Глава 7. Разговоры. Разговоры. Разговоры

Глава 2. Первое свидание

 

* * *

Гермиона вывела Снейпа из Министерства через новый служебный ход с Уайтхолл-стрит. Здесь, в самом сердце Лондона, среди величественных, дышавших стариной зданий, ей нравилось. После работы она частенько гуляла тут и там, прежде чем отправиться домой, и за несколько месяцев успела облазить все окрестности — и чопорный Вестминстер, и аристократичный Челси, и Кенсингстон с его бесчисленными магазинчиками, и разбитной Сохо, и подтянутый Лондон-Сити, и, конечно, весь беззаботный южный берег Темзы от вокзала Лондон-Ватерлоо до самого Тауэрского моста. А вот Снейп как будто оказался здесь впервые.

— Ну, куда же мы пойдем, сэр? — спросила Гермиона, когда он закончил осматриваться и повернулся к ней.

Снейп вздохнул.

— Я думаю, мисс Грейнджер, вы догадываетесь, что по части свиданий у меня опыта не очень-то много. Так что будет проще, если вы решите сами.

— И почему я не удивлена такому повороту? — Гермиона не удержалась от легкого ехидства. — Ладно, дайте подумать… Вы не хотите что-нибудь съесть? Я сегодня осталась без ланча и только сейчас поняла, что ужасно голодна. Здесь есть французский ресторанчик, не очень далеко. Вы не против?

— Как вам угодно, мисс Грейнджер.

И она двинулась в сторону Вестминстерского моста. Сегодня на Уайтхолл-стрит было довольно людно — чуть дальше по улице остановились два ярко-красных двухэтажных автобуса, и из них высыпала целая толпа одинаковых на вид узкоглазых магглов с фотоаппаратами. Перед Снейпом туристы расступались, как льдины перед ледоколом, а вот Гермионе то и дело приходилось от них уворачиваться. На первом же светофоре она взяла Снейпа под руку. Идти сразу стало легче.

Он молчал, глядя то вперед, то себе под ноги, и явно не собирался начинать разговор первым. Гермиона то и дело искоса посматривала на своего спутника, но выражение лица, полускрытого прядями черных лоснящихся волос, определить не могла. Гермиону кольнула досада. Тролль побери, Кормак Маклаген и тот уделял ей на свиданиях больше внимания!

В конце Уайтхолл-стрит она на секунду отпустила локоть Снейпа и провела ногтем по его запястью — там, где голая кожа выглядывала из-под рукава мантии. Снейп вздрогнул и, все так же не глядя на Гермиону, передвинул ее руку обратно к сгибу локтя.

— Что?

— Ничего, — она опять съехидничала. — Просто привлекаю к себе ваше внимание.

— Могли не утруждаться. Оно и так целиком и полностью принадлежит вам, мисс Грейнджер.

Вот и обменялись любезностями. Ну ничего, даже у такого занудного типа, как Маклаген, можно почерпнуть кое-что полезное для жизни...

— Тогда посмотрите направо. Это часовая башня Вестминстерского дворца, возведенная в середине прошлого века. Ее высота составляет тридцать футов, а вес часового механизма достигает пяти тонн, — заговорила Гермиона тоном скучающего экскурсовода. — Считается неофициальным символом Британии и во всем мире известна как «Биг Бен», но на самом деле это имя носит башенный колокол, который, как принято считать, имеет свойство своим звоном отгонять банши. Во дворце проходят заседания парламента магглов. Кстати, мне недавно рассказывали, что наш министр ходит к маггловскому через портрет. Не знаю, правда это или нет...

— Правда, я полагаю. — Снейп едва удостоил мировую знаменитость взглядом. — То же самое я как-то слышал от профессора Дамблдора.

На мосту Гермиона, как обычно во время своих прогулок, остановилась, чтобы полюбоваться дворцом со стороны Темзы, а потом повела своего сумрачного кавалера дальше, нарочно выбирая дорогу поизвилистее. Он не был похож на того, прежнего, Снейпа, который одним своим видом наводил в классе идеальную дисциплину. Этот новый, непривычный Снейп покорно следовал за девушкой, подчиняясь легкому нажиму ее руки каждый раз, когда нужно было свернуть или посмотреть на очередную достопримечательность — а их Гермиона Грейнджер мстительно находила на каждом шагу.

В какой-то момент Гермиона заметила, что Северус Снейп то и дело вздрагивает под своей довольно теплой на вид мантией, и к девушке вернулось уже испытанное ею неделю назад ощущение своей тайной власти над ним — той особенной власти женщины над мужчиной, о котором однажды толковала ей Джинни, когда они перемывали кости мальчишкам, уединившись в уголке гриффиндорской гостиной. Теперь Гермиона чувствовала себя легко и непринужденно. Ну насколько это возможно на первом свидании с собственным школьным профессором, которого ты когда-то боялась до спазмов в желудке...

— Видите шпили вон там над крышами, сэр? Это Саутваркский собор, о нем писала в своих мемуарах Гонория Наткомб. Та самая, основательница Общества реформации ведьм. А если свернуть налево, то можно выйти к самому знаменитому театру мира, — Гермиона благоговейно понизила голос. — К «Глобусу». Его восстановили два года назад по старым чертежам. Моя мама очень любит Шекспира и выбрала мне имя в честь одной из его героинь. Вы ведь знаете, кто такой Шекспир?

— Вообразите, да. Я как-никак четыре года в маггловской школе провел.

— Правда? Вам в ней нравилось?

— Ничего такого, о чем стоило бы вспоминать. Просто коротал время в ожидании совы из Хогвартса.

— А вот я жалею, что вместе с волшебной школой нельзя было закончить и маггловскую, — с чувством сказала Гермиона, останавливаясь у хорошо знакомого ей крылечка под французской вывеской. — В этом мире столько всего, что мне хотелось бы знать!..

 

* * *

Ресторан Северусу Снейпу не понравился — слишком чистенький, слишком нарядный. Чересчур мягкие диваны. Скатерти эти белые… Выбор еды он предоставил девушке точно так же, как и выбор маршрута. Гермиона и тут не затруднилась. Даже не стала читать меню.

— Буайбес, конечно, — сказала она с мечтательной улыбкой. — Я его ела во Франции, мы с родителями ездили туда на каникулы после третьего курса. Очень вкусно.

Принесли тарелки с темно-оранжевым бульоном, в котором плавали кусочки овощей и рыбы, и круглый хлеб в плетеной корзинке. Гермиона принялась за еду с аппетитом, а Северус этот самый буайбес только попробовал. Ничего, даже съедобно — вот только его собственный голод был совсем другого рода. Оставалось только надеяться, что он разглядывает очертания груди мисс Грейнджер под строгим нарядом не слишком откровенно.

Разговор и здесь не очень-то клеился. Когда собрались уходить, Гермиона вдруг спохватилась.

— Послушайте, — сказала она озабоченно и чуть-чуть виновато, — я совсем упустила из виду, что здесь принимают только маггловские деньги. Я заплачу.

— Даже и не думайте, — фыркнул Северус, забирая счет. — И если хотите знать, я перед вами в большом долгу, — добавил он чуть позже, когда помогал Гермионе выбраться из-за стола.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Я почти превратился в сквиба после укуса Нагайны, мисс Грейнджер. А вы вернули мне способность колдовать.

Гермиона нахмурилась, соображая.

— Точно! Дейзи Хукум «Как я была магглой»... Я же видела у вас эту книжку. И ни о чем не догадалась!

— Еще чего не хватало, — иронично заметил Северус.

Они вышли на улицу и направились в сторону реки, от которой уже ощутимо тянуло прохладой. День клонился к вечеру.

— Я все думаю, как… — заговорила Гермиона. — Кажется, у Оссии Смита в «Начале и конце» самый полный обзор теории... — она чуть запнулась, — сексуальной магии. Надо будет почитать, как появится время...

Северус развеселился. Какая наивность, даже мило.

— Вы б еще на «Ведьмополитен» сослались в качестве авторитетного источника. Никакой сексуальной магии в природе не существует, мисс Грейнджер, забудьте эти сказочки. Просто супруга мистера Смита тайком баловалась приворотными зельями, а ему вешала на уши лапшу.

Гермиона в ответ только хмыкнула и с независимым видом снова замолчала. Северуса это более чем устраивало: женская близость слегка кружила ему голову и совсем не слегка отдавалась в паху. Даже идти было неудобно. Никакой магии, чистая физиология. Ему хотелось сосредоточиться и поискать решение проблемы, не отвлекаясь на болтовню.

 

* * *

— А это место называется Поттерс Филд Парк, — сказала она, когда они вышли к набережной. Гладкие зеленые лужайки и редкие кусты. — Иногда я здесь гуляю.

— И тут без Поттеров не обошлось...

Удобные деревянные скамейки, где виднелись свободные места, Гермиона проигнорировала. Дошла до каменного парапета и устроилась на нем — прямо с ногами, подражая бесшабашно-смелой Джинни. Обхватила руками колени и загляделась на рваные клочья облаков и резные башенки Тауэрского моста, которые залило золотом заходящее солнце. Футах в пяти внизу бросали мелкий мусор в гранитную набережную мутноватые волны Темзы. А Снейп пусть как хочет... Его так просто сделанное признание насчет пропавшей и вернувшейся магии тронуло Гермиону, но за колкие замечания все еще хотелось отыграться.

Он потоптался рядом и тоже присел на парапет, прямо за ее спиной.

— Не боитесь простудиться, мисс Грейнджер?

С магией-то? Вместо ответа Гермиона достала из кармана палочку и шепнула несколько заклинаний. Сидеть сразу стало теплее и мягче, звуки мегаполиса стихли, а вокруг выросла невидимая сфера, которая заставила гуляющих магглов обходить их кусочек набережной по широкой дуге. Снейп осторожно обнял Гермиону за талию одной рукой — как будто опасаясь, как бы девушка ненароком не свалилась в реку, — и притянул ее к себе. Макушку снова, как и тогда, у камина в его доме, обожгло горячее дыхание. Ну вот, так-то лучше.

Гермиона поудобнее устроилась в Снейповых объятьях и, уже не стесняясь, провела кончиками пальцев по тыльной стороне его руки.

— Как же странно это все, — шутливо обратилась она к Тауэрскому мосту. — Свидание — и с кем? С профессором Снейпом! Кому рассказать — не поверят. Да у меня просто в голове не укладывается...

— Могу снять пару баллов с Гриффиндора, если вам от этого станет легче, — насмешливо сказал голос за ее спиной.

Гермиона беззвучно хихикнула. Пусть и своеобразное, но чувство юмора у Северуса Снейпа определенно было. Она снова погладила руку, прижатую к ее животу.

Видимо, это было воспринято как разрешение. Теплые мужские пальцы осторожно убрали в сторону ее волосы, отогнули крахмальный воротничок блузки, прошлись по обнаженной шее, нащупали ключицу... Гермиона затихла и прислушалась к своим ощущениям. Наверное, это и есть то, что девочки в их спальне называли «бабочки в животе»?

— Когда я преподавал, каждый год, буквально каждый, среди школьников находилась пара-тройка идиотов, которые думали, что я вампир.

Идиотов, говорите? Гермиона стряхнула руку Снейпа со своего плеча и вернула съехавший ворот мантии на место.

— У меня тоже была такая теория, — прохладно заметила она. — Если вы вдруг не в курсе.

— Теперь в курсе.

Вздох. Извиняющийся поцелуй в затылок. Молчание.

— Не сердитесь, мисс Грейнджер, — снова заговорил голос за спиной. — Мне ведь не легче, чем вам. В свидание со своей вчерашней ученицей тоже... трудно поверить.

Его откровенность опять обезоружила Гермиону.

— Неужели я вам совсем не нравилась в школе?

— Напрашиваетесь на комплимент, юная кокетка? Нет, не нравились. — И когда она досадливо ущипнула его: — Вы сдавали мне отвратительно длинные эссе, а я терпеть не могу проверку домашних работ.

Игра в прикосновения возобновилась. И, отдаваясь им, Гермиона решила: она была несправедлива к профессору Снейпу. Он не хуже Маклагена, нет. Много, много лучше. Пожалуй, если сравнить ее немногочисленных поклонников — даже лучший из всех. Но до чего же это все-таки странно — думать о Северусе Снейпе «мой поклонник»...

Начало смеркаться. На Тауэрском мосту включили ночную подсветку, в волнах Темзы вместе с щепками и окурками заплескались огоньки от фонарей на набережной.

— Гермиона?

— Да?

— Все хочу спросить вас... В прошлый раз, когда вы пришли ко мне, вы пришли ради светлячка или... ради меня?

— А вам какая версия больше нравится?

— А как вы думаете?

— Ну тогда можете выбрать любую.

Снова прерывистый вздох за спиной и насмешливый голос.

— Злая вы. Вам бы Пожирателями Смерти командовать...

— Вы удивительно, просто непередаваемо любезны, сэр.

Ладно, хватит на сегодня. Гермиона решительно встала, достала из кармана палочку и убрала наложенные на кусочек набережной заклинания.

— Ну, мне пора. Спасибо за чудесный вечер.

Снейп медленно поднялся с парапета и встал к ней лицом к лицу. Сейчас его трудно было узнать — глаза блестят, худые щеки горят лихорадочным румянцем.

— И вам спасибо, мисс Грейнджер... Просветите меня, как там нынче принято насчет прощальных поцелуев?

— «Ведьмополитен» не рекомендует уважающим себя девушкам целоваться на первом свидании. — Ей определенно понравилось его дразнить.

— А на втором?

— Смотря с кем.

— В таком случае, не окажете ли вы мне честь, назначив дату следующей встречи? — Он взял ее за плечи, притянул к себе и все-таки попытался поцеловать, но Гермиона в последний момент подставила щеку. Нет уж, сэр, обойдетесь.

— О, это не так-то просто... Послезавтра я иду к министру обсуждать мой проект закона о домовых эльфах. Ему все-таки дали ход! — она даже и не думала скрывать гордость в своем голосе. — Значит, завтра я буду готовиться. Выходные тоже заняты. В воскресенье у Джинни Уизли первый матч... Я ведь говорила, что ее взяли в основной состав «Холихедских гарпий»? Простите, сэр, что вас не приглашаю, просто я иду туда со всем семейством Уизли и с Гарри, конечно... Не думаю, что вам пришлась бы по душе такая компания.

— Как и я — ей... Значит, четверг? Или пятница?

— Я подумаю.

— Как надумаете, дайте мне знать.

— Хорошо.

Она помахала ему рукой на прощанье и устремилась домой. Легкая, как клубкопух.

