Дальнейшее его существование не оправдывалось также незначительным количеством расположенных в нем войск, которые были переданы казанскому военному округу.

В 1888 г. упразднен Харьковский военный округ, как «имевший относительно малое значение»[377]. Четыре его губернии (Харьковская, Черниговская, Полтавская и Курская) были присоединены к Киевскому, а две (Орловская и Воронежская) – к Московскому военным округам.

В 1882 г. к Западно-Сибирскому военному округу была присоединена Семиреченская область, и округ получил название Омского.

Это было сделано для объединения в руках одного главного начальника военного управления в губерниях и областях, граничащих с Западным Китаем.

 В 1884 г., вследствие возросшего политического и военного значения владений России на Дальнем Востоке, возникла необходимость образовать особый округ из областей, прилегающих к Тихому океану и Восточному Китаю.

 Для этого Восточно-Сибирский округ подвергся упразднению и из восточной его части образован Приамурский округ, а на остальной территории бывшего Восточно-Сибирского создан Иркутский округ.

 Последний составили Иркутская и Енисейская губернии, а также Якутская область.

 В состав Приамурского военного округа вошли Забайкальская, Амурская и Приморская (с Владивостоком, имевшим особое военное губернаторство) области и остров Сахалин.

Управление вновь присоединенной Закаспийской областью было устроено на основании изданного в 1882 г. положения, причем начальник области был в соответствии с ним оставлен в подчинении командующего Кавказским военным округом.

Вследствие усиливавшегося значения этой области в 1890 г. принимается решение сделать управление области самостоятельным, подчинив его непосредственно центральным учреждениям, и устроить его по военно-окружному образцу, но в «усеченном» составе.

Таким образом, территория Российской империи в правление Александра III получила разделение на 13 военных округов и одну область военно-окружного типа (Закаспийскую).

 Вне военно-окружной системы по-прежнему оставалась область войска Донского с управлением на особых началах.

Во главе округов в конце 1894 г. находились: гвардии и Петербургского – генерал-адъютант великий князь Владимир Александрович, Финляндского – генерал от инфантерии граф Ф.Л. Гейден, Виленского – генерал от инфантерии Н.С. Ганецкий, Варшавского – генерал-адъютант, генерал от кавалерии И.В. Гурко, Киевского – генерал от инфантерии М.И. Драгомиров, Одесского – генерал от кавалерии граф А.И. Мусин-Пушкин, Московского – генерал от артиллерии А.С. Костанда, Казанского – генерал от инфантерии Г.В. Мещеринов, Кавказского – генерал от кавалерии С.А. Шереметев, Туркестанского – генерал-лейтенант барон А.Б. Вревский, Омского – генерал от кавалерии барон М.А. Таубе, Иркутского – генерал от инфантерии А.Д. Горемыкин и Приамурского – генерал-лейтенант С.М. Духовской. Командующие войсками Финляндского, Варшавского, Туркестанского, Омского, Иркутского и Приамурского округов одновременно являлись генерал-губернаторами; командующий войсками Кавказского округа – главноначальствующим гражданской частью; великий князь Владимир Александрович имел должность главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа. Во главе областей находились: Закаспийской – генерал-лейтенант А.Н. Куропаткин, войска Донского – генерал-адъютант, генерал от кавалерии князь Д.И. Святополк-Мирский[378].

Организация военно-окружных управлений при Александре III в целом не подверглась каким-либо существенным изменениям, в составе же отдельных управлений были сделаны некоторые перемены в зависимости от масштабов их деятельности при изменении границ округов, численности войск, в них расположенных.

 Из числа наиболее существенных изменений следует выделить те, что были произведены в целях улучшения мобилизационной работы, особенно в штабах трех западных приграничных округов (Виленского, Варшавского, Киевского), с учетом потребностей военного времени, интересов деятельности будущих полевых штабов. Были учреждены:

– должность помощника командующего войсками округа в Виленском и Киевском округах (в Варшавском и Кавказском округах эта должность существовала и ранее). Эти помощники при мобилизации, когда командующие войсками принимали начальство над армиями, должны были заменять их в исправлении их прежних обязанностей;

– должности еще двух помощников командующего войсками Варшавского военного округа, одного для заведования, уже в мирное время, крепостями с их гарнизонами, другого – кавалерией округа;

– должность помощника генерал-губернатора и командующего войсками Приамурского военного округа;

– должности вторых помощников начальников штабов в трех западных приграничных округах для облегчения формирования будущих полевых управлений, а затем еще в трех округах – Петербургском, Московском и Одесском – мобилизационные и госпитальные отделения в составе окружных штабов с целью разработки всех данных для мобилизации войск и военно-врачебных заведений;

– мобилизационные отделения в окружных интендантских управлениях приграничных округов – для подготовительных работ по обеспечению довольствия войск в период мобилизации и с началом войны.

