Гарри Пиджен — «Островитянин»

 

Пожалуй, наиболее скромной и вместе с тем значительной личностью среди мореплавателей-одиночек был Гарри Пиджен. В сорокасемилетнем возрасте он вторым после Слокама, четверть века спустя после рейса «Спрея», обогнул земной шар.

Пиджен родился в штате Айова, удаленном на тысячу миль от морского берега, но увидел море восемнадцатилетним юношей и навсегда был покорен им.

После того как ферма, на которой работал Пиджен, разорилась, он перебрался на побережье Калифорнии. Сначала Пиджен работал фотографом, затем — фоторепортером. Его всё больше и больше влекло море, и он всё чаще стал бывать в порту, где стояли яхты, и зачитывался книгами по мореплаванию. Шли годы, но практическое мореходство так и оставалось мечтой. Лишь на сорок пятом году жизни он решает построить яхту, чтобы совершить на ней кругосветное путешествие.

Полтора года ушло на изучение навигации и строительство яхты. «Островитянин» — яхта Пиджена — имел 10,5 метра длины, 3,2 метра ширины и осадку 1,5 метра.

Вскоре Пиджен впервые вышел в море. Во время всё более далеких прибрежных рейсов он накапливает мореходный опыт.

Первое одиночное плавание на «Островитянине» к Гавайским островам, расположенным в 2000 милях, по словам Пиджена, было величайшим приключением в его жизни. Это был первый серьезный экзамен по навигации. Отойдя от берегов Калифорнии, «Островитянин» хорошо выдерживал курс. Однако Пиджен не оставлял яхту без присмотра и первые несколько ночей почти совсем не спал.

 

 

«Островитянин» был судном, на котором второй раз в истории одиночного плавания на яхтах было совершено кругосветное путешествие.

 

Вскоре «Островитянин» вошел в зону постоянного северо-восточного ветра — пассата.

На двадцать пятый день плавания показались контуры земли, а затем и огни. На следующий день яхта прибыла в Гонолулу.

23 августа Пиджен отправляется в обратный путь. Отдавая себе отчет, что большую часть пути придется идти против ветра, и сознавая, что опыта у него маловато, моряк взял с собой спутника. 3 октября «Островитянин» благополучно закончил этот рейс. Пробный рейс к Гавайям подтвердил убеждение Пиджена, что его яхта, типа гафельного иола, является судном, которое оправдает возлагаемые на него надежды.

Предусмотрительный Пиджен весьма тщательно подготовился к длительному путешествию. Он обзавелся мореходными инструментами, лоциями и морскими навигационными картами.

Взял он с собой запас продовольствия: фасоль, горох, ряс, сушеные овощи, сахар, копченую грудинку и 300 литров пресной воды на 200 дней.

18 ноября 1921 года 47-летний Пиджен покидает Лос-Анджелес.

Пиджен не собирался ставить рекорды, он хотел своими глазами увидеть далекие острова южных морей.

«Зачем ты это делал?» — вопрос, с которым к моряку часто обращались после завершения одиночного рейса. Одной из наиболее веских причин, по словам Пиджена, было отсутствие средств на покупку судна больших размеров и на содержание экипажа. И в то же время, считал он, ничто не приносит такого удовлетворения, как возможность осуществить планы без чьей-либо помощи. Пиджен вспоминает, что по окончании экспедиции ему часто говорили: «Это как раз то, о чем я давно мечтал. Но тебе удалось это осуществить».

Первый этап плавания Пиджен решил завершить на Маркизских островах. Штормы и шквалы чередовались со штилями. Бывали дни, когда «Островитянин» продвигался вперед не более чем на одну милю. Тогда Пиджен мог позволить себе небольшую передышку. Однако, по его же словам, ему приходилось быть начеку днем и ночью, так как ветер мог подуть в любой момент и с самой неожиданной стороны.

21 декабря на 129° западной долготы «Островитянин» пересек экватор. Через несколько дней стали попадаться птицы, летящие в одном и том же направлении, и другие признаки близкой земли: скопления водорослей, черепахи и дрейфующие деревья. Первый этап плавания близился к концу.

Утром 30 декабря, когда «Островитянин» шел под пасмурным небом со скоростью трех узлов, вдруг на горизонте проступили контуры земли — Маркизские острова. А вскоре Пиджен стал на якорь у маленького островка близ Нуку-Хива. Он позавтракал и сбрил бороду.

Незадолго перед заходом солнца «Островитянин» стал на якорь в Тайога. На берегу Пиджена приветствовали жители острова. Островитянам не верилось, что этот внешне неприметный человек сумел в одиночку переплыть на небольшом паруснике безбрежный бурный океан.

Пиджен пробыл на Маркизских островах четыре месяца. Яхта за это время была отремонтирована и покрашена.

