Примечание: все герои, задействованные в сценах сексуального   

Обратная сторона тьмы

Автор:Abby

Переводчик:Hikou aka Lina-sama

Бета:мама, Элинор и Gabrielle Delacour, Юлия, Chichiri

Рейтинг:NC-17

Пейринг: СС/ГГ

Жанр: Romance

Саммари:В руки Гермионы попадает странное зелье. Исследовав его, она  

обращается к проф. Снейпу. И в итоге они оба оказываются на обратной стороне  

тьмы...

Комментарии: Спасибо за перевод с французского Хельге-эн-Кенти.

Ссылка на оригинал:

[url=http://www.witchfics.org/abby/tosod.htmlhttp://www.witchfics.org/abby/tosod.html[/

url

Размер: макси

Статус: закончен

    ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального   

   содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.

Часть1

Глава 1

Гермиона Грэнджер в последний раз проверила лабораторию. Наконец она осталась довольна тем, как всё было вымыто, вычищено и выключено. Все в отделе Исследования и Развития Министерства Магии прекрасно знали, что у мисс Грэнджер пунктик насчёт чистоты и порядка, в лаборатории, по крайней мере, – хотя её кабинет имел тенденцию напоминать поле битвы со злобным полтергейстом. Большинство приписывало пунктик тому факту, что родители её были вроде бы какими-то магловскими учёными – конкретнее никто ничего сказать не мог из-за общей неловкости в определении самого этого понятия.

Несмотря на то, что Гермионе исполнилось всего 26 лет, и, следовательно, она являлась одной из самых молодых ведьм среди тех, кому доверили руководство лабораторией, сосредоточенная решимость делала её силой, с которой приходилось считаться. Лаборатория была её личным владением, святая святых; и эволюционировала лаборатория в любопытную смесь магловского и волшебного миров – в котлах сложены микроскопы, а бутыли с глазами ящериц стоят рядом с бутылями соляной кислоты. Саму же Гермиону такие странные соседства никогда не беспокоили. Она сосредотачивалась на получении успешных и эффективных результатов теми методами, что казались наиболее уместными для задачи, и не заботилась, что в процессе часто вызывает раздражение тех, кто придерживается более общепринятых точек зрения.

Она уже даже стала перенимать магловский стиль рабочей одежды – учтя, что, какими бы привлекательными не казались рассекающие воздух мантии, они имеют свойство переворачивать бутыли, красиво ниспадать прямо в зажжённый огонь, да и вообще мешаться. Гермиона предпочитала одежду с длинными рукавами, и чтобы сверху был белый халат. Руководство нехотя терпело её чудачества, в глубине души испытывая раздражение от осознания факта, что она была слишком полезна, чтобы рискнуть с ней разругаться.

Гермиона закрыла за собой дверь лаборатории и пошла по коридору ждать лифта, что поднимет её на поверхность, в Лондон. Когда она подошла, лифт был на месте, и двери немедленно открылись. Одна из стенок внутри полностью была отдана под зеркало – без сомнения, так было спроектировано, чтобы создать иллюзию пространства. Гермиона же всегда находила опыт пребывания в замкнутом месте в компании с собственным отражением во весь рост слегка нарушающим внутреннее равновесие.

На этот раз она воспользовалась возможностью быстро себя оглядеть. Со времён Хогварца она превратилась в подтянутую молодую женщину – никто не назвал бы её красивой, иронично подумала она, но черты лица у неё обнаружились привлекательные и правильные. Гермиона позволила себе немного отрастить вечно отравлявшие ей жизнь волосы, и их тяжесть помогла чуть-чуть их приручить. В настоящий момент они были решительно стянуты на затылке и связаны в "конский хвост". Косметикой она не пользовалась – отказывалась прихорашиваться ради того, чтобы произвести впечатление на сортированное научное и магическое оборудование, и коллеги подпадали для неё под это определение в шутку лишь наполовину. Она привела в порядок пиджак, поправила юбку так, чтобы небольшой разрез и впрямь оказался сзади, и удостоверилась, что на колготках стрелок не было в помине.

Собственное поведение вызвало у неё секундную улыбку. Может, за ужином она встречается всего только с Роном и Гарри, но это не значит, что презентабельный вид ей не нужен. На это-то ей тщеславия хватало. А ещё ей надо было сообщить им кое-какие неловкие известия личного свойства. Суета по поводу внешности слегка отвлекла её от этой мысли.

В этот момент лифт остановился, и его двери открылись в старомодную маленькую приёмную. За конторкой сидела и вязала маленькая женщина. За ней наблюдался богатый выбор сумок, плащей, пальто и, как заметила Гермиона, одна довольно растрёпанно выглядевшая сова.

- Хотите взять своё пальто, мисс Грэнджер? – радушно спросила женщина.

- Да, пожалуйста, миссис Гамбльсайд.

- Сейчас небо довольно ясное, но, кажется, попозже может нахмуриться. – Женщина передала ей пальто. – Вот, милая моя, возьмите

Гермиона оделась, открыла дверь перед собой и вышла в холл Британской библиотеки. Скромная дверь с простой табличкой: "Посторонним вход воспрещён" никоим образом не намекала на огромное количество расположенных ниже уровня поверхности этажей – ниже уровня даже строго охраняемых помещений с бесценными магловскими артефактами и документами; в обеспечении охраны объектов Министерство Магии маглам не уступало ни в чём. Любого заплутавшего магла, открывшего дверь по ошибке, просто бы перенацелила миссис Гамбльсайд. Любого магла или волшебника, открывшего дверь с недобрым намерением, ждала бы встреча с одним из наиболее могущественных авроров, что когда-либо нанимало Министерство. Последовавшее в результате столкновение, скорее всего, было бы коротким, ужасным и до крайности неблагоприятным для постороннего. Широко распространено было мнение, что миссис Гамбльсайд даже не нужно будет откладывать своё вязание.

Гермиона проворно пересекла холл, огибая толпящихся людей и быстро просматривая доски объявлений, разукрашенные плакатами, рекламирующими семинары, курсы и выставки. Как она заметила, прибавилось кое-что новое. В основном по выставкам – пейзажисты 19 века, искусство и культура Западной Африки, недавно обнаруженные на раскопках романо-британских артефакты… вот это последнее на мгновение привлекло её взгляд. На плакате была глянцевая фотография чего-то металлического – как решила молодая женщина, рукояти меча. По ней шла изящная чеканка, в духе декоративных кельтских работ. У головки эфеса оружейник создал что-то вроде монограммы – обведённая кругом заглавная "М". Гермиона пододвинулась, чтобы рассмотреть поближе. Действительно, выглядело очень мило. Экспозиция открывалась в Британском Музее примерно через три недели. Она подумала, что, возможно, стоит заглянуть, если будет время. Задвинув мысль в дальний уголок сознания, она покинула здание.

На улице снаружи было темно, но октябрьский вечер был ясным, как и сказала миссис Гамбльсайд, со знакомой острой, туманной свежестью осени. Гермиона свернула налево от Библиотеки и быстро прошла вниз по улице. Ещё несколько поворотов привели её к уходящей вниз лестнице под надписью, гласящей: "Винный бар". Она спустилась. Освещение внутри было тусклым – или приглушённым, как она предпочитала его описывать, - и везде толпились маглы в одежде, их постоянное занятие никак не определяющей. Она подождала, пока зрение приспособится к изменению условий освещения, а затем огляделась. В одном из углов над морем голов кто-то бешено махал рукой. Гермиона помахала в ответ и проложила себе путь через толпу.

- Привет, Гарри. Привет, Рон.

Гарри поднялся, стоило ей приблизиться. С возрастом он превратился в довольно высокого стройного молодого человека с серьёзным выражением лица. Его волосы всё так же успешно сопротивлялись всем попыткам аккуратно их подстричь, чёлка скрывала шрам. Он по-прежнему носил очки, несмотря на периодические попытки Гермионы, Рона и иногда Джинни Уизли убедить его попробовать контактные линзы. Ещё он приобрёл ауру бдительности, скрытой безмолвной угрозы – это благодаря годам полевой работы в качестве Аврора. Иногда Гермиона чувствовала странные уколы зависти к Гарри, из-за того, что он был там, на переднем крае, из-за того, что не боится запачкать руки. Когда-то в школьных фантазиях ей грезилось, что она будет сражаться с тьмой, став Аврором. Объективные причины и здравый смысл подсказывали ей, что её умения лежат скорее в библиотеке, нежели в оружейном арсенале, но какая-то её часть всё ещё жаждала действия. В данный момент Гарри, похоже был на отдыхе; одет он был в магловские джинсы и свитер – не Уизли-свитер, как заметила Гермиона.

Гарри тем временем снимал пальто со стула.

- Мы заняли стул, чтобы его никто не утащил. Ну в самом деле! Маглы так по жизни в общественных местах толпятся?

- Если ты говоришь о магловском винном баре в центре Лондона вечером в пятницу – боюсь, что да. – Гермиона села. Сидевший напротив Рон, усмехаясь, налил ей стакан вина.

- Привет, 'Миона. Как проходит жизнь в умудрённой части здания?

Кое в чём Рон со дня выпуска из Хогварца почти не изменился. Чуть менее высокий и более коренастый, чем Гарри, с фирменной копной рыжих волос, он всё ещё пробуждал в людях инстинктивное желание проверить стул перед тем, как сесть – просто на случай неожиданных сюрпризов. Вот что действительно явилось для всех сюрпризом, так это то, что он тоже получил работу в Министерстве Магии. Занят он был в министерском департаменте Исследований – занят тем, что приспосабливал вещи под магическое использование. Как он радостно подчёркивал, это не слишком отличалось от того, чем он и так обычно занимался.

- Жизнь проходит неплохо, - ответила Гермиона. – А как ты? Выдумал что-нибудь хорошее?

- Ничего тебя достойного. Кстати, книги, что мне твой папа дал, оказались потрясающими!

Отец Гермионы одолжил Рону свою полную коллекцию романов о Джеймсе Бонде. Рон особенно запал на Кью, изобретателя бондовских технических новинок, и пытался подначить весь свой отдел его так называть. Пока что он не особенно в этом преуспел.

- Я ему скажу. Как семья?

- Отлично, спасибо. Фред вот с Джорджем собирались заскочить.

- Они пережили шок от того, что ты получил приличную работу?

- Они считают, что я, как и Перси, посрамил гордое имя Уизли. – Гермиона хмыкнула. Рон продолжил: - Однако же, мы с "Удивительными Ультрафокусами Уизли" пришли к соглашению о подходящем гонораре за консультации…

Тут Гарри с Гермионой расхохотались. Гермиона не спрашивала о семье Гарри. Гарри прекратил всякие отношения с ними при первой же выпавшей возможности.

- А ты как, Гарри? Что-то новое в жизни?

Гарри только пожал плечами.

- О, да ты знаешь, ничего такого. Встаю, нахожу одинаковые носки, сражаюсь с силами зла, возвращаюсь в одиночестве поужинать перед телевизором. Всё как обычно. Ты-то как, 'Миона?

Гермиона вздохнула. Наступил момент, которого она ждала без всякого нетерпения. Она попыталась взять лёгкий тон.

- Да ничего особенного. С тех пор, как … э… ушёл… Питер, всё было довольно тихо.

Они отреагировали, как и ожидалось:

- Питер ушёл? Когда? Почему? Как?

Она успокоила их:

- Слушайте, да никаких трагедий. Просто не сошлись характерами, и всё.

- Хочешь, найдём его и превратим в флобберчервя? – это Рон.

- Нет же, нет…

- С тобой всё в порядке, Гермиона? – это Гарри.

- Да, всё хорошо. Если честно, я, вообще-то, сначала и не заметила.

На это они лишились дара речи.

- Он вывез вещи – не то, чтоб их изначально много было – и оставил мне записку. Я несколько дней подряд допоздна работала в Министерстве и не слишком обращала внимание на то, что происходит в квартире. – Вот это было серьёзным преуменьшением. Квартира у Гермионы существовала исключительно для того, чтобы помешать ей ночевать в лаборатории или на улице. – Я обнаружила записку через пару дней, под ворохом всяких разных вещей на обеденном столе. Конец истории. Будь он мне дорог, заметила бы раньше.

- А, ладно, думаю, он был недостаточно хорош для тебя, - с готовностью проговорил Рон, подливая вина. Гарри не сводил с неё глаз, но позволил перевести разговор на другие темы.

Они съели принесённый ужин и уже все втроём с наслаждением пили кофе, когда Гарри внезапно спросил:

- Народ, можно я немного ваши мозги поэксплуатирую?

Рон с Гермионой кивнули.

- Хоть от себя особой помощи и не обещаю, - добавил Рон.

Гарри смотрел в столешницу, вертя в руках пустой бокал.

- Сам не знаю, с чего тут начать. – Он остановился. Рон с Гермионой ждали, пока он продолжит. – Пару недель я отправился на обычное полевое задание. Группа бывших Вкушающих Смерть, или по крайней мере претендентов на эту роль, пряталась в коттедже где-то в Йоркшире. Ничего такого необычного.

Оба его спутника кивнули. Хотя сам Вольдеморт пал несколько лет назад, созданные им сети ликвидировать оказалось значительно сложнее. Вкушающие Смерть действовали по-прежнему, в режиме, более всего напоминавшем организованную преступность. Кто-то просто заполнил вакуум власти, оставшийся после уничтожения Тёмного Властелина. Чётких сведений о личности этого кого-то не было, но формально самой подходящей кандидатурой большая часть Министерства считала Люциуса Малфоя.

И к установлению личности этих "новых" Вкушающих Смерть Министерство было не ближе, чем во времена Вольдеморта. С исчезновением открытой угрозы Тёмного Властелина, стало даже труднее определить, кому на самом деле предан человек. В настоящее время Министерства развило деятельность едва ли не более бурную, чем в годы войны.

Тем временем Гарри продолжил рассказывать свою историю.

- Мы туда добрались и дальше, как обычно, прорывались с боем. – Остальные двое внимательно слушали. – Их было четверо. Первые трое доставили-таки нам неприятностей, но не хуже обычного. У последнего было при себе какое-то зелье. Он сделал большой глоток, а потом бросился на нас. Он ещё до того отколол несколько номеров, если понимаете, о чём я, но ничего такого, с чем бы мы не справились. Но с выпитым зельем, похоже, его сила каким-то образом увеличилась. И физически тоже, намного – мебель ломал, и всё такое прочее.

Рон с Гермионой пришли в лёгкое замешательство.

- Судя по рассказу, это одно из достаточно стандартных усиливающих способности зелий, - сказала Гермиона. – Их бесчисленное количество. Все довольно неэтичны. Необычно то, что одновременно усилились как физическая, так и магическая мощь, но теоретически это возможно и не так уж сложно для любого, обладающего средними навыками в зельеделии.

Гарри снова смотрел в столешницу. Наконец он тихо сказал:

- Это ещё не всё. – Он остановился. – Он… тот, кто выпил зелье… дотронулся… до Шэймуса. – Гермиона внезапно похолодела. Шэймус Финнеган в школе был одним из их закадычных друзей. Учитывая его довольно… непредсказуемые… результаты в волшебстве, все они были поражены, когда он успешно стал Аврором. Гарри оставался близок с Роном и Гермионой, но с Шэймусом его связали вместе пережитые опасности. – Не ударил. Коснулся скулы. Погладил. Почти… ласково. А Шэймус закричал и упал. Мы бросились на него… на Вкушающего Смерть… чтобы его схватить, но он сдаваться не собирался. И, поскольку мы не могли рисковать и подбираться к нему поближе, чтобы он не сотворил с нами того же, чем бы оно там ни было, что он сотворил с Шэймусом, в конце концов мы его убили.

- И хорошо, - с удовлетворением произнёс Рон.

Гермиона не была так в этом уверена. Смерть приносила удовлетворение, но делала затруднительным сбор точных сведений.

Гарри в данный момент рассеянно царапал поверхность стола, не слишком, на самом деле, слушая Рона.

- Это тоже ещё не всё, правда? – констатировала Гермиона.

Гарри потёр затылок.

- Когда этот… человек дотронулся до Шэймуса, у меня снова заболел шрам.

- Но разве это не происходит только из-за присутствия…

Всегда можно положиться на то, что Рон задаст подобный вопрос, с иронией подумала Гермиона. Даже если со школьных времён прошло столько времени. Гарри пожал плечами, не слишком желая подробней развивать эту тему.

- Как Шэймус? – спросила Гермиона без особой надежды.

- Он в Святом Мунго. В основном в состоянии кататонии. Только то, что время от времени он кричит, убеждает людей в том, что он по-прежнему жив.

Теперь Рон не сказал ничего.

- Вам известно, что это за зелье?

- Нет. Не имеем ни малейшего понятия.

- Вам удалось сохранить хоть немного?

- Нет. И Министерство из-за этого с ума сходит. Рассылает страшные предупреждения, что любой, обнаруживший зелье, обязан передать его им под страхом смерти.

История вызвала у троицы лёгкий озноб.

Затем Гермиона вспомнила, что Гарри начал разговор с просьбы о помощи. Она осторожно произнесла:

- Этот последнее свойство зелья не кажется мне знакомым. Не думаю, что я смогу чем-то помочь, не имея на руках образца самого зелья.

- Ты смогла бы выяснить, что это, если бы образец у тебя был?

- Мне показалось, ты сказал, что сохранить вам ничего не удалось.

- Не официально. – Пауза. – 'Миона… Теперь в голосе Гарри звучала мольба. – Я должен знать, что сотворило такое с Шэймусом. Я обязан быть в силах справиться с этим.

- Если бы – и сейчас мы говорим только гипотетически... Если бы у меня был образец зелья, я могла бы подвергнуть его ряду тестов и, возможно, сумела бы что-то о нём выяснить…

- 'Миона, ты гений.

- Всё это совершенно неофициально, ты же понимаешь.

- Совершенно. Я доставлю тебе образец, которого у нас нет, как только смогу.

**********

Когда на следующий день Гермиона прибыла на службу, там её уже дожидалась некая упаковка. Она занимала единственное свободное место на столе в каморке, ведущей из лаборатории Гермионы в её кабинет. Женщина высунула голову в дверь:

- Сайрес, ты видел, кто это оставил?

Молодой выпускник волшебной школы едва оторвался от записной книжки, в которой создавал довольно неплохое впечатление подготовки лабораторного отчёта.

- Не-а. Что это?

- Вероятно, ранний рождественский подарок.

- Если на нём где-нибудь написано: "Уизли", уничтожьте, не вскрывая.

Гермиона хмыкнула. Имя Уизли было овеяно легендой. Ну или, по крайней мере, дурной славой.

Она отступила назад в кабинет и, не спуская глаз с посылки, плотно закрыла дверь. Не активировалось ни одного из охранных заклятий лаборатории и ни одного из её личных, более детализированных. Упаковка из простой коричневой бумаги была примерно шесть на четыре дюйма. Как раз размера маленькой бутылочки с зельем. Сверху было подписано: "Г. Грэнджер. Лично". Сидя на столе, Гермиона долгое время рассматривала коробочку.

Что-то, подумалось ей, в этом всём было до боли знакомо. Гарри и Рон приходят с тайной, которую надо разгадать, и втягивают и её, вне зависимости от того, хочется или нет ей самой в это ввязываться. Что-то, из-за чего она обязательно попадёт в переделку, если всё раскроется. Хотя дело уже было не в снятии баллов дома с Гриффиндора.

Глубоко вдохнув, ощущая то, что она посчитала совершенно иррациональным и беспочвенным предчувствием, Гермиона открыла посылку. Её первоначальные подозрения подтвердились – она осторожно развернула бутылочку из тёмно-зелёного стекла, на треть заполненную какой-то жидкостью, чья консистенция, как выяснилось при взбалтывании, похоже, была такой же, что у сиропа от кашля. Сама ёмкость была абсолютно гладкой, не считая выгравированного спереди символа. Символом являлась заглавная "М" внутри круга. Буква была странно выведена, подумалось ей. Вертикальный линии расходились дальше, чем обычно, а "V" в центре была неглубокой. И было что-то в этом до боли знакомое, но что, она определить не могла. Сузив глаза, она взяла со стола блокнот и начала тщательно копировать символ. Если это и было зелье, о котором говорил Гарри, то вряд ли ей следует так просто носить его с собой. Вырвав готовую копию из блокнота, Гермиона сложила её и засунула в карман. Повинуясь импульсу, она вырвала и следующие четыре-пять чистых листков. Теперь в блокноте не осталось и следа того, что в нём что-то писали. Она не совсем представляла, во что ввязалась, но в беспечности смысла не было в любом случае.

Она положила зелье обратно и задумалась, где же его спрятать. Бутылочка сама по себе была неприметной, если не считать украшения спереди. Она оглядела свой небольших размеров кабинет. Одна из стен была полностью занята книжными полками, где книги стояли по крайней мере в два ряда. У других стен стояли лабораторные шкафчики под зелья и ингредиенты, ломящиеся от бутылок, кувшинов и тому подобных ёмкостей.

Гермиона заулыбалась. Что там был за принцип прятать что-либо на самом виду?

Неделей позже веселья у неё значительно поубавилось.

После семи переходивших в ночи вечеров она не продвинулась дальше удачной придумки с тайником.

Она смотрела на раствор в мензурке, который, даже после добавления одновременно и катализатора и реагента совместно с применением значительной температуры, упорно отказывался вступать в какую-нибудь реакцию.

Несмотря на все её старания, зелье ничем не выдало ни единого из своих секретов. Ну ладно, возможно, не совсем так. Она определила несколько стимуляторов, воздействующих на вырабатывание как адреналина, так и кортизола, а также отследила добавку яиц Руноследа для повышения умственных способностей. Она даже предварительно выделила существенную долю галлюциногена грибного происхождения. Всего этого и следовало ожидать от зелья, увеличивающего силу и магические способности, однако она не обнаружила ничего, что объясняло бы несомненное свойство провоцировать кататонию. Гермиона подавила желание топнуть ногой. Если что-то ей за всю жизнь и удавалось, так это решение проблем. Обнаружение проблемы, которая не желала решаться, до крайности её раздражало.

Она помассировала плечи, сбрасывая напряжение. Топанье ногами и крики, хоть и являлись замечательной терапией, ни на шаг бы не приблизили её к ответу. И вообще, если вспомнить, как Питер кричал на неё во время одного из их скандалов, подобная эмоциональная реакция была выше её понимания, если только не служила практическим целям. Как раз вскоре после того скандала он и ушёл без всяких объяснений. Она закрыла глаза. В лаборатории всё было настолько проще. Как правило.

Этим вечером она должна была встретиться с Гарри и Роном, чтобы доложить о полученных результатах. Гермиона вздохнула. Им не захочется услышать, что пока что всех её достижений – чистый лист. Она посмотрела на часы. Пора заканчивать, если она не хочет опоздать. Молодая женщина осторожно вставила пробку в простую бутылочку с зельем. Теперь бутылочка была заполнена меньше, чем на четверть. То, что количество субстанции, с которой надо работать, было ограничено, Гермионе отнюдь не помогало.

Она методично избавилась от полученных результатов (или отсутствия таковых) и вымыла приборы. Было важно не оставлять никаких следов, как ради собственной безопасности, так и ради других пользующихся эту лабораторию. Потом, как только осталась довольна, положила бутылочку обратно в шкафчик в кабинете, проверила охранные заклятья и вышла.

В несущем её на поверхность лифте Гермиона решительно встала спиной к зеркалу. Она знала, что выглядит усталой и расстроенной, и напоминать ей об этом не было никакой нужды. Когда двери открылись, миссис Гамбльсайд осуждающе взглянула на неё.

- Опять работаем допоздна, мисс Грэнджер?

Гермиона только кивнула. Не было у неё ни времени, ни, если честно, желания начинать долгий разговор.

- Судя по вашему виду, вы перенапрягаетесь, милая моя. Следует вам быть поосторожней.

Гермиона, как смогла, улыбнулась.

- Не волнуйтесь, мисс Гамбльсайд. Это всё из-за особого проекта. Он скоро завершится, и вот тогда, клянусь, просплю как минимум неделю.

- Ещё посмотрим, сдержите ли вы слово, - с упрёком заметила ей маленькая женщина.

Гермиона взяла пальто и, покинув здание, глубоко вдохнула свежий воздух. Ну или, по крайней мере, настолько свежий, насколько может быть в центре Лондона. Было темно, и это её не удивило. Последнее время она приходила затемно и уходила, когда уже наступала ночь. Прибавить к этому работу в подземных помещениях, и самой интересно, не приобретёт ли она белый до полупрозрачности цвет, как какое-нибудь обитающее в пещерах существо. Молодая женщина быстро пошла по направлению к винному бару, надеясь, что благодаря воздуху и пешей прогулке в голове у неё немного прояснится.

К тому времени, как она дошла до начала ведущей к входу лестнице, чувствовала молодая женщина себя чуть лучше, хоть ни к какому решению и не приблизилась.

Гарри и Рон были уже здесь. Гермиона уселась за стол. Она заметила, что мужчины заказали большую бутылку сверкающей минеральной воды. Они определённо сегодня на работе. Молодая женщина налила себе стакан и машинально отхлебнула. Мужчины смотрели на неё с надеждой. Несомненно, они ждали, что Гермиона им сейчас начнёт кроликов из шляпы вытаскивать. Увы, тут вам не повезло, печально подумала она. Теперь она играла стаканом в поисках подходящих слов. С таким же успехом могла сказать сразу и разделаться с этим.

- Ну... - в конце концов начала она. – Я занималась изучением ...образца... который вы мне оставили.

Мужчины выпрямились.

- Могу сообщить вам, что определила агенты, дающие такие очевидные эффекты, как сила и повышенные магические способности. Эта смесь, похоже, действует как некий носитель активного ингредиента, создающим возможность... удаления... переноса... чем бы оно ни было... сознания. До этого момента моя уверенность основывается на фактах. Всё остальное – предположение.

- Продолжай, - сказал Гарри. Предположения Гермионы, как правило, били прямо в цель.

- Э... ладно. Кажется разумным предположить, что галлюциногенная составляющая зелья стимулирует те доли мозга, что отвечают за общий перечень психических сил...

- ...какая жалость, что Трелони никогда такого не попадалось... – вполголоса пробормотал Рон.

Гермиона подарила ему убийственный взгляд. Рон умолк. Она продолжила:

- Это увеличило бы у выпившего зелье способности к формированию мысленной связи с субъектом и таким образом до некоторого уровня создало бы внешний контроль над мыслями, соответственно, субъекта.

Гарри с Роном обменялись взглядом. Обдумывая что-то вслух, Гермиона по-прежнему сохраняла тенденцию словно зачитывать лабораторный отчёт.

- Звучит разумно, - прокомментировал Гарри.

- К несчастью, если вы спросите меня, как мы переходим от усиления телепатии к вызову комы, либо что там провоцирует активный ингредиент, или как нам это излечить – ответов у меня не найдётся.

Настала очередь Гарри изучать стол.

- В Святом Мунго мне сказали, что теперь Шэймус впал в полную кататонию, - тихо произнёс он.

- Гарри, мне так жаль. Я не знаю, что ещё испробовать. И исходного образца у меня осталось не настолько много.

- Не беспокойся, 'Миона. Я знаю, ты старалась изо всех сил.

За столом наступила тишина, каждый погрузился в собственные мысли.

- Спорим, есть кое-кто, кто бы всё тут разузнал, - мрачно произнёс Рон.

Остальные посмотрели на него.

- Снэйп, - пояснил он.

Они онемели. Наконец, к Гермионе вернулся дар речи:

- Рон, ведь ты же не всерьёз предлагаешь мне попросить помощи у Снэйпа, правда?

Гарри, однако же, выглядел задумчиво.

- Почему бы нет, 'Миона?

- Почему бы нет? Почему бы нет? Сколько тебе причин перечислить? Я его ненавижу. Он ненавидит меня. Он нас всех ненавидит. Нам миссис Норрис и то скорее поможет. Уж лучше я сама по себе продолжу.

- Да, знаю я это всё. Но лучше него, вероятно, не найти, коли речь зашла о зельях.

- И это не учитывая того факта, что, если у Гарри болит шрам, значит, тут замешаны Вкушающие Смерть. А если тут замешаны Вкушающие Смерть, скорее всего, Снэйп это зелье сам и создал, - отметил Рон.

- И почему это как-то не вдохновляет меня немедленно отбыть в Хогварц? – сухо поинтересовалась Гермиона.

- Да ладно, Гермиона, - ободрил её Гарри. – Что такого страшного в том, чтобы послать ему сову? В худшем случае он всего лишь откажется.

- А может, он настолько обрадуется возможности позлорадствовать, что и впрямь нам что-то полезное сообщит, - добавил Рон.

Гермиона взглянула на обоих и вздохнула. Что ни говори и ни делай, это её друзья. И час-другой гневного сарказма стоил того, если она добудет информацию, необходимую для исцеления Шэймуса.

- Хорошо, - в конце концов сказала она. – Но вы двое за это передо мной в долгу. А теперь помогите мне решить точно, что мы напишем в этом послании.

**********

Скомканный пергамент с ощутимой силой врезался в заднюю стенку не разожжённого камина. Северус Снэйп вытащил палочку, нацелил и рявкнул: "Инцэндио!" Смятый шарик взорвался в огненной вспышке, несколько секунд ярко горел, а потом, не обнаружив на каминной решётке ничего, что можно было бы воспламенить, рассыпался пеплом. Снэйп несколько раз глубоко вдохнул, стараясь утихомирить нехарактерное для него проявление ярости. Он стоял очень прямо, непроницаемо-тёмные глаза полны то ли гнева, то ли, возможно, тревоги. Наконец он сдвинулся с места, чтобы броситься в одно из двух кресел и уставиться в пространство.

Комната была обставлена скупо. Пара кресел являлась единственной данью вежливости редким посетителям. Они были обращены к камину исключительно благодаря общепринятым правилам, поскольку огонь в нём практически никогда не зажигался. Большой простой стол служил как для еды, так и для работы в тех редких случаях, когда Снэйп не проверял сочинения в самом классе Зелий. В двух больших шкафах хранился скудный запас его личных вещей. С одной стороны от очага стояла узкая кровать, застеленная практичными серыми шерстяными одеялами. Единственным признаком того, что в комнате кто-то живёт, были книги – разложенные на полках и на любой доступной поверхности. Только это, да ещё подозрительный бугорок под одеялом, начавший двигаться вскоре после того, как Снэйп уселся.

Бугорок подвинулся к верхнему краю одеял, и наружу высунулась голова с похожим на обрубок маленьким носиком и парой огромных ушей. Голова издала осторожный мяукающий звук.

Человек в кресле посмотрел на кровать.

- Можешь уже выходить, Сфинкс. Я больше ничем не швыряюсь.

Нос и уши выдвинулись чуть дальше, за ними последовали довольно округлое тело и длинный, гибкий как прут хвост. Сфинкс была, за неимением лучшего описания, кошкой. Однажды утром она объявилась на пороге Хагрида, в картонной коробке, крохотная и дрожащая от холода. Даже Хагрид, с его гибким отношением к живым существам, с большим трудом назвал бы её привлекательной. Она была морщинистой, с крысиным хвостиком и совершенно лысая и выглядела скорее потрёпанно и запущенно. Увидев её, Снэйп ощутил мгновенную вспышку сочувствия. Кошечка, видимо, ответила на это, поскольку первое же ею сделанное движение было направлено к его коленям. После этого, похоже, ему не оставалось никакого другого выбора, кроме как забрать существо себе. В ответ она безоговорочно его обожала – факт, который он рассматривал с некоторой иронией. Ему прекрасно было известно, что Природа не была замечена в том, чтобы сделать его достойным обожания в глазах особенно многих.

С тех пор размеры и уверенность в себе Сфинкс значительно выросли, хотя кошка по-прежнему оставалась лысой и морщинистой. Жила она практически постоянно под одеялами на его кровати, и холодными ночами из неё получалась довольно приятная, хоть и несколько липкая, горячая грелка.

Она избрала чёткое направление к нему на колени и взбиралась теперь спереди по его мантии, чтобы вопросительно потыкаться в лицо. Он столкнул её вниз, рассеянно погладив. Гладить её было словно гладить тёплую замшу. Сфинкс громко замурлыкала.

Снэйп вздохнул. Спустя восемь лет после окончания Хогварца этот щенок Поттер по-прежнему доставлял ему неприятности. Он только что получил и фактически уничтожил послание о самых последних подвигах мальчишки. Не то чтобы выкуривание из норы претендентов во Вкушающие Смерть в нынешние дни заслуживало особенного беспокойства. Нет, волновал его отчёт о судьбе того Аврора – как там его звали? - в настоящее время содержавшегося в Святом Мунго. По счастью, как следовало из министерских докладов, никто до разгадки его состояния не добрался. Хотя надо будет выделить время разобраться с ситуацией, пока она не вышла из-под контроля.

Его внимание привлекло царапанье в окно. Сфинкс спрыгнула с его коленей и удрала обратно под одеяла. Отправившись посмотреть, Снэйп обнаружил дожидающуюся за окном маленькую сову-сипуху. Птицы он не узнавал, а корреспонденцию, присланную кем-то по собственной инициативе, он получал редко. Впустив существо вовнутрь, он снял с её лапки письмо. Сова слетела вниз, приземлилась рядом с едой и водой Сфинкс и начала угощаться. Сама Сфинкс протестующе замяукала с кровати, но так и не шевельнулась, чтобы помешать.

Снэйп развернул пергамент, взглянул на подпись и моргнул. Недоверчиво качая головой, он стал читать.

Дорогой профессор Снэйп

Приношу свои извинения за то, что обращаюсь к вам напрямую, но я пишу, чтобы попросить у вас помощи в своём личном проекте.

Не так давно я оказалась обладательницей образца неизвестного зелья, и сейчас я пытаюсь подвергнуть его анализу и составить полный список ингредиентов. К несчастью, я испытываю некоторые трудности в определении нескольких довольно редких веществ.

Буду благодарна, если в данном деле вы поделитесь со мной вашими советом и знаниями.

Если вы чувствуете, что в силах помочь, пожалуйста, отошлите послание с этой совой.

Искренне ваша

Гермиона Грэнджер.

Руководитель лаборатории

Министерство Магии

Разумеется. Следовало бы ему догадаться.

Поттер присутствовал при инциденте, когда был ранен тот Аврор. У Министерства нет никаких указаний на то, что явилось причиной повреждений. Вскоре после этого Грэнджер достаёт неизвестное зелье, что содержит компоненты, которые она не может определить.

Это должно было произойти с полной и абсолютной неизбежностью.

Северус Снэйп вновь утонул в кресле с отчётливо неприятным чувством, что его нагнало его прошлое. [/spoiler

Глава 2 

Гермиона Грэнджер решительно закрыла дверцу платяного шкафа и выдвинула ящик комода. Затем захлопнула ящик и снова открыла шкаф. Потом захлопнула шкаф, потом открыла его, а потом опять захлопнула. Вошла в ванную и заново причесала волосы, стянув их обратно в перехваченный заколкой хвост. Потом распустила хвост и заплела косу. Затем расплела косу и восстановила хвост.
Молодая женщина вернулась в спальню и открыла платяной шкаф. Вздохнула в изнеможении.
Сова от Снэйпа прилетела два дня назад. Послание не отличалось многословностью.
Мисс Грэнджер,
Полдень воскресенья будет наименее неудобным временем обсудить вопрос в моём классе. Будьте так добры прибыть вовремя.
Северус Снэйп.
Сейчас и был полдень воскресенья, и она суетилась, прямо как перед каким-нибудь там первым свиданием. Время было выбрано разумно – в классной комнате зелий никого не будет. Полуденный чай с профессором Снэйпом привлекал ещё меньше живых гостей, нежели вечеринка по случаю Дня Смерти Почти Безголового Ника. Все эти усилия, однако, осуществлялась не ради Снэйпа. Она сомневалась, что он пойдёт дальше, чем заметит то, что она вообще одета.
Нет – это был один из её маленьких ритуалов для поддержания уверенности в себе. Чем сильнее она переживала по поводу встречи, тем больше заботилась о своей внешности. Снэйп всегда обладал способностью приводить её в замешательство. Не в последнюю очередь потому, что был одним из немногих встречавшихся на её пути учителей, что, похоже, не реагировали на её интеллект. В течение всей её школьной жизни мозги зарабатывали ей одобрение преподавателей – даже в Хогварце. Но со Снэйпом этот номер никогда не проходил. Он относился с ней с тем же презрением, что демонстрировал и к остальным ученикам. Её энтузиазм, казалось, почти что усиливал его раздражение.
Хотя Гермиона твёрдо сказала себе, что добилась некоторых профессиональных успеха и признания и может встретиться со Снэйпом, как равная, она по-прежнему чувствовала себя так, словно шла выполнять наказание после уроков.
В конце концов она остановила свой выбор на брюках, свитере и соответствующем гамме кардигане. Недолго поразмышляла, одеть ли "шпильки", а потом предпочла туфли на шнуровке и плоской подошве и носки. Аккуратно, профессионально, но не чересчур.
Она уже была готова вновь вернуться в ванную, когда остановилась.
Извините, что опоздала, профессор Снэйп. Волосы укладывала.
Нет, вот это уж точно не сработает.
Взяв сумочку, она проверила, на месте ли простая бутылочка и зарисовка клейма, а также бутылочка исходная. Схватив плащ со спинки стула, Гермиона аппарировала.
Появилась она у одной из внешних стен Хогварца. В отдалении виднелся Запретный Лес. Вытащив палочку из рукава, она коротко постучала по стене. Та послушно открыла сводчатый проход, и Гермиона скользнула вовнутрь, благодаря учеников Хогварца, которые посвятили ощутимое количество времени и энергии созданию скрытых входов и выходов.
Конкретно этот использовался нечасто, в основном потому, что часть его маршрута пролегала мимо Класса Зелий. Однако на этот раз это идеально соответствовало её целям. Молодая женщина бесшумно направилась в классную комнату.
Она почувствовала укол ностальгии, смешанной с сожалением из-за того, что нет возможности поискать Дамблдора или МакГонагалл – или кого ещё из прежних учителей. И почему Гарри не мог наткнуться на Вкушающего Смерть, который поставил бы перед ним мудрёную задачку по арифмантике, хмуро подумала она. Долгий разговор с профессором Вектор был бы куда более приятной перспективой.
Коридор, ведущий в Класс Зелий, выглядел так же неприветливо, как она и помнила. Было темно и холодно, и каким-то образом создавалось впечатление влажности, хотя она сомневалась в её наличии – для большинства зелий требовалась среда скорее сухая. Те, которым нужна была повышенная влажность, обычно содержались в ином месте. В Хогварце ими бы занималась профессор Спраут.
По телу пробежали мурашки. До чего нелепо. В конце-то концов, это только Снэйп. Не Вольдеморт собственной персоной.
Перед ней была тёмная, окованная железом дверь. Дверь, знакомая по семи годам обучения. Она была закрыта. Гермиона подняла руку и, собравшись с мужеством, решительно стукнула один раз.
- Входите, - ответил знакомый голос.
Толкнув дверь, Гермиона впервые с момента выпуска вошла в Класс Зелий.
За один поразивший её миг она вновь очутилась в своих школьных буднях. Казалось, не изменилось ничего. Она поклялась бы, что все ингредиенты, приборы, книги лежат на тех же местах, что и раньше. В воздухе по-прежнему витал знакомый запах – дезинфицирующие средства, ингредиенты и контрагенты. По-прежнему замазанное оконное стекло не желало впускать свет вовнутрь.
- Добрый день, мисс Грэнджер.
Снэйп.
Та же мертвенно-бледная фигура, вся укутанная в чёрное. Те же прямые сальные волосы и землистого цвета кожа. Тот же шелковистый голос, отягощённый усталым цинизмом, в любую секунду готовый разразиться саркастичной жестокостью или ехидной насмешкой. То же невыносимо недвижное присутствие, благодаря которому этого человека невозможно было не заметить, где бы именно в комнате он ни находился.
У неё возникло странное ощущение, что за последние восемь лет он на самом деле так и не сдвинулся с места за своим столом. Стопки сочинений перед ним выглядели нетронутыми. Только лёгкие следы седины на висках предполагали, что он хотя бы удосужился постареть.
Единственным несоответствием была низкая, тихая, одинокая мелодия какого-то инструмента без сопровождения. В неподвижности комнаты она звучала до странности безмятежно. Виолончель, подумала Гермиона.
Неожиданность этого сбила её с мысли, и она слушала, анализируя и наконец определяя.
- Я и не думала, что вы любите Баха.
Его бровь насмешливо приподнялась.
- Я и не думал, что вы пришли обсудить мои пристрастия в музыке.
Она сразу же почувствовала готовность защищаться.
- Я пришла не за этим, - произнесла она в попытке несколько восстановить контроль. – Я просто не ожидала к тому же услышать сюит для виолончели Баха.
- Рассматривайте это как нежданное преимущество, мисс Грэнджер. – Тоном давая понять, что разговор на эту тему окончен, он жестом он указал на стол. – Сейчас, как видите, мне надо проверять сочинения. Предлагаю вам перейти к делу.
Гермиона с неловкостью почувствовала, что сейчас покраснеет. Она заново находилась в его классе менее пяти минут, но уже ощущала, как последовательно возвращается в свой первый год обучения. Какая разница, что за работу она проделала до этого. Создавалось впечатление, что он вот-вот снимет пять баллов с Гриффиндора просто за то, что она здесь. Она сглотнула.
- Как я объяснила в своём послании, профессор, я получила образец зелья, анализ которого сейчас пытаюсь провести.
- Ах да. И у вас ничего не вышло. Это так?
Гермиона стиснула зубы. Вообще говоря, всё было верно, но вот так без обиняков звучало для неё неприятно.
- Я столкнулась с одной конкретной проблемой, вы правы, - ответила она, стараясь сохранить ровный тон.
- Не думал, что Министерство Магии берёт на работу людей, которые бегут обратно в школу при первой же встрече с проблемой.
Её словно обожгло.
- Не думала, что пришла обсудить выбор своей карьеры.
Он сложил пальцы домиком и холодно на неё посмотрел.
- Мне казалось, ваша карьера в достаточной мере зависит от вашей способности решать именно такой вид задач. Если, конечно, вас не взяли на должность только под влиянием вашей роли приспешницы Поттера.
Гермиона решила, что единственный способ куда-то продвинуться – это перейти в нападение. Возможно, в буквальном смысле.
- Учитывая, как драгоценно ваше время, профессор Снэйп, с трудом могу представить, что вы пригласили меня сюда только для того, чтобы подвергнуть критике сделанный мной в жизни выбор.
- Я вообще не приглашал вас, девочка, - кисло заметил он. – Вы обратились ко мне, если правильно помню.
- И я полагаю, что вы хотите услышать то, что я собираюсь сказать, иначе бы прислали прямой отказ.
Он взглянул на потолок.
- Объясняйте, - просто сказал он.
Гермиона в общих чертах описала предысторию получения зелья от Гарри и вкратце изложила собственные попытки это зелье проанализировать. Он не предложил ей сесть, и она ругала себя за то, что ей не хватает присутствия духа усесться без приглашения. Будь она проклята, если попросит у него разрешения, и однако же сесть с запозданием отчего-то будет ещё хуже. Стоя перед ним, молодая женщина чувствовала себя так, словно докладывает о заданном на дом сочинении, однако он, какие бы цели и намерения он не преследовал, внимательно её слушал.
Когда она закончила, он подробно расспросил её об имеющейся у неё технологии, о методах, что она использовала, и о подходах, которые предприняла. Она наполовину ожидала, что как итог последует оценка.
Наконец он прекратил свой допрос и закрыл глаза, почти так, словно ему было больно. Гермиона подавила эту фантастичную мысль. Стол способен был почувствовать боль и то скорее, нежели Снэйп. Наконец он шевельнулся и затем встал. Неожиданное движение заставило её выдохнуть, заодно дав понять, что до этого момента она дыхание задерживала. Игнорируя её, он подошёл к одной из книжных полок. Снял часть книг, как казалось, в случайном порядке, и сложил их в аккуратную стопку. Затем он протянул руку к заднему ряду и вытащил оттуда ещё одну небольших размеров книжицу.
Вернувшись на своё место, он положил её на стол. Гермиона увидела, что книга переплетена в очень мягкую кожу, того качества, что ни разу не встречалось ей раньше. Он листала страницы, покуда не нашёл того, что искал, и затем развернул перед ней открытую книгу.
Молодая женщина изучила страницу. Та была сделана из тонкого, почти просвечивающего и очень-очень хрупкого материала. На ней какими-то ржаво-коричневыми чернилами выписан был знакомый рисунок. Заглавная "М" внутри круга.
- Вы уже встречали такое раньше? – спросил он.
- Да, - ответила она. – Это клеймо было на бутылочке с зельем.
Ей овладело любопытство, и она нерешительно потянулась, чтобы коснуться страницы.
- Не смейте! – голос Снэйпа пришёл, как удар хлыста. Она подпрыгнула и замерла.
- Из чего это сделано? – нервно спросила она.
Он оценивающе на неё посмотрел.
- Кожа, - кратко ответил он.
Гермиона почувствовала, как в горле поднимается спазм, и конвульсивно сглотнула. Она не собиралась спрашивать, какому созданию принадлежала кожа.
Однако же Снэйп, казалось, дёрнулся от… волнения… опасения… Гермиона не могла сказать точно.
- С собой ли у вас зелье?
Она заколебалась, а потом ей на ум пришло старое магловское выражение… Назвался груздем…
- Да, но…
Он оборвал её.
- Отдайте его мне. Сейчас же, - скомандовал он.
Ну, он сам напросился. Она достала зелье из сумочки и передала ему. Он внимательно осмотрел бутылочку.
- На бутылке нет метки, девочка.
- Нет, там её нет, - согласилась она.
- Вы сказали, что на бутылке есть рисунок.
- Есть. Это не та бутылка, что была вначале.
Он не произнёс ни слова, и она с тихим триумфом поняла, что заработала очко в свою пользу.
- Мне показалось, что разумнее будет перелить зелье во что-нибудь менее… примечательное, - продолжила она с большим спокойствием, чем сама чувствовала.
- Да, пожалуй, - только и смог выговорить он. – Вы уверены, что это тот самый рисунок?
- Да.
- Никакой возможности ошибки?
- Нет. – Она вздохнула и засунула руку в карман, вытащив сложенный блокнотный листок. – Я его скопировала.
Он выхватил у неё бумагу, длинные пальцы торопливо развернули листок. Изучая его, Снэйп едва слышно бормотал: "Да… да… так я и думал".
Теперь Гермиона начала чувствовать нетерпение.
- Так вы и думали, профессор? Вы очевидно знаете, что это такое.
Он взглянул на неё так, словно забыл, что она здесь находится.
- Это то, из-за чего вам больше нет нужды беспокоиться, мисс Грэнджер. Приятного вам дня.
- Погодите минуту. – Она не собиралась позволить ему так её выставить. – Если не хотите рассказывать, что это, верните мне образец зелья. Мне нужно разработать контрагент.
- Я же вам сказал, это больше не ваша забота.
- Ещё как моя, чёрт возьми! – Теперь Гермиона разозлилась. – Мой друг лежит в Святом Мунго, и что-то там забрало его рассудок. Я собираюсь найти способ это остановить.
Он скорчил гримасу.
- Как по-гриффиндорски… - в его устах это звучало оскорблением, – …с вашей стороны, мисс Грэнджер. Однако же, предлагаю вам найти другую сферу применения ваших усилий. – Он отвернулся, явственно её отпуская.
Не отдавая себе в этом сознательно отчёта, Гермиона уже некоторое время не сводила глаз с рисунка на страницах книги. Внезапно разум дал ей ответ на по крайней мере один не дававший ей покоя вопрос.
- Я видела этот рисунок ещё кое-где, - произнесла она.
- Где? – потребовал он, вновь обращая на неё своё внимание.
Она с вызовом встретила его взгляд и ничего не сказала.
- Понятно. Вы желаете поиграть в игры, мисс Грэнджер. Однако это вам не одна из ваших школьных эскапад. Мне нужно знать, где ещё вы видели этот рисунок.
- Расскажите мне о зелье.
Они удерживали взгляды друг друга, ни один сдаваться не собирался.
Наконец Снэйп осторожным тоном проговорил:
- У меня есть кое-какие мысли насчёт сущности зелья, но, чтобы быть полностью уверенным, мне нужно знать, где ещё вы видели эту метку.
Гермиона просчитала последствия.
- Я вам покажу.
- Расскажите.
- Нет. Я возьму вас туда с собой или ничего не расскажу.
Она почти видела, как Снэйп размышляет. Она надеялась, что размышляет он в основном о том, что она загнала его в угол. Его губы насмешливо изогнулись, словно он прочёл её мысли.
- Очень хорошо.
- Нам нужно будет аппаррировать.
- Тогда предлагаю нам использовать ближайший выход.
Она направилась к двери. Он снял с крючка плотный чёрный плащ и укутался им поверх своей фирменной чёрной мантии. Во враждебном молчании они покинули Хогварц.
Снэйп вместе с Гермионой возникли в длинной тёмной галерее. Воздух был неподвижен и сух, и присутствовал безошибочно узнаваемый аромат старины, перебиваемый запахом технической полировки. То там, то здесь с застеклённых горок уныло светили красные огоньки сигнализации. Гермиона быстро огляделась, чтобы удостовериться, что охрана здания не засекла их присутствие.
Прямо перед ними находились большие двойные двери, на которых висела маленькая, официально выглядящая табличка, гласящая:
"Жизнь в Ранней Британии – последние романо-британские находки. Экспозиция находится в стадии разработки".
- Здесь, внутри, - прошипела она и поманила его за собой.
Постучав палочкой по двери и пробормотав: "Алохомора", она скользнула сквозь двери, Снэйп последовал за ней.
Внутри этого зала также было темно, но порядка наблюдалось значительно меньше. По полу были разбросаны ящики, одни приоткрытые, другие – с наброшенными на них тряпками. Горки рядами стояли вдоль стен, некоторые из них – открытые и пустые. Гермиона огляделась, размышляя, откуда начать.
- Ну и, мисс Грэнджер? – произнёс голос сзади неё.
- Это должно быть где-то здесь.
- Где мы находимся – просто чтобы удовлетворить моё любопытство?
- В Британском Музее.
- Ах да. Место, где маглы выставляют те мелкие безделушки, что воровали друг у друга на протяжении всей своей утомительной истории.
Гермиона застыла от оскорбления, однако сумела промолчать в ответ. Она подозревала, что он умышленно её провоцирует, и не собиралась доставлять ему удовольствие, заглатывая наживку.
- Я попробую найти эту вещь. Вы можете либо помочь, либо стоять здесь и отпускать умные замечания. Зависит от вас.
Он не ответил, и она прошла вглубь галереи, где начала осматривать выставленные горки.
В итоге оказалось, что зал организован более методично, чем оно выглядело. Она нашла, что искала, в скрытой в углу горке, небрежно помеченной: "Ящик 47 – оружие".
На одной из полочек лежал эфес меча с рекламного плаката. Он был около восьми дюймов в длину, и у головки располагался тот же рисунок, что и на бутылочке с зельем. Аккуратно отпечатанная бирка внизу гласила:
"Экспонат 813
Рукоять меча с редкой монограммой
По полученным сведениям, уникален
Происхождение неизвестно"
Гермиона стукнула по горке, чтобы её открыть. Дверцы беззвучно распахнулись. Протягивая руку к металлическому предмету, она тихо произнесла: "Акцио". Рукоять очутилась у неё в руке. Мечом явно пользовались часто – металл был отполирован до блеска; но ничем другим он для неё на ощупь не отличался. Эксперимента ради она попробовала балансировку. Делалось для кого-то с руками побольше, чем у неё, подумала она. Молодая женщина отступила от горки и повернулась. И едва не столкнулась со Снэйпом, который неслышно и незаметно подошёл к ней сзади. Гермиона рефлекторно отпрыгнула назад. Его глаза нехарактерно блестели, а в руке он держал бутылочку с зельем. На один ужасный миг она подумала, что он, возможно, отпил немного.
- Отдайте мне это.
Гермиона вновь шагнула назад, держа металлическую рукоять за спиной.
- Отдайте мне это, девчонка, - прошипел он, наступая. Его тон был угрожающ, но некая рациональная часть Гермионы отметила, что глаза его несли оттенок мольбы.
Она покачала головой, по-прежнему пытаясь отойти назад. Что-то острое ткнулось ей в поясницу. Край ещё одной горки. Он загнал её в ловушку между горками и стеной зала. Она попыталась бочком продвинуться в сторону, но там на пути были ящики.
- Послушайте, здесь есть охрана. Они нас скоро заметят. Мне кажется, нам скорее следует выбраться отсюда и обсудить это где-нибудь в другом месте.
- Неплохая попытка, мисс Грэнджер.
Он дотянулся до неё, схватив её за запястье и попытавшись вытащить всю руку вперёд. Она извернулась в его хватке, толкнув его левым плечом, чтобы заставить потерять равновесие, и вдобавок наотмашь ударив его сумочкой. Сумочка отскочила от него и приземлилась на пол.
Снэйп был силён – на удивление силён, - но Гермиона пребывала в отчаянии, а тот факт, что её в буквальном смысле загнали в угол, по крайней мере, придавал ей сил. Она вновь резко его толкнула, и на этот раз он упал назад на выставочную горку. Рука, державшая бутылочку с зельем, ударилась о стекло. От силы удара стекло разбилось, а Снэйп выронил зелье.
Бутылочка ударилась об пол и разлетелась на куски, оставив липкое месиво жидкости и стеклянных осколков.
Снэйп выругался сквозь зубы и перевёл взгляд обратно на Гермиону.
- А теперь посмотрите, что вы наделали.
Гермиона не собиралась задерживаться для споров с ним. Она протискивалась мимо него, когда вспомнила о лежащей на полу сумочке. Остановившись, она наклонилась её подобрать. Её колебание дало Снэйпу возможность схватить её вновь.
Он поднял её на ноги.
- Отдайте мне этот предмет! – выкрикнул он.
- Только через мой труп! – в тон ему выкрикнула она.
В ответ он с силой швырнул её об стену.
Гермиона почувствовала, как резко вылетело дыхание, и пошатнулась. Она вытянула руки, чтобы остановить падение, и выпустила рукоять меча.
Почти как в замедленном движении она смотрела, как та падает, ударяется об пол и отскакивает в смесь стекла и зелья.
Снэйп глядел на рукоять, словно заворожённый.
Затем они как один бросились за ней.
Их руки сомкнулись на артефакте одновременно.
У Гермионы возникло неприятное ощущение, что она только что коснулась сырого мяса, и она уже была готова отпрянуть, когда почувствовала, как резко сжалось что-то в области пупка, и дальше осознавала только стремительный шум полёта в ушах.
**********
Через какое-то время в закрытую галерею вошла фигура в потрёпанной магловской одежде и коричневой куртке рабочего. Увидев беспорядок, он поцокал языком.
- Чёрт 'озьми, да что 'десь п'оизошло? – раздался позади него нечёткий голос кокни. <прим. перев.: "кокни" – низы лондонского общества, пролетариат, так сказать:) Пользуются диалектом с тем же названием, который представляет собой малограмотную версию английского и который я тут пытаюсь вопроизвести. >
Сзади к нему подошёл тучный, бодрого вида магл. На нём тоже была коричневая спецовка. Уперев руки в боки и качая головой, он втянул воздух сквозь зубы.
- Ну, всё, что я могу сказать, это то, что я рад, что не мне 'окладывать профессору, что кто-то разлил липкое пойло по его бе'ценным экспонатам.
Второй мужчина не ответил, да и вообще не повернул серебристо-блондинистой головы ради того, чтобы создать зрительный контакт.
- 'учше б тебе навести тут порядок побыстрей, пока никто важный ничего не заметил. – Он похлопал молчавшего человека по спине и хмыкнул. Потом взглянул на коллегу повнимательней. – 'эй, я тебя знаю? Ты из агентства?
- Да. Да, я из агентства. – Несмотря на негромкость, голос выдавал изысканность манер и воспитания.
- Ну, меня 'овут Стэн, нужно будет что-то узнать, 'прашивай.
- Спасибо... Стэн. – Снова несоответствующий обстановке голос и уклончивый взгляда.
Стэн покачал головой и отошёл.
Экий пижонистый для уборщика со стажем, подумал он. Говорок приличный, причёска хорошая – с первого взгляда заметно. Типчик привык 'еньги копить. Наверняка из этих, городских, у которых Стресс и которым нужна работёнка с Меньшим Стрессом.
Второй мужчина смотрел, как он уходит. Первым его побуждением было убить Стэна на месте, но здесь ждало занятие поважнее.
Он вытащил из кармана мягкую красную ткань и очень осторожно промокнул остатки зелья, стекла и всего остального. Затем, когда уверился, что собрал всё до последних фрагмента и капли, обернул красную ткань в чёрную и всё вместе положил в сумку, выглядевшую так, словно сделали её из шкуры какой-то рептилии.
Затем он пошёл осматривать экспонаты из 47-го ящика.
Ярлык он нашёл быстро.
"Экспонат 813
Рукоять меча с редкой монограммой
По полученным сведениям, уникален
Происхождение неизвестно"
Место над ярлыком пустовало.
Он едва слышно выругался. Эта жалкая... женщина... добралась сюда первой. Теперь, без сомнения, предмет в руках Поттера и беспечальной банды его прихвостней.
Ну, зелья у них нет. Уже нет.
И, по крайней мере, он может вылезти из этой грязной одежды.
"Уборщик" из агентства вытащил какую-то длинную деревяшку и указал на себя, что-то едва слышно бормоча.
Облачение рабочего превратилось в мантию тёмно-красного, казавшегося почти чёрным цвета.
С искажённым яростью лицом Драко Малфой аппарировал.
**********
Когда ощущение стремительного полёта прекратилось, Гермиона обнаружила, что её без всяких церемоний выбросило прямо в небольшой, но весьма колючий куст. Высвободившись, она с трудом поднялась на ноги и огляделась. Вид перед ней не слишком вселял уверенность. Её окружало то, что лучше всего описывалось, как голая пустошь. Сквозь скудную растительность виднелись каменистая поверхность. Область окружали низкие холмы. Деревьев видно не было, и действительно, у неё создалось сильное впечатление, что любое растение выше чахлых кустиков утёсника давным-давно сдались в неравной борьбе за выживание. Место распространяло неодолимое ощущение промозглого запустения.
Оно напомнило ей окрестности Дартмура, куда она в детстве ездила на каникулы с родителями. Она тогда не совсем обращала внимание на окружающую обстановку. При всём её тайном желании стать полевым агентом, самими полями Гермиона никогда особенно живо не интересовалась. Она предпочитала проводить время, свернувшись где-нибудь с хорошей книгой.
Теперь её ввергли в худший из возможных для неё сценариев.
- Когда вы достаточно налюбуетесь красотой пейзажа, вам, возможно, захочется поразмыслить о прозе ситуации, в которой мы оказались.
Гермиона пересмотрела своё определение худшего из возможных сценариев. Обернувшись, она увидела вырисовывающуюся на сером фоне чёрную фигуру. Он пристально смотрел на неё с надменным выражением на лице.
- Что вы-то здесь делаете? – запинаясь, проговорила она.
О, до чего же впечатляет. Вопрос такого рода и в самом деле убедит его, что ты для Министерства - ценное приобретение.
Его ответ не разочаровал.
- Я вижу, путешествие отняло у вас способность пользоваться своими мозгами, мисс Грэнджер. Мне казалось, вполне очевидно, что я здесь делаю. Результатом вашего ...поведения в музее стало перемещение нас обоих в это место.
Мозг Гермионы снова заработал. Они схватились за рукоять одновременно.
- Рукоять меча – это портключ? – произнесла, размышляя вслух, она.
- Мои поздравления, - последовал ледяной ответ. – Мне доставляет удовольствие видеть, что вы по-прежнему замечаете чертовски очевидное.
Гермиона ощутила, как вновь загорелись щёки. Он всегда обладал способностью выбивать почву у неё из-под ног, и она никогда не была в силах это скрыть.
Он продолжил:
- Теперь, когда до вас всё дошло, возможно, вы сумеете показать, где он находится, чтобы мы оба смогли отсюда выбраться. У меня нет ни времени, ни желания начинать импровизированный туристический поход. Насколько бы восхитительной, без всякого сомнения, не была бы ваша компания.
Неприкрытая насмешка в его голосе разозлила Гермиону.
- Как любопытно, - резко ответила она. – У меня также другие планы на вечер.
Он не шелохнулся – только ждал, когда она отыщет артефакт. Она подняла обе руки. Руки были пусты. Она постаралась вспомнить, что произошло, когда они со Снэйпом... за неимением лучшего слова, приземлились. Ей пришлось признать, что воспоминания отчётливостью не отличались. Она взглянула на землю, надеясь увидеть что-либо перед собой. Ничего. Она просто чувствовала, как глаза Снэйпа наблюдают за ней. Гермиона не слишком надеялась, он не уразумел, чем она занимается. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, какое именно выражение носит его лицо. Она продолжила поиски.
Тишина этого места была сверхъестественной. Она не помнила, чтобы сельская местность была такой тихой – пели птицы, шуршала мелкая живность – даже аэропланы над головой летали. Нормальные, вселяющие уверенность звуки повседневной жизни. Но здесь не было ничего. Только почти осязаемая неподвижность. Ей начало нервно думаться, сумеет ли она когда-нибудь разыскать рукоять меча.
Безмолвное изучение её самой со стороны Снэйпа тоже нервировало. До некоторой степени она предпочла бы какой-нибудь саркастичный комментарий. Она стиснула зубы. Ещё минута, подумала она, и она закричит на него, просто чтобы создать какой-то звук. На один безумный миг она даже засомневалась, здесь ли он ещё. С него сталось бы уйти, не попрощавшись, и оставить её в одиночестве. Несмотря на всю непреодолимую к нему антипатию, он, похоже, знал что-то о том, как им вернуться назад. Она внезапно обнаружила, что мысль о пребывании здесь без него пугает её до ужаса, и выпрямившись, резко обернулась.
Он стоял, внимательно за ней наблюдая. Когда она повернулась, он только приподнял бровь.
Гермиона прикусила губу, испытывая раздражение на себя саму за то, что поддалась иррациональному страху. Раздражение каким-то образом подействовало на неё успокаивающе, и снова заработал интеллект. Она вытащила из рукава палочку.
- Манифэсто.
Её голос прозвучал глухо, словно она говорила в комнате с тяжёлыми занавесями.
Ещё у неё внезапно возникло чувство, что за ней наблюдают. Краем глаза она заметила, как напрягся Снэйп.
В голову пришла непрошеная мысль: "Тото, не думаю, что мы ещё в Канзасе".
К её облегчению, ещё она увидела свечение среди низкорослой растительности.
- Она здесь.
Она наклонилась и подняла рукоять. Едва её пальцы сомкнулись вокруг неё, как она почувствовала, что что-то изменилось. Как раз перед тем, как их сюда перенесло, рукоять ощущалась органической. Теперь она ощущалась всего лишь как кусок металла. Она открыла рот, чтобы это прокомментировать, но потом передумала. Как можно надеяться, они отсюда в скором времени выберутся, и нет смысла дарить ему возможностей язвить на её счёт больше, чем нужно.
Затем её осенило, что она не почувствовала того знакомого резкого рывка, как тогда, когда они оба коснулись рукояти. На деле, она по-прежнему и ещё как оставалась на том же месте. Снэйп вытащил артефакт из её хватки и повертел в руках, тщательно его осмотрев.
- Он не действует.
А теперь кто очевидное констатирует, подумала она, но вслух ничего не сказала. Она подождала, пока он разовьёт замечание. Однако он, похоже, впал в глубокую задумчивость. Чисто по умственной привычке Гермиона стала анализировать последовательность произошедшего в музее. Она нашла рукоять меча. Он попытался ту у неё отобрать. Она сопротивлялась. В ходе потасовки он уронил бутылочку, а она уронила артефакт в образовавшуюся мешанину. Они оба дотянулись до него одновременно...
Зелье. Возможно...
- Когда в музее мы коснулись артефакта, на него было пролито зелье. Могло быть в зелье что-то такое, что привело в действие портключ?
Снэйп подпрыгнул, словно потрясённый тем, что она по-прежнему здесь. Он одарил её тяжёлым взглядом.
- Вполне возможно, - тем не менее только и ответил он.
Ну, остаток зелья находился на полу Романо-британской экспозиции. Небольшая от него помощь.
- Полагаю, нам надо начать думать об ином способе возвращения, - произнесла она.
- Нам надо начать искать убежище, - резко ответил Снэйп. – Не думаю, что это место особенно годится для того, чтобы провести здесь ночь.
Провести ночь. О благие боги. В одиночестве. Посреди чёрт его знает где. С профессором Снэйпом. Ну ладно, время для истерик было явно не подходящее. Для начала, менее сочувствующую аудиторию она и представить не могла.
Он, завернувшись в плащ, уже пошёл прочь. Гермиона не шевельнулась, пребывая в лёгком замешательстве. Он остановился и взглянул на неё.
- Ну? Вы идёте, или всё-таки хотите провести здесь ночь? – Он сделал паузу. – О, и, мисс Грэнджер, я был бы признателен, если бы вы придержали на некоторое время ваши порывы творить заклинания.
Ничего больше не уточняя, он широко зашагал прочь. Не в силах сформулировать разумный либо вежливый ответ, Гермиона завернулась в плащ и последовала за ним.
После где-то часа ковыляния по пустоши они дошли до небольшого утёса. На поверхности утёса располагалось несколько пещерок. По крайней мере одна из них выглядела достаточно большой, чтобы дать двоим удобное пристанище. Гермиона огляделась. Похоже, это была единственная особенность рельефа, способная обеспечить их хоть каким-то убежищем. Либо Снэйпу просто повезло, либо он имел некоторый опыт общения с подобным типом ландшафта. Странно, подумала она. Он не похож на тех людей, что проводят долгие отпуска, взбираясь на холмы и скалы Британии.
Предмет её мыслей уже занимался исследованием пещеры.
- Подойдёт, - было его лаконичное резюме. – Достаточно большая, сухая, и выход только один. – Он окинул её недовольным взглядом. – Предлагаю вам поискать что-нибудь сухое, что будет гореть. Я собираюсь выяснить, возможно ли здесь найти что-нибудь съедобное. – Гермиона просто смотрела на него. – Если только, конечно, мисс Грэнджер, вы не обладаете навыками выживания в дикой местности, о которых мне не известно.
Она молча покачала головой. Он повернулся и исчез за углом.
Как только он ушёл, она выдохнула. Учитывая, что она либо молчала, либо делала глупые замечания, неудивительно, что он считал её идиоткой. Она решила взять себя в руки и вернуть хоть какой контроль над ситуацией. Хотя бы ради собственного достоинства.
Теперь она осталась одна, и её пробрала невольная дрожь. Хотя ничего конкретно, на деле, на это не указывало, ощущение, что за ней наблюдают, усиливалось. И было что-то омерзительное в воздухе, что почти физически охватывало её. Она рефлекторно вытерла руки о плащ, словно они были испачканы в чём-то грязном. Чтобы отвлечься, Гермиона решила заняться исследованием.
Она быстро осмотрела пещеру. Как и сказал Снэйп, та была сухой и достаточно большой, чтобы они оба могли вытянуться во весь рост и не оказаться в особенной близи. Несомненное преимущество. Вернувшись наружу, она начала собирать весь сухой и горючий материал, что смогла найти. К ней вернулись далёкие воспоминания о ненавистных кемпингах, и она собрала заодно и камней, для того, чтобы сложить из них кольцо очага. Молодая женщина тщательно рассортировала валежник – щепки покрупнее на растопку, отдельная куча для поддержания уже разожжённого костра. Довольно большой плоский камень привлёк её внимание. Ей внезапно вспомнилось, как её отец нагревал камень вроде этого и потом поджаривал на нём яйца. На всякий случай она положила камень неподалёку.
Отойдя чуть подальше от входа в пещеру, она обнаружила пруд с водой. В порядке эксперимента она окунула туда пальцы. Вода была очень холодной. Гермиона стало интересно, можно ли её пить. Она почувствовала, как аналитическая часть её мозга размораживается в первый раз с момента их прибытия. Камни, которые она набрала, похоже, все состояли из вулканической породы. Поверхность здесь покрывало очень мало растительности или почвы. Таким образом, если пруд подпитывался родником, а не был стоячим, в нём не сильно должно было содержаться осадочной породы или другого вида детрита. Таким образом, воду было пить безопасно. QED. <лат. что и требовалось доказать – Л.с.>
Ещё, конечно, она могла просто-напросто сотворить чары Пюрификус и покончить с этим. Хотя Снэйп и велел ей не использовать заклинаний. Часть её бунтовала против этого деспотичного приказа. Другая часть, более склонная к размышлению, отмечала, что он, похоже, лучше был знаком с окрестностями. Возможно, будет мудрее некоторое время наблюдать и ждать.
Как бы там ни было, процесс рассуждений помог ей восстановить чувство внутреннего равновесия.
Она зачерпнула горсть воды, но потом остановилась. Снэйпу будет не смешно, если она отравится. С другой стороны, не смешно, кажется, его естественное состояние. А ей очень хотелось пить. Она сделала небольшой глоток воды. У той был чуть насыщенный минеральными солями вкус, но в остальном всё вроде бы было приемлемо.
Гермиона обыскивала округу в поисках чего-нибудь, в чём можно было бы нести воду, когда с охапкой всякого разного вернулся Снэйп.
Судя по его виду, он слегка удивился, узрев костёр. Предчувствуя недоброе, она спросила себя, не сделала ли она чего не так, не вспомнила ли чего-то неверно. Но он просто приподнял бровь.
- Похоже, вы всё-таки и в самом деле обладаете некоторыми навыками выживания, мисс Грэнджер.
Она не проглотила наживку, только мягко сказала:
- Воду в вон том пруду, кажется, пить можно.
Он расположил охапку на том самом большом плоском камне. В охапке были какие-то коренья, что-то грибного происхождения и какие-то яйца. Вид яиц внезапно заставил её хихикнуть.
- Что-то кажется вам смешным, мисс Грэнджер?
Его тон вынудил её немедленно проглотить звук.
- Нет, сэр. – Чёрт, откуда взялось это "сэр"? Чтобы скрыть смущение, она попыталась объяснить: – Я... Когда я была ребёнком, моя семья любила отправляться на кемпинг. Мой отец всегда поджаривал мне яйца на плоском камне.
Благодаря неожиданному сопоставлению в её сознании того, как отец готовил для неё, и того, что она оказалась здесь со Снэйпом, её веселье само по себе умерло. И сколько времени прошло с тех пор, как у неё с семьёй существовала такая связь? Она решительно сглотнула и быстро сгребла в кучу коренья и... ну, чем бы оно ни было, она будет называть их грибами.
- Если мы собираемся это есть, я лучше пойду всё вымою, - произнесла она и зашагала прочь прежде, чем он смог сказать ещё что-то, чтобы ещё больше выбить почву у неё из-под ног.
**********
Снэйп с отстранённым выражением в глазах смотрел, как она уходит.
Внезапно промелькнувшая картина из её детства вызвала в нём острый прилив зависти, который ненадолго заставил его замолчать. Он попытался представить своего собственного отца, жарящего яйца на большом камне посреди поля. У него не получилось. По правде сказать, ему было интересно, узнает ли отец его вообще. Или жив ли он ещё.
Он безжалостно остановил это направление мыслей. Обитание в прошлом было занятием бесплодным и бесполезным. Лучше сосредоточиться на том, как они собираются выбраться из этой ситуации. Он потёр рукой веки. Гнетущая атмосфера расстраивала его и так туго натянутые нервы. Снэйп мрачно спросил себя, как именно собирается объясняться с оказавшейся здесь с ним молодой женщиной.
Он не испытывал никаких иллюзий относительно того, что Гермиона Грэнджер – исключительно умная и проницательная молодая женщина. Она являлась таковой, ещё будучи ученицей в Хогварце. Министерство вряд ли позволило бы ей руководить лабораторий, если бы она не стала тем, кем обещала стать в юном возрасте. В данный момент она ещё была слегка сбита с толку и боролась с семь лет вырабатывавшимся рефлексом его бояться. Это неизбежно пройдёт – самое позднее, где-нибудь завтра рано утром, с иронией подумал он. Затем включится её внушающий уважение мозг, и она потребует объяснения.
И оно ей не понравится.
Он ждал следующих нескольких дней совершенно без всякого нетерпения.
**********
Как выяснилось, опасения Снэйпа не оправдались.
Первую ночь после того, как они здесь очутились, Гермиона пролежала без сна, слушая его тихое равномерное дыхание, с тревогой остро ощущая его присутствие, несмотря на физическую дистанцию между ними. В школе на личном уровне Снэйп всегда был неизвестной величиной. Ядовитый язык и неприятная манера держать себя отбивали охоту к любому, кроме как самому необходимому общественному взаимодействию. Теперь от Снэйпа зависело, выберется ли она отсюда, и, честно говоря, ей не верилось, что он не бросит её здесь, если это будет в его интересах.
Чтобы отвлечься от неприятной мысли, она стала методично анализировать, какой курс действий будет наилучшим. Вопросы без ответа здесь определённо были, заключила она. Перво-наперво, он куда как хорошо знал, как справиться с ситуацией. А ей не думалось, что в прошлом он служил в волшебном эквиваленте морской пехоты. Не то чтобы она не была весьма благодарна за пищу и убежище, что он обнаружил, - это само по себе содействовало её способности ясно мыслить, - но ещё он очевидно преследовал какую-то цель. Основываясь на прошлом опыте, она не считала, что если, печатая шаг, подойти к нему и сказать: "Профессор Снэйп, вы мне что-то не договариваете. Что?", то этим добьёшься особенно много информации.
Тогда оставалось только её изначальное интуитивное решение наблюдать и ждать – оставаясь рядом с ним и держа рот на замке. Не считая всего остального, это диктовалось чистым инстинктом самосохранения.
Она также отметила, что он не аппарировался обратно в Хогсмид или куда ещё. Она использовала чары, чтобы отыскать рукоять меча, и он приказал ей больше не пользоваться магией. Он сам, как она заметила, не нарушал этого запрета, делая всё презираемым магловским способом. Даже до уровня разжигания костра методом высекания искры из камней. Не то чтобы это само по себе не поучительный опыт, но для волшебника такое поведение необычно. Не говоря уже о тот, какой это подаёт повод к интересным размышлениям на тему, почему и как он перво-наперво такие навыки получил.
К исходу третьего проведённого в безмолвном наблюдении дня она вынуждена была признать, что всё между ними было не так плохо, как она боялась. Снэйпа нельзя было назвать особенно разговорчивым, но его замечания, хоть и нечастые, в основном лишены были ехидного сарказма, которого она привыкла от него ждать. Вдали от учеников и сосредоточенный на какой-то неизвестной личной цели, Снэйп был резок, и только. А их разговоры за ужином носили почти цивилизованный характер.
Он заметил, что обучение в Хогварце несильно отличалось от того, что существовало во время её там пребывания – изменились только имена. Он даже высказал наблюдение, что жизнь некоторым образом стала менее – возбуждающей – с тех пор, как исчезли она, и мистер Уизли, и мистер Поттер. Она описала свою работу в Министерстве, и предыдущим вечером он достаточно отрывисто высказал предложение проассистировать ей в работе над улучшением свойств сохраняемости некоторых видов целебного зелья.
Несмотря на это довольно хрупкое ослабление напряжённости в отношениях, он не почувствовал себя настолько свободно, чтобы обсуждать с ней свои планы. Он просто, похоже, принял по умолчанию, что ей придётся согласиться с его решениями. Несмотря на это, иногда она чувствовала, как он наблюдает за ней – внимательно, почти с осторожностью, словно она наполовину была хищным существом, что могло внезапно на него наброситься.
Какая-то тайная её часть испытывала извращённый триумф от того, что в сценарии есть по крайней мере один фактор, который он не чувствует себя в силах полностью контролировать.
Ей по-прежнему не удавалось особенно расслабиться, и уж никакой любви к их окружающему в ней не развилось точно. Её по-прежнему не оставляло явственное ощущение, что что-то исподтишка за ними следит, и ей стоило больших усилий убедить себя, что это ей только чудится. Общая нечистая атмосфера, похоже, чрезмерно увеличивала её чувствительность и доводила чуть ли не до пугливости. Одно только пребывание здесь делало её нервной и подавленной.
Как будто и без этого всё было недостаточно плохо, но она так и не смогла избавиться от преследующего её страха, что Снэйп вдруг возьмёт и её бросит тут. Судя по всему, он всегда знал, где они находятся, хотя сама она могла определить очень немного отличительных признаков. Он мог найти пищу и приют – он ни для чего в ней не нуждался, и она была уверена, что задерживает его. Она начинала спрашивать себя, не было ли источником его враждебности к ней в школе знание, что она просто не отвечает требуемым стандартам. Если дело в этом, то эта экспедиция полностью докажет его правоту. Профессор Снэйп никогда с радостью не терпел балласта. В классе уж точно; и у неё не было причин предполагать, что здесь что-то изменится.
В данный момент они, судя по всему, следовали вдоль небольшого ручья. Он тёк по неглубокому ложу, прокладывая свой извилистый путь вокруг различного размера валунов. Она видела, как холмов касаются первые намёки на тьму – теперь уже не так отсюда далеко. По крайней мере, они со Снэйпом вроде бы приближались к чему-то. Если предположить, конечно, что это и было местом их назначения.
Сам Снэйп пропал некоторое время назад, ушёл, по его словам, на поиски убежища. Она попыталась подавить всё приливающий страх, что он просто-напросто не вернётся.
Сейчас Гермиона отчётливо чувствовала, как падает температура – ночи были холодные, и она испытывала благодарность, что, по крайней мере, у неё есть плащ – она ведь почти надела пальто в магловском стиле перед тем, как отправиться в Хогварц на встречу со Снэйпом.
Хогварц. Та встреча произошла, казалось, целую жизнь назад. Она с тоской подумала, что хотела бы вернуться – даже в снэйпово холодное, неприветливое подземелье. Ей захотелось знать, заметят ли Гарри и Рон её исчезновение. Часть её желала, чтобы они были здесь с ней. Ей не хватало безмолвной интуиции Гарри и бесцеремонного юмора Рона. Разумеется, они всегда говорили ей, что ценят и тот вклад, что вносит она. Теперь она спрашивала себя, не было ли так, что раздобыть информацию у неё им было просто легче, чем поискать самим. В горле поднялся комок, а глаза защипали слёзы. Усилилось ощущение, что за ней наблюдают.
Прикусив губу и сглотнув, она попыталась перевести мысли на более профессиональный лад. Она понадеялась, что Сайрес в её отсутствие помнит, что всё в лаборатории нужно возвращать на свои места – не слишком-то ей понравится, если по возвращению придётся лабораторию полностью переорганизовывать. Смутно она осознавала, что фокусируется на тривиальных вещах, чтобы подавить очередной приступ тоски по дому.
Закат здесь не был переливом тёплых красных и золотых тонов. Скорее он был похож на клубящуюся над ландшафтом зловещую тень, приносящую с собой промозглый, унылый холод. Нынешнему направлению её мыслей это соответствовало идеально.
Хотя Снэйп был хорошо знаком с ситуацией и не выказывал активной враждебности, манера держать себя у него по-прежнему оставалась неприступной и неприветливой. И надо же было из всех людей заблудиться именно с тем, кто её презирает. Она почувствовала неодолимую нужду в утешении и дружелюбном лице.
Отрывистый голос вторгся в её мысли:
- Я обнаружил подходящее место. Предлагаю нам устроить привал.
Снэйп способен был двигаться также бесшумно, как змея, когда этого хотел, а Гермиона глубоко погрузилась в собственные размышления. Она резко вздрогнула при звуке его голоса – и потеряла равновесие.
Хоть она и обула тогда туфли без каблука, она не предвидела, что будет ходить по поверхности менее ровной, чем коридоры Хогварца. Она оступилась, потом попыталась восстановить равновесие, но не смогла нащупать на земле никакой точки опоры. Правая нога болезненно подвернулась, и Гермиона рухнула в воду. Когда её голова ударилась об один из больших камней, разбросанных по ложу ручья, молодая женщина почувствовала острую боль в виске, а затем потеряла сознание.
Первым, что осознала Гермиона, была жгучая боль в голове. Медленно, один за другим, сознание фиксировало и другие факты. Боль была и в верхней части правого бедра, и ещё почему-то болели рёбра. Она частично промокла. И она лежала на земле.
Ворвалась память, предоставив связующую информацию. Она свалилась в ручей и ударилась головой. Прямо перед профессором Снэйпом. Если бы ей достало силы воли застонать, она бы это сделала. Только вот этого ей и не хватало.
Судя по всему, больше в ручье она не лежала, так что можно предположить, что он её вытащил. Можно поспорить, сделал он это просто с удовольствием. Она не глядя могла вообразить себе его лицо.
Она лежала неподвижно, пытаясь собраться со своими бессвязными мыслями. Одно было очевидно. Ей придётся шевельнуться и хоть как-то встать. Вряд ли она может пролежать здесь всю ночь, и намерения становиться объектом снэйповых насмешек больше, чем это строго необходимо, у неё нет.
Она осторожно открыла глаза. Снэйп нависал над ней.
- С возвращением, мисс Грэнджер, - лаконично произнёс он.
Она сглотнула – в сухом рту ощущался металлический привкус – и попыталась сделать усилие и приподняться на локте. К своему удивлению, она почувствовала, как на плечо слегка надавила его рука.
- Вы на какое-то время отключились. Сомневаюсь, что вскакивание на ноги сильно чему-то поможет.
Она закрыла глаза и снова сглотнула. Может, не так давно она и хотела утешения, но была достаточно горда, чтобы не обратиться за помощью или поддержкой к Снэйпу. И ещё она не испытывала абсолютно никакого желания добровольно становиться мишенью для его насмешек.
Она оттолкнула его руку.
- Я в порядке, - отрывисто сказала она. – Всего-то головой ударилась.
Он резко убрал руку и откачнулся назад на каблуках, не переставая за ней наблюдать. Она с трудом поднялась на ноги. Правое бедро протестовало, но она его проигнорировала. Выпрямляясь, она почувствовала прилив тошноты.
О нет – тебя не вырвет прямо перед Снэйпом, Гермиона, девочка моя, яростно подумала она.
Она медленно задышала через рот, желая, чтобы тошнота ушла. Едва посчитав, что может себя сдержать, она на пробу шагнула вперёд. Движение заставило голову закружиться. Невольный спазм диафрагмы, и она с какой-то отстранённой болью поняла, что никак не может предотвратить то, что сейчас случится.
Она упала на колени, и её отчаянно вырвало прямо перед собой.
Когда миновало самое худшее, она осознала, что её обнимает, поддерживая, за плечи чья-то рука, а волосы ей отвели от лица.
Снэйп, подумала она в слегка ошарашенном удивлении.
Она знала, что ей следует отстраниться, но она отчаянно нуждалось в ощущении хоть какого человеческого прикосновения. В данный момент ей не думалось, что она вынесет утрату тепла его тела, находившегося с ней рядом. Перенеся вес, она бессознательно прислонилась к нему. Он держал её подобным образом, пока не стало ясно, что больше её не вырвет.
Не убирая руки с её плеч, он отпустил её волосы. Затем она ощутила, как что-то прохладное и влажное вытирает ей лицо и рот. Её дыхание чуть расслабилось, а затем она почувствовала его ладонь у своих губ.
- Теперь вы обеспечили себе не только сотрясение, но и обезвоживание. Предлагаю вам выпить. – Его голос был сухим, но не недобрым.
- Выпить? – пробормотала Гермиона, чувствуя себя тупой и медлительной.
- Да. Боюсь, я позабыл упаковать китайский чайный сервиз, так что вам придётся обойтись моей рукой. Уверяю вас, она вполне чистая.
Он легко дотронулся до её рта сложенной в горсть ладонью, и она неуклюже наклонила голову вперёд.
Кожа, которой коснулись её губы, была на удивление мягкой для человека, проводящего время в работе с вязкими веществами. Его касание было слишком практичным, чтобы стать лаской, но шальное воображение заставило её подумать, какова же будет ласка таких рук. Она выпила воду, где мелкими глотками, где лакая, скользнув пару раз языком по его коже. Закончив, она губами встретилась с его ладонью в том, что было почти, но не совсем поцелуем.
Только то, как поспешно напряглась его грудь, выдало его резкий вдох; он убрал руку от её лица.
- Предлагаю нам отправиться к месту привала, - без выражения произнёс он.
Гермиона начала подниматься на ноги. В этот раз её остановили уже решительнее.
- Я так не думаю, - произнёс он. – Не испытываю ни малейшего желания того, чтобы ваше недавнее представление повторилось.
Очевидно, всякий порыв сострадания себя уже исчерпал.
Затем он вновь удивил её, без усилий подняв её на руки.
Теперь её голова покоилась у него на плече, и она ещё раз осознала силу, таящуюся в его жилистых руках. Она закрыла глаза, позволяя его мерной широкой походке себя убаюкать. Снэйп нёс молодую женщину, не нарушая молчания, пока они не остановились. Затем он просто сказал:
- Мы прибыли.
Она осознавала, что Снэйп осторожно кладёт её на землю, но чувствовала себя слишком сонной, чтобы открыть глаза. Гермиона пробормотала что-то о том, чтобы он её отпустил, и его тепло исчезло. Потом она почувствовала, как нашаривают застёжку её плаща, и что-то в её затуманенном рассудке попыталось возразить. Она слабо потянулась оттолкнуть Снэйпа в сторону.
Молодая женщина услышала его раздражённый вздох.
- Девочка, ваша одежда промокла. Если не хотите прибавить к списку ваших забот ещё и переохлаждение, вам нужно обогреться и высохнуть.
Последовала пауза, после чего Снэйп добавил тоном мягче:
- Не знаю, какого сорта человеком вы меня считаете, мисс Грэнджер, но, могу вас уверить, вы в полной безопасности. Домогаться молодых раненых женщин никогда не входило в мои привычки.
Её протест исчез в лёгкой вспышке стыда, и она не шевелилась, пока Мастер Зелий снимал с неё плащ, верхнюю одежду, туфли и чулки, оставив на ней нижнее бельё.
Он снова приподнял её и затем положил на один бок. Потом молодая женщина почувствовала, как её заворачивают во что-то, похожее на плотное, немножко грубое шерстяное одеяло.
Его собственный плащ, отстранённо подумала она, погружаясь в сон, чувствуя себя до странности в безопасности впервые за все эти дни.

