Элиза: «принесу обед. Бургеры. Сколько принести. »

Бренна: «Пять мясных. Ты самая лучшая!»

Элиза сосчитала на руке. Там были Поп, Грант, Бренна, Дэйн и Роум. И себя, конечно. Что означало... шесть? Если только Дэйн сегодня еще не вышел на поле. Может быть, Бренна неправильно посчитала? Элиза решила взять дополнительный бургер, на всякий случай.

Она надела джинсы и пуловер и собрала свои растрепанные волосы в хвост. Как раз, когда надевала туфли, ее телефон зажужжал входящим сообщением.

Элиза нажала на кнопку, и ее сердце запнулось. Сообщение было от Роума, и оно было длинным. Взволнованная, она начала читать... а потом ее желудок сжался.

Роум: «Элиза, детка, извини. Это заденет твои чувства, но я все равно выскажу все это. Я не могу оставаться в Блубоннете. Ты ничего не сделала. Вообще-то, боже, ты почти идеальная во всех отношениях. Дело во мне. Я не тот парень для тебя, и я чувствую, что в какой-то момент ты пожалеешь о том, что была со мной. Так что я собираюсь сократить свои потери сейчас. Но я не хочу, чтобы ты думала, что это ты меня прогнала. Я не шутил, когда сказал, что ты лучшее, что когда-либо случалось со мной. Ты слишком хороша для кого-то вроде меня, что бы ты ни думала. Это ничуть не изменилось, и я собираюсь запомнить каждую деталь этого уик-энда на всю оставшуюся жизнь вплоть до той маленькой дрожи, которую ты испытываешь, когда я целую твою шею. Ты была абсолютно и полностью совершенна. Проблема во мне, и поэтому я ухожу. И так как я не люблю прощаться, это от меня. Надеюсь, что твоя жизнь будет хорошей».

Ошеломленная, Элиза уставилась на экран своего телефона, слезы застилали ей глаза.

Возможно... может быть, она неправильно его прочитала. Она снова просмотрела сообщение, замедляя шаг и обдумывая каждое слово на случай, если не поняла его правильно.

А потом она прочитала его в третий раз.

«Я надеюсь, что твоя жизнь будет хорошей».

«Ты слишком хороша для кого-то вроде меня».

Роум собирался порвать с ней.

Сейчас? После их прекрасных выходных? После безумных ласк прошлой ночью в машине, когда он обнял ее и сказал, что хочет заполучить ее в последний раз?

Боже. Он планировал расстаться с ней еще вчера вечером. Вот что он имел в виду!

В отчаянии Элиза попыталась дозвониться до него. Роум ведь ни за что не расстанется с ней по смс, правда? Она заслужила хотя бы телефонный звонок, не так ли?

Раздалось пару гудков, а затем включилась голосовая почта. А потом все внутри нее перевернулось. Вызываемый абонент находится вне зоны доступа...

Элиза повесила трубку.

Роум бросал ее.

Ошеломленная, она откинулась на спинку кровати. Ей казалось, что она разлетается на миллион кусочков. Слезы боли навернулись ей на глаза, но Элиза сморгнула их. Она ничего не понимала.

Роум поимел ее и бросил на произвол судьбы. Стоит ли ей злиться?

Все, что она чувствовала, было... смущение.

Прошедшие выходные были замечательными. У них был секс, и Роум был так невероятно нежен с ней. Он даже предложил подождать, если она не готова. Что... не похоже на человека, который хочет поиметь ее и сбежать. Более того, они провели так много времени вместе, пока не случилась первая ночь секса, что Элиза подумала, будто ему действительно нравится быть рядом с ней. Они встречались. Они флиртовали. Они обнимались и спали вместе.

Зачем тратить столько времени на то, чтобы заманить ее в свою постель, если он планировал потом выгнать ее оттуда?

Девушка нахмурилась, глядя в потолок. На самом деле Роум даже не приставал к ней. Она подошла к нему.

Это была еще одна вещь, не имевшая смысла. Если он не хотел быть с ней, почему просто не отказался?

Элиза снова перечитала его послание, пытаясь расшифровать между строк.

«Я не могу оставаться в Блубоннете».

«Я не тот парень для тебя».

Это прозвучало так, словно Роум извинялся за то, что бросил ее. Но... он заранее знал, что уезжает. Так зачем же быть таким невероятно, удивительно внимательным в эти выходные? Он даже за все заплатил. Она пыталась купить еду и номер в отеле, но Роум настоял на том, чтобы «заплатить за свою девушку».

Он заставил ее почувствовать себя его девушкой.

Как будто он выбрал ее из всех женщин в мире, чтобы быть с ней.

Как будто она была особенной.

Вот почему это не имело смысла. Роум не говорил ей, что любит, но это было в каждом прикосновении, в каждом жесте, в каждой ласке. То, как он нежно касался ее шрамов, когда она чувствовала себя неловко из-за них. То, как он крепко обнимал ее, когда они лежали в постели, разговаривая. То, как он защищал ее.

