моими мыслями. Утро с Себастьяном было умопомрачительным и неожиданным. Какая-то часть меня необъяснимо запуталась в нем. Глупо было думать, что я когда-нибудь верну эти украденные дни, что я когда-нибудь смогу двигаться дальше, как раньше. Он изменил меня, и когда я вернулась к раковине и закончила мыть инструменты, я не могла сказать, было ли это к лучшему.

Дверь в дом распахнулась.

— Как Джерри справился с доставкой растений?

Себастьян подошел ко мне и обнял за талию, пока я вытирала руки.

— Идеально.

— Рад слышать.

— Тебя интересует что-нибудь конкретное? — он посмотрел на ряды растений.

Напряжение в моих плечах ослабло под его уверенным прикосновением.

— Нет, если только ты не увлекаешься орхидеями.

— Боюсь, я не очень хороший садовник. Ничего подобного. Если бы ты попросила меня указать, какое растение здесь орхидея, мы были бы провели здесь весь день.

— Приму к сведению.

Я повернулась и посмотрела ему в глаза.

 — Так как я не любитель бизнеса, так что, полагаю, мы квиты.

Он наклонился.

— Здесь есть омела?

— Нет. Омела на самом деле паразит, который прикрепляется к деревьям и питается от их питательных систем.

Он ухмыльнулся.

— Растение — вампир?

— Да, что-то в этом роде.

— Есть хоть что-то, что ты не знаешь о растениях?

— Полагаю, что да, — от его близости у меня закружилась голова. — Кто-то просто должен задать мне правильный вопрос.

— Говоря о вопросах, что ты хочешь на Рождество?

— Думаю, ты знаешь, — попробовать стоило.

Он вздохнул.

— Кроме этого.

— Хм, дай мне подумать…

— Хорошо.

Он взял меня за руку, и мы вошли в дом.

— Ты не собираешься спросить, чего я хочу?

Я сморщила нос.

— Уверена, что это было бы исключительно явное сексуальное одолжение.

Он поцеловал мою руку.

 — Видишь? Ты уже так хорошо меня знаешь.

Он повел меня в фойе.

— Куда мы идем?

— Я хочу тебе кое-что показать.

— Что ты хочешь показать?

Я склонила голову набок, когда он протянул мне пальто.

— Это сюрприз.

— Это тела? Это тела, не так ли?

Он рассмеялся гортанным смехом, который попытался растопить каждый кусочек сопротивления внутри меня.

— Нет. Может быть, я возьму тебя на экскурсию чуть позже.

Он помог мне надеть пальто, затем натянул мне на голову вязанную шапку.

— Тебе тепло?

— Жарковато.

— Отлично, — он схватил свое пальто и вывел меня за дверь. Его телефон непрерывно гудел, но он выключил его.

— Рада, что браслет все еще работает, — сухо сказала я. — Не хотелось бы, чтобы он погас.

— Я рад, что мы пришли к согласию.

Он положил руку мне на поясницу и подвел к черному квадроциклу, стоявшему у входной двери. Холодный пот выступил у меня на коже. Знал ли он, что я задумала?

— Садись.

Он перекинул ногу через сиденье и похлопал по кожаной обивке. Я последовала за ним и забралась наверх.

Прежде чем я успела спросить, куда мы направляемся, он свернул на ровную подъездную дорожку. Темнота быстро сгущалась, мрак становился глубже с каждым мгновением.

Я вцепилась в него, когда он помчался вперед, прочь от моей тюрьмы. Мимолетная мысль о том, что он отпустит меня, пронеслась в моей голове. Я оттолкнула ее прежде, чем мое сердце успело вложить в нее хоть каплю. Себастьян не собирался передумывать. Я знала это. И поэтому мой курс был установлен. Тем не менее, я прижалась щекой к его сильной спине и вдохнула его запах.

Он замедлил движение, когда мы поднялись на небольшой холм вдоль линии деревьев. Повернув квадроцикл, Себастьян остановился и выключил мотор.

Я взяла его за руку, и он помог мне спуститься с квадроцикла. Дом выглядел как из романа Бронте, весь из камня и стекла, с фасадом, который говорил о скрытых проходах и богатой истории. Небольшое стадо оленей паслось возле леса на дальней стороне лужайки.

— Что мы здесь делаем?

Я запрокинула голову и посмотрела на звезды, мерцающие в темноте.

Он вытащил из кармана телефон, постучал, потом убрал его обратно.

 — Подойди.

Я растаяла в его объятиях, прижавшись спиной к его груди, когда он велел мне наблюдать за домом.

— Чего мы ждем?

Свет в доме померк, оставив здание в тени и мрачном предчувствии. И тут произошло нечто волшебное. Белые огни сверкали на карнизах, крыше, вдоль окон и прямо по углам дома. Каждый карниз, каждый каменный выступ были украшены мерцающими огоньками, которые напомнили мне о каникулах, проведенных дома, но в еще большем масштабе. Как вид из снежного шара, огни обещали счастливый праздник с близкими.

— Это все для тебя, — он поцеловал меня в макушку.

Слеза скатилась по моей щеке.

— Он прекрасен, — каким-то образом мой голос преодолел комок в горле.

— Я знал, что тебе понравится.

Простая радость в его голосе угрожала сломить мою решимость. Но я не могла отказаться от своего плана. Не сейчас.

Мы постояли еще немного, глядя, как в холодной ночи мерцают волшебные огни.

Он поцеловал меня в шею.

— Давай зайдем внутрь, пока ты не замерзла.

Поездка в праздничный дом закончилась через несколько минут, и он втолкнул меня внутрь и помог снять пальто и шляпу. Квадроцикл остался на лужайке перед домом, и я краем глаза наблюдала, как он положил ключ в карман и повесил пальто рядом с моим. Я не планировала такого легкого побега, но я воспользуюсь любой возможностью, которая подвернется. Конечно, на квадроцикле далеко не уедешь. Я провела пальцами по маленькому пакетику, спрятанному в кармане джинсов. Мне нужно было бы использовать его, если бы у меня была хоть какая-то надежда покинуть территорию.

Запах еды распространялся по длинному коридору.

— Рита устроила целый пир и планирует устроить еще один завтра.

Его темные волосы упали на глаза, когда он улыбнулся мне.

Я смахнула пряди, и мне захотелось встать на цыпочки и поцеловать его.

— Можешь это сделать.

— Что сделать?

— Поцеловать меня. Ты всегда смотришь на мои губы, когда думаешь об этом.

— Ненормальный, — я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Спасибо за подарок.

— Не за что.

Мы прошли в столовую и заняли наши обычные места за столом, поскольку Рита подавала больше еды, чем могла бы съесть небольшая армия. Индейка, заправка, булочки, зеленая фасоль, картофельное пюре с подливкой, сладкий картофель с ореховой корочкой и многое другое.

Несмотря на такое обилие пищи, я ковырялась в своей тарелке. Мой желудок скрутило, и я подумала, смогу ли я пройти через это. Придётся действовать. Я постоянно напоминала себе, что другого выхода нет. Единственный выход из сложившейся ситуации — побег.

— Что случилось?

Себастьян сделал глоток красного вина из своего бокала.

— Ничего, — я наколола что-то похожее на зеленую фасоль, но у меня во рту был привкус пепла.

— Не ничего, — он взял меня за руку. — Ты можешь мне сказать.

Сейчас или никогда. Я схватила свой бокал, встала и подошла к нему. Он отодвинулся от стола, и я села к нему на колени.

Его легкая улыбка, та, что была настоящей, растянулась на его губах.

 — Чему я обязан таким повышенным вниманием?

— Я просто хотела сказать, что ценю все, что ты для меня делаешь. Библиотека, оранжерея, поездка в город, — мое сердце наполнилось невысказанными чувствами и подавленными мыслями. Но этого должно быть достаточно. Простого «спасибо».

— Если это сделает тебя счастливой, хоть на мгновение, оно того стоило, — он поцеловал меня, медленно и нежно, в этом он был неподражаем

Я могла бы остаться, сдаться ему и принять свою судьбу — судьбу пленницы. Было бы так легко просто принять это. Темный голос внутри меня умолял меня сделать именно это.

Вместо того чтобы слушать, я прервала поцелуй и встала. Но когда я это сделала, то выронила свой бокал, разбивающийся звук пронесся по большой столовой.

— Осторожно.

Себастьян поднял меня и усадил подальше от разбитого стекла.

Рита вбежала и сразу же начала убирать беспорядок.

— Мне очень жаль.

— Все в порядке.

 Себастьян опустился на колени и протянул Рите несколько больших осколков.

Я вытащила пакетик из кармана и вытряхнула его содержимое в бокал Себастьяна. Крошечные кусочки измельченных листьев погрузились в красную жидкость, почти исчезая у меня на глазах.

Себастьян встал и подошел к буфету за новым стаканом. Он наполнил его наполовину и протянул мне через стол.

Рита вытерла вино и вернулась на кухню.

— Спасибо, — крикнул я ей в спину.

Себастьян снова занял свое место.

— Не думаю, что когда-либо в жизни ела так много.

Он схватил бокал и поднес его к губам.

Я затаила дыхание.

— Подожди.

Он отстранился и посмотрел на меня. Мой желудок сжался.

— Тост.

— О? — я думала, что могу упасть в обморок от стресса. — За что?

— За нас, — он протянул бокал.

Я протянула свой и чокнулась с ним.

С улыбкой он поднес стакан к губам и выпил. Я последовал его примеру, сделав два больших глотка вина.

Из моего краткого изучения кониум макулатум, широко известного как смертельный болиголов, я знала, что самые мощные токсины содержатся в его листьях. Когда я попросила у Джерри цветок, я понадеялась, что никто не обратит внимания на растение, которое выглядело не более чем уменьшенной версией «Кружева королевы Анны». Мои надежды оправдались. Когда я вернулась из города, растение было включено в поставку Джерри.

Я взяла только два листа, высушила их с солью и растерла в ступке. Шесть листьев приведут к смерти. Два, однако, вызовут временный паралич.

Себастьян поставил бокал.

— Не хочешь... — он закашлялся и вцепился в спинку стула.

— С тобой все в порядке? — я встала.

— Я в порядке.

Он несколько раз моргнул.

— Я… — он напрягся и с грохотом упал. Мое сердце заколотилось от страха, когда он упал на пол, но это был единственный способ.

Рита выбежала из кухни, ее глаза расширились, когда она увидела Себастьяна, лежащего на полу с закрытыми глазами.

Мне пришлось бежать. Второго шанса у меня не будет.

— Мне очень жаль.

Слезы застилали мне глаза, когда я бросилась в фойе. Схватив пальто Себастьяна, я рывком распахнула входную дверь и выхватила ключи из его кармана.

Квадроцикл завелся, и я помчалась по подъездной дорожке, оставив позади ярко освещенный дом. Свобода была прямо передо мной. Все, что мне нужно было сделать, это бросить вызов ледяному воздуху, моему разбитому сердцу и чувству вины, которое угрожало раздавить меня.

Я взобрался на вершину холма и направилась к воротам вдоль шоссе. По счастливой случайности они были открыты настежь. Квадроцикл мчался сквозь темную ночь, неся меня и все мои надежды. Когда я добралась до открытых ворот и выехала на шоссе, то почти не могла поверить в это.

Повернув направо, я направилась к городу. Пока я бежала, мимо не проехало ни одной машины, но этого следовало ожидать в сочельник в такой глухомани. Дорога то опускалась, то поднималась, и каждая миля немного отличалась от предыдущей. В одном месте поднимались обе стороны дороги, серые каменные стены сияли в лунном свете. Еще через несколько минут в гул мотора начал вторгаться какой-то звук. Звук вертолета. Тот, который я узнала.

Вся кровь отхлынула от моего лица, когда вертолет пролетел над головой и начал лениво опускаться на землю примерно в пятидесяти ярдах впереди. Я оглянулась и увидела фары. Вспышка надежды погасла, когда я узнала лимузин Себастьяна.

Я остановилась. Вся надежда, которую я сдерживала, улетучилась и растворилась в холодном воздухе. Он поймал меня, случилось так, как он говорил. Бежать было некуда. Все было кончено.

Вертолет приземлился, и Себастьян — тот самый человек, которого я считала парализованным всего несколько минут назад, вышел из кабины и подошел ко мне.

Глава 41

Себастьян

 

Выражение ужаса на ее лице разрывало меня на части. Я был причиной этого. Ей было больно, и это я причинил ей боль.

С того момента, как она заказала болиголов, я знал план ее побега. Мне было интересно, собирается ли она убить меня или просто вырубить. Учитывая количество болиголова, которое она бросила в мой стакан, это было последнее. Я решил считать это небольшой победой.

Она дрожала, но в остальном сидела неподвижно на квадроцикле, который я предусмотрительно оставил для нее в удобном месте. Это было ужасно, но я хотел посмотреть, как далеко она зайдет. Я должен был знать, завершит ли начатое Камилла.

В то утро, когда она лежала в моих объятиях, меня осенило. Помимо простого факта, что я любил Камиллу, я понимал, что, возможно, она была права. Моя отчаянная потребность держать ее рядом, казалось, убивала то малое доверие, которое я построил. И если это умрет, то исчезнет и шанс, что она полюбит меня в ответ. Такого рода потребность не была чем-то, от чего человек мог бы вернуться.

 

Папа долго стоял у могилы, после того как все сели в машины и покинули кладбище. Я стоял рядом с ним, не зная, стоит ли мне что-то сказать. Низкие облака нависали над головой, обещая дождь, но так и не доставляя его.

Могильщики прислонились к склепу вдалеке, курили и разговаривали, но больше всего ждали. Как только мы уедем, они закончат работу по похоронам моей матери.

Через пару часов у меня был матч по лакроссу с парнями из города. Если мы не уедем в ближайшее время, я буду скучать по нему. Я должен был что-то сказать.

— Папа?

Он не ответил. Тяжелая тишина тянулась между нами, напрягая то, что всегда казалось неразрывной связью. Его фраза звучала у меня в голове: «когда сомневаешься, пережди. Эмоции всегда показывают, что они собой представляют».

Прошло еще десять минут, и даже могильщики замолчали и просто наблюдали за нами.

— Когда я впервые увидел ее, она была с другим мужчиной. Ты знал об этом?

— Нет, — до этого я никогда не спрашивал об их жизни. Это казалось неуместным.

— У нее был парень. Он был популярен, умен, богаче меня в то время. Мы все вместе учились в колледже, — он улыбнулся, и я был уверен, что это была такая улыбка, которая означала, что он был печален, но имел счастливые воспоминания. — Я увидел ее на танцах. Они у нас тогда еще были. Неловкие, ужасные на самом деле. Но не в ту ночь, когда я ее увидел. Она сидела на его коленях, улыбаясь и смеясь вместе с другими парами, которые собрались вокруг них, чтобы впитать всю мощь, которая исходила от нее, как луч света.

— И что же ты сделал?

— Я решил, что она будет моей, — он вытер глаза.

— Это имеет смысл.

Он обнял меня за плечи.

— Так оно и было. Это точно. Поэтому я пригласил ее на свидание. Она мне отказала.

— Неужели?

— Да, — его улыбка вернулась. — Она сказала мне, что у нее есть бойфренд и она не будет изменять ему.

— И что же ты сделал?

— В следующий раз, когда я увидел их в кампусе, я подошел прямо к нему и вырубил.

Я посмотрел на него, не уверенный, что он говорит серьезно. Мой отец едва повышал голос, не говоря уже о кулаках.

— Я так и сделал, — он кивнул. — Я положил его прямо там, во дворе.

— И что же она сделала?

— Она назвала меня психом и сказала, что больше не хочет меня видеть.

— О.

— Все вышло не совсем так, как я ожидал.

— Так как же вы двое оказались вместе?

— После этого я делал для нее всякие мелочи. Оставлял ей записки, отправлял цветы. Я никогда не пропускал ни одной недели. Все отправлялось по часам.

— И это сработало?

— Это заняло чуть больше года, но в конце концов, она увидела меня в кампусе и подошла ко мне, — он рассмеялся. — Она сказала: «Ты очень настойчив». Я сказал: «Когда что-то стоит того, другого пути нет». Через год мы поженились. А теперь... — его голос сорвался на рыдание.

Я обнял его за талию.

— А теперь ты все еще влюблен, но она ушла.

— Да.

— И это причиняет тебе боль?

— Да.

— Оно того стоило?

— Что ты имеешь в виду? — он еще раз вытер лицо носовым платком и сунул его в карман.

— Неужели время, проведенное с ней, стоило всей той боли, которую ты сейчас испытываешь?

