В тюрьму за стихи: дело Шогди Нагиба

Москва—Каир, далее — везде?

«Ведомости», лето 2002 г.

Врез: Обвинения, выдвинутые против Владимира Сорокина, снова привлекли внимание публики к позабытым уже вопросам цензуры, борьбы с порнографией и отношений художника и власти. Между тем Владимир Сорокин — не единственный российский гражданин, ожидающий суда за распространение художественных произведений, которые могут кое-кому показаться порнографией.

6 июля египетский суд приговорил Александра Корсакова к году тюрьмы и незначительному штрафу за публикацию в Интернете написанной более четверти века назад поэмы умершего в 1978 году поэта и драматурга Нагиба Сурура «Кусс Уммият». Официальное обвинение такое же,   как у Сорокина,    —                                                    порнография. Впрочем, политический смысл случившегося еще более очевиден: поэма Нагиба Сурура — злая сатира на жизнь и нравы египетского общества после Шестидневной войны с Израилем (1967). Написанная на уличном диалекте, со множеством цветистых матерных выражений, поэма обличает египетские власти, но вместе с тем представляет собой страстное объяснение в любви к стране, которую, по словам поэта, «имеют все кому не лень».

Все годы, прошедшие с написания поэмы, она распространялась в списках и магнитофонных записях, наподобие нашего сам- и магнитиздата. Она была одно-

247

 

временно широко известна — и официально не признана (хотя, впрочем, и не запрещена). Даже чины египетской полиции говорили про Нагиба Сурура: «Он, конечно, чокнутый, но с юмором». Некоторым образом, можно сказать, что «Кусс Уммият» стала для Египта «Москвой—Петушками» и «Зияющими высотами» вместе с песнями Галича, Высоцкого и Аркадия Северного.

До внутреннего кризиса, вызванного поражением Египта в Шестидневной войне, Нагиб Сурур был знаменитым поэтом, драматургом и критиком. В свое время он горячо принял революцию 1952 года и через несколько лет после ее победы приехал учиться в московский ГИТИС. Там с ним случилось два важных события: он разочаровался в советском строе и коммунизме и встретил русскую девушку, которую полюбил. В 1962 году родился его сын, получивший русское имя Александр и египетское Шогди (по египетской традиции вместо фамилии используется имя отца, поэтому египетский вариант имени Александра Корсакова будет Шогди Нагиб). На следующий год Нагиб Сурур навсегда

 

 

248

 

 

249

покинул Москву. Жену и сына власти следом за ним не отпустили, и увидеть своего отца Шогди смог только через семь лет, в 1970 году, когда он с матерью приехал к отцу в Египет. Все последующие годы своей жизни Шогди Нагиб, сын Нагиба Сурура, жил гражданином двух стран — России и Египта, то тут, то там.

В середине девяностых в Москве он стал одним из пионеров русского Интернета, активно сотрудничал с «Zhurnal.ru» и «Полит.ру». Созданная им «Русская страница Живаго Джа» (http://www.zhurnal.ru/music/rasta/) до сих пор считается лучшим источником по русскому растафарианству. В конце девяностых Шогди переезжает в Египет, где начинает работать веб-мастером влиятельной англоязычной газеты «Аль-Ахрам». Тогда же на администрируемом им сайте www.wadada.net появляет-

 

ся текст знаменитой поэмы его отца. В Интернете поэма пролежала в течение почти трех лет — до тех пор, пока в ноябре прошлого года Шогди не был арестован. Несколько дней его продержали в тюрьме и выпустили под залог только для того, чтобы через семь месяцев осудить на год тюрьмы. Египетская пресса фундаменталистского толка развернула кампанию травли, представляя сервер wadada как место, где встречаются евреи и гомосексуалисты (обвинение это тем смешнее, что Израилю в «Кусс Уммият» достается не меньше, чем Египту). Окончательно судьба Шогди будет решена на апелляционном суде 26 августа.

Если суд оставит приговор в силе, Шогди Нагиб станет не только первым египтянином, арестованным за сетевую публикацию, но и первым человеком в мире, осужденным за публикацию в Интернете стихов.

Двойное гражданство Александра Корсакова / Шогди Нагиба не может в данном случае служить ему защитой — его судят как египтянина, нарушившего египетский закон. Кроме того, и сам Шогди не хочет покидать Египет, опасаясь, что власти могут отыграться на его родных (в Египте живет его двенадцатилетняя дочь Дония).

