Про походы новгородских ушкуйников

 

Немалый урон наносили лихие разбойники — викинги мирным земледельцам — финнам, латышам и славянам, которые жили по восточным берегам Балтийского моря. Хищные норманнские корабли-дракары, опережая других западных европейцев, проникали в устья могучих рек, покрывавшихся на долгий зимний срок толстым льдом. С ранней весны и до поздней осени не было покоя местным жителям от пиратов. То скот пограбят, то деревни пожгут. Людишек, кого поймают, в полон угонят. Но главное — запирали они выход в Варяжское море русским купцам. Грабили викинги и иноземных гостей, направлявшихся в восточные земли.

 

Наверное, для того, чтобы заслонить древние торговые пути, и срубили славяне в самом узлище гостевых дорог, у Ильмень-озера, городище. Хорошее место выбрали. С севера защищали город волховские пороги. С запада загородился он непролазными лесами. А с юга да с востока лежали болота… Господин Великий Новгород — величали его люди.

Неважные земли окружали боярскую республику. Хлеба урождались скудные; а что и поднималось вёснами от черной пахоты, то часто губил мороз. Да и травы были не такие обильные, как в степных районах. Оттого и скота держали новгородцы мало. Чем же жили? С незапамятных времен занимались жители этих мест пушным да зверобойным промыслом. Ходили на север по берегам северных рек, «угодных и обильных» пушным зверем, и птицей, и рыбой.

Добытые припасы отправляли новгородцы в низовье — на Среднюю Волгу, в русские княжества. А оттуда шел к ним поток хлеба, скота и других товаров. Низовые княжества хорошо покупали и заморские товары, которые привозили в Новгород ганзейские купцы по Балтийскому морю. Увозили же они в Западную Европу все, что ни доставляли, и с севера, и с юга.

Когда первые новгородцы пробрались на север, точно никто не знает. Было это больше тысячи лет назад. Уже тогда шло от Великого Города несколько разведенных путей в северные земли. Как наладят по весне боярские ли холопы-сбои или другие какие гулящие люди на волховском берегу ладьи-ушкуи, как собьются в ватаги — тут и путь выбирают. Кому какой по душе, кому какой лучше ведом. Одни спускались вниз по Волхову, пробивались через пороги и выходили в Нево-озеро, нынешнюю Ладогу; из него рекой Свирью попадали в Онежское озеро. Шли его восточным низким берегом от погоста до погоста к Водле-реке. А потом по ней, по ее притокам в Кенозеро. Отсюда неведомыми протоками по малоприметным речкам добирались кто до Онеги-реки, кто до Северной Двины. И уж по ним, по их полноводью выходили в Белое море.

От Онежского озера, от Онеги-реки, как пальцы руки, расходились на север разведанные дороги.

Другие ушкуйники выбирали северо-западный путь. От новгородского городка Карелы на западном берегу Ладожского озера на Корельский берег Белого моря, в «дикую лопь». За ушкуйниками двигались в северные земли и мелкие промышленники и переселенцы. Места на севере было много, а людей — мало. Местные жители карелы и саами учились у пришедших сюда русских крестьян земледельчеству. Русские перенимали навыки местных жителей и становились ловкими охотниками и зверобоями.

Боярские же холопы — ушкуйники грабили одинаково как своих, так и иноверцев.

Чем больше селилось людей в северных краях, тем меньше становилось в них пушного вольного зверя. В погоне за ним все дальше и дальше на север и северо-восток уходили охотники, уходили и первопроходцы-ушкуйники. Так, передвигаясь от реки к озеру и к другой реке, перетаскивая волоком по мхам и болотам тяжелые ладьи, открыли ушкуйники богатый крайний северо-восток Европы, бассейн реки Печоры. В те времена этот район назывался Подкаменная Югра. Потому что Камнем наши предки называли Уральский хребет. А «югрой» обозначали все племена, жившие между Печорой и Нижней Обью, по обе стороны Уральских гор.

Постепенно ватаги новгородских ушкуйников росли. Не раз печорские и югорские данники встречали их оружием, и тогда многих ратников и воинов-кметей недосчитывались в новгородских «концах» и посадах.

