Ноября 2008 г. Петр КОРТУНОВ,

ЧТО МНЕ В НЕМ НЕ НРАВИТСЯ

 

 

Геннадий Андреевич Зюганов – русский патриот. Это очень хорошо без каких-либо оговорок. Плохо то, что Зюганов не коммунист. Само по себе это не абсолютный порок: не могут же быть коммунистами поголовно все россияне. Но Зюганов возглавляет центральный орган Коммунистической партии Российской Федерации. Вот это обстоятельство, что руководящий пост в коммунистической партии занимает человек, ни по своим убеждениям, ни по политической практике не являющийся коммунистом, - хуже всего.

 

Перечень своих заслуг перед страной Зюганов обычно начинает «Словом к народу», опубликованным в газете «Советская Россия» 23 июля 1991 года. Пятнадцатилетие этой публикации было громко отмечено в партийной и патриотической печати. Есть литературная премия с таким же названием. Но тогда, накануне ГКЧП, выспренний текст воспринимался коммунистами далеко не восторженно.

«Дорогие россияне! Граждане СССР! Соотечественники!

Случилось огромное небывалое горе. Родина, страна наша, государство великое, данное нам в сбережение историей, природой, славными предками, гибнет, ломается, погружается во тьму и небытие. И эта погибель происходит при нашем молчании, попустительстве и согласии. Неужели окаменели наши сердца и души и нет ни в ком из нас мощи, отваги, любви к Отечеству, что двигала нашими дедами и отцами, положившими жизнь за Родину на полях брани и в мрачных застенках, великих трудах и борениях сложившими из молитв, тягот и откровений державу, для коих Родина, государство были высшими святынями жизни?»

Подобных текстов апокалипсического тона на рубеже 90-х годов появлялось немало – и в печати, и в списках. О судьбе Родины переживали и коммунисты, и монархисты, и демократы… Вопрос - в чем и в ком видеть источник зла, и какой рецепт преодоления его принять к руководству. Так же было потом в 90-е годы с лозунгом «Возрождения России»: одни понимали под этим избавление от ельцинской клики, другие – от еще недобитых «коммуняк».

«Братья, поздно мы просыпаемся, поздно замечаем беду, когда дом наш уже горит с четырех углов, когда тушить его приходится не водой, а своими слезами и кровью. Неужели допустим вторично за этот век гражданский раздор и войну, снова кинем себя в жестокие, не нами запущенные жернова, где перетрутся кости народа, переломится становой хребет России»?

А вот здесь идейная ориентация авторов уже проявляется достаточно отчетливо. «Переломившая хребет России» гражданская война, начатая «не нами» - от кого мы слышали такое в годы перестроечной вакханалии? От тех, кто хотел разрушить становой хребет советской власти, клевеща на большевиков, оплевывая нашу историю. Как видно, авторы «Слова» не гнушаются антикоммунистической риторикой.

«Мы начинаем всенародное движение, призывая в наши ряды тех, кто распознал страшную напасть, случившуюся со страной». Что ж, претендентов на роль «спасителей Отечества» в смутные времена всегда хватало. Прежде чем заглянуть в список подписантов, посмотрим, на кого они намеревались опереться. И здесь ничего необыкновенного: как водится, охвачены практически все общественные слои и религиозные конфессии. Призыв адресован также и партиям, «большим и малым, либералам и монархистам, централистам и земцам…» Компартии выказано особое внимание.

«Мы обращаемся к партии — коммунистической, которая несет всю ответственность не только за победы и провалы предшествующих семидесяти лет, но и за шесть последних трагических, в которые компартия сначала ввела страну, а потом отказалась от власти, отдав эту власть легкомысленным и неумелым парламентариям…»

Вот так. Всюду виноваты коммунисты, за все они должны покаяться, а на покаяние отправиться к новоявленным вождям. Кто же эти «гиганты», походя пожурившие великую партию? Под «Словом» стоят 12 подписей, фамилии перечислены в алфавитном порядке. Должности не указаны, но многие из них достаточно известные люди: четверо писателей, два генерала, академик, скульптор, певица… Между Б.Громовым и Л.Зыкиной стоит фамилия Г.Зюганова.