От Маркизских островов Пиджен намеревался плыть на Таити и выбрал путь через островное сито архипелага Туамоту, пользовавшегося из-за обилия коварных рифов недоброй славой.

3 мая 1922 года «Островитянин» покинул Нуку-Хиву и его гостеприимных жителей. Миновав остров Уа-Пу, яхта погрузилась в ночную тьму. А когда взошло солнце, вокруг снова расстилался безбрежный океан. Яхта неслась на юго-запад, подгоняемая легким ветром. Стояла прекрасная погода, на третий день моряк, обвязавшись страховочным концом, искупался, плавая вокруг яхты.

Утром 12 мая на горизонте показался остров Такароа. Вскоре, подхваченный приливом, «Островитянин» вошел в обширную лагуну, на дне которой сквозь кристально чистую воду можно было разглядеть кораллы и великолепные раковины.

Островитяне приняли мореплавателя с традиционным для полинезийцев радушием. Пиджен ознакомился с местной кухней, первое место в которой занимает рыба, второе — собачина, а третье — говядина.

17 мая «Островитянин» покинул Такароа и сразу же встретился с сильным ветром, вскоре перешедшим в ураган. Мореплаватель спустил паруса и на одном стакселе следовал курсом на Таити, минуя атоллы Апатаки и Каукура.

«Островитянин» достиг Папеэте на Таити 21 мая. Пиджен был тепло встречен жителями, ибо весть о мореплавателе-одиночке разнеслась по всей Полинезии.

Пиджен был восхищен природой и людьми острова и решил задержаться здесь подольше. В его интересной книге описанию острова отведено значительное место.

Однако настал день, когда нужно было пускаться в дальнейший путь. 3 августа яхта вышла в море, взяв курс на архипелаг Самоа. 12 августа подули южные ветры. С зарифленными парусами «Островитянин» приближался к острову Мануа в Восточном Самоа. Вскоре Пиджен подошел к берегу и стал на якорь с подветренной стороны, в бухте Фалеасау.

Пиджен отправился знакомиться с островом. Принимали его повсюду доброжелательно и угощали местным напитком — кавой. Пиджен приглашал новых друзей к себе на яхту, рассказывал о своих приключениях, купался, фотографировал, много гулял…

Захваченный новыми впечатлениями, Пиджен не заметил, что провел целый месяц среди гостеприимных полинезийцев.

23 октября «Островитянин» уже в пути. Проливные дожди затрудняли астрономические наблюдения, но Пиджен не боялся сбиться с курса. На третий день появилось много птиц, что свидетельствовало о близости берега, но дождь и мгла по-прежнему ограничивали видимость. Только 29 октября после захода солнца мореплаватель разглядел свет маяка Вайлангилала. Наутро показались первые из 250 островов Фиджи. Держа курс на остров Вити-Леву, Пиджен вскоре пересек 180-й меридиан.

Огни морских маяков и имевшаяся карта позволяли Пиджену ориентироваться среди рифов, усеянных остовами разбитых судов. Преодолев в трудных условиях и при плохой видимости последний отрезок пути среди мелей и рифов, 2 ноября «Островитянин» вошел в Суву.

25 апреля 1923 года «Островитянин» вновь отправился на запад. На восьмой день плавания подул сильный ветер, пошел дождь и океан покрылся белыми пенными гребнями. После захода солнца ветер настолько усилился, что Пиджен плыл только под стакселем и бизанью, держа курс на Новые Гебриды.

Вскоре «Островитянин» прибыл в Порт-Виду на острове Эфате, на котором Пиджен провел немало чудесных дней.

25 мая «Островитянин» двинулся дальше. Вскоре Пиджен заметил справа по борту курящийся вулкан острова Амбрим. Причаливая то к одному, то к другому островку, моряк предпринимал продолжительные прогулки в глубь территории и изучал обычаи туземцев.

29 мая яхта вышла в океан и направилась при сильном ветре на юго-запад, к Новой Гвинее. В течение многих дней Пиджену приходится идти с зарифленными парусами и тратить много сил па управление яхтой.

10 июня Пиджен увидел побережье Новой Гвинеи. Сначала показались многочисленные островки. Плутая между ними, Пиджен достиг Порт-Морсби.

27 июня «Островитянин» отплыл к острову Вале. Это был короткий переход, но, по выражению самого Пиджена, он никогда не встречал такого коварного океана. После нескольких злоключений моряк все же добрался до Вале.

1 июля «Островитянин» направился к Торресову проливу. При хорошей погоде и попутном ветре яхта быстро продвигается на юго-запад. В Торресовом проливе Пиджен задержался на островах Реннелл и Терсди.

