Написано в конце 1894 — начале 1895 г. Напечатано в 1895 г. в сборнике «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития». СПБ. Подпись: К. Тулин

Печатается по тексту сборника «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития», сверенному с текстом сборника:

Вл. Ильин. «За 12 лет», 1907

Вычитал: Нечитайло Константин Владимирович, специалист ИТ

Проверила: Мейер Ольга Николаевна, полит. экономист Верстал: Ламовский Дмитрий Сергеевич

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие редакторской группы ………………………………………3

Год

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ

В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ

(По книге В. Е. Постникова — «Южно-русское

крестьянское хозяйство») ……………………………………………………5

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО

ВОПРОСА О РЫНКАХ …………………………………………………….61

Год

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

И КАК ОНИ ВОЮЮТ ПРОТИВ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ?

Ответ на статьи «Русского Богатства» против марксистов …105

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА

И КРИТИКА ЕГО В КНИГЕ Г. СТРУВЕ (Отражение марксизма в буржуазной литературе) По поводу книги П. Струве:

«Критические замётки к вопросу об экономическом

развитии России». СПБ. 1894 г………………………………………..293

Владимир Ульянов (Ленин)

ОСНОВНОЕ В ЛЕНИНИЗМЕ

Печатается по полному собранию сочинений В. И.ЛЕНИН, том 1 (1893~1894), изд. 5‑е.

издательство политической литературы

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Москва, 1967.

 

 

РЕДАКТОРСКАЯ ГРУППА:

Марат Удовиченко, Константин Нечитайло, Ольга Мейер, Алексей Христенко, Андрей Садовский, Юлия Опарина, Дмитрий Ламовский, Андрей Иванов, Екатерина Симуни, Евгений Воробьёв, Михаил Попов.

Все права на данную книгу серии «СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ» журнала

«КОРПОРАТИВНЫЕ УНИВЕРСИТЕТЫ» принадлежат ООО «ОБРАЗ»

ПИ № ФС77 26294 от 23 ноября 2006 года и ИП УДОВИЧЕНКО М. С. ПИ № ФС77 69804 от 18 мая 2017, а также всем участникам редакторской группы книги.

ВИДЕОЗАПИСЬ БЕСЕДЫ ПО ПЕРВОМУ ТОМУ

https://youtu.be/UwnAriyp5bE

АУДИОЗАПИСЬ ПЕРВОГО ТОМА

https://vk.com/redvector, https://vk.com/vector.biblioteca

ВЕСЬ ЦИКЛ «ЧИТАЯ ЛЕНИНА»

https://youtube.com/playlist? list=PL9W-bbpn8pL0lUOffFuk7obd1xrjIwrXr

КОНТАКТЫ

vk.com/communism.school, vk.com/free.time.group,

t.me/narcompros, narkompros.online

Редакция не несёт ответственности за содержание рекламных материалов. Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов. Перепечатка и любые формы публикации материалов, опубликованных в книжной серии «СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ», допускаются только со ссылками на все редакционные ресурсы.

Подписано в печать 01.11.2021. Формат 60х88 1/16. Печать офсетная. Заказ № 1614 Издатель Англинова Л. Н.

194358, Санкт-Петербург, ул.Николая Рубцова, д.9

Отпечатано в типографии ООО «Литография Принт»

191119, Санкт-Петербург, ул.Днепропетровская, д.8, оф.14 www.litobook.ru [e-mail]

[phone]

[1] Автор служил чиновником по устройству казённых земель в Таврической губернии.

[2] Такое изложение мне представляется нелишним, потому что книга г. Постникова, представляющая из себя одно из наиболее выдающихся явлений в нашей экономической литературе последних лет, осталась почти незамеченной. Отчасти, может быть, объясняется это тем, что автор, хотя и признает большую важность экономических вопросов, но излагает их слишком отрывочно и загромождает изложение подробностями других вопросов.

[3] Только 5 селений имеют подворное землевладение

[4] Кулацких элементов здесь действительно нет, но элементы эксплуатации, без сомнения, есть: арендуя землю в размере, далеко превышающем потребность, зажиточные крестьяне отбивают у бедных землю, нужную тем на продовольствие; расширяя размеры хозяйства, они нуждаются в добавочных рабочих силах и прибегают к найму.

[5] См. выше — таблицу о составе семей по группам

[6] Для определения денежного дохода Постников поступал так: принимал, что вся торговая площадь находится под самым дорогим хлебом — пшеницей и, зная средний урожай её и цены, вычислял получаемое с этой площади количествоценностей.