Огромную территорию захватила Новгородская феодальная республика. Вассалами Новгорода были такие города, как Старая Русса, Ладога, Торжок, Корела, Орешек. Долгое время в зависимости от Новгорода был Псков с пригородами. Но для простых людей — а таких было большинство — жизнь в боярской республике была нелегкой. Всего три — четыре десятка именитых боярских фамилий владели половиной всех новгородских земель. Огромные богатства сосредоточились в руках патриарха и у монастырей. Простое же население несло на себе всю тяжесть податей и государственных повинностей. Потому так часто и вспыхивали ссоры то между жителями соседних улиц — уличанами, то между кончанами, населявшими один из пяти новгородских «концов».

С XIV века начинаются попытки Москвы и Великого княжества Литовского сначала переманить Новгород на свою сторону, а потом и просто присоединить его со всеми землями к себе. Бояре разделились. Одни хотели податься под власть Литвы, другие тяготели к Москве. После долгой политической борьбы в 1478 году Новгород был окончательно включен в состав Русского государства. Новгородская феодальная республика перестала существовать.

 

Путешествия в Московию

 

В моем рабочем кабинете на второй полке тяжелого шкафа стоят старые книги в кожаных переплетах с длинными-предлинными названиями. Это записки иностранных путешественников — тех, что первыми посетили только-только образованное и скинувшее с себя татарское иго Русское государство. Вот воспоминания фламандского рыцаря, который служил в Пруссии и Ливонии и в 1413 году посетил Новгород. Звали его Жильбер де Леннуа. А вот книги двух венецианцев. Один из них в середине XV века ездил в Азов, а другой немного позже пересек южные степи, направляясь к царю персидскому. Тесно прижавшись друг к другу, стоят на ребре толстые книги, снабженные многими рисунками. Это воспоминания дипломатов. Потом идут книги английских и голландских купцов…

 

 

Герб великого князя Московского. Со старинной гравюры.

 

Но самое подробное и самое интересное сочинение принадлежит Сигизмунду Герберштейну — послу деятельного и коварного германского императора Максимилиана Первого. У книги его воспоминаний тоже длинное и трудное название, вполне в духе своего времени: «Записки о Московитских делах Сигизмунда вольного барона в Герберштейне, Нейберге и Гюттенгаге. Кратчайшее описание Руссии и Московии, которая ныне состоит ея столицею…» и так далее, и тому подобное — еще целых семь строчек. Книга издана в Вене в 1549 году. Пожалуй, она — самый первый более или менее достоверный очерк о нашей стране. Конечно, здесь тоже немало неточностей, а то и просто выдумок, записанных автором с чужих слов. Но у Герберштейна они встречаются все-таки реже, чем у других.

Вместе с его посольством я и предлагаю вам совершить путешествие и посмотреть на нашу Родину глазами жителя Западной Европы XVI века.

Посольство, в котором мы с вами решили принять участие, собралось в путь в 1517 году. К этому времени русские войска освободили от литовцев свой старый город Смоленск и значительно расширили территорию государства за счет последних удельных княжеств и земель, отвоеванных у Великого княжества Литовского.

Теперь Великое княжество Московское превратилось в большое и сильное централизованное Русское государство. И это немало беспокоило всех соседей. Литовский король Сигизмунд Первый по прозвищу Старый не мог смириться с потерей Смоленска и пограничных земель. Он пугал ливонцев, уверяя, что русские войска вот-вот двинутся на запад и отберут у ордена земли, населенные славянами и балтийскими племенами. Посылал Сигизмунд деньги и послов с богатыми подарками к крымскому хану, чтобы привлечь того на свою сторону и обратить против России.

Татары были всегда легки на подъем. Их конница совершенно неожиданно появилась под стенами Тулы. А другое войско пошло грабить Путивль… Русские войска отбили разбойничьи набеги. Но земли были разорены, деревни сожжены, люди побиты и угнаны…

А тут еще и литовские войска нанесли русским тяжелое поражение под Оршей, хотя Смоленска и не захватили…

Сразу же германский император Максимилиан, с которым у Великого Московского князя Василия Третьего был договор против Сигизмунда, раздумал воевать с Литвой. Вместо этого он решил стать посредником мира между Москвой и Краковом, послать посольство, которое бы примирило воюющие стороны.