В 1892 г. было признано необходимым преобразовать штабы приграничных округов таким образом, чтобы они уже в мирное время имели структуру и штаты, приближенные к условиям военного времени.

 В соответствии с Положением о штабах пограничных округов (1892) приказом по военному ведомству от 9 августа 1892 г. № 219 окружные штабы Виленского, Варшавского и Киевского военных округов разделялись на три управления:

1) управление генерал-квартирмейстера [строевое, мобилизационное и отчетное (разведывательное) отделения];

2) управление дежурного генерала (инспекторское, хозяйственное и госпитальное отделения, канцелярия, архив);

 3) управление начальника военных сообщений (военно-дорожное и этапное отделения).

Управление генерал-квартирмейстера решало задачи оперативного (по современной терминологии), разведывательного и топографического характера. Генерал-квартирмейстер являлся первым помощником начальника полевого штаба армии.

 Управление дежурного генерала занималось вопросами численного состава армии и ее внутреннего устройства, снабжения и довольствия войск, медицинского обеспечения, заведовало военно-судной частью и армейским духовенством.

Управление начальника военных сообщений руководило устройством и эксплуатацией военных дорог, организацией военных перевозок, а также заведовало почтовой и телеграфной связью в районе действия армии.

Военный министр П.С. Ванновский, выполняя указания царя, требовал от командующих войсками военных округов, особенно внутренних, вести работу по сокращению штатной численности окружных управлений, что почти ежегодно приносило определенные результаты. Сокращение общего состава всех военно-окружных управлений к 1 января каждого года видно из таблицы 15.

Таблица 15

Изменение штатной численности военных округов в 1881–1895 гг.[379]

 

В устройстве строевого управления были произведены лишь некоторые частные изменения.

Среди них: упразднение канцелярий при командирах неотдельных бригад; издание новых положений об управлении полком (1882) и об управлении хозяйством в отдельных частях (1887), вследствие чего число должностных лиц в полковых штабах сокращено на 15 %[380]; изъятие в 1882–1883 гг. артиллерийских частей, входящих в состав корпусов, из непосредственного ведения начальников артиллерии округа с подчинением этих частей «во всех отношениях через начальников артиллерии округа корпусным командирам»[381]; упорядочение в артиллерииских частях ведения хозяйства, сокращение нестроевых должностей из числа «менее нужных».

Для сокращения военных расходов с 1881 г. реорганизовывалось местное управление. Были упразднены должности начальников местных войск в округах и две трети управлений губернских воинских начальников.

Оставшиеся губернские воинские начальники стали исполнять свои обязанности в 2–3 губерниях, получивших название «бригадных районов», поскольку расположенные на их территории резервные, запасные и местные войска составляли местные бригады.

 

Сами губернские начальники стали именоваться «начальниками местных бригад».

 Были уточнены задачи управлений уездных воинских начальников, в отделах этих управлений вместо четырех введено три разряда должностей и усовершенствованы их штаты.

 Все местные батальоны и многие местные команды преобразовывались в резервные подразделения и части.

В 1887 г. было принято новое Положение об управлении крепостью, в соответствии с которым коменданты крепостей, оставаясь в подчинении командующих округами, получили полновластие в руководстве всеми делами крепостного управления, став как бы «хозяевами крепостей». Были улучшены штаты крепостных управлений.

Продолжала развиваться корпусная организация войск; в период царствования Александра III были сформированы XVI (1888, в Виленском округе), XVII (1888, в Московском округе), XVIII (1892, в Петербургском округе) и XIX (1894, в Варшавском округе) армейские корпуса.

Увеличился и численный состав регулярной кавалерии. В частности, она пополнилась 2-й сводно-казачьей дивизией в Киевском округе (1889), 15-й кавалерийской дивизией в Варшавском округе (1892) и Финляндским драгунским полком (1889) в Финляндском округе[382]. Сообразно оценке военно-политической обстановки в 1882–1884 гг. большая часть кавалерии была сосредоточена в западных приграничных округах, туда же перемещена треть кавалерии и пехоты Кавказского военного округа.