В то время Геннадий Андреевич не был столь популярен. Некоторую известность принесла Зюганову опубликованная в мае 1991-го в «Советской России» его статья «Архитектор развалин». Она была направлена против «деда реформ» А. Н. Яковлева - довольно смелый поступок, имея в виду различие в партийном и государственном положении. У коммунистов возникли было надежды, что в партии появился смелый, молодой лидер. В этом смысле явно разочаровала подпись Зюганова под текстом с антикоммунистическим душком. Это тем более странно, что народно-патриотическое движение, к созданию которого призывало «Слово», в то время уже существовало.

27 февраля 1991 г. в Москве прошла конференция "За великую, единую Россию", на которой присутствовали представители около 40 общественно-политических организаций. Созвана она была по инициативе секретарей Коммунистической партии РСФСР И. Полозкова и Г. Зюганова. Итогом работы конференции стало создание «Координационного совета народно-патриотических сил». Одна из принятых резолюций прямо касалась места коммунистической партии в рядах борцов за спасение страны:

«Мы обращаемся к Коммунистической партии России, единственной мощной, еще не разоренной структуре, в которой дышит общероссийский идеал. Пора ей выйти из политической дремоты, сформулировать идеологию национального спасения, сбросить обветшалые ризы, облачиться в доспехи российской государственности, заслонить народ от стаи стяжателей, кинувшихся разорять наш общенародный дом. В этом мы видим ее общенациональную линию в новый, грозный период Российской истории».

Чем же оказался плох для Зюганова координационный совет нескольких десятков политических и национально-патриотических движений, раз он решил отколоть от него сепаратную группу? Может, как раз тем, что это объединение признало лидерство Коммунистической партии? Если не так, то что сделал секретарь КП РСФСР для того, чтобы партия оказалась на высоте такого доверия?

Да, в «Слове к народу» есть и такие пламенные слова:

«Коммунисты, чью партию разрушают их собственные вожди, побросав партбилеты, один за другим мчатся в лагерь противника - предают, изменяют, требуют для недавних товарищей виселицы, - пусть коммунисты услышат наш зов!»

Но куда звал партийцев секретарь ЦК Г.Зюганов? Нет, он не призвал их сплотиться и быть достойными творцами истории. Фактически коммунистам предложили разойтись в толпе кликуш, внимающей «государственным мужам».

Эти мои рассуждения не имели бы никакого смысла, если бы «Слово к народу» на деле оказалось тем манифестом, вокруг которого собралась мощная коалиция победителей. Ничего такого не произошло. Правда, сам Зюганов любит подчеркнуть, что «оно по своим идеям оказалось очень созвучно обращению к советскому народу, с которым выступили 19 августа члены ГКЧП». Можно, конечно, для собственного удовольствия называть этот текст «настоящим набатом, предупреждением о грядущей катастрофе». Но, повторюсь, подобных идей в то время высказывалось немало (так, в определенных кругах «тайным советником гэкачепистов» считают театрального режиссера С. Кургиняна).

 

Поистине ноу-хау Зюганова, с которым он, без сомнения, войдет в историю, стали другие слова.

10 февраля 2004 года Г. Зюганов дал интервью «Независимой газете». Журналист задал ему вопрос о значении революционной идеологии и припомнил Зюганову его высказывание «Россия исчерпала лимит на революции». Ответ руководителя КПРФ поразил тех, кто следит за его выступлениями: «Не знаю, кто мне приписал эти слова, откуда они выхвачены. Попросил бы вас не тиражировать то, чего я не говорил». Тут впору говорить о прободении памяти. Или – совести. Ибо проповедь «лимитов на революции» принесла Зюганову известность, схожую с известностью «сына юриста», и при этом нанесла огромный вред коммунистическому движению в России.

«Выхвачены» эти слова, например, из книги Г. Зюганова «География победы: основы российской геополитики» (М., 1997). Там, на странице 226, он пишет: «Я уже не раз говорил и вновь повторяю: Россия исчерпала свой лимит на революционные восстания». Правда, далее следует вполне «революционное» заявление: «Но это не значит, что россияне согласны на роль жертвенного барана, которого привели на заклание ради благополучия "золотого миллиарда". Поди его пойми…

Очевидная несуразность идеи о «лимитах» на исторические процессы ясна каждому, кто хоть сколько-нибудь знаком с политической историей. За такие «знания» на экзаменах по философии ставят «неуд», Зюганов же сподобился степени доктора наук. Исследователи этого феномена составили целую библиографию высказываний Зюганова-«лимитчика».

Впервые о своем «открытии» он поведал широкой публике в интервью «Советской России» от 25 октября 1991 года, озаглавленном «Да посетит всех здравый смысл». Деятельность КП РСФСР была приостановлена, партийные работники занимались ликвидационными мероприятиями. За прояснением некоторых вопросов редакция обратилась к члену политбюро, секретарю ЦК Г.Зюганову.