Там были настоящие эмоции, решила Элиза. Она была наивна во многих вещах, но она узнавала любовь, когда видела ее. Это было в том, как Бренна делала маленькие вещи, чтобы раздражать ее брата из постоянного, навязчивого режима работы. Это было в том, как Грант возмущался из-за беспорядка Бренны с раздраженной, но любящей улыбкой на лице. Как он прикасался к ней, когда думал, что никто не смотрит. То, как ее родители время от времени обменивались взглядами, давая друг другу понять, о чем они думают.

Это была любовь. Хотя Элиза и не испытывала этого, но знала, как она выглядит.

И именно поэтому Роум никогда не говорил ей об этом.

Девушка снова изучила текст.

«Я не могу оставаться в Блубоннете».

«Не могу», а не «не хочу».

Что-то здесь было не так, и Элиза собиралась это исправить, черт побери. Она не собиралась позволить Роуму отказаться от всего теперь, когда она наконец нашла его.

Смахнув с глаз слезы жалости к себе, Элиза поднялась с постели.

Она собиралась докопаться до сути, а потом вернуть своего мужчину.

 

 

Глава 15

 

Первым делом Элиза поехала на ранчо Дотри. К черту гамбургеры, ей нужны были ответы. К ее удивлению, стоянка была забита машинами, и ей пришлось дважды объехать ее, прежде чем она выехала на обочину служебной дороги, ведущей к ранчо. Если она получит шанс, черт возьми, то просто разберется с этим.

Направляясь к главному ранчо, Элиза прошла мимо Попа, пожилого разнорабочего, работавшего на ранчо. Он выбегал из парадной двери в пейнтбольном джемпере, его грудь была забрызгана желтым, а в руках он держал пейнтбольный пистолет. Мужчина выглядел довольно измотанным, слишком.

Обычно Элиза просто улыбалась в знак приветствия, проходя мимо, слишком застенчивая, чтобы начать разговор. Но забудем об этом. Сегодня она получит ответы от всех, что бы ни случилось.

– Что происходит, Поп?

– Первый день занятий пейнтболом, мисс Элиза. Твой брат бегает вокруг, как курица с отрубленной дурацкой головой. – Он потер вспотевший лоб и поправил на лбу кепку дальнобойщика.

– А где Роум? – Элиза заставила себя улыбнуться при этой мысли, поскольку Поп улыбался ей, явно ожидая этого.

– Ну, – сказал Поп, снова поправляя кепку, – даже не знаю. Сегодня он не появился.

– Я дам тебе вернуться к работе. – Она кивнула, проглотив боль в горле.

Поп повернулся и помчался по одной из тропинок в лес, направляясь прямиком к дороге.

Элиза повернулась и с минуту рассматривала домик. Однако вместо того, чтобы направиться к брату, она обошла одну из боковых дорожек и поднялась на холм, где неподалеку располагался ряд хижин. Девушка направилась в хижину Роума. Его байк не был припаркован рядом с домом. Элиза ожидала этого, учитывая его загадочное сообщение, но все равно постучала в дверь, а когда Роум не ответил, открыла ее и вошла внутрь.

Крошечная хижина была вычищена. Простыни и одеяла были аккуратно сложены на кровати, все личные следы Роума исчезли. Она посмотрела на пустые вешалки у двери, провела рукой по его подушке, а потом заглянула в ванную и даже в мини-холодильник.

Вообще ничего. Как будто это место никогда не было заселено.

На сердце у нее было тяжело.

В промежутке между вчерашней встречей и сегодняшним утром ее Роум собрал вещи и уехал. Не потому, что хотел, а потому что чувствовал, что должен. Что происходит?

Решительным шагом Элиза направилась к главному домику ранчо Дотри.

Внутри царил хаос. Пейнтбольные ружья и патроны были разбросаны на каждой плоской поверхности, а складные стулья были разбросаны по всему домику наряду с подносом с остатками бутербродов и выбором напитков на складном столе. Похоже, она пропустила вечеринку. В углу комнаты за своим столом ее брат печатал на машинке, выглядя измотанным. Стол Бренны напротив него был пуст, но завален стопками грязных бумаг.

– Привет. – Грант поднял голову, когда она вошла. – Ты получила мое сообщение? Мы должны отменить съемки на этой неделе. Извини. – Он потер лоб и снова провел рукой по растрепанным волосам. – Весь запуск этого курса пейнтбола стал более беспорядочным, чем я надеялся.

Элиза села в одно из кресел напротив его стола, сохраняя спокойное выражение лица. На самом деле ее не волновали его проблемы. Только не сейчас.

– Грант, мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

– Это может подождать? Я серьезен, когда говорю, что эта неделя уже катится к черту, и это только понедельник. – Он издал жесткий, невеселый смешок.

– А где Роум?

