Глава 1. Теоретик разведки и контрразведки генерал от инфантерии В.Н. Клембовский

Можно и нужно говорить об отечественной, российской теоретической школе военной контрразведки. Пусть не всегда блестящей и безупречной по форме изложения и подаче материала, глубине содержания и широте охвата затрагиваемой проблемы, малоизвестной и избежавшей популяризации, но все же — Школе.

Школе с большой буквы.

Она БЫЛА и есть.

О практиках контрразведки — выдающихся мастерах агентурных операций, цепких оперативниках-«скорохватах», вербовщиках и разработчиках, их прозорливых руководителях либо, наоборот, о неудачниках, далеко не всегда успешных «погорельцах» от спецслужб, с чьим именем ассоциируются громкие провалы, — известно хорошо. Их имена, что называется, «на слуху».

УЧЕНЫЕ, теоретики, чьему интеллекту обязаны практики, как правило, остаются в тени и забвении.

Виднейшим теоретиком российской военной контрразведки, заложившим базовую часть ее фундаментальной научной основы, прежде всего в МЕТОДОЛОГИИ ПОЗНАНИЯ противника, является генерал от инфантерии Владислав Наполеонович Клембовский.

Он родился 28 июня 1860 года в Москве. Род Клембовских — польского дворянского происхождения (герб Першхала), евангелическо-реформатского вероисповедания. Отец — полковник; родные братья, как и Владислав, продолжили семейную традицию: старший, Артур-Оскар, стал генерал-майором, младший, Наполеон, — полковником.

В 1877 году Владислав Клембовский окончил располагавшуюся в роскошном Екатерининском дворце в Лефортово 1-ю Московскую военную гимназию. Между тем в томе 12 знаменитой сытинской Военной энциклопедии издания 1913 года указано, что Клембовский является воспитанником 1-го Московского кадетского корпуса, что не совсем верно. Кадетские корпуса, существовавшие в военной образовательной системе России с 1732 года, в 1863 году попали под безжалостный топор преобразований в период так называемых милютинских реформ эпохи царя Александра II Освободителя. По воле, но отнюдь не по УМУ реформаторов фундаментальную основу кумулятивного наполнения офицерского кадрового потенциала армии — кадетские корпуса — упразднили, причем так, что умудрились даже отобрать у них знамена — святыню армии; взамен корпусов учредили полугражданские средние учебные заведения, поименовав их военными гимназиями.

К слову сказать, императора Александра Николаевича некоторые историки называли «дважды Освободителем», имея в виду крестьянскую реформу 1861 года, давшую крестьянам личную свободу и право распоряжаться своим имуществом, а также войну с турками 1877–1878 годов, позволившую ценой океана пролитой русской крови освободить балканских единоверцев от многовековой турецкой оккупации. Неоправданно выпячивая выдающуюся роль пытавшегося сочетать ЛИБЕРАЛИЗМ и ИМПЕРСКОСТЬ представителя царской династии Романовых, сравнивая его по масштабу преобразований с Петром I, перечисляя реформы и «освобождения» по воле Александра II, исследователи истории регулярно забывают самый позорный факт политического безумия этого императора, выразившийся в предательской торговле российской территорией, когда в 1867 году Аляска — Русская Америка по бросовой цене была продана США. Так что Александр II с учетом «освобождения» территории России от Аляски в полной мере может считаться не дважды, а «трижды Освободителем».

Реформы Александра II негативно оценивались его реально мыслящими современниками. Так, «дедушка русской индустриализации», практик введения золотого стандарта для российского рубля министр финансов С.Ю. Витте называл их «сумасбродством», а видный российский государственный деятель К.П. Победоносцев — и вовсе «преступными реформами», причем оба так и не услышали в связи с изложенным каких-либо весомых контраргументов поддерживавших царя-реформатора либералов.

Что касается реформ в сфере военного образования, то целых двадцать лет понадобилось военно-политическому руководству государства ДЛЯ ПОНИМАНИЯ пагубности и противоестественности сложившейся ситуации, когда военные гимназии, «удовлетворяя требованиям среднего реального образования и педагогическим целям воспитания, не вполне отвечают задачам профессионального военного заведения». ДЛЯ ПОНИМАНИЯ того, что ЭЛИТНЫЕ военные офицерские кадры можно выпестовать только за десятилетия целенаправленной подготовки с раннего возраста, пропитывая сознание ребенка, юноши идеей служения Отечеству исключительно в предназначенной для педагогической работы и воспитания специальной военной СРЕДЕ.

