Глава З. Лексико-семантические модификации

Вводные сведения

 

Два предыдущих приема перевода слов и словосочетаний применяются преимущественно для языковых единиц устойчивых или универсальных значений, не зависимых ни от контекста, ни даже от языка и потому имеющих одну и ту же или подобную форму и содержание как в исходном, так и в переводящем языке. Некоторые расхождения (например, чужеродная форма слова при транскрипции) не играют роли в большинстве контекстов, за исключением художественных, где форма слова или связь смысла и формы приобретает первостепенное значение. Транскрипции и кальки придают переводному тексту значительный "налет иностранности", но с минимальными потерями смысла сообщения.

Иначе обстоит дело с языковыми единицами, которые могут выражать различные значения в зависимости от контекста, ситуации и подтекста (скрытого намерения или установки участников коммуникации): такие единицы требуют особых приемов при переводе. Поиск соответствий для таких единиц начинается с внимательного изучения словарной статьи, иногда даже включая анализ словарных статей из разных словарей, и сопоставления словарных значений с возможным контекстуальным значением. К возможным значениям не следует относиться легкомысленно, так как понимание текста или высказывания строится на предположениях о его возможных смыслах.

В результате такого исследования может обнаружиться, что исходное слово не имеет однозначного соответствия в переводящем языке, либо не имеет полного соответствия. При этом "виновниками" оказываются не только многозначные слова, но и однозначные единицы, имеющие различные функциональные характеристики в исходном и переводящем языках. Во всех таких случаях, когда важным оказывается не само слово, а то значение, которое оно приобретает в контексте исходного высказывания, переводчик прибегает к переводческим модификациям. В их число входят такие переводческие преобразования, как: сужение или расширение исходного значения, нейтрализация или усиление эмфазы, функциональная замена, описание или комментарий.

Сужение, или конкретизация, исходного значения используется в тех случаях, когда мера информационной упорядоченности исходной единицы ниже, чем мера упорядоченности соответствующей ей по смыслу единицы в переводящем языке, например: русское понятие исследовать может относиться к различным ситуативным условиям, и в значительной мере упорядочивается контекстом; в английском языке ему будут соответствовать различные более узкие по значению единицы, в зависимости от контекста:

to explore (ср. исследовать местность —

to explore the environment)

to investigate (ср. исследовать рынок —

to investigate the market)

to research into (ср. исследовать явление —

to research into the classical literature) и т. д.

 

Английское значение слова man достаточно широко и может употребляться в таких контекстах, в которых на русском языке требует слова с более конкретным значением, например:

Не is a man of taste

Он человек со вкусом

all the king's men

все королевские солдаты

Then you will be a man, my son

Вот тогда ты и станешь мужчиной, сын; и т. д.

Расширение (генерализация) исходного значения имеет место в тех случаях, когда мера информационной упорядоченности исходной единицы выше меры упорядоченности соответствующей ей по смыслу единицы в переводящем языке. Например, русское слово лечение соответствует английскому treatment, которое обладает гораздо более широким спектром значений и для информационного упорядочения требует специальных контекстов, не совпадающих с контекстами лечения'.

Лечение оказалось успешным, и она полностью выздоровела

The treatment turned to be successful and she recovered completely

их понимание ситуации

their treatment of the situation

Он обращался с родителями очень почтительно

His treatment of his parents was very deferential.

 

Существенное осложнение при переводе может быть вызвано несовпадением эмфатического потенциала слов, которые во всех других отношениях совпадают. Например, a cow-eyed girl, в зависимости от контекста, может требовать разных соответствий: девица с коровьими глазами или волоокая красавица: первое создает отрицательную эмфазу, второе — положительную. Прием эмфатизации может оказаться весьма эффектным, но поскольку он очень сильно влияет на содержание коммуникации, с ним следует обращаться весьма осторожно и в некоторых, особо спорных, случаях можно прибегнуть к прямо противоположному приему нейтрализации эмоционально-оценочного компонента значения: например, то же самое словосочетание вполне может быть передано нейтральным вариантом девушка с большими глазами, если из контекста неясно, как именно трактуется это определение.