Вот почему в Вене стал собираться большой посольский поезд из карет и телег. Главным послом император назначил знатного и ловкого дипломата барона Сигизмунда Герберштейна.

 

 

Тверь. Со старинной гравюры.

«Записки о московитских делах»

 

Сигизмунд Герберштейн был не только знатен и ловок, но и весьма образован. Тринадцатилетним мальчиком записал его отец в число студентов Венского университета. И три года Сигизмунд прилежно учил латинский язык, а также все науки, которые преподавали ему профессора.

За заслуги в войне с Венецией император Максимилиан посвятил его в рыцари. А познакомившись с ученостью кавалера, сделал членом придворного совета.

Герберштейн побывал с дипломатическими поручениями при дворах многих европейских королей, прежде чем получил назначение ехать в Московию.

Император задумал создать коалицию — политический союз государств против Турции и вовлечь в него Россию. Миссия была тонкая и деликатная. Особенно если учесть, что Максимилиан непременно хотел помирить еще Россию с Литвой и заставить московитов отдать Литве Смоленск.

Кого отправить послом? Сначала выбор пал на епископа из Лайбаха.

Но его преосвященство оказался таким трусливым человеком, что пришлось отказаться от его кандидатуры. Правда, путь в Московию в те времена мог испугать кого угодно, и прежде всего — своей полной неизвестностью. Бывалые путешественники рассказывали такие ужасы о «дикой» стране, о бездорожье, о дремучих лесах с дикими зверями и разбойниками, что отбивали охоту пускаться в путь даже у самых смелых.

Тут-то и вспомнил император о своем бароне Сигизмунде фон Герберштейне, который знал славянский язык…

15 декабря 1516 года по мокрым мостовым зимней Вены застучали копыта посольских коней. В окружении всадников ехали кареты, подпрыгивали тяжелые телеги с багажом и подарками. Сопровождаемый напутствиями и слезами, рыцарь-дипломат Герберштейн выступил на восток.

Первый участок пути соединял Вену с Вильной — сегодняшним Вильнюсом — резиденцией польского короля и Великого князя Литовского Сигизмунда. Здесь десять дней обсуждались условия возможного мира с Россией, после чего посольский поезд выступил на дорогу из Вильны в Москву.

Знаете ли вы, сколько сегодня идет поезд от Москвы до Вильнюса? Часов десять, не больше. Герберштейн ехал почти месяц. Уже в Польше, после благоустроенных немецких городов, соединенных друг с другом мощеными дорогами, путешественников встретили грязные грунтовые дороги и бедные маленькие села с убогими постоялыми дворами. И чем дальше на восток, тем дороги становились все хуже, деревни с постоялыми дворами попадались все реже, а леса делались гуще, болота обширнее, а реки — глубже и шире. И почти через каждую речку приходилось стелить свой мост…

Наконец дорог не стало вовсе. Глухие лесные края между Литвой и Московией были страшно разорены войнами и потому совершенно пустынны. Куда ехать? Где остановиться? Кругом ни следа человеческого жилья. Только разбойничьи посвисты не то ветра, не то лихих ватаг. Хорошо, что с посольством Герберштейна ехали московские послы, которые возвращались из Испании. Они не только указывали, куда ехать, но и не раз выручали спутников Герберштейна из очень неприятных ситуаций. Наконец после длительного пути посольство вступило в Подмосковье. Навстречу выехали встречающие. Проводили в город и отвели на квартиры. Теперь надо было ждать. Чем меньше уважения хотел царь оказать послу, тем дольше длилось время ожидания.

Однако Сигизмунд Герберштейн времени даром не терял. Он поднес кому надо подарки и познакомился с нужными людьми. Всякого, с кем удавалось разговориться, императорский посол жадно расспрашивал о государстве Московском. Его интересовало все: границы и города, реки, торговые пути и народы, населяющие обширную территорию. Все эти сведения барон тщательно записывал, потому что был он не только послом, но, как и полагалось, не меньше и разведчиком.

