Начало. Игорь. 2 сентября, день. Маринка. 14 сентября. Игорь. 15 сентября, ночь. Маринка. 15 сентября, утро. Игорь. 16 сентября, ночь. Маринка. 16–17 сентября. Игорь. 17–18 сентября. Маринка. 18 сентября, день. Савельев. 17 сентября. Игорь. 19 сентября, н

 

═══ ОЛЬГА ДЕНИСОВА. КНИГИ ═══
открытая группа ВКонтакте

 

Ольга Денисова

За Калинов мост

роман

 

 

Начало

– Кто ты, девица-красавица?

– Я? Дочка Бабы-яги, а ты кто?

– А я – дурак, дурак, дурак!

Русский народный анекдот

 

– Мамочка. Я знаю, когда я умру… – тихо сказал ребенок и отложил в сторону ложку, так и не доев кашу. Лицо его неожиданно стало серьезным и взрослым.

Его мамаша, угрюмая особа лет двадцати, посмотрела на сына и недовольно фыркнула.

– Мишенька! – охнула бабушка. – Ну разве можно так говорить! Что ты выдумываешь!

– Я не выдумываю. Я знаю, – твердо ответил мальчик. Для его четырех лет – слишком уверенно и безапелляционно.

– Ну и когда же? – ухмыльнулась его мать.

– Я не могу сказать. Я знаю, но сказать не могу.

Мамаша снова фыркнула:

– Знал бы – сказал. Не выдумывай. И ешь быстрей.

 

– Аркаша… – пожилая женщина потрясла спящего рядом мужа за плечо. – Аркаша…

– Что? – старик приподнялся, оглядел темную комнату и со стоном опустился на подушку. – Ну чего тебе надо?

– Аркаша, я знаю, когда я умру…

– Да? И когда же наконец?

– Я не могу сказать…

– Тьфу, глупая баба! – он повернулся к ней спиной, потянул на себя одеяло и сладко засопел.

 

Веселая свадьба катилась к концу, пьяные гости устали кричать «горько», тосты становились все длинней и запутанней, когда слово в очередной раз взял отец невесты. Впрочем, его особо никто не слушал. Он снова поведал гостям, какое сокровище отдает в лапы этому неотесанному лентяю, как вдруг на самой середине остановился, по лицу его пробежала судорога, стопка в руке дрогнула, и неожиданно гости замолчали, будто немного протрезвев.

– Я знаю, когда я умру, – сказал он в наступившей тишине.

 

Игорь. 2 сентября, день

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был…

Буря-богатырь Иван коровий сын:

[Тексты сказок][1] № 136.

 

Игорь не слушал сплетен, которые ходили по поселку. Цепочка смертей, потянувшаяся с майских праздников, вовсе не казалась ему загадочной или неестественной, однако рассказчики утверждали, будто умершие как один говорили родственникам или знакомым одинаковую фразу: «Я знаю, когда я умру». Пожалуй, он верил старому Аркадию Михайловичу, которому сам помогал хоронить жену, когда тот, рыдая на поминках пьяными слезами, говорил, что его ненаглядная Аленушка предупреждала его, а он, дурак, только смеялся над ней. Ненаглядной Аленушкой жена его удостоилась стать после смерти, до этого она числилась в старых дурах или хитрых стервах.

Любая смерть в многолюдном поселке теперь считалась загадочной, шла ли речь о ребенке, умершем в конце апреля от менингита, или о взрослом мужчине, что искупался в реке, не дождавшись, когда сойдет лед.

К середине лета у подростков появилась любимая шутка – сказать родителям: «Я знаю, когда я умру». После того как мать одного шалопая с инфарктом увезли в больницу, ребятишки немного умерили свой пыл, но время от времени кто-нибудь из них испытывал родительскую любовь на прочность. Игорь, слушая рассказы дочери о глупых выходках ее друзей, только пожимал плечами.

– Пап, ты что, совсем не веришь в это? – удивленно спрашивала Светланка.

Игорь качал головой. Шестнадцатилетней девочке вздорные слухи будоражили кровь, напоминали фильмы ужасов вроде «Звонка», о них рассказывали страшные истории, сидя ночью на реке, – со времен «Бежина луга» в психологии подростков ничего не изменилось. Игорь не пытался убеждать дочку в нелепости сплетен о «загадочных» смертях – она просто не захочет поверить, даже если он будет очень убедителен.

К августу слухи обросли подробностями, к ним добавилась и панацея: спасти от неминуемой смерти может лишь один человек – потомственный маг и целитель Мстислав Волох, пользующий страждущих на территории Дома отдыха «Юнона». Игорь бы не удивился, если бы узнал, что именно Волох и является автором этих сплетен от начала до конца. Во всяком случае, денег с родителей подростков-шутников он мог бы содрать немало.

Но лето догорело, как всегда, быстро и неожиданно, Светланка уехала в город к матери, и некому стало рассказывать Игорю продолжение этой истории. Это было последнее лето, которое дочь полностью провела с ним. В следующем году она будет сдавать выпускные экзамены, поступать в институт, ей будет не до дачи и поселковых друзей. Конечно, она собиралась готовиться к экзаменам у отца, но Наталья наверняка ее не отпустит, и правильно сделает. Игорь, конечно, может помочь ей с физикой и математикой, но он совсем не умеет заставить ее усидеть на месте – вместо подготовки Светланка будет гулять и веселиться, как гуляла и веселилась все прошедшее лето.

С отъездом дочери дом опустел и быстро растерял уют. Игоря не тяготило одиночество, он любил бывать один, но каждый раз с отъездом Светланки начинал тосковать. Конечно, она будет приезжать на выходные и на каникулы, но это будет уже не то – она будет приезжать в гости, и скорей не к нему, а к своим друзьям.

Почему-то именно к сентябрю, на излете лета, Игоря посещали мрачные мысли о том, что жизнь его никчемна и бессмысленна, ничего, кроме одинокой нищей старости, впереди его не ждет. Он вспоминал себя в Светланкины годы, перед десятым классом физико-математической школы. Как хорошо все начиналось! «Полдень, XXII век»! Он собирался стать ученым, как герои любимых книг. Летать в космос или исследовать недра земли и как минимум изобрести управляемый термояд. Даже тогда он понимал, насколько это наивно, и не делился своими мечтами ни с кем. Хорошо, что не делился. Он был ученым целых три года. Первый год прошел хорошо, а потом, когда отпустили цены, зарплата его превратилась в пшик. И пшик этот никто не спешил ему отдать. Получив как-то деньги за полгода работы, он сумел купить курицу и бутылку водки, которую и выпил, не доходя до дома.

Полгода Игорь выдержал работу ночным охранником в ларьке, а потом сломался. Невозможно восемь часов отработать в институте и еще двенадцать торговать пивом и сигаретами. Студентом он разгружал вагоны по ночам, но ничто не мешало ему не пойти на лекции и отоспаться. Разумеется, Наталья бы предпочла, чтобы он бросил физику, а не ларек. Но тогда он на что-то надеялся. Еще полтора года он перебивался случайными заработками, в выходные и по вечерам, за несколько часов зарабатывая свой трехмесячный оклад. Но случайные заработки Наталью не устраивали, и Игорь ее понимал. И, в конце концов устав от бесконечных скандалов с женой и тещей, от беспросветной нищеты и вечного поиска халтуры, он ушел из института. Научный руководитель пытался его удержать хотя бы до защиты кандидатской, но Игорю тогда казалось, что он не протянет и нескольких дней. Пять лет он проработал на стройке, дорос до бригадира, а когда развелся, попробовал снова вернуться к физике, но у него ничего не вышло – грянул кризис, и зарплаты ученых снова сократились до сорока долларов в месяц. На эти деньги он и один прожить бы не смог, куда уж помогать Наталье со Светланкой.

Игорь вернулся к матери, в Весино. На местном заводе зарплаты тоже были невелики, но хотя бы превосходили пенсию по инвалидности. Да и инженером работать оказалось намного приятней, чем бетонщиком. И жизнь поплыла вперед неспешно и размеренно, Светланка приезжала на лето к бабушке, а когда мама умерла, дочь уже достаточно выросла, чтобы Наталья не боялась оставлять ее с отцом.

От юношеских амбиций и мечтаний осталась только любовь к фантастике.

 

Второго сентября на заводе отмечали день рождения главного инженера – скромного и добродушного Петра Михайловича. И дата была круглая и волнующая – шестьдесят лет, поэтому директор не поскупился и выкатил в подарок своей правой руке прилично накрытый стол. Бухгалтерия накрошила салатиков, а общая секретарша Ленка испекла свой фирменный торт-безе.

Игорь постарался пропустить торжественную часть и задержался в цехе, придумав уважительную причину – непреходящую поломку сушилки. Когда же он наконец добрался до приемной, где был накрыт стол, его коллеги успели повеселеть и расслабиться.

– Игорь! – Ленка хлопнула по пустому стулу рядом с собой. – Иди сюда, я тебе место оставила.

С Ленкой – полногрудой веселой девахой лет двадцати пяти – Игорь дружил. Она училась в институте, на заочном отделении, собиралась стать бухгалтером, и он помогал ей решать контрольные по техническим предметам, за что был пригрет и обласкан как ею, так и бухгалтерией – немногочисленной женской частью коллектива.

– Да уж, Игорь Андреевич, – хмыкнул в усы директор, – задерживаетесь. Штрафная вам полагается.

Игорь помотал головой, пробуя отвертеться, но ему в руки сунули пластиковый стаканчик, на две трети полный водкой. Напиваться он не собирался, говорить тост – тем более. Но выглядел бы его категоричный отказ невежливо.

– Ну… Петр Михалыч… поздравляю. Здоровья вам… и так далее… – выдавил Игорь, поспешно влил в себя содержимое стаканчика и сел на приготовленное Ленкой место.

– За здоровье именинника! – подхватили коллеги, привставая с мест и радостно чокаясь.

– Хорошо сказал! – хихикнула Ленка, наваливая ему в тарелку салат. – Коротко, главное. Директор минут десять говорил, мы чуть с голоду не умерли.

Вечеринка понеслась вперед, вскоре включили музыку, дамы попытались раскрутить кавалеров на танцы, но удалось это не всем – танцевать согласился только директор и только по приглашению главного бухгалтера, да еще разбитной начальник отдела маркетинга немного потискал Ленку в уголке, делая вид, что танцует.

Ленка вернулась на место раскрасневшаяся и довольная жизнью, хлебнула немного вина и закусила бутербродом с колбаской – кушала она хорошо, хотя два раза в неделю садилась на диету. С утра и до обеда.

– Ой, даже жарко стало! – выдохнула она, запивая бутерброд вином.

Игорь хотел ей посочувствовать, как вдруг лицо ее изменилось, улыбка сползла с губ, щеки побледнели. Она машинально взяла Игоря за руку, стиснула пальцы и сказала серьезно и тихо – так, что никто, кроме него, не услышал:

– Игорь. Я знаю, когда я умру.

От ее слов холодок пробежал у него по спине, и он понял: она не врет, не шутит и не старается его разыграть. Она действительно знает. И она действительно умрет.

Ленка медленно поднялась с места и пошатываясь вышла из приемной. Директор недовольно глянул ей вслед, но Игорь поспешил ему объяснить:

– Ей нехорошо стало, я провожу ее домой.

Директор кивнул, вернулся к беседе с Петром Михайловичем, и Игорь сорвался вслед за Ленкой, чтобы его не опередил начальник отдела маркетинга, уже построивший планы на сегодняшний вечер.

Ленка плакала в коридоре, тихо и горько. Игорь погладил ее по голове, она подняла лицо и выговорила:

– Я не хочу… Я не хочу…

Игорь не нашелся, что ответить.

– Надо попробовать, – неожиданно твердо сказала она, размазав слезы по лицу, – надо успеть. Скорей. Побежали скорей.

Ленка схватила его за руку и потащила за собой к лестнице.

– Почему у тебя нет машины! Ну почему! – выкрикнула она по дороге.

– У меня велосипед… – пробормотал Игорь. – Может, попросить Петра Михайловича? Он отвезет.

– Нет. Я никого не буду просить! Скорей.

Игорь давно не катал девушек на раме и совсем забыл, как это делается. Но Ленке, похоже, было не привыкать, она запрыгнула на раму легко и ловко.

– Скорей. Пожалуйста, я прошу тебя, скорей… – она всхлипнула.

– Я постараюсь, – кивнул он и повел велосипед через калитку мимо проходной. – Куда?

– Как куда? В «Юнону», куда же еще!

Вот оно что! Игорь грустно улыбнулся: Мстислав Волох. Потомственный маг и целитель. Пусть. Если она верит в свою смерть, может, поверит и в «лечение» мага? Ведь внушение в таком деле очень важно. Главное, чтобы этот потомственный целитель смог ее убедить.

Он нажал на педали – до «Юноны» было не больше трех километров. Только бы этот шарлатан оказался на месте! Мог ведь и уехать, когда закончился дачный сезон.

Ленка перестала плакать, только мелко дрожала, словно ее било током, и со всей силы стискивала руль белыми пальцами. Игорь запыхался и вспотел, но домчал ее до Дома отдыха меньше чем за десять минут. Через проходную его с велосипедом не пропустили, и Ленка пробежала на территорию без него. Пока он привязывал велосипед к ограде и закрывал замок, она успела скрыться из виду.

Игорь долго не мог найти, где пристроился маг, пока кто-то из сотрудников в униформе не показал ему в глубь территории:

– Мимо котельной пройдешь, справа увидишь домик бревенчатый. Только к Волоху с пустыми руками не ходят, может и не принять.

Игорь отмахнулся: меньше всего его волновали понты потомственных целителей. Около котельной двое электриков, один из которых сидел на железобетонном столбе, еще раз указали ему путь. Только после этого он нашел одноэтажный бревенчатый домик, над крыльцом которого висела вырезанная из дерева соответствующая надпись. Ленка, видимо, уже зашла внутрь, и он присел на ступеньки, решив подождать ее снаружи.

Ждать пришлось недолго. Ленка вышла на крыльцо, села рядом с ним на лестницу и заплакала, закрыв лицо ладошками.

– Что? Что он тебе сказал? – Игорь взял ее за плечи.

Она покачала головой, борясь с рыданием, и прошептала:

– Я не успею… Я просто не успею…

– Что? Ему денег нужно? Сколько?

Она опять покачала головой:

– Нет. Он денег не возьмет вообще. Ему нужна какая-то травка, которую нужно сорвать ночью на кладбище. Тогда он проведет обряд.

– Какой обряд? Он что, чокнутый?

Игорь вскочил с места. Неужели нельзя помочь отчаявшейся девушке просто так, не заботясь о своем идиотском антураже? Он дернул дверь на себя и влетел в маленькую прихожую, из которой вело два выхода. Один из них был занавешен черными бархатными шторами, и Игорь догадался, что ему именно туда. Он рванул штору в сторону и шагнул через порог, намереваясь размазать потомственного мага по стенке. Выпитая водка придала ему смелости и куража.

В полутемной комнате горело четыре свечи. Одна стояла на столе, выхватывая из темноты абсолютно лысую голову народного целителя, а три других подсвечивали серую сову на жердочке в правом углу, спавшую на думке черную кошку – в левом и пеструю гадюку, кольцами свернувшуюся на стеклянной подставке около стола. Ну разумеется: змея не может ползать по стеклу и никуда с подставки не денется.

– Здравствуйте, – кивнул потомственный маг и слегка прикрыл маленькие пронзительные глаза. В его облике было что-то дьявольское: острые уши, расходящиеся в стороны от гладкого черепа красивой правильной формы, большой изогнутый дугой нос, маленькие, плотно сжатые губы в форме сердечка и резко обозначенные носогубные складки. Маг был одет в балахон из красного бархата с узкой черной оторочкой, чем немного напоминал Папу Римского. Впрочем, святости в последнем Игорь тоже находил не много.

– Зачем вы издеваетесь над девушкой? – Игорь подошел к широкому столу вплотную и уперся в него руками, нагнувшись к магу.

Змея на стекле беспокойно подняла треугольную голову и пощупала воздух языком, кошка приоткрыла зеленый глаз и вопросительно глянула на хозяина, сова медленно мигнула, расправила и снова сложила крылья.

– Сядьте, – тихо и властно промолвил маг. Голос его прозвучал низко и глухо.

– Нет, я не сяду, пока вы мне не объясните, зачем вам это понадобилось, – Игорь нагнулся к магу еще ниже.

Целитель откинулся на спинку стула, лицо его ушло в тень, и из мрака зеленым огнем блеснули его глаза. По-честному, Игорю стало не по себе.

– Сядьте, – повторил маг, и его голосу ответило многоголосное эхо из разных углов комнаты.

– Я же сказал, что не сяду. Что вы хотите от нее? Денег? Сколько? Человек, спасающий свою жизнь, выложит вам и то, чего у него нет.

– Я не беру денег с тех, кто спасает свою жизнь, – маг еле заметно с достоинством кивнул.

– Тогда что вам от нее нужно? Зачем вы отнимаете у нее надежду? Если она настолько верит в то, что умрет, она и вправду может умереть.

– Она умрет, – утвердительно ответил маг, – можете в этом не сомневаться. И я ничем не могу ей помочь. Она умрет, даже если не будет в это верить.

Игорь опешил от его уверенного и прозаичного тона.

– Что вы говорите… Это же полная чушь, это ерунда… Такого не бывает.

– Такое бывает, – усмехнулся маг. – Вы думали, что пришли к шарлатану, который пускает пыль в глаза суеверным клиентам? Да, не без этого. Мне надо на что-то жить. Но есть то, что я действительно могу, и есть то, над чем я не властен. Я могу, например, сказать, что вещь, которую вы вчера не смогли найти, упала за буфет. Можете проверить, когда придете домой.

Игорь сглотнул и все-таки сел на тяжелый стул с высокой спинкой, стоявший у стола. Он потерял квитанцию на оплату электричества и перерыл всю кухню, надеясь ее найти. Буфет он не отодвигал.

– Так вот, над жизнью и смертью я не властен, – продолжил маг. – Я могу справляться с болезнями, но это не болезнь. Чтобы спасти ей жизнь, мне нужна перелет-трава.

– И вам обязательно надо посылать ее ночью на кладбище? Если вы и вправду… целитель, а не шарлатан, почему вы до сих пор не раздобыли этой самой перелет-травы? Она что, первая, кто к вам приходит?

– Нет, не первая. Но перелет-травы у меня нет. Перелет-трава не дается в руки людям, обладающим магическими способностями, ее может взять только простой смертный. Принесите мне этой травы, и я попробую спасти ей жизнь. Мне все равно, кто это сделает. Если девушка так дорога вам, можете сами сходить ночью на кладбище. Но, уверяю вас, других способов избежать смерти у нее нет.

– Она сказала, что не успеет… – Игорь поднялся.

Маг равнодушно пожал плечами:

– Я ничем не могу помочь. Я не Господь Бог, у моих способностей тоже есть предел.

– Значит, вы отказываете? – Игорь вскинул голову.

– Нет. Я констатирую факт. Я не вымогатель и не шарлатан. Я не прошу денег. Но без перелет-травы я бессилен.

– Я понял, – Игорь чопорно кивнул и вышел, снова откинув бархатную занавеску, которая немедленно вернулась на прежнее место.

Целитель, наверное, не набивает цену. Он просто ничем не может помочь, но не хочет в этом признаваться. «Принеси то, не знаю что»… Очень удобная позиция: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Неужели он всерьез верит в то, что Ленка умрет? Неужели нельзя было просто обмануть ее, просто подарить надежду?

Она все еще плакала на ступеньках, когда Игорь появился на крыльце.

– Пойдем, – он похлопал Ленку по плечу, – маг признался, что эту травку можно найти не только ночью. Просто днем она прячется в зарослях крапивы вдоль кладбищенской канавы, и ее не так просто отыскать. Поехали?

– Правда? – лицо ее осветилось. – Поехали! Поехали скорей!

Она вскочила, размазывая слезы по лицу, и, не дожидаясь Игоря, бегом кинулась к проходной. Зачем он ее обманул? Как он будет выкручиваться из этой ситуации? Он махнул рукой – разобраться можно потом. Ленка бежала так быстро, что он не поспевал за ней.

– Эй, потише! – услышал он недалеко от котельной. – Стой, говорят!

Игорь выбежал за угол, куда свернула Ленка, и тут же увидел, что двое электриков, показавших ему дорогу к Волоху, поднимают вверх провисший до самой земли провод, а Ленка несется вперед, не замечая препятствия. Сейчас она споткнется и как минимум уронит электрика со столба.

– Стой!!! – заорал тот, который стоял на земле, и вскинул руку с проводом вверх. Ленка заметила провод, но не остановилась, только пригнулась, чтобы проскочить под ним, и обеими руками приподняла его над головой, освобождая себе дорогу.

Электрик отчаянно вскрикнул, и Игорь увидел, как руки Ленки, мокрые от слез, судорожно стискивают провод в кулаках и не могут разжаться. Он успел схватить ее бившееся в конвульсиях тело за пояс и потащил назад. Электрик не растерялся и дернул провод в другую сторону, только для этого ему пришлось отбежать на несколько шагов – провисал провод сильно.

Со столба разнесся отборный мат, второй электрик тоже пытался помочь, но едва не упал. К нему присоединился первый, вырвав наконец провод из Ленкиных рук. Игорь повернул ее лицом к себе и уложил на землю.

– Ну? Что? – выдохнул электрик.

– Руки мокрые… – пробормотал Игорь, прикладывая ухо к ее груди, – у нее были руки мокрые.

Его ухо не уловило ни одного звука, ни единого колебания в ее груди. Не может быть!

– Черт ее понес прямо на нас! – электрик снова выругался. – Минутой бы раньше или минутой позже! Ведь смотрели специально, чтобы никого поблизости не было! Бьется сердце-то?

Игорь молча покачал головой.

– Да ты чего? Не может быть! Слушай как следует! Этого не может быть! – электрик не мог бросить провод на землю.

Игорь снова покачал головой. Девушка была мертва, абсолютно, непоправимо, безнадежно мертва.

– Руки мокрые… – прошептал он, холодея.

– Что ты сидишь! – закричал электрик со столба. – Скорую вызывай, массаж сердца делай! Делай что-нибудь! Дыхание искусственное.

Игорь понимал, что это не поможет. Но до приезда скорой честно пытался ее оживить, нисколько не надеясь на успех. Приехавший всего за пять минут врач остановил его жестом, едва глянув на мертвое Ленкино лицо.

 

Маринка. 14 сентября

Отозвался ему жив человек: «Все это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна».

Марья Моревна: [Тексты сказок] № 159.

 

Разругавшись с Костиком, Маринка вернулась домой и со злостью побросала подвернувшиеся под руку вещи в рюкзак. Она ни минуты не останется в городе! Костик как малый ребенок – он не может ее отпустить, потому что без нее работа у него остановится! Какая разница, где она будет работать, здесь или на даче? Есть электронная почта и телефон, все можно решить и без ее непосредственного присутствия. А отвечать на бесконечные вопросы его малограмотных малолетних сотрудников, которые почему-то считают себя программистами, ей надоело.

Маринка знала, почему он не хочет ее отпускать: его жена уехала в командировку, и он надеялся эту неделю провести с Маринкой. Только она давно сообщила ему, что между ними ничего больше быть не может. А Костик наивно полагал, будто сможет ее уговорить. Если его не устраивает ее работа на даче – пусть увольняет ее, она работу себе найдет. Таких программистов, как она, нужно поискать. И Костик это отлично знает. Ему придется это проглотить или работать дальше со своими прыщавыми подростками, мнящими себя крутыми хакерами.

Надо успокоиться и ничего не забыть. Зарядки для обоих телефонов, фотоаппарат, зарядка для него, ноутбук, мышка, флешка, блок питания, инфракрасный порт, внешний винчестер, наушники… Забудешь что-нибудь одно, и придется возвращаться в город.

Больше всего на свете Маринка любила жить на даче и мечтала скопить наконец денег на машину, чтобы оттуда ездить на работу. Деньги скапливаться не хотели, все заработанное она благополучно тратила на всякую ерунду, и за неделю до получки их обычно совсем не оставалось. Но, с другой стороны, она ни от кого не зависела, никто не зависел от нее, и отчитываться ей приходилось только перед собой. Конечно, долго так продолжаться не могло, ей исполнилось тридцать, пора подумать о семье или хотя бы о ребенке. Маринка однажды побывала замужем, но быстро охладела к семейной жизни – этот человек, ее муж, почему-то думал, что, надев ей на палец кольцо, стал ее полновластным хозяином. А своей свободой она дорожила больше всего на свете. Никто не смеет указывать ей, когда приходить домой, что делать по вечерам и куда тратить деньги. А уж приковать ее к плите точно ни у кого не получится.

Маринка сунула ноги в кроссовки, взглянула на градусник, висевший за окном, и запихала куртку в рюкзак, отчего его сразу раздуло, как воздушный шарик. Замечательный, теплый сентябрь! Как хорошо сейчас за городом! И никакой Костик ее не остановит.

Она глянула на себя в зеркало. Отлично! Никто не поверит, что ей тридцать лет. Мальчишеская фигура, светлые джинсы, голубой свитер, желтая челка на глазах – существо неопределенного пола и возраста. Нет, ей еще рано заводить детей, она к этому совершенно не готова.

Бабушка как всегда обрадовалась ее приезду и как всегда посетовала на пустой холодильник. Маринка скинула рюкзак, выкатила из сарая велосипед, накачала колеса и отправилась на станцию. Продукты она старалась закупать на неделю вперед, чтобы потом не отвлекаться на такие мелочи, как магазины. Разумеется, поднять того, что купила, она не могла. Одних соков было литров пять. Но велосипед – отличный транспорт, в большой корзинке на переднем багажнике уместилось все. Маринка не признавала «дамских» велосипедов с маленькими колесами и с детства ездила на высоком дорожнике с рамой, доставшемся ей от отца.

Она поплатилась за свою жадность и лень, когда переходила через железную дорогу. У платформы стояла электричка, и Маринка не сомневалась в том, что успеет перебраться на другую сторону до того, как та тронется с места. Кое-как ей удалось перекинуть через рельс переднее колесо, но второго рельса преодолеть не получалось – слишком много сил ушло на первый рывок, да и заднее колесо застряло.

Электричка свистнула, возвещая об отправлении, Маринка занервничала еще больше. Конечно, давить ее никто не будет, но поступает она однозначно некрасиво. Она поднатужилась, присела, словно старалась поднять штангу в толчке, но колесо даже не оторвалось от земли, потому что велосипед заклинило между двух рельсов. Маринка собиралась выругаться, как вдруг кто-то взялся рукой за ее руль и выдернул переднее колесо из капкана. Она глянула на своего спасителя: невзрачный темноволосый человек лет сорока, с узким, как будто помятым лицом, не очень высокого роста, но широкий в кости. Он молча закинул раму ее велосипеда на плечо и перенес его через оба пути, где и поставил на землю. Маринка вздохнула с облечением и перешла на другую сторону вслед за ним.

– Спасибо. Вы меня очень выручили… – виновато сказала она. Ведь есть же еще люди, готовые помочь незнакомому человеку на улице!

Мужчина пожал плечами и посмотрел на нее, чуть наклонив голову вперед. Он не улыбался, но у него были смеющиеся глаза. То ли хитрые, то ли веселые. Маринка почувствовала себя еще более неловко.

– Мне, конечно, не стоило столько всего покупать, – продолжала извиняться она.

Он снова ничего не ответил, и она подумала, а не немой ли он. Рядом с ними загрохотала электричка, Маринка оглянулась и успела заметить, что на другой стороне, перед путями, лежит еще один велосипед. Наверное, ее спаситель тоже собирался переправляться через железную дорогу. Ну вот, из-за нее он не успел этого сделать!

Она забрала у мужчины руль, с трудом дернула его в сторону дороги и снова взглянула в лицо незнакомцу, желая выразить благодарность и сожаление о своем легкомыслии. Да, лицо показалось ей интересным. Наверняка в молодости он был «сладким мальчиком» с очаровательными ямочками на щеках, до таких юношей падки пожилые матроны. Маринку же от красавчиков всегда поташнивало. Этого, конечно, красавчиком уже не назовешь, но в нем и теперь сохранилось нечто мальчишеское. Наверное, смешная челка, падавшая на лоб. Только ямочки на щеках превратились в складочки. И потом сразу видно, что он ботаник.

– До дома доберетесь? – неожиданно спросил мужчина, перекрикивая грохот электрички.

– Без проблем! – усмехнулась Маринка, вскинула лицо, махнула спасителю рукой и легко запрыгнула на велосипед.

 

Вечером, предоставив бабушке возможность готовить еду из привезенных продуктов, Маринка разложила на столе ноутбук. Как бы она ни была зла на Костика, а работу свою любила. Если посидеть над этим модулем часов до трех, можно завтра утром отправить первый черновой отчет – пусть красоту наводят безграмотные мальчики, на это у них ума хватит.

Около двух часов ночи, когда работа медленно, но верно двигалась к концу, Маринка вдруг почувствовала нестерпимый жар, от него на лбу выступил пот и стали влажными ладони. Она отодвинула от себя лэптоп и хотела встать, чтобы выпить воды, но жар внезапно сменился ознобом, от которого начали стучать зубы. И в этот миг она отчетливо поняла, что умрет. Умрет очень скоро, двадцать девятого сентября. Меньше, чем через две недели.

Она медленно поднялась, отодвинув стул, и он с грохотом опрокинулся на пол. Маринка провела рукой по лицу, прогоняя бивший в виски ужас. Из груди готова была прорваться паника, истерика, душное рыдание. Она пошатываясь подошла к двери, ухватилась за косяк, чтобы не упасть, рванула на себя ручку и повалилась на колени перед бабушкиной кроватью, вцепившись пальцами в ее одеяло.

– Что? – спросонья спросила бабушка. – Что случилось?

– Бабушка, – прошептала Маринка, проглатывая ком в горле, – бабушка, я знаю, когда я умру…

 

Игорь. 15 сентября, ночь

…У царя их одна и есть дочь – прекрасная царевна Полюша, и ее-то поведут завтра к змею на съедение.

Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде: [Тексты сказок] № 171

 

Перед тем как уснуть, Игорь неожиданно вспомнил девушку, которой помог перетащить через рельсы велосипед. Какая красивая! Ему всегда нравились такие: спортивные, независимые, похожие на амазонок. А эта оказалась кареглазой блондинкой. У нее были волосы цвета зрелой соломы, постриженные коротким каре, – как у крестьянских мальчиков позапрошлого века. И лицо совсем детское, как у куклы: носик пуговкой, круглые щеки, маленькие пухлые губы.

Нет, девушки остались в прошлом. Он для них староват. Его Светланка теперь тоже девушка, и если какой-нибудь старый козел вроде него самого посмеет положить на нее глаз, Игорь его просто грохнет. Девушек должны любить юноши, а не отцы взрослых дочерей.

Но как бы он себя в этом ни убеждал, все равно не чувствовал груза прожитых лет. В глубине души ему казалось, что он все тот же мальчишка, едва закончивший школу. Мечтающий водить звездолеты и побеждать инопланетных чудовищ.

Игорь заснул, и ему приснился замечательный сон: летний вечер, гладкая дорога, уходящая вдаль, и кареглазая девушка на велосипеде, которая мчится рядом с ним по этой дороге.

Из сна его вырвал телефонный звонок. Он долго не мог проснуться и протянуть руку к столу у кровати, но тот, кто ему звонил, оказался настойчив. Игорь открыл глаза и осмотрелся. Электрический будильник показывал два часа ночи.

– Да, – Игорь не глядя нажал на кнопку соединения.

– Папа! – закричала в трубку Светланка. – Папочка!

– Что? Что-то случилось? – Игорь сел на кровати и скинул ноги на пол, готовый бежать на помощь ребенку.

– Папа! Я знаю, когда я умру!

Комната закружилась у него перед глазами. Веселая, смеющаяся, еще живая Ленка, отпивающая вино из пластикового стаканчика…

– Нет. Только не это, – пробормотал он в трубку, – этого не может быть…

– Да, папа, да! Я не обманываю тебя! Я бы никогда так над тобой не пошутила!

– Когда? Скажи мне, когда! – заорал он в трубку.

– Я не могу, – тихо ответила Светланка, и он услышал, как она плачет.

– Малыш, я… я не позволю, ты слышишь? Только скажи мне, когда! Только намекни, сколько у меня есть времени. Только намекни!

– Я не могу, – повторила она.

– Но почему, почему?

– Я… не знаю, почему. Я приеду к тебе, когда… когда… Папочка, спаси меня. Я не хочу, не хочу умирать!

– Конечно, малыш. Конечно, я тебя спасу. Ничего не бойся, слышишь? Ничего не бойся.

– Ты успеешь, я знаю, ты успеешь!

– Да, я успею. Ничего не бойся. Все будет хорошо. Я знаю, что нужно делать! Ты веришь мне?

– Верю, – Светланка тихо плакала.

– Вот и хорошо. Забудь об этом, просто забудь, не думай. Разве я когда-нибудь тебя обманывал?

– Нет.

– Ты не умрешь, ты не можешь умереть. Разве ты сама этого не понимаешь?

– Я… не хочу умирать.

 

Игорь приехал на кладбище около трех часов ночи. Если на дороге местами светились фонари, то здесь мрак был густым и непроглядным. Он поставил велосипед около крайней низкой ограды и пошел между могил вглубь, осматриваясь по сторонам и привыкая к темноте. По мере того как успокаивалось дыхание, чувства постепенно уступали место мыслям.

И зачем он сюда приехал? Что он собирался здесь искать, в беспросветном мраке осенней ночи? Даже если бы он помнил название травы, которая требуется колдуну, он все равно не знал, как эта трава выглядит. А если бы знал, тогда стоило взять с собой фонарик. Что он будет здесь делать? Уповать на интуицию? Или собирать гербарий из всех трав, которые встретит?

Нет, чтобы действовать наверняка, нужно думать головой. Конечно, он не знает, сколько у него для этого есть ночей, но судя по тому, что говорила Светланка, не одна. И желание немедленно, сегодня же избавиться от кошмара и избавить от него ребенка – не лучший помощник.

Раз уж он сюда приехал, надо сходить к отцу с матерью. И заодно оглядеться как следует – в последний раз ночью на кладбище Игорь бывал мальчишкой. Благословенные времена! Тихо выбраться ночью из дома через окно, чтобы не разбудить родителей, перелезть через запертую на ночь калитку и одному, в темноте августовской ночи, пробираться на условленное место, где тебя уже ждут друзья – возбужденные, немного напуганные собственной смелостью и полные решимости совершить подвиг на глазах друг у друга.

Из темноты резко крикнула какая-то птица, и Игорь вздрогнул от неожиданности. Справа тонко скрипнула калитка чьей-то ограды, хотя ночь была безветренной. Нет, кладбище не место для ночных прогулок. Он не боялся темноты и не сильно верил в оживающих покойников, но уважение к мертвым испытывал. Наверное, еще с тех времен, когда они с друзьями, обмирая от ужаса, наперегонки удирали отсюда к дороге, к свету, к людям.

Игорь добрался до могилы родителей, зашел за ограду и сел на низкую скамеечку. Он был здесь в начале августа, в день памяти отца, но за полтора месяца могила снова заросла высокой травой. Когда-нибудь он сам окажется здесь, рядом с отцом и матерью. Эта мысль не вызывала в нем ни тоски, ни сожаления. Весинское кладбище лежало в красивом месте, на краю леса, а с другой стороны, неподалеку, виднелся красный берег реки. И до самого горизонта вперед простиралось поле. Бывая здесь, Игорь любил смотреть на небо и думать, что вечность не так уж страшна, если провести ее именно здесь.

Ночные звуки смолкли, едва он прикрыл за собой калитку, как будто за оградой он попал под покровительство «своих» мертвецов. И теперь его окружала необыкновенная, непроницаемая тишина. В этой тишине отчаянье его сменилось умиротворением, мысли потекли плавно, спокойно, положение уже не казалось совсем безнадежным. Не надо метаться, рвать на груди рубаху, стараясь смести все на своем пути. Надо спокойно подумать. Интересно, потомственный маг и целитель действительно что-то умеет или только пускает пыль в глаза? Про потерянную квитанцию он здорово угадал. Только скажи точно такую же фразу любому человеку на улице – «вещь, которую ты не смог найти, упала за буфет», – и как минимум у половины за буфетом обнаружится масса потерянных вещей. Игорь, кстати, нашел там давно исчезнувший любимый нож с деревянной ручкой и сто рублей денег.

Он не сомневался: в жизни этой есть много необъяснимого. Только не стоит этим необъяснимым затыкать дырки в своем непонимании происходящего. И уж тем более принимать как руководство к действию.

Если бы не смерть Ленки – нелепая, глупая, случайная, – Игорь никогда бы не поверил в слухи, которые бродили по поселку все лето. Ему ли не знать, что есть случайность, а что статистика. Существует вероятность: смерть Ленки была закономерной. Значит, существует вероятность и смерти Светланки. Поскольку объяснить этого он пока не может, ему надо обратиться к тому, кто хоть что-то в этом понимает. К потомственному магу и целителю.

Он опустил голову на руки, путаясь в собственных размышлениях. Чему верить? Что есть правда, а что вымысел, праздная фантазия падких на все необъяснимое людей? Если бы маг не наряжался в Папу Римского и не раскладывал змей на стеклянных подставках, Игорь бы скорей поверил в его знания и способности.

Наверное, он задремал, потому что треугольная голова пестрой гадюки закачалась вдруг перед его носом, шипя и угрожая впиться зубами в лицо. Игорь невольно отшатнулся, проснулся и заметил, что на скамеечке рядом с ним кто-то сидит. Странно, но это нисколько его не удивило и не напугало.

– Мама? – он улыбнулся.

– Найди перелет-траву, сынок, она спасет Светланку. И ничего не бойся – ты успеешь.

– Когда? Мама, когда? Сколько у меня есть времени?

– Срок ее через месяц наступит. Не торопись.

Призрак растаял в воздухе, как будто его и не было. Игорь протер глаза и понял, что это всего лишь сон. Он поднялся и размял затекшие ноги – наверное, дремал он долго, если успел застыть. От холода и сырости заломило левое колено: память о переломе, полученном еще в детстве. Выбегая из дому, Игорь не подумал о том, что ночами в сентябре обычно холодней, чем днем. Надо выбираться отсюда, еще полчаса, и он совсем не сможет ходить. Интересно, во сколько маг начинает прием? В десять? В одиннадцать? Игорь не смог бы ждать так долго!

Он вышел за ограду и прихрамывая побрел к велосипеду – надо немедленно поехать и выяснить, когда целитель появляется в своем балагане. А потом уже решать, как действовать дальше.

Он подъехал к «Юноне» около пяти утра. Разумеется, ворота были закрыты и на проходной его никто не ждал. Только Игоря это не остановило. Дыры в заборе он не нашел, поэтому просто перелез через ограду. И как всегда, спрыгивая на землю, больно ушиб ноги – похоже, за всю жизнь ему ни разу не удалось приземлиться удачно. Колено заныло еще сильней, и до бревенчатого домика народного целителя Игорь дохромал еле-еле.

