Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Допрос Вильгельма Кейтеля обвинениемСтр 1 из 7Следующая ⇒
(Из стенограммы Международного Военного Трибунала от 5–6 и 8 апреля 1946 [757])
Сотый день Пятница, 5 апреля 1946 Вечернее заседание Председательствующий: Трибунал будет заседать завтра с 10 часов утра. В 12:30 будут рассмотрены дополнительные ходатайства о свидетелях и документах, и после этого с четверти до 1 он будет переведен в закрытый режим.
Руденко [758]: Подсудимый Кейтель, уточните, когда вы получили первый офицерский чин?
Кейтель: 18 августа 1902 г.
Руденко: Какое вы получили военное образование?
Кейтель: Я вступил в армию в качестве кандидата в офицеры и служил сначала в качестве простого солдата и, пройдя затем все последующие чины — ефрейтора, унтер-офицера — стал лейтенантом.
Руденко: Я спросил вас о вашем военном образовании.
Кейтель: Я был армейским офицером до 1909, затем около шести лет полковым адъютантом, во время первой мировой войны я был командиром батареи, а с весны 1915 г. находился на службе в генеральном штабе.
Руденко: Вы окончили военную или другую академию?
Кейтель: Я никогда не учился в военной академии. Два раза я в качестве полкового адъютанта принимал участие в командировках большого генерального штаба[759], летом 1914 г, был откомандирован в большой генеральный штаб и в начале войны 1914 возвратился в свой полк.
Руденко: Какую военную подготовку и военный чин имел Гитлер[760]?
Кейтель: Лишь немного лет назад я узнал от самого Гитлера, что он после окончания первой мировой войны якобы был лейтенантом в одном из баварских пехотных полков. Во время войны он был простым солдатом, затем он получил чин ефрейтора, очень может быть, что в последнее время он получил чин унтер-офицера.
Руденко: Не следует ли сделать вывод, что вы, обладая солидной военной подготовкой и большим опытом, вмели возможность оказывать существенное влияние на Гитлера при решении военно-стратегических и других вопросов, касающихся вооруженных сил?
Кейтель: Нет. Я заявлю в этом отношении, что Гитлер, в степени, которая практически непонятна для неспециалистов и профессиональных офицеров, изучал публикации генерального штаба, военную литературу, эссе по тактике, операциям и стратегии и так у него были знания в военных сферах, которые можно назвать поражающими. Могу я привести пример того как это подтверждалось иными офицерами Вермахта. Гитлер был настолько хорошо информирован относительно организации, вооружений, руководства и снаряжения всех армий, и что еще более замечательно, всех флотов мира, что невозможно было подтвердить какую-либо ошибку с его стороны; и я добавлю, также, что во время войны, пока я находился в его штаб-квартире и в его ближайшем окружении, Гитлер изучал по ночам все крупные труды генерального штаба — Мольтке[761], Шлиффена[762] и Клаузевица[763] и черпал для себя из них обширные знания. Поэтому, у нас складывалось впечатление: только гений способен на это.
Руденко: Вы не станете отрицать, что в силу своего опыта и военной подготовки вы являлись советником Гитлера в ряде важнейших вопросов?
Кейтель: Я относился к его ближайшему военному окружению и я слышал многое от него; но я вчера на вопрос моего защитника указывал на то, что даже в простых, ежедневных вопросах касающихся организации и снаряжения Вермахта, я могу открыто признать, что я был учеником, а не учителем.
Руденко: С какого времени, вы считаете, началось ваше сотрудничество с Гитлером?
Кейтель: Как раз в тот день, когда я был призван на эту должность, 4 февраля 1938 г.
Руденко: Итак, вы работали в контакте с Гитлером весь период, подготовки и осуществления агрессивной войны?
Кейтель: Да, мне кажется, что я уже дал все нужные разъяснения относительно того, как для меня, оказавшегося в этой ситуации, развивались события, уготовившие мне много неожиданностей.
Руденко: Кто, кроме вас, из руководящих военных работников ОКВ[764] и ОКХ[765] был приравнен к рангу министра Рейха?