– А разве мне не хотелось бы знать? – Ее брат фыркнул и поднял трубку, нажимая кнопки. – Он должен был взять на себя инициативу на пейнтбольном поле, но его нигде не нашли. Это одна из причин, почему все пошло к черту.

– Он ушел. – Элиза покачала головой. – Его домик вычищен. А сегодня утром он написал мне, что не может остаться в Блубоннете. Я пытаюсь понять, почему.

Грант положил трубку и посмотрел на нее. Он помолчал, размышляя, потом протянул руку и коснулся ее руки.

– Элиза, я скажу тебе это как твой брат, который присматривает за тобой, но, возможно, даже лучше, если Роум уехал. Он не очень хороший парень.

– Вот тут ты ошибаешься. Я думаю, что Роум – отличный парень. – Элиза вытащила свою руку из-под его руки.

– Нет, это не так. Я не собираюсь спорить об этом прямо сейчас, но все, что хочу сказать, это то, что тебе нужно держаться от него подальше. – Грант бросил на нее взгляд, который, как она поняла, был «взглядом старшего брата».

– Ты что, не слушаешь меня? Он ушел. Он уехал. Он не вернется.

– И как я уже сказал, может это и к лучшему.

Элиза дернулась на стуле. Обычно она любила своего брата, но сейчас он был упрям, даже чересчур упрям.

– Ты работодатель и говоришь, что это к лучшему? – Она прищурилась, глядя на него. Грант пожал плечами. – И что же ты сделал?

– Я ничего не сделал, – взревел он, качая головой и беря расписание с угла стола.

– Тогда почему ты говоришь, что он плохой парень? – Элиза скрестила руки на груди. – Грант, если ты его прогнал, я...

– Что иначе ты сделаешь? Злишься на меня за то, что я присматриваю за тобой? За то, что предостерег парня от моей младшей сестры? – Он бросил на нее раздраженный взгляд.

– Ты что? – Девушка напряглась в своем кресле.

– Я велел ему держаться от тебя подальше, иначе он останется без работы, – вздохнув, Грант снова потер лоб.

– С какой стати? – пробормотала Элиза, догадываясь о том, что произошло. – Почему ты сказал Роуму держаться от меня подальше? Он не сделал ничего плохого!

– О, пожалуйста, Элиза. Только не говори мне, что ты настолько наивна.

– Наивна в чем? – Элиза была близка к тому, чтобы выйти из себя, а она никогда не выходила из себя.

Но тот факт, что Роум оставил работу и свою жизнь позади, означал, что он знал, что ему не рады, и казалось, что ее благонамеренный брат был большой частью проблемы.

– Ясно, что Роум просто использовал тебя, чтобы добраться до твоих денег.

Элиза втянула в себя воздух. Ее руки сомкнулись на коленях.

– Почему это так ясно, Грант? Потому что я уродина? – Ее голос был низким и убийственным.

– Нет, конечно, нет. Ты знаешь, что я имею в виду, – побледнел брат.

– Нет, не знаю.

– Это просто... Ах, черт возьми, Элиза. Не смотри на меня так.

– Смотреть на тебя как? – Бренна вошла в боковую дверь, держа на бедре пустой кувшин из-под пейнтбольных патронов. Она была забрызгана розовым и желтым, ее лицо раскраснелось, а на лице расплылась широкая улыбка. – Грант, детка, ты бы видел выражение лица Попа, когда я всадила ему пулю в лоб... – Она замолчала, озадаченно глядя на них обоих. – Кто умер?

– Никто не умер, – жестко сказал Грант. – Моя сестра только что разговаривала со мной.

– Да, – сказала Элиза, позволяя сарказму проскользнуть в ее голос. Либо так, либо перегнуться через стол и придушить брата. – Мой брат только что сказал мне, что Роум сбежал, потому что было ясно, что он использует меня, чтобы добраться до моих денег. – Она посмотрела на Бренну.

– Что? – Бренна недоверчиво посмотрела на Гранта. – Это из-за тебя он ушел? Серьезно, детка? Зачем?

– У Элизы есть трастовый фонд, – сказал Грант напряженным голосом. – Совершенно очевидно, что Роум узнал об этом и соблазнял ее, чтобы заполучить эти деньги. – Скрестив руки на груди, он перевел взгляд с невесты на сестру.

– Почему же? Потому что у него есть татуировки? – фыркнула Бренна.

– И потому, что я такая уродина? – Снова указала Элиза.

– Нет! Господи, – Грант поднялся на ноги, явно взволнованный. – Вы набрасываетесь на меня, и я не могу думать.

– Ты ведешь себя как придурок, детка, – сказала Бренна, положив руку на бедро. – Признай это. Тебе никогда не нравился Роум, потому что он страшно выглядит.

– Он совсем не страшный, – запротестовала Элиза. – Он прекрасен.

Теперь они оба повернулись и уставились на нее.