[7] Расчёты г. Южакова в «Русской Мысли» за 1885 г. № 9 («Нормы народного землевладения») вполне подтверждают такой вывод. Продовольственной, т. е. низшей, нормой надела на двор он считает для Таврич. губ. — 9 дес. посева. Но г. Южаков относит на счёт надела только продовольствие зерновыми продуктами и налоги, полагая, что остальные расходы покрываются заработками. Бюджеты земской статистики доказывают, что расходы второго рода составляют большую половину всех расходов. Так, в Воронежской губернии средний расход крестьянской семьи — 495,39 руб., считая и натуральный и денежный расход. Из этой суммы — 109,10 идёт на содержание скота, N. В. Южаков относит содержание скота на счёт сенокосов и вспомогательных угодий, а не на счёт пашни 135,80 — на продовольствие растительной пищей и налоги и 250,49 — на остальные расходы — одежду, инвентарь, аренду, разные хоз. нужды и проч. — В Московской губернии средний годовой расход семьи — 348,83 руб., из них 156,03 — продовольствие зерновыми продуктами и налоги и 192,80 — на остальные расходы. [Среднее из 8 бюджетов, собранных московскими статистиками, — l. с. (loco citato — в цитированном месте. Ред.)].

[8] В примечании: «При разделе земель каждый двор получает в известном клину на свои души сплошной участок, и потому у малодушных участки меньше. Условия супряги в Таврической губернии очень различны. Кто из супряжников имеет буккер, тому выорывается лишняя десятина, например, одному 10, а другому — 11 дес., или на не имеющего буккера падают все расходы по починке его во время работ. Тоже при неравенстве в количестве спрягаемого скота: одному пашут лишний день и т. д. В с. Каменке владелец буккера получает деньгами от 3‑х до 6 руб. за весну. Несогласия между супряжниками вообще очень часты».

[9] Данные относятся ко всему Днепровскому уезду, включая селения, не причисленные к волостям. — Данные графы: «всё землепользование» вычислены мною — сложено количество земли надельной, арендованной и купчей и вычтена земля, сданная в аренду. — Днепровский уезд взят потому, что он почти сплошь русский.

[10] В такую ошибку впадает, например, г. Слонимский, который в статье о книге Постникова говорит: «Зажиточная группа крестьян теряется в массе бедноты и в иных местах как будто совершенно отсутствует». («Вестник Европы», 1893 г., № 3, стр.307)

[11] Крестьяне зажиточной группы имеют 6–10 штук рабочего скота на двор.

[12] «Немец давит местного крестьянина… тем, что лишает его соседней земли, которую он мог бы арендовать или купить», — говорит Постников. Очевидно, что в этом отношении русский зажиточный крестьянин ближе к немцу-колонисту, чем к своему бедному соотечественнику.

[13] На 1,8–2,3 работника это составит 27–34,5 дес., а крестьяне зажиточной группы сеют 34,5–75 дес. Следовательно, общая характеристика этой группы — та, что размеры её хозяйства много выше рабочей нормы семьи.

[14] Характер хозяйства — самопотребительский, коммерческий; характер эксплуатации труда — продажа своей рабочей силы, как главный источник средств к жизни, и покупка рабочей силы, как необходимое следствие расширения посевов за пределы рабочей способности семьи.

[15] Ср. вышеприведённые данные о пищевой и торговой площади посева (только с этих площадей доход идёт на покрытие нужд земледельца, а не земледелия, т. е. представляет доход в собственном смысле, а не издержки производства), а также данные о среднем денежном расходе тавричанина в связи с количеством идущего на продовольствие хлеба (2 четв. на душу обоего пола).

[19] Я не хочу сказать, чтобы подобное явление было абсолютно невозможно, как отдельный случай. Но ведь здесь речь идёт не о казусах, а об общем законе развития капиталистического общества. В пояснение покажу на схеме, о чём идёт речь:

I) 4000 с + 1000 ν + 1000 m = 6000

II) 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000

        I (1000 ν + 500 m) = II 1500 с

        I 500 m накопляются, присоединяясь к I 4000 с:

I) 4500 с + 1000 ν + (500 m) = 6000

II) 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000

I) 4500 с + 1000 ν + 1000 m = 6500

II) 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000

        I (1000 ν + 500 m) = II 1500 с

           I 500 m накопляются по-прежнему и т. д.

