Список используемой литературы

2. Специфика научного познания

Научное познание — это про­цесс получения объективного, истинного знания. Научное позна­ние имеет троякую задачу, так как связано с описанием, объясне­нием и предсказанием процессов и явлений действительности. Счи­тается, что объем научной информации удваивается примерно каж­дые 15 лет. В развитии научного познания чередуются революцион­ные его периоды, так называемые научные революции, которые приводят к смене теорий и принципов, и периоды эволюционного развития науки, на протяжении которых знания углубляются и де­тализируются.

В настоящее время помимо общественных, технических и есте­ственных наук различают также науку фундаментальную и приклад­ную, теоретическую и экспериментальную. Наука сегодня представ­лена широким многообразием дисциплин и развивается с учетом глубокой специализации, а также на стыках различных междисцип­линарных областей. Научное знание как форма сознательного поис­ка истины многообразно: оно бывает фактуальным и гипотетиче­ским, экспериментальным и теоретическим, классификационным и концептуальным, гуманитарным, математическим и естественно­научным. При этом все научные знания должны отвечать определен­ным стандартам и иметь определенные основания. В качестве по­следних принято выделять:

• идеалы и нормы познания, характерные для данной эпохи и конкретизируемые применительно к специфике исследуемой области;

• научную картину мира;

• философские основания.

Результаты научного познания характеризуются объективно­стью, универсальностью и претендуют на общезначимость. Обос­нование общезначимости научного знания в истории философской мысли являлось одним из существенных вопросов. Платон, напри­мер, пытался объяснить наличие безличностного, общезначимого знания существованием высших идей, заложенных в человеческой душе. В философской школе Аристотеля — Ликее познавательная деятельность воспринималась только как коллективная, и потому каждый ученик выполнял лишь определенное задание. Аристотель подчеркивал важность в первую очередь общих правил, а уровень индивидуальных способностей — во вторую. В средневековой куль­туре господствующими выступали надличностные истины теологии и теологические догматы. Сама ремесленная деятельность, где важно было мастерство и личностная одаренность автора, объявлялась ано­нимной. Вместе с тем многочисленные теологические диспуты, а также сам факт существования еретиков, свидетельствовали о лич­ностном, отличном от общепринятого отношении к миру. В Новое время, когда на первое место выступает исследование природных явлений, личностное знание представало как субъективное, имеющее разного рода погрешности. Идеалом становится объективное знание. Оно наделяется статусом всеобщности и необходимости, что пред­полагает «очищение» от личностных характеристик и исключение личностных особенностей.

В результате научных революций принципиально меняется ви­дение мира, опровергаются существующие каноны и объяснитель­ные модели. Это лишний раз подтверждает определенную относи­тельность научного знания, делает чрезвычайно актуальной процедуру теоретической нагруженности эмпирических методов ис­следования, например наблюдения. Весь массив естественнонауч­ного знания переживает периоды научных революций и не всегда отвечает кумулятивной модели развития — простому накоплению и сохранению накопленного.

Важной и отличительной характеристикой науки как формы общественного сознания являлось то, что разнообразные ее отрас­ли были обращены к явлениям и процессам реальности, существую­щим объективно (вне человека, независимо ни от человека, ни от человечества). Закон тяготения, квадратные уравнения, периодиче­ская система химических элементов, законы термодинамики объек­тивны. Их действие не зависит от мнений, настроений, личности ученого. Свои выводы наука формулирует в теориях, законах и фор­мулах, вынося за скобки индивидуальное, эмоциональное отноше­ние ученого к изучаемым явлениям и тем социальным последстви­ям, к которым может привести то или иное открытие. Рациональ­ное научное знание, опирающееся на систему общезначимых норм и принципов, предметно и безличностно объективно. Иными сло­вами, все, что наука делает своим предметом, рассматривается че­рез призму закономерностей и регулярных каузальных связей.

Объективность всегда выступала идеалом и основным крите­рием научного знания. При этом объективность мыслилась, во-первых, как процедура, фиксирующая совпадение знания со своим объектом. Во-вторых, как процедура устранения из знания всего, что связано с субъектом и средствами его познавательной деятель­ности. Некоторые исследователи отмечают, что в контексте европей­ской христианской культуры этот второй смысл объективности свя­зывался с представлением о греховной, «испорченной» природе че­ловека, которая тяготеет над его познавательными устремлениями.