 

* * *

При аппарации Северус немного ошибся и вместо дорожки приземлился на грядку с полынью. Несколько часов в обществе Гермионы Грейнджер подействовали на него много сильнее, чем он ожидал. Поначалу было еще вполне сносно, но потом, на набережной... Волосы, пахнущие вербеной, гладкая кожа, манящая отзывчивость ее теплого тела, ее нежность, и в то же время — уверенно и непреклонно проведенная граница между дозволенным и запретным, между да и нет. Всякий раз, когда ему мерещилось, что уж этот-то бастион взят, оказывалось, что его просто-напросто дразнили, и желание обладать ею разгоралось все сильней. Все острей. Все болезненней. Ох, не баллы снимать бы с тебя, девочка...

Нетвердой походкой он дошагал до своего домика, открыл дверь, прошел прямо в спальню. Свет зажигать не стал — в полнолуние хватало и того, что просачивался сквозь окна. Разделся, расстегивая пуговки непослушными пальцами. С наслаждением вытянулся на постели. Сыроватые простыни приятно холодили разгоряченное тело. От долгого сидения на каменном парапете ныла поясница, но куда неприятней болел низ живота.

Северус полежал немного и повернулся на бок. Снова вызвал в памяти образ Гермионы во всем его новообретенном очаровании, приспустил подштанники — и меньше чем через минуту ему стало легче.

 

Глава 3. Законы и драконы

 

* * *

Почти весь вторник ушел у Северуса на приготовление собственной модифицированной версии успокоительного зелья. Валериана, чемерица, слизь флоббер-червя, лунный камень — а вот настой растопырника, как назло, весь вышел, и за ним пришлось отправляться в Косой переулок (и заодно уж опустошить карманы в аптеке Эринуса Бораго, пополняя запасы ингредиентов), а потом все это измельчать, помешивать, процеживать и настаивать.

Но зелье Северусу помогло. Соблазнительные образы мисс Грейнджер хоть и не покинули его воображение окончательно, но, по крайней мере, теперь он мог заняться чем-то полезным. Например, привести в порядок помятую делянку полыни. Да и аконит выглядел неважно. И бубонтюберы, похоже, почти созрели…

Травология — дело кропотливое, одной волшебной палочкой тут не обойтись. В среду он выбрал в своем скудном гардеробе самые поношенные брюки и рубашку, засучил рукава, натянул перчатки из драконьей кожи и принялся за работу.

Гермиону Северус ждал не раньше четверга, и ее появление застало его врасплох.

Она материализовалась на посыпанной щебенкой дорожке, беспечно зашагала к нему по узенькой тропинке между грядками и вместо приветствия торжествующе выпалила:

— Они вынесут его на комиссию!

— Осторожно! — Последний, самый капризный бутон бубонтюбера, над которым Северус без толку проторчал полдня, именно сейчас вздумал наконец выплюнуть свою порцию гноя — как раз в сторону Гермионы, и Северус едва успел подставить пробирку. Крепко завинтил крышку, выпрямился.

— Потрудитесь выражать свои мысли яснее, мисс Грейнджер, — он сказал это без упрека, почти ласково. Просто раз уж девочка скучает по школьным будням… — Кто кого и куда собирается выносить?

Гермиона стояла прямо перед ним — элегантно причесанная, одетая в нарядную, с иголочки синюю мантию, и сумочка в ее руках выглядела не дешевле тех, которые покупала себе Нарцисса, — а глаза сияли торжеством. Настроение девушки заразило и Северуса.

— Мой законопроект о домовых эльфах, разумеется! Сегодня было обсуждение — министр Бруствер, мистер Марчбенкс, мисс Уитлок — она руководит у нас подразделением волшебных существ, личный помощник министра и я. Они все сказали, что текст составлен очень толково, и нужно только провести его через публичные слушания, прежде чем министр его подпишет. Такое новшество, сэр, вы ведь слышали? Теперь все серьезные нововведения должны обсуждаться независимой комиссией. Вроде суда присяжных, только для документов, а не для людей.

Северус прикинул время по солнцу — должно быть, около пяти. Конец рабочего дня в Министерстве.

— И вы пришли ко мне первому рассказать эту новость?

Она склонила голову набок и лукаво улыбнулась.

— Почти.

— Польщен. И рад за вас. Пойдемте, мисс Грейнджер, сделаю вам чаю.

Когда они выбрались из зарослей Снейпова огорода, Гермиона поделилась кое-чем еще:

— Мистер Марчбенкс сказал мне по секрету, что если все пройдет хорошо, а я почти уверена, что все пройдет хорошо, то в нашем отделе организуют бюро по трудоустройству домовых эльфов, и руководить им буду я! — Гермиона закружилась по дорожке, прижимая к груди сумочку. — Наконец-то, наконец-то настоящая работа! Как же я счастлива!

 

* * *

Первым новость узнал, конечно, Гарри. Гермиона после совещания поднялась сначала к нему, в аврорат, и там друзья немного поболтали в комнате отдыха. Круги под глазами Гарри стали еще темнее, он то и дело судорожно зевал, но сердечно поздравил подругу с долгожданным успехом. А вот вторым (обитателям «Норы» она еще успеет все рассказать, решила Гермиона) в ее списке оказался как раз Северус Снейп. Она не стала церемониться — просто аппарировала к его дому и выложила ему все прямо с порога.

И он тоже был рад — и новостям, и самой Гермионе…

Снова дом Снейпа ее удивил — он как будто стал светлее и… чище? Да, порядка больше не стало, но дышалось теперь определенно легче, и июльское солнышко щедро заливало своими лучами деревянную столешницу, пробирку с гноем бубонтубера, защитные перчатки, чашки с облупившейся позолотой, разномастные чайные ложечки, засаленное кухонное полотенце, аквариум, в котором деловито копошился светлячок…

Гермиона выговорилась и теперь молча следила за мужчиной. В домашней обстановке, занятого кухонными хлопотами — такого Северуса Снейпа она еще не видела, и в ней снова проснулся исследовательский азарт.

Одним прикосновением волшебной палочки он заставил чайник вскипеть, всыпал заварку, достал из шкафчика блюдца, разложил по ним угощение, разлил чай по чашкам и выставил их на обеденный стол — и все это точными, экономными движениями. Гермиона даже засмотрелась.

А вот сладости подкачали.

— По-моему, пастила совсем засохла, — сообщила она, опасливо ткнув чайной ложкой розовый брусок.

Снейп забрал у нее пастилу, швырнул в помойное ведро под раковиной, пододвинул себе громоздкий табурет и сел напротив, скрестив руки и опершись ими на столешницу. Рукава серой рубашки так и остались закатанными до локтя, и Гермионе опять захотелось взглянуть на метку.

— Будьте к ней снисходительнее, мисс Грейнджер, — сказал он. — Она дожидалась вас больше недели.

За пастилой последовали и желатиновые червячки, а у Гермионы потеплело на душе. Значит, в то время, когда она дома хлюпала носом в подушку, не зная, как смотреть людям в глаза, Северус Снейп ждал ее и готовился к встрече…

Среди прочих угощений нашелся пакетик «Берти Боттс». Гермиона открыла его, вытащила наугад драже черного цвета и прожевала.

— О, изюм, — сказала она. — Хотите тоже?

Снейп покачал головой.

— Нет. Мне никогда на них не везло, вечно попадалась всякая гадость.

Гермиона прикусила губу. Ей овладело шаловливое настроение. А ну-ка, испробуем тот трюк, который Лаванда Браун, Ромильда Вейн и прочие не раз демонстрировали в гриффиндорской гостиной...

Она вытащила из пакетика еще одно драже — на этот раз попалось белое — и поднесла его прямо к тонким бледным губам Снейпа.

— Попробуйте, — сказала она умильно. — Ну пожаааалуйста…

Вот это да! Сработало! Снейп страдальчески поднял брови, но драже взял и даже попытался поцеловать кончики Гермиониных пальцев. Осторожно раскусил драже, задумался.

— Фруктовый лед, — наконец вынес он вердикт. — Сойдет.

Гермиона вытряхнула из пакетика оставшиеся конфеты и выложила их рядком на блюдечке. Шесть цветов радуги.

— Разыграем? — предложила она.

— Ну давайте. Теперь ваша очередь.

Гермиона храбро кинула в рот красное драже, и оно растворилось на языке вкусом свежего сочного овоща.

— Перец, — весело отрапортовала она. — Болгарский, сладкий, который в салат кладут.

Оранжевая конфета повторила траекторию белой.

— Тыквенное печенье. Недурно, — Снейпу игра, похоже, тоже понравилась.

Желтое драже на вкус оказалось сливочным маслом, а от зеленого Снейп поморщился:

— Мята. Говорю ж, не везет мне на них.

Голубая конфета заставила Гермиону призадуматься.

— Что-то из морепродуктов, только не могу понять, что именно. Креветки, кальмары или что-то в этом роде.

А Снейпу напоследок достались сливы.

— Вот видите, не стоило бояться, — наставительным тоном заметила Гермиона и потянулась за шоколадной лягушкой. — А карточки вы собирали?

— Можно сказать, что нет. У меня на них не было денег…

 

* * *

В обществе Гермионы Грейнджер время пролетело незаметно, и Северус понял, что наступил вечер, только когда аквариум на обеденном столе начал светиться желто-зеленым. Это подсказало ему одну идею.

— Пойдемте, Гермиона. Хочу вам кое-что показать.

Он надел мантию, захватил из чулана свою метлу и оседлал ее на дорожке перед домом. Гермиона доверчиво устроилась на древке перед Северусом, и волосы ее все так же чудесно отдавали тонким ароматом вербены.

Как в прошлый раз, он взял курс на юго-восток и полетел вдоль кромки Запретного Леса, стараясь не разгонять метлу и не подниматься выше верхушек деревьев. Ага, вот и ориентир — поваленный бурей вяз.

Приземлились, зашли немного вглубь леса — и Гермиона восхищенно ахнула.

На поляне повсюду были светлячки — в траве, на стволах, на ветвях деревьев. Огромный рой порхающих туда-сюда желто-зеленых огоньков.

Ожившая сказка.

Она же совсем как ребенок — подумал Северус, глядя, как Гермиона в своей нарядной мантии носится по поляне и ловит светлячков.

Поднял палочку, прицелился.

Темное небо над ними расцвело фейерверком. Сноп искр рассыпался над поляной серебристым дождем.

Гермиона снова ахнула, да так и застыла, глядя вверх.

Еще один фейерверк, повыше и побольше. Второй. Третий.

Один за другим расцветают в небе и тут же опадают чудесные цветы — красные, зеленые, синие, золотые...

Северус сосредоточился и послал последнее заклинание так высоко, как только мог. Маленькая белая звездочка упала с неба и покатилась к ним, набирая скорость. Над деревьями она превратилась в призрачного дракона. Маленький китайский дракончик пару футов длиной — змейка с рогами и крыльями. Он несколько раз по спирали облетел поляну, закладывая крутые виражи, потом сделал пару витков вокруг стоящей столбом Гермионы и напоследок взорвался над ее головой, обдав девушку фонтанчиком серебристых брызг.

Представление окончилось.

Гермиона ожила и повернула к Северусу сияющее улыбкой лицо. Выдохнула:

— Это было потрясающе!

В глубине чаще ему послышался какой-то шум, и Северус спохватился: нашел, где запускать фейерверки! Это же Запретный Лес — понабегут на шум тролли или кто еще похуже, геройствуй тут потом…

Он подозвал метлу.

— Давайте-ка обратно, не стоит тут задерживаться.

— Давайте, — покладисто согласилась Гермиона. — Только… вы можете сотворить еще одного дракона? Не для фейерверка, а просто так?

Этим вечером Северус Снейп мог решительно все.

Второй дракончик получился в цветах Гриффиндора — ярко-алый, с золотыми крыльями. Всю дорогу он кружил вокруг метлы и пытался ухватить Гермиону за ноги, а когда она зашла в дом за сумочкой, обвился вокруг ремешка и повис на нем, как диковинный волшебный аксессуар.

Приглашение на ужин Гермиона отклонила.

— Ох, нет, спасибо, сэр, — виновато-ласково сказала она. — Слишком много впечатлений для одного дня. Я просто-напросто лопну.

Но на прощанье она порывисто обняла Северуса, прижалась щекой к его щеке и шепнула:

— Но как же я счастлива!..

 

Глава 4. Друзья и недруги

 

* * *

Июль нынешнему году, судя по всему, достался импортный, не английский — уже в полдень четверга солнце пекло так, что Северус почел за лучшее укрыться от него в кабинете. Единственное окошко комнаты, завешенное плотными портьерами, выходило на север, и было в ней чуть прохладнее, чем в остальных частях дома. Северус нашел в своей библиотеке «Общую теорию магии» Адальберта Уоффлинга, перечитал раздел о ключ-чарах и незаметно для себя задремал.

Ему приснился тролль, по шишковатой голове которого ритмично колотила дубинка, но оказалось, что стучат в дверь. «Открыто!» — крикнул он, спешно приводя себя в порядок. Для Гермионы, конечно, еще слишком рано, но вдруг…

Нет, Люциус Малфой во всем своем слегка полинявшем великолепии. Тоже неплохо. Можно сказать, лучший друг.

— Как поживаешь, Северус? — Они пожали друг другу руки, и Люциус прошелся по комнате, обшаривая любопытным взглядом углы. Остановился у кухонного шкафчика, долго его рассматривал, потом повернулся к приятелю с ухмылочкой: — Что, вспомнилось детство золотое?

— Угу.

Гермиона оставила карточки от шоколадных лягушек валяться на обеденном столе, и утром, делая уборку после завтрака, Северус наклеил их липучими чарами на дверцы шкафчика — две слева и три справа. Министр магии Артемизия Лафкин, Гаспард Шинглтон, изобретатель котла-самомешалки, Святой Мунго, ловец-рекордсмен Родерик Пламптон и певица Селестина Уорлок — они хорошо смотрелись там все вместе.

— Чаю, Люциус?

— Шутишь? — Малфой выразительно похлопал себя по оттопыренному карману мантии. — Не, у меня есть идея получше...

Две бутылки холодного эля в жару — и в самом деле лучше не придумаешь. Пить его уселись на крылечке: Люциус по-хозяйски — в кресло-качалку, а Северус принес себе табурет с кухни, хлебнул пива, откинулся на шершавую кирпичную стену дома и приготовился внимать.

Люциус Малфой, сколько Северус его помнил, никогда не подходил к делу в лоб. И просто так, без дела, тоже никогда не приходил. Итак, вопрос — что понадобилось ему от старого приятеля на этот раз?

Оказалось, дело в Драко. Северус терпеливо выслушал подробнейшую сводку о том, когда, кого и на сколько из их общих знакомых посадили, а кто (и как) сумел отвертеться, и, прикинув, что эля осталось на донышке, а вторую пару бутылок Малфой с собой вряд ли принес, прервал нудный монолог:

— Так ты что хотел-то, Люциус?