Кейтель: Ранг министра Рейха имели три главнокомандующих родами войск вооруженных сил, причем главнокомандующий воздушным флотом рейхсмаршал Геринг был, кроме того, министром авиации Рейха, точно так же и я, как я уже показал вчера, приравнивался по рангу к министру Рейха, но я не имел полномочий министра и не назывался министром.
Руденко: Кто кроме вас, из числа военных сотрудников в ОКХ и ОКВ, подписывал распоряжения совместно с Гитлером и остальными министрами Рейха?
Кейтель: В министерском секторе правительства Рейха, был способ подписей фюрера и рейхсканцлера и непосредственно заинтерсованных министров, и наконец начальника рейхсканцелярии. Это не годилось для военного сектора, согласно традициям германской армии и Вермахта подписи давались принципиальными экспертами, которые работали над вопросом, начальником штаба, или кем-либо отдававшим или, по крайней мере, готовившим приказ, добавляя инициалы на черновике.
Руденко: Вчера вы сказали, что вы подписывали такие распоряжения совместно с другими министрами Рейха.
Кейтель: Да, вчера я упоминал отдельные распоряжения и также приводил причины, почему я подписывал их, и что делая это я не являлся министром Рейха и не получал функций полномочного министра.
Руденко: Какой орган, начиная с февраля 1938 года, выполнял функции военного министерства?
Кейтель: До последних дней января или первых дней февраля тогдашний военный министр Рейха фон Бломберг[766]. После 4 февраля, как известно, не существовало больше ни военного министерства, ни военного министра.
Руденко: Я поэтому вас и спрашиваю, какой орган заменял и выполнял функции военного министерства, зная, что этого министерства не было?
Кейтель: Я вместе с управлением вооруженных сил, тогдашним штабом военного министерства, во главе которого я стоял, вел дела дальше, распределив их, как я указал, то есть, передав все высшие полномочия главнокомандующим родами войск вооруженных сил. Но это был не мой приказ, а приказ Гитлера.
Руденко: Из представленной вам и суду схемы видно, что ОКВ являлось центральным объединяющим и высшим военным звеном в Рейхе, непосредственно подчиненным Гитлеру. Правильно сделать такой вывод?
Кейтель: Да. Это был штаб, военный штаб Гитлера.
Руденко: Кто непосредственно в ОКВ руководил разработкой военно — стратегических планов? Я имею в виду планы нападения на Австрию, Чехословакию, Польшу, Бельгию, Голландию, Францию, Норвегию, Югославию и Советский Союз.
Кейтель: Мне кажется, что вчера я очень подробно заявил, сказав, что все оперативные, стратегические планы разрабатывались по поручению Гитлера главнокомандующими родов войск вооруженных сил, например, в сухопутных войсках — ОКХ и генеральным штабом сухопутных сил. После чего об этих планах докладывалось Гитлеру, и затем принимались соответствующие решения.
Руденко: Я хочу вас спросить в связи с Югославией о следующем. Признаете ли вы, что изданная за вашей подписью директива о предварительном разделении Югославии является документом большого политического и международного значения, которым предусматривалось фактическое уничтожение Югославии как государства?
Кейтель: Я не сделал ничего, помимо оформления письменного распоряжения Гитлера, и препроводил его в инстанции, которых это интересовало и касалось. Я не мог оказать ни личного, ни политического влияния на решение этого вопроса.
Руденко: За вашей подписью?
Кейтель: По поводу подписей, которые я давал, я вчера сделал обширное объяснение, о том, как они появлялись и в чем их значение.
Руденко: Да, мы говорили об этом, мы слышали об этом, и я далее задам вам еще вопросы об этом. Я хочу теперь с большей ясностью уточнить ваше место в вопросе Югославии. Согласны ли вы, что при прямом участии ОКВ организовывались провокационные акции для создания повода к германской агрессии и для оправдания этой агрессии в глазах общественного мнения?
Кейтель: Этим утром, в ответе на вопросы защитников остальных подсудимых, я четко отвечал, что я не принимал участия в подготовке каких-либо инцидентов, и военные инстанции по желанию Гитлера никогда не принимали участия в обсуждении, подготовке, разработке или проведении такого рода инцидентов. Под инцидентом подразумевается провокация.