– И я соблазнила его, – заметила Элиза. – Роум не преследовал меня. Я подошла к нему и пригласила на свидание. Если там и был какой-то интерес, то я его спровоцировала.

– Но, Элиза, ты такая застенчивая и доверчивая...

– И ясно, что она должно быть глу-у-у-у-у-пая, – добавила Бренна, хлопая ресницами в сторону Гранта. – Очевидно, именно поэтому ты принимаешь все решения за нее.

– Ты мне не помогаешь. – Грант бросил на Бренну сердитый взгляд.

– Я люблю тебя, милый, но я называю вещи своими именами, а дурака – дураком. А если сбежал Роум, то ты просто дурак. Этому человеку нужна была эта работа. У него не было и двух пенни, чтобы потереть вместе, и он был в отчаянии. Я никогда не видела парня, который был бы так счастлив иметь крышу над головой.

Желудок Элизы сжался от слов Бренны. Роум был так доволен этой маленькой хижиной. Она просто предположила, что это потому что ему нравилось там работать, но, возможно, потому что это было первое место, которое он называл своим. Ей нужны были ответы, а их не было.

– Послушай, я не хотел говорить об этом, но у меня был разговор с Роумом. – Грант покачал головой и вытащил из ящика стола листок бумаги. – Он преступник. Вообще-то, он бывший заключенный. – Он протянул листок бумаги Элизе. – Я проверил его биографию после того, как мы его наняли и вытащил досье длиной в милю. Так что, если я кажусь немного чересчур заботливым, то именно поэтому.

Элиза взяла листок дрожащими пальцами.

«Джон Лозада III.

Образование – недоступно.

Преступная деятельность – хранение наркотических средств с целью их распространения. Сделка о признании вины. Отбывал срок – тюрьма штата Хантсвилл, шесть лет лишения свободы, четыре года отбыл. Обвинения в мошенничестве сняты. Закрытое досье на несовершеннолетних.

Кредитная история – крайне плохая. Этот человек имеет непогашенную плохую задолженность в нескольких государствах. Подал заявление о банкротстве в 1997 году. За последние десять лет было изъято три автомобиля».

Элиза сглотнула. На бумаге все звучало ужасно. Она снова и снова перечитывала приговор. В этом не было никакого смысла. Роум никогда даже не курил рядом с ней. Каждый раз, когда она пила слишком много, он следил, чтобы она была в безопасности. Роум не производил на нее впечатления торговца наркотиками.

Она долго молчала, думая о Роуме. Его улыбка и быстрые предложения заплатить за все, когда он вывел свою «девушку». Как он заботливо ухаживал за ней, когда ей было не по себе. Печальное выражение появилось в его глазах, когда они кормили чаек. Роум сказал, что они просто голодны и пытаются поесть, а она все твердила и твердила, что чайки – падальщики и отвратительны. И это ранило чувства Роума, и она не понимала почему.

О боже, она была таким привилегированным придурком, не так ли?

Глядя на листок, Элиза размышляла о его рассказе. Когда он голодал? Когда был без нее? Здесь было что-то еще, чего она не понимала.

– Я не понимаю. – Через мгновение Элиза вернула бумагу Гранту.

– А чего тут не понимать? Этот человек – преступник. Это все на бумаге. – Грант стукнул по ней кулаком.

– Да ладно тебе, – вмешалась Бренна. – У кого в наше время нет полицейского досье?

Оба Маркхэма повернулись и посмотрели на нее.

– Сошла с дороги. – Бренна одарила их солнечной улыбкой. – Много-много раз сходила. – И она неторопливо подошла к своему столу.

Грант посмотрел на нее так, словно хотел подойти и расспросить, но заставил себя снова посмотреть на Элизу.

– Ты спрашиваешь меня, почему я беспокоился о тебе и этом человеке? Вот почему. – Он потряс перед ней досье. – Вот почему я хотел, чтобы моя уязвимая младшая сестра держалась подальше от такого парня, как он.

– Это не он. – Элиза долго рассматривала листок, а потом подняла глаза на Гранта.

– Что значит, это не он? Это его номер социального страхования.

– Но это не тот, кто он есть. Это не Роум. – Она покачала головой.

– Ты в этом уверена?

– Он когда-нибудь пытался продать кому-нибудь наркотики, пока был здесь? – спросила Элиза.

– Нет, но...

– Занимал у кого-нибудь деньги?

– По-моему, он как-то одолжил у меня пять долларов, – крикнула Бренна и подняла руку. – Подождите, не обращай внимания. Я позаимствовала их у него. Продолжай.

– Ну и что? – Элиза повернулась к брату и выгнула бровь.

– Он никогда ничего не делал, – вмешалась Бренна, когда Грант замолчал. – Вообще-то, он действительно хороший работник, учитывая, что мы платим такие деньги.

– Пожалуйста, любимая, ты не помогаешь. – Грант бросил на Бренну еще один предостерегающий взгляд.