Всего в 1881–1894 гг. в приграничные округа дислоцированы 5 пехотных, 2 кавалерийских и 1 казачья дивизии, 1 резервная артиллерийская бригада, 4 резервных полка, 10 резервных батальонов, 1 драгунский и 3 казачьих полка[383]. Кроме того, резервные батальоны указанных округов были развернуты в 2-батальонные резервные полки. В связи с усиленным строительством крепостей на западной границе значительное развитие получили инженерные войска.

Беспрецедентное сокращение военного бюджета в начале правления Александра III существенно отразилось и на численности войск. Уже в течение 1881 г. сокращению подверглись штаты действующих и резервных войск за счет предельного уменьшения численности денщиков, нестроевых чинов, вольноопределяющихся и унтер-офицеров.

В частности, с большим трудом созданные после войны 96 резервных батальонов, предназначенных для развертывания в военное время в 24 пехотные дивизии, поротно раздроблялись по уездным городам, превратившись из стратегического резерва округов в местные команды. Правительство отказалось также от формирования целого ряда дивизий, намеченного еще в середине 70-х гг. XIX в.

Чтобы восполнить неизбежные потери от сокращения войск, правительство увеличило срок действительной службы в пехоте и пешей артиллерии до пяти лет, а в остальных войсках до шести лет.

 Сокращение призываемых контингентов и увеличение срока службы существенно уменьшало количество обученного резерва[384].

 Некоторые мероприятия, рассчитанные на перспективу, были трудно реализуемы, но под их выполнение существенно сокращалась расчетная численность запаса для армии военного времени.

 Например, заявлялось, что «изменения в организации военно-врачебных заведений и интендантских транспортов» при условии «устранения обнаруженных в ней в минувшей войне недостатков» уменьшат потребность в запасе на 76 тыс. человек[385].

Мероприятия по сокращению военных расходов, проведенные в течение 1881 г., вызвали разочарование передовых военных кругов.                                             Д.А. Милютин, внимательно следивший за изменениями в военном ведомстве, удрученно резюмировал в своем дневнике: «Государь, по-видимому, не имеет ясного понятия об основных началах военной администрации»[386].

Однако постепенно численность войск вернулась к прежним цифрам и даже несколько возросла: с 33,8 тыс. генералов, штаб– и обер-офицеров и 858,3 тыс. нижних чинов к началу 1881 г. до 35,5 тыс. генералов и офицеров и 940,4 тыс. нижних чинов к началу 1895 г.[387].

 Точно так же не произошло существенных изменений в составе войск по родам оружия и в соотношении действующих, резервных, местных и запасных войск.

 

Так, соотношение военнослужащих действующей армии к общей численности армии в 1881 г. составляло 71,8 %, а в 1894 г. 72,9 %[388]. Увеличение срока пребывания в запасе дало рост численности запасных в изучаемый период с 1,0 млн человек до 2,7 млн[389].

Эти цифры вполне отражают общую тенденцию в развитии армии, которая всеми силами поддерживалась в течение всего изучаемого периода: производить косметические изменения в армейской структуре при минимальных затратах, но при этом «не поколебать существеннейших оснований действующей организации и не ослабить боевых сил и степени боевой готовности армии»[390].

 Таким образом, поддержание боевой мощи армии и ее наращивание шло прежде всего за счет внутренних ресурсов.

Одной из наиболее острых задач, которые приходилось решать Военному министерству и военно-окружным управлениям, было обеспечение приемлемого уровня санитарно-бытового обслуживания войск и улучшение питания личного состава.

Наибольшие успехи были достигнуты в области медицинского обслуживания военнослужащих. К началу 1880-х гг. положение в этой сфере чрезвычайно обострилось.

 В частях был высокий уровень заболеваемости и смертности. В среднем на 1000 военнослужащих в 1881 г. приходилось 899,5 больных и 10,15 умерших[391].

 Наиболее неблагополучная ситуация складывалась в округах с тяжелыми климатическими условиями – Кавказском (1897 больных на 1000 человек списочного состава и 13,31 умерших) и Туркестанском (1519 больных и 30,02 умерших)[392]. В лучшую сторону выделялись Виленский, Московский и Петербургский округа, где число заболевших не превышало 600 человек на 1000.