Никаких указаний на время приема на табличке у крыльца не было. Вроде как можно приходить каждый день и в любой час. Игорь осмотрел дверь внимательней, но и на ней не висело никаких объявлений. Он со стоном опустился на ступеньки: надо отдохнуть хотя бы минут десять, чтобы боль в колене утихла, иначе он не сядет на велосипед. А ведь придется перелезать через забор в обратную сторону. Наверное, он и вправду стареет, двадцать лет назад он не знал таких проблем.

Игорь уже собирался встать, когда дверь за его спиной неожиданно распахнулась, и недовольный, сонный голос буркнул:

– Проходите.

Игорь оглянулся: на пороге темной прихожей стоял потомственный маг собственной персоной. В полосатом махровом халате и босиком.

– Я… – начал Игорь смущенно, – я вовсе не хотел будить вас такую рань. И я не знал, что вы здесь живете.

– Ерунда, – поморщился маг, – у меня будет время выспаться. Дачный сезон закончился, теперь меня тревожат не чаще раза в неделю. Проходите же, здесь свежо.

Игорь поднялся, опираясь на перила, и прошел внутрь домика, тщетно глядя под ноги. Маг, пропустивший его вперед, не зажигал света, как будто видел в темноте.

– Ваше колено можно вылечить, только сейчас я бы не стал тратить на это время, – целитель прикрыл дверь на улицу и подтолкнул Игоря к бархатной занавеске.

– Да? – удивился Игорь. – Мне сказали, что это не лечится.

– Пффф, – фыркнул маг, – лечится все, кроме некоторых душевных болезней. Даже рак. Что уж говорить о каком-то остеоартрозе.

– Вы действительно умеете лечить рак? – Игорь обернулся, но в темноте лица мага все равно не разглядел.

– Да, умею, но я этим не занимаюсь.

– Почему?

– Мои интересы лежат в несколько иной сфере, – с пафосом ответил целитель и включил свет.

Комната, при свечах казавшаяся наполненной глубоким изотерическим смыслом, при электрическом освещении оказалась вполне обыкновенной. Только стол и стулья производили впечатление старинных, купленных в антикварном магазине, а все остальное было обыденным и неброским: шкаф-купе, отделанный шпоном, три табуретки у небольшого журнального столика с микроволновкой и чайником, умывальник с металлической раковиной и мутным зеркалом перед ним. Гадюка сидела в аквариуме, плотно прикрытом тяжелой крышкой, сова – в клетке, а кошки нигде не наблюдалось.

– Проходите, садитесь, – маг кивнул на стул с высокой спинкой, – не хотите кофе? Я вижу, вы замерзли.

– Нет, спасибо. Но если можно, я бы выпил горячего чаю.

Игорь сел на край стула.

– Нет проблем, – маг пожал плечами, включил чайник и сел за стол напротив Игоря. – Итак, если вы пришли в столь ранний час, у вас ко мне неотложное дело. Я бы решил, что вы знаете, когда умрете, судя по той поспешности, с которой вы сюда явились. Но на вашем лице я не вижу печати смерти. Значит, кто-то из близких?

Игорь кивнул:

– Дочь.

– И сколько лет вашей дочери?

– Шестнадцать.

Маг еле заметно скривил губу:

– А вы уверены, что она не пошутила?

Игорь покачал головой.

– Впрочем, это у них уже не модно… – усмехнулся маг. – А та девушка, которую убило током, она кем вам приходилась?

– Коллега. Знакомая, – Игорь смутился. Никто не верил, что они с Ленкой просто дружат. Верней, дружили.

– Я знал, что она умрет еще до заката. Простите, я не мог вам этого сказать. И я, честное слово, ничем не мог ей помочь. Я знаю только один способ спасения человека, который знает, когда умрет. И, если честно, мне никого еще не удалось спасти.

Игорь вскинул глаза. Значит, он надеялся на мага напрасно?

– Это сложный и тяжелый обряд – переход границы жизни и смерти и возвращение назад. Без перелет-травы он невозможен. А перелет-трава не растет в крапиве на кладбище, как вы пообещали той несчастной. Она перелетает с места на место, и иногда люди тратят годы на то, чтобы только увидеть ее.

– Так значит… значит, вы не спасете мою дочь?

– Я этого не говорил. Если вы сами нальете себе чай, я попробую определить срок, которым вы располагаете. У вас есть какая-нибудь ее вещь?

– С собой? Нет, конечно нет… Только фотография в телефоне.

– В телефоне? – маг рассмеялся. – Это было бы интересно испытать! Скоро я буду колдовать при помощи компьютерных программ. Давайте.

Игорь достал мобильный, отыскал в нем фотографию Светланки и протянул телефон целителю. Тот, еще раз усмехнувшись, взял его в руки.

– Наливайте чай, не мешайте мне. Там на столике есть все необходимое.

Игорь послушно пересел на табуретку и потянулся за стаканом в витом из тонкой проволоки подстаканнике. Как ни странно, этот человек вселял в него уверенность. Может быть потому, что не устраивал балагана?

Гадал маг на картах таро, и ничего интересного в этом процессе Игорь для себя не усмотрел. Поэтому налил чаю погорячей, покрепче и послаще – он все еще не мог согреться. Только на середине второго стакана целитель наконец махнул ему рукой:

– Идите сюда, берите чай с собой. Нет ничего хуже, чем вычислять сроки. Я вижу не меньше четырнадцати ночей. Дальше пока сказать не могу. Но на две недели можете рассчитывать точно.

Игорь вспомнил сон, который привиделся ему на кладбище. Мама говорила – месяц… Впрочем, маг не обманывал, он же честно сказал, что дальше просто не видит.

– Вы сказали, что люди тратят годы… – робко напомнил Игорь.

– Да. Те, кто считает, что перелет-трава цветет на Купалу. Я много лет изучаю ее свойства и могу точно сказать: она цветет с начала июня до первого снега. И, кроме этого, у меня есть одна вещь… Я не смущу вас, если назову ее волшебным сосудом?

Игорь пожал плечами.

Маг поднялся и подошел к шкафу-купе, но в этот момент раздался отчетливый стук в окно, занавешенное плотной шторой.

– Простите, – маг кивнул Игорю, – но, похоже, кому-то еще срочно потребовалась моя помощь.

Он вышел в прихожую, раскрыл дверь на улицу и крикнул:

– Заходите.

Через минуту в кабинет мага легкой пружинящей походкой вошла незнакомка, которой накануне Игорь помог с велосипедом. Она деловито осмотрелась по сторонам, увидела гадюку и слегка отодвинулась в сторону. Ее лицо было спокойным и решительным, она больше не напоминала куклу – резко обозначились скулы, карие глаза сузились, рот упрямо сжался, и круглый подбородок чуть выдвинулся вперед. Она с удивлением глянула на Игоря и еле заметно кивнула ему – узнала. Он растерялся и не догадался ей ответить.

– Я понял, что привело вас ко мне, – сказал ей маг, заходя в кабинет, – садитесь.

Игорь вскочил и указал ей на стул с высокой спинкой, но она проигнорировала его галантность, подняла табуретку, придвинула ее к столу и уселась на нее верхом. Ему больше ничего не оставалось, как сесть обратно.

– Вы не хотите кофе? – вежливо предложил маг, но незнакомка только покачала головой.

– Тогда перейдем к делу. Не смущайтесь, у этого человека такое же несчастье, как и у вас. И ничто не помешает вам объединить свои усилия. Я уже сказал ему, что для проведения обряда мне требуется перелет-трава. Вы слышали о ней?

Незнакомка снова молча покачала головой. Как будто боялась говорить.

– Перелет-трава издали похожа на падающую звезду и переливается всеми цветами радуги. Она не дается в руки просто так. Ее надо не только отыскать, но приманить и поймать. Вот как раз для ее поиска и приманки у меня есть волшебный сосуд, который я и собирался продемонстрировать.

Он снова подошел к шкафу и достал колбу из толстого рифленого стекла в форме тора.

– Можно я посмотрю? – спросил Игорь.

Маг протянул ему загадочную вещицу. Под бесцветным стеклом пряталась дуга из темного, почти черного стекла.

– Нужно всего лишь взять его в руки, и он зажжется. Только сейчас он не горит, мне нужно несколько минут, чтобы его зарядить.

– Магической энергией? – скептически спросил Игорь, пряча улыбку, и осторожно глянул на незнакомку. Она с любопытством уставилась на «волшебный сосуд» в его руках.

– Если хотите, можно это назвать и так.

Игорь с силой нажал на обнаруженную им еле заметную кнопку рядом с сенсорным выключателем, и прямоугольная пластинка из оргстекла отпрыгнула в сторону.

– Я думаю, двух пальчиковых батареек будет достаточно, – он кивнул магу, показывая обнаруженные контакты, – бросьте меня дурить, это же просто ультрафиолетовая лампочка, только необычной формы.

Маг нисколько не смутился и улыбнулся:

– Ну да, да. Это обычная ультрафиолетовая лампочка. Просто я хотел, чтобы в этом было что-нибудь романтичное. Девушка бы мне наверняка поверила.

Они оба посмотрели на незнакомку, но она фыркнула и серьезно сказала:

– Я не блондинка, я программист.

Игорь постарался скрыть улыбку, маг рассмеялся, незнакомка не выдержала и прыснула, прикрыв рот ладонью.

 

Маринка. 15 сентября, утро

…И вздумалось королевне на войну собираться

Марья Моревна: [Тексты сказок] № 159.

 

Бабушка долго отпаивала ее чаем с бальзамом собственного изготовления, пока наконец Маринка не пришла в себя и не начала немного соображать. А она-то считала себя сильной и бесстрашной! А тут расклеилась, как истеричная барышня! Вместо того чтобы думать о том, как спасти свою жизнь, думала только о смерти. Нет! Она не может умереть! Кто угодно может, а она – нет! Она еще не родила ребенка.

– Тебе надо к Волоху идти, – сказала бабушка, когда Маринка пришла в себя, – он знает, что нужно делать. И не жди до утра, к утру ты совсем с ума сойдешь и меня сведешь. Иди прямо сейчас. Он там и живет, в своей домушке. Говорят, с таких, как ты, он ничего не берет. К нему Лидия Анисимовна в два часа ночи побежала, когда ее Антошка пошутить решил. Так Волох ее принял, кофе-чаю налил, погадал и сказал, что сынок ее обманывает. И ни копейки не взял.

– Что толку от твоего Волоха! – процедила Маринка. – Такой же шарлатан, как и все. Денег на офис в городе не хватило, вот он тут и подъедается!

– Не скажи. Я не знаю, как он сам, а отец его, Веня Ляшенко, настоящим колдуном был. Я с ним в школе училась. Он еще пацаном такие фокусы нам показывал! А вырос – врачом стал и волшебные свои штучки втихаря применял, тогда не поощрялось это. И сыну, Юрке, видать, опыт передал.

– Он же Волох. Как его там, Мстислав?

– Ну кто ж к Юрке Ляшенко за колдовством пойдет? Красивое имя придумал, молодец. Ты сходи к нему, не гнушайся. Если сам не поможет, то совет какой даст. Если бы он денег просил – это одно. Мог бы и обмануть. А за бесплатно-то зачем обманывать?

Маринка покачала головой:

– Ради имиджа, бабуль.

– Сходи, говорю. Что ж сидеть здесь и изводиться?

– Схожу, – угрюмо бросила Маринка. Действительно, надо же что-то делать! Начать хоть с этого Волоха. Если его отец и вправду был колдуном, он может подсказать, к кому пойти за советом.

Несмотря на свое скептическое отношение, бабушке Маринка верила: старушка прожила большую жизнь и опыта скопила немало. Да и из ума еще не выжила, соображает не хуже самой Маринки, если не лучше. Что же до суеверий, то тут бабушке равных не было. Маринка еще маленькой была, когда бабуля на Кашпировского с Чумаком в телевизор плевала. Дурят, говорила, народ, и деньги гребут лопатой – никаких способностей у них нет.

– Погадай мне лучше сначала, на воске, – попросила Маринка. Гадала бабушка так, что все сбывалось. И свадьбу она Маринке нагадала, и развод.

– Ну… – старушка растерялась, – не время сейчас.

– Самое время. Давай. Я тебе свечей восковых когда привезла? Уже полгода прошло, а ты так ни разу ими и не пользовалась. Знаю я, чего ты боишься, гроб ты боишься увидеть! Так не бойся. Я и так знаю, что умру.

– Смотри, Маринка. Сама напросилась! Сейчас как увижу что, опять выть начнешь и по полу валяться.

– Не начну, – Маринка сжала губы.

Бабушка поднялась и начала собираться.

– Ладно. Пошли в баню тогда. В бане все гадания верней. Что расселась? Иди, дверь открывай, свет зажигай, пока я собираюсь.

Маринка кивнула. Пусть будет гроб. А если нет? Нельзя же вот так, совсем без надежды? Она вышла во двор. Нет, она не умрет. Это невозможно. Темнота и холод вокруг снова разбередили с таким трудом успокоенные нервы. Что это? Чья-то злая воля? Или просто предсказание? А может, гипноз? Интересно, можно с помощью гипноза убить человека? Просто внушить ему, что он умрет? Если это гипноз, надо ему не поддаваться, не верить, и все! И тогда смерть пройдет мимо. Говорят, те, кто по-настоящему хочет жить, не умирают. Умирает тот, кто сдается. Маринка не станет сдаваться, она будет бороться до конца. Вот сейчас бабушка нагадает ей ребеночка, и все сразу станет ясно.

– Ну? – бабушка вышла на крыльцо. – Что стоишь-то?

– А ты все уже собрала?

– А долго ли!

В бане было сыро и свежо. Маринка включила свет, но теплей от этого не стало. Нет, она не будет думать про холодные могилы!

– Садись лицом к двери и не смотри на меня, – велела старушка.

– Да уж знаю, – Маринка подвинула к себе лавку и села на нее верхом. Она еще маленькой девочкой с замиранием сердца ждала результатов бабушкиных гаданий. Ей каждый раз хотелось обернуться и посмотреть, что же за ее спиной делает бабушка, но она мужественно сдерживала свое любопытство – ведь иначе гадание окажется неверным. И заговоры свои бабушка шептала тихо-тихо, так что нельзя было разобрать ни слова.

Она слышала, как чирканула спичка, и по маленькой парной пополз резкий запах серы. А потом появился слабый запах пчелиного воска – бабушка никогда не гадала на парафине или стеарине, только на настоящем пчелином воске, растапливая его в предназначенной для этого ложке. И стакан у нее был специальный, с толстыми гладкими стенками. Она говорила, что это горный хрусталь, но Маринка несильно в это верила. Однако стекло было чистое как слеза и красиво звенело, если к нему прикоснуться чем-нибудь металлическим.

Горячий воск булькнул, и Маринка замерла. Вот сейчас. Еще минута – бабушке надо самой расшифровать то, что она там увидела, и только потом рассказывать об этом внучке. Ну что же она так долго молчит?

– Бабуль? – робко спросила Маринка, сосчитав до тридцати.

– Тихо. Не мешай… – прошептала старушка.

Маринка еще раз сосчитала до тридцати, на этот раз более поспешно, и протянула:

– Ну?

– Смотри. Гроба я не вижу.

Маринка радостно подскочила и кинулась рассматривать стакан. Воск разлился широкой причудливой фигурой.

– Рассказывай.

– Веночек вижу. Наверное, к свадьбе, потому что переплетение тут такое интересное, знак соития.

– Чего?

– Смотри, почти правильный ромб, а в нем – точка. Символ засеянного поля.

– Ты мне мозги компостируешь! – пробурчала Маринка. – Ты нормально говори.

– Ладно. Нормально скажу, – рассердилась бабушка, – замуж ты выйдешь, забеременеешь и ребеночка родишь.

Маринка вздохнула:

– Ты мне врешь.

– Посмотрим, – бабушка упрямо сжала губы, – я тебе всегда правду говорила.

Нет, на этот раз бабушка правды не говорит. Глаза у нее печальные, сама вот-вот расплачется. Маринка почувствовала, что сейчас не выдержит, и выскочила из бани. Сколько времени? Половина шестого? Прекрасно. Она прямо сейчас поедет к этому Волоху. Пусть он ей погадает, если не сможет помочь. Веночек не только символ свадьбы, но и похорон.

Она забежала в дом за ключом от сарая и на крыльце столкнулась с бабушкой.

– Ну? Куда ты такая понеслась?

– К Волоху к твоему. Сама же советовала, – прошипела Маринка.

– Ты что, по темноте такой на велосипеде ехать хочешь?

– Да! Не пешком же мне туда тащиться!

Бабушка покачала головой и ничего не ответила. Она знала, что с Маринкой спорить бесполезно.

Маринка запрыгнула на велосипед и рванула вперед, как будто от ее скорости зависело, жить ей или умереть. Конечно, бабушка хочет ее успокоить, это понятно. Но вдруг?.. Маринка готова была поверить, будто бабушкины гадания сбываются не потому, что она правильно умеет толковать расклады карт и причудливые восковые фигурки, а потому, что ее слова обладают волшебной силой. Как гипноз. Ведь не нагадай ей бабушка развода, она бы еще года три размышляла, стоит разводиться или нет. И когда выходила замуж, случилось то же самое. Маринка не думала, соглашаться или нет. Нагадали – значит, надо выходить замуж.

Пусть ее слова сбудутся. Пусть бабушка окажется сильней всех предсказаний и гипнозов на свете! Маринка почувствовала, что сейчас расплачется, запрокинула голову, подставляя лицо ветру, и сильней нажала на педали. Не хватало приехать к Волоху зареванной и несчастной. Нет, она приедет к нему сильной и готовой бороться.

Волох не спал. Маринка из-за забора увидела свет, пробивавшийся сквозь темные занавески. Она подъехала к «Юноне» со стороны реки, там, где ограда ближе всего подходила к его «домушке». Домик колдуна она рассмотрела еще летом, потому что часто ездила этой дорогой купаться, только никогда бы не предположила, что обратится к нему за помощью. Рядом с домиком красовалась дыра в металлической ограде, стыдливо прикрытая грязной доской. Маринка пролезла внутрь, бросив велосипед у дороги.

На ее стук в окно колдун отозвался сразу. Неожиданно она оробела, и ей снова захотелось плакать. А если он не сможет ей помочь, а только обманет? А она поверит, она сейчас готова поверить в любую ерунду, лишь бы эта ерунда дала ей надежду. В домик колдуна Маринка зашла, стиснув зубы, чтобы не разреветься. Хорошо, что он ничего у нее не спрашивал, иначе она бы точно не выдержала. Да и змея, сидевшая в аквариуме, добавила ей остроты ощущений. Ей не хватило сил даже удивиться, когда она увидела, что колдун не один, а вместе с ним в комнате сидит и пьет чай ее давешний спаситель, ботаник с мальчишескими глазами.

Колдун не гладил ее по голове и не утешал, а сразу, с места в карьер, перешел к делу. Как ни странно, Маринка начала успокаиваться, едва оказалась в обществе двух мужчин, на полном серьезе обсуждавших «поимку» перелет-травы. Она поверила магу не потому, что он давал ей надежду, а из-за его спокойной, деловой уверенности. Все зависит от нее самой, а это хорошо. Полагаться на себя Маринка любила больше, чем на других. А когда она произнесла привычную фразу про блондинку, на автомате, не задумываясь, ей самой стало легко и весело.

– Да, перелет-траву притягивает ультрафиолетовое свечение, – продолжил свои объяснения колдун, – именно поэтому днем ее не поймать. Во-первых, при свете ее трудно разглядеть, а во-вторых, ее притягивает солнце, и никакая, даже очень мощная, лампа не в состоянии с ним тягаться.

Ботаник, так здорово раскусивший хитрость с «волшебным сосудом», на этот раз согласно кивнул.

– На кладбищах перелет-траву встречают чаще всего, поэтому я и предлагаю вам начать поиск именно оттуда. Я думаю, надо поднять лампу повыше, чтобы ее стало видно издалека, и сначала подождать. Сразу за кладбищем стоит геодезическая вышка, можно подняться на нее. Сомневаюсь, что в первую же ночь вам удастся ее поймать, перелет-трава – хитрая субстанция, ее надо изучить, привыкнуть к ее повадкам, понять ее логику. А в том, что у нее есть логика, я не сомневаюсь.

– У травы не может быть логики, – хмыкнула Маринка.

– Может, – спокойно ответил колдун, – только не каждый в состоянии с ней разобраться. Если вы программист, логика – ваша епархия. Попробуйте понять, чего она хочет. Я думаю, вдвоем вы ее в конце концов поймаете. На завтрашнюю ночь ваша задача ясна? Ну, а послезавтра приходите ко мне, расскажете, как обстоят дела. Может быть, я смогу подсказать вам что-нибудь еще. Вопросы есть?

Ботаник качнул головой, а Маринка не удержалась:

– Скажите, а вы можете объяснить, что с нами произошло? Это… гипноз? Или что-нибудь другое?

Колдун немного помолчал, качая головой.

– Это сложный вопрос. Я не знаю на него точного ответа. Но могу изложить свои соображения. Обычно человек не подозревает о своей смерти, если он не смертельно больной, которому об этом сообщили. Или не приговоренный к казни. Предсказания будущего – самое неблагодарное занятие, будущего как такового не существует, пока оно не наступит. Но вполне возможно, что есть высшие силы, плетущие нити судеб, и будущее так же четко определено, как прошлое и настоящее. Этого не знает никто. С уверенностью могу сказать, что «знать о будущем» и «изменять будущее» – противоречащие друг другу категории. Либо оно является предопределенным, и тогда его нельзя изменить. Либо его можно менять, тогда его нельзя предвидеть.

– Вы не совсем правы, – робко вставил ботаник, – существует вероятное будущее. Нельзя сказать, что произойдет, но можно указать вероятность того или иного события.

– О, да вы тоже философ, – улыбнулся маг.

Ботаник покачал головой:

– Я физик. Бывший физик.

Маринка улыбнулась про себя. Она почти угадала. Физик, ботаник – какая разница?

– Я думал и над этим, – продолжил колдун, – если рассматривать вероятность нахождения электрона в той или иной точке его орбиты, я согласен с вами. Но жизнь состоит из такого числа электронов, что рассчитать положение каждого не представляется возможным. И мы снова возвращаемся к самому началу: либо будущее предопределено высшей силой, либо его не существует. Если его не существует, то предсказанные смерти – полная чушь. Однако события последних месяцев говорят нам об обратном. Поэтому я опираюсь на предположение о существовании высших сил. В данном случае. И что это означает? Это означает, что ваша смерть неизбежна. Значит, вы должны умереть в точно назначенный срок и вернуться назад. Вот вернуть умершего человека обратно и позволяет перелет-трава.

– Значит, с ее помощью можно оживить любого? – поднял брови ботаник, и на его лице появилось недоверие.

– Ну, во-первых, не любого. Вернуть его надо очень быстро, пока смерть не стала для него необратимостью.

– Это в течение пяти минут? – спросил ботаник.

– Нет, в течение трех дней. До похорон. Но это только во-первых. А во-вторых, человек должен умереть, пройдя определенный обряд. Это не совсем умирание, скорей имитация смерти. Такие обряды описаны еще у египтян, это своеобразный обман судьбы. Поэтому и невозможно оживить любого. Только точное знание срока позволяет провести такой обряд заблаговременно.

– Но почему? Откуда мы знаем об этом сроке? – не удержалась Маринка.

– Этого я сказать не могу. Если я начну это пояснять, вы, чего доброго, примете меня за сумасшедшего, – усмехнулся колдун. – Я не знаю, я могу только строить догадки, которые не кажутся невероятными мне, но будут неправдоподобными для вас. Поэтому свои предположения я, пожалуй, оставлю при себе.

– Жаль, – тряхнула головой Маринка, – я надеялась, что вы мне это объясните…

– Увы. Есть вещи, которые лежат вне моих знаний, – маг пожал плечами, оправдываясь, – а вам я посоветую сегодня хорошенько выспаться, вы оба наверняка не спали всю ночь. Чтобы завтра, как только стемнеет, начать поиски. Если вы не заметили, солнце садится в начале девятого. Надеюсь, вы не имеете возражений насчет того, чтобы действовать вдвоем?

Ботаник покачал головой, а Маринка пожала плечами. Ходить ночью одной по кладбищу? Нет уж, пусть будет ботаник. Конечно, рассчитывать лучше только на себя, но если он начнет тормозить процесс, она всегда сможет от него отделиться.

– Возьмите на всякий случай вторую лампочку, – предложил колдун, когда они выходили на крыльцо, и вынес второй стеклянный «бублик».

– Может быть, мы познакомимся? – смущенно предложил ее спутник, когда они остались одни.

– Конечно, – немедленно согласилась Маринка, – меня зовут Марина. А вас?

– Я Игорь.

– Очень приятно. И когда мы завтра встретимся?

– Я думаю, часов в восемь, пока еще не стемнело. Это нормально?

– Вполне. У кладбища?

– У кладбища. На повороте с дороги.

Они спустились с крыльца, и Маринка с неудовольствием отметила, что он еще и хромает. Как с ним ловить летающую травку?

Игорь хотел пойти к проходной, но она его пожалела:

– Погодите. Там дыра в заборе есть, зачем вам лезть через ограду?

– Спасибо, – он явно обрадовался, хотя и не улыбнулся.

– Может быть, нам перейти на «ты»? – предложила Маринка.

Он пожал плечами:

– Почему бы нет?

С ботаником они тепло попрощались на дороге к реке, он пошел к своему велосипеду, а Маринка помчалась домой. От ее мрачного настроя, с которым она ехала к колдуну, не осталось и следа. Главное – она знает, как надо действовать!

Однако бабушка несколько охладила ее пыл.

– Юрка правильно тебе сказал. Есть такой заговор. Сложный, не всякий на него способен. И про перелет-траву я тоже слыхала. Только смотри, как бы этот твой помощник не обошел тебя на повороте. Кто из вас эту траву поймает, тот в живых и останется.

– Да нет, бабуль. Насколько я поняла, с перелет-травой можно провести несколько обрядов.

– Можно. Только неизвестно, получится у Юрки такой заговор или нет. А перелет-трава исполняет желание. Надо лишь загадать и лепестки цветка по ветру развеять. Зачем же испытывать судьбу? Загадал – умереть через пятьдесят лет, и никаких больше проблем.

 

Игорь. 16 сентября, ночь

Идут они вместе берегом, увидали серебряную птичку золотой хохолок и побежали за ней следом.

Три царства – медное, серебряное и золотое: [Тексты сказок] № 130.

 

Игорь выехал из дома в половине восьмого и добрался до кладбища за пятнадцать минут.

Обычно он не лечил колена, ждал, когда само пройдет, но в этот раз подумал, что своей хромотой будет задерживать движение, решил непременно выздороветь к назначенному сроку и весь день мучил себя финалгоном. Сна от этих процедур как не бывало, зато хромать он перестал. Игорь позвонил Светланке и как мог успокоил ее, рассказал, что скоро все уладит и уже знает, как это сделать. Дочка, наверное, ему не совсем поверила, но настроение у нее немного улучшилось. Успел он сходить и на работу и вытребовал положенный отпуск. Главный инженер сопротивлялся, но в конце концов уступил.

Маринка опоздала минут на пятнадцать – по дороге у нее слетела цепь, и до кладбища ей пришлось идти пешком.

– Извини. Я бежала бегом, но все равно не успела.

– Ничего, – Игорь пожал плечами, – только стемнеет скоро. Не боишься в темноте по кладбищу ходить?

– Я ничего не боюсь, – гордо усмехнулась она.

– Я тебе цепь потом подтяну, – предложил он, – ты не волнуйся.

– Я и сама подтяну, если у тебя хоть один ключ найдется.

– Нет, ключей у меня с собой нет.

Рядом с ней Игорь чувствовал себя неловко, гораздо более скованно, чем обычно с незнакомыми людьми. Она ему нравилась, нравилась даже слишком сильно, и его это смущало. Нет, он не стремился вызвать в ней ответную симпатию, но она смотрела на него с некоторым презрением, а это было неприятно.

– Пойдем? – спросил он.

– Пойдем, – согласилась она.

Они привязали велосипеды к ограде крайней могилы и отправились к геодезической вышке, стоявшей с противоположной от дороги стороны кладбища. Игорь совсем не знал, о чем с ней говорить, поэтому молчал, пока они не добрались до широкой канавы, полной воды. Он совсем забыл про канаву, хотя именно здесь набирал воду, когда приезжал на могилу к родителям. Ну вот… теперь эта девушка будет презирать его еще сильней, а доказывать и объяснять что-то не хотелось.

Маринка легко перепрыгнула через препятствие и оглянулась, вопросительно глядя на него. Игорь помялся и посмотрел по сторонам в поисках переправы, но ничего подходящего не нашел. Ну не рассказывать же ей, что он не умеет прыгать… Он примерился: ширина чуть больше метра, это просто широкий шаг.

Нет, на ее лице пока не появилось презрения, только удивление и досада. Игорь сжал зубы и отвел глаза. Может, попытаться? Всего-то и надо – один раз шагнуть.

– Давай руку, – предложила она и подошла к краю.

Он покачал головой, оттолкнулся и… как всегда, ему не хватило совсем чуть-чуть: нога сорвалась с кочки и провалилась в ледяную воду почти по колено. Как назло, именно левая нога. Теперь все его лечение полетит к черту: мокрых брюк и холодной ночи будет достаточно, чтобы сустав снова начал болеть.

– Говорила же: руку давай! – фыркнула Маринка.

Игорь выбрался из канавы и сел на землю: надо хоть воду вылить из кроссовки.

– Ну что ж ты такой… ботаник… – пробормотала она себе под нос с улыбкой, но без злости.

– Я не ботаник, – усмехнулся он, – я физик. Бывший физик.

– Без разницы. Не обижайся, я не со зла.

– Я не обижаюсь, – ответил он.

Ботаник. Хорошенькое дело. А ведь еще на вышку лезть. Нет, он не станет ей объяснять, что до дрожи боится высоты. Стоит ему подняться на два метра от земли, как руки холодеют, мышцы становятся ватными, а голова идет кругом. Нет. Пожалуй, придется справиться с собой, а то у них, чего доброго, ничего не получится.

Они подошли к вышке, когда сгустились сумерки.

– Я полезу первая, – сразу же сообщила Маринка, – потому что если я упаду на тебя, ты меня поймаешь, а если ты упадешь на меня – мы разобьемся вместе.

– Хорошо, – согласился Игорь. По крайней мере, она не будет видеть, как он поднимается по ступенькам.

Лестница, ведущая на вышку, была сбита из толстых круглых планок, слегка подгнивших и скользких. Игорь попробовал ее качнуть, но она произвела впечатление вполне надежной. Если не оборвется какая-нибудь из ступенек, подъем можно считать безопасным.

Маринка с сомнением посмотрела вверх, взялась за боковую жердь и поднялась на одну ступеньку. Потом на вторую, а потом вскрикнула – громко и страшно. Игорь поднял голову – над ее рукой, красиво обвиваясь вокруг круглой планки, на лестнице висела гадюка. Спрыгнуть Маринка не могла: две ступеньки – это около метра, а нащупывать ногой опору в этом положении было рискованно. Потревоженная змея шипела и готовилась к броску, одно движение – и она укусит.

Игорь обхватил Маринку за пояс и с силой дернул вниз. Змея сделала выпад, но промахнулась. Он оттащил девушку в сторону, чтобы ядовитая тварь случайно не упала им на голову. Маринка повернула к нему лицо – по ее щекам одна за одной катились огромные слезы. Она ничего не говорила, только всхлипнула надрывно, и ему показалось, что она сейчас захлебнется в собственных слезах. Игорь вспомнил, как, увидев у мага гадюку, Маринка отодвинулась в сторону, хотя та была надежно упрятана в аквариум.

– Ты боишься змей? – спросил он, надеясь привести ее в чувство.

Она закивала и заплакала еще сильней.

– Не плачь, я уберу ее оттуда. Не бойся, она тебе теперь ничего не сделает.

Она замотала головой, силясь что-то сказать, но с ее губ сорвались только нечленораздельные звуки. Змей Игорь совершенно не боялся. Даже если гадюка его укусит, это не смертельно. Он подошел к лестнице, поднялся на ступеньку вверх и ловко ухватил змею за шею. Конечно, не стоило так рисковать, но ему требовалась реабилитация за канаву. Змея зашипела, надеясь вырваться, обвила его руку своим гибким упругим телом, но ничего сделать не смогла.

– Вот видишь? – Игорь показал Маринке плененную гадюку.

Девушка замотала головой и замахала на него руками, так и не выговорив ни слова.

Змея была толстой, совершенно черной и еще теплой. Ей пора спать ложиться, а она людей пугает! Гадюки в сентябре часто бывают злыми, особенно если их тревожат. Но что она делала на лестнице? Даже если там есть птичьи гнезда, в них давно нет ни яиц, ни птенцов. Может быть, грелась на солнце? Но солнце давно перестало согревать, прошло уже несколько часов.

Игорь решил унести ее с Маринкиных глаз, слишком уж сильное впечатление змея на нее производила, и вернулся к канаве. Теперь главное выпустить гадючку так, чтобы она не успела ужалить. Тем более что змея дошла до крайней степени злости и отчаянья. Он осторожно расправил сильный хвост, обвивший руку, и кинул гадюку в воду. Пусть плывет.

Маринка сидела на земле и тихо всхлипывала, но, завидев Игоря, снова разрыдалась.

– Не плачь, – он тронул ее за плечо, – ничего же страшного не случилось.

– Я… я теперь не смогу туда залезть… А вдруг там еще одна?

– Нет, больше там никого нет. Но, если хочешь, я полезу первым и проверю.

– Ты убил ее? – ее передернуло.

– Нет, зачем же… Я ее отпустил.

– А вдруг она вернется?

– Ага. У нее там гнездо.

Маринка нервно хихикнула и закашлялась. Что ж, не судьба ему подниматься по лестнице сзади нее. Он боится высоты, она – змей, но лезть-то все равно придется.

– Ну что? Пойдем? – спросил Игорь и протянул ей руку.

Маринка кивнула и руку приняла.

– Я теперь спать не смогу, я боюсь их до судорог, – проворчала она, вставая.

– Они милые. И на ощупь приятные, – попробовал он ее успокоить, но ее передернуло снова.

Игорь подошел к лестнице, поставил ногу на первую ступеньку и взглянул наверх. Ботаник! Почти совсем стемнело, даже если он посмотрит вниз, то не испугается. Наверное, землю сверху просто не видно.

Первые несколько ступеней прошли на ура. А потом в голову закралась мысль, что планки слишком толстые и скользкие, если нога сорвется, то руками он не удержится. Страх окатил Игоря влажной волной, и дрогнули колени. Нет, не стоит останавливаться, будет только хуже. И Маринка поднималась наверх прямо за ним, и, как только он убирал со ступени ногу, на нее тут же ложилась ее рука. Он стиснул зубы и продолжил подъем. А когда прошел не меньше половины пути, рука нащупала шатавшуюся планку.

– Погоди, – сказал он Маринке, – здесь ступенька гнилая.

Говоря это, Игорь опустил голову, и тут… далекая, темная земля закачалась перед глазами, будто вышка вот-вот упадет. Он сжал гнилую планку руками и почувствовал, что его клонит в сторону, нога ползет по скользкой ступеньке вниз и вот-вот сорвется. Надо отвести глаза от земли, нельзя смотреть на землю… Игорь глубоко вдохнул и поднял взгляд. Тело превратилось в вату и не желало подчиняться. Нет, надо просто преодолеть себя…

И как перешагнуть через гнилую ступеньку? Может быть, выдержит? Он попробовал надавить на нее всем весом, но ему не хватило смелости: если она сломается, он однозначно упадет. От этого упражнения снова стало страшно до дрожи. Нет другого способа проверить ее прочность, кроме как наступить на нее ногой. Игорь разжал потные пальцы и потянулся вверх. Рука тряслась и плохо слушалась, ватные коленки не хотели сгибаться, когда он поднимался на две ступеньки. Ну что? Или выдержит, или нет. Игорь собрался с духом – если наступить на нее очень быстро, есть шанс проскочить. Он поставил ногу на гнилую ступень, пробуя ее крепость, рывком толкнулся вверх, подтянулся на руках и поставил вторую ногу на ступень выше. Гнилая планка противно хрустнула, но выдержала.

Теперь неизвестно, выдержит ли она Маринку, ведь он явно планку надломил.

– Осторожно, – сказал он ей, на этот раз не опуская головы, – мне придется тебя подстраховать.

– Каким образом? – она остановилась, положив руки на надломленную планку.

– Поднимись на две ступеньки выше, – Игорь подвинулся в сторону.

Маринка послушалась – теперь ее руки оказались на уровне его коленей. Ничего, лестница была достаточно широкой.

– Держись, – он вытер ладонь о штаны и протянул ей руку. На этот раз пришлось посмотреть вниз, и лестница снова качнулась под ногами.

Она замотала головой:

– Ты сорвешься.

– Держись, – повторил он, и она наконец согласилась.

Игорь покрепче обхватил ее руку своей и скомандовал:

– Давай.

Она поставила ногу на гнилую ступеньку, толкнулась, раздался треск, и Игорь почувствовал, что Маринка повисла на его руке всей тяжестью. Он потянул руку, выдергивая ее вверх, Маринка переставила ногу на ту же ступеньку, где стоял он сам, и прижалась к лестнице, переводя дух.

– Ничего себе, адреналиновое вливание! – восхищенно шепнула она. – Мне надо чуть-чуть передохнуть.

– Мне тоже… – пробормотал Игорь, продолжая машинально сжимать ее руку.

– Я подумала, вот мы сейчас поднимемся на эту площадку, а там – змеиное гнездо, – она нервно хихикнула.

Он усмехнулся:

– Они так высоко не летают…

– Ну а вдруг? Там сухо, тепло. Почему бы им там не жить?

– Там есть нечего. Не бойся, змей там не будет.

– Да я так просто. От испуга. Можешь меня отпустить, теперь я не упаду.

Игорь разжал пальцы и ухватился за лестницу. Если он простоит здесь еще хотя бы минуту, он просто не сможет сдвинуться с места.

– Я пошел, – сообщил он.

– Давай, – кивнула она и посмотрела наверх.

Вторую половину лестницы им удалось преодолеть без приключений. Площадка на вышке была устроена загадочно: лестница входила в люк в самом ее центре, зато по краям ее окружали толстые, надежные, высокие перила. Игорь влез на нее и огляделся. Люк в центре мог бы присниться ему в страшном сне, однако сном это не было. Кому пришло в голову создать такую конструкцию? Наверное, это сделали нарочно, чтобы он уж точно ни на шаг не отошел от перил. Тем более в темноте.

Из люка показалась Маринкина голова, она тоже осмотрелась, перед тем как подняться на площадку.

– А здесь и вправду нет ни одной змеи… – она засмеялась.