[20] Поэтому изложенный вывод можно формулировать ещё несколько иначе: в капиталистическом обществе рост производства (а следовательно, и «рынка») может идти либо на счёт возрастания предметов потребления, либо — и это — главным образом — на счёт прогресса техники, т. е. вытеснения ручного труда машинным, — так как изменение отношения ν к с и выражает собой именно уменьшение роли ручного труда.

[21] А — капиталисты; W— непосредственные производители. a, a₁ а₁₁ — капиталистические предприятия.

Стрелки указывают на движение обмениваемых товаров. с, ν, m — составные части стоимости товаров.

I, II — натуральная форма товаров:

I — средства производства; II — средства потребления.

[22] Пояснения к схеме:

I —II.. — VI — производители. а, b, с — отрасли промышленности (например, земледелие, промышленность добывающая и обрабатывающая). а = b = с = 3. Величина стоимости продуктов a = b = с равна 3 (трём единицам стоимости), из которых 1 приходится на сверхстоимость (Та часть стоимости, которая возмещает постоянный капитал, принята за неизменную и поэтому откинута).

В графе «Рынок» означается величина стоимости продаваемых (и покупаемых) продуктов; в скобках поставлена величина стоимости продаваемой (и покупаемой) рабочей силы (= р. с).

Стрелки, идущие от одного производителя к другому, означают, что 1-ый состоит наёмным рабочим у второго.

Предполагается простое воспроизводство: вся сверхстоимость потребляется капиталистами непроизводительно.

[23] Это относится равным образом и к 5‑му и к 6‑му периодам.

[24] Понятно поэтому, что разделять развитие капитализма на развитие вширь и — вглубь неправильно: всё развитие идёт одинаково на счёт разделения труда; «существенной» разницы между этими моментами нет. Действительно же существующее между ними различие сводится к разным стадиям прогресса техники. Низшие стадии развития капиталистической техники — простая кооперация и мануфактура — не знают ещё производства средств производства для средств производства: оно возникает и достигает громадного развития только при высшей стадии — крупной машинной индустрии.

[25] То есть смена мелких промышленных единиц крупными, вытеснение ручного труда машинным.

[26] То есть в том случае, если бы он правильно оценил и верно понял значение производства средств производства.

[27] В Самарской и Саратовской губ. норма эта будет ниже раза в полтора — ввиду меньшей зажиточности местного населения.

[28] Всего по уезду крестьянство имеет 5724 улучшенных орудия.

[29] Основанной, конечно, тоже на грабеже, но только уже не самостоятельных производителей, а рабочих.

[30] Примечание к таблице:

1) Постников не даёт предпоследнего столбца; он вычислен мною.

Величину денежного дохода Постников определяет, предполагая, что вся торговая площадь засеяна пшеницей и высчитывая среднюю урожайность и среднюю ценность хлеба.

[31] Кто не хвалит Клопштока? Но станет ли его каждый читать? Нет. Мы хотим, чтобы нас меньше почитали, но зато прилежнее читали! (Лессинг). Ред.

[32] То есть, разумеется, речь всё время идёт о сознании общественных отношений и никаких иных.

[33] Г. Михайловский и тут не упускает случая поломаться: как это, дескать, так: научное понимание истории — и древняя история — загадка! Вы можете из всякого учебника узнать, г. Михайловский, что вопрос о гентильной организации принадлежит к числу труднейших, вызывавших массу теорий для своего объяснения.

[34] Как назвать иначе, в самом деле, такой приём, когда упрекают материалистов в том, что они не свели счётов с историей, не попытавшись, однако, разобрать буквально ни одного из многочисленных материалистических объяснений различных исторических вопросов, которые даны были материалистами? или когда говорят, что можно бы доказывать, но мы этим заниматься не будем?

[35] Это — чисто буржуазная идея: раздроблённые, мелкие семьи сделались господствующими только при буржуазном режиме; они совершенно отсутствовали в доисторические времена. Нет ничего характернее для буржуа, как перенесение черт современных порядков на все времена и народы.

[36] По поводу этого бессмысленного термина надо заметить, что г. Михайловский выделяет особо Маркса (слишком умного и слишком учёного — чтобы наш критик мог прямо и открыто критиковать то или другое его положение”), затем ставит Энгельса («не столь творческий ум»), потом более или менее самостоятельных людей, как Каутский, — и остальных марксистов. Ну, какое серьёзное значение может иметь эта классификация? Если критик недоволен популяризаторами Маркса, — кто мешает ему поправить их по Марксу? Ничего подобного он не делает. Очевидно, он покушался сострить, но вышло только плоско.