По его мнению, главная задача момента заключалась в том, что «…все политические силы должны отложить свои разногласия, сесть за "круглый" стол, и во чтобы то ни стало договориться о взаимодействии в решении ряда насущных проблем, прежде всего восстановление управляемости государства… Никакая диктатура эти вопросы не решит. Здесь необходимо общественное согласие».

«Но реально ли оно, это согласие? – спрашивает журналист. - Сегодня прямо говорят о неизбежности "непопулярных" мер. Нетрудно догадаться, что под этим подразумевается. Трудящихся наверняка в очередной раз призовут потерпеть. А готова ли и другая сторона - новые предприниматели - хоть в чём-то поступиться своей ближайшей выгодой?»

«Предприниматели ведь тоже очень разные, – ответил Зюганов. - …Уверен, что они пройдут свою половину пути, ибо понимают, что наше Отечество уже исчерпало отпущенный ему историей "лимит" на гражданские междоусобицы».

Такая вот наивная вера в сознательность «людей с широким кругозором, мыслящих по-государственному»… Какова эта «сознательность», стало ясно буквально через два месяца, когда государство прописало своим гражданам «шоковую терапию». Несмотря на это, свою идею о пресловутых «лимитах на революционные выступления и гражданские войны» Г.Зюганов проповедовал и 14 июля 1992 г. - на заседании Конституционного Суда, и 14 февраля 1993 г. – выступая с программной речью на Чрезвычайном (восстановительном) съезда КПРФ.

Понимая, что подобные взгляды подрывают идеологические основы деятельности Коммунистической партии, честные партийцы, как могли, противились этому. Известный политолог Б.Славин напомнил прописную истину: «Нелепо считать, что Россия исчерпала свой лимит на революции (никаких лимитов история людям не выдает)».[1] Рабочий-коммунист И.Болтовский явно имел в виду Зюганова, отвечая тем, кто «пытаясь мыслить по-современному, агитируют нас за государственный патриотизм. На первый взгляд, кажется понятным, о чем идет речь. Патриот – это радетель Отечества. Но государство может быть и патриархально-монархическим, и буржуазно-парламентским, и советским… И у каждого – свои патриоты со своими флагами».[2]

Развернутую критику воззрений, имеющих мало общего с коммунистической идеологией, дал Р. Косолапов. Его статья «Еще одно кредо», опубликованная в «Правде» 17 сентября 1993 г., появилась в ответ на Письмо ЦИК КПРФ «О месте КПРФ в политической жизни современной России».[3] Предостережения ученого-марксиста актуальны и сегодня.

«Диктатура любого класса в современной России, - гласит Письмо, - привела бы в конечном итоге к исторической катастрофе. Это утверждение мы назвали бы безмятежным. Оно высказывается так, будто в России не свирепствует уже диктатура криминально-компрадорского капитала, осуществляющего невиданное по размаху хищническое первоначальное накопление за счет экспроприации созданного за ¾ века общенародного достояния. …Выходит, что новоявленной буржуазии дозволено не только мечтать о своей диктатуре, но и вовсю ею пользоваться. «Нельзя» это только трудящимся.

…Авторы Письма объявляют многоукладную экономику «реальной основой гражданского согласия», «сочетания интересов различных социальных групп (от рабочих до отечественных предпринимателей)», рассчитывая при этом на общее «понимание той истины, что без государственной целостности России никому не выжить». Приходится только удивляться такому, мягко говоря, идеализму.

Да, среди предпринимателей, особенно тех, кто занят конкретным производством, есть влиятельная часть, стоящая на твердых патриотических, антикомпрадорских позициях. С нею надо всесторонне сотрудничать. Но нельзя одновременно забывать об объективно заложенном в эту форму хозяйствования противоречия между трудом и капиталом, которое не может обойти ни один, даже самый патриотичный, самый альтруистичный капиталист».

Но «Васька слушает, да ест»… В номере американской газеты «The Washington Times» 19 мая 1996 г. напечатано интервью с кандидатом на должность Президента РФ Г.Зюгановым. Характеризуя народно-патриотическую коалицию, выдвинувшую Зюганова кандидатом на должность Президента России, он сделал такое заявление: «Она [коалиция] стремится к власти, и победа ее кандидата позволит России преодолеть кризис государства, обеспечит мир, порядок, безопасность и процветание. Россия исчерпала лимит на свои революционные эксперименты. Коммунистическая партия Российской Федерации твердо настроена на преодоление ошибок прошлого». Следующий фрагмент интервью дает представление о том, что из прошлого Зюганов считает ошибочным.