– Пока ты поднималась, я их всех сбросил вниз, – Игорь протянул ей руку, другой все же придерживаясь за перила.

Она выбралась на площадку, подошла к перилам и осмотрелась.

– Красота-то какая!

Игорь пожал плечами. С одной стороны лежала темная земля, а с другой горели огни поселка.

– А не засветить ли нам этот… волшебный фонарь? – предложила Маринка.

– Волшебный сосуд, – хмыкнул Игорь и полез за пазуху.

Маринка достала свой, осмотрела его со всех сторон и дотронулась до сенсорного выключателя.

– Что-то он не горит…

– А ты зарядила его магической энергией?

– Ой… Про батарейки я забыла.

– Я думаю, нам пока хватит одного, – он надавил на выключатель, фонарик зажегся неестественным, мертвящим светом и выхватил из темноты только то, что имело белый цвет, окрашивая его призрачной фиолетовой краской.

– Ничего себе! Никогда не видела ультрафиолетовых лампочек! – Маринка протянула руку, и Игорь дал ей рассмотреть фонарик поближе. В темноте неестественно ярко блестели ее зубы и белки глаз.

– А если батарейки сядут? – спросила она.

– Это аккумуляторы. И у меня есть еще.

Они повесили фонарик на перила и уселись на пол, оглядываясь по сторонам и надеясь высмотреть в небе радужную падающую звезду. Разумеется, с неба ничего не падало, зато Игорь быстро почувствовал ночной холод и пожалел, что не надел ватник, – слишком спешил. Маринка, похоже, тоже не догадалась одеться потеплей – на ней была мягкая толстовка.

– Ты боишься высоты? – вдруг спросила она.

Он смутился и опустил голову:

– А что, это заметно?

– Нет, почти незаметно. Я бы не догадалась, если бы не эта гнилая ступенька. Знаешь, ты очень смелый.

– Почему? – удивился Игорь.

– Ты умеешь преодолевать страх. Я просто ничего не боюсь, но и страха преодолевать совершенно не умею. Вот со змеями, например. А я ведь еще боюсь пауков и лягушек.

– Ну, это не страх. Это скорей отвращение. Преодолеть отвращение для любой женщины очень трудно, – попытался он ее утешить.

Она не стала с ним спорить и снова перевела разговор на него самого:

– А прыгать почему ты не умеешь? У тебя болит нога?

– Нет. Просто не умею. Когда мне было лет четырнадцать, мы с ребятами ходили на стройку и там потихоньку курили. А сторожа нас, как водится, оттуда гоняли. Приходилось убегать. Однажды мы бежали по крышам, и надо было перепрыгнуть с одного корпуса на другой. И недалеко совсем, чуть больше полутора метров…

Он замолчал и потряс головой.

– Ну и… – поторопила она.

– Ну и все допрыгнули, а я нет.

– В смысле?

– Упал. С крыши.

– Высоко?

– Нет, не очень. Метров восемь или девять. Обе ноги сломал. Теперь боюсь высоты. И прыгать не умею. Сколько ни пробовал, ни разу не получилось.

Маринка ничего не сказала, и Игорь тоже не нашелся, как продолжить разговор. Но через минуту она снова первой прервала молчание:

– У меня тоже есть один страх. Только ты не смейся надо мной. Он мне с самого детства снится. Человек в сером балахоне с капюшоном. На монаха средневекового похож. И глаза у него светятся. Лица из-за капюшона не видно, и глаза светятся из темноты. Когда я была маленькой, просыпалась ночью, а он подходил к моей кровати и хотел меня задушить. Я звала бабушку, и он уходил. Он мне сейчас иногда снится: я убегаю, а он меня догоняет. Знаешь, как в кошмарах бывает? Хочешь бежать быстро и не можешь…

– Ну, надеюсь, душителей в балахонах мы не встретим, – Игорь ей подмигнул.

– Я тоже на это надеюсь. Я называла его про себя «человек-смерть».

Лицо ее изменилось, на нем появилась тоска и вчерашнее выражение твердой решимости.

– Не думай об этом, – он тронул ее за плечо.

– Да, ты прав, – она тряхнула головой, – мне кажется, что кто-то загипнотизировал меня, и если я буду на этом зациклена, то точно умру. А ты? Как ты думаешь?

Он пожал плечами.

– Ты считаешь, что колдун прав? Нам просто сообщили дату нашей смерти?

– Не знаю, – честно ответил Игорь, – но если хочешь, я над этим подумаю и завтра тебе скажу.

– Почему завтра?

– Раньше у меня не получится.

Она удивилась, но не стала спорить и, помолчав, снова спросила:

– Ты веришь колдуну? Ну, что эта травка к нам прилетит и тогда можно будет спастись?

– Если честно, мне ничего больше не остается. Я все равно не знаю другого пути. А прилетит травка или нет, мы сегодня посмотрим, – Игорь поглядел по сторонам.

– Моя бабушка считает, что Юрка говорит правду.

– Какой Юрка?

– Колдун. Его на самом деле зовут Юрка Ляшенко, а не Мстислав Волох.

Игорь не смог сдержать улыбки. Да, над имиджем потомственный маг поработал хорошо.

– Моя бабушка с его отцом вместе в школе училась. Его отец тоже был колдуном, – продолжила Маринка, – так что есть надежда, что он нас не обманывает.

– Хорошо бы, – Игорь помрачнел. Чем дольше он сидел на вышке под светом ультрафиолетовой лампочки, тем сомнительней ему казалась ситуация. Он же взрослый человек, как он мог поверить в летающую и светящуюся траву? Утром, в кабинете мага, ничего странного он в этом не видел, но тогда он вообще не мог мыслить критически. А может, маг и вправду обладал способностью внушать?

– Ты не замерз? – спросила Маринка.

Он покачал головой.

– А я совсем замерзла. А ведь еще нет одиннадцати. Нам тут неизвестно сколько сидеть. Чем я думала, когда собиралась?

Игорь снова пожалел, что не надел ватник. Сейчас можно было бы мужественно предложить ей теплую вещь.

– Если хочешь, садись ко мне поближе, будет теплей, – предложил он и только потом сообразил, насколько двусмысленно его предложение.

Но она неожиданно согласилась и подвинулась к нему вплотную: наверное, и вправду сильно замерзла. Было бы глупо не обнять ее за плечо.

– Ну что? Так теплее? – спросил он.

Она кивнула:

– Сейчас я пригреюсь и засну.

Игорь качнул головой: нет, он, пожалуй, не заснет. На сколько он ее старше? Лет на двадцать? Надо немедленно выбросить глупые мысли из головы. Его дочери грозит смертельная опасность, а он обнимает молоденьких девушек и думает черт знает о чем!

Маринка и вправду задремала, а Игорь сидел рядом с ней и боялся шевельнуться и ее разбудить. Сколько прошло времени, трудно было сказать. Он мучительно всматривался в звездное небо, и ему начинало казаться, что он видит движение звезд.

Ему приснился героический сон о том, как Маринка убегает от средневекового монаха в сером балахоне с капюшоном, а он заступает ему дорогу и они сражаются друг с другом на шпагах, Игорь побеждает монаха и срывает с него капюшон, но тут…

– Игорь! Проснись! Скорей проснись! – Маринка трясла его за плечо.

Он открыл глаза и не сразу сообразил, где находится. Тело затекло от холода и неподвижности, особенно левый бок, который не грела Маринка. Он машинально отодвинул ноги от черного провала в середине площадки и осмотрелся. В трех шагах от перил в воздухе висела звезда. Нет, наверное, назвать это звездой было бы неправильно. Цветок. Большой светящийся цветок с мелкими трепещущими лепестками. Их трепет производил еле слышный звенящий звук, похожий на переливы струн арфы, очень быстрые и высокие. И каждый из тысячи дрожащих островерхих лепестков переливался всеми цветами радуги, которые не сливались в белый цвет, вопреки закону природы.

Маринка, сидевшая на коленях, застыла, приоткрыв рот, и завороженно смотрела на цветок, чуть покачивавшийся перед глазами.

– Игорь! Это она! – восторженно шепнула девушка. – Колдун не соврал! Это она! Какая она красивая!

Игорь не сразу догадался подняться на ноги, настолько был потрясен увиденным. Он не верил, ни секунды не верил в появление перелет-травы. Разве только надеялся.

– Это же настоящее волшебство, – Маринка покачала головой, словно хотела стряхнуть наваждение, – ну скажи, мне это только чудится, или ты тоже ее видишь?

– Я тоже ее вижу, – ответил он и встал на ноги, держась за перила. Маринка поднялась вслед за ним и сжала его руку в своей.

– Это здорово! Она на самом деле существует! Интересно, можно ли взять ее в руки?

Игорь пожал плечами. Ему почему-то показалось, что дотронуться до этого цветка, даже протянуть к нему руку – это нанести ему тяжкое оскорбление. Будто совершить осквернение, святотатство. Он перешел на другую сторону площадки, как можно ближе к перелет-траве, чтобы рассмотреть ее получше. От центра цветка вниз уходил тонкий вьющийся стебель, покрытый редкими мелкими листьями.

Маринка последовала за ним и остановилась, облокотившись на перила и разглядывая дивный цветок, а потом протянула руку, как будто собиралась его схватить. Перелет-трава качнулась и немного отдалилась от перил.

– Не так, – Игорь посмотрел на нее, нагнув голову, – разве так можно…

Он протянул руку ладонью вверх, и цветок качнулся в его сторону, но все равно остался на значительном расстоянии.

– Здорово! – восхитилась Маринка. – Его надо приручить!

– Ну, примерно так, – улыбнулся Игорь.

– Я бы все-таки попробовала… его поймать…

Игорь засомневался, что у них это получится, но Маринку понял: ему самому смерть не грозит, и он, вместо того чтобы думать о дочери, как всегда философствует, а не действует.

– Я попробую, – он нехотя пожал плечами. Если встать на край площадки, по другую сторону перил, и крепко за них держаться, можно дотянуться до цветка.

– Нет уж. Попробую я, – хмыкнула Маринка, – во-первых, я не боюсь высоты. А во-вторых, если я сорвусь, ты меня удержишь, а я тебя – нет.

Игорь вздохнул. Конечно, она права. Но все равно это было как-то не по-мужски. Маринка, не дожидаясь его согласия, перекинула ногу через перила и в две секунды оказалась стоящей над пропастью. Ему ничего больше не оставалось, как покрепче ухватить ее за руку – за запястье и чуть выше локтя. Конечно, упасть он ей не даст, но все же… Маринка потянулась к цветку, подставляя ему открытую ладонь, но тот отплыл немного дальше. Она повернулась боком, встала на одну ногу и потянулась еще сильней, чуть-чуть не коснувшись цветка пальцами.

– Держи меня крепче, – попросила она и выпустила перила, повисая на одной ноге.

– Не надо так! Осторожно! – предупредил Игорь, нисколько не сомневаясь в том, что она его не послушает.

Цветок просто отодвинулся в сторону, Маринка махнула рукой, стараясь его достать, но нога соскользнула с досок, она рухнула вниз, ударившись о площадку, и всей тяжестью повисла на руке, которую держал Игорь. Ему показалось, что перила хрустнули под весом двух тел, он с силой потянул Маринку наверх, она зацепилась ему за шею второй рукой, и только тогда ему удалось втащить ее через перила на безопасную площадку.

– Ты не ушиблась? – спросил он, взяв ее за плечи.

– Почти нет. Руку больно.

– Испугалась?

– Ага, – она усмехнулась, – но я же знала, что ты меня удержишь…

Он качнул головой. Что ж, похоже, теперь его очередь. Разумеется, это было бесполезно, но попробовать все равно стоило. Игорь зажмурился, вздохнул и перекинул ногу через перила.

– Эй! Не надо, – остановила его Маринка, – все равно ничего не выйдет…

Он не ответил и обратил внимание на то, что перила слегка покачиваются. Это было неприятное ощущение. Перелезть на другую сторону и то показалось ему верхом ловкости и мужества, что уж говорить о том, чтобы повиснуть над землей, держась за шаткие перила.

– Игорь, не надо. Это глупо, перестань… Я тебя не удержу, если что.

– Отойди в сторону, – попросил он, – перила шатаются.

– Щас! – усмехнулась она и вцепилась в его руку.

Он мотнул головой, повернулся боком, слегка оттолкнулся и протянул руку к цветку, неподвижно и настороженно наблюдавшему за их действиями. Ему почудилось – или цветок действительно качнулся в его сторону? Но дивное растение как будто кивнуло ему головой и опустилось метра на два вниз. Игорь посмотрел на него и увидел внизу шатавшуюся землю. Тошнота подступила к горлу, слабость разлилась по всему телу, и от испуга он чуть не выпустил перила: ему показалось, что пальцы соскальзывают с гладкого дерева.

– Не смотри вниз! – крикнула Маринка, и он непроизвольно оглянулся на нее. Она вцепилась в его свитер изо всех сил и тянула его руку к себе. Игорь неловко качнулся обратно к площадке и взялся за перила второй рукой.

– Все нормально. Я держусь, – он натянуто улыбнулся.

– Вылезай! – рявкнула она. – Про ботаника я пошутила, ты понял? По-шу-ти-ла!

Игорь с трудом перевалился через перила и сел на пол. Маринка перевела дух и села рядом с ним.

– Если бы ты упал, я бы считала себя в этом виноватой, – буркнула она обиженно.

– Я не упал, – тихо ответил он.

И в этот миг волшебный цветок выплыл из люка и застыл над площадкой прямо перед их глазами. Они одновременно подались вперед, но стоило только шевельнуться, как цветок нырнул обратно в люк. Игорь осторожно посмотрел вниз – перелет-трава замерла в воздухе рядом с лестницей, потом немного опустилась, снова поднялась и опять опустилась.

– Она нас зовет, – Игорь глянул Маринке в лицо, – она хочет, чтобы мы шли вниз.

– Ты уверен? – спросила она.

– Нет, конечно нет. Но что-то же она хочет нам этим сказать?

– Да. Наверное. Я пойду первой!

– Нет, – он покачал головой, – там внизу сидит гадюка и ждет, когда ты спустишься.

Она рассмеялась и уступила.

Спускаться оказалось легче, чем подниматься. Да и сломанную ступеньку преодолеть удалось без труда – просто пропустить ее и опуститься на руках на следующую. Цветок покачивался недалеко от них, будто показывал дорогу. Игорь еще наверху погасил «волшебный сосуд» и спрятал его за пазуху, чтобы случайно не раздавить. Но цветок этого и не заметил, словно для него это не имело никакого значения, и теперь освещал лестницу своим переливчатым диковинным светом.

Когда нога наконец коснулась земли, Игорь испытал ни с чем не сравнимое облегчение.

– Ну? Где гадюка? – спросила Маринка, остановившись на второй ступеньке снизу.

– Она ушла, – ответил Игорь.

– Слушай, я вообще не смогу идти в темноте. А вдруг я на нее наступлю?

– У меня есть фонарик. Нормальный фонарик-жучок. Слезай.

Светящийся цветок отлетел в сторону леса и замер шагах в тридцати от подножия лестницы. Маринка спустилась на землю и осмотрелась.

– Ну что? Я думаю, надо идти за травкой? – спросила она.

Игорь кивнул и зажег фонарик, опустив его луч под ноги. Они осторожно двинулись к цветку, но как только приблизились, он снова переместился, еще немного ближе к лесу.

– Тебе не кажется, что цветочек нас дразнит? – спросила Маринка.

– Может быть. Но ничего другого нам не остается. Кстати, именно тебе поручено разбираться с ее логикой, ты не забыла?

Она рассмеялась:

– А физикам логика не нужна?

– Физикам нужна интуиция. Гораздо больше, чем логика. Я же был экспериментальным физиком.

– Я пока положусь на твою интуицию, – улыбнулась она, – а потом посмотрим.

Вслед за цветком они добрались до леса. Как ни странно, перелет-трава вывела их на то место, где через канаву, отделявшую лес от поля, был проложен мосток из трех перевязанных между собой бревен. Игорь про себя поблагодарил великодушное растение.

В лесу перелет-трава не отлетала от них далеко, но всегда находилась немного впереди, примерно шагах в десяти. Они шли довольно долго, не меньше трех часов, двигаясь на северо-восток. На втором часу пути Игорь начал прихрамывать, а к концу третьего не смог скрывать этого от Маринки. Хорошо хоть канавы попадались мелкие и неширокие – прыгать через них не требовалось. А может, это цветок вел их именно по таким местам?

– Ты не хочешь передохнуть? – спросила Маринка. Сама она вовсе не устала, хотя переход по лесу в темноте был нелегким.

Игорь покачал головой:

– Не поможет.

– Да? А что поможет?

– Здесь – ничего. Не обращай внимания, я нормально могу идти. Если бы я ногу не промочил…

– Может, тебе нужно тепло?

– Не мешало бы, конечно, но где ты возьмешь тепло?

– Можно было бы развести костер… – не унималась Маринка.

– Нет. Ты видишь, она нас зовет? Я не знаю, чего она хочет, но если мы усядемся у костра, травка нас ждать не будет.

– Как хочешь, конечно… До рассвета как минимум четыре часа. Ты сможешь идти столько времени?

– Не знаю. Когда не смогу – тогда и посмотрим, – в эту минуту Игорь был уверен, что пройдет столько, сколько потребуется.

Словно в насмешку над ним перелет-трава вывела их в заболоченный березняк. Сначала мох просто пружинил под ногами, потом зачавкал, и вскоре пришлось идти по щиколотку в воде, да еще и прикладывать усилие при каждом шаге.

Неутомимая Маринка и то пыхтела и хваталась за попадавшиеся на дороге низкие стволы сосенок, Игорь же через десять минут понял, насколько переоценил свои возможности.

– Ну что? – Маринка повернула к нему зарумянившееся от энергичной ходьбы лицо. – Ты еще идешь?

– Иду, – мрачно ответил Игорь.

Она покачала головой и шагнула в сторону с еле заметной тропинки, по которой их вел цветок. Фонарик Игорь давно отдал Маринке, чтобы она могла светить себе под ноги в поисках несуществующих змей. Ему самому вполне хватало света перелет-травы.

– Ты куда? – спросил он.

– Идешь – и иди, – она хихикнула.

Игорь смутился – мало ли какие личные дела могут быть у девушки ночью в лесу – и пошел дальше. Она легко его нагонит, он ползет вперед со скоростью черепахи. И действительно, не прошло и двух минут, как Маринка его догнала.

– На, держи! – она тронула его за плечо и протянула толстую суковатую палку.

– Зачем? – не понял Игорь.

– Это элегантная трость.

Он ничего не ответил, но подумал, что отказываться будет глупо: с палкой идти легче, они смогут немного быстрей двигаться вперед.

Болото не кончалось, ноги постепенно привыкли к холодной воде. Сухой островок впереди обрадовал Маринку не меньше, чем Игоря. Перелет-трава зависла над ним, как будто приглашая передохнуть.

– Как мне надоел этот мох! – проворчала Маринка. – Я хочу хоть немного твердой земли!

Они доковыляли до островка и, не сговариваясь, сели на корни высокой ели.

– Травка! – крикнула Маринка, подняв голову к цветку. – Ты подождешь минут десять?

Травка ничего не ответила, проделала в воздухе странный кульбит, неожиданно взмыла в воздух, словно ракета, и за несколько секунд исчезла из виду, превратившись в одну из многочисленных звезд, глядевших с неба. Сразу стало темно и неуютно.

– Ничего себе… – пробормотала Маринка, – и что теперь делать?

Игорь пожал плечами и осмотрелся по сторонам: ему почему-то было тревожно. А не ловушка ли это? И почему они с таким легкомыслием доверились странному цветку? Как дети, которых поманили блестящей игрушкой.

– А может, она решила пока полетать? Раз мы все равно сидим здесь и никуда не идем? – Маринка, похоже, опасности не чуяла.

– Может быть, – ответил Игорь. Ему так не показалось. Он отчетливо ощущал чье-то присутствие.

Маринка обвела лучом фонарика прозрачный до самого горизонта березняк, и Игорь заметил в его глубине какое-то движение.

– Выключи фонарик, – он положил руку на жучка.

– Почему?

– Выключи.

– Ты что-то увидел?

Что бы это ни было, ничего хорошего от встречи ночью на болоте ждать не приходилось. Если это человек, то что он делает в лесу в такой час? А если зверь? Он либо уйдет, либо… либо не уйдет.

– Да. Я хочу, чтобы глаза привыкли к темноте. С фонариком все равно ничего не разглядишь. Кроме змей под ногами, разумеется.

Ночь была хоть и ясной, но безлунной. Совершенно темной. Прошло не меньше двух минут, прежде чем Игорь смог различить очертания берез, поднимавшихся над болотом, а потом и темную тяжелую фигуру, что брела между ними.

– Кто это? – Маринка тоже увидела движение впереди.

Игорь всмотрелся: это, очевидно, не человек. А если зверь, то зверь очень большой. Только зверь может идти по болоту настолько бесшумно, что не треснет веточка и не чавкнет вода подо мхом.

– Ну что… – прошептал он и посмотрел наверх, – не хочешь ли ты влезть на елку?

– Если честно, то не очень, – шепотом ответила Маринка.

– Давай. Очень быстро. Я тебя подсажу.

– Кто это?

– Это медведь.

Она чуть не вскрикнула, но зажала рот рукой.

– Давай, – Игорь поднялся, – он нас наверняка заметил, но еще не заинтересовался. Он сейчас жирует, должен быть сытым и неагрессивным.

Маринка встала вслед за ним и с сомнением посмотрела на далекие сучья наверху.

– Если ты встанешь мне на плечи, то достанешь, – успокоил ее Игорь, – подтянуться-то сможешь?

– Смогу, – кивнула она.

Он присел на корточки лицом к стволу и одной рукой взялся за свою «элегантную трость» – неизвестно еще, хватит ли ему сил разогнуть колено.

– Давай. Быстро.

Маринка ловко вскочила ему на плечи, он не ожидал, что у нее это получится так легко.

– Держись, я встаю.

Коленка выдержала. Игорь выпрямился во весь рост.

– Достаешь?

– Почти, – Маринка встала на носки, – держусь.

Он почувствовал, как она оторвала ноги от его плеч, и посмотрел вверх.

– А ты? – вдруг спросила она, когда уселась на суку крепко и удобно.

Игорь приложил палец к губам и оглянулся. Медведь заметил их движение и возню и теперь шел в их сторону, не таясь и подняв голову. Надо было бы спрятаться за елку, но Игорь подумал, что не выдержит напряжения, если не будет видеть, как зверь к нему приближается. Он повернулся спиной к шершавому стволу и прижался к нему сколько мог тесно. Главное, чтобы Маринка молчала и не двигалась.

Не таким уж он оказался большим, этот медведь. Обыкновенный медведь. Игорь откинул голову и постарался дышать пореже. Зверь смотрел прямо на него и не собирался сворачивать. Хозяин леса. Идет проверить, что за непрошеные гости шумят в его владениях. А ведь он должен бояться человека, для любого зверя это нормально, а медведи – осторожные животные. Неужели настолько уверен в своей непобедимости? Если бы Игорь был охотником, то давно мог бы выстрелить без промаха.

Впрочем, в этих лесах вообще не водятся медведи, откуда тут взяться охотникам?

Зверь подошел вплотную, и Игорь перестал дышать. Что взбредет в голову хозяину леса? Что перед ним легкая добыча, которую только и надо как следует ударить по голове лапой, чтобы решить все проблемы с пищей до самой зимней спячки? Медведь внимательно обнюхал его ноги, и Игорь почувствовал осторожные прикосновения мягкого носа. Запах зверя, незнакомый, резкий, совсем не такой, как в зоопарке. Если он не будет дышать, то упадет. Игорь скосил глаза вниз и увидел круглое мохнатое ухо, широкий плоский лоб, огромную вытянутую пасть и блестевший в темноте нос. Маленькие внимательные глаза подозрительно смотрели перед собой, серьезно и заинтересованно.

Медведь оттолкнулся от земли и приподнялся на задние лапы. Игорь зажмурился и ощутил тяжелое дыхание зверя на лице. От его близости закружилась голова, как будто он снова висел на вышке и смотрел на качавшуюся землю. Влажный нос дотронулся до его щеки, ткнулся в глаз, прошел по волосам и отодвинулся. Ладони вспотели, и по лбу сползла холодная капля. Зверь опустился на четыре лапы, понюхал свитер на груди и животе, а потом повернулся и вразвалочку направился прочь.

Игорь выдохнул, ноги подогнулись, и он сполз на землю, опираясь спиной на елку.

Медведь оглянулся, услышав его движение, остановился, но решил не возвращаться и побрел дальше, бесшумно ступая по мокрому мху.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем его темный силуэт исчез в темноте между деревьями.

– Игорь, – шепотом позвала Маринка сверху.

Он поднял голову.

– Игорь, ты жив?

– Жив.

Еле слышное журчание струн арфы раздалось над головой, и болото осветилось мерцающим радужным светом. Перелет-трава вернулась. Как будто ждала, когда минует опасность.

– Ах ты подлая тварь! – прошипела Маринка. – Ты нарочно нас сюда завела!

Как только вокруг стало светло, Игорь сразу понял, что медведь не вернется. Не может вернуться. Не потому что испугается света, а просто не захочет.

Маринка ловко слезла с сука и повисла на нем, как на турнике, собираясь прыгать.

– Стой! – Игорь начал с трудом подниматься на ноги, изо всех сил опираясь на палку.

– Что? – испугалась Маринка и замерла.

– Не двигайся, – на всякий случай посоветовал он, отбросил палку в сторону и взял ее за ноги, – ловлю.

Она рассмеялась, нервно и скованно, разжала руки и оказалась в его объятиях. Ощущение было волнующим, и Игорь поспешил убрать руки.

– Медведь шептал тебе на ухо, как нехорошо бросать товарища в беде? – виновато спросила она.

– Нет, – Игорь улыбнулся, – ты молодец. Больше всего я боялся, что у тебя нервы не выдержат, и ты крикнешь.

– Я чуть не крикнула! Я собиралась издать боевой клич каманчей и прыгнуть ему на голову.

Игорь покачал головой:

– Он бы сожрал нас обоих.

– Я думала, он что-то с тобой сделал, когда ты сполз на землю.

– Нет, я просто испугался.

Травка закачалась, отчего тени вокруг зашевелились, и отплыла в сторону.

– Похоже, она считает, что мы достаточно отдохнули, – проворчала Маринка.

– Ей видней, – Игорь пожал плечами и нагнулся за палкой – растереть коленку он так и не успел.

Болото кончилось очень скоро, и они двинулись по сухой тропе, среди чистого соснового бора. Маринка откровенно отдыхала, Игорь же все тяжелей опирался на свою клюку. Куда они идут? Верней, куда эта неизвестная науке субстанция их ведет? Чего она хочет? А она однозначно чего-то хочет от них, как собака, зовущая за собой хозяина.

– Игорь, ты не хочешь немного посидеть? – спросила Маринка примерно через час.

Он покачал головой. Нет уж. Чтобы цветочек снова улетел? А на них из темноты вышла стая волков, например?

– До рассвета не меньше полутора часов.

– Я не встану, если остановлюсь, – хмуро ответил Игорь.

– Ерунда! Травка подождет! – Маринка с вызовом посмотрела на цветок.

– Нет. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что нам надо торопиться.

– Интересно, что случится, когда рассветет? – Маринка усмехнулась.

– Может быть, она доведет нас до места к рассвету?

Нет. До рассвета травка их никуда не привела. Они все так же брели по лесу, и Маринка тоже начала уставать, когда перед ними неожиданно открылась просека, уходящая на восток, на горизонте которой вспыхнули первые солнечные лучи. Перелет-трава покружилась у них над головами, будто прощаясь, а потом, словно дельфин, вырвавшийся из бассейна на морской простор, зигзагами унеслась к солнцу.

– Приплыли, – Маринка поджала губы и сморщила подбородок, – и что теперь?

Игорь сел на поваленное дерево и покачал головой. Действительно, приплыли. А главное, совершенно нет сил сделать больше ни шагу.

– Ты очень устал? – заботливо спросила она.

– Нет, совсем нет. Я просто не знаю, куда идти.

– Давай немного отдохнем, а потом подумаем, – она села рядом с ним.

Но долго отдыхать им не пришлось – за деревьями, на другой стороне просеки ясно послышался шум проехавшей машины.

– Ничего себе! – Маринка вскочила. – Я думала, мы в глухом лесу. А тут, оказывается, есть дороги? До чего же подлая тварь эта травка! Водить нас по лесу столько времени, когда спокойно можно было приехать сюда на велосипеде!

Игорь улыбнулся.

– Завтра мы так и сделаем: приедем сюда на велосипеде. Вот увидишь, она появится здесь, как только стемнеет. Надо только как следует запомнить место. И прийти пораньше.

– Завтра – это сегодня? – рассмеялась она.

– Да. Действительно сегодня.

 

Они доехали до Весина на автобусе, Игорь, как и обещал, подтянул цепь на Маринкином велосипеде и отправил ее домой, а сам задержался на кладбище – проверить или опровергнуть свою догадку.

 

Маринка. 16–17 сентября

У старинушки три сына:

Старший умный был детина,

Средний сын и так и сяк,

Младший вовсе был дурак.

П.П. Ершов. Конек-горбунок

 

– Бабушка, я устала так, что мне будет не поднять ложку с супом! Но я хочу есть, как целая стая волков! – Маринка упала на стул около холодильника и откинулась на спинку.

– Ты думаешь, стая волков хочет есть сильней, чем каждый из них по отдельности?

Бабушка принесла с веранды кастрюлю со щами, сама налила Маринке полную тарелку, поставила ее в микроволновку и нарезала хлеба.

– Ну? Рассказывай.

– Нет. Я не могу. Поем, посплю и расскажу. Умираю, как хочу спать! Мы договорились встретиться в шесть часов у твоего Юрки Ляшенко, надо успеть выспаться.

– Но перелет-траву-то видели? – бабушка заглянула ей в лицо.

– Видели. Только на нее и любовались! Всю ночь по лесу за ней бегали.

– И… какая она?

– Бабушка. Я не могу. Глаза б мои на нее не глядели. Красивая она. Очень красивая. И поет, тихонечко так… Ты мне лучше расскажи, ты же всех в поселке знаешь?

– Ну, всех не всех, но многих, – бабушка сделала вид, что скромно опустила глаза.

– Знаешь ты Игоря? Он вроде как на ДОЗе работает.

– Ну! Спросила! Я десяток Игорей знаю! А кто сейчас на ДОЗе работает, понятия не имею.

– Он раньше физиком был.

– А! Знаю, конечно, и очень хорошо. Смирнов Игорь. Физиков у нас в Весине и нету больше. Я с его матерью, царство небесное, в одном кабинете десять лет просидела, в энергонадзоре.

– Правда? Вот это да!

Бабушка поставила перед ней тарелку, и Маринка схватилась за ложку, как голодный беспризорник, которому перепала миска каши.

– Попутчик, что ли, твой? – догадалась старушка.

– Угу, – Маринка чуть не подавилась от жадности.

– Ну что, хороший парень. И семья хорошая. Я про него много разных историй знаю – каждый день рассказы его матери слушала. Он третий сын у нее, самый младший. Старший военным стал, до полковника дослужился. Подводник, во Владивостоке живет. Средний в Москве, кем он там сейчас – не знаю, а уезжал инженером-строителем. Квартиру там ему дали. Давно это было, лет двадцать прошло.

– Ты мне про младшего расскажи. Какие истории? Болел, что ли?

– Тьфу на тебя. Здоровей нас с тобой. И учился хорошо, легко ему все давалось, его даже в город учиться отправили, в специальную школу, учитель математики постарался. А истории… Ну какие истории мать про сына будет рассказывать?

– Да, какие?

– Вот на лошади ездить учился. У нас при больнице коняшка был, Орлик. Так старый дурак-сторож из пацанов кавалеристов сделать удумал. Все по разу попробовали и забросили. А этот бегал к нему, пока не выучился галопом скакать. Это на битюге-то!

– Подумаешь, история… – разочарованно протянула Маринка.

– Не скажи. Орлик был с норовом, под седлом-то не ходил никогда толком, только в упряжке. Мать думала, убьется рано или поздно. А однажды пса соседского приручал, на границу с ним собирался. А тот цепной, громадный, хозяева-то к нему подходить боялись.

– Ну и как, приручил?

– Приручил. Командам выучил. Только перед этим кобель покусал его несколько раз. Мать с соседями поругалась вчистую. Говорят, так до самой смерти с ними и не помирилась после этого.

– Ну-ну, – пробормотала Маринка, – еще чего?

– Да я уж и не помню. Надя как на работу не придет, все что-нибудь новенькое расскажет. А постарше стал – взрывчатые вещества изобретать начал. Мальчишки обычно как: увлекаются чем-нибудь, день-два играют, а потом надоедает им. Вот ты, например. А этот книжками обложится, все изучит досконально и пока до конца не доведет – не бросит. Вот такой был. Жаль, судьба у него не сложилась. И физики никому не нужны стали, и жена его выгнала, все побогаче кого-нибудь найти хотела. Дочка у него взрослая совсем, и вроде хорошая девочка, я его видела с ней недавно, на лето к нему приезжает.

– О как! – Маринка удивилась. Она почему-то не ожидала, что у Игоря есть дети.

– Думаю, повезло тебе с попутчиком. А может, и наоборот. Видишь, до конца он все привык доводить. Узнает, что перелет-трава желание исполняет…

Маринка вспомнила, как Игорь подсадил ее на дерево и остался стоять внизу, когда к ним подошел медведь. Нет. Не станет он спасать свою жизнь ценой чьей-то. Не похоже на него. Это бабушка хитрит. Не верит, что Волох сможет обряд провести, и нарочно ее настраивает.

Она отодвинула тарелку:

– Спать. Теперь спать. Разбуди меня часика в четыре, я ведь сама не проснусь…

 

Однако проснулась Маринка без помощи бабушки, около трех часов ее подбросила с постели мысль: а если Волох и вправду не сможет провести обряд? Что будет тогда? Заснуть она больше не смогла, уселась за лэптоп, подключившись к Интернету через мобильник. Конечно, это было невыносимо медленно, но лучше, чем ничего.

На тему перелет-травы Интернет молчал и выдавал только словарные статьи да упоминания в текстах сказок. С обрядами дело обстояло еще хуже: их нашлось превеликое множество, и разобраться в этой свалке информации за два часа никто бы не сумел. Да еще и на такой скорости. Маринка сузила поиск, но ничего, кроме измышлений подростков на форумах, не нашла.

– Бабушка! – крикнула она в отчаянье. – Бабуль, иди сюда!

– Ну чего тебе? – старушка не заставила себя ждать.

– Ничего не могу найти. Подскажи хоть, как этот обряд примерно называется!

– Посмотри свадебные обряды, – посоветовала бабушка.

– Я же серьезно спрашиваю, а ты надо мной издеваешься!

– А я серьезно отвечаю. Посмотри свадебные обряды.

Маринка фыркнула, продолжила бесполезный поиск и в конце концов нашла умную книгу на пятьсот страниц – монографию какого-то историка, изучавшего религию Вуду. Печатать книгу Маринка не стала, успела только просмотреть.

Ровно в шесть, ругая себя за бесполезно потраченное время, она влезла в резиновые сапоги, кинула на багажник куртку и выехала со двора. И только по дороге вспомнила, что хотела взять с собой поесть, но возвращаться не стала.

Игорь, похоже, приехал к колдуну заранее и к ее появлению успел рассказать тому всю историю их ночного путешествия. Волох потирал руки – он обрадовался удаче и все время повторял, что не ошибся.

– Я думаю, в эту ночь вы должны ее поймать, – он откинулся на стуле и улыбнулся.

Но Игорь не разделял его оптимизма:

– Мне показалось, что это не так просто…

– Для этого у меня тоже есть одна волшебная вещь, – колдун встал из-за стола.

– Сачок для ловли бабочек? – серьезно спросила Маринка.

– Почти, – кивнул ей Волох, – сетка, сплетенная из серебряных нитей.

– Мне кажется… – попробовал вставить Игорь, но колдун не обратил на его слова никакого внимания, и он замолчал.

– Серебро – единственный материал, с которым она не сможет справиться. Эту сетку мне делал на заказ один народный умелец. Ниточки очень тонкие, в тканевой оплетке. Устроена так же, как силок для ловли птиц. Надо накинуть его на цветок и затянуть петлю, только и всего.

Колдун достал сетку из шкафа и предъявил слушателям. Маринка потянулась посмотреть, и Волох передал «волшебную вещь» ей в руки.

– Мне кажется, мы ее отпугнем, – сказал наконец Игорь, – с ней нельзя обойтись так грубо. Она нас куда-то зовет, она чего-то от нас хочет.

– Я знаю, куда она вас зовет и чего она от вас хочет, – Волох сел на место, – она зовет вас в тот лес, из которого нет выхода. Перелет-трава – хитрое, осторожное и небескорыстное растение. Ее сущность враждебна человеку, она – проводник в мир мертвых, не надо об этом забывать. Между прочим, последнего медведя здесь видели лет семьдесят назад, вам это не кажется странным? В эту ночь у нее не получилось одолеть вас, но я не смогу поручиться за вторую. Поэтому мой вам совет – попытайтесь поймать ее как можно скорей.

Игорь пожал плечами, но спорить не стал.

– И еще. Перелет-трава оказывает на человека магическое воздействие, и вы, несомненно, под него попали. Вы уже относитесь к ней как к существу мыслящему, беззащитному и крайне притягательному. Вы согласны?

– Отчасти, – согласился Игорь.

– А я – нет, – ответила Маринка, – я ее просто ненавижу. Иногда. Она таскает нас за собой по лесу, делает с нами все, что ей захочется, а мы, как овцы за пастухом, покорно за ней плетемся.

– На разных людей она действует по-разному, – кивнул колдун, – наверное, вы меньше, чем Игорь, подвержены влиянию. Но и вы, рано или поздно, влюбитесь в нее. Если будете долго находиться в ее обществе. В любом случае, чем раньше вы ее поймаете, тем лучше для вас.

Маринка сложила серебряную сетку и спрятала в карман. Ей очень хотелось спросить, как выглядит обряд, который собирается проводить Волох, но она не решилась.

– Я тут кое-что посчитал днем, – Игорь неуверенно глянул на Маринку.

– Да? По поводу? – не понял колдун.

– Вы не могли нам с уверенностью сказать, связана ли смерть со знанием ее даты или нет. Ну, если бы те, кто знал, когда умрет, не получили этой информации, умерли бы они или нет.

Игорь достал из кармана сложенные в несколько раз листочки и выложил их на стол.

– Так, это интересно, – маг подался вперед, и Маринка к нему присоединилась.

– У меня не было данных о смертности в поселке до этого времени, мне бы их никто не дал. Поэтому я прошел по кладбищу и выписал даты рождения и смертей с могил за последние пять лет. Это, конечно, не совсем достоверный расчет, но другого у меня нет.