Он уставился на темный гроб, когда наконец начался обещанный дождь.

— Безусловно.

Тимоти вылез из машины и направился к нам, но я не мог смотреть ни на кого, кроме Камиллы. Ее печальные глаза смотрели на меня, страх был высечен на ее выразительных чертах. То, что было трещиной внутри меня, переросло в пропасть, которую могла заполнить только она. Но чтобы получить то, что я хотел, я должен был отпустить ее.

Я протянул ей руку. Она приняла ее, и я сгреб ее с квадроцикла в свои объятия. Ее руки свободно свисали по бокам, пока она дрожала.

— Камилла, пожалуйста, не бойся. — Меня никогда не волновало, что кто-то боится меня. Вообще-то мне это нравилось, но не Камилла. Только не она.

— Что ты собираешься со мной сделать? — ее шепот нес в себе страх, который давил на меня, как тяжесть.

— Я собираюсь отпустить тебя, — простые произнесенные слова разорвали меня на части.

Она отступила назад и пристально посмотрела на меня.

— Не насмехайся надо мной.

— Это не насмешка. — Это мой смертный приговор.

— Ты вот так просто позволишь мне уехать отсюда? — она оглянулась на Тимоти, стоявшего перед лимузином.

— Нет.

Ее колени подогнулись, и я поймал ее прежде, чем она упала на тротуар. Подхватив ее на руки, я прижал ее к себе и пошел к вертолету.

— Ты улетишь отсюда.

Она покачала головой.

— Это не реально.

— Так и есть.

— Я отравила тебя.

— Ты так думала, но нет.

— Но болиголов…

— Ты действительно думала, что можешь заказать смертельное растение, а я об этом не узнаю?

У нее перехватило дыхание.

— Ты все это время знал.

— Да.

— Почему ты позволил мне это сделать?

— Думаю, хотел убедиться, пойдешь ли ты на это. Это было единственное окончательное доказательство, которое я мог получить, чтобы показать, что мой план неосуществим.

Ее брови сошлись на переносице.

— Ты хочешь сказать, что отпустил бы меня только в том случае, если бы я попыталась убить тебя?

— Да, что-то вроде этого.

Она только покачала головой, не веря своим ушам.

— А если я пойду в полицию?

— Тогда иди в полицию, — я пожал плечами. У меня было сильное предчувствие, что она не сделает ничего подобного, но это не имело значения. Это был мой единственный шанс.

— Это, должно быть, какой-то трюк.

Я остановился у вертолета и поставил ее на ноги.

— Вовсе нет.

— Но почему?

— Потому что я люблю тебя, — я наклонился и поцеловал ее, пробуя на вкус в последний раз. Запутавшись пальцами в ее волосах, я наклонился к ее губам, забирая больше, чем следовало бы, но будь я проклят, если смогу остановить себя. Она вцепилась в лацканы моего пальто, когда пилот завел двигатель.

Я прервал поцелуй, хотя мне было сложно сделать это. Затем, прежде чем я успел передумать, я поднял ее в вертолет.

 — Пилот доставит тебя на бейсбольное поле Трентона. Там никого не должно быть. Все вещи будут доставлены к тебе домой завтра. Кроме того, я попрошу Тимоти прислать кого-нибудь, чтобы снять наблюдение и прослушку.

— Наблюдение? Ты…

Я покрутил пальцем в воздухе, и пилот поднял шум двигателя. Она нахмурилась. Мне захотелось стащить ее обратно и отнести в наш дом. Но я уже пробовал это сделать. Я взял ее руку и поцеловал, затем указал на сиденья.

Она откинулась назад и забралась на сиденье. Застегнув ремень на бедре, она уставилась на меня. В ее прекрасных глазах стояли слезы, и мне так хотелось узнать, о чем она думает.

Шум мотора стал громче, и я попятился. Шаг за шагом я отдалялся от того, чего хотел больше всего на свете. Как только я оказался достаточно далеко, вертолет оторвался от Земли, и я потерял ее из виду. Они улетели в ночь, мигающие огни тускнели, пока не исчезли вдали. Что-то глубоко внутри меня сломалось, и страх никогда больше не увидеть ее заставил меня опуститься на колени.

Я долго смотрел на небо, пока дул холодный ветер. Меня это не беспокоило, все тепло, которое у меня когда-либо было, давно ушло. Она забрала с собой мое сердце, мою душу.

— Себастьян, — голос Тимоти напугал меня. Я и не заметил, что он стоит у меня за спиной. — Нам пора возвращаться. Здесь ниже нуля.

Я с трудом поднялся на ноги, мое тело налилось свинцом.

— Ты берешь машину. Я пойду пешком.

— До дома по меньшей мере три мили. Возьмите квадроцикл.

— Я сказал, что пойду пешком, — я прошел мимо него, мои мысли были с Камиллой, которая вернулась к своей прежней жизни — той, которая не включала меня.

— Хватит, — его разочарование не имело для меня значения. — Я просто спрячу квадроцикл и вернусь за ним позже.

Мне было все равно. Мои ноги несли меня. Один шаг за другим. В конце концов, Тимоти проехал мимо меня на машине со скоростью улитки. Я проигнорировал его, пока он не понял намек и не исчез впереди.

Я прокручивал в памяти месяцы, прошедшие с тех пор, как я впервые увидел Камиллу, анализируя каждый момент, пытаясь понять, в какой именно момент я потерпел неудачу. Ледяной воздух обжигал мои легкие, и я не чувствовал своего лица. Но любая боль, которую испытывала моя плоть, была ничем по сравнению с мучениями, которые рвались и бушевали внутри моего сердца.

Глава 42

Линк

 

— Эй, притормози, — Минт указал на что-то на дороге впереди.

— Какого черта?

По дороге шел человек, его плечи сгорбились от холода. Он свернул налево, на извилистую дорогу.

— Это тот самый дом? — я въехал на подъездную дорожку, мои фары осветили мужчину.

Минт проверил GPS на своем телефоне.

— Да, кажется это он.

Мужчина вошел в ворота, которые начали закрываться за ним.

— Дерьмо, — я выскочил из машины. — Эй!

Он продолжал идти.

Я решил рискнуть.

 — Себастьян, это ты?

Он замедлил шаг и остановился, когда ворота с лязгом захлопнулись, но не обернулся.

— Что ты здесь делаешь?

Минт подошел к воротам и вцепился в решетку.

— Мы ищем Камиллу Бриарлэйн. Вы ее видели?

— С чего бы мне ее видеть? — он повернулся, хотя фары освещали только его грудь. Его лицо оставалось в тени.

— Потому что ты навещал ее в школе, — я подошел к воротам и остановился рядом с Минтоном. — Потому что ты финансировал ее теплицу.

— Да, я это сделал. Это все еще не объясняет, почему ты думаешь, что я ее видел.

Его ехидный тон разъедал меня, как кислота. 

— Ты что, трахаешь ее?

— Я — что? Трахаюсь ли я с твоей подружкой? — его смех охладил меня больше, чем ледяной воздух. 

— Ты проделал весь этот путь в канун Рождества, чтобы спросить меня, трахался ли я с твоей девушкой?

— Отвечай, сукин ты сын! — я пытался потрясти ворота, но они не двигались.

Его смех внезапно оборвался.

— Если ты хочешь сохранить свою работу, я бы посоветовал сменить тон.

Бл*дь. Все происходило не так, как я планировал. Я решил, что мы зайдем, скажем, что находились неподалеку, и Себастьян впустит нас на несколько минут, несмотря на явную ложь. Все это попахивало дерьмом.

— Эй, придурок. Я на тебя не работаю, — Минтон постучал по решетке. — Ты ведь держишь ее там, не так ли?

— Без понятия. На самом деле, если я правильно помню, она сообщила мне, что собирается посетить тропический лес во время рождественских каникул. А вы там интересовались?

— Она не в Бразилии. Она в твоем чертовом доме! — крик Минтона разорвал тишину.

У парня были яйца, надо отдать ему должное.

— Я думаю, если вы начнете расследование в другом месте, то обнаружите, что ошибаетесь, — Себастьян развернулся и пошел прочь.

— Впусти меня! — Минт пнул ворота ногой. — Она у тебя. Я знаю, что это так!

— Минтон, — я положил руку ему на плечо, когда Себастьян исчез в темноте подъездной дорожки. — Мы не можем знать наверняка. — Угроза потерять работу, казалось, вбила в меня немного здравого смысла. Блондинка в ресторане не могла быть Камиллой. Я позволил Минту втянуть себя в его паранойю, и вот я стою у ворот дома моего босса, в то время как подросток кричит ему угрозы.

— Нет, я знаю, что она там.

— Пошли отсюда. Мы будем…

Мой сотовый телефон чирикал и вибрировал в кармане.

Я вытащил его и уставился на экран.

— Срань господня.

— Что?

— Она рано вернулась из поездки. Она вернулась к себе домой. Говорит, что увидится со мной завтра вечером.

— Не получится, — Минт схватил мой телефон и уставился на него. — Это ничего не доказывает. Он мог, я не знаю, отправить сообщение прямо сейчас с ее телефона, чтобы сбить нас со следа.

— Я не знаю этого человека, — я сунул телефон в карман как раз в тот момент, когда прозвучало уведомление Минта.

Он вытащил его и прочитал сообщение.

— Дай посмотреть, — я протянул руку.

— Нет, — он положил его в карман. — Это личное. Дерьмо, — он провел рукой по волосам. — Это она. Настоящая она. Я уверен.

— Какого хрена, чувак? — я поспешил обратно к машине, когда поднялся ветер.

Мы оба сели в машину и немного согрелись, прежде чем я повернул обратно на дорогу и направился на юг.

— Меня не волнует, что она написала. С этим парнем что-то не так, — он держал руки перед вентиляционным отверстием.

— Может, так и есть, но это уже не имеет значения. Она дома. Он не держит ее на цепи в своем подвале. Мне следовало бы надрать тебе задницу за то, что втянул меня в эту погоню за дикими гусями.

— Он мог бы отпустить ее или что-то в этом роде.

— Минтон, — я ударил ладонью по рулю. — Она была в долбаной Бразилии, а не в северной части штата Нью-Йорк. Себастьян — козел, но это все. Он не псих-убийца и не похититель. На случай, если ты не заметил, именно мы сейчас выглядим сумасшедшими.

Он скрестил руки на груди.

— Хорошо, тогда почему он был на улице ночью в холод?

— Да какая, к черту, разница?

 Я хотел дать ему подзатыльник, хотя и отказался от этой идеи. Он был по меньшей мере на двадцать фунтов тяжелее меня.

— Это странно.

— Это не имеет значения, — я старался говорить спокойным, взрослым голосом. — Он просто чудак. Камилла дома. Все хорошо. И еще я хочу, чтобы ты держался от нее подальше.

Его брови практически коснулись линии волос.

 — Что?

— Ты меня слышал. Я начинаю думать, что ты одержим ею или еще каким-то дерьмом. Ты никогда не будешь ее трахать, ясно? Она ни за что не стала бы связываться со студентом. Так что не подкатывай к ней.

Он погрузился в каменное молчание, что меня вполне устраивало. Я больше не нуждался в том, чтобы его бред затуманивал мои суждения.

О чем я только думал? Одно я знал наверняка: я никогда больше не буду пить с гребаным подростком, если у него не будет проблем с сиськами или папой.

Глава 43

Камилла

 

Я шла по бейсбольной площадке, пока вертолет взлетал, разгоняя нисходящим потоком ветра тусклую траву. Это было нереально — вернуться в Трентон, увидеть башню с часами, сияющую в темноте за высокими деревьями.

Вертолет поднялся и пошел под углом, пока звук его винтов не затих в неподвижном ночном небе. Площадь была пуста, никто не видел моего возвращения. Я перелезла через невысокий забор возле трибун для посетителей и поспешила за здание администрации. Это не имело смысла, но я чувствовала потребность спрятаться, скрыться от всех и вся.

Миновав кампус и выйдя на улицу, ведущую к моему дому, я нырнула за деревья и осталась во дворах, вместо того чтобы идти по хорошо освещенному тротуару. Из некоторых домов доносилась музыка, а вдоль улицы стояло больше машин, чем обычно. Праздничные вечеринки с любимыми были в самом разгаре, и время от времени я ловила в воздухе запах вкусной еды.

В холодной ночи мой дом погрузился в тишину, только свет на крыльце слабо освещал темноту вокруг. Я обошла дом сзади, прошла через свой маленький дворик и подошла к кухонной двери. Дернула ручку. Заперто. Опустившись на колени, я подняла пустой цветочный горшок и схватила ключ. Как только дверь отварилась, я оказалась дома.

Закрыв дверь, вошла на кухню. Все выглядело точно так же, как и тогда, когда я уходила. Кухонное полотенце небрежно висело на сушилке. Мои комнатные растения выстроились на подоконнике. Как будто я вошла в музей своей жизни, где все сохранилось. Дом остался прежним, в то время как я изменилась и, по сути, стала совершенно другим человеком. Словно в подтверждение этой гипотезы, я выхватила из ящика стола нож и обыскала дом, прихватив его с собой. Он был пуст — никакого Себастьяна, прячущегося в шкафу с мешком, готового снова унести меня.

По телу пробежала дрожь, я включила термостат и пошла в спальню. Кроме нескольких пропавших вещей и одежды, которые, как я знала, были в моем шкафу — нет, в его шкафу в доме Кэтскиллов — комната была нетронута. На прикроватном столике лежал новый сотовый телефон. Я подняла его. Вся моя информация была там, включая сообщения, которые я пропустила. Себастьян не сказал мне о масштабах его переписки с Вероникой, Линком и Минтоном, и когда я прочитала его холодные ответы и их растущую панику, я поняла, что ему нужно было, чтобы я вмешалась, чтобы отвести подозрения. Меня затошнило, когда я поняла, что меня снова обманули. Беспокойство в сообщениях говорило со старой версией меня — более доброй — поэтому я отправила несколько писем, чтобы дать им знать, что я вернулась из поездки раньше, а затем выключила телефон.

Я сбросила туфли и легла. Пальто Себастьяна все еще согревало меня, его запах укутывал меня и давал ощущение комфорта, которое было совершенно неправильным. Я обхватила себя руками и закрыла глаза. Может, мне позвонить в полицию? И что им сказать? Меня похитил человек, который держал меня в роскошном особняке, никогда не делал мне больно, и с кем я занималась сексом по собственной воле дважды? Я перевернулась на другой бок и посмотрела в маленькое окошко, выходящее в ночь.

Последние две недели были кошмаром, смешанным с обрывками грез наяву. Я прижалась носом к пальто и глубоко вздохнула. Это было безумие — пленница, которая хотела сбежать, а теперь, свободная женщина, которая жаждала мужчину, который держал ее в плену. Я никогда не вернусь, никогда больше не буду пленницей, пока жива. Но глубокая печаль в его глазах, когда он посадил меня в вертолет, пробила дыру в моем сердце. Он сожалел. А я, в свою очередь, сочувствовала ему.

— Это пройдет, — прошептала я пустой комнате. — Так и должно быть. — Я откинулась назад и положила нож на тумбочку, рукоятью к самому краю. Если бы хоть половица скрипнула, я была бы готова.

Когда я снова легла, знакомый металл на моей лодыжке защекотал кожу. Я подтянула колено и схватилась за золотую цепь. С сильным рывком застежка поддалась. Теплый в моей руке, металл блестел в мягком лунном свете. Я сжала ладонью твердое доказательство того, что все это не было лихорадочным сном.

Себастьян взял меня в плен и так же внезапно освободил.

 

***

 

В дверь позвонили. Мои глаза распахнулись, и на мгновение я не поняла, где нахожусь. Исчезли широкие окна с видом на горы, роскошная кровать и вычурная мебель. Но когда я поняла, что лежу в своей постели, то вздохнула с облегчением.

Кто-то постучал в мою дверь и позвонил снова, несколько раз подряд. Я схватила нож с прикроватной тумбочки и прокралась по короткому коридору в гостиную.

В маленькое окошко входной двери заглянуло чье-то лицо.

— Алло? Я тут скоро отморожу свою задницу! Открывай!!!

Какого черта?

— Кто там?

— Пол.

— Какой еще Пол?

— Она что, шутит? Она ведь шутит, да?

Приглушенные ответы. Сколько там было людей?

— Я — Пол из «Сплендида».

— Что это такое? — я поплелась к двери.

— Это самый лучший салон во всем Манхэттене! — послышался высокий женский голос.

Я прислонился к стене.

— Чего ты хочешь?