«Вопрос: Если Вы станете президентом, то это будет означать возвращение к тоталитаризму в политике и к административно-командной экономической системе, которые существовали в Советском Союзе?

Ответ: Я уверен, что Россия раз и навсегда сбросила оковы тоталитаризма и командно-административной системы. …Я должен подчеркнуть, что мы не за ликвидацию частной собственности, но мы хотим, чтобы все люди были владельцами частной собственности, без чего у нас не может быть как справедливой экономики, так и настоящей демократии. Если я буду избран президентом, я гарантирую, что Россия не окажется в стороне от мировой цивилизации». [4]

Как говорится, без комментариев… Хотя, почему нет? В то время, когда честные коммунисты по всей стране не жалели сил, агитируя за избрание Зюганова президентом, их кандидат успокаивал Дядю Сэма: мол, «всё будет о-кей».

 

Дальнейшие события показали, что рассуждения про «лимиты» - не случайно произнесенные (а тем более – не «выхваченные») слова. Не раз у партии были реальные возможности переломить ситуацию. Когда для этого нужно было сделать нечто большее, чем опустить бюллетень в урну или нажать кнопку на пульте, Зюганов отступал или вел себя далеко не безупречно.[5] В первую очередь, здесь вспоминается скоропалительное признание Зюгановым победы Ельцина на президентских выборах 1996 года.[6] Но не только.

В начале января 2000 г., когда россияне пребывали в смешанных чувствах от «новогоднего подарка» Б.Ельцина, объявившего о своей отставке, газета «Завтра» напечатала материал, озаглавленный «Под хоругви победы!»[7]. Это была беседа главных редакторов газет «Советская Россия» В.Чикина и “Завтра” А.Проханова с лидером народно-патриотического движения “За Победу!” Г.Зюгановым.

Факт добровольного ухода Ельцина Зюганов расценил как «крах ельцинизма», и объявил о начале «политической передышки». В этой ситуации он не нашел другого средства, чтобы в кратчайшие сроки залечить нанесенные стране раны, чем «обратиться к народу России, ко всем группам, партиям, религиозным и идеологическим течениям с предложением заключить общенациональный договор, общенациональный пакт». Средство это старое и испытанное. Старое – потому что такую же идею Зюганов высказывал в октябре 1991 года. Испытанное – потому что за 8 с лишним лет народ России на своей шкуре испытал, чем на деле заканчиваются упования на «согласие» с классовым противником.

Естественно, что у честного газетчика возник такой же вопрос, как и в 1991-м: «Значит ли это, что упомянутый вами общенациональный договор, общенациональный пакт может быть приемлем движениями Примакова и Лужкова, что на него может откликнуться Путин?..» Вот что ответил Зюганов: «Провозглашая этот общенациональный договор, мы лишены какой бы то ни было предвзятости. Мы просто зажигаем свет. Мы включаем маяк и направляем его в океан русской смуты. И будем ждать, какие корабли приплывут на этот свет: крейсеры или лодки, маленькие челноки или огромные, потрепанные бурей авианосцы. Из них Россия образует флот своей будущей государственности».

Прочитав это, трудно отделаться от желания поинтересоваться, подобно Кончаку: «здоров ли князь?» Конечно, от процитированного текста за версту несет прохановщиной (пардон, надо было сказать: узнается слог и стиль большого русского писателя), но подписан-то он Зюгановым. Получается, как в русской поговорке: «вы … Россию как хотите, а мы свечку подержим». И такое говорил человек, которого несколько дней назад выдвинули кандидатом в Президенты РФ!

Проиграв президентские выборы, Зюганов… запретил критиковать своего соперника. У большинства коммунистов не было никаких иллюзий в отношении Путина: Ельцин едва не водил его за руку и показывал всем как своего преемника. Зюганов посчитал такую позицию слишком бесхитростной. На пленуме ЦК, состоявшемся после президентских выборов, он так высказался о новом президенте: «Он опирается, с одной стороны, на Березовского, с другой на Чубайса, а еще на народно-патриотическую группу (sic!), которая ненавидит этих обоих. Давайте поборемся за Путина». А еще, сказал Зюганов, если мы будем разоблачать Путина как преемника антинародного курса, это может обидеть «здравомыслящих ребят» из президентской администрации. В идеологическом отделе ЦК покорно кивнули, и на целый год в КПРФ критика Путина была запрещена. Как говорится, «в свете указаний Геннадия Андреевича».