Малфой осекся на полуслове, потер лысеющий лоб и сказал, смущенно отводя глаза:

— Северус, будь другом, поговори с Драко, а? Совсем парень задурил. Жизнь у него, видите ли, тлен… Хотел ему девятнадцатилетие справить, всю родню собрать. Тетка Септимия мне один интересный артефакт пообещала… почти. Можно было почву прощупать. Но нет, сказал, ничего ему не надо, и не пошли бы вы, любезные папенька с маменькой, в Хогсмид — кизляков морщерогих пасти.

— Пороть надо было, — ехидно сказал Северус. — Прямо с пеленок и начинать.

— Надо было, кто же спорит. Только разве б у меня рука поднялась? — Люциус досадливо махнул оной и допил свое пиво. — Единственный сын ведь. Наследник… Цисси совсем извелась, на ребенка глядя, дома тоска зеленая. Правда, Северус, поговори с ним, а? Драко всегда тебя уважал, может, хоть ты ему мозги на место вправишь…

Ну, Нарцисса — другое дело. Северус кивнул — ладно, принято — и посоветовал:

— Ты своди семью куда-нибудь развлечься. Хоть на квиддич, что ли… Как раз в воскресенье матч: «Холихедские Гарпии» против «Сенненских Соколов»…

— Да ну, что там смотреть… «Соколы» спокон веку играть не умели. Семь лет подряд последние в лиге.

— Ну конечно, сидеть дома и ныть, как всё плохо, и веселей, и интересней, — снова съязвил Северус.

Он сходил в спальню и порылся там в карманах мантий. Несколько маггловских банкнот, горстка мелочи и один-единственный галлеон. Опять, значит, в «Гринготтс», а денег в сейфе не прибавляется…

Вернулся на крыльцо, кинул галлеон Малфою.

— Давай, Люциус, не кисни. И мне билет возьми, я тоже проветрюсь.

Тот запротестовал для виду — мол, что за мелочные счеты между друзьями, — но монету не вернул. Покрутил в пальцах, а там она и исчезла незаметно в карманах. Вот в этом он, Люциус Малфой, весь…

Посидели еще немного.

Перед уходом Малфой спросил:

— За тобой перед матчем зайти или лучше порт-ключ?

— Сам приду, — и не удержался, похвастался: — Магия вернулась. Вся.

— Да ты что?! Северус, старина, какая новость!

Искренне, между прочим, обрадовался, без задней мысли.

Друг…

 

* * *

Призрачный дракончик сотворил в Отделе по контролю за магическими популяциями маленький переполох.

Наутро он не развоплотился, как ожидала Гермиона, наоборот — был еще веселее и шустрее, чем накануне: летал по ее лондонской квартирке, совал везде свой алый нос, а когда проспавшая Гермиона отвлеклась на утренние бутерброды, забрался в открытую сумку, да так и отбыл вместе с хозяйкой в Министерство. Там он, конечно, улучив момент, из сумки вылез и отправился гулять по этажу.

Поймали его в подразделении духов — и довольно быстро, ребята в нем трудились опытные, — зато потом полдня там жарко полыхал консилиум: решали, к какому подвиду призраков отнести дракончика, и классификации он поддавался почему-то из рук вон плохо.

Разыскали хозяйку дракона, и двое парней-охотников, Питер и Уинстон, торчали остаток дня у нее над душой в тесной секретарской: осыпали комплиментами, выпытывали у Гермионы, что да как, да каким заклинанием, в упор не замечая поджатых губ и косых взглядов миссис Перкинс.

Гермиона тоже не обращала на напарницу никакого внимания, по уши занятая работой и своими мыслями. Снейп окончательно разрушил все представления Гермионы о нормальном и привычном положении вещей и о самом себе. Ладно — двойной агент в пользу сил света и добра, ладно — пронесенная сквозь годы любовь к маме Гарри… Но Снейп, которого можно кормить конфетами с рук? Снейп со светлячками и фейерверками? Снейп с недвусмысленными желаниями в ее, Гермионы Грейнджер, адрес, в конце концов?..

Ей отчаянно хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Желательно — с женщиной постарше и поопытнее. Отгородившись от мира стопкой справочников, Гермиона мысленно перебирала своих знакомых. Коллеги — сразу нет, не хватало только сплетен на работе. Джинни и вечно витающая в облаках Луна Лавгуд тоже отпадают. С Флер и женой Перси Уизли — Одри она не была близка. Обращаться к маме или миссис Уизли отчего-то казалось неловко.

Тонкс — вот кто ей нужен. Тонкс была ненамного старше и замужем за Ремусом Люпином, а он — как раз ровесник Северуса Снейпа. И у Люпина Гермиона, пожалуй, тоже попросила бы совета.

Вот только ни Ремуса, ни Тонкс уже нет в живых…

Так ничего и не решив по поводу Снейпа, Гермиона пошла за другим советом — к мисс Гвендолен Уитлок, которой, как Гермиона надеялась, скоро предстояло стать ее непосредственной начальницей. Среднего роста, чуть полноватая, с морщинками в уголках карих глаз, всегда в аккуратных мантиях, волевая, но внимательная и корректная — мисс Уитлок чем-то напоминала Гермионе профессора МакГонагалл. С ней приятно было иметь дело.

В пятницу с нижнего этажа прислали список выбранных жеребьевкой членов комиссии, которой предстояло рассматривать проект закона о домовых эльфах. Гермиона прочитала перечень из двенадцати фамилий, схватилась за голову и отправилась со списком к мисс Уитлок.

Та тоже не пришла в восторг.

— Значит, нам нужно набрать семь голосов из двенадцати, — сказала мисс Уитлок, задумчиво щекоча пером кончик носа. — Интересная задачка… Амос Диггори наверняка поддержит, я думаю, и Боунс тоже, они хорошие союзники. Вот этих троих вообще не знаю. Эти пятеро — ни рыба ни мясо, их можно перетянуть аргументами на любую сторону. Но вот Люциус Малфой, да в связке со старым Трэверсом…

— Малфой из кожи вон вылезет, чтобы утопить закон в пользу домовых эльфов! — горячо воскликнула Гермиона. — Гарри — Гарри Поттер, я имею в виду — однажды освободил его домовика, и Малфой просто взбеленился. Наверняка он сделает все, чтобы отыграться! Вот же невезуха...

— Да, этот тип умеет вставлять палки в колеса, — согласилась мисс Уитлок. — Помню, когда я только пришла работать в Министерство…

И они засиделись допоздна в пустом отделе за воспоминаниями и разговорами.

 

* * *

Субботу Гермиона провела в «Норе», где ее давно уже ждали. На дебютный матч Джинни Уизли в Британской и Ирландской лиге квиддича собиралось пойти все рыжее семейство. Накануне приехал и Гарри — в «Норе» он ночевал, и добудились его только к обеду.

К вечеру они вчетвером отправились на поле, раскинувшееся за садом семьи Уизли — поле, которое так славно пахло свежескошенным сеном... Гарри, Джинни и Чарли взяли с собой метлы и мячи для квиддича — слегка размяться, как они сказали. А Гермиона расстелила на траве покрывало, наколдовала себе летающий зонтик, чтобы не обгореть на жарком солнышке, лежала, ела стащенное на кухне яблоко, смотрела на друзей и — удивительное дело! — совершенно ни о чем не думала.

Все трое и правда были отличными игроками. Джинни, впрочем, быстро закруглилась: она и так вернулась взмыленная после утренней тренировки с «Гарпиями» и теперь решила сэкономить силы перед матчем. А вот парни устроили настоящую битву за снитч — носились за ним наперегонки по всему полю, как сумасшедшие.

Кто из них выиграл, Гермиона так и не поняла, а может, дело окончилось ничьей: оба вернулись одинаково довольные, одинаково возбужденные быстрым полетом. Гарри с Джинни тут же ушли куда-то, обнявшись, а Чарли Уизли сорвал травинку, сунул ее в рот и подсел к Гермионе. Завязалась ленивая беседа.

— Ты ведь работаешь в отделе магических существ в Министерстве магии, верно? Нравится? — говорил он. — А я вот на распутье. Из румынского заповедника уволился, вернулся на родину и не знаю, куда податься… У нас-то заповедников нет. Должность преподавателя по уходу в Хогвартсе вроде занята. Может, в спорт, как Джинни? Мечтал ведь когда-то играть за национальную сборную…

— Можно попробовать к нам в отдел, — сказала ему Гермиона. — У нас интересно, в общем-то. Если не считать бюрократии.

Так они лежали на травке и болтали о том о сем, и Гермиона думала, как здорово было бы иметь такого старшего брата, как Чарли — крепкого, веселого, добродушного. А он под конец ей сказал:

— Знаешь, Гермиона, я тебя сегодня даже не сразу узнал. Ты так похорошела с тех пор, как мы виделись на заседаниях Ордена Феникса… Может, как-нибудь куда-нибудь сходим? Я имею в виду — вдвоем…

Да что они, сговорились все, что ли?

 

Глава 5. Carpe diem

 

* * *

Хотя спортивная колонка «Ежедневного Пророка» и не ждала ничего особенного от воскресного матча между «Холихедскими гарпиями» и «Стенненскими соколами», стадион был почти полон. Прошлым летом, после окончательного падения лорда Волдеморта и его приспешников, в квиддичном мире творилось что-то невообразимое: билеты разлетались как горячие пирожки, и спрос был такой, что на стадионах приходилось спешно возводить дополнительные трибуны. Матчи проводились в два раза чаще обычного — Британская и Ирландская лига наверстывала пошедший коту под хвост турнирный календарь, а болельщики схватились за любимую игру как за самый верный знак того, что ужас, пережитый магической Британией за долгие месяцы террора, окончательно ушел в прошлое. В какой-то момент спортивные репортажи в «Пророке», казалось, потеснили даже описания судов над бывшими Пожирателями Смерти… За год ажиотаж, конечно, спал, но квиддич все еще был очень, очень популярен, и даже такие проходные матчи, как нынешний, собирали полные трибуны.

Матч должен был начаться в полдень, но они прибыли заранее. Гермиона сразу прониклась царящей на стадионе атмосферой, стоило ей только взобраться по шаткой лестнице на самый верх трибуны и шлепнуться на гладкую деревянную скамью слева от Гарри. Чарли Уизли, которому она так и не ответила ни «да», ни «нет» на его предложение — да он его и не повторял, занял место с другого бока.

— Джинни будет трудновато, — озабоченно сказал он. — Ворота «Соколов» расположены к югу, значит, ей придется бросать мяч против солнца.

Игра считалась домашней для «Гарпий», и большая часть трибун, насколько могла видеть Гермиона, была одета в цвета команды — темно-зеленый с золотом. Точно такого же цвета, с пляшущей надписью «Джинни — вперед!», майка была и на ней самой.

С поля убежала группа поддержки, и трибуны взорвались аплодисментами — началось представление команд. «Ииии — наш новый охотник Джиневра Уииииизли!» — выхватила из рева толпы Гермиона голос комментатора.

«Гарпии» выстроились клином и понеслись по кругу над трибунами, приветствуя болельщиков. Гарри вскочил с ногами на лавку, и когда Джинни, пролетая над ними, свесилась с метлы, успел хлопнуть ее по затянутой в перчатку ладони. «Удачи, Джинни!» — крикнул Гарри ей вслед.

«Соколы» тоже не ударили в грязь лицом — показали пару фигур экстремального пилотажа. Наконец команды выстроились друг напротив друга в центре поля, дожидаясь, когда стрелка часов остановится на двенадцати. Судья подбросил квоффл вверх, свисток — игра началась!

Первый мяч на первых же минутах забила охотница «Гарпий» Велмей Морган в эффектном проходе к воротам соперника. Она тоже была новобранцем команды, как и Джинни, но чуть опытнее — успела отыграть несколько матчей. И вторые десять баллов принесла она же — с подачи третьей охотницы «Гарпий», Милли Гриффитс. Но на счете 20:0 все как будто застопорилось. Квоффл перестал находить ворота. «Соколы» играли довольно грязно, то и дело игра прерывалась свистками арбитра, и капитаны команд-соперниц летели к судье объясняться. Когда бладжер сбил Морган с метлы, капитан «Гарпий» Гвеног Джонс попросила тайм-аут.

Чарли, сидя рядом, комментировал Гермионе матч. Он милый, подумала она — милый, но какой-то пресный. Вроде бы и обращается к ней, к Гермионе, но видно, что куда больше его интересует сама игра. То ли дело Снейп…

Тайм-аут кончился.

Три охотницы «Гарпий» ринулись к кольцам «Соколов». Мяч был у Джинни. Недалеко от ворот она отдала быстрый пас Милли Гриффитс, та — Велмей Морган, а Морган — все так же быстро — кинула квоффл снова Джинни. Та на лету подхватила его и в одно касание отправила в верхнее кольцо. Вратарь «Соколов» рванулся за мячом — но не успел!

Они все подскочили с лавочек и заорали — даже флегматичная, хорошо воспитанная, всегда сдержанная Флер. И тут же сверху спикировала ловец «Гарпий» с торжествующе поднятой вверх рукой. В крепко сжатом кулаке трепыхался золотой снитч. Матч «Холидские гарпии» — «Сенненские соколы» закончился со счетом 180:0 спустя всего тридцать пять минут после начала...

После игры они, возбужденно переговариваясь, спустились со своей трибуны вниз, к выходу со стадиона. Какой-то пожилой ведьме стало плохо от жары, над ней хлопотал один из дежуривших на игре колдомедиков, и вдвоем они загородили и без того не слишком широкий проход, так что в единственных воротах образовался затор.

Гарри и семейство Уизли остались у раздевалок — ждать Джинни, а Гермиона, которой показалось, что она заметила впереди Невилла Лонгботтома, отважно нырнула в толпу. Сразу за воротами кончалось действие заклинания, блокирующего аппарацию, и ей хотелось перехватить друга прежде, чем тот исчезнет. Невилла Гермиона не видела — дайте-ка подумать — с самой зимы и успела по нему соскучиться.

А вместо этого в толпе она нос к носу столкнулась со Снейпом.

— Добрый день, — только и сказал он, и правильно — неподходящее это было место для светских бесед. Остальное договорили его глаза. «Этот день добр к Северусу Снейпу потому, что сегодня он видит вас, Гермиона Грейнджер», — сказали они. «Потому что вы прекрасны, как юная принцесса, и упоительны, как сама жизнь». И напоследок, уже из-под опускающихся ресниц: «И так желанны…»

И Гермиона приняла эту дань восхищения, и она незримо облекла ее плечи, как королевская мантия. «Я услышала вас, и мне приятны ваши слова», — ответила Гермиона Северусу Снейпу, тоже одними глазами, а вслух:

— Добрый день, — и, наконец заметив спутника Снейпа: — Привет, Драко!