[37] Это вполне ясно выразилось в «Капитале» и в тактике социал-демократов, сравнительно с прежними социалистами. Маркс прямо заявлял требование не ограничиваться экономической стороной. В 1843 г., намечая программу предполагавшегося журнала, Маркс писал к Руге: «Социалистический принцип в целом представляет собой опять-таки только одну сторону… Мы же должны обратить такое же внимание и на другую сторону, на теоретическое существование человека, следовательно, сделать предметом своей критики религию, науку и пр…. Подобно тому, как религия представляет оглавление теоретических битв человечества, политическое государство представляет оглавление практических битв человечества. Таким образом, политическое государство выражает в пределах своей формы sub specie rei publicae (под политическим углом зрения) все социальные битвы, потребности, интересы. Поэтому сделать предметом критики самый специальный политический вопрос — например, различие между сословной и представительной системой — нисколько не значит спуститься с hauteur des principes (с высоты принципов. Ред.), так как этот вопрос выражает политическим языком различие между господством человека и господством частной собственности. Значит, критик не только может, но и должен касаться этих политических вопросов (которые завзятому социалисту кажутся не стоящими никакого внимания)».

[38] Что такая формулировка воззрений Дюринга целиком приложима и к г. Михайловскому, доказательством этому служит ещё следующее место из его статьи: «К. Маркс перед судом г. Ю. Жуковского». Возражая г. Жуковскому, утверждавшему, что Маркс — защитник частной собственности, г. Михайловский указывает на эту схему Маркса и поясняет её следующим образом: «В свою схему Маркс ввернул два общеизвестных фокуса гегелевской диалектики: во-первых, схема построена по закону гегелевской триады; во-вторых, синтезис основывается на тождестве противоположностей; индивидуальной и общинной собственности. Значит, тут слово: «индивидуальный» имеет особенный, чисто условный смысл члена диалектического процесса, и ничего ровно на нём основывать нельзя». Это говорил человек с самыми благими намерениями, защищая перед русской публикой «сангвиника» Маркса от буржуа г. Жуковского. И вот с этими-то благими намерениями он поясняет Маркса таким образом, что тот своё представление о процессе основывает на «фокусах»! Г. Михайловский может извлечь отсюда небесполезную для него мораль, что одних благих намерений для какого бы то ни было дела немножко мало.

[39] Не лишнее, кажется, отметить по этому поводу, что все это разъяснение Энгельса помещено в той же главе, где он рассуждает о зерне, об учении Руссо и др. примерах диалектического процесса. Казалось бы, одного сопоставления этих примеров с такими ясными и категорическими заявлениями Энгельса (и Маркса, которому читана была предварительно рукопись этого сочинения), что не может быть и речи о том, чтобы доказывать что-нибудь триадами, или о том, чтобы подсовывать в изображение действительного процесса «условные члены» этих триад, — совершенно достаточно, чтобы понять нелепость обвинения марксизма в гегелевской диалектике.

[40] Поэтому-то и опущены другие черты экономических порядков средних веков, что они принадлежали к феодальной общественной формации, тогда как Маркс изучает одну капиталистическую. В чистом своём виде процесс развития капитализма действительно начался (например, в Англии) с режима мелких, раздроблённых товаропроизводителей и их индивидуальной трудовой собственности.

[41] «Под средневековыми формами труда, — пояснял автор в другом месте, — следует разуметь не только общинное землевладение, кустарную промышленность и артельную организацию. Всё это, несомненно, средневековые формы, но к ним должны быть причислены все виды принадлежности земли или орудий производства работнику».

[42] Все это писано в предположении, что г. Михайловский действительно слышал исповедания абстрактных исторических схем и что он ничего не переврал. Считаю, однако, безусловно необходимым по этому поводу оговориться: за что купил, за то и продаю.

[43] Может быть, впрочем, г. Михайловский и тут попробовал бы увильнуть: я, дескать, вовсе не хотел сказать, что в России нет вообще пролетариата, а только — что в ней нет капиталистического пролетариата? — Да? Так почему же Вы тогда не сказали этого? Ведь весь вопрос-то в том и состоит: представляет ли из себя русский пролетариат такой, который свойственен буржуазной организации общественного хозяйства, или иной какой? Кто же виноват, что Вы на протяжении целых двух статей не проронили ни слова об этом, единственно серьёзном и важном, вопросе, а предпочли болтать всякий вздор, и притом заговариваетесь до чёртиков?