Существует целый ряд слов, имеющих общие корни, например латинского или греческого происхождения, которые получили разную эмоционально-оценочную окраску в английском и русском языках, но при этом сохранили общее значение:

pompous — помпезный и пышный

ambitious — амбициозный и грандиозный

politician — политик и политикан, и т. п.

 

Их нельзя в полной мере отнести к категории "ложных друзей переводчика", поскольку они сохранили общность значения, но тем не менее проблема выбора соответствия с наличием или отсутствием эмфазы остается и определяется упорядочивающим воздействием контекста.

Наиболее сложной процедурой в процессе решения лексико-семантических проблем является функциональная замена. Необходимость в этом приеме возникает, когда ни одно из соответствий, предлагаемых словарем, не подходит к данному контексту. Например, английское выражение the relaxation of the well-earned rest при переводе вызывает затруднение прежде всего потому, что ни одно из зафиксированных англо-русским словарем (The Oxford Russian Dictionary) значений слова relaxation (уменьшение, смягчение; ослабление; развлечение; разрядка) не подходит к данному контексту; вместо них переводчик может употребить русское функциональное соответствие "наслаждаясь заслуженным отдыхом ".

Поиск функционального соответствия оказывается особенно актуальным в случае так называемой безэквивалентной лексики, то есть слов, которые почему-либо не зафиксированы двуязычными словарями. Чаще всего в эту категорию попадают вновь образованные и еще не вошедшие в словарь языковые единицы или слова, обозначающие предметы или явления, не известные культуре переводящего языка ("реалии", или "культуронимы").

Новые слова в стремительно развивающейся современной цивилизации не менее стремительно возникают и бытуют для обозначения предметов и явлений, с которыми сталкиваются отдельные народы или целые группы стран. Практически каждое десятилетие в английском и русском языках формируется не менее 5-6 тысяч неологизмов, часть которых составляют слова, заимствованные друг у друга и подвергающиеся переосмыслению, а следовательно, и переозначиванию. Никакие новые словари или дополнения и приложения к словарям не успевают за таким потоком словообразования, и, по существу, именно переводчики первыми принимают "удар на себя", изобретая функциональные соответствия, которые впоследствии могут оказаться либо удачными и входят в словарь переводящего языка, а вслед за этим — ив двуязычные словари, либо менее удачными, пригодными только для разового употребления. Так, актуальная во всем мире проблема окружающей среды по-разному обогатила словари разных стран как терминами, так и обиходными словами. В русском языке люди, занимающиеся вопросами экологии и охраны окружающей среды, обозначаются двумя способами, один из которых имеет нейтральное значение ("эколог"), а другой — негативно окрашенное значение ("экологист"). При переводе на английский язык и то, и другое слово нередко переводятся одинаково с помощью прямого соответствия ecologist, но оно является совершенно нейтральным термином, обозначающим профессию, и не передает, например, иронии, когда она определяет исходный русский контекст. В то же время в английском языке есть свои способы передачи такой иронии в отношении защитников окружающей среды: при этом употребляются слова environmentalist, conservationalist или protectionist, обозначающие активистов, защищающих окружающую среду и не являющихся профессиональными экологами. В зависимости от контекста одно из таких именований можно употребить при переводе с русского языка текстов со словом "экологист".

Не менее сложные проблемы возникают при переводе именований культурно-исторических ценностей, особенно в том случае, когда ни дословный перевод (калька), ни транскрипция не являются оптимальными приемами. Такая ситуация возникает, например, при различии традиций в отношении сходных предметов или явлений. Русская традиция именования культурных памятных мест "музеями" или "музеями-заповедниками" при переводе на английский нередко ставит перед переводчиком дилемму: можно использовать слово "preserve", которое является словарным соответствием для "заповедника", но само слово "preserve" имеет иной смысл в англоязычной традиции, относясь к природным ландшафтам, национальным паркам и т. п. Следовательно, слово "preserve" должно сопровождаться расширением фразы с включением описательных элементов: Kizhi Landscape and Architecture Preserve, С другой стороны, можно создать искусственное соответствие-истолкование в переводящем языке (open-air museum Kizhi). Обычно предпочтение отдается более краткому варианту, и он сам постепенно становится традицией.