— Она шутит. Должно быть, так и есть, — голос Пола с каждой секундой становился все оживленнее. — Нам сказали, что мы должны быть по этому адресу, и, смею добавить, нам хорошо заплатили. Встреча на Рождество на дому обходится недешево, даже если мы его не празднуем. Ханука — тоже самое.

Я потерла глаза, не совсем понимая, что происходит.

— Вам заплатили за то, чтобы вы пришли сюда и сделали мне прическу?

— Миссис Линдстром, если вы не хотите нас впускать...

— Я не миссис Линдстром, — я уставилась на его лицо через окошко в двери.

— Простите, — он закатил глаза. — Имя мистера Линдстрома было указано в платежке. Если вы не впустите нас, мы вернемся в город.

Он определенно не был похож на наемного убийцу или злого приспешника. Я могла видеть только края ярко-розовых волос на его голове.

Вытащив из кармана телефон, я просмотрела сайт «Сплендида». Это было законно. Фотографии Пола были разбросаны по всему веб-сайту в различных причудливых нарядах с еще более странными прическами.

Я изучала его, стоя в безопасности за дверью, что служила преградой между нами.

— За что же он заплатил?

— Цвет. Очевидно, коричневый, — он поднял мою фотографию из школьного ежегодника за прошлую сессию. — Этот цвет, если быть точным.

— О.

Себастьян явно пытался вернуть все на круги своя. Но для этого потребуется гораздо больше, чем изменение цвета волос. Тем не менее, я убрала нож и отперла дверь.

Пол протиснулся вперед, сопровождаемый двумя ассистентами с такими же яркими волосами. Он казался карликом в комнате и был почти пяти с половиной футов ростом.

Женщина с нарисованными павлиньими глазами огляделась и нахмурилась.

 — Здесь?

Мне следовало бы обидеться. Вместо этого я уставилась на стразы, усеявшие ее лицо.

Пол взял пальцами прядь моих волос и внимательно осмотрел ее.

— Я помню этот цвет. Я тоже путешествовал, чтобы сделать это. Это ты боишься стилистов.

Я пожала плечами. Учитывая то, как он и его помощники тащили различные свертки багажа, полные неизвестно чего, я начала соглашаться с этой конкретной ложью.

— Это была я.

Мужчина-ассистент с ярко-зелеными волосами отодвинул мой диван, пуфик и стул в угол комнаты и начал распаковывать свою сумку.

— Это не займет много времени, — Пол достал фотографию из ежегодника.

— База В45 с подсветкой А34 и А15, — он уставился на мое фото. — Твои корни уже прорастают. Легко подобрать.

Резкий звук, как будто из шины выпустили воздух, пронесся через открытую переднюю дверь. Движущийся грузовик остановился перед моим коттеджем. Тимоти выпрыгнул с пассажирского сиденья. Я прижала руку к горлу, беспокойство пронзило меня, как отравленный адреналин. Он помахал мне рукой и улыбнулся, как бы говоря: «не волнуйся».

Это не сработало. Мои руки задрожали. Неужели он пришел за мной? Было ли все это частью больной игры Себастьяна?

Он и водитель встретились в задней части грузовика и открыли багажник. Они начали выгружать вещи — мои вещи. Себастьян вернул все, что взял, а также отдал мне все, что купил для меня.

— Садись, — женщина-ассистентка указала на салонное кресло, которое они поставили, пока я смотрела на дверь.

— Это нереально.

Я сидела, а женщина искоса поглядывала на мою мебель.

— Ты ведь не шутишь, — она начала расчесывать мои светлые пряди, когда Тимоти внес в дом охапку одежды.

— Можно я отнесу их в твою спальню? — по крайней мере, Тимоти спросил, прежде чем идти дальше.

— Да, — увидев его здесь, я почувствовала себя еще более сумасшедшей. Но он был тут, одет в джинсы и белую футболку.

— Спасибо.

 Пол наблюдал за проходящим мимо Тимоти не только с профессиональным интересом. Он повернулся ко мне и помешал немного фиолетового геля в маленьком лотке для краски.

 — Следи за призом, красавица. Давайте закончим это шоу.

Глава 44

Себастьян

 

Я допил бурбон и швырнул бутылку в дальний угол оранжереи. Удовлетворительный звон стекла был идеальным фоном для открытия моей следующей бутылки бурбона. Крышка упала на землю, и я сделал большой глоток спиртного.

Ее растения окружали меня, и я задавался вопросом, сколько времени потребуется лозам и листьям, чтобы похоронить меня в зелени, которую она так любила. Ее присутствие окрашивало здесь все, начиная от горшков с растениями, заканчивая ступкой и пестиком, которые она использовала, чтобы создать яд, которым отравила меня.

Я познал физическую боль. Это было легкое ощущение. Но это было совсем не похоже на мучительную агонию от ее потери. Казалось, все остановилось, и ничто в мире не могло заставить начать все сначала. Кроме нее. Поэтому, вместо того чтобы ждать чего-то, что никогда не произойдет, я решил выпить. Это казалось вполне логичным.

Может быть, эта боль казалась еще сильнее, потому что я никогда не чувствовал ничего подобного? Я не знал, но мне хотелось, чтобы это прекратилось. В этом и заключалась проблема. Единственное, что могло бы все исправить, — это женщина, которая сбежала от меня при первой же возможности. Я сделал еще один глоток из бутылки, едва почувствовав вкус янтарной жидкости, когда она скользнула в мое горло.

— Сэр? — Тимоти стоял рядом со мной. Откуда он взялся?

— Да? — я предложил ему бутылку.

Он покачал головой.

— Все ее вещи уже доставлены.

— И когда же? — я прищурился, глядя на затянутое тучами небо.

— Сегодня утром.

— Сколько сейчас времени?

— Пять часов пополудни.

Я пробыл здесь почти сутки, но так и не понял этого. Все, о чем я мог думать, — это о ней, о ее голубых глазах, о нежной коже, о том, как мило морщится ее носик, о звуках, которые она издает, когда кончает. Я мог бы утопить себя в хорошем бурбоне и думать о ней всю оставшуюся жизнь. Это было бы гораздо приятнее, чем пытаться жить без нее. Я сделал еще один глоток.

— Сэр?

— Ты все еще здесь? — я лежал на столе, пока распылитель для полива орошал меня водой. Прохладная вода приятно холодила мою разгоряченную кожу. Когда я устроился поудобнее, еще несколько горшков с грохотом упали на землю, но мне было все равно. Она не собиралась возвращаться и смотреть на тот беспорядок, который я устроил.

— У вас есть планы, сэр? — я ненавидел этот сдавленный звук его голоса. Беспокоиться обо мне было глупо.

— Я планирую выпить все бутылки бурбона, которые у меня есть, а потом перейти к более дешевым напиткам.

 Я закрыл глаза, когда капли воды собирались на моем лице и стекали, щекоча мои уши.

— А как она выглядела?

Он взял у меня бутылку и сделал глоток, прежде чем выплюнуть и вернуть ее обратно.

— Блондинка, когда я туда пришел, и с прежним коричневым цветом волос, когда я уходил.

— Она была счастлива?

Пожалуйста, скажи «нет». Скажи «нет». Скажи. Нет.

— Нисколько.

Я улыбнулся и сделал еще один глоток.

— Думаю, она вроде как, ну не знаю, потеряна. И она бросила на меня злобный взгляд, когда я убрал все камеры и микрофоны.

— Она что-нибудь говорила обо мне?

— Нет. Она молчала.

— Молчала. Бл*дь. — Мне нужно было узнать больше, разорвать ее на части, пока я не пойму все, что происходит внутри нее, но этот шанс был упущен. Надо будет спросить у Тимоти. — А ты знаешь…

— Ну и что же? — он протянул руку и отодвинул распылитель подальше от моего лица.

— Как ты думаешь, она скучает по мне?

Он кашлянул в ладонь, когда шум воды начал стихать.

— Возможно. — Я нахмурился.

— Я думаю, что так и будет. Ей нужно время, чтобы разобраться во всем этом.

— Как же так получается, что я, чертов психопат, чувствую к ней больше, чем она ко мне? — просто произнеся это вслух, я почувствовал резкий укол боли.

— Не знаю, правда ли это. У нее есть чувства к тебе.

— Она была пьяна?

— Нет.

— Была маленькой сучкой, как я?

— Нет.

— Вот видишь!

Он прислонился к противоположному столу.

— Это ничего не значит.

— А разве нет?

— Нет. У нее есть множество чувств. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. С тех пор как ты ее встретил, у тебя их было ровно два. Любовь и отчаяние. Когда ты нажимаешь на кнопку отчаяния, это именно то, что ты чувствуешь. Когда она грустит, отчаивается или несчастна, к этому чувству примешивается целый коктейль других эмоций. Она не так прозрачна, как ты.

— Нонсенс. — Чертово проклятие моего существования.

— Именно.

Я выпил еще.

— Ты собираешься покончить с собой.

Я усмехнулся.

— Надеюсь.

— Если ты умрёшь, то как тогда собираешься вернуть ее обратно?

Я рассмеялся, звук был хриплым и уродливым в этом прекрасном пространстве.

— Она никогда не вернется.

— Так и будет, — голос отца присоединился к голосу Тимоти.

— Что ты здесь делаешь? — я вытянул шею, чтобы поискать его среди растений.

— Ты пригласил меня на рождественский ужин. Помнишь? — он взял у меня бутылку и отхлебнул из нее. — Я очень разочарован. Сначала нужно было открыть Хирш.

— Мне по душе бурбон.

Я пожал плечами и опрокинул на пол еще один горшок.

— Сынок, — он покачал головой, когда я потянулся за бутылкой. — Это не выход.

Я пристально посмотрел ему в глаза, несмотря на то, что их было двое.

— Папа, мне больно.

— Я все понимаю, — он вздохнул. — Я проходил через это.

— Значит, ты похитил маму, затем отпустил ее, а потом должен был страдать от последствий своих ошибок, все это время не зная, было ли ошибкой: а) похищение ее, или б) отпустить ее на свободу?

— Нет. — Он сделал большой глоток из бутылки. — Я знаю, каково это — потерять того, кого любишь. Но у тебя есть шанс вернуть ее обратно. Разве ты не понимаешь?

Я замахнулся было бутылкой, но он попятился.

— Отпустить ее было самым умным шагом, который ты мог сделать.

— Скажи это вот этому, — я указал на свою грудь в районе сердца, где, казалось, извергался Везувий.

— Сердечная боль, — в его глазах, во всех четырех, был блеск, которого я не видел уже довольно давно. — Это хорошо для тебя, напоминает о том, что ты можешь потерять.

— Уже потерял.

— Послушай меня, — он схватил меня за рубашку и с большей силой, чем я предполагал, дернул меня, пока я не оказался в сидячем положении, свесив свои длинные ноги через край стола. — Я не тратил годы на то, чтобы учить тебя, как вписаться в общество, как быть хорошим человеком, как добиться успеха, чтобы ты бросил все это сразу, как только получишь ту жизнь, о которой я всегда мечтал. — Он встряхнул меня. — Возьми себя в руки и верни ее обратно!

— Как?

— Нам нужен план, но мы ни черта не можем сделать, пока ты не протрезвеешь. — Он схватил меня за одну руку и жестом велел Тимоти взять другую. Вдвоем они помогли мне выбраться из оранжереи, спустились по заднему коридору и бросили на диван в библиотеке.

Папа схватил одеяло и набросил его на меня.

— Протрезвей. Мы поговорим утром.

— Дай мне бутылку, — я потянулся за ней, но, очевидно, ударил по двойнику моего отца и вернулся с одним лишь воздухом в моей ладони.

— Ни малейшего шанса. Ну же, Тимоти, давай поболтаем. — Папа вышел вместе с Тимоти, который шел за ним по пятам, и выключил свет.

От слабого огня по всей комнате плясали тени. Все вокруг напоминало мне о ней. Книга все еще лежала открытой на столе, где она оставила ее рядом с дневником, ее мимолетный запах витал в воздухе, кресло, которое она так любила. Каждая деталь напоминала о ней. Она была везде и нигде. Еще больше пронзительной боли, еще больше ошеломляющих эмоций, которые я хотел бы остановить.

Я крепко зажмурился. Она появилась из-за моих век, ее глаза блестели, когда она засмеялась и повернулась, чтобы убежать. Я погнался за ней. Я никогда не перестану преследовать ее.

 

 

Глава 45

Линк

 

От китайской еды в моих руках все еще шел пар, когда я остановился на пороге дома Камиллы. Я предположил, что вряд ли у нее было время на бег по продуктовым магазинам, особенно в Рождество, учитывая, что она не так давно вернулась из поездки, поэтому я взял ее любимой китайской еды по пути сюда. Вот насколько предусмотрительным я был.

Она открыла дверь и посмотрела мне за спину, будто искала кого-то на улице или в кустах.

— Я прямо перед тобой, — улыбнулся я ей.

— Ох, прости за это, — она отступила и открыла дверь пошире.

Ее волосы были перекинуты через одно плечо, она была одета в мягкий белый свитер и пару темно-серых штанов. Член дернулся от предвкушения. Разумеется, после временной разлуки она осознала, что мы созданы друг для друга и она, наконец-то, в конце-то концов, сдастся.

— Я принес твою любимую еду, — я шагнул в кухню и поставил коробку на кухонный стол. — Благо, что мистер Сяо работает.

— Пахнет божественно, — она последовала за мной и открыла буфет, чтобы достать тарелки.

— Я так сильно скучал по тебе, — я встал позади нее и обхватил ее руками.

— Я тоже скучала, — она расслабилась в моих объятиях, когда я вдохнул запах ее восхитительных волос.

— Правда? — я развернул ее в руках и впился в ее губы жестким поцелуем. Она должна была знать, как сильно я скучал, насколько мучительным был каждый день без нее.

Я пробежался руками вдоль ее тела к заднице, сжав ее и усадив на кухонную тумбу. Камилла толкнула меня в грудь, но я не отодвинулся. Не в этот раз. Ее губы разжались, когда она вскрикнула, и я проскользнул внутрь, пробуя ее в то время, как руками пробрался под ее одежду, ее тело было такое теплое и мягкое. Мой большой палец задел нижнюю часть ее груди, самую нежную кожу в мире.

— Эй, притормози, — она отклонилась назад и прервала поцелуй.

— Я не могу, — я прижал ее ближе, что она могла почувствовать, насколько твердым я был. — Я люблю тебя.

— Линк, — она снова оттолкнула меня. — Пожалуйста. Просто дай мне минутку, ладно?

Глупая часть меня надеялась услышать «я люблю тебя» в ответ. Бл*дь.

Я попытался оценить степень ее нежелания и посмотреть, удастся ли мне это изменить. То, как был напряжен ее маленький подбородок, говорило о том, что эта битва проиграна. Я должен правильно воспользоваться этим временем, найти способ избавиться от ее обычной осторожности. Время порознь и странный случай с Себастьяном только усилили мою жажду получить ее под собой. Одна единственная мысль о нем с ней забралась мне под кожу. Она моя. Я потратил слишком много времени. Ни в коем случае я не позволю другому мужчине ступить на мою территорию. Все права на ее киску принадлежат мне.

— Прости, детка. Я немного увлекся, — я погладил ее щеку и натянуто улыбнулся.

— Все в порядке, — она похлопала меня по груди. — Я просто голодна и устала, вот и все.

— В таком случае, к твоему счастью, твой принц уже обо всем позаботился, — я поднял ее со столешницы и пересадил на кухонный стул. — Я невероятен в сервировке китайской еды из коробки и скажу больше, в некотором роде, становлюсь немного сумасшедшим, когда дело доходит до того, чтобы уложить тебя в постель.

— Мой чемпион, — она улыбнулась, и напряжение покинуло ее лицо.

— Можешь не сомневаться, — я отодвинул свое разочарование в сторону и снова начал играть роль благочестивого бойфренда, задавая вопросы об Амазонке и ее поездке, пока мы ели.

Она отвечала медленно, будучи более сосредоточенной на своей еде, нежели на рассказах об экспедиции. В сердце разлилось тепло — возможно, она не очень-то хорошо провела там время, потому что очень сильно скучала по мне?

— Так почему ты вернулась раньше? — я задал вопрос, прежде чем засунул в рот последний вонтон (прим. вонтон — разновидность пельменей в китайской кухне).

— Финансирование закончилось раньше, чем мы думали, — она покраснела и опустила посуду в раковину.

— Ох, — я собрал остатки еды и поставил их в холодильник. — Они не могли разобраться с деньгами до того, как ты поехала?