После двух десятков лет экспериментов с военным образованием преподавание в военных гимназиях было признано «слишком либеральным, не соответствующим требованиям военной службы». 22 июля 1882 года стараниями и усердием военного министра России Петра Семеновича Ванновского, пользовавшегося колоссальным авторитетом у императора Александра III, военные гимназии переименовали в кадетские корпуса с изменением соответствующих программ подготовки, направлением в них специально отобранных офицеров-воспитателей и преподавателей, наконец, возвращением знамен и, разумеется, кадетских традиций.

Несмотря на перекос по воле милютинской когорты в сторону гражданского обучения, полностью выбить из военных гимназистов кадетский дух не удалось. Причины тому — и скрытое сопротивление нововведениям значительной части российского офицерства, и безусловно, ГЕНЕТИКА. Подавляющее большинство воспитанников военных гимназий происходило из потомственных военных родов, а заложенное несколькими офицерскими поколениями невозможно ликвидировать никакими реформами. Так что если руководствоваться не формальными, а содержательными признаками принадлежности к кадетскому сословию, то можно и должно причислить Клембовского к числу кадетов российских, а фактическую ошибку в Военной энциклопедии Сытина не считать ошибкой по смыслу.

Среди наиболее известных выпускников 1-го Московского кадетского корпуса за его более чем вековую историю, кроме Клембовского, уже упомянутый генерал от инфантерии Петр Семенович Ванновский — военный министр России в 1882–1898 годах, знаменитый командир Тульского оружейного завода в 1892–1915 годах генерал от артиллерии Александр Владимирович Кун, генерал от инфантерии А.Е. Эверт, генерал от кавалерии П.Н. Шатилов и… Маршал Советского Союза М.Н. Тухачевский.

После военной гимназии карьера В.Н. Клембовского развивалась стандартно, если не сказать шаблонно и характерно для представителей российского офицерского корпуса, не страдавших отсутствием интеллекта и умения постоянно, скрупулезно и кропотливо работать над собой. Углубляя профессиональные военные знания, повышая компетенцию и расширяя общую эрудицию, последовательно, в соответствии с ЦЕНЗОМ, ступенька за ступенькой проходя все этапы служебной лестницы, достойно преодолевая колоссальные трудности повседневной армейской службы и быта, нередко пренебрегая семейным благоустройством, рискуя жизнью и геройствуя на фронтах, такие люди заслуженно продвигались к золотым генеральским погонам и боевым орденам.

Хронология офицерского послужного списка Клембовского внешне невыразительна и до определенного периода малопримечательна; ничего сверхвыдающегося:

1879 год — окончил 3-е Александровское военное училище, выпущен прапорщиком в Измайловский лейб-гвардии полк.

1882–1885 годы — Николаевская академия Генерального штаба, окончил по первому разряду.

Академия, располагавшаяся в Санкт-Петербурге в здании бывшей Иностранной коллегии на Английской набережной, создана в 1832 году. Ее основатель, генерал-адъютант барон Жомини, задумывая проект ХРАМА военной науки, полагал предназначение высшего военного учебного заведения в образовании офицеров, их подготовке к службе в Генеральном штабе и распространении знаний в армии.

В числе предметов обучения элиты вооруженных сил ИМПЕРИИ присутствовали русский и несколько иностранных языков, политическая и военная история, право, география, астрономия, стратегия, тактика, военная статистика, артиллерия и фортификация, геодезия и картография, математика, философия, физическая и кавалерийская подготовка — словом, все, что способствовало формированию базовых составляющих личности высшего военного руководителя.

Овладение передовыми знаниями предполагало кропотливую самостоятельную работу слушателей; основа системы обучения — наличие высококвалифицированной академической профессуры, признанных светил военной науки. Хотя присутствовали там и свои уникальные феномены — ретрограды, нелепое противление которых всяческим новациям в военном деле обрастало в офицерской среде переходившими из уст в уста насмешками и анекдотами. В период учебы Клембовского начальником Академии был генерал Михаил Иванович Драгомиров, герой Русско-турецкой войны, командир дивизии, георгиевский кавалер. Признанный теоретик тактики, Драгомиров являлся непримиримым противником скорострельного оружия. Так, на испытаниях пулемета «Максим» он дал следующий отзыв: «Излишняя быстрота стрельбы вовсе не нужна для того, чтобы расстреливать вдогонку человека, которого достаточно подстрелить один раз». Дорого обошлось российской армии это «научное предвидение» роли автоматического оружия в условиях массового применения войск на поле боя в Русско-японскую войну. В методике обучения офицеров профессор Драгомиров не понимал и не принимал такой важный вид формирования масштабного командира и штабиста, как оперативные игры, которые по его указанию были исключены из учебного курса Академии.