Развитие военной медицины, рост квалификации медицинского персонала способствовали тому, что к середине 1890-х гг. удалось существенно снизить уровень заболеваемости и смертности.

 Более того, эти показатели в 1894 г. достигли «таких незначительных величин, какие еще никогда не наблюдались в армии»[393], – 344,2 заболевших и 5,4 умерших на 1000 человек списочного состава[394].

 Хотя в округах с суровыми климатическими условиями – Туркестанском, Иркутском, Кавказском – уровень заболеваемости и смертности оставался относительно высоким (929,4, 599,2 и 503,2 человека на 1000 соответственно), все же он был несравнимо ниже, чем в начале 1880-х гг. Наихудшей по уровню смертности была Закаспийская область – 9,81 умерших на 1000 человек.

В лучших округах – Приамурском, Финляндском, Варшавском – уровень заболеваемости не превышал 250 человек на 1000, а смертности – 4,5 человека[395].

В 1890-х гг. прежде механистическое, равнодушное отношение к нижним чинам стало меняться. Лейб-медик двора Н.А. Вельяминов, участвовавший в Ивангородских маневрах 1892 г., свидетельствовал, что «к солдату относились с большой заботливостью, его хорошо одевали, отлично кормили и лечили.

 Присмотр во всех этих отношениях был самый тщательный. О каждом несчастном случае или случайном ранении мы обязаны были доносить «по команде» всему начальству, о более тяжелых повреждениях нижних чинов и офицеров безразлично предоставлялись донесения Государю…»[396]

В то же время понятно, что военная медицина эпохи Александра III не прошла испытания войной.

 Уже в условиях учений случались серьезные сбои. На тех же Красносельских маневрах 1892 г. прямо на глазах августейшей семьи во время артиллерийских стрельб тяжело ранило сразу пятерых солдат, а медицинские службы не располагали средствами для немедленной помощи им, так что императору и императрице самим пришлось оказывать первую помощь пострадавшим, трое из которых умерли.

 Может быть, объяснение этому нужно искать в том, что порой на высоких должностях в военно-медицинских органах округов оказывались случайные люди.

 Красноречивая характеристика была дана военно-медицинскому инспектору Петербургского округа Ф.С. Энкгофу и корпусному врачу гвардейского корпуса К.Г. Фовелину Н.А. Вельяминовым: «Первый был добрейший человек, большой охотник, знаток лошадей, коими он торговал, но представлявший собою в медицинском отношении пустое место; последний был алкоголик и посмешище всей гвардии»[397].

В период с 1881 по 1894 г. существенно изменился подход к созданию и сохранению запасов продовольствия, особенно в приграничных округах, где оно предназначалось для развертывания армии в военное время. Разделение прежде запасов на хозяйственный (для текущих потребностей) и неприкосновенный не обеспечивало сохранение неприкосновенного запаса.

Из-за недофинансирования последний «проедался» в мирное время, из-за чего к 1881 г. реальной была угроза «оставления продовольствия армии на театре войны необеспеченным»[398].

 Между тем, ввиду усиления крепостного строительства, решено было образовать еще особые крепостные запасы продовольствия. Для решения этих задач пришлось существенно модернизировать всю инфраструктуру переработки и хранения продовольственных запасов.

 С этой целью в течение шести лет из бюджета Военного министерства за счет уменьшения ассигнований на вещевое снабжение было выделено 4,7 млн рублей, благодаря чему к концу 1888 г. неприкосновенный и крепостной запасы четырех западных приграничных округов (именно им уделялось приоритетное внимание) возрос до 594 тыс. четвертей муки, 83 тыс. четвертей круп, что значительно превышало нормы 1881 г., а к началу 1895 г. – до 835 тыс. четвертей и 119 тыс. четвертей соответственно[399].

В других отраслях военного хозяйства достижения Военного министерства были более скромными.

 Так, в частности, за весь изучаемый период не удалось существенно повысить денежное содержание офицерам и нижним чинам.

Увеличение денежного содержания, «без сомнения, признавалось крайне желательным, но в течение всего отчетного периода не могло быть выполнено по недостатку на то средств»[400].