— Полагаю, что так, но это не все, — она зевнула, и ее широко открытый рот подкинул мне несколько идей.

Если я не мог получить ее киску этой ночью, может, она хотя бы отсосет мне перед сном.

— Думаю, в этом нет ничего удивительного. Послать за тобой лимузин было не самой экономически выгодной идеей.

— Полагаю, что так, — она отвернулась и прислонилась к раковине.

Я впечатался бедрами в нее, прижал ближе к себе и открыл кран. Мытье посуды не значилось в моем списке дел, но если это позволит мне быть ближе к цели, я это использую.

— Ты не обязан это делать, — она схватила кухонное полотенце и начала вытирать посуду.

— Я не против, — я помыл одну тарелку и протянул ей. — Мне надо кое в чем тебе признаться, так что полагаю, лишние очки не повредят.

— В чем дело? — она оставила протирание посуды, ее маленькое запястье закрутилось, когда она начала протирать керамическую столешницу.

— Пока тебя не было, мне кажется, я видел тебя.

Тарелка из ее рук выпала на тумбу, но не разбилась. Она снова ее взяла и поставила на решетку для сушки.

— Правда? И где же?

— Я водил клиента в дорогой ресторан, но он оказался закрыт. Я заглянул внутрь и увидел — ты ни за что не поверишь — но я увидел Себастьяна Линдстрома, трахающего горячую блондинку, — я прочистил горло и взял следующую тарелку. — Не такую горячую, как ты, разумеется.

Она кивнула и продолжила вытирать тарелки.

— Но самое безумное, что она выглядела прямо как ты, — я взял одну из вилок и начал ее намыливать. — И вишенкой на торте было то, что твой ученик, Минт, то и дело строил все эти теории заговоров, будто с тобой что-то случилось. Поэтому прошлой ночью я выпил и решил, что Себастьян похитил тебя и удерживал взаперти в каком-то большом особняке в Катскиллских горах, — я прополоскал вилку и протянул ее Камилле.

— Это безумие, — ее голос едва перекрывал шум бегущей воды.

— Правда? Хуже, что Минт убедил меня поехать туда и проверить.

— Что? — Камилла схватила мое запястье, выглядя очень бледной.

— Да. Мы ездили туда прошлой ночью. Нашли только трахнутого на голову маньяка Себастьяна, шедшего вдоль дороги.

— С ним все было в порядке?

— Да, он был в порядке, насколько может быть в порядке псих, — засмеялся я.

— Что произошло?

— Мы поспорили с ним из-за тебя, — я выключил воду и потряс головой. — Самое странное обвинение за последние девять лет. Он все опровергнул, а потом я получил твое сообщение. Я был в шаге от того, чтобы сломать его ворота к чертовой матери, обыскать дом и сжечь все нахрен, только потому что Минт уговорил меня присоединиться к его бредовой игре в Нэнси Дрю (прим. литературный и киноперсонаж, девушка-детектив, известная во многих странах мира). Ты можешь себе это представить?

— Нет, — шокировано ответила она.

— Эй, — я притянул ее в свои объятия. — Не переживай. Он не уволит меня. Не думаю, что он стал бы это делать.

— Верно, — кивнула она напротив моей груди, кажется, она дрожала.

— Серьезно, — я отодвинул ее и взглянул ей в глаза. — Если бы он собирался, то сделал бы это, пока я был у его дома. Это было так странно. Наверняка, он был смущен не меньше меня.

— Да, — она обхватила себя руками. — Наверное.

— Не переживай, — я поцеловал ее лоб.

Она наградила меня слабой улыбкой, когда я бросил кухонное полотенце на столешницу.

— А сейчас время для постельной сцены, — я протянул ей руку, и ее глаза сузились.

— Просто уложишь меня в постель, помнишь?

— Слово скаута, — «кайфоломщица».

Она приняла мою протянутую руку, и мы прошли вдоль маленького коридора в спальню. Ее одежда была сложена на комоде, а шкаф оказался переполнен. Странно.

— Что за вещевой взрыв?

— Эм, пока меня не было, Вероника увлеклась шопингом и купила больше, чем мог вместить ее шкаф, — Камилла пожала плечами и уселась на кровать.

Я принял это за приглашение и присел рядом.

— Линк…

— Я знаю, — вздохнул я. Никогда в жизни я еще так много не вкладывал в женщину, которая даже не позволяет мне трахать ее. Но Камилла стоило того. Почему-то я просто знал это. — Я не собираюсь набрасываться на тебя, обещаю. Но у меня есть рождественский подарок для тебя.

— У меня не было времени найти что-нибудь для тебя, — поморщилась она. — Внезапное раннее возвращение домой сбило меня с толку.

— Не волнуйся об этом, — я взял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — В тебе и так есть все то, что я хочу.

— Послушай, Линк, — она взяла мою руку в свою и развернулась лицом ко мне. — Нам нужно поговорить.

— Не могу не согласиться, — кольцо, лежащее в моем кармане, закрепит сделку. По крайней мере, минет на ночь мне гарантирован.

Она колебалась, будто подбирая слова, прежде чем озвучить.

— Пока я была в поездке, у меня было много времени, чтобы подумать о своем будущем.

— Я тоже думал об этом, — возможно, посасывание члена — слишком низкая планка, в смысле, помолвка ведь включает в себя секс, верно?

— И я думала о нас, как и когда мы встретились, что тогда мои родители только умерли, и мне нужна была поддержка. И ты ее оказал.

— Я всегда поддержу тебя, — я обхватил ее плечо и прижал ближе к себе. — Что бы тебе ни понадобилось, я рядом.

— Спасибо, — она глубоко вдохнула. — Чувствую, что задолжала тебе извинения.

— За что?

— Все это время, что мы были вместе, я никогда не отдавалась тебе целиком и полностью, — она бросила взгляд на кровать. — Ты знаешь, что я имею в виду.

— Знаю, — член затвердел, слишком сильно заинтересованный в том, куда все двигалось.

— И сейчас я будто посмотрела на всё с другой стороны. Я опиралась на тебя, но держала на расстоянии вытянутой руки. Возможно, это из-за того, что я не была уверена насчет нас, понимаешь? — она прикусила ноготь большого пальца. — И чем больше я думаю об этом, тем яснее понимаю, насколько это несправедливо с моей стороны.

«Бл*дь, да! Так оно и есть!»

— Нет, ты просто была не готова. Я понимаю это и думаю, я знаю, куда ты клонишь.

— Серьезно? — ее брови взлетели вверх, и она наклонила голову. Я кивнул.

— Я всегда на шаг впереди, детка. Я чувствую то же самое.

— Не уверена, что выразилась достаточно ясно… — наморщилась она.

— Я прекрасно знаю, о чем ты говоришь, — вот он, тот самый момент для меня. Я опустился на пол, встав на одно колено и посмотрел в ее лицо. — Ты моя та самая, Камилла. Я больше не вижу жизни без тебя, — я достал коробочку с кольцом из кармана и открыл ее.

Она побледнела и поднесла руку ко рту. Бл*дь, да, мне удалось ее шокировать так, чтобы она сорвала свои трусики от восторга. Я мог это почувствовать.

— Ты выйдешь за меня?

 

Глава 46

Камилла

 

— Ты оставила его в подвешенном состоянии? — голос Вероники сорвался на визг.

Я позвонила ей, как только Линк покинул мой дом. Больше никто не смог бы мне помочь выбраться из эмоциональной ямы, в которой я погрязла.

Я сжала телефон гораздо сильнее, чем это требовалось.

— Нет. Точнее не совсем. Я сказала ему, что подумаю.

— И он нормально к этому отнесся?

— Нет, — я завалилась на кровать и уставилась в потолок. — Я не знаю. Он выглядел разочарованным, но все еще обнадеженным?

— Как ты себя чувствуешь?

— Не знаю. Ужасно.

— Ужасно из-за чего?

— Я хотела сказать ему, что мне нужно немного времени для себя. Знаешь, прийти в себя после поездки и все такое. Я не собиралась расставаться с ним, наверное. Скорее попробовать побыть некоторое время порознь, чтобы я могла прочистить мысли. Но когда он встал на одно колено и сделал предложение, я запаниковала.

Когда он попросил меня выйти за него, первое, что я испытала, — страх. Это должно было польстить или даже обрадовать. Но я больше не могла понять саму себя. В голове была одна константа — Себастьян. Мысли о нем пропитывали каждый мой вздох. Чем он занят сейчас? Я посмотрела на люстру, с которой Тимоти снял маленькую камеру и микрофон. Себастьян больше не мог наблюдать за мной, но он оставил свой неизгладимый отпечаток. Дело не в люстре или в его пальто, или даже в ощущениях, что он вызвал во мне. Даже несмотря на то, что я была свободна, часть меня все еще была привязана к нему.

— Камилла, ты тут?

— Да, прости. Ты что-то сказала?

— Ты же знаешь, что я не большой фанат Линка, верно?

— Да, — я нисколько не сомневалась том, что Вероника хотела убить его в первый месяц наших отношений.

— Но ты умчала в свое путешествие, а сейчас внезапно захотела побыть порознь? Это не похоже на тебя. И мне кажется, возможно, тебе просто нужно больше времени, чтобы разобраться в своих чувствах, — на секунду она промычала. — И если ты все еще будешь хотеть избавиться от него после перерыва, то я поддержу тебя.

Неудержимое желание рассказать ей правду о моей «поездке» билось в черепе, но мне удалось прикусить язык. Если я расскажу ей о Себастьяне, она что-нибудь сделает: позвонит в полицию, заявится к нему в офис и устроит разнос, подожжет его дом — она может выкинуть что угодно, если сильно разволнуется. Несомненно, я была зла на него за то, как он поступил со мной, но я не хотела видеть его за решеткой. Возможно, виной всему стокгольмский синдром, но одна только мысль о нем в исправительном учреждении заставляла внутренности скручиваться.

— Пожалуй, ты права, — я бросила взгляд на пальто Себастьяна. — По меньшей мере мне нужно переварить это. Ох, как твоя мама?

— Я не знаю, — вздохнула она. — Неважно. Но я убедилась, что она все еще остра на язык. Мне приходилось выслушивать, что я неправильно питаюсь, одеваюсь как шлюха, а еще мне надо найти хорошего мужчину, который смог бы обо мне заботиться.

— Она просто более зрелая версия тебя, — засмеялась я.

— И более больная.

Ее мать медленно умирает, а я тут треплюсь о беспорядке в своей жизни. Чувство вины вспыхнуло и перекрыло все остальные эмоции, словно ядовитая пилюля.

— Мне жаль, — мне хотелось бы иметь возможность ее обнять. — Если есть что-то…

— Нет, но спасибо. Ты помогаешь уже тем, что отвлекаешь от мыслей об этом. Все эти переживания о том, что тебя похитил наркокартель и продал в секс рабство, занимали меня последние несколько недель. Обещай, что расскажешь мне все о своей поездке за бутылкой или тройкой бутылок красного вина, когда я вернусь.

— На самом деле, мне есть, что рассказать, — я пробежалась рукой по пальто Себастьяна.

— Хорошо. И я знаю, что ты знаешь, но я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — слезы выступили на глаза. — Счастливого Рождества.

— Тебе тоже, — и на линии стало тихо.

Мой разум незамедлительно вернулся к дому в горах. Каждый день моего плена ясно отражался в голове. Похищение, наблюдение, браслет, библиотека, теплица — воспоминания создавали уникальную тюрьму.

Мое заточение напоминало своеобразную поимку буйной птицы — я была вынуждена оставаться в клетке и вдали от всех, чтобы никого не разорвали на куски. Включая меня. Я оттолкнула мысли о Себастьяне, заталкивая их подальше на задворки. Схватив его пальто, я потащила его в холл и засунула в шкаф в прихожей.

Я доползла до кровати и закрыла глаза. Несмотря на все мои усилия выбросить Себастьяна из головы, его образ убаюкивал меня. Его голос и его тело затягивали меня во тьму — единственное место, где я чувствовала себя по-настоящему живой.

 

***

 

— С возвращением, — я загрузила презентации Power Point на весь день, пока студенты болтали. Легкий снегопад шел всю ночь, преображая территорию Трентона на зимний манер к началу весеннего семестра.

— Как прошла ваша поездка? — Минт уселся за свою парту и открыл свой ноутбук.

— Прекрасно, — я пыталась объяснить ему по смс, что была чрезмерно занята работой, поэтому могло показаться, что я груба. Он не купился на это. Не имело значения, сколько пунктов экосистемы Амазонки я описывала, сколько растений называла, он наотрез отказался верить, что я вообще была в аэропорту, не говоря о том, что летала в Бразилию. Но его успокаивало то, что я не выглядела потрепанной, чтобы он там себе ни вообразил.

— Давайте лучше обсудим ваш рождественский проект по фотосинтезу. Дженна, хочешь начать?

Снаружи послышался гул, низкий звук приближающихся двигателей. Дженна встала и поправила свои очки-кошачий глаз.

— Вместо обычных фотоавтотрофов, которые использовали другие студенты, я выбрала особый вид бактерий, которые не синтезируют углерод из атмосферы. Вместо них я взяла фотогетеротрофов, бактерии, которые способны преобразовывать углерод из других источников для полного фотосинтеза.

Минт уставился на Дженну так же, как он делал это почти на каждом занятии в прошлом семестре, и его глаза загорелись. Я мысленно сделала себе заметку заняться сватовством.

— Интересно, — я облокотилась на стол. — Фотогетеротрофы не используют углерод из атмосферы, но разве они не используют другие элементы?

Она убрала прядь волос за ухо, нервным движением напомнив мне саму себя.

— Я полагаю, что в процессе задействованы азотфиксаторы, но мои эксперименты никогда не давали измеримого побочного продукта аммиака.

Я была впечатлена, и это было слишком мягко сказано. Возможно, я обучила своих студентов так же хорошо, как и надеялась. Фоновый гул стал громче, и моя ручка застучала по столу.

Головы всех присутствующих повернулись к освещенным солнцем окнам. Вдоль Кампус Драйв проехала целая вереница грузовиков. Три из них были нагружены строительными материалами: дерево, стекло, электрические провода. Остальные везли строительное оборудование. Они остановились возле теплицы, и звук бьющегося стекла прорезался сквозь грохот двигателей.

Я выскочила за дверь и пустилась вниз по коридору, где чуть не сбила с ног Грегори, и направилась к теплице.

— Эй, — Грегори догнал меня, и мы выскочили наружу, когда двое мужчин в прочных шлемах подошли ко входу в оранжерею.

— Что вы делаете? — я резко затормозила перед мужчинами, и гололед чуть не решил мою судьбу.

— Камилла, — Грегори был менее удачлив на льду. Он поскользнулся, споткнулся и врезался в меня, завалив нас обоих в заснеженную траву под какофонию заливистого смеха, доносившегося из открытых окон классной комнаты.

Ближайший мужчина наклонился, чтобы помочь мне подняться. Я приняла его руку и подтянулась, чтобы встать с земли, затем пришлось отряхивать снег с ткани юбки на заднице.

 — Вы не можете ее снести, — пробормотала я.

Второй парень в каске поскреб подбородок.

— А мы и не собирались.

Я указала на нижние стекла, которые разбились вдребезги.

— А что насчет этого?

— Случайность, — второй мужчина пожал плечами. — Мы все равно заменим все стекла. Это часть расширения.

Грегори поднялся на ноги и отряхнулся.

— Девочка, в следующий раз, когда будешь вот так бегать по коридору, ты должна предупредить меня заранее. Я думал, что что-то горит, — он снова безупречно поправил галстук-бабочку.

— Прости, — мое лицо вспыхнуло от жара, когда я увидела, что все мои ученики смотрят на меня из окон. — Я просто подумала…

— Не волнуйтесь, — улыбнулся первый мужчина. — У нас есть срочный приказ от мистера Линдстрома и директрисы, что теплица должна быть восстановлена и расширена. — Он подозвал к себе нескольких рабочих, и они принялись спорить о том, с чего начать строительство.

— Пошли, — Грегори потянул меня к двойным дверям, ведущим в холл. — Я думаю, что на сегодня мы уже достаточно опозорились.

Я позволила ему увести меня внутрь.

— Ты же тоже уловила это имя? Линдстром?

Да, я его уловила. Оно угрожало снова сбить меня с ног.

— Он увлекся этим местом, — Грегори поддел мое плечо своим. — Я так надеялся, что он увлечется мной, но почти уверен, что в последний свой визит он не спускал глаз с тебя.