Окончив Академию по первому разряду, В.Н. Клембовский в 1885–1886 годах служит в должности офицера Генерального штаба при штабе XIII армейского корпуса Московского военного округа.

В 1887–1889 годах отбывает цензовое командование ротой 1-го пехотного Невского, а затем 2-го пехотного Софийского полка пехотной дивизии этого же корпуса. Командование ротой он непостижимым образом совмещает с активной научно-издательской деятельностью, являясь переводчиком и редактором «Международной военно-исторической библиотеки», вышедшей в семи томах в издательстве В. Березовского. Склонность Клембовского к военно-научным изысканиям замечена: 4 августа 1890 года его прикомандировывают к Тверскому кавалерийскому юнкерскому училищу для преподавания военных наук.

Необходимо отметить, что в царской армии традиционно проводился исключительно тщательный, скрупулезный и пристрастный отбор офицеров для назначения преподавателями военных училищ. Требования безупречной службы в войсках, блестящего образования, соответствующих воспитательной функции высоких морально-нравственных качеств, выдержки, умения завоевывать и поддерживать авторитет у подчиненных, а также непременное наличие потомственного дворянства были незыблемыми и соблюдались неукоснительно.

В отличие от службы непосредственно в строю, преподавательская деятельность дает возможность неограниченного совершенствования профессиональных знаний, выхода на принципиальной иной уровень их анализа и обобщения применительно к потребностям военной практики. Вопрос в том, что не все этой возможностью могут и желают пользоваться.

В. Н. Клембовский ЗАХОТЕЛ и СМОГ.

Именно в период преподавательской работы в провинциальном военном училище в становлении и позиционировании Клембовского как военного интеллектуала происходит существенный прорыв, мгновенно создавший ему соответствующую репутацию и признание. За четыре года не так давно перешагнувший тридцатилетний рубеж офицер сумел подготовить и издать две глубокие по содержанию и довольно объемные работы, получившие положительные отклики и оценку в военно-научной среде: «Тайные разведки (военное шпионство)» и «Партизанские действия».

Для начинающего ученого важно иметь умудренного опытом доброжелательного старшего наставника. Научной работой молодой преподаватель занялся во многом под влиянием начальника училища полковника Николая Александровича Василевского, участника Русско-турецкой войны, выпускника Академии Генерального штаба, автора выдержавших несколько изданий военно-административных работ: «Руководство для штаб-офицеров и капитанов, подвергающихся испытанию при зачислении в кандидаты на должность уездного воинского начальника» и «Справочная книга для уездных и воинских начальников».

После четырех лет триумфально завершившейся научно-преподавательской деятельности В.Н. Клембовский вновь на командной и штабной службе, но уже на более высокой, чем до училища, позиции. В императорской России ценить интеллект умели, умных и самостоятельных НЕ ЗАЖИМАЛИ, на должности, звания и ордена для наиболее достойных не скупились.

Карьера Клембовского, уже не только строевого службиста, каких сотни, но и ТЕОРЕТИКА, каких ЕДИНИЦЫ, далее развивается по восходящей и стремительно, но в то же время последовательно, аккуратно, без рывков и стремительного перепрыгивания через обязательные должностные ступени: штаб-офицер при управлении стрелковой бригады; командир батальона; начальник штаба дивизии.

С 30 июня 1901 года Клембовский — командир 122-го пехотного Тамбовского полка, с которым участвовал в Русско-японской войне. В боях дважды ранен и контужен, после излечения вновь вернулся на фронт. За боевые отличия награжден двумя боевыми орденами, заслужил звание генерал-майора.

С 21 октября 1904 года — начальник штаба IV армейского корпуса Виленского военного округа.

4 февраля 1906 года назначен начальником штаба Х армейского корпуса Киевского военного округа.

В 1908 году востребован как военный теоретик, председательствовал в Комиссии по выработке нового пенсионного устава.

В 1909 году — в составе Комиссии по организации празднования 200-летия Полтавской битвы.

С 29 июня 1912 года в Полтаве в должности начальника 9-й пехотной дивизии Х армейского корпуса.

С 29 июня 1912 года генерал-лейтенант.