[44] Остановлюсь на одном хоть фактическом указании, которое попадается у г. Михайловского. Всякий, прочитавший его статью, должен будет согласиться, что он и г. Скворцова (автора «Экономических причин голодовок») причисляет к «марксистам». А между тем этот г-н сам себя так не называет, и достаточно самого элементарного знакомства с сочинениями социал-демократов, чтобы видеть, что с их точки зрения это — пошлейший буржуй и ничего больше. Какой это марксист, когда он не понимает, что та общественная среда, для которой он прожектирует свои прогрессы, — есть буржуазная среда, что поэтому все «улучшения культуры», действительно замечаемые даже в крестьянском хозяйстве, означают прогресс буржуазный, улучшающий положение меньшинства и пролетаризирующий массы! Какой это марксист, когда он не понимает, что государство, к которому он обращается с прожектами, есть классовое государство, способное только поддерживать буржуазию и давить пролетариат!

[45] Ещё можно узнать только вот что: «из неё может развиться настоящая (sic! — так! Ред.) народная промышленность», — говорит г. Кривенко. Обычный приём «друзей народа» — говорить праздные и бессмысленные фразы, вместо того чтобы точно и прямо охарактеризовать действительность.

[46] Наиболее крупное из всех остальных, дающее изделий на 900 тыс. руб., при общей сумме павловских изделий в 2750 тыс.

[47] То есть на купца, который даёт кустарям материал и платит им за работу обыкновенную заработную плату.

[48] Самобытные российские экономисты, измеряя русский капитализм числом фабричных рабочих (sic! — так! Ред.), без церемоний относят этих работников и бездну подобных им к населению, занятому сельским хозяйством и страдающему не от гнёта капитала, а от искусственных давлений на «народный строй» (???!!).

[49] Домашняя система крупного производства не только капиталистическая система, но ещё и наихудшая капиталистическая система, соединяющая с наисильнейшей эксплуатацией трудящегося наименьшую возможность для рабочих вести борьбу за своё освобождение.

[50] Под «семейными» рабочими, в противоположность наёмным, разумеются работающие члены хозяйских семей.

[51] *Знаменатель означает число заведений с наёмными рабочими и число наёмных рабочих. — То же и в следующей таблице.

[52] Один рабочий производит в год в I-ой группе на 251 руб.; во II-ой — на 249; в III-ей — на 260.

[53] Процент заведений с наёмниками в I-ой группе — 25%; во II-ой — 90% и в IIIей — 100%; процент наёмных рабочих — 19% — 58% — 91%.

[54] В I-ой группе на 72% заведений — 34% производства; во II-ой на 18%-22%; в III-ей на 10%-44%.

[55] Это едва ли верно по отношению к промыслам Московской губернии, но по отношению к менее развитым промыслам остальной России, может быть, и справедливо.

[56] Хотя этот пример касается разложения крестьянства, о котором уже много говорено, но я считаю необходимым разобрать их собственные данные, чтобы показать наглядно, какая это наглая ложь, будто социал-демократы интересуются не действительностью, а «провидениями будущего», и как шарлатански поступают «друзья народа», обходя в полемике с нами сущность наших воззрений и отделываясь вздорными фразами.

[57] Несомненно, хозяйство крестьянина, живущего исключительно своим земледельческим хозяйством и держащего батрака, — по типу отличается от хозяйства такого крестьянина, который живёт в батраках и от батрачества получает 3/5 заработка. А среди этих 24 хозяев есть и те и другие. Судите сами, какая это выйдет «наука», если мы будем складывать батраков с хозяевами, которые держат батраков, и оперировать над общей средней!

[58] Колебания в величине средней семьи гораздо меньше; а) 7,83, б) 8,36, в) 5,28 человек на 1 семью.

[59] Особенно велики различия в обеспечении инвентарём; в среднем стоимость инвентаря на 1 хозяйство — 54,83 р. Но у зажиточных вдвое больше — 111,80 р., а у бедных втрое меньше — 16,04 р. У средних — 48, 44 рубля.

[60] Интересно отметить, что у батраков — двое из 7 бедных хозяев — бюджет сводится без дефицита: 99 р. дохода и 93,45 р. расхода на семью. Один батрак живёт на хозяйских харчах, одежде и обуви.

[61] Конечно, я не хочу сказать, чтобы данные о 24 хозяйствах одни могли опровергнуть положение о коренном значении надельной земли. Но выше были приведены данные по нескольким уездам, совершенно опровергающие его.