Руденко: Какое участие принимало ОКВ в обеспечении вооружения «фрайкора[767]«в Судетах?
Кейтель: Генерал, какой фрайкор? Я не знаю, какой фрайкор вы упоминаете?
Руденко: Фрайкор Судетов?
Кейтель: Я не осведомлен о том, что какая-либо военная инстанция, если можно так выразиться, поставляла или направляла туда тайным образом оружие. Я об этом не знаю.
Руденко: Кто и почему издал приказ об оккупации Моравской Остравы и Витковиц германскими военными частями 14 марта 1939, после полудня, когда президент Гаха[768] еще находился в пути в Берлин с целью переговоров с Гитлером?
Кейтель: Под конец фюрер решил издать этот приказ. Были сделаны приготовления с тем, чтобы внезапно, до планировавшегося ранее вступления в Чехословакию, занять этот район, где находился известный крупный современный сталелитейный завод, расположенный в Моравской Остраве, я не могу сейчас вспомнить, как он называется. Гитлер мне сказал, что причина такого решения заключается в том, чтобы воспрепятствовать тому, чтобы поляки внезапно напали с севера и чтобы, кроме того, на всякий случай завладеть наиболее модернизированным прокатным заводом. Это он привел в качестве причины, то есть, оккупации действительно имевшей место в поздние часы 14 марта.
Руденко: Но в это же время президент Гаха ехал в Берлин, чтобы вести переговоры с Гитлером?
Кейтель: Да, это правильно.
Руденко: Это вероломство!
Кейтель: Мне не кажется, что я должен давать свою оценку этих событий. Правильно то, что эта оккупация состоялась в указанный вечер. Причем я уже указал, что президент Гаха узнал об этом лишь тогда, когда он приехал в Берлин.
Теперь я вспомнил название. Это был металлургический завод в Витковице.
Руденко: Я имею к вам несколько вопросов в связи с агрессией против Советского Союза. Вы вчера давали уже Трибуналу по этому поводу показания. Вы изложили свою позицию по поводу нападения на Советский Союз. Но вы заявили Трибуналу, что распоряжение о подготовке варианта «Барбаросса[769]«последовало в начале декабря 1940 года?
Кейтель: Да.
Руденко: Вы точно это припоминаете и утверждаете?
Кейтель: Я не знаю, как точнее сказать, я не вспоминаю о каком-то определенном приказе главного командования вооруженных сил, которое издало бы соответствующие распоряжения о плане, названном просто «Барбаросса». Правда, в сентябре было издано указание, в котором говорилось о транспорте и железных дорогах и тому подобных вещах. Подписал ли я такое указание — я сейчас не помню. Тогда действительно было издано такое подготовительное указание, которое ставило своей целью улучшение средств сообщения между Западом и Востоком.
Руденко: В сентябре?
Кейтель: Это могло быть в сентябре или октябре, но я не могу установить точную дату.
Руденко: Я хочу знать точную дату.
Кейтель: Более точную информацию вы, вероятно, можете получить от генерала Йодля, который знает это лучше.
Руденко: Конечно, мы спросим его об этом во время его допроса. Я хочу, чтобы вы кратко вспомнили, впервые вы узнали о замыслах Гитлера о нападении на Советский Союз летом 1940 года?
Кейтель: Нет. Записанный в дневнике Йодля разговор относится к лету 1940 года. Вы, очевидно, имеете сейчас в виду тот разговор, который записан в дневнике Йодля, но я не присутствовал на этой, очевидно, очень краткой и беглой беседе. Размышления, которые у меня были в то время, подтверждают то обстоятельство, что я не слышал этого разговора, потому что я в то время постоянно находился в разъездах, летал на самолете и не присутствовал на совещаниях, где обсуждалось военное положение.
Руденко: А когда у вас происходила беседа с Риббентропом?
Кейтель: Это было, очевидно, в последние дни августа или в начале сентября. Точной даты я, однако, сообщить не могу. Я восстанавливаю этот период в моей памяти, исходя из того, что приблизительно 10 августа я вновь прибыл в Берхтесгаден и в последующее время составил тот меморандум, о котором я говорил.