Голова закружилась. Я помню, как он сказал, что построит в Трентоне новую теплицу, но думала, что это предложение истекло ровно в тот момент, когда я сбежала. Но как бы ни так, он выполнил его. Он дал моим ученикам больше, чем когда-либо смогла бы дать я.

— Ты в порядке? — Грегори остановился и развернулся, чтобы взглянуть в мое лицо. — Ты вся бледная. Ты не ушиблась, когда мы упали?

— Я в порядке. Просто удивлена, — я разгладила мокрую юбку.

— А я нет. Я видел, как он смотрел на тебя, — Грегори стряхнул с моих волос пучок сухой травы. — Возвращайся в класс.

— Точно, — я развернулась и поторопилась убраться отсюда.

— Только не поворачивайся к ним спиной, ладно? — смеялся Грегори.

— Учту, — бросила я через плечо, когда прижала ладони к своему замерзшему заду.

Шум не прекращался до конца дня: люди, машины, доставки. Это была самая прекрасная музыка, которую я когда-либо слышала. Площадь новой теплицы была более чем вдвое больше предыдущей.

Во время дневного перерыва я уставилась на свой телефон. У меня не было номера, чтобы связаться со Себастьяном напрямую, но я легко нашла номер «Линдстром Корп». Смогу я сделать это? На самом деле смогу говорить с ним по телефону?

Я бросила взгляд на стройку. Он сделал это для меня. Я должна была его поблагодарить. И не только потому, что мне хотелось услышать его голос. Нисколько.

Я набрала номер, и меня перевели к его секретарше.

— Офис Себастьяна Линдстрома.

— Здравствуйте. Да. Это… эм… Камилла Бриарлэйн из Трентона. Я бы хотела поговорить с мистером Линдстромом. Хотела… эм… поблагодарить его за теплицу.

— Мне жаль, но сейчас он в командировке вне штата.

— Ох, — глубина моего разочарования удивила меня. Мне хотелось услышать его голос. Нет, я жаждала этого и ненавидела себя за это.

— Могу я передать ему сообщение?

— Нет, в этом нет необходимости, — я сбросила вызов и отбросила телефон, будто он обжег меня.

Что я делаю? Один хороший поступок этого человека не перечеркнул всего, что он сделал со мной. Я откинулась на спинку стула, и знакомый монотонный голос доктора Поттса успокаивал меня через стену. Закрыв глаза, я прошлась по грехам Себастьяна: слежка, похищение, сон обнаженными, сделки, поцелуи, секс. Его руки на мне. Его глаза, когда он был между моих ног, пожирая меня. Его растрепанные волосы, когда я проводила по ним пальцами. Его запах, ощущение его твердого тела напротив меня. Он внутри меня. Я заерзала на стуле, мои трусики прилипли ко мне, но не из-за растаявшего снега. Теперь, когда я не была в его объятиях, я могла признать, что он был самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо встречала. Фантазия, завернутая в восхитительные костюмы с темнотой внутри него, которая вспыхивала, если к ней прикоснуться. И я это сделала. Я наслаждалась этим, отдаваясь ему так, как никогда не отдавалась никому другому. И самое ужасное — я наслаждалась каждым моментом. Он добрался до меня, добрался до той тайной части внутри, которая пугала меня. Но он увидел ее, попробовал на вкус и не осуждал. Вместо этого он купался в моей собственной темноте так же, как я купалась в его.

— Камилла?

Я подпрыгнула, когда Линк вошел в мой класс с букетом белых маргариток в одной руке.

— Эм, привет, — сказала я, встав со стула. — Что ты здесь делаешь?

Он положил цветы на мой стол и притянул меня к себе.

— У меня была встреча с рекламщиками за городом, и вместо того, чтобы вернуться в офис, я решил прийти к тебе, потому что встречу перенесли.

— Плохиш, — улыбнулась я.

— Это то, что тебе нравится, не так ли? — он провел рукой по моим волосам и поцеловал меня.

Я старалась не думать о том, что ни одна вспышка желания не согрела меня от его прикосновения, когда всего несколько мгновений назад простые мысли о Себастьяне зажгли во мне огонь. Чувство вины пыталось затопить меня, особенно когда в голове мелькнуло, что я дважды дала Себастьяну то, что никогда не предлагала Линку.

— Только не в школе, — отстранилась я.

— Никакого веселья в старшей школе? Я тебя умоляю, — его глаза сузились, но тон остался игривым.

— Ничего не могу сказать об учениках, но учителям приходится соблюдать приличия, — я чмокнула его в губы, чтобы притупить его раздражение.

— Как поживает Минт? Вы виделись?

— Минт? Он был в моем классе, как и обычно. А почему ты интересуешься?

— Да у пацана стояк на тебя, — он провел рукой по моей заднице. — Не то чтоб я его винил.

— Руки прочь, — я шлепнула его по руке. — и Минт просто обычный подросток. У него нет никаких фантазий на мой счет. А вот на счет его одноклассницы Дженны? Определенно.

— Хорошо. Ему нужно бегать за девчонками его возраста, а женщин пусть оставит мне, — улыбнулся он идеальной улыбкой с плаката, которая притягивала к нему женщин, как сумасшедших фанаток. — Ты любишь цветы?

— Конечно. Растения — мой конек, — я не особенно любила маргаритки, но они были довольно красивы.

— Хорошо. Встречаемся в городе на выходных, верно?

— Верно, — возможно, ужин с Линком и общение с Вероникой помогут мне справиться со смешанными чувствами.

— Может, мы могли бы посмотреть фильм и… — он провел пальцем по моему подбородку и уставился на мои губы. — Ты могла бы остаться на ночь?

— Я подумаю об этом, — я заставила себя улыбнуться.

— Это все, о чем я прошу, — он снова мне поцеловал, на этот раз более нежно, затем отстранился, когда раздался звонок. — Скоро увидимся.

Дверь открылась, и ученики сбежались на следующий урок. Линк ухмыльнулся и заговорил громче, чем требовалось.

— Приятно было поговорить с Вами о растениях и прочем, мисс Бриарлэйн.

Я рассмеялась. Он никого не обманывал, но, по крайней мере, был забавен в своей попытке. Помахав рукой, он вышел из класса и исчез в коридоре.

— Это Ваш парень? — спросила Тейлор, надувая пузырь из жвачки. — Это он, не так ли? Он классный.

— Давайте сосредоточимся на науке, — я повернулась к ней спиной и начала копаться в ноутбуке. Но она была права. Линк был моим парнем. Не Себастьян. Возможно, я была не права, пытаясь держать дистанцию с Линком.

Телефон зажужжал. Номер, с которого пришло смс, не был определен.

«Всегда пожалуйста. — С»

И вот так просто Себастьян снова занял первое место в моих мыслях.

 

***

 

Когда я вернулась домой после первого дня весеннего семестра, обнаружила целую груду коробок, покоящихся на моем крыльце. Никаких этикеток или ярлыков на них не было, ничего, что подсказало бы о содержимом коробок. Но мне и не нужно было гадать, от кого они. Он, может, больше и не следил за мной, но я могла прочувствовать его почерк на таинственных посылках.

Я внесла каждую в дом и расположила на кухонном столе.

Вооружившись ножницами, я атаковала первую. Внутри обнаружила редкий вид орхидеи — орхидею Коулмана coralroot. Я никогда прежде не видела ее воочию, особенно во время цветения. Потрясающие пурпурные цветки, располагавшиеся на самой верхушке длинного стебля, вдоль которого расходились еще несколько почек, привлекали внимание. Я коснулось рукой груди, сумасшедшее сердцебиение отдавалось напротив ладони.

Одним быстрым движением я распаковала вторую коробку. Пришлось присесть, когда в ней я обнаружила орхидею-призрак, один из редчайших видов в мире. Учитывая сложность бутона, ученые до сих пор гадают, как происходит опыление этих цветов. Мои ученики и я могли бы совершить прорыв, достойный научного журнала, посвященного исключительно этому растению.

Я открыла оставшиеся коробки, и во всех находились редкие виды орхидей. Содержимое этих коробок дороже, чем рыночная стоимость моего дома. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а я продолжала сидеть и пялиться на прекрасные растения. Я бросила взгляд на уже завявшие маргаритки, что я оставила возле раковины, и перевела его снова на орхидеи. Нет, я не сравнивала. Но это было несправедливо. У Линка не возникало и мысли подарить мне сад редких орхидей. «Но он мог бы, по крайней мере, хотя бы попытаться узнать твои любимые цветы». Я отмахнулась от этой мысли и начала убирать пустые коробки. Из одной упал конверт, и на лицевой стороне я узнала наклонный почерк Себастьяна. Мое имя.

Я опустилась на пол и скрестила ноги, разрывая конверт трясущимися руками.

 

Камилла,

Я извиняюсь за то, что не был в офисе, чтобы ответить на твой звонок ранее сегодня. Теплица твоя. Я дал инструкции бригадиру отчитываться не директрисе, а тебе, также я утвердил дискреционный бюджет, чтобы ты могла внести любые требуемые изменения или дополнения на свой вкус.

Как ты знаешь, эмоции не моя сильная сторона. Но я хочу, чтобы ты знала, что с тех самых пор, как ты ушла, каждая моя мысль только о тебе. Я шел тогда и думал о том, что ухаживал за тобой неправильно. Сейчас я это понимаю.

И, говоря об этом, нужно признать, что я ни на что бы не променял наше совместно проведенное время. Ты научила меня понимать себя гораздо лучше, чем даже мой отец.

Помнишь, как ты сказала, что я злодей в этой истории? Думаю, в этом что-то есть. То, что я делал, чтобы добиться тебя, было неправильным. Но я ни о чем не жалею. И никогда не буду. И я бы сделал это снова, не задумываясь. Но во второй раз, возможно, я бы все же убил Линка и увез бы тебя отсюда. Увез бы на Амазонку и позволил бы свободно лазать по деревьям, пока сам бы ждал на земле. Я бы дал тебе все, чего бы ты ни пожелала. Я бы построил школу, сжег целый город, сконструировал оранжерею, уничтожил врагов — они все и мои враги, если мешают тебе. И думаю, поэтому ты права. Мне кажется, именно это и делает меня плохим парнем — то, что я убиваю или строю, разрушаю или создаю для тебя. Стоит тебе пожелать, и я готов все исполнить. Все, что имеет для меня значение, — это то, чего ты хочешь.

Я не стану похищать тебя снова. Твоя жизнь принадлежит тебе. Я могу только ждать и надеяться, что ты заметишь, насколько я искренен. Что в конечном итоге ты простишь меня за мои прегрешения. А даже если и не сможешь, я по-прежнему буду терпеливо ждать и мечтать о тебе. Знай, что моя любовь принадлежит тебе. И всегда будет.

Себастьян.

 

Слезы упали на бумагу, слова разбегались от эмоций, рвущихся глубоко во мне. Тело потряхивало от рыданий, и я опустилась на холодный пол, сжимая письмо в руке. Простые слова со страницы ранили сильнее любого оружия. Мое сердце сжималось и кровоточило, пока я рыдала. Ранее этим днем, я выбрала правильный путь, ведущий к Линку. Но от пары строк, написанных Себастьяном, я потеряла контроль, моя душа рвется к нему в то время, как каждая частичка здравомыслия толкает к Линку.

Телефон просигналил, оповещая о входящем сообщении. Я проигнорировала его, продолжая прижиматься щекой к холодному полу и пытаясь выровнять дыхание. Это не должно было превращаться в соревнование. Один мужчина похитил меня, другой — нет. Это же так просто. Здесь на самом деле не должно было быть вариантов. Линк — хороший парень. Он никогда бы не предложил спалить ради меня весь город. Это же хорошо, так ведь?

Возможно, мне стоило бы вернуться к своему первоначальному плану и отодвинуть в сторону их обоих, побыть одной у себя дома и попытаться собрать воедино свою прежнюю жизнь.

Телефон снова пискнул. Я поднялась и потянулась за ним. Еще один незнакомый номер.

Мистер Линдстром не похищал меня, но он и не помог, когда я просила. Хотя истории о детстве Себастьяна, что он рассказал, оказались довольно полезными в попытках его понять. Возможно, он мог бы помочь мне еще раз. Я ответила ему, что согласна на встречу.

Как только мы договорились о дате встречи, я оторвала себя от пола. Слезами тут не поможешь. И я уже сыта по горло ими. Я больше ничья пленница, ничья невеста, ничья игрушка. И никогда больше не буду, пока сама не захочу этого, пока это не будет моим собственным решением. Первый раз в жизни мое будущее принадлежало мне, и я не собиралась это упускать.

Глава 47

Линк

 

— С кем ты ужинаешь? — я схватил Тину за волосы, когда она отсасывала мне, пока я говорил с Камиллой. Я хотел заранее подготовиться к игре, учитывая тот факт, что Камилла, вероятно, оставит меня с синими яйцами. Снова.

— Просто друг. Не беспокойся.

— Этот друг — мужчина?

Тина закашлялась, но я насадил ее на свой член, чтобы заглушить звук.

— Да, но он достаточно взрослый, чтобы быть моим отцом.

— Значит, мы увидимся сегодня вечером?

— Я, наверное, потом вернусь к Веронике. Первая неделя в школе, так что я устала. Как насчет того, чтобы пообедать завтра?

— Конечно, но почему бы тебе просто не сказать мне, с кем ты ужинаешь?

— Потому что я этого не хочу. — Уверенность в ее тоне задела меня за живое. Я позволил Тине глотнуть воздуха, прежде чем снова насадить ее на свой член.

— Что это было? — спросила Камилла.

— Что?

— Какой-то странный шум?

— Должно быть, статика. Послушай, ты можешь сохранить этот маленький секрет. Мне все равно, но ты можешь хотя бы сказать, где будешь? Я не хочу, чтобы Минтон снова убедил меня, что тебя похитили.

Она рассмеялась, хотя смех получился натянутым.

— У френьера.

— Чудесно. — Я оторвал Тину от своего члена, дал ей отдышаться, а потом позволил ей самой задавать темп.

— Да.

— Ну, желаю хорошо провести время. Думаю, увидимся за ланчем.

— Спасибо. И да, мы точно пообедаем вместе. — Она, кажется, почувствовала облегчение оттого, что я прекратил расспросы.

— Ладно, детка. Я люблю тебя. — Тина заколебалась, но я снова толкнул ее.

— Линк. Пока.

На линии воцарилась тишина, и я бросил телефон. 

— Поторапливайся. Мне нужно кое-куда уехать.

Тина сердито посмотрела на меня, и этот взгляд только помог мне прониктуть глубже в ее горло.

— Сделай мне хорошо, детка. Ты же знаешь, что мне нравится. — Мои уговоры заставили ее сжать мои яйца, пока я думал о Камилле, ее соблазнительном теле и киске, которая принадлежала мне. Она была моей. Ей пора было признать это и подчиниться.

Когда мои яйца поджались, я толкнул свои бедра вверх и перекрыл Тине воздух своим членом, пока я спускал в ее горло. Она фыркнула и упала на диван, в ее потекших тушью глазах читалось обвинение. Но мне было все равно. Мы закончили. Следующей женщиной, которая попробует этот член, будет моя жена.

Я выясню, что задумала Камилла, положу этому конец и надену ей кольцо. Она отказалась от меня на Рождество, но у нее было время подумать. Более чем достаточно времени, чтобы она поняла, что принадлежит мне. Я заслужил ответ.

И если я не получу ответа, которого заслуживаю, ей придется за это поплатиться.

Глава 48

Камилла

 

— Спасибо, что приняли мое приглашение. — Мистер Линдстром сидел справа от меня в дальнем углу шикарного французского ресторана «Френьер».

— Учителю всегда трудно отказаться от бесплатного обеда, мистер Линдстром, — я улыбнулась и разложила салфетку поверх белой юбки. — Особенно из такого шикарного места, как это.

— Я рад, и пожалуйста, зовите меня Билл.

Официант налил нам вина, пока я изучала меню.

 — Боюсь, я не очень хорошо говорю по-французски.

— Я тоже. — Билл вернул меню официанту. — Я буду рибай (прим. стейк из мраморной говядины), прожарки медиум, с зеленой фасолью и картофельным пюре.

Официант нахмурился, но кивнул.

— А ты?

— То же, что и вы.

Я передала меню и откинулась на спинку стула, когда где-то в переполненном ресторане заиграл струнный квартет.

Как только официант исчез, Билл наклонился вперед.

— Я уверен, ты знаешь, почему я пригласил тебя сюда.

— Чтобы обсудить вашего сына.

— Да. — Он сложил руки на столе. — Как тебе известно, я не был согласен с его методами.