В абсолютных цифрах средства, истраченные казной на денежное содержание офицеров, составили в 1881 г. 35,1 млн рублей, а солдат – 7,1 млн рублей. В 1894 г. они составляли соответственно 45,2 млн рублей и 9,5 млн рублей. При этом следует учитывать, что списочный состав армии несколько возрос.

Питание нижних чинов производилось на основании положения 1871 г. и складывалось из провиантского (хлеб и гречневая крупа) и приварочного (мясо, рыба, овощи и прочие продукты для приготовления горячей пищи) довольствия.

Размер провиантского довольствия за изучаемый период не изменился, принимались лишь меры к возможному удешевлению заготовлений и повышению качества закупаемых продуктов. Положение со снабжением солдат мясом, овощами, приправами, напротив, даже ухудшалось.

 В условиях непрерывного роста цен среднегодовой размер приварочного довольствия на человека даже снизился с 18 рублей 20 копеек до 16 рублей 93 копеек.

Оклады приварочных денег сильно колебались в различных округах в зависимости от цен на мясо. Наиболее высокими в 1894 г. они были в Петербургском округе (21 рубль 40 копеек), а также в Варшавском, Казанском, Московском округах, а наиболее низкими – в Омском (10 рублей 58 копеек) и Туркестанском округах[401].

 Войска были вынуждены закупать мясо худшего качества. При этом в каждом новом году цена предыдущего принималась за основу при определении новой цены на мясо и, следовательно, нового размера приварочного оклада, реальная стоимость которого от этогоеще более понижалась.

 Ежегодно, начиная с 1882 г., государственная казна выделяла по 2 млн рублей в дополнение к приваркам солдат. Деньги поступали в распоряжение военно-окружных советов, производивших закупки по конкурсу среди местных производителей.

 

 К сожалению, установленный механизм закупок оставлял множество возможностей для сговора между покупателем и продавцом и закупки продовольствия по заведомо завышенным целям.

 

 Злоупотребления и казнокрадство были настоящим бичом армейских снабженческих органов.

Ввиду тяжелых условий службы в ряде окраинных округов империи (Туркестанский округ, Закаспийская область, Приамурский округ) дополнительно был установлен отпуск вина или чая.

Не удалось переломить ситуацию и с казарменным размещением войск, что отрицательно сказывалось на уровне их боевой подготовки. В 1881 г. в казармах размещалось 53,6 % полевых войск, в частных домах казарменным порядком – 32,0 %, а 14,4 % – на частных квартирах.

 В наилучшую сторону выделялись Петербургский, Финляндский, Туркестанский, Западно– и Восточно-Сибирские округа, где в казармах находилось свыше 90 % войск (в Петербургском округе – 97,4 %). В Киевском, Харьковском, Одесском, Варшавском округах, напротив, большая часть войск оставалась на частных квартирах или в наемных помещениях[402].

Однако и через 13 лет ситуация не изменилась коренным образом: в 1894 г. в казармах находилось 61,5 % полевых войск, в частных помещениях казарменным порядком – 30,0 % и на частных квартирах – 8,5 % соответственно[403].

 Высокозатратное строительство постоянных лагерей велось прежде всего в западных округах.

Вооружение и боевая подготовка русской армии в конце XIX в.

Под руководством Военного министерства принимались меры по улучшению вооружения войск военных округов и овладению ими новыми видами оружия.

 Перевооружение русской армии, начатое после Крымской войны 1853–1856 гг., к 1881 г. было далеко не закончено.

Например, на вооружении пехоты, по преимуществу во внутренних округах, находилось около 300 тыс. устаревших винтовок систем Крнка и Карле[404].

Даже в приграничных округах не все полевые и резервные части были снабжены малокалиберными казнозарядными винтовками Бердана № 2 (образца 1870 г.) по штатам военного времени. Перевооружение войск казнозарядным оружием было завершено к середине 1880-х гг. Одновременно встала задача перехода к магазинному оружию, которое к этому времени уже начало осваиваться в армиях Западной Европы.

Задачу создания и принятия на вооружение отечественной магазинной винтовки удалось решить лишь в 1891 г., когда после испытаний в войсках Петербургского военного округа был утвержден образец 3-линейной винтовки С.М. Мосина.

 Обеспечение ею войск заняло десятилетие (последние ружья Бердана № 2 были сданы на склады в 1901 г.). До 1894 г. не предпринимались меры по оснащению войск новыми револьверами (на вооружении оставались устаревшие зарубежные револьверы системы «Смит-вессон» калибра 10,76 мм).