Эмпирический и теоретический уровни познания.Научное позна­ние осуществляется на разных уровнях. Опыт, эксперимент, наблю­дение суть составляющие эмпирического уровня познания. Абстрак­ции, идеальные объекты, концепции, формулы и принципы — не­обходимые компоненты теоретического уровня. Размышлять над движением идей и наблюдать различные факты — занятия, отличаю­щиеся друг от друга. Задача ученого-теоретика — создать теорию или сформулировать идею на основе «материи мысли», эмпирик же при­вязан к данным опыта и может позволить себе лишь обобщение и классификацию. Можно ли свести теоретический и эмпирический уровни познания к соотношению чувственного и рационального? Нельзя, потому что и на эмпирическом, и на теоретическом уров­нях познания присутствуют как мышление, так и чувства. Взаимо­действие и единство чувственного и рационального имеют место на обоих уровнях познания с различной мерой преобладания. Описание данных восприятия, фиксация.результатов наблюдения, т.е. того, что относится к эмпирическому уровню, нельзя представить как сугу­бо чувственную деятельность. Оно также нуждается в определенных категориях, понятиях и принципах. Получение результатов на тео­ретическом уровне не есть исключительно сфера рацио. Восприятие чертежей, графиков, схем, да и самого объекта предполагает чув­ственную деятельность. Особо значимыми оказываются процессы во­ображения. Поэтому подмена категорий «теоретическое — мыслитель­ное (рациональное)», «эмпирическое — чувственное (сенситивное)» неправомерна.

В чем же отличие теоретического уровня познания от эмпири­ческого? Хоть эмпирические знания также могут быть представле­ны гипотезами, обобщениями, эмпирическими законами, однако они направлены на объект, который дан наблюдателю непосредст­венно. Эмпирический уровень выражает объективные факты, вы­явленные в результате экспериментов и наблюдений, как прави­ло, со стороны их внешних, очевидных связей.

Теоретический уровень познания также предполагает связь с действительностью. Однако связь эта не прямая, а опосредованная. Теоретическое мышление нельзя свести к суммированию эмпири­ческого. Получается, что теория вырастает не из эмпирии, но как бы рядом с ней, а точнее, над ней и в связи с ней. И если эмпи­рический уровень предполагает обобщение фактических данных, опытных зависимостей, индуктивных законов, то мир теоретиче­ского знания составляют идеи, концепции, идеальные объекты, которые не встречаются в действительности. В основе деятельности теоретика лежит создание и исследование этих идеальных теорети­ческих конструктов. Теоретический уровень — это концептуальное движение. Знания теоретического уровня возникают в результате внутреннего развития идей и концепций, а не простого обобще­ния данных наблюдения.

2.1 Агностицизм с скептицизм

Большинство философов утверди­тельно решало вопрос о том, в состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представле­ниях и понятиях о мире составлять верное отражение действитель­ности. Однако существует ряд мыслителей, оспаривающих возмож­ность познания мира или по крайней мере исчерпывающего по­знания. Агностицизм (от греч. agnostos — недоступный познанию) отражает определенную позицию в философии и науке, отрицаю­щую возможности истинного познания окружающего мира. И хоть сам термин «агностицизм» был введен в конце XIX в. английским естествоиспытателем Т.Гексли, агностики заявляли о себе еще со времен античности. В произведении виднейшего софиста Протагора «Истина» провозглашается: «Человек есть мера всех вещей». Тем самым знание, законы и истина ставятся в зависимости от челове­ка-индивида, их относительность абсолютизируется. Софисты — учителя мудрости должны научить каждого, обратившегося к ним, убедительно доказать или опровергать любую точку зрения, лю­бое положение. В основе подобной деятельности коренится убежде­ние об отсутствии истинности и закономерности.