— Привееет, — осторожно протянул Драко Малфой, всматриваясь в девушку и явно ее не узнавая. — Блин, Грейнджер, ты, что ли?!

Придумать достойный ответ она не успела — открыли еще одну створку ворот, и людской водоворот отбросил Гермиону далеко в сторону.

 

* * *

С квиддича Снейп вместе с Малфоями вернулся в Малфой-мэнор. Люциус и Нарцисса сразу ушли в дом, а Драко Снейп задержал. Положил ему руку на плечо и сказал не подразумевающим возражений тоном:

— Пойдемте, пройдемся.

Свернули на дорожку, ведущую в сад. Возделанный и ухоженный многими поколениями домовых эльфов, некогда вызывавший зависть всех знакомых, сад сильно изменился за то время, пока малфоевское поместье служило ставкой Темному Лорду. Половина фонтанов не работала, фигурные кусты и газоны просили стрижки, беседки — ремонта, а павлинов извели брат и сестра Кэрроу. Просто так, забавы ради. Но с флером упадка и разрушения сад Северусу нравился даже больше — вместо фамильного малфоевского лоска в нем появилось тонкое очарование. Поэтому Северус молча шагал по выложенным мозаичной плиткой дорожкам, глазел по сторонам и выжидал, пока Драко, который плелся сзади, засунув руки в карманы, дозреет. Уж чего-чего, а опыта по части развязывания языков за двадцать лет, с позволения сказать, педагогической деятельности у Северуса Снейпа накопилось немало. Порой ему признавались в таких проступках, о которых он даже не подозревал.

Наконец, решив, что почва готова, он дал Драко с собой поравняться и бросил:

— Выкладывайте.

— Что?

— Все, что вас беспокоит.

Драко мгновенно ощетинился.

— Вас отец подосла... попросил?

— Да! — Снейп не отказал себе в удовольствии повысить голос на Малфоя. — Ваш отец и ваша мать, которых вы почему-то ни в грош не ставите, сходят с ума из-за тревоги о вас, и они не нашли ничего лучше, чем обратиться за помощью ко мне. Уверяю, я не напрашивался, и мне нисколько не доставляет удовольствия эта миссия. Чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. Итак?

— А с чего вы взяли, что я стану с вами откровенничать?

— Не испытывайте мое терпение, Драко Малфой.

Метод ли был удачен, или просто парню давно нужно было излить кому-то душу — так или иначе, Драко разговорился. Суть проблемы, изводившей наследника славного рода Малфоев, заключалась в полном разочаровании в идеалах, в которых его воспитывали с самого детства. Он, Драко Малфой, всегда считал, что чистокровность — это знак принадлежности к высшему кругу, к сливкам общества, а на деле оказалось — к сборищу полусумасшедших, одержимых жаждой убийства и насилия. Лично он, выросший в атмосфере домашнего уюта и родительского обожания, никому не рвался причинять зло, особенно покойному профессору Дамблдору. Мелкие школьные шалости не в счет, вы же понимаете. И на сходках Пожирателей ему, Драко, было очень страшно и очень плохо, они, эти сборища, до сих пор снятся ему в кошмарах. Он бы и рад был порвать со всей этой гнилой идеологией, да вот только куда ему деваться от родителей, от всей своей семьи, которая вся до единого — чистокровные и выпускники Слизерина?.. Он — единственный в своем поколении, больше Малфоев нет. А родители, как он успел убедиться, слишком стары или тупы, чтобы понять его нынешние взгляды, и потому от своего будущего он не ждет абсолютно ничего хорошего...

— Короче, жизнь — дерьмо! — горестно заключил Драко и пнул ногой камешек. Тот проскакал по дорожке и срикошетил в траву.

— Допустим, вы правы... — Снейп огляделся в поисках чего-нибудь, что сошло бы за наглядное пособие. Ага, ближайший фонтанчик годится. — Представьте, что это — унитаз в школьном туалете...

Он взял Драко за шкирку, резко, не давая опомниться, макнул его лицом в илистую воду и вернул в вертикальное положение. И еще раз, для верности.

— Что вы делаете?! — Драко вырвался и возмущенно уставился на Снейпа. От влаги белобрысые волосы потемнели, струйки воды с лица стекали на мантию, глаза сверкали.

— Наглядная демонстрация вашего тезиса. Жизнь только что макнула вас лицом в дерьмо, и даже два раза. Что будете делать дальше?

— Что-что... Отряхиваться, — пробурчал Драко и действительно стал стряхивать с себя воду.

— Вот именно! — выразительно сказал Снейп.

Послышался звук гонга, издавна собиравший гостей и хозяев поместья к обеду. Снейп и Драко повернули к дому.

— Усвойте одну вещь, Драко, — заговорил Снейп уже мягче. — Я должен был вложить вам ее в голову еще в школе, но и сейчас не поздно это понять. Быть истинным слизеринцем — не значит кичиться своим происхождением, богатством, чистотой крови или чем-то в этом роде. Все это подпорки для пустого тщеславия — и только.

— Темный Лорд ценил чистоту крови, но был могущественным волшебником, — быстро возразил Драко.

— И глупцом... в некоторых отношениях. Он думал, что воплощает собой дух великого Салазара Слизерина, но на самом деле глубоко его извратил. Истинный слизеринец знает, что любая идеология — это только слова, и что единственная точка отсчета находится внутри него самого. Быть слизеринцем — значит уметь приспосабливаться к любым обстоятельствам, как бы... дерьмово они ни выглядели. Приспосабливаться и менять их — в свою пользу и по своему усмотрению. Вот это и есть — власть над миром. А вовсе не кровавые расправы над неугодными.

Драко помолчал, переваривая его слова.

— Ну пусть так. Только мне-то что делать?

— Да что угодно. Чем ваша нынешняя жизнь плоха, если хорошенько подумать? Вы молоды, здоровы, обеспечены, свободны — цените это. Сдайте Ж.А.Б.А., пойдите работать или учитесь дальше. Развлекайтесь, водите девчонок на свидания... Оставьте прошлое прошлому, а будущее позаботится о себе само.

Драко только хмыкнул, но его хмурое лицо как будто слегка прояснилось.

Повернули за угол. С террасы, разглядев их, торопливо спустилась встревоженная Нарцисса.

— Драко, что с тобой? Северус, ты...

— Ничего, мам, все в порядке, — сказал ей Драко. И добавил, ухмыльнувшись: — Все хорошо.

 

* * *

Понедельник отныне был его, Северуса Снейпа, персональный счастливый день. В седьмом часу появилась Гермиона, тихая, задумчивая, какая-то отстраненная — но она позволила поцеловать себя, когда он, обрадованный ее приходом, заждавшийся, потянулся к ней, поцеловать по-настоящему, припасть к ее губам, как путник к источнику воды в пустыне, и не просто позволила — она отвечала на его голодные, жадные поцелуи, нежная, томная… И что толку было возиться с зельем, а потом вливать его в себя столовыми ложками по пять раз на дню?

Она первая оторвалась от него и пробормотала:

— Нет, это все-таки в голове не укладывается — целоваться с профессором Снейпом...

— Неужели у меня была настолько плохая репутация в школе? — Он почувствовал себя слегка уязвленным, и одновременно ему стало смешно.

— Ужасная, могу вас заверить. Не говоря уж о том, сколько раз за эти годы вы оскорбляли лично меня, сколько баллов незаслуженно отняли, сколько раз делали мне замечания…

— Хватит, хватит, — прервал ее Северус, опасаясь выслушивать перечень своих грехов до конца. — Был неправ. Раскаиваюсь. Чем мне загладить свою вину, мисс Грейнджер?

Она подумала, потом улыбнулась с легким лукавством и сказала:

— Даже не знаю… Может, покормите меня ужином?

Ну что за скромная, непритязательная девочка. Такую-то малость пожелать… Северус еще погладил Гермиону по спине и пушистым волосам, неохотно выпустил ее из объятий и пошел накрывать на стол…

Из брошенной на тумбочку сумки выбрался призрачный ало-золотой дракон и тут же полез по тарелкам — нюхать тефтели в томатном соусе. Сколько ему уже? Дней пять? Надо же, какое стабильное волшебство получилось… Гермиона попыталась шлепнуть дракона по носу:

— Глотик, брысь! Фу!

— Как-как вы его назвали? — заинтересовался Северус.

— Глотик. Это сокращение от Живоглота, так звали моего кота. Он тоже всегда спал у меня на подушке, — объяснила Гермиона. — Хотя, по-моему, гораздо больше Глотик похож на щенка. Знаете, у нас весь отдел от него в восторге. Ну кроме миссис Перкинс, разумеется…

Чаепитие Северус устроил у камина — не без тайного умысла. Вдруг Гермиона согласна не только на поцелуи, и обстановка предыдущего раза поможет ей решиться? Однако вышло совсем не так, как он рассчитывал.

Конечно, они обсудили и вчерашнюю игру, и Северус не преминул сообщить Гермионе, что гораздо больше смотрел на ее трибуну, чем собственно на поле. А потом, словно кто-то за язык его дернул, спросил:

— Послушайте, Гермиона, я что-то в толк не возьму... Поттера я видел, и старших Уизли тоже. Но где же был Рональд Уизли? Странно, что он пропустил такое событие...

— Вы разве не знаете? — Гермиона подняла на него удивленные глаза, и Северус подобрался, почуяв недоброе.

— Не знаю что?

— Рон ведь погиб, — шепнула она дрогнувшими губами. — В сражении за Хогвартс.

Вот так сюрприз... Весной Северус навещал могилу профессора Дамблдора, заодно прошелся и по всему мемориалу, но могилы Рона Уизли определенно там не видел.

— Погодите-ка. Я был уверен, что тогда убили кого-то из близнецов Уизли…

— Многие так думали, потому что была ужасная неразбериха сразу после битвы, и репортер, который писал передовицу для «Пророка», напутал… Фреда буквально с того света вытащили — так сказал мистер Катберт, целитель, — он еще лежал в Мунго через палату от вас. А Рона… Рона слишком поздно нашли. Это я его и нашла. И если бы вы видели, каким…

Голос Гермионы, пока она говорила, становился все выше и прерывистее, и в конце концов она уронила голову на руки и разрыдалась. Острое чувство вины немедленно скрутило Северуса от макушки до самых пяток. Женских слез он не выносил — особенно если сам был к ним причастен. Что бы такое придумать?.. Ответ нашелся почти под рукой, на кухонном столе. Северуса плеснул остатки своего успокоительного снадобья в стакан, развел вязкий зеленоватый кисель холодной водой, вернулся к Гермионе, вложил стакан ей в руку и велел:

— Пейте!

Гермиона подняла залитое слезами лицо и сделала глоток. Поморщилась. Ну горчит, да, зато потом дым из ушей не идет. Рецепт такой. Северус же его пьет и не жалуется...

— Что это?

— Это вы меня спрашиваете? Скажите на милость, мисс Грейнджер, что вы пять лет делали на моих уроках? Ворон считали?

Сработало. Гермиона принюхалась, потом еще раз попробовала снадобье на вкус.

— Экстракт чемерицы? — неуверенно предположила она. — Хотя… какая разница! Рона это все равно не воскресит. — И снова всхлипнула.

Ладно, почти сработало.

— Это успокоительное широкого спектра действия на основе валерианы и настойки растопырника. Не бойтесь, оно вам не повредит. Пейте.

Она все-таки подчинилась и, морщась, допила стакан до конца. Северус подушечками пальцев — искать носовые платки по всему дому было как-то не с руки — вытер остатки слез с опухшего лица. Ну вот, так-то лучше…

— Простите, — сказала Гермиона, когда окончательно успокоилась, умылась и вернулась к камину. — Что-то накатило... Знаете, первое время мне даже жить не хотелось, такая пустота была внутри. Но потом отошла вроде бы, решила — делать нечего, надо двигаться дальше. Устроилась в Министерство, втянулась в работу... Думала, что всё, отболело. А оказалось, не совсем.

— Понимаю, — сказал Северус. — Тяжело терять друзей.

— Не просто друзей...

Но и возлюбленных? Он вздохнул:

— И это я тоже понимаю.

В домике на краю Запретного Леса воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов и треском поленьев — да еще сквозь неплотно прикрытую дверь просачивался мягкий стрекот сверчков. Отсветы пламени плясали по брюкам Снейпа, по его домашним туфлям, по ножкам кресел и некрашеным деревянным половицам. Дракончик дремал на каминной полке. Гермиона сидела напротив, свернулась в кресле, как кошечка. В руках она держала чашку и смотрела в нее так пристально, как будто собиралась гадать по заварке. Северус молчал. Что он мог ей сказать? То же, что и Драко накануне, да и себе самому — оставь прошлое в прошлом, не думай о будущем, цени то, что предлагает тебе жизнь здесь и сейчас? Но почему-то утешать Гермиону Грейнджер или поучать ее казалось неуместным.

Гермиона наконец заговорила, тихо, все так же не отрывая глаз от чашки.

— Послушайте, если мой вопрос покажется бестактным, можете не отвечать, но мне хотелось бы его прояснить... Гарри рассказал мне про те воспоминания, которые вы отдали ему в Визжащей хижине. Не показывал, нет, просто передал суть. Что вы всю жизнь любили его маму и что перешли на сторону Ордена Феникса в память о ней. Так?

— Допустим. И что?

— Тогда почему вы ведете себя так, как будто... влюблены в меня?

— Может, потому, что так оно и есть?

Гермиона помотала головой.

— Не вяжется у меня одно с другим, — жалобно сказала она. — Что это за великая любовь, которую можно так легко променять на другую?

Хороший вопрос, на самом деле. Девочка умеет видеть суть. Что ж, попробуем объяснить...

— Я думаю, дело как раз в тех самых отданных воспоминаниях. От них в памяти остались только смутные тени... Когда я пришел в себя в Мунго, мое первое ощущение было — свободен! Прошлое больше не имеет власти надо мной. Знаете, люди меняются, когда им отрезают руки или ноги. А у меня вот оказалась ампутирована Лили Эванс...

— То есть Гарри вам их не вернул? — Она чуть не подскочила в кресле. — Я его убью! Нельзя же так...

— Насчет Поттера идея хорошая, — он усмехнулся. — Но воспоминания... Нет, не надо их возвращать. Я тогда решил начать все заново, даже переехал. А потом появились вы.

— Мы похожи? Я напоминаю вам ее? — Что-то странное прозвучало в голосе Гермионы. Нотка ревности?

— Никогда об этом не задумывался, — сказал Снейп. Он не кривил душой. Действительно не приходило в голову сравнивать.

— А если подумать?

— У вас довольно много общего... Но не стоит искать черную кошку в темной комнате — особенно если там ее нет. Вы очаровательны сами по себе, Гермиона, а не потому, что похожи на... кого бы то ни было.