Руденко: Итак, вы утверждаете, что впервые о замыслах Гитлера напасть на Советский Союз вы узнали из беседы с Риббентропом?
Кейтель: Нет, дело в том, что после того, как я 14 дней отсутствовал в Берхтесгадене, находясь частично в отпуску, частично при исполнении служебных обязанностей в Берлине, я возвратился в главную ставку и затем в один из следующих за моим прибытием дней, приблизительно в середине августа, я услышал впервые об этих планах Гитлера. После этого мной был составлен меморандум.
Руденко: Таким образом, правильно я вам ставлю вопрос, что вы летом 1940 года узнали о замыслах Гитлера?
Кейтель: Да. Август это еще лето.
Руденко: Я хотел бы напомнить вам показания свидетеля Паулюса[770], которые он дал здесь, перед Трибуналом, 11 февраля сего года. Паулюс как вы припоминаете, сообщил Трибуналу, что при поступлении на службу в ОКХ 3 сентября 1940. он среди прочих планировок застал там еще незаконченный предварительный оперативный план нападения на Советский Союз, известный под названием «Барбаросса». Вы припоминаете это свидетельство Паулюса?
Кейтель: Я помню лишь то, что он сказал, что там имелся план проведения маневров, что, когда он был переведен на должность в ОКХ в генеральный штаб, он обнаружил там соответствующий документ. Этот документ мне неизвестен и не мог быть известным, так как документы и материалы генерального штаба никогда не находились в моем распоряжении, и я никогда не видел их.
Руденко: Стало быть, я хочу установить одно обстоятельство: вы отрицаете, что в сентябре 1940 года в ОКХ уже велись разработки в связи с вариантом «Барбаросса»?
Кейтель: Если имеется свидетельство генерал-фельдмаршала Паулюса, то я не могу сказать, что оно неправильно, потому что я не могу знать, было ли это так в действительности. Я не могу этого ни оспаривать, ни утверждать.
Руденко: Вы заявили Трибуналу, что вы были противником войны с Советским Союзом?
Кейтель: Да.
Руденко: Вы заявили, что вы специально входили с предложением к Гитлеру, чтобы он изменил свои замыслы в отношении Советского Союза?
Кейтель: Да, не только изменить этот план, но вообще отказаться от этого плана и не вести войны против Советского Союза. В этом заключался смысл моего меморандума.
Руденко: Сейчас я хочу вас спросить об известном вам, очевидно, совещании, которое произошло через три недели после нападения Германии на Советский Союз, о совещании 16 июля 1941. Вы припоминаете это совещание, которое было посвящено вопросу о задачах войны против Советского Союза?
Кейтель: Нет, я сейчас не помню.
Руденко: Я не намерен вам сейчас предъявлять этот документ. Если вспоминаете, я его предъявлял подсудимому Герингу, когда речь шла о расчленении Советского Союза, вспоминаете?
Кейтель: Да, этот документ я знаю. Я уже здесь, во время моего допроса охарактеризовал этот документ как запись рейхсляйтера Бормана.
Руденко: Правильно.
Кейтель: Я тогда также показал, что меня пригласили участвовать лишь во второй половине этого совещания, я не присутствовал на первой половине совещания. Я также показал, что этот документ не является протоколом, а свободной продиктованной записью рейхсляйтера Бормана.
Руденко: Но вы припоминаете, что уже тогда — 16 июля ставился вопрос о присоединении к Германии Крыма, Прибалтики, волжских районов, Украины, Белоруссии и других территорий.
Кейтель: Нет, мне кажется, что об этом говорилось на первой половине совещания. Я помню о той части совещания, когда обсуждался вопрос о кадрах, об определенных лицах, которые должны были быть назначены. Это я припоминаю. Эту запись я увидел только здесь, раньше я не знал о ней, на первой половине этого совещания я не присутствовал.
Руденко: Тогда позвольте спросить вас иначе. Какие конечные цели ставил Гитлер и его окружение в войне против Советского Союза?