Глава 3 

Снэйп сидел в пещере, скрестив ноги, опустив голову на руки, и наблюдал за спящей Гермионой.

Необходимо было, сказал он себе, продолжать следить за ней после того, как она поранила голову. Это было столько же в его интересах, сколько и в её. Они и без физических ранений пребывали в этом месте в достаточной опасности.

И всё же он по-прежнему ощущал легчайшее покалывание в ладони левой руки, там, где её мимолётно касались её губы и язык. Ощущал и тепло её прижавшегося к нему в поисках поддержки тела.

Он закрыл глаза и повторил про себя точные ингредиенты Умеряющей Меры. Что угодно, лишь бы сдержать эту непривычную боль.

Он, разумеется, знал, в чём дело.

Таково влияние этого места.

При обычных обстоятельствах эта девочка даже дважды на него не взглянула бы.

Да уж, дважды бы на тебя не взглянула. Давай будем честными, Северус, если бы ты горел, она дорогу бы не перешла, чтобы на тебя плюнуть.

Они были одни... а это место играло на их слабостях, уязвимых точках. Использовало их. В его случае это был тот факт, что он не мог вспомнить, когда к нему в последний раз прижималось тёплое человеческое тело. Ей не посчастливилось оказаться здесь вместе с ним. Так оно всё и было. Неудачное стечение обстоятельств.

Ещё менее удачным было то, что её инстинктивное побуждение воспользоваться магией предупредило обитавшие в этом месте сущности о том, что они здесь. И как раз когда им больше всего необходимо было спешить, она поранилась. Скверная для него дилемма.

Он выпрямил ноги и отправился проверить её состояние.

Судя по всему, она спала естественным, хотя определённо тревожным сном. Он прижал два пальца к её сонной артерии, проверяя пульс. Тот был слегка учащён, но не настолько, чтобы обеспокоиться. Другой рукой он мягко убрал волосы с её лба. Света для него было достаточно, чтобы увидеть опухоль. Лучше неприглядный синяк на лбу, чем опухоль мозга, подумал он. Она шевельнулась от его прикосновения и что-то пробормотала во сне.

- Не волнуйтесь, - нехарактерно мягким тоном произнёс он, - всё в порядке. Возвращайтесь ко сну.

Она успокоилась, и он позволил ей снова заснуть.

У половины школы в смертельном приступе аневризмы полопались бы сосуды, допусти они хотя бы мысль, что я способен так разговаривать, сардонически подумал он. Возможно, стоит мне попробовать – это существенно снизило бы мне учебную нагрузку.

Усевшись, он продолжил бдение.

**********

Сон Гермионы можно было назвать каким угодно, только не мирным. Причудливые видения тревожили её – видения, где ей нужно было завершить задачу, что-то неточное и неопределённое, видения провала, видения, где от неё отворачивались семья и друзья...И где-то во всём этом присутствовал голос - спокойный, утешающий и ободряющий. Голос был знаком, но она никак не могла определить, кому он принадлежит.

Наконец она проснулась по-настоящему, ощущая себя тяжёлой и неповоротливой. В голове шумело, а когда она попыталась шевельнуться, то обнаружила, что почти всё тело у неё болит.

Несмотря на боль, аналитические способности к ней, похоже, возвратилась. Она пощупала накрывающую её ткань – это и в самом деле был собственный плащ Снэйпа. Плащ обладал слегка странным ароматом – Гермионе показалось, что она различает намёки на некоторые вещества, словно со временем он пропитался средствами труда своего владельца. И за эти всем присутствовал мускусный, несколько пряный запах. Не совсем сандал, не совсем кедр, возможно, кипарис... Должно быть, что-то, присущее исключительно этому мужчине.

Гермионы тотчас же запретила себе думать в этом направлении. Вполне возможно, это был какой-то ингредиент для зелья, который она не в силах определить. Один великодушный поступок, а её воображение уже разгулялось. Должно быть, это под влиянием того, что она здесь с ним застряла. У неё ведь нет другого выбора, кроме как держаться с ним рядом.

Молодая женщина с неловкостью осознавала тот факт, что лежит в одном исподнем.

Она решилась было заставить себя подняться, но приступ головной боли и протесты избитого тела напомнили ей, что произошло, когда прошлый раз она вскочила чересчур быстро.

Она осторожно приняла сидячее положение и неподвижно сидела, ожидая, не случится ли чего-нибудь. К её облегчению, она не ощутила никаких рвотных позывов. Она огляделась, стараясь не двигаться слишком резко.

Пещера была весьма схожа со всеми остальными в округе – маленькая и сухая. Не наблюдалось никаких признаков Снэйпа. На секунду на Гермиону нахлынула иррациональная паника. Затем она сказала себе, что вряд ли он сейчас возьмёт и исчезнет, учитывая, сколько накануне о ней заботился. Если уж на то пошло, вряд ли он уйдёт без плаща.

Она с осторожностью поднялась на ноги и завернулась в плащ. Она медленно вышла из пещеры, плащ волочился по полу.

Снаружи по-прежнему не было никаких признаков её спутника, но из положения солнца стало ясно, что она проспала лучшую пору дня. Осматриваясь вокруг, она увидела свою одежду, разложенную на каких-то валунах. Подойдя к ней, она обнаружила, что одежда высохла. Она собрала её и вернулась в пещеру, чтобы одеться.

К её повторному появлению Снэйп уже вернулся и был занят приготовлением чего-то на костре. Он коротко посмотрел на неё.

- С добрым утром, мисс Грэнджер.

Гермиона бросила невольный взгляд на направление солнца.

Снэйп понял, и его губы чуть изогнулись.

- Да, несколько позднее обычного, но, полагаю, со скидкой на меридиан это можно посчитать и утром.

Это что, шутка?

Гермиона не знала точно, как ей ответить, и, чтобы скрыть своё смущение, протянула плащ, который держала в руках:

- Э – вот ваш плащ, профессор. – Она остановилась, не в силах решить, как именно сослаться на то, что произошло между ними накануне. – Благодарю вас. Я... э-э... надеюсь, что вы не слишком без него замёрзли.

Он поднялся и забрал у неё плащ, внимательно её изучая.

- Я привык к низким температурам, мисс Грэнджер. Однако мне интересно было бы узнать, как себя чувствуете вы.

- Я в порядке, - машинально произнесла она.

Он раздражённо прищёлкнул языком.

- Мисс Грэнджер, как, полагаю, я указал вам вчера, что вы пострадали от сотрясения и обезвоживания. Таким образом, очень сильно сомневаюсь, что вы "в порядке". Если вы будете продолжать вести себя в героическом духе, то это, как бы оно ни было характерно для гриффиндорцев, подвергнет нас ещё большему риску. Пожалуйста, окажите мне любезность и ответьте честно.

Его тон задел Гермиону за живое.

- Ну, - ядовито ответила она, - у меня болят голова, нога и рёбра, и ещё я устала. С другой стороны, меня больше не тошнит, и я предпочитаю считать, что функционирование большей части моего головного мозга восстановилась.

- Хорошо, - только и сказал он в ответ.

Затем он ошеломил её, подойдя поближе и прикоснувшись пальцами её подбородка, поднимая её лицо к своему.

- Хм-м, - задумчиво произнёс он. – Синяк выглядит эффектно, но, думаю, всё будет в порядке. – Он снова коснулся её подбородка. – Посмотрите на меня, - приказал он.

Он поймал её взгляд, и Гермиона обнаружила, что не в силах отвести глаз в сторону.

Она никогда раньше по-настоящему не заглядывала ему в глаза. "Не глядите в глаза Снэйпу" было одним из неписаных правил Хогварца. У неё тогда просто создалось впечатление зловещей тьмы. Теперь она видела эти глаза вблизи.

Тёмные, безусловно, но не зловещие. Глубокие, затенённые озёра, в которых почти ничего невозможно прочесть. Но что-то там было... пустота? Нет, не пустота, но обособленность. Осмотрительное, защитное отдаление себя от всего человечества. Это были глаза человека, который давным-давно перестал ждать от мира доброты – а потому больше её и не искал. Но решение это было вынужденным выбором того, кто не видел никакой иной альтернативы, поняла она, не в силах дышать во внезапной вспышки интуиции.

Что довело его до подобного положения? Как он смог выдержать такое одиночество?

В инстинктивном ответе на своё прозрение, она наполовину подняла к нему руку. Он, казалось, отшатнулся от этого движения.

- Похоже, ваши зрачки фокусируются правильно, - произнёс он. – Думаю, будет безопасно продолжить завтра идти.

Он повернулся на каблуках и возобновил свою работу у костра.

Кончилось тем, что Гермиона проспала большую часть дня. По-прежнему пребывая в потрясении как от ранений, так и от внезапного проникновения в суть угрюмого мастера зелий, она сидела, безучастно уставившись в одну точку, пока Снэйп в резкой форме не отослал её лечь – с приказанием взять с собой его плащ для тепла.

Когда ранним вечером она проснулась, её самочувствие значительно улучшилось.

Вновь выйдя из пещеры, она застала его за приготовлением еды. Как обычно, сырые ингредиенты выглядели несколько странно. Он почувствовал её приближение, хотя она не произнесла ни слова.

- Вы чувствуете себя лучше?

Она вспомнила его наказ ей чуть ранее.

- Да, - правдиво ответила она.

Он только и сделал, что взглянул на неё.

- Да, - повторила она. – У меня по-прежнему болит голова, а нога онемела, но я чувствую себя лучше, чем этим утром.

Снэйп снова обратил внимание к костру. Защищая руку концом рукава, он вытащил наполовину погребённый в углях полый камень. Снэйп перелил содержимое во что-то, что напоминало выдолбленный рог некоего животного. Снэйп протянул рог Гермионе.

- Выпейте, - велел он.

Гермиона понюхала. Пахло плохо.

Снэйп вздохнул.

- Это расслабит ваши мускулы и облегчит головную боль. Сожалею, этим днём у меня не было возможности сварить основу из утиного консоме, чтобы скрыть вкус.

Гермиону поразил тот факт, что Снэйп использует сарказм, чтобы отвлечь внимание от поступка, который в ином случае могли бы счесть проявлением заботы. Приготовление настоя, должно быть, отняло у него большую часть дня, учитывая, что ему нужно было найти все сырые компоненты, включая ёмкости. Поддавшись порыву, она решила ответить скорее на действие, нежели на слова.

- Благодарю вас, - ровно и просто произнесла она. – С вашей стороны любезно было взять на себя труд об этом позаботиться.

Снэйп остро на неё посмотрел, почти так, словно думал, что она над ним насмехается, и открыл рот, чтобы ответить. Затем он просто отвёл взгляд и продолжил чистку пищи.

Гермиона сделала глоток зелья. Действовало оно, может, и эффективно, но на вкус было несомненно отвратительно. Она постаралась не кривить лица, но, по счастью, Снэйп сидел к ней спиной. Тут в Гермионе проснулся чертёнок.

- Не волнуйтесь, - невинно продолжила она. – Если соберётесь в следующий раз варить утиное консоме, думаю, это зелье его только улучшит.

Снэйп издал приглушённый звук и сердито взглянул на неё. Похоже, он изо всех сил старался подобрать слова.

- Мисс Грэнджер, - наконец произнёс он. – Я почти убедил себя, что оказаться здесь с вами – терпимый опыт. Возможно, мне следует переменить мнение.

Слова были резкие, но в тоне не звучало удара хлыста. На деле, если смотреть под определённым углом, это почти что могло быть комплиментом. Она могла поклясться, что уловила намёк на приятное удивление и признательность в его глазах. Чтобы не дать себе задуматься, что бы это значило, она шагнула к нему и подняла один из кореньев.

- Мне, наверное, следует это порубить?

Он неверяще покачал головой. Они продолжили готовку в молчании, весьма напоминавшем дружелюбное.

За ужином на Гермиону напал приступ дикого, но объективно ею ожидавшегося аппетита. Хоть и отвратительный, но отвар Снэйпа снял огромное количество самых разнообразных её болей, а комбинация отвара с пищей заставила её до чрезвычайности расслабиться. На самом деле, расслабиться настолько, что ей весьма захотелось знать, что же именно за ингредиенты использовал для отвара Снэйп.

А вот это хороший довод, отметила она. Он сумел отыскать нужные ингредиенты. Каким образом он сумел это сделать? Она посмотрела на своего бывшего учителя. Он сидел, как обычно в тени, погружённый в собственные мысли. Может, сейчас подходящее время, чтобы получить кое-какую информацию...

- Профессор Снэйп?

Он посмотрел на неё.

- Да, мисс Грэнджер.

Ей подумалось, каким же образом она отыщет подходящие слова, но зелье, похоже, ослабило её внутренний самоконтроль.

- Вы знаете, где мы, не так ли?

Он вздохнул и поднял взгляд к небу.

- Не так ли? – настаивала она.

- Да, - наконец сказал он.

Отчего-то это раздражило Гермиону больше, чем все его саркастические замечания.

- Да, - повторила она. – Да. И это всё?

- Что ещё вам нужно?

- Много чего, на самом деле. В первую очередь, это ведь не Дартмур, не так ли?

- Нет.

- Это вообще Англия?

- Не во всех смыслах.

- Как это может быть Англия не во всех смыслах?

- Это разновидность Англии.

Гермиона не готова была так ходить вокруг да около.

- Профессор Снэйп. С тех самых пор, как мы прибыли, было ясно, что вам знакомо... это место, где бы оно ни было. Вам известно, где отыскать пищу и целебные растения. Вам известен ландшафт. Мы не аппарировали обратно в Хогварц, следовательно, как я предполагаю, это невозможно или слишком опасно. На самом деле, не думаю, что вы пользовались какой-либо магией с тех пор, как мы прибыли. И, судя по всему, вы что-то ищете.

Снэйп молчал, в настоящий момент пристально изучая землю. Гермиона продолжила:

- Пожалуйста, профессор, окажите мне любезность и ответьте честно. – Она умышленно использовала против него его же слова. – Где мы находимся, что здесь делаем, и как нам вернуться... обратно?

Молчание между ними затянулось. Гермиона уже собиралась что-то сказать, когда Снэйп негромко заговорил.

- Это долгая история.

- Я вся внимание.

Снэйп вздохнул и потыкал носком землю. Жест на удивление свидетельствующий об уязвимости, подумала Гермиона.

- Вы слышали об Эстер Алуорси?

Гермиона порылась в памяти.

- Имя звучит знакомо – ах да, это не она была одной из жертв Мэтью Хопкинса? Того, что маглы называли Генералом Охотников на ведьм.

- Правильно. Пока что. Эстер Алуорси жила в XXVII столетии. Она на самом деле была ведьмой, и весьма могущественной. Она прославилась своим трудом по изучению человеческой души. Только вот искала она, как использовать тёмные людские страсти в качестве непосредственного источника силы.

Гермиона сидела в оцепенении. Его голос приобрёл гипнотически-повелительный тембр, который она помнила со школьных времён, но без намёка на язвительность. От этого вдоль её позвоночника побежали мурашки.

- Как вы, возможно, знаете, или, возможно, не знаете, чем глубже кто-то погружается в изучение Тёмной Магии, тем ближе он подходит к краю того... что, за неимением лучшего термина... многие назвали бы реальностью. Иногда, когда подходящий разум – или разум неподходящий, зависит от точки зрения – оказывается в подходящем – или неподходящем – месте... кое-что... может установить с ним связь.

- И что-то установило связь с Эстер? – рот Гермионы пересох.

- Да. Точные детали неясны. Но известно то, что Эстер Алуорси установила некий вид связи с формой теневой реальности – или, если предпочитаете, зеркальной реальности. Реальности, в которой необузданные тёмные стороны человеческой натуры принимают более... осязаемую... форму.

Гермиона почувствовала, как шевелятся волосы на затылке. Голос Снэйпа стал ещё тише.

- Она не только связалась с этой реальностью, но и каким-то образом сумела проникнуть в неё. Будучи там, она завладела одной отдельной формой. Которую она сумела забрать с собой и привязать к нашей... реальности... в виде зелья.

Гермионе показалось, что она начинает понимать, но прерывать завораживающий рассказ Снэйпа ей не хотелось.

- Она также наделила некий талисман волшебной силой служить мостом между нашим миром и миром теней.

- Рукоять меча, - выдохнула Гермиона, почти того не сознавая. Снэйп кивнул.

- Именно. Однако в 1645 году Мэтью Хопкинс арестовал Эстер Алуорси и осудил, как ведьму. Она была сожжена на костре, а её дом разрушен. Полагали, что все её работы, включая зелье и талисман, были уничтожены вместе с ним.

Гермиона выгнула бровь.

- Но если Эстер и в самом деле была ведьмой, да к тому же могущественной, каким образом её сумел схватить магл?

- Мэтью Хопкинс не был маглом. Он был одним из самых могущественных Авроров, что когда-либо рождались в волшебном мире. Он принял личину магла, чтобы обеспечить себе свободу действий в те времена.

- Но мне казалось, что доказано было, что большинство его жертв сами являлись безвредными маглами.

Снэйп вздохнул.

- То были невежественные и тёмные времена, мисс Грэнджер, - и не только в мире маглов. Мэтью Хопкинс нёс ответственность не за все приписываемые ему деяния, но несомненно, усердствовал он слегка... чрезмерно.

Гермиона усвоила информацию, а потом ей вспомнилось кое-что из сказанного Снэйпом. Всё скрытые смыслы стали нисходить на неё, и Гермиона сглотнула. Отшатнувшись от чудовищности этих смыслов, она решила найти спасение в незначительном вопросе.

- А что рисунок? Он выглядит, как монограмма или какого-то рода руна.

Секунду Снэйп молчал. Затем осторожным тоном промолвил:

- Это почти определённо некий вид руны.

Гермиона почувствовала, что за этим стоит больше, нежели он ей рассказывает, но в данный момент её беспокоили другие вещи.

- Труд Эстер не уничтожили, так ведь?

- Нет. Рукоять уцелела. Она попала в частную коллекцию одного викторианского джентльмена. Сейчас не припомню фамилии.

Снэйп снова замолчал. Гермиона опять-таки знала, что за этим стоит больше, и на сей раз готова была настоять на продолжении. В конце концов она произнесла:

- И?..

Ей пришлось напрячь слух, чтобы расслышать голос Снэйпа. Не знай она лучше, она поклялась бы, что, когда он начал говорить, в его словах была скрытая боль.

- Когда... Тёмный Властелин... возвысился, ему стало известно о труде Эстер. Одной из его целей было воспроизвести этот труд – чтобы получить возможность воспользоваться этим источником силы. Он приказал своим последователям... Вкушающим Смерть... заняться этим. Местонахождение рукояти в конце концов определили, и часть их...- он замолк, а затем продолжил, боль в голосе сменилась горькой и непреклонной решимостью... – часть нас отправилась в нужный дом, чтобы её забрать. Та семья не пережила посещения.

Смысл был очевиден, но Гермиона не сдвинулась бы с места и не вымолвила бы ни слова, даже обвались на неё сейчас склон холма.

- Однако талисман бесполезен без зелья. Эстер наложила чары таким образом, чтобы портал невозможно было открыть без наличия обоих составляющих, по крайней мере невозможно для людей. Полагаю, существа в этом месте сами несут в себе определённые силы. – Он пожал плечами. – Вряд ли когда-либо представлялась возможность обширного исследования. В любом случае, мы... – снова эта насмешливая пауза. – Я... работал над воссозданием зелья по тому, что было известно из труда Эстер. Я добрался примерно до того же, до чего и вы, мисс Грэнджер, – с чем, кстати, мои вам поздравления, хотя у вас-то был изначально образец этого зелья. Я разработал зелье, увеличивающее силу и магические способности того, кто его выпьет, но не сумел открыть портал. – Молчание. – Как вы можете догадаться, у Тёмного Властелина были способы отбить охоту к повторению неудач.

Гермиона почувствовала, как в ней поднимается волна ужаса и потрясения. И ещё в его объяснении её что-то начало беспокоить.

Голос Снэйпа теперь стал совершенно бесстрастным, словно он зачитывал задание на дом.

- Я посетил место, где находился дом Эстер. На руинах возвели новое здание, но, очевидно, надолго в нём никто не заживается. Единственной пережившей разрушение частью первоначального здания был подвал. Там я нашёл маленькую бутылочку, в которой содержалось немного предохраняющей жидкости-консерванта и две сушёных ягоды. Как оказалось, они и были веществом, необходимым для того, чтобы зелье подействовало.

Гермиона ощутила, что ей становится очень холодно. В защитном жесте она укуталась в плащ. Снэйп, судя по всему, не заметил. Она выговорила:

- Это здесь мы и находимся, верно? В теневой реальности?

- Да. – Тон ровный.

- И вы были здесь раньше, чтобы собрать ингредиенты для создания этого зелья вашему... Тёмному Властелину?..

- Да.

Гермиона пыталась найти на это подходящий ответ. Потом она поняла, что беспокоило её на протяжении всей истории.

- Если зелье – вторая составляющая некоего особого портключа, почему Вкушающие Смерть в том доме в Йоркшире его пили? У них не было рукояти. И мне казалось, зелье слишком драгоценно, чтобы использовать его только для увеличения силы. Для этого существуют и другие снадобья.

- И снова впечатляющая аргументация, мисс Грэнджер. У зелья, на деле, два свойства. Оно не только создаёт мост между реальностями, но и позволяет выпившему его установить связь с разумом другого человека и вытянуть оттуда все эмоции, используя их как источник силы. Это оставляет жертву в состоянии глубокой кататонии.

Гермиона начала дрожать. Она с трудом проговорила:

- Вы хотите сказать, что оно превращает в некий вид человека-дементора.

- Эмоциональное описание, но в широком смысле верное.

Ужасающая уверенность начала охватывать Гермиону. Дрожь усилилась.

- И вы ведь делали это, не так ли? Вытягивали эмоции других людей?

- Да. – Констатация голого факта. Никаких оправданий.

Гермиона сосредоточилась на своём дыхании, беря под контроль взъерошенные чувства. Как он смеет так с ней поступать. Как раз когда она начала ему доверять – даже испытывать к нему симпатию...

- Итак, по вашим словам выходит, - выплюнула она, в голосе льда не меньше, чем в наихудшие времена самого Снэйпа, - что это из-за вас и зелья, которое вы создали, Шэймус Финнеган сейчас как растение в Святом Мунго, а меня забросило сюда с вами. И что вы только теперь сочли уместным мне это рассказать. Вы собирались хотя бы когда-нибудь поделиться со мной этими небезынтересными сведениями? Или собирались так без конца меня за нос и водить?

Она встала, нарастающий гнев заставил временно забыть об ознобе.

- Вы, должно быть, очень неплохо по поводу всего этого веселились. – Он чуть шевельнулся. Она жестом велела ему сидеть. – Нет, тут всё нормально – какое облегчение узнать, что один из нас получает долю удовольствия от этого приключения.

Она снова сделала глубокий вдох.

- А сейчас я скажу вам, чего хочу я. Я хочу найти эту ягоду – чем бы она ни была, - вернуться в свою реальность и найти контрагент к этому зелью. С вами или без вас, мне без особой разницы. И, говорю вам сейчас, без вас мне было бы предпочтительней. Вы заслуживаете участи сгнить здесь. Вы беспринципный, безнравственный, бесчувственный и мстительный ублюдок. Просто держитесь от меня подальше.

Она повернулась на каблуках и зашагала к пещере. Молодая женщина легла, чувствуя, как внутри прокатываются волны ярости. Когда они утихли, её снова начала бить дрожь. В этот раз Гермиону уже неудержимо трясло. Повернувшись на бок, она свернулась в клубок. Внутри поднимались рыдания. Она засунула в рот краешек плаща. Она не доставит этому ублюдку удовольствия узнать, что он настолько глубоко её задел. Приглушая плащом звуки, она позволила политься слезам.

**********

Северус Снэйп не шевельнулся, когда молодая женщина пронеслась мимо костра. Он сидел, уставившись в пространство расфокусированным взглядом, в то время как наступила, как ей и положено, ночь и начала понижаться температура.

И вопроса не было о том, делить ли с ней сегодня пещеру. С прошествием дней это для него становилось всё неуютней. Только годы весьма суровой психической дисциплины позволили ему сохранить контроль над собой. Дело было не в том, что она его, в любом объективном значении этого слова, привлекала, сказал он себе. Дело было просто в этом месте. Он это знал. Оно целило в уязвимые точки – а одной из таких его точек (он был достаточно честен, чтобы это признать) являлось то, что он был одинок.

Теперь его забросило сюда вместе с... ну хорошо... привлекательной молодой женщиной, одарённой умом, который она за годы явно научилась сочетать с рассудительностью. Неудивительно, что они атаковали эту щель в его броне. К остальным своим слабым местам он привык – старые приятели. Но тут – тут они могли черпать из нового колодца. Он постарался не спрашивать себя, что могло бы произойти, повстречайся он с мисс Грэнджер при других обстоятельствах.

Ему прекрасно известно было, что хрупкий мир между ними разрушится, как только она узнает правду. Ему, на деле, не стоило удивляться силе её реакции. Она всегда была страстной – особенно когда ей казалось, что что-то угрожает её друзьям или душам слабее её. Он ещё помнил то дело с домовыми эльфами. Хотя он многое готов был простить за последовавший разлад в хозяйстве Малфоев. Она неизбежно должна была вырасти в страстную женщину.

В таком месте это опасно.

Он сел.

Оставленный без внимания костёр прогорел дотла. Сейчас не оставалось и следов тепла. Дисциплина заставила его убраться в лагере по как можно большему диаметру, но затем он заколебался.

Он осторожно приблизился к входу в пещеру. Он услышал отрывистые приглушённые звуки – звуки чьей-то боли. Шагнув поближе, он увидел её – свернувшуюся под плащом, отчаянно дрожащую. Подчиняясь какому-то непривычному импульсу тактичности, он остался там, где был, просто наблюдая за ней.

Не делая ни единого движения, он слушал, как стихают прерывистые звуки. Тело её, однако же, по-прежнему сотрясали приступы дрожи. Побуждаемый неким чувством, в котором он не собирался признаваться даже себе... особенно себе... он расстегнул застёжку у горловины плаща. Передвигаясь так тихо, как только умел, он накинул плащ на лишённую душевного покоя Гермиону. На мгновенье она напряглась, и он наполовину ждал, что она сбросит плащ. Но она, похоже, только сильнее свернулась. Он отвернулся, не в силах больше выносить зрелище её мучений.

Утреннее небо было свинцового цвета.

Усевшись на камень снаружи пещеры, Северус Снэйп наблюдал, как рассветает день.

Встающее солнце только и сумело, что окрасить округу нездоровым розовым оттенком. Состояние духа Снэйпа не улучшилось ни на йоту. За бессонную ночь он весь онемел и бесконечно замёрз.

Оглядевшись, он критически оценил положение. Хотя в пейзаже не наблюдалось видимых изменений, едва уловимые приметы говорили ему, что они приближаются к цели. Там поменялись основы в геологии, здесь появился новый вид растительности. Он надеялся, что память его не подведёт. Он подозревал, что единственная ошибка – и Гермиона окончательно его покинет, чтобы самой искать дорогу домой.

Он стремился этого не допустить. Несмотря на то, что она приблизительно знала, в какого рода месте они находились, о размере грозящей им опасности представление она имела весьма слабое. Маргинальные сущности, обитающие в этом месте, мало-помалу приближались. Привлекла их магия; он знал, что использование при прибытии Гермионой обнаруживающего заклятья предупредило эти сущности об их присутствии.

Сверх того, днём раньше он вынужден был использовать некоторые весьма низкого уровня чары, чтобы приготовить отвар для Гермионы. Это было как азартная игра. Зная, что они недалеко от того, куда он направлялся, взвесив преимущество быстрого исцеления девушки и риск привлечь дальнейшее нежелательное внимание, он рассудил, что у них больше шансов выжить, если оба будут здоровы и способны быстро передвигаться.

Небо ещё чуть-чуть просветлело. Похоже, лучше этого дневного света им надеяться было не на что. Он готов бы пошевелиться, когда между лопаток ему ударил мягкий, с немалой силой брошенный свёрток.

Она проснулась.

- Ваш плащ, - выплюнула она с нескрываемым отвращением.

Ясно было, что её ярость не утихла.

- Благодарю вас, - сухо сказал он, подбирая плащ и в него заворачиваясь. Плащ ещё хранил немного тепла там, где она в нём спала. Какая-то часть Снэйпа наслаждалась этим теплом, и он твёрдо сказал себе, что это из-за того, что, просидев на месте всю ночь, он промёрз до костей.

Она решительно сворачивала лагерь.

- Вы собираетесь как-нибудь помогать или так и будете там сидеть?

Он молча и с некоторым трудом поднялся и подошёл помочь.

Они снялись с лагеря и в молчании начали дневной марш. Она позволяла ему вести – и только. Заговорила она всего один раз, сразу после того, как они вышли.

- Этот предмет... вещество... которое мы ищем. Что это такое, и как мы его узнаем?

Тон её голоса уязвлял. Снэйп нашёл прибежище в сарказме:

- Суть в том, мисс Грэнджер, что это я его узнаю. А я знаком с предметом до мельчайших подробностей.

- Меня это не устраивает.

Кошка выпустила коготки, подумал он. Мисс Грэнджер, блестящая ученица Хогварца, никогда ему такого бы не сказала. Он осознал, что из-за nuit blanche [фр. здесь: бессонной ночи – Л.с. в нём не осталось сил для перепалки.

- Мы ищем растение, мисс Грэнджер, - устало ответил он. – Низкорослый кустик, если точнее. Во многом совершенно непримечательный. Вырастает около двух футов в высоту, обладает некрупными блестящими тёмно-зелёными листьями, а также красными ягодами размером приблизительно с шарикоподшипник. Предпочитает тёмные, влажные тенистые места, часто растёт на подветренной стороне скалистых выступов и отдельно стоящих эрратических валунах.

- И которая часть этого непримечательного растения полезна для нас?

- Ягоды, но не красные. В виде исключения этот кустик приносит белую ягоду. Именно эта ягода обладает желаемыми качествами. Красные ягоды всего-навсего ядовиты.

Он наполовину ожидал какой-нибудь ответной реплики, но она просто промолчала.

Утро прошло в растравлении вражды. Местность становилась всё более неровной, и часто вся их концентрация уходила только на то, чтобы удержаться на ногах. Ландшафт пустоши теперь нарушался всё большими валунами, разбросанными по ней, на первый взгляд, в случайном порядке. Путники уже достаточно приблизились к холмам, чтобы видеть вкрапления голого камня там, где оползни обнажили скальную поверхность. Воздух густой и сальный, подумал Снэйп, словно накануне грозы – вот только в этом месте не бывает гроз.

Он безжалостно удерживал взгляд на дороге перед ним. Он избегал даже случайных взглядов на Гермиону, просто ощущая её напряжённое, гневное присутствие рядом. Ещё он пытался избежать и других вещей. Тех самых, что маячили на периферии зрения, но сразу же исчезали, если взглянуть на них прямо. Знакомые, насмешливо шепчущие присутствия, фантомы подсознания, обретшие форму благодаря злорадству этого места. Чуждые мысли, пробирающиеся в разум. Он отталкивал их, сосредотачиваясь на дыхании... Вдох... два, три, четыре... задержать... два, три, четыре... выдох... два, три, четыре... отдохнуть... два, три, четыре. Он шёл вперёд, и жизнь его сузилась до этой последовательности в шестнадцать биений.

Наконец в его мантру вторгся ещё один голос. Голос знакомый и отчётливо слышимый.

Гермиона.

Он рискнул взглянуть на неё. Она шла сразу за ним, на расстоянии достаточно близком для прикосновения. Глаза её сфокусированы были где-то над ним, и она что-то бормотала. Он слышал только обрывки.

Нет... Я знаю это... пожалуйста... нет...

Итак, она тоже борется с демонами, подумал он.

Блуждая в собственном аду, Гермиона, забыв о дороге, позволила блуждать и своему вниманию. Её нога запнулась о камень, и молодая женщина оступилась. Не давая ей потерять равновесия, Снэйп не раздумывая подхватил её под руку.

Прикосновение, похоже, вернуло её оттуда, где она пребывала до того.

Она отшатнулась так, словно он её обжёг.

- Не трогайте меня, - со злобой прошипела она.

Его рука упала. Теперь она полностью вернулась в настоящее. Он видел, что на её лице поблёскивает пот.

- Сколько ещё? – с трудом спросила она.

Снэйп посмотрел вперёд.

- Последний раз, когда я был здесь, заросли кустов наблюдались у подножия утёса.

Гермиона только кивнула.

Они продолжили идти, каждый в тисках своей отдельной схватки.

Дойдя наконец до скал, они почти поразились самому этому факту. Минуту назад, казалось, они были от скал дальше некуда, а теперь едва в них не врезались.

Я и позабыл радости этого места, кисло подумал Снэйп.

Настойчивость пробирающегося внутрь шёпота постоянно возрастала. Снэйп подумал, что почти физически способен слышать их движения. Он знал, что не разыгравшееся воображение тому виной. Создания этого места питались человеческими страстями. Любыми из тех, что легче всего было вызвать.

Страстная женщина.

Она злилась – а ещё был обижена и испугана, как предположил голос из уголка его разума. Лёгкая добыча.

И что бы она о нём ни думала, ему уже стало крайне важно вытащить её отсюда целой и невредимой.

Ему не хватило времени проанализировать причину этого, поскольку его раздумья прервал вскрик Гермионы.

Он резко развернулся и увидел, что она вытащила палочку и глядит туда, откуда она пришли. Позади них воздух колебался почти как знойное марево, только это марево принимало определённую форму. В его расплывчато человеческом облике набросками виднелись очертания туловища, головы и конечностей. Гермиона этому что-то кричала. Колеблющийся воздух приобрёл определённость. На фоне слышался гул, до глупости напомнивший Снэйпу о море.

Он подошёл к ней.

- Постарайтесь сохранять спокойствие, мисс Грэнджер, - посоветовал он так ровно, как только мог.

Похоже, она всё-таки его услышала. Она направила палочку и выкрикнула: "Экспэкто Патронум". Её патронус соскочил с конца палочки, и создание из марева потеряло связность, однако шелест на грани слуха никуда не делся.

Снэйпа разрывало между восхищением её присутствием духа и тревогой из-за опасности, в которой они оказались теперь, когда она использовала чары такой силы.

Сейчас он был достаточно близко, чтобы схватить её за руку и оттащить. Она попыталась вырваться из его хватки, но на сей раз он ей этого не позволил.

- Мисс Грэнджер, теперь вы написали: "Мы здесь" буквами достаточно большими для того, чтобы прочло большинство созданий этого места. Предлагаю нам сосредоточиться на том, чтобы найти кусты и выбраться отсюда.

Не прилагая усилий, чтобы казаться вежливым, он наполовину тащил её за собой, пока она вдруг не вонзила в землю каблуки.

- Мисс Грэнджер, - начал он, но она его перебила:

- Вон там. Это они?

Он посмотрел туда, куда она указывала. Действительно, под низким выступом невысокой скалы пряталась пара-тройка искомых кустов. Отсюда Снэйпу видны были красные ягоды. Оглянувшись через плечо, он отметил, что воздух вокруг них снова стал колебаться. Похоже, на сей раз их окружили. В белом шуме начинали различаться слова.

- Будем надеяться, несколько белых ягод там тоже есть, - пробормотал он.

Теперь ему не было нужды тащить её за собой. Если на тех кустах нет белых ягод, они в ловушке, подумал Снэйп. Прижаты к скале, а эти... создания... тем временем всё ближе. Спешка была чужда ему и делала его неуклюжим – спешка и нужда знать, где девушка. К счастью, теперь она держалась поближе к нему, тщательно и разумно осматривая кусты .

Потрескивающее, вязкое ощущение в воздухе заставило его рефлекторно переместиться вбок, и теперь он мог видеть, что колебание распалось на ряд образов. Он постарался не обращать внимания на всё чётче слышимые насмешки.

Уже слишком поздно о подобном беспокоиться, подумал он смирившись и вытащил палочку. Он сотворил чары Перцепционного Параллакса, стараясь сбить с толку восприятие их местонахождения. Чары главным образом визуальные, разумеется, однако в данный момент годилось всё, что могло замедлить их движение. Сейчас к ним с Гермионой приближались семь или восемь этих существ.

Он принял решение. В основе которого лежала его оценка врождённой порядочности Гермионы.

Он отступил к ней и вытащил талисман из мантии.

- Возьмите это. Раздавите на ней белые ягоды и представьте место, куда хотите попасть. Я сосредоточусь на том, чтобы сдержать их.

Она смотрела враждебно, но рукоять взяла.

Ему вспомнились её слова.

Я хочу найти эту ягоду – чем бы она ни была, - вернуться в свою реальность... С вами или без вас, мне без особой разницы. И, говорю вам сейчас, без вас мне было бы предпочтительней. Вы заслуживаете участи сгнить здесь.

Что ж, теперь ей представится шанс это устроить.

Сущности надвигались всё ближе, снова почти вливаясь одна в другую. Свистящие голоса теперь взяли знакомый тон... Жалкий, запятнанный, отталкивающий, вероломный, раздавался шип. Одинокий, посмеивались они. Побеждённый.

Теперь уже вспотев, он сотворил Чары Плотности – Фред Уизли обозвал их Чарами Патоки, неуместно вспомнил он, из-за их свойства увеличивать плотность любой субстанции, на которую их сотворили...

Сущности приобрели большую определённость и, казалось, замедлили продвижение. Или ему чудилось? Выдерживая удары старых страхов и сомнений, питаясь нежеланными воспоминаниями он изо всех сил старался придумать новую стратегию. Колени у него начали подгибаться

Затем он почувствовал, как кто-то схватил его руку и с силой втолкнул туда что-то холодное и тяжёлое.

Секундами позже в области диафрагмы у него что-то резко сжалось, и мир вокруг завертелся.

**********

Приземлившись посреди собственной гостиной, Гермиона едва удержалась на ногах. Внезапное появление, вновь среди знакомых вещей, сбивало с толку почти так же, как и первое путешествие. Но вот её ковёр на полу, вот её книги на полках... а вот её кот с упрёком глядит со своей подушки на диване.

Однако обычно на её ковре не валялся распростёртый мужчина в грязных чёрных одеждах.

Снэйп.

А в её руке была рукоять меча, украшенная заглавным "М" внутри круга. Волной нахлынули воспоминания.

Ещё потрясённая всем этим приключением, несколько мгновений она безучастно стояла, раздумывая о том, что же теперь следовало делать. Затем Снэйп зашевелился и с трудом принял сидячее положение. Мастер Зелий огляделся.

- Где мы? – спросил он.

- В моей квартире, - ответила она.

- Вы нашли ягоды? - задал он, по её мнению, довольно глупый вопрос.

Смесь гнева, страха и усталости заставила её быть резкой.

- Нет, - огрызнулась она. – Я трижды прищёлкнула каблуками и произнесла: "Нет места лучше дома". Вы весь день здесь сидеть собираетесь?

Сказано, может, и жёстко, но быть снисходительной настроения у неё не было. Ему благодарить стоит, что она его там не бросила.

Что-то внутри него, казалось, накрепко замкнулось от её слов, и она ощутила лёгкий укол раскаяния. Она уже готова была добавить что-нибудь помягче, когда он медленно – преодолевая боль, подсказал ей разум – поднялся на ноги.

- Вы совершенно правы, мисс Грэнджер. Мне в высшей степени нецелесообразно здесь оставаться. Я уйду немедленно – Он остановился. – Могу я получить талисман?

Конечно же. Рукоять всё ещё у неё.

Импульс сострадания умер не родившись.

- Абсолютно точно нет, - выплюнула она. – Не после того, что только что произошло.

Он зло взглянул на неё:

- Слишком опасно оставлять его просто так валяться.

- Не могу с вами не согласиться.

Она вытащила палочку и подбросила предмет в воздух. Указав на рукоять палочкой, она произнесла: "Уничтожить". Раздался звон, и металл рассыпался на множество кусочков, которые взорвались мелкими фрагментами, а те в свою очередь распались на мельчайшие составные части. В конце концов на китайский ковёр Гермионы осела тонкий слой металлической пыли. Снэйп молча наблюдал.

Наконец он сказал:

- Рад видеть, что вы не растеряли гриффиндорской склонности к широким жестам.

С Гермионы было достаточно.

- Убирайтесь из моего дома, - ровно сказала она.

Мгновенье Снэйп выглядел так, словно собирался сказать что-то ещё. Затем он просто закутался в плащ и аппарировал.

**********

Часом позже Гермиона Грэнджер расслаблялась в ванной, упиваясь ощущением того, что она наконец по-настоящему чиста. Она тёрла себя, пока не стало больно, а воду нагревала, пока та не начинала обжигать. Единственным наследием прошедшего приключения был понемногу исчезавший синяк на лбу. Когда и его не будет, она сможет притворяться, что ничего и не происходило. Она в третий раз окунула голову в воду в ванной, чтобы смыть шампунь.

В гостиной Криволапый внезапно зашевелился, а потом изогнул спину и злобно зашипел. Распушившись так, что стал почти вдвое больше обычного, он взвыл и вылетел из комнаты.

Воздух над пыльным ковром начал колебаться, а потом сливаться воедино. Колебание на секунду застыло, а потом стало густеть. Сначала облик были человеческим довольно смутно, затем очертания приобрели лучшую видимость. Воздух стал полупрозрачен. Молочная дымка превратилась в матово-чёрную.

Оно понюхало воздух, словно собака.

"Слишком рано..." – прошипело оно почти на грани восприятия.

Фигура покинула квартиру, пройдя сквозь входную дверь, так, словно той и не существовало.

Гермиона вынырнула из воды в ванне и выжала воду из волос. Обернув полотенце вокруг головы, она вылезла из ванны и натянула пушистый купальный халат. Рассеянно отметив, что Криволапый куда-то пропал, она добрела до кухни, ища, чем бы перекусить. Желательно чем-то, в состав чего не входили грибы.

********** [/spoiler

Часть 2

Глава 1 

Моросил мелкий дождь. Луны не было, и искусственное уличное освещение окрашивало низкий облачный покров в гнетущие серо-оранжевые цвета. Воздух был пропитан сочащейся влагой, проникавшей в каждую щель.

Переулок был замусорен осколками человеческой жизнедеятельности – разбухшими чёрными пластиковыми мешками, местами разорвавшихся и вываливших картонные коробки из-под пиццы и гниющие овощи. Клочья газет распластались вдоль сточных канав, и случайный порыв ветра заставлял иногда пустую бутылку из-под водки с грохотом прокатиться по водосточной решётке.

Не замечая ни пронизывающей сырости, ни пропитавшего воздух едкого запаха мочи, высокая, стройная фигура брезгливо пробиралась сквозь обломки чужих жизней. На секунду силуэт этого человека резко обрисовался на фоне центральной улицы, что блистала волшебными огнями и чересчур яркими проявлениями празднества, которое давно перестало представлять собой что-то помимо оправдания невоздержанности и кутежа.

Темноволосый мужчина позволил себе слегка улыбнуться. Эти создания по-прежнему исповедовали своё смертельно опасное лицемерие. Он отдёрнул полы чёрных одежд прочь от кучи гниющих отбросов. На пробу понюхал воздух. Мужчину мучил голод. Ему предстояло долгое путешествие, а он был ещё слаб. Едва он вернётся к источнику силы, ему не нужно будет больше рыться в корытах с человеческим мусором…

Неподалёку, в глубине стены, располагался дверной проём. Вход для доставки чего-либо, в данный момент он был забран решёткой, закрыт на цепочку и заперт на засов от ночных злодеев. Перед дверью находилась бесформенная груда бумаги, картона и тряпья.

Темноволосый мужчина подошёл поближе.

- Вы голодны?

Голос, подобный мягкому бархату, содержал обещание тепла, безопасности и приюта.

Груда шевельнулась, и наружу высунулась голова в безвкусной вязаной шапке.

- М'лочи не будет? – монотонно и без надежды произнесла голова.

Мужчина присел рядом с фигурой и вытянул палец, очень мягко коснувшись щеки. Он очертил линию подбородка и, быстрее атакующей змеи, зажал рот, глуша удивлённый вскрик.

- Нам всем нужно есть, - мечтательно пробормотал он.

**********

Северус Снэйп мрачно уставился в камин, где на сей раз горел огонь. Это была единственная уступка Снэйпа времени года и тому факту, что в настоящий момент он пребывал не в том настроении, чтобы мёрзнуть. Он поменял положение в кресле, заставив сонную Сфинкс протестующе фыркнуть. Снэйп рассеянно пощекотал создание под подбородком. Кошка довольно вяло помурлыкала и вновь погрузилась в дремоту.

Снэйп возобновил своё угрюмое созерцание пламени. Вопреки здравому смыслу, он посетил хогварцский рождественский ленч. Только перспектива визита на дом со стороны Мадам Помфри, с расспросами о его здоровье, побудила его присутствовать. Это, да ещё невольное чувство ответственности по отношению к Сфинкс, ожидавшей объедков.

Так вот всё это и привело к тому, что в полдень Рождества он сидел в кресле и пытался убежать от дум, что не отпускали его на протяжении последних двух месяцев. С того самого момента, как произошёл инцидент с тем проклятым зельем.

По части подавления воспоминаний, угрожавших внутреннему равновесию, Снэйп обладал опытом длиною в жизнь. Но в эти послеполуденные часы совокупный эффект отсутствия учеников, которых можно было бы тиранить, и присутствия нескольких бокалов превосходного красного вина привёл его в опасное состояние самоанализа.

Разумеется, он был более чем осведомлён, с чего всё это началось. Не то чтобы он в том месте побывал впервые. Он способен был проанализировать всю последовательность событий. Сперва её дурацкое использование Обнаруживающих чар привлекло внимание… обитателей… того места. Они начали своё неуловимое наступление – подкармливаясь их скрытыми сомнениями и страхами.

Снэйп не питал иллюзий относительно того, в чём испытывал неуверенность сам. Все эти пункты он мог определить с предельной точностью и, если понадобится, расположить в порядке алфавитном либо хронологическом. Внешность, преданность, собственная ценность – он весьма тщательно изучил их и точно выверил, где именно находится на чашах весов каждого пункта списка. Довольно-таки близко к земле.

Что не вылечишь, надо вытерпеть, как говаривала его мать.

И он терпел. Не единожды, во время путешествий в то место.

Однако же, сейчас он в первый раз побывал там не один. Мисс Грэнджер не посчастливилось стать средоточием его глубоко подавленной жажды дружеского общения.

Зрелище, вспомнил он, и в самом деле было довольно жалкое.

На него так подействовало одно лишь присутствие другого человека. Ученицы, между прочим. Бывшей ученицы, напомнил ему разум.

Ребёнка.

Уже не такого и ребёнка. Она выросла в женщину. Не красивую, но тем не менее привлекательную. Её преданность и страстность были по-прежнему очевидны. Как и её интеллект. Но она изменилась. Приобрела что-то, не поддающееся чёткому определению. Ученица, у которой он преподавал, немедленно потребовала бы ответы. Женщина наблюдала и собирала информацию, а потом уже атаковала. Ученица никогда не могла усидеть на одном месте. Женщина сфокусировала эту энергию в режущий луч.

Ученица не вынесла бы его компании.

Женщина явственно того не желала. Однако не выразила ни единой жалобы. Отнюдь не впадая в истерию и истерии не потворствуя, она, подумать только, сопротивлялась его попыткам вылечить её раны.

Она его даже поддразнила. Это с ним случалось не каждый день.

И она его поблагодарила. Тоже нечастое событие.

Он смотрел, как она спит, - наблюдение было совершенно разумной мерой предосторожности после ушиба головы, сказал он себе. Она тогда выглядела, как он помнил, более – более юной, более уязвимой и более мучимой демонами того места.

Он ощущал, как уменьшается её враждебность, и почти начал верить, что, возможно, она решит, что его компания – хотя и не приятна, но, по крайней мере, сносна.

И на секунду, когда они встретились глазами, он увидел… что-то, чему изо всех сил пытался дать имя. Что-то, что заставило её почти к нему потянуться.

Что-то, что он никогда не смог бы принять.

Теперь она снова его ненавидела.

Гнев наконец вырвал у неё то, чего не сумели страх и боль, - слёзы.

И она пошла практически на всё, чтобы их от него скрыть. Этот поступок подействовал на него больше, чем подействовало бы любое количество сцен. Он питал глубокое недоверие к женщинам, которые пользовались слезами для манипулирования окружающими. По крайней мере, в подобном её обвинить нельзя. Снэйп оттолкнул от себя не знакомые ранее чувства ответственности.

Она стала непредсказуемой. Не то качество, что обычно говорит в пользу человека. И всё же, несмотря на все её противоречия, он обнаружил, что её присутствие на удивление его успокаивает.

Она была, нехотя признал он, впечатляющей молодой женщиной.

Умная, сложная, желанная. Его притягивали воспоминания о тепле её тела, прислонившегося к нему в поисках поддержки, щеке, лежащей на его груди, пока он нёс Гермиону, губах, касающихся его ладони…

Снэйп резко встал, заставив свалиться Сфинкс, которая раздражённо мяукнула и, пытаясь найти опору, вцепилась когтями в его мантию.

Он без слов положил кошку на кровать. Нетерпеливым жестом погасил огонь. Сфинкс вновь мяукнула и исчезла под одеялами. В вихре одежд, Снэйп оставил свои апартаменты, направляясь в лабораторию Зелий.

Добравшись туда, он убрал с полок в дальней части класса все сосуды, кувшины и фляжки. Ощущая потребность в монотонной физической деятельности, он начал методично чистить, каталогизировать и делать пометки.

**********

Гермиона Грэнджер в своей квартире также предавалась удовольствиям сезонного самоанализа.

Гермиона всегда считала День подарков [второй день Рождества – Л.с. – она по-прежнему пользовалась магловским термином своего детства – своим настоящим Рождеством. Двадцать пятое декабря было для семьи. В этот день молодая женщина надевала что-нибудь "женственное" ради матери – Герми, милая, ну почему ты всегда выглядишь так строго? Разве у тебя платья нет, поносить разнообразия ради? – и на год воздавала всё то, что с неё причиталось.

Всё это вызывало в Гермионе горькое чувство, и она вздохнула, недовольная собой. Не то чтобы она не любила своих родителей, просто они с ней постепенно… ну… отдалились друг от друга. Их миры не соприкасались ни сейчас, ни на протяжении уже многих лет. Она была ведьма, работающая на Министерство Магии. Они были стоматологи, работающие на Национальную Службу Здоровья. Не то чтобы тут было что-то не так – просто они не понимали, чем она занимается, и не понимали они, на самом деле, ещё с тех пор, как она училась в Хогварце. Они гордились ею – или, по крайней мере, она полагала, что они ею гордились. Родители, похоже, отталкивались от довольно простого утверждения – Гермиона чего-то достигла, достижение хорошо, следовательно, хороша и Гермиона, QED. [прим. перев-ка – Что и требовалось доказать (лат.) Найти что-нибудь сверх этого они особо и не пытались.

Первая пара часов любого визита была терпима. Происходил обмен новостями, и Гермиона получала краткую сводку разнообразных семейных событий – обычно рождений и свадеб, и периодически – смерти. Затем её родители удостоверялись, что она не: а) замужем, b) помолвлена или c) беременна. Она никак не могла решить, вызывал ли обычный отрицательный ответ на все три вопроса у матери облегчение или разочарование.

Потом родители справлялись о её работе. Она расспрашивала об их работе. У отца могла оказаться забавная или необычная история об одном из пациентов. Они послушно расспрашивали о Гарри, и Роне, и Криволапом, и изредка, если вспомнят, о профессоре Дамблдоре. Гермиона отчаянно пыталась вспомнить фамилии заведующего практикой и зубоврачебных медсестёр. Затем разговор угасал. В конце концов они обращались к обсуждению магловского телевидения (которое Гермиона не смотрела) и квиддитча (которого её родители не могли понять).

Все неловкие паузы мистер и миссис Грэнджер заполняли тем, что приносили еду и/или напитки.

Гермиона оставалась на ночь, а в День подарков первым делом подыскивала оправдания отъезду – мне нужно вернуться к Криволапому, моя соседка всегда на Рождество уезжает к дочери в Харрогит, а она единственная, кому он доверится.

Возвратившись в собственную квартиру, она открывала бутылку чего-нибудь – крепость зависела от того, как прошёл предыдущий день, и крепко прижимала к себе Криволапого.

В этом году визит оказался особенно болезненным.

Кузина Гермионы Натали выбрала этот год, чтобы выйти замуж да ещё и родить. Вся семья была в полном восторге. Мать Гермионы вытащила подборку фотографий малышки Ребекки. Гермиона сумела выразить должный энтузиазм, хотя младенцы никогда особенно её в восхищение не приводили.

После обеда и пары бутылок вина мать по секрету призналась ей:

- Разумеется, они все спрашивают, когда и ты подаришь нам маленького, но я сказала им, что ты слишком занята карьерой. – В утешение она положила руку на плечо Гермионы. – Не беспокойся, мы ничего не имеем против того, что на данный момент в твоей жизни никого нет.

Прежде чем Гермиона смогла собраться с мыслями, чтобы ответить, мать исчезла в направлении кухни, чтобы посмотреть, готова ли очередная партия пирожков с мясом.

Гермиона обнаружила, что не в силах дать ни единого ответа. И снова мать сумела свести её на уровень одиннадцатилетней девочки, не способной сделать какой-либо выбор, не получив ему сперва материнского одобрения. Этой ночью она свернулась в кровати, борясь со слезами, поровну в ярости на мать, которая лишила её прав взрослого человека, и на себя, за то, что позволила этому произойти.

Гермиона зарылась рукой в мех на животе Криволапого. Кот блаженно вытянулся и замурлыкал.