Правда, царь настрого приказал боярам зорко следить, чтобы иностранец поменьше знался с русскими людьми. Но разве за делами да заботами за всем углядишь… А Герберштейн не брезговал никакими сведениями. Он охотно знакомился с обычаями и обрядами русских, с их семейной жизнью, привычками и праздниками. И постепенно обнаружил, что большинство из того, что читал в сочинениях путешественников, побывавших до него в этой удивительной стране, — неправда. То ли были это басни и выдумки самих рассказчиков, не знавших Московии, то ли записывали они все подряд, что ни рассказывали им сами русские. А те так любили преувеличивать достоинства и богатства своего государства, что картина создавалась совершенно невероятной.

Наконец попал Герберштейн к царю на прием. И тут его миссия полностью провалилась. Московиты и слушать не хотели о том, чтобы отдать Смоленск. А без него Литва не соглашалась на мир. Да и коалиция с императором против Турции не встретила ни у кого поддержки. Так и уехал императорский посол ни с чем восвояси. Однако эта неудача, по-видимому, не повредила Герберштейну в глазах Максимилиана. Потому что он еще раз приезжал с посольством в Москву.

Когда же служба его при дворе закончилась, Герберштейн удалился в свое поместье и там написал книгу о своем путешествии и о том, что же, по его мнению, представляла собой загадочная страна Московия.

Если собрать все ранние описания нашей страны, то получится прелюбопытная картина. Всем путешественникам Московия казалась, прежде всего, необозримой равниной, покрытой лесами и болотами. Иностранцы в один голос утверждали, что на огромных заснеженных пространствах этой страны «холода и мрака» нельзя встретить ни одного холма, ни одной горы. Тридцать одна река, по мнению авторов старых описаний, пересекала Русскую землю. А уж о климате, особенно о зимах, иноземцы рассказывали чудеса.

Европейцы писали, что зимой «деревья в лесах раскалываются от морозов, а лошади привозят в санях замерзшие трупы ездоков, завернутые в овчинные тулупы… Волки, гонимые стужей и голодом, прямо в городах и селах нападают на скот, а то и врываются в дома жителей».

Не менее невероятными были описания и других времен года.

 

 

Русский купец. Рисунок из книги Герберштейна.

 

Герберштейн опроверг многие из выдумок. Он писал, что леса, заполняющие большую часть Московии, во многих местах расчищены и заселены. Воздух Московии настолько чист и здоров, что население страны не знает большинства заразных болезней, от которых страдают европейские города. На карте, составленной Герберштейном, указана уже не тридцать одна речка, а значительно больше. Причем все они снабжены не латинскими названиями древних авторов, а местными, что было очень важно.

В сочинении императорского посла множество рисунков, которые сделали художники, сопровождавшие его в поездке.

Книга Герберштейна долгие годы служила и справочником и источником для многих других географических сочинений той эпохи.

 

 

Вооружение русских всадников. Рисунок из книги Герберштейна.

Архипелаг мира

 

Знакомство европейских народов друг с другом и есть открытие Европы. Причем делало и делает это каждое поколение по-своему…

Вот, скажем, работают в околоземном пространстве наши космонавты. День за днем облетают они планету. Океаны и континенты так и мелькают в иллюминаторах. Смотрят космонавты на Европу — западный полуостров Евразиатского материка — и наверняка говорят друг другу: «Посмотрите, какие у нашей Европы изрезанные берега! Сколько в ней внутренних морей и заливов, островов и полуостровов, сколько гаваней естественных, самой природой созданных! Немудрено, что прибрежные жители с давних пор научились строить корабли и заниматься морским промыслом. Немудрено, что и самые дальние путешествия начинались с европейских берегов… Не так ли?..»

А поговорите с пилотами международных авиарейсов. Они вас сразу спросят: «Европа? Вы какую имеете в виду Европу: Западную или Восточную?..»