К тому же, слизеринцы очень практичны, додумал он мысль, которую не успел высказать Драко, а живая Гермиона Грейнджер в его доме гораздо лучше мертвой Лили Эванс в могиле...

Она не осталась на ночь, но он снова целовал ее — на прощанье, и она отвечала на его поцелуи.

 

Глава 6. День за днем

 

* * *

Взаимная откровенность сблизила их, и Гермиона стала бывать у Снейпа почти каждый день. Здесь ей было хорошо — тихо и спокойно, и свежий воздух, напоенный запахом луговых трав и голосами Запретного Леса, моментально приводил в порядок ее усталую голову после очередного хлопотливого дня в каменных недрах Министерства. Гермиона перевезла к Снейпу свою метлу, и, когда спадала дневная жара, они втроем с дракончиком отправлялись полетать — и на поляну со светлячками, и к озерцу, в котором жила сварливая русалка, и к дубовой роще, которая в лучах закатного света казалась нарисованной кистью безымянного художника… А еще Гермиону в этом доме неизменно ждал горячий ужин, и сладости в блюдцах на обеденном столе не переводились.

Снейп больше не повторял своего полупризнания, да и она предпочитала обходить стороной тему чувств — не зная толком, что ответить, если прямой вопрос зададут ей самой. Пусть уж будет пока так. Недосказанно, неопределенно. Трепетно...

В среду Гермиона не застала Снейпа дома, но, поскольку дверь не была заперта, решила, что хозяин где-то неподалеку, и устроилась в кабинете с книжкой. Ждать пришлось довольно долго, так что Гермиона успела забеспокоиться и — когда Снейп, нагруженный свертками, озабоченный, вернулся — ласково упрекнула его:

— Почему вы так беспечны? Неужели не боитесь оставлять дом открытым?

Снейп только усмехнулся:

— Эта дверь закрыта чарами, мисс Грейнджер. Для всех, кроме вас.

И как же приятно было это слышать…

Маленькая сладкая тайна по имени Северус Снейп поселилась внутри нее, где-то неподалеку от щемящей грусти с обликом Рона Уизли, и Гермиона носила эту тайну в себе, как маленький талисман. Но она просвечивала в мир — в новой плавности движений, в непривычной мягкости манер, в потеплевшем взгляде карих глаз… И мужчины слетались к ней, как пчелы к распустившемуся цветку. Марчбэнкс и другие коллеги постарше стали особенно любезны и предупредительны с ней. Ребята помоложе, вроде Питера с Уинстоном, пытались ухаживать. Пришел на собеседование в бюро по контролю драконов Чарли Уизли, и, пока Гермиона водила его по отделу, знакомила, показывала, где что, все смотрел на нее и вздыхал…

Сознавая, что излучает отраженный свет, Гермиона не принимала эти знаки внимания всерьез, но один из них все же удивил ее не на шутку.

— Мир окончательно сошел с ума, — самодовольно сказала она Снейпу в один из вечеров. — Я вчера оббегала весь Косой переулок, искала подарок Гарри на день рождения, и угадайте, кого я там встретила?

— Кого же?

— Драко Малфоя! Подошел ко мне и говорит: привет, Грейнджер, как дела, классно выглядишь, извини, что доставал тебя в школе и все такое, и не хочешь ли ты сходить со мной на «Вещих сестричек» в будущий четверг?

Снейп с каким-то странным выражением посмотрел на нее, поднял брови и сказал:

— И вы, конечно, отказались?

— Ну почему же? Согласилась! При условии, что Драко уговорит отца не мешать моему законопроекту. Я ведь говорила, что Люциус Малфой вошел в состав комиссии? Мы с мисс Уитлок уже всю голову сломали, как его нейтрализовать.

— Умно, мисс Грейнджер, умно. Вы поставили Драко Малфою почти невыполнимое условие… И почему Шляпа не отправила вас в Слизерин?

Снейп все еще часто называл ее официально — «мисс Грейнджер», но, странное дело, чем церемоннее он обращался с ней, тем горячей и настойчивей становились его ласки в июльских сумерках…

 

* * *

Гермиона Грейнджер вошла в его жизнь так уверенно и так прочно заполнила ее скрытую, незнаемую им до сих пор пустоту, что Северус иногда задавался вопросом: а не были ли предыдущие месяцы его уединенного существования в домике на краю Запретного Леса всего лишь сном?

Сутки отныне делились на Гермиону и все остальное — но и это остальное тоже хранило знаки ее присутствия. Ее кресло у камина. Ее место за обеденным столом. Ее метла в чулане рядом с его собственной. Ее «Ведьмополитен» — Северус заподозрил, что Гермиона притащила журнал, просто-напросто желая поддеть его, и даже не притронулся к нему, так и оставил валяться раскрытым на крылечке. Понемногу разрасталась компания знаменитых волшебников на кухонном шкафу: Гермиона тоже приносила шоколадных лягушек, и Северус продолжал лепить на дверцы карточку за карточкой. Только Поттера пристроил на боковую стенку, чтобы лишний раз не мозолил глаза…

Конечно, Гермиона запустила свои шустрые лапки в его библиотеку, и Северус безропотно отдал на разграбление шкафы и навесные полки, сознавая, что вряд ли есть лучший способ удержать Гермиону Грейнджер в своем доме подольше.

Мерлин, сколько же она читала…

И как!

Не успевал Северус оглянуться, как все свободные поверхности вокруг зарастали раскрытыми фолиантами, и Гермиона, листая то один, то другой, с довольной миной испещряла пометками странички выуженного из своей сумки блокнота. Вот, значит, какой волшбой девочка творила свои непристойно длинные домашние эссе… Возвращая книги на полки, Гермиона вечно их путала, и по утрам он расставлял книги обратно на привычные места.

Плохо было только то, что успокоительное помогало все меньше и меньше. Конечно, Северус сразу сварил себе новую порцию, но то ли где-то в процессе приготовления слегка ошибся, то ли растопырник больше не справлялся с растущей прелестью мисс Грейнджер… Нервное напряжение, не находившее разрядки, копилось, и Северус уже с трудом подавлял приступы раздражения.

Оно прорвалось в пятницу вечером, когда Северус пытался с помощью магии нашинковать лук для рагу. Дейзи Хукум окончательно отправилась на покой, а ее место занял томик за авторством Греты Кечлав, «Как в одну секунду приготовить себе пир. Чудодейственная магия» — так же педантично, как некогда методы маггловской кулинарии, Северус осваивал теперь кулинарию магическую.

Он прислонил открытую книгу к кафельной стенке, подпер ее заварочным чайником и, поминутно сверяясь с инструкцией, пытался воспроизвести все эти замысловатые движения палочкой. Дело продвигалось неважно, обещанный хвалебной аннотацией пир не выходил ни за секунду, ни за час, и Северус это начинало злить уже всерьез.

Когда он отвлекся на нетерпеливо булькающую кастрюлю, Гермиона, молча наблюдавшая за Снейпом из-за заваленного справочниками стола, достала палочку и взмахнула ей в сторону разделочной доски. Большой кухонный нож, вяло пиливший половинку луковицы, ожил и бойко застучал по доске.

— Ради всего святого, мисс Грейнджер, оставьте мою кухню в покое! — Он схватил нож за рукоятку и швырнул его в мойку. Металл соприкоснулся с металлом и жалобно лязгнул.

— Если я вам мешаю, могу и уйти, — обиженным тоном сказала Гермиона.

— Идите! — Кухня была последним принадлежащим лично ему островком в море по имени Гермиона Грейнджер, и Северус ревниво оберегал остатки своей отдельности, не подпуская Гермиону к готовке, хотя она порой и совалась помочь. Боялся утонуть в этом море совсем.

А Гермиона и впрямь ушла. Собралась в одну секунду и исчезла. Он только и успел, что услышать скрип входной двери и характерный щелчок, сопровождающий заклинание аппарации.

Тяжело осел на табурет, уже не слыша кастрюлю, истерящую на плите. Да пропади оно все пропадом.

Отрезать свой поганый язык и засунуть себе в…

Еще тогда надо было.

Еще с Лили.

Гермиона вернулась через полчаса, веселая, сказала: «Уфф, еле вырвалась», — выложила в миску на столе горку свежайших кексов, от запаха которых тут же потекли слюнки. Обняла за шею Снейпа, так и просидевшего все время ее отсутствия в кухне, шлепнула под нос книжку. «Полное руководство по домоводству для юной ведьмы».

— Это я, что ли, у вас теперь юная ведьма? — Северус сказал это ворчливо, но накрыл ладонью ее маленькую руку в знак примирения

— Миссис Уизли сказала, что это пособие самое лучшее. Она собиралась подарить его Джинни к свадьбе. Но, поскольку Джинни и Гарри решили не торопиться, то я могу забрать его себе...

Инцидент был исчерпан. Но Северус, оценив длину и ширину пропасти, которую способна оставить после себя Гермиона Грейнджер, благоразумно не рисковал впредь измерять ее глубину.

 

* * *

Воскресный день выдался особенно знойным. Ни облачка на небе, ни ветерка. Они сидели на крылечке — Северус в кресле-качалке, а Гермиона, в обычной своей манере, примостилась на ограждающих крыльцо перилах. Над головой у нее, в углу под скатом крыши, висела паутина, в которой запутались соринки, но самого паука не было видно. Прятался от жары.

Гермиона явилась к нему одетая по-маггловски и совсем легко: короткие джинсовые шорты, какая-то непонятная кофточка — две тонкие лямки на голых плечах и слои ниспадающей ткани, скрывшие фигуру. Босоножки она сбросила и оставила лежать на дощатом полу.

Вот так и сидели друг напротив друга. Северус мерно покачивался в кресле. Назад-вперед, назад-вперед.

Пальчики босой Гермиониной ноги провели по его обтянутому тканью брюк колену. Северус последил за ними и молча поднял взгляд вверх — от аккуратной ступни до круглой коленки и еще выше, по бедру.

Там и шорт-то не было видно — терялись под складками кофточки.

Искусительница.

Опять босая ножка потянулась к его колену.

Ну раз так…

Северус рывком встал, раздвинул ноги Гермионы так, чтобы они оказались по бокам его туловища, и наклонился вперед, уперевшись в перила крыльца. Вынуждая девушку поспешно схватиться за него руками и ногами, чтобы не загреметь с перил в заросли лопуха.

— Ну, мисс Грейнджер, несносная вы девчонка, сколько вы еще будете меня мучить, а? — осведомился он.

— А сколько надо? — Она смеясь взъерошила его волосы, и от затылка вниз по позвоночнику побежали мурашки.

Вместо ответа Северус подхватил девушку — прямо под восхитительно круглую попу — и унес в дом.

В спальню.

Бросил поперек кровати, придавил сверху собой, нашел губами ее приоткрытые, отзывчивые губы. И кофту ее странную стянул, вместе с лифчиком, и коричневые сосочки там стояли уже торчком.

Она не сопротивлялась — наоборот, выгибалась в его объятиях, подставляя под поцелуи то шею, то ушко, то грудь. Но, когда он приподнялся, чтобы раздеться самому, сказала:

— Только не сегодня, хорошо? У меня мммм… критические дни.

Северус так и застыл на коленях, глядя сверху вниз на ее полуобнаженное, беззаботно раскинувшееся на постели тело. Что, опять нет? Все еще — нет?

Медленно встал, сел на край кровати спиной к Гермионе. Нет, ну какого хрена, а? Пробормотал глухо:

— Лучше бы ты вообще никогда сюда не приходила.

— Почему?

— Да потому, — сказал он саркастически. — Думаешь, легко это, когда яйца постоянно кипят? Когда все мысли с утра до ночи только об одном?

— Это настолько тяжело?

— А как по-твоему?

— Простите, — Гермиона виновато вздохнула за его спиной. — Я и не догадывалась…

— Ничего. — Гнев Северуса остыл так же быстро, как и вспыхнул. Она же пришла тогда к нему невинной девушкой. — Откуда тебе это знать?

Гермиона обхватила его руками сзади и начала расстегивать пуговицы на рубашке. Одну за другой, снизу вверх. Потянула его к себе, заставила лечь на спину и пустилась в экскурсию по его телу.

В том, как она это делала, не было и сотой доли той страсти, которая владела Северусом, — скорее дотошная любознательность прилежной ученицы. Но он не мешал Гермионе, даже не шевелился, боясь спугнуть ее настроение — только гладил легонько по спине. Больше всего Гермиону интересовали почему-то Черная метка и шрамы — отметины прошлой жизни, о которых сам Северус едва ли помнил.

Наконец она добралась до брюк и спустила их вниз. Так, это уже интереснее. Он напрягся в ожидании продолжения.

Ласковые пальчики прошлись по животу, оттянули и отпустили резинку. Ну же, смелее, ты там все уже видела.

Пальчики прошлись по вздыбленной ткани подштанников. Не дразни, некуда уже больше дразнить...

Она все-таки раздела его до конца, и тогда он потянулся и, положив руку поверх ее рук, подсказал — туда-сюда, туда-сюда. Вот так, девочка, да…

Умница ты моя…

 

* * *

После, когда Гермиона отдыхала, облокотившись на подставленный им бок, Северус попросил ее:

— Останься.

Она отрицательно покачала головой.

— Почему? Что тебе мешает?

— Я же сказала.

— Это сегодня. А вообще? Тоже «Ведьмополитен» запрещает?

Она опять помотала головой и неожиданно призналась:

— Не могу я так, без нормальной ванной. — Смешно наморщила нос. — Еще и туалет на улице…

И Северус Снейп принес и эту маленькую жертву.

Он побывал в Косом переулке, разыскал там контору, которая специализировалась на строительной магии — счел, что в совершенно не знакомой ему области лучше передоверить работу профессионалам, и даже не изменился в лице, когда ему назвали сумму счета. Навестил заодно и Эринуса Бораго, договорился с ним о работе на дому. Теперь вся первая половина дня у него проходила над кипящими котлами для варки зелий. Аптека семейства Бораго была его самым первым, пусть и недолгим, местом работы, сразу после выпуска из Хогвартса, и Северус поймал себя на мысли о том, что его жизнь совершила полный оборот и вернулась на круги своя: сложись чуть иначе, он мог бы возвращаться с работы в дом, где его ждала бы Лили… В лице Гермионы Грейнджер ему выпал новый шанс, и Северус отнюдь не жаждал его потерять.

Строительно-ремонтные работы были начаты и застопорились, и Северус больше не повторял — пока — Гермионе свою просьбу. Но она была милосердна к нему, его маленькая мисс Грейнджер, и снисходила к его невинной мужской слабости, к его тайной немощи, к его полной неспособности видеть и осязать ее самоё и не устремляться к ней всем своим естеством.

И после он целовал все ее пальчики — один за другим, — которыми она исцеляла его тоскующую плоть.

 

 

* * *

День, которого Гермиона ждала и которого втайне боялась, настал.