7 августа «Островитянин» через Арафурское море направился к острову Тимор. На девятый день перед заходом солнца моряк увидел остров. Двое суток он шел вдоль его побережья и остановился в Купанге, где гостил десять дней. Пиджена хорошо принимали, и он не переставал восторгаться обилием и разнообразием плодов и пальмовым сахаром.

28 августа яхта снова в пути. Вот она, подхваченная течением, вместе с попутным ветром понеслась на запад, к острову Рождества. Стали встречаться киты, а от фосфоресцирующего моря трудно оторвать взгляд… Тем не менее начинает сказываться монотонность долгого рейса и чувство одиночества. Но океан не дает времени скучать. Вскоре ночью «Островитянин», преодолевая ветер и волны, приблизился к острову Рождества. Здесь яхта повстречала пароход того же названия, капитан которого пригласил Пиджена на званый обед.

Среди жителей острова Рождества Пиджен провел пять счастливых дней. Затем он двинулся дальше. Радиотелеграф (в то время техническая новинка) оповещал мир о путешествии моряка-одиночки.

15 сентября «Островитянин», удалившийся в просторы Индийского океана, достигает Кокосовых островов. Для жителей островов, куда почтовый пароход заглядывает лишь четыре раза в год, появление человека, путешествующего вокруг земли в одиночку, было большим событием.

23 сентября Пиджен начинает новый и притом один из самых длинных участков пути — от Кокосовых островов до острова Родригес. Ветер, поначалу слабый, внезапно перешел в ураган, долго терзавший паруса, а высокие волны швыряли яхту, словно щепку. Выбитый из колеи морского плавания частыми высадками на берег, Пиджен чувствовал себя не очень уверенно. Под стакселем и с зарифленной бизанью «Островитянин» продвигался на запад. Однажды, несмотря на уменьшенную парусность, яхта от захода до восхода солнца прошла 70 миль. Пиджен вновь почувствовал себя превосходно. Яхта мчалась к острову Родригес, куда она прибыла 13 октября, после трехнедельного перехода. На маленьком гористом островке, окруженном рифами, Пиджен провел пятнадцать дней, неустанно готовясь к дальнейшим переходам.

Утром 28 октября «Островитянин» снялся с якоря и направился к побережью Южной Африки. После захода на остров Маврикий, где Пиджен провел месяц, «Островитянин» опять поднимает паруса.

Плавание продолжалось. Однажды, беря рифы у парусов, Пиджен получил такой сильный удар гиком по голове, что едва не потерял сознание. Если бы это случилось, неуправляемый «Островитянин» вполне мог разбиться на рифах, окружающих остров Реюньон, мимо которого тогда проходила яхта. С гротом, наполненным легким ветром, яхта пересекала Мозамбикский пролив, и уже через неделю Пиджену открылись зеленые холмы Наталя. Сильные порывы юго-восточного ветра обеспечили «Островитянину» быстрый переход к гавани Дурбана, куда яхта прибыла 23 декабря.

27 января 1924 года, подготовившись к плаванию вокруг мыса Доброй Надежды и отклонив предложения многих лиц, желавших разделить с ним путешествие, Пиджен выходит в океан.

Два дня «Островитянин» под штормовым стакселем и с зарифленной бизанью противостоит налетавшему с запада шторму. Когда не выдержавший напора ветра стаксель начал рваться, Пиджен снял его и вытравил плавучий якорь. Последний, однако, мало помог. Положение ухудшалось. Моряк стал поспешно чинить парус, и только после его установки «Островитянин» стал понемногу отходить от опасного берега. Затем яхта обогнула прибрежные дюны, неуклонно двигаясь на запад…

Когда яхта снова оказалась под прикрытием берега, плыть стало легче. Теперь Пиджен мог спуститься в каюту, отдохнуть и просушить одежду, так как вымок он до нитки, озяб и выбился из сил. Когда на следующее утро он вышел на палубу, яхта спокойно плыла под защитой горной гряды и через день прибыла в Кейптаун. Восемнадцать дней кряду в состоянии полной готовности яхты ожидал Пиджен улучшения погоды. Во время стоянки, сопровождаемой неизменными визитами и новыми знакомствами, Пиджен посещает окрестности, восхищаясь великолепной растительностью и климатом, так напомнившими ему Калифорнию.

Запасшись провиантом, сопровождаемый добрыми напутствиями, Пиджен 3 июня отплывает. На третью ночь после выхода из Кейптауна, когда яхта уже значительно удалилась от берега, Пиджен спустился в каюту, чтобы немного передохнуть. В это время ветер, по которому держала курс идущая с закрепленным рулем яхта, изменил направление, и «Островитянина» понесло к берегу. Когда моряк выскочил на палубу, нос яхты уткнулся в берег. Кругом клокотал прибой. «Конец моему путешествию!» — воскликнул в порыве отчаяния Пиджен.