- Каждый год, - обращаясь к себе, пробормотала она. – Каждый год я клянусь, что не позволю ей этого со мной сделать. Что в этот год я заставлю её относиться ко мне, как ко взрослой. И каждый год заканчивается тем, что в День подарков я сижу в кресле, пью виски и стараюсь не заработать мигрени.

Криволапый нежно куснул ей палец.

Гермиона сделала ещё глоток своей выпивки. Она ощущала некоторое беспокойство с тех пор, как вернулась из… того места, где бы оно ни было, где она застряла с профессором Снэйпом.

Профессор Снэйп.

Теперь существовал ещё кто-то, способный заставить её чувствовать себя отбившейся от рук одиннадцатилетней девчонкой.

Хотя, во время того путешествия были моменты, когда ей казалось, что он почти что видит в ней другую личность, достойную уважения. А потом он рассказал ей о Эстер Алуорси.

Гермиона покачала напиток в своём стакане.

Она всё ещё злилась за это на Снэйпа. Не так ли?

Так ли?

Она искренне этого не знала. Ей казалось, что да. Ей определённо было удобно злиться на него сразу после их возвращения. Это избавило её от более тщательного изучения инцидента. И что-то побудило её придержать всё это при себе. Она просто сказала Гарри и Рону, что Снэйп помочь не сумел. Она и так пребывала в достаточном замешательстве относительно ощущений от всего произошедшего, чтобы ещё добавлять к этому уникальную Уизли-Поттеровскую точку зрения.

Но гневная беспомощность, вызванная поездкой к родителям, вернула Гермионе ощущения того вечера – чересчур ярко, чтобы ей это понравилось.

Дело не в том, что он как моя мать, подумала она, а потом фыркнула при мысли о Снэйпе, наклоняющимся над каким-нибудь перепуганным пациентом со словами: "Откройте рот пошире, это не больно". Если подумать, возможно, стоматология пришлась бы ему как раз ко двору.

У Гермионы Грэнджер было множество недостатков, но в сердце своём она была справедливым и достаточно честным человеком.

Она осознала, что вовсе не так зла на Снэйпа, как себе говорит.

- Просто он вёл себя со мной почти по-доброму, - объяснила она Криволапому.

Послушай, подумала она, не то чтобы в данном случае у него особенно было, из чего выбирать. Он вроде как со мной застрял.

Симпатия? К профессору Снэйпу? Должно быть, она теряет рассудок. Что там была за штука, когда пленники влюбляются в пленителей, - маглы назвали это Стокгольмским синдромом.

Только я не была его пленницей. И я совершенно точно в него НЕ влюбилась.

Хотя он не обязан был лечить её ушибленную голову или варить зелье, чтобы ей стало лучше. Поступки были довольно …добрые, – правда. А "добрый" не входит в список слов, употребляемых по отношению к профессору Снэйпу.

Конечно же, ещё он сварил и другое зелье – то, что уложило Шэймуса в Святой Мунго. Это было непростительно. Даже если он, когда это сделал, служил Вольдеморту.

Она вздохнула и потёрла лоб.

Дело в этом, Гермиона? Ты только решила, что он не такой плохой, как ты думала, а тут он сказал тебе, что он именно такой? Ради всего святого, он же был одним из Вкушающих Смерть. Чем он, по-твоему, там занимался? Где-то прятался и в блаженном неведении варил зелья? Ты не можешь переписать его прошлое только потому, что хочешь, чтобы он тебе нравился.

Она хотела, чтобы он ей нравился, - вот в чём было дело? Она всегда имела склонность разделять всё на белое и чёрное. Её друзья были хорошими, её враги – плохими. А Снэйп был плохим по умолчанию – неприятный, мелочный, мстительный. Но также, похоже, способный на настоящее сострадание, внимание и великодушие.

И она не могла позабыть ту внезапную вспышку прозрения. Безнадёжное выражение в его глазах.

Что довело его до подобного положения? – вспомнила она свою мысль.

Что вообще заставило его присоединиться к Вольдеморту?

Не то чтобы он будет склонен ей ответить, даже если она спросит. Только не после того, как она себя повела.

Она поменяла положение под дремлющим Криволапым.

Возможно, она задолжала Снэйпу извинение.

И, возможно, Снэйп задолжал ей объяснение.

По крайней мере, насчёт зелья.

Прошло два месяца, а в состоянии Шэймуса не наступило улучшений, и она по-прежнему была полна решимости найти к зелью контрагент. Её лучшим источником информации по этому вопросу по-прежнему был Северус Снэйп. Она избегала смотреть в лицо этому факту, погрузившись вместо этого в собственные поиски и эксперименты, но ничего не достигла. Снэйп был тем человеком, кто воссоздал труд Эстер, и кто достал ингредиенты из… того места. Он был тем человеком, кто скорее всего знал, существует ли противоядие.

Гермиона некоторое время играла с мыслью послать ему сообщение, а потом эту мысль оставила. Ей нужна была информация, и она не собиралась давать Снэйпу возможность отказать ей во встрече. Шли рождественские каникулы. Он не будет преподавать никаким классам, и очень вряд ли, что его куда-то отзовут.

Она нанесёт визит без предупреждения.

Через день-другой.

**********

Бланш прислонилась к фонарному столбу и пошарила в сумочке на предмет очередной сигареты.

Ступни Бланш, обутые в красные "шпильки" на ремешках, ныли. Поздним декабрьским вечером было холодно, и ветер пощипывал её голые ноги. Короткая хлопчатобумажная юбочка и курточка из искусственного меха достаточно эффективно рекламировали товар, но никакой защитой от стихий не обеспечивали.

Шёл уже второй час после полуночи, и она спросила себя, не закончить ли на сегодня. Пабы закрылись пару часов назад, и хотя, с одной стороны, всегда оставалась возможность появления какого-нибудь случайного игрока, с другой стороны, была также и возможность, что её засечёт полицейская машина-патруль. Она же стремилась избежать ещё одной поездки в местный суд.

Бланш чувствовала, как в бедро ей упирается четвертинка дешёвой водки, лежащая в кармане жакета. Она поспорила с собой о том, стоит ли отхлебнуть. Решив, что не стоит, она вместо этого зажгла сигарету и глубоко затянулась. Докурить, а потом собрать манатки и домой. Она переминалась с ноги на ногу, чтобы сохранить тепло и облегчить дискомфорт для пальцев ног.

Затем она увидела, как по улице идёт он. Высокий, одетый во что-то тёмное.

Наверное, какой-нибудь священник. У Бланш была пара таких регулярных клиентов. Очевидно, было что-то в Библии об Иисусе и проститутках. Или, по крайней мере, так они ей говорили. Лично ей было глубоко плевать, как они оправдываются, до тех пор, пока они платили ей наличными. Она понадеялась, что ему не нужно будет, чтобы она была Девой Марией или чем-то вроде.

Он приближался, явно не скрывая интереса. Это было странно. Обычно они вроде как бы проходили мимо, как будто шли куда-то ещё, а потом украдкой сворачивали в её сторону. Этот шёл прямо к ней.

Бросив сигарету на землю, Бланш потушила её каблуком. Вытащив бутылку водки из кармана, Бланш отвинтила крышку и сделала глоток.

Пока она засовывала бутылку обратно, мужчина вошёл в круг света уличного фонаря, и Бланш смогла яснее рассмотреть его черты. Она бы сказала, ему где-то середина пятого десятка. Уродливый тип. Большой крючковатый нос, прямые сальные волосы. Лицо измождённое. И холодные, холодные чёрные глаза, полные жестокости, горящие лихорадочным светом. "Ошейника" она не увидела, так что, возможно, священником он не был – но, кем бы он ни был выглядел он, как человек, задумавший что-то дурное.

Бланш повидала достаточно, чтобы узнать неприятности при личной встрече, но сейчас она была в ловушке. Она выдавила на лицо неискреннюю улыбку.

- Ищешь что-то, любимый?

Мужчина просто смотрел на неё. Бланш нервно сглотнула и попыталась заново.

- Слушай, любимый, уже поздно. Знаешь что – давай двадцать фунтов наличкой, раз на дворе Рождество. Резинка нужна?

Он вытянул руку, чтобы коснуться её лица, и она дёрнулась. Это оказался не удар, которого она ждала, а мягкая ласка.

- Прекрасно, - пробормотал он. – Просто прекрасно.

Голос у него был низкий и шелковистый. И ещё в нём абсолютно не было тепла. Бланш начинала испытывать подлинный страх. Быстрым движением мужчина поймал оба её запястья, свёл их вместе и левой рукой прижал над её головой к фонарному столбу. Она хотела вырваться из его хватки, но отчего-то не могла пошевелиться.

Правой рукой он приблизил её лицо к своему. Она могла видеть пожелтевшие зубы и обонять кислое дыхание.

Он пробормотал ей одно слово:

- Круцио.

Пока его губы накрывали её, она задалась вопросом, было ли это какого-то рода благословением.

А потом началась боль. [/spoiler

Глава 2

 Канун Нового года застал Северуса Снэйпа практически в том же состоянии, что и Рождество. Сидящим в кресле, вместе со Сфинкс, зарывшейся в складки чёрной мантии. Это существо преследовало его всю неделю, всегда садясь там, где могло его видеть, и не спуская с него янтарных глаз. Иногда он готов был поклясться, что видит в этих глазах беспокойство, и тут же фыркал в свой адрес за проявление столь вопиющего антропоморфизма.

У его кресла лежали несколько отброшенных свитков. Ещё один – у него на коленях. Сфинкс наконец надоело грызть кончики свитка, и она позволила Снэйпу спокойно его читать. Камин на этот раз был пуст. Снэйп не разжигал огонь со дня Рождества. Также, как и не ходил на трапезы в Большой Зал, предпочитая, чтобы домовые эльфы приносили ему еду в апартаменты. Ламп он зажёг едва-едва достаточно для чтения. По настроению он не был расположен к свету.

Один раз зашёл Дамблдор – если не считать этого, его оставили в одиночестве.

Вероятно, где-то в замке в полночь будет устроено празднество, кисло подумал он. Дамблдор редко упускал предлог для вечеринки. Сам Снэйп планировал лечь рано. Ему ещё было, что дочитать, да и в лучшие времена он не относился к завсегдатаям вечеринок.

Он вернулся к свитку, что прибыл днём по совиной почте от корреспондента из Франции.

Он тщательно проверял свой перевод технических аспектов информации, когда его концентрацию нарушил стук в дверь. Вспугнутая Сфинкс издала досадливое ворчание и, выскочив из складок мантии Снэйпа, скрылась под креслом. Он раздражённо вздохнул. Ему казалось, он более чем ясно дал понять, что не желает, чтобы его беспокоили.

Он ждал, что войдёт Дамблдор. Он и представить не мог, что кто-то ещё осмелится явиться не предупредив заранее. Дверь не открывалась. Он вздохнул и громко произнёс:

- Входите.

Глаз он не поднимал, предположив, что, кто бы это ни был, он сам скажет, за чем пришёл. и уйдёт. Снэйп не испытывал никакого желания поощрять визит дольше, чем требовала строгая необходимость.

- Добрый вечер, профессор Снэйп.

Она.

Он знал, что на его лице наверняка отразилось потрясение. Разумеется. Этого не может быть. Это просто была Поппи Помфри и некий фокус акустики, сделавший так, чтобы её голос звучал, как у той. Он сглотнул и заставил лицо принять спокойное выражение. Встав, он повернулся лицом к посетительнице.

Это действительно была она.

Стояла с видом слегка неуверенным. Повседневная магловская одежда с плащом поверх. Волосы стянуты сзади в простой конский хвост. Никакого макияжа. Лицо слегка раскраснелось, а низ плаща вымок и испачкался в грязи. Несомненно, и то, и другое – следствие того, что пришлось подниматься из Хогсмида. С собой у неё была бутылка.

В этот момент он был благодарен своей репутации, поскольку в голове не возникало ни единой мысли на тему того, что следует сказать.

Она беспокойно перенесла вес с одной ноги на другую и протянула бутылку.

- Э, я принесла вот это. Не могла же я без предупреждения явиться в канун Нового года ещё и с пустыми руками. Э, это бордо. Надеюсь, вы любите красное вино. – Она поставила бутылку на одну из книжных полок.

Он нашёл спасение в насмешке.

- Как вы верно подметили, мисс Грэнджер, вы явились без предупреждения. Полагаю, это означает, что больше вы не считаете меня достойным любезности уведомлять о своих визитах.

Она покраснела, на этот раз не из-за холода и ходьбы. Прикусив нижнюю губу, она, тем не менее, не сдвинулась с места.

- Я предположила, что если бы я вас уведомила, - на этом слове она сделала ударение, - вы бы отказались меня принять.

Скорее всего.

- Если вам настолько хорошо было известно, что здесь вам рады не будут, интересно, почему же вы всё-таки пришли.

Судя по выражению лица, ей это самой интересно.

Снэйп слышал, что за слова вылетают у него изо рта. Его стандартная реакция на посетителей. Обычно этого было достаточно, чтобы они поспешно ушли. Однако же не для неё. Гермиона Грэнджер по-прежнему оставалась на месте.

Она сделала глубокий вдох.

- Я пришла по двум причинам. – Тон у неё был решительный. – Я размышляла над тем, что случилось в… том месте.

И не только она.

Она продолжила. Он заметил, что голос у неё едва заметно дрожит, словно она изо всех сил старается его контролировать.

- Я должна извиниться перед вами за то, что сказала тем вечером.

Этого он не ожидал. Он не сдержался, и на лице его на короткий миг вспыхнуло и погасло удивление. Ему захотелось знать, чего она надеялась достичь подобной тактикой, ведь она ещё не закончила говорить.

- …А ещё в состоянии Шэймуса не произошло никаких изменений. Вы - единственный человек, которому всё известно об этом зелье. Я хочу побольше о нём узнать.

А… информация.

Он медленно кивнул. Это казалось ему разумным. Она пыталась навести между ними мосты, дабы поспособствовать осуществлению собственных планов. В ином случае казалось неправдоподобным, что она испытывает муки совести из-за сказанных ему резких слов.

Он рефлекторно одёрнул мантию.

- Благодарю вас за ваше… извинение, – на последнем слове он едва не запнулся, - но, к сожалению, должен сообщить, что и оно, и ваш подарок напрасны.

Он отвернулся от показавшегося на её лице острого разочарования.

- Образец зелья, данный вам, почти наверняка был последним из существовавших. Даже если бы оставались ещё, приготовление противоядия, скорее всего, потребует какого-нибудь вещества из… альтернативной реальности. А вы, если помните, довольно мелодраматично уничтожили единственное средство доступа к этому месту.

Он отошёл от неё на несколько шагов, больше для того, чтобы чем-нибудь себя занять, чем для чего-то ещё.

- Мне жаль, что ваше путешествие пропало втуне. Доброго вам вечера, мисс Грэнджер.

Он знал, что слова звучат жёстко, но он не лгал. А, помимо этого, друг другу сказать им было больше нечего. Он поймал себя на том, что считает секунды до момента, когда услышит звук закрывающейся за ней двери.

Только вот не слышалось никакого звука, свидетельствующего о том, что она ушла.

Он снова повернулся к ней лицом. Какие бы чувства в ней ни боролись, внешне преобладал гнев.

- И это всё? – чуть задыхаясь, потребовала она. – Помочь не могу. Извините. Прощайте.

Он хотел положить конец этой встрече. Хватит с него требований от конфликтующих эмоций.

- А что же ещё? – осведомился он умышленно резким голосом. – Я мог бы, полагаю, выбрать более красивые слова, но ситуации бы это не изменило.

Она смотрела на него в такой ярости, в какой ему ещё не приходилось её видеть. Это снова напомнило ему, как упорно она отстаивала то, что, по её мнению, было правильным. Ему пришло в голову, что явилась она, возможно, отчасти из-за искреннего ощущения, что поступила с ним несправедливо. Он сознавал горечь иронии, что была в этой мысли.

Затем она внезапно отвела взгляд. Её плечи тяжело опустились, и воля к борьбе, похоже, вытекла из неё подобно воде.

- Полагаю, всё-таки я загадала слишком многое. – Она пожала плечами. – Я просто подумала, что если кому-то и известен способ сквозь это пробиться, так это вам. Простите, что вас побеспокоила.

Она развернулась и направилась к двери.

Ещё и двух минут не прошло с того момента, как Снэйп решил, что хочет, чтобы она ушла, но теперь, когда она действительно уходила, он обнаружил в себе странное этого нежелание.

- Мисс Грэнджер, - резко произнёс он.

Она замерла, но не повернулась. Негромко заговорила:

- Я понимаю, что, по вашему мнению, с моей стороны очень по-гриффиндорски желать помочь Шэймусу, но мне не всё равно, что случится с моими друзьями. Если всё равно вам, прошу вас, не надо на меня из-за этого бросаться.

При этих словах его передёрнуло. Не зная, как подобрать подходящий ответ, он попытался выиграть время:

- Я просто собирался сказать вам, что вы забыли своё вино.

На это она снова напряглась.

- Оставьте себе. Выпейте. Выбросите. Превратите в Веритазэрум, если пожелаете. Мне всё равно.

Она сделала ещё одно движение по направлению к двери.

Вздохнув, он прошёлся пальцами по волосам. Вовсе не на это были направлены его намерения. Хотя сейчас он мог просто её дать ей уйти, он всё же попробовал заново:

- Я понимаю, что вы разочарованы, но, тем не менее, сказанное мною вам – правда. Перед тем, как вы сможете воссоздать зелье или противоядие к нему, вам в первую очередь понадобится воссоздать наложенные на талисман чары.

Она медленно повернулась к нему лицом с потемневшими от подозрения глазами.

- Вы знаете, как это сделать?

- Нет. Как вам хорошо известно, мисс Грэнджер, чары – не моя специальность. Да и в любом случае это было бы бесполезно. Оригинальный талисман уже был найден в таком виде.

- И в трудах Эстер о нём ничего не было?

- Я ничего не припоминаю. Но я тогда был сосредоточен на зелье.

Она переварила информацию. Руки с дверной щеколды она по-прежнему не убирала.

- Где мне найти работы Эстер?

На это он вздохнул. Он знал, что, стоит ему открыть эту тему, и Гермиона не уйдёт, пока не выберет всю информацию до последнего.

- Я не знаю.

Он видел, как она набирает воздух, чтобы возразить, и опередил её:

- Я действительно не знаю. Я знаю, где они находились тогда, когда я последний раз ими пользовался. Что с ними случилось после этого, я сказать не могу.

- Тогда где же они находились?

Он снова вздохнул. Полный острых углов разговор держал его в напряжении. Гермиона ещё не совсем сбежала, но выглядела так, словно вот-вот собирается. Одной его части его хотелось, чтобы она оставила его в покое, а другая желала, чтобы она, если они заведут этот разговор, всё-таки вошла в комнату целиком.

Пока он собирался отвечать, из-под кресла раздалось ясно различимое и решительное: "Миип!"

Гермиона явственно подпрыгнула. Губы Снэйпа почти невольно скривились. Это чёртово существо обладало извращённым чувством подходящего момента.

Сфинкс вылезла из-под кресла и остановила на Гермионе пронзительный взор. Та, в свою очередь, выглядела так, словно ищет и никак не может найти, что сказать.

- Э-э, это кошка? – наконец удалось произнести молодой женщине.

Снэйп ощутил странный прилив покровительственных чувств по отношению к Сфинкс. Всё верно, существовали кошки и покрасивее, но она обладала многими качествами, достойными восхищения.

- Это Сфинкс, мой фамильяр, - несколько сдержанно сообщил он. – Сфинкс, это мисс Гермиона Грэнджер.

Сфинкс вежливо мяукнула. Гермиона в ответ придушённо фыркнула.

- Привет, Сфинкс, - немного нетвёрдо произнесла она. Изучила кошку, а потом одарила Снэйпа весьма нелёгким взглядом. – Оно так и должно быть лысым? – спросила она.

- Она всегда такой была, так что, видимо, да, так и должна. – Он наблюдал, как Гермиона и Сфинкс через комнату друг друга оценивают. – Хагрид однажды утром обнаружил её у себя на крыльце. Она ко мне привязалась, и отвязаться я с тех пор от неё не могу. – В нежданном лёгком приступе насмешки над самим собой он добавил: - Возможно, она поняла, что у нас с ней есть что-то общее.

А это ещё откуда взялось, Северус?

Гермиона пристально смотрела на него. Руке своей она позволила упасть с щеколды. Чтобы скрыть замешательство, он несколько более резко, чем намеревался, произнёс:

- Если вы настаиваете на том, чтобы мы обсудили эту проблему, вы с тем же успехом можете от двери и отойти.

Глядя на него по-прежнему настороженно, она сделала несколько шагов обратно в глубину комнаты, но никаких движений для того, чтобы сесть, предпринимать не стала. Это его не удивило. Приём, оказываемый ей до сего момента, вряд ли можно было назвать тёплым. Снэйп подумал, что и ему следует приложить какие-нибудь усилия. По мановению его руки в пустом камине взметнулся и ожил огонь.

Она по-прежнему смотрела на него с настороженностью. Он сглотнул.

- Садитесь, - предложил он. Потом добавил: - Если повесите свой плащ у камина, подол получит возможность высохнуть.

Не слишком изящно, подумал он, но, судя по всему, сработало: она снимала плащ. Принесённая ею бутылка вина по-прежнему находилась на книжной полке, куда Гермиона её поставила. Пока молодая женщина садилась, Снэйп достал бутылку и поставил на большом столе. Вынув палочку, он наколдовал два бокала, а после стука по боку бутылки из неё плавно выскользнула пробка.

Разлив вина, он оглянулся через плечо. Гермиона теперь сидела в одном из кресел, хоть вид её, откровенно говоря, нельзя было назвать непринуждённым. Она оглядывала комнату. Что не так уж удивительно – ученикам никогда не доводилось видеть его личные апартаменты. Он полагал, что ученики, вероятно, считают, что апартаменты у него украшены орудиями пыток или чем-нибудь в этом духе. Он был в курсе предположений о себе и образе ведомой им жизни.

Он отошёл от стола по направлению к Гермионе и молча вручил ей бокал. Она подняла изумлённый взгляд.

- С вашей стороны было достаточно любезно принести вино. Мне показалось, мы с тем же успехом можем его выпить.

Интересно, подумал он, возможно ли говорить ещё более нехотя.

Снэйп сел, сознавая, что она не спускает с него глаз. Давая себе время подумать, он сделал глоток вина. Оно было зрелым и лёгким – хороший выбор, лениво оценил он. Царило молчание. Теперь, когда они согласились обсудить Эстер, никто из них совсем не спешил начинать. Это молчание до странности напомнило ему те, что создавались вокруг их временных костров – когда оба желают избежать конфликта, и ни один не знает, что сказать. Снэйп сделал ещё один глоток.

- Мисс Грэнджер, - наконец произнёс он, сохраняя тон настолько нейтральный, насколько умел, - вы, похоже, чувствуете, что должны передо мной неким образом извиниться. Уверяю вас, вы ничего не должны. Хотя, думаю, я должен поблагодарить вас за то, что вы принесли с собой отличное вино.

Снэйп чувствовал, что она по-прежнему за ним наблюдает. На этот раз он встретился с ней взглядом, и она отвела глаза, пожёвывая нижнюю губу и вертя в руках бокал. Между ними вновь протянулось молчание.

Наконец он сказал:

- Мисс Грэнджер, вы желали меня о чём-то спросить?

Она подпрыгнула, очевидно, резко вырванная из сокровенных мыслей. Впервые в своей жизни, подумал Снэйп, он видел её не в состоянии сформулировать вопрос.

- Нет, да… ну… я хочу сказать… почему вы спрашиваете?

На это он улыбнулся – не смог удержаться, хотя и не намеревался на самом деле её дразнить.

- Потому, - сухо ответил он, - что вы жуёте губу, а вы всегда так делаете как раз перед тем, как задать трудный вопрос.

- О. – Судя по виду, она была в замешательстве.

- Я настоятельно прошу, чтобы вы задали свой вопрос прежде, чем вам понадобится отправляться в больничное крыло. – А одному из нас придётся объяснять, что же именно вы делаете в моих комнатах в канун Нового года, мысленно с иронией добавил он.

Судя по виду, она спорила о чём-то сама с собой. А потом спросила:

- Почему вы так поступили?

От постановки такой неожиданной задачи Снэйп напрягся, не зная точно, о чём она спрашивает, чувствуя, как стискивают желудок странные ростки дурных предчувствий. Пожалуйста, пусть она сейчас спрашивает не о том, о чём, как мне кажется, она спрашивает. Осторожно поставив бокал рядом с креслом, он ответил:

- Я же вам сказал, у меня был приказ от Тёмного Властелина…

Она поспешно его перебила – словно торопясь высказать вопрос прежде, чем смелость её покинет:

- Нет. Я хочу спросить, почему вы вообще присоединились к Вкушающим Смерть?

Вопрос почти осязаемо повис в воздухе.

Почему?

Такой простой вопрос. Простой настолько, что никто так и не удосужился его задать.

Без паники, Северус. Дыши. Ровно. Глубоко.

Вольдеморту плевать было на его мотивы. Важна была только его эффективность. Другим Вкушающим Смерть было неинтересно. И даже Дамблдор, на самом-то деле, не спросил его – почему? Он выслушал его излияния, но ни разу не попросил объяснения.

Продолжай дышать. Приведи в равновесие содержание кислорода и диоксида кальция в крови. Сосредоточься на сердечном ритме.

Безо всякого предупреждения вопрос Гермионы разбередил наполовину зажившие, раны, которыми он давно пренебрегал. Зрение Снэйпа затуманилось. Внутренние дурные предчувствия слились в давно позабытое ощущение беспомощного страха и ярости. Ему хотелось заорать, что это совершенно не её дело, что у неё нет никакого права даже спрашивать, не то что ждать ответа. Заорать хоть что-нибудь – но из его уст не желало исходить ни слова. Руки его стискивали подлокотники кресла, костяшки пальцев побелели.

Контроль. Не теряй над собой контроля.

Однако же, что-то из его мыслей, должно быть, отразилось у него на лице, потому что Гермиона, расплескав вино, внезапно вскочила на ноги.

Звук ударившегося об пол бокала вернул окружающему миру резкость.

- О… Простите. Я не хотела… У меня не было никакого права спрашивать… Простите меня, я пойду. Не следовало мне вообще приходить. Это была глупая мысль.

Она уже стояла у камина, протягивая руку за плащом, когда он произнёс:

- Постойте.

Действительно ли этот голос принадлежал ему? Для ушей Снэйпа он прозвучал так, словно исходил откуда-то далеко, хриплый голос, которым не привыкли пользоваться. Соблюдая крайнюю осторожность, Мастер Зелий поднялся.

Гермиона застыла на месте.

Что же, во имя всего святого, было такого в его прошлом, что было бы хоть отдалённо достойно того, чтобы это услышать? С чего ей вообще об этом беспокоиться?

Находясь под угрозой и потеряв душевное равновесие настолько, насколько ему не случалось уже многие годы, Снэйп отреагировал единственным способом, которым умел.

- Что такого предположительно интересного для вас может быть в моём прошлом? – Так было лучше. Так звучало больше в его духе. – Вы заключили какое-то пари с мистером Поттером и мистером Уизли – и вас послали выяснить, какая из соперничающих теорий верна?

Фраза причинила ей боль, он увидел это по её лицу, услышал по тому, как резко она втянула в себя воздух. Она замотала головой, словно подобная мысль привела её в ужас. Какая-то часть сознания Снэйпа сказала ему, что ему следует остановиться, но потребность нанести удар оказалась слишком сильна. Он придвинулся ближе к Гермионе, отрезая ей путь к двери.

- Скажите мне, мисс Грэнджер, какова была ваша теория? Несчастливое детство? Неудавшаяся любовная интрижка? Тяжёлая травма головы? Передавшаяся по наследству умственная нестабильность? Было бы чрезвычайно интересно узнать. – Сейчас он наносил ей удары голосом, используя все вокальные фокусы, которым когда-либо научился для того, чтобы отгородиться от собственных чувств.

Теперь она что-то говорила, но он был не способен её услышать. Голос его, понизившись в тембре, приобрёл более угрожающие ноты.

- Или вам нужны подробности, чтобы меня можно было пожалеть? Чтобы можно было узнать наконец, насколько именно вы все лучше меня?

Он смотрел, как она усиленно трёт рукавом лицо, и один внешний факт пронзил его вызванный ужасом гнев.

Она плакала.

Снова он довёл её до слёз, и снова она пыталась это от него скрыть.

Гнев погасила волна отвращения к самому себе. Нападение на ни в чём не повинных. Его любимый приём. Он отвернулся от неё и шагнул в сторону, освобождая ей путь к двери.

Но и на этот раз она не ушла. Её голос ужалил его из-за спины:

- Как вы смеете? Как вы смеете меня в таком обвинять?

Она разозлилась, не к месту подумал он. Она разозлилась на него, а не испугалась.

- Простите, если обидела вас, задав вам такой вопрос, но это не даёт вам права говорить со мной подобным тоном. Нет никакого пари, нет соперничающих теорий. Гарри и Рон вообще понятия не имеют, что я здесь. Если уж на то пошло, они понятия не имеют ни о чём из того, что произошло в октябре. Они знают только, что вы не смогли мне помочь. Не судите меня по собственным меркам.

Её слова кололи его словно крохотные ножи. Он никак не мог перестать вздрагивать. Возможно, она это заметила, потому что следующие её слова были сказаны тоном мягче.

- Если хотите знать, я спросила, потому что была… в замешательстве.

- По поводу чего?

- Вас. По поводу того, у кого хватило заботы приготовить зелье, чтобы вылечить моё сотрясение мозга, и того, кто потом спокойно рассказал мне, что сварил зелье, ввергнувшее одного из моих друзей в состояние кататонии.

- Итак, вам нужно моё прошлое во всех его подробностях, чтобы разрешить для себя какую-то психологическую головоломку? – Сказано было резко, но сам Снэйп этой резкости не чувствовал. Он устал до мозга костей и проклинал обстоятельства, что сделали его таким уязвимым для неё, - а особенно тот импульс, благодаря которому он пригласил её остаться.

- Я бы хотела понять – да. – Голос ещё немного нетвёрдый, но окрашен вызовом.

Подойдя обратно к креслу, он тяжело упал в него и пристальным взглядом уставился в потолок.

Она по-прежнему стояла у камина и наблюдала за Снэйпом. К двери не было сделано ни единого шага.

Мисс Гермиона Грэнджер определённо не утратила свою привычку не сдаваться, когда хотела что-то узнать.

И голос в уголке разума произнёс: Почему бы не рассказать ей? Действительно, почему? Нежданный эмоциональный откат оставил его опустошённым и с лёгким приступом тошноты. 'До смерти тошно' это скрывать, подумал он. Если он ей расскажет, то тогда, может, она уйдёт и оставит его в состоянии, что сойдёт за покой.

Он оттолкнул в сторону приблудившуюся мысль, нашёптывающую ему, что он хочет рассказать. Что ему нужно услышать, как об этом говорят вслух. Свести прошлое к безличному повествованию. Установить критерии. Взять всё под контроль.

И что он хочет, чтобы знала она. Что её мнение ему небезразлично.

Каким-то образом решение было принято, минуя здравый смысл.

- Это долгая история, - наконец произнёс Снэйп.

Ещё одна.

- Я не тороплюсь, - спокойно проговорила она.

На этот раз, заметил он, она не дожидалась приглашения сесть. Осторожно обойдя лужу вина с осколками стекла, она уселась напротив него, ожидая, пока он начнёт.

Этот канун Нового года стремительно оборачивается лучшим из всех, что были и будут.

Он обнаружил, что ему трудно понять, откуда начинать. С начала, как предположил кто-то. Но где же именно оно находится?

- В самом начале, - произнёс он с сознательной над собой насмешкой, - я родился. Оглядываясь назад, я думаю, что то была моя первая ошибка.

Он заметил, что она слегка изменила положение в кресле, но с места не сдвинулась и ни единого слова не сказала.

- Я был у родителей вторым ребёнком. Моему старшему брату, Маркусу, было пять лет, когда родился я. Маркус был идеальным сыном. Он был хорош собой, любим окружающими, одарён в спорте – и, разумеется, с выдающимся интеллектом. Выдающийся интеллект – своего рода семейная традиция. Но не воображайте, будто я ненавидел его, мисс Грэнджер. Отнюдь нет. Я его обожал.

Маркус Аврелиус Снэйп. На пять лет старше его самого. Смутные ранние воспоминания… за крепким светловолосым мальчишкой бежит по саду его отец. Тот же мальчишка ловит квафл вдвое меньше настоящего. Вечеринки по случаю дня рождения… дом переполнен детьми… друзьями Маркуса. Полуденные чаепития с друзьями его родителей. Обрывки разговоров… Маркус уже такой большой вырос… как по-вашему, когда он войдёт в состав своей первой квиддитчной команды… совсем как его отец… А Северус… о, от него никаких хлопот.

- Моим родителям от меня не было никаких хлопот. Мой отец являлся ярым поклонником квиддитча. Полагаю, он считал, что Маркус, даже в таком возрасте, обладает потенциалом стать когда-нибудь профессиональным игроком. Он поощрял его при каждом удобном случае. Хотя моим вкусам и не совсем соответствовало бежать дождливым днём наружу, чтобы стоять и болеть за победу Маркуса в каком-нибудь спортивном событии, я хотел, чтобы у него всё получалось. И вопроса не возникло о том, поедет ли он в Хогварц.

Уже старше – стоит на платформе 9 ¾ и укладывает вещи Маркуса в поезд. Отец с кем-то говорит… да, мы возлагаем огромные надежды на Маркуса… квиддитчная команда Дома… ну, можно только надеяться, не так ли… Северус… ну, он, разумеется, умён, но он так не похож на Маркуса… полагаю, однажды он покажет, на что способен… от него по-прежнему никаких хлопот…

- Когда Маркус уехал, я остался один с родителями. Я по-прежнему был для них тем, кто не доставляет никаких хлопот. Я не в силах был, как вы понимаете, продублировать спортивные успехи своего брата, но мои табели показывали ожидаемый уровень достижений, и проблем с дисциплиной не было, так что они со спокойной совестью предоставили меня самому себе. Мы регулярно получали сов от Маркуса, который, разумеется, прошёл отбор в команду Дома.

Он заметил, что Гермиона набрала воздуха, словно собираясь что-то спросить. Он опередил её.

- Он был из Рэйвенкло, мисс Грэнджер. Как были мы все. Я стал первым слизеринцем в семье.

Она утихла, но взгляда с него не свела.

- Всё это было не более и не менее травмирующим, чем любое другое детство. Пойди всё в обычном порядке, без сомнений, мы с моими родителями просто достигли бы понимания в том, что никто из нас друг друга не понимает, и свели бы контакты к абсолютному минимуму.

Он заметил, что при этих словах на её лице мелькнуло странное выражение, но дальше на эту тему думать не стал. Он слишком погрузился в собственные воспоминания.

- Пойти всё в обычном порядке, однако, не пошло. – Он пристально уставился в огонь. – Во время рождественских каникул на третьем году обучения Маркуса произошёл несчастный случай.

Сейчас светлое хрустящее Рождество – не снежное, но полное солнечных, морозных, бодрящих дней. Разнообразия ради, холодно достаточно, чтобы замёрзло озеро внизу выгула. Благодаря этому, массу веселья доставляет наблюдение того, как, теряя равновесие и взволнованно хлопая крыльями, скользят по нему утки. Маркус пригласил своих хогварцских друзей по квиддитчу провести с ним Новый год. Дом полон беготни, криков, мальчишек-подростков. У Маркуса, со всей его искушённостью тринадцатилетнего, мало времени для восьмилетнего брата, по совместительству – тени. Друзья его, соответственно, смотрят на мальчика, как на законную забаву. Маркус и пальцем не шевелит ради того, чтобы прекратить ловкие тычки, щипки, толчки и пинки, предназначенные брату. Кто-то слышал, как отец рассуждает, что "пара препятствий и ушибов пареньку не помешают". Большую часть каникул он проводит, стараясь избежать их небрежной жестокости.

Утром того дня Маркусу и его друзьям скучнее обычного, и они забавляются тем, что мучают младшего мальчика. Сразу после обеда ему наконец удаётся сбежать вместе с книжкой в лодочный домик у озера рядом с выгулом. Хотя от лодочного домика там одно название - на самом деле это обветшалый сарай, который используют, чтобы хранить там наполовину развалившуюся гребную шлюпку и различного рода инструменты. Северус сворачивается клубком в своём плаще и надеется, что в послеполуденные часы ему никто не помешает.

Затем он слышит голоса. Старшие мальчишки. Маркус говорит о логове в старом лодочном сарае. Северуса находит Маркусов закадычный приятель - Дэниел, кажется; точно уже не припомнить. Дэниел, или как его там, выхватывает книгу. Перебрасывает её друзьям. Те бросают обратно. Северус пытается вернуть книгу. Требует её вернуть. Дерётся, несмотря на хохот мальчишек.

А затем кто-то вытаскивает её наружу из лодочного домика и посылает по замёрзшей поверхности озера. Книга, чёрная, тяжёлая книга замирает посреди льда. Возмущённо крякают потревоженные суматохой утки.

Если она тебе нужна, иди возьми.

Он идёт по льду под насмешки приятелей брата. А затем - первая трещина. Тошнотворное, медленное движение, ощущение падения. Шок от ледяной воды пронзает тело, одежда намокает, становясь жёсткой и тяжёлой. Борьба. Незримые руки тянут мокрый плащ и ледяные ноги в глубину. Поднимающаяся паника. Судороги. Жуткое ощущение просвечивающей тьмы - внутренняя сторона льда, извне освещаемая слабым зимним солнцем. Гулкие, искажённые голоса. И шум уток.

Затем - чернота.

- Я очнулся через три дня. Мне сказали, что Маркус нырнул, чтобы меня вытащить. Она распутал меня из росшей на дне пруда травы и вытащил в безопасное место. Мы оба страдали от переохлаждения. Я выжил. Он - нет. Никто так и не нашёл этому удовлетворительного объяснения.

Гермиона сидела неподвижно, словно окаменев. Снэйп пошевелился в кресле, и тихое "мрррп" сообщило ему, что, пока он говорил, Сфинкс забралась к нему на колени. Протянув руку, он взял бокал с вином и сделал глоток, чтобы промочить горло.

- Семья так никогда и не оправилась от смерти моего брата. Маркус был для моего отца "идеальным" ребёнком - всем, что он желал видеть в сыне, - "папенькиным" сынком, если хотите. Я… постарался занять его место. Я превосходно учился в школе. Но, как я уже говорил, выдающийся интеллект в моей семье был стандартом. С тем же успехом я мог стараться, чтобы он меня обратил на меня внимание из-за того, что я обладаю способностью дышать. Это не могло сравниться с местом в квиддитчной команде Дома. Если не ошибаюсь, со дня смерти брата я видел отца не более пяти раз. Вполне возможно, что он уже умер.

Он сделал ещё один глоток вина.

- Что касается моей матери… сперва я поверил, что смерть Маркуса нас сблизила.

Он замолк.

Его мать. Прекрасная, светловолосая, хрупкая Амарина де Врес-Снэйп. Скорбящая о смерти любимого сына. Та, за которой наблюдает её второй сын, сидящий в углу, на лестнице, за шторами, сам поглощённый своей опустошающей утратой и старающийся не тревожить гробовой тишины дома. Старающийся не замечать коллекции фотографий и призов в гостиной, храм в честь любимого умершего.

А через шесть месяцев после трагедии - внезапная перемена.

Однажды утром Амарина отдёргивает шторы и распахивает окна. "Маркус хотел бы, чтобы мы были счастливы!" - объявляет она, и с этого момента она счастлива. Вымученное, хрупкое, искусственное счастье. Мальчик лежит без сна в то время, как блестящие вечеринки наполняют дом светом и музыкой. А после - после того, как разойдутся гости, её запах, когда она приходит пожелать ему спокойной ночи: нежная кожа, духи, пудра и что-то ещё. Что-то, что добавляет горечи в её дыхание. Что-то, о чём он догадается гораздо позже.

Она целует его, и на лицо ему капают слёзы. В девять лет он изо всех сил пытается утешить плачущую женщину. Старается объяснить, почему он здесь, а его брат - нет. Старается возместить это отсутствие, как только может. Он бессилен.

И начинаются годы жизни на острие ножа. Он никогда не знает, когда она набросится на него из-за того, что он стал причиной смерти брата, а когда с рыданиями прижмёт к себе, заставляя тонуть в своих печалях. Называя его лучшим другом, своим способным, умненьким Северусом - перед приглашёнными на вечеринку гостями. А в темноте - рыдая, что он подлейший из возможных убийца. Её спасительная ниточка и её мучитель. Виновник её падения. Её истинная поддержка, тот, кто помогает ей дойти до ванной и укладывает в постель, когда выпивка вновь берёт своё.

А потом - последняя вечеринка. Он, как обычно, прячется, наблюдает, ждёт, когда разойдутся гости. Размышляет, насколько она пьяна этим вечером. Прислушивается к блестящему хрустальному щебету. А затем - голос его матери, лёгкий, воздушный, презрительный… Северус? От него никаких хлопот, слава Богам, в школе у него всегда успеваемость хорошая… разумеется, до Маркуса ему далеко… он довольно неплохой, вероятно… ну, знаете, как говорят - что не вылечишь, надо вытерпеть.

Взрыв ломкого смеха.

Звук разбивающегося вдребезги мира.

- Два дня спустя прибыло моё письмо из Хогварца. Можете оценить, как в тот момент его ждали.

Ещё один глоток вина. Снэйп собрался с мыслями, чтобы продолжить. Он почти забыл о присутствии молодой женщины в кресле напротив.

- Итак, я прибыл в Хогварц.

Снова на платформе 9 3/4. Никакого гордого отца, его провожающего. Только Амарина, закутанная в тяжёлое пальто и надевшая тёмные очки. Торопливое прощание, и затем она исчезает. Он чувствует себя довольно потерянно посреди незнакомого шума и школьной суеты. Затем - Церемония Распределения.

- Хм-м… Хм-м… ещё один Снэйп. Помню твою семью. Рэйвенкло всю дорогу.

Зажмурившись, он умоляет о чём-то, что сможет контролировать. О какой-нибудь части собственной жизни, которая не будет полностью подчинена прихотям окружающих…

- Контроль… Власть, этого, что ли, хочешь?..

Да… пожалуйста, да…

- Ну, тогда договорились… правда, думаю, ты ещё не раз об этом пожалеешь… СЛИЗЕРИН!

- И таким вот образом я оказался в Слизерине. И, думаю, справедливо будет заметить, что я и правда не раз об этом пожалел.

Сфинкс выбрала этот момент, чтобы встать у него на коленях и потянуться, потом прошлась несколько раз по небольшому кругу и наконец снова улеглась практически в той же позе, что и раньше. Снэйп рассеянно пощекотал кошку.

- Вам неудивительно будет узнать, что меня не выбрали в квиддитчную команду Слизерина.

Вернее было бы сказать, что он вообще терпеть не мог квиддитчную команду. Его отталкивали шумные товарищеские отношения и бездумное поклонение героям-игрокам. И они его постоянно выделяют… Северус Снэйп… признают только, как брата вышибалы из Рэйвенкло, того, который погиб. Вечно недоговаривается: "…спасая ему жизнь…". Снэйп из Слизерина. Выход на сцену Поттера и Блэка. Всеобщего героя и его пса. И возвращается ощущение падения в ледяную темноту.

- Учащиеся в школе меня не любили, мои сверстники не были ко мне… добры. Однако я в конце концов выучил урок о том, что людям становится скучно, если их мишень никак не реагирует, и они идут дальше. Прибавить к этому определённую… ловкость … в том, чтобы быть неприятным в словах, и по большей части меня оставили в покое. На занятиях я, однако же, продолжал учиться по-прежнему превосходно - и обнаружил себе нишу в области зелий.

Класс зелий. Почти такой же, несмотря на разницу во времени. Разве только в классе есть профессор Септимус Филби, волшебник средних лет, с добрым лицом, взявший под крыло мрачного мальчика-одиночку, признавший в нём талант. Показавший удовольствие и одобрение его успехов. Поощрявший мальчика мыслить категориями шире, нежели задания в классе. Помогавший с проектами после занятий. Иногда просящий помочь в своих исследованиях.

Мальчик находит убежище в спокойной точности. В спокойной, упорядоченной обстановке, где предпринятые шаги ведут именно к ожидаемому результату. Никаких театральных заявлений, никаких нежданных перемен, никаких внезапных движений. Совершенство в себе. Место, где он что-то держит под контролем. Власть.

- Я не мог, разумеется, оставаться в Хогварце на время каникул. У меня были… семейные обязанности… которые надо было выполнять. В частности, состояние моей матери… ухудшилось. Мой отец фактически исчез. Понятия не имею, виделся ли он с матерью, когда меня не бывало дома.

Он остановился. На заднем плане потрескивал огонь. В остальном комната была до смерти неподвижна.

- Так что же произошло потом? - Её голос был очень мягким, ровным и тихим.

Он едва не подпрыгнул от этого напоминания о том, что она ещё здесь. В тусклом свете ламп её лицо оставалось в тени. Им овладело желание указать ей на дверь. Но, раз уж начал, нужно было рассказать ей всё до конца.

- Я уверен, мисс Грэнджер, что вы достаточно начитаны, чтобы быть знакомой с концепцией трансфера.

Трансфер - механизм переноса на одного человека мыслей и чувств, которые более правильно связывать с другим.

Лежать без сна во время каникул, слушать, как мать рассказывает о своих проблемах с отцом и по-прежнему признаётся в своей любви к его брату, размышлять, в доме ли вообще его отец… слишком легко вообразить, какова была бы жизнь в другом доме, с другой семьёй, с другим отцом.

С кем-то, кто понимает его увлечение зельями, кто ценит его успехи на занятиях. С кем-то, кто разделяет с ним его открытия и гордится ими. Гордится им. С кем-то вроде профессора Филби.

Снэйп провёл рукой по волосам.

- Я всегда знал о существовании Вкушающих Смерть, разумеется. Трудно быть слизеринцем и не знать об этом. Но я достиг своего рода равновесия, не плохого и не хорошего. Просто сносного. А затем…

А затем…

Однажды вечером. После занятий. Помогает профессору Филби в одном из его персональных проектов. Гордится, что ему настолько доверяют. А от двери слышится голос… Дорогой, ты там? И его профессор отвечает. И входит она. Неся на руках младенца, а за ней по пятам идёт ещё один ребёнок, не старше трёх лет.

Он с усиливающимся неприятием наблюдает, как профессор целует женщину и с обожанием глядит на детей. Сажает ребёнка на плечи. Малыш радостно хихикает.

- Северус, это моя жена Лорелей, а это два моих чудовища. Малышку зовут Хелена, а это, - протягивает руку и щекочется, - Симеон. Лори, это Северус, один из моих учеников.

Дружеская улыбка полной женщины-матери, и разговор, который он уже не слышит.

И сокрушительное осознание того, что никто не взглянет на него так, как профессор Филби глядит на своих детей. Особые отношения с ним оказались ребяческой фантазией. Глупо с его стороны считать по-другому.

Под каким-то предлогом он уходит. Профессор Филби едва его уход замечает, он поглощён своей семьёй.

- Я бродил по школьным коридорам, практически не соображая, куда иду. Таким вот образом я обнаружил, что нахожусь неподалёку от Гриффиндорской Башни, и встретил Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. Как было для них обычно, они направлялись прочь от Башни. До меня дошло, что наступил как раз тот ежемесячный момент, когда исчезает Ремус Люпин. Я был… зол… мне было больно, если хотите. Я негодовал на их беспечную самоуверенность, их убеждённость в собственной неуязвимости. И я хотел увидеть, как кто-то страдает так же, как я, так что решил сделать так, чтобы их исключили.

Гермиона открыла рот, словно хотела что-то сказать, потом снова его закрыла.

- Что, мисс Грэнджер? Вас удивляет то, что я предался злобному, эгоистичному поведению? Или то, что я это признаю?

Она ничего не ответила, и он продолжил:

- Вы, разумеется, знаете, что произошло дальше. Блэк велел мне нажать узелок на Дракучей иве, чтобы найти Люпина. На меня напали, а Поттер меня спас.

Снова его спас герой квиддитча.

Утонув в кресле, Гермиона слегка кивнула. Она ждала, пока он продолжит.

- Естественно, вся школа славила Поттера за героизм, а я в пьесе снова оказался злодеем.

Один в слизеринской гостиной - класс зелий уже не служит убежищем, - в то время, пока весь остальной Дом на финальном матче между Гриффиндором и Слизерином. Не в силах заставить себя наблюдать за героем Поттером и его ухмыляющимся шутом Блэком. И вот тут они его наконец поймали.

Мягкие, искушающие, понимающие.

Он заслуживает того, чтобы быть в кругу друзей. С людьми, которые его понимают. С людьми, которые ценят его таланты. Людьми, которые способны показать ему тайное знание. С его истинной семьёй.

Знание, обладание которым будет означать, что он никогда больше не окажется бессилен. Его станут уважать. Окружающие поймут, с кем имеют дело. Они пожалеют о том, что все эти годы неверно о нём судили.

Никто ничего от него не попросит. Всё, что ему нужно сделать, это позволить им… ему помочь. И тогда он сможет решить, хочет ли к ним присоединиться. Возможно, что-то случится раньше, чем считает он сам.

- Затем в гостиную вошла чуть ли не половина Дома. Матч, похоже, отменили. Поттер каким-то образом умудрился свалиться с метлы и в трёх местах сломать себе запястье. Он лежал в лазарете, и никто не знал, сможет ли он снова играть до конца сезона. И тогда я присоединился к ним.

Он осушил последние капли вина в бокале.

- Это отвечает на ваш вопрос, мисс Грэнджер? Вы понимаете?

Он на это надеялся. Никогда в жизни он не чувствовал такого изнеможения. Ему хотелось, чтобы всё это закончилось.

До этого она внимательно слушала, а сейчас сидела очень тихо, анализируя и обрабатывая информацию. Он осознал, что ждёт ещё одного взрыва ярости, тираду-приговор, как та, что последовала за его откровениями о зелье Эстер. Этого не случилось.

- Не знаю, поняла ли я, - наконец сказала она. - В чём-то поняла, а в чём-то - нет. Это всё кажется таким… - она изо всех сил пыталась подобрать слово.

- Ребячеством? - горько предположил он.

Она чуть качнула головой в знак отрицания, но он видел, что почти угадал.

- Сожалею, если вы ждали благородной саги о таившихся в глубине души убеждениях. Неприглядная истина заключается в том, что я ограниченный, мелочный и мстительный человек, и к Вкушающим Смерть я присоединился по мотивам ограниченным, мелочным и мстительным. Я желал уважения. Я не мог получить его так же, как Поттер, просто за то, что я такой, какой есть, поэтому я взял уважение силой.

Она снова качала головой, но он продолжал.

- Уверяю вас, мисс Грэнджер, я совершенно не гожусь в романтические герои. За годы я тщательно изучил собственные мотивы. Факт их подлости ничуть не умаляет их искренности.

Она снова не сводила с него глаз, и выражение её лица он никак не мог истолковать до конца. Не совсем жалость, не совсем понимание… почти что сочувствие. Он преградил путь этим мыслям, ожидая, когда придёт удар.

- Итак, - осторожно произнесла Гермиона, - если вы столь подлый человек, что же заставило вас покинуть ряды Вкушающих Смерть?

Его снова поразил заданный ею вопрос.

- Это важно?

- Думаю, да. Вы объяснили, что привело вас к ним. По логике вещей, если вы и правда такой ограниченный и мелочный, как постоянно мне говорите, вы и сейчас должны были бы быть с ними, учиняя жестокость ради самой жестокости.

А так надеялся, что низкая истина заставит её уйти.

Снэйп внезапно встал, снова потревожив Сфинкс.

- Мне нужен ещё один бокал вина, - резко сказал он. – А вам?

Она указала на лужу на полу. Фыркнув, Снэйп указал туда же палочкой. Вино исчезло, а бокал восстановился в первозданной чистоте. Снэйп взял бутылку со стола и снова наполнил её бокал, а потом налил себе побольше.

Он снова задался вопросом, почему её мнение важно для него настолько, что ради этого он готов вернуться в прошлое.

Снэйп снова сел и отпил вина, мысленно пытаясь упорядочить следующую главу своей жизни. Он заметил, что Сфинкс сдалась в его отношении и уже бочком пробралась на колени к Гермионе. Та поглаживала её с некоторой осторожностью. У Сфинкс же подобных сомнений явственно не имелось, и мурлыканье её слышно было на всю комнату.

- Я ушёл, потому что… Полагаю, я ушел потому, что в конечном счёте осознал, что предложенные мне поддержка и безопасность были ненастоящими. Меня никогда не уважали. Сами Вкушающие Смерть - они слишком хорошо знали, что я собой представляю. Остальные меня только боялись. Также я… переоценил… свою склонность к небрежному садизму. Для риготовления зелья требуется точность, и умение, и знание. Для наложения Круцио или Авада Кедавры требуется только сила. По части искусности оно находится на том же уровне, что и избиение кого-нибудь медным подсвечником. И… в конце концов Вкушающие Смерть оказались семьёй не более истинной, чем моя собственная. Движущая ими мотивация заключается в удовлетворении собственных страстей. Они выживают за счёт взаимной полезности. Едва польза прекращается, как Вкушающие Смерть оборачиваются против своих же почти с таким же удовольствием, как в случаях с противниками.

- Я обнаружил это нелёгким путём…

Очередной вечер… приводят семью… муж, жена, двое детей…кричащих детей тут же забирают… но жена на этот раз выглядит знакомой, хотя он не может понять, где её видел. Он готовит зелье… уже не вспомнить, какое именно… и слышит голос мужчины.

- Лори. Я люблю тебя.

И память возвращается. Он оборачивается, чтобы взглянуть в глаза профессора Септимуса Филби. Видит, как приходит узнавание. И видит не ненависть, и не ярость, и даже не боль, но глубокое, глубокое разочарование.

Не в силах сдвинуться с места.

Жёсткий голос сзади.

Давай продолжай, Снэйп.

Он по-прежнему не в состоянии пошевелиться, и его грубо отталкивают с дороги. Зелье выхватывают у него из руки и дают профессору с женой.

А позже он перед Тёмным Властелином - объясняет свою неудачу.

И чувствует поцелуй Круцио.

- Именно в этот момент я осознал, что в нравственном плане полностью превратился в ничто. Я решил пойти к Дамблдору, рассудив, что он единственный, кто скорее выслушает меня и извлечёт пользу из того, что я знаю, чем убьёт, едва меня завидев. Он выслушал. Он поговорил с Министерством. - Пауза. - Мы пришли к… соглашению. Пожалуйста, не спрашивайте, в чём именно оно заключалось.

Она снова молчала. Он ждал неизбежных вопросов, но их не было. Она вдруг пошевелилась, и он осознал, что она снова вытирает лицо.

Плачет? Из-за него? Такого не может быть.

Он ощутил непривычную боль в груди.

- Не жалейте меня, девочка, - резко бросил он. - Я знаю, что я такое, и знаю, что я наделал. Я вполне готов принять на себя ответственность.

При этих словах Гермиона подняла голову. Когда молодая женщина заговорила, голос её был твёрд.

- Думаю, мне придётся не согласиться с формулировкой "ничто в нравственном плане". Лично мне кажется, что выбор уйти, предоставить информацию Дамблдору и прийти к соглашению с Министерством ради того, чтобы активно оказывать сопротивление, - всё это указывает на наличие чувства, именуемого совестью.

- Я плачу по своим долгам, мисс Грэнджер. Это последний достойный поступок, который мне ещё остался.

Больше сказать было нечего. Вот только она, похоже, так не считала.

- Знаете, нелегко быть ведьмой в семье маглов.

Он поднял на неё глаза, пребывая в замешательстве от этого внезапного утверждения.

Она, должно быть, неверно истолковала его движение, поскольку быстро добавила:

- Это не то же самое, знаю, но всё равно это было трудно. Когда тебя винят за что-то, а я и сама не знаю, почему так получилось. Когда в классе заставляют сидеть в одиночестве, потому что рядом со мной всё вечно выливается, или ломается, или опрокидывается. Когда ты всегда одна, если только кому-то не нужен ответ на какой-нибудь вопрос. Дети-маглы не намного добрее детей из волшебного мира. - Она засмеялась. - А мои родители… пока я не доставляла, - она заколебалась, - никаких хлопот… были просто счастливы предоставить мне самой с этим разбираться. Они никогда особенно не хотели понимать магию… - он услышал непроизнесённое "меня"… - и сейчас не понимают. Пока табели хорошие, они счастливы.

Снэйп не знал точно, что ему делать с этой информацией. Ему было известно, что её мучают собственные внутренние демоны. Части этой борьбы он стал свидетелем во время их предыдущей встречи. Отчего-то он всегда представлял Гермиону обожаемым ребёнком любящих её до безумия родителей.

- С тем, чтобы приспособиться к Хогварцу, у вас, кажется, проблем не возникло, - осторожно произнёс он.

Она коротко рассмеялась.

- Помните мой первый год? Когда мы ввязались в драку с троллем? Я тогда плакала в туалете, потому что только что до этого услышала, как Рон Уизли говорит, что меня никто терпеть не может.

- Мне, если не ошибаюсь, помнится, что вы преодолели этот этап.

- Да, ну, кто-то же должен думать за мальчишек, правда?

Настала её очередь сделать глоток вина перед тем, как продолжить.

- Я хочу сказать – разумеется, они мои друзья. Дело просто в том, что, - она остановилась, - когда, по общему мнению, у тебя выдающийся интеллект, выходных у тебя не будет вовсе. Понимаете, о чём я?

Да. Более чем.

Снэйп кивнул.

Она покачала головой.

- Простите, я уже сказала, это даже близко не одно и то же. Не знаю, почему я об этом заговорила.

- Сомневаюсь, что бы вы когда-либо стали Вкушающей Смерть, мисс Грэнджер, независимо от того, насколько плох был ваш предыдущий жизненный опыт.

- Нет. Наверное, нет. Или, по крайней мере, я надеюсь, что не стала бы. - Гермиона поморщилась. - Извините. Не слишком-то тактично это было с моей стороны, да? То есть, заранее никогда не знаешь, правда?

Он жёстко рассмеялся:

- Послушайте моего мнения, вы не из того типа людей. И, думаю, к этому моменту вы уже знаете, что в случае со мной тактичность пропадает втуне.

Она раздражённо щёлкнула языком, но больше ничего не прибавила.

Он удивился, но развивать тему не стал. Снэйп всё ещё пытался приспособиться к факту, что она по-прежнему сидит в кресле и потягивает вино. К факту, что она просто-напросто не ушла.

Камин подарил комнате непривычное тепло. Сфинкс явственно поселилась на коленях Гермионы, а вино начало оказывать на Снэйпа расслабляющее воздействие. Она, похоже, не чувствовала никакой необходимости в дальнейшем разговоре и сейчас просто смотрела в огонь. Несмотря - а, может быть, благодаря им - на эмоциональные горки с виражами этим вечером, он чувствовал удивительное спокойствие.

Он никогда не отрицал перед собой, что одинок. Он принял это, как следствие выборов, совершённых в своей жизни до настоящего момента. Но Гермиона стала первым человеком, кто действительно сел и позволил ему выговориться. Не прерывая, и не крича, и даже, насколько он мог понять, не вынося суждений. Просто-напросто слушая.

Ему хотелось сидеть здесь и ничего не делать, только наслаждаться её присутствием. Снэйп почувствовал, что в его груди вновь поселилась боль.

В этом не было ничего хорошего. Сентиментальным настроением ничего не решить.

Осушив бокал, он произнёс:

- Должно быть, уже поздно.

Гермиона моргнула и посмотрела на часы.

- Уже половина шестого, - с оттенком недоверия сказала она. – Я пробыла здесь всю ночь.

Встряхнувшись, она добавила:

- Мне нужно идти. Предполагается, что я завтра пойду на обед… э… в смысле, уже сегодня.

Осторожно сняв с себя Сфинкс, она встала, чтобы уйти. Сфинкс для виду запротестовала и направилась к кровати.

Снэйп встал, наблюдая, как она снимает плащ, и проводил её до двери. Открыв дверь, она замерла, а затем повернулась к нему:

- Спасибо за ваши объяснения, - искренне проговорила она. – Чего бы оно ни стоило, обещаю, дальше меня это никогда не пойдёт.

Она заколебалась, словно сомневаясь в своём следующем поступке. Затем сделала несколько шагов в сторону Снэйпа и, дотянувшись, мимолётно поцеловала его в щёку.

- С новым годом, профессор, - очень быстро проговорила она, а затем исчезла за дверью.

Снэйп, пригвождённый к месту, стоял и смотрел на дверь. Потом медленно поднял руку, прикоснувшись к щеке там, где Гермиона его поцеловала.

Только подумаешь, что всё у тебя под контролем.

Он прошёлся обратно к креслу, где она сидела, и сжал его обеими руками, словно пытаясь вернуть себе равновесие. Там, на ткани обивки, приблудились несколько вьющихся каштановых волосков. Должно быть, здесь Гермиона прислонилась головой.

Снэйп рассеянно снял волоски с кресла и намотал на палец.

Снэйп закрыл глаза, словно бы от боли.

Как причинить боль человеку, у которого ничего нет? – яростно подумал он.

Дать ему что-нибудь сломанное.

А так хотелось покоя. [/spoiler

Глава 3

 Драко Малфой в растущем раздражении мерил шагами подвал маленького коттеджа в Суффолке. Ударив кулаком по поверхности длинного верстака, он кинул злой взгляд на лежавший там кусок ткани, словно липкая и заскорузлая от высохшего зелья и осколков стекла материя должна была сдаться и открыть свои тайны под гнётом его недовольства.

Драко убрал со лба светлые пряди. Жест был символический – Драко всегда соблюдал безукоризненный внешний вид, шевелюра превосходно обрамляла безупречные черты лица.

Классическое совершенство образа портилось только тогда, когда вы заглядывали в глаза Драко. Пронзительные, голубые, безжалостно холодные. Глаза человека, полностью лишённого совести.

В данный момент глаза эти горели раздражением и гневом.

Два бесплодных месяца были истрачены на приготовление растворов и перегонку, а в результате ему удалось получить жидкости едва с напёрсток. И та, как оказалось, не обладала вообще никакими полезными свойствами.

Драко зарычал вслух, его обычно элегантно звучащий голос охрип от ярости. Хотелось бы Драко знать, почему та сумасшедшая старая летучая мышь, что жила в коттедже и, если уж на то пошло, сварила это чёртово зелье, не оставила записей получше.

Правда заключалась в том, что его способности к тому, чтобы готовить зелья, были немногим выше средних, а умение анализировать - значительно ниже. Только благодаря тогдашнему влиянию отца на своего бывшего мастера зелий Драко вообще получил похвальную отметку. Вне класса, где значение имели фактические способности, он терпел позор и неудачу.

Отец бы доволен не был, мрачно подумал Драко.

Неудовольствия Люциуса Малфоя, возможно, следовало бояться меньше, чем неудовольствия самого Вольдеморта, но Драко не хотелось бы рассчитывать на эту разницу. Ещё он не питал никаких иллюзий насчёт того, что кровное родство убавит отцу суровости.

Он коротко поморщился, вспомнив, как сообщал отцу, что они потеряли талисман. Только наличие остатков зелья помешало Люциусу наложить Круциатус по полной программе. Того, что он сделал, и так было достаточно. Дальнейшие неудачи избавят отца от всякой претензии на сдержанность.

Снова выругавшись, Драко поднял пустую стеклянную бутылку и запусти ею в дальнюю стену. Услышав, как она разлетелась на осколки, он почувствовал себя немного лучше. Ясно было, что самостоятельное творчество его ни к чему не приведёт. Ему нужен был кто-то, кто знал бы, что делает.

Ему нужен был Снэйп. Тот, кто эту чёртову штуку вообще воссоздал.

Или даже эта жалкая маленькая грязнокровка - Грэнджер. Она тоже лапки в образец запускала.

Ни один из них по своей воле ему не помощник. В последние дни Вольдеморта стало очевидно, какой стороне принадлежит преданность Снэйпа. А Грэнджер никогда не делала никакого секрета из того, что его, Драко, презирает. Он не думал, что добиться от них сотрудничества можно чем-то меньшим, чем Империо.

Значит, так тому и быть. Драко никогда не испытывал сомнений в правильности использования Непростительных Заклятий, когда надо было добиться своего.

А Империо на Грэнджер могло иметь свои неожиданные дополнительные плюсы.

Не обращая внимания на уже пропитавшее ткань зелье, Драко завернулся в свою превосходно сшитую мантию и стал мерить шагами подвал, составляя планы по тому, как заманить в ловушку либо ту, либо другую свою жертву.

План был почти готов, когда внимание Драко привлёк тихий, почти на грани слышимости скрип. Застыв на месте, Драко стал напряжённо прислушиваться.

Вот опять. Скрип половиц над ним, и звук перемещался, словно от чьих-то очень осторожных шагов.

Драко вытащил палочку из рукава. Вокруг коттеджа было достаточно охранных заклинаний, чтобы отвадить случайных грабителей. Следовательно, если наверху находился посторонний, скорее всего, предвидится опасность. Драко бесшумно скользнул через подвал и поднялся по каменным ступеням. Пара шёпотом произнесённых заклинаний – и ведущая в подвал дверь, не издав ни звука, отворилась. Двигаясь осторожными шагами, Драко вошёл в гостиную коттеджа.

Посреди гостиной стоял какой-то мужчина. Он был высок, долговяз, носил тёмные одежды, и со спины Драко ясно видел достающие до плеч, всклокоченные сальные волосы. На секунду рот Драко раскрылся от удивления. Он там внизу вовсю похищение продумывал, а одна из намеченных жертв сама к нему пришла.

Затем он быстро подобрал челюсть. Способность тщательно анализировать любую данную ситуацию Драко Малфою дарована не была. Если судьбе оказалось угодным предоставить ему такую возможность, он без лишних вопросов ею воспользуется.

- Добрый день, профессор Снэйп, - вежливо проговорил он, - Как мило, что вы заглянули.

Мужчина повернулся к нему лицом. Драко не стал опускать палочку. Он видел, что это и в самом деле Снэйп, хотя его бывший наставник смотрел на него как-то не так, как-то странно, как будто пытаясь что-то вспомнить.

- Снэйп, - задумчиво произнёс он. – Да, так будет правильно.

Драко задался вопросом, не случилось ли так, что его прежний Глава Дома каким-то образом потерял память. Драко он изучал весьма пристально.

- Малфой, - наконец сказал он. – Да, да, сходство поразительное.

Внешность Снэйпа ничем не отличалась от той, что помнил Драко, но голос и манера себя держать стали другими. Глаза всё так же были черны и холодны, но сейчас в них прибавилось как повелительности, так и пустоты. Движения по-прежнему были изящны, но в них присутствовала томность, каковой Драко по занятиям не помнил. Голос был шелковистым, но мягким и убаюкивающим, полным намёка на экстаз и тайную боль.

Завороженный взглядом мужчины, Драко почувствовал, что во рту у него пересохло. Судорожно сглотнув, он поразился осознанию того, что всё это, на самом деле, его возбуждает.

Снэйп… Снэйп? …судя по всему, его понял и придвинулся ближе, достаточно, чтобы Драко почувствовал… не тепло, но ледяной холод, источаемый его телом. Мужчина поднял руку и пальцем очертил контуры подбородка Драко. Младший содрогнулся от прикосновения, лишь частично из-за возбуждения.

- Так похож на неё, - пробормотал Снэйп. – Столь достоин её… - Он наклонился вперёд.

В каком-то ошеломлении Драко почувствовал, как губы старшего касаются его губ, и мягкий поцелуй дыхания того наполняет его рот. Он ощутил, как от к горла к желудку пробежал холодок, и снова содрогнулся. Это было словно касание оживлённого трупа. Драко хотелось отпрянуть, но некий основной инстинкт едва ли не буквально приковал его к месту. Одна рука зарылась в волосы Драко, нарушая их безупречный порядок, надёжно удерживая его голову.

Целующий его мужчина хмыкнул ему в губы. Звук вышел неуместным.

- Да, - прошептал он в рот Драко. – Ей тоже это нравилось… - Он отодвинулся, чтобы снова взглянуть на Драко. – Я ждал слишком долго. В течение всех этих месяцев своей слабости я питался отбросами человечества, но теперь… теперь я вернулся к источнику своей силы и нашёл достойного.

Драко почувствовал, как другая рука провела по его промежности и грубо его обхватила. Он даже не почувствовал, что мужчина расстегивал на нём мантию, и всё же рука уже искусно его ласкала. Драко почувствовал, как в горле поднимается низкий стон, и вопреки своей воле нажал бёдрами на руку мужчины.

- Скоро, - последовал ответ Снэйпа. – Скоро. Вместе мы станем сильными, мой драгоценный… но сперва…

Драко начал тихо нечленораздельно вскрикивать, когда ледяное удовольствие возросло. Потом удовольствие превратилось в боль, а вскрикивание – в вопли. Потом боль усилилась до палящей агонии, и вопли стали мольбой, и он сам не смог бы сказать, умолял ли он мужчину остановиться или продолжать.

А потом он почувствовал, что всё его тело обращается в лёд, а сама его внутренняя суть растягивается, словно проволока, чтобы обвиться вокруг захватившей его тьмы. И она пронзила его душу, и с беспомощным криком Драко Малфой извергся во тьму.

**********

Северус Снэйп мерил шагами хогварцскую учительскую, и бессознательная жестикуляция его располагала к общению ещё меньше обычного. Привычный хаос начала семестра обтекал его, как река обтекает, разделяясь надвое, стоящий посреди течения валун. Первое учительское собрание в семестре относилось к опытам, которые он скорее терпел, нежели наслаждался. Его присутствие, как Главы Слизеринского Дома, предполагалось как данность.

Он был в курсе того, как украдкой и с любопытством поглядывают на него другие члены профессорско-преподавательского состава. Снэйп первый раз встретился с ними со всеми ними, не считая Дамблдора, после Рождества, и знал, что сейчас выглядит хуже, чем выглядел обычно. Тёмные круги под глазами не прибавляли привлекательности его привычно землистому лицу и сальным волосам. Судя по виду профессора Вектор, она уже собиралась сказать что-то Снэйпу, когда он проходил мимо неё, но потом передумала. Он был благодарен ей за это. Настроение у него было неприветливое, даже по его собственным меркам.