Кейтель: Я считал, основываясь на тех заявлениях, которые мне сделал Гитлер, что более глубокие причины этой войны заключались в том, что он был убежден, что в течение ближайших лет между великой славянской коммунистической империей и великогерманским Рейхом национал-социализма, так или иначе вспыхнет война и если столкновение между этими двумя народами неизбежно, то гораздо лучше, чтобы оно произошло сейчас, а не позже. Вот, как я могу приблизительно все это сформулировать. Но я не помню, по крайней мере, сейчас, эти вопросы, из этого документа о расчленении некоторых районов. Вероятно, они были плодом фантазии.
Руденко: И вы утверждаете под присягой, что вам было неизвестно о гитлеровских планах захватить территории Советского Союза и колонизировать их?
Кейтель: Нет, в такой форме это не говорилось. Я, конечно, сознавал, что предполагалось сделать прибалтийские провинции зависимыми от Германии, установить между Украиной и Германией тесные экономические отношения в области снабжения продуктами питания, но мне не были известны конкретные объекты, которые должны были быть завоеваны, и если эти вопросы когда-нибудь и затрагивались, то я к ним не относился серьезно.
Руденко: Известно ли вам было, что на этом совещании 16 июля Гитлер заявил о необходимости стереть с лица земли Ленинград?
Кейтель: Я не уверен, что в ходе этого совещания — я снова прочитал здесь этот документ. Того, что содержится в документе я не могу вспомнить. Но документ был у меня в руках; я читал его в присутствии американского обвинителя; и если это изложено в нем, тогда вопрос в том слышал ли я об этом тогда, когда я был вызван на совещание.
Руденко: Я не намерен сейчас вручать вам документ, потому что он уже представлялся несколько раз. Но в протоколе, цитированном мною подсудимому Герингу, который сам читал его, сказано: «На Ленинградскую область претендуют финны. Фюрер хочет сравнять Ленинград с землей, с тем, чтобы затем отдать его финнам»
Кейтель: Я могу лишь сказать, что необходимо установить, с какого момента я присутствовал на совещании. Я не слышал, чего-либо сказанного до этого момента, и я могу только попросить, чтобы мне дали документ или если можно зачитали протокол моего предварительного допроса. О том, что я говорил тогда дознавателю.
Руденко: Хорошо. Мы немедленно дадим вам протокол совещания 16 июля. Пока требуется найти отрывок, я задам вам несколько вопросов, и за это время отрывок найдется.
Относительно уничтожения Ленинграда, вы знали о нем из других документов?
Кейтель: Меня спрашивала об этом русская делегация и генерал, который присутствовал в зале суда. Он обращал мое внимание на этот документ.
Руденко: Верно, это было во время предварительного следствия.
Кейтель: Я действительно знаю документ, изданный военно-морскими силами. Мне также известен 2-й документ, который содержал краткую директиву, мне кажется, по поручению Йодля, относительно Ленинграда. Меня уже допрашивали по этим двум документам. Я могу по этому поводу лишь констатировать, что ни действия германской авиации, ни обстрел осадной артиллерией не произвели тех разрушений, какие имели место позже в других местах. До этого дело не дошло, этого в действительности не было. Насколько мне известно, систематического обстрела Ленинграда не было. Поэтому можно констатировать лишь то, что я сказал тогда под присягой представителям советской делегации.
Руденко: Вы утверждаете, что Ленинград никогда не обстреливался?
Кейтель: Конечно, артиллерия действовала в районе Ленинграда. Но обстрел не ставил своей целью разрушение города, до этого дело не дошло. Генерал, это происходило, при наступлении на Ленинград.
Руденко: Взгляните на документ, и я затем задам вам несколько дополнительных вопросов. (Документ передается подсудимому) Кейтель: Это очень просто. Я вошел именно после того, как было сделано замечание. Я тогда сказал американскому дознавателю, что когда я вошел в комнату, я лишь услышал про дискуссию, о назначении гауляйтера Лозе[771]. Я не слышал предшествующих замечаний.
Руденко: Вы ознакомились с тем протоколом доклада на совещании 16 июля, касающимся Ленинграда?
Кейтель: Да, там где я вошел.
Руденко: Вы видите свое появление на совещании. Вы прибыли на совещание, когда не нём непосредственно завершилось обсуждение Ленинграда?