– Вообще-то помогает, – заметила Элиза. – Она показывает тебе, как ты ошибаешься.

– Бинго! – Весело крикнул Бренна.

– Факты не лгут, – сказал Грант. Он снова взял листок бумаги. – Это есть в его официальном досье.

– Я знаю и уверена, что за этим стоит какая-то история, – спокойно сказала Элиза. – И я уверена, что это не тот человек, которым он является сегодня. Ты все время говоришь, что Роум был плохим человеком, но он обращался со мной как с принцессой. – Ее голос слегка дрогнул, когда отчаяние угрожало выйти из-под контроля. – Роум всегда говорил, что недостаточно хорош для меня.

– Он не... – начал Грант и замолчал, увидев взгляд Элизы.

– Мне все равно, кем он был тогда, – спокойно сказала Элиза и встала. – Мне не все равно, кто он сейчас. И тот, кто он сейчас – хороший, добрый, он и привык, что такие люди, как ты и я, обращаются с ним как с дерьмом.

Грант протестующе сжал челюсти, но ничего не сказал.

– Мне жаль, что Роум не доверял мне достаточно, чтобы поделиться этим со мной раньше, – сказала Элиза, указывая на бумагу. – Может быть, если бы он это сделал, все было бы кончено, и тебе было бы все равно, что я влюблена в него.

– Он охотится за твоим трастовым фондом, – снова начал Грант.

– Это смешно, – огрызнулась Элиза. – До тебя никто никогда не упоминал о трастовом фонде. Ни я, ни Роум, никто. Может мне стоит предположить, что ты за ним охотишься, старший брат?

Его лицо покраснело.

– Да, именно так я и думала. – Элиза разгладила свой пуловер и попыталась сохранить спокойствие, хотя все, что ей хотелось сделать, это закричать и швырнуть что-нибудь в стену, чтобы посмотреть, как это сломается. – Послушай, Грант. Я люблю тебя. Ты мой брат. Но я уже взрослая. Я могу принимать свои собственные решения. И если я хочу встречаться с бывшим заключенным, потому что он относится ко мне как к богине, тогда я буду встречаться с бывшим заключенным, понимаешь?

– Ты облажался, детка, – крикнула Бренна. – Признай это. Я все еще люблю тебя.

– Бренна, – выдавил Грант. – Пожалуйста.

– Все в порядке, – сказала Элиза Бренне через плечо, направляясь к двери. – Мы все знаем, что он облажался. Он может придумать, как это исправить. Я собираюсь найти способ, как снова связаться с Роумом.

 

***

Элиза написала ему три раза и дважды пыталась дозвониться, пока ехала обратно в Блубоннет. Роум не ответил, и она начала задаваться вопросом, не намеренно ли ее игнорируют. Это было больно, но девушка чувствовала, что им нужно поговорить. По крайней мере, им нужно было разобраться в ситуации.

Элиза показала ему все свои шрамы, все свои боевые раны, что запутали ее голову и украли ее гордость. Шрамы Роума были внутри и было ясно, что он не доверял ей настолько, чтобы делиться ими. Это заставило ее почувствовать боль и задаться вопросом, была ли она так уверена в нем на самом деле. Любил ли ее Роум? Или она видела это только потому, что ей так отчаянно этого хотелось? Элиза не знала, и это сводило ее с ума.

Оцепенев, девушка припарковала машину и вошла в дом. Стоит ли ей остаться? Как она могла уйти? Ей хотелось быть там, где был Роум, но Роума здесь не было.

В доме пахло вкусно и по-домашнему, как всегда. Элиза прошла мимо кухни и увидела, как Эмили нарезает свежеиспеченный хлеб. При виде Элизы Эмили улыбнулась.

– Эй, ты как раз вовремя, чтобы поесть свежего хлеба. – Ее улыбка исчезла, когда она увидела выражение лица Элизы. – О нет. Что случилось?

Первой мыслью Элизы было спрятаться в своей комнате. Чтобы усваивать свою боль и разочарование и справляться с ними в одиночку, как всегда делала.

Но что-то в дружелюбном поведении Эмили и тепле ее кухни привлекло Элизу к ней, и она обнаружила, что сидит на одном из барных стульев на кухонном острове. Эмили никогда не осуждала. Она была милой, дружелюбной, заботливой и всего на несколько лет старше нее. Кроме того, она была разведена и одинока, а это означало, что кое-что из того, что переживала Элиза, Эмили понимала лучше, чем Бренна, безумно влюбленная в брата Элизы... и, ладно, тоже немного злится.

Эмили поставила перед Элизой чашку кофе и намазала маслом ломтик теплого хлеба, затем положила его на тарелку и подвинула к Элизе.

– Тебе нужно поговорить?

– Роум исчез, – сказала Элиза деревянным голосом. – Он просто... ушел.

