Глава 6. Этот мир, в самом деле, очень удивителен.

 

- Я скотина? Тогда, кто ты? Зверь? - Гу Ян скользнул холодным, жестким взглядом и беспощадно сказал.- Я сделал гнусность, а сколько добра сделал ты? Я ранил младшего брата, а ты ранил родного отца! Когда ты пострадал, кто целыми днями неустанно заботился о тебе? Ты задумывался о благодарности?
- Не отвлекайся! - Гу Хай резко прервал казуистику Гу Яна. - Я просто хочу спросить тебя, что произошло после автомобильной аварии?
- Эта авария не привела к провалам в памяти, верно? Я помню, ты пришел в сознание сразу, как очнулся. Все, что было после этого, разве происходило не на твоих глазах? Что еще ты хочешь знать?
- Я хочу знать то, что произошло перед тем, как я очнулся.
- Перед тем как ты очнулся? Ты спрашиваешь об этом? Тебя отправили в больницу, чтобы оказать неотложную помощь.
- Ты прекратишь ходить вокруг да около? - терпение Гу Хая почти закончилось. - Ты прекрасно понимаешь, о чём я! После аварии, что ты сказал Иньцзы? О чём вы разговаривали? Пожалуйста, скажи мне.
- Ну, скажу я тебе, и что? - Гу Ян пристально посмотрел на Гу Хая. - Уже восемь лет прошло, узнав правду, ты думаешь, что сможешь всё исправить?
- Я не хочу ничего исправлять, я просто хочу знать! Мне важно знать это!!!
- Ну хорошо, я скажу тебе, а ты хорошенько послушай, - Гу Ян перешел к сути дела. - Когда ты попал в аварию, на дороге возник затор, и Бай Лоинь на спине дотащил тебя до машины скорой помощи. Когда я приехал в больницу, он как раз был в твоей палате и врач сказал, что твоя жизнь вне опасности. И Иньцзы сразу ушел, но перед этим настойчиво попросил меня, когда ты очнешься, сказать, что он мертв.
- Не может быть! - Гу Хай был не в состоянии принять этот факт. - Несомненно, это ты сказал ему что-то, заставив его уйти!
- Ты не хочешь верить, я ничего не могу с этим поделать; но то, что он уехал за границу, это, действительно, придумал я. Тогда я смотрел на тебя и видел, что ты не живешь, и для того, чтобы дать тебе немного надежды, просто придумал историю. Затем я нашел его семью и друзей, они согласились действовать сообща, и именно поэтому ты не смог ничего разузнать.
Гу Хай даже не мог себе этого представить, восемь лет ему врали, каждый день он переживал муки ада, а, в конце концов, оказалось, что ему просто не рассказали часть истории.
- Мой отец знал об этом?
- Ты думаешь, что он мог не знать? - Гу Ян холодно усмехнулся. - Когда Бай Лоинь решил поступить на военную службу, то уведомил его об этом и лично пообещал не вмешиваться в дальнейшем в твою жизнь.
Гу Хай, наконец, понял, почему все эти восемь лет, когда он уезжал из страны в поисках Иня, Гу Вэйтин потворствовал ему, оставаясь сторонним наблюдателем. Он предпочел наблюдать, как его собственный сын из последних сил барахтается во лжи, не желая сказать ему правду.
- Сяо Хай, - тон Гу Яна смягчился. - То, что я скажу - банальность, но это правда. Даже если бы никто не вмешивался, вы, ребята, с вашими характерами не ушли бы далеко. Короткая боль лучше долгой, и чем позволить тебе идти по неверному пути, уж лучше оборвать все воспоминания.
- Не надо этих высокопарных доводов, чтобы очиститься от своих собственных преступлений. Иду ли я по неверному пути, это мое дело; я тяжело страдал, я признаю это, но ведь это был мой выбор!
- Кто-то вмешивался в твой выбор? - Гу Ян приблизился к Гу Хаю, пристально наблюдая за ним. - Я просто передал тебе сообщение. Давай зададимся вопросом, во что я вмешивался? Твой отец во что вмешивался? Инициатор – Бай Лоинь, проще говоря, ты сам напросился! Если ты действительно знаешь его, действительно так, как говоришь, то почему бы не найти его, почему ты снова так легко веришь нам, если считаешь, что мы играем с твоей жизнью?
Гу Хай невесело усмехнулся:
- Когда я лежал на больничной койке, когда в течение целого года у меня была инвалидность второй степени, помимо вас, я мог еще кому-то верить?
- Ты не можешь понять сути! - Гу Ян с первого слова попал в цель. - Приди в себя, мальчик! Почему бы не задуматься о том, почему ты был лишен поддержки? Почему бы не задуматься о том, почему все вокруг объединились, чтобы обмануть тебя? Потому что в душе они считают, что тебе нельзя доверять, на тебя нельзя полагаться, ради тебя не стоит рисковать, и это реальное положение дел!
- Никто не рождается настолько сильным, чтобы выжить без поддержки семьи! Зрелость - это процесс, это не человеческое творение! - с покрасневшими глазами Гу Хай стоял напротив Гу Яна. - Ты сам себе не внушаешь ужас? Почему бы не задуматься о том, что когда у тебя произошли неприятности, только на мой телефон можно было позвонить? Твою жизнь кто распланировал? Разве не ты присвоил государственные средства, прикрываясь интересами семьи?
Гу Ян схватил Гу Хая за воротник и яростно предупредил:
- Мне не так легко заботиться о ком-то, гораздо проще растоптать!
Гу Хай не успел ответить на его действия, так как вломились несколько телохранителей и заблокировали его.
- Не трогайте его! - реакция Гу Яна была еще яростнее, чем у Гу Хая.
Ситуация зашла в тупик, в течение некоторого времени все молчали, потом Гу Хай тихо сказал:
- Гу Ян, я всегда считал, что ты добрый, пусть даже по сравнению с тобой есть кто-то добрее, но ты коварный, и, возможно, найдется кто-то еще более коварный, чем ты, будь бдителен.
После того, как Гу Хай ушел, Гу Ян свирепо впечатал кулак в поверхность рабочего стола. Он еще имеет наглость говорить о моей доброте? Мне, Гу Яну, не хватает доброты? Помимо Бай Лоиня, самого доброго для тебя, кто еще для тебя может быть добрым?