К самым ярким представителям агностицизма относят Д.Юма и И.Канта. Юм был уверен, что наше познание имеет дело с опы­том и привычкой, а не с истиной и законом, и мы не можем судить о том, как соотносится наш опыт с реальностью, потому. что не в силах выйти за его пределы. Кант назвал недоступный нашему познанию объективный мир «вещью в себе» и настаивал на принципиальной границе между действительностью и позна­нием. Мир явлений (феноменов) — «вещей для нас» ничего не говорит о скрытом от нас мире ноуменов — «вещей в себе», кото­рые, согласно Канту, находятся вне пространства и времени. Скептицизм, первоначально возникший как направление древ­негреческой философии, хоть и переводился с древнегреческого как рассматривающий и исследующий, по сути своей был обра­щен к тому, чтобы подвергать все сомнению и недоверию. Скеп­тики не допускали возможности достоверного знания, отвергали причинность в мире, отрицали существование добра и зла, не ве­рили в возможность обоснования норм и законов. Так называемые скептические тропы являлись аргументами против возможности достижения достоверного знания. Всех, не разделявших убеждений скептицизма, считали догматиками и называли глупцами. Возник­новение античного скептицизма связывают с именем Пиррона (ко­нец IV в. до н. э.). Резкое противопоставление знания, основанного на доказательстве, и субъективной чистой видимости, кажимости является, начиная с Пиррона, самым главным в скептицизме. Так как все течет и все меняется, то, согласно мнению скептиков, ни о чем вообще ничего сказать нельзя и следует воздержаться от каких-либо суждений. Вещи не различимы, не исследуемы и не определимы; ни наши ощущения, ни наше мышление не являются ни истинными, ни ложными, им не следует верить. В суждении софиста Горгия: 1) ничего не существует; 2) если что-либо и существует, то оно непознаваемо; 3) если существует и познавае­мо — оно невыразимо. В этих трех положениях заключается суть античного скептицизма. Мир настолько изменчив, что невозмож­но, чтобы кто-либо смог передать свои знания другому.

Однако скептицизм, сохраняя за собой свою критическую на­правленность, может выступать и в ином качестве, являясь частью свободомыслия и вольнодумной культуры, подвергая сомнению тео­логические истины. Поэтому в более широком смысле скептицизм можно рассматривать как метод, предлагающий возражения против принятого и устоявшегося. В первую очередь скептицизм направлен против догматизма, его цель — «подорвать авторитеты».

Хотя скептицизм и агностицизм — однотипные учения, раз­ница между ними существует. Агностик, отрицая познаваемость реальности, не отрицает возможности теоретического знания и не придерживается принципа «воздержания от суждения». Агности­цизм естествоиспытателей называется «стыдливым» материализмом в силу того, что в нем признается наличие теоретической пробле­мы, но на вопрос: «А каково ее решение?» — следует ответ: «Не знаю». Если же естествоиспытатель будет следовать традиционному скептицизму, то ему или не придется рассуждать вообще или рас­суждать по типу: «Собака, кажется, имеет четыре ноги».

Агностицизм, отражая реальную противоречивость процесса познания, весьма живуч. Однако было бы ошибочно отождествлять его с идеализмом. Такие известные философы-идеалисты, как Р .Декарт, Г.Лейбниц и Г.Гегель не были агностиками, а, напротив, под­вергали агностицизм справедливой критике, содержащей, правда, больше остроумия, нежели аргументов, вскрывающих его несостоя­тельность. Тем не менее его разрушительное воздействие на ход и течение познавательного процесса достаточно очевидно. Агности­цизм, сжато выраженный в словесной формуле: «Не знаю» и повсе­местно сопровождающий познавательный процесс, настаивает на выводе о произвольности в познании, когда «может быть так, а мо­жет быть по-другому». С агностицизмом связывается также убежде­ние в чисто символической природе познания, когда познаватель­ный (гносеологический) образ предстает не как адекватное отраже­ние познаваемого объекта, но всего лишь как не претендующее на сходство символическое его замещение. Представление об истинности познания в этом случае коренится только в вере.

Однако показать соответствие познания и действительности и тем самым отвергнуть агностицизм можно, лишь перенесясь из сферы умозрения в сферу практической деятельности. Самое ре­шительное опровержение агностицизма и скептицизма заключа­ется в практике, эксперименте и промышленности. Производя тот или иной предмет, мы одновременно показываем правиль­ность понимания данного явления природы и закономерности его функционирования.