— Однако, вы ничего не предприняли.

Он поморщился.

— Нет, не говори так.

— А почему бы и нет?

— Я надеялся, что он сам придет к правильному заключению, — его глаза заблестели. — И он это сделал.

— Мне не очень нравится, что для вашего сына это поучительный момент. — Мне понравился мой резкий тон, хотя он удивил меня, возможно, даже больше, чем Билла.

— Все не так, — он покачал головой. — Нисколько. Ты была намного больше, чем я думал. В тот день мы разговаривали в библиотеке, и я рассказал тебе о том, как тяжело было растить его, о его причудах, о его недостатке чувств. Ты взяла всю эту информацию и разгадала загадку Себастьяна. То, ради чего я работал всю его жизнь. Ты сделала это, как... — он щелкнул пальцами. — Да, ты узнала о нем мимоходом, особенно после нашего разговора, но в конце концов именно ты научила его, — его брови нахмурились. — Разве ты не понимаешь? Ты научила его любви. Он начал с одержимости — в тот момент, когда он увидел тебя, этот переключатель щелкнул... — он пожал плечами. — Ты — для него. Но после этого ты нашла в нем такие черты, которых я никогда не видел. Части, которые, как я думал, останутся запертыми навсегда. Ты открыла самую важную дверь в человеке — любовь.

— И вы здесь, чтобы уговорить меня вернуться? — я постаралась скрыть эмоции в своем голосе.

— Нет. — Он замолчал, когда официант принес корзинку с хлебом.

 — Я здесь, чтобы сказать, что ты свободна. Так свободна, как только можно пожелать. Я открыл для тебя трастовый фонд. Никаких связей с ним вообще. Это касается только нас двоих. Чтобы выразить свою благодарность. — Он положил руку на стол, и слезы выступили у него на глазах. — Чтобы сказать тебе, как много значит для меня то, что ты сделала. Я бросил попытки добраться до него. Но ты это сделала. Ты сделала мне подарок, который я никогда не смогу вернуть. Надежду.

Я вложила свою ладонь в его ладонь. Он заглянул мне в глаза. Так похоже на его сына, но в тоже время и нет. У него была мягкость, которую я видела только в Себастьяне, когда он обнимал меня.

— Спасибо. — Он сжал мою руку. — Я серьезно.

— Не за что. Но вам не нужно было открывать фонд.

— Я уже это сделал, — он улыбнулся, и по его морщинистой щеке скатилась слеза. — Ты заслуживаешь этого и даже больше. Я пришлю документы на следующей неделе. И я знал, что ты скажешь, что я не обязан был этого делать, но я хотел. Не пойми меня неправильно, но я думаю о тебе как о дочери.

Я выгнула бровь.

— Вы сейчас меня удивили больше, чем он.

Он усмехнулся, когда официант поставил наши тарелки на стол, и еда наполнила воздух восхитительными ароматами.

— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Ты — мечта моего сына. Но для меня ты тоже мечта. Шанс на семью, будущее, любовь. Все, что я хотел для него и для себя.

— Все не так просто.

 Я не могла вот так просто забыть о грехах Себастьяна.

— Я знаю, что это не так. Я понимаю. — Он похлопал меня по руке и указал на тарелку. — Давай поедим, и я посмотрю, смогу ли перестать плакать, как сопливая девчонка.

Я кивнула и принялась за еду. Неловкое напряжение спало, пока мы ели и пили, как старые добрые друзья. Наш разговор перешел от Себастьяна к моим увлечениям ботаникой и Амазонкой.

— Если ты любишь деревья, я уверен, что мы будем рады видеть тебя в исследовательской команде Линдстрома.

Я откинулась на спинку стула и промокнула губы салфеткой.

 — Я люблю деревья так же, как и любой другой ботаник, но настоящие открытия происходят в более мелких видах, особенно тех, которые не были проверены в лаборатории или исследованы иным способом.

Он нахмурился.

— Конечно, я могу придумать что-нибудь, чтобы соблазнить тебя.

— Я люблю преподавать, — я пожала плечами. — Это была моя настоящая первая любовь. Я бы не хотела делать ничего другого.

— Раньше у меня была такая страсть, к бизнесу, конечно. А потом к миссис Линдстром.

Мой интерес вспыхнул, и я повернулась к нему.

— Не могли бы вы рассказать мне о ней поподробнее? Себастьян никогда много не говорил.

— Гармони была удивительной женщиной. Волевой, умной и любознательной. Красивой. Любой мужчина, у которого есть хоть капля мозгов, хотел бы иметь ее рядом, — он засмеялся. — Чтобы убедить ее пойти со мной на свидание, потребовалось некоторое время.

— Я уверена, что все было не так уж плохо.

— Когда у нас родился Себастьян, мы оба были на седьмом небе от счастья. Гармони в то время управляла успешной косметической компанией, но взяла с ним небольшой отпуск. Себастьян рос счастливым и спокойным ребенком, никогда особо не капризничал. То, что могло бы привести к слезам другого ребенка, он просто поворачивался и находил себе другое занятие. Никаких слез, никаких проблем. Мы не понимали, что это симптом гораздо более серьезной проблемы, пока он не стал старше. Когда ему поставили диагноз, они охарактеризовали его как версию синдрома Аспергера, и, конечно, у него были некоторые из них, но в конце концов мы отвели его к специалисту, который сделал серию тестов. Психотических. Это звучит пугающе, правда? И как родители, мы были в ужасе.

Я и представить себе не могла.

— И тогда Гармони изменилась. Как будто свет внутри нее погас. Она больше не общалась с Себастьяном так часто. Я уделял ему больше внимания, чтобы компенсировать это. Я вроде как стал его единственным родителем.

— Ох. — Я не могла поверить, что мать может так поступить со своим ребенком, психически нездоровым или нет.

— Нет, милая, не вини ее. — Он похлопал меня по руке. — В такой ситуации, как у нас, все реагируют по-разному. Она поддерживала меня, а я — Себастьяна. Когда у меня случался нервный срыв из-за того, что он делал — а было это несколько раз — она ставила меня на ноги. Всю поддержку, которую она ему не давала, она отдавала мне. Теперь я понимаю, что это был единственный способ, которым это могло сработать. Я нуждался в ней. Он нуждался во мне.

— Я поняла. — Я никогда не была в такой ситуации, никогда не сталкивалась с чем-то настолько трудным. Но я понимала, что это трудный выбор.

Он взглянул на что-то позади меня и кивнул, прежде чем отодвинуться и встать со своего места.

— Извини, я на минутку.

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Он здесь, не так ли?

— Я не мог устоять перед небольшой игрой. — Он поцеловал меня в макушку и прошел мимо.

Сначала меня поразил его запах, от полноты которого у меня закружилась голова. Себастьян мог разлить его по бутылкам и продать за любую цену, какую захочет.

— Камилла, — его голос скользнул по моей коже, как шелк, когда он занял место, которое освободил его отец. — Надеюсь, тебе понравились орхидеи. — Он был великолепен в идеально сидящем костюме, светло-голубой рубашке и темно-синем галстуке.

Я судорожно сглотнула, не зная, убежать или забраться к нему на колени.

— Да.

— Хорошо, — он улыбнулся, когда его изумрудные глаза скользнули по моим губам. — Я скучал по тебе.

Мой разум наконец-то пришел в движение. Я резко отбросила салфетку на стол и встала.

— Камилла, — позвал он.

— Эй, — я остановила проходящего мимо официанта. — Самый быстрый способ выбраться отсюда?

Он указал на заднюю дверь.

— Но она ведет в переулок.

— Меня это устраивает.

Я поспешила в полутемный коридор и ворвалась в тяжелую дверь. Холодный воздух почти оглушил меня, когда я бросилась к оживленной Манхэттенской улице слева от меня.

— Остановись. — Себастьян следовал за мной по пятам.

Когда он схватил меня за руку и прижал спиной к кирпичной стене, я ахнула.

— Слезь с меня! — я толкнула его в грудь, но он не пошевелился.

— Успокойся, пожалуйста, — искренняя забота в его голосе пронзила мое сердце, как лезвие ножа.

— Что тебе надо от меня? — слезы угрожали вылиться, когда я перестала бороться и посмотрела на него. — Что?

— Любовь, — сказал он так, словно это был самый простой ответ. Сколько будет два плюс два? Четыре. Почему ты прижимаешь меня к стене, пока я схожу с ума? Потому что люблю…

— Ты не способен любить.

— Я бы согласился еще несколько месяцев назад. — Он провел ладонью по моей щеке.

Боже, я изголодалась по его прикосновениям. Я хотела большего, точно так же, как наркоман хочет следующего удара своей окончательной смерти.

— Отпусти меня.

— Я не держу тебя, — он поцеловал меня в лоб. — Ты вольна делать то, что хочешь, — и словно в доказательство этого он отступил назад. — Беги, если хочешь.

Я не двигалась, только смотрела на него, когда мой мир сорвался с петель.

Он вернулся, прижимаясь ко мне и держа одной рукой за горло, не сжимая, просто показывая свою власть.

— Я всегда буду преследовать тебя. Я никогда больше не посажу тебя в клетку, но я не могу прекратить преследование. Это невозможно.

— Это та самая одержимость, о которой говорил твой отец.

Он ухмыльнулся, придавая себе еще более злодейский вид.

— Точно, — пробежав кончиками пальцев по моему горлу, он наклонился ближе, его губы коснулись моего уха. — Твое сердце бешено колотится.

— Я... я убегала от своего похитителя, — я держала его за плечи, но не отталкивала и не прижимала.

— Точно. — Он поцеловал меня в шею, его зубы задели мою яремную вену. — Это единственная причина.

Дрожь пронзила меня и закончилась между моих бедер. Я больше не падала; я была на дне, его руки обнимали меня, когда мы погружались в самую глубокую яму ада, приветствуя проклятие вместе. Я повернула голову, чтобы он мог лучше видеть. Он взял инициативу и поцеловал меня так, что у меня подкосились колени.

— А как насчет этого? — он провел рукой по моему бедру. — Я дам тебе то, что тебе нужно прямо здесь, прямо сейчас, в этом темном переулке. Тогда я позволю тебе побегать еще немного, если ты этого хочешь. Я тебя отпущу.

Его пальцы скользнули выше к кружеву моих трусиков между бедер.

— Я хочу отвезти тебя домой и трахать всю ночь. Оставить на тебе мои следы. Смотреть, как ты сосешь мой член. Поедать твою киску, пока не попросишь меня остановиться. Но я этого не сделаю, — его пальцы скользнули мимо ткани вниз по моим влажным складочкам. — Бл*дь. Просто скажи мне, чего ты хочешь. Я сделаю это. Ты хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас? Я уйду. У тебя все под контролем. Скажи мне.

Мои глаза закатились, когда он погрузил в меня палец.

— Не останавливайся.

Он зарычал, звук был скорее животным, чем человеческим, и завладел моими губами с яростным поцелуем, который опалил меня. Я обвила руками его шею, когда он поднял меня, мои пятки впились в его спину. Его твердый член прижался ко мне, как раз в том месте, где я нуждалась. Его язык ласкал мой, его губы терзали мои с силой его страсти.

Я вся вспыхнула, когда он поднес палец к губам и слизал мои соки, а потом сунул тот же палец мне в рот. Одной рукой он прижал мои трусики к боку, и через мгновение головка его члена скользнула вниз по моей гладкой коже, пока я сосала его палец.

— Да, черт возьми. — Он с силой толкнулся, врываясь внутрь с самым восхитительным уколом боли и глубочайшим приливом желания.

Оторвавшись от стены, я прижалась к нему бедрами. Его член скользнул глубоко внутрь, и я прикусила его палец.

Он ухмыльнулся и убрал его, затем взял мой рот, трахая меня языком в том же ритме, что и его член внутри меня. Обеими руками он схватил меня за задницу и резко дернул на себя. Звук бьющейся плоти рикошетом разнесся по переулку, возвращая пошлый звук к моим ушам. Я застонала ему в рот, и он проглотил этот звук, а затем вернул его со стоном, от которого по мне пробежали электрические разряды.

Каждый толчок глубоко пронзал меня, боль и удовольствие в бесконечном танце, когда он владел мной, давало мне то, что я не могла получить больше нигде. Он сжал мою грудь через рубашку, затем дернул ее и лифчик вниз и втянул мой сосок в рот.

Я взвизгнула, когда он укусил меня, а затем успокоил, обведя место укуса языком. Мои руки запутались в его волосах, ощущение его члена, бьющегося глубоко внутри меня, как мое собственное сердцебиение, и давление его рта на мой напряженный сосок заставили мои ноги задрожать.

Когда он протянул руку между нами и прижал свой большой палец к моему клитору через ткань моих трусиков, я прижалась головой к кирпичам и боролась за каждый глоток воздуха. Он воспользовался возможностью укусить меня за горло.

— Я знаю, что тебе нужно, — его хриплый голос сказал мне, что он был на грани самообладания.

Я хотела, чтобы он потерял его вместе со мной. Схватив его за волосы, я дернула его голову назад и укусила за горло прямо над воротником рубашки.

— О черт, Камилла, — его ворчание подчеркивало его темп, когда я лизнула укус, а затем укусила еще раз.

Его толчки становились все более беспорядочными, когда его большой палец кружил на моей плоти так, как мне было нужно.

— Гребаное дерьмо. Кончи вместе со мной.

Его слова отбросили меня через край, и я кончила, моя киска сжала его, когда я напряглась и освободилась в волнах блаженства. Я прижалась губами к его шее, когда он глубоко вошел и кончил, его мужской стон прозвучал в моем ухе, когда мы оба отдались безрассудству чистого желания. Мой оргазм нарастал и накатывал, пока не затих и не растворился в тяжелом дыхании. Себастьян лихорадочно покрывал меня поцелуями. Мое лицо, грудь — каждый участок обнаженной кожи.

— Я люблю тебя, — от его голоса у меня перехватило дыхание.

Я почувствовала это. В тот момент, если бы я сказала это в ответ, в мире не было бы ничего более правдивого. Но я этого не сделала, я заперла это чувство подальше, чтобы изучить позже. Научно. Без дымки похоти, окрашивающей мои мысли.

Он опустил меня на землю и достал из кармана носовой платок. Я взяла его и поправила одежду, пока он осматривал переулок.

— Кто-нибудь видел? — я взглянула на него снизу-вверх.

— Не думаю. — Он приподнял мой подбородок и поцеловал. — Я сохраню твою тайну.

Я убрала волосы с лица и попыталась отвлечься от того, что мы только что сделали. В переулке Манхэттена. Всего в двух шагах от оживленной улицы.

— Ты собираешься еще побегать? — он поправил мне воротничок рубашки.

— Я... — Нет? — Я собираюсь переночевать у Вероники. Как и планировалось.

Он не умел скрывать разочарования, но отступил на шаг и протянул руку.

— По крайней мере, позволь Энтони отвезти тебя к ней.

— Я могу взять такси. — Я взяла его под локоть, и мы вышли из переулка, как будто ничего необычного не произошло.

— Я знаю. Но я бы предпочел, чтобы он отвез тебя. Я останусь здесь, чтобы ты могла все обдумать, — он искоса взглянул на меня. — Если, конечно, ты не увлекаешься игрой с хлороформом.

Я сердито посмотрела на него.

— Прекрати шутить о похищении людей.

— Это была не шутка.

Он поднял руку, чтобы подать сигнал Энтони, который припарковался в двадцати футах от нас.

— Нет, психопат. Я не люблю играть с хлороформом.

Он улыбнулся.

 — Ладно, это была шутка, но мне очень нравится, когда ты бесишься.

Я шлепнула его по руке, когда Энтони подъехал к обочине перед нами.

— С тобой действительно что-то не так.

— Я знаю. — Он проводил меня до машины и открыл заднюю дверцу.

Я скользнула внутрь.

Он наклонился и поцеловал меня, на этот раз нежно.

— До следующего раза, когда я тебя поймаю, — с этими словами он закрыл дверь, и я наконец смогла перевести дух.

Глава 49

Себастьян

 

Я прошел мимо метрдотеля во «Френьер» и зашагал прямиком к бару. Отец сидел в конце барной стойки и нянчился со своим Томом Коллинзом (при. пер.: алкогольный коктейль, состоящий из джина, лимонного сока, сахарного сиропа и содовой). Он бросил один взгляд на меня и нахмурился.

— Что? — я уселся рядом с ним и заказал чистый виски.

— Если ты здесь, значит она ушла без тебя, — его уставший взгляд опустился.

— Не все потеряно, — похлопал я его по спине.