Утром моряк увидел, что яхта застряла в небольшой песчаной бухточке по соседству с грозными рифами. Наступил отлив, и яхта оказалась на берегу. Между тем погода ухудшилась и сильные удары волн продвинули яхту ещё выше на берег. На следующий день на место происшествия прибыло немало людей, были доставлены подкладки и катки, чтобы сдвинуть «Островитянина» на воду. Предпринятые усилия увенчались успехом, яхта вновь закачалась на волнах.

17 июня Пиджен вернулся в Кейптаун, чтобы проверить, пригодна ли яхта к дальнейшему плаванию. Но хорошая конструкция и прекрасное исполнение яхты позволили ей с честью перенести серьезные испытания. Однако осторожный мореплаватель, учитывая начавшуюся африканскую зиму и сильные северо-западные ветры, решил задержаться в Кейптауне до конца августа.

22 августа «Островитянин», прекрасно подготовленный к плаванию, во второй раз покидает Кейптаун. Наступила весна южного полушария, и, словно вознаграждая морехода за все испытания, рейс продолжается в солнечную погоду. Плывя среди летучих рыб, солнца и при попутных, хотя и сильных, ветрах, «Островитянин» продолжал своё кругосветное путешествие, разрезая небесно-голубые воды Атлантики.

Согласно обсервации, на семнадцатый день плавания яхта находилась уже в 60 милях от острова Святой Елены. На следующий день Пиджен увидел его обрывистые берега. Несколько часов спустя «Островитянин» вошел в гавань Джемстауна. На затерянном в океане острове всё ещё помнили о капитане Джошуа Слокаме, который останавливался здесь в 1898 году по пути на родину. Пиджен оказался достойным преемником капитана Слокама.

22 октября пополудни «Островитянин» был готов к выходу в море. Следующий участок пути — к острову Вознесения — оказался одним из наиболее легких во всем путешествии. При постоянном ветре яхта быстро рассекала спокойные в это время года воды Атлантики. Некоторое разнообразие в монотонность плавания вносили лишь летучие рыбы да появление китов.

30 декабря в лучах заходящего солнца моряк заметил вершину вулкана возникшего на горизонте острова Вознесения. На этом скалистом острове, где проживало всего несколько десятков людей, Ппджен провел две недели.

15 декабря Пиджен, снабженный свежими овощами и фруктами, взял курс к берегам Америки. При попутном ветре яхта преодолевает остаток пути через Южную Атлантику, двигаясь почти точно на запад.

Подход к острову Фернанду-ди-Норонья, который Пижен увидел 26 декабря, оказался трудным. Лавируя среди мелких островков и скал, моряк приблизился к острову, но новые препятствия вынудили его отойти, направив яхту на северо-запад.

В последний день 1924 года под проливным дождем Пиджен во второй раз за время своего путешествия пересек экватор. Вскоре погода значительно ухудшается, и «Островитянин» на зарифленных парусах мчится с северо-восточным пассатом.

10 января 1925 года, после полуночи, яхта чуть не столкнулась с большим судном, шедшим параллельным курсом. Вся коллизия продолжалась едва ли пять минут, но, как пишет Пиджен, это были самые грозные минуты путешествия. «Островитянин» понес значительные повреждения, в частности был сломан бушприт. Пиджен, занятый спасением яхты, успел лишь заметить, что виновником происшествия был танкер, направлявшийся, очевидно, в Буэнос-Айрес.

Кое-как устранив неполадки, «Островитянин» продолжает рейс, взяв курс на Тринидад. Сильные переменные ветры требуют от моряка неусыпного внимания. Большую часть пути яхта проходит только на зарифленных парусах.

18 января после дождливой ночи подул слабый ветер, но ещё не успокоившийся океан по-прежнему гневно швырял яхту из стороны в сторону. Одна из огромных волн едва не потопила яхту, обрушившись на неё с невероятной силой. Но вскоре погода улучшилась, и «Островитянин» после тридцатипятидневного океанского плавания достиг острова Тринидад, став 20 января на якорь в Порт-оф-Спейн

Воспользовавшись старой картой, Пиджен путешествовал по острову, казавшемуся ему сплошным ботаническим садом. Он принял участие в феерическом карнавале и приобрел немало друзей. Отдохнув, Пиджен приступил к ремонту яхты, на что ушло немало дней. Затем он пошел к Брайтону, посетил Питчлейк, направился к Скотлэнд-Бей. Здесь с первым благоприятным приливом «Островитянин» был установлен на песчаном пляже для очистки и покраски.