Кейтель: Да. Я вошел в комнату, когда они говорили о качествах гауляйтера Лозе, подходил ли он для административной должности. Это были первые слова, которые я услышал. Когда я вошел, шло обсуждение этого вопроса.
Руденко: Здесь четко заявляется: «Стереть город Ленинград с лица земли»
Кейтель: Да, я прочитал это.
Руденко: Тоже сказано в распоряжении?
Кейтель: Да; но со мной он прямо не связан. Вы имеете в виду приказ флота, приказ, связанный с флотом?
Руденко: Вам известно, что было два указа, один принятый флотским командованием и другой от ОКВ, подписанный Йодлем? Вы это знали, не так ли?
Кейтель: Да, я видел здесь оба распоряжения. Они были представлены русской делегацией.
Руденко: И вам известно, что в приказе за подписью подсудимого Йодля говорится также о разрушении города Москвы?
Кейтель: Сейчас я этого точно не знаю, так как тогда, как я сам видел, речь шла только о Ленинграде. Если это имеется в протоколе, то я не хочу оспаривать.
Руденко: Я вас спрашиваю: приказы по линии ОКВ издаются для того, чтобы их исполняли?
Кейтель: Во-первых, директива или указание, изданное морскими силами, не является приказом, исходящим от ОКВ, и его происхождение мне неизвестно, а короткий приказ Йодля, исходящий от ОКВ, был составлен, когда я отсутствовал, как я уже говорил. Если бы я в тот момент находился там, то я, вероятно, подписал бы его, но меня тогда не было и я не знаю предпосылок и обсуждений, обусловивших это указание.
Руденко: Вы не ответили на мой вопрос. Я спрашиваю: приказы издаются для того, чтобы их исполняли?
Кейтель: То, о чем мы сейчас говорим, указание, а не приказ. Приказ может быть издан только руководящей на данном участке инстанцией сухопутных сил. Это была директива, где излагалась цель и намерение.
Руденко: А указания, исходящие из ОКВ, подлежат исполнению?
Кейтель: Конечно, они должны выполняться.
Руденко: Что касается вашего заявления по поводу того, что никто не обстреливал Ленинград, то оно не нуждается в опровержении, ибо разрушения Ленинграда — общеизвестный факт.
Кейтель: Я разрешу себе заметить, что я не издавал этого приказа, Поэтому я и не знаю этого.
Руденко: Вам известно, что до начала войны с Советским Союзом подсудимым Герингом была издана так называемая «Зеленая папка», содержащая директивы по руководству экономикой подлежащих оккупации районов СССР?
Кейтель: Да, это мне известно.
Руденко: Вы подтверждаете, что своим распоряжением от 16 июня 1941 г. вы дали указание всем германским вооруженным силам о неуклонном выполнении этих директив?
Кейтель: Да, имеется указание, которое доводит до сведения всех войсковых частей, какие организации используются для осуществления важных задач и какого рода ответственность при этом существует. Далее говорилось, что все военные инстанции сухопутных сил должны действовать в полном соответствии с указанием. Я препроводил это указание всем соответствующим инстанциям, не издал его, а препроводил другим инстанциям.
Руденко: Это было ваше указание или вы только исполняли указание фюрера?
Кейтель: Я лишь передавал данные мне фюрером поручения. Я вообще не мог отдавать приказов рейхсмаршалу Герингу в этом направлении.
Руденко: Вы дали приказ не рейхсмаршалу Герингу, а приказ вооруженным силам?
Кейтель: Я ему и не мог давать приказов, я мог лишь повеление фюрера довести до сведения главнокомандующего сухопутными силами, который в свою очередь должен был сообщить о нем дальше своим войскам.
Руденко: Вы не расходились с этим желанием фюрера?
Кейтель: Я не возражал, поскольку здесь речь шла о задачах ОКВ.
Руденко: Вы подтверждаете, что в этом распоряжении вами была поставлена задача немедленной и полной эксплуатации оккупированных областей Советского Союза в интересах военной экономики Германии?
Кейтель: Такого рода приказ, где говорилось о целях и задачах, которые должны были осуществляться экономической организацией «Ольденбург[772]«, я не издавал. Я передал лишь основное содержание «Зеленой папки» ОКХ, чтобы потом были даны дальнейшие распоряжения.
