Эпиграмма на перевод поэмы «L'аrt рoеtiquе»

 

 

«Ты ль это, Буало?.. Какой смешной наряд!

Тебя узнать нельзя: совсем переменился!»

— Молчи! Нарочно я Графовым нарядился;

    Сбираюсь в маскерад.

 

 

XXXV

<п. Н. Львовой>

 

 

Счастливы басенки мои в руках твоих,

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;Люби и жалуй их,

И если иногда стихи мои не гладки,

Читая их в кругу друзей под вечерок,

Улыбкою своей ты скрадь их недостатки;

И слабые стихи в устах красавиц сладки —

Так мил нам на груди у них простой цветок.

 

 

XXXVI

<Е. П. Полторацкой>^*

 

 

&#8195;&#8195;&#8195;За милую прелестну кружку,

Которой отвожу свою от жажды душку,

&#8195;&#8195;&#8195;С которой только что не сплю

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;И так люблю,

&#8195;&#8195;&#8195;Как маленький дитя игрушку.

 

 

XXXVII

<эпиграмма на Д. И. Хвостова>

 

 

Полезен ли другим о басне сей урок —

Не знаю, а творцу бедняжке он не впрок!

 

 

XXXVIII

<Эпиграмма рецензенту поэмы «Руслан и Людмила»>

 

 

Напрасно говорят, что критика легка.

Я критику читал Руслана и Людмилы

&#8195;&#8195;&#8195;Хоть у меня довольно силы,

Но для меня она ужасно как тяжка!

 

 

XXXIX

<Отрывок из «Одиссеи»>

 

 

Мужа поведай мне, муза, мудрого странствия многи,

Им понесенны, когда был священный Пергам испровергнут.

Много он видел градов и обычаев разных народов;

Много, носясь по морям, претерпепел сокрушений сердечных.

Пекшися всею душой о своем и друзей возвращенье.

Но не спас он друзей и сподвижников, сколько ни пекся.

Сами они от себя и своим безрассудством погибли

Буйные! — Тучных волов они высокого солнца

Пожрали — он навек обрек их не видеть отчизны.

Ты, богиня и Диева^* дщерь, нам всё то поведай.

&#8195;&#8195;Все уж иные, кого не постигла горькая гибель,

В домы свои возвратились, войны набежавши и моря.

Он лишь один, по отчизне тоскуя и верной супруге,

Властью удержан был сильной, божественной нимфы Калипсы.

В утлых прекрасных пещерах — она с ним уз брачных желала.

Год же когда совершился и новое лето настало,

Боги тогда присудили в отчизну ему возвратиться,

В область Итаку — и тут не избегли трудов и злосчастий

Он и дружина его; боги все к нему умилились.

Только Посейдон один гневен жестоко был к Одиссею,

Мужу божественну, доколь не вступил он на землю.

&#8195;&#8195;Но тогда был Посейдон далеко в стране ефиопов.

Два ефиопских народа земли на концах обитают.

Тамо, где солнце восходит, и там, где солнце нисходит.

Жертвами тучных волов и богатой стотельчною жертвой

Он от них услаждался, — боги же купно другие

Были тогда на Олимпе, в чертогах могущего Дия.

 

 

ХL

<В. П. Ушаковой>

 

 

Варвара Павловна!

Обласканный не по заслугам,

И вам и вашим всем подругам

Крылов из кельи шлет поклон,

Где, мухою укушен он,

Сидит, раздут, как купидон —

Но не пафосский и не критский^*,

А иль татарский, иль калмыцкий.

Что ж делать?… надобно терпеть!..

Но, чтоб у боли сбавить силы,

Нельзя ль меня вам пожалеть?..

Вы так добры, любезны, милы;—

Нельзя ль уговорить подруг,

Чтоб вспомнить бедного Крылова,

Когда десерт пойдет вокруг?..

Поверьте, он из ваших рук

Лекарством будет для больнова.

 

 

ХLI

Три поцелуя

 

 

В осенний темный вечер,

Прижавшись на диване,

Сквозь легкий сон я слушал,

Как ветры бушевали;

Вот вдруг ко мне подкрались

Три девушки прекрасны:

Какую бы с ним шутку

Сыграть? — они шептали.