С 13 октября 1914 года командир XVI армейского корпуса 4-й армии Юго-Западного фронта.

4 ноября 1914 года за храбрость и отвагу награжден орденом Святого Георгия 4-й степени.

С 17 сентября 1915 года генерал от инфантерии.

С 13 декабря 1915 года начальник штаба армий Юго-Западного фронта.

Интересно, что Брусилов после своего назначения 17 марта 1916 года главнокомандующим Юго-Западным фронтом хотел видеть Клембовского во главе 8-й армии. Не получилось, армией назначили командовать генерала от кавалерии Алексея Максимовича Каледина.

Клембовский остался начальником штаба фронта, сыграв выдающуюся роль при планировании и проведении в жизнь знаменитого Брусиловского прорыва.

Интересен взгляд противника на некоторые разведывательные аспекты этой стратегической наступательной операции, завершившейся полным разгромом четырех австро-венгерских армий. В книге «Война и индустрия шпионажа» бывший руководитель спецслужб Австро-Венгрии Максимилиан Ронге вспоминает:

«С начала апреля 1916 года стали поступать повторные сообщения о намечавшемся русском наступлении в Буковине и Галиции. В середине месяца появилось очень много перебежчиков, подтверждающих сведения о предстоящем наступлении. 13 мая агентурная разведка с полной определенностью уведомила командование… что на фронте… следовало ожидать наступления… русских. 20 мая поступило предостережение о том же от военного атташе в Бухаресте. Генерал Авереску в кругу своих друзей заявил, что, по сообщению румынского военного атташе в Петербурге, русские в ближайшее время начнут большое наступление, которое должно показать, что германцы напрасно считают их неспособными к наступлению. Наша агентурная разведка дала группировку сил противника на русском фронте, которая в части, интересовавшей прежде всего австро-венгерские войска, вполне соответствовала действительности.

Таким образом, и в этом отношении разведывательная служба полностью выполнила свой долг. На этот раз следовало похвалить и русскую разведывательную службу. 9-я русская армия, использовав… перебежчиков… отлично выяснила нашу систему укреплений. 7-я армия также была превосходна информирована…

Наше командование довольно уверенно ожидало наступления. Однако наши войска были ошеломлены новым фактором, не бывшим в достаточной мере учтенным нашей разведывательной службой. Русская артиллерия, сама по себе стоявшая на высоком уровне, получила от западных союзников большое количество тяжелых орудий новейшей конструкции и инструкторский персонал, хорошо знакомый со всеми тонкостями массового применения артиллерии. Ни наши войска, ни укрепления не были приготовлены к этой неожиданности».

Луцкий прорыв назван по имени командующего фронтом — Брусилова, и этот факт отражает выдающуюся оценку генерала, стоявшего во главе героических войск. Это бывает в военной истории не так часто, но и переоценивать роль Брусилова и, соответственно, оставлять в тени заслуги штаба фронта во главе с Клембовским, заслуги командующих армиями было бы не совсем правильно.

Клембовский — кадет, генштабист, военный интеллектуал, ученый, который гармонично и последовательно прошел все полагающиеся этапы армейской карьеры, чередуя командную, преподавательскую, научную и штабную службу.

Сын генерала Алексей Алексеевич Брусилов после окончания Пажеского корпуса больше нигде и никогда не учился, если не считать «курса наук для эскадронных и сотенных командиров». На протяжении всей службы связан с кавалерией, последняя должность в строю — командир эскадрона. С 1883 по 1906 год, то есть в течение 23 лет, пребывал в столичной офицерской кавалерийской школе, пройдя от адъютанта до начальника школы. В более чем зрелом 53-летнем возрасте и только благодаря протекции великого князя Николая Николаевича — заядлого конника и тонкого ценителя верховой езды Брусилов назначен начальником кавалерийской дивизии. Затем командовал армейским корпусом, несмотря на то что до назначения на такое крупное соединение, как корпус, ни дня в пехоте не служил. В первый день мировой войны назначен командующим 8-й армией, во главе которой оставался вплоть до назначения главкомом Юго-Западного фронта в марте 1916 года.

Подобно Клембовскому, А.А. Брусилов тоже издал ряд своих трудов. Только тематика была несколько иной — в 1897 году статья в Военном сборнике «Об одиночной подготовке всадника и коня в кавалерии», в 1906 году — две статьи в «Вестнике русской конницы»: «Роль кавалерии в будущих войнах» и «Кавалерийский спорт».