2.3 Истина и ее критерии

Целью научного познания является дос­тижение истины. Однако споры о понятии истины, о ее критериях не затихают и поныне, имея более чем 2,5-тысячелетнюю исто­рию. Платон весьма настоятельно рекомендовал отделять истинное знание как эпистеме от доха— мнения. Аристотелю принадлежит определение истины, которое впоследствии получило название клас­сического. Оно гласит: истина — это соответствие мысли и предме­та, знания и действительности. В современной западной литературе классическую концепцию истины именуют теорией соответствия. Вместе с тем возникает вопрос о том, что чему должно соот­ветствовать. У Гегеля действительность должна соответствовать аб­солютной идее. Материалисты пытаются доказать соответствие на­ших представлений реальности. Различные философские школы относят к критериям истины разные признаки: простота и ясность (Декарт), всеобщность и необходимость (Кант), логическая не­противоречивость, общезначимость (Богданов), а также полезность и экономность. Русский философ П.Флоренский утверждал, что истина есть «естина», то, что есть, и дается она с непосредствен­ной очевидностью в переживании. Существует эстетический кри­терий истины, согласно которому истина заключается во внутрен­нем совершенстве теории, простой (красивой) форме уравнений, изяществе доказательств. Существуют логические критерии истин­ности, которые применяются в математике и требуют доказательств.

Недостаточность всех подобных подходов состоит в том, что в них критерии истинности знания пытаются отыскать в самом зна­нии. Выявить истину можно лишь при сопоставлении знания с объ­ектом в процессе практической деятельности. Поэтому прав был Маркс, утверждавший, что вопрос об истинности познания вовсе не теоретический, а практический, общественно-историческая прак­тика есть универсальный критерий истины.

В современной научной философии под объективной истиной понимается знание, содержание которого не зависит ни от челове­ка, ни от человечества. Это не значит, что вне сознания познаю­щего субъекта существует пласт знания, содержащий в себе объек­тивную истину. Это означает лишь то, что истина не несет в себе никаких искажений со стороны субъекта, а определяется самим познаваемым объектом.

История познания, по меткому определению Эйнштейна, есть «драма идей», смена одних теорий другими, принципиально от­личными от предыдущих. Ошибка метафизической теории позна­ния состояла в том, что истина рассматривалась как некое закон­ченное состояние, в котором достигнуто исчерпывающее отраже­ние объекта. При таком подходе не оставалось места для эволюции и развития. Впервые это противоречие было осознано Гегелем, который показал, что истина это не застывшая система, а посте­пенный процесс все большего и большего совпадения предмета с понятием. Истина представляет процесс, обусловленный взаимо­действием субъекта и объекта, выделением в объективной реаль­ности все новых и новых фрагментов. Поэтому ее следует понимать не просто как соответствие понятия предмету, мысли и действи­тельности, а как процесс совпадения мышления с предметом, который неотделим от деятельности.

Понимание истины как процесса включает в себя понимание того, что истина всегда конкретна и включает в себя момент аб­солютности и относительности. Термин «абсолютная истина» имеет три значения:

1. Точное исчерпывающее знание, истина в «последней инстан­ции», некоторый своеобразный гносеологический идеал. В этом смысле истина не реализуется ни на одном из уровней позна­ния, она не достижима, это метафора.

2. Понятие абсолютной истины приложимо к неким элементар­ным знаниям, которые носят инвариантный (постоянный) ха­рактер. Это так называемые «вечные истины». Примеры подоб­ных истин: Лев Толстой родился в 1828 г., химический эле­мент обладает атомным весом.

3. Под абсолютной истиной в собственном смысле слова пони­мается такое знание, которое сохраняет свое значение, не оп­ровергается последующим ходом развития науки, но лишь кон­кретизируется и обогащается новым содержанием, например законы классической механики Ньютона после открытия тео­рии относительности Эйнштейна. Это наиболее важное значе­ние термина «абсолютная истина». Целостная система знания включает в себя абсолютно истинные элементы знания и от­носительно истинные, которые подвергаются пересмотру и от­рицанию.