Вернувшись в часть, Бай Лоинь тут же был подвергнут порицанию: во-первых, со стороны политрука батальона, который резко, но справедливо высказал ему все, потом, правда, он так и не понял, каким образом новость долетела до ушей командира дивизии. На второй день, в девять часов вечера Бай Лоинь был вызван к нему и простоял по стойке смирно три часа. После того, как он признал свою ошибку, с него потребовали написать пять тысяч слов самокритики и предоставить их к следующему утру.
К трем часам ночи Бай Лоинь не написал и трех тысяч слов, тяжелые веки его закрывались, он клевал носом, еще чуть-чуть, и он стукнулся бы головой о стол. Бай Лоинь встал и вышел за дверь, рассчитывая, что холодный воздух поможет ему проснуться. Военная часть была погружена в тишину, только мерцали одинокие огни; ночь соединила их воедино.
С тех пор, как Бай Лоинь пошел служить, для него стало нормально не спать по ночам, но чтобы писать отзыв всю ночь, это впервые.
Как получилось, что он поддался сиюминутному порыву и дал волю рукам? Все это вызывало недоумение у Бай Лоиня.
«Сначала мне сказали, что ты умер, позволив мне два года жить в настоящем аду, когда я сам хотел умереть. Потом мне сказали, что ты уехал из страны, позволив мне повсюду искать тебя, спокойно наблюдая, как мои надежды снова и снова рушатся...»
Бай Лоинь вновь и вновь прокручивал в памяти эти слова - настоящий ад, что это? Когда он только-только поступил на службу, его жизнь стала настоящим адом? Каждый день машинально и в онемении тренироваться, не имея боевого духа, жить, не имея цели - это настоящий ад? В одиночестве засыпать, жить в одиночестве - это настоящий ад?
По сравнению с многолетним опытом Гу Хая, все это не стоит внимания, верно?
Он очнулся после аварии и сперва не мог понять, что произошло - что он чувствовал? Когда он узнал о несчастье - что он чувствовал? Он лежал в больнице почти год, все это время, имея дело с медицинскими приборами, страдая, не имея возможности пожаловаться и излить все это - что он чувствовал? Он по всему миру искал информацию, снова и снова возвращался несолоно хлебавши - что он чувствовал?...
Бай Лоинь не осмеливался думать об этом в течение последних восьми лет, каждая мысль, каждый нерв переплелись в витые пряди резкой боли, которая разрывала его сердце.
Некоторые события пустили свои корни очень глубоко, он жаждал их забыть, но говорить-то легко?
Бай Лоинь вздохнул, снова навалился грудью на стол, продолжая тяжелое описание... Не зная во сколько, написав хороший отчет, мужчина ослаб, он так проголодался, что был готов съесть человека. Этого глупого парня, руководящего своей научно-технической фирмой!
Этот мир, действительно, удивителен.

«Бай Лоинь, 26 лет, пилот национального уровня, 1407 часов полетов, в разное время летал на истребителях J-7, J-8 и J-10, награжден орденами за заслуги 2 и 3 степени. В служебное время принимает активное участие в технических и теоретических исследованиях, также добился уникальных результатов в теории беспилотных полетов и выдвинул новую концепцию военной доктрины. Ву Конгшен, 37 лет, пилот национального уровня...»
Политработник завершил презентацию и готов был услышать мнение генерал-майора, который так же являлся деканом научно-исследовательского института.
- В настоящее время мы хотели порекомендовать вам этих двоих из нашего личного состава. Вы можете выбрать того из них, кто вам больше подходит для участия в разработке радионавигационной системы.
Генерал-майор нахмурил брови и осторожно взглянул на политрука:
- Кому из них Вы бы оказали предпочтение?
- У каждого из них свои преимущества. Конечно, Ву Конгшен более опытен, но если говорить о новаторстве и перспективности, то Бай Лоинь превосходит его. С моей личной точки зрения я бы все-таки предпочел Бай Лоиня. Несмотря на то, что он молод, он очень выдержанный, у него гибкий ум, он участвует в исследованиях в этой области, что способствует его личностному росту.
Генерал-майор кивнул:
- Я бы тоже отдал предпочтение ему.
Политрук схватил его за руку и сверкнул глазами:
- Это, действительно, станет его приоритетной целью!
Генерал-майор слабо улыбнулся:
- Тогда это будет он!