Маринка присвистнула – это вместо того, чтобы есть и спать, он еще три часа шатался по кладбищу? С его-то больной коленкой? Он маньяк.

– Ну и? – поторопил маг.

– Сначала я просто сравнил среднемесячные показатели смертности. Но данных очень мало, у меня получилось, что в среднем за последние время, начиная с мая, в месяц умирало на шесть человек больше, чем обычно. Это не превышает среднеквадратичного отклонения по всей выборке, поэтому не стоит принимать эти результаты всерьез.

Колдун поморщился при упоминании среднеквадратичного отклонения, но Игорь смотрел на Маринку, а она-то как раз очень хорошо его поняла и кивнула.

– Тогда я сравнил средний возраст умерших и даже построил гистограмму. Тут я смотрел на годовые показатели и экстраполировал. Посмотрите, за прошедшие годы.

– И как, похожа гистограмма на нормальное распределение? – спросила Маринка и придвинула к себе листок.

– Нет, конечно нет. У смертности не может быть нормального распределения, оно асимметрично и больше похоже на распределение Вейбулла…

На этом месте Волох совсем заскучал, и Игорь кинулся объяснять ему основы математической статистики. Кстати, хорошо объяснял, Маринка бы все поняла. Но колдуну это было неинтересно, поэтому Игорь быстро перешел к выводам:

– Я могу с уверенностью сказать, что начиная с мая в поселке умерло на сорок человек больше, чем обычно, и средний возраст умерших сместился с шестидесяти двух лет на пятьдесят три, а это значительная цифра. Значит, эти смерти не были случайны.

– Что вы имеете в виду? – на всякий случай переспросил колдун, хотя наверняка понял, о чем речь.

– Людям не просто сообщают о том, когда они умрут, их убивают, – тихо ответил Игорь.

Маринка вздрогнула от этих слов: она никогда не думала о том, что кто-то хочет ее убить. Именно убить. Волох помрачнел: похоже, он рассматривал ситуацию как задачу, которую следует решить, для Маринки такими задачами были отчеты и обработки бухгалтерских программ, а для него – предотвращение неминуемой смерти. От его оптимизма и веселья не осталось и следа, и заговорил он не сразу.

– Я не хотел задумываться об этом. Наверное, мне стоило с самого начала посмотреть на ситуацию под этим углом. И, обещаю вам, пока вы будете ловить пресловутую перелет-траву, я попробую что-нибудь сделать. Наверное, это в моей власти – найти того, кто это делает. Потому что если этого не могу я – этого не может никто.

Он помолчал еще немного, но тут Маринка не выдержала и, как всегда, в самый неподходящий момент спросила:

– А в чем состоит обряд, который вы можете провести? Если мы принесем травку, разумеется.

Колдун взглянул на нее с удивлением, но обрадовался перемене темы.

– О, поиском этого обряда занимался еще мой дед. Мой отец продолжил его труд, а я – завершил. До нас человечество знало путь в страну мертвых, но мы нашли простую и короткую дорогу. Обряд умирания и воскрешения был известен еще во времена палеолита. Для девушек это свадебный ритуал, а для юношей – обряд инициации. Между прочим, довольно жестокий, не каждый в состоянии его пережить, смерть мнимая может обернуться самой настоящей. Сибирские шаманы знают пути в страну мертвых, но это особенные люди, ими рождаются, а потом еще и обучаются этому много лет. Мы нашли способ перехода туда и обратно без мучительных пыток и многолетнего обучения, без потери девственности и свободы.

Маринка хлопнула рукой по коленке – а ведь бабушка говорила ей поискать свадебный обряд!

– Собственно, нужна только перелет-трава и погружение в гипнотический транс, ну и, разумеется, соблюдение определенных правил в стране мертвых, их никто не отменял. Кроме этого, перелет-трава заговаривается особым образом на то, чтобы она не могла покинуть своего временного хозяина за все время путешествия. Все очень просто. Для вас очень просто.

Колдун казался довольным собой, его глаза заблестели, щеки зарумянились. Маринка с таким же упоением показывала клиентам готовые программы. Наверное, он не врет и искренне верит в то, что у него это получится. Она тоже всегда верит, что программа будет работать без ошибок. К сожалению, ошибки обнаруживаются всегда, без этого не бывает. Значит, надо поискать и обходные пути, а не доверять ему целиком и полностью. Только с потерей девственности у нее, очевидно, возникнут проблемы. Но наверняка можно придумать что-нибудь и с этим. У нее еще будет время поискать информацию.

Волох не разделил их энтузиазма прокатиться километров двадцать-двадцать пять на велосипедах до того места, где их застал рассвет, и любезно предложил подвести их туда на машине. А также пообещал забрать назад, независимо от того, смогут они поймать травку или нет. Маринка, подумав, согласилась. Сама она с удовольствием бы прокатилась на велосипеде, но если у Игоря болит нога, то лучше будет поберечь силы. Неизвестно еще, что ждет их этой ночью.

Они не торопясь попили чаю и поговорили на нейтральные темы. Волох оказался человеком интересным, выяснилось, что у него два высших образования – медицинское и философское. Маринка с некоторым пренебрежением относилась к гуманитариям, но колдун купил ее начитанностью и своеобразным мышлением. Игорь преимущественно молчал, и по его лицу было заметно, когда он согласен с разговорчивым Волохом, а когда просто не хочет с ним спорить. Маринка же всегда спорила с большим удовольствием.

На место прибыли незадолго до девяти вечера, и колдун поспешил с ними попрощаться – травка могла почувствовать его присутствие и не появиться вообще. И как только они с Игорем остались вдвоем, Маринка снова испытала неловкость и скованность: неразговорчивый Игорь почему-то ее смущал, хотя она легко сходилась с людьми и без труда находила темы для разговоров. Он почти ничего о себе не рассказывал, только отвечал на вопросы, если Маринка их задавала, а ей, в свою очередь, было неудобно рассказывать о себе.

Но на этот раз Игорь первым начал разговор, едва они вошли в лес и направились к просеке.

– Мне не нравится идея со срочной поимкой травки, – сказал он и посмотрел Маринке в лицо.

Она пожала плечами.

– Скажи, тебе не хочется узнать, куда она нас ведет? – спросил Игорь, не дождавшись ответа.

Маринка подумала немного:

– Не знаю. Я должна сказать тебе одну вещь. Будет нечестно, если я этого не сделаю. Моя бабушка сказала, что перелет-трава исполняет желание. Всего одно. Надо только загадать столетнюю жизнь и развеять ее лепестки по ветру. И не надо никаких обрядов и ритуалов. А еще моя бабушка не верит, будто Волох может провести свой обряд. Проблема в том, что нас двое, а цветочек один…

Его лицо сначала стало удивленным, а потом помрачнело. Он ничего не ответил, и пришлось к просеке идти молча. Игорь совсем не хромал, видно, знал способ, как вылечиться за несколько часов. И оделся он на этот раз теплее и тоже догадался поменять кроссовки на резиновые сапоги. За плечом у него висел увесистый рюкзачок, и Маринка бы очень обрадовалась, если бы узнала, что он взял с собой хотя бы хлеба.

Молчание было невыносимым, и она решилась спросить:

– Слушай, расскажи мне, как ты в детстве приручал цепную собаку…

Игорь приостановился и посмотрел на нее, подняв брови:

– А откуда ты знаешь про собаку?

– Моя бабушка, оказывается, работала вместе с твоей мамой, давно. И рассказала мне про тебя немного.

– Правда? Твою бабушку не Татьяной Анисимовной зовут?

– Да, угадал.

Он качнул головой:

– Да, мир тесен, а Весино – поселок небольшой. Я хорошо знаю твою бабушку. И, если честно, очень ей доверяю. Так что… если она сомневается в способностях мага, на то есть причины.

Он снова помрачнел, но Маринка решила его расшевелить во что бы то ни стало. Невозможно молчать всю ночь напролет.

– Так ты расскажешь про собаку или нет?

– Ладно, расскажу, если тебе интересно… У соседей была собака… Они говорили всем, что это волкодав, и я им тогда верил. На самом деле просто большущий пес, лохматый такой, рыжий с черными пятнами. Его звали Малыш. Злобный был – жуть. А я книжку прочитал, про пограничников. И собирался на границе служить, разумеется.

– Здорово. У меня так же было – прочитаю что-нибудь и мечтаю потом о подвигах и славе.

– Между прочим, я и вправду на границу попал. Меня военком запомнил и, когда время пришло, отправил служить кинологом. Так что не зря я Малыша мучил.

– Ты его или он тебя?

– По очереди. Я его сначала к кусочкам приучал, через забор. Несколько дней. Он радовался, когда я к забору подходил, хвостом вилял. Ну я и решил, что пора познакомиться поближе. Но только через забор перелез, он на меня кинулся сразу. Здорово искусал, швы накладывали. Еще дня три его прикармливал и в следующий раз догадался через забор перелезть так, чтобы цепь до меня не доставала. И потом подходил постепенно. В общем, привык он, что я к нему в огород залезаю, лаять перестал, радовался даже. Его хозяева кормили плохо, хлеб с водой, иногда объедки. А я ему колбасу носил. Но я же с детства практику теорией подкреплял, книжки читал кинологические.

– И сколько тебе было лет? – перебила Маринка.

– Лет десять, наверно. Начал я постепенно учить его сидеть по команде. В книжке как написано: если сразу не сел, хлопнуть по заду. Даже хлыстом. Ну, хлыста у меня не было, я рукой хлопнул. Он опять меня покусал. Тут-то я уже знал, что нужно делать, сам побежал в поликлинику, к хирургу. Пришел, сел, очередь занял, как большой. Хорошо, медсестричка по коридору пробегала, меня увидела. А я в кровище весь, на пол капает, рубашка, брюки – все насквозь промокло. Ой, какой скандал был! Маму с работы вызвали. В прошлый-то раз соседей справку заставили принести от ветеринара, а тут врачиха в милицию позвонила. Мать с соседями поругалась, пристрелите, говорит, свою собаку. И милиция туда же. Я им говорил, что Малыш не виноват, я сам к нему залез, но кто ж меня слушал! Еле-еле успокоились. Пришлось к нему лазить, когда никого дома нет: ни родителей, ни соседей. Он еще раза два меня кусал, но я наученный был, к врачам не бегал. Меня Олежка, старший брат, перевязывал втихую, чтоб мать не узнала.

– И как? Выучил?

– Выучил. Четырем командам: «сидеть», «лежать», «рядом» и «голос». Ну, лапу он еще давал. Хотел его команде «фас» обучить, но тут помощник нужен, на меня он к тому времени уже не кидался, как я ни уговаривал.

– И что потом?

– Потом поехал в военкомат и потребовал, чтобы нас с Малышом на границу взяли, – Игорь улыбнулся. – И ведь взяли в конце концов, лет через восемь, без Малыша правда. У нас хороший военком был, всем бы такого.

Солнце садилось точно на западе и, когда они вышли на середину просеки, повисло над горизонтом. Они не сговариваясь сели на поваленное дерево, на котором отдыхали с утра.

– А как твоя коленка? – спросила Маринка.

Он пожал плечами:

– Нормально.

– Ты поспать-то успел?

– Да, немного.

– Хочешь, поспи сейчас, – предложила она, – пока солнце сядет, да сумерки… Она раньше чем через час не появится.

– Нет. Дай мне лучше посмотреть сетку, которую Волох дал.

Она вынула из кармана силки и покрутила их в руках:

– А знаешь, мне тоже не хочется ее ловить. Может, колдун прав? Она нас заворожила?

Игорь покачал головой:

– Не знаю. Мне кажется, если мы только попробуем, она больше никогда не появится.

– Если Волох не может провести обряд, она все равно не нужна. Я завтра в инете посмотрю про те обряды, о которых он говорил. Может, мы и без нее обойдемся?

– У тебя есть Интернет?

– Конечно. Я же программист, я здесь работаю. Я без инета не могу.

– Слушай, как здорово, – Игорь улыбнулся, – я никогда его не видел, представляешь? Только слышал.

– Не может быть! – рассмеялась Маринка. – Первый раз вижу человека, который никогда не видел инета! Я тебе покажу, хочешь?

– А правда, что там можно найти любую книгу?

– Ну, почти любую. Трудно найти те, которые еще продают. И те, которые мало кому интересны, специальную литературу, например.

До появления перелет-травы они успели поговорить о том, какие книжки читают, какую любят музыку и какие смотрят фильмы. Маринка рассказала о своей работе, а Игорь – о своей. Она снова убедилась, что с попутчиком ей все же повезло, хотя после истории с медведем в этом нисколько не сомневалась. Хороший мужик, надежный. В самый раз ходить в разведку. Или ловить перелет-траву. Никакой скованности теперь она не чувствовала и не пожалела о том, что настойчиво стремилась его разговорить.

Травка спустилась с неба неожиданно – действительно как падающая звезда. Спустилась и неподвижно замерла в отдалении. Игорь поднялся и подошел к ней поближе, но стоило Маринке сделать шаг в ее сторону, травка тут же взмыла в небо, подождала немного и спустилась опять. Маринка попробовала подойти еще раз, и снова у нее ничего не вышло: цветок поднимался вверх, как только Маринка двигалась с места.

– Положи на землю сетку, – посоветовал Игорь.

Маринка послушалась, и – о чудо! – травка позволила ей приблизиться.

– Ничего себе! А ты был прав! И что, опять тащиться за ней всю ночь?

– Ну, если мы хотим узнать, что ей нужно, то да.

– Колдун нам этого не простит, – хихикнула Маринка.

– Мы вернемся за сеткой. Утром.

Цветок тем временем двинулся вперед по просеке, и им ничего больше не оставалось, как шагать за ним следом. За разговорами время побежало быстрей, и Маринка удивилась, когда глянула на часы, – время приближалось к полуночи. Вчера, на вышке, они дрожали от холода, а сегодня пришлось куртку снять и обвязать рукава вокруг пояса. Игорь тоже снял фуфайку и закинул за плечо.

Они перебрались через асфальтированную дорогу, прошли полем со скошенной травой и оказались перед покосившимся, местами проломленным забором.

– Пансионат «Чайка», – прочитал Игорь и показал пальцем на вывеску, валявшуюся на земле.

Травка перелетела через ограду и неожиданно забеспокоилась, забилась, заметалась в воздухе.

– Что это с ней? – спросила Маринка.

Травка мелькнула между деревьями, словно метеор, и исчезла.

– Мне кажется, надо спешить за ней, – Игорь огляделся.

В ответ на его слова цветок появился снова и опять умчался в глубь территории пансионата. Не оставалось никаких сомнений в том, что он звал за собой.

Сразу за деревьями открылся плац, вымощенный бетонными плитами, которые местами пробила трава. Посередине стоял гипсовый осыпавшийся памятник, вроде женщины с веслом, и обломанный флагшток. А за плацем темной тучей поднимался трехэтажный деревянный корпус. Некогда красивый и даже вычурный, теперь он производил впечатление замка с привидениями. Башенки по углам просели и накренились, высокий эркер был перекошен, окна зияли черными дырами выбитых стекол. Радужный свет проблеснул в окне второго этажа, и Маринке показалось, что на его фоне мелькнул темный силуэт в балахоне с капюшоном. Видение это нисколько не отличалось от реальности, и она приостановилась на секунду.

– Ты что-то увидела? – спросил Игорь.

– Нет, ничего, бежим.

Перелет-трава нетерпеливо выглянула из пустого дверного проема и метнулась вверх по лестнице.

– Скорей, – шепнула Маринка, – я не знаю, что там, но нам надо спешить!

В корпусе пахло прелым деревом и пылью. Маринка посветила вперед фонариком: старая лестница шаталась, перила выгнулись в сторону, а местами обвалились ступени. Только тетива оставалась прямой и крепкой, что вселяло надежду на лучшее.

Маринка с секунду осматривалась и бросилась по лестнице вверх, стараясь не наступать на гнилые доски. Перед площадкой между этажами зиял провал – не хватало трех ступеней. Она примерилась и прыгнула наверх, не остановилась и рванула дальше. Как вдруг за ее спиной раздался грохот. Игорь! Он же не умеет прыгать! Как она могла забыть!

Маринка вернулась на площадку: было подозрительно тихо.

– Игорь! – позвала она и посветила фонариком вниз. Тетива лестницы лежала на перегородке – видимо, под лестницей когда-то была кладовка.

– Игорь? – еще раз спросила она.

– Все в порядке, – наконец отозвался он, и Маринка увидела, что он поднимается на ноги.

– Ты ушибся?

– Нет, все хорошо. Тут пыльно и ничего не видно. И под ногами что-то навалено.

Разумеется, ушибся, поэтому и не отозвался сразу.

– Извини, пожалуйста, извини. Я забыла…

– Я сам виноват, ты тут совершенно ни при чем, – он снова нагнулся и попросил фонарик.

– Ты что-то нашел? – Маринка скинула «жучка» вниз.

– Я потерял рюкзак.

Маринка присела на корточки у края площадки и заглянула под лестницу, но ничего в темноте не увидела.

– Ну что? Нашел?

– Погоди-ка. Это и вправду интересное место. Не хочешь спуститься ко мне и посмотреть?

Маринка немедленно села на пол, свесив ноги. Прыгать было высоко, но Игорь выпрямился, протянул руки и поймал ее под мышки. Под лестницей оказалось совершенно темно, он молча достал из кармана фонарик и обвел лучом света маленькую кладовку. У задней стены стоял тяжелый резной стол, на котором громоздились толстые книги и бумаги, в углу торчал высокий бронзовый подсвечник с воткнутыми в него пятью свечами, а перед ним в круглом сосуде на подставке плескалась вода. Под стол была задвинута крепкая табуретка.

– Ничего себе, – Маринка попыталась шагнуть к столу, но тут же споткнулась: на полу валялись лопаты, метлы и другие полезные принадлежности для уборки территории. Это никак не вязалось со столом в антикварном стиле и подсвечником на нем.

Игорь переступил через разбросанные инструменты, подошел к столу, наклонил подсвечник и щелкнул зажигалкой. Свечи загорелись одна за другой, сразу стало светло. В просвет над головой заглянула перелет-трава и повисла над лестницей – похоже, теперь она никуда не спешила.

– Признавайся, ты это сделала нарочно! Да? – крикнула ей Маринка и добавила вполголоса: – Могла бы просто сюда залететь и посветить, мы бы догадались спуститься сами.

– Не могла, – покачал головой Игорь, – она нас боится. Если бы она сюда залетела, то оказалась бы в опасной близости от нас.

– Хитрая, расчетливая тварь!

– Нет, просто осторожная, – он выдвинул табуретку и сел за стол.

Маринка подошла поближе и заглянула ему через плечо:

– Посмотри, кругом пылища, а стол чистый. Как будто кто-то недавно за ним сидел.

Игорь кивнул и раскрыл верхнюю книгу – в кожаной обложке, толщиной не меньше чем в восемьсот страниц. Маринка очень удивилась, когда увидела, что книга рукописная. Только вовсе не старинная – бумага была белой, формата А4, это не вызывало никаких сомнений. Но вместо нормальных букв на ней были нарисованы странные значки, напоминающие греческие большие буквы.

– Что это? Шифр? – спросила она и глянула на Игоря.

– Нет. Это руны. Не знаю только, чьи. Я не умею читать руны, – он пролистал книгу до конца, но в ней не нашлось ни одной кириллической буквы.

Вторая книга оказалась постарше, явно печаталась в типографии, тонкие пожелтевшие листы истлели по краям, но прочитать ее тоже не получилось – она была написана на латыни. Третья книга чуть не развалилась у них в руках, настолько хрупкой от времени стала бумага. Она тоже сплошь состояла из рун, и Игорь сравнил ее с первой.

– Похоже, кто-то снял с нее копию, – вздохнул он.

Ни одной книги на русском языке не нашлось. Игорь начал методично просматривать бумаги, и тут им повезло больше: один лист был исписан мелким почерком с острыми кончиками букв, взлетавших вверх и глубоко опускавшихся под строчку. Правда, на нем ничего, кроме длинного списка фамилий в два столбца, не было. Игорь мельком пробежал по листу пальцем и остановился в самом конце.

– Переделкина Елена, – задумчиво прочитал он вслух, а потом поднялся на самый верх списка. – Соломейко Миша.

Напротив каждой фамилии стояли вполне понятные нормальному человеку значки: знаки вопроса, крестики, галочки. Некоторые фамилии были вычеркнуты, некоторые объединены фигурной скобкой.

– Я, конечно, могу ошибиться… – неуверенно начал Игорь.

– Ну?

– Переделкина Лена – моя коллега. Она умерла второго сентября. Ее убило током, у меня на глазах. Она знала, когда умрет.

– А этот… Михаил?

– Это мальчик, который умер от менингита. Я запомнил его могилу.

Он еще раз внимательно прошел по всему списку.

– Вот, это дядя Вася, он утонул летом. А это жена Аркадия Михайловича, она тоже умерла. В мае. И… я, конечно, не уверен, но она тоже знала, когда умрет.

Маринка пригнулась:

– Ты хочешь сказать, это список… таких, как мы?

– С точностью этого сказать нельзя, но наверняка имеет к нам отношение.

– А почему там нет нас?

– Одно из двух. Или потому что мы еще живы, или, скорей всего, потому что листок закончился…

Игорь перевернул лист – обратная сторона была исписана тоже, но уже на латыни.

– Ты понимаешь хоть слово? – поинтересовалась Маринка.

Игорь покачал головой.

– Слушай, надо показать эту бумажку колдуну! Он же закончил медицинский, может быть, он что-нибудь разберет?

Игорь пожал плечами, сложил листок в четыре раза и спрятал за пазуху:

– В любом случае надо как следует его изучить.

Они осмотрели кладовку еще раз, но ничего интересного, кроме загадочного сосуда с водой, не увидели.

– Ну что, выбираемся отсюда? – Игорь посмотрел наверх – травка кивнула, поднялась и повисла над лестничной площадкой. – Смотри-ка, она хочет, чтобы мы пошли дальше.

Маринка не успела опомниться, как он подхватил ее под мышки и поднял наверх. Ей осталось только вскарабкаться на площадку. Сам он сначала поднял рюкзак, задул свечи и только после этого положил руки на пол, и Маринка отступила на шаг, чтоб ему не мешать.

– Помочь? – спросила она.

– Да не надо, – он подтянулся на руках и лег грудью на доски.

– Ты не ботаник, ты индеец, – подумав, сказала она.

– Издеваешься? – он сел на пол и снял с лица паутину.

– Нет. Ты читал в детстве про индейцев?

– Конечно. Мы с отцом даже делали настоящий индейский лук. Только выстрелить из него у меня так и не получилось.

– Почему?

– Потому что он был настоящий. Силенок не хватало тетиву натягивать.

– Надо придумать тебе какое-нибудь индейское имя.

Игорь поднялся на ноги и отряхнулся:

– Зачем?

– Ну, это было бы интересно.

– Да? Я знаю одно индейское имя. Змеиный Глаз[2].

Маринка рассмеялась.

– Нет, я имела в виду не это. Если хочешь, можешь и мне придумать индейское имя. А тебя… а тебя будут звать… Медвежий Клык! Нравится? Или Медвежье Ухо?

– Можно я буду Медвежьим Ухом, а? Клык – это слишком кровожадно для меня, – он улыбнулся.

Травка поплыла над лестницей вверх, и они двинулись за ней.

– Хорошо, Медвежье Ухо, – Маринка снова рассмеялась, – а как ты назовешь меня?

Игорь задумался:

– У индейских девушек были красивые имена. Я пока не могу ничего придумать, можно, я назову тебя попозже?

Маринка хихикнула:

– Я бы, конечно, предпочла быть Дикой Пантерой, но могу и подождать, пока ты сам мне это предложишь. Почему у нас такие дурацкие имена? Как здорово быть индейцами – твое имя тебе дают не просто так, и все знают, что ты – Медвежье Ухо, а не Тухлый Кусок Мяса.

Перелет-трава вывела их на второй этаж и свернула в узкий коридор налево, по обеим сторонам которого располагались закрытые филенчатые двери.

– А если бы меня звали Тухлый Кусок Мяса? – улыбнулся Игорь. – Как жить тогда?

– Это глупый вопрос. Тебя же зовут Медвежье Ухо, правильно? Пусть Тухлый Кусок Мяса сам думает, как ему дальше жить.

– На самом деле я с самого рождения с медведями связан. Меня отец звал медвежонком.

– Правда? Почему?

– Я поздний ребенок, меня никто не ожидал. Мать однажды ездила за ягодами, далеко куда-то, их на автобусе возили от работы. И в лесу увидела медведя. Испугалась очень. А через несколько дней узнала, что беременна. Отец всю жизнь шутил, что она меня от медведя прижила, и меня звал медвежонком.

– Да? И твоя мама не обижалась?

– Нет, конечно нет. Он же шутил…

Травка влетела в небольшую комнату, единственную, в которой была распахнута дверь, и устремилась к окну. Маринка зашла туда вслед за Игорем, но стоило ей переступить порог, как дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной. Перелет-трава в тот же миг исчезла за окном, даже света ее не стало видно.

– Оп! – Маринка попробовала толкнуть дверь, но та не подалась. – Похоже, мы опять попались…

– У меня с собой топорик. В случае чего мы выломаем дверь, – Игорь подошел к окну и посмотрел наружу.

Комната была совсем пустой. Дощатый крашеный пол, на стенах – обои с потеками, и подмокший потолок из оргалита.

– Я бы подождал и посмотрел, что будет дальше, – Игорь присел на подоконник.

А Маринка вспомнила, что́ колдун говорил о перелет-траве. Ее сущность враждебна человеку, она – проводник в мир мертвых. С медведем они уже встречались, что ждет их теперь?

– Знаешь, я не очень люблю, когда меня запирают на замок… – проворчала она.

Игорь поднял и опустил брови, подошел к двери и толкнул ее плечом.

– Действительно заперта. Неужели двери здесь захлопываются? – он нагнулся к замочной скважине, – нет, обычный замок. И, между прочим, с той стороны торчит ключ…

– Значит, нас кто-то запер? – Маринке стало не по себе. – Там кто-то есть?

– Я не знаю, – тихо ответил он.

Маринка отступила от двери, выглянула в окно и посветила на землю фонариком. Ей снова показалось, будто между деревьев мелькнула фигура в балахоне с капюшоном. Но это ей только показалось – неожиданно луна осветила плац под окном, и стало понятно: никакого движения внизу нет, деревья замерли неподвижно, ночь абсолютно безветренная, ясная, и вокруг стоит такая тишина, что звенит в ушах.

– Хочешь, я сломаю дверь? – спросил Игорь.

– Погоди, ты прав, надо немного подождать, – она решительно уселась на пол и предложила ему сделать то же самое.

Игорь не стал садиться, открыл рюкзак и вытащил топорик.

– Я постою, – он подошел к окну, выглянул наружу, а потом молча поманил Маринку рукой и прижал палец к губам.

Маринка осторожно посмотрела в окно и увидела, как из-за деревьев на плац выходят три серые тени. Собаки? Медленно, гуськом, опасливо озираясь по сторонам. Нет, никакие это не собаки.

– Это волки? – еле слышно спросила она у Игоря.

Он кивнул и снова приложил палец к губам.

На втором этаже волков можно было не опасаться, но от того, что дверь заперта и выхода из комнаты нет, стало особенно тревожно. Звери между тем подошли к флагштоку, как вдруг тот, который двигался первым, резко прыгнул вперед и вверх, перевернулся через голову и…

На плацу возле флагштока стоял человек – высокий, широкоплечий, одетый в кожаную куртку и обыкновенные джинсы. Маринка от испуга зажала рот рукой и отступила на шаг от окна. Два других зверя по очереди проделали точно такой же кульбит, и теперь трое мужчин, оглядевшись, направились к двери заброшенного корпуса.

– Ой, мамочка… – прошептала Маринка одними губами.

Игорь на цыпочках подкрался к двери и припал ухом к замочной скважине. Маринка последовала за ним – как бы ей ни было страшно, любопытство все равно оказалось сильней.

Из-за двери послышались негромкие шаги на лестнице, а потом хриплый голос:

– Здесь кто-то был. Жег свечи.

– Наверное, опять этот… монах, – ответил ему другой.

– Нет. Монах пахнет не так. Ты что, не чувствуешь?

Маринка живо представила, как хозяин хриплого голоса нюхает носом воздух.

– Пошли. Они здесь, – снова сказал хриплый голос, – мужчина и женщина.

– Зачем они нам сдались? Я и без них сыт по горло.

– Они могли видеть, как мы оборачивались. Они спускались в чулан. Мало нам монаха, который нашел проход и теперь шляется здесь, когда ему заблагорассудится?

– Как скажешь. Ты старший – тебе видней.

О том, что все трое перепрыгнули провал в ступеньках, можно было судить только по тому, как скрипнули половицы на площадке, – двигались они на удивление тихо. И не таились, иначе бы не говорили в полный голос, но шаги их были бесшумны. Как у зверей.

– Они свернули сюда, – услышала Маринка из-за двери.

Игорь поднялся и потянул ее за собой, подошел к окну и выглянул вниз. Слишком высоко.

– Если я опущу тебя за руки, ты сможешь прыгнуть и не сломать ноги? – тихо спросил он.

Маринка покачала головой. Ей хватило вчерашней истории с медведем, она до сих пор считала себя предательницей, бросившей товарища на произвол судьбы. Конечно, она могла бы спрыгнуть. И может быть, даже удачно приземлиться. Но почему-то не сомневалась в том, что Игорь прыгать вслед за ней не станет. И не потому что боится высоты.

– Они здесь, они попались в ловушку, – отчетливо произнес голос за дверью, – быстро спускайся вниз, чтобы они не ушли через окно.

Игорь посмотрел на Маринку то ли с осуждением, то ли с сожалением, вздохнул и сделал шаг вперед, стискивая в руке топорик. Троих оборотней, которых она разглядела на плацу, этим топором не остановить, это же очевидно. Игорь, конечно, не Тухлый Кусок Мяса, и рост у него нормальный, и плечи широкие, и руки сильные. Но те трое уж больно на «быков» похожи, рядом с ними он выглядит хлипким пацаном.

– Слушай, Медвежье Ухо, – шепнула она, – по-моему, сопротивляться бесполезно. Может, лучше на жалость возьмем?

В замке повернулся ключ.

– Они на жалость не возьмутся, – ответил Игорь тихо.

Дверь распахнулась, и в комнату по-хозяйски шагнул старший, загородив мощным торсом весь проем. Его глаза сверкнули зеленым отсветом, когда он исподлобья глянул на Игоря с Маринкой, – звериное лицо с узким скошенным лбом и выпяченной вперед челюстью на секунду ощерилось, и между губ мелькнули ослепительно белые зубы. Вслед за ним в комнату зашел второй точно такой же тип – несомненно, эти двое были братьями-близнецами. Они ничего не говорили. Старший молча подошел к Игорю и молча перехватил его руку с топором за запястье. Игорь честно сопротивлялся, Маринка видела, как он пытался ударить противника левым кулаком, но его удара тот даже не заметил. Она хотела кинуться на помощь, но второй оборотень подхватил ее на ходу, и она сама не поняла, как оказалась лежащей на полу с заломленными за спину руками. А она-то наивно полагала, что будет царапаться и кусаться! Какое там! Она даже пошевелиться не могла, даже приподнять голову – одну ее руку оборотень коленкой придавил к полу, а вторую вывернул назад и крепко прижал к лопатке.

Топорик упал не сразу, Игорь, в отличие от нее, так просто не сдавался. Маринка услышала, как оборотень уронил его на пол, и попыталась вырваться, но смогла только повернуть голову. Драка между ними проходила в полном молчании, это было как-то неестественно, как в немом кино. Оборотень уложил Игоря лицом вниз, но тот продолжал бороться, пока старший не поднял его за шею и не приложил лицом об пол три раза подряд. Если бы не тишина, Маринка бы закричала.

– Ну как? Успокоился? – нарушал молчание старший оборотень.

– Надеюсь, что нет, – тихо, с придыханием, сказал Игорь.

– Я ж тебе руку сломаю, дурак!

– Пожалуйста! – жалобно попросила Маринка. – Пожалуйста, не надо ломать ему руку! Послушай, Медвежье Ухо, я же говорила, что сопротивляться бесполезно, не надо, не шевелись!

– Медвежье Ухо? Это здорово, – хохотнул старший. – И что же мне надо сделать, чтобы ты наконец угомонился?

– Наверное, отпустить… – ответил Игорь.

Оборотень подумал.

– И ты обещаешь, что не схватишься за свой топор и не выскочишь в окно?

– Если вы не причините вреда девушке, могу это пообещать.

Старший снова подумал, еще раз хохотнул и выпустил Игоря из захвата, продолжая стоять на коленях. Тот немедленно перевернулся, сел на пол напротив оборотня, потирая плечо, и сразу сказал младшему:

– Отпусти девушку.

– Э нет! Она будет кусаться и царапаться! – усмехнулся старший. – Ее обещаниям верить нельзя.

Маринка подумала, что он абсолютно прав. Если бы ее отпустили, она бы так и сделала. Во всяком случае, попыталась бы точно.

– Ну? И что вы делали в нашем доме? – спросил оборотень у Игоря, причем довольно мирно.

– Мы оказались здесь случайно, – так же мирно ответил Игорь, – нас привела сюда перелет-трава.

– Вот как? – оборотень почесал в затылке. – Перелет-трава? Это меняет дело. Кого попало она сюда не приведет. А монаха вы случайно не видели? Мы караулим его с весны.

– Нет, монаха мы не видели.

Маринка встрепенулась.

– Мне показалось, что я видела фигуру в плаще с капюшоном, – нехотя сказала она, – но я в этом не уверена.

Говорить лежа на полу ей не понравилось.

– Отпустите ее, она не убежит, – снова попросил Игорь.

– Ладно, не убегу, – пообещала Маринка. Просто поговорить она была согласна.

Младший наконец ослабил захват и даже хотел помочь ей сесть, но она вырвалась из его рук и отскочила в угол комнаты, чтобы он не смог до нее дотянуться.

– Знаешь, Медвежье Ухо, – продолжил переговоры старший, – тебя мы могли бы и отпустить, если бы ты поклялся огнем никому никогда не рассказывать об этом доме и о том, что ты здесь видел. И оставил бы нам девчонку. Она бы стала нам сестрой, мы бы никогда не обидели ее, лучшие куски всегда принадлежали бы ей…

– Лучшие куски чего?.. – Маринка поперхнулась, но оборотень пропустил ее слова мимо ушей.

– А ей и надо было бы всего убирать у нас в доме и готовить нам еду. Она мне понравилась, боевая… О такой сестренке я мечтал всю жизнь.

– Эй, ребята, а меня вы не хотите спросить? Или вы считаете, что я тоже всю жизнь о таких братишках мечтала? – попробовала вставить Маринка.

Оборотень посмотрел на нее, хитро прищурившись:

– Ну, насильно тебя держать мы бы, конечно, не стали. Нам сестренка нужна, а не пленница. А что, разве не здорово иметь таких братьев, как мы? И Медвежье Ухо тогда смог бы уйти.

– Это что, ультиматум? Или я соглашаюсь быть вашей сестренкой, или мы оба не выйдем отсюда? Так?

Оборотень задумался всерьез и через некоторое время ответил:

– Нет. Я предлагаю мирно все решить. Мы добровольно соглашаемся отпустить Медвежье Ухо, а ты добровольно соглашаешься остаться с нами. Разве плохое предложение?

Он, похоже, вовсе не понял, в чем неправ. Он искренне хотел мира и согласия. Наверное, обострять не стоило.

– Я не могу стать вашей сестрой, – честно ответила Маринка, – потому что я знаю, когда умру.

Братья переглянулись.

– Проклятый монах! – младший скрипнул зубами.

– Эй, – насторожился Игорь, – а при чем здесь монах?

– А черт его знает! – ответил старший. – Мы его с апреля поймать не можем.

Да. С логикой оборотни явно не дружили. Или считали себя хитрыми? Во всяком случае, молчали они долго, пока старший наконец не выдал:

– Ладно. Поклянитесь огнем и катитесь на все четыре стороны. Можешь огнем поклясться, что никому об этом доме не расскажешь?

Маринка поклялась бы чем угодно, ей в обществе братьев было как-то неуютно. Однако все оказалось непросто. Оборотень позвал третьего брата, все еще караулившего их под окном, и они устроили настоящий ритуал принесения клятвы.

– Медвежье Ухо поклянется первым, – сказал старший, обращаясь к Маринке. – Если огонь не обожжет его руку, он будет верен клятве. Ну, а если обожжет – мы отпустить его не сможем. Хотя ему я верю и без всяких испытаний. Но ведь все должно быть честно. К тому же, если он ее нарушит, от слабости или по злобе, огонь его накажет.

Маринка глянула на Игоря, и тот молча ей кивнул.

– Встань у двери, – скомандовал оборотень, повернувшись к Игорю, – и протяни руку ладонью вверх.

Игорь послушался, и старший положил ему на ладонь небольшой пучок сухой травы, скатанный шариком, – ее с улицы принес третий брат.

– Клянешься ли ты, что никто никогда от тебя не узнает о происходящем в этом доме?

– Клянусь, – кивнул Игорь.

Оборотень вынул из кармана коробок, чиркнул спичкой и поднес ее к траве на ладони Игоря. Маринка ахнула, но он не пошевелился. Со стороны ей показалось, что огонь и вправду не жжет его руку. Только быть этого не могло. Пламя сначала медленно облизывало сухой пучок, а потом вспыхнуло ярко и высоко, осветив его неподвижное лицо, но быстро опало: трава превратилась в горстку тоненьких красных угольков и осыпалась на ладонь пеплом.

Оборотень дунул Игорю на руку, внимательно осмотрел ее и показал Маринке:

– Вот. Что я говорил! Медвежье Ухо клятвы не нарушит. А ты?

Ей стало немного страшновато: она не очень верила в то, что огонь не обжег его руку, просто в полутьме после яркого пламени ожога было не видно. А сможет ли она сохранить невозмутимость, чтобы оборотни поверили ей? Нет, она вовсе не собиралась нарушать клятву. Только связи между ожогом и нарушением обещания не видела.

– Не бойся, – шепнул ей Игорь и поставил ее на то место, где только что стоял сам, – ничего страшного в этом нет.

– Я не боюсь, – она посмотрела на него с вызовом и вытянула руку вперед.

Оборотень положил пучок травы на ее маленькую ладошку и спросил:

– Клянешься ли ты, что никто никогда от тебя не узнает о происходящем в этом доме?

– Клянусь, – ответила она как можно более невозмутимо и потихоньку сжала кулак на другой руке.

Чиркнула спичка, и Маринка постаралась не зажмуриться. Сначала было совсем негорячо, пока огонь не подобрался к ладони вплотную, облизывая травинки, лежавшие на коже. Очень захотелось отбросить горящую траву на пол и прижать руку к себе. Маринка стиснула левый кулак еще сильней, еле-еле удерживаясь, чтобы не вскрикнуть. Пучок уже превратился в горстку обжигающего пепла, а пульсирующая боль становилась только сильней, как будто пламя прожгло в ладони дырку.