 

Кампанию импичмента Б. Ельцину Зюганов вспоминает разве что для того, чтобы напомнить, каков негодяй Жириновский: мол, он встал возле стола, где выдавали бюллетени, и не позволил членам фракции ЛДПР проголосовать. При этом Зюганов не допускает даже тени сомнения в том, что уж он-то сам в этой кампании действовал безукоризненно.

Да, Жириновский – враг. Но он отстаивал свои убеждения, защищал свои интересы (какими бы они ни были) буквально своим телом. А в нашей 200-членной народно-патриотической команде не нашлось добра молодца, который отшвырнул бы противника в сторону. Да, скорее всего, возникла бы свалка или даже драка (как это было не раз с участием Вольфовича). Но ведь цена вопроса была огромной. Впрочем, это так считается «по умолчанию». Между тем, есть основания сделать вывод о том, что на определенном этапе импичмент перестал быть для партийного руководства приоритетным делом.

Как известно, решение о начале процедуры отрешения Б.Ельцина от власти было принято 19 мая 1998 г. на заседании фракции КПРФ, затем это решение утвердил V съезд КПРФ (23 мая 1998 г.). Необходимое количество подписей депутатов Госдумы собрали буквально за один день. В конце июня начала работу Специальная комиссия по оценке соблюдения процедурных правил и фактической обоснованности обвинения, выдвинутого против Ельцина. Уже 7 сентября было готово положительное заключение Спецкомиссии по обвинению в подготовке и реализации Беловежских соглашений, 10 сентября – по обвинению в связи с событиями сентября-октября 1993 года в Москве, 14 октября – по обвинению в связи с военными действиями в Чечне. Затем работа комиссии замедлилась, и заключения по двум оставшимся обвинениям были готовы только в конце февраля 1999 года.[8] Голосование по импичменту назначили на 15 апреля.

Все это время по стране шли массовые митинги в поддержку импичмента. Было собрано несколько миллионов подписей с требованием отставки Ельцина. Руководство рекомендовало партийным организациям установить круглосуточные пикеты возле квартир депутатов Госдумы, чтобы оказывать моральное давление на них и членов их семей. Во многих городах это было сделано. Вал поддержки импичмента нарастал. И вдруг голосование перенесли на месяц. Позже Зюганов объяснил это так: «мы намерено пошли на отсрочку, чтобы посмотреть насколько мускулистыми будут первомайские демонстрации». Хорошая мина при плохой игре.

На самом деле руководителю думской фракции КПРФ пришло в голову так изменить регламент голосования, чтобы депутаты могли голосовать не только тайно, но и открыто. Причем решили это сделать буквально накануне голосования. Но не тут-то было: «неожиданно» оказалось, что изменения в регламент вступают в силу только через месяц. По этому поводу коммунисты выслушали немало язвительных комментариев. Фактически оказалось, что в интервал переноса голосования попало не только 1-е мая – праздник социального протеста и солидарности трудящихся, но и 9-е – День Победы, когда даже самые отъявленные перестроечные мерзавцы кланяются ветеранам и объявляют себя «наследниками славной истории», а протестный вал практически сходит на нет.

Голосование по импичменту состоялось 15 мая 1999 года. Ни по одному из пунктов обвинения не было набрано необходимых 300 голосов. Наибольшее число голосов было подано за обвинение Ельцина в развязывании войны в Чечне - 283. То есть не хватило всего 17 голосов. Конечно, виноват Жириновский: он не пошел бы на свой демарш, если бы не знал, что большинство из 46-ти членов фракции ЛДПР, которым он не позволил получить бюллетени, готовы поддержать импичмент. Но в данном случае хочется призвать Зюганова не «трудиться считать кумушек». Еще во время работы Спецкомиссии удар по импичменту нанесли изнутри.