Руденко: Вы признаете, что директивы, содержащиеся в «Зеленой папке» Геринга были направлены на разграбление материальных ценностей Советского Союза и имущества его граждан?
Кейтель: Нет, по моему мнению, об уничтожении в «Зеленой папке» ничего не говорилось. Вместо уничтожения следует сказать использование лишних продуктов, главным образом в области питания, а сырье должно было использоваться для военной экономики Германии, а не уничтожаться.
Руденко: Пожалуйста, повторите сказанное.
Кейтель: Я сказал, что в «Зеленой папке» были принципы использования существующих и будущих резервов, которые считались полезными, но никогда об их уничтожении. Дело было не в том, чтобы позволить советскому населению голодать. Я видел происходящее на месте и могу со знанием об этом говорить.
Руденко: Это вы не считаете грабежом?
Кейтель: Слова: военные трофеи, использование запасов, обнаруженных во время военных действий, грабеж и тому подобное являются понятиями, которые, как мне кажется, это вопрос дефиниции для каждого в отдельности.
Руденко: Хорошо, не будем спорить. Я имею к вам последний вопрос в связи с нападением на Советский Союз. Согласны ли вы с тем, что способы ведения германской армией войны на Востоке самым резким образом расходились с элементарным представлением о воинской чести армии и с понятием военной необходимости и целесообразности?
Кейтель: Нет, я не могу признать этого в такой форме. Я скорее скажу, что фактически это ожесточение — я ранее использовал такой термин — эта ожесточенность войны против Советского Союза и происходящее на Востоке, не относится к действиям германской армии, но к обстоятельствам о которых я заявлял в письменных показаниях представленных Трибуналу моим защитником. Я далее попрошу русского обвинителя зачитать их, чтобы можно было выразить мое мнение о них.
Руденко: Хорошо. Завершая вопрос агрессии и переходя к вопросу жестокостей, я задам вам следующий вопрос, и я доверяю вам предоставление информации Трибуналу о вашей должности ближайшего советника в ведении войны.
Мой вопрос следующий: Какие задачи ставились германским верховным главнокомандованием перед германскими вооруженными силами в случае успешного для Германии окончания войны против Советского Союза?
Кейтель: Я не знаю, что вы имеете в виду. Какие требования были поставлены военному руководству в случае успешной войны? Могли бы вы по-иному его сформулировать? Я не понял его?
Руденко: Я думаю дальнейшее ведение войны после успешного завершения Восточной кампании.
Кейтель: Затем могло произойти то, что произошло позднее, то есть, высадка британских и американских сил во Франции, в Дании, или Германии, и т.д. Различные возможности могли произойти которых не предугадать.
Руденко: Я не спрашиваю, в общем. Вы очевидно, знакомы с документом «Руководство морской войной», который был уже запроектирован 8 августа 1941 г. по вопросу задач дальнейшего ведения войны после окончания восточной кампании. Речь идет о разработке планов вторжения в Иран, Сирию, Египет. Вы знаете этот документ?
Кейтель: Он не представлялся мне. Он сейчас удивителен, и я его не помню.
Руденко: Вы не знаете этого документа.
Этот документ, ваша честь, номер С-57; он был представлен Трибуналу как экземпляр номер СССР-336. Я сейчас покажу его вам. Пожалуйста, передайте этот документ подсудимому.
(Документ передан подсудимому)
Кейтель: Этот документ я вижу в первый раз, здесь на процессе. Он начинается предложением: «У штаба военно-морских сил имеется проект директивы относительно дальнейших планов после окончания восточной кампании». Этого указания или этого приказа военно—морских сил я никогда не видел и не мог его видеть. Этот проект директивы должен был, очевидно, исходить из ОКВ, в штабе оперативного руководства имелись офицеры армии, флота и авиации. Очень может быть, что здесь в форме проектов директивы изложены мысли, которые в свое время были доведены до сведения офицеров оперативного штаба. Я сейчас не помню такой директивы оперативного штаба. Может быть, Йодль даст сведения об этом.