18 апреля 1925 года яхта Пиджена отправилась к Панамскому каналу, куда она прибыла 2 мая, и вместе с большим пароходом вошла в Колон. Так завершилось это долгое путешествие Пиджена через три океана. В зоне канала мореплаватель задержался на три месяца. После многих походов в глубь Панамы 7 августа Пиджен отправился в дальнейший путь. Перед мореплавателем, который, проходя Панамским каналом, как бы открывал новый путь для кругосветного плавания на яхте, снова раскинулся Тихий океан.

 

 

Маршрут кругосветного рейса Пиджена.

1– Лос-Анджелес; 2 — остров Гуадалупе; 3 — остров Нуку-Хива (Маркизские острова); 4 — острова Туамоту; 5 — Папеэте (остров Таити); 6 — Сува (острова Фиджи); 7 — Порт-Морсби (Новая Гвинея); 8 — Торресов пролив; 9 — Арафурское море; 10 — Купанг (остров Тимор); 11 — остров Рождества; 12 — Кокосовые острова; 13 — остров Родригес; 14 — остров Маврикий; 15 — Дурбан; 16 — Кейптаун; 17 — остров Святой Елены; 18 — остров Вознесения; 19 — остров Фернанду-ди-Норонья; 20 — остров Барбадос; 21– Панамский канал; 22 — остров Клиппертон; 23 (1) — Лос-Анджелес.

 

Последний этап пути к Лос-Анджелесу был не только длинным, но и довольно трудным. Поначалу всё складывалось удачно. 10 августа, воспользовавшись кратковременным штилем, моряк даже купался в океане. Но уже на другой день поднялся ветер. Под проливным дождем, с зарифленным гротом, «Островитянин» с трудом пробивался на запад. На следующий день наступило затишье, потом снова подул порывистый ветер, сменившийся штилем. В условиях этой неустойчивой погоды со сменяющими друг друга дождями, шквалами и тропическим зноем прошли следующие дни…

Пиджену довелось наблюдать богатое видовое разнообразие рыб и других жизненных форм, населяющих теплые воды экваториальной части Тихого океана. Черепахи, летучие рыбы, акулы и дельфины постоянно сопровождали «Островитянина». Однако встречные или, что значительно хуже, слабые попутные ветры вынуждают яхту делать в сутки не более десяти миль.

10 сентября в двух милях от «Островитянина» прошло небольшое судно. Даже это незначительное событие отвлекло Пиджена от всё более тяготящего его одиночества.

12 сентября, идя при умеренном южном ветре, Пиджен видит множество птиц и трех китов. Появление птиц он воспринимает за верный признак близкой земли. Южный ветер удерживается в течение нескольких дней, рыб и птиц становится всё больше.

22 сентября «Островитянин» прошел мимо острова Клиппертон. Морехода по-прежнему сопровождают неблагоприятные ветры. После шести недель пребывания в океане от Лос-Анджелеса его отделяет еще свыше 1500 миль. Яхта берет курс на запад. Корпус «Островитянина» постепенно обрастает водорослями, и Пиджен, чтобы избежать снижения скорости: яхты, систематически счищает водоросли специально изготовленным скребком.

В записях мореплавателя часто повторяются слова: «назойливые переменные ветры», «постоянные штили», «порывистые ветры с дождем». Несмотря на эти трудности, гнетущее чувство одиночества, сказывающуюся физическую и моральную усталость, вызванную более чем трехлетним плаванием, стойкий Пиджен медленно, но неуклонно замыкал круг своего пути.

Последующие дни проходят столь же однообразно. Единственное развлечение — ловля рыбы и наблюдение за жизнью моря. Наконец настал долгожданный миг — 28 октября «Островитянин», продвигающийся в шквальных порывах норд-оста, пересекает свой первоначальный курс и завершает кругосветное путешествие. Это второе в мире кругосветное плавание, совершенное моряком-одиночкой. Впереди — путь домой.

Затем последовали несколько дней тяжелого плавания, короткая передышка и новая атака океана с юго-запада. Именно в это время ураганы опустошили побережье Мексики.

По расчетам Пиджена, 28 октября «Островитянин» находился на 33°30′ северной широты и 120°30′ западной долготы. На следующий день Пиджен, к своей великой радости, узнал остров Сан-Клементе. Ведь именно отсюда четыре года назад он отправился в плавание, ставшее кругосветным! Здесь он учился управлять парусами! Здесь познавал законы моря!

В полдень 31 октября 1925 года «Островитянин» прибыл в Лос-Анджелес, завершив своё великолепное плавание, продолжавшееся 3 года, 11 месяцев и 13 дней.