Ни в коей мере не подвергая сомнению непоколебимую волю, решительность и мужество Брусилова, особенно на фоне перманентного катастрофического результативного бессилия значительной части царского генералитета во второй отечественной войне, все же необходимо подчеркнуть не менее выдающуюся роль в Луцком прорыве штаба фронта и лично его начальника. Для Брусилова и Клембовского Луцкий прорыв стал неповторенной вершиной полководческой карьеры. Блестяще проявили себя и командующие армиями фронта: А.М. Каледин, В.В. Сахаров, Д.Г. Щербачев, П.А. Лечицкий.

Оценка своих генералов императором не запоздала и была полностью адекватна вкладу главнокомандующего фронтом и начальника штаба в выдающуюся победу. 20 июля 1916 года за разработку планов прорыва и поражение австро-венгерских армий на Волыни, в Буковине и Галиции А.А. Брусилов и В.Н. Клембовский награждены Георгиевским оружием.

Позднее Брусилов в своих мемуарах отметит: «Клембовский, невзирая на некоторые свои недостатки, был именно дельный, умный генерал, вполне способный к самостоятельной высокой командной должности».

За высокой командной должностью дело не стало: в октября 1916 года В.Н. Клембовский назначен командующим 11-й армией Юго-Западного фронта.

С 20 декабря 1916 года он вновь на привычной штабной работе в качестве помощника начальника штаба Верховного главнокомандующего, где пользовался исключительным доверием и поддержкой начштаба Ставки М.В. Алексеева.

В феврале-марте 1917 года вместе с другими высшими офицерскими чинами Ставки В.Н. Клембовский стал непосредственным, хотя и не таким активным, как генералы М.В. Алексеев и Н.В. Рузский, СОУЧАСТНИКОМ военного заговора по отречению царя от власти. Много лет спустя А.Ф. Керенский утверждал: «Русскую революцию сделали не революционные партии, а… генералы».

После свержения монархии с 11 марта по 5 апреля 1917 года В.Н. Клембовский исполнял обязанности начальника штаба Верховного главнокомандующего, однако утвержден в должности не был.

В апреле 1917 года, по вполне понятным для знающего себе цену самодостаточного и амбициозного генерала причинам, Клембовский отказался от поста командующего армией, посчитав для себя статус командарма заметным понижением и повторением пройденного этапа военной карьеры, хотя его стаж командования армией составлял лишь три месяца.

Выдержка, как оборотная сторона стремительности, в карьерном ожидании очередной, более высокой ступени в военной иерархии дала свои плоды достаточно быстро — 31 мая 1917 года Клембовский назначен главнокомандующим армиями Северного фронта.

Фронт обычной для военного времени организационно-штатной расстановки состоял из 1-й, 5-й и 12-й армий, XLII отдельного армейского корпуса в Финляндии, Отряда особой важности, собственно штаба фронта и боевой авиационной группы.

Вновь отвлечемся от биографии Клембовского и обратим внимание на Отряд Особой важности — весьма специфическую воинскую часть, о которой редко упоминают историки Первой мировой войны.

А напрасно.

Отряд Особой важности по праву можно считать одним из первых подразделений спецназначения российской армии. Конный отряд в составе трех эскадронов сформирован 26 ноября 1915 года в День георгиевских кавалеров штабом Северного фронта по инициативе поручика Финляндского стрелкового полка, воспитанника 2-го кадетского корпуса Леонида Николаевича Пунина. Задачи Отряда состояли в организации разведывательно-диверсионной деятельности и кавалерийских рейдов по тылам противника. Отряд принял деятельное участие в Митавской, Двинской и Рижской операциях Северного фронта, где сумел нанести серьезный урон неприятелю. Примечательно, что в числе эскадронных командиров Отряда были впоследствии активные и известные участники борьбы с большевиками С.Н. Булак-Балахович и барон Р.Ф. Унгерн фон Штернберг. Клембовский еще в 1894 году, в бытность преподавателем Тверского юнкерского кавалерийского училища, написал книгу «Партизанские действия». Разумеется, как исследователю-теоретику ее автору было небезынтересно наблюдать, а как главнокомандующему фронтом и практически руководить действиями Отряда спецназначения в тылу противника. Опыт тактического руководства спецподразделением поручика Пунина нашел отражение в последующих работах В.Н. Клембовского: книге «Партизанские действия» (изд. 2-е, доп. данными о партизанских действиях на русском фронте в войну 1914–1917 гг. — Петроград, 1919) и статье в трех номерах журнала «Военное дело» за 1919 год «Партизанские действия в войну 1914–1917 гг. на русском фронте».