— И как это понимать?

— Скажем так, она по-прежнему планирует бегать от меня, но совершенно не против, если каждый раз я буду ее ловить, — я сделал глоток из своего стакана, хотя виски нисколько меня не пьянил. Камилла дала мне надежду, шанс на будущее с ней. — Думаю, самое время отметить это событие.

В глазах отца вспыхнул огонек, он улыбнулся и чокнулся со мной.

— Черт, да! Это прекрасные новости. Так вы двое поговорили? Она сказала, что прощает тебя?

— Мы не были так многословны, — я сделал еще один глоток.

— Так как ты понял, что она…

— Пап, я просто знаю это, ладно? — я послал ему, как сам надеялся, знающий взгляд.

— Оу, — кажется, он догадался, потому что его щеки вспыхнули. — Ох, я понял.

Еще некоторое время мы пили в тишине, хотя я не мог не заметить улыбку на его лице, пока он попивал свой напиток.

— Так, куда она направилась?

— К своей подруге Веронике. Она останавливается у нее, когда приезжает в город. Энтони отвез ее, когда мы договорили.

— Но вы еще увидитесь?

— Пап. Выдохни. Да. Она не сказала «нет». Это то же самое, что и откровенное «да».

— И она знает это. Знает тебя даже лучше, чем я, — кивнул он.

— Согласен.

— Ты сделал это, — он махнул, заказав еще один напиток. — Или, по крайней мере, начал. Она не убежала с криком. Это всегда хороший знак.

— Она убежала, но я поймал ее. Я всегда буду ловить ее, — новое ощущение, которое заставляло меня парить, росло в груди. И именно она вызывала его. Вся моя любовь принадлежала ей.

 

Глава 50

Камилла

— Вероника? — позвала я, когда вошла в ее квартиру. Тишина была мне приветствием. Все ясно, она снова на свидании со своей новой игрушкой.

Облегчение нахлынуло на меня. Мне нужно было время, чтобы подумать о том, что произошло в том переулке. Я бросила сумку на столик в прихожей и пошла на кухню, включив свет. Прислонившись к стойке, я засмеялась и закрыла лицо руками.

— Ты сошла с ума. Это какое-то безумие, — смешок перерос в полноценную улыбку. — А сейчас я говорю сама с собой. Прекрасно, — я открыла холодильник и схватила бутылку воды.

Медленно попивая, я прокручивала в голове все, что произошло: ощущение его кожи на моей, мое имя, слетающее с его губ. И самое главное — его манера любить меня. Бабочки порхали и кружились в моем животе. Я держала себя в руках, и на мгновение в том переулке я осознала, что именно я дергаю его за ниточки. Он был пленником, привязанным ко мне. Не золотой нитью, а незримой связью, которую могли чувствовать только мы. Я не могла выразить это словами, пока не могла. Но я знала это также точно, как и то, что он никогда не прекратит меня преследовать, — я влюбилась в Себастьяна. Эта любовь была неправильной и больной, но она была настоящей.

Я провела рукой по горлу и закрыла глаза, представляя его рот напротив моего, вкус одержимости им. Свобода сладка. Но его поцелуи слаще.

— Пора это прекращать, чудила, — я допила воду, затем выключила свет на кухне и прошла в гостиную.

— Хорошо провела время?

— Линк? — взвизгнула я, подпрыгнув.

Он сидел в кресле спиной к маленькому окну. Его лицо находилось в тени, он сидел неподвижно, но я чувствовала его взгляд на себе.

— Что ты тут делаешь?

Он не ответил. Я щелкнула выключателем. Ничего не произошло.

— Линк? — по коже побежали мурашки, когда я взглянула на его мрачный профиль.

— Я все это время был очень терпелив, — что-то хрустнуло в его руке. — Давал тебе пространство. Ждал, когда ты будешь готова к большему, — скрип, щелчок. — Я уважал твои просьбы о времени. Обнимал тебя, пока ты оплакивала родителей, затем приходил домой с яйцами синее, чем гребаный Гудзон, — скрип, щелчок.

Я попятилась обратно в коридор.

— Прекрати. Тебе не о чем беспокоиться, — он протянул руку на свет, и я увидела коробочку с кольцом в его ладони. — Оно должно было стать твоим. Но ты его не заслуживаешь, — коробочка вновь скрылась в тени. Скрип, щелчок. — Я был хорошим парнем, ждал тебя. Но тебе ведь не нужен был хороший парень, не так ли?

— Линк, тебе лучше уйти, — я сделала еще один шаг назад.

Тень пошевелилась, и Линк двинулся на меня. Я бросилась в коридор, но он поймал меня за талию и зажал мне рот рукой.

— Тебе нужен был плохой парень. Ты отдала то, что принадлежало мне, этому гребаному маньяку, — его слова были полны ярости. — Ты позволила ему трахнуть себя у грязной стены, как кусок дерьма, которым ты на самом деле и являешься, — он потащил меня в спальню Вероники. — Моя ошибка была в том, что я обращался с тобой, будто ты особенная, будто ты единственная. А ты на самом же деле хотела, чтобы с тобой обращались как со шлюхой. Собственно, как и все шлюхи.

Я боролась, царапая его руки и пытаясь пнуть. Этого не могло происходить на самом деле. Я не могла позволить этому случиться.

Он сжимал мое лицо и талию так, что мне показалось, будто он может сломать меня пополам.

— Ш-ш-ш. Не беспокойся. Я дам тебе то, чего ты хочешь. Я видел, как тебе нравится. Грубо, грязно. Это как раз то, что ты получишь. Больше никакого хорошего парня для тебя.

Он толкнул меня на кровать и прижал к себе, одной рукой все еще зажимая мне рот.

— Может, хочешь мне все объяснить?

Я закивала.

— Если закричишь, я задушу тебя, а потом сделаю с твоим телом все, что захочу. Поняла?

Я снова кивнула.

— Говори, — он убрал руку с моего рта и вцепился в волосы.

Это не был Линк, которого я знала. Его глаза были безумны, его лицо превратилось в маску ярости. Что-то в нем сломалось.

— Пожалуйста, не надо.

— Ш-ш-ш, — он снова зажал мне рот ладонью. — Я думал, ты собиралась мне объяснить, почему я увидел, как этот кусок дерьма, Себастьян, трахал мою киску. Вот что я хочу узнать. Ты можешь рассказать мне это, или мне лучше сразу приступить к делу? — он скользнул рукой под мою юбку, задирая ее вверх.

Я закивала, пока мысли лихорадочно бегали.

— Хорошо, — Линк впился пальцами в мое бедро. — Последний шанс, — он убрал руку от моего рта.

— Подозрения Минта были правдой. Я никогда не была на Амазонке. Все это время я была у Себастьяна.

— Что? — потряс он головой.

— Это правда. Он удерживал меня в своем доме. Я не могла сбежать.

— То есть, хочешь сказать, что дала ему еще раньше? — его пальцы сильнее сжались на моем бедре.

— Линк, пожалуйста, — схватила я его за запястье. — Он удерживал меня в плену.

— Ладно, допустим, ты говоришь правду, и ты действительно была у него в плену, — он выглядел понимающим, но его глаза прожигали меня. — А сегодня у стены ты тоже была пленницей?

— Это не ты, ты не такой, — мой голос надломился.

— А вот тут ты ошибаешься, — он запустил пальцы под мое белье. — Я всегда был именно таким. Но пытался измениться для тебя. Быть лучше. Быть твоим белым рыцарем, — выкрикнул он, ткань впилась в мою кожу и разорвалась. — Но это не то, чего ты хотела на самом деле.

— Не надо, — слезы заскользили по моим вискам.

— Ты любишь его? — Линк сдавил мое бедро. — Не лги мне.

Слова застряли в горле, и я не могла ответить. Но правда отразилась в моих глазах, потому что Линк напрягся и стиснул зубы.

— Так я и думал, — он закрыл глаза и сжал челюсти. Когда он вновь открыл глаза, Линк исчез. Остался только его гнев.

— Линк.

— Заткнись! — он сжал мое горло. — Ни единого слова больше. Ты отдашь мне то, что задолжала. И только тогда я уйду. Пойдешь в полицию — я расскажу им о Себастьяне, как он похитил тебя и удерживал против твоей воли, я все расскажу. Твой псих-любовничек отправится в тюрьму, где ему, бл*дь, самое место.

Я боролась, пытаясь оттолкнуть его, ударить или пнуть. Но он был слишком сильным. Он навалился на меня всем телом, сжав горло и перекрыв доступ кислорода. Я вцепилась ногтями ему в лицо.

— Черт возьми! — он схватил меня за волосы другой рукой и дергал до тех пор, что мне показалось, что он вот-вот вырвет их.

Я продолжала бороться, отказываясь сдаваться.

— Прекращай, чертова ты стерва, — он устроился между моих бедер. — Я получу все, независимо от того, будешь ты в сознании или нет. Мне плевать. Продолжай в том же духе и свет для тебя погаснет.

Я не могла сдаться. Схватив в кулак его волосы, я тянула их так сильно, как только могла. Он застонал и усилил хватку на моем горле, пока в глазах не потемнело. Легкие горели, и я не могла думать ни о чем, кроме как о возможности сделать еще один вдох. Мои руки упали на кровать, а Линк улыбнулся.

— Вот и все, — он отпустил мои волосы и рукой подался между нашими телами. Щелчок пряжки его ремня отозвался звоном в ушах.

Зрение помутилось, и только жестокое лицо Линка издевательски различалось в пелене. Удар. Что-то сломалось. А затем я снова могла дышать. Я перевернулась и закашлялась, жадно глотая воздух, ощущая, как жизненный силы спускаются по горлу к легким. Зрение прояснилось и слух тоже.

Я различила смачные удары и глубокие стоны. Я сглотнула и ощупала горло. Свернувшись в позе эмбриона на кровати, я втягивала воздух, пока туман в голове не рассеялся. Я села и хотела было броситься к двери, но путь был прегражден.

Себастьян сидел верхом на Линке и бил его снова и снова. Лицо Линка было окровавлено, а глаза закрыты.

— Себастьян! — я подбежала к нему и схватила за руку. — Ты же убьешь его!

— Именно, — он перестал замахиваться, как только я накрыла его руку своей. — Убью. Так что отойди, чтобы я мог закончить начатое.

— Нет.

Он повернулся и взглянул на меня, один его глаз был красным и опухшим.

— Ты хочешь, чтобы он жил?

Нет. Я перевела взгляд на Линка, на реального человека под маской. На монстра.

— Я не хочу, чтобы ты отправился в тюрьму. Если ты убьешь его, они тебя заберут. В лечебное учреждение или еще куда похуже.

Он взглянул на мое горло, и его глаза потемнели.

— Плевать. Он заслуживает смерти.

— Мне не плевать, — я вцепилась в его руку. — Пожалуйста, — я тоже хотела, чтобы Линк умер и исчез, но я не могла позволить Себастьяну сделать это. Он спас меня.

— Если ты этого хочешь, — он протянул руку и коснулся моей щеки.

— Хочу, — и я отпустила его.

Он встал и сгреб меня в объятия, от которых страх и боль отступали. Не выпуская меня из рук, он перешагнул через Линка и понес меня в гостиную.

— Подожди, — я показала на пол. — Поставь меня.

Он приподнял одну бровь, но опустил меня на ноги. Я подбежала к Линку и пнула его по ребрам. Он застонал и скорчился от боли.

— Теперь все, — я вернулась к Себастьяну.

— Я говорил, как сильно люблю тебя? — он улыбнулся и снова взял меня на руки.

— Несколько раз, но можешь сказать еще, я не против.

— Я люблю тебя больше, чем что-либо в этом мире, — он сел на диван и начал меня укачивать в своих руках. — Где болит?

— Только горло.

— Ты точно уверена, что я не могу его убить? — снова уточнил он.

— Абсолютно, — я погладила его грудь. Даже с Ликом, лежащим на полу в коридоре, я знала, что в руках Себастьяна я в безопасности.

— Прости, что так долго добирался.

Я отодвинулась и всмотрелась в его глаза.

— Как ты узнал?

— Я, ох, ладно, — прочистил он горло. — Помнишь, я устанавливал жучки в твоем доме?

— О, бог мой, ты и в квартире Вероники расставил их? — покачала я головой.

— Я собирался их все убрать, но у Тимоти не было возможности прийти сюда, и поэтому они еще тут, — его глаз начал заплывать еще сильнее, что почти закрылся. — Я всего-то хотел проверить и убедиться, что ты добралась до дома и в безопасности. Я не собирался следить за тобой. Но когда я увидел его, развалившегося в ожидании тебя, то поспешил как можно скорее.

— Тебе нужно приложить лед, — я постаралась встать с его колен, но он удержал меня на месте.

— Все, что мне нужно, это только ты, — он повернул меня за подбородок, чтобы изучить мою шею. — Похоже, будет синяк.

— Я практически ничего не чувствую, — я опустила голову на его плечо. — Ты здесь. Больше мне ничего не нужно.

— Ты хоть представляешь, насколько прекрасно это звучит? — Себастьян прижал меня крепче.

Линк застонал в коридоре.

— Дай мне секунду, — Себастьян усадил меня рядом.

— Не надо…

— Я не стану его убивать, — зашагал он к коридору. Еще больше стонов, а затем звук скольжения по полу. Себастьян тащил Линка за ворот его пиджака, затем открыл дверь и вытолкал его из квартиры.

— Думаю, нет нужды говорить, что ты уволен. Если я когда-либо увижу твою рожу снова, я голыми руками убью тебя и закопаю у себя в лесу. Твое тело никогда не найдут. И мне ничего за это не будет.

Линк снова застонал, когда Себастьян захлопнул дверь и щелкнул замком.

Он вернулся ко мне и сел рядом. Откинувшись на спину, он притянул меня к своей груди.

— Ты в порядке?

Жестокость Линка оставила свой отпечаток во мне. Я знала это. Я чувствовала, как кусочек моей души окрасился в цвета дьявола, и это произошло задолго до сегодняшних событий. Но я не позволю этому управлять мной.

Я прижималась к груди Себастьяна, пока он водил руками вверх и вниз по моей спине.

— Думаю, я буду в порядке. Мы будем в порядке.

— Мы? — нотки надежды в его голосе вызвали во мне улыбку.

— Да, мы. После всего мы — команда. Мы победили злодея.

— Хм, — он погладил меня по голове. — Я думал, что в твоей истории злодей — это я.

— Я ошиблась, — я оперлась подбородком о его грудь и посмотрела ему в глаза. — После произошедшего ты не злодей. Психопат? Да. Но ты герой в моей истории.

— Я еще никогда не был чьим-то героем.

— Будешь моим.

— Так, выходит, я хороший парень?

— Не увлекайся, — я подтянулась вверх и чмокнула его в подбородок.

Он засмеялся богатым и бархатным звуком.

— Себастьян?

— Слушаю, моя героиня? — его теплота затопила мое сердце.

— Я люблю тебя.

— Я знаю.

— Ох, правда? — вскинула я голову.

— Твои эмоции. Одну я все никак не мог понять. Но я собрал их достаточно, чтобы определить, что это любовь.

— Ты не мог разобраться в моих чувствах как робот.

— Но я это сделал, — он подтянул меня выше и нежно поцеловал. — Мне словно чего-то не хватало. Деталь, которую я никак не мог расшифровать, как бы ни старался. Пока не понял, как сильно люблю тебя. И тогда все встало на свои места, будто недостающий кусочек пазла, — подмигнул он. — Мне даже не пришлось принуждать, хотя сначала пытался.

— Пытался, — я взяла его лицо в ладони. — Психосталкер.

— Ты любишь это.

— Нет, — я медленно и сладко его поцеловала. — Я люблю только тебя.

Эпилог

Камилла

 

Зелень в Нью-Йорке всегда выглядела иначе, здесь она существовала, по крайней мере, в четырех оттенках. И каждый оттенок был по-своему прекрасен, предвещал ли он весну или же показывал все великолепие лета. Мне казалось, что я разбираюсь в зелени. Это было не так.

Множество листьев, древесных растений, диких цветов и всевозможные виды растительности заполняли все пространство тропического леса. Зеленый — это был уже не цвет. Это была жизнь. Бесконечный поток оттенков, которые окрашивали каждую часть моего мира.