И верно, не зря ведь географы делят эту часть света на две. Тут и рельеф и климат разные, даже растительность. В Западной Европе гор больше, чем в Восточной, но зато они сильнее разбиты долинами. А от того и рельеф получается раздробленным, более мелким. В Восточной же Европе все массивнее и крупнее. Если равнина под крылом, так на ней сразу несколько государств западноевропейских разместятся. Реки длиннее, озера глубже, леса обильнее, а болота протяженнее. Так отличаются ландшафты Восточной и Западной Европы, если смотреть на них с высоты полета пассажирского авиалайнера.

 

Прибавление

 

Девочкам и мальчикам, населяющим Северную и Южную Америку, никто не запрещает прочитать сначала про открытие европейцами своего континента, а потом вернуться к истории Старого Света. Точно так же, как и юные обитатели Австралии, занимающие, по сравнению с нами, «другую сторону Земли», наверное, захотят именно свое — Южное — полушарие считать главным и именно свой материк — первым. Но только первым среди равных…

А теперь, после того как мы разрешили возможные недоумения, давайте отправимся к самым первым цивилизованным европейским народам и посмотрим, как они жили, куда и зачем странствовали.

 

А вот однажды довелось мне на машине с товарищем проехать из Ленинграда в Москву, потом к Волге. От Волги повернули мы на запад и поехали через Киев и Минск в Варшаву, а потом в Берлин. Довелось мне проплыть по Рейну, побывать на берегах Сены и Роны… Сегодня Европа, пожалуй, самая населенная часть света. И не потому, что в ней больше всего людей живет. Народу здесь поменьше, чем, например, в Азии. Но и сама-то Европа невелика.

У нас, в Восточной Европе, от города до города немало километров пути. Вокруг — то поля, то леса. Деревни друг за дружкой к шоссе выбегают. Просторно!

Совсем не то в Западной Европе. Там поля куда меньше, а леса реже. Чем дальше к западу, тем меньше дикой природы по обочинам дороги остается. А потом начинаются районы, по которым едешь, едешь, а кругом все дома да дома… Дома погуще — по городу едешь, дома пореже, — значит, из одного города выехал — к другому приближаешься. Теснота!

В Западной Европе — все освоено, все застроено, все заселено. Государства — в одном позавтракал, во втором пообедал, а ужинать при желании можно уже в четвертом или в пятом. Тут, конечно, дикой природы и вовсе не осталось: леса — парки, реки на каналы похожи. Перелетные утки и лебеди у набережных кормятся, у ребятишек хлеб прямо из рук берут. А зайцы и другой мелкий лесной народ — те и вовсе в городские скверы и на бульвары перебрались. Правда, никто их не обижает. Мало осталось меньших братьев человеческих на Европейском континенте. Волей-неволей научились люди их ценить и беречь.

С одной стороны, Европа вроде бы единая часть света. Даже не самостоятельная, а часть Азии. А с другой?

Живет в Европе более полумиллиарда человек. Наверное, сегодня все народы, все нации в ней представлены. Исторически сложилось, что на территории этой части света к сегодняшнему дню расположилось более тридцати государств. Каждое со своим правительством, своими законами и границами. А сколько раз эти границы менялись, сколько войн прокатилось через европейские государства…

От горя и крови небо над Европой должно было почернеть… А кому оно такое нужно? Люди хотят голубого неба и яркого солнца. Люди хотят дождя и снега без радиоактивных остатков.

Мне даже странно, что кто-то может этого не понимать. А вам? Нет, правда, ну как тут не понять, что на такой маленькой и тесной части света больше ни в коем случае нельзя затевать никаких кровопролитий. От них всем будет плохо: военным и гражданским, богатым и бедным, тем, кто воюет, и тем, кто не воюет, — одинаково!

Правда, с каждым годом все больше европейцев усваивают эту простую истину. И все больше народов включается в борьбу за то, чтобы сделать нашу часть света, всю Европу, архипелагом мира и дружбы народов… Вы спросите: «Почему архипелагом?»

Очень просто: пока государства отгораживаются друг от друга границами, они как острова. И первая задача — научиться жить в мире. А потом… потом, может быть, наступит и время для решения второй и третьей задач. Сначала превратить архипелаг мирных островов в континент мира. А потом отменить войну на всех континентах, на всей планете.