Из-за косности чиновников Военного министерства русская армия при Александре III не получила на вооружение пулеметы.

 Дело ограничилось лишь испытанием в 1892 г. пятиствольных пулеметов (зарубежного производства) в Туркестанском и Сибирском военных округах. Был сделан вывод, что «при нынешнем вооружении пехоты и полевой артиллерии пулеметы вообще и прежних систем в особенности имеют для полевой войны весьма малое значение»[405].

По решению Главного артиллерийского управления имевшиеся пулеметы были переданы нескольким крепостям.

Требовал к себе внимания и качественно-количественный состав артиллерии. На 1 января 1881 г. из 3988 орудий, состоявших на вооружении полевой, горной и резервной артиллерии, было всего 2056 стальных орудий, а 1932 – бронзовых и медных[406], испытывался явный недостаток в дальнобойных орудиях.

 Во всеподданнейшем докладе Военного министерства за 1890 г.                                   П.С. Ванновский отмечал: «Дальнейшее усиление пехоты образованием резервных частей не сопровождалось соответствующим увеличением численности артиллерии…

Некоторые войсковые части, как, например, стрелковые бригады и все резервные войска Кавказского военного округа, вовсе не обеспечены артиллерией»[407].

 С учетом этого вывода за период с 1881 по 1891 г. резервные войска получили 980 9-фн, 4-фн и 3-фн стальных орудий[408]. Состоявшие в резерве и запасе 1152 9-фн и 4-фн медных орудия были сняты с вооружения.

 Принимались меры и по повышению оснащенности стальными орудиями полевых войск округов, в которых в 1894 г. их насчитывалось 3200 единиц. С 1887 г. на вооружение была принята 6-дм мортира-гаубица, способная разрушать все типы полевых инженерных укреплений, и до середины 1890-х гг. созданы 3 мортирных полка, оснащенные этими орудиями.

 Однако военный министр признавал, что русская армия по оснащенности артиллерией явно отстает от других европейских держав. Так, в 1893 г. на один батальон во французской армии приходилось 4,22 орудия, в германской – 3,01, в австро-венгерской – 2,85, а в русской – только 2,52 орудия[409]. Поэтому в 1893 г. был принят 5-летний план развития артиллерии[410].

Обучение войск в округах организовывалось согласно Плану распределения годовых занятий, введенному в 1881 г. Им предусматривалось разделение учебного года на зимний и летний периоды обучения.

 В зимний период план предусматривал занятия по строевой подготовке, гимнастике, обучение грамоте, стрельбе в цель, изучение уставов и др. Летние занятия подразделялись на два периода.

 В первый проводились занятия по родам оружия (войск). В пехоте – поротно – 6 недель, побатальонно – 4 недели[411]. В этот период проводились полевые стрельбы, занятия по самоокапыванию и «полевой гимнастике», односторонние ротные тактические учения, двухсторонние батальонные и полковые.

 В кавалерии строевым и тактическим занятиям в пешем строю отводилось 12 дней из 64.

Второй период летних занятий предполагал проведение в течение 4 недель «общих сборов всех родов оружия», с 1886 г. включавших и маневрирование с боевой стрельбой.

 

Упорядочению обучения войск способствовало издание новых уставов, наставлений и инструкций, а также установление новой, более жесткой системы инспектирования войск, изложенной в Положении об инспекторских смотрах и соответствовавшей духу «беспрекословной дисциплины», прививавшейся военным министром Ванновским.

 Среди нескольких десятков изданных документов, относящихся к обучению личного состава войск, выделялись: Устав полевой службы (1881); 2-я часть Воинского устава о строевой кавалерийской службе (1881); Инструкция для занятий с офицерами (1882); Наставление для обучения саперных команд в пехоте (1883); Инструкция для ведения занятий в кавалерии (1884); Инструкция для ведения занятий в артиллерии (1884); Устав гарнизонной службы (1884); Положение о специальном образовании инженерных войск (1884); учебники для батальонных школ (1884); Наставление для саперных батальонов (1885, 1887, 1891); 1-я часть Строевого кавалерийского устава (1886); Наставление для обучения полевой артиллерии (1886); Правила стрельбы полевой батареи (1886); Опыт руководства для железнодорожных батальонов (1887); Инструкция для маневрирования с боевою стрельбою отрядов из трех родов оружия (1889); Устав внутренней службы в кавалерии (1889); Руководство по военному воздухоплаванию (1889); Наставление для войскового окопного дела (1891); Новые правила стрельбы для батарейных, легких, конных, мортирных и горных батарей (1891); Учебная книга крепостного артиллериста (1891); Справочная книга для инженерных и саперных офицеров (1893).