«Меня часто спрашивают, — писал Пиджен, — в какой мере „Островитянин“ может конкурировать с яхтами других типов. Но у меня нет опыта плавания на других яхтах. Думаю, что я смог бы провести плавание на любом хорошо построенном судне таких же размеров, но ни на одном из них путешествие не было бы более легким. Я предпринял путешествие, чтобы посетить наиболее интересные места. Улисс прославился своими приключениями во время возвращения из Трои. Я же по возможности старался избегать приключений. Дни плавания были самыми лучшими днями в моей жизни».

Прошли годы. Через семь лет отважный мореплаватель ещё раз отправился вокруг земли на безотказном «Островитянине». Скромно и без шума повторил он величайший из морских подвигов.

 

В погоне за солнцем

 

 

Ален Жербо — «Файеркрест»

 

В апреле 1923 года из порта Канн, расположенного на юге Франции, отошел небольшой тендер «Файеркрест» с единственным человеком на борту, Ален Жербо — так звали молодого худощавого мужчину, задавшегося целью достичь Северной Америки.

«Файеркрест», имевший 10,9 метра в длину при ширине 2,6 метра и с осадкой 1,8 метра, представлял собой типичный тендер. Внушительный балласт — 3 тонны свинца в фальшкиле и 3 тонны внутреннего балласта — обеспечивал хорошую остойчивость парусника. Несмотря на то что судно было построено более тридцати лет назад, его дубовая обшивка находилась в прекрасном состоянии.

Капитана тендера никто не знал. Он был скорее известен среди любителей тенниса, в который играл мастерски. Но ему вскоре предстояло прославить парусный спорт; его и до настоящего времени считают выдающимся мореплавателем.

Тридцатилетний Жербо в противоположность своим знаменитым предшественникам не был профессиональным моряком. Но он так же, как они, любил море.

После выхода из порта «Файеркрест» взял курс на юго-запад. Через шестнадцать дней плавания в условиях переменной погоды Жербо достиг Гибралтара, где задержался на две недели для тщательной подготовки яхты к атлантическому рейсу. Жербо взял с собой в плавание 150 килограммов продовольствия и 300 литров пресной воды.

6 июня Жербо выходит в океан. Перед ним 4000 миль пути через просторы Атлантики. Двумя днями позже «Файеркрест» был подхвачен пассатом, который погнал его на юго-запад. Поскольку тендер не мог выдерживать курс без участия рулевого, Жербо приходилось отстаивать на вахте по двенадцать часов в сутки. Он вставал в пять часов утра, от шести до восемнадцати часов проводил на руле, а остальное время отдыхал и спал, поставив «Файеркрест» в дрейф. В сутки тендер проходил от 50 до 90 миль. Мореплаватель довольно быстро приобрел необходимую сноровку: и управление яхтой, шедшей в фордевинд, и повседневные хозяйственные дела доставляли ему всё меньше хлопот.

По мере удаления от берега пассат настолько усилился, что мореплавателю пришлось зарифить паруса, ставить штормовые паруса и устранять повреждения такелажа. Некоторое разнообразие в монотонность одиночного плавания внесла встреча с пароходом. 17 июня парусник прошел в 50 милях от острова Мадейра.

После многочисленных попыток уменьшить площадь грота Жербо добился безопасного плавания с закрепленным рулем. Правда, это привело к снижению скорости, но зато появившаяся возможность плыть безостановочно круглые сутки компенсировала потерю. Наконец-то мореплаватель мог немного передохнуть, посвятить больше времени боцманским работам и наслаждаться океаном и солнцем (что однажды чуть не привело его к тепловому удару).

В начале июля Жербо встречается с сильными ветрами, на этот раз южного и юго-западного направлений. К ним присоединились тропические ливни, и только через пять дней установилась хорошая погода с попутным ветром. Но плавание по океану ставит перед Жербо всё новые проблемы. Через месяц после выхода в океан оказалось, что большая часть пресной воды, хранившейся в дубовых бочонках, оказалась непригодной к употреблению. А до Нью-Йорка еще 2500 миль. Оставшиеся 50 литров воды Жербо приходится делить на мизерные порции. Правда, прошедшие вскоре дожди позволяют моряку пополнить её запасы.

Но не кончаются хлопоты с парусами. Под шквальными порывами ветра рвется парусина, и паруса постоянно требуют починки. Уже на половине пути через Атлантику на парусах не было ни единого шва, не перешитого хотя бы раз заново.

13 июля, убирая кливер, моряк, стоявший на бушприте, поскользнулся и упал в воду. К счастью, ему удалось ухватиться за штаг и взобраться на палубу.

Летучие рыбы, попадавшие на палубу, дополняли скудное меню. В своей кладовой Жербо имел только солонину, сухари, масло, варенье и картофель.