[62] Сравнение 24‑х типических хозяйств с разрядами хозяйств во всем уезде произведено по тем же приёмам, по которым г. Щербина сравнивал среднее из 24‑х хозяйств с группами по надельной земле.

[63] *Здесь из бедных выделены два батрака, так что бедных остаётся только 5.

[64] **По поводу этой таблицы нельзя также не отметить, что мы видим здесь точно так же увеличение количества арендуемой земли по мере возрастания состоятельности, несмотря на увеличение количества надельной земли. Таким образом, на данных ещё об одном уезде подтверждается неверность мысли о коренном значении надельной земли. Напротив, мы видим, что доля надельной земли во всём землевладении данной группы понижается по мере увеличения состоятельности группы. Складывая надельную и арендованную землю и вычисляя % надельной земли к этой сумме, получаем такие данные по группам: I) 96,8%; II) 85,0%; III) 79,3%; IV) 63,3%. И такое явление совершенно понятно. Мы знаем, что со времени освободительной реформы земля стала в России товаром. Кто имеет деньги, всегда может купить землю: покупать надо и надельную землю. Понятно, что зажиточные крестьяне концентрируют в своих руках землю и что концентрация эта сильнее выражается в аренде вследствие средневековых стеснений обращения надельной земли. «Друзья народа», стоящие за эти стеснения, не понимают, что это бессмысленно реакционное мероприятие только ухудшает положение бедноты: разорённые, лишённые инвентаря крестьяне во всяком случае должны сдать землю, и запрещение производить эту сдачу (или продажу) поведёт либо к тому, что будут сдавать тайком и, следовательно, на худших условиях для сдающего, либо к тому, что беднота будет даром отдавать землю «обществу», т. е. тому же кулаку.

Не могу не привести здесь глубоко верного рассуждения Гурвича об этой пресловутой «неотчуждаемости»:

«Чтобы разобраться в этом вопросе, мы должны посмотреть, кто является покупателем крестьянской земли. Мы видели, что только меньшая часть участков четвертной земли была куплена купцами. Вообще говоря, мелкие участки, продаваемые дворянами, покупаются одними крестьянами. Следовательно, этот вопрос затрагивает отношения одних только крестьян и не задевает интересов ни дворянства, ни класса капиталистов. Очень возможно, что в подобных случаях благоугодно будет русскому правительству кинуть подачку народникам. Это странное соединение (mésalliance) восточной патриархальной опеки (oriental paternalism) с каким-то уродливым государственно-социалистическим прогибиционизмом едва ли не вызовет оппозиции именно тех, кого хотят облагодетельствовать. Так как процесс разложения деревни идёт, очевидно, изнутри её, а не извне, — то неотчуждаемость крестьянской земли будет равносильна просто-напросто безвозмездной экспроприации бедноты в пользу богатых членов общины.

Мы замечаем, что % переселенцев среди четвертных крестьян, которые имели право отчуждать свою землю, был значительно выше, чем среди бывших государственных крестьян с общинным землевладением: именно, в Раненбургском уезде (Рязанской губ.) процент переселенцев среди первых — 17%, среди вторых — 9%. В Данковском уезде среди первых - 12%, среди вторых — 5%. Отчего происходит эта разница? Один конкретный пример пояснит это:

«В 1881 г. маленькая община из 5 домохозяев, бывших крепостных Григорова, переселилась из деревни Бигильдино, Данковского уезда. Свою землю, 30 дес., она продала богатому крестьянину за 1500 руб. Дома переселенцам нечем было существовать, и большинство из них были годовыми рабочими» («Сборник стат. свед.», ч. II, с. 115, 247). По данным г. Григорьева («Переселения крестьян Рязанской губ.»), 300 рублей - такова цена среднего крестьянского участка в 6 дес. - достаточно для того, чтобы крестьянская семья могла завести земледельческое хозяйство в южной Сибири. Таким образом, совершенно разорившийся крестьянин имел бы возможность, продав свой участок общинной земли, сделаться земледельцем в новой стране. Благоговение перед священными обычаями предков едва ли бы могло устоять перед таким искушением, не будь противодействующего вмешательства всемилостивейшей бюрократии.