Помимо надуманности обвинения в порнографии, роднящей дело Шогди Нагиба с делом Владимира Сорокина, есть несколько юридических моментов, заставляющих усомниться в том, что судебное разбирательство было достаточно беспристрастным.

Полиция не получила никаких доказательств того, что текст поэмы был выложен на сервер самим Шогди — никаких следов поэмы не было обнаружено ни в изъятом у него компьютере, ни на многочисленных дисках. Более того, в Египте не существует закона, регулирующего Интернет, и потому Шогди судят по закону о распространении порнографии

«в виде книг и букле-

 

тов». Ситуацию осложняет то, что физически сервер находится не в Египте, а в США.

Так в одном уголовном деле сошлись вместе несколько актуальных тем. Это глобализация (пионер русского Интернета осужден в Египте за публикацию на американском сервере), международный характер Интернета, цензура в Сети и вне ее и, конечно, право писателя на самовыражение — то самое, на борьбу с которым идут вместе новые российские комсомольцы и египетские фундаменталисты.

 

То, что Шогди зовут Александр Корсаков, многие впервые узнали только во время всей этой истории. В Калашном все знали его как Шогди. В 1997 году он сделал на сервере Журнала

«Страницу Живаго Джа», посвященную музыке регги, раста и, разумеется, ганджа. Для «Живаго Джа» была изготовлена кнопка «Legalize it!», стилизованная под кнопку Netscape, которой в тот момент была увешана вся Сеть. Эту кнопку я разместил у себя на «Сеновале», а следом за мной

это сделал Антон Носик в «Вечернем Интернете», чем спровоцировал фантастический скачок посещаемости «Живаго Джа». За этот сайт Шогди был удостоен звания Reggae Ambassador in Russia, поскольку на тот момент это реально был лучший сайт, посвященный регги во всем мире.

То, что отец Шогди был знаменитым арабским египетским драматургом, мы знали. Знали мы и

то, что он автор «Кусс Уммият», поэмы, которую мне не очень адекватно описывали как

«египетские антисемитские частушки». Слышавшие их в записи утверждают, что, даже не зная ни слова по-арабски, по одной интонации можно понять, что они действительно антисемитские. Надо ли добавлять, что московская подруга и добрая половина друзей Шогди были евреями, что порождало много забавных случаев.

Так, в начале девяностых все москвичи, приезжавшие из Израиля в Москву, привозили с собой

клетчатые арабские платки, называемые куфия, а в Москве прозванные «арафатка-

250

ми», поскольку в таком платке ходил глава ООП. В какой-то момент в этих платках вместо

шарфиков щеголяли мы с Норвежским Лесным. Увидев нас в таком виде на втором ОСКОМе (том самом, где Куб был провозглашен человеком, который придумал Интернет), Шогди воскликнул:

— Ты что? Зачем ты это носишь? Арафат же сука!

Поскольку все были уже изрядно пьяны, никто не уточнил, имеется ли в виду, что Арафат — сука потому, что террорист и провоцирует войну между двумя братскими народами, или потому, что предал интересы палестинцев.

Впрочем, цензурные неприятности у Шогди начались еще во времена Zhurnal.ru. В первом

номере он подготовил подборку цитат о свободе слова, попавшую как раз на разворот. Дима Ицкович, отправляясь с журналом к рекламодателям, открыл его как раз на этом развороте, и первое, что он увидел, была фраза Ленни Брюса:

«Отнимите право сказать «ебать», и вы отнимете право сказать «ебать это правительство».

Ицкович пришел в ярость и закатил скандал главному редактору ZR Жене Горному, который чуть было не ушел, хлопнув дверью. Конфликт быстро уладили, но, как нетрудно видеть, он послужил генеральной репетицией египетских злоключений Шогди.

К сожалению, поэма так и не переведена на русский, но фрагменты, которые я читал по- английски, вполне впечатляют. Почему-то в памяти остался русский кусок — хотя в архиве я его не нашел. Поэтому цитирую по памяти:

 

Египет — страна разъе'аев, Ее е'али все, кому не лень, Достаточно посмотреть на карту, Увидишь ее раздвинутые ноги.