Оборотень взял ее за запястье, дунул на остатки пепла, чем доставил ей ни с чем не сравнимое облегчение, и с сомнением посмотрел на ожог.

– Вроде все в порядке, – обиженно пробормотал он, – придется тебя отпустить. Но если передумаешь умирать, возвращайся к нам. Ты просто не понимаешь, как здорово быть нашей сестрой.

– Я подумаю, – улыбнулась Маринка.

 

Через пятнадцать минут, когда они вышли за ограду пансионата «Чайка» и выбирали, в какую сторону идти дальше, к ним вернулась перелет-трава.

– Это самая гадкая тварь, которую я когда-либо встречала, – прошипела Маринка и подула на ладошку: посередине надулся большущий пузырь, который собирался вот-вот лопнуть.

– Я придумал тебе индейское имя, – сказал Игорь и посмотрел ей на руку, – ты будешь зваться Огненная Ладонь. Сначала я хотел придумать тебе женское имя, что-нибудь вроде Белого Ландыша или Легкого Облака. Но мне кажется, ты заслуживаешь большего.

– Спасибо, – она улыбнулась, – Огненная Ладонь звучит гораздо внушительней, чем Дикая Пантера, правда?

– Конечно, – согласился он, и Маринка так и не поняла, говорил он все это всерьез или шутил.

 

Aut viam inveniam,aut faciam [3].

Латинская пословица

 

Ему снилось бесконечное скошенное поле – унылое, однообразное, ровное, как стол. От горизонта до горизонта. И Она уходила от него по этому полю, все дальше и дальше. Ее стройная фигурка в длинной белой рубахе, с развевающимися на ветру густыми черными волосами, становилась меньше и меньше. Бледные босые пяточки ступали по колючей стерне, и холодные тонкие руки висели как плети.

– Ну оглянись, – шептал он беззвучно, – оглянись хотя бы раз…

Он не мог вспомнить ее лица. Мучительно пытался и не мог – оно ускользало. Кажется, вот-вот мгла памяти рассеется, и ее лицо выплывет из мутной дребедени, которой полна его тяжелая голова. Нет.

Фотографии? Это жалкие отпечатки, оттиски, хранящие лишь блеклые следы Ее чистого свечения, захудалая профанация, ничтожное, искаженное отражение Ее тонких черт…

Она никогда не оглядывалась. Она уходила, так и не простив его. Потому что он убил Ее. Он убил Ее так же верно, как если бы ударил ножом в сердце. На что он надеялся? Кто дал ему право прикасаться к тонким нитям судьбы?

Да, он был молод. Он еще многого не умел и не знал. И он был одержим Ею. Это со временем его страсти притупились, пока не угасли совсем. Чем больше он мог, тем меньше ему хотелось. Чем отчетливей он сознавал свое могущество, тем никчемней оно становилось. Он ставил перед собой планки все выше и выше, а когда достигал намеченной высоты, она не радовала его. Да пожелай он – весь мир лег бы к его ногам. Только мир не был ему нужен. Все его сокровища, вся энергия, все силы, вращающие планеты вокруг звезд, не могли Ее вернуть. Он не хотел ничего, из всех страстей, тревоживших его юность, осталась одна – самая высокая планка, самая несбыточная мечта, маниакальная идея: он хотел привести Ее назад.

Глупый Орфей! Да он просто кретин! Пройти туда, куда заказан путь любому смертному! Не влететь бесплотным духом, созерцающим царство мертвых, а пройти живым, во плоти, разжалобить богов, получить желаемое и не удержать из-за собственной тупости!

Да, пролететь туда бесплотным духом может каждый шаман. И даже изловить такого же бесплотного духа, тянущего за собой свое тело, и вернуть назад. Но кто проходил туда во плоти? И кто выводил оттуда умерших, чьи тела давно истлели в могиле? Кто еще одурманил Харона, чтобы пересечь Стикс?

Образы… Красивые причудливые образы рисует сказка, чтобы спрятать за ними истину, тайное знание, сакральный смысл, покрытый тысячелетними табу. И не осталось в живых носителей этого знания. Даже австралийские аборигены, ближе всех стоящие к нему, и они на сотню поколений отдалились от тех, кто знал. Остались только искаженные обряды, позволяющие имитировать переход: выйти на берег Стикса, но не переплыть его. Набрать его мертвой воды, постоять на берегу, приобщиться к монотонному течению и вернуться совсем другим – мудрым, неуязвимым, бесстрашным и спокойным. Но не переплыть!

Там, в глубине причудливых образов, зашифрованное хранителями, изломанное злопыхателями, исковерканное бестолковыми фантазерами, перевранное фольклористами, обработанное литераторами, – сидит Знание. И по крупицам, по микроскопическим вкраплениям в узор, по тончайшим волоскам, проблескивающим сквозь толстый слой времени, можно это Знание получить.

Поворачивая информационные поля, как трубку калейдоскопа, перебирая и перекладывая сложную мозаику аксиом и предположений, тасуя колоду закономерностей и вероятностей, он преодолел и этот барьер. Oenothera libertus[4] – вот без чего нельзя пересечь Стикс. Пьянящая, дикая и свободная.

Он долго шел к пониманию. Эволюция мифов и легенд замысловато перевивала правду с вымыслом – в крылатых коней превращались птицы, летучие корабли сменяли крылатых коней, а после и вовсе оборачивались лодками, и к ним приставляли лодочников. Хтонические существа глотали отважных героев, огромные рыбы становились бочками, а бочки – снова лодками. Все, что плавает и летает, перемешалось в фантастическом клубке, ощетинившимся сотнями оборванных ниточек. А Oenothera libertus лежала совсем в другой стороне, запрятанная в другой клубок – в клубок исполнения желаний.

 

Игорь. 17–18 сентября

Пошли они путем-дорогою, долго ли, коротко ли – зашли в темный, дремучий лес.

Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня-богатыри: [Тексты сказок] № 141.

 

На рассвете перелет-трава вывела их на шоссе, прямо к автобусной остановке, и Игорь решил не звонить Волоху, тем более что нужный автобус подошел через несколько минут. Ехать, правда, пришлось с пересадкой – за ночь они успели пройти километров тридцать, если не больше. И хотя никаких болот им на пути не попадалось, он устал гораздо сильней, чем в прошлый раз, и Маринка снова предложила ему «элегантную трость».

Чем ближе Игорь узнавал свою спутницу, тем больше убеждался в том, насколько ему повезло. И если в первую ночь он все время испытывал неловкость, то к концу второй ему казалось, что он знает Маринку всю жизнь. Ее игра в индейцев сначала представлялась ему не более чем милой шуткой, но постепенно он привык и начал относиться к ней серьезней, чем сама Маринка.

– Не надо говорить Волоху о том листке, который мы нашли, – сказал он ей, когда они сели в автобус.

– Почему? Я думаю, этот монах имеет самое непосредственное отношение к виновнику наших проблем, а колдун хочет его найти.

– Эй, ты не забыла? Ты поклялась огнем…

Маринка посмотрела на руку и вздохнула:

– Знаешь, мне почему-то показалось, что все это несерьезно. Как в детской игре. И вообще: я до сих пор сомневаюсь, а не привиделось ли мне это.

– Если честно, я тоже, – улыбнулся Игорь, – но если мы допустили существование перелет-травы, то почему бы нам не поверить в оборотней? По-моему, они очень милые ребята.

– Да уж! Очень милые! У тебя, кстати, синяк на скуле и на лбу.

Игорь тронул лицо рукой:

– Правда? А я считаю, что они обошлись с нами более чем мягко. Могли бы просто сожрать. Как тебе такой поворот событий?

Маринка рассмеялась:

– А ты заметил, как им понравилось твое индейское имя? Между прочим, они сразу поменяли к нам отношение, как только услышали, что ты Медвежье Ухо, а не Тухлый Кусок Мяса.

– Я думаю, будет нечестно их обмануть, – Игорь тоже посмотрел на ладонь, где успел лопнуть пузырь от ожога. – И… мне кажется, Волох не будет никого искать. Ему это скучно.

– Да? Почему?

– У него к нам чисто профессиональный интерес, он во что бы то ни стало хочет попробовать провести свой обряд. Я его, конечно, понимаю. Представь себе, много лет разрабатывать какую-нибудь теорию, а потом получить возможность проверить ее на практике! О таком можно только мечтать. Разве тебе не хотелось бы обкатать свою программу?

– Конечно хотелось бы. Я думаю, ты прав… Мне и самой так показалось. И что, мы так и не узнаем, что написано на этом листочке?

– Наверное, нет. Даже если мы раздобудем словарь, это будет не так просто. И почерк не самый лучший… Надо несколько дней над ним сидеть, чтобы разобраться.

Конечно, заезжать за оставленной на просеке сеткой было очень тяжело, и Маринка сильно сопротивлялась, но Игорь настоял – наверняка магу она дорога́. К тому же он собирался вернуть ее Волоху и больше никогда с собой не брать и предполагал, что колдуну это не понравится.

Не ошибся. Маринка отправилась домой, добравшись до своего велосипеда, Игорь же остался докладывать Волоху о прошедшей ночи.

– Как это она вас не подпустила? – маг едва не повысил голоса. – Что значит «не подпустила»?

– Очень просто, – Игорь вовсе не намерен был оправдываться.

– И как вы собираетесь ее ловить? Руками?

– Ну, примерно так.

– Послушайте, это несерьезно, – маг прошел по своему кабинету, – надо же было что-нибудь придумать, обмануть ее как-то. Если с ней нельзя действовать силой, как вы говорите, надо попробовать взять ее хитростью.

– Я не буду действовать хитростью, – Игорь пожал плечами.

– Почему? Ну что вы вбили себе в голову? Или вы считаете, что за две ночи изучили ее лучше, чем я за много лет?

– Да.

– Вы в этом уверены? Если бы вы спасали свою жизнь, мне было бы трудно с вами спорить, но вы спасаете ребенка. Вам не кажется, что малейшая ваша ошибка будет стоить жизни вашей дочери?

Игорь потупился. Может быть, он напрасно полагается на свою интуицию? Может быть, на этот раз она его обманывает, и колдун прав?

– У меня есть время. Но на ошибку я действительно не имею права. Поэтому я бы действовал не поспешно, а осторожно, вы меня понимаете?

– Делайте как знаете. Я предупредил – перелет-трава может быть опасной для вас. И еще. Я не могу назвать вам срока, отпущенного вашей спутнице, но скажу: у нее времени в запасе нет. Так что подумайте хорошенько и возьмите сетку с собой.

Игорь покачал головой, но сердце его кольнуло острой болью: эта чудесная девушка… Она чересчур живая, чтобы умереть. Он не должен этого позволить. Не слишком ли большую ответственность он на себя берет, отказываясь от советов мага? Неужели перелет-трава просто хочет их обмануть? Но что-то ему подсказывало: травка уйдет. Едва он попробует ее обмануть или взять силой – она исчезнет и больше никогда не появится. Ему не нравилась позиция Волоха. Куда он торопится? Его азарт вполне понятен, но он не рискует собственной жизнью. Игорь всегда считал, что философы должны быть мудры и рассудительны, а спешка нужна только при ловле блох. Возможно, он ошибался и в первом, и во втором утверждении.

– На что вы рассчитываете? На то, что перелет-трава рано или поздно сама сядет вам на плечо? – продолжил маг, с трудом скрывая раздражение.

– На ладонь, – ответил Игорь, – она сядет мне на ладонь. Когда поймет, что я не собираюсь загадывать желаний и развеивать по ветру ее лепестки.

– Вы вправду верите, что перелет-трава исполняет желания? Это бабушкины сказки. Если вы немного подумаете, то поймете: волшебное исполнение желаний, даже самых безобидных, приводит к нарушению равновесия в мире. Поэтому в природе не может существовать субстанции, которая это делает.

Игорь не стал спорить – в конце концов, это просто неважно.

Они договорились встретиться в восемь вечера и сразу же выехать на то место, где расстались с перелет-травой.

На этот раз собрался Игорь основательно – если они пройдут еще километров тридцать, возвращаться домой, чтобы поспать три-четыре часа и снова собираться в дорогу, не имело смысла: утром они добирались до дома больше двух часов. Палатки у него в хозяйстве не нашлось, а вот пенополиэтилен был, он купил его для утепления подвала, но так и не воспользовался. Игорь вырезал из него матрасик, чтобы спать на земле. Котелка у него не было, и пришлось взять с собой кастрюльку – в случае чего можно вскипятить чаю или сварить грибов. Много еды брать с собой не хотелось, но сколько ночей продлится их поход, Игорь представить себе не мог и уповал на то, что время от времени им придется проходить мимо магазинов. Поэтому он насушил килограмма два сухарей, купил три банки тушенки, взял гречневой крупы и несколько картошин. В магазине он подумал немного и прихватил шоколадок – все девушки любят сладкое, а шоколад сытный и не занимает много места.

Как он ни старался, все равно рюкзак получился увесистый и объемный. Игорь добавил чай, соль, спички, бинт и пластырь – на всякий случай – и, почесав в затылке, кинул в рюкзак финалгон. Лечиться им он уже не мог, и так сжег кожу до того, что она облезла. Но кто знает, как дела будут обстоять дня через два? Это все равно лучше, чем ничего.

Маринка будто прочитала его мысли и тоже собралась дневать в лесу. И тоже взяла с собой только самое необходимое – ее рюкзак был даже меньше, чем у него.

Игорь думал, что Волох по дороге будет уговаривать Маринку взять с собой сетку, но маг не стал этого делать, чем немало его удивил. Колдун согласился, что возвращаться домой на день смысла не имеет, но просил звонить, если они окажутся в зоне действия сети.

Маринка ехала на переднем сиденье и всю дорогу болтала с магом на философские темы, Игорь же помалкивал и смотрел в окно – он собирался в дороге подремать, но на выезде из поселка заметил синюю «восьмерку» с помятой дверью, которая ему чем-то сразу не понравилась. Она ехала за ними на приличном расстоянии и свернула на первой же развилке дорог. И Игорь сильно удивился, когда через четверть часа «восьмерка» снова оказалась сзади них.

Пока они добрались до места, он видел синюю машину еще дважды, но издалека, поэтому запросто мог ошибиться.

Волох попрощался с ними быстро – солнце клонилось к закату, и перелет-трава должна была вот-вот появиться.

– Ну что, Медвежье Ухо, – вздохнула Маринка и села на скамейку около остановки, – сегодня будет еще тяжелей. С рюкзаками-то…

– Хочешь, переложи что-нибудь ко мне, у меня еще есть место, – предложил он.

– Нет, спасибо, – усмехнулась она, – я как-нибудь сама. Между прочим, я полдня рыскала по инету и нашла все про свадебные обряды и обряды инициации.

– Ну и как?

– Со свадьбами все просто, только вот не знаю, как насчет второго брака. Как-то во времена палеолита не очень разводы практиковались…

– Ты была замужем? – удивился Игорь.

– Ну да. Полгода примерно. Больше не выдержала. Это не для меня.

Он не стал ее расспрашивать, но она продолжила сама:

– Нет, ты не подумай, я нормальная. Просто мужики хотят от меня слишком много: и в доме убирай, и обеды готовь, и белье стирай… А я компьютер люблю и работу свою. Ну и жить когда-то надо. Приходишь с работы – к плите, все выходные с веником и утюгом, да еще и по магазинам с авоськами. Нет, я так не могу.

Игорь улыбнулся:

– Ну, на то ты и Огненная Ладонь. Каждому свое.

– А ты был женат?

– Был.

– И как?

– Никак.

– Ну, не хочешь говорить – не говори. Я просто так спросила. В общем, я так и не выяснила ничего про второй брак – ни слова нигде об этом не сказано. А про инициацию сразу могу сказать – нам это не подходит. Маркиз де Сад отдыхает. Там множество вариантов, один кошмарней другого. Серьезно, в страшном сне не приснится.

Игорь не хотел говорить, что никакой обряд инициации ему не поможет. Со Светланкой, значит, все просто – она замужем не была. Но что-то ему не совсем понравилась идея выдать ее замуж для того, чтобы спасти ей жизнь. И даже имитация этого действия вызывала в нем протест. Наверное, это отцовская ревность…

– Но вообще-то, – продолжила Маринка, – все равно надо искать того, кто в этом разбирается. Не по инетовским же сведениям самим обряды проводить. Как ты считаешь?

– Я думаю, надо посмотреть, куда нас травка приведет. А там и решать.

Травка появилась, едва стемнело. Она, правда, не вылетала на дорогу, а светила из-за деревьев, и Игорь с Маринкой, подхватив рюкзаки, направились к ней. Она повела их вдоль шоссе, но в обратную сторону, туда, где они вчера уже проходили.

– Ну здравствуйте! – ворчала Маринка. – Будем туда-сюда бродить…

– Она нас вчера на остановку вывела, хотя ей это было не по дороге, – пояснил Игорь.

– Ты всегда ее защищаешь. А она – подлая тварь.

От шоссе в сторону ответвлялся проселок с двумя глубокими засохшими колеями, вчера они даже не обратили на него внимания, настолько он был узким. Перелет-трава вывела их на его середину и двинулась в сторону от шоссе.

– Это что, для комфортной ходьбы? – удивилась Маринка. – Раньше нас все больше вели по пересеченной местности.

Игорь пожал плечами и увидел, как травка высветила брошенную на маленькой полянке синюю «восьмерку» с помятой передней дверью.

– Между прочим, эта машина ехала за нами от самого Весина… – сказал Игорь.

– Да ты что? Ты хочешь сказать, за нами кто-то следит?

– Я не знаю. Но ты по сторонам посматривай. И… далеко от меня не отходи, хорошо?

– Ладно, – протянула Маринка задумчиво.

Травка тем временем свернула с проселка и повела их в глубь леса, снова, как и в предыдущие ночи, на северо-восток.

Они шли без приключений несколько часов. Коленка заныла намного раньше, чем накануне, – сказывались долгие переходы предыдущих дней.

Конечно, презирать его за это Маринка не станет, но Игорю было неловко, что из-за него они не могут двигаться быстрей, поэтому он делал вид, будто с ним все в порядке. Но Маринка сразу заметила, что он начал прихрамывать.

– Что, болит? – спросила она.

– Нет, ничего. Все нормально.

– Слушай, Медвежье Ухо. Ты, конечно, индеец, но, может, ты перестанешь выделываться и сам себе найдешь палку?

– Да не надо пока. Я же не отстаю. Когда начну отставать, тогда и посмотрим.

Как будто издеваясь над его бравадой, цветок вывел их на место старого торфяного пожара: стволы деревьев с выгоревшими корнями давно повалились на землю и заросли высокой травой. Ни полем это нельзя было назвать, ни лесом. Перелет-трава помаячила немного на краю открытого пространства и направилась к его центру, предлагая догонять. Игорь посветил фонариком вперед, но лучик растворился в темноте, так и не показав, где же кончается сгоревший торфяник.

– Ничего себе! – Маринка попятилась. – И как мы туда пойдем?

– Так и пойдем… – Игорь сжал губы.

– Слушай, не подумай, что я сумасшедшая… Но там наверняка есть змеи…

Он не стал смеяться. Во-первых, змеи там и вправду могли жить, а во-вторых, если ей страшно, смех от страха ее не избавит.

– Я пойду первым. Если совершенно случайно какая-нибудь махонькая змейка туда и забралась, она успеет спрятаться.

Маринка стиснула зубы и кивнула. Игорь вздохнул. Наверное, для нее это так же страшно, как для него подниматься по лестнице на вышку. Что он еще может сделать для нее?

– Давай я все же выломаю палку потолще и буду стучать по земле впереди нас, – предложил он. – Честное слово, этого змеи очень боятся.

– Я знаю. Я все знаю про змей. Я ведь не боюсь, что змея меня укусит. Я боюсь, что она до меня дотронется… Это действительно отвращение, а не страх. Как представлю себе, что я наступаю на нее, такую круглую, как шланг, а она обвивается вокруг моей ноги… Я этого не переживу, я умру сразу же, не дожидаясь наступления срока. Или сойду с ума.

Если бы это было поле с высокой травой, Игорь понес бы ее на руках. Но перелезать через стволы поваленных деревьев… Между тем цветок отдалился от них метров на сто и повис над пожарищем.

– Пойдем, – сказала Маринка. – Пойдем, травка не станет нас ждать. Не надо никаких палок, я просто пойду за тобой. След в след.

Конечно, идти за Игорем след в след у нее не получилось. Какой там след! Деревья лежали друг на друге, их острые обломанные сучья торчали вверх, препятствия по грудь высотой сменялись глубокими дырами, в которые проваливались ноги. Над бывшим пожарищем до сих пор витал запах гари. Игорь помогал Маринке перелезать через толстые сучковатые стволы, но в арсенале у него было немного средств: протянуть руку, когда надо взобраться наверх, и поймать под мышки, когда надо спрыгнуть вниз. Сначала она отвергала его помощь, но быстро поняла, что сама не справится. Он имел неоспоримое преимущество – был выше ростом.

Игорь не сразу заметил, что она плачет. И только когда случайно осветил ее лицо фонариком, заметил блестевшие на щеках слезы. Она стояла над ним и собиралась прыгать вниз.

– Ты устала? – спросил он.

– Нет, – она покачала головой, – мне страшно. Я больше не могу… Я сойду с ума!

Он поймал ее под мышки и присел перед ней на поваленный ствол, чтобы видеть ее лицо:

– Ну? Тебя же зовут Огненная Ладонь, правда? Ничего не бойся. У тебя резиновые сапоги. Хочешь, я возьму твой рюкзак, тебе будет легче.

Маринка замотала головой:

– Извини. Я больше не буду плакать. Я постараюсь.

– Честное слово, мы ломимся через этот валежник, как слоны. Змеи давно попрятались, ты мне веришь?

Она кивнула:

– Пойдем. Не могу же я лечь и умереть прямо здесь.

Игорь оглянулся: цветок висел на том же месте, до него оставалось не больше тридцати шагов. Но стоило им приблизиться, и перелет-трава встрепенулась и переместилась немного дальше. Маринка стиснула его руку, Игорь снова попробовал высветить фонариком конец бурелома, но лучик света так его и не достал. Чем ближе они подходили к центру пожарища, тем ощутимей становился запах гари.

Они подобрались к цветку почти вплотную, но он не двигался с места, зависнув над крошечной полянкой – не иначе, предлагал передохнуть. Игорь выбрался на твердую землю, помог спуститься Маринке и хотел присесть – колено ломало и кололо, его надо было растереть хотя бы руками. Перелет-трава освещала полянку, как уличный фонарь, на земле рос мягкий сухой мох – цветок подобрал им идеальное место для отдыха.

– Я отсюда никуда не уйду… – прошептала Маринка, – я умру здесь.

Цветок словно ждал этих ее слов, взмыл вверх и растворился на фоне звездного неба.

Сразу же стало темно и тревожно, как и всегда с исчезновением перелет-травы. Игорь осмотрелся по сторонам и ничего, кроме бурелома, не увидел. Смутное беспокойство очень быстро сменилось отчетливым ощущением опасности. Он еще раз посветил вокруг фонариком, но ничего странного не заметил.

– Тебе не кажется, что это очередная ловушка? – спросила Маринка.

Игорь кивнул.

– И главное, мы не сможем отсюда быстро убежать… – прошептала она.

– Я думаю, надо двигаться вперед, – предложил Игорь, – и чем скорей, тем лучше.

Он шагнул к другой стороне полянки, но тут в колене кольнуло так сильно, что никакие сжатые зубы не помогли сделать следующего шага. Да, переход по бурелому оказался для него непосильным.

– Что? – встревоженно спросила Маринка.

– Сейчас, – Игорь выдохнул, – мне нужно хотя бы две минуты. Это проходит, такое быстро проходит… Надо растереть, и это пройдет. У меня и мазь с собой есть…

– Тебе помочь?

Он покачал головой и опустился на мох – тот был теплым, будто совсем недавно нагрелся на солнце. Может быть, никакая это не ловушка? Может, травка просто дает им время отдохнуть? Уж больно чудесное место. Сухое тепло – то, что ему сейчас нужно больше всего. Если бы не запах гари, от которого немного першит в горле, Игорь ничего лучшего и представить бы себе не мог.

Гари? Он плотней прижал руку к земле и похолодел… Теплый мох… Замечательное место для отдыха!

– Маринка… Надо быстро уходить. Очень быстро. Пожалуйста, дай мне руку.

Она помогла ему подняться:

– Что? Что такое?

– Ты только не пугайся… Здесь нет ни одной змеи. Это совершенно точно. Под нами горит торф.

И в ответ на его слова за спиной вверх взметнулся сноп искр и пламени, раздался треск, и несколько стволов, через которые они перелезли две минуты назад, рухнули в пылающую яму. Спину обдало жаром, а Маринка прикрыла руками лицо. Игорь не стал задумываться над вероятностью такого быстрого развития ситуации и рванул Маринку за руку к противоположной стороне полянки. Колено подгибалось, не желая слушаться. Справа из-под земли снова вырвалось пламя, Игорь шарахнулся в сторону, но слева подозрительно затрещали деревья, и у него остался только один путь – вперед. Маринка исхитрилась и закинула его руку себе на плечо – и сделала это очень вовремя: он бы точно упал, если бы не смог на нее опереться.

Они подбежали к первому упавшему стволу, Игорь подтолкнул Маринку, она вскочила на ствол, но тот немедленно пошел вниз. Из-под ног дохнуло жаром. Он еле успел дернуть ее обратно к себе, откатился на несколько шагов, споткнулся и завалился на спину. Маринка упала сверху.

Теперь огненная яма окружила их со всех сторон. Поваленные деревья со зловещим шуршанием падали в бездонную топку, поднимая вверх сонмища искр, раскаленный воздух шевелился вокруг, накатывая тяжелыми дрожащими клубами. Игорь почувствовал, как нестерпимо жжет лицо и руки, отодвинулся немного назад, к центру мшистой площадки, и прижал Маринку к себе, пряча ее лицо на груди и прикрыв ее голову руками.

– Я знаю, когда я умру, – вдруг сказала Маринка, пытаясь поднять лицо, но он ей не дал, – я умру не сегодня.

Игорь опустил голову и зажмурил глаза – ему показалось, что он сунул голову в печку. Не может быть, чтобы отсюда не было выхода! Безвыходных ситуаций не бывает! Надо хотя бы оглядеться. Он приоткрыл один глаз. Впереди зияла огненная яма. Он осторожно повернул голову вправо – и там все горит. Влево. Нет. Нет прохода. Из приоткрытого глаза по щеке потекла слеза, он осторожно вдохнул и приоткрыл другой глаз. Что это? Или ему мерещится? Черный островок на фоне оранжевого племени? И к этому островку с их полянки перекинут толстый сучковатый ствол…

Больше шансов не будет.

– Поднимаемся! – крикнул он Маринке. – Не останавливайся ни на секунду!

Она вскочила на ноги, как будто только и ждала его команды. Он кинулся к спасительному островку, навстречу раскаленной топке, увлекая Маринку за собой. Все зависит от скорости. Если они задержатся на несколько мгновений, то просто изжарятся на углях, как шашлык.

Сучковатый ствол сначала пугал, но, оказавшись на нем, Игорь понял, что за сучья можно держаться рукой, сохраняя равновесие. Он был уже на середине, когда дерево под ним полыхнуло огнем, облизывая ноги. Маринка вскрикнула и отшатнулась, но Игорь удержал ее за руку и дернул к себе. Еще несколько шагов! Толстый конец ствола, оставшийся позади, поехал вниз, Игорь рванулся вперед и вверх, ломая тонкие сучья ногами, и уцепился за толстую ветку березы, лежавшей на островке. Маринка повисла у него на шее, Игорь качнулся вперед, переваливаясь через березу, и навзничь рухнул вниз, в провал между деревьями. Маринка снова упала сверху.

То ли он ударился головой, то ли потерял сознание от того, что не дышал, но, похоже, прошло очень много времени, прежде чем он смог открыть глаза.

Над ним разливался свет, радужный свет перелет-травы. Маринка все еще лежала на нем, но тоже зашевелилась и прошептала:

– Ой, мамочка, что же это было?

Игорь дождался, пока она поднимется, и попытался встать. Поскольку провалился он вниз головой, это оказалось нелегко.

– Ты как, Медвежье Ухо? Не разбился? – спросила сверху Маринка.

– Вроде бы нет, – ответил он, переворачиваясь с головы на ноги.

Никакого огня вокруг не было. Безлунная ночь простиралась во все стороны, и единственным просветом в ее черноте сверкал чудесный цветок, висевший над головой.

– Ну ты и тварь… – пробормотал Игорь, подняв глаза на перелет-траву. Цветок качнулся, как будто кивнул.

– Слушай, мне что, все это привиделось? – робко поинтересовалась Маринка.

Игорь снова посмотрел по сторонам. Никаких горящих торфов, никаких огненных ям, никакого жара. Тишина и темнота.

– Мне тоже все это привиделось, – ответил он.

– Но… Такого же не бывает. Я могу согласиться с тем, что меня посетила галлюцинация. После такого кошмара, как этот переход по бурелому, мне и не то могло приглючиться.

Игорь осмотрелся еще раз, на всякий случай, и глянул на перелет-траву.

– Это морок, – сказал он усмехаясь, – наверное, так это называется. Эта светящаяся штучка морочит нам голову.

– Да? Как интересно, – фыркнула Маринка.

– А тебе ничего не показалось странным в этом пожаре?

– Мне все в нем показалось странным.

– Мне тоже. Поверить можно во что угодно, даже в островки среди горящего торфа, даже в мгновенные провалы вокруг этих островков. Такая вероятность существует. Но вероятность того, что все это горит бездымно, приблизительно равна нулю.

– Ты сразу это заметил? – удивилась Маринка.

– Нет. Я только сейчас об этом подумал. Как-то мне было не до того…

– Жаль, бурелом не оказался мороком. Все равно придется выбираться отсюда. Как твоя коленка?

Игорь пошевелил ногой и попробовал на нее опереться.

– А знаешь, гораздо лучше, – он усмехнулся, – сухое тепло, как по заказу…

По бурелому, вслед за перелет-травой, пришлось идти еще не меньше часа, но Маринка вроде привыкла, и змеи ее больше не пугали. Или она решила не показывать своей слабости?

– Ну как, Огненная Ладонь? Ты очень устала? – спросил он, когда фонарик высветил высокие деревья впереди.

– Нет. Я никогда не устаю. Я же говорила, я не умею преодолевать страх.

– Умеешь. Это тебе только кажется. Если бы не умела, разве бы ты этот бурелом прошла?

– Я уже не боюсь, – буркнула Маринка.

Они выбрались на опушку леса, но и здесь путь оказался нелегким: лес был густым, под ногами хрустел валежник, гладкие корни высоко выступали из-под земли, сменяясь ямами и провалами. Да еще и рюкзаки цеплялись за низкие ветви. Вчерашняя ночь показалась Игорю легкой прогулкой.

– Хорошо, что мы не поедем домой. У меня не хватит сил куда-то ехать. Может, упадем прямо здесь? – предложила Маринка.

Игорь покачал головой.

– Не сейчас. И потом, кто-то недавно сказал, что никогда не устает.

– Я обольщалась, – немедленно нашлась Маринка, – а ты как?

– Нормально.

– Да ты всегда нормально. Индеец.

Игорь улыбнулся. Индеец – это лучше, чем ботаник.

Лишь в предрассветных сумерках цветок вывел их на твердую тропу среди соснового бора, только у Игоря уже не осталось сил этому порадоваться. Он давно выломал себе клюку и с каждым шагом опирался на нее все тяжелее, так, что устала рука. Маринка брела сзади ничуть не быстрей. Лес расступился внезапно, и они оказались на берегу неширокой реки с пологими берегами.

– О как! И куда дальше? – Маринка наткнулась на остановившегося Игоря.

– Я думаю, пока никуда. Сейчас солнце взойдет.

– А что? Премилое местечко… И полянка, и речка, и кустики…

Перелет-трава не стала дожидаться, когда появятся первые солнечные лучи, как будто тоже устала, и метеором унеслась на восток.

– Давай сначала поспим немного, отдохнем, а потом будем готовить еду, – предложила Маринка, скидывая рюкзак и плюхаясь на мох, – кстати, здесь тепло и сухо.

– У тебя есть на чем спать? – спросил Игорь.

– Спальник.

– Ты простудишься. Одного спальника мало. Погоди десять минут, я наломаю лапника.

– Я не простужусь, я никогда не простужаюсь, – Маринка зевнула.

– Ага. И никогда не устаешь…

Игорь достал из рюкзака топорик и вернулся в лес: девушкам нельзя спать на холодной земле.

Рассвет в лесу всегда оказывается внезапным – только что было совсем темно, и вот уже вокруг щебечут птицы, и стволы деревьев подсвечиваются яркими солнечными лучами. Игорь выбрал ель поразлапистей, как вдруг боковым зрением заметил неподалеку какое-то движение. Показалось? Не слишком ли далеко он отошел от Маринки? За ночь Игорь совершенно забыл про синюю «восьмерку» и про то, что за ними могут следить. Но не зря же перелет-трава показала им спрятанную в лесу машину!

– Эй! – негромко позвал Игорь. – Кто здесь?

Понятно, никто ему не ответил. Он направился туда, где ему почудилось движение, покрепче сжимая в руке топор и уповая на толстую палку. Интересно, кто это может быть? И что ему нужно? А главное, если комплекция у него будет как у вчерашних оборотней, то никакой топор не поможет, в этом Игорь уже убедился. Да и на ногах он стоит еле-еле. А если их двое?

Он прошел метров сто и всяко миновал место, где мог прятаться неизвестный преследователь. Вокруг было тихо, только птицы посвистывали над головой. Нет, наверное, ему показалось.

Когда Игорь с охапкой еловых веток вернулся на берег реки, Маринка дремала, свернувшись калачиком между мшистых кочек. Он покачал головой, выбрал место посуше и помягче и устроил ей уютную постель. Нехорошо, конечно, было залезать к ней в рюкзак, но он посчитал, что так будет лучше, и без труда нашел ее спальник.

Она не проснулась, пока он стаскивал с нее сапоги, и только пробормотала что-то неразборчивое, когда Игорь перенес ее через кочку и уложил на «постель». Застегнуть спальник было уже делом техники.

Какая она была красивая! Ему очень хотелось если не поцеловать, то хотя бы погладить ее щеку рукой, но он побоялся. Вдруг Маринка проснется, что она тогда о нем подумает? Ему стало неловко, что он рассматривает ее спящую. Как будто подглядывает за ней.

Нет, спать, наверное, не стоит. Вдруг ему не показалось то движение в лесу? Если бы знать, кто и зачем их преследует!

Игорь набрал в лесу валежника, выбирая сучья потолще, сложил костер, но разжигать его пока не стал. Маринка наверняка проспит несколько часов, а когда проснется, можно будет вскипятить чаю. И… надо передохнуть. Иначе следующей ночью он не пройдет и нескольких шагов.

 

Маринка. 18 сентября, день

Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли – скоро сказка сказывается, да не скоро дело делатся.

Иван-царевич и Белый Полянин: [Тексты сказок] № 161.

 

Маринка проснулась от того, что ей стало жарко и солнце светило в глаза. Она высунула голову из спальника и огляделась. Ну конечно! Пуховый спальник, хоть и легкая, но пуховая куртка, теплый спортивный костюм, да еще и подстилка из еловых веток – она так и знала! Вместо того чтобы отдыхать, Игорь устраивал ее постель. А она отключилась и даже не помнила, как он укладывал ее спать. И ведь говорила, что никогда не устает.

Вылезать из уютного теплого гнездышка не хотелось, но и сна не было ни в одном глазу. А еще она была бы не прочь чего-нибудь съесть. Повалявшись еще минут десять, Маринка все же вылезла на свежий воздух.

Полянка, которую им подобрала для дневки перелет-трава, оказалась просто чудесной: опушка сухого, светлого леса, речка с коричнево-красной прозрачной водой и невысокий песчаный бережок. Теплый мягкий мох у леса, зеленая трава у реки – сюда хорошо приезжать на пикник.

Игорь, оказывается, не только уложил ее спать, но и набрал дров для костра и подвесил над ним кастрюлю с водой – поднеси спичку, и через десять минут вскипит чай. Сам он спал между кочек на белом коврике, похожем на туристический, но узком и коротком. До него солнце еще не доползло, и, похоже, он так и не согрелся, да и покрывался он только своей фуфайкой. Маринке неожиданно стало жаль его: она преспокойно спала в теплом гнездышке, а он в это время, с больной коленкой, собирал дрова. И теперь мерзнет, вместо того чтобы греть ногу.

Она накрыла его развернутым спальником, осторожно подоткнув его со всех сторон, стараясь Игоря не разбудить. Ведь проснется и не станет греться под одеялом, побежит что-нибудь делать. Индеец. Какой он смешной, когда спит… Вовсе не взрослый человек, а маленький медвежонок. С челочкой на лбу…

Ей непременно захотелось сделать для него еще что-нибудь. Например, приготовить еды. Чтобы он проснулся, а у нее уже была горячая каша с мясом. И кипяток для чая. Надо посмотреть, что у него с собой в запасе. Маринке рюкзак собирала бабушка и из еды положила гречку с тушенкой, сахар, чай и топленое масло. И множество других полезных вещей, про которые Маринка и не подумала: например, два мотка тонкой капроновой веревки. И для Игоря лично отдала свой мешочек с песком, сделанный из штанины старых джинсов, греть ногу. У бабушки тоже болели суставы на ногах, и она знала, как их лечить. Песок долго держит тепло – если его нагреть и обернуть колено, получится не хуже, чем физиотерапия в поликлинике.

Маринка заглянула в рюкзак Игоря и тяжело вздохнула – им долго придется давиться гречкой и тушенкой. Даже банки оказались одинаковые, наверняка их купили в одном магазине. Игорь, правда, не взял масла, зато на дне рюкзака приятно шуршали большие шоколадки. Там же нашелся полный мешок соленых сухариков – Маринка не удержалась и сунула горсточку в карман: с каждой минутой есть хотелось все сильней.

Умываться в речке было холодно и неудобно. Маринка чуть не промочила сапоги, когда утопила в воде зубную щетку и пыталась ее достать. Но ей все равно нравилось жить на природе, тем более что вовсю светило солнце. Она вернулась к костру посвежевшая и полная энтузиазма.

Ее кастрюлька была немного больше, чем у Игоря, и она решила сварить в ней кашу, а в маленькой вскипятить чай. Приготовление пищи на костре оказалось делом гораздо более сложным, чем она думала вначале. Вода или не кипела вообще, или выплескивалась через край. Из костра летел мусор, сдвигать кастрюльку было горячо – Маринка обожгла палец, перепачкалась в саже, четыре раза доливала сырую воду кружкой, потому что часть выкипела, а часть пролилась. Провозилась она больше часа, но, вроде, гречка получилась неплохой. Только соли она положить забыла, пришлось исправлять этот недочет, когда каша стояла на углях – упревала.