В Государственной Думе РФ второго созыва КПРФ вместе со своими союзниками (Аграрная группа, а также часть депутатов, не входящих во фракции и группы) имела примерно 205 голосов. Это не было абсолютным большинством (1/2), тем более – квалифицированным (2/3). Однако по многим законопроектам нашу фракцию поддерживали фракции «Яблоко» и ЛДПР, группа «Народовластие». В результате иногда удавалось не только принять положительное решение, но и преодолеть ельцинское вето. В основном, это были законы социального направления. Но по вопросам, затрагивающим суть политики правящего режима, либералы, консерваторы и демократы сплачивались, отстаивая свои классовые интересы. А эти интересы, как известно, наиболее устойчивые, расшатать их очень непросто. Это наглядно проявилось в октябре 1998 года, когда депутатами Госдумы была сделана попытка внести ряд изменений в Конституцию РФ: ни один из четырех законопроектов не прошел первого чтения. Это было тревожным предупреждением о том, что будет весьма проблематично достичь конституционного большинства по вопросам импичмента.

Что следовало делать в такой ситуации? Молиться на каждый голос. Убеждать, уговаривать каждого депутата, особенно из числа колеблющихся и неприсоединившихся, улыбаться и кланяться им. Миллион подписей, собранных на митингах, ничто по сравнению с одним голосом в Госдуме - такой императив следует из прагматики парламентской работы, когда решается судьба страны. Тем более удивительными оказались поступки ряда авторитетных людей из народно-патриотического стана.

Какая была необходимость у В.И.Илюхина, юриста и патриота, рассуждать с думской трибуны о том, что в ельцинском правительстве «слишком много евреев»? Это оскорбило чувства ряда депутатов, а И.Д.Кобзону дало повод заявить, что он, фигурально говоря, не сядет на одну скамью с коммунистами (Кобзон и не участвовал в голосовании по импичменту).

Отличился и аграрник Н.М.Харитонов. В феврале, в самый разгар кампании импичмента, он выдвинул «блестящую» инициативу – восстановить памятник Ф.Э.Дзержинскому на Лубянке. Мол, за это нам будут благодарны все чекисты. Опять вопрос: зачем надо было в такой момент наступать на больной мозоль С.А.Ковалева и прочих депутатов из числа правозащитников? Памятник Дзержинскому не восстановили и доныне, но вскоре после провала импичмента Н.М.Харитонову было присвоено очередное воинское звание… полковника ФСБ. Погоны вручили прямо в зале заседаний Госдумы. Интересно, что года за два до этого Харитонов демонстрировал журналистам удостоверение майора КГБ. Продвижение в звании получилось весьма стремительным. За что? За заслуги, конечно…

Действия фракции КПРФ в ходе импичмента (как, впрочем, и его итоги в целом) не были рассмотрены ни на одном из пленумов ЦК. Думается, неспроста.

 

Теоретические шатания Зюганова не могли не сказаться на его отношении к партии, к партийному строительству, к отношениям КПРФ с союзниками и к выбору собственно этих союзников. Пренебрежение партийным достоинством доходило до абсурда: на VI съезде КПРФ в президиум были избраны… двое беспартийных (А.Тулеев и С.Глазьев). Особенно дорого обошелся партии пиетет Зюганова в отношении НПСР. Как известно, дело кончилось развалом этой организации, кампанией «ловли кротов» и тяжелыми потерями в составе КПРФ.

Что такое был Народно-патриотический союз России? Это структура, изначально сформированная из коалиции в поддержку Зюганова на президентских выборах 1996 года. То есть это были все те, кто терся около коммунистического кандидата на случай возможной победы. Множество членов партии давно, глухо и вполне определенно ненавидели НПСР - и за Руцкого, и за Подберезкина… А когда на НПСРовской авансцене появилась фигура Семигина, у всякого здорового партийца мурашки пошли по коже: настолько этот гладкопричесанный господин похож на «нового русского» из телесериала. На вопросы с мест Зюганов успокоил: Семигин – наш человек, помогал в становлении партии, работал с молодежью.

Кто повелел нам считать главу «РАУ-корпорации»[9] А.Подберезкина нашим другом и союзником? Тоже Зюганов. Истинная цена такой «дружбы» стала очевидна во время выборов в Госдуму 1999 года. Тогда, как известно, Подберезкин очень рассердился, что КПРФ решила идти на выборы самостоятельно, а не в составе блока[10], и хлопнул дверью. При этом вся полиграфическая база партии осталась в его руках. Агитационная продукция, поступавшая в партийные организации, вызывала изумление и возмущение. Какие-то силы упорно старались вымарать из плакатов и листовок название «КПРФ» (в приложении приведен пример такого плаката, где на месте наименования партии изображена икона). Еще более возмутительный и позорный случай произошел, когда вышел ноябрьский (1999) номер журнала «Диалог» - теоретического и идеологического органа партии. На титульной странице, на официальной эмблеме избирательного объединения «Коммунистическая партия Российской Федерации» слово «КПРФ» было замарано черной «плашкой», какие применяются на фотографиях трупов или сцен порнографического содержания. Кто-нибудь когда-нибудь ответит за это?