 

Я оказался вовлечен в историю Шогди сразу после того, как вернулся в Москву после годичного пребывания в Стэн-

251

форде, где был по журналистской программе «Knight Fellowship». Оттуда я привез желание иногда писать для американской прессы, а также четкое представление, что надо активней участвовать в гражданской жизни собственной страны. Потому что если активисты не будут

активны, то никто и не почешется.

Следствием этого стала, с одной стороны, демонстрация у египетского посольства, организованная Настиком Грызуновой, Максом Немцовым и мной, а с другой — несколько моих статей в американской прессе про случай Шогди Нагиба, первого человека в мире, осужденного за публикацию поэзии-онлайн. В частности, я написал по-американски пафосную колонку, которая вышла в «Sant Louis Post Dispatch», газете, известной, в частности, тем, что основал ее тот самый Пулитцер, в честь которого вручается ежегодная журналистская премия. Завершалась колонка примерно так

 

Подобно большинству читателей этой статьи, я не могу прочесть поэму Нагиба Сурура: я не знаю арабского, и мне не известен ни русский, ни английский перевод. Однако со времен моего детства в СССР я выучил, что никто не должен быть заключен под стражу за чтение или публикацию поэзии. Никто и никогда.

Более подробную статью я написал в Wired News, онлайн-подразделение знаменитого хай-

тековского журнала.

 

Это не просто история про Египет, — говорит русский интернет-активист Настик Грызунова, — этот отвратительный случай нарушения свободы слова иллюстрирует проблему цензуры в Сети. Плюс этот случай имеет прямое отношение к вопросу применимости международных законов к Интернету, так как сервер, где лежала поэма, располагался в США. Эти проблемы важны не только для России и Египта, и мы надеемся,

 

252

 

что международное Интернет-сообщество поддержит Шогди Нагиба.

 

Международное интернет-сообщество не особо взволновалось этой историей, несмотря на дюжину публикаций в различных американских и британских газетах и онлайн-изданиях. Демонстрация в поддержку Шогди прошла сначала в Париже, потом в Москве. Погода была отличная, московские друзья Шогди играли регги, милиция была корректна, а больше всех злились люди, стоявшие в очереди за визами в соседнее посольство Финляндии.

Сейчас, вероятно, можно сознаться, что интервью Настика я фальсифицировал. То есть позвонил Настику и сказал, что для статьи мне надо озвучить такую-то позицию, но поскольку сам себе интервью я дать не могу, а американский новостной формат не предполагает, что автор

заметки высказывает свое личное мнение, не могла бы Настик сказать мне то-то и то-то, если она, конечно, готова подписаться под этими мыслями. Настик согласилась, и в результате в Wired News появился процитированный выше абзац.

Наши протесты, впрочем, особого эффекта не возымели. Египетский суд готовился впаять

Шогди год в местной, крайне малоприятной, тюрьме, и потому Шогди счел за благо не возвращаться из России. Как старый друг я был рад, что он выпутался из этой ситуации, но как активист — разочарован тем, что в этой истории не обнаружилось победителей и побежденных. С тех пор я не раз замечал, что люди, неравнодушные к политике, проявляют подсознательное желание к радикализации ситуации — и российская жизнь дает тому немало примеров.

Шогди сейчас живет в Москве, видимся мы редко, но с удовольствием. Его дочь осталась в Каире, и он очень переживает, что не может видеться с ней. Мы все шутили, что Шогди — редкий пример человека, для которого выражение «выбрать свободу» означало не «уехать из России», а

«остаться в Москве».

253

 

Спасем свободный доступ

Когда эта книга была уже почти готова к печати, в области копирайта случился еще один скандал: сайт «КМ.ру» подал в суд на Максима Мошкова от лица авторов, с которыми у «КМ.ру» якобы были договора на эксклюзивное размещение их книг в Сети. Довольно быстро выяснилось, что большая часть авторов претензий к Мошкову не имеют, а «КМ.ру» прав не передавали, или передавали не все, или собираются их отозвать. Так поступило издательство «Амфора», признавшее договора с «КМ.ру» не имеющими силу. К сожалению, из письма пиар-менеджера

«Амфоры» Оли Чумичевой создавалось ощущение, что Мошков тоже не имеет права вывешивать эти тексты, однако позже поступило разъяснение, что решение этих вопросов остается за авторами.

Результатом всей этой истории стало то, что я наконец-то собрался переслать Мошкову для публикации два файла с моими книжками и написать для «Книжного обозрения» нечто вроде открытого письма.

Сергей Кузнецов: поддержите свободу публикаций в Сети!