Сторонясь нынешнего преподавателя Защиты против Тёмных искусств (он даже имени мужчины вспомнить не мог), Снэйп уселся рядом с профессором Спраут, оставив слева от себя пустое кресло. В конце концов его займёт Минерва МакГонагал, но она войдёт вместе с Дамблдором. Снэйп коротко наклонил голову в знак приветствия невысокой коренастой ведьмочке. Учитывая, что именно она заботилась о том, чтобы у него были некоторые из наиболее экзотических свежих ингредиентов, необходимых ему для работы, Снэйп полагал, что обязан приложить некоторые усилия и быть с ней вежлив. В ответ она строго на него посмотрела, но удовольствовалась негромким:

- Доброе утро, профессор Снэйп.

По правде говоря, утро не было для него добрым, как не было добрым ни одно утро, начиная с Нового года и её визита. Он обнаружил, что ему трудно мысленно выговаривать её имя, даже себе. С тех пор он плохо спал и даже вынужден был не единожды прибегать к настою Сна без Сновидений. Когда он не спал, он перебирал в уме события той ночи – спрашивая себя, что, чёрт возьми, в него вселилось, раз он именно так ей открылся. Сентиментальная слабость, заключил он, в конце концов, испытывая презрение к самому себе. И вряд ли она после этого станет искать его общества. Он безжалостно подавил воспоминание о том, как её губы легко коснулись его щеки.

Жалость, с горечью сказал себе он. Только в этом и было дело – только в этом оно и могло быть. Он бы предпочёл ненависть. Настроение его ухудшилось.

Он вынужден был сосредоточиться на внешних проблемах, когда Дамблдор и МакГонагал наконец присоединились к собранию. Оба они выглядели очень серьёзными, и приглушённые разговоры быстро оборвались. МакГонагал села рядом со Снэйпом, поздоровавшись с ним жестом едва ли не незначительней, чем он – со Спраут, и сидела теперь с поджатыми губами и суровым выражением на лице.

Дамблдор открыл собрание, поприветствовав всех, как обычно, последовательно пройдясь по организации расписания часов и классов, по заменам в составе, по материалам программ, по организации предварительных экзаменов, по уведомлениям членов правления и по специальным объявлениям. Тривиальные нужды управления любой школой – волшебная она или нет.

Наконец он принял очень мрачный вид и набрал побольше воздуха.

- А теперь мы переходим к части, которой я жду без малейшего нетерпения.

Весь остальной профессорско-преподавательский состав превратился во внимание.

- Вам наверняка известно о произошедших недавно ужасных смертях.

Преподаватели сочувственно закивали. Снэйп пришёл в лёгкое замешательство. Он слишком замкнулся в собственном личном аду, чтобы замечать происходящее в окружающем мире. Дамблдор продолжал говорить.

- Смерть Моргана Грисволда, разумеется, нанесла очень сильный удар Фэй и Лорэль. Они обе вернутся к началу семестра, но я прошу всех вас отнестись к ним с сочувствием.

Снэйп мог поклясться, что при этом замечании кое-кто бросил взгляд в его сторону и тут же поспешно отвёл глаза.

- Однако же, - продолжил Дамблдор, - возвращения Роберта Фарнборо мы не ждём ещё пару недель. Похороны его матери состоятся не раньше четверга, и, полагаю, осталось ещё множество вещей, которые нужно решить.

В учительской закивали. Роберта Фарнборо, хаффлпафского префекта, будет недоставать из-за невозмутимого здравомыслия и способности держать в узде некоторых особенно буйных первогодок.

- Мне нет нужды говорить вам, что Министерство расследует всё очень тщательно, но пока решено, что все мы не должны ослаблять бдительности и напоминать детям быть осторожней, особенно во время их отлучек в Хогсмид.

Дамблдр снова обвёл учительскую глазами. Даже его взгляд, казалось, задержался на Снэйпе.

- Ещё раз благодарю всех. Желаю вам столь приятного семестра, сколь это возможно при данных обстоятельствах.

Собрание завершилось в довольно подавленной атмосфере, и Снэйп почувствовал, как по его позвоночнику пробежала холодная дрожь.

Словно кто-то только что прошёл по моей могиле.

*********

Драко поглубже запахнулся в плащ и раздражённо вздохнул. Неподалёку от него, окутанный тенями Снэйп … за неимением другого обозначения …стоял недвижно и бесстрастно. В заброшенном здании – магловском заводе, кажется? … месте, где они делали их жалкие механические штучки – никого не было.

Драко Малфой не отличался блестящим умом, однако он обладал определённой долей хитрости и впечатляющим инстинктом самосохранения. Без всяких сомнений, этот Снэйп мог сотворить с его разумом и телом такое, что при одной мысли об этом пересыхало во рту. Но, если оставить в стороне физическое удовлетворение страстей Драко, этому Снэйпу, судя по всему, о зельях известно было ещё меньше, чем самому Драко.

В первую встречу он отвёл этого Снэйпа в подвал, чтобы показать ненавистный клочок красной ткани. Снэйп ненадолго поднёс его к носу.

- Пахнет домом, - проговорил он. – Этого мне нужно больше.

И Драко тоже ощутил эту нужду. Боль, что не имела ничего общего с физическим облегчением, и всё общее - с ненасытной жаждой власти. Он пытался и не мог сформулировать вопрос при том желании, переполнявшим всё его тело, как только руки на плечах заставили его опуститься на колени…

Позже он осторожно навёл справки через отца. Снэйп был в Хогварце, готовился к тому, преподавать очередной семестр у юных ведьм и волшебников. Гермиона Грэнджер не вылезала из своей лаборатории в Министерстве.

Как он и подозревал, это… существо… что на вид было вылитый Северус Снэйп, на самом деле не являлось прежним его Главой Дома.

Что возвратило его к самому началу – к необходимости найти того, кто приготовит ещё этого чёртова зелья. Но что также подало ему мысль, как заманить в ловушку настоящего Снэйпа.

Первые две попытки привести план в действие провалились. Ну, не совсем провалились, подумал он и, вспоминая, провёл языком по губам. И Морган Грисволд, и Эстелла Фарнборо погибли сражаясь.

Он тогда смотрел, скрытый тьмой, как Снэйп, или чем бы это ни было, высасывало из них жизнь. Его странная связь с этим существом позволила ему чувствовать ужас жертв в тот момент, когда остатки жизни утекали из них. Позволила смаковать сладость обжигающей боли – и позволила разделить невысказанное знание того, что вкус волшебной жизни не сравнится ни с каким другим.

Но, хоть это существо и дало обеим жертвам возможность хорошо его рассмотреть, они умерли прежде, чем сумели кому-то об этом рассказать.

Таким образом, сейчас сам Драко вышагивал по пустой площадке заброшенного магловского промышленного предприятия, спрятав своего Снэйпа неподалёку, ожидая подходящего момента для того, чтобы завершить свой план. Он раздражённо прищёлкнул языком. Ради всего святого, скоро там Авроры показываться собрались?

А потом он их увидел – тёмные силуэты, возникшие во тьме. Он взглянул на Снэйпа, и тот кивнул и быстро исчез.

А затем ночь вдруг разорвал душераздирающий вопль. Из тени здания стремглав вылетела придушённо всхлипывающая молодая женщина.

- Нет, нет… оставьте меня в покое, прошу вас… умоляю…

За ней гналась высокая фигура в тёмных одеяниях.

Молодая женщина кое-как побежала по неровной земле, высокие каблуки ей только мешали. Не в состоянии видеть как следует, она споткнулась о незамеченный ею булыжник и лицом вниз рухнула на землю. Испуганные рыдания женщины эхом отдавались в развалинах здания.

Высокая фигура догнала её и над ней нагнулась.

Землю осветила вспышка света. Раздались громкие окрики. Высокая фигура выпрямилась, метнула короткий взгляд в сторону света и затем бросилась бежать. Появившиеся люди погнались было следом, но нападающий аппарировал прочь.

Кто-то, успокаивая, положил руку на плечо молодой женщины.

- Всё в порядке, мисс, теперь с вами всё хорошо, его нет. – Успокаивающий мужской голос.

Женщина всё ещё дышала прерывисто от испуга, пытаясь взять себя в руки.

- Это было ужасно… Я ничего не слышала, а он уже оказался рядом, схватил меня, преследовал… Я только и могла, что бежать… Не знаю, что бы я делала, если бы вас здесь не было, - в облегчении лепетала она.

Руку с её плеча не убирали, по-прежнему её успокаивая.

- Ну, хорошо, что мы оказались здесь вовремя, это главное. – Пауза. – Мисс, я должен задать вам один вопрос.

- Да, я помогу, как только смогу…

- Вы его разглядели? Вы можете сказать нам что-нибудь о том, кто он такой?

Женщина молчала, снова начав плакать, но теперь уже негромко.

- Мисс? Что бы вы о нём ни сказали, это нам поможет.

Она обнимала себя за колени и тихо покачивалась. Наконец она прерывающимся голосом проговорила:

- Да. Я действительно его видела. И… и я действительно… знаю, кто это был такой… но я не могу поверить, что он пал так низко… о Боги, что, если он снова за мной придёт?

Аврор ждал, пытаясь скрыть напряжение.

- Мисс, вы будете в полной безопасности, обещаю…

- Это был… Я помню его со школы… Его никак не забудешь… это был… профессор Снэйп.

Аврор кивнул.

- Не беспокойтесь, мисс, теперь, когда мы это знаем, он у нас окажется в Азкабане прежде, чем поймёт, что с ним случилось.

Женщина кивнула, успокоившись больше после того, как рассказала, что знала.

Аврор, судя по всему, слегка заколебался.

- Мисс, мы можем вам кого-нибудь позвать? Нам очень нужно бы догнать этого негодяя до того, как он догонит кого-нибудь ещё…

- Нет, идите… Со мной всё будет нормально. Я отсюда аппарирую домой. Там будет моя мать. Прошу вас. Не беспокойтесь.

Аврор, похоже, мысленно спорил сам с собой; затем позвал коллегу. Они быстро что-то обсудили, а потом повернулись обратно к женщине.

- Если вы абсолютно уверены в том, что с вами всё будет хорошо.

- Да, правда. Я бы чувствовала себя куда счастливее, зная, что вы его арестуете. Не нужно обо мне беспокоиться.

Лишь раз оглянувшись назад, оба Аврора аппарировали.

Молодая женщина сидела на земле и, судя по всему, вставать не спешила. Через некоторое время она начала разминать пальцы, словно они у неё затекли. Её тело начало изменяться.

Минутами позже действие Всесущного зелья полностью окончилось, и Драко Малфой поднялся, осторожно ступая босыми ногами по каменистой почве. Этого должно было хватить, чтобы его любимый профессор оказался изолированным и оторванным от остальных. Теперь ему оставалось только аппарировать обратно в коттедж и вылезти из этой нелепой одежды.

**********

Снэйп только что закончил завтракать и уже собирался вернуться в подземелья, чтобы подготовиться к первому занятию в этот день, когда прибыл вызов от Дамблдора. Обычно директор облекал свои приглашения в приятные выражения, подразумевавшие, что Снэйпу стоит заглянуть тогда, когда у него будет свободное время. Это же определённо был приказ.

"Профессор Снэйп,

Будьте любезны немедленно зайти в мой кабинет, по делу величайшей важности.

Альбус Дамблдор."

Такой вызов не проигнорируешь. Снэйп постарался не обращать внимания на усиливающееся чувство страха.

Через десять минут он стоял снаружи кабинета Дамблдора, ощущая странное нежелание наконец постучать. Когда он всё-таки поднял руку, дверь распахнулась, и голос директора позвал:

- Входите, Северус.

Он осторожно вошёл. Дверь за ним захлопнулась. Кабинет был таким, каким он его помнил, загромождённый всякими разностями, как полезными, так и не слишком. Фокс, феникс директора, сидел на насесте, скорбно глядя на Снэйпа.

Дамблдор располагался за столом, и лицо его было очень серьёзно. Все портреты предыдущих директоров смотрели на Снэйпа одинаково строго. На мгновение он задумался, не было ли Дамблдору известно о визите Гермионы в канун Нового года.

Дамблдор не стал вставать, как не стал и приглашать Снэйпа садиться. Вместо этого он взял со стола перед собой свиток.

- Северус, сегодня утром я получил из Министерства весьма беспокоящее меня сообщение.

Снэйп не ответил. Он не совсем понимал, какое направление примет разговор.

- Я знаю, что в последнее время вы предпочли… отдалиться… от коллег, однако вы должны помнить о недавних смертях. – Вопросом это не было.

Снэйп коротко кивнул.

- Судя по всему, прошлой ночью произошло ещё одно нападение. На молодую женщину.

Снэйп почувствовал, как его желудок словно стиснула чья-то рука при ни на чём не основанной мысли, что это, возможно, Гермиона. Погнаться за каким-нибудь таинственным незнакомцем, ответственным за эти нападения, было бы совершенно в её духе.

- Кто она? – коротко спросил он.

- Свиток не называет имени жертвы, - ответил директор.

Спокойствия это Снэйпу не прибавило.

- Министерство не сообщало прессе всей имеющейся у него информации, - продолжил Дамблдор. – В частности, оно не сообщало того факта, что убитым мозгу убитых был причинён определённый ущерб.

Снэйпом завладело странное ощущение падения. Это чёртово зелье. Он мог бы поклясться, что Гермиона Грэнджер уничтожила последний существующий образец. Должно быть другое объяснение. Дамблдор продолжал говорить:

- Мне известно, что в прошлом вы проделали обширную работу над зельем, что даёт очень похожие эффекты. – Он остановился, для того, чтобы пристально посмотреть на Снэйпа. Тот из последних сил удерживал бесстрастное выражение на лице. - Также я знаю, что в октябре в доме в Йоркшире проводилась облава, и в процессе одному из министерских Авроров причинили аналогичное… э… повреждение сознания. Хотя он и остался в живых. – Он пригвоздил Снэйпа к месту пронизывающим взором. – Как я понимаю, тогда там был обнаружен образец зелья, но в руки Министерства он так и не попал.

Он снова остановился.

- Мне стало интересно, не можете ли вы пролить свет на это дело.

Снэйпу вспомнился тот давний вечер, когда он явился к Дамблдору с признанием. Директор допрашивал его точно таким же негромким настойчивым голосом. Снэйп сглотнул. Он с лёгкостью мог бы объяснить, что зелье с места преступления забрал Гарри Поттер. Поттеру он не был обязан ничем. Но, сделай он это, после ему пришлось бы рассказать, что Поттер отдал зелье Гермионе. В лучшем случае её бы подвергли дисциплинарным взысканиям, вплоть до увольнения, а в худшем – заподозрили бы, возможно, в недавних убийствах.

Он не мог с ней так поступить.

Пусть уж все неприятности достанутся ему одному. Он медленно покачал головой.

- Боюсь, что нет, директор.

Дамблдор выглядел разочарованным, и выражение его лица стало ещё более мрачным.

- Это ещё не всё, Северус. В данный момент Министерство занято расследованием некоторых смертей маглов, случившихся в течение последних нескольких месяцев. Жертвы в большинстве своём – не пользующиеся уважением члены магловского общества. Однако же существуют беспокоящие параллели со смертями Моргана Грисволда и Эстеллы Фарнборо.

Снэйп чётко чувствовал на себе взгляды портретов и феникса, и все они словно обвиняли его в чём-то. А директор с ним по-прежнему не закончил:

- Возвращаясь к нападению прошлой ночи. В данном случае напавшему помешали прежде, чем он сумел завершить задуманное. Жертва осталась в живых…

Снэйп ощутил странный прилив облегчения. Если это и была Гермиона…

- …и сумела опознать напавшего на него.

Слова повисли в воздухе. Снэйп чувствовал, как в нём укрепляется ужасающая уверенность. Он не мог заставить себя сформулировать вопрос, словно, если его не задать, это будет значить, что ничего этого и не происходит. Тем не менее Дамблдор всё равно дал ответ.

- Она опознала вас, Северус.

Он знал, что при этих словах наверняка побледнел даже больше, чем обычно, но только это дало ему возможность удержаться на ногах. Он облизал губы, однако придумать, что сказать, не сумел.

- Северус, - лицо у Дамблдора было самым суровым на памяти Снэйпа, таким же суровым, как в ту ночь, когда Снэйп отрекался от Вкушающих Смерть. – Мне нужно, чтобы вы честно мне ответили.

Снэйп молча кивнул.

- Убили ли вы этих людей.

Снэйп снова сглотнул, не зная точно, не подведёт ли его голос. Наконец он произнёс – так твёрдо, как только сумел:

- Нет. Совершенно точно – нет.

Дамблдор откинулся назад в кресле и сложил пальцы домиком. Наконец он, судя по всему, пришёл мысленно к какому-то решению.

- Вы понимаете, что происходящее мне сейчас неподвластно. Я считаю, что, начиная с настоящего момента, должен временно отстранить вас от обязанностей преподавателя. Полагаю, в эту минуту профессор Флитвик даёт задания вашему классу третьего года обучения.

Снэйп медленно кивнул, будучи не совсем уверен, куда всё это ведёт.

- Министерство уведомило меня, что их сотрудники прибудут после полудня, дабы… пригласить вас прояснить ответы на некоторые их вопросы. Как я понимаю, вы найдёте, чем заняться до их прибытия.

Внезапно во всём облике Дамблдора проявилась сильная усталость. Он перенёс внимание на лежащий перед ним свиток.

- Полагаю, теперь я сделал для вас всё, что в моих силах, Северус. Надеюсь, вы отыщете способ доказать свою невиновность.

Было ясно, что разговор окончен. В тумане неверия Снэйп покинул кабинет директора. Примерно через четыре шага по коридору аналитическая часть разума Снэйпа снова заработала.

Я считаю, что должен временно отстранить вас от обязанностей преподавателя… Как я понимаю, вы найдёте, чем заняться… Теперь я сделал для вас всё, что в моих силах…

Походка Снэйпа прибавила в целеустремлённости. У него имелось примерно три часа, может быть, четыре, это самое большее, чтобы отыскать любой способ не попасться в руки министерских Авроров.

**********

Гермиона Грэнджер отломила очередной кусочек шоколада от лежащей перед ней большой плитки и уныло от него откусила. Устроившийся у неё на коленях Криволапый возмутился при её движении, но больше никаких признаков жизни подавать не стал. Свободной рукой она пощекотала у него за ушами, и он заурчал.

От двустворчатого окна, ведущего на то, что в характеристиках квартиры описывалось как "Лоджия", раздался стук. Взглянув по направлению звука, она увидела, что это тот взъерошенный воробьёныш, что, похоже, устроился жить в одном из её цветочных горшков. Гермиона не принадлежала к садоводам от природы. "Лоджия" была едва ли шире полки, и мать Гермионы, в приступе стараний внушить дочери хоть немного стремления к домашнему уюту, купила ей два терракотовых горшка и что-то туда посадила – кажется, герань.

То, что даже тебе не погубить, дорогая.

В противоположность ожиданиям матери Гермионы, но в полном соответствии с ожиданиями самой Гермионы, герань завяла, превратив содержимое горшков в сочетание наполовину погибших декоративных растений и культуры сорняков.

Около недели назад один довольно жалко выглядящий воробей начал строить гнездо в лисьях. Как ни странно, Криволапый, который обычно с яростью рождённого в африканских саваннах набрасывался на всё, что отдалённо напоминало добычу, целый день наблюдал за птичкой, а потом полностью перестал обращать на неё внимание. У Гермионы появилась привычка подбрасывать воробью хлебные крошки и остатки бекона, а пару дней назад молодая женщина даже купила птичий корм.

Что угодно, лишь бы отвлечься от событий Нового года.

Она до сих пор не могла определить, что же именно привело её в Хогварц тем вечером. Ещё менее постижимо для неё было, что именно побудило её остаться, когда он столь ясно дал понять, что желает, чтобы она ушла. Возможно, дело было в интуитивном осознании, что враждебность его порождена скорее страхом, нежели злобой. Но что касается вопросов о его прошлом…

Вспоминая об этом, она слегка вздрогнула. Этот сухой, полный насмешки к себе рассказ о его детстве. Но что поразило её больше всего, так это отсутствие у него не только жалости, но и сострадания к самому себе – отсутствие любого намёка на то, что он сколько-нибудь принял тот факт, что, возможно, в ужасающем эгоцентризме его родителей нет его вины.

Или что он заслуживает хоть немного доброты, подумала она, ещё решительней чеша Криволапого. Она не в силах была забыть выражение лица Снэйпа, когда она его поцеловала – простой дружеский жест заставил его поражённо застыть.

Она надеялась, что с ним всё хорошо. Почему-то она сомневалась, что это действительно так. Как и в том, что он ждёт не дождётся встречи с ней.

В дверь позвонили.

Странно, она не ждала гостей.

Опустив Криволапого на пол, она добрела до холла и посмотрела в дверной глазок. Копна рыжих волос указывала на личность по крайней мере одного из стоящих снаружи мужчин. Улыбаясь, Гермиона открыла дверь.

- Гарри. Рон. Входите.

Двое мужчин ввалились в квартиру и затем в гостиную; Рон при этом кинул на Криволапого притворно-гневный взгляд. Плащи были бесцеремонно сброшены на одно из кресел, и Рон уселся на диване.

- Ну что, ты нам чайник поставишь? – бодро спросил он.

- Я что, похожа на домового эльфа? – проворчала Гермиона, но палочкой в сторону камина всё равно махнула.

Гарри посмотрел на недоеденную плитку шоколада.

- Шоколад, 'Миона? Дело в мужчинах или в работе?

Казалось, эти слова её изумили.

- У тебя проблемы или с мужчинами, или с работой, - уточнил Гарри. Гермиона славилась привычкой ударяться в шоколадные кутежи, когда на ней висела нерешённая проблема.

- О, ни то, ни другое, на самом-то деле. Просто мне вдруг сильно захотелось шоколада. – Она усмехнулась. – Это женские дела – тебе не понять.

Рон тем временем занимался чаем.

- Я знаю, что будет, если чай приготовишь ты, - объяснил он. – А я мечтал о чём-то, что не растворит мне слизистую желудка.

Он ловко налил три большие кружки. Гермиона взяла одну и села напротив Рона.

- Итак, - проговорила она, отпив большой глоток, - вы просто заскочили оскорбить мои способности как домохозяйки, или для вашего визита есть причина?

Гарри с Роном переглянулись. На лице Гермионы продолжал отражаться вежливый вопрос. Продолжил Рон:

- Ну, ты знаешь об этих убийствах?..

Гермиона знала. Никто из тех, кто проглядывал "Ежедневный Пророк", не способен был пропустить сенсационные заголовки. Даже волшебникам не было спасения от жёлтой прессы.

Молодая женщина кивнула.

- Ну… тебе в жизни не догадаться, что…

Она покачала головой – Рон никогда не умел вести рассказ хоть сколько-нибудь беспристрастно. На этом моменте инициативу перехватил Гарри.

- Всё дело в том, что я видел министерские отчёты. И причина того, что они так и не дошли до газет, в том, что, судя по всему разум обеих жертв… повреждён… как у Шэймуса.

Гермиона внезапно похолодела.

- У Министерства есть какие-нибудь предположения о том, что могло это вызвать? – будто со стороны, услышала она свой голос.

Гарри покачал головой.

- Нет – помимо того, что они связывают это с той облавой, что мы устроили в Йоркшире.

Мысли Гермионы неслись галопом.

- Зелье… всё израсходовано, - медленно произнесла она. – Я израсходовала его, когда изучала.

До этого она не рассказывала им о Снэйпе и Британском музее. И ей не казалось, что сейчас – подходящий момент начать их просвещать.

- Да, но это не всё, - вмешался Рон. – Произошло ещё одно нападение. Только на этот раз Авроры успели первыми, и нападавший был опознан. – Он сделал драматическую паузу. – И угадай, кто это оказался…

Гермиона начинала чувствовать лёгкое подташнивание.

- Снэйп, - с триумфом окончил Рон.

Нет, была её первая мысль.

- А они уверены? – осторожно спросила молодая женщина.

- Да, полностью. – Теперь, после того, как Рон сообщил сенсационную новость, слово взял Гарри.

- А они… - она сглотнула, - они его схватили?

- Нет, - ликующе вклинился Рон. – Он ударился в бега.

Гермиона подавила неожиданное облегчение от того, что он, по крайней мере, не в Азкабане. Хотя она сама точно не знала, почему ей это важно.

- Министерство послало людей в Хогварц, но его там уже не оказалось, - продолжил тему Гарри. – Его местонахождение ещё не установлено, но это только вопрос времени.

- Его лицензию на аппарирование приостановили, и отделение Неподобающего использования магии его отслеживает, - добавил Рон.

ОНИМ, как было известно Гермионе, обычно следило за использованием несанкционированной магии несовершеннолетними волшебниками. Если требовалось, оно могло поступить так же и со взрослым волшебником. Если бы Снэйп воспользовался любым видом магии, в Министерство бы тотчас поступил сигнал.

Гарри внимательно за ней наблюдал.

- 'Миона, - осторожно спросил он, - ведь нет никакой возможности, что Снэйп мог заполучить хоть частицу того зелья, правда?

Гермиона покачала головой:

- Нет. Я не спускала с зелья глаз.

Что было вполне правдиво. Скорее было похоже на то, что кто-то ещё воссоздал работу Эстер. Но кто?

- Если я что-нибудь узнаю, я вам сообщу, - сказала она, стараясь, чтобы в голосе прозвучало как можно больше бодрости. – В конце концов, очень маловероятно, что профессор Снэйп постучится в мою дверь с просьбой о помощи, не так ли?

Рон фыркнул, а Гарри пробормотал тихо: "Наверное, нет".

- Из-за всех этих треволнений я проголодался, - объявил Рон, взмахнув палочкой и получив огромную кучу смазанных маслом булочек.

Гермиона откопала несколько тарелок, и все булочки собрались на них.

Во время еды какая-то часть разума Гермионы задавалась вопросом, куда же всё-таки на самом деле Снэйп обратится за помощью.

**********

Северус Снэйп совершенно не справлялся с жизнью в бегах.

Он чувствовал голод, и усталость, и боль, и прятался он в проулках, избегая людных мест и всех, кто хоть чем-то напоминал Аврора.

Пока что он уже дважды им едва не попался. Как он понял, они вышли на его след после того, как он аппарировал из Хогварца. Ему только-только хватило времени забрать немного денег, сотворить пару Трансфигураций, одна из которых относилась к его одежде, и покинуть территорию. Так, это произошло неделю назад, и с тех пор у него было немного трапез, а спать он едва осмеливался.

Голова Снэйпа начинала кружиться от недоедания и недосыпа, и ему становилось трудно сформулировать связный план.

Первой его мыслью было добраться до Лондона, чтобы воспользоваться справочными источниками. Он более чем прекрасно знал, что его объяснениям вряд ли поверят. Только прибыв в город, он осознал, что все потенциальные условия для исследований находятся под пристальным контролем Министерства. Снэйп проклял себя за такой элементарный просчёт. Он слишком долго пробыл вдали от мира двуличности.

Случаный мимолётный взгляд на выброшенный экземпляр "Ежедневного Пророка" быстро убедил его, что в волшебных кругах спасения не было. Заголовки кричали – в буквальном смысле, это ведь газета волшебников – о том, что "Министерство вышло на след подозреваемого, чьё имя не желает называть".

Так что Снэйп остался один, в мире маглов, со следующим за ним по пятам Министерством. Его волшебные деньги были бесполезны. Попытки достать магловские деньги, заложив золотые монеты, сработали, но он получил меньше, чем надеялся. Комиссионер ясно дал понять, что считает монеты ворованными, а поскольку Снэйп был не в том положении, чтобы предоставить другое достоверное объяснение, ему пришлось стерпеть весьма невыгодный обменный курс. Этот эпизод также послужил причиной того, что он едва разминулся с Аврорами, отследившими момент передачи галеонов в руки магла.

Ещё в Снэйпе вызревало неприятное подозрение, что за ним охотится ещё что-то, помимо Министерства. Ночью, когда он ёжился в попытке казаться меньше и незаметней, ему почудилось, что практически на грани слышимости он услышал голоса. Сперва он отнёс это на счёт недосыпа и недоедания, но голоса были знакомы…

Он потряс головой, чтобы слышать их чётче, и прикусил язык, когда офицер магловской полиции не слишком вежливо ткнул его под рёбра и приказал идти отсюда

Другой ночью это сделала не магловская полиция, а пара обитателей улицы, вознегодовавших по поводу того, что он занял их "участок". Они были почти не менее неприятны, чем он сам, а угрозы странного тощего типа решительно их не впечатлили. Инцидент привёл к тому, что Снэйпу пришлось бережней обращаться с парой сильно ушибленных, если не сломанных рёбер и ещё больше, чем раньше, остерегаться заснуть.

К концу недели бегов от Министерства, магловской полиции и таких же, как он, уличных жителей, и это не считая напряжения из-за появления едва слышимых голосов, Снэйп осознал, что у него вот-вот не останется никакого выбора.

Истратив часть драгоценного запаса магловских денег, он купил мясной рулет с лотка у реки. В процессе еды он попытался как можно яснее увидеть лежащий перед ним путь. Если он собирается постоянно скрываться, он никогда ничего не докажет. Более чем вероятно, что использование магии просто приведёт к тому, что его поймают, а к общению с миром маглов он был исключительно плохо подготовлен.

Он ел под неизбежным в январе моросящим дождиком и неохотно осознавал, что существует только один человек, который, возможно, даст ему сказать что-то в своё оправдание. Который, быть может, и правда поверит, что он этого не совершал, и будет готов помочь, пусть даже и ненадолго.

Гермиона Грэнджер.

И даже с ней он загадывал слишком многое.

Помимо всего прочего, он не имел ни малейшего представления о том, где она живёт, знал только, что где-то в Лондоне. Каковой, как он быстро начинал обнаруживать, был местом большим. И всё было за то, реалистично сказал себе он, что первым же её действием почти наверняка станет вызов Авроров. Она не была обязана ему ничем, тем более защитой.

Может, в Азкабане будет не так уж плохо. В конце концов, не то чтобы его переполняли радостные мысли.

Но выбора у него не оставалось. Либо Гермиона, либо ожидание того, что его обнаружит Министерство или что угодно, что за ним охотилось.

И всё это значило, что ему придётся серьёзно рискнуть.

Доев рулет, он пошёл вдоль реки, пока не отыскал магазинчик, торгующий магловскими газетами. Продавец с подозрением наблюдал за тем, как Снэйп искал то, что нужно. Наконец, Масетр Зелий вытащил книгу, озаглавленную: "Лондон от А до Я" и стал листать страницы.

Продавец зло на него уставился.

- Эй, это тебе магазин, а не библиотека. Хочешь прочесть – покупай, или проваливай.

Снэйп произвёл смотр своему всё убывающему денежному запасу. Суммы едва хватало на то, чтобы покрыть стоимость книги. Он решил, что не имеет значения, если деньги кончатся. Это ведь определённо была последняя возможность.

Продавец выхватил у него деньги и тщательно их пересчитал.

- Хорошо, - наконец сказал он. – А теперь – выметайся. От тебя несёт.

Снэйп засунул справочник в карман и ушёл. Теперь нужно было найти тихое место и дождаться темноты.

В конце концов он обнаружил очередной тёмный, зловонный переулок – Лондон, кажется, кишмя ими кишит, подумал он. Рассудив, что безопаснее места ему не найти, он положил книгу перед собой и осторожно достал спрятанную в одежде палочку. Затем вытащил из внутреннего кармана несколько вьющихся каштановых волосков – её волосы. Изначально он сам над собой насмехался за порыв сохранить их, а потом за то, что взял их с собой… но сейчас, судя по всему, они остались его единственной надеждой. Положив их на книгу, он стукнул её палочкой и пробормотал: "Манифэсто".

С какой-то из страниц справочника полилось сияние. Он торопливо пролистал их, отметив, что живёт Гермиона, судя по всему, в районе, называемом Ноттинг-Хилл. Затем Снэйп услышал голоса. Ясно слышимые голоса отнюдь не из подсознания.

- Сообщения пришли откуда-то отсюда. Он где-то неподалёку.

Бросив книгу, Снэйп побежал, спасая свою жизнь.

Надеясь, что темнота обеспечит ему хоть какое-то прикрытие, он слепо бросался из стороны в сторону, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в рёбрах и пытаясь сделать так, чтобы крики оставались за спиной.

Он знал, что творятся какие-то чары, но что-то, вероятно, чистая удача, помогала ему от них уклоняться.

Однако же в конце концов удача кончилась. Он оказался прямо на прицеле у одного из Авроров и ощутил, как боль опалила ему плечо и поползла вниз по боку. Споткнувшись, Снэйп стиснул зубы. Раньше у него получалось сражаться, преодолевая боль, получится и сейчас. Он продолжил бежать На этот раз огненная стрела попала ему в ногу, и он упал на землю, инстинктивно группируясь и пытаясь откатиться в сторону.

Перед собой Снэйп мог смутно различить ещё двоих. Оцепенев, он понял, что теперь он у них в руках. Две фигуры перед ним быстро приближались. Одна из них была высокой и тощей – и почему-то казалась знакомой. Другая нагнулась над ним.

- Не сопротивляйтесь, профессор. Вам же будет легче, если вы возьмёте и расслабитесь.

Голос выдавал хорошее воспитание и был вежлив. Звучал он знакомо, но Снэйп слишком онемел от боли и усталости, чтобы понять, чей он. Где-то в уголке сознания тихий голос предлагал тепло, и убежище, и избавление от боли. Всё, что нужно было сделать, - это только сдаться.

Снэйп пытался вспомнить, почему этого не хочет, когда раздался крик:

- Он снова на ногах. Взять его!

Вспыхнул свет, сопровождавшийся шипением, и Снэйп напрягся, ожидая очередного удара – но, судя по всему, мишенью была тощая фигура рядом с ним самим.

Он услышал, как кто-то выругался, быстро прикусив язык.

Затем обе фигуры исчезли.

Он пытался ещё сильнее сжаться в комок, слушая, как гневные крики приближаются – и затем прекращаются.

- Мне казалось, вы говорили, что действие его лицензии приостановлено? – Кто-то совершенно явственно сильно злился.

- Это правда.

- Ну так а я только что видел, как он аппарировал.

- Может быть, он воспользовался Портключом.

Не похоже, чтобы обладателя сердитого голоса это убедило:

- Ну, лучше нам вернуться в Министерство и попытаться разобраться со всем этим чёртовым бардаком. Только этого мне и не хватало – ещё одну чёртову ночь бумажки строчить. По крайней мере, найдём мы его довольно быстро. Игнививос прикончит его за сутки.

А потом случилось чудо. Голоса пропали, оставив скорчившегося, дрожащего Снэйпа у стены какого-то здания.

Прошло сколько-то времени, и он понял, что, должно быть, наступило утро, потому что на небе был свет. Рёбра у Снэйпа болели так, словно по ним неоднократно били ногами, левое плечо горело мучительной болью, то же было и с правой ногой. Он даже не знал, сможет ли на неё опереться.

События предшествующей ночи были словно подёрнуты дымкой, но Снэйп помнил, что должен добраться до Ноттинг-Хилла. Денег у него больше не было, да и справочника тоже. Значит, придётся идти пешком.

Он дойдёт.

У него нет выбора.

С трудом приняв вертикальное положение, приказывая себе не обращать внимания на циркулирующую по телу боль, он отправился в путь.

В конце концов Снэйп потерял всякое чувство проходящего времени. Жизнь сузилась до боли и необходимости ставить одну ногу перед другой. Только чистая сила воли заставляла его держаться на ногах и двигаться вперёд. Периодически он останавливался и спрашивал дорогу. Обычно требовалось три попытки, прежде чем кто-нибудь туманно указывал направление и быстро спешил прочь.

В буквальном смысле мучительно медленно Снэйп продвигался на северо-запад по Лондону.

Снова пришла темнота, и в конце концов не осталось никаких прохожих, что могли бы указать ему дорогу. Или, по крайней мере, таких, кто ради него бы остановился. Часть его решила, что ему не следует так уж их за это винить. Не имея ни малейшего понятия, насколько далеко зашёл, или сколько ещё идти, он обнаружил, что прислонился к ограде какого-то маленького закрытого парка. Теперь, когда он наконец остановился, ноги ему отказали, и Снэйп осел на землю. Он закрыл глаза, и ему стало любопытно, а каково это будет – остаться здесь, пока кто-нибудь или что-нибудь не придёт его забрать. Ему стало любопытно, не будет ли ему всё равно. Ему стало любопытно, заметит ли он это вообще.

Постепенно он понял, что его кто-то щиплет. Нет, не щиплет, а клюёт. Снэйп неохотно открыл глаза. В темноте у него на груди устроился, нарушая всякое естественное птичье поведение, маленький грязный воробей. Воробей упорно клевал Снэйпа в нос.

Снэйп потянулся смахнуть птичку. Та увернулась от неуклюжей руки и продолжила свою настойчивую атаку.

Какая-то мысль пыталась достучаться до его отупевшего от боли сознания.

- Сфинкс? – прохрипел он.

Одним из его последних действий было трансфигурировать Сфинкс в воробья. Она отчётливо тревожилась из-за его поспешного бегства, а он не хотел оставлять её там, где её потревожат Авроры. И он сделал единственное, что пришло ему в голову.

Птичка облетела вокруг головы Снэйпа и приземлилась обратно.

Теперь, когда она уже привлекла его внимание, Сфинкс начала раз за разом клевать его и отлетать на короткое расстояние, только затем, чтобы опять вернуться на его плечо, словно желая, чтобы он последовал за ней.

Снэйп решил, что, должно быть, наконец-то лишился рассудка, а потом решил, что ему всё равно. Последовать за воробьём было столь же разумным поступком, сколь и всё остальное. Мастер зелий наполовину пополз в ту сторону, в которую указывала птичка.

Кое-как перебравшись через дорогу, он обнаружил, что стоит у краснокирпичного многоквартирного дома, какие очень часто попадались в магловском Лондоне. На входе были двойные стеклянные двери. Двери были заперты. Снэйп увидел множество кнопок с помещёнными рядом именами, вероятно, для того, чтобы оповестить жильцов о прибытии.

Моргая, он постарался сосредоточиться на именах. Некоторые из них были неразборчивы, буквы смазались дождём. Но одно, написанное аккуратными печатными буквами, читалось: "Г. Грэнджер".

Собрав остатки сил, Снэйп поднял неповреждённую руку и нажал кнопку.

А затем упал у дверей и больше не двигался.

********** [/spoiler

Часть 3

Глава 1

Жужжание домофона оторвало Гермиону Грэнджер от бесцельных попыток прибраться перед сном в квартире. Положив книгу, которую держала в руке, на стопку других, Гермиона подошла к решётке интеркома. Криволапый замяукал на хозяйку и потёрся об её ноги.

Гостей она не ждала, да и в столь поздний час редко кто приходил. Гарри с Роном часто заглядывали без предупреждения, конечно, но они знали охранный код входной двери. Родители бы позвонили заранее. Только ради них Гермионе необходимо было подключение к магловской телефонной сети; а кто ещё это мог быть, она даже вообразить не могла.

- Алло, - сказала она в решётку.

Ответа не последовало. Молодая женщина раздражённо вздохнула.

- Там кто-нибудь есть? - резко спросила она.

И снова молчание.

Чёртова ребятня, подумала она. Не придумают лучше шутки, чем нажать на звонок и смыться. Иногда всё происходило несколько раз прежде, чем им надоедало. Разумеется, собственно вниз к двери она не спускалась, но сигнал всё равно действовал на нервы.

Она ждала, когда проделка повторится, но, что удивительно, жужжания больше не раздалось.

Тогда, вероятно, кто-то действительно ошибся.

Гермиона снова взяла книгу, пытаясь понять, где, среди хаоса комнаты, та сумеет найти себе место. Криволапый, по-прежнему мяукая, последовал за хозяйкой. Она наклонилась, чтобы погладить его по голове.

- Извини, старина, но еда, что вон там лежит, - единственное, что ты получишь. Либо она, либо диета.

Криволапый ткнулся ей в ладонь, не обращая внимания на еду.

Молодая женщина услышала, как что-то бьётся о двери лоджии.

Сова? Как странно.

Гермиона отдёрнула занавеску. За стеклом ничего не было. Но шум слышался по-прежнему. Криволапый распластался по стеклу, странно мяукая и прижимая к нему нос. Опустив взгляд на кота, Гермиона увидела что-то, похожее на крохотного воробья, раз за разом бросавшееся на окно.

Воробей? В это-то время суток?

Более того, она готова была поклясться, что это та самая птичка, которая поселилась в погибшей герани Гермионы.

Заинтересовавшись, молодая женщина раздвинула занавески шире и открыла одну из дверей. Так называемая лоджия в квартире Гермионы смотрела прямо на главный вход в здание, и двери освещал оранжевый свет от находившегося напротив фонаря. Молодая женщина мимоходом взглянула на вход - и замерла на месте.

У дверей что-то было. Тёмный силуэт, бесформенный и неподвижный.

Маленький воробей лихорадочно летал кругами, так, что до него совсем немного, но нельзя было дотянуться. Криволапый, как ни странно, судя по всему, не обращал внимания на птичку, вместо этого настойчиво толкаясь в ноги хозяйки.

Подробности были Гермионе недоступны, но на краю сознания не успокаивалось какое-то чувство узнавания. Что-то, уверявшее молодую женщину, что ей необходимо выяснить, что там внизу.

Решившись, она живо вернулась вовнутрь, закрыла и заперла лоджию. Взяв ключ от двери и спрятав палочку в рукав, Гермиона спустилась на четыре коротких лестничных марша, отделявших её от главного входа.

Осторожно посмотрев сквозь двери, она увидела что-то, похожее на скорчившегося на земле человека. Вблизи оно казалось таким же неподвижным, что и сверху. В молодой женщине постепенно росли мрачные предчувствия.

Медленно открыв дверь, она осторожно скользнула в ночь. Человек не шевельнулся ни при приближении Гермионы, ни тогда, когда она склонилась над ним. Молодая женщина видела, что это мужчина в грязных магловского типа рубашке, брюках и порванном свитере. Судя по одежде, создавал её тот, кто представлял примерно, что носят маглы, но никогда особенно этому внимания не уделял. Самому мужчине, похоже, где только не пришлось ночевать, да и пахло от него, как подумала, сморщив нос, Гермиона, не очень.

- Эй, - осторожно позвала она.

Мужчина не шевелился. Молодая женщина, нервничая, положила ему руку на плечо и встряхнула.

- Вы меня слышите? - спросила она.

При физическом контакте по телу мужчины пробежала дрожь, и он медленно, преодолевая боль, повернул лицо к Гермионе, так что в свете фонаря она ясно его увидела.

Великие и милосердные Цирцея, и Мерлин, и все Боги наших отцов и их отцов...

Северус Снэйп.

Неподдельный шок на несколько секунд лишил её способности думать.

Снэйп выглядел... "ужасно" даже близко это не описывало. Скорее уж - "при смерти". Лицо у него опухло и всё было покрыто синяками - это невозможно было не заметить даже при оранжевом свете фонаря.

Она не в силах была даже начать думать о том, что разумного сейчас можно сказать или сделать.

Снэйп облизал губы, и его горло конвульсивно сократилось, словно он пытался сглотнуть.

- Добрый вечер, мисс Грэнджер.

Сорванный голос был едва слышен.

Благодаря этому звуку мозг молодой женщины снова заработал, но замечательным достижением это назвать было трудно: мысли её превратились в неконтролируемый вихрь.

"Возьми себя в руки, Гермиона, девочка моя, так ты ничего не добьёшься и уж точно Снэйпу не поможешь ".

Что ж, не проводить же им всю ночь у дверей.

- Вы можете встать? - неуверенно спросила молодая женщина. Особенной надежды она на это не испытывала.

В ответ Снэйп заставил себя принять сидячее положение и попытался подняться. Она словно со стороны отметила, что он совсем не пользуется левой рукой, а ещё старается не переносить вес на правую ногу. Гермиона зашла с правого бока Мастера Зелий и, присев, предложила:

- Обопритесь на меня.

Снэйп едва ли не отшатнулся.

- Я справлюсь.

Гермиона призвала на помощь хоть какое подобие рациональных доводов:

- Мне так не кажется. Вам нужно попасть вовнутрь. Позвольте вам помочь.

Не дожидаясь продолжения дискуссии, молодая женщина пропустила руку под его рукой, по спине, подхватила его под мышки и крепко сжала. Гермиона и почувствовала, и услышала, как Снэйп зашипел от боли.

Ну, ничего не поделаешь, подумала она с жестокостью большей, чем, как ей казалось раньше, в ней вообще есть. Нужно затащить его вовнутрь и по лестнице (о святые небеса, лестница) - прежде чем она хотя бы думать начнёт о том, что с ним делать.

Она сумела поставить его на ноги и помочь войти в здание. Оказавшись внутри, опустила Снэйпа на ступеньки, где он, тяжело дыша, и осел.

Было довольно очевидно, что он не справится, а Гермиона не достаточно сильна, чтобы его нести.

Она попыталась представить, сработает ли мобиликорпус на том, кто находится в сознании.

Узнать можно только одним способом.

- Профессор Снэйп, - произнесла она.

При звуке её голоса он поднял голову. В более верном свете холла Гермиона не могла не видеть порезы и синяки, тёмные тени под глазами и слишком блестящий загнанный взгляд. Она собралась с решимостью.

- Я не смогу донести вас по лестнице, а сами вы подняться не сможете, даже с моей помощью. Мне придётся использовать мобиликорпус. Постарайтесь, насколько сможете, не шевелиться.

Он только кивнул.

Она наложила заклятие и приступила к сложной задаче по тому, как поднять Снэйпа по лестнице, не поранив его ещё больше. Гермиона уже видела, что у дырок на свитере Мастера Зелий обожжённые края, и на правой штанине - тоже такие же следы.

К тому моменту, как Гермиона со Снэйпом добрались до двери, нервы у молодой женщины были совершенно издёрганы. Тело Мастера Зелий двигалось ужасающе медленно, и она всё время ждала, что вот-вот из одной из квартир на лестничной клетке выглянет какой-нибудь любопытный сосед.

Не отвлекаясь на ключ, она срывающимся голосом наложила Алохомора.

Направив Снэйпа в гостиную, Гермиона сняла заклинание левитации с тем расчётом, чтобы Мастер Зелий оказался на диване, наполовину повернувшись на левый бок. Молодая женщина закрыла и заперла входную дверь, заодно на всякий случай наложив на неё замыкающие чары и пару охранный заклятий. Вернувшись в гостиную, Гермиона сплела паутину заклинаний на всю квартиру.

Довольная, как только можно было быть довольной, молодая женщина обратила всё своё внимание на Снэйпа.

Он с закрытыми глазами лежал на диване, дыша хрипло и прерывисто. Ранения на лице резко выделялись на фоне нездорового серого оттенка кожи.

Гермиона просто стояла и смотрела на Снэйпа, ероша волосы, не зная, с чего начать. Надо его вымыть, пришла она к выводу, - а после выяснить, насколько серьёзно он ранен.

А потом уже узнать, как... и почему... он в итоге оказался у неё на пороге.

Встряхнувшись, она пошла в студию, открыла сушильный шкаф и наугад вытащила несколько одеял. Закрыв дверцу, Гермиона вернулась в гостиную и бросила их на пол у дивана. Не останавливаясь, направилась на кухню. Откопала оловянный котелок и налила в него воду. Кинула туда несколько отрезов чистой ткани.

Уже в гостиной, молодая женщина поставила котелок рядом одеялами. Теперь оставалось снять со Снэйпа одежду. У ранений на лице видок был тот ещё, но немедленно угрожающими жизни они не выглядели. Больше Гермиону заботил тот факт, что Мастер Зелий не пользовался одной рукой, а на одну ногу, судя по всему, не мог опереться.

Молодая женщина сняла со Снэйпа ботинки и носки и отбросила их в сторону, снова недовольно сморщив нос. Затем, поколебавшись, наклонилась над Мастером Зелий и начала стягивать с него свитер. Снэйп тихо застонал от боли из-за того, как шерсть прошлась по коже, и Гермиона замерла. Выпрямляясь, она случайно посмотрела на палочку.

На палочку.

Гермиона ощутила прилив раздражения на саму себя, усиленного к тому же её шоковым состоянием.

Напомните-ка мне ещё разок, мисс Грэнджер, зачем конкретно вы посещали Хогварц, Школу Ведьмовства и Волшебства?

Молодая женщина взяла палочку и приготовилась произнести заклинание. Потом снова остановилась. Не время сейчас для... щепетильности. Да и, к тому же, саму Гермиону Снэйп уже видел отнюдь не в лучшем состоянии. Эта мысль придала ей сил, и молодая женщина наложила заклятье:

- Дешабиллюс.

Одежда Снэйпа исчезла, и он остался лежать на диване нагишом.

Гермиона увидела яркие красно-чёрные кровоподтёки с правой стороны груди Снэйпа. Один из них имел явную форму отпечатка ботинка. Она предположила, что и несколько рёбер у Мастера Зелий сломано. По правому бедру и ноге вилось множество глубоких красных отметин - несомненно, результат одного из многочисленных вариантов заклятия огненной стрелы. Продолжение таких же отметин виднелось на левом плече, хотя рука лежала под туловищем. Кое-где, как показалось молодой женщине, она увидела бледную белизну кости.

Как же, во имя преисподней, он ещё с такими ранениями двигался, слегка отстранённо подумала Гермиона.

Снэйп начинал дрожать. Она даже понятия не имела, осознаёт ли он, что происходит. Пробормотав над ним согревающее заклятье, она подняла с пола одно из одеял и накинула на нижнюю часть туловища Снэйпа.

Затем молодая женщина встала рядом с ним на колени и легко коснулась ладонью его повреждённых рёбер.

Медиковедьмой Гермиона отнюдь не являлась, и хотя теоретические познания у неё были хорошие, собственно опытом накладывания исцеляющих заклинаний она обладала в лучшем случае средним. Более того, никаких других средств у неё в квартире тоже не было - ни очищающего раны зелья, ни мази, заживляющей ожоги, ничего, что хоть как-нибудь им обоим всё это облегчило. Придётся начинать с самого начала. И в первый раз в голову Гермионе пришла мысль, что на диване у неё лежит не просто серьёзно раненный мужчина, но и тот, кто объявлен в розыск.

Ну что же, об этом она может подумать позже - в данный момент наблюдались более насущные проблемы.

Ей не слишком грела душу идея импровизации. Гермиона предпочитала тщательно проверить, а потом ещё перепроверить свои расчёты прежде, чем опробовать что-либо на практике. В данный момент, однако же, такой роскоши она позволить себе не могла. Позвать на помощь кого-то со стороны явственно не представлялось возможным. Сама Гермиона в настоящее время была наилучшей, если не единственной перспективой для Снэйпа.

Молодая женщина коснулась его кожи палочкой, которую держала в другой руке. Сломаны были, по крайней мере, два ребра. Специалистом по части определения сроков нанесения повреждений Гермиона не являлась, но эти свежими не выглядели. Она могла только надеяться, что тот факт, что Мастер Зелий сумел добраться до её квартиры, свидетельствует о том, что лёгкие у него не проткнуты. Молодая женщина тихо проговорила простое Ос Репаро - заклятье, фиксирующее кости. Затем ещё добавить целительных чар - и отметины начали исчезать.

Гермиона услышала, что, когда лечение начало действовать, Снэйп задышал ровнее, и поняла, что сама тоже до этого момента дыхание задерживала. Она несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться.

Теперь перейдём к ранениям от огненных стрел.

- Мне придётся перевернуть вас на живот, - сказала она, не будучи уверенной в том, что Снэйп её слышит. Ну, вроде как полагалось говорить людям, что с ними делаешь, разве нет? - Мне нужно получить возможность увидеть ожоги.

- Думаю, вам может быть больно, - излишне уточнила она.

Она взялась за его неповреждённое плечо и потянула, так, чтобы Снэйп перевернулся на живот. От боли Мастер Зелий издал невнятное восклицание. Гермиона повернула ему голову набок, чтобы дать возможность дышать, и подложила под неё диванную подушку. Затем сдёрнула одеяло с его ног. Теперь ей видны были оба места, куда ударили заклятья огненных стрел: центр левой лопатки и верхняя часть правого бедра.

Молодая женщина невольно передёрнулась. Живой огонь Игнививос - скверные это были заклятья. От точки удара крохотные огоньки чар проникали под кожу, пробираясь, подобно червям, наружу и вниз, сквозь плоть, мускулы - и, в конце концов, сквозь кости и внутренние органы. Если жертву не исцелить, она в буквальном смысле медленно сгорит заживо, если только сперва не откажет что-нибудь жизненно-важное. Лечить только ожоги было бесполезно, поскольку чары просто продолжили бы разъедать всё изнутри. Может, это и не так плохо, как Круцио, но само по себе - тоже ничего хорошего.

Гермионе захотелось узнать, кто это так поступил со Снэйпом. Она была в курсе, что за ним охотится Министерство. Неужели это они сделали? Ей не хотелось так думать.

Итак, лечение делится на три части: мест, куда пришлись удары, чар и ожогов. Как же ей не хотелось что-нибудь сделать не так... Внимательнее осмотрев лопатку Снэйпа, молодая женщина заметила, что в ране пульсирует точка болезненного жёлтого света. Гермиона обдумала возможные варианты. Ядовитый свет был источником опаляющих чар. Следовательно, его нужно извлечь. Лучшим выбором лекарства стали бы пиявки, но их у неё не было. Как и Пиявочного эликсира. Значит, нужно будет применить Пиявочные чары и найти что-нибудь, чтобы обезвредить ту магию, которую вытянет наружу. Гермиона мысленно перечислила список стандартных обезвреживающих средств. Против огня используйте холод либо воду. Вроде бы достаточно просто. Вода у неё была.

Она подтащила поближе котёл с водой и затем вытащила оттуда один из кусков ткани, удерживая его за все четыре угла и зачерпывая, таким образом, воды. Прежде чем та просочилась сквозь ткань, молодая женщина пробормотала Замораживающее заклятье. Наполненная водой ткань стала твёрдым ледяным шаром.

- Мне нужно извлечь основное заклятье, - сказала она, надеясь, что Снэйп осознаёт что-нибудь помимо одной только боли. - Постарайтесь не шевелиться.

Гермиона с осторожностью положила паковый лёд на открытую рану. Снэйп чуть дёрнулся при прикосновении и снова что-то тихо воскликнул. Когда он успокоился, молодая женщина сотворила заклинание, надеясь, что её поспешные импровизации принесут результат. Мастер Зелий дико затрясся, и внезапно лёд под её рукой превратился в воду. Гермиона едва удержалась от того, чтобы не задеть рану, когда сопротивление резко пропало. Просачивающаяся жидкость начала окрашивать ткань в ядовитый зелёно- жёлтый оттенок, и молодая женщина поспешно бросила её обратно в котёл. Та развернулась, и жёлтое закружилось водоворотом в прозрачной воде, придав содержимому ёмкости цвет желчи.

Взяв полотенце, Гермиона аккуратно осушила участок тела вокруг раны и осмотрела её. Из той сочилась кровь и другими выделения, но света больше не было. У молодой женщины чуть-чуть дрожали руки, и она ждала, пока сердцебиение войдёт в норму.

Одно есть, другое ещё осталось, мрачно подумала она.

Вылив ядовитую воду в раковину и заменив её на чистую, Гермиона собралась с силами и повторила процедуру с раной на ноге.

Потом последовали мириады небольших заклинаний, закопавшихся в нервную систему Снэйпа.

Ну, нельзя провести время в магической лаборатории и не научиться, как бороться с широким выбором ранений от взрывов и возгораний. Теоретически, должно хватить обезвреживающих чар в совокупности с Финитэ Инкантатэм. Полагаясь на эту теорию, претворённую в практику, Гермиона наложила на плечо Снэйпа двойное заклятье.

Сперва не было заметно никакой ощутимой разницы. Молодая женщина положила свободную руку на кожу рядом с краем раны. От тела исходил сильный жар. Гермиона начала медленно считать про себя, мысленно приказывая ему остудиться. Через мучительно долгий промежуток времени плоть Снэйпа, кажется, перестала быть неестественно обжигающей. Молодая женщина осторожно осмотрела участки вокруг рубцов, удостоверяясь, что температура кожи снова стала нормальной. Насколько Гермиона могла судить, ей удалось успешно противостоять чарам.

Перенеся внимание на ногу Мастера Зелий, она сотворила ту же комбинацию заклятий на второе ранение. После того же - нервного - ожидания температура понизилась.

Следующий шаг - дезинфекция.

Снова налив свежей воды и согрев её волшебством, молодая женщина отыскала ещё ткани и стала, как могла аккуратно, очищать раны. От этого Снэйп зашевелился и тихо протестующее застонал. Одна рука попыталась неуклюже оттолкнуть Гермиону.

- Лежите смирно, - сказала она, стараясь, чтобы её голос звучал ободряюще. - Я понимаю, что это больно, но я должны убедиться в том, что раны чисты прежде, чем их исцелить.

Он что-то пробормотал и попытался приподняться.

Гермиона отложила в сторону ткань, которую держала, чтобы крепко взять Снэйпа за плечи и удержать его на месте.

- Профессор, не сопротивляйтесь... - начала она.

Услышав это, он, казалось, стал отбиваться ещё сильней.

- Прошу вас, профессор... позвольте мне всё сделать... - Гермионе приходилось прилагать немалое количество усилий, чтобы удержать его, несмотря на его значительно ослабленное состояние.

Она в жизни не подумала бы, что он настолько силён. А то, что его называли "профессором", судя по всему, усиливало его тревогу.

Молодая женщина пришла к заключению, что, вероятно, была какая-то ирония в том факте, что её бывший учитель Зелий лежит голый у неё на диване, а она всё равно изо всех сил старается не называть его "сэр".

Она предприняла ещё одну попытку.

- Северус... - ощущение его личного имени на её губах было неловким, - пожалуйста, доверься мне. Я не смогу тебе помочь, если ты не будешь лежать смирно.

Что-то в этой фразе на него подействовало - он успокоился.

Молодая женщина продолжила осторожно очищать раны, её работа время от времени останавливалась, когда он начинал ворчать от боли. Но больше он с Гермионой бороться не пытался. Закончив с его плечом и занявшись его ногой, она стала понимать кое-что, что раньше замечала как факт, но не то, что этот факт подразумевает: Снэйп был обнажён.

Он оказался более мускулистым, нежели она могла бы ожидать, несмотря на то, что он носил её с достаточной лёгкостью, когда они находились в... том месте. В школьные времена преобладал образ развевающихся чёрных одеяний. Без мантии он оказался... поджарым, без костлявости. Неплохая спина, узкие бёдра, ноги бегуна... основные мышечные группы очерчены ясно, без рельефности...

И, в первый раз за это время, молодая женщина обратила внимание на контур Тёмной метки, резко и уродливо выделявшийся на внутренней стороне руки под левым локтем Снэйпа.

Гермиона, девочка моя, и чем ты, по-твоему, занимаешься? Ты же должна лечить, а не любоваться.

Эти мысли, казалось, стали большим вторжением в его частную жизнь, нежели лицезрение его физической наготы. Чувствуя себя неловко, молодая женщина закончила вычищать грязь из уродливых вмятин на ноге Мастера Зелий.

Наконец, удовлетворённая результатом, Гермиона приготовилась приступить к лечению собственно ран. Эта часть исцеления была наиболее лёгкой, а также той, в которой у молодой женщины практического опыта имелось больше всего. И всё же она колебалась. Что, если ей не удалось успешно обезвредить крохотные огненные заклятья? Что, если какие-то фрагменты первоначальных чар ещё действовали? Исцеление впаяет их в Снэйпа.

На Гермиону нахлынул прилив сомнений в себе - не менее сильный, чем те, что она испытала в теневой реальности. Ведь до нынешнего момента не представлялось возможности проверить или исследовать подобные средства исцеления. Да Гермиона, чёрт возьми, почти что придумала их по ходу. Если она что-то напутала, плохими оценками всё не окончится; умрёт человек, лежащий у неё на диване.

Палочка, которую молодая женщина навела на Снэйпа, дрожала у неё в руке. Возьми себя в руки, - трясясь, сказала себе Гермиона. Ему только не хватает так у тебя на диване лежать, пока ты с духом собираешься. И всё-таки пошевелиться она не могла.

Тихое мяуканье потревожило её мысли. Криволапый вытянулся вдоль её ноги и ударил лапой с втянутыми когтями по бедру. Молодая женщина посмотрела на кота, и тот снова мяукнул, на сей раз более настойчиво.

- Ладно, - прошептала она пересохшими губами. - Поехали.

Она коснулась кончиком палочки одной из зияющих ран на спине Снэйпа и пробормотала слова исцеляющего заклинания. Ткани начали восстанавливаться, потом края сошлись, и кожа из красной стала розовой, а потом из розовой - бледно-желтоватой. Гермиона повторяла процедуру, пока все ранения не были залечены, кое-где, там, где были наиболее глубокими, оставив после себя следы лишь более розовые, чем остальное тело.

Снэйп определённо дышал теперь не так затруднённо, и напряжённая неподвижность начала оставлять его. По его телу пробежала дрожь. Гермиона снова пробормотала согревающее заклятье, а потом полностью укрыла Мастера Зелий найденными ею ранее одеялами. Повинуясь импульсу, она зашла в спальню и взяла с кровати одну из подушек. Вернувшись к Мастеру Зелий, приподняла ему голову и заменила диванную подушку на нормальную.

Поглощённая беспокойством о заклинаниях Игнививос, Гермиона позабыла о лицевых ранениях.

Снова взяв отрез ткани, она начала вытирать Снэйпу лицо. Прикосновения, судя по всему, несколько привели его в чувство, но он ни звуком не выразил протеста. Гермиона поспешно излечила ранения. Лицо Снэйпа вернулось к нормальному своему виду, хотя бледность и выросшая за несколько дней на подбородке щетина никуда не делись. Молодая женщина мягко положила голову Мастера Зелий на подушку, после чего поднялась.

Двигаясь механически, она сунула куски ткани обратно в котёл с водой и отнесла всё на кухню.

Закончив с этим, Гермиона обнаружила, что стоит рядом с диваном и смотрит на Снэйпа. Похоже, в этот момент тот уже спал, дыхание у него было глубоким, ровным. Она взглянула на часы. За полночь. Учитывая то, что было известно молодой женщине о действии Игнививос, если ошибку она всё-таки совершила, этой ночи Снэйпу не пережить.

Прекрасно понимая, что ничего больше она сделать не в силах, Гермиона заставила себя приготовиться ко сну, пытаясь отыскать что-то нормальное в обычной рутине. После того, как улеглась в постель, она вертелась и ворочалась, её не успокаивала даже тяжесть Криволапого, который занял "неподвижный центр" двуспальной кровати, следуя безошибочному кошачьему инстинкту всегда оказываться в самом неудобным из возможных мест.

Примерно через час молодая женщина сдалась. Было практически невозможно уснуть, когда ты не знал, жив или мёртв человек в соседней комнате. Выбравшись из постели, Гермиона завернулась в плед, не удостоив вниманием негодующий вопль своего кота, самым постыдным образом свалившегося на пол. Таща за собой постельное бельё, она перешла в гостиную. В комнате было темно, и молодая женщина, проходя мимо маленькой настольной лампы, её включила. Та наполнила комнату мягким светом, достаточным, чтобы разглядеть всё вокруг, но недостаточным, чтобы побеспокоить спящего.

Приблизившись к дивану, Гермиона увидела, что Снэйп лежит в том же положении, в котором она его оставила. Подымающаяся и опускающаяся грудь помогла ей удостовериться, что он по-прежнему жив. Гермиона уселась в кресло напротив и долгое время смотрела на Мастера Зелий, желая, чтобы он продолжал дышать, молясь, чтобы её лечение оказалось правильным.

Однако же, в кресле ей удалось расслабиться не больше, чем до этого в кровати. Из-за недостатка сна в сочетании и сильным потрясением и тревогой, она впала в полудрёму, от которой периодически резко просыпалась, и голова при этом была полна путаными мыслями и самыми разными иррациональными страхами, место которым - в тёмных предутренних часах.

Что, если он умрёт, пока она спит? Будет ли он знать, что был здесь? Будет ли он знать, что это она его убила? Найдёт ли когда-нибудь этот одинокий человек покой?

Она заставила себя подняться из кресла, пересекла комнату и скорчилась на полу рядом с диваном, завернувшись в плед. Голову Гермиона опустила на диванные подушки, достаточно близко к голове Мастера Зелий, чтобы чувствовать, что с ним.

Вот так, если что-нибудь случится, я узнаю тут же.

Слушая его дыхание, Гермиона, в конце концов, заснула.

Она проснулась через какое-то время, чувствуя какую-то тяжесть на плечах. Сердце молодой женщины резко забилось, а сама она в панике попыталась понять, в чём дело. Потом осознала, что, должно быть, Снэйп повернулся во сне, и его рука упала с дивана и теперь лежит на ней. Гермиона ощутила облегчение при мысли, что он пошевелился, ведь это значило, что с ним точно всё хорошо.

Молодая женщина как раз раздумывала, следует ли или нет ей положить его руку обратно, когда почувствовала, что Снэйп задышал чуть-чуть по-другому. Осторожно, стараясь его не побеспокоить, он передвинулась, чтобы увидеть его лицо.

Глаза Мастера Зелий были открыты и смотрели прямо на неё.

Она не смела произнести ни слова.

- Гермиона.

Он назвал её по имени или просто выдохнул? [прим. перев.: выдох легче представить, если вспомнить, что по-английски имя звучит как "Хэмайни".

- Вы... вы очнулись? - вопрос был глупый, но лучшего она выдумать не смогла.

- Кажется, да.

- Как... я хочу сказать... вы... - она умолкла. Ей не удавалось придумать вопрос, что не был бы ещё бессмысленней предыдущего.

Следующие его слова стали для неё полным потрясением.

- Я умер?

- Нет. Нет, не умерли.

- Жаль.

При этих словах Гермиона ощутила странную судорожную боль в груди. Не зная, как ответить, теперь уже она попыталась найти убежище в иронии.

- Что ж, пойми я ваши чувства, я не стала бы тратить столько сил на то, чтобы вас исцелить.

Она почувствовала, как он дёрнулся от сказанного ею, и едва услышала, как он выдохнул:

- Простите.

Прежде чем подходящий ответ пришёл ей на ум, Мастер Зелий убрал с её плеч руку, и, опираясь на локоть другой, с трудом приподнялся, чтобы видеть молодую женщину более ясно. В глазах Снэйпа было выражение, которое Гермиона никак не могла полностью истолковать. Что-то не так уж непохожее на то, что она видела в канун Нового года - боль, подавленный страх, неожиданная уязвимость. И странный блеск, что почти мог сойти за непролитые слёзы.

Гермиона, колеблясь, протянула к Снэйпу руку, и вздрогнула, когда он поймал её в свою. Крепко стиснув, он поднял её руку и прижал ладонь к губам.

- Благодарю вас, Гермиона, - прошептал он.

Она почувствовала прикосновение к коже обветренных губ и небритой щеки, и дыхание её перехватило. Подняв другую руку, чтобы дотронуться до его лица, она убрала назад грязные, немытые пряди.

- Вам нужно попробовать поспать ещё, - мягко произнесла она.

Она почувствовала, как его губы дёрнулись у её руки, и осторожно отстранилась, когда он укладывался обратно на подушку.

Молодая женщина наблюдала, как закрываются его глаза, и как его дыхание снова становится глубже. Ей хотелось снова коснуться его, но она не осмеливалась, опасаясь его потревожить. В данный момент ему нужен был сон.

Ей тоже. Испытывая больше спокойствия и уверенности в том, что её лечение сработало, Гермиона перетащила плед обратно в спальню и рухнула на кровать. Её последней сознательной мыслью перед погружением в сон без сновидений было то, что ей ни разу и в голову не пришло сдать Снэйпа властям.

**********

Драко Малфой буквально упал в кресло, от обычного уравновешенного поведения юноши определённо не осталось и следа. В противоположном углу комнаты стояла, прислонившись к столу и наблюдая за Драко полуприкрытыми сонными глазами, худая фигура того, о ком он по-прежнему мог думать только как о профессоре Снэйпе.

- Я голоден, - негромко проговорил мужчина шелковистым голосом, таким одновременно знакомым и чужим.

Драко задрожал, отказываясь встречаться взглядом со спутником. Предложение вызвало в нём спор слишком многих противоречивых эмоций, и, хотя никто не получал удовольствия от их... игр... больше, чем он, не следовало забывать о более важных вещах.

Таких, например, как то, как, во имя преисподней, добыть ещё немного этого проклятого зелья.

Отец начинал выказывать нетерпение, и Драко не мог вечно топтаться на месте.

Всё произошедшее прошлой ночью было убийственным фиаско. В раздражении Драко ударил кулаком по ручке кресла. Поднявшись на ноги, начал бездумно мерить комнату шагами.

Он так близко подошёл к тому, чтобы заполучить настоящего Снэйпа, способного на то, чтобы сварить это зелье. А потом, с присущей им неуклюжестью, вмешались министерские авроры, и пришлось спешно дисаппарировать.

Теперь его... спутнику... не терпелось отведать свежей пищи. Драко чувствовал томление в низу живота, тугой узел желания. Он нуждался во всём этом - в боли, в страхе, в яростных попытках удержать последние остатки жизни - в том моменте, когда человеческое существование сводилось единственно к примитивной борьбе за выживание.

Ясно увидеть это пламя - и задуть его.

Вот что было ему нужно.

Половинными трапезами, вытягиваемых из тела Драко, его спутник долгое время довольствоваться не будет. А охотиться, теперь, когда Снэйпа опознали, стало затруднительно.

Драко не думал, что Министерство действительно схватило Мастера Зелий. Нет, отец сказал бы ему, окажись чёртов мерзавец в Азкабане. Снэйп, наверное, прячется в каких-нибудь омерзительных трущобах, где-нибудь в Лондоне. В конце концов, не то чтоб у Мастера Зелий были друзья, к которым он мог бы обратиться.