Меня, конечно, обвинят в пессимизме, как обвиняли недавно за мои взгляды на переселение крестьян («Северный Вестник», 1892, № 5, ст. Богдановского). Рассуждают обыкновенно приблизительно таким образом: допустим, что дело представлено в точном соответствии с жизнью, какова она есть в действительности, но вредные последствия (переселений) обязаны своим появлением ненормальным условиям крестьянства, а при нормальных условиях возражения (против переселений) «не имели бы силы». К несчастью, однако, эти действительно «ненормальные» условия развиваются самопроизвольно, а создание «нормальных» условий не во власти благожелателей крестьянства».

[65] Да и то едва ли это будет верно, потому что упадок предполагает временную и случайную потерю устойчивости, а среднее крестьянство, как мы видели, всегда находится в неустойчивом положении, на краю разорения.

[66] Для вычисления денежного дохода от земледелия (Щербина его не даёт) пришлось прибегнуть к довольно сложным расчётам. Надо было из всего дохода от хлебов исключить доход от соломы и половы, идущих, по словам автора, на корм скоту. Автор сам исключает их в гл.XVIII, но только для итоговых цифр по уезду, а не для данных 24‑х хозяйств. Из его итоговых данных я определил процент дохода от зёрна (сравнительно со всем доходом от хлеба, т. е. и от зёрна и от соломы с половой) и по нему исключил в данном случае солому и полову. Процент этот для ржи — 78,98%, для пшеницы — 72,67%, для овса и ячменя — 73,32%, для проса и гречихи — 77,78%. — Затем уже количество продаваемого зёрна определялось вычитанием того количества, которое расходуется в своём хозяйстве.

[67] «Нужно работника подешевле нанять, да пользу из него извлечь», — совершенно справедливо говорит там же г. Кривенко.

[68] Г-н Южаков! Как же это так: ваш товарищ говорит, что в «живоглоты» выходят «таланты», а Вы уверяли, что таковыми делаются люди лишь потому, что обладают «некритическим умом»? Это уже, господа, нехорошо: в одном журнале побивать друг дружку!

[69] Если к восприятию идеи о классовой борьбе пролетариата с буржуазией оказываются пока способны только городские фабрично-заводские рабочие, а не деревенские «простодушные и простоватые» батраки, т. е. именно люди, утратившие эти милые качества, столь тесно связанные с «вековыми устоями» и с «общинным духом», — то это только доказывает правильность теории социал-демократов о прогрессивной, революционной работе русского капитализма.

[70] Я уже не говорю о нелепости того представления, будто владеющие одинаковым наделом крестьяне равны между собой, а не делятся также на «живоглотов» и «батраков».

[71] Эта идея — о поддержке при помощи кредита «народного хозяйства», т. е. хозяйства мелких производителей, при наличности капиталистических отношений (а наличность их уже не могут, как мы видели, отрицать «друзья народа»), — эта бессмысленная идея, показывающая непонимание азбучных истин теоретической политической экономии, с полной наглядностью показывает пошлость теории этих господ, пытающихся сидеть между двумя стульями.

[72] Я говорю о покупке акций богатеями — несмотря на оговорку автора о принадлежности акций обществам — потому, что он всё-таки говорит о покупке акций на деньги, каковые имеются только у богатеев. Поэтому через посредство обществ вестись будет дело или нет, — всё равно заплатить смогут только богатеи, точно так же, как покупка или аренда земли обществом нимало не устраняет монополизации этой земли богатеями. Затем, доход (дивиденд) должен получать тоже тот, кто платил, — иначе акция не будет акцией. И я понимаю предложение автора в том смысле, что известная часть прибыли будет отчисляться на «обеспечение рабочим связи с землёй». — Если же автор разумеет не это (хотя это неизбежно вытекает из сказанного им), а то, чтобы богатеи платили деньги за акции, не получая дивиденда, — тогда его проект просто сводится к тому, чтобы имущие поделились с неимущими. Это вроде того анекдотического, снадобья для истребления мух, которое требует, чтобы муху изловили и посадили в посудину, — и муха тотчас умрёт.

[73] Чтобы показать соотношение между этим расходом и остальной частью крестьянского бюджета, сошлюсь на те же 24 бюджета по Острогожскому уезду. Средний расход семьи — 495 р. 39 к. (и натуральный и денежный). Из них 109 р. 10 к. идёт на содержание скота, 135 р. 80 к. — на продовольствие растительной пищей и налоги, а остальные 250 р. 49 к. — на прочие расходы — пищу нерастительную, одежду, инвентарь, аренду и проч. Содержание скота г. Южаков относит на счёт сенокосов и вспомогательных угодий.