– Что это ты делаешь, Огненная Ладонь? – услышала она голос проснувшегося Игоря.

– Прикинь, я готовлю еду! – рассмеялась она и повернулась к нему лицом.

Он сморщился от смеха, хотя честно хотел это скрыть.

– А почему у тебя такое странное лицо?

– Чем это оно странное? – удивилась Маринка, подошла к воде и взглянула на свое отражение. Даже в таком скверном зеркале и то было отчетливо видно, что лицо ее покрыто черными пятнами – не иначе, она трогала его руками и оставляла хорошо заметные отпечатки сажи. Она снова рассмеялась.

Игорь поднялся и, здорово прихрамывая, подошел к костру.

– Неужели ты умеешь варить гречневую кашу? – спросил он с едва заметной улыбкой.

– Еще как. Сейчас я заварю чай, и ты ее попробуешь. Между прочим, мне бабушка тоже дала в дорогу гречку с тушенкой, так что питаться нам придется однообразно.

– У меня есть сухарики… И шоколад, – он с трудом нагнулся к своему рюкзаку и достал полотенце и зубную щетку.

– Сухарики я уже грызу. Как твоя коленка?

– Нормально.

– Ты хотел сказать «очень плохо»?

Игорь виновато улыбнулся:

– Да, примерно это я и хотел сказать. Ничего, сейчас мы позавтракаем, и я ее вылечу. Не беспокойся, к вечеру все будет хорошо.

Он ушел умываться, а Маринка осталась заваривать чай. Интересно, как он собирается лечиться? В кармашке его рюкзака она нашла финалгон, но бабушка, например, лечилась им очень редко. И сама Маринка воспользовалась им один раз в жизни – в первый и в последний, когда потянула спину и решила, что это самое надежное средство. Средство оказалось чересчур радикальным. Пожалуй, надо погреть песок, который дала ей бабушка, от этого ненормального можно ждать чего угодно. Сожжет кожу и вообще не сможет ходить.

Маринка перелила кипяток в кружки, вытерла кастрюльку насухо, высыпала в нее песок и поставила на угли. В случае чего она просто пересыплет его обратно.

Каша получилась вкусной. Или Маринке так показалось с голодухи? Во всяком случае, Игорь ее похвалил. Но с него станется, он мог похвалить ее кашу просто из вежливости.

– Эх, я бы подремала еще часиков восемь-десять, – Маринка поднялась и потянулась, хрустнув косточками. – Не хочешь?

Игорь пожал плечами.

Она принесла к догорающему костру спальник и белый коврик Игоря.

– Ты поспи, – предложил он, – а я полечусь и на солнышке погреюсь.

– Э, нет. Что-то я тебе не доверяю. Показывай-ка свою коленку.

Он смутился, как девочка, и даже покраснел.

– Не надо, я сам.

– Вот еще! Давай-давай. Знаю я, как ты собираешься лечиться.

Он, поломавшись еще немного, закатал штанину и развязал шерстяной шарф, намотанный на ногу. Колено было опухшим, покрасневшим, а местами – с облезшими волдырями.

– Ты больной на голову придурок, Медвежье Ухо, – поставила Маринка диагноз. – Кроме того, что это воспаление, тут еще и химический ожог. Ты собирался и дальше лечиться своим радикальным средством?

– Но помогает же… – попробовал он оправдаться.

– Мы будем лечить тебя физиотерапией, надеюсь, она тоже поможет. Бабушка всегда так лечится.

Она долго возилась с горячим песком, пока не нашла способ, как пересыпать его обратно в мешок. Джинсовая штанина нагрелась слишком сильно, пришлось подождать, пока она слегка остынет. Но в конце концов Маринка обернула ею ногу Игоря, намотала сверху шарф, заправила его брючину в сапог и для верности привязала сверху свою куртку – на фуфайке Игорь сидел.

– Ну как? – спросила она, очень довольная собой.

– Тепло, – он улыбнулся.

– Вот то-то. Представь, как бы ты сейчас мучился со своим финалгоном.

– Спасибо.

– Ерунда. Можем пока немного поспать, а можем попробовать перевести латинский текст с того листочка.

– Каким образом?

– Я распечатала словарь и взяла с собой. Только очень мелко, чтобы много бумаги не тащить.

– Ну, тогда давай попробуем, – Игорь достал из-за пазухи сложенный листок и развернул его.

Маринка принесла словарь и села поближе. К тому времени, как она задремала на теплом солнышке, они не перевели ничего. Во всяком случае, в словаре не нашлось ни одного варианта первого же слова, которое они встретили. Почерк был неразборчивый, и вариантов оказалось сразу несколько. Однако к тому моменту, как она проснулась – а солнце уже шло к западу, – Игорь таки успел перевести несколько предложений.

– Ну, как тебе спалось? – улыбнулся он.

Маринка потянулась:

– Отлично. Еще бы пару часиков так же. И тебе того же желаю. Я за последние дни спала часа по четыре.

– Я еще успею. Посмотри лучше, какой интересный текст. Первое слово я перевести не смог, но думаю, что это какое-то ботаническое название. А дальше пошло легче. Называется документ примерно так: «Получение семян от какого-то вольного растения». А поскольку ниже идет описание этого растения, то могу предположить, что речь идет о нашей травке. Вот: «светящиеся в темноте лепестки, мелкие, с зазубренными краями, имеющие радужную окраску, собраны в крупное соцветие. Не имеет пестика и тычинок. Стебель вьющийся, тонкий, с мелкими листьями удлиненной формы. После зацветания перемещается с места на место по своему усмотрению. Причины и закономерности перемещения не выяснены». Это пока все, что я перевел.

– Ничего себе. Значит, этот таинственный монах тоже охотится за травкой, как и мы?

Игорь пожал плечами:

– Вполне возможно. Помнишь, Волох говорил, что травка не дается в руки тем, кто обладает магическими способностями? Я думаю, не монах ли этот за нами следит? Ждет, когда мы поймаем травку?

У Маринки по спине пробежали мурашки – монах казался ей выходцем из ее детских кошмаров, привидением, посланным специально для ее запугивания.

– Да уж, – пробормотала она, – веселенькая перспектива.

– Я думаю, надо просто быть к этому готовыми. Ты не заметила, что прошлой ночью за нами кто-то шел?

– Если честно, то нет. Но мне было как-то не до того. А тебе?

– Ночью – нет. Утром мне показалось, что рядом кто-то есть. Но могло и просто померещиться.

– Давай переводить дальше, – Маринка поднялась на ноги, – а лучше ты поспи, а я буду переводить. Только… Слушай, ты меня напугал своими монахами. Мне, простите, надо в кустики, и я теперь боюсь отойти.

Лицо Игоря стало смущенным и несчастным. Видимо, он не знал, стоит ли ей предлагать помощь в этом деликатном вопросе. Она рассмеялась:

– Да ладно. Если я закричу, беги мне на помощь, хорошо?

Он серьезно кивнул и развязал рукава куртки, в которую до сих пор была завернута его коленка. Маринка, все еще хихикая, направилась в лес. Она не собиралась уходить далеко – ей и вправду было страшновато. Но стоило пересечь его границу, как она тут же увидела крепкий красный гриб. Идея сварить на ужин грибной суп немедленно прогнала все сомнения и страхи. Если поискать, штук пять бы вполне хватило на двоих. Маринка сорвала первый подосиновик и посмотрела вокруг. Точно! В трех шагах от него рос еще один, такой же крепкий и небольшой.

Как девочка в страшной сказке, от гриба к грибу она все дальше углублялась в лес. Грибы уже не умещались у нее в руках, а она продолжала высматривать следующие. До тех пор, пока взгляд ее, шаривший по кочкам вокруг деревьев, не уткнулся в чей-то сапог.

Маринка едва не вскрикнула от неожиданности и испуга. В кустах лежал человек, но видела она только его ноги. От мысли, что человек может быть мертв, она испугалась еще сильней. Обойти кусты и заглянуть ему в лицо после этого ей не хватило духу. Она медленно и осторожно отступила назад, прошла несколько шагов на цыпочках, а потом бегом бросилась к реке, к Игорю.

Он, видимо, давно ждал ее возвращения, потому что стоял у костра с топориком в руках. Маринка приложила палец к губам, когда он хотел радостно ее поприветствовать, подбежала к нему вплотную и разве что не кинулась на шею.

– Игорь, – зашептала она, – там человек, там, в лесу, человек!

– Ты его видела? Он… он ничего тебе не сделал?

Маринка высыпала грибы на траву около костра.

– Я видела только его сапоги. Я… я испугалась. Он лежал на земле.

– Пойдем, – решительно сказал Игорь и взял ее за руку, – покажешь мне, где ты его видела.

– А если… а если он мертвый? – прошептала она, холодея.

– Ну, если он мертвый, то бояться как раз нечего. Мертвые, если ты помнишь, не кусаются.

– Знаешь, после оборотней я уже не очень в это верю… – вздохнула она.

Но рядом с Игорем ей было совсем не так страшно, как в одиночестве. Они быстро добрались до того места, где Маринка наткнулась на сапоги, но никого там не обнаружили. Она хорошо запомнила это место, тем более что других кустов поблизости и не было.

– Ты ничего не перепутала? – спросил Игорь.

Она покачала головой:

– Нет. И мне это не привиделось, честное слово.

– Тут даже мох не примят. Может, кто-нибудь снова морочит нам голову?

– Нет! – Маринка ткнула пальцем в кочку. – Смотри, грибочек сломанный!

На боку кочки росли три водянистые поганки, одна из которых теперь лежала на боку.

– Глазастая… – усмехнулся Игорь. – Пошли, попробуем его поискать. Я бы не брал тебя с собой, но и одну тебя оставлять как-то неправильно.

– Нет. Не оставляй меня одну. Вдруг это вправду оживший покойник!

– Монахов ты уже не боишься?

– Это не монах. У него камуфляжные штаны. Разве у монаха могут быть камуфляжные штаны?

Игорь осмотрелся вокруг.

– Пойдем. Я, правда, не сильно верю, что мы его найдем, но попытаться стоит. Лес прозрачный совсем, куда он может спрятаться? Только в кусты, – он показал пальцем на ближайший кустарник, метрах в пятидесяти от них. А потом прижал палец к губам и пошел совсем в другую сторону.

Конечно, неслышно ходить по лесу ни Игорь, ни Маринка не умели. Но обходной маневр неожиданно дал результат: они подошли к возможному укрытию со стороны леса, выбраться незамеченным из кустов никому бы не удалось, если это был не человек-невидимка.

Их ждали. На земле на корточках сидел человек, который немедленно поднялся, едва они его заметили. Ни нападать, ни сопротивляться он, похоже, не собирался. Это был высокий блондин, примерно на полголовы выше Игоря и на голову – Маринки, широкоплечий, с мощным торсом. И довольно молодой, лет тридцати пяти. Симпатичным бы Маринка его не назвала, но, несомненно, лицо его было очень мужественным, таким лицам не нужна красота, они привлекательны вовсе не этим. Широкие скулы, изломанные брови, хрящеватый нос и глаза – холодные, небольшие, чуть припухшие, с редкими белесыми ресницами. Губы его презрительно изгибались, хотя лицо ничего не выражало и глаза оставались бесстрастными.

– Ладно. Глупо играть в прятки, – сказал человек и сделал шаг навстречу. – Я не хотел навязываться вам в спутники, но раз уж вы меня нашли…

 

Савельев. 17 сентября

Слышу и трубы, и ржание ко́ней,

Глухо стези под копытами стонут.

Тонут

В сизых туманах стальные шеломы,

Звонко бряцают кольчатые брони,

Птичьи стада по степям пробуждая.

А.Н. Островский. Снегурочка

 

К этому сну давно стоило привыкнуть, он снился Савельеву в двухсотый, в трехсотый раз. Белая «газель», выезжающая за ворота. И он сам – сидит внутри, но видит ее и снаружи. Одновременно. Ворота еще не закрыты, когда ослепительная белая вспышка подбрасывает машину в воздух и разрывает на куски. Ошметки пламени валятся на землю вместе с клочьями тел, и только после этого до ушей долетает грохот взрыва, как будто Савельев не сидит в шаге от эпицентра, а смотрит на него с ближайшей зеленой высотки. Аллах акбар. Они всегда кричат «Аллах акбар», если им удается кого-то убить.

Он проснулся как всегда мокрый от пота, дрожащий, свернувшийся клубком – кусок плоти, который чудом не разорвали пополам. Жар огня сменился ознобом, Савельев хотел натянуть на голову одеяло, но девица, лежавшая рядом с ним, застонала и оказала сопротивление.

Зачем он приехал сюда? Зачем ему сдалась эта бабенка? Пустоголовая вертихвостка, ничем, кроме размера бюстгальтера и отца-генерала, не блещущая? Просто она вела себя так, как будто Савельев для нее – никто, и его, как всегда, это задело. Стоило прижать ее один раз за дверью, как она растаяла, повисла у него на шее, и он решил воспользоваться дешевым трофеем. В общем, ради такого сомнительного приключения не стоило тащиться в это забытое богом Весино, даже на генеральскую дачу.

После ранения и демобилизации Савельев как будто с цепи сорвался – женщины стали его главным хобби. Будто инстинкт самосохранения выродился в желание во что бы то ни стало оплодотворить все, что шевелится.

Он знал, что неотразим. И если женщине было мало его широкой груди и высокого роста, то две-три героических байки о службе офицера спецназа ГРУ, как правило, кидали к его ногам любую. А немного выпив, Савельев часто впадал в меланхоличное настроение и мог заливаться соловьем часа два подряд. Пил он тоже часто и помногу. Потому что пьяные рассказы для падких на «горячее» девок и реальные воспоминания – две большие разницы. И жить с этими реальными воспоминаниями ему приходилось в одиночестве. Вереница мертвецов, которых ему пришлось хоронить и оплакивать, всегда ждала, когда он останется один, чтобы снова спрашивать его, почему он остался жив.

Он не должен был выжить. Это невероятное везение, аномалия, случайность. Смерть охотилась за ним долго, она давно пометила его своим незримым знаком, но Савельеву каждый раз удавалось ее обмануть. Он гордился этим и вместе с тем не мог себе этого простить. И когда она поставила ему ловушку, из которой не было выхода, он все равно выскользнул из ее костлявых лап. Чудом. Никакой личной заслуги Савельев в этом не находил, но смерти снова пришлось признать свое поражение.

Озноб бил его все сильней, когда он понял, что это не холод, а страх. Первобытный страх смерти, к которому он когда-то успел привыкнуть и который теперь благополучно успел забыть. И старуха с косой склонилась к его уху и шепнула по секрету: ты умрешь третьего октября.

Слова ее были чистейшей правдой. Никаких чудес на этот раз не будет. Она цепко впилась в него длинными пальцами, и выскользнуть ему не удастся.

Савельев сел на постели и скрипнул зубами. Девица, посапывавшая под боком, взбесила его настолько, что он сгреб ее в охапку и несколько раз тряхнул.

– Ты! Ты слышишь меня? Ну?

– Что такое, Сереженька?

– Я знаю, когда я умру, – выплюнул он ей в лицо и отбросил на подушку.

Аллах акбар.

 

Ее звали Катей, Савельев вспомнил об этом утром случайно. До десяти утра он метался, как лев по клетке, а она плакала и умоляла его пойти к какому-то местному шарлатану. Он послушался ее только потому, что не знал, как быть дальше. Да он вообще потерял контроль над собой, он был в панике!

Ему удалось избавиться от своей навязчивой спутницы на входе в Дом отдыха «Юнона»: он поговорил с охраной с глазу на глаз, и ребята ее не пустили.

Бревенчатый домик местного шарлатана не произвел на него впечатления, а надпись над входом и вовсе рассмешила. Мстислав Волох! Потомственный маг! Савельев распахнул дверь, пригнулся и широко шагнул внутрь. И тут же навстречу ему откинулась черная бархатная занавеска – на пороге темной комнаты стоял лысый целитель и испытующе осматривал посетителя. За время работы в ресторане охранником Савельев научился оценивать содержимое кошелька по одежде: маг был одет просто, но дорого – в черный кашемировый свитер, твидовые брюки со стрелками и безупречные спортивные туфли.

– Здравствуйте, – кивнул Волох с достоинством, – я ждал вас. Проходите.

Савельев немного растерялся – он ожидал немного другого приема. И кабинет мага тоже его озадачил: он предполагал что-нибудь вроде свеч, полумрака, курительниц с благовониями, но все оказалось проще и прозаичней – на тяжелом дубовом столе стояла обычная настольная лампа дневного света. Сбоку из темноты выглядывал книжный шкаф, и судя по корешкам, книги целитель собирал долго и тщательно – чтобы приобрести такую коллекцию разом, надо иметь состояние.

Волох указал на стул с высокой спинкой и предложил присесть.

– Я вижу, сколько времени вам отпущено, – начал он, не дожидаясь, пока Савельев расскажет ему о причине своего прихода, – и не стану вас обманывать: у меня не так много шансов спасти вашу жизнь.

От его ровного, спокойного голоса Савельев неожиданно расслабился и перестал паниковать. И внутренняя дрожь, изводившая его полночи и все утро, отступила. Не так много шансов? Да если есть хотя бы один шанс, он его использует, в этом можно не сомневаться!

– Что я должен сделать? – немедленно спросил он.

– Я честно обрисую вам ситуацию, предложу стратегию действия, а вы сами разработаете тактические пути решения. Я надеюсь, вы верите, что в этом мире существуют вещи, недоступные нашему пониманию?

Савельев машинально кивнул, хотя ни во что подобное не верил.

– Итак, вы случайно узнали дату своей смерти и поверили в нее. Разве это можно объяснить с материалистической точки зрения?

Савельев покачал головой.

– Это как приговор, который точно в срок будет приведен в исполнение. Судьба. Рок, – продолжил маг. – А я специалист по вопросам обмана судьбы. Смерть обмануть труднее всего, она ждет обещанного и внимательно следит за своими жертвами. Но от нее можно откупиться.

– Сколько? – коротко спросил Савельев.

Волох скривился:

– Ни ее, ни меня, не интересуют грязные бумажки. Вы вправе не поверить мне, до поры до времени, конечно. Но что-то мне подсказывает, что вы здравомыслящий человек и найдете способ проверить или опровергнуть мои слова. В природе существует субстанция, называемая в просторечии перелет-травой. В обмен на нее смерть вас отпустит. Если вы принесете мне этот цветок, я смогу выступить посредником между вами и ею.

Савельев скептически пожал плечами:

– Это как-то… кажется мне сомнительным… И где ищут этот цветок?

– Его не надо искать, его надо изловить. Двое ваших товарищей по несчастью его уже нашли, но поймать не могут. Я укажу вам место, где сегодня после заката вы встретите их и перелет-траву. Если хотите, можете к ним присоединиться, если нет – будете действовать в одиночку. Тот из вас, кто принесет цветок мне, останется в живых. Могу сразу сказать, что это не так просто, цветок – хитрый и осторожный. Один промах с вашей стороны – и вы никогда больше его не увидите.

Волох рассказывал ему о свойствах перелет-травы еще с полчаса, снабдил ультрафиолетовой лампой загадочной формы, сеткой из серебряных нитей, а на вопрос, сколько он за это хочет, усмехнулся и покачал головой:

– Я не возьму денег. Если вы принесете мне цветок, мы поговорим об этом четвертого октября. Ну, а если нет… И не беспокойтесь, я не алчен – больше, чем вы сможете дать, не попрошу.

Савельев вышел на улицу озадаченным. Этот странный человек за несколько минут сумел внушить ему уважение, а это редко кому удавалось. Уважение и доверие. Здравый смысл говорил ему, что поиски мифической перелет-травы – глупое занятие, сказки для маленьких детей. Но маг не производил впечатления фантазера и сказочника – это однозначно был деловой и серьезный мужчина. И Савельев, преодолевая скепсис, решил воспользоваться его предложением. Ну, хотя бы попробовать.

Он сбежал от Кати через дыру в заборе, незамеченным вернулся к своей машине и поехал домой – ему требовалось хорошенько собраться. Колдун советовал в первую ночь присмотреться и лишь со второй предпринимать попытки поймать цветок. Савельев решил присмотреться не только к цветку, но и к своим соперникам, до поры до времени не показываясь им на глаза. Кто знает, что это за люди и чего от них следует ожидать. Волох честно предупредил, что у мужчины есть шансы поймать перелет-траву, но кто сказал, что именно поймавший принесет ее магу?

Савельев до последней минуты сомневался в том, не дурит ли ему Волох голову. До той минуты, пока не посмотрел на цветок. Он не был похож ни на что, виденное им когда-то в жизни. Наверное, так выглядит настоящее волшебство. Да, этой штукой наверняка можно откупиться даже от смерти. Он в один миг безоговорочно согласился с магом, цветок словно околдовал его, заставил поверить в невозможное. А может, он только и ждал повода в это невозможное поверить? Савельев предпочитал действия размышлениям, но никогда не кидался вперед очертя голову, стараясь взвесить все за и против, просчитать каждый шаг, чтобы потом одним ударом достичь цели. Увидев цветок, он отбросил остальные способы спасения жизни, чтобы сосредоточиться на одном. Стратегическая задача понятна, осталось разработать тактику, а в этом ему не было равных.

Соперники заставили его рассмеяться. Он разглядел их еще до заката, когда они сидели на автобусной остановке. Азарт, с которым он ожидал этой встречи, сразу угас. Это несерьезно. Ему хотелось победы в равной борьбе, а вместо этого судьба подсунула ему сорокалетнего хромого интеллигента с девицей неопределенного возраста и не в его вкусе – ростом маловата, грудь плоская, да еще и одета в спортивном стиле. Блондинка, конечно, поэтому наверняка круглая дура. Но на безрыбье, что называется, и рак рыба, для романтического путешествия сойдет и такая.

Савельеву не составило никакого труда идти за ними следом. Они топали, как слоны, говорили громко и, конечно, не могли его заметить – что-что, а бесшумно передвигаться он умел. Для них серьезным препятствием оказался горелый торфяник, Савельеву даже стало их жалко – он никак не мог поверить, что у человека могут вызывать трудности подобные переходы. Нет, никакие они ему не соперники, он расправится с ними легко и непринужденно. И какие у интеллигента могут быть шансы поймать перелет-траву? Разве только высокие душевные качества.

На открытом пространстве торфяника ему приходилось держаться подальше, зато в густом лесу Савельев смог приблизиться к ним почти вплотную, чтобы послушать, о чем они говорят. Их разговоры его и рассмешили, и озадачили. Неужели перед ним взрослые люди? Это же какой-то детский сад! К тому же они вовсе не собирались ловить цветок, они просто следовали за ним и чего-то ждали. Савельев не стал торопиться с выводами, он еще не понял, в чем состоит сложность поимки цветка. Неужели только в том, что он летит впереди на трехметровой высоте?

На рассвете, в редком лесу, он чуть не попался интеллигенту на глаза, но успел спрятаться. Этот лопух прошел в двух шагах от Савельева и его не заметил. Если бы он собирался мужика убрать, то сделал бы это без труда, тихо и незаметно. И никакой топор бы тому не помог.

Савельев мог не есть и не спать несколько суток, даже при заметной физической нагрузке, но прекрасно знал, что каждую свободную минуту надо использовать для отдыха. Неизвестно, какие испытания предстоят впереди. Девка наткнулась на него неожиданно, он задремал и не сразу услышал ее шаги. Он мог бы уйти, обмануть их обоих, но, немного подумав, решил, что не стоит тратить силы на то, чтобы пробираться за ними тайком. За ночь он не получил практически никакой информации о цветке – пора было расспросить их обоих поподробней. Складывалось впечатление, будто они что-то знали, верней, что-то знал интеллигент. Но с подругой своей соображениями особо не делился – не иначе, собирался обойти ее на повороте.

Савельев сам вышел им навстречу и представился.

– Я ваш товарищ по несчастью. За вами меня послал Волох.

Интеллигент смерил его взглядом и пожал плечами – он явно не обрадовался попутчику. Ну еще бы, невооруженным глазом было видно, кому теперь достанутся и девка, и цветок.

– Сережа, вы, наверное, со вчерашнего дня не ели? – заботливо поинтересовалась его спутница. – Пойдемте, у нас есть каша с мясом, и чай мы сейчас погреем.

Савельев не возражал. Вблизи она оказалась интересней, чем издалека, – кареглазая блондинка, редкое сочетание. Несомненно, он ей понравился, она разглядывала его с нескрываемым любопытством. Он сразу взял быка за рога и предложил перейти на «ты». Эта Маринка не производила впечатления недотроги, но была не из тех, кто вешается на шею в первый день знакомства. Что ж, это еще веселей – брать неприступные крепости Савельеву нравилось гораздо больше, чем избавляться от навязчивых липучек.

– Мы уже притерлись друг к другу немножко, – весело сообщила она по дороге, – надеюсь, ты впишешься в наш маленький коллектив.

Савельев кивнул и многозначительно посмотрел на интеллигента. Тот, вместо того чтобы скромно опустить глаза, глянул на него с вызовом. Собирается потягаться? Вот эта мокрая курица? Савельев ухмыльнулся. Ну-ну.

Он начал с того, что показал им обоим, как надо складывать костры, – переложил дрова аккуратной «звездой».

– На таких дровах неудобно готовить – слишком много мусора и искр. Надо брать сухие лиственные породы, они горят бездымно и дают много тепла.

Интеллигент кивнул, пряча улыбку, Маринка же посмотрела на него удивленно:

– Может, пойдешь и найдешь здесь сухие лиственные породы? Если ты так хорошо разбираешься в кострах, будешь костровым, не возражаешь?

Она сказала это мягко и с улыбкой, но Савельева это задело: он привык к тому, что девки смотрят ему в рот, а не назначают на должности. Едкая особа. Ничего, и не таких обламывали.

Однако ей пришлось согласиться, что готовить на его костре «звездой» гораздо удобней. Подгорелой пересоленной каши с отвратительной магазинной тушенкой едва бы хватило на двоих.

– Игорь, – Маринка подсела к своему спутнику, – можно я съем шоколадку? Каши немного осталось…

– Конечно, – он улыбнулся и полез в рюкзак.

Разумеется, в шоколаде они тоже ничего не понимали. Савельев презрительно глянул на молочную плитку, хмыкнул и ничего не сказал.

– «Мишка на Севере»! – обрадовалась Маринка. – Мой самый любимый, между прочим. Ты угадал, Медвежье Ухо.

Детский сад! Савельев покачал головой: медвежье ухо. Это кличка, что ли?

И, разумеется, пока она ела шоколадку, кашу над костром мешал интеллигент. Наверняка он ее сам и варил – девушка, похоже, плотно сидела у него на шее.

– А что, мисок нет у вас? – поинтересовался Савельев как можно более нейтрально – ему совсем не хотелось прослыть брюзгой.

– Есть, – ответил Игорь, – только зачем их пачкать?

– А помыть некому? – шепотом спросил Савельев и показал глазами на Маринку.

Интеллигент вскинул глаза, качнул головой, ничего не ответил и предложил:

– Мы утром поели хорошо. Так что много мне не оставляй, ешь, сколько хочешь.

Савельев усмехнулся, взялся за ложку и попробовал отвратительное варево – работа в ресторане его избаловала.

– Чего горелая-то такая? – не удержался он. – И пересоленная…

Маринка глянула на него исподлобья.

– Не нравится – не ешь, – на этот раз интеллигент посмотрел на него со злостью и, пожалуй, в этот момент стал похож на воспитателя из того же самого детского сада.

Да, ну и компания. Слова не скажи – все ранимые, с тонкой душевной организацией.

– Да ладно. Спасибо. Я никого не хотел обидеть… – улыбнулся Савельев. Он умел улыбаться. В конце концов, он и вправду был не прочь поесть горячего.

– Костровым тебя уже назначили, – примирительно ответил Игорь и подмигнул, – могут назначить и кашеваром.

Сам он хавал кашу с видимым удовольствием, и Савельев пожалел, что съел больше двух третей – он ведь и вправду поверил, что есть интеллигент не хочет.

– Может быть, вы мне расскажете про перелет-траву? – рискнул спросить он напрямую, когда Маринка разлила чай в кружки.

– Это сволочная тварь, которая тащит нас за собой, куда ей вздумается, – немедленно ответила она.

– А почему вы не пробуете ее изловить?

– Пробовали. Она не подпускает к себе близко, – она пожала плечами.

– А сеткой ловили?

– С сеткой ты к ней вообще не подойдешь.

– Все гораздо сложней, – вступил в разговор Игорь, – это не просто мыслящая субстанция, в этом в принципе нет никаких сомнений. Она – чувствующая. Иногда мне кажется, что она читает наши мысли. Она ведь не просто так нас куда-то ведет. Она что-то хочет нам сказать. Между прочим, она сразу показала нам твою машину.

– Да, только мы подозревали совсем другое… – начала Маринка, но Игорь вдруг показал ей пальцем на заклеенную пластырем ладонь, и она осеклась.

Так. Значит, что-то они все-таки скрывают. Ничего, придет время, и это можно будет выяснить.

– Я бы посоветовал тебе оставить сетку где-нибудь подальше, – продолжил Игорь как ни в чем не бывало, – она не сдвинется с места, если у кого-то из нас с собой будет эта штука.

– Да? Я бы сделал из ее поведения совсем другие выводы. Она боится сетки, значит, сеткой ее можно поймать.

– Я думаю, если ты хоть раз попробуешь это сделать, ты больше никогда ее не увидишь. Я бы поостерегся. Ее… надо приручить, что ли. Я не могу этого объяснить, – он смешался.

– Ну и толку от ее приручения? Даже если она подлетит к тебе достаточно близко, ты все равно не сможешь ее удержать. Надо подумать, как взять сетку с собой, но так, чтобы она этого не заметила. Вы три ночи ходили за ней, подумайте!

– Я сказал Волоху и скажу тебе: я не буду брать с собой сетку и не буду придумывать способов, как ее спрятать, – Игорь сжал зубы и слегка выставил подбородок вперед.

– Напрасно, – Савельев поморщился.

– Послушай, Сережа, – вставила Маринка, – Игорь прав. Если кто-то из нас и может поймать перелет-траву, то только он. Он ее чувствует, понимаешь? А она чувствует его. У них телепатическая связь.

Савельев поморщился: ну что за ерунду она городит!

– Если у них телепатическая связь, пусть скажет, как спрятать от нее сетку.

– Не скажу, – Игорь покачал головой.

Савельеву захотелось поднять его за грудки и слегка встряхнуть – что за идиотское упрямство! Ведь действительно знает, подлец! Ссориться не стоило, но, может, его слегка пугнуть? Нет, они ранимые, сразу полезут в бутылку… А до заката осталось не больше часа.

– Я все равно возьму ее с собой. Мы просто будем торчать на этой полянке, пока не надоест. И посмотрим, кто кого переупрямит.

Игорь взглянул на него, сложив брови домиком:

– Ты не боишься сделать что-нибудь необратимое?

– Я ничего не боюсь. Я знаю, что ее надо изловить. Если она хитрая – надо ее перехитрить. Только и всего.

– Ты перехитришь самого себя. Я не буду играть в игры «кто кого переупрямит». Спрятать сетку можно в «волшебном сосуде», в ультрафиолетовой лампе. И все время держать ее зажженной. Между прочим, это очевидно, ты мог бы догадаться и сам.

Последнее замечание больно царапнуло по самолюбию. Ничего, интеллигент, мы еще посмотрим на тебя в дороге!

– Ну, у меня же нет с ней телепатической связи, – выдавил улыбку Савельев, – куда уж нам догадываться до тонких материй!

 

 

Игорь. 19 сентября, ночь

«Добрый человек, как тебя зовут?» – «Дубынею», – отвечал сей…

Сказка о Ивашке-медвежьем ушке. Из сборника «Старая погудка» (1794–1795)

 

Травка появилась, как только стемнело, покачалась над головой, будто здороваясь, и направилась к воде. Сетки она, к огорчению Игоря, не заметила. Сергей, несомненно, мог оказаться очень полезным в походе, но Игорю не нравился его тупой напор и желание ломать преграды на своем пути.

Маринка искоса посматривала на нового знакомого, и это тоже было неприятно. С тех пор как она накрыла Игоря спальником и приготовила завтрак, он чувствовал себя счастливым. Нет, он не обольщался, но забота ее показалась ему чем-то необыкновенно трогательным, от этого сладко щемило сердце. А когда Маринка лечила его коленку, прикасаясь к нему легкими пальцами, он вовсе растаял и не мог отделаться от глупых мыслей о ней до самого вечера. Забытое еще в молодости трепетное томленье перевешивало здравый смысл. И если бы не появление этого белокурого героя, Игорь решил бы, что из этого может что-то получиться.

Этот парень, может быть, подходил ей гораздо больше. Высокий, красивый и сильный, боевой офицер, немало хлебнувший на своем веку, несмотря на молодость. И поглядывает на Маринку с интересом. Благородный человек должен радоваться такому союзу – они бы хорошо смотрелись вместе. Но радоваться не получалось, получалось совсем наоборот: герой раздражал его каждым своим словом и жестом, и Игорь не понимал, происходит это раздражение от его ревности или на то есть объективные причины.

Травка замерла на середине реки, подзывая к себе. Игорь теперь хорошо видел, чего она хочет. И вообще, после вчерашнего приключения с торфяным пожаром в нем что-то изменилось. И Маринка нисколько не преувеличила, говоря о его телепатической связи с цветком. Он чувствовал не только травку – он стал лучше слышать звуки леса, лучше видеть в темноте, различал голоса птиц и понимал, что они означают: тревогу или радость, предупреждение об опасности или зов подросших птенцов.

– Боюсь, нам придется переправляться на тот берег, – сказал он.

– Я говорила, что это подлая тварь! – Маринка топнула ногой. – Она не могла сообщить об этом вчера? Днем это было бы совсем не так холодно!

– Ну как бы она тебе об этом сообщила? – улыбнулся Игорь. – Ты уснула, когда солнце еще не встало.

– Кто-то говорил о телепатической связи, – Сергей внимательно посмотрел на Игоря. – Переправляться так переправляться. Интересно, здесь глубоко?

Речка не была широкой, но вряд ли ее можно было перейти вброд. Переплыть, конечно, нетрудно, проблема возникнет с вещами.

– Ну что? Если кто-нибудь думает, что я соглашусь намочить плавки, он сильно заблуждается! – Сергей скинул куртку на траву и тут же снял свитер вместе с футболкой, обнажая торс с рельефной мускулатурой.

– Эй, погоди снимать штаны, я все же отвернусь, – хихикнула Маринка.

– Ты никогда не видела голого мужчину?

– Видела. Выглядит неэстетично. Ваша задача переправить на тот берег мой рюкзак, а свои вещи я перенесу сама. После вас.

Маринка гордо удалилась от берега и села на траву спиной к реке.

– Эх! – крякнул Сергей, раздевшись. – Водичка-то ледяная!

Игорь пожал плечами – он не боялся холода, но для коленки это будет чересчур. Он разделся и связал вещи в узел, когда Сергей с криком кинулся в воду.

– А тут глубоко! – сообщил он, вынырнув и тряхнув головой.

Раздражала даже эта невинная рисовка Сергея. Игорь зашел в воду и поплыл, поднимая над головой одежду. Травка висела над рекой, освещая оба берега. Проплыть-то нужно было всего метров десять, дальше ноги нащупали вязкое илистое дно. Он бросил вещи на берег и вернулся обратно – за рюкзаком.

– Эй, тебе помочь? – спросил Сергей, повстречавшийся ему на пути.

– Не надо, – хмуро ответил Игорь. Интересно, в чем он собирался помогать?

Держать на весу рюкзак оказалось тяжелей, чем он ожидал, и он едва не макнул его в воду на середине реки. Сергей же подхватил свой полупустой вещмешок и рюкзак Маринки и без приключений переправил их на другой берег.

– Ну как? Бодрит? – усмехнулся он и начал натягивать одежду на мокрое тело, когда Игорь вышел из воды.

Игорь кивнул и достал полотенце – дешевое пижонство не входило в его планы, всю ночь ходить в мокрых брюках не для него.

– Эй, красавица! – крикнул Сергей. – Ты не боишься холодной воды? Мы одеваемся!

Игорь едва успел натянуть брюки, когда Маринка подошла к воде и расстегнула куртку.

– Отвернитесь. И не беспокойтесь, я не утону.

– Я уверяю тебя, я видел голых женщин. Ты меня ничем не удивишь, – захохотал Сергей, но повернулся к воде спиной.

Но как только Маринка зашла в воду и поплыла, он немедленно уставился на реку.

– Я не выйду, пока ты не отвернешься, – сквозь зубы выдавила она.

– Значит, тебе придется просидеть в реке всю ночь, – расхохотался Сергей.

Игорю захотелось дать ему в зубы. Если он так заигрывает, то это не лучшее время и место.

– Отвернись, – бросил он ему, приподнимая верхнюю губу.

Сергей посмотрел на него сверху вниз, как будто не ожидал ничего подобного. От этого презрительного взгляда дать ему в зубы захотелось еще сильней. Понятно, что драться с ним бесполезно – одним ударом вобьет в землю по самые уши.

– Я сказал: отвернись, – повторил Игорь.

– Хотелось бы узнать, что будет, если я этого не сделаю?

– Девушка застынет. Или этого мало?

Сергей скроил презрительную мину, сплюнул и отвернулся. Маринка вышла из воды и поспешно скрылась за ближайшими деревьями.

– Эй, тебе дать полотенце? – любезно предложил Сергей, но она ничего не ответила.

Игорь надел фуфайку и кинул рюкзак за плечо, косо посматривая на Сергея.

– Ну должен же я был ее оценить? – примирительно сказал тот.

Игорь пожал плечами. Может быть, Маринка и не нуждалась в его защите, может быть, он лезет не в свое дело, но желание дать герою в зубы все же осталось.

Она вернулась на берег, угрюмо подняла рюкзак и сказала, глядя Сергею в лицо:

– Мне не нравятся такие шутки. Из-за тебя я не смогла вытереться и буду мерзнуть всю ночь. Большое спасибо.

– Да ладно, я же пошутил…

– Пойдем, Медвежье Ухо, – она посмотрела на Игоря, – травка зовет.

Лес, стоявший на другом берегу реки, оказался совсем другим. Игорь почувствовал это, как только дотронулся до первого елового ствола. И дело не в том, что он был непроходимым и ели росли в нем слишком густо (местами приходилось протискиваться между ними), – это был мертвый лес. Ничего в нем не дышало, не росло, кроме елей – мрачных, высоких, тщетно тянувшихся к солнцу. Перелет-трава поднялась над деревьями, и свет ее не доставал до земли.

– Как тут страшно, – Маринка поежилась.

– Я могу пойти первым, – предложил Сергей, – прокладывать дорогу.

Она ничего ему не ответила – еще сердилась, – но он и не дожидался ее ответа. Что ни говори, а без Сергея они бы шли через этот лес в два раза дольше, Игорь не мог этого не признать. И это добавило ему неприязни к герою. Вместо топорика Сергей использовал длинный тесак, чем-то напоминающий мачете, прорубая в непроходимой чаще коридор между стволов. При этом он не знал усталости и даже к исходу третьего часа рубил и приминал ветви все с той же легкостью, что и в начале пути.