По мере того как солнце всё выше поднималось над «Файеркрестом», мореплаватель всё больше страдал от зноя и жажды. Располагая лишь одним стаканом воды в день, Жербо испытывал большие мучения. Боль в распухшем горле и общая слабость привели к тому, что, пока моряк метался в горячке в своей раскаленной каюте, тендер в течение трех суток дрейфовал в океане. Когда вновь подул ветер, состояние Жербо улучшилось, и он смог загарпунить рыбу.

4 августа, на шестидесятый день плавания, на западной стороне горизонта стали собираться темные тучи, прорезаемые тут и там вспышками молний. Моряк с надеждой ожидал бури. Вскоре налетел сильный шквал и с неба обрушились дождевые потоки. В бочонках «Файеркреста» прибавилось 50 литров пресной воды. Море и небо, как писал Жербо, обеспечили его пищей. Теперь моряк уже не так спешил в Нью-Йорк — в океане он чувствовал себя как дома…

Вопреки стрелкам на морских картах, изображающим попутное направление ветра, «Файеркресту» приходилось иметь дело лишь со встречными западными ветрами. Ему предстояло ещё пройти полторы тысячи миль, а яхта слишком медленно приближалась к побережью Северной Америки.

Как проводил он время среди безбрежного океана на одиннадцатиметровой яхте? Три раза в день Жербо на маленькой подвесной печке готовил себе пищу, часами чинил разлезающиеся паруса (это было его основным бедствием) и исправлял такелаж, ловил рыбу, управлял тендером, а когда вечером спускался в каюту, падал на койку замертво и мгновенно погружался в сон (который, впрочем, он вынужден был неоднократно прерывать, чтобы проверить курс «Файеркреста»).

Однажды, когда ветер и высокие волны с огромной силой обрушились на «Файеркрест», а рвущиеся паруса не гарантировали больше безопасности плавания, Жербо стал на плавучий якорь. После ночного дрейфа он пришел к выводу, что польза от плавучего якоря минимальна, и решил больше к нему не прибегать…

А погода всё не улучшалась: сильные шквальные ветры, дожди и огромные волны затрудняли плавание. Именно тогда моряк решил заменить гафельное вооружение бермудским и укоротить бушприт.

20 августа Жербо перенес особенно тяжелый шторм. Ветер достигал скорости урагана, океан кипел… Штормуя с зарифленными парусами, моряк вдруг увидел огромный вал, с ревом надвигавшийся на тендер. Жербо пришлось вскарабкаться на мачту. Волна обрушилась на судно, закрыв весь корпус. «Файеркрест» потерял бушприт и часть такелажа. С риском для жизни после многократных попыток моряку удалось втащить на палубу сломанную часть бушприта, угрожавшую пробить корпус тендера, и закрепить канаты. Вконец измученный, промокший и голодный, он заснул под шум перекатывающихся через палубу волн.

Через несколько дней вода в море стала теплее, что свидетельствовало о близости Гольфстрима. Затем появились птицы — предвестники близкой земли.

28 августа, после почти трех месяцев плавания в полном одиночестве, «Файеркрест» повстречал пароход. В последующие дни — новые встречи. Во время одной из таких встреч Жербо снабдили пресной водой, коньяком и консервами. Затем море окутал туман, и «Файеркресту» неоднократно угрожало столкновение с проходящими вблизи кораблями. Но всё окончилось благополучно, и 10 сентября на рассвете моряк увидел Североамериканский континент.

Итак, на сто вторые сутки рейса по океану, 15 сентября, Ален Жербо достиг Нью-Йорка, завершив первый этап кругосветного плавания.

Стоянка «Файеркреста» в Нью-Йорке длилась более года. За это время моряк написал свою первую книгу — «В одиночку через Атлантику». Путешествие принесло ему славу. Жербо получил немало предложений сопутствовать ему в рейсе, которые он отклонил. Мореплаватель готовил тендер к переходу через Тихий океан. «Файеркрест» получил новый комплект парусов. Без гафельного паруса, с укороченным бушпритом и с бермудским вооружением яхта стала гораздо легче в управлении. Изменил Жербо и состав продовольственных запасов, отказавшись от солонины. Новая керосиновая печка должна была обеспечить приготовление пищи в любую погоду.

Что касается навигационного оборудования, то моряк считал, что оно выдержало испытание во время прошлого рейса, и решил оставить на тендере свой старый секстан и два хронометра. Часть оборудования яхты была выписана из Франции.

1 ноября 1924 года «Файеркрест» с двухмесячным запасом продовольствия покидает Нью-Йорк и берет курс на юг, к Бермудским островам. Океан встречает Жербо плохой погодой, и при ураганном ветре и высокой волне ему приходится дрейфовать в течение нескольких дней.

Ночью 5 ноября «Файеркрест», который шел без левого ходового огня, столкнулся с кораблем. В результате были повреждены бушприт тендера и его крепления. Жербо устранил повреждения и заделал пробоину в носовой обшивке.