Искать Снэйпа могли и, несомненно, в итоге могли и найти, но на это потребуются время и усилия. У Драко не было ничего из личных вещей настоящего Снэйпа, так что сотворить заклинание на определение местонахождения было невозможно. Даже если бы Драко удалось проникнуть в Хогварц без ведома Дамблдора, Министерство, несомненно, уже давно опечатало подземелья. Нет, чтобы отыскать Снэйпа, придётся потрудиться. А у Драко на это не было ни времени, ни желания.

Не тогда, когда существовала альтернатива.

Грэнджер.

Он мог бы поспорить, что, попади зелье ей в руки, она бы приложила все силы к тому, чтобы выяснить его состав. А при некоторой дополнительной... стимуляции... она бы смогла завершить анализ.

Вдвоём Драко с его спутником должны были быть в силах обеспечить такую стимуляцию.

Он облизнул губы при мысли о высокомерной грязнокровочке, стоящей перед ним на коленях, умоляющей его... остановиться или продолжать... ему особенно без разницы было, о чём именно, лишь бы умоляла. Мысль о ней, отданной ему на милость, его возбуждала.

Он получит восхитительную возможность отомстить за каждый раз, когда она выставила его дураком в классе. За каждый раз, что она или её идиоты-дружки унизили, победили или перехитрили его. Он заставит её пожалеть о каждом презрительном взгляде, брошенном в его, Драко, сторону.

Его дыхание участилось, и он почувствовал, как сильные руки гладят, массируют его плечи.

- Я голоден, - прошептал ему в ухо безжизненный голос, заставив мурашки пробежать вдоль позвоночника Драко.

Он подался к ласке, наслаждаясь её жестокой холодностью. Задрав голову, он протянул руку, погрузив её в прямые волосы.

- Пища, - пробормотал он.

Сильные руки сомкнулись на его запястьях. Драко ожидал, что его заставят встать на колени, но вместо этого его повернули кругом и толкнули вперёд. Край стола ударил его в низ живота, и Драко согнулся вдвое. Его лицом приложили о столешницу, он чувствовал щекой грубую деревянную поверхность, вонзающиеся занозы.

Руки стягивали с него мантию, грубо сжимали, ухватившись между ног. Драко начал всхлипывать, как от боли, так и от предвкушения. Он почувствовал, как холод входит в него, после - краткий миг удовольствия, быстро переходящий в агонию, а после - тьма.

**********

Северус Снэйп проснулся с ощущением странной дезориентации. Последним его ясным воспоминанием была огненная стрела, что ударила его в спину, а за ней последовала жгучая боль.

Сейчас он лежал лицом вниз на чём-то мягком. Снэйпу было тепло, а его тело было во власти любопытного ощущения. Через мгновенье он осознал, что ощущением этим, на самом деле, являлось отсутствие боли. Пришли обрывки воспоминаний. Побег из Хогварца, жизнь на дне, удар ногой и приятный вежливый голос - Снэйп никак не мог вспомнить, кому он принадлежит, но чувствовал, что это как-то важно. И высокая, отталкивающая, знакомая фигура. Та, что зародила в разуме тревожное подозрение.

Потом прибыли авроры. И выпустили огненные стрелы.

Вопреки всему вышеперечисленному, Снэйп, судя по всему, всё ещё был жив.

Он открыл глаза и немного приподнялся. Его ужаснуло то, насколько слабым он себя чувствовал, но никаких других неприятных ощущений не было, не считая того, что слегка ныли плечо и нога. Окружающая обстановка казалась смутно знакомой в приглушённом дневном свете, и через мгновение Снэйп понял, где находится.

В квартире Гермионы Грэнджер.

Как, во имя преисподней, он здесь оказался?

На этом этапе он осознал, что обнажён.

И как, во имя преисподней, он оказался в таком виде?

Фрагмент за фрагментом, сознание выдавало ему недостающие образы. Он еле тащился по бесконечным улицам. Добрался до её двери.

А затем - только череда случайных образов. Голос Гермионы, мягкий, успокаивающий... зовущий его по имени, просящий довериться ей. Постепенно уходящая боль. Разговор в темноте, который Мастер Зелий наполовину вспомнил, наполовину вообразил, - отчаянная необходимость доказать себе, что Гермиона реальна, ощущение её кожи, её рука, касающаяся его лица и волос...

Гермиона его исцелила.

И пока что, судя по всему, не вызвала никого из Министерства.

Слишком измученный, чтобы анализировать следствия из этих фактов, он оттолкнул их на задворки сознания, чтобы внимательно рассмотреть позднее.

Болезненно сглотнул. Во рту пересохло, и привкус был омерзительный. Нужно было достать стакан воды. Он с трудом принял сидячее положение и завернулся в одеяла, спрашивая себя, найдутся ли у него силы встать.

Раздался глухой стук и негодующее мяуканье, и большой рыжий кот Гермионы упал на пол, потревоженный движением Снэйпа. Последний услышал шелест в соседней комнате и шаги.

- А, вижу, вы опять очнулись.

Снэйп был не в силах придумать, что, во имя всего святого, сказать, даже если бы от это зависела его жизнь.

Она обошла вокруг дивана и опустилась на колени перед Снэйпом, критически его осматривая. На ней была свободная магловская одежда, а волосы были убраны в хвост, который отдавал дань больше практичности, нежели стилю.

- Ну, в любом случае, вы выглядите лучше, чем прошлой ночью.

Она протянула руку за одеялом, и Снэйп инстинктивно подался назад. Она помедлила.

- Мне нужно увидеть, что с ранами от огненных стрел. Я хочу проверить, по- прежнему ли они чистые.

Он медленно занял прежнее положение на диване и напряжённо лежал, пока она стягивала одеяло на талию, обнажая спину. Гермиона примостилась на краешке подушек, осторожно положив руку туда, где раньше была рана. Снэйп почувствовал, как её пальцы исследуют его кожу, осторожно пробуя подушечками мускулы.

Потом она убрала руку, и Мастер Зелий осознал, что до этого момента задерживал дыхание.

- Здесь, кажется, всё нормально, - произнесла она с... не нотку ли облегчения услышал он в её голосе?

Она набросила одеяло обратно на него и потянулась к нижней части. Он почувствовал, что снова напрягается, и с трудом удержался от того, чтобы не отдёрнуться. Молодая женщина, похоже, это уловила - потому что помедлила, положив руку на одеяло.

- Другую рану мне тоже надо посмотреть, - мягко указала она.

Он кивнул в подушку. Он знал, что она права. Заклинания Игнививос были слишком опасны, чтобы небрежно относиться к их лечению, но сейчас от него требовался весь его самоконтроль, чтобы её не оттолкнуть. Снэйп остро сознавал, как уязвим в эту минуту. Обычно такие вещи он решал с помощью отступления.

Но такой вариант в данный момент не рассматривался.

Она стянула одеяло на сторону. Снэйп был благодарен тому факту, что она открыла его тело только настолько, насколько ей было нужно, чтобы увидеть ранения. Снэйп вряд ли бы смог стерпеть свою наготу в её присутствии в данный момент.

Гермиона снова положила ладонь туда, куда пришёлся удар, в этот раз - в верхней части правого бедра. То же осторожное исследование и мягкая, но уверенная проверка мускулов.

Затем одеяло положили на место.

- Хорошо, - сказала она. Он подумал, было, что услышал лёгкую дрожь в её голосе, но потом решил, что у него просто разыгралось воображение, поскольку дальше она живо продолжила: - Можете глубоко вдохнуть и выдохнуть?

Он послушался.

- Больно?

Снэйп помотал головой в подушку. Ему захотелось знать, способен ли он ещё говорить.

- Хорошо. Где-нибудь в другом месте боль чувствуете?

Он подумал над этим и постарался промочить горло.

- Нет, - сумел произнести он.

Он вспомнил, что раньше хотел воды.

Не мог бы я обеспокоить вас просьбой принести стакан воды? - попытался сказать он.

- ...воды... - получилось у него.

Не говоря ни слова, Гермиона встала и вышла из поля его зрения.

На одно сюрреалистическое мгновение он подумал, не обидел ли её чем-то, а потом она вернулась, неся с собой стакан и графин с водой. Налив, молодая женщина протянула ему стакан. Снэйп принял сидячее положение и взял его.

Он осторожно сделал глоток. Трудно было не заметить, что от усилий удержать стакан руку свело судорогой. Снэйп стиснул зубы. Он не усугубит имеющееся положение тем, что разольёт воду, и в итоге его станут кормить, как младенца. Опустошив стакан, Мастер Зелий протянул его Гермионе, пытаясь унять дрожь в руке.

Если молодая женщина и заметила что-то, то виду не подала, только подтянула поближе столик, чтобы тот оказался рядом с диваном, и поставила на столик стакан и графин.

- Когда вы последний раз ели? - практично спросила она.

Он пожал плечами.

- Точно не припомню.

- Что же, мне кажется, сейчас вам поесть что-нибудь надо.

Ему захотелось возразить, больше против того, как она вокруг него... суетилась..., чем того, что он голоден. Что-то в её тоне, однако же, подсказало Снэйпу, что это её не остановит. В том же тоне у него потребовали объяснения о зелье Эстер. В том же тоне отказались уходить в канун Нового года...

Тем временем Гермиона подошла к обеденному столу и сотворила заклятье. К Снэйпу она вернулась с подносом, на котором были миска супа и кусок хлеба. Почти не веря своим глазам, Мастер Зелий только и мог, что на это смотреть.

- Это совершенно безопасно. Поверьте мне, вы ещё не готовы попробовать магловскую кухню в моём исполнении.

Она неправильно истолковала его реакцию. Но он не стал на это указывать.

Освободив место на столике, она поставила поднос.

- Угощайтесь. - Гермиона помедлила. Теперь, когда его первоочередные нужды были удовлетворены, она чувствовала себя неуверенно. - Я буду в другой комнате, разберу там кое-что. Э... позовите, если что-то потребуется.

Она исчезла из виду.

Дело шло медленно, но вода и пища помогли Снэйпу почувствовать себя лучше. Закончив, он снова лёг и соскользнул на удивление в мирный сон. Когда он в следующий раз проснулся, было темно, и что-то вне поля зрения дарило приглушённый, спокойный свет.

Когда глаза сфокусировались, он заметил, что с подноса убрали, а Гермиона с Криволапым на коленях просто сидит, свернувшись калачиком в кресле напротив, и наблюдает. С такого расстояния Мастеру Зелий не удалось прочесть выражение её лица.

- Как вы теперь себя чувствуете? - тихо спросила она.

Он вспомнил, что когда-то задал ей сходный вопрос.

- Лучше, - нейтрально ответил он.

Она кивнула.

Оба замолчали. Снэйп прекрасно представлял, о чём Гермиона, скорее всего, думает. Он закрыл глаза.

- Полагаю, вы ждёте объяснений, - наконец сказал он.

- Ну, несколько вопросов без ответа у меня действительно есть, - несколько сухо ответила она.

Ну, что значит ещё немного информации, после всего-то, что она уже о нём узнала?

- Что вам уже известно? - Он подозревал, что Поттер уже поведал ей кое-что из происходящего.

- Мне известно об убийствах. Мне известно, что у жертв наблюдается повреждение мозга по тому же принципу, что было у Шэймуса. Мне известно, что кто-то якобы опознал вас на месте преступления. Мне известно, что вы находитесь в бегах от Министерства. Мне известно, что, что вашу лицензию на аппарирование приостановили, а ОНИМ вышло на ваш след. - Она начертила в воздухе воображаемую галочку. - Мне неизвестно, как, а также почему вы очутились у меня на пороге.

Он кивнул.

- Остальное достаточно просто. Я жил на дне. Было ясно, что в одиночку мне не удастся ничего выяснить. - Он помедлил. - Вашу квартиру я отыскал, воспользовавшись Манифэсто. Вызвали Авроров, но я сумел от них ускользнуть... - Он не чувствовал, что уже готов рассказать ей о двух других участниках сцены. - Меня ранили, как вы могли заметить, и я сумел сюда добраться.

Крайне отредактированная версия, подумал он. Гермиона наморщила лоб. Снэйпа посетило неприятное ощущение, что она знает, что он недоговаривает.

- Это объясняет, как, - сказала она, в конце концов. - Почему - вы мне не рассказали.

Он заколебался. Мог ли он сам для себя это выразить, не говоря уже о ней?

- Потому что, - тихо произнёс он, - вы, кроме меня, единственный человек, кто знает о зелье, и кто может поверить в то, что произошло.

И потому, что я подумал, что вы, быть может, возьмёте и выслушаете меня прежде, чем сдать в Министерство.

Она кивнула. Она очевидным образом формулировала вопрос.

Вот оно, подумал Снэйп. ...тот самый вопрос.

Он удивился тому, что она спросила на самом деле.

- Итак... кому-то ещё удалось воссоздать зелье?

Он не ответил. Вопрос достаточно логично вытекал из того, что ей было известно о зелье и вызываемых им эффектов. Однако же, Снэйпу не думалось, что он сейчас уже готов поделиться с ней своими подозрениями относительно природы этих убийств.

По шагу за раз, Северус.

Она опять неправильно истолковала его молчание.

- Ну, я знаю, что, что бы этих людей ни убивало, при этом причинялся примерно тот же вред, что и Шэймусу, - защищаясь, начала она. - У нас больше нет этого зелья, но разве не разумно будет предположить, что оно есть у кого-то ещё?

Он кивнул, обретая способность говорить.

- Да, предположить подобное будет разумно.

- Значит, нам надо отыскать остатки зелья и их уничтожить.

Боги, в её устах это звучало так просто

- Так кто, скорее всего, обладает возможностью и необходимыми ресурсами для такого?.. - теперь она размышляла вслух. - Нам надо проверить записи в Министерстве...

Нам?

Он прервал её:

- Это мне надо.

Она моргнула и открыла рот, чтобы что-то сказать. Снэйп опередил её.

- Меня разыскивают, мисс Грэнджер. Вы подвергли себя серьёзному риску только из-за того, что укрыли меня. Я - создатель этого зелья, и потому несу ответственность за все последствия его применения. Этим вопросом я займусь сам.

Поверьте мне, если это окажется тот вопрос, о котором я думаю, вы и близко не захотите ко мне подойти.

С чего ей вообще такого хотеть, прошептал предательский голос.

Мастер Зелий взглянул на Гермиону. Он был удивлён застывшим выражением её лица. Он продолжил:

- Если вы желаете сделать что-либо ещё, всё, о чём я могу вас попросить, - добудьте мне немного информации. Можете сказать потом Министерству, что я принудил вас к сотрудничеству под какого-нибудь рода угрозой физического насилия. Додумать детали предоставляю вам.

Она кивала. Он остановился.

- Вы закончили?

Он моргнул, услышав, сколько яда было в её голосе. Тон, достойный его самого, - пришла неуместная мысль.

- Вы объявляетесь у меня на пороге посреди ночи, в полумёртвом состоянии. Я вас, чёрт возьми, практически воскрешаю, а потом вы спокойно сообщаете, что намереваетесь в одиночку отправиться выслеживать убийцу, на основании некоего убеждения, что несёте ответственность за его поступки, что, кстати говоря, я не допускаю ни на секунду. Вам ни разу не приходило в голову, что у вас на хвосте висит Министерство, и вы не можете аппарировать или пользоваться магией так, чтобы вас не засекли? - Она раздражённо взъерошила волосы. - А вы ещё меня обвиняете в том, что я веду себя по-гриффиндорски.

Он очевидным образом опять её разозлил. Судя по всему, у него это хорошо получалось. Её невозможно было понять.

- Я справлюсь.

Она ледяным тоном констатировала:

- Вас схватят и пошлют в Азкабан. Вот что случится.

А её это с чего беспокоит?

Она снова заговорила:

- Кто-то, очевидно, владеет этим зельем и готов его использовать. Я нужна вам для того, чтобы отыскать этих людей. Я могу пользоваться магией, аппарировать, и, более того, у меня есть полный доступ к министерским библиотеке и лабораториям.

Она смотрела на него сердитым пристальным взглядом, словно приглашая его попробовать опровергнуть её слова.

- Я вам нужна, - повторила она. - Вы наверняка понимали это, когда решили меня разыскать. Вы хотя бы раз можете просто принять настоящую помощь?

Снэйп молчал.

Гермиона была права. И это вызывало в нём отвращение. Отвращение к тому факту, что он опустился до того, чтобы приползти к ней на порог. Отвращение к тому, что ему пришлось отдать ей контроль над ситуацией. Отвращение к тому, что она видела его до такой степени страдающим и уязвимым.

Отвращение к тому, что в нём жило ожидание её неминуемого предательства.

Повисла осязаемая тишина - он пытался подобрать слова для ответа. Неожиданно она отвела взгляд и торопливо поднялась, отвернувшись от него.

- Мисс Грэнджер... - начал он.

Она мгновенно повернулась обратно.

- Учитывая тот факт, что вы почти что умерли у меня на руках прошлой ночью, - тон у неё был напряжённый, - а сейчас лежите голый на моём диване, вам не кажется, что вы, по меньшей мере, чтоб вас, могли бы уже называть меня Гермионой?

Она быстро ушла. Он ждал, что хлопнет какая-либо дверь, но ничего подобного не услышал. Приподнявшись и повернувшись, он посмотрел за спинку дивана.

Вместо того чтобы уйти, она остановилась, опираясь на косяк. Он видел, как застыло её тело. Он не знал, будет ли хуже или лучше, если он с ней заговорит.

- Гермиона... - осторожно произнёс он.

Она выпрямилась, повернулась и медленно подошла ближе. Он внимательно на неё смотрел, совершенно не в силах предсказать её реакцию.

- Я.. я прошу прощения, - медленно произнесла она, с деланным спокойствием. - Я... не должна была с вами так говорить.

И снова неожиданное извинение.

Она устало потёрла лоб.

- Прошлой ночью... - она потрясла головой. - Прошлой ночью... когда я увидела заклятия Игнививос... ну, я же не целитель... и никогда не была... я совершенно не знала, что делать, только то, что делать что-то надо, так что я действовала наугад. - Она едва улыбнулась напряжённой улыбкой. - Наугад я обычно ничего не делаю. И я желала бы начать так поступать при других обстоятельствах. - Одной рукой она рассеянно потянулась помассировать мускулы на противоположном плече. - Я не знала, исцелила я вас или убила. - Она несколько неуверенно пожала плечами. - Случались у меня ночи и получше.

Она снова нарушила его равновесие. Он изо всех сил старался придумать, что ответить.

- Я бы сказал, что ты, судя по всему, меня исцелила.

Крайне обыденная фраза, признающая необычайное деяние.

Она показала ему себя крайне мало в канун Нового года, но Снэйп был слишком захвачен собственным прошлым, чтобы обратить на это внимание. И сейчас его поразило осознание того, что лечение по ряду причин потребовало огромного количества смелости с её стороны. Он почувствовал, как в его грудь возвращается странная боль, не имеющая никакого отношения к исцелённым ранам.

И было ещё кое-что. Кое-то, что сама она ни разу не упомянула.

Она глядела на ковёр, обняв себя руками - неуместно юный жест для столь способной женщины.

- Гермиона, - снова попробовал он.

Она подняла голову, но, похоже, не захотела посмотреть ему в глаза.

- Спасибо, - просто сказал он.

Она выглядела слегка озадаченной.

- За то, что вам помогла? - медленно спросила она.

За большее...

- За то, что не спросила, я ли убил тех людей.

Она подошла к нему и присела на край дивана.

- Честно могу сказать, - мягко произнесла она, - что мне и в голову не приходило, что убийцей можете быть вы.

Ему пришлось отвернуться, услышав эти слова.

Она осторожно положила руку ему на плечо.

- У вас не было никаких причин убивать. И я не считаю, что вы принадлежите к тому типу людей, что любят совершать необоснованные жестокие поступки. - Она помедлила, и он практически услышал лёгкую улыбку в её голосе: - Но, вероятно, это я просто мыслю крайне по-гриффиндорски.

Комбинация тепла, и безопасности, и состояния выздоровления грозила пробудить в нём бурю эмоций. Он напрягся, подавляя нахлынувшую волну, практически неконтролируемое стремление обратиться и отчаянно уцепиться за любой источник утешения.

Она сейчас едва-едва гладила Снэйпа по плечу, не с целью соблазнить, Боги, нет, но почти так, словно отвечала на невысказанную мысль Мастера Зелий. Он попытался закрыться от этих эмоций. Горло стиснуло. Он не сорвётся у неё на глазах. Ему невыносима была мысль о том, что она увидит, как он плачет, как ребёнок. Было у него неприятное предчувствие, что, раз начав, он никогда не остановится.

Лежа, не шевелясь, он желал, чтобы она ушла, и молился, чтобы она не уходила.

В конце концов, её рука остановилась, но с плеча не исчезла.

- Думаю, вам, наверное, надо ещё немного поспать, - практичным тоном заметила она.

Он ждал, что она уйдёт, когда почувствовал, что её тело прижалось к его спине. Гермиона обвила его обеими руками и сжала в на удивление крепком объятии. Не в силах удержаться, он тоже прижался к ней, желания вобрать от неё... что-то.

Затем она его отпустила.

- Высыпайтесь, - тихо произнесла она. - Если вам что-нибудь понадобится - берите.

Она ушла прежде, чем Снэйп сумел ответить.

Он долго лежал на спине, глядя в потолок. Мастер Зелий с горечью подумал, почему же боги выбрали именно этот момент, чтобы показать ему то, что он никогда не позволит себе желать, не говоря уже о том, чтобы этим владеть.

**********

Гермиона взгромоздилась на лабораторный табурет, глядя на то, как жидкость у неё на глазах процеживается в непрозрачную бутылочку. Этому полагалось стать завершающей стадией изготовления последней выпущенной группы опытных образцов целительных Зелий. Министерство постоянно искало лучшие и более надёжные способы лечения людей.

Какая жалость, что той ночью у меня не было на это времени, сухо подумала молодая женщина.

Обычно она не занималась такими элементарными вещами, как проверка процесса фильтрации, но сейчас её разум был всё ещё занят осмыслением последних событий. Процедура, настолько близкая к смотрению в пространство, насколько вообще возможно добиться, сохраняя видимость работы, была как раз тем, в чём нуждалась Гермиона, чтобы дать себе время подумать.

Отнюдь не расстроенный тем, что начальница взяла на себя его работу, Сайрус, на самом деле, занимался неторопливо чем-то в противоположной стороне лаборатории, сводя к минимуму возможность того, что Гермиона потребует его помощи. Молодая женщина подозревала, что он завёл новую подружку, а потому всеми силами старается избежать всего, что хотя бы отдалённо напоминает дополнительную работу. Первый раз в жизни она чувствовала благодарность, а не раздражение от обычной склонности студентов существовать в состоянии наименьшей затраты энергии.

Также существовал вопрос, касающийся профессора... касающийся его. Он достаточно едко заметил, что, учитывая обстоятельства, ей следует называть его Северус. Ей было нелегко к этому привыкнуть. Ко всему прочему, он спал на её диване (даже Криволапому трудно бы было найти себе место для сна в так называемой второй спальной комнате) немногим больше недели, и Гермиона находила его самым что ни на есть... приводящим в замешательство гостем.

Он снова замкнулся в себе с того, первого дня. Тем не менее, она наколдовала ему ещё чистой магловской одежды, вручила запасную зубную щётку и велела брать в ванной всё, что понадобится.

Гермиона улыбнулась сама себе. Хоть она и пошла на работу, озорная её часть с удовольствием устроилась бы мухой на стене, чтобы понаблюдать, как Северус Снэйп разбирается в ванной комнате взрослой незамужней женщины...

К её удивлению, он достаточно неплохо привёл себя в порядок. Бледный и по- прежнему не располагающий к себе, он всё же выглядел лучше, чем она ожидала. Особенно, что касалось волос. В течение недели они, судя по виду, становились всё менее сальными. По правде говоря, Мастер Зелий оказался довольно разборчив в личных привычках, что заставило Гермиону любопытствовать, чем же он мыл волосы до этого, в Хогварце...

Следующим был вопрос воробья. Достаточно неуверенным тоном Снэйп рассказал о том, что это Сфинкс. Несколько кусочков бекона, потом - обратная трансфигурация, и грязная птичка превратилась в слегка страдающее избыточным весом лысое сморщенное существо, чрезвычайно довольное тем, что снова видит своего человека, чем вызвало у него сильную досаду.

Потом на повестке дня стояла собственно квартира. Гермиона никогда особенно не суетилась по поводу собственного дома: периодически взмахнёт палочкой, чтобы прибраться, и всё. Где-то на третий день она пришла домой и обнаружила в своей гостиной идеальный порядок. Снэйп невозмутимо пожал плечами и ядовито указал, что ему нужно пространство, чтобы читать, не говоря уже о свободном месте, чтобы делать заметки.

Кроме этого, этот человек был первым, кто начал пользоваться её кухней. Там у Гермионы наблюдалось несколько магловских приспособлений: её мать не в силах была осознать, что дочери не нужно ничего, чтобы приготовить еду - так что в наличии имелись чайник, плита и холодильник, все девственно чистые, так как ими никогда не пользовались. Почувствовав голод, молодая женщина просто находила какую-нибудь лёгкую закуску и ела, не отрываясь от работы. Снэйпу, не имевшему возможности творить магию, приходилось идти кружным путём, пользуясь тем, что наколдовала ему Гермиона.

Однажды вечером она обнаружила, что Мастер Зелий приготовил ей нормальный ужин, подчёркнуто заметив, что не имеет смысла допускать, чтобы вполне хорошая еда портилась только потому, что заняться ей хозяйке квартиры не позволяет лень.

Молодая женщина считала, что частично Снэйп поступает так, потому что чувствует себя ей обязанным. "Я плачУ по долгам, мисс Грэнджер" - но также она всё больше убеждалась, что каждое проявление заботы со своей стороны ему необходимо маскировать достаточным количеством сарказма, чтобы сохранить личную cordon sanitaire [фр. безопасную зону.

Добро совершай втайне, лениво подумалось ей.

К собственному изумлению, она обнаружила, что его общество в самом деле доставляет ей удовольствие. Высказывания Снэйпа иногда по-прежнему носили довольно резкий характер, но в остальном он оказался любезным и нетребовательным компаньоном, немногословным и не имевшим ничего против того, что по вечерам Гермиона занималась своими делами, и не ждавшим, что она станет уделять ему какое-то особое внимание. Он прислушивался к её словам, и их нечастые разговоры были интересными и дельными. Ничуть не похоже на Питера, который считал откровенным личным оскорблением, если она не хотела каждую секунду, когда не спала и не работала, быть и делать что-нибудь с ним...

Если бы не постоянное лёгкое опасение, что на огонёк заглянут Гарри с Роном или - хотя в этом случае Гермиону, по крайней мере, предупредят - её мать, молодая женщина была бы практически полностью довольна ситуацией.

Последние капли отфильтрованной жидкости упали в бутылочку, и Гермиона плотно её закупорила. Потом тщательно вымыла оборудование. Царивший у неё дома беспорядок не распространялся на лабораторию. Дело было не в том, что Гермиона не могла быть аккуратной, просто она не видела в этом смысла, когда необходимости не возникало.

Вымывая осадок, она вздохнула. Несмотря на относительную гармонию в совместном проживании, дело было в том, что в своих текущих поисках они не достигли практически никакого прогресса. Что касалось заклинания на талисмане, Гермиона смутно представляла, какого рода чары могут добиться желаемого результата, если их использовать вместе, но действующую комбинацию нужно было вычислять методом проб и ошибок. Если только вдруг в высшей степени не повезёт, на это уйдёт время. Время, которого, как подозревала молодая женщина, у них нет.

Снэйп, сидящий взаперти в её квартире, просмотрел все те немногие имевшиеся в наличии материалы и потерпел неудачу. Эстер Алуорси сама по себе ещё иногда упоминалась, но по её работам не было ничего. Постепенно становилось ясно, что придётся искать первоисточники.

Гермиона начала механически раскладывать предметы туда, где они должны были лежать. Она едва заметила, как Сайрус выскользнул из лаборатории, пробормотав что-то там насчёт склада. Где же начать поиск? Молодая женщина взяла в руки бутылочку с исцеляющим зельем и начала нервно её вертеть. Снэйп упомянул дом... со старым подвалом... где он может находиться?

Знает ли об этом Мастер Зелий? Без сомнения, нет. Волшебники из одного места в другое аппарировали. Пониманием сравнительной географии они не славились.

Эстер Алуорси была схвачена Мэтью Хопкинсом... Хопкинс... И тут Гермиону осенило. Мэтью Хопкинс упоминался на магловедении. Его определили в категорию эксцентричных маглов и, соответственно, не изучали. Его истинная личность осталась тайной. И это значило, что они не там ищут - искать надо среди магловских источников.

Оставив бутылочку с зельем на скамье и бегло все, проверив, Гермиона заперла лабораторию. Пройдя коридор, молодая женщина дождалась лифта, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наверху Гермиона забрала пальто у мисс Гамбльсайд, которая широко и с одобрением улыбнулась, увидев, что мисс Грэнджер уходит, отсидев только половину рабочего дня.

Перейдя в здание Британской библиотеки и закрыв за собой дверь без таблички, молодая женщина повернула направо и направилась в саму библиотеку. Через какое-то время она уже листала небольшую брошюру под названием: "Краткий экскурс в историю колдовства в Суффолке и Эссексе". Труд был написан маглом и по большей части весьма далёк от истины, но зато содержал главу: "Мэтью Хопкинс - Генерал Охоты на Ведьм". Гермиона её пролистала. Сведения были представлены достаточно схематично. Согласно официальной версии, Хопкинс был джентльменом, жившим в Мэннингтри, что в Эссексе, постепенно превратившимся в одержимого колдовством. Он изобрёл кое-какие довольно страшноватые способы доказать, что несколько почти что точно безвредных старух - ведьмы, и устроил так, чтобы их сожгли. Автор книги, судя по всему, считал Хопкинса на три четверти душевнобольным.

Но тут было упоминание об Эстер. Последняя жертва Хопкинса, одинокая женщина, жившая в деревенском доме в Даунхэм Сент-Кросс, что в нескольких милях от суффолкской границы. Схвачена, подвергнута суду, приговорена и сожжена в 1645 году.

Снэйп говорил, что дом находится там же, где раньше.

Молодая женщина медленно закрыла книгу. Вернув её на стойку, Гермиона коротко поинтересовалась о том, что известно о фамилии Алуорси.

Женщина за стойкой покачала головой.

- Вряд ли мы вам с этим сможем помочь. Хм-м... 1645-й... чтобы забраться так далеко, вам пригодились бы приходские книги. Или, возможно, Земельный кадастр мог бы вам что-нибудь сообщить о том, кому принадлежал сам участок земли. Есть вероятность, что дом мог служить временным помещением, ну, знаете, принадлежал какому-нибудь дворянину и предоставлялся рабочим на ферме, или ещё что в этом роде.

Гермиона кивнула.

- Хм-м... Земельный кадастр... благодарю вас.

Женщина улыбнулась.

- Ну что вы. Приятно бывает хоть иногда вспомнить про свою степень в области исторических наук.

Погрузившись в размышления, Гермиона пошла прочь. Приняв внезапное решение, она скользнула в женский туалет. Удостоверившись, что больше там никого нет, она аппарировала.

Мгновением позже она прибыла в том, что, по виду и содержанию, являлось пустым шкафом. Министерство Магии и британское магловское правительство за долгое время достигли множества тайных договорённостей. Одной из них было заключённое на высшем уровне соглашение о совместном использовании знаний. Так же, как к подземным этажам Британской библиотеки, Министерство имело доступ к другим хранилищам информации; Центральный реестр рождений, браков и смертей, Земельный кадастр и оксфордская Библиотека имени Бодлея были только частью списка.

Оправив одежду, Гермиона покинула шкаф и шагнула в секцию с ограниченным доступом Земельного кадастра.

Среди записей о земельных владениях прихода Даунхэм Сент-Кросс, молодая женщина обнаружила очень старый, хрупкий пергамент. Расположившись за одним из массивных дубовых столов, она осторожно его развернула. Текст был написан на юридической латыни того времени, и теснившиеся на каждой строчке буквы выцвели практически до состояния невидимости. Вытащив палочку, Гермиона постучала по ломкому тонкому документу, бормоча заклинание перевода. На её глазах буквы перестроились в знакомые слова.

И молодая женщина испытала такое потрясение, что едва не перестала дышать.

И в награду за самую добрую и высоко ценимую нами службу, из которой возникает наш великий долг перед ним, мы даруем нашему возлюбленному слуге, Жану Этьену Сульпис Моннэгр де Малфои, сей особняк, землю и поместья, расположенные и именующиеся поместьем Даунхэм в графстве Суффолк, что сверх того составляет земли, ренты и доходы с приходов, именуемых Сент-Фэйт, Сент-Кросс, Сент- Маргарет...

Дальше следовали рассуждения о правах и обязанностях, но Гермиона не могла оторвать глаз от этого отрывка.

Жан-Этьен-Сульпис Моннэгр де Малфои.

Малфой.

Дом Эстер принадлежал семье Малфоев.

Кто ещё, кроме возможностями воссоздать зелье Эстер? Кто ещё этого бы захотел?

Аккуратно снова свернув пергамент, молодая женщина положила его на место, стараясь осознать весь смысл находки. Разумеется, нужно вернуться в квартиру и рассказать проф... Северусу... даже мысленно она звала его по имени с запинкой.

Гермиона снова спряталась в шкафу, в точке аппарирования. Она уже собралась вернуться сразу в квартиру, когда заколебалась. После целого дня, проведённого в лаборатории, некоторые вещи сперва следовало обдумать одной. Молодая женщина решила аппарировать в маленький переулок минутах в пятнадцати ходьбы от дома. Прогулка и свежий воздух помогут голове проясниться.

Возникнув в переулке, поглощённая размышлениями Гермиона вышла в магловский Лондон.

Она не заметила, как сразу за её спиной появились две безмолвные фигуры, обе высокие, одна - тёмная, словно ночь, вторая - с серебристо-светлыми волосами. Первая втянула в себя в воздух, и обе беззвучно пустились в погоню.

**********

Драко Малфой не верил собственной удаче.

Глупая маглокровочка не могла бы облегчить ему задачи ещё сильней, даже если бы пришла к дому и постучалась в дверь.

Но нет, вот она - беспечно разгуливает по улицам, словно ничего с ней и случиться не может.

[/spoiler

Глава 2

 Гермиона просто бежала по улицам, с единственной целью как можно скорее вернуться в квартиру. Молодая женщина была глубоко благодарна тому факту, как мало внимания обращают маглы на ведьм среди них.

Добравшись, наконец, до здания, она долго возилась с кодовым замком, пребывая в слишком сильно шоке, чтобы использовать магию. Очутившись внутри, Гермиона, дрожа, опустилась на лестницу.

Какого чёрта только что произошло? С неделю повёл себя прилично, а потом пытается её в каком-то переулке лапать?

И это исходящее от него ощущение... холод, словно от давно умершего. Она почувствовала, как часть её сути впитывается в него, когда он её коснулся. Она подумала, что никогда больше не согреется, что никогда больше не станет чистой.

Это вот что ощущаешь, когда тебя целует дементор?

Она помотала головой, пытаясь вернуть себе самообладание.

Что-то в этом всём было неправильное, очень неправильное.

В качестве самозащиты она заставила разум начать анализ, не обращая внимания на трясущееся тело. Не считая прочего, Снэйп в любую минуту мог вернуться в квартиру. Нужно было решить, что Гермионе делать дальше.

Вспомнив его прикосновение, она почувствовала, как сжимается горло. Но когда она лечила этого человека, от него исходило тепло...

Тепло...

Вот оно. Она дотрагивалась до него, даже обнимала, дотрагивалась до его кожи. Ничего общего с тем его прикосновением в переулке. Это не мог быть тот же самый челочек. Не так ли? Разумеется, нет... если только он не скрывал от неё что-то ещё. Что-то относительно зелья...

Она медленно встала на ноги и заставила себя подняться по лестнице, пока не довела себя догадками до полного ступора. Открыв дверь, она скинула пальто на пол в прихожей и вошла в гостиную.

И увидела Северуса Снэйпа, спокойно сидящего в кресле и занятого чтением свитка, со Сфинкс на коленях.

Гермиона застыла, не сводя с мужчины настороженного взгляда. Как, чёрт возьми, он так быстро сюда добрался? Да ещё не минуя её? Как он мог выглядеть так умиротворённо? Молодая женщина инстинктивно стряхнула палочку из рукава в руку, просто на всякий случай. Снэйп выглядел слегка удивлённым при её виде.

- Я думал, ты будешь позже.

Гермиона не ответила. Она обошла его, выискивая на лице любые намёки на признание того, что он сделал только что. Ничего не было, его обычное выражение, да ещё слегка озадаченное беспокойство.

- Что-то не так?

Она знала, что до сих пор дрожит.

- Вы мне лгали?

Чёрт, голос тоже дрожит.

Он помедлил.

- Нет, - наконец ровно произнёс он. - Почему ты спрашиваешь?

Она проигнорировала вопрос.

- Вы можете аппарировать?

- Не без того, чтобы меня засекло Министерство. А я думал, мистер Поттер в деталях описал вам наложенные на меня ограничения.

- Где вы были этим днём?

Положив свиток, он пристально смотрел на неё.

- Почему ты спрашиваешь? - повторил он.

Она почувствовала, как её снова захлёстывает паника, и постаралась её подавить. Царапина на лице горела огнём, и Гермиона, подняв руку, провела по щеке. Дрожь усиливалась.

Он встал и подошёл ближе.

- Не подходи ко мне.

Он не обратил не неё внимания.

- Гермиона, что произошло? - в его голосе звучало беспокойство.

Она посмотрела на него долгим взглядом, пытаясь принять решение. Для того, чтобы палочка оказалась в ладони, достаточно было лёгкого движения запястья. А ещё - он не смог бы отплатить ей так, чтобы не узнали авроры. Если только, конечно, он не лгал насчёт этого... если так, она, скорее всего, покойница... если только...

На чём ты остановишься, девочка? Это двуличие или способность быстро соображать? Лучше бы тебе принять верное решение, пока неверное тебя не убило.

Не планируя нарочно, она встретилась со Снэйпом взглядом. В этот краткий миг она вновь очутилась в том, другом месте, когда он смотрел ей в глаза, изучая зрачки. И она вспомнила свою вспышку прозрения...

Гермиона почувствовала, что колени у неё подгибаются, и Мастер Зелий быстро шагнул вперёд, схватив за руки, чтобы поддержать. У неё не было сил на то, чтобы возразить. Дрожа, она позволила подвести себя к дивану и села, почти за мгновенье до того, как ноги перестали её слушаться. Ей бы очень хотелось, чтобы её перестало трясти. Обняв себя, настолько же ради тепла, насколько ради поддержки, она постаралась привести в порядок мечущиеся мысли.

- Я возвращалась из Министерства... и решила прогуляться через рынок. На меня напало что-то. Оно выглядело, как ты. Я решила, что это и есть ты.

- Очевидно.

Она свернулась в ещё более плотный клубок. Ей хотелось, чтобы вся эта ужасная путаница исчезла.

- Оно... коснулось меня, - начала она, пытаясь найти способ объяснить. Она не видела, как резко как он к ней повернулся при этих словах. - Я почувствовала, как меня... выпивают... не могу описать лучше. Я сумела достать палочку и что-то сотворить... режущее заклятье, по-моему... знаю, оно не предполагает использования на людях... и оно меня отпустило, и я побежала. Я пришла сюда, а потом увидела тебя, я... я не знаю... - Её голос сошёл на нет. - Прости.

Ей было любопытно, сможет ли она когда-нибудь прекратить дрожать.

Она не заметила, чтобы он вообще двигался, но почувствовала, как ей на плечи накидывают одеяло. Она судорожно закуталась в него. Потом молодая женщина почувствовала, как Мастер Зелий сел рядом.

- Гермиона, - произнёс он, самым мягким тоном, что она когда-либо от него слышала. - Думаю, что это я должен перед тобой извиниться.

Она начала было мотать головой, но он продолжил:

- Прошу тебя, послушай. Я тебе не солгал. Но я... - по голосу слышно было, что ему неловко это говорить. - Я не сказал тебе всей правды. По крайней мере, я не сказал всё, что мне известно о том, что происходит.

Она вздрогнула под одеялом. Он продолжал.

- Когда мы вернулись, полагаю... что-то... прошло вместе с нами. - Он остановился, и она услышала, как он глубоко вдохнул. - Полагаю, что это что-то приняло моё обличье.

Она молчала, собираясь с мыслями. Вопросов было слишком много... нужно выбрать любой...

- Как оно сумело пройти, не притрагиваясь к талисману?

Он молчал так долго, что она усомнилась, ответит ли он вообще. Затем он заговорил.

- Талисман и зелье - две части одного заклинания. Заклинание было создано, чтобы позволить нам... людям, то есть, проходить между реальностями. Активный компонент зелья незаметно меняет природу того, кто это зелье пьёт, чтобы сделать его или её суть сопоставимой с этой иной реальностью. После этого талисман открывает портал. Но требуется ещё один элемент, чтобы привести канал в действие... катализатор, если хочешь. Катализатор - это наличие бурных эмоций.

Он снова замолк, но Гермиона чувствовала, что это ещё не всё.

- Создания этого места обладают природной способностью перемещаться и, следовательно, не испытывают необходимости в зелье. Но для перехода между измерениями всё равно должен быть открыт канал. - Снова пауза. - Эстер... и Тёмный Лорд... оба использовали страх и боль. Это было крайне эффективно.

Гермиону начало подташнивать.

- В самом начале мы спорили в здании Музея. Я была на тебя в бешенстве. А в самом конце... - она сглотнула. - Я тебя ненавидела... я помню. - Она остановилась, когда осознание снизошло на неё полностью. - Будь у меня больше выдержки, ничего бы из этого не произошло.

- А не создай я это зелье, ничего из этого бы также не произошло, - несколько резко произнёс он. - Распределение вины вряд ли сейчас может помочь делу.

Она обнаружила, что его неприятный тон странным образом успокаивает. Её здравый смысл снова заявил о своём присутствии.

- Жаль, что ты не сказал мне этого раньше. Возможно, тогда я оказалась бы меньше расположена следовать за тобой - за этим - в переулок. - Она мотнула головой. - Знаешь, это ведь относится к тому, что мне знать необходимо. Я способна с этим справиться.

- Знаю. Я подверг тебя опасности. Прости. - Он говорил очень тихо и на этот раз, судя по голосу, с искренним сожалением. Он положил руку ей на плечо, и Гермионе подумалось, что сделал он это довольно неловко, словно это он сам не совсем знал, как с этим справиться.

Она решила, что следует попытаться собраться. Она предприняла попытку заставить своё тело не дрожать, но не смогла выдержать дольше нескольких секунд. Потом она поняла, что Мастер Зелий задал ей ещё один вопрос.

- Гермиона. - По-прежнему очень негромко. - Как... именно... оно тебя коснулось?

Она не хотела ему рассказывать, не хотела делиться тошнотворной близостью момента. Молодая женщина чуть больше ушла в себя.

- Пожалуйста... мне надо знать, какой вред оно тебе причинило.

Гермиона закрыла глаза. Она предпочитала, когда он на неё кричал. Такого Снэйпа она, по крайней мере, узнавала. Эта его мягкая забота совсем не помогала ей восстановить контроль над собой.

- Оно... поцеловало меня... - в конце концов, произнесла она, вздрогнув от воспоминания. - И оно дотронулось до меня... может, лизнуло... там, где я поранила лицо. - Она подумала, почему он так резко втянул в себя воздух. - Но всё это было недолго, - торопливо добавила она. - Я сумела вырваться.

- Очень немногим достало бы сил вообще воспротивиться его прикосновению, не говоря уже о присутствии духа, благодаря которому сопротивление возымело эффект. - Голос его звучал обыденно, но по-прежнему мягко, возможно, даже, немного поражённо.

- Согреюсь ли я когда-нибудь снова? - ещё один пришедший в голову вопрос невпопад.

Сняв руку с её плеча, он погладил Гермиону по спине.

- Да. Это ощущение пройдёт.

Этот небольшой успокаивающий жест оказался для Гермионы последней соломинкой. Она съёжилась в комок - и начала тихо плакать.

Он положил руку ей на спину, поддерживая дрожащее тело. Молодая женщина повернулась к Мастеру Зелий, наполовину намериваясь сказать ему, что с ней всё в порядке, затем поняла, что вторая его рука тоже её крепко обняла. Его тепло понемногу начало проникать сквозь её ледяной холод, и, почти бессознательно, Гермиона прислонилась к Снэйпу, в то время как её тело обретало покой.

В действиях Мастера Зелий была та заботливая чуткость, что молодая женщина находила любопытно трогательной. Чуткость не принадлежала к тем качествам, которые немедленно приходят в голову при мысли о Северусе Снэйпе.

Хотя последние произошедшие события начинали довольно сильно показывать его в другом свете.

Но, прежде чем она смогла поразмыслить над тем, что это значит, разум подсказал ей, что ей нужно кое-что Снэйпу сообщить. Чуть-чуть его оттолкнув, она произнесла:

- Малфой.

Он видимо удивился такой очевидной непоследовательности. Гермиона качала головой:

- Я должна тебе рассказать. Дом Эстер стоял в пределах владений Малфоев. Я нашла записи в магловском Земельном кадастре.

Он не отпустил её, но теперь его тело словно окаменело. Посмотрев вверх, она увидела, что он бледнее обычного.

- Малфой. - Он пробормотал что-то, что, на слух Гермионы, звучало очень похоже на ругательство. - Разумеется.

Теперь она растерялась.

- Разумеется?

Он вздохнул.

- Когда авроры меня обнаружили и... ранили... во время их нападения, я помню, рядом присутствовало ещё двое. Один из них со мной заговорил. Я узнал голос, но не смог понять, кому он принадлежит. - Он остановился, а потом с насмешкой добавил: - Насколько помню, в меня попали двумя огненными стрелами.

Гермиона решила не комментировать. Ни это, ни то, что, судя по всему, нашёлся ещё один фрагмент информации, которым Мастер Зелий с ней не поделился.

- Это был Драко Малфой.

- Ты знаешь, кто был второй? - спросила Гермиона.

- Нет, - сдержанно ответил он.

- Но подозреваешь?.. - Она была в достаточно степени уверена, что это ещё не всё. Когда ответа сразу не последовало, она попросила: - Пожалуйста... чтобы я смогла тебе хоть чем-то помочь, тебе придётся прекратить... - меня защищать?.. Она остановилась на: - ...обращаться со мной, как с глупой первогодкой.

Степень точности не абсолютная, но достаточная.

Он кивнул, судя по всему, признавая разумность довода.

- Я не знаю, но подозреваю, что это было то существо, которое ты встретила в переулке.

Гермиона усвоила информацию, а потом снова напряглась, с ужасом осознав одну мысль.

- Боги, - прошептала она. - Я решила, что то, что было в переулке, - это ты. Я спросила, что оно делает за пределами квартиры. Если Малфой был там... оно... они знают, что ты здесь.

Он её отпустил.

- Мне надо уходить.

- Нам надо уходить.

Судя по лицу, Снэйп собирался возразить, но Гермиона строго его прервала:

- Не начинай всё снова. В переулке охотились за мной, и они здесь появятся, рано или поздно, в поисках одного из нас или нас обоих. Когда они это сделают, не думаю, что их устроит ответ: "Извините, вы с ним только что разминулись", тебе не кажется?

При этих словах он очень тяжело на неё посмотрел, а потом просто склонил голову.

- Нам нужно отправляться немедленно, - произнёс он.

- Согласна.

Оба встали, и Гермиона стряхнула одеяло.

- Нам следует отправиться в Суффолк, - сказала она.

Он озадаченно на неё посмотрел.

- Даунхэм Сент-Кросс, - уточнила она. - Дом Эстер. Это единственное место, где у нас есть хотя бы какой-то шанс отыскать сведения об этом заклинании. Нам необходимо отыскать способ вернуть это обратно.

Живо пройдя мимо Мастера Зелий, чтобы кое-что собрать, она не заметила пристального взгляда, которым он посмотрел в её удаляющуюся спину.

**********

Драко Малфой и его спутник стояли на другой стороне улицы, глядя на здание из красного кирпича, которое маглами называлось многоквартирным домом. Грязное крысиное гнёздышко, презрительно подумал он. Типичное отверстие под болт для этой омерзительной грязнокровочки. Там она окружена такими же, как она, червями.

Ярость от того, что они упустили её в переулке, сменилась постоянной болью, пылающей в низу живота. Постепенно он становился одержим желанием заставить грязнокровку страдать. Этой необходимостью определялось его существование на данный момент.

Он больше не мог различить, сколько из этого родилось внутри него, а сколько было внушено всё более срочными нуждами его спутника. От нежданной атаки до того пришлось долгое время оправляться. В его разум, в оба их разума ни разу не закралась мысль, что грязнокровка окажется, способна на сопротивление. Её вкус ещё жил в сознании Драко, как и память о страсти, которую она сумела породить. Страх... кровь. Драко нуждался в этой женщине. Или это другой нуждался в ней? Был ли он в состоянии различить?

Потребовалось раздражающе много времени, чтобы обнаружить её убежище. Другой чувствовал её ещё лучше после того, как вкусил её крови. Но он был слаб. Ему необходимо было время, чтобы оправиться - и напитаться от Драко, прежде чем пускаться в погоню. Другому нужно было правильное кормление, и как можно скорее.

В квартирах не было никакого признака движения. Драко не волновало, увидят ли его маглы, но он знал, что грязнокровка также должна почувствовать присутствие другого, если они слишком приблизятся. Такие контакты оставляют отметины. Двое неторопливо пересекли дорогу и приблизились к входу в здание. Карточка с аккуратными буквами подтверждала, что здесь живёт Г. Грэнджер. Драко улыбнулся и открыл дверь тихим: "Алохомора".

Его спутник заволновался и стал беспокойно втягивать в себя воздух.

- Её здесь нет.

- Куда ещё она могла деться?

- Её здесь нет, - настаивал другой голосом, так похожим на голос прежнего Мастера Зелий Драко.

А вот это интересная мысль... она назвала его Северусом... была ли эта бродяжка ближе к Снэйпу, чем он сперва решил?..

Он чувствовал, как нарастают неудовлетворённость и голод - не ему принадлежащие.

- Терпение, - произнёс он слегка сдавленно. - Там для тебя может оказаться и другая еда.

Они поднялись по лестнице к входной двери. Царила тишина. Драко открыл дверь прикосновением палочки, и они вошли.

Внутри по-прежнему было пустынно. Не было даже и следа того блохастого рыжего кота, которого так любила грязнокровка. Можно было определить, что квартира её, по безошибочным признакам - висело её пальто, разбросаны были книги и свитки, - но самой её не было и в помине. А если здесь когда-либо и был Снэйп, ничто на это не указывало.

Другой напряжённо изучал обстановку.

- Здесь живёт она, - прошипел он. - Она была здесь.

Драко занимался быстрой проверкой комнат. Неубранная спальня, ещё более неубранный кабинет, практически не используемая кухня... ничего. Заглянув в ванную, он отметил, что на краю раковины лежали две щётки.

Так здесь был кто-то ещё... шлюшка.

Он облизал губы. Эти сведения могли оказаться довольно полезными.

Он вернулся в гостиную и обнаружил, что другого там нет. Дверь в спальню была распахнута настежь, и, подойдя ближе, он увидел, что худая фигура стоит там, замерев в неподвижности, и глубоко дышит.

- Здесь живёт она, - повторило существо, на этот раз резче. - И тут был ещё один.

- Здесь?

- Я чувствую нужду.

Оно резко обернулось, чтобы оказаться лицом к лицу Драко. Глаза существа были полностью черны, белков почти, что не было видно. Он сглотнул, внезапно испугавшись. Гнев, неудовлетворённость и сила перекатывались внутри него. Он почувствовал, как исчезает самоконтроль.

- Ты обещал, - сказало оно, низко и угрожающе. - Ты сказал, что еда будет. Мне нужна еда.

- Она будет, - сказал Драко, инстинктивно пятясь, хотя физическое расстояние мало что значило для существа.

- Ты недостоин её, - произнесло оно. - Ты потерпел неудачу.

Голос звучал настолько так же, как у профессора Снэйпа в наихудшем состоянии, в сочетании с отцом Драко, так что Драко болезненно передёрнуло. Он ощущал как презрение, отвращение к его собственной некомпетентности проникает в него. Он изо всех сил старался оправдать собственные поступки, когда фигура просто высокомерно прошла мимо.

- Нет никого, кто был бы достоин моего дара, - холодно проговорила тварь. - Мне должно возвратиться.

- Нет, постой... - Драко попытался возразить, чтобы скрыть тот факт, что не знает, как вернуть существо обратно...

Оно одарило его горящим пустым взором.

- Отыщи способ, - вот и всё, что оно сказало. - А теперь мы должны вернуться туда, где жила она.

Тот дом, в смятении подумал Драко. Оно же слабо. Где же оно возьмёт силы аппарировать?

А потом он понял. Существо бесстрастно надвигалось на него. Он чувствовал, как в горле поднимается страх. Страх, что принадлежал только ему одному.

На этот раз не было никакой разделённой силы возбуждения.

Только боль.

**********

При других обстоятельствах вид Северуса Снэйпа, разбирающегося с магловской системой общественного транспорта, мог бы быть забавен, подумала Гермиона. Сейчас же, несмотря на то, что ей стало гораздо лучше от того, что она активно чем-то занималась, она всё ещё чувствовала себя слишком разболтанно, чтобы полностью оценить иронию.

Они покинули квартиру практически сразу же, как решение было принято. Гермиона понятия не имела, насколько сильно повредила другому Снэйпу, так что пришлось предполагать, что на бегство времени осталось мало. В первую очередь, правда, Криволапого и Сфинкс трансфигурировали в птиц - Сфинкс обратно в воробья, а кота - в довольно-таки крупного скворца. Раз уж Малфой с этим существом собрались навестить квартиру, молодая женщина не собиралась подставлять фамильяров под основной удар неудовлетворённой ярости. После этого Гермиона отвлеклась только на то, чтобы залечить царапину на щеке и взять плащ и кошелёк, засунув в последний весь запас магловских денег.

На Снэйпе по-прежнему была магловская одежда. Он начал было возражать, но Гермиона указала, что мантия - вряд ли обычный наряд в магловском мире, а им действительно совершенно не нужно привлекать внимания больше, чем нужно. В нынешнем виде они двое просто напоминали пару довольно эксцентричных учёных.

Путь из Ноттинг-хилла к вокзалу основной линии не относился к тем опытам, которые Гермиона желала бы повторить в спешке. Поскольку Снэйп не мог аппарировать, они были вынуждены прибегнуть к более традиционным средствам перемещения.

Попав на станцию подземки, Гермиона осторожно стукнула два раза по турникетам, чтобы те их пропустили. Следуя за толпой, двое спустились в глубины Лондона.

Вместе с тем, что очень походило на три четверти магловского населения.

Платформа оказалась более чем переполнена. Места для большего количества людей просто не было, однако они всё равно пытались туда пробиться. Гермиону грубо толкали сзади, тела физически прижимались к ней. Боясь, что в давке её отделят от Снэйпа, она попыталась держаться за его рукав. После того, как несколько раз ей пришлось его отпустить, она схватила Мастера Зелий за руку. Молодой женщине показалось, что при этом у него на лице появилось странное выражение. Руку он не отнял, хотя, в остальном, был неразговорчив до неучтивости, сердито взирая на пассажира, в него врезавшегося.

Прибыл поезд, и человеческая масса внесла их в вагон. Никакого другого выбора совершенно не предполагалось. Вертикально их практически удерживала толпа. Гермиона осознала, что она не только держит Снэйпа за руку, но и прижата теперь к нему одним только людским весом.

Если бы Малфой или другой Снэйп их бы всё-таки нагнали, они ничего не сумели бы сделать, подумала она. Им ни на что не хватило бы места.

Рывок стронувшегося поезда бросил её ещё ближе к Мастеру Зелий. Она остро чувствовала его запах, для неё вполне отличавшийся от запаха других тел. Её собственное мыло, а ещё намёк на мускус и кипарис, что, должно быть, было свойственно только ему. Она стояла достаточно близко, чтобы слышать биение сердца Снэйпа и его слегка неровное дыхание. Он был напряжён, это очевидно. Дело, должно быть, в толпе, подумала она. Поездка в час пик в центре Лондона определённо не относилась к переживаниям для слабонервных.

Поезд снова тряхнуло, когда он чуть-чуть чересчур быстро повернул за угол, и Гермиона на мгновение потеряла равновесие. Его рука обняла её, чтобы поддержать, и оказалась зажата из-за движения поменявшего положение пассажира. Снэйп не смотрел на молодую женщину, но и не делал попытки убрать руку.

Быть в его объятии почти стало бы приятным переживанием, если бы не все остальные люди в вагоне, да болезненно врезавшийся под коленку угол кейса магловского бизнесмена.

Поезд нёсся от станции к станции, милосердное ослабление давления на каждой остановке было слишком кратким, поскольку вагоны тут же снова заполнялись людьми, сражающимися за право попасть домой.

В конце концов, они прибыли на станцию Ливерпуль-стрит - основной магловский железнодорожный вокзал в северо-западной части Лондона. Было ощущение, что здесь выгрузился весь поезд. Снэйпа с Гермионой снова снесло потоком, когда человеческое стадо устремилось к выходам. Молодой женщине едва хватило времени и места, чтобы тайком стукнуть по турникету палочкой, чтобы их выпустило.

Их вынесло на широкое, высокое, хорошо освещённое пространство, также битком набитое людьми, которые бежали, говорили в маленькие предметы, в которых Гермиона узнала мобильные телефоны, питались или пытались отыскать тихий угол, чтобы просто присесть. Здесь царила неразбериха шума и смятения. Здесь магазины продавали самые разные вещи, повсюду ездили маленькие моторные тележки, люди кричали, и каждые несколько минут раздавались неразборчивые объявления.

Снэйп оглядывался вокруг с почти таким же сбитым с толку видом, с каким оглядывалась она во время своего первого посещения Диагоновой улицы.

Интересно, неужели он никогда не ездил на Хогварцском экспрессе, подумала она. Ещё она заметила, что он не отпустил её руку. Гермиона осторожно её потянула.

- Нам нужны билеты, - напомнила она.

Это, похоже, привело его в чувство, поскольку он кивнул и позволил молодой женщине повести его за собой.

Сначала она, казалось, просто бродила без цели, глядя в пол, а потом внезапно остановилась, так что Снэйп едва в неё не врезался. Гермиона осторожно посмотрела вокруг, а потом резко наклонилась. Когда она выпрямилась, у неё в руках было два выброшенных билета. Она ещё немного поводила их двоих по вестибюлю вокзалу, пока они не остановились рядом с неплотной группой маглов, которые все, как один, смотрели на дисплей расписания с тем сосредоточенным вниманием, что волшебники обычно приберегали для чемпионата по квиддитчу.

Она опять огляделась по сторонам и, используя тело Снэйпа, как прикрытие от случайных зрителей, постучала по клочкам грязной бумаги палочкой. Их немедленно трансфигурировало в два действующих билета. Она мимоходом взглянула на расписаний, а потом на бесчисленное множество киосков между платформами.

- До поезда у нас ещё где-то 25 минут, - оживлённо произнесла она. - Оставайся здесь.

Выбрав ближайший киоск, она купила кофе, рулеты и выпечку на них обоих. Возвратившись к Снэйпу, она протянула еду.

- Вот, - сказала она. - Сомневаюсь, что кто-то из нас сегодня особенно много ел.

С непонятным для Гермионы выражением лица он взял предложенное.

- Спасибо.

Она наполовину ждала, что за этим последует едкое замечание, но его не было.

- Пожалуйста.

От отпил горький кофе:

- Ты, судя по всему, хорошо знакома с этой... обстановкой. Не думаю, что мне случалось бывать на вокзале с тех пор, как я окончил Хогварц.

Она пожала плечами:

- Моим родителям так и не удалось нормально освоиться с идеей моего появления откуда ни возьмись у них в прихожей. Они предпочитают "встречать меня на станции". Думаю, таким образом им удаётся убедить себя, что я на самом деле нормальная.

При этих словах Снэйп остро на неё взглянул, но, прежде чем он успел углубиться в эту тему, Гермиона снова коснулась его руки.

- Пойдём, - сказала она. - Номер платформы уже показали.

В настоящий момент она часто до него дотрагивалась. Не похоже, чтобы он был против.

Он молча последовал за ней к платформе. Хотя, когда она открыла дверь вагона, чтобы войти в поезд, Мастер Зелий помедлил.

- Первый класс? - произнёс он с удивлением в голосе.

Стоя в проёме, молодая женщина обернулась к Снэйпу, и он впервые за много дней увидел в её глазах искорки веселья. Она искренне улыбнулась.

- А что, тебе хотелось бы изображать стоящих сардин ещё около часа, пока не приедем в Мэннингтри?

На его губах заиграла ответная улыбка.

- Хороший довод.

Ему следует улыбаться почаще. Это придаёт ему совершенно другой вид. С другой стороны, полагаю, улыбаться ему особенно нечему.

- Как бы то ни было, - продолжила она, - какой смысл в возможности трансфигурировать билеты, если благодаря ней нельзя получить хотя бы вполовину приличную поездку?

- И снова хороший довод, мисс Грэнджер. - В его голосе были нотки иронии, но не злой.

Благие небеса, да он же сейчас её дразнит.

- Знаю. Как обидно, что ты уже не можешь начислить баллы моему Дому, - парировала она, наслаждаясь этим нежданным добродушным подшучиванием. - Так как, ты со мной едешь или меня провожаешь?

Он зашёл в поезд вслед за ней.

В силу неожиданной удачи, им удалось получить два одиночных места друг против друга, что значило, что они избавлены от ближайших соседей. Они закончили с кофе и едой как раз к моменту, как поезд тронулся с вокзала. Вагон всё равно было достаточно заполнен, но другие пассажиры, судя по всему, больше интересовались своими газетами или электронными приспособлениями, чем чем-либо ещё. Гермиона была рада выбраться из ужасающей давки и полагала, что Снэйп тоже этому рад, по тому, как он закрыл глаза и откинул назад голову.

Поезд выехал в темноту. Сперва молодая женщина смотрела в окно, наблюдая проплывающие мимо огни станций и домов северо-востока Лондона. Когда город остался позади, огни начали встречаться реже, и Гермиона смогла видеть сидевшего напротив мужчину, отражённого в вагонном окне. Движение поезда убаюкивало, и сознание Гермионы начало плыть.

Ей всё ещё было тяжело свыкнуться с тем, что мужчина, которого она узнала за последние несколько месяцев, - это тот же раздражительный и зачастую жестокий учитель, которого она помнила по школе. Даже после того, как стало ясно, что он также активно трудится ради низвержения Вольдеморта, этот человек так и не стал доступен к общению.

Теперь Гермиона размышляла, не связано ли это с его собственным Мастером Зелий - быть может, Снэйпу было необходимо, чтобы никто не относился к нему так же, а потому он давил всякую возможность подобного в зародыше. И, возможно, не желал нести ответственность чьего-то наставника. Или не думал, что сможет это принять, поправила она себя.

Но, по какой-то причине, её он решил к себе подпустить.

Она не могла не задаваться вопросом, почему так, но была благодарна за то, что он это сделал. Она начинала ценить свои с ним отношения. И не только из интеллектуальных побуждений. Хотя нельзя отрицать, что приятно, когда у тебя есть кто-то, рядом с кем можно просто расслабиться и быть собой, не беспокоясь, что это угрожает ему или его раздражает.

Нет, это было ещё не всё. Снэйп, безусловно, вёл себя колюче и сдержанно, но, когда она остро в этом нуждалась, он был с ней мягким, проявлял доброту и заботливость. И взамен он просил у неё очень немного.

Гораздо меньше, чем Гермиона была готова дать.

Она попыталась представить, что будет после происходящего непосредственно сейчас. И осознала, что, каким-то образом, её видение будущего неуловимо поменяло форму, чтобы включить в себя Снэйпа.

Прозрение едва не заставило Гермиону рассмеяться вслух. Она могла вообразить, как сообщает новости Рону и Гарри.

Ну, ребята, у меня хорошая новость: кажется, я, наконец, нашла своего идеального спутника жизни. А плохая новость - это профессор Снэйп.

Хотя это была правда. Если её чувства к нему и не были любовью, то они опасно к ней приближались.

Теперь и Гермиона откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза.

Было прекрасно и замечательно, что такие чувства испытывает она, но не было никакой гарантии, что, как только всё это закончится, он не отправится обратно в Хогварц, ощущая только облегчение от того, что видит её последний раз. Она сомневалась, что он многого ждёт от жизни, после того-то, что пережил в прошлом. Скорее было похоже на то, что он сердито на неё посмотрит и скажет, что она уже слишком взрослая, чтобы влюбляться в учителей.

Теперь от движения поезда её начинало подташнивать. Она с облегчением услышала, как проводник объявил о том, что следующая станция - Мэннингтри.

**********

Старенький автомобиль, подпрыгивая, ехал по поворотам-шпилькам и узким дорогам. Снэйп мрачно смотрел в окно, хотя занятие это было довольно бессмысленным. Видеть он мог немного, как из-за того, что царила ночь, так и из-за того, что стекло было грязным. Рядом с ним тихо сидела Гермиона, погружённая в собственные мысли; в этом состоянии она пребывала с самого отъезда из Лондона.

Водитель сперва попытался завязать с ними разговор, но быстро сдался, видя, насколько оба они не настроены на общение. О себе Снэйп знал, что он инстинктивно асоциален, но Гермиона его удивила. Обычно она больше старалась считаться с чувствами окружающих.

Он задался вопросом, о чём она думает. За время, прошедшее с октября, она перенеслась в альтернативную реальность, обнаружила его, Снэйпа, при смерти на пороге, укрыла находившегося в розыске, подверглась нападению и сейчас бежала, спасая свою жизнь. Не говоря уже о тех огромных кусках прошлого, которые он представил ей на рассмотрение. Было с чего уйти в себя. Должно быть, она считает часы, оставшиеся до того, как он уберётся из её жизни.

Хотя, похоже, она действительно часто до него дотрагивалась.

Не будь смешным. Ты только что заметил тот факт, что она вообще до тебя дотрагивается.

Теперь впереди автомобиля стали видны огни, и вскоре он потащился вниз по длинной узкой улице, по обе стороны от которой выстроились дома. В конце концов, он остановился рядом с магловской пивной, которая также предлагала ночлег.

- Это вам? - несколько угрюмо спросил шофёр.

Гермиона, казалось, на этих словах очнулась.

- Э, да, просто прекрасно, спасибо. Сколько мы вам должны?

Пока она улаживала дела с шофёром, Снэйп выбрался из машины и огляделся. Зимний воздух был резок. Мастеру Зелий было видно пустое пространство напротив пивной. Там было очень темно, а периодическое приглушённое кряканье заставляло предположить, что там находится какой-то пруд. Без сомнений, это было то самое место, где Эстер Алуорси сожгли 350 лет назад. Снэйп не помнил его по своему последнему визиту. Но, с другой стороны, тогда он тут не видами любовался.

- Думаю, нам нужно разобраться насчёт постели на ночь, правда?

При этих словах он вздрогнул, придя на секунду в замешательство.

- Уже почти половина девятого. Нам нужно где-то переночевать. - Судя по голосу, его реакция её позабавила.

Разумеется. А ты что в этом услышал, глупец?

Он последовал за молодой женщиной внутрь пивной.

Весёленький интерьер сообщал, что место называется "Роза и Корона", а "Ваши хозяева, Беверли и Роджер, тепло Вас приветствуют". Гермиона, похоже, воспряла духом, выйдя из автомобиля. Теперь она оживлённо болтала с дружелюбно выглядевшей женщиной, стоявшей за стойкой. Пару раз Снэйп увидел, что Гермиона указывает в его направлении.

Затем она подошла к нему и достаточно быстро заговорила:

- У них, по-видимому, остался только один свободный номер. Боюсь, он спаренный, но, по-моему, лучше согласиться. Мне совершенно не хочется ночевать на улице. - Молодая женщина помедлила, и он заметил, что она снова пожёвывает губу. - Полагаю, мы что-нибудь придумаем.

Ради разнообразия, Снэйпу не хотелось ухудшать ей день, на неё огрызаясь.

- Подойдёт, - нейтрально ответил он.

Она кивнула, но он заметил выражение облегчения на её лице, когда она поворачивалась к хозяйке пивной. Ситуация Снэйпу не нравилась ни на йоту, но иного выхода он не видел. Перспектива ночёвки на улице Мастера Зелий особенно не беспокоила - случалось ночевать и в худших условиях, - но он не мог навязать такое ей. Только не учитывая всё остальное.

И так было плохо, что ему приходится взвалить на неё всю финансовую часть. Когда всё закончится, поклялся себе он, хотя бы в этом он ей отплатит.

Хозяйка пивной, наконец, вышла из-за стойки и знаком велела обоим следовать за ней. Когда они взбирались по узким, неровным ступенькам, она жизнерадостно поинтересовалась:

- Ну, и что же привело вас двоих в Даунхэм Сент-Кросс в такое позднее время?

- О, всё, как всегда. Поезда отложили, на пересадку не успели, - ответила Гермиона.

Хозяйка - Беверли, как предположил Снэйп - сочувственно кивала. Судя по всему, всё это имело для неё какой-то смысл.

- И какие планы на время пребывания здесь?

Боги, ну и любопытная же женщина.

- Исследовательские, - расплывчато проговорила Гермиона.

- А, ясно. Куча профессоров у нас тут бывает. Церковь очень историчная. Советую посмотреть... ну вот, мы на месте. Номер шесть. Всё готово. Будут проблемы - вы мне только крикните.

Беверли отперла дверь и впустила их.

- Завтрак с семи до девяти, в зале, - окликнула она их, спускаясь обратно по лестнице.