– Но разве вы только что не провели выходные вместе? Что-то случилось? – Эмили нахмурилась, придвинула стул и села рядом с Элизой.

Элиза быстро заморгала, борясь со слезами. Затем, запинаясь, объяснила Эмили, что происходит. Ее застенчивый, медленный роман с Роумом. Их выходные вместе. О том, что, когда они вернулись, Элиза обнаружила вскоре, что не только Роум ушел, но и Грант угрожал ему. Открытие прошлого Роума. Все.

Эмили Аллард-Смит была отличным слушателем. Она ничего не говорила, только издавала сочувственные звуки, когда это было уместно, и налила еще кофе, когда Элиза залпом выпила свой.

– Я... не знаю, что и делать, – сказала Элиза с чашкой в руках.

– Как ты относишься к Роуму теперь, когда знаешь правду о том, кто он такой? – Эмили протянула руку и сжала ее. – Будто тебя предали?

– На самом деле, я не чувствую по этому поводу ничего. – Элиза на мгновение задумалась. – Я люблю его. Роум все тот же человек. Это просто как... несколько кусочков головоломки были собраны. Вещи, которые раньше не имели смысла, теперь вдруг обретают гораздо больше смысла.

Его одиночество, что соответствовало ее. Его изоляция. Его постоянные комментарии о том, что он недостаточно хорош для нее.

– Я должна спросить, как твой друг, – сказала Эмили, откусывая кусочек свежего хлеба и ставя его на стол. – Это ведь не какой-то мученический поступок, когда ты думаешь, что можешь спасти его и изменить, верно? Спасти плохого мальчика? Я не получаю от тебя такой вибрации, но я должна спросить.

– Роум может выглядеть плохим мальчиком, но он самый хороший человек, которого я когда-либо встречала. – Кривая улыбка искривила губы Элизы. – И он обращается со мной так, будто я для него самая красивая женщина на свете. А теперь его нет. – Ее нижняя губа задрожала.

Эмили посмотрела на Элизу. Она медленно выдохнула, а затем вытащила свой телефон, пролистывая контакты.

– Что ты делаешь? – спросила Элиза, и сердце ее забилось с надеждой.

Достаточно... достаточно ли хорошо Эмили знала Роума, чтобы он ответил на ее звонок? Неужели все так просто? Она заглянула через плечо Эмили, наблюдая за экраном ее телефона.

Но Эмили ткнула пальцем в список контактов с надписью «Плотник» и набрала его. Через мгновение она заговорила:

– Эй, Иерихон? Это Эмили из Мятного домика. – Она сделала паузу. – Да, это тот самый. Большой красный Викторианский дом. – Она посмотрела на Элизу и закатила глаза, забавляясь. – Мне нужно, чтобы ты зашел ненадолго, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты кое на что взглянул. – Пауза. – Огромное спасибо.

Эмили повесила трубку и загадочно посмотрела на Элизу.

– Что все это значит? – спросила Элиза, немного сбитая с толку переменой темы.

Она изливала свое сердце Эмили и это заставило Эмили позвонить плотнику?

– Просто тебе стоит познакомиться кое с кем, – сказала Эмили загадочным голосом. – У него может быть информация о твоем пропавшем возлюбленном.

– Спасибо, Эм. – Элиза облегченно вздохнула.

 

***

Через час из передней части донеслось урчание мотоцикла, и сердце Элизы заколотилось от волнения. Это был Роум? Она бросилась к передней части дома, выглянула из-за занавески... и нахмурилась. Там стоял байк, но это был не потрепанный старый Харлей, на котором ездил Роум. Этот мотоцикл был гладким, блестящим и новым, его владелец снял шлем, обнажив лохматые черные волосы, которые были слишком длинными для Роума.

Но его лицо показалось Элизе удивительно знакомым. Так сильно, что ее сердце все равно слегка дрогнуло.

Мужчина откинул волосы назад и направился к двери. Элиза была поражена тем, как он похож и в то же время отличается от Роума. В то время как Роум был полон мускулов, этот человек был чрезвычайно высок и худощав. Но когда он подошел к двери, Элиза заметила у него под нижней губой пирсинг. У него не было такого кольца, как у Роума.

Она поняла, что смотрит на него и поспешила обратно на кухню, чтобы спрятаться. Через мгновение раздался звонок в дверь, и входная дверь открылась.

– Эмили? – раздался низкий голос. – Это я.

Эмили спустилась по лестнице и Элиза поняла, что она сменила рубашку и освежила макияж. Она улыбнулась мужчине, как только Элиза вышла из кухни.

– Эй, Иерихон! Спасибо, что пришел. Я хотела познакомить тебя с Элизой. – Эмили указала на Элизу, стоявшую в дверях кухни.

Он протянул ей большую руку для рукопожатия, и Элиза поняла, что у него точно такие же голубые глаза с длинными ресницами, как у Роума.

– Элиза – подруга Роума, – сказала Эмили и снова повернулась к Элизе. – Это Иерихон Лозада. Мой плотник.