В числе важных задач, повседневно решаемых личным составом военных округов, было несение караульной службы.

Данные о размерах караульных нарядов, выставляемых как от полевых, так и местных войск, на 1 января 1881 г. и 1 января 1895 г. выглядят

следующим образом:

Таблица 16

Сведения о размерах караульных нарядов с 1881 по 1895 г. по округам[412]

 

Из этой таблицы видно, во-первых, что наибольшее количество караульных нарядов приходилось на неспокойные в военно-политическом отношении Кавказский и Виленский военные округа, на связанные с густонаселенными и важными в политико-административном и экономическом отношениях районами страны Петербургский и Московский округа, а также на протянувшийся вдоль важной водной транспортной артерии (Волги) и характеризовавшийся пестрым составом местного населения Казанский военный округ.

Во-вторых, за четырнадцать лет общая численность караульных нарядов в округах снизилась с 30 892 человек (около ¹/₇ штатного состава строевых нижних чинов) до 12 850 (¹/₂₀ часть строевых нижних чинов), то есть на 58 %. Это было продуманной линией Военного министерства и командования военных округов, обеспокоенных тем, что привлечение большого числа личного состава пехоты к несению караульной службы (а кавалерии – к патрульно-полицейской службе) отвлекало военнослужащих от боевой под готовки, снижало эффективность обучения подразделений и частей.

 В-третьих, весьма значительная часть караулов выделялась на охрану гражданских объектов (административных зданий, финансовых учреждений, тюрем, важных предприятий, крупных складов, транспортных узлов и др.).

Снижение числа караульных нарядов, о чем шла речь выше, происходило во многом вследствие освобождения войск от «окарауливания» административных, финансовых, тюремных и других гражданских объектов.

Если к 1 января 1883 г. в интересах гражданских ведомств был выделен наряд из 17 702 караулов, а военного ведомства – из 13 219[413], то к 1 января 1895 г. эти цифры (см. вышеприведенную таблицу) составили соответственно 4221 и 8629.

Таким образом, если число караулов, выставляемых у военных объектов, снизилось на 35 %, то «окарауливание» гражданских объектов – на 76 %. Снимаемые с последних караулы от войск заменялись караулами от органов внутренних дел.

Сокращение числа пехоты и кавалерии, выделявшихся для несения караульной и патрульно-полицейской службы, способствовало расширению их участия в боевой учебе, в том числе в общих сборах. Если в 1881 г. в 9 округах Европейской России, в Туркестанском, Омском военных округах и в Закаспийской области были проведены сборы на 40 пунктах, то в 1890 г. – уже на 52[414].

Число полевой пехоты, участвовавшей в сборах в 1881 г., составляло 73,5 %, а в 1890 г. 91,5 %, регулярной кавалерии – соответственно 52,9 и 78 % В артиллерии эти цифры составляли соответственно 74 и 90 %.

 Кроме сборов всех родов оружия в постоянных лагерях стали проводиться так называемые подвижные сборы с маневрированием в поле. Впервые в виде опыта они прошли в 1885 г. в некоторых частях Московского военного округа, а с 1899 г. были введены во всех округах. В 1894 г. в подвижных сборах участвовали 68 % пехоты, 65 % конницы и 66 % артиллерии[415].

С 1886 г. по инициативе начальника Главного штаба Н.Н. Обручева стали проводиться большие маневры с участием войск двух смежных округов.

Вследствие значительных расходов на проведение таких маневров Военное министерство не имело возможности организовывать их ежегодно, поэтому они проводились с периодичностью раз в два года.

 Зачастую организуемые в приграничных районах, они, кроме боевой учебы, давали возможность войскам ознакомиться с той местностью, которая могла стать вероятным театром военных действий, на практике проверять теоретически прогнозируемые свойства этих театров.