Плавание яхты вдоль побережья проходило в трудных условиях. Одиночному мореплавателю постоянно приходилось брать рифы. Новая мачта «Файеркреста» неоднократно грозила поломкой, да и в самой яхте выявились изъяны.

После шестнадцатидневного перехода Жербо добрался до Бермудских островов и стал на якорь в Сент-Джордже для ремонта. Там же были перешиты паруса.

Из Сент-Джорджа «Файеркрест» переместился в Гамильтон, где задержался на несколько недель для устранения течи. Здесь Жербо получил несколько отличий, в том числе медаль «Голубая вода» — ежегодная награда за высшее достижение в мореплавании.

27 февраля 1925 года «Файеркрест» вышел в океан, направляясь к Панамскому каналу. Погода была скверная, и удерживать яхту по курсу в условиях штормовой погоды стоило больших усилий.

И лишь 12 марта задули мягкие попутные ветры. «Файеркрест» спокойно несся через Карибское море, и путешественник мог наконец отдохнуть и даже выкроить время для чтения.

Преодолев 1800 миль, Жербо прибыл 1 апреля в панамский порт Колон.

Жербо поразило царившее на канале оживление. Его слава докатилась и сюда. Посыпались приглашения, предложения, награды… Но Жербо усердно готовил парусник к плаванию через Тихий океан. Предполагалось, что рейс займет год. Тендер был оснащен различным оборудованием, в том числе выписанным из Нью-Йорка легким гротом, кинокамерой и граммофоном.

11 июня «Файеркрест» покидает остров Табога и берет курс на архипелаг Галапагос. Впереди трудный 800-мильный переход, и лоции предупреждают мореходов о переменных ветрах, дождях и сильных течениях, господствующих на этой акватории.

Первую неделю «Файеркрест» из-за слабых переменных ветров проходил в сутки от 10–15 до 30–40 миль. Мертвые штили всё чаще задерживали судно, и казалось, рейс затягивается до бесконечности. В монотонное течение рейса некоторое разнообразие вносили киты, акулы, летучие рыбы и сопровождавшие парусник стаи птиц.

Наконец, после долгих дней ожидания, на рассвете 4 июля на горизонте показалась скала Мальпело. А 15 июля, пройдя экватор, через тридцать семь дней после выхода из Панамы, «Файеркрест» достиг Галапагосских островов.

После двухнедельной остановки, во время которой Жербо знакомился с островами и жизнью их немногочисленного населения, «Файеркрест» 30 июля покидает Пуэрто-Чико и направляется на юго-запад. Воспользовавшись умеренным тропическим ветром, Жербо держал курс на острова Мангарева.

6 сентября налетевший ураган сильно потрепал тендер, а 13 сентября ночью «Файеркрест» неожиданно столкнулся с каким-то полузатопленным предметом.

По расчетам Жербо, 16 сентября «Файеркрест» должен был находиться в нескольких десятках миль от острова Мангарева. Расчеты оказались точными, и после полудня моряк увидел на горизонте землю, а на следующий день вошел в очаровательную лагуну, где тендер стал на якорь возле Рикетеа. Сорок девять дней океанского плавания остались позади.

Сердечно встреченный местными жителями и очарованный красотой острова, Жербо провел здесь много дней: вместе с туземцами ловил рыбу, принимал участие в празднествах, купался, фотографировал.

12 октября, под дождем и крепнущим ветром, «Файеркрест» снова рассекал океанские волны, направляясь к расположенным в 100 милях Маркизским островам. Как пишет Жербо, ему трудно было расстаться с пленившими его островами. Но, верный принятому решению, моряк продолжал плавание. Вскоре погода улучшилась, и подгоняемый пассатом «Файеркрест» скользил по океанским водам на северо-запад.

Через двадцать шесть дней, 7 декабря, Жербо достиг Маркизских островов и бросил якорь в бухте Таа-Хуку острова Атуан. Не имея возможности пристать к берегу, о который разбивались высокие волны прибоя, Жербо достиг его вплавь. На этом острове путешественник задержался до конца декабря, окончательно утвердившись в мнении, что только жизнь среди природы может принести человеку подлинное счастье, а современная цивилизация ограничивает свободу и угнетает дух.

15 марта 1926 года мореплавателю открылись вершины гор острова Таити, показавшегося сначала Жербо самым красивым из тихоокеанских островов. Но к сожалению, Таити был уже охвачен цивилизацией. Город Папеэте так разочаровал Жербо, что, как он пишет, большую часть времени он провел на борту своей яхты. Туземцам здесь были запрещены ношение национальной одежды, танцы и ритуальные обряды, а прибывающее белое население несло с собой все пороки цивилизации.