Прекрасную сыграем,—

Одна из них сказала,—

Но прежде мы посмотрим,

Довольно ль спит он крепко:

Пусть каждая тихонько

Сонливца поцелует,

И, если не проснется,

Я знаю, что с ним делать.—

Тут каждая тихонько

Меня поцеловала

И что ж! — Какое чудо!

Куда осенний холод,

Куда и осень делась!

Мне точно показалось,

Что вновь весна настала,

И стал опять я молод!

 

 

ХLII

 

 

Ест Федька с водкой редьку,

Ест водка с редькой Федьку.

 

 

ХLIII

 

 

&#8195;&#8195;&#8195;Се Александр, краса царей,

Царь по рождению России, им блаженной,

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;По доблести ж своей

&#8195;&#8195;&#8195;Достойный быть царем вселенной.

 

 

ХLIV

Алексею Николаевичу Оленину

(при доставлении последнего издания басен)

 

 

&#8195;&#8195;&#8195;Прими, мой добрый Меценат,

Дар благодарности моей и уваженья.

Хоть в наш блестящий век, я слышал, говорят,

Что благодарность есть лишь чувство униженья;

Хоть, может быть, иным я странен покажусь,

Но благодарным быть никак я не стыжусь

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;И в простоте сердечной

Готов всегда и всем сказать, что, на меня

&#8195;&#8195;&#8195;Щедрот монарших луч склоня,

&#8195;&#8195;&#8195;Ленивой музе и беспечной

&#8195;&#8195;&#8195;Моей ты крылья подвязал.

И, может, без тебя б мой слабый дар завял

&#8195;&#8195;&#8195;Безвестен, без плода, без цвета,

&#8195;&#8195;&#8195;И я бы умер весь для света.

Но ныне, если смерть мою переживу,

Кого, коль не тебя, виной в том назову?

 

 

При мысли сей, мое живее сердце бьется.

&#8195;&#8195;&#8195;Прими ж мой скромный дар теперь

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;И верь,

Что благодарностью, не лестью он дается.

 

 

ХLV

Эпитафия

 

 

Как утром на цветах весенняя роса.

Едва она на сей земле блеснула,

С улыбкою на здешний мир взглянула

И вознеслась к себе на небеса.

 

 

ХLVI

<эпиграмма на Г. П. Ржевского>

 

 

Мой критик, ты чутьем прославиться хотел,

&#8195;&#8195;&#8195;Но ты и тут впросак попался:

&#8195;&#8195;Ты говоришь, что мой герой<…….>

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;Ан нет, брат, он<…….>

 

 

ХLVII

 

 

Про девушку меня идет худая слава,

&#8195;&#8195;Что будто я весьма дурного нрава

&#8195;&#8195;&#8195;И будто вся моя забава

Людей расценивать и насмех подымать.—

Коль правду говорить, молва такая права:

Люблю, где случай есть, пороки пощипать.

(Всё лучше-таки их немножко унимать).

Однако ж здесь, я сколько ни глядела,

Придраться не к чему, а это жаль;— без дела

Я право уж боюсь, чтоб я не потолстела.

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;Какое ж диво в том?—

Для добрых только ваш гостеприимен дом,

&#8195;&#8195;И вы одним своим небесным взором

Прочь гоните порок со всем его прибором.

Так! вижу только я здесь радость, игры, смех;

А это не порок, спросите хоть у всех.

К чему ж мне попусту на ссору накупаться

&#8195;&#8195;&#8195;И злые выпускать стихи?

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;Нет, нет, пора уняться;

А то еще меня осудят женихи,

И придет век мне в девушках остаться.

Брюзжала я — теперь хочу налюбоваться,

&#8195;&#8195;&#8195;Что есть завидная семья,

&#8195;&#8195;Великая и славою и властью,

И в ней приют семейственному счастью.

&#8195;&#8195;&#8195;Так, на нее любуясь, я

Живущим в хижине сказала б справедливо:

Живите как живут в семье прекрасной сей;

&#8195;&#8195;&#8195;И даже в хижине своей

Вы рай увидите и будете счастливы.