«Книжное обозрение», апрель 2004 г.

Всю жизнь я выступал за свободное и бесплатное распространение текстов в Интернете. Я

защищал этот принцип, когда был журналистом, и продолжаю защищать сейчас, когда у меня самого вышло уже три книги.

Я считаю, что любой роман должен рано или поздно быть доступен в Сети — точно так же, как

любая книга становится доступна в библиотеке. Я верю, что выкладывание текста кни-

254

ги в Интернет еще не есть «публикация» в юридическом смысле слова (и суд по делу «Сорокин

против Чернова» стал на мою точку зрения). Я убежден, что появление книги в Библиотеке Мошкова и в других подобных собраниях идет только на пользу писателям (и многие авторы — от Виктора Пелевина до Бориса Стругацкого — в этом разделяют мою позицию). Я уверен, что на одного читателя, который прочтет книгу с экрана или в распечатке, приходится несколько, которые пойдут и купят ее, прочитав первые несколько глав. Мне известно достаточно примеров коммерчески успешных книг, тексты которых лежат в открытом доступе. Достаточно назвать Бориса Акунина: все романы о Фандорине есть в Библиотеке Мошкова, что не мешает им занимать первые места в рейтингах продаж обычных и даже онлайн-магазинов.

Я горд тем, что собрания книг в русском Интернете несоизмеримо больше аналогичных иностранных онлайн-библиотек Я рад этому, как еще одному доказательству того, что Россия и в электронный век остается литературной, книжной страной. Мне приятно думать, что традиции советского самиздата по-прежнему живы.

Я говорил это, когда был журналистом, и продолжаю говорить это сейчас: Сеть не враг писателю. Для меня принцип бесплатного доступа к книгам в Сети по-прежнему остается нерушимым. Возможно, если бы какой-нибудь мой роман оказался в Интернете через несколько дней после выхода на бумаге, я бы попросил владельца сайта на время припрятать его — но в любом случае я бы воспринимал этого человека не как «пирата», а как поклонника, которому я могу быть только благодарен за популяризацию того, что я написал.

Все это, конечно, относится только к бесплатному распространению — узнай я о том, что кто- то берет деньги за онлайн-доступ к моим книгам, я бы постарался пресечь это. Именно поэтому для меня столь неприятной является история с «КМ.ру». Как известно, этот сайт не только брал деньги

255

за доступ, но и наехал на Библиотеку Мошкова, в результате чего издательство «Амфора» запретило любые публикации своих книг в Сети. Вроде как запретило всем — «КМ.ру», Библиотеке Мошкова, кому бы то ни было.

Я представил, что все авторы «Амфоры», давшие в свое время Мошкову разрешение на размещение их книг в Сети, будут вынуждены смириться с тем, что законопослушный Мошков уберет их тексты из своей Библиотеки. К счастью, последовало разъяснение, что «Амфора» не намерена препятствовать авторам размещать свои тексты — просто само издательство заявляет, что оно никому этих прав не передает.

Что касается лично меня, то, подписывая свои авторские договоры, я всегда слежу за тем,

чтобы не передать права на публикацию в компьютерных сетях. «Амфора» оказалась в данной ситуации на высоте другие издательства могут в самом деле потребовать выкинуть книги из электронных библиотек.

Я знаю, что многие писатели разделяют мои взгляды на авторское право в Сети. Возможно, они

уже передали права на свои электронные публикации своим издателям. Договор задним числом не исправишь, но впереди — новые книги и новые договора. И потому я хочу обратиться к тем моим коллегам, которые верят в свободу распространения информации в Интернете, к тем десяткам писателей, которые уже дали свое согласие Максиму Мошкову на публикацию их книг.

Друзья и коллеги! Объясняйте издателям всю бессмысленность запретов на публикацию книг в Сети! Если это не удастся — все равно не передавайте права на публикацию в Интернет, передачу по компьютерным сетям, право на сообщение для всеобщего сведения по кабелю и так далее! Эти права не так уж и нужны издательствам — они все равно не могут извлекать из них прибыль. В свое время мы добровольно дали Максиму Мошкову право на публикацию наших книг в Сети —

256

неужели мы заберем его назад по первому желанию наших издателей?

Если вы поддерживаете идею свободного распространения информации в Интернете, поддержите ее на деле! От этого выиграете вы, выиграет ваш читатель, выиграет русская литература.