Я потянулась вперед, обрабатывая маленькой лопаткой корни бромелии, которая росла в изгибе дерева примерно в ста футах (прим. 30 м) над землей. Листья колыхались, когда я копала и подгребала. Аккуратно выкопав растение, я легонько потянула его за основание и вытащила, комья грязи каскадом посыпались на лесной настил. Я положила цветок в походную сумку, затем оттолкнулась от дерева и отпустила веревку, чтобы спуститься на землю. Меня слегка пошатывало во время спуска, пока ноги не коснулись опавшей листвы. Я отстегнула карабин и направилась к небольшому лагерю, который мы разбили неподалеку.

— Ты видела эту лягушку? — голос Себастьяна испугал меня, и я остановилась, всматриваясь в листья и ветви, пока не уловила движение. Он стоял в стороне от тропинки и не сводил глаз с чего-то в траве перед ним.

— Давай посмотрим, — я вышла перед ним и проследила за его взглядом. — Ага, — ярко-голубая лягушка с черными пятнами сидела на широком листе, ее раскосые глаза смотрели на нас с двух разных сторон.

— Я почти поймал ее минуту назад. Я хотел принести ее тебе, — протянул руку к лягушке Себастьян.

— Нет, — шлепнула я его по руке.

— Ты ведь знаешь, как сильно я люблю, когда ты становишься игривой, — он прижал меня теснее к себе. Мой самый любимый оттенок зеленого смотрел прямо на меня.

— А я не люблю, когда ты пытаешься кого-то умертвить, — я посмотрела на лист. — Эта лягушка принадлежит семейству Древолазов.

— Продолжай говорить эти свои ученые штучки, — Себастьян поцеловал мою шею, а его руки пробрались за пояс моих шорт, сжав задницу.

— Это ядовитая лягушка-дротик. Одно прикосновение может вызвать сильнейшую болезнь, а в зависимости от того, что лягушка ела в последнее время, обычно это ядовитые насекомые, дело может закончиться даже летальным исходом, — вздохнула я.

— Ты бы спасла меня, — он поцеловал меня в губы. — Снова.

— Если мне не изменяет память, то именно ты меня спас, — рассмеялась я в его губы.

— Память тебе изменяет, — Себастьян огляделся по сторонам. — Давай перенесем этот разговор в нашу палатку, — он наклонился и перекинул меня через плечо.

— Эй! — я схватила свою сумку. — Смотри за моим образцом.

— Я хочу смотреть за другими вещами, — он пробирался через деревья, направляясь точно к небольшому скоплению палаток.

В пятидесяти милях находился довольно крупный филиал моей полевой школы. Ученики из Трентона работали в нем в течение лета, изучая тропический лес и проводя эксперименты под моим руководством. После возвращения в школу мы продолжали исследования уже в Нью-Йорке. Я использовала средства, выделенные Биллом по доверенности, плюс щедрые инвестиции от Себастьяна, чтобы основать целую научную инициативу. Позже летом мы приняли учащихся других средних школ и были на пути к тому, чтобы стать престижной международной учебной организацией.

Минт и Дженна, инструкторы летней полевой школы, прошли мимо нас, когда мы приблизились к лагерю. Домашняя история Минта прояснилась вскоре после того, как я вернулась в Трентон, его родители возобновили свои отношения, а Хэл вышел из игры. Это было сродни чуду, но я не стала задавать вопросов.

— Только не снова, — покачал головой Минт. — Потише, а то напугаете учеников.

Я покраснела и постучала Себастьяна по спине.

— Опусти меня. Это выглядит ужасно.

— Миссис Линдстром упала, — излишне громко объявил Себастьян, ничуть не выдавая нас. — Но не волнуйтесь. Я вылечу ее в нашей палатке.

Дженна хихикнула, и они с Минтом, взявшись за руки, пошли дальше по тропинке и скрылись из виду.

Звук молнии прорезал воздух. Я посмотрела направо и увидела Тимоти, выходящего из палатки Грегори. Он пригладил футболку и поспешил прочь, не встречаясь со мной взглядом. Это было самое настоящее бегство с позором.

— Ты это видел? — прошептала я.

— Я сейчас сосредоточен на одной единственной вещи, — шлепнул по моей заднице Себастьян.

— Грубиян.

— Пришли, — он опустил меня в палатку, где игра света создавала причудливые узоры на тонком серо-коричневом материале. — А сейчас мне нужно, чтобы ты разделась, и я смог осмотреть твои раны.

— Я почти уверена, что тебе необязательно доигрывать этот спектакль, — я убрала свой рюкзак в сторону, и Себастьян опустился на колени между моих ног.

Он расстегнул мои шорты и спустил их по ногам вместе с трусиками.

— Скажите, где болит, — поцеловал мое бедро Себастьян.

— Вы почти в нужном месте, доктор, — я зарылась пальцами в его волосы.

— Так и знал. Тебе требуется лечение, — улыбнулся он. Прижимаясь поцелуем к моей киске, он тихо и низко прорычал. — Сними рубашку.

Я стянула ее через голову, когда он лизнул мой клитор. Обхватив одну из моих грудей, он опустил меня на спину и раздвинул ноги шире. Мое тело гудело от жара и желания, пока он медленно лизал и сосал мою горячую плоть.

— Как ты себя чувствуешь?

— Идеально, — я приподняла бедра и взглянула в его глаза, пока он пожирал меня.

— Идеально что?

— Идеально, доктор.

Себастьян усмехнулся и всосал мой клитор между зубами. Пожар внутри меня разгорался все сильнее и сильнее, и я жаждала каждое движение его языка. Пришлось закусить губу, чтобы сдержать стон. Он сжал мой сосок между большим и указательным пальцами, сводя меня с ума. Я приподнялась на локтях и потянула его за волосы.

— Я хочу тебя.

Он поцеловал меня в живот, задержавшись на груди, затем начал посасывать горло. Я потянулась к его штанам, расстегнув их, освободила его толстый член. Он пульсировал в моей ладони, пока я медленно гладила его по всей длине. Потребность ощутить его внутри заглушала все остальные чувства.

Простонав мне в рот, Себастьян разместил головку у моего входа и толкнулся внутрь. Я вцепилась в его футболку на спине, он стянул ее с себя и бросил куда-то в сторону, его крепкие мышцы напряглись под моими ладонями, когда он полностью вошел в меня.

Наши рты встретились, и в порыве страсти поцелуи смешивались с покусываниями, пока он жестко врезался в меня, сотрясая каждым толчком и посылая искры прямиком в клитор.

— Я. Позволь мне, — я толкнула Себастьяна в плечо, и он перекатился так, что я оказалась сверху. Я уперлась ладонями в его грудь, удерживая равновесие, пока объезжала его член.

— Вот так. Дай мне посмотреть на тебя, — он обхватил мою грудь, сжав, и смотрел туда, где наши тела были едины.

Я обхватила его запястья, опираясь на них, пока двигалась вперед-назад на его члене, и каждый новый толчок был глубже и жестче. Приподнявшись, Себастьян втянул в рот один из сосков и потянулся рукой к моей заднице, чтобы шлепнуть по ней. Я застонала, не в силах больше сдерживаться. Он снова шлепнул меня, на этот раз жестче, и я ускорила ритм. Себастьян переключился на другой сосок, посасывая и покусывая его, пока я терлась о него своей киской, и с каждым движением мои бедра замедлялись, я сконцентрировалась на ощущениях, когда ноги задрожали.

Себастьян откинулся назад и шлепнул по моей заднице двумя руками.

— Давай же, забирай все без остатка.

Запрокинув голову, я продолжала скакать на нем. Он сжал мои бедра, увеличив давление, когда все мое тело прошибло потом, и я опустилась на него.

— Бл*дь, — его член стал еще жестче и толще во мне. — Это слишком.

— Подожди, — я впилась ногтями в мышцы его пресса.

— Не могу, — пробормотал Себастьян и шлепнул меня по заднице так сильно, что я вскрикнула. Боль была идеальной, доведя меня до крышесносного оргазма.

На языке крутилось только его имя, когда мои бедра сжались, и все внутри меня напряглось от невероятного наслаждения, а затем взорвалось, разлетевшись на мелкие осколки. Себастьян застонал и жестко толкнулся в меня, покрыв своей спермой, пока мои стеночки сжимали его, вбирая все до последней капли. Я плыла по волнам блаженства до тех пор, пока обессиленно не рухнула на его грудь.

Себастьян поцеловал меня в лоб и погладил по саднящим следам на заднице.

— Чертовски сексуально.

— Ты знаешь, как на меня влияют твои замашки пещерного человека, — я прислонилась щекой к его груди и постаралась выровнять дыхание.

— Знаю. Поэтому и пользуюсь этим, — засмеялся он.

Я укусила его за грудную мышцу, и член внутри меня вновь напрягся.

— Ты знаешь, как действуют на меня укусы, — Себастьян перевернулся, уложив меня на спину, и поцеловал, его рот завладел мной, пока его бедра двигались в неспешном ритме.

Я ответила на поцелуй, наши языки боролись, пока тела скользили друг напротив друга, и мои соски снова затвердели. Слишком чувствительный клитор реагировал на каждое прикосновение Себастьяна, что ощущались просто восхитительно. Его член вновь рвался в бой, ударяя меня во все нужные места, пока Себастьян медленно двигался.

— Ты хоть представляешь, как сильно я тебя люблю? — разорвав поцелуй, он посмотрел на меня.

— Думаю, да, — я обхватила руками его шею. — Так сильно, что даже сошел с ума, похитил меня и влюбил в себя, несмотря ни на что.

— Я не могу заставить тебя делать то, что ты не хочешь, — улыбнулся он. — Думаю, ты ответила мне взаимностью в день, когда я, наконец, понял это.

— Возможно, — я толкнулась бедрами вверх и обхватила ногами его талию.

Себастьян снова поцеловал меня, его губы были мягкими и уверенными, как и его любовь ко мне.

— Ты помнишь уроки психотерапии с отцом?

— Ага. Они сделали из меня прекрасного и достойного гражданина, коим я сейчас и являюсь, — он прикусил мою губу.

— Ты был на занятии, когда изучались птицы и пчелы? — я немного отодвинулась от него.

— Конечно, — Себастьян толкнулся немного грубее. — Мне нравится думать, что я особенно хорошо усвоил данную тему.

— Так и есть, — кивнула я. — И даже больше, чем нужно, — улыбнулась я ему.

— Ты забыла меня, — он наклонил голову вбок, и его игривое выражение лица заставило меня хихикнуть.

— Никогда, — чмокнула я его в нос. — Я вся твоя, как и ребенок.

Себастьян замер, а его глаза расширились.

— Ты имеешь в виду… ты… прямо сейчас… ты… — он встал с меня, но я прижала его ближе, не желая отпускать.

— Ты никак не навредишь нам. Пока еще рано. Но это правда. Я беременна.

Когда Себастьян улыбнулся, чистая радость отразилась на его красивом лице, и я крепко обняла его. Он все еще не шевелился, когда я осыпала поцелуями его плечо. Отстранившись, он посмотрел на меня сверху вниз, и в его глазах блестели слезы.

— Но что, если... — его голос дрогнул от волнения. — Что, если он будет таким же, как я?

И как я могла бояться того, что мое сердце будет разбито, если оно полно любви? Я притянула лицо Себастьяна к себе и прижалась своим лбом к его.

— Значит, он будет прекрасен, если тебя интересует мое мнение.

Его слезы смешались с моими собственными, когда Себастьян поцеловал меня.

Наши души слились воедино, и однажды они снова станцуют в темноте… и на свету.

Бонусная глава

Себастьян

 

Хэл вышагивал по коридору отеля, уверенный, что вот-вот встретится с матерью Минта, чтобы немного развлечься после обеда. Я сидел возле бара и наблюдал, как он проходит мимо. За последние несколько недель Камилла потратила несколько минут (а конкретно целых семнадцать) нашего времени на переписку с Минтом, убеждая в том, что его домашняя ситуация утрясется и что он не одинок.

Моя заботливая, удивительная Камилла. Конечно, она сделает все, что в ее силах, чтобы попытаться помочь ребенку. Но те минуты, что были потрачены на переписку, принадлежали мне. А если я начинал ворчать по этому поводу, Камилла просто смеялась и говорила, что я «самый милый одержимый псих», которого она когда-либо встречала. Но я был не просто психом. Я был решателем проблем.

Тимоти прислонился к стене рядом с лифтом, на плече у него висела черная сумка. Я кивнул ему, и он последовал за Хэлом в кабину. Это был мой знак. Я оплатил счет, встал, поправил галстук и направился к лифту. Через несколько минут я вошел в дешевую комнату на втором этаже.

Хэл, с черным мешком на голове и связанными за спиной руками, сидел на кровати. Пуговицы на его рубашке впивались в огромный живот, отчего Хэл напоминал Шалтая-Болтая.

Тимоти покопался в своей сумке и завалил кровать гигантскими фаллоимитаторами, смазкой и ошеломительным выбором анальных шариков. Он вытащил бумажник Хэла, бросил удостоверение на покрывало и сделал несколько снимков.

Я взглянул на часы. Оставался час до того, как я должен был быть в Трентоне, чтобы пригласить Камиллу на незапланированный ланч. Уйма времени, чтобы донести свои мысли до Хэла. Я мог бы просто уволить его, но это не решило бы проблему полностью. Черт, безработица могла вынудить его еще крепче держаться за мать Минта. Это был хороший план. Все нюансы были учтены.

Хэл пыхтел, воздух вырывался из его легких быстро и поверхностно. Похоже, скотч на его губах делал свое дело. Я стукнул его по затылку, и он завизжал. Слишком просто.

— Хэл, я знаю о тебе все: где ты живешь, твой личный капитал, твою кредитную историю, родословную, код от тайного сейфа в полу под кроватью, сколько кусков в половине буханки хлеба, что лежит в твоей кладовой, если что, одиннадцать.

Он склонил голову набок, внимательно вслушиваясь в каждое слово, и я наклонился ниже.

— Что еще важнее, я знаю, что ты трахаешься с женой своего брата.

Он затрясся и издал заклеенным ртом звук «ммф».

— Не делай этого, Хэл, — я снова стукнул его по затылку, вызвав очередной жалобный визг. — Кивни, если ты не отрицаешь, что трахал жену брата.

Он замер, затем медленно кивнул.

— Понимаешь, это провоцирует проблемы в твоей жизни, в ее жизни, а также в жизнях людей, с которыми вы связанны. Включая меня, — я вцепился в ткань черного мешка и сжал ее в кулаке. — Мне не нравится, что твои ошибки влияют на мою жизнь. Ни капельки, Хэл.

Он застонал и попытался отодвинуться от меня, но я дернул его обратно.

— Поэтому мы постараемся уладить все прямо сейчас. Верно?

Он закивал напротив моего кулака.

— Отлично, — я отпустил его и погладил по голове.

— Ты будешь держаться подальше от жены брата. Скажешь ей, что все кончено. И ты будешь крайне убедительным. Если попытаешься снова с ней встретиться, заговорить, признаешься, что скучаешь, или хотя бы чихнешь в ее, бл*дь, сторону, то я снова притащу тебя сюда и мы повторим наш разговор от и до.

Тимоти прижал тупую сторону лезвия ножа к горлу Хэла, и я направился к выходу.

— Только в следующий раз, я дам слово ножу.

Хэл закричал под лентой, и все его тело затряслось.

— О, и если ты проболтаешься хоть единой душе о нашем междусобойчике, то твои фотографии пойдут гулять по всем твоим друзьям и деловым партнерам. Похоже, у тебя есть слабость к фантазиям о похищении, к большим черным членам и анальным играм, которые можно найти только в самых узких и рисковых фетишистских кругах.

Я кивнул Тимоти, он толкнул Хэла на кровать и последовал за мной к двери.

Мы вернулись к стойке регистрации и сунули парочку купюр помощнику консьержа. Она проконтролирует, чтобы ни одна видеозапись с нашим участием на территории отеля не была найдена, просто на случай, если Хэл вздумает выкинуть какую-нибудь глупость.

— Что если он узнал Ваш голос? — Тимоти скользнул на заднее сидение лимузина вслед за мной.

— Я надеюсь, что он заподозрит меня, — улыбнулся я. — Когда я буду видеть его в своей компании, то хочу, чтобы он нервничал, переживал и, что наиболее важно, хочу, чтобы он не сворачивал на скользкую дорожку. Думаю, страх передо мной утрясет эту ситуацию. Он, конечно, не сможет это доказать, но какая-то его часть будет знать это, и он будет бояться. Идеально.

— Блестяще, — усмехнулся Тимоти. Спустя некоторое время он повернулся ко мне с насмешливым выражением лица. — А что если это не сработает?

— Я когда-нибудь рассказывал тебе историю о домашнем петухе моего соседа? — ухмыльнулся я.

Конец