В среду в половине десятого она уже раскладывала свои шпаргалки на кафедре малого зала совещаний. Это была продолговатая комната со сводчатым потолком, расположенная на пятом уровне Министерства. Вдоль стен, по левую и правую руку от Гермионы, на возвышениях стояли четыре ряда кресел, которые постепенно заполнялись членами общественной комиссии. Их на входе регистрировала незнакомая Гермионе строгая на вид чиновница из аппарата министра магии. Гермиона, вежливо здороваясь с каждым приходящим, мысленно сверялась со списком. Диггори, Боунс, Подмор — все заведомые союзники были здесь, пришел и Трэверс, обрюзгший, в поношенной мантии, и рядом с ним место заняла широкоплечая миссис Флинт. За их спинами почти спрятался невзрачный Двукрест, а вот Малфоя не было. В ожидании начала заседания волшебники и волшебницы негромко переговаривались.

Явилась и пресса — репортер и фотограф из «Пророка» и Ксенофилиус Лавгуд, который подмигнул Гермионе, развалился в кресле и отгородился от остальных раскрытым номером «Придиры».

Приковыляла какая-то странная старая ведьма с бородавкой на носу. Следом за ней в зал вошел личный помощник министра Арчи Маккиннон, и дверь за ним захлопнулась с громким стуком, привлекая общее внимание.

— Сердечно рад видеть всех вас, — сказал он. — На правах председательствующего позвольте открыть наше собрание. Из дюжины избранных членов комиссии присутствуют десять, кворум есть, заседание комиссии правомочно. Напоминаю, что сегодня нам предстоит обсудить проект закона о домовых эльфах. Свитки с текстом были разосланы всем заранее, но прежде чем мы начнем прения, давайте предоставим слово автору законопроекта, нашему молодому и многообещающему сотруднику. Мисс Грейнджер, пожалуйста!

Гермиона кашлянула, прочищая внезапно охрипшее горло. Это всего лишь еще один экзамен, и она к нему готова. Не стоит волноваться.

— Дамы и господа, — заговорила она, — хочу обратить ваше внимание на то, что законопроект разработан в первую и главную очередь в ваших интересах…

Мисс Уитлок всю прошлую неделю вбивала это в Гермионину голову. Политика — искусство компромисса: хочешь провести свое решение в жизнь — покажи выгоду от него для тех, от кого зависит его принятие. И хоть Гермионе несколько претил такой подход, она все же вняла голосу здравого смысла и выстроила речь так, как ей советовали.

Во-первых, свободный рынок труда. Магия домовых эльфов существенно отличается от человеческой, например, домовики прекрасно владеют навыками стройки и ремонта. Если появится возможность привлекать их к проектам Министерства, магическое сообщество получит в свое распоряжение обновленные квиддичные стадионы, более комфортабельные палаты в Мунго, возможно, даже новые деревни и улицы в Лондоне, заселенные исключительно волшебниками. Кроме того, отдельные эльфы могли бы работать на условиях краткосрочного найма в семьях, не имеющих своего домовика, помогая молодым волшебницам, например, во время беременности и ухода за ребенком, что должно благоприятно сказаться на демографической ситуации.

Во-вторых, снятие потенциальной угрозы. Эльфы, как и гоблины, являются разумными существами. («Абсолютно верно», — заметил Лавгуд, не отрываясь от своего журнала.) Но если гоблины нашли свою нишу и занимают уважаемое и важное место в мире волшебников, то домовики в нем — бесправные рабы. Не секрет, что в так называемых чистокровных семьях домовые эльфы подвергаются жестокому и унизительному обращению. Но терпение даже таких кротких и преданных существ не беспредельно. Негуманным обращением с домовыми эльфами волшебники готовят себе бомбу замедленного действия, которая может рвануть когда угодно и самым непредсказуемым способом. Так не лучше ли начать ее демонтировать прямо сейчас?

— И наконец, задумаемся о нравственном аспекте вопроса. — Теперь, когда Гермиона добралась до главного, ее голос зазвенел, отдаваясь эхом от каменных стен. — Маги часто кичатся своим превосходством над магглами. Но магглы отказались от рабства уже полтора столетия назад, а маги все еще держатся за этот варварский и устаревший обычай! Так чье же общество, в таком случае, более развито и цивилизованно? Магглы поняли, что рабовладение попирает человеческое достоинство рабовладельца. Пора это понять и нам, магам!

Речь окончилась. В наступившей тишине послышались хлопки — это аплодировали Боунс и Подмор. Трэверс тяжело поднялся со своего места и рявкнул:

— Чушь все это, мисс Юная Идеалистка! Домовые эльфы в подчинении у чистокровных семей — это древний и благородный обычай. Наше общество сильно традициями, и мы должны их поддерживать, если хотим оставаться самими собой!

— Традициями? — Прямо напротив Трэверса поднялся хмурый Амос Диггори. — А что хорошего нам дали эти ваши традиции? Чем осчастливила нас борьба за чистокровность? Лично мне она принесла только горе — мой единственный сын погиб от руки вашего кумира, Волдеморта…

— В любой борьбе бывают жертвы, это неизбе…

Конец фразы Трэверса потонул в гаме — другие члены комиссии наперебой бросились предъявлять свои счета Волдеморту и его приспешникам. Даже старуха-ведьма, с самого начала заседания мирно дремавшая в своем кресле, очнулась и пробормотала: «Печень дракона по двадцать семь сиклей за унцию. Да они с ума посходили!» Репортер «Пророка» судорожно строчил волшебным пером по пергаменту.

Гермиона, ошеломленная таким бурным взрывом, вопросительно взглянула на Маккиннона. Тот наблюдал за схваткой двух лагерей, скрестив руки на груди и улыбаясь одними кончиками губ.

— Ничего-ничего, — тихо сказал он Гермионе. — Дайте им выговориться.

Наконец стороны утихомирились, и багровый Трэверс грузно осел в кресле, сраженный объединенным напором Диггори, Подмора и Боунса. Миссис Флинт тоже выглядела какой-то встрепанной. До конца заседания эти двое больше не сказали ни слова.

Были еще вопросы, Гермиона отвечала, объясняла детали законопроекта, позировала фотографу «Пророка», но все это было уже не важно.

Люциус Малфой на заседании так и не появился, а комиссия одобрила законопроект о домовых эльфах со счетом голосов восемь — два.

 

* * *

Концерт «Вещих сестричек» должен был состояться в клубе «Мандрагора», что в Годриковой Лощине, и Драко Малфой в записке, которую утром принесла в секретарскую сова, назначил Гермионе встречу на самом краю деревни. Гермиона и не подумала брать назад свое легкомысленно данное обещание: гриффиндорка она, в конце концов, или кто? Но каверз со стороны школьного врага и бывшего Пожирателя Смерти она все же опасалась и потому после работы помчалась домой — освежить в памяти кое-какие разделы из курса защиты от темных искусств. Ну и переодеться-причесаться, само собой. Пока крутилась в одних трусиках перед зеркалом, изучая свое отражение, времени забежать к Снейпу совсем не осталось.

Но, едва завидев Драко, Гермиона поняла — ее опасения были излишни. Весь вид Малфоя-младшего был проникнут духом бунтарства: джинсы, кроссовки, черная футболка с изображением маггловского гоночного автомобиля и небрежно распахнутая мантия. Обычно зализанные волосы теперь торчали, как встрепанные — без геля, впрочем, и тут не обошлось. Сам Драко топтался на месте, заложив руки в карманы, и окинул Гермиону с ног до головы беззастенчивым взглядом, когда она подошла. Манеры прежние, школьные, но вот все остальное…

— Что-то я тебя совсем не узнаю, Малфой, — насмешливо сказала ему Гермиона. — Привет!

— Ха, если бы только ты… Я уже и сам себя перестал узнавать! — Драко ответил довольным тоном, чуть ли не с гордостью. — Ну что, пошли?

Гермиона не тронулась с места.

— Не так быстро. Я по дороге сюда видела Паркинсон, Забини и еще кое-кого из ваших, они все тоже пришли на концерт. Ты в самом деле хочешь показаться перед слизеринцами в обществе магглорожденной ведьмы?

— Да мне плевать, Грейнджер, честно.

— А вот мне — нет! Не хочу, чтобы потом мне перемывали кости.

— И что ты предлагаешь? — Драко помрачнел. — Вообще не ходить?

Гермиона достала палочку и сотворила заклинание, которое вычитала в одной из Снейповых книг.

— Учись, Малфой, пока я рядом! Это чары незаметности, они отталкивают внимание. Нас просто не будут замечать в толпе.

— Прикольно… А ты и в самом деле очень умная, Грейнджер, ты знаешь об этом?

Они двинулись вверх по мощеной улочке к клубу, у которого уже собралась изрядная толпа. Теплый летний ветерок дул навстречу, трепал подол платья, обвевал колени.

— Разумеется, и всегда знала. — Хоть комплимент и прозвучал грубовато, Гермиона почувствовала себя польщенной и заговорила с Малфоем уже без тени враждебности. — Так с чего такие крутые перемены, Драко?

Он пожал плечами.

— Да так… Я столько всего передумал за три года — и пока был у Пожирателей, и потом, после войны. Чуть с ума не сошел от этих мыслей. А Снейп меня за пять минут вылечил: макнул лицом прямо в фонтан — сразу в голове прояснилось — и сказал, давай, мол, живи дальше, учись, развлекайся, все дела… Как раз после квиддича это было, ты нас тогда видела.

— А меня на концерт пригласить тоже Снейп посоветовал?

При звуке Снейпова имени сердце Гермионы сладко екнуло и забилось сильнее, а кровь предательски прилила к щекам. Нет, все-таки нужно обязательно заглянуть к Снейпу сегодня, тем более и повод есть — вот он, в надежно зачарованном кармане… К счастью, Драко, который как раз в этот момент отвлекся на свое отражение в витрине лавчонки волшебных редкостей, ничего не заметил.

— Что? А, нет, это я уже сам… — Глядя в стекло витрины, он провел пятерней по волосам, взлохмачивая их еще больше, и неожиданно признался: — Я вообще-то сначала Гринграсс пригласил, она мне еще в школе нравилась. Но она мне от ворот поворот дала.

— А я, значит, вторая в очереди? Вот спасибо, — Гермиона беззлобно фыркнула. — Знаешь, Малфой, ты на меня в романтическом плане тоже не рассчитывай.

— Эй, Грейнджер, ты что, обиделась?

— С таким чувством такта ты останешься старым холостяком, вот увидишь… Но вообще-то я уже встречаюсь кое с кем, и, кажется, это серьезно.

— Ого! С кем? — Драко глянул на нее с нескрываемым любопытством.

— Ха! Ты не слишком многого от меня хочешь, Малфой?

Толкотня на входе прервала разговор, и в «Мандрагору» они с Драко вошли в числе последних, когда музыканты уже настраивали инструменты. На танцполе то и дело попадались знакомые по Хогвартсу лица, а под невысоким потолком парили и перемигивались множество разноцветных огоньков. Замечание Драко насчет Снейпа заставило Гермиону задуматься. Романтические вечера романтическими вечерами, но рано или поздно чем-то все это должно закончиться. Или расставанием, или... А каково это будет — объявить, что Гермиона Грейнджер и Северус Снейп теперь пара? Как на это отреагирует Гарри? Джинни и остальные Уизли? Да те же Малфои?..

А потом ударили барабаны, вступили гитары, заводя толпу, на сцену выскочил солист «Вещих сестричек» Мирон Вогтейл, поднес к губам микрофон, выдохнул: «Ну что, готовы?» — стайка девчонок у самой сцены завизжала, и думать стало некогда.

Умеете ли вы танцевать, как гиппогриф?

Летящий прочь с утеса,

Падающий на землю

И вращающийся, вращающийся, вращающийся…

И Гермиона вместе со всеми кружилась под «Гиппогрифа» и прыгала под «Это магия, детка», и под «Возьми мою волшебную палочку», и под «Троллей в большом городе», и подпевала песне «Мой брат — чародей», а когда «Сестрички» затянули длиннейшую балладу «Лепреконово золото в серых горах», вместе со всеми подняла вверх свою волшебную палочку, и на ее кончике светился огонек…

Под занавес концерта Вогтейл запел: «Это твой последний танец, это твой последний шанс», — и толпа зрителей, которая до сих пор казалась единым организмом, вдруг начала распадаться на множество парочек. Гермиона вздрогнула — Малфой неожиданно положил руку на ее талию:

— Потанцуем?

— Эй, я же предупредила насчет романтики!

— Да ладно тебе, Грейнджер, не ломайся. Пришла веселиться — так веселись!

Танцем это назвать было трудно — так, топтание в обнимку на месте. С Крамом и то получалось интереснее — надо же, совсем забыла про Виктора, подумала Гермиона, а ведь именно под «Магия работает» они танцевали на том святочном балу… Впрочем, большинство парочек вокруг выглядели вполне довольными, а кое-кто даже целовался. Драко прижался к ней, и Гермиона, подняв на него глаза, поспешно спросила:

— Слушай, мне ужасно любопытно, как ты все-таки уговорил отца не ходить на заседание комиссии?

 

* * *

На дорожку перед Снейповым домом она вывалилась, все еще содрогаясь от приступа беззвучного смеха. Окна были темны, но Гермиону это не смутило — ей уже случалось заставать Снейпа спящим. Говорил, что это побочный эффект лечебного зелья. Какого именно — Гермиона из деликатности не выясняла, да и вряд ли бы Снейп ей это сказал. Но выглядел он и в самом деле не очень здоровым.

Вот и сейчас Гермиона на цыпочках прокралась в спальню и постояла над дремлющим мужчиной, вглядываясь в осунувшееся лицо, на котором крючковатый нос казался еще крупнее обычного. Первоначальный шаловливый порыв разбудить Снейпа, пощекотав босую пятку, исчез без следа — вместо этого Гермиона наклонилась и нежно тронула губами его губы.

Снейп проснулся мгновенно, узнал Гермиону и слабо улыбнулся.

— Все-таки пришла…

Гермиона вытащила из кармана кофточки наполненный светящимся серебристым туманом флакон и помахала им, разгоняя полумрак по углам комнаты.

— Ваши воспоминания, любезный сэр! Как выяснилось, все это время Гарри держал их в своем доме на площади Гриммо. В сейфе, — поспешно уточнила она, заметив гримасу на лице Снейпа. — В субботу у Гарри день рождения, и вчера мы с Джинни весь вечер делали уборку к празднику. Ну я и воспользовалась удобным моментом, чтобы спросить… Гарри удивился, но, по-моему, рад был от них избавиться. Так что держите.

Снейп взял из ее рук флакон, небрежно поставил его на прикроватную тумбочку и подвинулся, освобождая Гермионе место рядом с собой.

— Это было вчера. А где же вы пропадали сегодня?