 

 

ХLVIII

 

 

&#8195;&#8195;&#8195;Мой друг, когда бы был ты бог,

&#8195;&#8195;Ты б глупости такой сказать не мог.

 

 

ХLIХ

 

 

По части кравческой, о царь, мне речь позволь:

&#8195;&#8195;&#8195;И то, чего тебе желаю,

&#8195;&#8195;&#8195;И то, о чем я умоляю,

&#8195;&#8195;&#8195;Не морщась выслушать изволь.

Желаю, наш отец, тебе я аппетита,

Чтоб на день раз хоть пять ты кушал бы досыта,

 

 

&#8195;&#8195;&#8195;А там бы спал, да почивал,

&#8195;&#8195;&#8195;Да снова кушать бы вставал,

&#8195;&#8195;&#8195;Вот жить здоровая манера!

&#8195;&#8195;С ней к году — за то я, кравчий твой, берусь —

Ты будешь уж не боб, а будешь царь-арбуз!

Отец наш! не бери ты с тех царей примера,

&#8195;&#8195;Которые не лакомо едят,

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;За подданных не спят

И только лишь того и смотрят и глядят,

Чтоб были все у них довольны и счастливы:

&#8195;&#8195;&#8195;Но рассуди премудро сам.

Что за житье с такой заботой пополам;

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;И, бедным кравчим, нам

&#8195;&#8195;&#8195;Какой тут ждать себе наживы?

&#8195;&#8195;Тогда хоть брось всё наше ремесло.

&#8195;&#8195;&#8195;Нет, не того бы мне хотелось.

&#8195;&#8195;&#8195;Я всякий день молюсь тепло,

Чтобы тебе, отец, пилось бы лишь да елось,

&#8195;&#8195;&#8195;А дело бы на ум не шло.

 

 

L

 

 

Убогий этот дом Василий Климыч Злов

&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;&#8195;С большим раченьем

&#8195;&#8195;&#8195;Своим построил иждивеньем.

И нищие в дому его же всё трудов.

 

 

LI

 

 

&#8195;&#8195;&#8195;Вот вам стихи!

&#8195;&#8195;Не кушайте ухи,

&#8195;&#8195;А кушайте жаркое

&#8195;&#8195;Иль что-нибудь другое.

Затем покорный ваш слуга

И гнусь пред вами, как дуга.

 

 

LII

Эпиграмма

 

 

Федул твердит, что Фока плут

Его позорит и ругает;

Но я не вижу толку тут:

Кто уголь сажею марает?

 

 

LIII

<эпитафия Е. М. Олениной>

 

 

Супруга нежная и друг своих детей,

Да успокоится она от жизни сей

В бессмертьи там, где нет ни слез, ни воздыханья,

Оставя по себе тоску семье своей

&#8195;&#8195;&#8195;И сладостные вспоминанья!

 

Коллективное

 

I

<надпись к портрету Д. И. Хвостова>

 

 

Се росска Флакка зрак, се тот, кто, как и он,

Ввыспрь быстро, как птиц царь, взнесся на Геликон.

Се образ славного муз чтителя Хвостова,

Кой поле упестрил российска красна слова.

 

 

II

На день рождения (11 августа) А. О.<лениной>^*

 

 

Дурак толстый архитектор,

Чтоб поздравленья написать,

Пусть он будет нам протектор

Лишь бы знать с чего начать?

Много гениев собралось,

Только стали мы все в пень.

Много мыслей растерялось,

Чтоб прославить этот день.

 

Хоть сей месяц и осенний

Амуры вкупе собрались

И, тебе венок весенний

Чтоб поднесть, передрались.

И, чтобы шифр Исидора

Весь в цветах тебе поднесть,

Мельхиора, Гелиодора

И Кастора тут приплесть.

 

Не обидеть же Медора

Вставим кстати тут его

А при нем Кассиодора

Для рожденья твоего.

Наше общее желанье,

Чтоб ты счастлива была

И стихов сих содержанье

Как-нибудь да поняла.

 

6 гениев