Коль скоро исторично человеческое бытие, исторично и научное познание. Историчны и подвержены размыванию и старению крите­рии истинного знания. Обычно критерии определяются как правила оценки результатов познания, их соответствия стандартам науки и объективной реальности. Считается, что именно критерии позволя­ют субординировать результаты познания с позиций принадлежно­сти или отдаленности их от науки. Автор монографии «Критерии на­учности» В.Ильин подчеркивает, что критерии научности задаются диспозициями (набором предписаний, инструкций, рекомендаций, императивов, запретов), санкциями (вступающими в силу вследст­вие игнорирования или деформаций диспозиций), условиями (фик­сирующими особенности возможных ситуаций в науке). Поскольку критерии научности неоднопорядковы, их следует классифицировать и, по мнению того же автора, подразделить на три группы:

1. Критерии группы «А» отделяют науку от ненауки при помощи формальной непротиворечивости, опытной проверяемости, ра­циональности, воспроизводимости, интерсубъективности.

2. Критерии группы «Б» представляют собой исторически прехо­дящие нормативы, требования к онтологическим схемам, ги­потезам существования. Они фиксируют культурно-стилисти­ческие размерности мышления ученых.

3. Критерии группы «В» составляют дисциплинарные критерии научности, предъявляемые к профессионально расчлененным отраслям знания. Они представляют собой инструмент аттеста­ции конкретных видов знания и деятельности, отображаю­щий частные параметры науки.

Исследования, многократно предпринимаемые учеными и ме­тодологами на современном этапе развития научной рационально­сти, приводят к утверждению о невозможности исчерпывающего реестра критериев истинности. Это справедливо в связи с постоян­но прогрессирующим развитием науки, ее трансформацией, всту­плением в новую, постнеклассическую стадию, во многом отлич­ную от предшествующих классической и неклассической. Чтобы за­полнить нишу критериев, указывают на такие новомодные понятия, как прогрессизм или нетривиальность, достоверность, критицизм, оправданность. Выделяемые прежде критерии, среди которых на пер­вых местах оказываются предметно-практическая деятельность, объ­ективность, а на вторых — логическая непротиворечивость, а так­же простота и эстетическая организованность, также корреспонди-руются в список критериев истинного знания.

В объем логического критерия входят требования непротиворе­чивости, полноты, независимости. Среди этих составляющих непро­тиворечивость, которая, согласно сформулированному еще Аристо­телем закону непротиворечивости, звучит так: невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время и было присуще и не было од­ному и тому же в одном и том же отношении, — занимает самую шаткую позицию. По отношению ко многим основополагающим ло­гическим системам в отношении их содержательных выводов (на­пример, теорема о неполноте Геделя) можно усмотреть их принци­пиальную противоречивость. И выдвинутый К.Поппером принцип фаллибилизма — принципиальной опровержимости научных поло­жений, поскольку они носят гипотетический характер в отличие от религиозных догматов — обыгрывает именно ограниченность импе-ратива непротиворечивости.

Существенные изъяны очевидны и в требованиях полноты как компоненты логического критерия истинности. Семантическая и синтаксическая полнота — всего лишь желаемый идеал всесторон­него описания действительности, а не реальность в бурно изменяю­щемся и постоянно развивающемся мире. С требованием независи­мости связывают ситуацию невыводимости одной аксиомы из дру­гой и условия соблюдения принципа простоты в науке. Однако не­зависимость как составляющая логического критерия в конечном счете упирается в конвенции — соглашения между учеными в вы­боре той или иной системы отсчета в качестве исходной.

Особое внимание привлекает к себе принцип простоты, кото­рый может быть обоснован как с онтологической стороны ссылкой на гармонию и завершенность, объективно присущую миру, так и с синтаксической и прагматической точек зрения. Понятие синтак­сической простоты, как отмечают исследователи, задается представ­лением об оптимальности, удобстве применяемой символики, спо­собов кодирования, трансляции. Понятие прагматической простоты уточняется посредством введения представлений о простоте экспе­риментальных, технических, алгоритмических аспектов научной деятельности. И именно из принципа простоты, с которым связы­вают стройность, изящность, ясность теории, вытекает эстетический критерий истинности. В высказываниях многих ученых чувствуется тяга к красоте теории, «темные понятия» которой уже с самого пер­вого взгляда свидетельствуют о ее неудовлетворительности. Когда речь заходит об эстетическом критерии, то с необходимостью сле­дует ссылка на П.Дирака, которому принадлежит суждение: «Кра­сота уравнений важнее, чем их согласие с экспериментом». А.Эйн­штейн также предлагал применять к научной теории критерий внут­реннего совершенства. Внедрение в чуждую эстетике и художествен­ному видению мира автономную сферу строгой науки идеалов эс­тетичности весьма проблематично, хотя определенная взаимосвязь этих двух способов мироосвоения очевидна.

