Эмоциональная регуляция мнемических процессов.

Пожалуй, все психологи сходятся в том, что эмоции оказывают значительное влияние на процессы памяти. Однако часть из них считают, что преимущество как при фиксации, так и при воспроизведении отдается позитивно эмоционально окрашенным событиям. Например, представители психоанализа придерживаются мнения, что неприятные воспоминания, связанные с психологической травмой, с трудом проникают в сознание, в то время как приятные не встречают па своем пути никаких преград. В литературе (не только психоаналитической) встречается множество описаний забывания травмирующих фрагментов прошлого опыта. Сторонники эволюционных идей считают, что логика биологического развития человеческого вида диктует противоположную точку зрения: негативный опыт должен запоминаться лучше, так как он представляется более важным для адаптации организма в агрессивной среде. Чтобы справиться с угрозой, необходимо понять ее источники и возможные последствия, другими словами, максимально полно переработать тревожную информацию и сохранить ее для последующего использования в аналогичных случаях. Теория мобилизации-минимизации С. Тейлора (Taylor, 1991) утверждает, что опасные стимулы вызывают самую глубокую когнитивную переработку и наиболее надежно отпечатываются в памяти. Среди отечественных психологов аналогично рассуждали Π. П. Блонский и П. В. Симонов.

Еще одним важным фактором, определяющим эффективность воспроизведения следов памяти, является не знак эмоции как таковой (в момент фиксации или при актуализации), а совпадение эмоционального содержания воспоминания и состояния в момент воспроизведения. В состоянии грусти нам легче вспомнить печальные события, а в приподнятом настроении – радостные. Этот эффект получил название конгруэнтности настроению (от лат. congruens – совпадающий). В исследовании Тисдейла и Рассела (Teasdale, Russel, 1983) испытуемые в обычном состоянии заучивали список, включающий позитивно, нейтрально и негативно окрашенные слова. На стадии воспроизведения настроение испытуемых подвергалось манипуляции. В соответствии с гипотезой конгруэнтности подтвердилось, что испытуемые лучше воспроизводили те слова из первоначального списка, которые соответствовали их настроению в момент проверки.

Возможно также, что эмоциональное состояние имеет значение просто как частный вид общей активации организма. В эксперименте Бэддели (1990) у испытуемых вырабатывались ассоциации на нейтральные (например, "дом", "окно") и эмоционально насыщенные слова (например, "террор", "убийство"). Половину группы опрашивали сразу же после завершения процедуры заучивания, а вторую – спустя четыре недели. В первом случае преимущество принадлежало нейтральным словам, что, казалось бы, подтверждало гипотезу вытеснения эмоционально окрашенной информации. Однако во втором случае лучше вспоминались эмоционально насыщенные слова. Полученные результаты позволили автору предположить, что высокий уровень активации способствует прочности закрепления следа памяти, но на ранних стадиях затрудняет воспроизведение. С. Фолкард (Folkard, 1977) провел исследование, которое кроме теоретического интереса имеет и непосредственное практическое значение. Он просил школьников заучивать некоторый объем учебного материала либо утром с 8 до 11 ч (когда уровень общей активации организма снижен), либо в первой половине дня с 11 до 14 ч (когда уровень общей активации максимален). Контроль запоминания проводился или сразу, или через несколько дней. При отсроченном контроле стойкое преимущество имели дети, которые учили материал при относительно высоком уровне активации, т.е. днем.

Выше речь шла о нормальных значениях общей активации организма. В случаях же повышенного возбуждения следы памяти разрушаются. По данным психологов, работающих в сфере криминалистики, около половины преступников не могут сколько-нибудь точно припомнить момент совершения преступления. То же происходит и с жертвами насилия. Э. Лофтус был описан эффект оружия. Испытуемые приглашались для проведения исследования в лабораторию. Возле двери стояла скамейка, на которую их просили присесть и подождать несколько минут до тех пор, пока все будет готово к проведению эксперимента. Представители одной группы испытуемых слышали, как за дверью идет обсуждение неполадок в компьютере, потом дверь открывалась, из нее выходил человек с каким- то прибором в руках, здоровался и удалялся. Другая группа слышала, как из-за двери доносился шум борьбы, крики и стоны. Потом дверь распахивалась, и из нее выскакивал человек с огромным окровавленным ножом в руках (конечно, это была всего лишь краска). Впоследствии представителей обеих групп просили, как можно подробнее вспомнить, что они видели. Группа, пережившая стресс, т.е. те из испытуемых, кто повстречался с актером-"преступником", могли воспроизвести значительно меньше деталей события и ошибались при опознании виденного человека, так как их внимание было полностью сконцентрировано на оружии (в данном случае – ноже). По данным Э. Лофтус, "эффект оружия" препятствует эффективному опознанию преступников жертвами преступлений.

Если слишком высокий уровень активации препятствует успешной фиксации и извлечению информации, то что происходит при низких уровнях возбуждения организма? Ряд экспериментальных фактов, имеющих отношение к данному вопросу, получен в опытах с запоминанием событий, произошедших в то время, когда субъект пребывал в бессознательном состоянии. М. Хонейм и Р. Блок (Ghoneim, Block, 1992) во время глубокой анестезии зачитывали испытуемым названия животных. Затем, уже в состоянии бодрствования, память испытуемых тестировалась. Применялся как прямой тест проверки памяти, так и непрямой (подсчитывалась вероятность заполнения пропусков в предложениях словами, произносившимися во время наркоза). Как и следовало ожидать, прямой тест не обнаружил эффекта запоминания, однако при использовании косвенного метода испытуемые значимо чаще заканчивали предложения (например, "по лесу бежал...") теми названиями животных, которые они слышали в состоянии анестезии. Эффект сохранялся в среднем на протяжении 36 часов. Однако для автобиографической информации, заключающей жизненно важное содержание, интервал сохранения увеличивался до нескольких недель.

Таким образом, можно утверждать, что сильный стресс ведет к нарушению работы памяти, что эмоционально окрашенные события запоминаются в целом лучше, чем нейтральные, и что при воспроизведении с небольшим интервалом преимущество имеет информация, связанная с положительными эмоциями, а при отсроченном воспроизведении – с отрицательными эмоциями.