Снэйп последовал за Гермионой в номер. Тот оказался довольно большим, украшенным в псевдо-традиционном магловском загородном стиле. Помещение было чистым и уютным, имелись платяной шкаф и туалетный столик. Комод стоял рядом с кроватью.

Рядом с единственной кроватью.

Кровать (двуспальная) была только одна, но под окном стоял диван, который, судя по виду, был достаточно велик, чтобы на нём спать. Утешало хотя бы это. Гермиона, тем временем, проверяла, что находится за ещё одной дверью.

- Ванная, - лаконично сказала молодая женщина.

Они со Снэйпом посмотрели друг на друга. Она первая отвела глаза.

- Мы сегодня будем пытаться найти этот дом? Ты помнишь, где он находится?

Не глядя на неё, он проговорил:

- Смутно. Думаю, поблизости от церкви.

- Почему бы тогда нам не пойти и не осмотреться? Помимо прочего, я бы не отказалась подышать свежим воздухом.

Он кивнул.

Они покинули комнату, заперев за собой дверь. Беверли была поглощена обслуживанием посетителя, так что им удалось выскользнуть незамеченными.

Воздух по-прежнему был морозен, и куртка мало согревала Снэйпа. Гермиона на ходу поплотнее закуталась в плащ. Мастер Зелий подавил желание обнять её за плечи. Двое молча обошли ...то, что, как предположил Снэйп, было деревенским лугом. Потом он остановился.

- Это место кажется знакомым.

С учётом того, насколько ему вообще было видно во фрагментарно освещённой темноте.

Рядом с искривлённым кустом боярышника находилась тропа, уходившая в тени. Снэйп ощутил покалывание на загривке.

Гермиона решительно пошла по тропе. Его более чем тянуло сказать ей, что следует подождать начала следующего дня, но, судя по всему, ей это было нужно, чтобы изгнать демонов дня прошедшего. Да будет так.

Осторожно ступая по неровной земле, они вышли за границы круга света, шедшего от деревни. Гермиона вытащила палочку и пробормотала: "Люмос". С кончика полился свет, позволяя им видеть, куда они направляются. Снэйп чувствовал присутствие с правой стороны массы церкви, нависавшей чуть более тёмной, по сравнению с чёрным фоном, тенью.

Идя вместе с молодой женщиной по тропе, Снэйп испытывал всё увеличивающееся ощущение давления и нарастающее мрачное предчувствие. Желудок начал скручиваться в узел, и Мастер Зелий уже готов был набрать воздуха и сказать Гермионе, что это глупо, и следует повернуть назад, когда услышал, как она раздражённо зашипела.

- Охранные чары!

Он остановился. Она повернулась к нему.

- Охранные чары. И не очень-то тонкой работы. В чарах Малфой смыслит не больше, чем в зельях.

Он услышал презрение в её голосе и испытал быстрый прилив стыда из-за того, что она заметила чары раньше него. Возможно, он начинал слишком сильно на неё полагаться. Недовольство придало его голосу резкие ноты:

- Что же, когда мы прояснили эту мелочь, дальше мы пойдём или нет?

Она задрала подбородок, но ничего не ответила. Вместо этого она повернулась к тропе и пошла дальше.

Несмотря на то, что он знал о чарах, ощущение давления существенно легче не стало. Впереди свет палочки очертил контуры низкого широкого строения.

Теперь Снэйп знал, где они. У дома Эстер.

Он уже собирался что-то сказать, когда она внезапно остановилась и погасила свет палочки.

- Боги, - прошептала она. - Оно там, внутри. Я его чувствую. - Её голос был полон внезапного страха. Снэйп встал за её спиной. Гермиона прижимала ладонь к щеке.

- Что ты имеешь в виду?

- Оно там, внутри. Я знаю, что оно там. - Её голос дрожал, а тело застыло в попытке не последовать примеру голоса.

Снэйп попытался перевести всё на логическую основу.

- Оно тебя коснулось, вкусило твоей крови. Возможно, связь продолжает существовать.

- Это значит, что оно тоже может меня чувствовать?

Действительно, могло ли?

- Возможно.

Следующие её слова его изумили.

- Пойдём дальше. - И она пошла вперёд.

- Гермиона...

- Нет, - ответила она дрожащим, но решительным голосом. - Я должна узнать, действительно ли оно там, или это очередной мелкий фокус Малфоя. Я должна это увидеть.

Не полагаясь на то, что сможет дать на такое разумный ответ, он последовал за ней. Тропа шла вдоль дома, а потом огибала его. В какой-то момент она приближалась к строению достаточно, чтобы можно было заглянуть в окна нижнего этажа. Гермиона укрылась, как могла, за живой изгородью и посмотрела вовнутрь. Через несколько мгновений она снова опустилась на землю.

- О благие боги, - прошептала она голосом, полным отвращения.

Желая знать, что она увидела, Снэйп занял её место у окна. И почувствовал, как что-то внутри него заледенело.

Внутри оказалась длинная комната с низким потолком. Был очаг, пара кресел, ещё - длинный, голый деревянный стол.

Снэйпу виден был Драко Малфой. Платиновый блондин с правильными чертами лица, как он и запомнил. Но сейчас молодой человек производил впечатление долгое время страдавшего от лихорадки. Почти прозрачная кожа обтягивала кости. Глаза были обведены кругами столь тёмными, что те почти могли сойти за синяки, и горели нечистым светом. Он выглядел так, словно что-то поглощало его изнутри.

И второй. Высокий, мрачный, пугающий. Прямые сальные волосы, землистая кожа, уродливые черты. Холодные, непроницаемые глаза, полные жестокости и презрения. Само воплощение грязи. Бесчувственный, безжалостный, непреклонный, полный жажды убийства садист...

Он сам.

Он знал, что перед ним. И она приняла это за него.

О Боги.

Пока Снэйп смотрел, Малфой опустился на колени перед этим... перед ним... и наклонился вперёд.

Подавляя рвотные позывы, Снэйп готов был отвернуться, когда существо подняло глаза и огляделось, втягивая воздух, словно пёс, вынюхивающий добычу.

Оно знает, что мы здесь.

Опасность вернула его телу способность двигаться.

- Нам нужно немедленно уходить, - категорически сказал он.

По счастью, она решила не спорить. На этот раз это он тянул её вдоль по узкой тропе, стараясь, чтобы между ним и другим осталось как можно большее расстояние, стараясь не замечать вызванной ужасом тошноты внутри.

Когда, у куста боярышника, они влетели обратно в круг света деревни, Мастер Зелий почувствовал, что Гермиона понуждает его идти медленней. Она пристально смотрела на него. Он задался вопросом, виден ли в его глазах ужас. Снэйпу хотелось надеяться, что нет. Наконец, она заговорила:

- Не думаю, что хочу объяснять Беверли, почему вы ворвались в её пивную, словно сумасшедший.

Она была права, разумеется. Усилием воли, взяв себя в руки, он кивнул. Снова замолчав, они вернулись в "Розу и Корону".

Поднявшись обратно в номер, Снэйп опустился на кровать, стряхнув куртку и скинув ботинки и носки. Гермиона долгое время ничего не говорила. Он закрыл глаза, пытаясь отодвинуть от себя мысль, что именно так люди... и она... его воспринимают. Пытаясь выбросить из головы образ себя, питающегося от Драко Малфоя.

Вспоминая, почему ненавидел Вкушающих Смерть.

Сражаясь с проснувшимся заново страхом.

- Я пойду приму ванну. - Её спокойное утверждение проникло сквозь туман, окружавший рассудок Снэйпа.

- Я разберу диван, - ответил он.

Он услышал, как закрылась дверь ванной и полилась вода.

**********

Выходя из ванной через короткий промежуток, Гермиона гораздо лучше ощущала опору под ногами. Горячая вода сильно успокоила ей нервы и дала возможность всё обдумать.

Ещё очень удачно вышло, подумала молодая женщина, что она всё ещё способна пользоваться магией, поскольку времени собраться у них было не особенно. Она понадеялась, что Криволапый со Сфинкс сами были в силах себя защитить. Гермиона начинала ощущать тайную нежность к необычному лысому созданьицу, которое так привязалось к Снэйпу.

Нежность не только по отношению к кошке...

Молодая женщина провела рукой по волосам, слегка завившимся от влажности ванной, и вздохнула. Как только Гермиона покинет эту комнату, ей придётся иметь дело с ним.

То, что Снэйп увидел в доме, его очевидно глубоко взволновало. Раньше она никогда не видела в его глазах такое выражение неконтролируемого страха. Это в значительной мере лишило её присутствия духа. До этого момента она как-то верила, что он знает, что происходит, и может с этим что-то сделать, - даже если ей всё рассказывает крайне избирательно. В первый раз ей пришло на ум, что для него всё это так же трудно, как и для неё.

А он ещё более нехотя, чем она, обращался за помощью и поддержкой.

Нельзя было отрицать, что Гермиона влюбилась в исключительно непонятного и сложного человека.

Умный поступок, Гермиона.

Она наколдовала банный халат и завернулась в него, завязав на талии. Снова пропустила волосы сквозь пальцы, пообещав себе, что с утра займётся причёской нормально. В данный момент она просто хотела подвести какой-то итог событиям прошедшего дня.

Отворив дверь, она вошла в главную комнату номера. Там горела только одна маленькая лампа, и в полутьме виден был Снэйп, который всё ещё сидел на кровати, закрыв лицо руками. Судя по всему, разбирать диван, он даже не начинал.

Что-то в позе Мастера Зелий заставило Гермиону замереть. Он настолько очевидно испытывал боль... Чувствуя себя беспомощной, молодая женщина осознала, что не имеет ни малейшего понятия, что надо сделать или сказать, чтобы это его достигло.

Она босиком обошла кровать. Он не пошевелился. Возле его ног на полу валялась скомканная куртка.

- Я могу чем-нибудь помочь? - осторожно осведомилась она.

Он не ответил, и она задалась вопросом, слышал ли он её вообще. Затем:

- Я действительно такой?

В тихих словах звучала боль, и ей хотелось быть уверенной, что она точно понимает, о чём он говорит.

- Что ты имеешь в виду? Какой ты?

- Такой, как это... существо. Это истинное моё отражение? - почти отчаянно.

- Нет. Нет, разумеется.

Она совершенно не знала, что ей с этим делать. Такое ощущение, что что-то в нём чуть ли не сломалось.

Боги, пожалуйста, не дайте мне сказать что-то неправильно...

- В переулке ты решила, что это я.

Чёрт, она и не думала, что её ошибка так его заденет...

- Для меня это была большая неожиданность... Я не ждала, что у тебя есть злобный двойник.

На её попытку иронии он не отреагировал.

- А в квартире?..

Она постаралась придать голосу максимальное количество убедительности:

- Я была сильно напугана - и не понимала, что происходит. Исходя из того, что я знала, можно было предположить, что у зелья может иметься побочный эффект в виде понижения температуры тела, или что-то в этом роде...

Объяснение звучало слабовато даже для неё самой, но Гермиона изо всех сил пыталась установить контакт со Снэйпом. Пыталась вытащить его обратно, какая бы тьма его не захватила.

- Зачем ты это сделала?

Ещё один непоследовательная фраза. На этот раз, правда, следующий вопрос он предвидел.

- Спасла мне жизнь, не дожидаясь, пока я попрошу. - Резкий и горький тон.

- Почему ты рассказал мне о своём детстве? - парировала она. Это был один из тех вопросов, что не давал ей покоя в поезде.

При этих словах он чуть шевельнулся. И снова замолчал так надолго, что она решила, что отвечать он не станет. Когда он, наконец, заговорил, голос Снэйпа переполняла ненависть к самому себе.

- Потому что ты спросила. Потому что, как ни удивительно это может прозвучать, даже я устаю от всеобщего убеждения, что по утрам перед занятиями я откусываю головы живым младенцам. - Она поморщилась, как от боли. В его тоне не было и следа юмора. - Я подумал, что пусть хоть раз меня будут презирать за правду, а не за слухи.

Это нужно прекратить. Немедленно.

Она села рядом с Мастером Зелий на кровать и положила руку ему на плечо. Он дёрнулся от её прикосновения, словно она его ударила.

- Я вовсе тебя не презираю, - тихо произнесла она. - Я знаю, ты был не слишком счастлив видеть меня в своём кабинете, но с тех пор, как всё это началось, ты вёл себя... - мягко, заботливо, любяще... - очень по-доброму. Если бы не ты, я бы, наверное, сейчас уже была мертва.

При этих словах он встал, резко стряхнув её руку, и шагнул к зашторенному окну.

- Если бы не я, - ядовито сказал он, - тебе бы вообще никогда не грозила никакая опасность.

Она поднялась и медленно приблизилась к нему, не зная точно, что говорить дальше. Когда она подошла к нему сзади, он резко обернулся, едва не лишив её равновесия. Она чуть запнулась, и он схватил её за предплечья, чтобы поддержать.

Она стояла достаточно близко, чтобы чувствовать тепло его тела и слабое присутствие его знакомого и всё же чужого запаха. Её горло словно стиснуло. Он не отпускал её рук. Она посмотрела вверх, в его лицо и встретилась с его взглядом. Она увидела боль, и страх, и что-то ещё, что заставило её желудок сжаться от восхитительного предчувствия.

Прошу вас, Боги, только не говорите, что я неправильно это толкую...

Гермиона протянула руку и положила ему на грудь. Молодая женщина почувствовала, как под её прикосновением он втянул в себя воздух. Её рука медленно скользнула на его плечо. Он стоял совершенно неподвижно, застыв в такой силы напряжении, что её сердце забилось быстрей. Затем, без предупреждения, он одним движением притянул её к себе, и его губы обрушились на её с поразившей её свирепостью.

Его поцелуй был странным сочетанием страсти и неопытности. Он был дик и жесток - и самую малость неуклюж. В этот момент она задалась вопросом, сколько же именно возможностей с женщинами ему предоставлялось. Немного, предположила она и ощутила укол боли.

Словно уловив её мысли, он оторвался от неё так же резко, как и обнял. Пройдя мимо, не глядя на неё, он снова сел на кровать, снова закрыл руками лицо.

- Прости меня, прости, - приглушённым голосом повторял он. - Это было непростительно...

Гермиона кончиками пальцев коснулась своих слегка вспухших губ. Посмотрела на съёжившегося в защитной позе Снэйпа.

Он выглядит так, словно думает, что я на него сейчас нападу. Может быть, так он и думает.

Она приняла решение и шагнула к Мастеру Зелий. Рассудок говорил ей, и довольно твёрдым тоном, что то, что она собирается сделать, в самом лучшем случае не назовёшь мудрым поступком, и он, скорее всего, будет иметь катастрофичные последствия. Однако же, в глубине души Гермионы жила инстинктивная, спокойная уверенность в том, что это абсолютно правильно. Снэйп в этом нуждался. Да, чёрт побери, в этом нуждалась она, не то, что он...

И в эту минуту они оба отчаянно нуждались друг в друге...

Достигнув кровати, она села, совсем рядом с ним, и обняла его за плечи.

- Северус, - очень мягко произнесла она.

Он напрягся, но не ответил. Она начала гладить его по спине.

- Северус, - повторила она, - посмотри на меня.

Он медленно выпрямился, но взглядом с ней встречаться не пожелал.

Она протянула другую руку и приложила её к его щеке. Повернув его лицо к себе, Гермиона улыбнулась его тревожным глазам.

- Вот так, - пробормотала она, а потом наклонилась, чтобы накрыть его губы своими, очень нежно пробуя их на вкус языком.

В отличие от прежнего поведения, его ответ сейчас был нерешительным, Снэйп отдал молодой женщине инициативу, когда поцелуй стал глубже. Руки Мастера Зелий заключили Гермиону в неловкое объятие. Она почувствовала, как в желудке образуется тугой комок, когда Снэйп неуверенно начал гладить её по спине. Гермиона ощутила, как он начинает расслабляться в её руках, и, не нарушая контакта, потянула его вместе с собой вниз, на постель.

Были у неё любовники и поопытней. Питер, хотя даже и не начинал понимать её в плане духовном, по крайней мере знал, что делает в плане физическом. Но он никогда даже как-то не приближался к сырой, необработанной страсти этого мужчины. А Гермиона начинала обнаруживать, что мысль о том, чтобы направлять его, волновать, показывать, что волнует её, - это возбуждало её куда сильнее всякой искусности.

Одной рукой молодая женщина вытащила рубашку Снэйпа из брюк и начала проворно расстёгивать пуговицы. Он тихо резко выдыхал, когда пальцы Гермионы касались его кожи, наконец, полностью расстегнув рубашку и скользя по голой груди. Чуть всхлипнул, когда кончики её пальцев погладили его соски. Оторвавшись от его губ, она проложила дорожку нежных поцелуев по его шее и груди, останавливаясь для того, чтобы обвести языком каждый сосок по очереди. Снэйп поднял руки и погрузил их в волосы Гермионы, задыхаясь, измученно зовя её по имени.

Она с удовольствием осознавала твёрдость в его брюках, прижимающуюся к её телу.

Теперь ей до боли хотелось, чтобы её коснулись, но он снова сомневался. Она чуть приподнялась и развязала пояс, так, чтобы халат распахнулся, и Снэйп смог её увидеть. Его глаза смотрели на её тело с выражением почти недоверчивого изумления. У неё в горле образовался комок, и молодая женщина взяла его руку и положила себе на грудь, чтобы он почувствовал под ладонью затвердевший сосок. Снэйп касался её так, словно она могла сломаться. Гермиона мягко накрыла его руку своей, направляя его, показывая ему, что ей самой нравится. Колеблясь, он начал её исследовать.

У него прекрасные руки, мечтательно подумала она. С тонкой костью, мягкие и до странности изящные, они медленно скользили по её телу. Его застенчивая нерешительность только увеличивала её желание. Его руки прошли с низа её живота до верхней части бёдер, а потом она почувствовала, что он остановился.

- Всё хорошо, - прошептала она. - Я люблю, когда меня там касаются.

Его пальцы дотронулись до внутренней стороны её бёдер, чуть неловко. И снова она накрыла его руку своей, плавно передвинув их меж её ног. Она почувствовала, как он резко втянул в себя воздух, коснувшись её интимного места, осторожно ведя пальцами по изгибам, сейчас скользким и влажным от желания. Постепенно его прикосновения стали уверенней, и от удовольствия у неё сбилось дыхание. Когда он обнаружил её комочек, она вскрикнула, и Снэйп тут же остановился.

- Нет, не останавливайся, продолжай, - сумела выговорить она, хотя голова у неё шла кругом.

Отвечая ей, он отыскал её вход, и его палец скользнул внутрь, и Гермиона ощутила, что боковое зрение у неё отключилось. Она смутно подумала, что получилось не так, как она намеривалась, - она ведь хотела провести его с собой, - а потом всё исчезло, и она как со стороны услышала, как выкрикивает его имя, а мир слился в одну точку света.

Когда осознание действительности вернулось, она поняла, что он наблюдает за ней в той же сосредоточенной неподвижности. Она протянула руку, чтобы погладить его по груди. То, как он задержал дыхание, заставило её улыбнуться. Её прикосновения стали решительней, она очерчивала круги вокруг его сосков, прослеживала сверху вниз контуры мускулов. Он зажмурил глаза.

Её рука добралась до пояса его брюк и потом погладила сверху вниз по промежности. Он негромко застонал, а Гермиона расстегнула молнию. Снэйп инстинктивно приподнял бёдра, чтобы молодая женщина смогла стянуть брюки и трусы, сбросив их. Освободив его, она погладила пальцами по всей длине, наслаждаясь твёрдостью, чувствуя, как он подаётся вверх под её ласками. Он был очень близок к краю. Перекатившись на спину, Гермиона положила руку Снэйпу на бедро, притянув его к себе и туда, куда надо.

К её удивлению, некоторое время он просто лежал, прижимаясь к ней, потом приподнялся, чтобы поглядеть на неё, лежащую под ним.

- Ты совершенно... невероятна... - выдохнул он.

Гермиона ощутила, как в горле снова образовался комок. Никто никогда не смотрел на неё так, не говорил с ней так, с таким... благоговением.

- Поцелуй меня, - сдавленно прошептала она.

Его поцелуй был страстен и жаден. Положив руки на бёдра Снэйпу, Гермиона без слов направила его в себя. Он вошёл в неё... с осторожностью, другого подходящего слова не находилось, - словно всё ещё испытывал неуверенность. Сперва он двигался, словно пробуя, а потом с настоятельностью, что граничила с отчаянием. Она подавалась бёдрами Снэйпу навстречу, а он издавал нечленораздельные горловые звуки. Она упивалась ощущением его в глубине себя. Он столько держал себя под контролем, чтобы доставить удовольствие ей, что прошло совсем немного времени, прежде чем она почувствовала, что его тело резко застыло.

Снэйп выкрикнул её имя и влился в неё.

Он упал на неё, дрожа, и зарылся лицом ей в шею. Гермиона обнимала его, пока его дыхание выравнивалось, успокаивая его, гладя по волосам. Пока он медленно приходил в себя, на неё снизошло состояние слабости, сонливости, а с ним - желание просто свернуться клубочком рядом со Снэйпом и задремать. Она протянула руку, чтобы укрыть их обоих пледом, и это движение потревожило Мастера Зелий.

- Гермиона?

- Просто устраиваюсь на ночь, любимый. Беспокоиться не о чем.

Они кое-как сумели забраться под плед. Молодая женщина прижалась к Снэйпу - и с удивлением обнаружила, что он снова напряжён.

Этот человек вообще знает, как расслабляться?

- Гермиона? - его голос звучал неуверенно, неподходяще молодо.

- Хмм?

- Я... очень давно... этим не занимался. - Пауза. - Я причинил тебе боль?

Она снова почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы.

- Нет. Боги, нет. Всё было... изумительно.

Хотелось бы ей знать, что значила очередная дрожь, пробежавшая по его телу. Молодая женщина прижала его к себе крепче, и он ответил яростным объятьем. Она опять начала погружаться в сон.

- Тебе не о чем беспокоиться, поверь мне, - сонно повторила она. - Я люблю тебя.

********** [/spoiler

Часть 4

Глава 1  

Северус Снейп нехотя пробудился от одного из лучших снов, которые когда-либо ему снились. Он был с красивой женщиной. Она прижималась к нему, целовала его и ласкала, обволакивала...

Он чувствовал себя тепло и спокойно. Редкий миг абсолютного умиротворения.

Сновидение было таким реальным, что он до сих пор мог чувствовать аромат ее кожи, вкус ее губ и шелковую тяжесть ее волос. Он слышал ее нежный мелодичный голос: она говорила, что любит его. Он испытывал почти физическое чувство потери.

Сосредоточившись, Северус отчетливо представил, что женщина все еще обнимает его, положив голову ему на плечо, почувствовал ее руку на своей груди. Он слышал ее запах, чувствовал легкое дыхание на своей коже... Снейп больше не мог концентрироваться на прекрасном сновидении, и проснулся уже окончательно.

В этот момент он осознал, что это был не сон. По крайней мере, и голова на плече, и рука на груди были и, несомненно, принадлежали женщине. Женщине, спавшей рядом с ним, свернувшись, как кошка. Кроме того, оба были обнажены.

Внезапно к Северусу вернулась память о событиях прошлой ночи.

О боги.

Коттедж, это существо, которое пыталось поцеловать ее... Он не смог сдержать дрожь, вспомнив, как оно держало Гермиону. А потом... Гермиона подходит к Северусу. Целует его. И более того...

Снейп закрыл глаза, желая, чтобы все это оказалось сном. Как он мог позволить этому случиться? Смятение, в котором он находился после их визита в коттедж, явно не было оправданием. Настолько потерять контроль, настолько сильно проявить свои эмоции в ее присутствии, чтобы она затащила его в постель из жалости? Какое еще могло быть объяснение?

Боги...

Снейпа затошнило. И он думал, что слышал, как она сказала, что любит его.

Но это же смешно, идиот!

Как она могла сказать что-то подобное тебе?

Нужно было поскорее покончить с этим делом, вернуться в Хогвартс, к прежней жизни. Он хотел оказаться как можно дальше от этой маггловской деревушки с ее пабом и древней церковью, как можно дальше от этого психопата-убийцы...

Ему хотелось бежать от маньяка, укравшего его лицо, от женщины, которая все еще спала рядом, от всех этих противоречивых и почти болезненных эмоциональных вызовов, которые бросала ему сложившаяся ситуация.

Не обращая больше внимания на спящую рядом женщину, Северус резко сел, отбросил одеяло и поднял с пола свою одежду. Проигнорировав вопрос, сонно заданный ему Гермионой, он отправился в ванную и плотно закрыл за собой дверь. Оглядевшись, Северус увидел туалетные принадлежности, которые, по всей видимости, наколдовала Гермиона. Взяв мыло, он включил душ. Вода оказалась довольно комфортной температуры. Снейп пустил горячую воду и стоял под ней, пока ему не стало больно. Он отчаянно пытался смыть со своей кожи ее запах, пока до него не дошло, что она мылась этим же мылом, а горячая вода только усиливала аромат.

Выругавшись, Северус повернул кран смесителя в другую сторону и стоял под ледяными струями до тех пор, пока пена полностью не смылась. Он обратил внимание, что одежда Гермионы лежала в ванной, аккуратно сложенная. Весьма неожиданно, принимая во внимание, что обычно мисс Грейнджер не имела склонности содержать свои личные вещи в порядке, а разбрасывала их, как душе угодно.

Повернувшись так, чтобы не видеть ни ее одежды, ни собственной физиономии в зеркале, Снейп принялся одеваться. Он уже взялся за дверную ручку, чтобы выйти из ванной комнаты, но остановился и задумался. Как она примет его? Как он сам на это отреагирует? А ведь возможно, что она чувствует себя так же плохо, возможно – ещё хуже, чем он.

В конце концов, едва ли ей легко принять тот факт, что сочувствие привело ее в постель... не просто бывшего преподавателя, а – вероятно – самого ненавистного из преподавателей.

Он с отвращением прогнал из головы мысли о том, другом.

Прохладная бесстрастность – вот лучший выход. Уж это он умел изображать отлично. По крайней мере, он был уверен, что Гермионой двигало не что иное как жалость; и конечно, она не говорила, что любит его – он вообще не слышал, что она сказала. Наверное, просила прощения, говорила, что все это ошибка... Обычно безжалостно честный по отношению к себе, в этот раз Северус просто решил не рассматривать даже саму возможность того, что молодая женщина действительно могла сказать, что любит его, и действительно имела это в виду. Он открыл дверь.

Гермиона была разбужена тем, что Снейп резко встал и направился в ванную. На ее вопрос он не ответил. Услышав шум воды, женщина поняла, что он принимает душ. Правильно, – решила она, – у него не было возможности сделать это вчера. Вчера... Гермиона перевернулась на спину и смотрела в потолок, слушая звуки шагов в ванной комнате. Какова будет его реакция? Прошлой ночью никаких сомнений по этому поводу Гермиона не допускала. C этой точки зрения ей точно не о чем было сожалеть. Она улыбнулась.

А сейчас? Должна ли она проявить инициативу? Снейп определенно не принадлежал к типу людей ведомых. Действуя вчера ночью инстинктивно, Гермиона не сомневалась в том, что поступает правильно. Теперь же, в холодном свете дня, она была далеко не так уверена в себе. Ситуация, в которой они оба оказались, была и без того сложной, а уж теперь... Улыбка Гермионы угасла.

В этот момент дверь ванной открылась, и появился Снейп. Он был полностью одет, волосы мокрые. Молодая женщина завернулась в одеяла и осторожно наблюдала за ним. Он молча прошел мимо кровати к окну, не говоря ни слова, раздвинул занавески и принялся изучать улицу. Он был очень напряжен.

– Я не понимаю, как лежание в постели поможет прояснить ситуацию, – холодно сказал он, не поворачиваясь.

Гермиона поморщилась и была рада, что он этого не видит. Она ожидала чего угодно, но его ледяной голос потряс ее. Появилось ощущение, что тот мужчина, который смотрел на нее как на величайшее в мире сокровище, который прикасался к ней так застенчиво и одновременно чувственно, который дрожал от страсти, когда она ласкала его, – бесследно исчез. Хуже и быть не могло. Стараясь не заплакать, Гермиона нашла среди одеял свой халат. Не хотелось плакать перед Снейпом снова.

Она направилась в ванную, хотя принимать душ и не собиралась: сухих полотенец все равно не было, а вытираться влажными Гермиона терпеть не могла. Она задержалась в ванной немного дольше, чем требовалось, пытаясь взять себя в руки. Было очевидно – по тону Северуса, по его напряженности, всему поведению, – что вторжения в свое личное пространство он не приемлет. Хорошо. Это его решение. Вдруг явилось смутное воспоминание: она обнимает его, ей хорошо и спокойно... Она говорит, что любит его...

О боже.

Она ведь не говорила этого, не так ли? Она не могла. В любом случае, Гермиона не собиралась бегать за кем-то, кому она, совершенно очевидно, не нужна. И она не собиралась говорить с ним об этом. А если она еще и сказала вчера что-то, чего он не услышал… или просто не поверил ей? Ладно, соберись, девочка, покажи, что у тебя есть гордость.

Гермиона выпрямилась. Одевшись, она чувствовала себя менее уязвимой. Она решительно шагнула в комнату. Снейп все еще мрачно смотрел в окно. Женщина посмотрела на часы: было восемь пятнадцать, и они еще успевали позавтракать.

Стараясь говорить так же холодно, как Снейп, Гермиона произнесла:

– Я не намерена разбираться с нашей проблемой на голодный желудок. Поэтому я иду вниз, завтракать.

Она вышла из комнаты и даже не обернулась посмотреть, последовал ли за ней Северус.

Совместный завтрак нельзя было назвать приятным. Снейп все-таки пошел за Гермионой, однако держался на почтительном расстоянии. Ели молча. Гермиона предпочла есть тосты без джема и не пользовалась солью, только чтобы не просить Снейпа передать ей солонку.

После завтрака они снова отправились к дому Эстер. Гермиона намеренно игнорировала идущего рядом с ней Северуса, и внимательно смотрела по сторонам.

Деревня была совершенно не примечательная; она ничем не отличалась от сотен других деревень в этой части Англии. Время ее процветания совпало с расцветом торговли шерстью, и, естественно, закончилось, как только в обиход вошел более дешевый и практичный хлопок. Поселение представляло собой странную смесь старого и нового. Паб и дома в центре были аккуратными: побеленные стены, низкие крыши, покрытые соломой. Окраины состояли из скопления небольших одноэтажных домов образца 1930-х годов, а также нескольких административных зданий. Помимо паба, в деревне имелись почта и универмаг, автобусная остановка с устаревшим расписанием, а также трактир «Чайная «Розовый коттедж». Проходя мимо, Гермиона заметила надпись: «Закрыто на время каникул». Она представила хозяев заведения. Должно быть, они трудились в поте лица весь год, чтобы провести три самых унылых месяца где-нибудь на солнечном Тенерифе. В общем, это была обычная английская деревня: одновременно колоритная и наводящая тоску.

Гермиона вздохнула; если Снейп и услышал это, то виду не подал. Бледный, водянистый свет зимнего солнца показал, что в деревне действительно был пруд, в котором жили довольно жалкого вида утки. Они закрякали, увидев прохожих, видимо, в надежде на обед; однако делали это без особого энтузиазма. Снейп даже не взглянул в их сторону, и Гермиона испытала к птицам определенное сочувствие. Все-таки, несмотря на уверенную походку, чувствовала себя гриффиндорка отнюдь не так спокойно, как старалась показать.

Тем временем они подошли к тропинке, ведущей к дому Эстер. Гермиона невольно подумала, что, дождись они утра, проблем было бы гораздо меньше. И, возможно, они могли бы избежать встречи с Малфоем и тем, другим. И прошлой ночи тоже никогда бы не было. Гермиона раздраженно тряхнула головой. Нужно хоть немного сосредоточиться, прежде чем они войдут в дом. Малфой и его спутник явно опасны, и необходимо мыслить четко и ясно.

Снейп остановился у начала тропинки, ведущей к коттеджу Эстер, и выглядел неуверенным. Гермиона подумала, что должно быть, ему совсем не хочется еще раз встретиться с тем существом, что имело его облик. Однако другая ее часть испытывала какое-то мрачное предвкушение встречи с противником. Северус смотрел на молодую женщину; по его лицу совершенно невозможно было понять, о чем он думает и что чувствует.

– Если хочешь остаться в стороне от всего этого, сейчас твой последний шанс уйти, – сказал он нейтрально и пошел по тропинке в сторону коттеджа.

Уязвленная Гермиона уже открыла рот, чтобы сказать в ответ что-нибудь грубое, но передумала. Ей в голову пришла одна мысль, и она хотела окликнуть удаляющегося Снейпа, однако не знала, как к нему обратиться. Не могла же она называть его «профессор Снейп»...

– Северус, – позвала молодая женщина насколько возможно спокойным и ровным голосом. Он остановился в десяти ярдах от нее, но так и не повернулся.

– Догоняй, если собираешься идти. – Холодно. Язвительно.

– Подожди минуту, мы должны сначала кое-что прояснить.

Он повернулся с видимой неохотой и теперь смотрел на нее, скрестив руки на груди.

– Я бы предпочел не кричать.

«Уже лучше», – подумала Гермиона. Снейп демонстративно подошел поближе, на расстояние, достаточное для того, чтобы она могла говорить тихо.

– Короче. – Сокращение дистанции между ними нисколько не смягчило его тон. – Вряд ли это место подходит для развернутой дискуссии.

– Это... существо, – осторожно начала Гермиона, – ты говорил, что оно питается сильными эмоциями.

Тень пробежала по лицу Снейпа. Понимание и, кажется, испуг. Он был холоден и жесток, но определенно не глуп. Он был прав.

– Возможно, – осторожно продолжила Гермиона, – мы могли бы... избегать проявлений прямой конфронтации...

Казалось, Снейп внутренне борется с чем-то.

– Хорошо, – просто сказал он, развернулся на каблуках и зашагал к дому Эстер.

Гермиона последовала за ним. Идти по тропинке при свете дня было не так опасно, как ночью, но знакомое ощущение давления не покидало Гермиону ни на секунду, мышцы были напряжены, сердце стучало быстрее. Она попыталась отогнать от себя эти ощущения: прошлой ночью ей стало ясно, что таким способом Драко Малфой стремился избавиться от нежелательных гостей. Однако прошлой ночью она еще не была в ссоре со Снейпом.

Чтобы отвлечься, Гермиона попыталась уяснить структуру наложенных на коттедж охранных заклинаний. Они были достаточно просты; так и должно было быть, раз их накладывал Малфой. Охлаждающее заклинание для понижения температуры воздуха, чары Плотности для того, чтобы создать это ощущение давления, и чары Восприятия – по очевидным причинам. Даже первокурсник со способностями выше средних мог сотворить такие заклинания. Однако было что-то еще. Что-то, от чего мурашки бежали по шее. Этого не было прошлой ночью. Видимо, Малфой усилил защиту, когда его спутник почуял приближение Гермионы и Снейпа.

Это новое заклинание не вызывало никакой физиологической реакции помимо легкого покалывания. Теперь, когда Гермиона осознала это ощущение, оно распространилось на все тело. Явственно кололо щеку, оцарапанную при первой встрече с этим.

– Северус, - предостерегающе прошептала она, выкинув на время из головы все мысли об их конфронтации.

Что-то в ее тоне, видимо, насторожило его, и он моментально оказался рядом. Не дожидаясь, пока он спросит, в чем дело, Гермиона сказала:

– Оно... Они... Неважно, они знают, что мы здесь.

– Почему ты так решила? – В его голосе слышалось сомнение, но тон был нейтральным.

– Охранные заклинания изменились.

Он поднял бровь, и Гермиона подавила растущее раздражение.

– Слушай, я пыталась определить, какие именно заклятия наложил Малфой, эээ... это просто как разминка для ума, и... поняла, что сегодня появилось еще одно, которого не было здесь вчера ночью.

– Продолжай.

Что ж, по крайней мере, он слушает, и это «продолжай» прозвучало почти непринужденно.

– Это новое заклинание не так очевидно, как остальные. Оно ощущается как покалывание, будто перед грозой.

– Я ничего не почувствовал. – Скорее утверждение, чем возражение.

– Я думаю... Я думаю, оно намеренно направлено только на меня.

– У тебя есть основания так думать, я полагаю?

– Мою щеку жжет... В том месте, где оно к ней прикасалось.

Он коротко кивнул:

– Ясно.

«Сейчас начнется» – подумала Гермиона, однако Снейп не собирался упрекать ее за предположение, будто только она нужна этому существу из другой реальности.

– В таком случае, я полагаю, оно ждет нас и готовится к встрече, – просто сказал Северус.

Гермиона не сочла этот факт особенно обнадеживающим.

– Может, мы должны зайти с другой стороны? – предложила она, пытаясь восстановить контроль над ситуацией.

– Твои предложения?

– Ну, я не хочу быть пойманной здесь. Как насчет того, чтобы пройти через церковный двор и оттуда посмотреть, что они делают в доме?

Снейп ничего на это не ответил, он просто смотрел на нее с тем непроницаемым выражением лица, которое Гермиона помнила еще со школы. Игнорируя этот взгляд, она произнесла так ровно, как только могла:

– На самом деле, я не думаю, что это совершенно безопасно – стоять вот так посреди дороги; нас наверняка уже видели. Так что, пойдем в церковь или у тебя есть другие идеи?

– В церковь.

Вернувшись к началу тропинки, они свернули налево и вошли в церковный дворик через маленькую калитку. Там было беспорядочное нагромождение надгробий: некоторые новые, некоторые – совсем древние, накренившиеся или попросту валяющиеся в траве. Большинство надписей стерлись или покрылись мхом и лишайником так, что прочитать их стало невозможно. Было здесь и несколько надгробий посолиднее: видимо, они принадлежали более богатым жителям деревни. Различались могилы и по степени ухоженности. За некоторыми из них следили регулярно, другие были еле различимы среди травы и кустов.

Снейп и Гермиона подошли к южной стене церкви и остановились у наружного контрфорса. Лицо Снейпа приобрело странное выражение неприязни. Это было не презрение, а скорее отвращение. «Любопытно», – подумала Гермиона, вспоминая те предметы (далеко не всегда приятные), которые профессор обычно хранил в своем кабинете.

– Полагаю, это тебе знакомо, – он сделал неопределенный жест рукой в сторону кладбища. – Вычурные здания, погребенные тела…

Опять-таки, странно слышать подобный комментарий от человека, живущего в одном из самых больших и роскошных замков в мире, обладающем, кроме всего прочего, собственным – и немаленьким – кладбищем. Хотя мертвые в Хогвартсе все еще активно участвовали в общественной жизни.

– Ну, в каком-то смысле, да, – осторожно ответила молодая женщина. – Я ходила с родителями в церковь, на Рождество и Пасху. Так было принято. В любом случае, теперь большую часть умерших не хоронят, а кремируют. Эти могилы почти все очень старые. Почему ты спросил?

Вопрос уже прозвучал, когда Гермиона вспомнила, что вообще-то они со Снейпом едва разговаривают друг с другом. Теперь она с нетерпением ждала ответа.

– Старая традиция не предполагает заключения души, неважно, до или после смерти, – помолчав, сказал он.

Ответ не предполагал дальнейшего развития дискуссии, но и не уязвлял. По крайней мере, Снейп соблюдал перемирие.

На самом деле Гермиона никогда не задумывалась о философских воззрениях Снейпа. Надо будет выяснить о них побольше, когда вернемся, напомнила она себе.

Ее размышления были прерваны внезапным движением Северуса. Мягким кошачьим шагом он направился вдоль южной стены. Гермиона последовала за ним, и они остановились у последнего контрфорса. С этого места открывался отличный вид на дом Эстер – длинное низкое строение с нависающей крышей. При свете дня было отчетливо видно, что окна в доме маленькие, со множеством перегородок. Коттедж ничем не отличался от многих других домов. Побелка на стенах казалась достаточно свежей, живая изгородь аккуратно подстрижена. Во всем этом не было ничего необычного, никаких признаков опасности.

Снейп внимательно следил за домом, но если внутри кто-то и двигался, то заметить это было невозможно. Гермиону посетила еще одна неприятная мысль.

– Северус, – она не знала, как четко сформулировать то, что пришло ей в голову. Снейп не отреагировал, но она все равно продолжила: - Это существо... Оно ведь должно чем-то питаться? – Вопрос привлек его внимание. – По крайней мере, оно, видимо, пыталось насытиться мною тогда, в переулке, хотя и не преуспело в этом. Оно, наверное, голодно? В таком случае, оно должно будет выйти из своего убежища и искать себе пищу...

Гермиона замолчала. Высказанная вслух, эта мысль звучала так, как будто существо должно было вот-вот отправиться в универмаг за хлебом. Снейп, казалось, этого не заметил. Однако он побледнел, и Гермиона поняла: он так и не сказал ей, удалось ли ему разглядеть что-нибудь в окне коттеджа. Она внутренне выругала себя за то, что какая-то ее часть все еще пыталась прикоснуться к нему, поддержать, успокоить... Их взгляды встретились, и Гермиона заметила в его глазах то затравленное выражение, которое было прошлой ночью. Однако через долю секунды оно опять сменилось обычной ничего не выражающей маской.

Итак, тот человек все еще там, у него внутри. Это успокоило Гермиону, и она выдержала его взгляд.

– Да, существу действительно нужно питаться. В данный момент оно... – Гермиона заметила, что Снейп поморщился, – поддерживает в себе жизнь с помощью Малфоя.

Она вздрогнула.

– Как долго оно будет питаться Малфоем?

– До тех пор, пока ему будет угодно, чтобы Малфой оставался жив, – прозвучал ответ.

Молодая женщина подумала над этими словами, и ее охватила паника. Внезапная вспышка боли пронзила щеку. Она хотела что-то сказать, но в этот момент Снейп схватил ее и прижал к двери. Гермиона зашипела от боли, когда дверная ручка впилась ей в спину. Она уже собиралась выразить свое недовольство, но Снейп внезапно произнес:

– Они вышли из дома. И они идут сюда.

Не было абсолютно никакой возможности пересечь кладбище, не будучи замеченными. Гермиона вытащила из рукава волшебную палочку, направила на дверь и прошептала: «Алохомора». Они скользнули внутрь и заперли за собой дверь.

Они оказались в темной комнате с низким потолком, которая казалась слишком маленькой для такого здания. Всю обстановку составляли стол и огромный шкаф. Пахло сыростью и грязной одеждой. Поверхности были завалены книгами религиозной тематики, но все говорило о том, что ими давно уже не пользовались. В углу обнаружилась каменная лестница. Не рассуждая, Гермиона направилась к лестнице, Снейп следовал за ней. В последнем она сомневалась до тех пор, пока не вспомнила, что только она может использовать магию. У него определенно была причина держаться рядом.

«Его это наверняка жутко раздражает», – подумала Гермиона и быстро подавила эту мысль: все-таки она до сих пор злилась на Северуса за его поведение утром.

Наверху лестницы нашлась еще одна запертая дверь, которая, как оказалось, вела в главный зал церкви. Он был очень похож на все остальные церковные залы, где Гермиона бывала с родителями в детстве. Высокий потолок, ряды неудобных скамеек, на стенах – фрески на религиозные темы, преимущественно в бурых тонах. Кто-то, видимо, пытался немного оживить унылую атмосферу цветными плакатами и детскими рисунками, но не преуспел. Единственным источником света в этом мрачном зале были витражи и небольшие окна. Создатель витражей определенно был поклонником всех оттенков красного, и свет зимнего солнца, проникающий в церковь, был похож на разведенную в воде кровь. Здесь, как и в комнатке внизу, было затхло, сыро и холодно, несмотря на работающее в полную силу отопление. Снейпу было заметно не по себе.

– Оно снаружи? – грубовато спросил он, и его голос странно отрезонировал в пустом помещении.

Гермиона кивнула. Встретившись с существом в первый раз, она была потрясена и напугана. И она не собиралась предоставлять ему это преимущество снова. Молодая женщина принялась изучать мемориальные таблички на стенах, чтобы привести мысли в порядок и сосредоточиться.

Снейп подошел ближе, но не смотрел на нее.

– Интересная ситуация получается, – сказал он язвительно, – оно знает, что мы внутри. Мы знаем, что оно снаружи. Похоже, фигуры расставлены.

– Восхитительно, – иронично ответила Гермиона.

Главная церковная дверь открылась со стуком, напоминающим звук упавшего тома. Гермиона застыла на месте, заметив, что Снейп тоже замер. Спустя секунду они оба кинулись к алтарю – большому деревянному столу, накрытому алой тканью. Гермиона нырнула под алтарь, придержав угол ткани, чтобы Снейп последовал за ней, и произнесла заклинание Сокрытия – оно должно было сбить с толку Малфоя. Насчет его спутника Гермиона была отнюдь не так уверена. Пространства под алтарем едва хватало для двоих, но Северус все равно, насколько мог, пытался избегать контакта с Гермионой. Она была слишком сосредоточена на том, чтобы определить местоположение существа, чтобы почувствовать что-то, кроме мгновенного укола обиды на Снейпа.

Существо было в здании, она чувствовала его. Оно искало. Снова начала гореть щека, и Гермиона закрыла глаза, стараясь глубоко дышать, чтобы подавить нарастающую панику. У нее получилось в прошлый раз – получится и в этот. Создание определенно могло почуять ее, слышать ее запах, но чувство не было точным. Существо хотело ее, хотело попробовать ее на вкус, вобрать ее в себя, высосать ее жизнь. Но сначала нужно было найти ее.

Оно пыталось выманить Гермиону из укрытия, внушив ей чувство безопасности и покоя. Тебе больно. Ты не заслуживаешь такого отношения к себе. Тот, кто заставил тебя страдать, ошибался. Я помогу тебе забыть о боли.

Борись с этим.

Я дам тебе силу и власть. Больше, чем ты могла когда-либо представить. Никто больше не посмеет так к тебе относиться. Ты сильная. Ты красивая. Он должен ценить тебя. Должен уважать. Должен поклоняться.

Борись с этим.

Все, что тебе нужно сделать – отдать мне маленькую часть себя. Незначительную часть. Часть, которая больше никому не нужна. Твою сущность. Такая низкая цена...

Борись.

Гермиона искала способ закрыть свой разум от чутких, всепроникающих импульсов, которые питались ее потаенными сомнениями и страхами. Старалась не пустить в свое сознание образ себя – могущественной, неуязвимой, непобедимой... Единственное слово, которое она могла произносить осознанно: Нет.

Нет. Нет. Нет. Нет.

Переплетаясь с ее собственным, зазвучал и второй голос. Высокий, резкий и плаксивый голос, говорящий о том, что в этой церкви нет ничего, кроме вещей, собранных магглами, чтобы поклоняться своим глупым суевериям. Голос хотел уйти. Но создание хотело остаться здесь. С ней.

Раздражение.

Голос тоже знал, чего он хочет. Он был голоден. А существо не могло питаться без голоса. Голос был слаб и недостоин, однако существо вынуждено было полагаться на него. Когда оно насытится, оно станет сильнее и сможет найти ее, и тогда они сольются в экстазе, никогда ею прежде не испытанном.

Ощущение чужого присутствия ослабло, и Гермиона снова начала осознавать происходящее вокруг. Она сидела, прижав колени к груди и обхватив их руками, из глаз лились слезы. Сильно тошнило. В вертикальном положении ее поддерживала сильная мужская рука, крепко обхватив за плечи.

Снейп. Опять.

Она подавила порыв оттолкнуть его. Если он не любит ее, она готова смириться, но к чему тогда эти жесты поддержки?

Усилием воли Гермиона подавила накативший приступ тошноты и заставила себя перестать дрожать. Снейп уронил руку с ее плеча. Убедившись, что ее голос больше не срывается, Гермиона сказала:

– Оно ушло.

К счастью, Северус не спросил, уверена ли она в этом.

Распрямив затекшие колени, Гермиона выползла из-под алтаря. Все тело было напряжено и болело. Она вытерла слезы и всхлипнула. Интересно, найдутся ли тут носовые платки? В итоге женщина просто высморкалась в алтарное покрывало, подавив инстинктивный порыв извиниться перед Господом за такое неуважение. Обнимая себя руками, она пошла вдоль стены, пытаясь изучать мемориальные таблички, но внезапно была остановлена резким и довольно болезненным ударом в голень. Она посмотрела вниз и увидела низкую могильную плиту, вырезанную из черного мрамора и очень богато украшенную.

Высотой плита едва доставала до колен Гермионы, поэтому она не заметила могилу раньше. На плите были вырезаны переплетающиеся виноградные лозы, гроздья фруктов и другие узоры. Она уже собиралась идти дальше, как вдруг что-то привлекло ее внимание. Еще один орнамент на крышке могилы, в том месте, где сложный растительный узор прекращался. Орнамент представлял собой змею, обвившуюся вокруг буквы М. Гермиона наклонилась, чтобы рассмотреть символ поближе и прочитать надпись на плите. «Здесь покоится Доротея Алуорси де Малфой, 1620 – 1698. Requiescat in obscurum».

– Да покоится она во тьме, – тихо перевел Снейп позади нее. Затем, уже куда более саркастично, добавил: – Слишком много украшений и абсолютно безвкусно. Типично для Малфоев.

Доротея Алуорси де Малфой. Дочь Эстер, совершенно точно. Умерла в возрасте 78 лет – очень долгая жизнь по меркам Англии XVII века. Определенно, она была ведьмой. Вышла замуж за Малфоя. Вот почему существо отыскало Драко. Драко был, можно сказать, его наследником. Оставалась и еще одна вещь, которая беспокоила Гермиону.

– Почему эта могила находится именно здесь? – спросила она вслух.

– Кто знает, – кисло отозвался Северус. – Зная Малфоев, думаю, что они укрепляли в этом месте свои позиции. Они всегда любили вычурность, и это, возможно, было камнем в огород местной знати, на случай, если она может оказаться чем-то полезной. Я даже сомневаюсь, что тело Доротеи действительно внутри.

Гермиона тряхнула головой и встала. Очень хотелось выйти на свежий воздух, чтобы избавиться от мыслей о вторжении существа в ее разум.

– Я полагаю, нам представилась возможность осмотреть коттедж, – сказала она, придав голосу столько уверенности, сколько смогла.

Снейп кивнул, и они направились к выходу из церкви. Когда Гермиона уже собиралась открыть дверь заклинанием, он вдруг заговорил:

– Я решил, что ты предпочтешь мою помощь обществу этого создания.

Но Гермиона была еще слишком потрясена после контакта с тем, другим, чтобы отвечать, поэтому она просто кивнула.

Свежий воздух был приятен Снейпу после темноты и сырости маггловской церкви. Она произвела на него гнетущее впечатление, впрочем, как и все остальные, в которых он бывал до этого. Он также был рад, что теперь появилась возможность держаться на расстоянии от Гермионы. Его поведение утром определенно причинило девушке боль, и она, очевидно, пыталась скрыть это от него. Однако были моменты, когда она задумывалась о чем-то другом, и намеренная холодность исчезала из ее голоса. Тогда он легко мог представлять, что вчерашней ночи на самом деле не было.

Лучше бы это действительно было так.

Он все еще был немного шокирован произошедшим в церкви. Не самим фактом присутствия там существа, а тем эффектом, которое оно оказывало на Гермиону. Оно прямо направляло свою волю против нее, а та сопротивлялась. Все время повторяла слово «нет», очень тихо, на выдохе. Конечно, существо хотело добраться до нее. Его притягивала сила этой женщины, ведь ее можно было извратить, вывернуть наизнанку и поставить на службу собственным интересам. Снейп пытался догадаться, что существо предложило ей. От чего она отказалась. Он сказал ей, что держал затем, чтобы она не упала, и это было так – но лишь отчасти. Он хотел дать Гермионе какую-то поддержку, чтобы она не боролась с существом в одиночку. Но она едва ответила Снейпу, когда они выходили из церкви. Возможно, это даже к лучшему.

Гермионе удалось, не осознавая этого, пробудить что-то в глубине его души. Эта возможность пугала его, даже будучи чисто гипотетической, поэтому он намеренно старался оттолкнуть от себя женщину, сделать ей больно, чтобы защитить себя от чувств. Он никогда не пытался казаться приятным человеком.

Гермиона быстро шла в нескольких шагах впереди, ее внимание было сосредоточено на коттедже Эстер, тело напряжено как никогда раньше. Безжалостно подавляя в голове все посторонние мысли, Снейп следовал за ней. Когда он закрывал за собой металлическую калитку, Гермиона изучала дверь в дом. Он подошел ближе, но остановился на почтительном расстоянии и сказал:

– Думаю, вход охраняется.

– Да, – ответила она, не оборачиваясь, и достала волшебную палочку, собираясь произнести заклинание. Прежде чем она успела произнести хоть слово, Снейп спросил:

– Считаешь, это будет мудрым поступком? – Теперь она повернулась и посмотрела на него в упор. В глазах была злость.

– Это создание знает, что мы здесь, – начала объяснять Гермиона.

На мгновение ее тон напомнил Снейпу его собственную манеру говорить, когда он объяснял глупым студентам какие-то очевидные вещи.

– Cкрывать наше присутствие бесполезно. Так что, я считаю, мы должны сделать все как можно быстрее. Я не имею ни малейшего понятия, как долго Драко будет искать для своего спутника... подходящую пищу, но предпочитаю закончить до того, как они вернутся.

Не только ты, девочка.

Снейп коротко кивнул, стараясь не думать о том, что он мог бы догадаться обо всем этом сам. Гермиона снова обратила внимание на дверь.

– Я не вижу здесь каких-либо сложных заклинаний. Алохомора! – Дверь открылась настежь. – Конечно, я уверена, – продолжила женщина менторским тоном, – что теперь мы активировали все следящие заклинания в этом месте.

Прежде чем Северус успел что-либо сказать, она переступила через порог. Он вошел следом, испытывая смутное раздражение. [/spoiler

Глава 2

 Обстановка была знакомой, во-первых, по прошлому вечеру, а во-вторых, по его самому первому визиту сюда много лет назад. Здесь было мало мебели, еще меньше, чем в личных комнатах Снейпа в Хогвартсе. Он вспомнил, что из гостиной двери вели в спальни и ванную комнату. Комната, в которой они сейчас находились с Гермионой, помимо жилой зоны, включала еще что-то вроде кухни, где стояли эмалированная мойка и старая плита. Они давно не использовались и были очень грязны. Напротив стоял сервант без одной дверцы. Длинный деревянный стол также был очень старыи, с потертостями и царапинами. Ближайший к центру комнаты край стола был сильно деформирован и исколот, как будто кто-то многократно вонзал в него острый нож. Не хотелось думать о том, для каких целей этот стол мог использоваться.

Нигде не было следов присутствия, человеческого или каких-либо других существ. В дальнем конце комнаты была еще одна дверь, грубо покрашенная в белый цвет. На двери имелась щеколда.

Снейп наблюдал за Гермионой, которая прошла через кухню, коротко и недовольно глянув на грязную мебель, и начала осторожно исследовать белую дверь. Снейп отвел взгляд и посмотрел на камин, который сейчас не горел. Кресла находились в том же положении, что и тогда, давно. Он вздрогнул. Он стоит у горящего камина. Перед ним – на коленях – Драко Малфой. Голодный. Опустошенный...

К реальности его вернул голос Гермионы. Желудок неприятно сжимало, и он глубоко вдохнул, чтобы подавить чувство тошноты. Снейп повернулся. Молодая женщина отошла от двери и теперь изучала Северуса с выражением, которое он не совсем понимал. Больше всего это было похоже на неохотное беспокойство.

– Что? – Он сказал это немного более резко, чем намеревался, опять отталкивая ее.

Гермиона выглядела так, как будто собиралась задать вопрос, но внезапно передумала.

– Дверь на кухне ведет в подвал, – констатировала она.

– Я знаю. – Снова чересчур резко.

Гермиона проигнорировала этот очередной выпад:

– На нее наложены охранные заклинания, но вряд ли более сильные, чем те, что были на входной двери.

Снейп кивнул.

Женщина, казалось, чего-то ждала. Повисла напряженная тишина, и Снейп начал ощущать себя неуютно под взглядом Гермионы.

– Что-то еще? – Он так и не смог назвать ее по имени. – Я думал, ты спешишь.

В ее глазах мелькнуло раздражение, и она отвернулась.

– Все слишком просто, тебе не кажется? – осторожно заметила она. – Учитывая, что в доме наверняка хранится что-то ценное, я думала, Малфой наложит более серьезные охранные заклинания.

Снейп собирался снова сказать какую-нибудь грубость в ответ, но понял, что на самом деле не хочет этого делать. Гермиона была права и могла рассчитывать на мало-мальски разумный довод с его стороны. Он закрыл глаза, чувствуя себя очень усталым.

– Северус. – Снова ее голос. – Что происходит? Может быть, ты не сказал мне о чем-то еще?

Снейп покачал головой.

– Если работы Эстер действительно находятся в подвале, – сказал он, избегая прямого ответа на вопрос спутницы, – то заклинания, наложенные Малфоем – лишь для вида. Я работал над зельем в доме Люциуса Малфоя во Франции. Полагаю, что после того, как я вынужден был прекратить свою работу, записи Эстер были утеряны. Однако я также думаю, что они каким-то образом снова оказались здесь, в месте, которое для них предназначено.

– То есть, скорее всего, эти записи надежно спрятаны и защищены. Ты сможешь найти их и преодолеть охранные заклинания?

– Я не знаю, – ответил Снейп, не желая продолжать обсуждение.

Кажется, Гермиона поняла это, хотя вид имела такой, будто хотела возразить.

– Давай закроем тему? – сказал он ровным голосом.

Гермиона вернулась к двери, Снейп двинулся за ней. Если Драко Малфой оставил им в подвале какие-то сюрпризы, они, скорее всего, будут неприятными и довольно грубо сработанными, но вряд ли опасными. Если же такие сюрпризы оставила Эстер Алуорси, это грозило стать серьезной проблемой.

Постучав палочкой по двери, Гермиона произнесла шепотом несколько слов, и дверь открылась. Прежде чем Гермиона начала спускаться в подвал, Снейп прошептал:

– Подожди.

– Мы спешим, если ты не забыл, – ответила Гермиона и двинулась дальше.

Снейп положил руку ей на плечо. Она застыла на месте, как будто он ударил ее.

– Позволь мне пойти первым. – Она не двинулась с места. – Пожалуйста.

В какой-то момент он подумал, что она просто стряхнет его руку и направится дальше, но Гермиона сделала шаг в сторону и произнесла только:

– Как тебе угодно.

Она подвинулась совсем чуть-чуть, и Снейп оказался в опасной близости от нее. Он почувствовал слабый аромат ее мыла и заметил, что ее глаза все еще оставались красными после того, как она плакала в церкви. Несмотря на то, что Снейп пытался не обращать на все это внимания, в горле встал ком. Он хотел сказать ей что-то, хоть что-нибудь, но в этот момент молодая женщина отвернулась от него и сделала еще один шаг в сторону, чтобы дать ему больше пространства. Он сделал шаг вниз по лестнице, но остановился, когда зажегся свет.

– Я могла бы просто позволить тебе сломать шею, – послышался ядовитый комментарий Гермионы. Это звучало так, как будто она действительно обдумывала такую возможность, и он, наверное, не мог ее в этом винить.

Оба осторожно спустились в подвал, оказавшийся по размерам не меньше дома. Своды подземелья по всей длине поддерживали колонны. Колонны и, видимо, наложенные в некоторых местах заклинания – хотя Снейп никогда особо не интересовался подобными вещами. Гермиона осветила своей палочкой подвал, и сразу стало ясно, что в доме действительно кто-то живет. На большом рабочем столе были разложены ингредиенты для приготовления зелий и расставлены всевозможные пробирки, мензурки, фляги и котелки. Малфой оставил здесь и красный носовой платок.

Был в подвале и камин, с котлом, примерно на том же месте, где он находился в гостиной. В книжных шкафах стояли книги и лежали свитки пергамента, на первый взгляд – совершенно беспорядочно. Гермиона метнулась к книгам, как бабочка к огню. Снейп обязательно улыбнулся бы этому, не будь отношения между ними такими натянутыми.

Она не дала ему развить мысль в этом направлении, сказав с выражением легкого отвращения:

– Здесь нет ничего полезного. Пособия для начинающих, обычные распространенные работы. Он даже достал книжку «Волшебные вещества и зелья» для первого курса! – В ее голосе ясно читалась неприязнь.

При этих словах Снейп уже не сдержался, и его рот скривился в ухмылке. Хорошо, что она не заметила этого, поскольку уже направлялась к камину.

Снейп подошел к рабочему столу, невольно окинув его взглядом профессионала, и не смог сдержать раздраженного вздоха при виде царившего там беспорядка.

– В такие моменты я задаюсь вопросом, для чего вообще преподаю свой предмет, – кисло отметил он.

– Просто не нужно было поощрять его всеми этими дополнительными баллами, – последовал ответ Гермионы.

Он взглянул на нее достаточно быстро, чтобы уловить смену выражения на ее лице. Спустя миг ее лицо снова стало непроницаемым, но он внутренне поморщился от ее внезапной неприязненной реакции на его маленькое замечание. Снейп отвел глаза. Он не справлялся с ситуацией.

Он поднял красную тряпицу со стола и осмотрел ее. Она затвердела от какой-то засохшей жидкости, и на ней были осколки стекла. Запах был знаком.

– На этой ткани следы зелья Эстер, – прокомментировал он свою находку.

– У Малфоя есть образец? – Гермиона отвернулась от котла. Возможно, Снейпу показалось, но он заметил в ее голосе облегчение от того, что тему разговора удалось сменить.

– Ну, по крайней мере, у него есть ткань с остатками зелья, – недовольно заметил Северус. – Я не вижу, чтобы он как-то преуспел в приготовлении зелья. Он даже не смог определить основные его ингредиенты.

– Очевидно, – согласилась Гермиона. – И, я думаю, если бы у Малфоя были хотя бы базовые ингредиенты, он смог бы использовать их для усиления своих собственных способностей, не говоря уж о свойствах того, другого.

Снейп кивнул. Это, бесспорно, было верно. Малфой, которого он видел накануне, определенно не выглядел человеком с расширенными физическими и магическими способностями. Гермиона подошла к Северусу и осторожно дотронулась до ткани с остатками зелья. Тут же она отдернула руку, будто обжегшись, и вздрогнула.

– Я чувствую его, – прошептала она, прикасаясь к щеке.

Снейп подавил чувство тошноты. Существо прикасалось к ней, оно попробовало ее крови; теперь Гермиона чувствовала существо так же хорошо, как и оно – ее. Как она смогла сопротивляться ему?

Тем временем Гермиона отвернулась от рабочего стола.

– Итак, где могут быть спрятаны записи Эстер?

– Хороший вопрос.

Снейп начал медленно исследовать стены подвала. Было похоже, что записи действительно находились где-то здесь. Создание направилось сюда, а не в дом Малфоев. Драко пытался получить образец зелья именно в этом доме. Эстер крепко привязала к себе своих последователей, кровью ли, или злом, которое они разделили. Снейп спросил себя, насколько это утверждение может относиться к нему.

– Что ж, если они здесь, то надежно спрятаны, – заявила Гермиона, – слишком надежно, чтобы Драко мог их найти.

И они начали искать.

Они обследовали каждую царапину на стене, каждую выбоину в каменной кладке, настолько быстро и тщательно, насколько это было возможно. Глаза Снейпа заболели от напряжения. Им овладело странное чувство нереальности происходящего. Он находился в подвале дома, принадлежащего человеку, которого он ненавидел, и чем он занимался? Пытался восстановить по кусочкам остатки той части своего прошлого, которую всеми силами стремился изгнать из своей памяти. При этом его сопровождала бывшая студентка, у которой не было ни единой причины проявлять к нему симпатию, не говоря уж о том, что она сделала для него прошлой ночью.

Снейп поднялся, разминая напряжённую спину.

– Эстер, злая старая ведьма, – пробормотал он, – где ты их спрятала?

Гермиона посмотрела на Снейпа. Ее поиски тоже не увенчались успехом.

– Должно быть, это были очень ценные для нее материалы. Она не хотела, чтобы их нашел кто-то посторонний.

– Интересно, почему Малфой поселил ее в этом коттедже, а не во Франции? – спросил он, скорее чтобы отвлечься, нежели надеясь на ответ.

Он был удивлен, когда все-таки услышал ответ.

– Возможно, потому что он тогда жил здесь.

Снейп посмотрел на молодую женщину.

– У Малфоя был здесь еще один дом?

– Больше, чем просто дом. Имение, и пять или шесть приходов, естественно, вместе с доходами от них. Я нашла Королевскую грамоту в Земельном реестре.

Снейп внезапно почувствовал возмущение.

– И ты не сказала мне об этом раньше?

Гермиона выглядела уязвленной:

– Вообще-то, раньше мне казалось, что мы пытались избегать Малфоя, а не изучать его семейную историю.

Она была права, конечно. Снейп был уверен, что эта новая информация имела важное значение. Наконец он понял. Гермиона спрашивала его в церкви, но тогда он ушел от ответа.

– Идем, – внезапно сказал Северус. – Мы ищем не в том месте.

Он направился к двери и знал, что Гермиона следует за ним: свет её волшебной палочки перемещался. Выйдя из коттеджа, он сразу же двинулся к церкви. Остановившись у двери, через которую они проникли в церковь ранее, он подождал, пока Гермиона догонит его.

– Не то, чтобы я не была благодарна за то, что мы выбрались из коттеджа, – сказала она, немного запыхавшись, – но не мог бы ты объяснить мне, в чем дело?

– Записи Эстер не в коттедже.

– Они в церкви? – Гермиона выглядела удивленной. – Но где... – Она внезапно замолчала, и Снейп увидел, что она начинает понимать. – Конечно. Могила Доротеи.

– Ты спрашивала, почему могила кого-то из Малфоев оказалась в этой церкви.

Его спутница уже вытащила палочку и отрывала с ее помощью дверь.

– Никто не стал бы искать вещи волшебника в христианской церкви! Особенно вещи, принадлежавшие темной волшебнице.

Они быстро поднялись из подсобного помещения в главный зал церкви и подошли к могильной плите.

– Все, что нам нужно – понять, как открыть ее, – мягко сказала Гермиона.

Размышляя, она водила пальцами по узорам, украшавшим могилу, очерчивая их контуры. Ее рука уже приближалась к литере М в центре плиты, но Снейп инстинктивно схватил ее за запястье, не давая прикоснуться к гравировке.

– Осторожнее, – предупредил Снейп. – Возможно, наложенное на плиту заклятие активируется прикосновением к монограмме.

Кажется, дыхание Гермионы слегка участилось: он чувствовал быстрый пульс под своими пальцами.

– Твои предложения? – Ее голос слегка дрожал.

– Я бы посоветовал наложить Обнаруживающие чары, чтобы проверить, какие заклинания могли быть использованы для защиты могилы.

Гермиона кивнула, но не двинулась с места. Северус ждал. Наконец она произнесла с неловкостью:

- Вообще-то я правша...

Смутившись, Снейп отпустил ее запястье и отодвинулся немного назад. Гермиона направила палочку на могильную плиту и произнесла заклинание. Как только она сделала это, плиту окружил странный зеленоватый свет. Он шел волнами, которые переплетались и слабо фосфоресцировали.

Как только волны улеглись, стало ясно видно зеленое сияние над монограммой. Точно так же светились зоны в центре каждой из сторон могилы. Постепенно в каждой из этих зон начали отчетливо проступать символы. В северной части – вертикальная линия, пересеченная слева направо и сверху вниз диагональной чертой; в южной – зигзаг, похожий на молнию; в западной – символ, похожий на треугольную Р; в восточной – крючок.

Заклинание Темных Рун.

Снейп кивнул, благодаря сам не зная кого за то, что не позволил Гермионе коснуться монограммы рукой. Он внутренне содрогался при мысли, какое заклятие могла наложить на гробницу Эстер.

– Что скажешь? – тихо спросил он у Гермионы. Та покачала головой.

– Я не хочу показаться легкомысленной, но это напоминает четыре замка и ручку. Сначала должны быть сняты заклятия по краям, затем – центральное. Однако я предполагаю, что это должно быть сделано в определенной последовательности, – она нахмурилась.

– Ты права, – резко сказал Снейп.

– Ты знаешь последовательность?

– Я не знаю точно, но могу предложить наиболее вероятную комбинацию.

Гермиона какое-то время обдумывала сказанное, затем посмотрела на Снейпа:

– Тогда попытайся угадать. Ты знаешь, как я люблю загадки. – Она подняла палочку. – Давай будем считать, что ты действительно знаешь о Темной магии столько, сколько мы всегда предполагали. Какая первая? – Молодая женщина внимательно смотрела на Северуса, определенно ожидая его подсказки. На секунду он потерял дар речи. Несколько часов назад в этой самой церкви она до смерти была напугана встречей с существом, которое обладало его внешностью. А теперь спокойно рискует своей безопасностью, – возможно, жизнью, – полагаясь на его, Снейпа, догадки.

– Гермиона, – сказал он в конце концов, – отдай мне палочку. Лучше это сделаю я.

Она отошла в сторону и выглядела очень раздраженной.

– Не будь смешным, – просто сказала женщина. – Во-первых, это не твоя палочка. Во-вторых, как только ты прикоснешься к первой руне, Министерство узнает об этом. Если они не явятся, когда ты станешь открывать вторую, то к третьей успеют точно. Либо тебя арестуют, либо последовательность окажется неверной, и тогда произойдет черт знает что. Если я не погибну и не буду арестована за помощь тебе, то я останусь одна перед наполовину открытой могилой, без единой идеи насчет дальнейших действий и с преследующим меня монстром за спиной. Спасибо, но я лучше попытаю удачи с твоими догадками.

Ее тон не предполагал возражений, и Снейп действительно не мог придумать ни одного. По крайней мере, ни одного, лишенного эмоций. Наверное, впервые он действительно понял, что Гермиона – по настоящему хороший союзник. Гораздо лучший, чем он смел рассчитывать.

Гораздо лучший, чем он заслужил.

Кроме того, из нее получился бы довольно опасный враг. Неудивительно, что существо предпочло ее Драко Малфою. Северус подавил нервную дрожь.