— Ооо… — Гермиона устроилась на кровати в излюбленной своей позе, облокотившись на бок Снейпа, и выложила одну за другой остальные новости.

Заседание комиссии прошло очень неплохо, и проект закона ушел на подпись к министру магии. Через недельку-другую ждем постановления об учреждении бюро по трудоустройству домовых эльфов и приказа о назначении Гермионы Грейнджер на новую должность — и тогда прощай, миссис Перкинс, здравствуй, мисс Уитлок!

А еще сегодня напечатали статью в «Пророке», и Гермионе, между прочим, к концу рабочего дня прилетел уже десяток писем от подписчиков газеты — судя по всему, законопроект будет резонансный. Придется попотеть, чтобы провести реформу в жизнь.

Что касается Люциуса Малфоя, то он на заседание просто не пришел — и Гермиона, конечно, ничуть не была огорчена этим фактом. А оказалось, что она обязана этим приятным обстоятельством Драко Малфою. Тот принял всерьез ее условие насчет свидания, но не стал переубеждать отца ни в чем (чего и следовало ожидать, заметил Снейп), даже не заводил разговоров о предстоящем заседании. Просто заказал кое-что во «Всевозможных волшебных вредилках» и незаметно подсунул отцу в нужный момент. Со всеми вытекающими последствиями в виде внезапно отросшей до пола бороды и вылетающих из рта мыльных пузырей.

— И Драко после концерта мне так живо все это описал, что я чуть со смеху не лопнула, — заключила Гермиона свой пылкий монолог.

Снейп слушал ее внимательно, но из всех подробностей его заинтересовала только одна.

— Значит, вы встречались с Драко Малфоем… — задумчиво произнес он, гладя ее прикрытую платьем коленку.

— Ну, он все-таки мне помог, хоть и не совсем так, как я это представляла. А я всегда держу свое слово!

— Надеюсь, что да… Вы ведь не целовались с ним, а?

— С Малфоем? — Гермиона чуть не поперхнулась и с шутливым упреком воскликнула: — Эй, вы что, ревнуете?!

Снейп вздернул брови и смерил ее выразительным взглядом.

— Кого, мисс Грейнджер? Вас?.. Еще как!

 

Глава 8. Рецепт любви

 

* * *

«С днем рождения, дорогой Гарри!»

Гермиона повесила сотворенную магией надпись над диваном и отступила, любуясь делом рук своих. Просторная гостиная дома Блэков на площади Гриммо сияла чистотой, и это тоже была ее заслуга. После гибели Рона Джинни естественным образом заняла место брата в их дружеском трио, но чем дальше, тем больше Гермиона чувствовала себя третьей лишней и погружалась в работу, в какие-нибудь насущные дела вроде предпраздничной уборки, чтобы не смотреть на воркование влюбленной парочки. Что ж, наверное, такова жизнь…

Стол накрыли в гостиной, и Гермиона знала, что скоро он будет ломиться от яств. С кухни умопомрачительно пахло жареными цыплятами, и пудинги миссис Уизли напекла аж четырех разных сортов. Джинни курсировала между кухней и гостиной, расставляя по столу закуски. Следом за ней семенил двухгодовалый круглощекий, временно рыжий малыш — Тедди Люпин, крестник Гарри.

Внизу, в прихожей, звякал колокольчик, возвещая о приходе гостей, однако самого виновника торжества приходилось ждать — Гарри принимал поздравления с днем рождения в штаб-квартире аврората. Мистер Уизли, наткнувшись на Гермиону, горячо потряс ей руку.

— Прекрасное выступление, Гермиона, просто прекрасное! Не сомневаюсь, что с рабством домовиков будет покончено в самом скором времени!

— А лучше бы — с женским, — едко заметила миссис Уизли, которая как раз в этот момент вошла в гостиную с огромным блюдом в руках. — Каждый день готовка на шестерых растущих парней, и магия при глажке бесполезна…

— Но, Молли… — заикнулся мистер Уизли.

Не желая становиться свидетельницей семейной сцены, Гермиона ретировалась в кухню. Там, в дальнем ее конце, на краешке вытянутого стола, высокая статная женщина в платье с кружевным воротником украшала именинный торт. Андромеда Тонкс.

Мама Тонкс, между прочим.

Больше здесь никого не было. Гермиона прислушалась — в гостиной, судя по всему, маленький Тедди обо что-то ушибся: его рев и утешения сердобольной миссис Уизли собрали там всех гостей.

Гермиона решительно подошла к женщине.

— Вам помочь, миссис Тонкс?

— Не откажусь, моя дорогая. Как по-твоему, какой цвет крема будет смотреться лучше?

— Я думаю, лучше взять красный и желтый. Свечки для торта у нас именно такие, — посоветовала Гермиона. — Миссис Тонкс, можно задать вам личный вопрос? Пожалуйста! Для меня это очень-очень важно.

— Задавай, конечно. Важные вопросы лучше не откладывать.

— Как вы отнеслись к тому, что Тонкс вышла замуж за Ремуса Люпина?

— Дора-то? Ну, я сразу ей сказала, что муж-оборотень — это огромная головная боль, и пусть она как следует подумает, прежде чем… Подай-ка мне вон тот тюбик.

— Я имела в виду, как вы восприняли то, что ваша дочь вышла замуж за мужчину значительно старше себя, — поспешно уточнила Гермиона, вручая миссис Тонкс требуемое, и затаила дыхание в ожидании ответа.

Та замолчала, сосредоточенно выводя завитки сливочного крема на глянцевой поверхности коржа.

— Разница в возрасте — проблема не столь большая, — наконец сказала миссис Тонкс. — Любовь очень многое способна сгладить, а Ремус и Дора любили друг друга, это и слепой бы увидел. Очень заботились друг о друге... Любовь — удивительная сила, дорогая моя. Она — едва ли не единственное, что способно изменить человеческую личность. Взять хотя бы меня с Тедом. Разве я решилась бы порвать с семьей и выйти замуж за маглорожденного волшебника, если бы не влюбилась в него по уши?.. Знаешь, давай выложим по краю цукаты. Они у нас есть?

— Акцио, цукаты! — Один из многочисленных шкафчиков распахнулся, и увесистая банка прыгнула с полки Гермионе прямо в руки. — Хорошо, это касается взаимных чувств. А если из двоих больше любит кто-то один?..

— Например, мужчина? — Миссис Тонкс бросила на Гермиону неожиданно проницательный взгляд. — Это гораздо лучше, чем женщина, которая хвостом таскается за мужчиной, который плевать на нее хотел. Сестрица моя Белла — печальный тому пример…

Кусочки засахаренных фруктов опоясали торт. Смотрелось вроде бы неплохо, и Гермиона вскрыла упаковку красных свечек, увитых золотыми нитями.

— Воткнем их сразу, миссис Тонкс?

— Да, пожалуй, — сказала она. — Видишь ли, моя дорогая, мужчины для этого и предназначены — любить, иначе им просто скучно с женщиной. А вот женщинам для счастливой жизни важнее другое. Уважать мужчину. Не путать его с собственным ребенком. Не воспитывать, не пилить...

Замечание было не в бровь, а в глаз, и Гермиона покраснела. Бедный Рон, сколько же он от нее в свое время выслушал.

В кухню с воплем «Баба, баба, смотли!» вбежал Тедди. Что-то там ему наколдовали в утешение, и он хотел поделиться своим детским удовольствием с бабушкой. Андромеда Тонкс вздохнула: «Так хотелось хоть чуть-чуть отдохнуть от возни с ребенком», — и склонилась над внуком.

Следом вошла Джинни, громко объявила:

— Хей, Гарри вернулся! — И, заметив взволнованное лицо подруги: — Гермиона, что с тобой?

— Все в порядке, Джинни, не волнуйся, — сказала Гермиона и улыбнулась. — Все хорошо.

 

* * *

Возьмите мужчину, перешагнувшего порог от молодости к зрелости, одинокого, многого испытавшего в жизни, и оставьте его в каком-нибудь тихом уголке на несколько месяцев или даже на целый год. Пусть он успеет как следует соскучиться в своем уединении, чтобы по достоинству оценить предложенный ему дар.

Возьмите девушку в самом расцвете юности, полную энергии и сил, но уже вкусившую горькой мудрости жизни. Пусть она взглянет на мужчину с любопытством и восхищением, чтобы зажечь его и пробудить ото сна.

После первого закипания убавьте огонь и добавляйте девушку постепенно, помешивая по часовой стрелке. Старайтесь не перегревать котел — пусть эти двое хорошенько смешаются друг с другом. Они разнородны, и требуется много проведенных вместе и по отдельности часов, и общих занятий, и разговоров, и поцелуев, и даже маленьких ссор, чтобы ваши компоненты в достаточной степени диффундировали друг в друга. Не торопитесь с окончательным соединением — поспешность в этом случае может оказаться фатальной.

В конце добавьте щепотку ревности, она — катализатор последней стадии. Если мужчина не взорвется, а девушка не сбежит, можете поздравить себя с успехом. Ваша любовь готова.

Оссия Смит «Конец и начало»

 

С приходом августа погода резко испортилась. С самого утра воскресенья небо затянули серые дождевые облака, и от измороси в воздухе громада Запретного Леса превратилась в одно размытое темное пятно. Северус только разок и выглянул в эту хмарь, когда забирал у почтовой совы свежий номер «Ежедневного Пророка» (он снова подписался на газету — из-за девочки), и тут же спрятался обратно в тихий домашний уют — досыпать.

Сонное оцепенение немного разогнала Гермиона. Пришла, поставила на стол корзинку домашних сладостей — наверное, опять дары щедрой Молли Уизли, цапнула с кресла у камина газету с брошенным на середине кроссвордом, потребовала перо… Нарисовала что-то на запотевшем оконном стекле и тут же стерла. Разделила со Северусом поздний обед.

После трапезы они устроились в кабинете. Одно из кресел давно перекочевало к камину, а второе Северус магией растянул до размеров небольшой софы. Первое время кресло норовило съежиться до привычных габаритов, так что приходилось то и дело подновлять заклинание, но потом все же привыкло — и как чудесно было сидеть здесь вдвоем, вновь и вновь возобновляя начатую на набережной игру!

Гермиона часто что-нибудь листала, полулежа в его объятиях. Сегодня внимания любознательной и неутомимой мисс Грейнджер удостоился журнал «Вопросы зельеварения». Хотя, судя по тому, с какой скоростью Гермиона переворачивала страницы, вряд ли она их читала… Северус дождался двадцать восьмой страницы и быстро закрыл ее ладонью.

— Ну-ка, перечисли мне все компоненты Рябинового отвара.

Гермиона гордо вздернула нос.

— Да пожалуйста! Пинта сока мурлокомля, две капли слизи флоббер-червя, веточка мяты, тушеная мандрагора…

Северус выслушал длинный список до конца, кивнул и вздохнул:

— Все верно, пять баллов Гриффиндору. Ну и память у тебя… До сих пор удивляюсь, сколько всего ты знаешь о маггловском Лондоне. Когда мы с тобой там гуляли, ты ни на минуту не умолкала.

— Половину я тогда придумала. Все равно никто не слушал…

Гермиона уселась лицом к Северусу на другой стороне софы и начала листать журнал с азартным блеском в глазах.

— Проверим подготовку Слизерина! Из чего состоит напиток живой смерти?

Наверное, в отместку за лондонскую экскурсию, Северусу вздумалось подразнить девушку.

— Понятия не имею.

— Как это? Вы шутите? — Гермиона воззрилась на него с таким изумлением, что Северус чуть не расхохотался.

— Зачем голову забивать? Нужно будет — посмотрю состав в справочнике.

— А если справочника под рукой нет?

— Тогда изобрету рецепт сам. Да будет вам известно, мисс Грейнджер, память еще не все, нужно понимать и принципы, на которых строится эта наука.

Гермиона опустила журнал на колени и укоризненно произнесла:

— Я всего лишь хотела поиграть. Совершенно излишне было читать мне лекцию!

— Хорошо-хорошо, шучу. Настойка полыни, сок дремоносных бобов, корень валерианы и корень асфоделя.

Так они вечер и провели — и конечно, Слизерин одержал уверенную победу: зря, что ли, Северус Снейп в «Вопросах зельеварения» был одним из постоянных и самых любимых авторов — особенно в разделе «Типичные ошибки в изготовлении зелий», благо сменявшие друг друга поколения школьников давали материала для статей с избытком. Но и Гриффиндор, учитывая преимущество соперника, уступил не с таким уж разгромным счетом…

А потом свершилось чудо. Ни гром не грянул, ни пол кабинета не разверзся — просто Гермиона, отбросив надоевший журнал, потянулась, как кошечка, заразительно зевнула и сказала:

— Что-то не хочется мне никуда идти сегодня. Можно, я останусь?

Она еще спрашивает — можно ли ей остаться на ночь в его доме!..

Северус сам удивился своей выдержке. Он не потащил Гермиону в постель сразу же — он и так уже столько ждал, что лишний час не имел никакого значения. Предложил ей ужин, дал поплескаться в недостроенной ванной. У него даже мелькнула мысль отплатить Гермионе Грейнджер ее же монетой и вовсе не прикасаться к ней — теперь, когда она сама ждет его ласк.

Глупая идея, конечно.

Само собой, его потянуло к Гермионе, стоило оказаться с ней под одним одеялом — потянуло властно, сильно, как железо к магниту. Стрелка его личного компаса тут же указала на Гермиону, и что ему оставалось, кроме как устремиться к этому Северному полюсу своего нынешнего мира?

Не было нужды осторожничать, как в первый раз, да и страсть за месяц ожидания вызрела и настоялась и ударила в голову, как крепкое вино. Его подхватил водоворот рук и губ, ложбинок и изгибов, бессвязного шепота и неровного дыхания — подхватил и нес все ниже и ниже, в последнюю точку падения, в темное влажное лоно, но еще больше кружила голову последняя оставшаяся в ней мысль: это моя женщина.

Женщина. Теплая, настоящая — не воспоминание, не мечта.

Отдающаяся. Ласковая. Моя.

Наступила разрядка — недолгий, но яркий фейерверк ощущений. Он вынырнул из водоворота и последним усилием крепко прижал Гермиону к себе. Свершилось!..

Понемногу вернулась реальность. Отдышавшись, Северус отвел прядь пахнущих вербеной волос за ушко.

— Ну, где же твоя любимая фраза?

— Какая?

— Про то, как странно заниматься любовью с профессором Снейпом.

— Это я уже говорила, правда, только самой себе, — Гермиона тихо хихикнула, ткнувшись носом в его ключицу. — Но я как раз думала о том, как странно обращаться к профессору Снейпу по имени. Глупо ведь церемониться после всего этого. Но так сложно перестраиваться…

— Так тренируйся.

Гермиона высвободила одну руку и осторожно погладила мужчину по щеке.