Руденко: Но вы видели, что этот документ планирует захват Гибралтара при активном участии Испании, он планирует нападение на Сирию, Палестину в направлении на Египет и т. д. Вы говорите, что об этом документе вы не имеете представления?
Кейтель: Я охотно дам объяснение по этому поводу, а именно: захват Гибралтара, который является входом в Средиземное море, был запланирован на предыдущую зиму 1939/40 года, но этот план не был реализован. Мне кажется, что и в том не было ничего нового. Но остальное, о чем упоминалось в проекте, было лишь выражением идей, которые возникали в связи с той обстановкой, которая создалась в ходе операции севернее Кавказа. Я отнюдь не собираюсь утверждать, что это были идеи, которые не занимали умы. Но я просто этого не помню, я не читал всех документов и бумажек, которые исходили из оперативного штаба в виде проектов.
Руденко: Если такие документы, как вопрос о захвате стран, считаются бумажками, тогда что же у вас считается важными документами?
Кейтель: Я могу сказать лишь следующее, что является вполне искренним и соответствует действительности. Во время войны составляются некоторые планы, обдумываются различные возможности, которые не реализуются в суровой действительности, да и подчас не могут быть реализованы и поэтому уже, потом с исторической точки зрения нельзя рассматривать эти бумажки как выражение воли всего оперативного и стратегического военного командования.
Руденко: Согласен, что с исторической точки зрения этот документ сейчас значения не имеет. Но в плане германского генерального штаба, который полагал, что он победит Советский Союз, этот документ тогда приобретал другое значение.
Перехожу к вопросам зверств и вашего отношения к этим преступлениям. Ваш защитник Нельте[773] предъявил вам основные документы обвинения по вопросам злодеяний. Поэтому я не намерен их предъявлять и подробно останавливаться на них. Я лишь спрошу об основных документах, которые были представлены во время допроса вашим защитником.
Прежде всего, я обращаюсь к документу: «Распоряжение о применении военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск». Вы помните этот документ? Он был составлен 13 мая 1941. Это больше чем за месяц до начала войны с Советским Союзом. Вы помните, в этом документе, составленном до начала войны, указывалось, что заподозренные элементы должны быть немедленно доставлены к офицеру и последний решает вопрос, должны ли они быть расстреляны. Вы помните это положение? Вы подписывали этот документ?
Кейтель: Да. Я никогда не оспаривал этого. Но я давал необходимые пояснения о том, как появился документ и кто его создал.
Председательствующий: Какой у документа номер?
Руденко: Документ С-50, датированный 13 мая 1941.
Председательствующий: Хорошо.
Руденко (Подсудимому): Также вы объявили, что вы уже исследовали вопрос с вашим защитником, я вместе с тем обязан поставить вам вопрос в немного отличной форме: Вы заявляете сейчас, что право офицера расстреливать людей без суда и следствия недопустимо?
Кейтель: В германской армии уже издавна как для своих солдат, так и для солдат противника имелись военно-полевые суды, состоявшие всегда из одного офицера и одного-двух солдат, которые втроем выступали в качестве судей. Это мы называем военно-полевым судом. В этом суде должен всегда присутствовать в качестве старшего офицер. Но так как вопрос принципиален я повторю заявление, которое сделал вчера…
Руденко: Подождите! Пожалуйста, ответьте на этот вопрос. Но этим документом устранялось судебное разбирательство дел в отношении заподозренных лиц и право расстрела предоставлялось офицеру германской армии? Правильно это?
Кейтель: Да. В случае, если были заподозрены германские солдаты, это было так и это допускалось. Имеется военный суд, который состоит из судейских чиновников и имеется военно-полевой суд, который состоит из солдат. Последние имеют право в результате слушания дела в военно-полевом суде выносить приговор в отношении любого солдата германской армии и приводить его в исполнение.
Председательствующий: Вы не отвечаете на вопрос. Вопрос был задан: какое право дает этот документ, а не каковы вообще приказы в германской армии.
Руденко: Вы можете ответить мне на этот вопрос? Этот документ устранял судебное разбирательство и предоставлял право расстреливать заподозренных, как здесь говорится, офицеру германской армии?
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2022-01-22; просмотров: 64; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.223.159.195 (0.21 с.) |