Особое место в массиве критериев научности отведено когерент­ности. Она обеспечивает согласованность, взаимосвязанность полу­ченных исследовательских результатов с теми знаниями, которые уже были оценены как фундаментальные. Тем самым когерентность охраняет науку от проникновения в нее претенциозных, не имею­щих достаточных оснований суждений и положений.

Нередко указывают также и на прагматический критерий научного знания, ориентирующийся на успех как на самый главный признак научного исследования. Критерий строгости в науке имеет также весь­ма существенное значение. Понятие научной строгости входит в объ­ем критерия объективности. Э. Агации определяет научную строгость «как условие, предполагающее, что все положения научной дисци­плины должны быть обоснованными и логически соотнесенными».

Иногда в качестве критерия истины выступает понятие эври-стичности, отражая творческий потенциал содержащихся в теории основоположений. Эвристичность фиксирует способность теории к саморасширению, к выходу за собственные пределы, отвечает за появление принципиально нового и нетривиального. Именно при помощи категории «эвристичность» отрицается все, что не обеспе­чивает прироста информации.

С процедурой фальсифицируемости связывают исключитель­но эмпирический критерий научности. В отличие от фальсифици­руемости фальсификация представляет собой методологическую процедуру, устанавливающую ложность гипотезы или теории в соответствии с правилами классической логики. При фальсифика­ции должны быть сформулированы научные правила, усматри­вающие, при каких условиях система должна считаться фальси­фицируемой. Фальсификация основывается на фальсифицируемой гипотезе, которая имеет эмпирический характер.

Поэтому не следует соглашаться с позицией, пытающейся оты­скать и провозгласить один единственный критерий истинности. Такой критерий представал бы как абсолютный и внеисторич-ный, поскольку никак не зависел бы от конкретно-исторической формы развития науки и практики.

Давно известно, что фундаментальные открытия делаются «на кончике пера» и что практика в качестве критерия истины столь же определенна, сколь и неопределенна, чтобы не позволить дос­тигнутому уровню человеческих познаний превратиться в абсолют. И тем не менее недостаточность эстетического критерия истины (согласно которому истина заключается во внутреннем совершен­стве теории, простой, красивой формой уравнений, изяществе доказательств), логического критерия истинности (когда все должно быть обосновано, непротиворечиво и самодостаточно, на основе выводов и доказательств) и всех подобных подходов состоит в том, что в них критерии истинности знания пытаются отыскать в самом знании, хотя выявить истину можно лишь при сопоставле­нии (соотнесении) знания с объектом. Видимо, следует согласить­ся с тем, что вопрос об истинности познания вовсе не теоретиче­ский, а практический вопрос.

 

Заключение

Многие авторы затрагивают проблему, связанную с кризисом современной науки и культуры. Эта тема волнует философов и культурологов, психологов и социологов.

Кто-то лишь констатирует факт существования кризиса науки и культуры в современном мире. Кто-то приводит в своих трудах различные точки зрения по поводу решения данной проблемы.

 Они не только указывают на само существование кризиса современной науки и культуры, но и приводят черты будущей науки. Но авторы все же не указывают путей выхода из сложившейся ситуации, ощущая границы и перспективы научного познания.

 

 

 

1. Степин B.C. Идеалы и нормы в динамике научного поиска/ Идеалы и нормы научного поиска. Минск, 1981.

2. Порус В.Н. Эпистемология: некоторые тенденции//Вопросы фило­софии, Москва.:1997

3. Боженов А. З. Основы философии. Учебное пособие. — Москва.: 2017. 280 с.

4. Бранская Е. В., Панфилова М. И. Основы философии. Учебное пособие для СПО. — Москва.: 2019. 184 с.

5. Ветошкин А. П., Некрасов С. И., Некрасова Н. А. Философия с иллюстрациями. Учебник. — Москва.: 2020. 624 с.

6. Губин В. Д., Некрасова Е. Н. Философия культуры. Учебник. — Москва.: РГГУ. 2019. 185 с.

7. Гуревич П. С., Филатов О. К. Философия и история образования. От Античности до эпохи просвещения. Учебное пособие для академического бакалавриата. — Москва. 2019. 290 с.

 

с.