– Ты знаешь что-нибудь о Темных Рунах? – ровно спросил он.

На самом деле, это было сомнительно. Темные Руны явно не входили в программу Хогвартса. Даже будучи Пожирателем Смерти, Снейп встречал лишь единицы тех, кто практиковал этот раздел магии.

Гермиона покачала головой. Напряженные плечи выдавали ее неприятие ситуации, но она была на удивление спокойна.

– Очень хорошо, тогда я попытаюсь объяснить тебе кое-что в процессе.

Он сделал глубокий вдох и начал объяснять – точно и спокойно – не только чтобы просветить Гермиону, но и чтобы успокоиться самому.

– Могила размещена в церкви по определенным правилам. Низшие руны помещены в четырех ее концах: на севере, юге, западе и востоке. Они должны быть активированы в определенной последовательности, чтобы в свою очередь задействовать центральную руну. Чтобы открыть гробницу, соответственно, заклятия должны сниматься в обратном порядке.

Лучше бы это было правдой, Северус.

– Заклинание в целом состоит из четырех взаимосвязанных сил, символизируемых сторонами света. Руна Нид символизирует власть, руна Эйваз покровительствует трансформации, переходу из одного состояния в другое; Сигель активирует силу четырех, а Винн принуждает к послушанию, – он говорил уже больше для себя.

Время принимать решение.

– Сначала южная.

Гермиона прикоснулась палочкой к южной части могильного камня, и под кончиком палочки запульсировал зеленый свет. Снейп увидел, как Гермиона на секунду закрыла глаза и напряглась. Она что-то прошептала, когда зеленый свет вспыхнул и погас.

Женщина посмотрела на Снейпа, дыша с некоторым затруднением.

– Кажется, верно. Какая следующая?

Северус выдохнул. Он даже не заметил, когда успел задержать дыхание. Теперь нужно было сделать выбор между северной и западной руной. Что первично: власть или послушание? Гермиона ужасно рисковала. И у нее не было причин ему доверять. В горле встал ком.

– Северная руна, – произнес Снейп хрипло.

Гермиона прикоснулась палочкой к северной стороне гробницы. Снова вспышка света, и на этот раз реакция женщины была куда более заметной. Вскоре свет угас, и она немного расслабилась. Она коротко кивнула:

– Пока все верно, – ее голос заметно дрожал. – Следующая?

«На полпути, – подумал Снейп. – Только не ошибись сейчас. Не потеряй ее».

– Западная.

Снова прикосновение палочки, вспышка света. Теперь Гермиону заметно трясло, и он с трудом подавил желание прикоснуться к ней. Нарушить ее концентрацию сейчас было бы фатально. И в третий раз вспышка света угасла. Гермиона судорожно сглотнула.

– Что ж, осталась восточная.

Он мог только кивнуть. Когда Гермиона снимала последнее из заклятий, ее рука сильно дрожала, а по лицу струился пот.

– Ты в порядке? – Это был, конечно, глупый вопрос, но Снейп не смог сдержаться.

Молодая женщина быстро посмотрела на него и кивнула. Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в чувство, а затем спросила:

- Что насчет центральной руны?

– Она сейчас, скорее всего, деактивирована.

Черт, черт, черт.

Гермиона дотронулась палочкой до монограммы в центре плиты. Внезапно вспыхнул зеленый свет, и раздался противный скрежещущий звук. Гермиона сделала шаг назад, и они увидели, как верхняя плита замерцала зеленоватым светом, а затем растворилась в воздухе. Под крышкой обнаружилось пространство, достаточное, чтобы поместилась невысокая женщина. Останков Доротеи там не было. Впрочем, там, кажется, вообще ничего не было.

Снейп почувствовал сильное разочарование. Он знал, что Гермиона смотрит на него; в горле пересохло. Он заставил ее пройти через это напрасно. Женщина наложила еще одно обнаруживающее заклинание, которое ничего не дало. Она начала изучать основание могилы, в то время как Снейп, просто чтобы отвлечься, принялся рассматривать стенки гробницы. Он был абсолютно уверен: то, что они ищут, должно быть здесь.

– Она пуста, – тихо сказала Гермиона.

Он слышал напряжение и усталость двух последних дней в ее голосе.

Снейп встал, пытаясь сформулировать ответ. Гермиона тоже поднялась на ноги и была так напряжена, что, казалось, коснись он ее сейчас – и она разобьется.

– Она пуста, – чуть громче повторила женщина. Их взгляды встретились, и Северус не смог точно понять, что было в ее глазах. Гнев, страх, и что-то еще, что он затруднился определить.

Какое-то время оба молчали. Не в силах контролировать чувство собственной беспомощности, он вернулся к своей обычной манере разговора:

– Очевидно, – саркастично подтвердил он.

Внезапно, без предупреждения, она подняла руку и ударила его по лицу.

– Ты... Самый отвратительный ублюдок, которого я когда-либо встречала! – Гермиона выплевывала слова, словно яд.

И она права, подумал Северус.

Она отвернулась от него; все ее тело было натянуто как струна. Как, черт возьми, извиниться перед ней, чтобы она поняла?

– Гермиона... – начал Снейп, хотя точно не знал, что собирается сказать.

Она повернулась к нему, подняла палочку – он приготовился к новой атаке, но Гермиона лишь коснулась кончиком палочки его щеки. Боль ушла.

И снова она его удивила.

Снейп хотел заговорить, но она подняла руку в предупреждающем жесте.

– Не надо, Северус. Просто помолчи. – Гермиона отвела взгляд. – Я думаю, нам лучше вернуться в паб. Мне необходимо отдохнуть.

Снейп не собирался спорить.

Она повернулась и направилась к выходу из церкви. Он молча последовал за ней. [/spoiler

Глава 3 

Нарушение защитных заклятий на двери дома Эстер было очевидно даже для Драко. Они были здесь. Она и Снейп. Пробрались в его владения. Вынюхивали что-то. Он начинал ненавидеть Гермиону, как никогда и никого прежде. Она не только все время унижала его в школе. Теперь она пыталась отнять у него его власть. Он осознал, что позади него стоит темная фигура.

Он нашел способ успокоить создание на время: молодая девушка, едва достигшая восемнадцати лет. Она возвращалась домой на велосипеде через пустырь. Ее последняя ошибка. Они выследили ее, остановили, спросили что-то... Существо подошло к ней сзади и схватило ее. Боль, страх, удовлетворение. Еще одним магглом в этом мире стало меньше.

Утренняя встреча в церкви потрясла Драко. Он понял, что жажда существа обладать грязнокровкой была гораздо сильнее сомнительной власти Малфоя над ним. Он терял контроль. Тот, другой, все больше отдалялся от него, уже не берег его жизнь, беззаботно забирая ее по капле; существо больше не старалось возбуждать, доставлять удовольствие, а только причиняло боль и внушало безотчетный ужас.

На плечо Драко опустилась рука. Тяжелый, повелительный жест. Драко осознал, что он близок к тому, чтобы упасть на колени и молить о пощаде.

– Время почти пришло, – прошептал голос.

Ледяные волны распространялись от плеча Малфоя по всему его телу, проникая в живот, внутренние органы, а затем сосредоточившись ледяным комом в сердце. Боль пронзила его, такая сильная, что трудно было дышать. Он осознал, что сердце бьется все медленнее, как будто замерзает изнутри. Он терял сознание, терял самого себя. Больше не было его. Были они. Они стали единым целым. Появилось странное ощущение двойного зрения. С одной стороны, Драко осознавал, что тот, другой, прикасается к нему; с другой – он чувствовал, что это его рука лежит на чьем-то плече. Он чувствовал одновременно страх и мольбу, ненависть и желание. Два тела, одно восприятие, и ни одной жизни. А потом он начал ощущать их – ее – во всем доме.

Это было похоже на переплетающиеся, плывущие по комнате волны цвета, и они вели в подвал. Он, казалось, впитывал следы ее заклинаний, аромат ее духов... Он почувствовал также, что Гермиона находилась в подвале достаточно долго. Осматривала, искала. Ее запах был везде; он смешивался с его запахом – того, кто был с ней и мог взять ее, но не делал этого. Он отказался от того, что было ему предложено. Она была достойна большего.

Внутри существа шла какая-то борьба. Маленькая, слабая его часть боялась молодую женщину. Однако другой очень быстро подавил это чувство. Подмял под себя и уничтожил.

Она что-то искала. Искала информацию об Эстер. Существо уже знало, что она ничего не нашла: в подвале ничего не было. Существу нужна была эта информация, и женщина могла найти ее для него. Тогда она станет действительно достойна, готова к воссоединению; она поддастся, и они соединятся, неуязвимые для обоих миров.

Она придет. Обязательно придет. Она не сможет сопротивляться. Ей нужно то, что только оно – они – способны дать ей.

***

Сон Гермионы не был спокойным. Он был наполнен какими-то отрывочными полусновидениями-полувоспоминаниями, и тяжелым, не дающим покоя ощущением, что она упускает что-то очень важное, что-то очевидное. Хозяйка трактира была удивлена, что они вернулись так рано, но без лишних комментариев дала им ключ от номера. Оказавшись в комнате, Гермиона просто сбросила с себя одежду, упала на кровать и сразу же заснула. Проснувшись какое-то время спустя, молодая женщина осознала, что укрыта одеялом. Она не помнила, что укрывалась. Значит, это сделал он.

Боже, все опять усложнялось.

Тупая боль в правой ладони напомнила Гермионе, что произошло в церкви. Она внутренне поморщилась – отчасти потому, что ударила его (хотя была почти уверена, что он это заслужил), отчасти потому, что нужно было искать какой-то выход из сложившейся ситуации. «Отвратительный ублюдок», – вспомнила она свои слова.

Но он был не виноват в том, что могила оказалась пуста. Он был не виноват в том, что они тут оказались – это она обратилась к нему первой. Он не... Он виноват в том, что так отнесся к ней сегодня утром? Что ж, да.

Гермиона перевернулась на спину и медленно села. Уже вечерело, и комнату наполнял сумеречный синеватый свет. Не было ярких огненных сполохов заходящего зимнего солнца, просто темнота постепенно заполняла комнату.

Снейп сидел на диване и смотрел в окно. Он не стал задвигать шторы, и в комнате шевелились неясные тени, порожденные уличным освещением. Северус не подал вида, что заметил ее пробуждение. Гермиона подтянула колени к груди, обняла их руками и молча наблюдала за Снейпом. Он был напряжен.

«Неудивительно».

Она могла по пальцам сосчитать моменты, когда Снейп был расслаблен, и старалась не думать об этом. Но его плечи были слегка опущены, как будто выдавая поражение. Несмотря ни на что, ей стало жаль его. Таков был ее характер: она могла моментально разозлиться, но быстро прощала. Выместив на нем гнев, страх и раздражение последних дней, теперь Гермиона ему сочувствовала.

Она думала, что произойдет, если она сейчас просто подойдет к нему и обнимет? Лучше не надо, наверное. Уже сделано достаточно ошибок.

Полумрак превратился в темноту, пока она размышляла. Силуэт Снейпа стал более четким на фоне окна. Они оба все еще молчали, и тишина не была тяжелой; хотя спокойной ее тоже нельзя было назвать – скорее, выжидательной. Как будто подброшенная монетка встала на ребро; одновременно частица и материя; некий странный баланс. Первое же движение нарушит этот баланс, равновесие пошатнется, решение будет принято. Нужно будет снова начать действовать.

– Северус...

Он не двигался.

– Северус, прости меня.

– Тебе не за что извиняться. – В его голосе отсутствовало всякое выражение.

Ну, по крайней мере, он заговорил с ней.

– Я сожалею, что ударила тебя.

– Я действительно думал, что в гробнице содержится необходимая нам информация. – Снова без какого-либо выражения.

–Да, конечно, это было логично.

– Очевидно, не совсем логично.

Снова наступила тишина. Гермиона пыталась собрать в своей голове кусочки мозаики. В доме ничего нет. Волшебная гробница в маггловской церкви тоже пуста. Заклятия...

– Северус, тебе не кажется странным, что на пустую гробницу были наложены такие сильные охранные чары? В смысле, вряд ли кто-то стал бы защищать уродливую каменную могилу просто так?

– Кто знает, о чем думала старая ведьма? – теперь в голосе Снейпа появилось его обычное саркастическое выражение.

Гермиона не обратила внимания. Она продолжала думать о заклятиях и гробнице. Она чувствовала, что была близка к разгадке; только что-то все время ускользало от внимания... Что?

– Северус. – Он промолчал, но молодая женщина продолжала, – перед тем, как я открыла гробницу, ты называл руны и их свойства. Расскажи мне еще раз.

Снейп посмотрел на нее впервые с тех пор, как она проснулась, но в комнате было уже совсем темно, так что Гермиона не увидела его лица, а только заметила движение. В какой-то момент она решила, что он откажется рассказывать, но он только пожал плечами и бросил:

– Если ты настаиваешь...

– Да. Да, я настаиваю.

– Руна севера – Нид. Традиционно она обозначает власть и принуждение. В темной магии она активизирует подавляемые желания, особенно эмоциональные и… – он немного запнулся, – сексуальные, и направляет эти силы. Чем сильнее желание, тем сильнее и власть руны.

Ему, кажется, удобнее было говорить в темноте: голос звучал свободно, ему привычна была роль преподавателя.

– Руна востока – Эйваз, или руна смерти. Она олицетворяет тисовое дерево, которое, согласно некоторым теориям, способно заключать в себе души умерших. Темные волшебники используют ее в заклинаниях определения местоположения. Также эта руна используется для концентрации энергии и является символом глубинного изменения, перехода из одного состояния в другое.

В какой-то момент Гермиона закрыла глаза и представила, что она сидит в классе в Хогвартсе и слушает его лекцию об Уменьшающих зельях. Только тот факт, что она сидит на постели, завернувшись в одеяла, вывел ее из видения в реальность.

– Запад представлен руной Винн, обозначающей контроль и послушание. Она способна принудить других подчиняться твоей воле. И, наконец, южная руна – Сигель, символ неуязвимости и неизбежного успеха. Также она используется для активации остальных рун.

Снейп снова замолчал, думая о чем-то своем. Гермиона пыталась разложить полученную информацию по полочкам в своем мозгу и уже чувствовала, что решение близко. Но он забыл рассказать еще об одном символе.

– Ты говорил, это низшие заклинания. Как насчет центральной руны?

– Центральная руна... – как будто неохотно повторил Северус. – Да, я полагаю, тебе нужно знать и это. Центральная руна – тот самый символ на рукояти меча и склянке с зельем – это Йор. Она провоцирует изменения, смещение, любые переходы. Она открывает твой разум влиянию разума кого-то другого. Некоторые называют ее руной перемещения. Она служит, чтобы объединить потоки энергии. – Снейп ненадолго замолчал. – Некоторые также называют ее руной двойника.

Гермиона боялась пошевелиться. Ее размышления о гробнице были прерваны внезапным пониманием, почему Снейп так вел себя прошлой ночью. Он все еще говорил, но из его голоса снова ушло выражение.

– То есть той части личности, что является чудовищем. Части личности, которая может перемещаться между мирами. Части личности, представляющей собой внутреннюю сущность того, чей облик она принимает.

Дело было не только в том, что она решила, будто то существо – это он. Дело было в том, что Снейп и сам так думал. Каким-то образом узнал в нем себя. Его внутренняя сущность, обретшая форму; его двойник.

Боже.

Гермиона попыталась взять себя в руки.

– Северус, – четко сказала она, – это существо – не ты.

Снейп, казалось, ее не услышал.

– Ты слушаешь меня? Я сказала, что оно – не ты. Если оно и является чьей-то внутренней сущностью, так это Драко Малфоя. Это он подкармливает создание своими грязными мыслишками. Оно совершенно точно не имеет отношения к тебе.

Он вздрогнул, затем судорожно вздохнул.

– Ты решила тогда, что это я.

Его голос звучал не очень уверенно.

– Да, и я уже говорила тебе, что ошиблась. Мне жаль. Мне действительно очень жаль. Прости меня. И мне хочется, чтобы ты принял сейчас мои извинения, потому что я не знаю, что еще тебе сказать, как еще я могу убедить тебя, – Гермиона говорила уже почти с отчаянием.

– Ты не знаешь, что я за человек. Что я совершил, – сказал Снейп с такой жестокостью по отношению к себе, что Гермиона едва подавила желание подойти к нему и хорошенько встряхнуть.

– Нет, я не знаю. По крайней мере, я знаю не обо всем. Но я знаю, что ты был Пожирателем смерти и наверняка делал много таких вещей, которые я нашла бы отвратительными. Но мы сейчас говорим не о человеке, который делал все эти ужасные вещи, и который, кажется, очень сожалеет о них теперь. Мы говорим о зле, которое обрело человеческий облик. И я не знаю, почему оно решило выбрать именно твою внешность. Поскольку это мы вернули его из того мира, оно могло с таким же успехом стать мной. Так что это все что угодно, но не отражение твоей сущности. Не твой двойник. И не важно, какую магию использовала Эстер, чтобы открыть проход между двумя реальностями.

Гермиона тяжело дышала. Желание заставить его слушать смешивалось с раздражением на Снейпа.

– Это создание есть зло, – сказала она наконец, намеренно смягчив голос. – Я знаю это. Оно прикасалось ко мне, оно поцеловало меня и попробовало моей крови. То, чем ты был, что ты есть сейчас – совершенно не имеет ко всему этому отношения. Когда оно рядом, я чувствую его мерзость. Если бы что-то такое было в тебе, я бы почувствовала. Но в тебе этого нет, могу тебя заверить. А принимая во внимание... обстоятельства... я определенно имела возможность разобраться.

Это был самый прозрачный намек на события прошлой ночи, который молодая женщина позволила себе сделать.

– Гермиона, мне не нужна твоя жалость. – Тихо. Болезненно.

– Мне не жаль тебя.

– Тогда зачем? – Он как будто защищался. Как будто просил.

Так много причин... Гермиона почувствовала, что не может сказать ему всего сейчас.

– Потому что я беспокоюсь за тебя. Потому что ты нужен мне. И, главное, потому что я хотела этого.

– Женщины обычно не спят со мной потому, что хотят этого. – Вот так просто, горько. Обычное утверждение.

– Обычно я не сплю с мужчинами из жалости, – тон в тон.

Вызов брошен – и принят. Гермиона выбралась из-под одеял, хотя уставшее тело протестовало ноющей болью в мышцах, и медленно подошла к нему. Задвинула шторы и наклонилась над ним. Потом села рядом на диван и притянула Снейпа к себе. Сначала ничего не происходило. Он сидел все также вполоборота, напряженный и неподвижный. Затем внезапно сильно прижал ее к себе, так, будто она была его единственным спасением, единственной надеждой. Так они просидели довольно долго, пока Снейп немного не ослабил объятие. Она могла видеть его силуэт, еле различимый в слабом свете уличных фонарей, проникающем сквозь задернутые шторы.

И он поцеловал ее. Нежнее, чем раньше, но более уверенно. Он медленно исследовал ее рот, то настойчиво, то еле касаясь губами и легко обводя языком контур ее губ. Гермиона осторожно и нежно отвечала на его поцелуи. Снейп провел пальцем по ее скуле, по нежной шее, положил ладонь на ее грудь. Гермиона дрожала от наслаждения, внутри появилась сладостная тяжесть; она вдыхала его запах – кипарис, мускус, – и роза, аромат ее мыла... Внезапно Северус остановился, прижимая ее к себе и уткнувшись лицом в ее локоны. Молодая женщина почувствовала, что он вздрогнул.

– Гермиона, – глухо прошептал он, – я не могу. Не сейчас.

Она погладила его по голове.

– Хорошо.

– Это существо... Вся эта ситуация... Мне нужно время. Прости.

Гермиона продолжала поглаживать его волосы.

– Хорошо, – повторила она, – я понимаю. Мне тоже нужно привести в порядок мысли. Только... Не отталкивай меня больше, пожалуйста.

В ответ Снейп только обнял ее еще крепче.

Пока они сидели так, в темноте, Гермионе на ум пришло еще кое-что.

– Северус?

– Мм?

– Я полагаю, ты был прав насчет гробницы.

Он разомкнул объятия, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Я думаю, там действительно находится ключ к заклятию.

Снейп молча ждал, пока она разовьет свою мысль. Гермиона выпрямилась, пытаясь сформулировать догадку.

– Я думаю, мы просто ищем не так, как надо. Ты сказал, что низшие заклинания, произнесенные в правильном порядке, активируют центральную руну.

Она почувствовала, что Северус кивнул.

– Так вот. Если бы можно было связать этими заклинаниями какой-то предмет, он мог бы, возможно, действовать, как и рукоять меча?

Гермиона почувствовала, что он замер, и продолжила.

– Гробница могла выполнять роль портала в ту, другую реальность, но она не действует как магический объект, как рукоять меча, потому что она неподвижна. И в ней нет ничего из другой реальности, что могло бы активировать ее свойства портала. Я бы это почувствовала, как почувствовала зелье.

Нужно было включить свет. Она поднялась с дивана, нашла настольную лампу и щелкнула выключателем. Комната наполнилась мягким розоватым светом, но после долгого сидения в темноте глаза слегка болели даже от такого слабого освещения. Снейп все еще сидел на диване и внимательно смотрел на нее.

– В гробнице не было работ Эстер. Гробница и есть работа Эстер. Она наложила заклятия в определенном порядке, чтобы оставить сообщение своим потомкам. Но я не думаю, что это на самом деле важно. Важно то, что мы должны придумать способ совершить такие же заклинания над определенным объектом.

Гермиона оглядела комнату.

– Нам нужен подходящий предмет.

Снейп сказал, с оттенком горечи в голосе:

– Я мог бы и сам догадаться.

Гермиона слушала в пол уха.

– Что?

– Я просто подумал, как это хорошо, что хотя бы один из нас еще не разучился использовать свои мозги по назначению.

– О, пожалуйста, не начинай снова! Мы оба это упустили. Общая ошибка. Тема закрыта. А теперь я должна воссоздать талисман, и мне понадобится твоя помощь.

Абсолютно захваченная предстоящей работой, Гермиона смотрела на Снейпа невидящим взглядом и говорила тем же менторским тоном, который использовала, чтобы наставлять Сайруса в министерской лаборатории:

– Снимать заклятия с гробницы было чертовски тяжело. Накладывать их будет еще тяжелее. И, как ты уже говорил, я совершенно ничего не знаю о Темных рунах. Тебе придется снова руководить моими действиями. А теперь такой вопрос: как ты считаешь, это важно, какой именно предмет будет использован в качестве талисмана?

Гермиона отвернулась, чтобы поискать что-нибудь подходящее в выдвижных ящиках стола, и умудрилась пропустить на лице Снейпа выражение абсолютного восхищения, смешанного с чем-то еще, гораздо более глубоким.

Гермиона между тем просмотрела содержимое ящика и вытащила небольшую книгу в твердом переплете. Посмотрев на нее внимательно, она вздохнула:

– Не думаю, что Библия подойдет для наших целей. А эти вещи... Они, конечно, заслуживают ужасной участи, но, полагаю, нам также не подойдут. – В ее тоне явственно чувствовался яд, и Снейп, удивленный, повернулся посмотреть, что имеет в виду Гермиона. Та c отвращением взирала на ряд маленьких дешевых фигурок, расставленных на полке.

– Боже, я уже начала забывать, насколько странными могут быть магглы. По-моему, единственное средство избавиться от этого кошмара – огромный молоток...

– По крайней мере, они не двигаются и не машут, – сухо сказал Снейп.

Гермиона отметила, что он все-таки вернулся в свое нормальное состояние. Активация рун в церкви показала, что она не сможет разобраться с подобными заклинаниями в одиночку. Улыбаясь, молодая женщина заметила:

– Мы должны найти более подходящий предмет.

– Заклятия, которые мы собираемся использовать, достаточно сильны. Хорошо подойдет что-нибудь металлическое и желательно с высокой проводимостью, хотя это не имеет определяющего значения.

Они оба продолжили обыск комнаты. Наконец Гермиона нашла кое-что в глубине одного из ящиков.

– Мне кажется, это подойдет. – Она держала в руке металлический нож для разрезания бумаги длиной около восьми дюймов. Нож выглядел как небольшой кинжал, но был слишком туп, чтобы использоваться как оружие. Он был неказисто украшен и, возможно, когда-то посеребрен, но теперь лезвие покрывали пятна ржавчины. Снейп подошел ближе и забрал нож у нее из рук, изучая.

– Да, это подходит. Металл, конечно, плохого качества, но это не так уж важно.

Внезапно молодую женщину охватил страх. Вот он, момент истины: нужно претворить теорию в жизнь. И у нее нет никакой возможности сначала проверить, каков будет результат. Приходилось руководствоваться только собственной интуицией и тем фактом, что Снейп был с ней согласен. Нужно было выяснить еще кое-что.

– Скажи мне, ты знаешь, как это сделать, или будешь опять полагаться на догадки? Только честно.

– Честно?

– Да.

– Если говорить честно, то я не могу знать точно, что это сработает. Однако твой успешный опыт в церкви придает мне уверенности.

Он не сказал «наш успех».

– Тогда приступим?

Эта фраза получилась у Гермионы гораздо более жесткой, чем она намеревалась произнести. Она боялась, что не сможет сохранить спокойствие. Снейп кивнул.

– Итак, предмет должен быть расположен в соответствии со сторонами света.

Гермиона кивнула. Она положила палочку на диван и прошептала заклинание, позволяющее определить направление. Палочка завертелась, и ее кончик указал на север. Гермиона положила нож рядом с палочкой так, чтобы острие оказалось направленным на юг.

– Пока все верно, – он набрал воздуха, чтобы продолжить фразу, но Гермиона перебила его:

– Стой, мне нужно сначала кое-что сделать. – Движением палочки она трасфигурировала безделушку во что-то, напоминающее острый кинжал. Женщина почувствовала, что должна объяснить свои действия.

– Так я чувствую себя спокойнее, – сказала она, будто защищаясь от возможного сарказма с его стороны.

Ответ Снейпа был на удивление спокойным:

– Теперь ты готова?

– Да. – Гермиона села на диван. Она предполагала, что ей будет тяжело, и не хотела потерять сознание в процессе работы с заклятиями.

– Сначала нужно наложить руну Йор.

Чертить руну нужно было предельно точно: малейшая ошибка могла привести к самым непредсказуемым результатам. Как правило, неприятным.

Гермиона подняла палочку.

– Подожди. Руна должна быть начертана точно.

– Я знаю начертание.

– Для Темных рун действуют особые правила.

Снейп сел позади Гермионы, так что его грудь слегка соприкасалась с ее спиной. Он положил свою правую руку поверх ее, стараясь не касаться палочки. Направляя ее движения, он начертил руну на лезвии кинжала, пока Гермиона произносила связывающее заклинание. Как только она закончила, на металле появилось зеленоватое сияние. Затем оно угасло, а на его месте появилась литера М.

– Теперь остальные заклинания.

Его дыхание коснулось щеки Гермионы. Она судорожно глотнула и кивнула. Так же осторожно, как и предыдущую, Снейп начертал вторую руну, восточную. Гермиона повторила заклинание. Палочка в ее руке начала подрагивать, и женщина напряглась, чтобы унять эту дрожь.

Она смутно понимала, что Снейп помогает ей, сжав ее руку крепче. Также она почувствовала, как из-под волшебной палочки поднимается что-то. Что-то нечистое и мерзкое. Оно искало ее, охотилось за ней, стремилось завладеть ею и поработить ее волю. Как только Гермиона закончила произносить заклинание, ощущение исчезло.

Переведя палочку на западную сторону кинжала, она начала в третий раз читать заклинание, и ощущение появилось снова. В этот раз существо нашло ее и пыталось заставить подчиниться. Сдаться. Оно обещало славу и богатство в награду за верную службу. Гермиона ощущала почти физическое давление: оно принуждало упасть на колени, простереться перед ним ниц, cтать его частью, отдать ему свою волю. Какая-то часть ее стремилась подчиниться существу, и Гермиона пыталась закричать, однако этот слабый протест был почти моментально подавлен. Держась из последних сил, молодая женщина буквально выдавила из себя последние слова заклинания. Давление исчезло.

Было больно дышать, сердце бешено билось в груди. Потом сознание вернулось к ней, и она обнаружила, что левой рукой Снейп крепко прижимает ее к себе, не давая упасть и не позволяя сдаться. Она положила свою дрожащую левую руку поверх его руки в молчаливом жесте благодарности за поддержку.

– Следующая, – единственное, что Гермиона смогла произнести.

Голос был тихим и скрипучим, как у старухи. Казалось, она превратилась в призрак Эстер. Теперь Снейп направил ее налочку на северную сторону кинжала, и начертил контур третьей руны. Снова заклинание.

Гермиона погрузилась в отвратительное, липкое, беспросветное отчаяние. Она была пуста, превратилась в ничто, в бессильное никчемное существо. В окружающей бесформенной серости что-то было: липкое, скользкое, нечистое, – оно хотело прикоснуться к ней, иссушить ее и заполнить ею свою собственную пустоту. Гермиона перестала чуствовать свое тело; она была пуста внутри. Что-то должно было заполнить эту пустоту. Невозможно было продолжать такое существование, она должна была умереть – и она хотела этого. И она увидела спасение: то, что поможет ей управлять собой, направлять свою энергию и голод против других – тех, у кого было то, чего не было у нее самой, что помогло бы ей выживать. Между тем, слог за слогом, она закончила третье заклинание.

Пустота вокруг нее рассыпалась, и Гермиона снова вернулась в реальность. В этот раз ее била сильная дрожь, и она поняла, что практически рыдает. Снейп все еще крепко держал ее, убаюкивающе покачивал из стороны в сторону, положив подбородок на ее плечо. Гермиона почувствовала на своей шее его дыхание, услышала тихий, низкий обволакивающий голос:

– Вернись, все хорошо, ты в безопасности. Ты не одна. Вернись.

Тело молодой женщины расслабилось, она постепенно приходила в себя, но еще не знала, сможет ли сказать хоть что-то. Вместо этого свободной рукой она сжала его запястье и развернула ладонь так, чтобы он смог сжать ее руку в своей. К счастью, Снейп не стал спрашивать, в порядке ли она. Он только сказал:

– Худшее, должно быть, уже позади.

Гермиона очень надеялась на это.

– Тогда последняя. – Ее голос все еще немного дрожал, но Снейп, казалось, не отреагировал на это. Он направил ее палочку на кончик кинжала и одним жестом начертал последнюю руну, похожую на изображение молнии. Гермиона закрыла глаза и приготовилась читать последнее заклинание.

Он сказал, что все худшее уже позади. В каком-то смысле это действительно было так. С другой стороны, теперь все было намного хуже, чем в прошлый раз. Теперь не было страха и голода. Гермиона была пропитана светом: ярким, жестким, пульсирующим светом. Этот свет был ощутим физически, ему можно было придать любую форму. И в этом свете не было абсолютно ничего. Она была умна, красива, сильна... Теперь стало понятно, зачем она столько страдала. Невозможно было прийти к свету, не пройдя через тьму, иначе она была бы недостойна. Теперь у нее был свет, она сама была светом, а свет был ею, и она была Богиней. Прекрасной и непобедимой. Никто теперь не смеет встать у нее на пути. Все, что нужно было сделать – сдаться. Просто сдаться. В глубине души Гермиона понимала, что все это ложь, пустые обещания. Но все же она страстно хотела этого; хотела так, как ничего и никогда не хотела в жизни. Всего лишь одно слово. Одно измененное слово в заклинании – и она получит то, что хотела.

Ее губы уже готовы были пошевелиться, чтобы произнести это слово... Она знала, что не сможет сделать этого. Цена слишком высока. Внутри закипел гнев. Гнев на ложь и попытки заставить ее делать то, чего она делать не хотела. Как оно смеет так поступать со мной? Как оно смеет? Гермиона закончила произносить заклинание, гневно выкрикнув последние слова. Видение померкло, и свет стал обычным светом маггловского светильника.

Гермиону снова била дрожь, но на этот раз от злости; к горлу подступила тошнота.

Молодая женщина открыла глаза. Привычная обстановка комнаты позволила ей лучше контролировать себя. Снейп все еще обнимал ее, и она услышала, как он прошептал ей в ухо:

– Готово.

Некоторое время они сидели обнявшись, в молчании. Наконец он спросил:

– Ты в порядке?

Была ли она в порядке? Она не знала.

Всегда ли Темная магия действует на людей так? Предлагает такие вещи? Он чувствовал то же самое?

– Не уверена. Надо подумать.

Внезапно она заговорила:

– Скажи мне одну вещь. Темная магия всегда так воздействует на людей?

Какое-то время он молчал. Потом осторожно ответил:

– На всех действует по-разному. Но сопротивляться ей всегда сложно.

– Зачем кому-то вообще заниматься чем-то настолько... ужасным? – Гермиона почувствовала, как Снейп напрягся, и прижалась к нему еще сильнее, чтобы он не смог оттолкнуть ее.

– Северус...

– Нет, – спокойно сказал он, – ты имела право задать этот вопрос. – Он помолчал, пытаясь правильно сформулировать свою мысль, и затем продолжил:

– Тому, кто... никогда не был зависим от других людей, никогда не чувствовал собственное бессилие... сложно понять, какую силу и... безопасность предлагает Темная магия. Конечно, это ложь и иллюзия, но в определенный момент желание поверить пересиливает здравый смысл, а платой за мнимую безопасность считается что-то, что человек привык считать ничтожным. Поэтому предлагаемый обмен так соблазнителен. Только со временем начинаешь понимать, что все не так просто.

Он снова умолк.

И Гермиона поняла, что он хотел сказать. Это было именно понимание, а не вспышка сочувствия, которую она испытала в канун Нового года, и не наивное желание поддержать, чтобы понять причины его поступков. Она поняла, что он имел право так отреагировать на события прошлой ночи. Это было наглостью с ее стороны – требовать от него доверия и каких-либо объяснений. Ей стало нехорошо.

– Я видела это, – хрипло сказала женщина. – Власть, силу, славу... Я была прекрасна, исключительно прекрасна... Я так хотела этого... И почти получила. – Ей стало стыдно, но она продолжила:

– Я так разозлилась, что все это оказалось обманом!

Гермиона хотела, чтобы он сказал что-то, хоть что-нибудь. Хотя бы «Я же говорил тебе».

То, что он сказал, потрясло ее.

– Я говорил тебе, что Темной магии очень сложно сопротивляться. Она сильна, соблазнительна и иногда очень красива. Знать о ней и не хотеть хотя бы на минуту поддаться очарованию, я полагаю, невозможно. Чтобы Темная магия не поглотила тебя, чтобы в нужный момент отказаться от ее использования, нужна исключительная сила. Думай о том, что ты не поддалась, не сделала последний шаг. И, Гермиона, никогда и никому больше не говори, что ты не умная. И не красивая. Это не так.

Ее глаза заблестели от подступающих слез. Она позволила себе расслабиться в его руках. Она чувствовала себя в безопасности и хотела, чтобы это продолжалось вечно. Поэтому Гермиона выразила недовольство, когда Снейп помог ей подняться с дивана.

– Идем, – коротко сказал он, – посмотрим, что представляет собой ужин в этом заведении.

– Но я хочу спать, – запротестовала Гермиона.

– Абсолютно в этом уверен, – сухо отметил Северус, – однако, если я правильно помню, ты ничего не ела с самого завтрака и, кроме всего прочего, перенесла воздействие на организм сложнейшей магии. У тебя обезвоживание, и необходимо восстановить водно-солевой обмен и уровень калия в крови, не говоря о прочих микроэлементах. Я также полагаю, что уровень сахара в твоей крови близок к опасно низкому значению, так что ужин представляется мне более приоритетным занятием в данный момент, чем сон.

У Гермионы не было сил спорить, и она позволили отвести себя вниз, где Снейп почти насильно накормил ее супом, хлебом и сыром. Она уже почти забыла, как настойчив мог быть Северус, когда хотел чего-то добиться, поэтому практически без возражений съела два банана и апельсин из корзины с фруктами.

– Калий и витамин С, – кратко проинформировал ее Снейп, когда она сделала недовольное лицо.

Он попросил хозяйку включить ужин в их счет и повел Гермиону наверх, где она сразу же отправилась в постель.

Через какое-то время Гермиона услышала, как Снейп выходит из ванной и открывает платяной шкаф. Он явно что-то искал. Гермиона приподнялась на локте и спросила:

– Что ты ищешь?

– Одеяла. Для дивана, – последовал ответ.

Молодая женщина задумалась. Все это было немного смешно, но она не была уверена, что Снейп считает так же.

– Северус, – в конце концов сказала она мягко, – кровать достаточно большая для нас обоих.

Он прекратил свои поиски и медленно выпрямился:

- Гермиона. Я не думаю, что...

Она перебила его.

– Слушай, я ничего тебе не предлагаю. Я просто сказала, что кровать достаточно большая, а нам обоим нужен хороший ночной сон.

На это он не сказал ничего, но дверцу шкафа закрыл. Гермиона откинулась на подушки и ждала, как он поступит. Вскоре свет погас, и она уже начала мысленно проклинать себя за глупость и упрямство, как вдруг почувствовала, что кровать прогнулась под его весом, а одеяло поползло, когда он лёг с нею рядом. 

Гермиона мгновенно уснула.

Проснувшись среди ночи, она почувствовала, что он обнимает ее, и придвинулась ближе. Он не имел ничего против. [/spoiler

Глава 4 

В комнате стало немного светлее, и это разбудило Снейпа. Второй раз подряд он просыпался не один. С женщиной. Он проснулся с уже знакомым убеждением, что все это происходит не на самом деле, и протянул руку, чтобы дотронуться до спящей рядом. Он погладил ее по спине. Ее кожа была теплой и мягкой.

Молодая женщина придвинулась ближе к нему. Она все еще спала. Находиться рядом с ней, обнимать ее было почти до боли приятно, и он не хотел прерывать момент. Случилось то, что он запрещал себе даже представлять. Он был с женщиной, которая, похоже, действительно хотела его. Которая подвергала себя опасности, чтобы помочь ему. Которая решилась подвергнуться влиянию Темной магии в полной уверенности, что он сможет помочь ей бороться с последствиями. Он был абсолютно уверен, что не заслужил ничего из перечисленного.

Незнакомые эмоции захлестнули его, почти до удушья. Он испытывал непреодолимое желание обнять ее и никогда больше не отпускать. Любовь ли это? Он знал только, что теперь уже не сможет представить себе жизни без этой женщины. Какая-то часть его все еще противилась этим новым чувствам, повторяя, что сложившиеся обстоятельства сложно назвать нормальными, и как только они оба вернутся к своей обычной жизни, иллюзия растает. Появится тяжелое молчание, недосказанность, упреки, и в конце концов она просто выкинет его из своей жизни настолько изящно, насколько сможет. Но этого пока не произошло. И произойдет ли?

Все эти размышления были прерваны весьма прозаично. У Снейпа затекла правая рука, на которой лежала голова Гермионы, и ему отчаянно хотелось восстановить циркуляцию крови. Он попытался осторожно высвободить руку, но это движение разбудило Гермиону.

– Северус? – полусонный шепот.

Он приподнялся на локте и посмотрел на женщину, отметив озабоченное выражение в ее глазах.

Неудивительно, подумал он, учитывая мою реакцию на совместное пробуждение вчера. Он протянул руку и поправил упавшую на лицо Гермионы прядь каштановых волос.

– У меня просто затекла рука, – сухо сказал он.

Она улыбнулась от его прикосновения.

– Прости.

– Нет нужды извиняться.

Они лежали некоторое время молча, просто глядя друг на друга. В конце концов Гермиона сказала:

– Наверное, нам нужно вставать. Надо закончить с этим.

Не было необходимости уточнять, с чем именно. Он хотел сказать: «Нет. Давай просто останемся здесь, не будем двигаться. Пусть все это случится с кем-то другим». Но, конечно, ничего такого он сказать не мог. Поэтому пришлось встать и пойти в ванную – одеваться и приводить себя в порядок.

Неважно, сколько времени они могли еще провести в этой комнате, проверяя и перепроверяя, не оставили ли что-то. Надо было уходить. Гермиона заметила, что чем дольше они задерживались, тем больше нервничали. К тому моменту, как они вышли из трактира, они едва разговаривали. Это не было проявлением враждебности, просто никто из них не хотел обсуждать предстоящие события, а пустая болтовня казалась неуместной.

Снейп порадовался, что Гермиона была не голодна. У него самого запах еды сегодня вызывал отвращение; видимо, Гермиона была с ним солидарна.

Она положила кинжал в карман, взяла ключ; им удалось незаметно проскочить мимо хозяйки трактира, обсуждавшей с клиентом содержимое его Большого Английского Завтрака. На улице все казалось серым, мутный дневной свет, казалось, обволакивал деревню. «Какая подходящая погода», – мрачно подумал Северус. Дождя не было, но влага все равно пробиралась под одежду, промозглый ветер пробирал до костей.

Гермиона шла рядом, глядя прямо перед собой, ее плечи были напряжены. Никто не мог найти тему для разговора, поэтому шли в молчании. Когда они проходили мимо пруда с утками, Гермиона вдруг повернулась к нему и сказала:

– Послушай. Я подумала... Это существо может чувствовать меня, мы оба это знаем. Я нужна ему зачем-то.

Он молчал, ожидая продолжения.

– Я тоже могу его чувствовать. И могу даже общаться с ним, в каком-то смысле. Вчера в церкви... Я уверена, оно знало, о чем я думаю. В любом случае, – мрачно заключила она, – я думаю, что должна как-то его отвлечь, чтобы дать тебе возможность подойти поближе и использовать кинжал.

Снейп до боли сжал зубы, подавив желание возразить. Она интерпретировала его молчание по-своему.

– Ты можешь предложить идею получше?

– Нет, это хорошая идея.

– Тогда в чем дело?

– Мне не нравится сама мысль о том, что ты станешь наживкой для этого... создания. Находиться рядом с ним очень опасно для тебя.

Он ожидал от нее гневной отповеди, но вместо этого молодая женщина сказала слегка удивленно:

– Если это поможет тебе чувствовать себя лучше, меня тоже не слишком привлекает перспектива быть наживкой. Я не озвучивала эту мысль, потому что пыталась придумать что-нибудь еще.

Снейп не почувствовал себя лучше ни на йоту, но предпочел согласно кивнуть.

Гермиона вытащила из кармана кинжал.

– Вот, возьми, - сказала она немного нервно. – Ты уверен, что он подействует без зелья?

Он снова кивнул. Несколько мгновений Гермиона смотрела на него, и он решил, что она собирается сказать что-то еще, но его напарница просто повернулась и двинулась дальше. Позади них разочарованно крякали голодные утки. «Никогда не любил уток», – пришла Снейпу в голову несвоевременная мысль.

Как-то незаметно и быстро они подошли к дому Эстер.

Точка невозвращения.

Шаги Гермионы замедлились. Он не смотрел на нее – не мог. Только не сейчас. Все его чувства к ней, реальные или вымышленные, сейчас должны были быть скрыты, подавлены, иначе он не сможет пройти через все это.

– Идем, – будто со стороны услышал он собственный голос. Когда они прошли около двух третей пути, Гермиона вдруг сказала:

– Они знают, что я здесь. Наверное, охранные заклятия активированы.

– Мы и не преследовали цели скрываться, – просто ответил Снейп.

Приблизившись к входу в дом, Гермиона прошептала:

– Они знают, что я уже близко. Оставайся снаружи и наблюдай. Я попытаюсь как-нибудь их отвлечь; действуй при первой же возможности.

Он кивнул, хотя не был согласен. Альтернативы действительно не было.

– Просто интересно, как именно я пойму, что ты их отвлекаешь?

Женщина пожала плечами:

– Я решила, что буду импровизировать...

Она уже собиралась войти в дом, когда он порывисто схватил ее за руку повыше локтя и громко прошептал:

– Гермиона, будь осторожна.

Ее глаза чуть расширились от удивления, но она ничего не сказала, только слегка сжала его руку в своей ладони и почти сразу же отпустила; затем осторожно подошла к двери. Снейп занял место у стены, рядом с маленьким окном, через которое было видно происходящее в доме.

Гермиона оценивающе посмотрела на дверь, а затем, к его немалому удивлению, подняла руку и постучала. Ответа не последовало, и стук повторился.

– Малфой! Я знаю, что ты там! Ты и твой отвратительный компаньон! Ты хотел меня видеть, и я пришла.

В Снейпе боролись два чувства: он и восхищался ее поразительной смелостью, и страстно желал придушить гриффиндорку. Когда он просил ее быть осторожной, он не подразумевал таких безумных действий. В этот момент дверь коттеджа открылась, и Гермиона вошла внутрь. Снейп приник к окну.

Комната мало изменилась со времени их вчерашнего визита, но теперь в ней были люди. Его двойник стоял в центре комнаты. Помимо нечистой злой силы от него исходила спокойная уверенность; это беспокоило. Гермиона стояла напротив создания, сделав только пару шагов от двери вглубь комнаты. Она специально оставила дверь открытой, чтобы Снейп мог не только видеть происходящее, но и слышать.

Не думай, что он – это ты. Не думай о том, как он выглядит. Сконцентрируйся на ней. Она погибнет, если ты не сделаешь это, Северус.

– Мисс Грейнджер, как я рад вас видеть! – его и в то же время не его голос: вибрирующий, глубокий и при этом будто раздвоенный.

– Не могу сказать, что это взаимно, – холодно перебила его Гермиона. Она демонстративно осмотрелась:

- Где Малфой?

Существо неприятно улыбнулось.

– Юный Драко? Очень перспективный молодой человек.

– Я тронута, что он вызывает у вас отеческие чувства. Где он?

Гермиона была напряжена, готовая начать движение в любой момент.

Будь осторожна. Это существо очень опасно.

Создание отодвинулось назад, раскинув руки и будто демонстрируя гостье обстановку комнаты.

– Драко, мой милый мальчик! Где твои манеры? Пожалуйста, выйди и поприветствуй нашу гостью!

В одном из кресел возникло какое-то движение. Снейп даже не подозревал до этого момента, что кресло занято.

– Драко, я уверен, ты помнишь мисс Грейнджер.

В горле у Северуса пересохло от шока. Светловолосый молодой человек выглядел так, будто был мертв уже по меньшей мере двенадцать часов. Челюсть отвисла, глаза пустые и водянистые, неморгающие. От его ухоженной аристократичной внешности не осталось и следа. У Снейпа сложилось впечатление, что вместо кожи кости Драко облеплены какой-то слизистой серой субстанцией, непонятно как удерживающейся на своем месте.

Драко развернулся в кресле; его движения были вялыми и совершенно нескоординированными – как у марионетки в руках неопытного кукловода.

– Грейнджер, – прохрипел он.

Снейп видел, что Гермиона потрясена, однако она пока держала себя в руках.

– Могу я получить ее теперь? – проскрипел Драко.

Нет!

– Нет, – будто прочитав мысли Северуса, ответило существо.

Малфой захныкал:

– Но ты обещал мне... – на подбородок из угла рта потекла слюна.

Существо подошло к нему, погладило по голове и заговорило. Так говорят с любимым ребенком, однако слова абсолютно противоречили его тону:

– Это было до того, как ты ужасно подвел меня, мой хороший. До того, как я узнал, что это она достойна быть в мире, открытом Эстер. – Существо сделало жест в направлении Гермионы, и Снейп замер. – Кто бы мог подумать, что этот великий дар достанется такой, как она? Что именно она должна быть со мной. Тем не менее это случилось. – Существо посмотрело на Гермиону:

– Не так ли?

Гермиона отвернулась от Драко и посмотрела существу в глаза:

– Должна? Это вряд ли.

Тон ее голоса выдавал сильное напряжение. Казалось, еще немного, и молодая женщина не выдержит.

– О, я все же думаю, что прав, – тот, другой, двинулся к ней, и Снейп приготовился действовать, но Гермиона сделала пару шагов назад и попыталась сменить тему.

– Он еще жив? – спросила она.

– Кто? Драко? – Ее вопрос, видимо, развеселил существо. – Более или менее. На самом деле, я думаю, что все-таки менее, – после краткого раздумья добавило оно. – Хочешь убить его? Это будет довольно легко.

Северус глубоко вдохнул, стараясь не слышать свой собственный голос, спокойно предлагающий убить Малфоя.

– Я думаю, нет, – ответила Гермиона, стараясь подражать его тону.

Она немного отклонилась назад, будто пытаясь отстраниться от той силы, что воздействовала на нее.

– Сочувствие... Как мило, – протянул другой. – Но это пройдет. Все, что для этого нужно сделать – отдать мне то, что предназначено для меня.

– Я не понимаю, о чем вы.

Существо двинулось к Гермионе.

– Талисман. Я знаю, ты открыла его тайну. Я знаю, что ты прикасалась к нему. Я чувствую в тебе тьму, – жадно прошептал другой.

Рука Гермионы непроизвольно дернулась к щеке – той, которую существо поранило при их первой встрече.

– Его я тоже чувствую, – продолжил другой. – Он был хорош? Ты хотела его? Со мной будет лучше, гораздо лучше. Лучше, чем ты можешь себе представить.

– Я очень в этом сомневаюсь, – теперь Гермиона злилась. – И если ты считаешь, что таким способом заставишь меня отдать тебе то, что ты ищешь, то ты настолько же глуп, насколько отвратителен!

Эти слова заставили другого остановиться. Снейп глубоко вздохнул. Она приблизилась к опасной грани, и Северуса бесило, что он вынужден просто стоять и смотреть, не в состоянии хоть что-то сделать.

– Значит, оно все-таки у тебя.

– Нет, – Гермиона стояла, подняв подбородок, – но я знаю, где оно.

– Где?

– Совсем рядом.

Теперь внимание существа было полностью сосредоточено на Гермионе, которая медленно обходила комнату, заставляя его отворачиваться от двери. Снейп понял, что она делает, и передвинулся ближе к входу. Теперь приходилось полагаться только на слух.

– Где оно? – повторил тот, другой.

– Убери этого подальше, и я скажу тебе.

– Драко, дорогой, иди и сядь в углу.

Снейпа слегка затошнило, когда он представил Драко, послушного, как комнатная собачонка.

– Хороший мальчик.

Эти слова двойника дополнили воображаемую картину.

– А теперь скажи мне, где оно?

– И что я получу взамен, если скажу тебе? – промурлыкала Гермиона.

Теперь ее голос резонировал по-другому, и Северус понял, что она отошла вглубь комнаты. Очевидно, она была уверена, что он понял смысл ее действий, потому что сейчас намеренно загоняла себя в ловушку. К этому моменту он дошел до двери и снова мог видеть, что происходит в комнате.

Гермиона стояла примерно посередине комнаты, там, где начиналась зона кухни; существо смотрело на нее, стоя спиной к двери и не обращая внимания ни на что, целиком поглощенное желанием заполучить талисман. Снейп не мог видеть Драко, но не считал его серьезным противником после того, что увидел. Очень осторожно, стараясь не привлекать внимания другого, он открыл дверь пошире. Пригнувшись, Снейп скользнул внутрь.

Существо все так же было сосредоточено на Гермионе, пытаясь выпытать у нее, где находится талисман. Женщина делала вид, что действительно обдумывает возможность передать ему артефакт, уклоняясь от ответов на прямые вопросы. Она была напряжена как струна, по лицу струился пот, на щеках проступили красные пятна.

Существо было едва ли не в пятнадцати футах от Снейпа; оно стояло рядом со столом. Северус огляделся в поисках предмета, который можно было бы использовать как оружие, и, ничего не обнаружив, выругался про себя на скудость обстановки. Наконец он заметил нечто вроде каменного кувшина, который служил для подпирания двери. Не лучший вариант – в отличие от заклинания или зелья – но ни того, ни другого под рукой не было; оставалось воспользоваться тем, что есть. Он дотянулся до кувшина, ухватил его и осторожно двинулся к месту, откуда атаковать было бы удобнее всего. В слова Гермионы он старался не вслушиваться.

Не слушай ее. Даже не думай о ней. Не думай, что он – это ты. Это просто что-то, что должно быть уничтожено. Порождение темной магии. Пришелец из другого мира.

Снейп достиг нужной точки и уже приготовился нанести удар...

– Мой господин!

Чертов Драко Малфой.

Северус успел только выругаться, а существо уже резко развернулось к нему, уходя от удара, и теперь смотрело на него с неприятной улыбкой.

Я что, выгляжу так?

Через мгновение оно снова двинулось к Гермионе, но зацепилось краем мантии за ободранный угол стола. Создание зашипело, дернулось, и несколько лоскутков материи оторвались и упали на пол. Гермиона бросилась в сторону, но недостаточно быстро: существо уже крепко прижимало ее к себе в почти любовном объятии. Снейп замер, глядя, как женщина пытается вырваться из хватки другого.

– Интересная ситуация получается, – проворковало существо своим странным двоящимся голосом.

Снейп старался сосредоточиться именно на голосе, чтобы отгородиться от ужасной ситуации. Он пытался разделить голос на две части. Эхо второго голоса казалось ему знакомым. Но откуда?

– Господин? – снова раздался скрипучий голос откуда-то со стороны камина.

Ну конечно. Драко. Это голос Драко Малфоя, до того момента, как другой выпил его жизнь. Он впитал в себя высокомерную сущность Драко вместе с его жизненной силой.

– Молодец, – похвалило существо, – ты будешь награжден.

Снейп понял, что наконец может говорить.

– Отпусти ее. То, что ты ищешь – у меня.

Он проигнорировал Гермиону, отчаянно мотающую головой и подающую ему какие-то знаки.

– Да, я знаю, – ответил другой. – А у меня есть то, что нужно тебе. Она ведь нужна тебе, не так ли?

Существо не стало дожидаться ответа:

– На самом деле, мне она тоже нужна, – оно оценивающе взглянуло на Снейпа. – И знаешь, мне не нравится это место. Я хочу вернуться в свой мир. Но мне нужна она. Я предлагаю тебе отдать мне талисман, и я сохраню тебе жизнь. Или я останусь в этом мире с ней, а ты умрешь.

Воспоминания о той, другой реальности захлестнули Снейпа, перемешиваясь с его собственными мыслями. Плывущие, шепчущие голоса...

Зачем ты нужен ей? Как она вообще могла к тебе прикасаться? Как ты мог подумать, что достоин ее?

Он посмотрел на Гермиону. Она больше не двигалась и внимательно смотрела на него. Ей было страшно и мерзко от его прикосновений... нет, не его, а того, другого. И было что-то еще: уверенность в нем, какое-то необъяснимое доверие.

Словно вернувшись во времена могущества Волдеморта, когда постоянно приходилось скрывать свои мысли, Снейп сделал вид, что действительно обдумывает предложение. Надеясь, что Гермиона доверяет ему достаточно, он произнес:

– Очень хорошо. Я принимаю твои условия.

Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвернуться при виде откровенного триумфа на лице существа. Гермиона все еще внимательно наблюдала за ним.

– Теперь отдай мне талисман, – потребовал другой.

Снейп достал из кармана кинжал и положил его на стол. Глаза существа заблестели от желания, и оно, вздохнув, сильнее прижало к себе молодую женщину, которая скривилась от отвращения.

– Отдай его мне, – ласково повторило существо.

– Подойди и возьми его, – без выражения ответил Снейп.

– Давай же!

– Нет. Я хочу посмотреть, как ты подойдешь и возьмешь его сам.

Подозрительность промелькнула в глазах существа, но оно медленно, все еще прижимая Гермиону к себе, двинулось к столу.

Давай, подойди ближе, еще чуть-чуть. Уже почти...

Существо протянуло руку, чтобы схватить рукоять кинжала, и в этот момент Снейп обрушил на его висок каменный сосуд. Создание издало крик боли и ужаса и ослабило хватку, чем Гермиона сразу же воспользовалась. Снейп схватил кинжал со стола и поднял глаза как раз в тот момент, когда она подскочила к другому и со всей силы ударила коленом в пах. Существо снова закричало и наотмашь ударило ее по лицу. Удар был такой силы, что молодая женщина споткнулась и начала падать назад.

Северус понял, что не успеет подхватить ее. Будто в замедленной съемке он наблюдал, как Гермиона зацепилась ногой за стул, развернулась и сильно ударилась затылком об угол камина. Она упала и больше не двигалась.

Краем глаза уловив движение сбоку от себя, Снейп повернулся и увидел, что существо подползает к нему. Северус отступил на два шага назад, и на лице другого появилось выражение триумфа. Снейп поднял кинжал и вонзил в другого так сильно, как только мог. Опять наблюдая за событиями как в замедленной съемке, он увидел, что кинжал глубоко ушёл в плечо существа.

В этот момент Северус Снейп утратил контроль над всеми своими эмоциями. Горе о смерти брата, боль от отношения к нему собственных родителей, его гнев и ненависть к самому себе – любовь к Гермионе, которую он наконец-то осознал – и дикий страх от того, что она, возможно, уже мертва.

Вокруг кинжала появился круг света, распространяясь и разрастаясь до тех пор, пока не поглотил другого целиком. Фигура существа начала истончаться в этом свете и уплывать назад, пока в конце концов не превратилась в точку, а потом исчезла совсем. Тихий вой на высокой ноте вывел Снейпа из ступора. Малфой, лишившийся своего хозяина, сидел в углу возле камина, раскачиваясь из стороны в сторону и что-то бессвязно шепча. Гермиона лежала все так же неподвижно. Почти не отдавая себе отчёта в том, что делает, Снейп положил куски мантии другого в карман и подошел к молодой женщине. По ее подбородку струилась кровь из прокушенной губы. Но гораздо хуже было то, что под ее головой растеклась огромная лужа крови. Дыхание Гермионы было прерывистым. Он осторожно приподнял ей веко. Зрачок не отреагировал на свет. «Голова пробита, – отвлеченно подумал Снейп, – и достаточно серьезно». Повреждение было не смертельно, при условии, что она получит неотложную помощь прямо сейчас. В ином случае – абсолютно точно она умрет.

Он не умел лечить такие серьезные повреждения. Не раздумывая, он дотянулся до ее палочки, которая стала скользкой от крови. Свободной рукой он осторожно погладил ее по щеке.

– Не волнуйся, милая. Все будет хорошо.

Снейп не знал, слышит ли она его. Направив палочку на ее разбитую губу, он пробормотал простое лечащее заклинание. Теперь оставалось только ждать. Авроры явились еще до того, как ранка на губе полностью затянулась.

– Отойди от нее!

Снейп подчинился приказу, оставив палочку Гермионы лежать рядом с ней.

Трое, – отвлеченно подумал он. Гарри Поттер и еще два незнакомых аврора. Гарри наклонился к подруге, пощупал ее пульс и уставился на Снейпа.

– Немедленно доставьте ее в больницу.

Один из авроров аппарировал вместе с Гермионой. Гарри смотрел на Северуса, пока второй аврор пытался привести в чувство Драко Малфоя.

– Я бы очень хотел услышать ваше объяснение всему... этому.

Снейп молчал. Он прекрасно понимал, как все это выглядит. Драко Малфой в состоянии полукомы; Гермиона Грейнджер, серьезно раненая; он сам, беглый подозреваемый в нескольких убийствах, сидит, склонившись над ней, и его руки перепачканы в ее крови. Интересно, как бы Поттер отреагировал на информацию о том, что все эти убийства совершены злобным двойником Северуса Снейпа из параллельной реальности, а также о том, что этот двойник только что был отправлен обратно в свой мир вместе с артефактом, который мог бы служить доказательством.

Теперь, когда он больше не боялся за жизнь Гермионы, ситуация с определенной точки зрения казалась даже немного комичной. Он не смог сдержать улыбку. Это было очень некстати, потому что Поттер сильно ударил его кулаком в челюсть.

«Остался только Уизли, и тогда получится, что каждый из гриффиндорского трио смог меня ударить».

– Странно, – выплюнул Гарри, – почему я не нахожу в этом ничего смешного. Молись, чтобы Гермиона поправилась.

О, не сомневайся в этом, Поттер.

– Судя по вашему поведению, я думаю, вы не можете предложить ни одного достойного объяснения.

Снейп действительно не мог ничего рассказать так, чтобы не приплести к этому Гермиону. Поэтому он молчал.

– Отправляйся в Мунго вместе с Малфоем, – тяжело сказал Гарри другому аврору. – А этого, – он показал на Снейпа, – отправим в Азкабан. [/spoiler

Часть 5

Глава 1

 Гермиона Грейнджер бежала по коридорам Хогвартса, зажав в руке пергамент с сочинением, и отчаянно пыталась найти преподавателя, которому это сочинение нужно было отдать. Она не знала, почему и зачем, но это было исключительно важно – отдать сочинение, иначе могло случиться что-то ужасное. Она вспомнила, что ей нужно спуститься в подземелья. Если бы ей удалось найти дорогу, все было бы хорошо. Но как только она приближалась к цели, лестницы меняли направление, и Гермиона снова и снова оказывалась в начале пути. Каменные стены, окружавшие ее, превращались в вязкий серый туман, который окутывал ее с ног до головы и мешал двигаться. Единственным, что занимало ум гриффиндорки, была мысль, что она снова не успела сдать свое сочинение вовремя.

Внезапно Гермиона осознала, что вокруг все белое. По крайней мере, потолок. Это было странно, потому что она могла поклясться, что потолок в их комнате в трактире был куда более грязным. Она всматривалась в белый потолок, пока не заслезились глаза. Потом пришло осознание того, что у нее болит голова, и болит довольно сильно. Зрение Гермионы было затуманено, но она смогла различить появившуюся рядом с кроватью фигуру. Фигура не казалась враждебной, но что-то было определенно неправильно. Не такого высокого роста, и волосы не такие длинные, и очки, сквозь которые глядели серьезные глаза («Очки?»)

– Гермиона! Гермиона, ты слышишь меня? – в голосе отчетливо слышалось беспокойство, и это тоже было неправильно.

Зачем бы ей понадобилась чья-то помощь?

Затем возле кровати появилась вторая фигура, почти такая же белая, как и комната. Рука проверила пульс Гермионы, потрогала лоб, ощупала голову.

– Она снова в сознании, мистер Поттер. Она получила очень сильный удар по голове, и на полное восстановление понадобится время, – голос немолодого человека. Профессиональный, спокойный. Его тон чем-то напоминал мадам Помфри, но это совершенно определенно была не она. Тут Гермиона вспомнила свой сон. Ей нужно было передать сочинение. Она попыталась приподняться на кровати, но чужие руки удержали ее.

– Все хорошо, Гермиона, ты теперь в безопасности. Все закончилось…

Эти слова пробудили воспоминания о другом голосе: низком, вибрирующем, успокаивающем: Все хорошо, ты в безопасности, ты не одна.

– Северус… – попыталась сказать Гермиона, но у нее вышло что-то совсем невнятное. Неправильная фигура возле кровати, однако, все же расслышала.

– Снейп? – в голосе неприязнь, почти отвращение. – Не беспокойся, Миона, он больше не причинит тебе вреда.

Она хотела сказать: «Нет, ты не понимаешь, мне нужно знать, где он и что произошло», но туман опять подступил и начал сгущаться вокруг нее, пока не превратился в каменную кладку Хогвартса. И снова в ее руке был зажат пергамент, и лестницы снова двигались, не давая добраться до подземелий.

Он никогда не назвал бы меня Мионой.

Когда Гермиона пришла в себя в следующий раз, боль в голове заметно ослабла. Молодая женщина неуверенно открыла глаза и часто заморгала от яркого света. Рядом с кроватью кто-то сидел. Крепкое тело, густая рыжая шевелюра – это был Рон Уизли; он смотрел на нее, широко улыбаясь:

– Добро пожаловать обратно, Миона!

Она слабо улыбнулась в ответ и огляделась. Это определенно была больничная палата, очень светлая и чистая.

– Где я?

– В святом Мунго. Тебя доставили сюда… э… доставили сюда после того, как Гарри тебя нашел.

Рон выглядел смущенным. Гермиона огляделась еще раз, пытаясь как можно лучше разглядеть обстановку палаты из своего не слишком удобного положения. На одной из тумбочек рядом с койкой стояли свежие цветы, на другой – корзина. Нетрудно было догадаться, что в ней находится. По крайней мере, находилось. Шоколадные лягушки и Всевкусные драже Берти Боттс.

– Красивые цветы.

Рон снова улыбнулся:

– Мама прислала. А корзина – от нас с Гарри. Традиционное лечебное средство семьи Уизли.

– Вы, конечно же, съели все сладости? – попыталась пошутить Гермиона.

Рон сделал вид, что очень обижен:

– Конечно, нет, – возразил он тоном оскорбленной невинности, – но знаешь, они так быстро заканчиваются…

– Рон. Ты сказал, Гарри нашел меня. Как он это сделал?

Рон выглядел смущенным.

– Ну, я не знаю подробностей, – ответил он уклончиво, – я знаю только, что Гарри нашел тебя в каком-то коттедже в ужасной глуши. Пусть лучше он сам тебе все расскажет.

– Что расскажет Гарри? – послышался веселый голос из-за двери.

Рон почти подпрыгнул от радости.

– Миона спрашивает о подробностях случившегося, а я как раз говорил, что ты расскажешь ей, когда зайдешь, и вот ты здесь!

Улыбка на лице Гарри на секунду померкла, но он тотчас вернул себе радостное выражение. И все же Гермиона почувствовала неловкость, которую он испытал при словах Рона.

– Гарри, – серьезно сказала Гермиона, – расскажи мне, что произошло. Последнее, что я помню – я упала и разбила голову. Как ты нашел меня?

– Он совершил ошибку.

Он? Который из них?

Молодая женщина вздохнула, и повторила:

– Гарри, расскажи мне, что случилось.

Рон снова заулыбался:

– Кажется, она чувствует себя намного лучше. Знаете что? Я вас оставлю разговаривать, а сам пойду и отправлю сов всем, кто беспокоился о твоем здоровье, Миона.

С неожиданным для него тактом Рон вышел из палаты.

Гермиона приподнялась на подушках и заняла сидячее положение.

– Ты уверена, что не хочешь немного прийти в себя?

– Уверена. – Она была также уверена в том, что случилось что-то ужасное. – Скажи мне.

Гарри провел рукой по волосам – детская привычка, признак волнения – и начал рассказывать.

– Ну, ты знаешь, что Снейп ударился в бега, когда мы пришли в Хогвартс, чтобы арестовать его.

Гермиона кивнула.

– Многое произошло за эти три недели.

Три недели? Так долго…

– Так вот, около трех дней назад сработало обнаруживающее заклинание, наложенное Отделом по борьбе с незаконным использованием магии. Мы аппарировали в тот дом и обнаружили Драко Малфоя, превращенного в ничего не соображающий овощ, и тебя с разбитой головой. Снейп сидел… рядом с тобой, на его руках была твоя кровь. Он, видимо, использовал твою палочку, чтобы наложить какое-то заклятие – наверное, думал, что с чужой палочкой мы не сможем его выследить. Ну и потом мы доставили тебя в Мунго.

Гермиона похолодела.

– А его?

– В Азкабан, – ответил Гарри с мрачным удовлетворением, – так что не беспокойся, он больше ничего тебе не сделает. Мы надежно его заперли.

Зрение затуманилось, и женщина почувствовала тошноту. Она опустилась на подушки и покачала головой.

Азкабан. О боже.

Гарри погладил ее по руке.

– Все в порядке, Миона.

Нет, все абсолютно точно НЕ в порядке.

– Он что-нибудь сказал? – слабо спросила Гермиона.

– Нет. Ни слова. Я спрашивал его, но он только ухмылялся. Не думаю, что он сказал что-то кому-нибудь другому.

Почему он просто не рассказал им, что произошло?

Гермиона открыла глаза.

– Гарри, когда сотрудники Министерства обыскивали коттедж, они не находили расписной кинжал, немного потертый, примерно восьми дюймов в длину, с заглавной М на рукояти?

Гарри покачал головой:

– Нет, ничего подобного мы не нашли.

– А Драко и Сев… Снейп были единственными людьми в коттедже?

– Да.

Значит, ему все-таки удалось избавиться от другого. Если только не…

– Скажи, а ты не заметил, чтобы Снейп вел себя… как-то странно при аресте?

Гарри фыркнул:

– Нет. Такой же кошмарный высокомерный ублюдок, каким был всегда.

Гермиону затопило чувство огромного облегчения. Она дотронулась до своей головы в том месте, где был пробит череп, и Гарри кинул на нее сочувственный взгляд.

– Ты сказал, я разбила голову, – с нотками любопытства в голосе спросила гриффиндорка.

– Да, и довольно серьезно. Врач сказал, что если бы мы доставили тебя сюда чуть позже, он бы уже не смог ничего сделать.

Гермиона снова закрыла глаза. Она помнила, как другой отшвырнул ее, как она запнулась, отлетела назад и ударилась головой. Проломила череп. Если бы авроры прибыли на несколько минут позже, она была бы мертва. Снейп использовал палочку, чтобы авроры пришли за ним и спасли жизнь его напарнице. Он ничего не рассказал о случившемся. Если Гермиона тоже промолчит, то профессор останется в Азкабане, а она будет продолжать жить так, как будто ничего не произошло.

Я отдаю свои долги, мисс Грейнджер.

Глупое чувство чести. Идиот. Какой ужасный идиот! Как он мог решить, что она сможет продолжать жить, будто ничего не было?

Гермиона гневно смахнула выступившие слезы и увидела, что Гарри смотрит на нее с беспокойством.

–- Гермиона, – неловко пробормотал он, – ты скоро поправишься. Ничего не бойся, он теперь не сможет причинить тебе вреда.

Женщина покачала головой.

– Ты не понимаешь. Ты действительно ничего не понимаешь. Он не пытался мне навредить, совсем нет… – она умолкла. – Послушай, ты должен кое-что узнать. Лучше тебе присесть, потому что рассказ займет некоторое время. И я не думаю, что он сильно тебе понравится.

Странно посмотрев на нее, Гарри присел рядом с кроватью. Гермиона сделала глубокий вдох и начала рассказывать.

Она рассказала почти все: о зелье, о другой реальности, о том – другом, об убийствах, о Драко Малфое, о том, как она помогала Снейпу, о коттедже, талисмане и последней схватке с потусторонним существом. Единственное, что Гермиона сказала при этом о своих отношениях с бывшим учителем – это то, что он очень помогал ей, и что с ним было приятно работать.