А то, что финансирование партии через НПСР было организовано именно таким способом, как об этом рассказал Зюганов в уже упоминавшемся интервью «Независимой газете», - разве руководитель партии не имеет к этому отношения? Имеет, причем самое прямое.

«Господин Семигин создал под крышей НПСР частную контору, через которую самолично перегонял деньги на счета местных организаций. Отстегивал, так сказать, в порядке благотворительности. Ну а те, кого он облагодетельствовал, обязаны были поддерживать его политические амбиции. Самое любопытное, что эти перечисления шли только на зарплату, целевым образом»[11], - возмущается Зюганов. Он, видимо, «забыл», что в феврале 2002 года в ЦК прошло совещание секретарей региональных отделений КПРФ, на котором им было объявлено, что отныне финансирование партийного аппарата будет осуществляться через НПСР. То есть рядом с партийной вертикалью нужно было создать и вертикаль НПСР, партийных секретарей провести в руководители НПСР-овских структур, и там они будут получать зарплату, т.е. станут профессиональными партработниками. Так что «целевые перечисления» шли по прямому указанию ЦК. И не было это «благотворительность»: по указанию свыше, региональные отделения заключили с Семигиным договоры… займа. Вот это был настоящий «крючок»: когда Семигина выставили из НПСР, крайкомы, обкомы и рескомы оказались в долгах как в шелках.

 

Надо отдать должное: своих взглядов Зюганов не скрывает. В его книгах, речах, статьях можно найти немало свидетельств его истинного отношения коммунистической идеологии, к советской истории, коммунистической партии, Ленину. Разумеется, в специально подготовленных текстах все в порядке. Но временами Зюганов проговаривается, да так, что напрашивается вопрос: не ошибся ли он партией?

27 мая 1997 года в Париже Б. Ельцин, Б. Клинтон и др. подписали «Основополагающий Акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и Организацией Североатлантического договора». Патриотическими кругами этот документ был справедливо расценен как провал ельцинской дипломатии, фактически открывший путь расширению Северо-Атлантического блока к российским границам. Видимо, от избытка чувств Зюганов не нашел ничего лучшего, чем назвать это событие «вторым Брест-Литовским договором». Как говорится, для красного словца не пожалел и отца. Ведь хорошо известно, что в рядах коммунистов Брестский мирный договор считается трудным, но все же оправданным решением первого советского правительства, примером политической дальновидности Ленина.

В 1997-м году в КПРФ был произведен обмен партийных билетов. Когда коммунисты получили новые партбилеты, то неожиданно обнаружили, что с титульной страницы исчез лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», который сохранялся при всех изменениях названия партии и обменах партбилетов. Чем не подрывная акция? Ведь в лозунге пролетарской солидарности – суть исторической преемственности борцов за интересы трудового народа. Этот лозунг у КПРФ никто не смог бы «перехватить», в отличие от лозунгов государственно-патриотического содержания.

Если моя реакция на эти плевки в нашу историю кому-то покажется злопамятством, то вот, пожалуйста, более свежий перл Зюганова в таком же духе: «Единая Россия – это худший вариант КПСС» (пресс-конференция, март 2007).

Или, скажем, отвечает Зюганов на вопросы в Интернете (и вопросы, и ответы были размещены на сайте kprf.ru, а также разосланы по электронной почте подписчикам партийных новостей). Один из вопросов – как КПРФ относится к идее перехода к парламентской республике? Если так же, как и Зюганов – тогда беда. Он, конечно, знает, что «в парламентской форме правления глава исполнительной власти отвечает перед парламентом», но этим в ответе Зюганова рассуждения о такой форме государственности исчерпываются. Зато мы получаем «новую» характеристику нынешнего режима: у нас сейчас, по-Зюганову, «худший советский тип управления, когда никто ни за что не отвечает».

Почему же в течение стольких лет члены КПРФ терпят на руководящем посту своей партии человека с такими взглядами и с таким поведением? Вопрос непростой, и разбирать его нужно отдельно. Здесь же логично спросить: зачем Зюганов пришел в возрождаемую коммунистическую партию и согласился ее возглавить? Когда-нибудь, думаю, он сам ответит на этот вопрос. Я желаю товарищам коммунистам, чтобы ответ нашего многолетнего предводителя не был похож на откровения «учителя нового мышления».[12]

 

 

Член КПРФ

 

P.S.