 В 1886 г. в Гродненской губернии большие 12-дневные маневры провели войска Виленского и Варшавского округов. В них участвовали 120 батальонов, 85 эскадронов и сотен, было задействовано 210 орудий[416]. В 1888 г. в Херсонской губернии в течение 6 дней проводились совместные маневры Харьковского и Одесского округов в составе 78 батальонов, 79 эскадронов и сотен с использованием 170 орудий.

В 1890 г. в Волынской губернии состоялись 9-дневные маневры войск Варшавского и Киевского округов. По масштабу привлечения сил и средств (191 батальон, 143 эскадрона и 468 орудий) они были наиболее крупными за период царствования Александра III. В 1892 г. около крепости Ивангород в течение 6 дней проходили маневры 71 батальона, 67 эскадронов и сотен при 216 орудиях из состава войск Варшавского военного округа.

 В 1894 г. планировалось организовать большие маневры войск Виленского и Московского округов под Смоленском, но они не состоялись в связи с кончиной императора.

В Одесском военном округе с учетом его задач по защите побережья Черного моря с 1884 г. было введено обучение войск десантным действиям. Отряды сухопутного десанта назначались обычно в составе 3–4,5 батальона, 0,5–1 эскадрона и 4–8 орудий.

 Несмотря на определенные трудности в выработке общей тактики сухопутного и морского командований, ряд учебных десантных экспедиций дал положительный эффект. Такие экспедиции были проведены в 1885, 1891 и 1893 гг. близ Одессы, в 1886 г. – у юго-западной части Крыма, в 1887 и 1892 гг. – близ Севастополя, в 1888 г. – около Керчи, в 1889 г. – у Очакова и в 1890 г. – близ Судака.

С 1889 г. регулярно проводились сборы военнообязанных запаса, в результате чего удавалось охватывать двухнедельной учебой несколько сот тысяч запасников ежегодно.

В целом усиление интенсивности обучения войск при сокращении караульной службы и прочих непрофильных занятий отвечало общей стратегической задаче наращивания боевой мощи русской армии при сохранении ее относительно небольшой численности и ограниченности расходов на содержание.

 К исходу правления Александра III масштабы летних сборов достигли внушительных размеров: в 1894 г. в них участвовало 987,5 батальона, 353 эскадрона, 228,5 сотни, 336 пеших и 48 конных батарей[417]. В наиболее выгодных условиях в отношении общих сборов находились войска Варшавского, Виленского и Киевского округов.

Разработка Военным министерством документов, касающихся обучения войск, должна была составить основу их боевой подготовки с учетом перемен в военном деле.

 Но многие из этих документов нуждались в тщательном изучении их практической пригодности и последующей доработке с целью устранения выявленных недостатков.

 Однако этому препятствовала насаждавшаяся в войсках рутинная дисциплина, возрождение традиций плац-парадной муштровки, недостаточно уважительное отношение к военным ученым-специалистам и офицерам.

Имел место разброд в воззрениях военных руководителей на систему обучения. Даже М.И. Драгомиров (с 1878 г. начальник Николаевской академии Генштаба, в 1889–1903 гг. командующий Киевским военным округом), много сделавший для утверждения нового подхода к солдату как личности, настойчиво проповедуя первенство духовного над материальным, упорно противился освоению новых видов оружия.

 Например, когда вводились скорострельные пушки, он в своем округе добился, чтобы они были без щитов, «способствующих робости».

А.А. Керсновский писал: «В различных округах войска были обучены по-разному, в зависимости от взглядов командующих войсками.

В одном и том же округе система обучения менялась с каждым новым командующим. Если этот последний был артиллерист, то интересовался лишь своими бригадами, предоставляя пехотным и кавалерийским начальникам обучать войска, как то им заблагорассудится.

 

 Назначали сапера – и начиналось повальное увлечение «гробокопательством»: сооружение полевых укреплений, самоокапывание без конца при полном пренебрежении ко всему остальному на свете.

 Сапера сменял малиновый кант – «фортификация» немедленно же упразднялась, и все обучение сводилось к выбиванию сверхотличного процента попадания на стрельбищах.

 Наконец появлялся представитель драгомировской школы, провозглашал, что «пуля дура, штык молодец!». И стройно идущие под барабан цепи начинали одерживать блистательные и сокрушительные победы над обозначенным противником»[418].

В то же время нельзя не признать, что, как и прежде, самым важным желанием немалого числа военачальников было не ударить в грязь лицом перед членами августейшей фамилии и императором, которые руководили маневрами.