Когда она закончила, Гарри уронил голову на руки.

– Господи, какой кошмар! Не надо было мне впутывать тебя в эту историю с зельем.

Гермиона почувствовала укол раздражения. Ей что, суждено быть окруженной мужчинами, которые все время себя в чем-то обвиняют?

– Я хотела бы согласиться с тобой, но не могу. Я имела возможность прекратить исследование зелья после того, как вернулась оттуда. Могла вызвать авроров, когда Снейп пришел ко мне за помощью. Я сама сделала свой выбор, спасибо за беспокойство.

Гарри выглядел немного уязвленным ее словами. Гермиона поняла, что привыкла общаться со Снейпом, которого совершенно не трогало, если собеседник переступал границы вежливости. Она постаралась, чтобы ее голос звучал более спокойно.

– Прости, Гарри. Я еще не совсем здорова. Полагаю, сейчас важнее всего выяснить, что будет дальше.

– Ну… Надо сообщить обо всем Министерству, – он бросил на Гермиону короткий взгляд, – и вряд ли там будут довольны нашим поведением.

– Что ж, я так и подумала. Э… Гарри, ты знаешь, ведь я могу не говорить, откуда у меня взялся образец зелья. Я могу сказать, что мне пришла анонимная посылка с сопроводительным письмом, и я начала работу из любопытства.

– Конечно, Миона. А еще мы можем оба промолчать и оставить Снейпа гнить в Азкабане. Но мы оба знаем, что этого не произойдет. Я думаю, мы должны рассказать абсолютно все так, как было.

***

Северус Снейп лежал на кровати в своей хогвартской комнате и смотрел в потолок. Было холодно и пусто. Не было даже Сфинкс. Он думал, что его кошка до сих пор прыгает в виде воробья по гермиониному балкону. Еда, принесенная домашними эльфами, не вызывала у него ни малейшего интереса.

Прошло шесть дней с момента его ареста, и три – с момента возвращения в Хогвартс. Первые три дня из этих шести он провел в Азкабане. Три дня допросов. Три ночи дементоров. Трое суток, в течение которых он намеренно не вспоминал ее голос, скрывая свои чувства от дементоров. Это было тяжело, но, в конце концов, он долгие годы провел рядом с Волдемортом и остался жив.

В тот момент, когда министерские чиновники появились на пороге его камеры, бормоча извинения и обещая немедленно его отпустить, он понял, что Гермиона рассказала все, что знала. Дамблдор принял его обратно в школу; выражение лица директора было тяжелым и почти скорбным. Снейп сразу заперся в своих подземельях и не делал попыток общаться с другими преподавателями. Впрочем, они с ним не общались тоже. Лишь Поппи Помфри приходила однажды – узнать, не нужно ли ему чего-нибудь. Вы ничего не можете для меня сделать. Единственный совет Дамблдора звучал так: не контактировать с Гермионой, пока Министерство рассматривает дело о ее дисциплинарном нарушении. Северус смог только согласно кивнуть. Тот факт, что она выздоровела, был слабым утешением.

Он скучал по ней.

По ее улыбке, интуиции, острому уму. По ее теплому сочувствию и полному доверию, от которого он сам постепенно начал верить в себя.

Сидя в одиночестве в своей комнате и больше не занятый необходимостью выжить, Снейп начал четко осознавать свои чувства, которые проявились во время посещения дома Эстер. Это был не самый приятный факт. Он вынужден был столкнуться с эмоциями, которые всегда в себе подавлял, старался не обращать на них внимания.

Хотелось снова видеть ее, хотелось быть с ней рядом, прикасаться к ней. Ее отсутствие только еще ярче подчеркнуло то, каким одиноким он был всю свою жизнь. И ещё его не оставляла мысль о том, захочет ли Гермиона видеть его когда-либо еще. Снейп отчаянно хотел действовать, делать хоть что-то, а не просто лежать здесь и ждать решения Дамблдора и Совета попечителей относительно своей дальнейшей судьбы.

И его беспокоило, что решит по поводу Гермионы Министерство.

Мрачные размышления Северуса были прерваны скрежетом когтей об оконное стекло. Неохотно поднявшись, он открыл оконную раму. В комнату влетела сова и, усевшись на стол, недовольно уставилась на Снейпа. Он осторожно отвязал пергамент от совиной лапы и угостил ее куском хлеба от своего нетронутого обеда.

Полученное послание было кратким:

Северус,

Будь добр, зайди ко мне в кабинет, когда тебе будет удобно. Нам надо кое-что обсудить.

Альбус Дамблдор.

Судя по тону письма, директор был настроен дружелюбно. Даже назвал его по имени. Непохоже было, что он собирался обсуждать с Северусом его увольнение. Снейп приободрился. Зельевар решил пойти к директору прямо сейчас: не то чтобы у него было много планов на сегодняшний день. О Гермионе он постарается пока не думать.

Шли послеобеденные занятия, и в коридорах Хогвартса было пусто и тихо. Несколько студентов, освобожденных от уроков, старались держаться от него на безопасном расстоянии. Впрочем, они всегда стремились находиться как можно дальше от профессора зельеварения.

Подойдя к директорскому кабинету, Снейп поднял руку, чтобы постучать, но дверь тут же отворилась. Как он это делает? Дамблдор сидел за столом и выглядел весьма благодушно.

–- Проходи, Северус, присаживайся.

Снейп устроился в кресле напротив директора, проклиная себя за то, что выглядит как школьник-хулиган. На столе Дамблдора лежали вещи, которыми тот, по-видимому, пользовался постоянно. На плече директора восседал Фоукс. Снейп обвел взглядом портреты в надежде понять, какого рода предстоит разговор.

Дамблдор смотрел на него, сложив пальцы рук домиком.

– Думаю, первое, что я должен сказать – я очень рад, что тебе удалось доказать свою невиновность. Однако хочу отметить, что твои немного… нетрадиционные методы вызвали у некоторых чиновников недовольство. Многие полагают также, что, предоставь ты разобраться в ситуации сотрудникам Министерства, все было бы гораздо проще.

Снейп попытался возразить, но директор поднял руку, призывая его дослушать:

– Однако есть и те, кто иногда может счесть допустимым и… нетрадиционный подход к решению проблем. – Выражение глаз Дамблдора ясно говорило, что он придерживается именно этого подхода. – Министерство решило согласиться с моей позицией относительно данной конкретной ситуации.

Снейп начал расслабляться, однако директор еще не закончил разговор.

– Тем не менее, участие мисс Грейнджер в этой истории дает мне повод задуматься.

– Директор, уверяю вас, я не принуждал ее к этому.

– Северус, я совершенно убежден, что ты этого не делал. Мисс Грейнджер – очень умная и ответственная молодая женщина, абсолютно уверенная в правильности своих поступков. Держу пари, что, начав разбираться в ситуации, она не слушала никого, кто пытался ее отговорить.

Это уж точно.

– Что меня беспокоит, так это более… личная сторона ситуации.

Снейп замер.

– Я ознакомился с показаниями мисс Грейнджер и пришел к выводу, что в них имеются некоторые… упущения, – Дамблдор внимательно посмотрел на Северуса. – Скажи мне честно. Я в курсе, что у вас были не самые теплые отношения с мисс Грейнджер, когда она была студенткой. Полагаю, теперь вы смогли разрешить все свои… разногласия?

Не совсем понимая, что именно хотел узнать директор, Снейп старался подобрать правильные слова. Кроме того, он не мог с уверенностью говорить о чувствах, которые испытывала Гермиона.

– Нет, директор, между нами больше нет никаких разногласий, о которых мне было бы известно.

– Ты понимаешь, что я требую от преподавателей Хогвартса быть сдержанными, вежливыми и профессиональными.

Снейп кивнул, и Дамблдор продолжил:

– И даже если мои ожидания не всегда оправдываются, это не значит, что высказанные требования больше не предъявляются.

Теперь Снейп точно потерял нить беседы, о чем не преминул сказать директору. На это Дамблдор только широко улыбнулся:

– О, конечно, ты не понимаешь, мой мальчик. Я совсем забыл кое о чем!

Он достал из ящика стола два конверта из тяжелого, шелковистого на ощупь пергамента. Конверты были похожи на те, которые получали студенты Хогвартса перед новым учебным годом. Одно из писем директор протянул Северусу.

Уважаемый профессор Снейп!

В связи с неожиданным отбытием преподавателя освободилась должность Профессора Защиты от Темных Сил. Мы рады предложить этот пост Вам, начиная с летнего семестра. Ждем Вашего решения как можно скорее.

Искренне Ваш,

Альбус Дамблдор

От имени Совета попечителей Школы чародейства и волшебства Хогвартс.

Снейп прочел письмо дважды.

– Защита от Темных Сил? – спросил он. – А как же профессор… ммм… – он даже не потрудился запомнить имя предыдущего преподавателя.

– А, профессор Вальдштейн. Неудачная встреча с келпи. Хагрид посчитал хорошей идеей содержать парочку в нашем озере. Видишь ли, профессор пытался поймать существо, но случилась неприятность, и он чихнул во время произнесения Обнаруживающего заклинания. Боюсь, теперь он долго пробудет на больничном. Так что, – Дамблдор улыбнулся, – ты согласен?

Снейп кивнул.

– Замечательно!

– А что с преподаванием Зельеварения?

– У тебя будет много времени, чтобы передать дела новому преподавателю.

Дамблдор передал Северусу второй конверт:

– Это письмо не для тебя. Я бы мог отправить его совой, но решил просить тебя об одолжении. Ты не мог бы доставить его лично?

Снейп перевернул конверт, чтобы увидеть имя адресата письма.

Мисс Гермионе Грейнджер.

Он снова кивнул.

– Спасибо, Альбус.

Дамблдор отмахнулся:

– Не надо благодарить меня, Северус. Я просто очень рад видеть тебя снова живым и невредимым. И да, Северус, желаю тебе удачи и счастья. [/spoiler

Глава 2****

Гермиона стояла перед массивным ореховым столом. Строгий костюм сидел на фигуре идеально. Она старалась сохранить на лице бесстрастное выражение, слушая обвинительную речь человека, сидящего за столом.

Корнелиус Фадж мало изменился с годами. Он все еще опасался за свой пост Министра и расценивал любую угрозу авторитету Министерства как личное оскорбление. Сейчас он был занят тем, что подробно перечислял все совершенные ею нарушения. Справа от него стояла невысокая ведьма, Эфимия Энтвистл, женщина средних лет, со стального цвета волосами. Ее стиль одежды всегда напоминал Гермионе о деревенской постановке пьесы по Агате Кристи, на которой ей довелось побывать однажды в детстве. У секретарши ее отца была маленькая роль, и она шантажировала всех, чтобы они покупали билеты.

Мисс Энтвистл была непосредственной начальницей Гермионы. По ее недовольным взглядам Гермиона поняла, что Фадж собирается приступить к чтению нотации о том, чем грозит несоблюдение младшими сотрудниками субординации. Она старалась не вздыхать во время его нудного монолога. Мисс Грейнджер знала, каков будет итог этой встречи, и хотела, чтобы все побыстрее закончилось.

Она не получала никаких известий о Снейпе с тех самых пор, как ее выписали из Мунго, кроме сухого сообщения от Гарри, что Северус выпущен из Азкабана, и совета не вступать с ним в контакт.

Фадж зашуршал какими-то бумажками, и Гермиона решила, что нужно уделить этому немного внимания.

– Итак, мисс Грейнджер, вам объявляется взыскание за неправомерное владение запрещенным веществом, нераскрытие информации об указанном запрещенном веществе, попытку воспроизвести запрещенное вещество в лабораторных условиях, незаконное завладение волшебным объектом, помощь скрывающемуся от Министерства подозреваемому в убийствах, использование Темной магии, и… – Фадж выдержал драматическую паузу, – создание Темномагического объекта, что является нарушением законодательства о неправомерном использовании изобретений магглов. Я уже не говорю о нецелевом использовании министерского оборудования и ресурсов, и о вопиющем факте обмана доверия, чего Министерство никак не могло ожидать от кого-то из своих сотрудников.

Фадж замолчал, оценивая эффект, произведенный его обвинительной речью, затем добавил:

– Не слишком хорошо звучит, да, мисс Грейнджер?

– Да, сэр, – ровно ответила Гермиона.

Фадж откинулся на спинку своего кресла и посмотрел на нее с неудовольствием.

– Есть мнение, что вы должны быть подвергнуты суровому наказанию за свои правонарушения. Тем не менее… – он снова выдержал паузу, – мы не можем не принять во внимание, что профессор Снейп, кажется, не виновен в недавних убийствах.

Гермиона постаралась не обращать внимания на подчеркнутое министром слово «кажется». Фадж сильно недолюбливал Снейпа за его прошлое Пожирателя смерти.

– Мы также принимаем во внимание, что созданный вами темномагический артефакт был уничтожен, и с его помощью не было причинено никакого вреда – ни волшебникам, ни магглам. Зелье было также уничтожено, по всей видимости. Кроме того, смягчающим обстоятельством нельзя не признать тот факт, что вы успешно работали на Министерство в течение предыдущих лет.

«Вот оно», – подумала Гермиона. Фадж смерил ее тяжелым взглядом.

– Мы обсуждали ваше положение с мисс Энтвистл. И, к моему большому сожалению, пришли к выводу, что вы должны покинуть свой пост в Министерстве. Мы не можем оставить на работе сотрудника, который считает возможным сбежать по своему усмотрению, без соблюдения принятых правил, и пренебречь своими должностными обязанностями. Таким образом, у нас нет иного выхода, кроме как потребовать вашего немедленного увольнения из Министерства. Прошу вас забрать все личные вещи с вашего рабочего места; если вы владеете какими-либо вещами, принадлежащими Министерству, просим вернуть их нам до конца недели. Более никаких дисциплинарных взысканий на вас наложено не будет. И, – Фадж поморщился, – мы хотели бы по возможности избежать обнародования обстоятельств данного… постыдного происшествия.

Гермиона не знала, закончил ли Фадж говорить, потому что он снова уткнулся в бумаги и, казалось, был полностью поглощен этим занятием. Через какое-то время министр поднял глаза на Гермиону и сказал с удивлением:

– Вы можете идти, мисс Грейнджер.

Молодая женщина молча вышла из кабинета министра. С чувством нереальности происходящего она аппарировала в свою лабораторию под Британской библиотекой. Мисс Гамбльсайд наблюдала за ней с тем же выражением разочарования, что и Фадж. Гермиона спустилась на лифте на нужный этаж и вошла в рабочее помещение. Увидев ее, Сайрус сделал неопределенный жест рукой и смущенно улыбнулся. Гермиона кивнула в ответ.

Ее кабинет, как и ее квартира, разительно отличался от идеально чистой лаборатории. В нем царил ужасный беспорядок. Гермиона нашла какую-то коробку и сложила туда свои личные вещи, уменьшив их так, чтобы все уместилось. Книги, записи, ингредиенты зелий – она складывала все в коробку, внимательно следя, чтобы не прихватить чего-нибудь, принадлежащего Министерству. Ее рука замерла над одной из склянок. Около пяти дюймов в высоту, сделанная из темно-зеленого стекла, на передней части – заглавная М, обведенная окружностью. Руна двойника. Гермиона подавила дрожь и непрошенные мысли о Снейпе.

Молодая женщина оценивающе разглядывала бутылочку. Надо отдать ее Министерству.

Ох, да какого черта? Чтобы Фадж добавил к внушительному списку ее проступков еще один?

Она решительно взяла склянку с полки и положила в свою коробку.

Гермиона не хотела оставаться здесь ни минутой дольше, чем необходимо. Это было больше не ее место, и затягивать прощание она не желала. Движением палочки она сняла с двери свои личные охранные заклятия и передала ключи от кабинета Сайрусу. Он смотрел на нее с сожалением и уважением.

– Что ж, теперь, я полагаю, вы уходите, мисс Грейнджер.

– Да, определенно. Мне нужно посмотреть, не осталось ли министерских вещей у меня дома, но я пришлю их позже. Думаю, если Фадж решит, что я что-то утаила, он всегда сможет прислать кого-нибудь с проверкой.

Гермиона была уверена, что министр этого не сделает. Он не хотел привлекать к этой истории внимание.

Сайрус согласно кивнул.

– Ну… Тогда до свидания… И спасибо за все. Эээ… удачи. Надеюсь, вы найдете что-нибудь еще.

Гермиона улыбнулась.

– О, не переживай, – сказала она более уверенно, чем думала на самом деле, – держи!

Она бросила Сайрусу ключи от лаборатории.

– Не забудь закрывать за собой двери, когда уходишь. Теперь это больше не моя забота, я полагаю.

Мисс Гамбльсайд проводила ее строгим взглядом. Видимо, удостоверившись, что Гермиона не ограбила лабораторию, она сухо сказала:

– До свидания и удачи.

Вместо того, чтобы выйти через двери Библиотеки, как она обычно делала, Гермиона аппарировала прямо в свою квартиру. Она была не в настроении гулять по маггловскому Лондону.

В квартире было темно и прохладно. Теперь Гермиона чувствовала себя здесь некомфортно. Повсюду мерещились следы присутствия чего-то чужого и неприятного. Вещи лежали не на своих местах, и она знала, что Драко и другой были здесь. Ничего не пропало, зато появилось ощущение странного давления. Надо было либо придумать, как избавиться от этого, либо искать другое жилье. Гермиона включила свет, но это не очень-то помогло. Она бросила коробку с вещами на стол рядом с письмом. Последнее было адресовано хозяйке трактира в Даунхем-Сент-Кросс и содержало чек на сумму, достаточную, чтобы оплатить их со Снейпом проживание и питание. Гермиона тоже отдавала свои долги, когда это было возможно. Сняв пальто, она упала на диван. Нужно было привести мысли в порядок, но молодая женщина была не в состоянии заниматься этим сейчас.

Как только она откинула голову на подушки, из-под них послышалось протестующее мяуканье на два голоса: Сфинкс и Криволап. После выписки из больницы Гермиона первым делом трансфигурировала обоих животных из птиц назад в кошек. Она не знала, сможет ли (и захочет ли) Снейп забрать Сфинкс обратно, и поэтому решила пока позаботиться о ней. Сфинкс, похоже, это устраивало, и она проводила свое время, согреваясь в густом меху Криволапа, либо под теплыми одеялами в гермиониной постели.

Гермиона не понимала, почему она чувствует себя такой опустошенной. Увольнение из Министерства явно не было тому причиной: она прекрасно знала, что так и случится, с тех пор, как утаила от авроров, что Снейп скрывается у нее дома. Теперь у нее было несколько вариантов, чем заняться дальше. Например, давать частные уроки. У нее были некоторые сбережения, и, возможно, она могла поработать за границей. Так что Гермиона не считала, что оказалась в безвыходном положении.

Гриффиндорка пыталась оценивать ситуацию позитивно, но перед глазами все время стоял образ Снейпа. Она погладила Сфинкс, и кошка довольно заурчала. Скорее всего, Северус сидит сейчас в каком-нибудь подземелье и винит во всем произошедшем себя.

Она скучала по нему.

По его скверному характеру, жесткой манере разговора, злой иронии, незаурядному уму. По его теплоте и надежности, и по способности проявлять сочувствие без ненужных сантиментов.

К черту Министерство. Завтра же отправлю сову Дамблдору. Ни за что не поверю, что он не знает, где сейчас Северус.

Погрузившись в размышления, Гермиона просидела на диване достаточно долго, пока звонок в дверь не вернул ее к действительности. Она хотела проигнорировать нежданных гостей – была не в настроении кого-то принимать сейчас – но звонок повторился. Женщина неохотно поднялась с дивана, поправила юбку и направилась к двери. Вопреки своей привычке, она посмотрела в дверной глазок – и замерла от шока. Высокая черноволосая фигура, одетая в черное с головы до ног.

Он.

Стараясь сдержать дрожь в руках, Гермиона открыла дверь.

– Добрый вечер, мисс Грейнджер.

Гермиона стояла на пороге, не веря своим глазам. Он похудел и выглядел еще бледнее, чем обычно. Под глазами появились темные круги, было похоже, что ее бывший профессор провёл без сна не одну ночь. Выражение его лица было непроницаемым. Наконец он произнес:

– Могу я войти?

– О… да, конечно, – с неловкостью сказала Гермиона, впуская его в квартиру.

– Я счел невежливым аппарировать прямо в гостиную, – объяснил Снейп.

– А… значит, они восстановили твою лицензию, – констатировала Гермиона и без того очевидный факт.

– Несомненно, – последовал сухой ответ.

Профессор прошел в гостиную, где его встретила ужасно обрадованная Сфинкс. Он выглядел немного смущенным, когда кошка попыталась вскарабкаться по мантии к нему на плечо. Гермиона улыбнулась этому проявлению абсолютного счастья и подумала: «Кошкам гораздо проще».

– Когда Сфинкс не вернулась в Хогвартс, я рассудил, что она осталась у тебя.

– Ну, я трансфигурировала ее обратно в кошку, когда вышла из больницы. Ты был… в смысле, я не знала точно, где ты можешь находиться… – Гермиона умолкла, не зная, что сказать дальше.

Снейп осторожно перенес Сфинкс на диван и повернулся к Гермионе. Теперь он стоял ближе – настолько близко, что можно было дотронуться до него, стоило лишь протянуть руку. Достаточно близко, чтобы уловить его запах: кипарис и мускус. Гермиона задержала дыхание.

– Ты в порядке? – очень тихо спросил Северус.

Она сделала неопределенный жест: полукивок, полупожатие плечами.

– Мне сказали, что не будет никаких последствий.

– А Министерство?

– Уволили меня, – простая констатация факта. – А ты? Ты в порядке?

Снейп криво улыбнулся:

– Также никаких последствий.

Тогда она все-таки протянула руку, положив ладонь ему на грудь, напротив сердца, и поймала мгновенную реакцию: он вздрогнул и немного напрягся. Гермиона чувствовала, как под ее пальцами стучит его сердце.

– Северус, почему? Почему ты ничего не рассказал им?

– Я решил, что… учитывая обстоятельства, ты должна иметь право выбора… в отношении того, как именно представить Министерству факты.

– И ты допускал, что я могу солгать им?

– Я должен был ожидать, что ты превратишь мою единственную попытку сделать широкий жест в ничто, – иронически заметил Снейп, – но я в огромном долгу перед тобой, Гермиона.

– А ты всегда отдаешь долги, я помню.

Слизеринец все еще наблюдал за ней, внимательно и осторожно, не пытаясь прикоснуться и позволяя ей самой установить уровень их близости.

Он что, действительно думал, что она вернется к своей прежней жизни, оставив его в Азкабане? Просто отвернется от него и пойдет дальше?

– Северус, – очень мягко сказала Гермиона, – ты всегда ожидаешь предательства от окружающих тебя людей?

Он дернулся, как будто снова получил пощечину, и отвернулся, хотя и не попытался нарушить физический контакт. Затем заговорил, как будто через силу:

– Старая привычка, – произнес он с тихой горечью.

Гермиона подошла к нему настолько близко, что чувствовала тепло его тела. Он накрыл ее руку своей.

– Некоторые привычки нужно менять, – так же мягко сказала гриффиндорка.

И он поцеловал ее. Она ответила на поцелуй, но Снейп как будто не был уверен в том, что она его не оттолкнет. Гермиона прижалась к нему сильнее и поцеловала глубже и увереннее. Снейп крепко и резко обнял ее. Руки женщины принялись гладить его спину, обняли за шею, зарылись в волосы… Она ощущала, как он пылает, и как сильно бьётся его сердце.

Наконец Гермиона прервала поцелуй и немного отодвинулась, чтобы отдышаться. Она испытывала непреодолимое желание избавиться от одежды, стесняющей движения и колющей кожу, ставшую внезапно очень чувствительной. Северус прерывисто дышал.

– Гермиона, сначала я должен сказать тебе кое-что, – с трудом выговорил он.

В ответ его снова поцеловали. В этот момент для женщины не было ничего важнее, чем то, что происходило между ними сейчас.

– Позже, – сказала Гермиона и подтолкнула его к двери в спальню.

Он не сопротивлялся.

Гриффиндорка стянула с него рубашку, и от волнения у нее перехватило дыхание. Поддавшись внезапному порыву, она стиснула его в объятии.

– Я бы никогда тебя там не бросила, – прошептала она с силой, уткнувшись лицом ему в ключицу.

– Я знаю, – послышался его низкий, приглушенный голос.

– Прости меня.

Она подняла голову и поцеловала его в шею, и продолжала целовать, поднимаясь к упрямой челюсти, чтобы затем прошептать ему в ухо:

– Займись со мной любовью.

Снейп повернул голову, чтобы ответить ей на поцелуй со страстью, которая взбудоражила каждую клеточку ее тела.

Его рука забралась ей под блузку, скользнула по талии и расстегнула юбку.

Гермиона прильнула к нему, вся отдавшись ощущениям: он касался ее спины, нежно поглаживал ее и, наконец, расстегнул лифчик. Оторваться от него ее заставила только необходимость помочь ему снять с нее блузку и бюстгальтер, и тут же мужская рука оказалась на обнажившейся груди, нежно сжимая возбужденный сосок.

Гермиона, которая уже пылала от его прикосновений, не то выдохнула, не то всхлипнула.

Этот звук заставил их устремиться к постели, и Гермиона легла на спину, нетерпеливо притягивая его к себе. Волна желания и потребности в нем охватила ее, она сбросила оставшуюся одежду, побуждая его сделать то же.

Его руки блуждали по ее телу, и эти прикосновения были страстными на грани грубости. Сильные пальцы ласкали ее грудь, сжимали плоть, гладили живот и бедра, и тут же его губы следовали за пальцами, целуя и посасывая соски, заставляя женщину кричать от боли и наслаждения, извиваться и прижиматься к нему еще сильнее, потому что его руки уже были между ее ног, его пальцы дразнили, гладили, вторгались в нее, и все ее тело трепетало. Бессвязные звуки наслаждения и страсти срывались с ее губ, она была полностью поглощена своими ощущениями.

В какой-то момент Гермиона, не убирая его руки, повернула к нему лицо. Оказалось, он сидел и наблюдал за нею, и было в его глазах что-то кошачье. Взгляд его был полон желания, с едва уловимым оттенком неуверенности.

Не отрывая от него взгляда, она нежно прикоснулась пальцами к его груди, пробежала ими по животу, пока не коснулись руками его бедер. Неуверенность исчезла из глаз слизеринца, все тело задрожало, и он выдохнул ее имя.

Тогда она взяла в руку его член и принялась ласкать его, размазывая по нежной коже головки выступившую прозрачную каплю.

Наблюдая за выражением его лица, она поднесла пальцы к губам и жадно их облизала.

Его и без того черные глаза потемнели еще больше, что казалось ей совершенно невероятным.

– Господи, женщина, ты понимаешь, что делаешь со мной?

Больше никакой нежности: его голос был резким и жаждущим.

Гермионе казалось, что она горит изнутри бело-голубым пламенем. Все мысли о том, чтобы подразнить его, исчезли.

Хотелось притянуть его к себе, но Снейп опередил ее, опрокинув на спину.

Она помогла ему устроиться поудобнее и протянула руку между его ног, чтобы направить его в себя.

Он толкнулся в нее, и женщина вся изогнулась, откинув голову назад, назвав его по имени; всю ее заполнили любовь к нему и острая потребность в нем.

Ее чувства достигли пика, что-то внутри нее содрогнулось, пламя стало ослепительно-белым, и она услышала, как он выкрикнул ее имя…

…Когда способность ясно мыслить вернулась, Гермиона повернула голову и увидела, что Северус отодвинулся от нее. В полумраке комнаты она могла видеть, как поднимается и опускается от дыхания его грудь. Он спал, откинувшись на спину. Женщина протянула руку и прикоснулась к его плечу.

– Северус? – осторожно произнесла Гермиона.

Он проснулся, повернулся к ней и погладил ее по волосам.

– Я просто не знаю, как стал бы объяснять аврорам, что серьёзно поранил тебя, придавив своим весом к кровати.

Гермиона почувствовала, что расслабилась от этих слов.

– Ну, на самом деле я не имею ничего против, только мне не хочется снова оказаться в святом Мунго.

Она подвинулась поближе, и Снейп крепко обнял ее за плечи. Счастливая, Гермиона сразу же заснула.

Когда она открыла глаза, Северус полулежал на кровати, опершись на локоть, и смотрел на нее. Выражение его лица было непроницаемым в тусклом свете уходящего дня. Гермиона протянула руку, чтобы прикоснуться к его груди.

– Северус, в чем дело, дорогой?

Его глаза сверкнули в ответ на ласковое обращение, и Гермиона, заметив это, задумалась. Возможно, она слишком подгоняет события… Но тут Снейп улыбнулся. Это была какая-то очень мальчишеская, кривоватая улыбка, благодаря которой он мгновенно помолодел, казалось, на десяток лет. Он взял руку Гермионы в свою и поднес ее к губам, повторяя то, что она вытворяла несколькими часами раньше. Внутри у гриффиндорки снова все загорелось, и по его внезапно потяжелевшему взгляду она поняла, что Северус об этом знает. Она уже собиралась привлечь его к себе, но Снейп прекратил поцелуи и теперь просто прижимал ее руку к своей груди. Он снова пристально наблюдал за Гермионой, как будто хотел запечатлеть в своей памяти каждую черточку ее лица.

– В чем дело? – спросила женщина, отчасти развеселившись, отчасти забеспокоившись.

– Я пытаюсь найти объяснение чему-то, что представляется мне совершенно необъяснимым. Ты сделала для меня нечто абсолютно особенное, и я не могу понять, почему.

Гермиона улыбнулась этому вопросу, завуалированному под почти научное рассуждение.

– Потому что я люблю тебя, – мягко сказала она, – надеюсь, это достаточно уважительная причина?

Снейп прижал ее к себе в порывистом объятии.

– Милая моя, – произнес он, наклоняясь к ее губам, чтобы поцеловать.

Его прикосновение в сочетании с нежными словами заставило сердце Гермионы заколотиться с отчаянной силой.

– Неужели это настолько непостижимо? – слегка поддела она его, когда объятие ослабло.

Его реакция немного шокировала женщину.

– Гермиона, – тихо сказал он, – я знаю, что я за человек. Даже после того, что было между нами, я не думал, что ты захочешь… меня после того, как все закончится.

– Можешь быть уверен в этом. Я хочу быть с тобой. Я хочу тебя.

Подкрепляя слова действием, она медленно провела пальцами по его спине, погладила бок и опустила руку ниже, постепенно подбираясь к паху. Слизеринец издал звук, похожий на тихий стон, и вздрогнул от ее прикосновения. Внезапно, прервав поцелуи и ласки, он приподнялся и посмотрел на нее со слегка шокированным выражением в глазах.

– Я люблю вас, мисс Грейнджер, – прошептал он, больше не пытаясь скрывать свои эмоции.

Прошло время, и вот они лежали, обнявшись, в темноте, как вдруг Гермиона вспомнила, что Северус пытался что-то ей сказать до того, как она утащила его в спальню.

– Северус?

– Мм? – последовал сонный ответ.

– Ты говорил, что тебе необходимо что-то мне сказать.

– Правда? – Его голос звучал немного озадаченно. Затем он внезапно подскочил на кровати: – Ну конечно! Письмо! Это… вылетело у меня из головы на какое-то время.

Северус встал и принялся шарить по карманам своей одежды. Гермиона наблюдала за ним, приподнявшись на кровати. Кто бы мог подумать, что профессор Зельеварения окажется настолько сексуальным! Наконец он нашел то, что искал, и вернулся в постель. В руках у него был конверт, который он тут же вручил Гермионе. Слизеринец не сказал ни слова, но загадочно улыбался, и в его глазах плясали огоньки.

Гермиона подозрительно посмотрела на конверт. Он был выполнен из тяжелой и, вероятно, очень дорогой плотной бумаги кремового цвета.

– Что в нем?

Снейп пожал плечами.

– Я не читал его. Может, откроешь и узнаешь сама?

Гермиона знала, что это правда. Он не читал письмо. Однако, судя по выражению его лица, Северус прекрасно догадывался о содержании послания. Скептически взглянув на любовника, Гермиона вскрыла конверт и вытащила лист плотной бумаги, сложенный вдвое. Короткое письмо было написано от руки на гербовой бумаге Хогвартса.

Уважаемая мисс Грейнджер!

В школе чародейства и волшебства Хогвартс весьма неожиданно освободилось место преподавателя Зельеварения. Мы рады предложить эту должность Вам, начиная с летнего семестра. Будем рады получить Ваш ответ чем скорее, тем лучше.

Искренне Ваш,

Альбус Дамблдор,

От имени и по поручению Совета попечителей школы чародейства и волшебства Хогвартс.

Гермиона не верила своим глазам. Внутри нее бурлило счастье. Вернуться в Хогвартс, преподавать – это было пределом ее мечтаний! Тем не менее постепенно до нее стало доходить содержание письма. Ее пригласили преподавать Зельеварение. Его предмет. Она посмотрела на Северуса и заметила, что он все еще имеет весьма довольный вид. Гермиона махнула письмом в его сторону.

– Они пригласили меня в Хогвартс. Преподавать Зелья.

Он кивнул:

– Я так и подумал.

– А как же…

Он снова широко по-мальчишески улыбнулся:

– Я стану еще одним из многих преподавателей Защиты от Темных искусств.

Ее затопила волна облегчения. Гермиона глупо улыбалась и знала это, но ничего не могла с собой поделать.

– Я просто подумала, что…

– Нет, меня не уволили, – мягко сказал Северус, – не беспокойся. Альбус Дамблдор, похоже, более лояльный руководитель, чем Корнелиус Фадж.

Гермиона счастливо засмеялась и обняла его. Вдруг она вздрогнула от внезапно посетившей ее мысли:

– Северус, а Дамблдор знает? О том, что… в смысле, о нас?

– Я ничего ему не говорил, если ты об этом. Но он спросил, удалось ли нам разрешить наши разногласия, возникшие еще в бытность твою студенткой. Потом прочитал длинную лекцию о надлежащем поведении, а затем спросил, могу ли я сделать ему одолжение и доставить тебе это письмо. Так что, я думаю, он догадывается.

– Я рада, что он до сих пор в курсе всего происходящего, – удовлетворенно ответила Гермиона, – равновесие мира пошатнулось бы, если бы Дамблдор хоть о чем-то не догадался сам.

Они помолчали. Потом Снейп заговорил, и его голос стал необычайно серьезен:

– Ты собираешься принять предложение?

Гермиона старалась не смотреть на него.

– Да, – ответила она странным голосом, который он не смог распознать.

– И ты все еще хочешь, чтобы мы… продолжали… чтобы мы были вместе?

– Конечно, хочу, почему бы я не хотела?

– Жить и работать вместе может иногда быть… немного неловко. Я хочу, чтобы ты была уверена.

Гермиона легко поцеловала его, едва касаясь губами рта Северуса, и погладила его шею в том месте, где она переходит в плечо.

– Я уверена, – просто ответила женщина. – Однако я кое о чем вспомнила.

Снейп посмотрел на нее.

– Ты говорил, что в долгу передо мной. Так вот, поскольку мы оба приступаем к работе только в летнем семестре… Прошу, помоги найти лекарство для Симуса. У меня сохранился сосуд, в котором изначально держали зелье. Возможно, его остатки смогут помочь нам приготовить противоядие.

Его грудь задрожала под ее руками. Посмотрев на Северуса, Гермиона поняла, что он пытается сдержать смех.

– Я серьезно! – воскликнула она.

– Я понимаю, – он покачал головой, стараясь не смеяться, – просто я подумал, что в прошлый раз все началось именно с этого.

– Так ты поможешь мне или нет? – настойчиво спросила Гермиона, но в ее голосе тоже играло веселье.

– Ты не отступишься?

– Нет. Ты поможешь мне?

Он поймал ее руку и поцеловал в запястье.

– Конечно, милая. Я сделаю все, что захочешь.

– Все, что захочу? – сверкнула глазами Гермиона.

– Да, абсолютно, – теперь его голос был серьезен.

– Тогда поцелуйте меня, профессор Снейп.

Он не стал возражать. [/spoiler

Глава 3  ***

Снейп с неудовольствием смотрел на последних на сегодня студентов, покидающих кабинет Зельеварения. Несмотря на то, что им было строго наказано убрать за собой, по меньшей мере на паре столов он заметил остатки ингредиентов для зелий, торопливо засунутые под весы. Вздохнув, Снейп указал кончиком палочки на беспорядочно валяющиеся панцири скарабея и обрезки имбирного корня, и те отправились в корзину для безопасных отходов. Селина Хоуп и Блюбелл Коулридж, кисло подумал он. Девицы явно гораздо больше увлечены заигрыванием с однокурсникам из Рэйвенкло, чем варкой Умозаостряющего зелья. Печально, потому что мало кто нуждался в нём больше, нежели эти двое.

Профессор направился в ту часть кабинета, которая была отведена для его собственных экспериментов. На столах бурлили зелья разной степени готовности. Взяв со стола ложку с длинной ручкой, Снейп помешал одно из снадобий, машинально оценивая вязкость и текстуру.

Обойдя стол, профессор подошел к котлу, уже снятому с огня; его содержимое он оставил отстаиваться. Теперь на дне образовался толстый слой осадка, подсказывающий, что верхнюю, прозрачную часть субстанции можно процеживать и использовать в дальнейших исследованиях. Основа зелья Эстер была готова. Можно было приступать к созданию противоядия.

Мысли о зелье Эстер естественным образом привели к мыслям о Гермионе. Она прибыла в Хогвартс около суток назад и совершенно не сожалела об оставленной квартире и забытой прежней жизни. Дамблдор деликатно предложил, чтобы в первое время она заняла комнаты неподалеку от гриффиндорской башни, и Северус согласился, что это было хорошей идеей. Его отношения с Гермионой только начались и были еще довольно хрупкими. Оба нуждались в том, чтобы привыкнуть к новому порядку вещей; особенно Снейп, который так привык к одиночеству.

Ее присутствие было, конечно, приятно, но в то же время беспокоило. Хогвартс столько времени был для него убежищем, местом, где можно спрятаться от всего мира в одиночестве. Теперь Снейпу приходилось учиться делить жизненное пространство с Гермионой, и это было довольно трудно.

Конечно, он очень хотел впустить ее в свою жизнь, но иногда ловил себя на мысли, что непрочь также вернуться к прежнему укладу; чтобы ничего подобного с ним не происходило, и ему не пришлось бы управляться с этими сильными и противоречивыми чувствами.

Но когда она прикасалась к нему, ласкала, обволакивала его собой, Снейп испытывал огромное счастье и такое облегчение, что мог желать только одного – чтобы такие моменты длились вечно. Иногда он просыпался по ночам, думая, что ему все приснилось, и протягивал руку, чтобы дотронуться до Гермионы и удостовериться, что она реальна.

Гермиона проводила с ним отнюдь не каждую ночь. На его вопрос она с ухмылкой ответила, что не хочет быть однажды пойманной, как нашкодившая пятикурсница, на пути в его спальню. Прошлую ночь мисс Грейнджер также провела у себя, строго заметив, что ей необходимо подготовить план занятий по Зельеварению на летний семестр. Это как раз и была одна из таких ночей, когда он отчаянно сомневался в себе и правильности своих поступков.

Снейп очень скучал по Гермионе, потому что практически все свое свободное время она проводила с Минервой МакГонагалл, обсуждая концепцию преподавания Зелий, расписание занятий и прочие административные вопросы. Из-за этого он стал вести себя еще нетерпимее по отношению к студентам, если такое вообще было возможно.

Звук открывающейся двери прервал его мысли.

– Урок закончился десять минут назад, и я занят, – холодно прошипел он, не оглядываясь, – либо собирайте свои вещи и уходите, либо давайте согласуем время встречи на неделе.

– И тебе добрый день, Северус, – прозвучало в ответ, – я полагаю, последним, кого ты сегодня пытал, был четвертый курс?

Гермиона пересекла кабинет и подошла к котлу с основой для зелья Эстер.

– Сегодня они перешли все границы дозволенного! Пропади они пропадом, эти бурлящие женские гормоны!

– Как скажете, профессор, – промурлыкала Гермиона.

– Подростковые гормоны, – уточнил Снейп.

– Так-то лучше, – согласилась гриффиндорка, и сразу сменила тему. – Основа готова? По-моему, да.

Снейп кивнул. Гермиона опустила руку в карман мантии, вытащила зеленую бутылочку с монограммой М и очень осторожно поставила ее на стол, причем так, чтобы не видеть руну на лицевой стороне.

– Не знаю, насколько полезным окажется этот сосуд. Я опустошила его довольно тщательно.

– Это не имеет значения.

Гермиона резко взглянула на зельевара:

– Почему нет?

Он подошел к своему столу, открыл ящик и достал из него маленький свиток пергамента, туго свернутый и скрепленный сургучом. Было, конечно, рискованно хранить такое в классе, но Северус решил, что гермионино чувство такта не позволит ей обыскивать его личные вещи. Снейп положил свиток рядом с бутылкой и, удостоверившись, что предметы не соприкасаются, посмотрел на Гермиону.

– Что это? – спросила она.

Он сломал печать, снимая заклинание, наложенное на свиток, и развернул пергамент. Взгляду Гермионы предстало несколько длинных обрывков черной материи.

– Что это такое? – осторожно повторила женщина. Она слегка вздрогнула и коснулась лоскутков одним пальцем, но тут же вскрикнула, отдернула руку, будто обжегшись, и потянулась к щеке.

– Это… принадлежало… тому, я чувствую это. Откуда они у тебя? Почему ты не сказал мне, не предупредил?

Гермиона явно была потрясена, и Снейп почувствовал укол сожаления. Он положил руку ей на плечо.

– Я не думал, что ты все еще можешь чувствовать его, иначе я не дал бы тебе дотронуться до материи.

Ее дыхание было все еще прерывистым, но, по-видимому, она уже успокаивалась и легко пожала его руку.

– Откуда это у тебя? – спросила Гермиона уже гораздо более ровно.

– Коттедж, – коротко ответил он, – я решил, что опасно будет оставить их там.

– И как эти обрывки ткани могут нам помочь? – последовал еще один вопрос.

Северус восхитился тем, что, хотя Гермиона определенно была выбита из колеи, она все равно видела какой-то смысл в том, что он сохранил остатки мантии другого.

– Это… существо было порождением той, параллельной реальности. Насколько нам обоим известно, оно обладало некими свойствами портала и могло перемещаться между мирами самостоятельно, без помощи зелья.

Гермиона непонимающе посмотрела на него. Между бровей залегла морщинка.

– Прости меня за тупость, но я все еще не понимаю, как это может помочь нам в создании противоядия. Мы не хотим никого перемещать, мы хотим вылечить Симуса, а он находится здесь, а не в параллельном мире, – Гермиона прикусила губу, раздумывая.

У Северуса совершенно пропало желание что-либо ей объяснять. Он знал, что совсем скоро его умная девочка поймет все сама, и стал просто наблюдать, как она меряет шагами кабинет, погруженная в рассуждения.

– Зелье необходимо, чтобы перемещать нас, а не его. Но Пожиратель смерти, или кто-то еще, неважно, – в Йоркшире не пытался отправить Симуса куда бы то ни было… – она резко остановилась. – О Боже! Он ведь питался Симусом, как тот питался Драко, верно? – Гермиона вздрогнула и обхватила себя руками, пытаясь не думать о произошедшем.

Не сводя с женщины глаз, Снейп произнес так бесстрастно, как смог:

– Зелье активирует возможность перемещения между мирами, а также способность… питаться от других людей. Тому существу не нужно было зелье ни для первого, ни для второго. Поэтому, если этот материал сохранил частицу существа, а он сохранил, то он обладает теми же свойствами, что и другой.

– Так что теперь у нас есть образец активного вещества, с помощью которого мы сможем создать противоядие, – закончила за него Гермиона, все еще стоя к нему спиной.

– Да. – Не было нужды говорить что-то еще.

Гермиона надолго замолчала, и, неожиданно для самого себя, Снейп почувствовал, что хочет первым нарушить молчание.

– Гермиона…

Та повернулась, услышав свое имя.

– Не надо, – мягко произнесла женщина, подошла к нему и обняла за плечи. Снейп ответил на объятие. Они постояли так какое-то время, потом Гермиона отстранилась и сказала:

– Прости. Столько всего произошло за последние недели… Мне казалось, я смогла задвинуть воспоминания об этой истории как можно глубже и заставить себя не думать обо всем этом, – улыбка коснулась ее губ, – по крайней мере, не думать о плохой части случившегося. Но когда я увидела… это… – она кивнула головой на лоскуты материи, – я просто сразу все вспомнила.

Северус открыл было рот, чтобы сказать что-то, но Гермиона коснулась пальцем его губ, призывая к молчанию.

– Не надо. Не говори, что тебе жаль, или что ты каким-то образом виноват во всем этом. Вряд ли это была твоя ошибка – то, что я на какое-то время решила просто спрятать голову в песок и притвориться, будто ничего не было.

Он не знал, как на это реагировать. Его снова застали врасплох. В конце концов он просто взял ее за руку.

– Итак, – произнес Снейп, снабдив голос изрядной долей иронии, – ты хочешь узнать, сможем ли мы создать противоядие, или мы так и будем стоять посреди кабинета в обнимку, пока нас не увидит какой-нибудь заблудившийся первокурсник и не начнет распространять по школе слухи?

Гермиона засмеялась. Это до сих пор заставляло его удивляться – что он может рассмешить ее. Иногда это удивляло его даже больше, чем все остальное.

– Так приступим, – коротко сказал Снейп.

Они не смогли найти противоядие ни в тот вечер, ни в следующий, ни в один из прочих вечеров за те две недели, что оставались до конца весеннего семестра.

Гермиона сказала, что вокруг слишком много всего происходит, и им лучше удастся сосредоточиться во время каникул, но дело было не в этом. Задача не желала решаться. Они не смогли продвинуться ни на йоту, даже имея остатки первоначального зелья.

Большая часть работы легла теперь на Снейпа. Гермиона ненавидела думать об этом, но соприкосновение с лоскутами мантии существа причиняло ей физическую боль. Женщина настаивала на продолжении изысканий, и Северус делал все, что мог, но после трех ночей, проведенных в бредовых кошмарных снах, он сказал, что ему необходимо сделать перерыв. Гермиона была в бешенстве. Ссора закончилась тем, что Снейп холодно объявил: пока она не сможет уверенно прикасаться к материи, она является серьезным препятствием в работе. Это было верно, но очень грубо, и он ненавидел себя за то, что пришлось сказать ей это. Гермиона просто развернулась и ушла, пропав на целый день.

И он продолжил исследования, подавив отчаянный страх, что может никогда больше ее не увидеть. Вечером того же дня Гермиона вернулась, молча прошла через комнату к нему и крепко обняла его.

– Я знаю, что ты прав, – сказала она, – но мне это не нравится.

– Я понимаю, – мягко ответил Снейп, – но мне все равно хотелось бы, чтобы ты занялась анализом материи.

На второй день пасхальных каникул Гермиона заявила, что ей нужно провести некоторое время в библиотеке. Само по себя это было неудивительно: Снейп был почти уверен, что по приезде в Хогвартс гриффиндорка попросит комнаты, смежные с книгохранилищем. Гермиона не сказала, что конкретно она собирается искать, только пробормотала что-то невнятное и испарилась. Не стала она ничего объяснять и за ужином, хотя выглядела рассеянной. После любительница книг крепко поцеловала Северуса и снова удалилась, сказав, что ей нужно кое над чем поработать, а она не хочет мешать ему спать. Удивленный, профессор опять остался в одиночестве.

На следующий день Гермиона появилась в лаборатории около трех часов дня, вывалила на стол какие-то книги и уселась на скамью, скрестив ноги. За такое поведение любой из учеников был бы строго наказан.

– Северус, – сказала она неожиданно, – я размышляла над нашей проблемой…

– Продолжай, – просто ответил он. Размышления Гермионы были достойны внимания в любом случае.

– Я пересматривала кое-какие результаты, а потом мне в голову пришла одна мысль, и я провела исследование…

Снейп приготовился слушать.

– Ты, конечно же, знаешь, что нейроны мозга передают информацию через нейротрансмиттеры.

Он кивнул.

– Так вот, сравнивая результаты проведенных тобой анализов и вот этих тестов, – она открыла одну из книг и развернула так, чтобы Северус мог видеть таблицу, – я пришла к выводу, что активный компонент зелья очень напоминает нейротрансмиттер.

Снейп посмотрел на страницу, выделенную Гермионой. Результаты проведенных им исследований лежали рядом с результатами, представленными в книге. Профили действительно были очень похожи. Но Гермиона продолжала говорить:

– Мы уже знаем, что галлюциногенная составляющая зелья увеличивает телепатическую восприимчивость того, кто его выпьет. Что, если искомый нами компонент повторяет свойства нейротрансмиттера? Когда принявший зелье вступает в физический контакт с кем-то и использует усиленную психическую способность вступить в связь с мозгом жертвы, «наш» компонент заменяет нейротрансмиттеры в ее мозге. Таким образом нападающий получает мысли, чувства пострадавшего – любую необходимую информацию.

Снейп задумался. Если девочка права, это может стать ключом к разгадке. Гермиона продолжала.

– Я провела исследования, основанные на этом предположении, прошлой ночью, – она развернула свиток пергамента, – так, смотри. Обычно нейротрансмиттеры регулируют сами себя. Если предположить, что моя теория верна, то жертва подобного нападения должна пострадать от катастрофической потери собственных нейротрансмиттеров, что приводит к коме, а в некоторых случаях – к смерти. Это как раз то, что случилось с Симусом и Драко Малфоем. Гарри прервал процесс во время нападения на Симуса, а существо, я полагаю, само могло регулировать разрушительность вторжения в мозг жертвы, учитывая, что Малфой все еще жив.

Снейп взял из ее рук пергамент и принялся его изучать. Работа, скорее всего, отняла у нее большую часть ночи, но игра стоила свеч. Логика исследования была железной. Снейп поднял глаза. Гермиона смотрела на него в упор и вид имела такой, словно готовилась защищаться. Он вдруг вспомнил ее самый первый урок зелий: лохматая первокурсница тянет руку вверх, уверенная в правильности своего ответа…

Профессор медленно кивнул.

– Гипотеза определенно совпадает с известными нам фактами, – сказал он, – более того, если она верна, я полагаю, что это и есть ключ к лечению.

– То есть ты считаешь, что я права? – с любопытством уточнила Гермиона.

– Да.

Ее плечи расслабились.

– В какой-то момент я подумала, что ты сочтешь меня идиоткой, – призналась она.

Иногда Северус был так поглощен своим неверием в то, что она могла выбрать его в спутники жизни, что забывал, как терзают гриффиндорку собственные внутренние страхи и сомнения. Эта мысль тронула его, но он не знал, как точнее выразить ее словами, а потому прибегнул к привычной иронии:

– Будьте уверены, мисс Грейнджер, я много чего о вас думал, но никогда не считал вас идиоткой.

Гермиона выглядела слегка удивленной и сказала, неуверенно пожав плечами:

– Знаешь, бывает такое, что тебе кажется, будто ты уже нашел решение, а потом оказывается, что ты упустил очевидное и оказался совершенно не прав.

Мысль о том, что Гермиона когда-либо могла упустить что-то очевидное, заставила его улыбнуться. Гермиона ответила на его улыбку, и он снова взял в руки пергамент с ее исследованием и принялся перечитывать его еще раз, дорабатывая и совершенствуя ее идеи.

– Если все это верно, а я не сомневаюсь, что так и есть, тогда нужно стимулировать выработку новых нейротрансмиттеров в мозгу жертвы. Это и будет лекарством.

Пока он говорил, Гермиона кивала. Снейп снова взглянул на два профиля исследований – книжный и его собственный.

– Я думаю, – сказал он, – что нужно искать не противоядие. Нам необходимо изменить структуру базового зелья, чтобы добиться обратного эффекта, обратить процесс вспять.

– И где именно нам нужно поменять структуру? – немного недовольно поинтересовалась Гермиона.

Он указал на страницу в нескольких местах:

– Здесь, здесь и вот здесь. В тех местах, где различия между профилями наиболее существенны.

Она снова закивала, на этот раз почти яростно, соглашаясь.

– Да. Точно! Я знаю, как это можно сделать, – и после паузы добавила: – Это будет довольно сложное заклинание, но оно вполне осуществимо.

Внезапно женщина повернулась к нему с сияющей улыбкой:

– Мы сделали это!

– Мы еще не закончили работу, – ответил он, забавляясь ее реакцией. Гермиона отмахнулась.

– Мы закончим.

Северус Снейп смотрел в ее глубокие глаза и думал, каким образом мог оказаться в такой ситуации: он был готов поцеловать женщину, гостью школы и будущую преподавательницу, посреди своего кабинета, когда кто угодно мог войти без предупреждения и увидеть их. Еще больше он удивился, когда понял, что ему, в общем-то, все равно.

***

Гермиона следовала за Гарри Поттером по коридору отделения для безнадежных душевнобольных в больнице Святого Мунго. Обстановка вызывала у женщины беспокойство, и не только потому, что напоминала об ее собственном недавнем пребывании в больнице. Эта часть Мунго немногим отличалась от тюрьмы. При помощи магии можно было излечить практически любую болезнь. Людей помещали в Мунго только тогда, когда они представляли опасность для самих себя или окружающих, или, как Симус, не способны были осознавать происходящее вокруг.

В помещении было холодно, запах дезинфектанта безуспешно пытался перебить другие запахи: подгнившей еды, нечистого тела, старой одежды. Вся эта обстановка заставила Гермиону невольно поежиться от нахлынувших воспоминаний о другом.

Вдоль стен по обеим сторонам коридора одна за другой располагались двери в палаты. Впрочем, единственным признаком, говорящим об этом, были выделяющиеся на каменной стене ручки, и – изредка – тяжелые амбарные замки. В дверях имелись маленькие окошки – видимо, чтобы подавать еду особо опасным больным, решила Гермиона. Содержали ли родителей Невилла Лонгботтома в одной из таких палат? Или Симуса? Или Драко Малфоя? Будто прочитав ее мысли, Гарри остановился возле одной из дверей. На уровне глаз было маленькое прямоугольное застекленное смотровое окошко, защищенное сеткой. Гарри сделал шаг в сторону от окошка, предлагая Гермионе заглянуть в палату.

– Малфой, – тихо сказал он.

Женщина посмотрела внутрь.

В палате стояла кровать с металлическим каркасом, покрытая тонким матрасом и застеленная старой простыней. Одеяла лежали бесформенной кучей рядом с койкой. Другой мебели в комнате не было, если не считать помойное ведро. В бледном свете солнца, проникающем из высоко расположенного зарешеченного окна, Гермиона увидела Драко Малфоя. Он лежал на кровати в позе эмбриона, одетый в больничную пижаму. Только копна светлых волос говорила о том, что это действительно младший Малфой. Женщина услышала слабый хнычущий звук, и если бы не он, то можно было бы подумать, что лежащий на кровати человек уже мертв. Из палаты сквозь щели в двери тянуло едким запахом, от которого желудок Гермионы свело. Она отодвинулась от смотрового окошка, чувствуя, что ее сейчас стошнит. Гарри, не сказав ни слова, кивком головы пригласил ее следовать за ним.

За все время с начала их посещения больницы он едва ли произнес больше пары слов. Гермиона знала, что Министерство наложило на него достаточно серьезное дисциплинарное взыскание. Она предположила, что Гарри сохранил свое место аврора только потому, что Фадж не хотел объяснять разъяренной общественности, как посмел уволить Мальчика-Который-Выжил. Гермиона была довольна тем, как вся ситуация в итоге обернулась для нее самой, но Гарри, похоже, все еще чувствовал себя неловко.

Какая-то ее часть хотела, чтобы Снейп пошел с нею вместе. Однако он категорически отказался, подчеркнув, что вряд ли его встреча с Поттером пройдет гладко. Гермиона вынуждена была признать его правоту, однако ей сейчас недоставало его успокаивающего присутствия. Кроме того, тему ее отношений со Снейпом надо было каким-то образом обсудить с Гарри.

Свернув в боковой коридор, Поттер остановился у очередной двери. Здесь, кажется, было не заперто, или же на Гарри не распространялось действие запирающих заклинаний. Аврор толкнул дверь, и они вошли.

Эта палата выглядела гораздо лучше, чем та, в которой содержали Малфоя. Здесь было большое окно с цветастыми занавесками, а еще стол и пара стульев; кто-то, чтобы оживить интерьер, поставил на прикроватную тумбочку вазу с цветами. Симус лежал на кровати, до подбородка накрытый одеялом, и был определенно без сознания. Сердце Гермионы заныло от жалости.

Движение у входа в палату заставило женщину подпрыгнуть от неожиданности. На пороге стоял колдомедик, одетый в белый халат. Судя по внешности, он был чуть старше Снейпа, невысок и полноват, с рыжеватыми редеющими волосами и рыжими же усами. Он представился Гермионе как доктор Финеас Эффпадл, а с Гарри явно был уже знаком. Доктор выслушал объяснения гриффиндорки с каким-то отстраненным интересом и заметил, что, ежели она желает испытать зелье, он не возражает.

Двое мужчин взволнованно наблюдали за Гермионой, которая осторожно вытащила бутылочку с зельем из кармана мантии и отвинтила крышку. Она подошла к кровати немного неровной походкой, очень осторожно влила зелье в рот Симуса, затем запрокинула ему голову и помассировала горло, чтобы задействовать глотательный рефлекс. Теперь оставалось только ждать.

Ни она сама, ни Снейп не смогли прийти к единому мнению в отношении того, как много времени должно пройти, чтобы зелье начало действовать, и у них были разногласия по поводу дозировки. Гермиона считала, что эффект будет почти немедленным, учитывая, что антидот приготовлен на основе того зелья, которое и нанесло повреждения мозгу Симуса. Профессор же придерживался мнения, что процесс будет медленным и постепенным и потребует введения нескольких небольших доз лекарства, прежде чем функции мозга жертвы будут полностью восстановлены. Если бы дело не касалось одного из ее друзей, Гермиона получила бы куда больше удовольствия от дискуссии.

Женщина начала считать про себя. Снейп наверняка потребует от нее отчета о процедуре. Когда она досчитала до девяноста, Симус начал двигаться. Сердце Гермионы, кажется, кувыркнулось от облегчения. Доктор Эффпадл пробежал мимо нее к кровати, когда больной начал издавать нечленораздельное бормотание. Колдомедик провел какие-то манипуляции палочкой над головой Симуса и удивленно повернулся к женщине. На этот раз его взгляд выражал осторожное уважение:

– Поздравляю, мисс Грейнджер! Кажется, ваше лекарство подействовало.

Та кивнула, стараясь выглядеть так, будто ни секунды в этом не сомневалась.

– Я думаю, нужно продолжать вводить противоядие небольшими дозами, пока сознание окончательно к нему не вернется, – она внутренне улыбнулась: очко в твою пользу, Северус!

Гермиона протянула зелье врачу:

– Могу я отдать это вам, доктор?

Колдомедик практически выхватил сосуд с противоядием из ее рук, поспешно уверяя, что в его руках лекарство будет в целости и сохранности, и почти выталкивая Гарри и Гермиону из палаты, чтобы спокойно понаблюдать пациента самому.

Теперь друзья сидели в холле больницы Святого Мунго. Тут было устроено что-то вроде зала ожидания: всюду расставлены цветы в горшках и мягкие диваны. Через каждые несколько минут низенькая ведьма предлагала им освежиться тыквенным соком или подкрепиться печеньем и шоколадными лягушками. Это невольно навевало воспоминания о Хогвартс-экспрессе. Гермиона попросила кофе, а Гарри вовсе отказался от угощения. Молчание между ними становилось все более натянутым. Не столько из любопытства, сколько просто чтобы начать разговор, Гермиона спросила:

– Они используют зелье, чтобы вылечить Драко?

– Не знаю, – задумчиво ответил Гарри, – но думаю, что нет. Люциус Малфой становится для Министерства настоящей проблемой, и, скорее всего, они решат держать Драко здесь как гарантию хорошего поведения папочки-Малфоя.

Гермиона почувствовала, что ей совсем не нравится такой план. Она вспомнила заклятия, которые были наложены аврорами на Снейпа, когда тот был в бегах, и подумала, что Министерство, на самом деле, довольно двуличная организация.

– Зелье – отличная работа, кстати, – отметил Гарри. – Доктор говорил, что Симуса нельзя вылечить.

Гермиона сделала медленный глоток, обдумывая, как лучше всего построить фразу.

- Ну, нам удалось найти активный компонент, и это очень помогло.

Гарри вопросительно поднял брови:

– Нам?

– Я работала над противоядием вместе с… профессором Снейпом. – Гермиона решила, что не следует говорить другу все сразу, и это было правильным решением, потому что Гарри чуть не поперхнулся слюной:

– Снейп! – выплюнул он, – я-то думал, тебе на всю оставшуюся жизнь хватило общения с этим ублюдком.

Женщина вздохнула. Это определенно будет непросто.

– Гарри, я же говорила тебе, что у нас все нормально? – осторожно спросила Гермиона.

– Да, но все равно… – возразил тот, – обязательно ли было работать над зельем именно с ним? Ведь это он создал то, первое…

Ее начал раздражать этот менторский тон Гарри. Он говорил с ней как старший брат с сестрой-дошкольницей. Гермиона попыталась зайти с другой стороны:

– Ты знаешь, что меня пригласили преподавать в Хогвартсе?

– Да, в Министерстве ходят слухи. – Он вдруг коварно улыбнулся: – Наверное, Фадж был в ярости, потому что с тех пор, как ему стало известно о твоем новом назначении, все бормотал про Дамблдора, который готов терпеть недостойное поведение своих подчиненных. – Гарри посерьезнел: – Ты примешь предложение?

– Уже приняла. Я живу в Хогвартсе уже пару недель, – при этих словах она почувствовала себя виноватой, что не поделилась с ним новостью раньше. Но ведь она не получала от Гарри сообщений с тех самых пор, как Снейп вышел из Азкабана…

– Я восхищен твоим терпением. Работать с ним… И что ты будешь преподавать? Арифмантику?

– Зельеварение, – просто ответила Гермиона.

Гарри удивленно посмотрел на нее:

– А он?

– Он будет вести Защиту от Темных сил.

– А, значит, он наконец получил это место. Наверняка он доволен, – ядовито отметил Поттер.

– Да, он доволен, – мягко подтвердила женщина, и подумала с горечью: «Я не добьюсь ничего, если Гарри не научится хотя бы называть его по имени».

Видимо, по реакции подруги на его слова Гарри начал что-то понимать.

– Миона, – обеспокоенно сказал он, – что происходит? Ты уверена, что сможешь с ним работать?

Бесполезно. Ее подход не работал, нужно было менять тактику. Гермиона внутренне собралась.

– Гарри, – сказала она тихо, – ты должен кое-что знать.

Поттер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но она жестом остановила его и продолжила:

– Пожалуйста, выслушай меня. Пока мы занимались Малфоем и тем, другим, профессор Снейп… «нет, нет, черт!»… Северус и я… мы очень сблизились.

Гарри замер.

– Сблизились? – осторожно переспросил он. – То есть, ты хочешь сказать, что вы друзья?

Женщина вздохнула:

- Нет, Гарри, я хочу сказать, что мы любовники.

Поттер молчал. Гермиона ждала, когда он скажет что-нибудь. Совершенно не было нужды оправдываться перед ним в чем-то, ведь она не была ни в чем виновата.

– Ясно, – единственное, что ему удалось выдавить, – он сказал тебе, что я его ударил?

– Да, сказал.

Гарри кивнул:

– Я думал, он хотел убить тебя! – Его голос звучал так, будто он был обманутым ребенком.

– Ну, – сказала Гермиона, – я была не в том состоянии, чтобы что-то тебе объяснять, а Северус предпочел вообще ничего тебе не рассказывать. Так что не вини себя. И мне действительно приятно, что ты пришел, чтобы спасти меня.

Поттер снова кивнул. Он не смотрел на подругу.

– Ты счастлива? – наконец спросил аврор.

– Да. Да, я счастлива, – мягко ответила она.

– Что ж, я полагаю, это главное, не так ли? – однако его тон был вовсе не дружеским. Гарри говорил натянуто, иронично и даже немного зло. – Просто не жди от меня благословения, Гермиона.

– Я и не жду. Просто я хочу, чтобы ты уважал мой выбор, Гарри.

– Ты всегда все делала по-своему, – сказал он с болью в голосе.

Гермиона провела рукой по волосам. Она бы предпочла, чтобы Гарри устроил ей скандал с криками, чем говорил таким вот убитым, тихим голосом.

– Гарри, я не думала, что все так получится. Я сама была очень удивлена, поверь мне. И, уж конечно, не думала, что своими поступками причиню кому-то боль, и мне действительно жаль, что я все-таки сделала это.

– Миона, он… на сколько там, на двадцать лет старше тебя, и он был Пожирателем Смерти. Кроме того, он далеко не красавец, и у него самый кошмарный характер, который я только встречал! Извини, но он далеко не самый приятный человек. Мне жаль, что я не могу прыгать тут от счастья за тебя.

Гермиона замерла, шокированная тем фактом, что, когда она сама смотрела на Снейпа, когда думала о нем, то больше не замечала ни его возраста, ни недостатков внешности, ни темного прошлого. Зато для нее очевидны были его острый ум, образованность, способность поддержать, сила и чувство чести… Она больше не воспринимала его как неприятного преподавателя Зельеварения. Гермиона поняла, что улыбается.

– Нет, – задумчиво сказала она, – я не думаю, что он приятный во всех отношениях человек. Я не ожидаю, что ты поверишь мне, но он действительно хороший.

Гарри фыркнул и встал с дивана.

– Может, и так, но мне потребуется какое-то время, чтобы самому прийти к такому заключению. – Парень резко провел рукой по волосам. – Мне надо возвращаться.

Гермиона кивнула.

- Дай мне знать, как пойдет лечение Симуса.

– Конечно, – неуверенно сказал Поттер. Он взглянул на нее впервые с тех пор, как узнал новость о ней и Снейпе.

– Миона, сделай одолжение, позволь мне самому сказать об этом Рону. О тебе и… в общем, о тебе.

– Конечно, Гарри. Ты знаешь, куда можешь отправить мне сову.

–Да. Береги себя, Миона.

– Ты тоже.

На этом прощание было окончено. Гарри вышел из главных дверей больницы и аппарировал.

Гермиона осталась сидеть на диване, тупо глядя в пространство. Конечно, она не ожидала искренней радости, но открытое проявление враждебности со стороны Гарри потрясло и разозлило ее. Не столько из-за Снейпа, сколько из-за того, что Поттер не пожелал довериться ее мнению. Что он предпочел сам рассказать обо всем Рону, будто она была неспособна это сделать. Расстроенная и раздраженная, женщина поднялась, оставив на столике недопитый кофе.

Гермиона покинула здание и аппарировала к границе земель Хогвартса, возвращаясь к ставшей уже привычной жизни.

***

Начался летний семестр. Гермиона получила только одно, очень краткое, послание от Гарри, с новостями о том, что Симус уже практически полностью здоров. Она уже знала об этом, поскольку доктор Эффпадл писал ей несколько раз, чтобы спросить совета по специфическим аспектам использования противоядия. Гарри в своем письме ни словом не упомянул о Роне. Последний, в свою очередь, не пытался связаться с Гермионой. Несмотря на то, что гриффиндорка все еще злилась на обоих, они все же были друзьями, и такая холодность уязвляла. Снейп, проявив неожиданное чувство такта, старался не затрагивать эту тему вовсе.

Гермиона чувствовала, что готова к началу занятий. Северус предложил ей использовать его программу занятий, составленную до конца года, отметив не без сарказма, что она все равно перепишет программу на свой лад.

– Возможно, только некоторые ее части, – прокомментировала гриффиндорка, – во всяком случае, я не думаю, что речь о бездумном махании палочкой произведет эффект разорвавшейся бомбы, если ее произнесу я.

Она услышала, как Снейп засмеялся в ответ на эту реплику. Он подошел к ней сзади и обнял за талию. Женщина прислонилась спиной к его груди, позволив себе немного расслабиться и успокоиться. Послышалось царапанье в приоткрытое окно: кто-то прислал сову. Гермиона оглянулась в надежде, что это Хедвиг или Эрл, однако сова была незнакомой. Женщина вздохнула.

Сова влетела в окно и протянула Гермионе лапку с привязанным к ней свитком пергамента. Письмо, определенно, предназначалось ей, и она развернула свиток.

– От кого это? – поинтересовался Снейп.

– От доктора Эффпадла. Симус признан полностью здоровым, его выписывают сегодня. Доктор настолько впечатлен эффективностью зелья, что интересуется, не захочу ли я проконсультировать его по некоторым другим случаям, которые пока считаются безнадежными.

– И ты захочешь?

– Может быть. Кто знает? Сначала нужно пережить первый семестр преподавания.

– Не вижу в этом ничего сложного.

Внезапно Гермионе потребовалось кое-что сказать.

– Северус, дорогой, ты ведь знаешь, что я люблю тебя?

Он поцеловал ее в шею:

– Как и я тебя, милая. – Снейп помолчал. Когда он продолжил, его голос звучал серьезно и суховато: – Ты знаешь, что я не питаю нежных чувств ни к мистеру Поттеру, ни к мистеру Уизли. Однако я… сожалею, что твой выбор, кажется, стоил тебе дружбы с этими двумя.

Это было первое упоминание Снейпа о разрыве между Гарри, Роном и Гермионой.

– Я думаю, они просто немного… шокированы всем этим. Со временем они привыкнут.

Снейп прижал ее к себе сильнее:

– Я предупреждал тебя, что это будет непросто.

Гермиона взяла его руки в свои.

– Да, ты предупреждал. – Она старалась не думать о возможных проблемах с Гарри и Роном, о собственных родителях, об остальных людях. Единственное, что мисс Грейнджер знала точно – это что она абсолютно доверяет мужчине, который стоит сейчас позади нее. – Но я почему-то уверена, что оно того стоит.

Конец

Познавательные статьи:



Организация работы процедурного кабинета

Статус республик в составе РФ

Понятие финансов, их функции и особенности

Сущность демографической политии