СЛОВО К ЗЮГАНОВУ

Уважаемый Геннадий Андреевич.

 

Говорят, однажды фельдмаршал спросил у своих генералов: каким, по их мнению, главным качеством должен обладать хороший полководец.

Один генерал ответил, что таким качеством должны быть познания в стратегии, другой – изощренность в тактике, третий поставил во главу угла искусство фортификации…

- Верно, - подытожил фельдмаршал, – важны и стратегия, и тактика. Личная храбрость тоже необходима – без этих качеств человека нельзя даже близко допускать к руководству войсками. Но хорошего полководца отличает одно – главное – качество: он одерживает победы.

 

Геннадий Андреевич, Ваш портрет не ассоциируется с победой. Ваше имя не оставляет надежды. Ваши заслуги велики, но еще одного пожизненного генсека партия не переживет.
Приложение 1

The Washington Times

ЗАДАЧИ КПСС

ЧТО МНЕ В НЕМ НЕ НРАВИТСЯ

 

 

Геннадий Андреевич Зюганов – русский патриот. Это очень хорошо без каких-либо оговорок. Плохо то, что Зюганов не коммунист. Само по себе это не абсолютный порок: не могут же быть коммунистами поголовно все россияне. Но Зюганов возглавляет центральный орган Коммунистической партии Российской Федерации. Вот это обстоятельство, что руководящий пост в коммунистической партии занимает человек, ни по своим убеждениям, ни по политической практике не являющийся коммунистом, - хуже всего.

 

Перечень своих заслуг перед страной Зюганов обычно начинает «Словом к народу», опубликованным в газете «Советская Россия» 23 июля 1991 года. Пятнадцатилетие этой публикации было громко отмечено в партийной и патриотической печати. Есть литературная премия с таким же названием. Но тогда, накануне ГКЧП, выспренний текст воспринимался коммунистами далеко не восторженно.

«Дорогие россияне! Граждане СССР! Соотечественники!

Случилось огромное небывалое горе. Родина, страна наша, государство великое, данное нам в сбережение историей, природой, славными предками, гибнет, ломается, погружается во тьму и небытие. И эта погибель происходит при нашем молчании, попустительстве и согласии. Неужели окаменели наши сердца и души и нет ни в ком из нас мощи, отваги, любви к Отечеству, что двигала нашими дедами и отцами, положившими жизнь за Родину на полях брани и в мрачных застенках, великих трудах и борениях сложившими из молитв, тягот и откровений державу, для коих Родина, государство были высшими святынями жизни?»

Подобных текстов апокалипсического тона на рубеже 90-х годов появлялось немало – и в печати, и в списках. О судьбе Родины переживали и коммунисты, и монархисты, и демократы… Вопрос - в чем и в ком видеть источник зла, и какой рецепт преодоления его принять к руководству. Так же было потом в 90-е годы с лозунгом «Возрождения России»: одни понимали под этим избавление от ельцинской клики, другие – от еще недобитых «коммуняк».

«Братья, поздно мы просыпаемся, поздно замечаем беду, когда дом наш уже горит с четырех углов, когда тушить его приходится не водой, а своими слезами и кровью. Неужели допустим вторично за этот век гражданский раздор и войну, снова кинем себя в жестокие, не нами запущенные жернова, где перетрутся кости народа, переломится становой хребет России»?

А вот здесь идейная ориентация авторов уже проявляется достаточно отчетливо. «Переломившая хребет России» гражданская война, начатая «не нами» - от кого мы слышали такое в годы перестроечной вакханалии? От тех, кто хотел разрушить становой хребет советской власти, клевеща на большевиков, оплевывая нашу историю. Как видно, авторы «Слова» не гнушаются антикоммунистической риторикой.

«Мы начинаем всенародное движение, призывая в наши ряды тех, кто распознал страшную напасть, случившуюся со страной». Что ж, претендентов на роль «спасителей Отечества» в смутные времена всегда хватало. Прежде чем заглянуть в список подписантов, посмотрим, на кого они намеревались опереться. И здесь ничего необыкновенного: как водится, охвачены практически все общественные слои и религиозные конфессии. Призыв адресован также и партиям, «большим и малым, либералам и монархистам, централистам и земцам…» Компартии выказано особое внимание.