— Северус… — И еще раз, как бы пробуя его имя на вкус: — Северус.

И Северус Снейп слушал свою женщину и таял, как забытая на солнцепеке шоколадная лягушка.

 

* * *

Когда Гермиона проснулась, Снейпа рядом уже не было. Судя по звукам и запахам, доносившимся из-за неплотно прикрытой двери, он давно хлопотал на кухне. Комната за ночь остыла, и вставать не хотелось — хотелось нежиться в теплой постели. Тонковатое одеяло, кстати, как только Снейп под ним не мерзнет? Летом еще терпимо, а вот когда придет осень… Но она подумает об этом позже. Пока на повестке дня другие вопросы. Значит, в «Ежедневном Пророке» ей назначено на десять утра, а учитывая тамошние порядки, можно спокойно прийти и в одиннадцать. Еще неделю назад Гермиона пунктуально явилась бы в Министерство к девяти, и уже оттуда каминной сетью отправилась в Косой переулок, где располагалась редакция газеты. Но не сегодня, нет. Имеет она право на лишний часик личной жизни? Гермиона подтянула к себе подушку Снейпа, устраиваясь подремать еще, и нечаянно вытащила из-под нее серый фланелевый рукав...

— Доброе утро, сэр. Скажите мне, что это такое?

Гермиона не удержалась от соблазна примерить свою находку. Рукава пришлось закатать, а слишком длинный подол придерживать руками на манер бального платья — в таком виде она и вышла на кухню.

Снейп, который у плиты переворачивал порцию оладушек, быстро глянул на Гермиону через плечо.

— Доброе утро. Моя ночная рубашка. А что?

— Серьезно? — Гермиона прыснула. — Никогда не видела мужчин, которые спят в ночных рубашках. В этом столетии «Ведьмополитен» рекомендует пижамы!

Снейп фыркнул, давая понять, что уж кого-кого, а лично его мнение модного журнала не интересует ни в малейшей степени. Гермиона подошла, обняла мужчину сзади, потерлась щекой о его спину и пробормотала: «В старомодных вкусах есть своя прелесть». Характер нового Северуса Снейпа она неплохо изучила за последние недели: даже если ему случалось рассердиться, от проявления нежности с ее стороны гнев моментально стихал, и Гермиона без зазрения совести пользовалась этим, чтобы безнаказанно поддразнивать Снейпа. Сработало и сейчас — он отставил сковородку, повернулся к Гермионе, и они целовались до тех пор, пока от запаха свежих оладий у Гермионы не заурчало в животе…

Но до завтрака она все-таки наколдовала себе тапочки и выскочила ненадолго на улицу — нарвать букетик цветов в аквариум для светлячка. Тот так прижился на обеденном столе, что аквариум даже не закрывали сеткой: светлячок вылетал и возвращался туда сам. Гермиона только следила за чистотой. Иногда украшала аквариум цветами и травами, вот как сегодня. Заодно выяснилась и поразительная холодоустойчивость Снейпа — в плотной фланели Гермиона почти и не почувствовала бодрящей утренней свежести.

Снейп проследил за тем, как она меняет траву в аквариуме, и вытянул обратно влажный от росы маленький побег.

— Аконит, — коротко пояснил он. — Даже волшебной твари может повредить, не говоря уж об обычных. Почему ты решила, кстати, что светлячок волшебный?

— Луна Лавгуд рассказывала. И где водится, и как отличить.

Не желая развивать тему, Гермиона взяла со стола свежий номер «Пророка». В нелестном мнении Снейпа об эксцентричной Луне она нисколько не сомневалась, а сослаться на какую-нибудь книгу не могла. Слишком шаткая позиция, чтобы вдаваться в споры.

Под газетой обнаружилась раскрытая на середине книга, и Гермиона машинально потянула ее к себе. Вчиталась в мелкий шрифт и возмущенно уставилась на Снейпа. Выражение его лица мгновенно стало непроницаемым.

— Противозачаточное зелье? Эй, может, не надо решать за меня, а?

— Я за себя решаю, — огрызнулся он. — Сам буду пить.

— Почему? Ты не хочешь детей? — Внезапное открытие неприятно задело Гермиону. Неужели эти отношения с самого начала были ошибкой?

Снейп помедлил, отводя глаза в сторону.

— Не имеет значения, чего я хочу или не хочу, — наконец уклончиво ответил он. — Я думаю о твоем будущем. Ты еще очень молода, у тебя карьера в Министерстве…

Гермиона примолкла. Аргумент был сильный. Действительно, если она сейчас забеременеет и на пару лет затворится дома с малышом, на ее теперешних усилиях по освобождению домовых эльфов можно сразу ставить крест.

— И потом, ты привлекательная девушка, у тебя полно поклонников. Что если завтра ты встретишь кого-то, с кем захочешь провести всю оставшуюся жизнь?

— Звучит так, сэр, как будто я вам уже надоела и вы мечтаете выставить меня вон.

— Извини. Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты ушла. Просто боюсь, что однажды ты пожалеешь о том, что осталась.

— Уже начинаю, — Гермиона не удержалась от колкости напоследок, но тоже сменила тон на примирительный. — Ну что это такое, в самом деле! Правильное утро должно начинаться с завтрака в постели, а не с выяснения отношений...

— В постели, мисс Грейнджер? — В темных глазах Снейпа мелькнуло хорошо знакомое ей выражение. — Что ж, можно позавтракать и в постели...

В редакцию «Пророка» она не опоздала буквально чудом.

 

Вместо эпилога

 

* * *

Августовские дни и ночи сменяли друг друга, одинаковые в своей блаженной безмятежности. Все заметней становилось приближение осени, и все явственней — присутствие женщины в домике на краю Запретного Леса.

В кабинете прибавилось полок с книгами. Мантии и платья, юбки и блузки Гермионы заполонили полупустой гардеробный шкаф, оттеснив одежду Северуса в самый угол. В спальне появилось зеркало, а на комоде под ним — целая россыпь каких-то женских штучек. Северус любил смотреть, как Гермиона прихорашивается, собираясь на работу. Чем-то это зрелище его завораживало.

Гермиона решительно сменила все постельное белье на новое и однажды, вернувшись домой, вручила Северусу какой-то тяжелый объемистый сверток.

— Что это? — спросил он, разворачивая упаковку. Оказалось, новое одеяло.

— Ты мне подарил гриффиндорского змея, а я решила подарить тебе слизеринского льва.

На светло-сером фоне и впрямь красовалось стилизованное изображение льва небывалой зеленой масти. Конечно, девочка позаботилась и о себе — она не любила мерзнуть, но Северусу все равно было приятно. Ему редко дарили подарки.

А еще наконец-то обрела свой окончательный вид ванная комната, перестроенная из бывшего чулана. Гермиону повысили, теперь она возглавляла новое подразделение в отделе по контролю за магическими популяциями, состоявшее, впрочем, пока только из нее самой и одного помощника. Приходилось ей трудно — проблемы всплывали одна за другой. В один из дней Гермиона привела с собой домовика по имени Криспи. Недоделки в ванной он устранил в два счета, а вот когда Гермиона попыталась вручить ему гонорар в размере одного-единственного галлеона, закатил форменную истерику, и девочке пришлось битый час его успокаивать. Лично он, Северус Снейп, просто не выдержал представления с битьем головы о табуретку и под предлогом бубонтюберов сбежал в огород.

Были и другие знаки перемен, менее материального свойства.

Глотик теперь, если не увязывался за Гермионой на работу, оставался со Северусом и составлял ему компанию в варке зелий для аптеки Бораго. И если Гермиона возвращалась не слишком уставшей, Северус позволял ей поучаствовать в готовке ужина. А по ночам прикасался к ней, чтобы даже сквозь сон чувствовать — его женщина здесь, рядом…

Они на удивление хорошо поладили друг с другом. Все чаще Северус Снейп задумывался о том, чтобы привязать к себе Гермиону понадежнее. Может, бросить игры в благородство, перестать пить зелье и сделать ей ребенка? Но, взвесив доводы за и против, он забраковал эту идею: Гермиона — девочка правильная до мозга костей, и у нее все должно быть правильно. А за подобное коварство, чего доброго, она с ним сразу порвет…

Вопрос разрешился сам собой, просто и даже буднично.

Как-то раз они отдыхали после любовных игр — Гермиона, как всегда, поперек кровати, положив голову Северусу на живот, и взъерошенная его пальцами каштановая грива легко щекотала голую кожу — и болтали о том о сем.

— Знаешь, мне сейчас вспомнилось… Только не смейся! Когда я в первый раз шла сюда, к тебе, то жутко волновалась. И чтобы поменьше бояться, я воображала себя рыцарем, который идет в пещеру дракона. А когда сидела с тобой у камина и пила вино, подумала — нет, под латами оказалась принцесса...

Какая же она все-таки забавная, его девочка.

— Которая поцеловала дракона, расколдовала и превратила обратно в принца? — подхватил Северус. — Девичья фамилия моей матери была Принц. Ты бы хотела носить такую?

— Я предпочла бы оставить собственную.

Северус мысленно взвесил фразу и то, как она была произнесена.

— Но это ведь не причина отказываться от брака, верно?

— А что, кто-то звал меня замуж?

Беседы с Гермионой были не меньшим удовольствием, чем все остальное. Северус взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

— Только не заставляй меня становиться на колени или еще что-нибудь в этом роде, — попросил он. — Итак, мисс Грейнджер, вы согласны выйти за меня?

Гермиона повернулась к нему и окинула долгим теплым взглядом.

— Я-то, положим, согласна, — сказала она наконец и посерьезнела. — Но как представлю, с чем все это связано…

— То есть?

— Во-первых, тебя нужно будет познакомить с моими родителями, но это еще полбеды. Главное — свадьба. Где ее праздновать и куда приглашать гостей? Кого приглашать? Мои ближайшие друзья в большинстве своем носят фамилию Уизли. А вот ты кого бы позвал шафером?

— Люциуса Малфоя. Ты права, взрывоопасное сочетание… Но мы можем просто пойти в Министерство магии и получить свидетельство о браке. Без вечеринки я прекрасно обойдусь.

— Не сомневалась, что ты это скажешь, — Гермиона вздохнула. — Но мне-то хочется и свадебное платье, и все остальное…

Да уж, дилемма.

— Сообщи мне, когда остановишься на чем-то одном. А пока… Я полагаю, можно считать, что у нас только что состоялась помолвка?

— Наверное, можно, — откликнулась Гермиона и выжидательно замолчала.

Он что-то упустил? Хм…

— В твоем ненаглядном «Ведьмополитене» пишут, что я должен вручить тебе кольцо своей матери, не так ли? Но, насколько я знаю, у нее было только одно, обручальное, с ним ее и похоронили. Уверен, в моем хозяйстве ни одного кольца нет.

— И это говорит мне один из лучших волшебников Британии? — насмешливо поддела его Гермиона.

— Не мой профиль, — парировал Северус. Но взял с прикроватной тумбочки волшебную палочку и задумался. Пожалуй, золото и три маленьких изумруда?.. Готово.

Колечко материализовалось прямо на пальце Гермионы. Она рассмотрела его, потом потянулась за брошенной на спинку стула мантией, достала из кармана свою палочку и пакетик «Берти Боттс». Беспечно сказала: «Ой, совсем забыла про конфеты», — и сотворила второе кольцо, точную копию первого. Только чуть большего размера и на пальце Северуса.

Вот так оно все и случилось.

 

* * *

Наутро Северус проводил Гермиону на работу и задержался на крыльце, вдыхая полной грудью прохладный свежий воздух. Правильно он сделал, что год назад распрощался с Тупиком Прядильщика. Родительское наследство не слишком обременяло Северуса, пока он жил главным образом в Хогвартсе, но быстро опостылело, как только оказалось единственным его обиталищем. Что ему мешало переехать раньше? Детские воспоминания, связанные с Лили Эванс?

Он еще немного постоял — смотрел, как потихоньку тает утренний туман и из него выплывают верхушки луговых трав — и ушел обратно в дом. Пора было приниматься за свои ежеутренние дела.

На кухне Северус переставил оставшиеся от завтрака чашки и тарелки в мойку, где они тут же дисциплинированно начали мыться, и проверил, как варится «Феликс Фелицис». Хороший заказ, денежный, хотя и мороки с этим зельем на полгода... Поставил, конечно, двойной объем — не только неведомому клиенту, но и себе, в личные запасы. Прежние-то ушли полностью… Девочка удивлялась, как он выжил после змеиного укуса. Вот так, и козыри обеспечил Поттеру для итоговой победы. Спасибо изобретателю «жидкой удачи» и собственному таланту.

Пролистал позавчерашний номер «Пророка» — ничего интересного, главным образом квиддич и сплетни, пардон, светская хроника — и вырезал маленькую, но язвительную заметку о Гермионином бюро по трудоустройству эльфов. Газету — на растопку камина, вырезку — в кабинет, в ящик стола, где хранились все его бумаги. С тех пор, как о девочке начали писать, он стал собирать статьи о ней — занятно будет потом вспомнить, как все это было…

Кстати, о воспоминаниях.

Северус пошарил в глубине ящика и вытащил флакон, наполненный серебристым туманом. Он так и не вложил себе в голову возвращенную ему память. Если сделать это, формальное знание о фактах собственной биографии оживет и наполнит его горечью и чувством вины. Но к чему это теперь? Северус Снейп сполна выплатил все свои долги во вторую войну с Волдемортом, многократно рискуя собственной жизнью и спасая множество чужих…

Он опять вышел на улицу, пересек огород и спустился в ложбинку, где туман был особенно густой. В маггловском мире есть обычай сжигать покойников и прах их развеивать по ветру... Откупорил флакон и вытряхнул воспоминания. Нити памяти извиваясь поползли в разные стороны. Рассеял их для надежности заклинанием, и серебристый туман скоро растворился в сером.

Прости, Лили, и прощай. Что Северус мог бы сказать в свое оправдание? Пока он мечтал о теле Гермионы Грейнджер, сама она незаметно вплавилась в его душу, и он не смог бы вырвать ее оттуда, не превратив в кровавое месиво все свое нутро. И еще — его душа слишком мала, чтобы вместить сразу двух женщин. Значит, должна остаться та, которая выбрала его, Северуса Снейпа.

Гермиона.

И жизнь его отныне связана с ней — и только с ней.

 

* * *

Возьми закат и звезды над рекой,

возьми полей полуденный покой

и одинокий птичий голос в чаще -

и васильки, цветущие во ржи,

беседы без единой капли лжи,

вкус яблока и запах свежей каши.

Поправь подушку-думку под щекой

и бережно накрой своей рукой

ее ладошку — мирно рядом спящей...

Почувствуй хорошенько, что ты жив,

сложи все это в сердце и скажи:

благословенно лето жизни нашей!

 

Конец