– Ты брат Роума? – удивленно моргнула Элиза.

– Так и есть. – Иерихон бросил на нее оценивающий взгляд. – Должно быть, это из-за тебя он так долго здесь торчал.

Вспыхнув, она выдернула свою руку из его, затем скрестила руки на груди.

– Элиза расстроена, что Роум покинул город, – сказала Эмили, направляясь к Элизе и обнимая ее за плечи. – Они провели вместе выходные, а потом он встал и ушел.

– Он написал мне вчера вечером и сказал, что уезжает. – Иерихон потер рот.

– Куда же он уехал? – спросила Элиза.

– Думаю, в любое место, где он сможет избежать встречи с семьей. – Иерихон пожал плечами. – Роум мне ничего не сказал. Думаю, беспокоился, что если это сделает, то каким-то образом вернется к нашим родителям.

– Я не понимаю, – сказала Элиза.

– Как много он рассказал тебе о своем прошлом? – Знакомые голубые глаза сузились, глядя на нее.

– Я знаю, что он попал в тюрьму, – сказала она. – Наркотики. Но я также знаю, что он не тот парень, кто есть сейчас. Я пытаюсь разобраться во всем этом.

– Ты, кажется, очень уверена, что знаешь, кто такой Роум, – сказал Иерихон, глядя на нее.

– Да, – легко ответила Элиза. – И он не торговец наркотиками. А если и был, то теперь он не такой, и я не держу на него зла.

Намек на улыбку коснулся твердого рта Иерихон.

– И поэтому ты позвала меня? – Он посмотрел на Эмили.

К удивлению Элизы, Эмили захихикала, как школьница.

– Возможно. Я также сделала немного выпечки этим утром. Ты можешь угощаться.

Иерихон улыбнулся Эмили, и Элиза вдруг почувствовала себя третьей лишней. Неужели между ними что-то происходит?

– Пойдемте на кухню, – сказала им Эмили. – Я поставлю еще кофе.

Через несколько минут они снова сидели на кухонном островке, перед каждым из них стояли тарелки с печеньем, а в кружках свежий кофе.

– Итак, – сказал Иерихон, глядя на Элизу. – Ты хочешь узнать о прошлом Роума.

– Да.

– Ты права, что Роум не дилер. Никогда не был.

Восторг вспыхнул в сердце Элизы.

– Но... почему он попал в тюрьму?

– Он сел за маму.

– Это были наркотики его матери? – У Элизы отвисла челюсть.

– Какую бы картину материнской любви ты ни представляла, лучше выкинь ее из головы. – Иерихон искоса взглянул на нее. – Мама Лозада – это много чего, но она дерьмовый родитель. Вообще-то, оба моих родителя такие. Вежливое слово, чтобы использовать, чтобы описать их – вероятно, «хиппи» или «богема», но реальность такова, что они просто бродяги. Ты перемещаешься с места на место, следуя за остальными. – Он пожал плечами. – Я провел свое детство валяясь на диванах и наблюдая, как мои родители тратят свои последние несколько долларов, чтобы закурить с друзьями. Они никогда не прекращали вечеринки, даже ради своих детей. Это была дерьмовая жизнь. Мы почти не ходили в школу, и каждый раз, когда кто-то интересовался о нашем благополучии, мы перескакивали в другой город. Трудно найти настоящую работу, когда ты бездомный, поэтому мы попрошайничали, делали странные дела, жили с друзьями, как вы называете это. Мама и папа продавали наркотики.

– Звучит ужасно, – прошептала Элиза.

– Так и было, – решительно ответил Иерихон. – Я ненавидел каждую чертову минуту этого. Мне тоже всегда было жаль Роума. Я ненавидел наших родителей, но он так отчаянно хотел видеть в них настоящих родителей, а не дерьмовых людей. В результате они начинали капризничать и попадали в какие-нибудь неприятности, а потом бросали Роума на произвол судьбы. К тому времени, когда мне исполнилось семнадцать, у парня был список преступлений длиной в милю, и многие из них были не его.

При этой мысли у нее пересохло во рту.

– Но зачем он это сделал...

– Мама прекрасно понимала, как заставить Роума что-то делать. Я помню, как она плакала, когда попадала в беду, потому что знала, что он не может видеть, как плачет женщина.

Ее глаза расширились. Элиза помнила, как он говорил ей это.

«Не плачь, Элиза. Я не выношу, когда девушки плачут».

– Похоже, она им манипулировала, – заметила Эмили.

– О да. Моя мама могла бы провести мастер-класс по манипуляции. – Иерихон отхлебнул кофе и проглотил еще одно печенье. – Вот почему я ушел оттуда, как только стал достаточно взрослым. Пришлось оставить Роума позади, но выбора не было. Сказал моей семье, что убегаю, чтобы присоединиться к МК.

– МК? – озадаченно спросила Элиза.