[74] Для примера сошлюсь хотя бы на павловских кустарей сравнительно с крестьянами окрестных деревень. См. сочинения Григорьева и Анненского. — Нарочно беру для примера опять-таки деревню, в которой имеется, будто бы, особый «народный строй».

[75] Словоупотребление, которое тем более следует поставить в вину автору, что «Р. Богатство» любит употреблять слово «народный» в противоположность буржуазному.

[76] Напомню читателю распределение этих улучшенных орудий в Новоузенском уезде: у 37% (бедных) крестьян, у 10 тыс. дворов из 28 тыс. — 7 орудий из 5724, т. е. 1/8%! 4/5 орудий монополизированы богатеями, составляющими лишь 1/4 часть дворов.

[77] Вы глубоко правы, почтённый г. профессор, что улучшенное хозяйство воздаст сторицею этому «народу», который не «предаётся отчаянию» и «остаётся верен земле». Но не замечаете ли вы, о великий доктор политической экономии, что для приобретения всех этих фосфоритов и т. д. «мужик» должен выделяться из массы голодающих нищих наличностью свободных денег, а деньги — ведь это продукт общественного труда, достающийся в руки частных лиц; — что присвоение «воздаяния» за это улучшенное хозяйство будет присвоением чужого труда; — что видеть источник этого обильного воздаяния в личном усердии хозяина, который, «не покладая рук», «оплодотворяет кормилицу-землю», могут только самые жалкие прихвостни буржуазии?

[78] «Внутри деревенской общины возникли антагонистические социальные классы», — говорит Гурвич в другом месте. Я цитирую Гурвича только в добавление к вышеприведённым фактическим данным.

[79] Поиски «новых приёмов обработки» потому именно и становятся «лихорадочными», что хозяйственному мужику приходится вести более крупное хозяйство, с которым при помощи старых приёмов не справиться; — именно потому, что к поискам новых приёмов вынуждает конкуренция, так как земледелие приобретает всё более и более товарный, буржуазный характер.

[80] Потому бессмыслицу — что сила «экономически сильного» в том, между прочим, и состоит, что он держит в своих руках политическую власть. Без неё он не мог бы удержать своего экономического господства.

[81] Потому и «друзья народа» являются злейшими реакционерами, когда говорят, что естественная задача государства — охранять экономически слабого (так должно быть дело по их пошлой старушечьей морали), тогда как вся русская история и внутренняя политика свидетельствуют о том, что задача нашего государства — охранять только помещиков-крепостников и крупную буржуазию и самым зверским способом расправляться со всякой попыткой «экономически слабых» постоять за себя. И это, конечно, его естественная задача, потому что абсолютизм и бюрократия насквозь пропитаны крепостнически-буржуазным духом и потому, что в экономической области буржуазия царит и правит безраздельно, держа рабочего «тише воды, ниже травы».

[82] Между кем? помещиком и крестьянином? хозяйственным мужичком и босяком? фабрикантом и рабочим? Чтобы уразуметь этот классический «принцип солидарности», надо припомнить, что солидарность между предпринимателем и рабочим достигается «понижением заработной платы».

[83] Что такое филистер? Пустая кишка, полная трусости и надежды, что бог сжалится (Гёте). Ред.

[84] К этому сводились, в сущности, все наши старые революционные программы, — начиная хотя бы бакунистами и бунтарями, продолжая народниками и кончая народовольцами, у которых, ведь, тоже уверенность в том, что крестьянство пошлёт подавляющее количество социалистов в будущий Земский собор, занимала далеко не последнее место.

[85] Вывод этот, повторяю, не мог не быть ясным для каждого, кто читал «Коммунистический манифест», «Нищету философии» и «Капитал», и только для одного г-на Михайловского потребовалось особое разъяснение.

[86] По той простой причине, что до сих пор эти вопросы никак не решались. Нельзя же, в самом деле, назвать решением вопроса об аренде утверждение, что «народная аренда поддерживает народное хозяйство», или такое изображение системы обработки помещичьих земель крестьянским инвентарём: «крестьянин оказался сильнее помещика», который «пожертвовал своей независимостью в пользу самостоятельного крестьянина»; «крестьянин вырвал из рук помещика крупное производство»; «народ остаётся победителем в борьбе за форму земледельческой культуры». Это либеральное пустоболтунство в «Судьбах капитализма» «нашего известного» г-на В. В.

[87] Доказательство — разложение крестьянства.

[88] Ziemlich blasse kompromißfähige und kompromißsüchtige Reformrichtung — по-русски это можно, кажется, и так передать: культурнический оппортунизм.