Маринке пришлось его извинить, и, когда лес расступился, выводя их на мертвую поляну с вытоптанной землей, она сказала:

– Да, Сережа, ты неутомимый… Идти и то тяжело, не то что прорубать дорогу.

Игорь огляделся – не пройдет и минуты, как травка взлетит в небо и оставит их одних. Слишком желанен отдых после тяжелого перехода. Значит, жди подвоха.

– Отдохнем? – довольно подмигнул Сергей.

– Погоди расслабляться, – Игорь осмотрелся, пока было светло.

Но травка не взлетела, а, наоборот, неожиданно нырнула в широкий проход между деревьями и быстро скрылась из виду в толще леса.

– Наверное, надо идти за ней, – пожал плечами Игорь, достал фонарик и осветил проход.

Ели, расступившиеся у самой земли, смыкали свои верхушки, образуя готическую арку. Черные стволы деревьев изгибались, и между ними фонарик высвечивал только черноту.

– Как… – задохнулась Маринка, запрокинув голову, – как величественно… И тревожно.

Игорь подумал, что они пересекают границу. Границу того леса, из которого нет выхода. Того, о котором предупреждал их Волох. И кто утоптал эту поляну, что на ней не растет ни одной травинки?

– Ну, чего вы встали? – поторопил Сергей. – Пошли.

– Погоди, – ответил Игорь, – неужели ты не видишь, куда мы идем? Я так думаю, обратно этим путем нам будет не вернуться.

– Чушь! Если вы боитесь, я пойду один.

– Мы не боимся. Мы действуем осторожно. Это не первая ловушка, в которую мы попались, – пояснила Маринка.

– Нам все равно больше ничего не остается, – вздохнул Игорь и шагнул под свод, образованный деревьями.

И стоило ему сделать шаг вперед, как чернота, которую он видел перед этим, неожиданно обрела прозрачность, луч фонарика выхватил из мрака серые стволы елей, стеной стоявших по обе стороны от прохода, зелень их ветвей, корни под ногами. И огромного серого зверя, звякнувшего цепью, как только его коснулся свет. Волк ощетинился, обнажил клыки и, нагнув голову, сделал шаг вперед. Две тяжелые цепи, удавками накинутые на его шею, тянулись к обеим сторонам прохода. Сторож мог свободно перемещаться в проходе, но не мог и на шаг отойти в сторону.

– А вот и Цербер, – пробормотал Сергей. – Ну что, валить его?

Он вытащил из сапога спрятанный тесак. Волк зарычал глухо и угрожающе.

– Он собирается дорого продать свою жизнь, – сказал Игорь. Ему не хотелось, едва появившись на чужой территории, начинать с убийства. Он посмотрел в глаза зверя, сверкнувшие зеленым пламенем, и неожиданно понял: он пленник, а вовсе не сторож. Он мечтает о свободе, она снится ему во сне, он грезит ею наяву – как рвутся цепи и он, вольный как ветер, мчится по лесу вперед, втягивая носом его запахи и прислушиваясь к ночным звукам. И луна, полная луна, бежит за деревьями вслед за ним, освещая дорогу.

Сергей шагнул вперед, примериваясь:

– Посвети мне, – кивнул он Игорю.

Жить. Все живущее стремится жить. Это закон природы. Убить зверя только для того, чтобы пройти вперед?

– Остановись, – Игорь повернул фонарик в сторону.

– Ты что? Обалдел? Свети!

– Отойди в сторону. Я разберусь с ним сам.

– Ты? Да ты чокнутый! Свети, я сказал, и не выделывайся.

Он пробормотал еще несколько слов, которые Игорь не разобрал, зато отлично услышала Маринка. И очень разозлилась, схватила Сергея за плечо и рывком развернула к себе:

– Его зовут Медвежье Ухо, ты понял? И не смей никогда говорить про него ничего подобного. У тебя пока что нет индейского имени, и мне уважать тебя не за что.

Сергей сначала растерялся от ее напора, а потом вырвал плечо из ее рук и процедил сквозь зубы:

– Детский сад.

Игорь зажмурился – надо бы сказать ей спасибо. Ему было и неловко, и приятно. Хорошо, что он не услышал того, что о нем сказал Сергей, иначе бы точно не смог смолчать. Он скинул рюкзак и не торопясь набил сухариками карманы фуфайки.

– Ну? – презрительно спросил Сергей. – Ты собрался душить его голыми руками?

– Я не буду его душить, – ответил Игорь, сдерживая раздражение. К зверю надо подходить спокойно, без нервов.

Маринка, ни слова не говоря, забрала у него фонарик и осветила ощерившегося волка.

– Малыш был крупнее, – Игорь улыбнулся ей.

– Ты рискуешь, Медвежье Ухо, – ответила она, – это дикий зверь, а не цепной пес. И у тебя нет двух недель, чтобы он успел к тебе привыкнуть.

– Мы договоримся, – Игорь подмигнул ей, – я с тех пор повысил свою квалификацию.

Волк недоверчиво посмотрел на него и отступил на шаг. Он отступил только для того, чтобы не показать длины своих цепей. Игорь прикинул расстояние, на которое они могли дотянуться, и присел на корточки в шаге от того места, где зверь мог бы его достать.

– Ну? Иди ко мне. Ты слышал? Меня зовут Медвежье Ухо. И я не ем волков.

Зверь опустил верхнюю губу и поднял уши. Игорь протянул ему сухарик на раскрытой ладони.

– Это вкусная штука, соленый сухарик. Уверен, ты никогда такого не пробовал.

Волк нагнул голову и прислушался.

– Если ты меня не загрызешь, я отпущу тебя на волю. Съешь сухарик, это вкусно. Не бойся, иди сюда.

Волк повел носом и потянулся вперед – запах хлеба был ему незнаком и вызывал сомнения.

– Он что, хочет его отравить? – спросил Сергей за спиной.

Зверь снова ощерился и шагнул назад. Игорь с шумом втянул воздух сквозь зубы и оглянулся.

– Молчу, – Сергей развел руками.

Пришлось начинать уговоры заново. Волк сделал-таки шаг вперед, Игорь положил сухарик на землю и отступил. Зверь долго обнюхивал лакомство, вскидывал голову, щерясь, но в конце концов сухарик взял. Да, такого он никогда не пробовал – дикие животные падки на соленое. После этого он смотрел на Игоря с бо́льшим доверием и интересом. Следующий сухарик Игорь тоже положил на землю, но отходить не стал. И только с пятого раза осмелился протянуть лакомство на ладони. Волк недоверчиво обнюхал руку, на всякий случай показал зубы, но взял сухарик осторожно, не коснувшись кожи клыками.

– Вот видишь, ты убедился, что я не ем волков? Во мне нет ничего страшного. Возьми еще. У меня их много, и все они твои. Если ты меня не загрызешь.

Совершенно все равно, о чем говорить со зверем, – зверь чувствует эмоции и интонации. Но Игорю казалось, что волк его понимает. Так же как он сам понимает его: недоверие, страх, готовность немедленно дать отпор. И… надежда. Если бы не эта надежда, ничего странного Игорь бы не заметил.

– Да, я хочу тебя отпустить. Но ты же не веришь мне, правда? Попробуй убедиться, что я тебя не обманываю. Разве может обманывать человек, у которого есть такие вкусняхи?

Он скормил ему еще несколько сухариков и протянул к зверю вторую руку. Волк перестал жевать и негромко зарычал.

– Не бойся. Можешь понюхать. Это точно такая же рука, только без сухаря.

Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем Игорь осторожно прикоснулся к его шерсти. Волку это не понравилось, он щелкнул зубами, но Игорь успел отдернуть руку.

– Ну? Разве так можно поступать с добрым дядькой, который тебя кормит? Попробуем еще раз?

Во второй раз зверь только показал зубы, но кусать руки́ не стал. Игорь подвинулся ближе – если до этого он был недосягаем для зубов, то теперь рисковал гораздо сильней: отскочить назад сидя на корточках у него бы не получилось. А встать на ноги все равно, что поставить себя выше. Волка это напугает и разозлит. Игорю совсем не хотелось ломать зверя, хотя он и не сомневался, что победит. Зачем? Он же не собирался делать из него преданную собаку, он просто хотел снять с него цепи. Для этого волк должен позволить ему трогать шею, а этого не любит ни один зверь.

Игорь подвинулся еще ближе, протягивая очередной сухарь. Ну что? Рискнуть? Сергей помалкивал, но Игорь спиной чувствовал его напряжение и нетерпение. Конечно, зарезать волка можно было меньше чем за минуту.

Наверное, жест его был недостаточно уверенным, когда он хотел положить руку на шею зверя. Да, что говорить, он нервничал и торопился. Волк не предупреждал его рыком, а бросился сразу. И не на руку, а в лицо. Игорь успел прикрыть лицо рукой и через голову откатился назад. У волков нет хватки, зато у них в запасе имеется волчий «секущий» укус. Фуфайка лопнула, как будто по ней полоснули ножом.

Маринка вскрикнула. Волк рычал и скалился. Игорь поднялся: все придется начинать снова.

– Он тебя укусил? – спросила Маринка.

Игорь покачал головой.

– Точно?

Он улыбнулся:

– Только фуфайку порвал. Пожалуйста, не стойте надо мной, сядьте, отдохните. Мне нужно еще не меньше часа.

– Слушай, – Сергей скрипнул зубами, – зачем нам это надо? Я уберу его с дороги за три минуты.

– Ты торопишься? Я – нет.

– Да, я тороплюсь! – Сергей ощерился так же, как волк. – Распустили нюни, придурки недоделанные! Собачку, что ли, пожалели? А ну отойди в сторону, иначе я и тебя порежу к чертовой матери!

Он выдернул нож из-за голенища и шагнул вперед. Маринка ахнула и попятилась.

– Не делай этого, – Игорь покачал головой, – этого делать нельзя.

– Слушай, ты, юннат! Отойди в сторону, я пока добром прошу!

– Ты мне угрожаешь? Час твоего времени так дорого стоит?

– Я могу убить тебя одним ударом. И ничто мне не помешает это сделать.

– Не сомневаюсь.

– Да я за свою жизнь убил больше людей, чем ты видел. Отойди в сторону, я сказал!

Игорь качнул головой. Он не ожидал такой откровенной враждебности и тем более разборок с применением оружия. Что он может против тренированного человека с тесаком в руках?

Волк, почувствовав чужую агрессию, зарычал и выступил вперед.

Маринка незаметно, мелкими шагами, приблизилась к Игорю. Он посмотрел на нее и шепнул:

– Не надо, не подходи. Пожалуйста.

– Я с тобой, Медвежье Ухо, – ответила она Игорю и направила луч фонарика Сергею в лицо, – мы все спасаем свою жизнь, ты не лучше и не хуже нас. Убери нож. Медвежье Ухо лучше тебя знает, что надо делать. Без него ты перелет-траву не поймаешь.

Но свет в глаза только вызвал раздражение у их спутника, он сделал выпад в сторону луча света, правда, не ножом, а кулаком, надеясь выбить фонарик. Игорь, наверное, заранее почувствовал его движение, иначе бы ответить на него не успел: он плечом оттолкнул Маринку в сторону и получил увесистый удар в грудь рукояткой ножа, от которого отлетел на несколько шагов назад и, не удержав равновесия, сел на землю, под ноги разъяренному волку. Да этим ударом он бы не только расколотил фонарик вдребезги, он бы переломал Маринке пальцы!

Зубы клацнули над самым ухом, зверь рванул цепи вперед, нацеливаясь на человека с ножом, – он понял, откуда исходит опасность.

– Стой, зверюга! – крикнул Игорь и обнял волка за шею обеими руками. – Стой!

Он сделал это непроизвольно, надеясь удержать зверя и защитить его, и только потом сообразил, что жест его чересчур рискован. Но отступать было поздно – Игорь оттащил волка назад, чтобы ослабить натяжение цепей, и судорожно ощупал шею в поисках карабинов. Но их не нашел – цепи держались на сварных кольцах. Чтобы освободить зверя, надо перекинуть удавку ему через голову. А волк рвался вперед, и удерживать его было не только опасно, но и тяжело.

– Уйди, юннат! – крикнул ему Сергей, но Игорь уже ухватился за обе петли пальцами, грудью отталкивая волка назад и щекой прижимаясь к его уху. На его счастье, волк испугался человека с ножом, когда тот подошел слишком близко, и отступил. В тот миг, когда Игорь со всей силы рванул ослабевшие цепи через уши зверя, Сергей попытался убрать Игоря с дороги и ударил ногой в бок, выбивая воздух из груди. Волк отскочил в сторону, потряс головой и, не будь дурак, рванулся прочь, а Игорь, задохнувшись, повалился на землю и согнулся пополам.

Сзади вскрикнула Маринка, но не испуганно, а злобно: наверное, это и называлось «боевым кличем каманчей». Игорь приоткрыл глаза, пытаясь вздохнуть, но в темноте ничего не разобрал, луч фонарика уперся в свод из верхушек елей и заметался из стороны в сторону.

Маринка пискнула, а Сергей рассмеялся:

– Ну ты, кошка! Успокойся!

Луч фонарика уткнулся в землю.

– Ну что? Все? Расслабься! – сквозь хохот выговорил Сергей.

Игорь очень хотел подняться, но лишь жалко извернулся на земле. Возня стихла, и луч фонарика упал на лицо.

– Эй, ты чего? Я ж легонько ударил, от колена… – Сергей присел рядом на корточки. – Я только отпихнуть тебя хотел…

– Игорь… – Маринка присела с другой стороны, – Медвежье Ухо…

Воздух наконец пошел в легкие, Игорь судорожно вдохнул и выдавил:

– Все в порядке…

Он сел и потер ребра. А этот парень и вправду может убить одним ударом. Если это было «легонько»…

– Не, серьезно, я не хотел… – пробормотал Сергей.

– Да ладно, – Игорь опустил голову.

– Нет, не ладно! – Маринка вскинула голову и повернулась к Сергею. – Ты что, чокнутый? Ты подождать не мог? А если бы волк на него кинулся?

– Я бы его зарезал, только и всего.

– Ты бы не успел, – хмыкнул Игорь. – Волк не собака, у него молниеносный режущий укус, он клыком рвет горло. Если не промахивается, конечно. И зубы у него длинные…

Он только сейчас потихоньку начал осознавать, чем рисковал, обнимая зверя, словно милого доверчивого пса.

– Знаешь, – продолжила Маринка выговаривать Сергею, – ты бы слушал, что тебе говорят. Неужели ты не видишь, мы на чужой территории. Разве можно двигаться вперед, круша все на своем пути? Игорь знает, что делать. Он чувствует, как ты не понимаешь!

– Да? И без него мы перелет-траву не поймаем?

– Конечно не поймаем, – немедленно согласилась Маринка.

– С чего ты это взяла? Он что, знает какой-то секрет ее поимки?

– Наверное, можно сказать и так, – усмехнулась она.

Игорь улыбнулся: никакого секрета поимки травки он, разумеется, не знал. Просто нельзя действовать силой, только и всего. Он поднялся на ноги и побрел к своему рюкзаку – надо было двигаться дальше.

И тут же туннель между деревьев осветился радужным светом – перелет-трава вернулась.

– Между прочим, – Маринка снова повернулась к Сергею, – если бы ты убил волка, еще неизвестно, увидели бы мы ее снова или нет…

Она помахала травке рукой. Сергей фыркнул и закинул на плечо вещмешок.

Туннель между деревьев быстро вывел их на открытое пространство. Но радости в этом было очень мало: с неба накрапывал дождь, а редколесье при ближайшем рассмотрении оказалось болотом. Игорь вздохнул – в прошлый раз на болоте он выдохся за несколько минут. Правда, в этот раз на ногах у него были резиновые сапоги, а не кроссовки, и колено болеть пока не начинало – Маринкино лечение наверняка имело волшебную силу.

– Да, – протянула Маринка, – как-то неуютно…

Сергей хмыкнул и первым двинулся вперед. Поначалу вода лишь хлюпала под ногами, но по сырому мху идти все равно было тяжело. Маринка старалась поспевать за Сергеем, а Игорю только и оставалось, что от них не отставать. Перелет-трава вела их по едва заметной тропе и летела довольно низко, чтобы они не сбились с пути.

Минут через пятнадцать Маринка не выдержала и крикнула Сергею:

– Погоди!

– Что? Уже выдохлись?

– Нет, – она гордо подняла голову, – я никогда не устаю. Но с палкой идти будет легче. А я увидела подходящую.

В стороне действительно валялись поваленные сосенки, каждая из которых могла бы стать отличным посохом. Маринка свернула с тропы, сделала шаг в сторону, и сапог ее тут же глубоко провалился в густую грязь. Она попыталась его вытащить, но только увязла еще сильней. Игорь протянул ей руку, чтобы она не потеряла равновесия.

– Сейчас я останусь без сапога, – пробурчала она.

– Не дергай ногу. Возьми голенище руками, а я тебя подержу.

Она нагнулась, но тут им на помощь поспешил Сергей, отодвинул Игоря в сторону и выдернул Маринку на тропу вместе с сапогом.

Неожиданная ревность остро уколола Игоря. Прикосновение Сергея к Маринке – это было не просто неприятно, это оказалось невозможным, невыносимым. Как физическая боль. Игорь всегда считал ревность чувством недостойным и никчемным, он не любил соперничества и скорей ушел бы в сторону, чем принял вызов. Он даже возводил эту свою позицию в принцип и думал, что подобного рода состязания не делают человеку чести. И вдруг понял: если ему придется уйти в сторону, то это окажется куда более мучительно, чем он себе представлял.

– Уф… – Маринка посмотрела на ногу, – спасибо. Не судьба нам обзавестись элегантной тростью…

Она вытерла сапог мхом и с сожалением глянула на Игоря. Если бы он сразу понял, что она хотела добыть палку для него…

– Я пока не устал, спасибо, – он пожал плечами и сжал губы.

– У нас еще все впереди, – подмигнула она, – как твоя коленка?

Вспышка ревности погасла так же неожиданно, как и возникла. Игорь улыбнулся и кивнул:

– Отлично. Честное слово.

И действительно, еще целый час он шел нормально, хотя все они промокли под дождем, а вода с каждым шагом поднималась все выше. Палки им удалось выломать на островке, на этот раз Сергей посчитал, что это будет полезная вещь для всех, – дорогу перед собой приходилось нащупывать, чтобы не проваливаться слишком глубоко. Но, как бы они ни старались, вскоре вода поднялась выше сапог, и теперь главное было не ухнуть в нее по пояс.

Испытание ледяной водой коленка выдерживала недолго. И опираться на нее приходилось сильней, чем на твердой земле, – Игорь начал отставать. Как ни странно, перелет-трава никуда не спешила, и Сергей быстро ее обогнал.

– Эй, юннат! Ты можешь идти быстрей? – весело крикнул он, останавливаясь.

Маринка перевела дыхание и смахнула волосы со лба.

– Я тебе, кажется, уже говорила, что его зовут Медвежье Ухо. И он идет, как может. И мы пойдем так же, ты понял?

Игорь сжал губы. Он попробует идти быстрей, чтобы Маринке не приходилось его защищать.

– Я пойду за тобой, – Маринка пропустила его вперед. От этого стало еще противней.

Игорь прибавил шагу – если не щадить ногу, можно двигаться живее, главное покрепче сжать зубы. Болото когда-нибудь кончится, оно не может тянуться так далеко.

Но болото становилось все глубже, вода поднялась выше колена, и ни конца ни края ему видно не было.

– Ты как, Медвежье Ухо? – очередной раз спросила Маринка.

– Иду, – ответил Игорь.

– Ты не замерз?

– А ты?

– Мне жарко.

– И мне.

Игорь действительно не чувствовал холода, несмотря на то что вымок до нитки, – идти было слишком тяжело. Ноги глубоко увязали в размокшем торфе, сверху покрытом водой, и если выдергивать из него левую ногу труда не составляло, то опираться на нее с такой силой, чтобы выдернуть правую, он не мог, как ни повисал на посохе всей тяжестью. Левая рука начала уставать, и приходилось держаться за палку обеими. Сергей время от времени демонстративно останавливался и ждал, когда Игорь его нагонит.

– Слушай, ты не хочешь опереться на меня? – неожиданно предложила Маринка, когда Сергей отошел вперед.

– Нет, что ты… – Игорь растерялся. Неужели он идет так медленно? Сергей – понятно, у него проходимость, как у бульдозера. Не хватало только, чтобы девушка тащила его на себе.

Но, пожалуй, за предыдущие три ночи ему еще ни разу не было так трудно. Даже если на колено совсем не опираться, оно все равно стреляло острой болью от малейшего движения. И, чего вообще никогда не бывало, болело, если не шевелиться совсем.

– Медвежье Ухо. Остановись, – вздохнула Маринка.

– Нет, правда, не надо. Я еще иду, – попробовал он оправдаться.

– Скажи, если ты отдохнешь, тебе станет лучше?

Он покачал головой. Не в ледяной же воде. Они не застыли только от того, что двигались.

– Эй! – крикнул Сергей. – Чего застряли?

– Да плюнь ты на этого пижона, – Маринка пропустила мимо ушей его вопрос, – пусть себе прикалывается. Он вообще ненормальный какой-то. Знаешь, так ведут себя люди, которые в детстве в садик не ходили и общаться не научились.

– Да нет, просто он привык к другому общению. Я думаю, у него была трудная жизнь.

– Это не повод. Опирайся на меня, пойдем. Я же никогда не устаю.

– Я тяжелый, – улыбнулся Игорь.

– Ерунда. Во время войны санитарки всегда носили на себе раненых, и ничего. Чем я хуже?

– Спасибо, Огненная Ладонь.

Она хмыкнула и задрала нос.

Сергей, увидев их, расхохотался.

– Да, юннат, ты совсем плох. Хочешь, я тебя понесу?

– Иди вперед, – выплюнула Маринка.

– Было бы предложено. Я серьезно говорю, я запросто тебя возьму на плечи. У тебя с ногой что-то?

Этого бы Игорь точно не пережил. Даже висеть на шее у Маринки было не так стыдно, как сидеть за плечами у Сергея.

– Сережа, иди вперед, – сказала Маринка, – не надо нам помогать. Мы дойдем.

Тот обиженно пожал плечами, отвернулся и двинулся дальше, но вскоре догадался забрать у них оба рюкзака.

Игорь старался не опираться на Маринку слишком сильно, но она быстро его раскусила:

– Я хочу облегчить тебе жизнь, а не осложнить. Не вставай на ногу. Вообще не вставай. И не смей мне говорить, что с тобой все нормально.

Он улыбнулся, прикусив губу.

Сергей время от времени недовольно оборачивался – его явно не устраивал их темп. Сперва он, наверное, надеялся, что они попросят его помочь, но постепенно начал раздражаться – конца болота не предвиделось, а травка висела над Игорем с Маринкой.

Маринка устала, в этом не было сомнений. Не меньше часа она тащила Игоря на себе, и он уже не мог не опираться на нее всей тяжестью – боль вымотала его.

Серенький рассвет они заметили только тогда, когда перелет-трава умчалась на восток, скрывшись за облаками.

– Ну что? – Сергей остановился и повернулся к ним. – Вы никуда не спешили? И что теперь делать? Посреди болота?

Маринка перевела дух и огляделась.

– Ха! Смотрите! Там домик! – она показала пальцем в сторону. – Травка никогда не бросает нас где попало!

Игорю не хватило сил обрадоваться.

 

…Взошли в нее, а там стол накрыт, на столе всего много – и кушаньев и напитков разных; в углу стоит кровать тесовая, на ней лежит перина пуховая.

Буря-богатырь Иван коровий сын: [Тексты сказок] № 136.

 

Домик приподнимался над землей на сваях и был очень маленьким. Разумеется, Сергей добрался до него первым. Маринка радостно ступила на твердую землю и из последних сил добрела до лесенки. Она думала, что это всего лишь островок в болоте, но за домом лежало небольшое озерцо с прозрачной водой, а за ним начинался лес, настоящий лес.

– Игорь, ты еще жив? – спросила она.

Он ничего не ответил, помотав головой. Она вздохнула – ничего, сейчас они поднимутся наверх, обсохнут и вылечат его коленку. Сил не хватало смотреть, как он мучается. Над крышей торчала труба, значит, в домике была печка.

– Сейчас, поднимемся наверх и отдохнем, слышишь? – шепнула она. – Потерпи еще чуть-чуть.

За последние полчаса Игорь вообще не говорил ни слова, и Маринка подозревала, что он боится разжать стиснутые зубы.

В единственной комнате домика действительно стояла печь, обложенная кирпичом, с широкой чугунной плитой и маленькой топкой. Вплотную к печи была придвинута огромная бочка с водой. Кроме этого в комнате поместились две кровати – одна у печки, а другая напротив нее. Этим скудный интерьер исчерпывался. Ни стола, ни стульев в домик бы просто не влезло, настолько он был тесным. Два маленьких окошка выходили одно на север, другое на запад, поэтому в комнате было довольно темно.

Сергей сидел на корточках у печки и грел руки у огня – успел растопить.

– Ну что? – усмехнулся он, увидев на пороге Маринку и Игоря. – Кровати – женщинам и детям, занимайте шконки, кому какая нравится.

– Ты осваиваешь обязанности кострового? – хмыкнула Маринка в ответ.

– Приходится, – он был миролюбив. – Я нашел поленницу со стороны озера, и там же есть погреб, в котором полно еды. Отдыхайте спокойно. Сегодня я готов побыть и кашеваром.

Маринка осмотрела одежду Игоря – надо быть ненормальной, чтобы посадить его на постель, она сразу же промокнет. Он наверняка долго сам стоять не сможет.

– Держись за печку, – скомандовала Маринка и расстегнула его фуфайку.

На счастье, плотный ватник не промок насквозь, свитер под ним остался сухим. Маринка стащила вниз спортивные брюки, с которых на пол капала вода, чем смутила Игоря невероятно. Но сопротивляться он не мог.

– Садись. Осторожно, – ей снова пришлось подставить плечо, – можешь ногу согнуть?

Он покачал головой.

– Ничего. Сейчас, – пробормотала Маринка.

Из резиновых сапог на пол полилась вода.

Постель состояла из матраса, набитого сеном, такой же подушки и теплого стеганого одеяла – после прогулки по болоту Маринке она показалась роскошной.

– Отличная постель, – она помогла Игорю улечься. – Сейчас я нагрею песок, и все пройдет.

Он кивнул и попробовал улыбнуться.

– Сережа, печка разгорелась? – спросила Маринка, раскрывая рюкзак и вытаскивая штанину с песком.

– Почти. Но готовить на ней рановато, плита пока холодная. Минут десять, наверное, надо подождать.

Маринка выругалась сквозь зубы и откинула одеяло, чтобы посмотреть на коленку Игоря. Разумеется, сустав сильно распух, но вчерашняя краснота прошла, и ноги посинели от холода.

– Это очень плохо, Медвежье Ухо, очень плохо. Я не знаю, как это лечат без лекарств. Я и с лекарствами не знаю, как это лечат.

Сергей подобрался к ним поближе и присвистнул:

– Да, не хило. Может, растереть? У меня есть водка.

– А анальгина у тебя нет? – на всякий случай спросила Маринка.

– Нет. Хотел взять, но передумал.

– Давай водку.

Она все же высыпала песок в кастрюльку и поставила ее на плиту – придет время, и песок согреется без ее помощи. Сергей достал из вещмешка плоскую фляжку и сначала дал Игорю отхлебнуть из нее, привычным движением приподняв его голову над подушкой. Маринка думала, что Игорь закашляется, но он только скривил лицо. А ей почему-то казалось, что этот медвежонок водки никогда не пробовал…

– Давай я разотру, – предложил Сергей.

– Нет уж, – отказалась Маринка, – ты производишь впечатление грубого мужлана, ты сделаешь ему больно. А сустав – штука тонкая, его надо только согреть.

– Ладно. Я – грубый мужлан. Мне это даже нравится. А бинт у вас есть? Потом надо как следует перебинтовать, чтобы нога не двигалась.

– У меня есть бинт. В кармашке, в рюкзаке, – подал голос Игорь.

Сергей кивнул. Маринка очень боялась трогать его коленку руками, но в конце концов решилась.

– Не бойся, Огненная Ладонь, – Игорь улыбнулся, – больно мне не будет.

– Я тебе не верю.

– Честное слово. Мне больно ее сгибать, а тереть – нет.

Только через полчаса Маринка обернула его ногу теплым песком, замотала шарфом и накрыла одеялом. Если бы не печка, которая начала здорово согревать, сама она давно бы окоченела от холода, но снять мокрые брюки в присутствии Сергея побоялась.

– Ну вот. Тебе хоть немножко лучше? – спросила она Игоря.

Он кивнул. Врал, наверняка опять врал.

Как она не догадалась взять с собой смену одежды? Ведь было очевидно, что солнечная погода не навсегда. Хорошо хоть куртка оказалась непромокаемой. Пришлось приспособить в качестве юбки занавеску с окна и босиком отправиться к озеру, стирать грязные штаны и носки и мыть сапоги, полные травы и размокшего торфа.

Она думала, ей придется снова лезть в ледяную воду, но заметила неподалеку удобные мостки. Вода в озерце была прозрачной и голубой, как будто не рядом с торфяным болотом оно лежало, а питалось водой из горных рек. Маринка глянула на свое отражение и пришла в ужас – она почти три дня не мыла голову! Надо выспаться, нагреть воды и помыться.

На ровном песчаном дне что-то блеснуло, она присмотрелась, но так и не поняла, что это такое. Любопытство оказалось сильней страха простыть окончательно, Маринка глянула на ноги в темно-зеленых разводах и решила, что помыть их было бы очень кстати.

Вещь, которую она выдернула из воды, оказалась обыкновенным блюдечком из тонкого фарфора, с блестящей, почти зеркальной, поверхностью. Вещица ей приглянулась, и Маринка взяла ее с собой.

Когда она постирала вещи, надела чистые сапоги и хотела вернуться к печке, у самого леса ей снова померещилась фигура в сером балахоне с капюшоном. Маринка пригляделась, но так и не поняла – действительно ли кто-то стоял на опушке за озером или ее фантазия очередной раз над ней подшутила. Во всяком случае, фигура не сдвинулась с места, пока она ее рассматривала.

Печь быстро нагрела небольшую комнату, в домике стало тепло и уютно, тем более что Сергей нашел пачку свечей на полке возле входа и зажег несколько штук. Маринка осторожно протиснулась мимо него, кое-как развесила вещи над печкой и юркнула под спальник – Сергей ее пугал. После его казарменной шутки на переправе через реку она вообще боялась к нему приближаться. Он, похоже, считал себя неотразимым, и это ее невероятно бесило. Нет, конечно, надо отдать ему должное, любая женщина посчитала бы за счастье, если бы он только глянул в ее сторону, но Маринка любой женщиной не была и за счастье его взгляды не считала. Ее злило его откровенное издевательство над Игорем, его попытки навязать ему соперничество – она видела, как больно это того задевает, и каждый раз ей хотелось ударить Сергея чем-нибудь тяжелым по голове.

– Игорь, ты спишь? – спросила она, когда Сергей вышел на улицу, видимо тоже стирать одежду.

– Нет, – сразу ответил тот.

– Мне показалось, что я видела монаха. Мне это могло показаться, я знаю. Но… я его боюсь.

– Знаешь, я думал по дороге, – ответил он, – и вчера смотрел в список. Я, конечно, далеко не всех в нем знаю, но примерно четверть я вспомнил. Это же мои односельчане. Кого-то я знал, с кем-то работал, про кого-то слышал. Так вот. Я думаю, человек, который писал этот список, не догадывался, кто знает о своей смерти, а кто – нет. Поэтому там есть вычеркнутые фамилии и знаки вопросов. А вот восклицательные знаки стоят напротив людей взрослых, но еще не стариков. Во всяком случае, тех, кого я знаю. Если стоит сокращенное имя, Миша или Таня, восклицательных знаков нет – это дети. А минусы – напротив стариков. И еще – напротив Лены, которая со мной работала.

– И что все это значит?

– Я не могу точно сказать. Возможно, человек, составивший список, пытался понять логику убийцы, а возможно – сам этим убийцей и был. А дети и старики в списке лишние. Они не вписываются в логику убийств.

– Но тогда зачем их убивали?

– Если автор списка – убийца, то я не могу этого объяснить. И… еще это связано с перелет-травой. Возможно, этот таинственный монах за ней охотится и ищет людей, которых Волох пошлет на ее поиски. Тогда ему надо следить за нами, чтобы не пропустить момента, когда травка окажется у нас в руках. Если хочешь, я прочитаю до конца, что на этом листочке написано. Может быть, что-нибудь станет понятно.

– Ты сначала поспи, и я тоже хочу выспаться, так что спешить некуда. Как твоя коленка? Еще болит?

– Нет, не так сильно. И греет хорошо.

– Проснемся, и я опять песок погрею. Ты, главное, не вставай.

– Я постараюсь.

Как бы Маринка ни хвасталась, что никогда не устает и не простужается, у печки и под теплым спальником ей показалось, что она тяжело больна и не может даже пошевелиться, настолько ей плохо. Но сон быстро сморил ее.

Ей приснился знак засеянного поля, который бабушка увидела в разлившемся воске. И сон этот, как ни странно, показался ей и тревожным, и счастливым одновременно.

Она проснулась от собственного кашля и села на кровати, чтобы легче стало дышать. Кровать Игоря была пуста, а Сергей богатырски храпел на дощатых полатях, лежа на одеяле и укрывшись плащ-палаткой со своим вещмешком под головой. Кашель Маринки его не разбудил.

Печка давно прогорела, и в домике стало холодно. Или у нее поднялась температура? Она потрогала свой лоб, но, разумеется, ничего определить не смогла. Маринка хотела встать, свесила ноги на пол, но тут увидела, что рядом с ее подушкой лежит огромная белая кувшинка на длинном тонком стебле. Ничего себе! Кувшинки в сентябре не цветут!

Интересно, кто ее принес? Игорь или Сергей? Почему-то совсем не хотелось, чтобы это был Сергей. Маринка взяла цветок в руки: его только что сорвали, стебель оставался мокрым, а лепестки не успели хоть сколько-нибудь обвять. Наверняка Сергей дрыхнет уже давно. А если цветок принес Игорь, то что он хотел этим сказать? Маринке неожиданно стало неловко, она почувствовала, как загорелись щеки. Или у нее и вправду поднялась температура?

Дверь со скрипом приоткрылась, и в домик зашел Игорь с охапкой дров в руках.

– Доброе утро, – смущенно сказал он, пряча глаза.

– Привет! Какой красивый цветок, – Маринка тоже потупилась.

Игорь кивнул, и ей показалось, что глаза его смеются. Значит, это точно он!

– Я хотел чаю погреть, но для этого надо топить печь, – вместо ответа пробормотал он. – Ты кашляла все время. А говорила, что никогда не простужаешься.

– Ерунда, – ответила Маринка, соскользнула на пол и только тут заметила, что ее юбка-занавеска перекрутилась и больше напоминает набедренную повязку. Она судорожно начала дергать ее обеими руками вниз, но Игорь вежливо не смотрел в ее сторону.

– А шмотки высохли? – спросила она на всякий случай.

– Да, – отозвался Игорь, закладывая в печку поленья, – спасибо тебе. Ты вчера все постирала…

– Ерунда, – снова сказала она и улыбнулась, – за шоколадку я готова и не на такое!

Он улыбнулся в ответ и потянулся к рюкзаку.

– Ну не надо все понимать так буквально, – она рассмеялась, – я еще не умывалась.

Игорь пожал плечами. Маринка вынула из рюкзака косметичку и полотенце и собралась на выход.

– Погоди, – Игорь поднялся, отряхнул руки и потянулся за ее сапогами, стоявшими на кирпичном щите, – земля холодная.

Маринка не могла не согласиться – босиком зябко было даже на полу.

От умывания в озере сразу же застучали зубы. И как они вчера несколько часов смогли идти по ледяной воде? Солнце из-за туч появляться не собиралось, Маринка не поняла даже, с какой стороны оно находится. Скорей обратно в домик, а лучше всего – обратно в постель, завернуться в теплый спальник! Вчерашняя усталость еще давала о себе знать – подрагивали руки, кружилась голова и во всем теле оставалась утренняя ломота.

Маринка бегом поднялась по лестнице и, все так же стуча зубами, влетела внутрь и запрыгнула на кровать.

– Ой какая там холодина! – пожаловалась она, кутаясь в спальник.

Игорь посмотрел на нее вопросительно и встревоженно:

– Слушай, а ты не заболела?

– Нет конечно! – поспешно ответила она.

Он покачал головой, прикрыл печную дверцу, привстал и, положив руку ей на лоб, снова покачал головой:

– У тебя лоб горячий. Давай-ка ложись как следует. Каша уже греется, скоро будет чай. Поешь, чаю выпьешь и спать.

– Не буду я лежать, – заныла Маринка, – я как львенок, я не люблю лежать, я люблю бегать! Ты сам тоже обещал лежать, ну и?..

– У меня все в порядке, – тут же ответил он, – может, тебе водки выпить немного? Это помогает от простуды. А лучше всего, конечно, спину растереть.

– Водки надо в чай добавить, это хорошо согревает. Фляжку этот поручик Ржевский спрятал или нет?

Игорь показал головой на фляжку, прислоненную к бочке.

Про растирание Маринка скромно умолчала – это представлялось ей не совсем удобным. Медвежье Ухо тоже живой человек, хоть и порядочный. Вдруг он подумает, что она хочет его соблазнить? Ей не хотелось, чтобы он думал о ней плохо. Она вспомнила про цветок и опять смутилась.

Игорь положил ей каши в миску и пообещал вымыть посуду. Есть совсем не хотелось, но каша была горячая и вкусно пахла.

– А шоколадку? – улыбнулась Маринка.

– Сладкое – после еды, – ответил он.

Маринка попробовала ложку и подняла брови:

– А поручик неплохо готовит. Гораздо лучше меня.

– Просто это не тушенка. Там в погребе есть копченое мясо, и сало, и перец, и лавровый лист… У тебя бы получилось не хуже, честное слово.

– Ты мне льстишь.

Правду говорят, что аппетит приходит во время еды. Маринка с удовольствием навернула две полные миски и закусила их шоколадом. Игорь налил ей сладкого чаю с водкой, уселся на пол и прислонился спиной к своей кровати с кружкой в руках.

– Слушай, – осмелилась спросить Маринка, – а где ты нашел кувшинку? Они же сейчас не цветут.

Он опустил взгляд:

– Я хотел тебе рассказать, но подумал, что ты испугаешься… Пообещай, что не испугаешься.

– Не испугаюсь. Я же ничего не боюсь.

– Боишься, – Игорь улыбнулся, – на самом деле это совершенно невероятная история. И если бы не цветок, я бы думал, что мне все это привиделось.