– Мотоциклетный клуб. На самом деле я просто вступил в армию. – Иерихон усмехнулся, и на мгновение на его лице появилось то же озорное мальчишеское выражение, которое так часто появлялось на лице Роума. – Провел там четыре года. Вернулся и узнал, что мой брат отбывает срок за сделку с наркотиками. – Он фыркнул. – Мама очень хорошо справлялась с этими слезами.

– Это ужасно, – прошептала Элиза.

– Это мои родители. Здесь, позволь мне показать тебе кое-что. – Он сунул руку в задний карман и вытащил водительские права, затем протянул их ей.

Элиза взяла их и принялась изучать, пытаясь понять, что же должна была на них увидеть. Потом она поняла, что его имя ей очень знакомо.

– Джон Лозада, – пробормотала она.

– Номер два, – сказал Иерихон со смехом. – Папа – Джон Лозада номер один. Роум – Джон Лозада номер три. Тем лучше, чтобы украсть твою личность.

– Что? – пробормотала Эмили, поднося к губам чашку с кофе. Она сделала глоток и покачала головой. – Ты думаешь, я поверю, что твои родители назвали тебя так же, чтобы украсть твою личность?

– Я уверен, что все началось не так. Может, они просто хотели, чтобы я был младшим. Но к тому времени, когда родился Роум? Я не сомневаюсь, что именно это они и делали. Мы уже много лет имеем кредитные карты на свое имя.

– И банкротства, – сказала Элиза, думая о кредитном отчете Роума. Она задавалась вопросом о сроках его банкротства. Это произошло, когда он был очень молодым подростком. Теперь это имело смысл. – Твои родители – ужасные люди.

– Да, да, это так. Вот почему я ушел. Мне жаль только, что я не вытащил Роума до того, как они испортили ему жизнь. – Иерихон покачал головой. – Значит, если он выбежит за дверь, почувствовав запах семьи, то именно поэтому. Мы не отстаем друг от друга, но мы не близки. Роум слишком много раз обжигался. Теперь он никого к себе близко не подпускает. – Иерихон посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся. – До этого момента.

– Должно быть, он не очень-то заботился обо мне, – тихо сказала Элиза, ненавидя свой плаксивый голос. – Он бросил меня.

– Наверное не хотел, если я знаю своего брата. Ты была единственной причиной, по которой он так долго здесь торчал.

– Так как же мне найти его снова? – В горле Элизы образовался болезненный комок.

– Твоя догадка так же хороша, как и моя. Я сомневаюсь, что услышу его снова в течение нескольких месяцев. – Иерихон пожал плечами.

Элиза не хотела ждать несколько месяцев. Она хотела, чтобы Роум вернулся сейчас. Ей хотелось заключить его в объятия и утешить за его ужасную жизнь, дать ему понять, что она любит его и что теперь все будет по-другому. Но он даже не отвечал на ее звонки.

Ей нужно было найти способ привлечь его внимание. Чтобы заставить его вернуться к ней. Если она поставит его перед собой, то сможет дать ему понять, что ей все равно, что думает Грант, и что его родители – ужасные люди. Что он попал в тюрьму.

Элиза просто хотела любить его и быть любимой в ответ.

– Кстати, – сказал Иерихон. – Не говори Роуму, что разговаривала со мной, иначе он подумает, что я предал его, и тогда я не получу от него вестей в течение многих лет.

– Я ничего не скажу, – пообещала Элиза.

 

***

В тот вечер Элиза заняла одну из гостевых ванных комнат на втором этаже пансиона Эмили. Она заклеила дверной косяк скотчем, поставила складной столик над унитазом и ввинтила в розетку красную лампочку. Затем поставила подносы с химическими препаратами и щипцы, установила увеличитель на одном конце раковины. Девушка положила пленку в проявочный бак на ночь и была готова обработать негативы. Вытаскивая свежесрезанные полоски, она поднесла их к красному свету, любуясь своей работой.

Роум был ошеломляющим. Элиза выбрала один негатив, вставила его в увеличитель, а затем выключила свет, чтобы установить фотобумагу. Используя руки в темноте, настроила все, щелкнула увеличителем, чтобы напечатать изображение на бумаге, а затем снова выключила его. Снова включила красный свет, бросила фотобумагу в ванну с проявителем, ожидая появления изображения.

Когда это произошло, Элиза глубоко вздохнула, наблюдая, как Роум смотрит на нее с фотографии. Она быстро осушила проявитель с фотографии, а затем бросила его в ванну с водой, любуясь им. После взволнованно достала фотографию щипцами.

Это была одна из лучших фотографий, которые она когда-либо делала. Это был снимок Роума, смотрящего на нее через плечо. Свет свечей отражался от его блестящей кожи, его лицо было наполовину скрыто тенью, голубые глаза смотрели на нее из-под длинных ресниц, а кольцо изгибалось над одной полной губой.