Когда ни один из словесных приемов подбора соответствия не удовлетворяет ситуации, переводчики прибегают к описанию. Описательный перевод, как правило, употребляется параллельно с транскрипцией и применяется при переводе терминов, кулътуронимов, уникальных объектов и т. п. Так, при переводе с русского языка на английский текстов, посвященных русскому деревянному зодчеству и проблемам его реставрации, мы сталкиваемся с тем, что в англоязычной традиции отсутствует сам культурно-исторический феномен реставрации памятников деревянного зодчества, а следовательно, отсутствуют и многие понятия, связанные с ним. Например, термин "кружало", имеющий к тому же диалектное происхождение, на английский язык передается именно таким способом: "kruzhalo" (ring-shaped base of the cupola of the wooden church). Приведенное в скобках описание является обязательным компонентом текста и может употребляться в дальнейшем тексте даже отдельно в виде именования ring-shaped base of the cupola.

Если описание как переводческий прием обычно сопровождает слово, представленное в какой-либо более простой форме, или даже употребляется в тексте вместо самого слова, то переводческий комментарий, как правило, выносится за пределы текста и попадает либо в сноску на той же странице, либо приводится в конце текста в качестве примечания. Комментарий как переводческий прием заключается в более подробном, чем описание, объяснении того, что означает данное исходное слово в широком контексте исходной культуры. Например, при переводе с русского языка памятника духовной культуры русского православия XIX века "Откровенные рассказы странника" на английский язык переводчику потребовалось ввести в английский контекст слово "старец":

Старец, отпуская меня, благословил и сказал, чтоб я, учась молитве, ходил к нему с чистосердечным исповеданием и откровением, ибо без поверки наставника самочинно заниматься внутренним деланием неудобно и малоуспешно.

 

Если в некоторых контекстах слово старец сравнительно легко переводится английским соответствием the old man, то для данного контекста это, безусловно, не подходит. The Oxford Russian Dictionary предлагает несколько вариантов соответствий:

1) elder (venerable) old man;

2) elderly monk;

3) spiritual adviser.

 

Каждое из них отражает какой-либо признак или группу признаков исходного понятия, однако ни одно из них не обладает достаточной информационной мощностью для данного контекста. Старец как явление русской духовной жизни прошлых столетий мог, строго говоря, вовсе не быть престарелым или даже просто старым, боле того, он мог вообще не быть монахом. Слово "adviser" ("наставник") также не отражает духовной сущности старчества, так как многие из наиболее почитаемых старцев не считали себя наставниками, полагая, что все это суета и гордыня. Таким образом, рациональность способов выражения, присущая английскому языку, в данном случае оказывается недостаточно адекватной в силу чуждости исходной и переводящей культур. Возможно, что именно эти или еще какие-либо соображения заставили переводчика обратиться к применению сочетания транскрипции и переводческого комментария:

The starets sent me away with his blessing and told me that while learning the Prayer I must always come back to him and tell him everything, making a very frank confession and report; for the inward process could not go on properly and successfully without the guidance of a teacher.

 

В примечаниях к книге содержится комментарий к этому слову, и "starets" получает расширенное истолкование, поясняющее суть этого явления в русской духовно-православной культуре:

Starets, pl. startsi. A monk distinguished by his great piety, long experience of the spiritual life, and gift (курсив мой, — Т. К .} for guiding other souls. Lay folk frequently resort to startsi for spiritual council; in a monastery a new member of the community is attached to a starets, who trains and teaches him.

 

Выбор среди этих основных приемов лексико-семантических трансформаций составляет одно из основных профессиональных умений переводчика. Большую роль при этом играет работа со словарями, поскольку очень часто требуется не столько сопоставить общие словарные соответствия, сколько установить степень различия их информационного потенциала. Помимо словарей, в особо сложных ситуациях помогает воображение, интуиция, чувство языка и культурный кругозор.

Правила применения