Заинтригованная Маринка привстала:

– Ну?

– Я умывался и заметил, как ко мне плывет кувшинка. Вода там совсем прозрачная, когда она подплыла поближе, я увидел, что ее вперед толкает змея. Гадюка. Я решил – это подарок для тебя, чтобы ты перестала их бояться.

Маринка взяла цветок в руки. Да он нагло врет! Ни один здравомыслящий человек не поверит в эту историю. Змея в воде ничего толкать не может. И в зубах, как собака, тоже ничего носить не умеет.

– Спасибо. Мне приятно, – ответила она с улыбкой.

Игорь ничего не ответил, уткнувшись в свою чашку.

От еды и тепла Маринку разморило, но вместо блаженной сонливости потекло из носа, а как только она улеглась, опять начался кашель.

– Я говорила, что мне вредно лежать, – проворчала она и снова села.

– Давай я натру тебе спину, – предложил Игорь, – честное слово, я… я ничего… ничего такого…

Он так смутился, что отказать ему на этот раз было бы тяжким оскорблением.

– Что ты, Медвежье Ухо, я ничего такого про тебя и не думаю, – поспешно ответила она, – может, это и вправду полезно. А то назавтра заболею и с кровати не встану, что мы тогда будем делать? А потом коленку твою завяжем опять, хорошо?

– Нет уж, тогда сначала завяжем коленку, потому что после растирания надо лежать под одеялом и спать, – он немного подумал. – А коленку я могу завязать и сам.

Мысль об этом не приходила Маринке в голову и сильно ее огорчила. Ей показалось, или Игорь сказал это с сожалением? А главное, ни одного аргумента против придумать она не могла.

– Знаешь, Огненная Ладонь, – он робко улыбнулся, – твое лечение имеет волшебную силу. Утром я думал, что вообще не смогу встать.

– У меня же бабушка колдунья. Наверное, и мне что-то передалось, – она рассмеялась с облегчением.

Неужели он ей нравится? Если принесенный им цветок вгоняет ее в краску, а его предложение самому лечить свою ногу огорчает до слез? Нет, такого просто не бывает. Он милый медвежонок, добрый и славный. Ничего, кроме дружбы, между ними быть не может, это понятно. А еще он сильный и отважный, и рядом с ним спокойно и надежно. Но это вовсе не повод. Он относится к ней как к другу. А она воображает себе неизвестно что… Но он же принес цветок…

Лучше бы она не начинала думать об этом – вместо непринужденной обстановки между ними повисали неловкие паузы, прерываемые неуклюжими репликами. А когда Игорь начал растирать ей спину водкой, Маринка вообще замолчала и зажмурила глаза – нет, лучше бы он не прикасался к ней. Или она так соскучилась по ласке? Чего доброго, она решит, что он ей нравится. Надо заснуть и проснуться, выбросив глупые мысли из головы. А главное – что Игорь о ней подумает? Что она легкомысленная дурочка, готовая вешаться на шею первому встречному?

– Ба! – раздался голос с полатей. – Какой интим!

Этого только не хватало! Сергей, разумеется, проснулся в самый неподходящий момент!

Маринка скосила на него глаза:

– Но тут пришел поручик Ржевский и все опошлил.

Сергей хохотнул, ловко спрыгнул вниз и подтолкнул Игоря в бок:

– А можно я разотру спереди? Не все ж тебе одному работать.

– Я не устал, – хмуро ответил Игорь.

Сергей хохотнул еще раз и, как был босиком и в трусах, вышел за дверь.

– Знаешь, Медвежье Ухо, я его боюсь, – вздохнула Маринка. – Надо скорей надевать свитер, пока он не вернулся.

– Не бойся. Я, конечно, с ним не справлюсь, но…

– Даже не думай! – перебила Маринка. – Он мне ничего не сделает, он только прикалывается. Просто меня это бесит, и все. Не вздумай с ним связываться, он же чокнутый. Знаешь, как я ночью испугалась, когда он с ножом на тебя пошел? У него глаза бешеные, как у берсерка. Он сначала делает, а потом думает.

– Да ладно, – сказал Игорь расстроенно.

Маринка привстала, натянула свитер, закинутый на затылок, и повернулась к Игорю лицом. Ей показалось, что ему непременно требуется утешение.

– Послушай, Медвежье Ухо. Ты что, считаешь себя в чем-то хуже него?

– Да нет, – ответил Игорь.

– Это же машина для убийства, посмотри. Да, он может дольше тебя ходить по болоту. Он выносливей, он физически сильней. Но он не сможет поймать травку, никогда. Так что не бери в голову его казарменные шутки. Пусть прикалывается, не связывайся с ним.

– Хорошо, – Игорь в недоумении пожал плечами и поплотнее накрыл ее спальником. – Спи. Выздоравливай. И за меня не беспокойся, ладно?

Маринка смешалась: и вправду, чего она так испугалась? Зачем кинулась Игоря в чем-то убеждать? Он же взрослый неглупый человек, ему не надо такого объяснять, он лучше нее это понимает.

– Ну как вам моя каша? – спросил, заходя в домик, Сергей.

– Отличная каша, Сережа, – нехотя ответила Маринка. Ей совсем не нравилось быть ему в чем-то должной.

– Спасибо, – сказал Игорь, – правда, очень вкусно. И за печку спасибо.

– Да ладно, – скромно отмахнулся Сергей, – вы ж вчера никакие были. Я хочу пройтись, осмотреться. Может, встречу что интересное. Марин, ты не хочешь со мной прогуляться?

– Я болею, – буркнула Маринка, – мне к ночи надо поправиться.

– Как знаешь, – Сергей загадочно повел бровями, и эта загадочность Маринке совсем не понравилась.

– Чаю попей, – предложил ему Игорь, – у нас есть шоколад и сухарики.

– Шоколад у меня у самого есть. А сухарики оставь зверюшкам. Мало ли еще кого приручать доведется! – он осклабился. – Я бы водочки выпил, но, вижу, ее тоже женщинам и детям придется отдать.

Маринка приподнялась и хотела сказать, что она думает по поводу женщин и детей, но Игорь кивнул и подмигнул ей.

Она проспала почти до темноты и проспала бы еще столько же, если бы Игорь легонько не потряс ее за плечо.

– Вставай, Огненная Ладонь, скоро сумерки. Надо собираться.

– Еще пять минуток, ладно? – пробормотала она спросонья.

Ей захотелось заплакать, как младенцу, которого потревожили. Уйти из этого уютного домика? От печки и погреба? От прозрачного озера? А она так и не вымыла голову.

– Эй, ты же не любишь лежать, ты любишь бегать, – ласково улыбнулся Игорь.

– Да-а-а… – заныла она.

– Тебе надо только одеться и поужинать, все остальное я собрал.

– Я не хочу ужинать. Я хочу шоколадку.

– Давай, доедай кашу. Там немного осталось. Садись, – он взял ее под мышки, усадил спиной к стене и закутал в спальник, – вот так.

Маринка хлюпнула заложенным носом. В голове шумело, и ломало суставы. Да, похоже, температура у нее нисколечко не упала. Даже наоборот. Игорь потрогал ее лоб.

– Знаешь, я тебя из Огненной Ладони переименую в Горячую Голову, если ты немедленно не поправишься…

– Не надо. Я не хочу быть Горячей Головой, – Маринка всерьез поверила, что Игорь хочет придумать ей другое имя, и даже испугалась. Да что с ней такое? Действительно как младенец!

Игорь сел рядом с ней.

– Ты чего, малыш? Тебе так плохо?

Маринка покачала головой:

– Я сейчас. Я встаю, только не надо меня переименовывать…

Он улыбнулся:

– Ну что ты, я же пошутил.

– Я понимаю.

– Мы никуда не пойдем. Травка подождет до завтра.

– Нет! – почти вскрикнула Маринка. – Не подождет! Я сейчас встану. Давай кашу, я поем, проснусь, и все будет хорошо.

– Кашу бери, – Игорь потянулся за кастрюлей на печке, – но вставать не надо.

В домик ввалился Сергей:

– Уф! Набрал в погребе всякого добра. Дня на три хватит.

– Мы сегодня никуда не пойдем, – покачал головой Игорь.

– В смысле? Как это «не пойдем»? – Сергей набычился.

– У Маринки жар, ей не стоит вставать.

– Очень здорово!

– Я сейчас встану, – Маринка чуть не подавилась кашей, – только доем и встану. Сережа, не слушай его.

Игорь недовольно качнул головой. Сергей чесал в затылке, пока Маринка ела и пила чай, а минут через пять выдал идею:

– А может, пусть она остается здесь, а мы пойдем? И заберем ее на обратном пути. Правда, не идти же ей больной. Кто знает, сколько тут еще болот? А тут тепло, хорошо, еды навалом. Дров ей принесем…

– Ты чего? – довольно грубо перебил его Игорь. – Ты понимаешь, что говоришь? Как тебе в голову-то это пришло? Бросить девушку одну, в неизвестном лесу, больную!

– Да ладно. Домик крепкий, кто ее тут тронет?

Игорь не стал отвечать, только сжал губы. Маринка чуть не расплакалась снова: нет, конечно, Игорь ее не оставит, но как обидно! Ведь Сергей прав, почему все должны ее ждать?

– Перестаньте, – всхлипнула она, – я все равно пойду!

– Ну и как далеко ты уйдешь? – поинтересовался Сергей.

– Марин, – Игорь присел рядом с ней, – не надо. Ты только заболеешь еще сильней, и нам придется тебя нести. Не надо. Подождем одну ночь, завтра станет лучше, вот увидишь. И завтра вечером пойдем, все вместе.

Сколько он ее ни уговаривал остаться, она решительно оделась, нацепила рюкзак и вышла на крыльцо. Да, голова кружилась изрядно, но это можно было легко преодолеть.

Уже совсем стемнело, и над крыльцом, словно луна, висела перелет-трава. Маринка решительно спустилась вниз, придерживаясь за перила, Сергей направился за ней, и Игорю ничего не оставалось, как последовать их примеру. Но, оглянувшись, Маринка увидела, что глаза у него опять смеются. Как будто он что-то задумал, как будто не сомневался, что все выйдет по его разумению.

И он не ошибся. Травка не сдвинулась с места, продолжая висеть над крыльцом. Они даже не знали, в какую сторону двигаться дальше, и, пройдя шагов тридцать, Сергей остановился:

– Ну? Чего она там повисла?

Игорь усмехнулся:

– Она сегодня тоже никуда не собирается.

Сергей выругался и швырнул вещмешок на землю.

– Ты что, с ней сговорился? – он угрожающе посмотрел на Игоря.

– Ага, – согласился Игорь.

– Слушай! Я не знаю, как ты это делаешь, но ты должен немедленно сдвинуть ее вперед!

Игорь снова кивнул:

– Может, ты сам попробуешь?

– Знаешь что! – вскипел Сергей. – Оставь свои шутки! Я сказал, вперед!

– Ты можешь говорить что угодно. Она никуда не полетит, неужели ты не видишь? И я тут ни при чем. Она чувствует, понимаешь?

– Нет, не понимаю! И понимать не собираюсь! Почему вчера и позавчера она нас вела, а сегодня она никуда не полетит?

– Попробуй, спроси об этом у нее, – Игорь вздохнул, взял Маринку за руку и повел обратно к домику.

– Ладно! – крикнул Сергей. – Я попробую! Смотри, не пожалей об этом.

Игорь не обернулся, затащил Маринку вверх по лестнице и довел до кровати.

– Все из-за меня, Медвежье Ухо! Все из-за меня! – пролепетала она, собираясь снова расплакаться.

– Нет, не бойся, – он помог ей снять рюкзак и стащил с нее куртку.

– Как это «нет»! А из-за кого же?

– Это из-за меня. Ложись, ложись и грейся. Сейчас я печку снова затоплю.

– Ты-то здесь при чем?

– Понимаешь, я не хотел говорить, но я бы и километра не прошел. И травка это поняла. Так что болей спокойно, Огненная Ладонь, ты ни в чем не виновата.

– Ты мне врешь! – Маринка улыбнулась. Нет, разумеется, она ему не поверила. Но ей стало гораздо легче.

Игорь вытащил из рюкзака спальник и уложил ее в кровать. Как, оказывается, ей этого хотелось! И травка никакая не тварь, а очень милое и доброе существо. И спасибо ей за то, что она никуда не полетела.

На крыше послышался грохот, а потом непечатные ругательства.

– Он чего, травку ловит? – нервно засмеялась Маринка.

– Похоже, – Игорь попытался спрятать улыбку.

– Пусть ловит. Все равно не поймает.

– Нет. Не поймает. А главное, она отсюда никуда не улетит. Я думаю, мы очень близко от цели. В нескольких часах ходьбы. Здесь ее и сеткой не напугаешь.

– Откуда ты это знаешь, Медвежье Ухо?

Он пожал плечами:

– Понимаешь, со мной что-то происходит. В первый раз я это заметил после торфяного пожара. А во второй раз – сегодня утром, когда умывался. Как будто я начинаю понимать язык зверей и птиц. И с каждым разом все лучше. Мне кажется, я чувствую мысли травки. Не читаю, как телепат, а именно чувствую. И не только ее. Я тебе правду про гадюку рассказал, я знаю, что ты мне не поверила. Но это правда. Я понимал ее так же хорошо, как если бы она говорила человеческим голосом. Она сказала, чтобы я подарил этот цветок тебе.

То ли от собственного жара, то ли от его убежденности Маринка на этот раз не усомнилась в его словах.

– Ты удивительный, Медвежье Ухо. Правда.

– Да нет, это происходит помимо меня, понимаешь?

– Все равно.

– Давай-ка я тебя опять разотру, и ты будешь спать, – переменил он тему.

– Нет, не надо. Когда температура, нельзя греть. Наоборот. Так что я лучше просто посплю, хорошо?

Он кивнул.

– Ты спи как можно больше. Сон – лучшее лекарство.

– Столько времени зря уходит, – вздохнула Маринка, – столько всего можно было сделать вместо того, чтобы спать!

– И чего бы ты стала делать?

– Голову бы помыла, – усмехнулась она, – и листочек бы с латинского переводила.

– Ну, голову я вместо тебя помыть не могу, а листочек я перевел.

Маринка привстала на локте:

– И мне ничего не сказал?!

– Да как-то к слову не пришлось. Да и не очень-то там много интересного.

– Все равно расскажи, – она упала обратно на подушку.

– Я прочитаю, хорошо? Может быть, я не все правильно понял, конечно. И несколько слов там было, которых я не нашел в словаре.

Он вытащил листок из-за пазухи и развернул:

– Мы остановились на том, что причины и закономерности перемещения травки не выяснены. Читаю дальше: «Есть люди, к которым это растение благоволит и которым позволяет идти за собой. Таких людей немного, но и немало: примерно один человек на сотню. Проникая за край…» Вот тут я не уверен, что перевел правильно, там стоит слово limes, а у него много значений. Так вот, проникая за край, растение может привести к изнанке… это тоже неточно… к задней стороне, может быть… к изнанке дома… Да, смысла, конечно, очень мало… через которую посредством обряда осуществляется проход на переправу из калины. Серьезно, калина однозначно переводится, больше никаких значений у этого слова нет. Осуществив переправу, это растение становится непригодным для принесения семян. Чтобы получить его семена, необходимо за три дня до выпадения первого снега сбрызнуть его лепестки живой артериальной кровью того человека, которому она опускалась на ладонь. В день выпадения первого снега повторить опрыскивание теперь уже мертвой венозной кровью этого же человека. Кровь должна быть жидкой, поэтому смерть человека должна наступить за несколько минут до опрыскивания. Через десять дней цветок осыплется, и обнажится крупный плод. Плод этот будет созревать до весны под звездным светом. К первому полнолунию после весеннего равноденствия плод лопается с большой силой и выбрасывает от тысячи до полутора тысяч семян. Семя растения твердое, по виду напоминает перламутр, размером с зерно пшеницы. Вытянутой формы с заостренным концом. Если семена остаются в замкнутом пространстве, для их проращивания необходима жидкая питательная среда и жесткое ультрафиолетовое облучение. И дальше написана фраза, в которой непонятно ни одного слова. Я думаю, это не латынь, она только по звучанию похожа.

Маринка недолго переваривала сказанное:

– Медвежье Ухо… А ведь ты и есть тот самый человек, к которому она опустится на ладонь… Мне не нравится этот рецепт. А тебе?

– Мне кажется, тут есть еще один интересный момент. После переправы травка не принесет семян. А я думаю, что эти туманные слова о переправе, изнанке дома, о крае – это и есть то, для чего мы ее ловим. И тот, кто хочет получить ее семена, никогда не допустит, чтобы мы эту переправу осуществили.

– Но Волох говорил о совсем другом пути. Может быть, его путь не приведет к ее… хм… бесплодию?

– Может, и так… – Игорь пожал плечами, – а может, и нет. Насколько я понимаю, смысл того, что хочет сделать Волох, абсолютно тот же, только этот переход осуществляется при помощи другого обряда, не такого, как у всех. Я еще подумаю об этом, а ты спи.

– Мне теперь страшно засыпать… Вдруг сюда явится этот монах?

– Эй, Огненная Ладонь! Ты же ничего не боишься? И потом, я никуда от тебя не уйду, я тебе обещаю.

– Да я-то зачем монаху сдалась, – хмыкнула Маринка, – ему нужен тот, кому травка опустится на ладонь…

– Ну, с нами же герой спецназа ГРУ, ты не забыла? Вот тут-то он и пригодится.

– Кто это герой спецназа? – спросил Сергей, распахивая дверь.

– Да ты, Сережа, ты, – улыбнулась Маринка, – кто же еще?

– И для чего я должен пригодиться?

– Есть мнение, что за травкой охотимся не только мы, – уклончиво ответил Игорь.

– Да? А мне казалось, вы всех с радостью принимаете в свою тусовку. Одним больше – одним меньше, какая вам разница?

– Мы принимаем тех, кто спасает свою жизнь. А не тех, кто хочет нашей смерти, – пояснила Маринка.

– А… – Сергей странно посмотрел на нее – как будто посчитал полной дурой – и больше расспрашивать не стал.

 

 

Маринка спала почти до рассвета, а проснувшись, обнаружила около подушки красивый костяной гребень, украшенный резным изображением диковинной птицы с женским лицом. На спинке кровати Игоря горело сразу несколько свечей, а сам он лежал с книгой в руках и жадно глотал строчки. Сергея в домике не было, отчего Маринка сразу вздохнула с облегчением.

– С добрым утром, – она потянулась. И настроение, и самочувствие были просто отличными.

– Привет, – Игорь отложил книжку.

– Ты что, и почитать с собой брал? – удивилась она.

– Нет. Представляешь, я нашел это под кроватью, – Игорь показал ей затертую обложку. – Знаешь, что это? Это Жюль Верн, «Пятнадцатилетний капитан». Издание 1903 года, с ятями.

– Надо же! Раритет! А гребешок тебе гадюка принесла в зубах?

Он улыбнулся и опустил глаза:

– Нет, я его просто нашел. И отмыл. Красивый, правда?

– Ага. А где поручик Ржевский?

– Травку ловит. Он уже два раза с крыши падал. Прибегал, брызгал слюной, требовал открыть секрет. Кстати, мы догадались, зачем эта бочка: в ней можно мыться. Если печка долго топится, вода в ней нагревается. А внизу есть пробка – она выливается наружу, под сваи. Только носить воду надо ведрами. Я помылся и воды принес, только не знаю, тебе, наверное, мыться не стоит…

– Я отлично себя чувствую. Главное, чтобы вода была горячей, только полезно погреться.

– Я принесу еще два ведра, и мы их на печке вскипятим, – Игорь немедленно встал.

– Погоди. У меня к тебе такое деликатное дело… Ты не мог бы заманить сюда поручика и подержать его тут минут пять? Я ему не доверяю…

Игорь подмигнул ей и кивнул:

– Иди спокойно. Только сапоги надень.

Его забота была такой приятной, и уютной, и согревающей… Наверное, Игорь тоже обладал какой-то волшебной силой – Маринка не сомневалась в том, что выздоровела благодаря его присмотру. Временами ей казалось, будто его внимание к ней проистекает не только из его дружеского расположения. Но, начиная рассуждать здраво, она понимала: он относится к ней скорей как к дочери, маленькой и слабой, требующей защиты и покровительства. И даже подаренный вчерашним утром цветок уже не представлялся ей знаком особенной к ней приязни. Не потому что она поверила в его рассказ с гадюкой. Игорь же не Сергей, увидев цветок или найдя гребень, он сообразит подарить их девушке. Просто так, безо всяких далеко идущих планов. Эти здравые рассуждения грызли ее изнутри, она пыталась разглядеть в поведении Игоря их опровержение, но не находила. И не могла взять в толк, для чего опровержение так сильно ей потребовалось.

Маринка никогда не искала себе защитников и покровителей, она сама отвечала за себя и свои поступки и сама умела за себя постоять. Во всяком случае, до недавнего времени. Может, попав в экстремальную ситуацию, ей захотелось опереться на надежное плечо? Но в качестве надежного плеча герой спецназа ГРУ выглядел куда убедительней, а опираться на него Маринке вовсе не хотелось. Да и экстремального в сложившейся ситуации было немного – туристический поход по пересеченной местности. Однако проснулась она счастливой именно оттого, что Игорь лежит на соседней кровати и надо только руку протянуть, чтобы до него дотронуться.

А еще ей очень хотелось ему понравиться. Она даже начала жалеть, что стала для него Огненной Ладонью, а не Белым Ландышем или Легким Облаком. Ей невозможно захотелось быть красивой. Система ценностей дала глубокую трещину: то, что казалось ей важным еще позавчера, перестало иметь значение. Почему она не отрастила длинные волосы? У нее получились бы такие красивые косы… Почему не взяла в дорогу никакой косметики? Если подвести глаза и накрасить ресницы, она бы выглядела намного симпатичней. И надеть, кроме спортивного костюма, ей больше нечего… Только юбку-занавеску.

Травка их покинула, едва рассвело, но солнце так и не показалось сквозь тучи. Маринка благополучно приняла «ванну» и, за отсутствием зеркальца, воспользовалась блюдечком, которое нашла на дне озера. Костяной гребень тоже пришелся кстати. Она расчесывала мягкие от озерной воды волосы и корчила зеркальцу рожи, пытаясь придать лицу томное выражение печальной красавицы, как вдруг отражение ее неузнаваемо изменилось: лицо потемнело и сморщилось, как засохшее гнилое яблоко, нос опустился вниз и загнулся крючком, один глаз закатился вверх, обнажая мутный белок, а другой пожелтел, и зрачок его вытянулся в тонкую вертикальную полоску. Маринка в ужасе вскрикнула и хотела отбросить блюдце, но пальцы словно приросли к нему.

– От судьбы не уйдешь, – прошамкали губы отражения, под которыми не было зубов, – в назначенный день у меня окажешься…

Маринка снова закричала, гораздо громче, кинула блюдце и гребень на кровать и ощупала руками лицо. Это какое-то отвратительное колдовство, с ее лицом не могло произойти такой перемены, такого не бывает!

– Что? Что случилось? – Игорь влетел в домик первым, а за его спиной маячил Сергей.

Никакого засохшего яблока под руками не оказалось – нормальные гладкие щеки, и нос остался маленьким и симпатичным. Только губы тряслись и непроизвольно кривились. Но все зубы, вроде бы, были на месте. От облегчения из глаз побежали слезы.

– Ой, мамочка, как же я испугалась… – пробормотала Маринка, пытаясь улыбнуться.

– Что такое? – Игорь присел на корточки и посмотрел на нее снизу вверх. Неужели он и вправду испугался за нее?

– Ничего страшного… Мне просто привиделось. Показалось, – она хлюпнула носом.

– Я говорил, это паук! – хмыкнул герой спецназа и закрыл дверь с другой стороны.

– Нет, это не паук, – Маринка покачала головой, – мне показалось, что я превратилась в старуху. Я смотрелась в блюдце, как в зеркало, и вместо моего отражения мне привиделась мерзкая старуха.

Игорь взял блюдечко в руки:

– Серебряная амальгама… Забавная вещь. А где ты его раздобыла?

– Нашла в озере. На дне, около мостков.

– Наверное, лучше не надо в него смотреть. Знаешь, зеркала всегда считались вещью опасной. А мы… мы «проникли за край», как написано на листочке. Здесь все может быть по-другому, не так, как мы привыкли. И… наверное, гребешок я отдал тебе напрасно…

Маринка покачала головой и сунула гребень в карман – чтобы Игорю не пришло в голову забрать его обратно.

 

В домике она просидела недолго, только дождалась, пока высохнут волосы. Ей хотелось на свежий воздух, целые сутки в маленьком помещении утомили ее. Маринка так и не осмелилась позвать Игоря прогуляться, тем более что он вызвался готовить обед. Сергей в очередной раз отправился осматривать окрестности; похоже, ему, так же как и Маринке, не сиделось на одном месте.

Она дождалась, пока Сергей отойдет подальше, и прошла берегом озера в противоположную сторону. Если не оглядываться на болото, это место можно было бы назвать красивым. Только серые тучи придавали пейзажу уныние и навевали сон. Редкие сосны с широкими кронами, разбросанные вокруг озера, перемежались с березами и кустами ольхи. Лес на другой стороне не казался непролазным, в нем наверняка было сухо и водились грибы. Но Игорь просил ее не отходить далеко, да и усталость Маринка почувствовала очень быстро – простуда не проходит в одночасье. Она вернулась к домику и села на мостки, глядя на прозрачную завораживающую воду и рассматривая свое бледное отражение в ней.

А ведь старуха, привидевшаяся ей в блюдечке, что-то говорила. Маринка совсем забыла об этом, настолько ее слова старухи показались ей незначительными по сравнению с собственным уродством. И говорила она о ее смерти, о назначенном дне… И день этот не так далек. Время утекало сквозь пальцы, но ни страха, ни беспокойства это уже не вызывало. Игорь понимает, что делает. Маринка точно знала, что на него можно положиться. Как это, оказывается, удобно – полагаться на кого-то… Даже страх смерти отодвинулся на второй план. И мысль о том, что осталось всего девять дней, не сводила ее с ума.

Она думала об Игоре и о том, как вернется в домик и опять увидит его, когда ее размышления прервал Сергей, тихо подкравшийся сзади.

– Привет, красавица, – он присел на мостки за ее спиной.

– Привет, – Маринка равнодушно повела плечом.

– Мне показалось, или ты меня избегаешь?

– Я просто тебе не доверяю, – честно ответила она.

– Вот как? И почему же?

Она не стала ему объяснять. Это бесполезно. Но он неверно истолковал ее молчание и придвинулся ближе.

– Подумай, – продолжил Сергей задушевно, – мы тут совершенно одни, вокруг никого – тебя это не заводит?

Маринка кашлянула и коротко сказала:

– Нет.

– Я тебе не верю. Ну зачем ты изображаешь из себя недотрогу? Или тебя смущает юннат?

– Он юннат, – Маринка стиснула зубы.

– Ой, да ладно! Он нас не слышит, – Сергей придвинулся еще немного и провел рукой по ее боку, надеясь добраться до груди.

– Ты ведешь себя слишком фамильярно, – она отодвинулась к самому краю мостков. Только не хватало опрокинуться в воду и снова заболеть.

Сергей хохотнул, ухватил ее за пояс и придвинул обратно.

– Стой, красавица, от меня ты так просто не отделаешься.

Маринка попыталась вскочить, но он удержал ее силой.

– Отпусти меня немедленно, – она сузила глаза и поджала губы.

– Да перестань. Я же по глазам вижу, что тебе от меня нужно. Если юннат тебя смущает, пойдем прогуляемся по лесу, там сухо.

– Мне ничего от тебя не нужно, – Маринка все же поднялась и шагнула к берегу. Сергей встал вслед за ней и успел поймать за руку.

– Ну перестань… – он обаятельно улыбнулся и притянул ее к себе, – чего ты боишься? Мы же взрослые люди.

– Я ничего не боюсь. Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое, – Маринка отстранилась.

– Да? А мне так не кажется. Я думаю, ты просто ломаешься. И я готов доказать, что я прав.

Маринка рванулась к домику, но Сергей снова дернул ее к себе, со смехом подхватил на руки и понес в сторону леса. Она попробовала отбиваться, но он крепко прижимал ее руки и ноги – она не могла даже пошевелиться. Маринка побоялась крикнуть Игоря, ей не хотелось сталкивать его с Сергеем.

– Отпусти меня немедленно!

– Ни за что, – он снова радостно рассмеялся.

– Сережа, мне это не нравится, неужели ты не понимаешь слов?

– Я тебе не верю, – он подмигнул ей.

Маринка снова попробовала вырваться, но двигать могла только головой.

– Отпусти меня! Я в последний раз говорю, я буду сопротивляться!

– Сопротивляйся! Меня это заводит.

Ну ладно! Если он действительно не понимает слов! Она исхитрилась и впилась ему зубами в плечо. Конечно, прокусить куртку ей бы не удалось, но и без этого получилось неплохо. Сергей отреагировал быстро, и совсем не так, как она ожидала, – он скрипнул зубами, донес ее до ближайшего дерева и, поставив на землю, локтем прижал ее горло к стволу.

– Слушай, девочка, – выдохнул он ей в лицо, – я такого не люблю, ты поняла?

Маринка испугалась – в его глазах снова промелькнуло безумие берсерка. Вот теперь точно не удастся позвать Игоря на помощь – это уже не глупая игра и не казарменная шутка.

– Я сказала, что мне не нравится твоя выходка, и что? Ты меня услышал? – выдавила она.

– Не слишком ли далеко ты заходишь?

– По-моему, далеко заходишь ты, – было очень тяжело дышать, а говорить еще тяжелей.

– Я могу с тобой сделать все, что захочу, понятно? – он придвинул лицо еще ближе.

– Тебе не кажется, что это квалифицируется как уголовное преступление?

Он расхохотался:

– Родная, мы в лесу, здесь никого нет, или ты еще не поняла? Юннат не в счет, он мне не помешает!

– Но рано или поздно мы из леса выйдем.

– Ха! Мы все здесь сдохнем! Или ты, или я, или мы оба вместе, если юннату повезет больше и он первым принесет травку колдуну. Так чего мне бояться?

– Что ты несешь! Если мы возьмем травку, мы останемся в живых. Все!

– Да ну? С чего это ты взяла? Нет, милая, из нас троих в живых останется только один, поверь мне. Так что кончай ломаться, крошка. Жизнь коротка. Учись получать удовольствие хотя бы на ее излете, – он снова захохотал, убрал локоть с горла и обеими руками облапил ее грудь.

Маринка попробовала отбиваться руками, но без толку – он просто не замечал ее слабые хлопки, только хихикал и жмурил глаза. Удары ногами удачи тоже не принесли – в мягких резиновых сапогах она лишь отбила пальцы. А когда он прижал ее к дереву всем весом, она вообще не смогла шевелиться.

– Пусти, пусти меня немедленно! Ты грязное животное! – пропищала она, но Сергей впился в ее губы своими, и ее захлестнуло отвращение, граничащее с тошнотой, – она недолго думая со всей силы укусила его за губу.

Он оторвался от нее рывком, упираясь кулаком ей в грудь, и ударил по щеке двумя пальцами. С виду несильный удар откинул ее голову в сторону, и Маринка приложилась другой щекой о дерево.

– Я сказал, что такого не люблю!

Никогда еще мужчина не бил ее по лицу. Если, конечно, не считать детских потасовок. Оказывается, это не столько больно, сколько стыдно. Будто она уличная девка. Ничтожество, насекомое. Губы предательски задрожали, она чуть не расплакалась от унижения, как вдруг увидела Игоря, который бежал к ним, слегка припадая на левую ногу.

Маринка зажмурилась – только не это! Этот чокнутый его убьет, просто убьет одним ударом.

– Игорь, не надо! – крикнула она, Сергей оглянулся, и лицо его перекосилось.

– Ну что, юннат? Лучше бы ты сюда не лез, – он отпустил Маринку и шагнул Игорю навстречу.

Маринка отскочила в сторону от дерева и хотела броситься Игорю наперерез, но Сергей опередил ее и встретил Игоря легким ударом согнутыми пальцами под нос. Со стороны это было похоже на шутку, на пустяковый толчок, но Игорь зашатался, схватился руками за лицо и медленно опустился на колени.

– Ну как? – сверху вниз спросил Сергей, усмехаясь. – Еще хочешь? Или хватит пока?

Игорь согнулся, и Маринка увидела, что у него из глаз катятся слезы. Она с разбегу упала на колени перед ним и обхватила его плечи руками, заслоняя и прижимая его лицо к себе.

– Игорь… Медвежонок… Милый медвежонок…

Сергей отступил на шаг и расхохотался.

– Ну, детки, попрощайтесь. Сейчас злой волк съест мальчика, а девочку утащит в лес!

Маринка обернулась. Если он подойдет хотя бы на шаг, она его загрызет. Загрызет зубами. Видимо, на лице ее эта мысль отразилась достаточно четко, потому что Сергей захохотал еще сильней, сгибаясь от смеха и отступая к дереву.

Маринка первой почуяла неладное, заметив какое-то движение у него под ногами. А когда поняла, что это за движение, завизжала на весь лес, едва не срывая голос: в двух шагах, между ней и Сергеем, земля кишела змеями. Их было много, несколько десятков, сплетенных в единый клубок. Не иначе, Сергей попал ногой в гнездо, подготовленное для спячки. Змеи начинали шипеть, а время от времени из клубка в броске взвивалась треугольная головка на гибкой шее с раскрытой пастью. Но ни одна гадюка не повернулась в сторону Игоря с Маринкой, все они нацелились на героя спецназа.

Сергей перестал смеяться, нервно огляделся и выругался. Одна из гадюк достала его сапог, впиваясь в него долгим ядовитым укусом, но, видно, ногу ее зубы не достали. Сергей запаниковал, пытаясь сбросить ее с сапога, но отступать ему помешало дерево.

Маринка наконец вышла из столбняка и догадалась встать. Сергей отбивался от гадюк ногами, чем злил их еще сильней, и в результате все же сообразил сделать шаг в сторону, чтобы открыть себе путь к отступлению. Маринка в это время подхватила Игоря под локоть:

– Бежим скорей!

Он с трудом поднял лицо и покачал головой:

– Не бойся. Они нас не тронут.

Сергей, едва почувствовав сзади свободный путь, разметал цеплявшихся за сапоги гадюк, развернулся, обхватил голову руками и побежал к лесу.

Игорь поднялся, вытер слезы и тряхнул головой:

– Ничего себе приемы у спецназа…

Маринка потянула его за локоть подальше от змеиного гнезда.

– Да не бойся, – ответил Игорь, но последовал за ней, – они же нас защищали. А парень боится змей, примерно как ты.

– Откуда ты знаешь? – она повела его к домику.

– А что, разве не видно?

Маринка еще сильней вцепилась в его локоть:

– Я думала, ты умираешь… Я так испугалась, Медвежье Ухо. Что он с тобой сделал?

– Просто в болевую точку ударил, только и всего. Очень эффективно, но почти безопасно.

– Не надо было тебе подходить… – Маринка скрипнула зубами, – теперь я нисколько не сомневаюсь, что он может убить одним ударом.

– Конечно может, – Игорь слабо улыбнулся, – но чем бы все это закончилось, если бы я не подошел?

Маринка вспомнила, в каком отчаянье стояла, прижатая к дереву, и как ей было страшно при этом. Игорь понимал, что не справится с Сергеем, знал, чем рискует, и все равно прибежал.

– Я очень тебе благодарна, Медвежье Ухо. Ты спас меня. И не вздумай сказать, что в этом нет ничего особенного.

Он пожал плечами.

 

Qui quaerit, inveniet, pulsanti aperietur[5].

Латинская пословица

 

Бесконечное скошенное поле стало частью его жизни. Там, куда Она уходила, цвели сады, журчали прозрачные ручьи, мягкая трава устилала благодатную землю, а он оставался созерцать серенький полусвет, однообразный, наскучивший, грызущий душу своей монотонностью.

– Ну оглянись, – бормотал он как заведенный, – оглянись хотя бы раз…

Исполнение желаний… Кто не мечтает исполнить все свои желания? Он мог исполнить любое, только желаний у него не осталось. Кроме одного. Как раз того, исполнения которого он пока не сумел добиться. Философ, он прекрасно понимал, что, получив желаемое, немедленно к нему охладеет, но от этого оно становилось еще желанней. Избавиться от жажды. Человек ищет воду в пустыне не для того, чтобы хранить ее, лелеять, любоваться и наслаждаться обладанием. Он хочет ею напиться. Для того, чтобы не чувствовать жажды.

Oenothera libertus не умела исполнять желания, верней, только одно желание она и исполняла – переправляла через Стикс. Но это желание с тем же успехом исполняли веревка и мыло. Не каждый попавший туда возвращался обратно. Снова клубки, и оборванные нити, и калейдоскоп информационных полей…

Он едва не отчаялся, когда из хаоса всплыло слово «колдовство». Не магия, давно превратившаяся в науку, не обряд, не ритуал, не священнодейство – колдовство, недоступное смертным. Но слово, поначалу показавшееся олицетворением безнадежности, вскоре обернулось другой стороной: бессмертие и могущество. Не жалкое могущество жреца или шамана, которым он так гордился и которое считал предельно достижимой высотой, – его он давно достиг и успел отчаяться от никчемности этого достижения. Перед ним открылась следующая ступень, ступень, которой еще никто не достигал, – сравняться силой с богами, стать одним из них.

Бесконечное скошенное поле из непреодолимой преграды превратилось в стартовую площадку, за блеклой чертой горизонта мелькнул огромный мир. Не жалкий шарик, окруженный эфемерной летучей оболочкой, не трехмерное пространство, в которое заперт человек, а мир, каким он создан, с бесконечным числом измерений, искривлений и флуктуаций.

Даже Ее тонкий силуэт, притягивавший его столько лет, померк на фоне этого сверкающего мира. Бессмертие и могущество. Проход в царство мертвых. Для всех, для каждого живущего. Туда и обратно, по своему желанию. Верней, по желанию его, смертного, сумевшего стать богом.

Oenothera libertus. Кто сам вырастит ее, тот получит право на колдовство. Тот по своему усмотрению сможет отправлять и возвращать людей туда и обратно. Полновластный хозяин пограничной заставы – только боги могут стоять на страже этой границы, только боги могут решать, кого пропустить через Стикс и кому позволить вернуться назад. И для того, чтобы стать таким богом, надо всего лишь обеспечить репродукцию Oenothera libertus.

Теперь калейдоскоп информационных полей вращался в другой плоскости. Вместо бестолковых фантазеров дело пришлось иметь с мудрецами. И неизвестно, кто из них вышел лучшим мастером наводить тени и сгущать краски. Мудрец, в попытке казаться еще мудрее, на одно значимое слово умел накрутить тысячу ненужных, зато красивых и сложных, недоступных пониманию непосвященного.

Тонны книг, километры исписанных свитков легли на стол одним листком бумаги.