И все же…

Добротный, вдумчивый, опытный, со склонностью к теоретической работе начальник штаба не всегда бывает сокрушающим преграды, брутальным, навязывающим непреклонную волю своим войскам и противнику, умелым и победоносным командующим. Увы, Клембовский как главнокомандующий армиями фронта в отведенный ему непродолжительный период действовал крайне неудачно, если не сказать БЕЗДАРНО, показав полную неспособность самостоятельно руководить войсками во фронтовых наступательных и оборонительных операциях. Возможно, в фиаско Клембовского сыграл свою роль и тот фактор, что командующий столкнулся с ранее ему не знакомым Северным театром военных действий, а это для полководца при планировании и проведении боевых операций весьма и весьма существенно.

10 июля силами 5-й армии Северный фронт под командованием Клембовского провел наступление у Якобштадта, не принесшее никакого результата. 14 июля по приказу Клембовского на левом берегу Западной Двины был без боя сдан Икскюльский плацдарм. 19 августа немецкие войска начали наступление на Рижском направлении на позиции 12-й армии, находящейся в составе Северного фронта. 21 августа русские войска сдали Ригу и Усть-Двинск, потеряв около 25 тысяч человек и 273 орудия; от полного разгрома их спасло лишь то, что германское командование было вынуждено перебросить часть сил на Западный фронт в Италию.

Тем не менее никакой ответственности за поражения на фронте Клембовский не понес. Стремясь любой ценой избавиться от одиозного, необузданного и неуправляемого Главковерха генерала Л.Г. Корнилова, Временное правительство и лично Керенский доверяли Клембовскому настолько, что готовы были отдать ему фактически всю полноту власти в армии. 28 августа главнокомандующему Северным фронтом генералу Клембовскому направлена телеграмма следующего содержания:

«Временным правительством Вы назначаетесь врид Верховного главнокомандующего с оставлением Вас в Пскове и с сохранением должности Главкосева. Предлагаю Вам немедленно принять должность от генерала Корнилова и немедленно мне об этом донести. Министр-председатель Керенский».

Ответ от генерала Клембовского, которого явно не ожидал ни сам Керенский, ни его окружение, поступил в Петроград через несколько часов:

«От Главковерха получил телеграмму, что я назначаюсь на его место. Готовый служить родине до последней капли крови, не могу во имя преданности и любви к ней принять эту должность, так как не чувствую в себе ни достаточно сил, ни достаточно уменья для столь ответственной работы в переживаемое тяжелое и трудное время. Считаю перемену Верховного командования крайне опасной, когда угроза внешнего врага целости и свободы родины повелительно требует скорейшего проведения мер для поднятия дисциплины и боеспособности армии. Клембовский. 28 августа».

Позднее в своих мемуарах Керенский напишет:

«Генерал Клембовский был одним из двух командующих фронтами (всего их было пять), которые выразили свою поддержку генералу Корнилову. Другим является командующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин».

Другой непосредственный участник описываемых событий, генерал П.Н. Краснов, наоборот, считал, что: «Клембовский вместо помощи или хотя бы нейтралитета по отношению к Корнилову снесся с Керенским и покинул Псков, оставив вместо себя начальника гарнизона, грубого и ловкого, не стесняющегося менять убеждения Бонч-Бруевича».

Почему Клембовский отказался стать Главковерхом, занять высший пост в армии — мечту любого военачальника?

В отсутствии амбиций, карьеризма, жажды власти военных людей, кадет, тем более представителей высшего генералитета, упрекнуть невозможно. Вспомним, что незадолго до этого, в апреле 1917 года, Клембовский отказался от должности командующего армией, очевидно, посчитав ее для себя уже пройденным этапом и явным понижением. Боевой генерал, каким оставался Клембовский, не волк, которого можно загнать в четыре стены и вынудить к капитуляции.

Вопросов о мотивации его отказа Керенскому много.

Испугался ответственности?

Давили свежие поражения на Северном фронте под его командованием?

Понял, что должность не только Верховного главнокомандующего, но и комфронтом явно не его?

Презирал недавнего адвоката Керенского, случайно оказавшегося временным правителем мощнейшей многовековой империи?

Проявил офицерскую солидарность со смещенным Корниловым? Подвергся давлению неизвестных, но мощных сил извне (при этом нельзя отрицать и весьма вероятную версию воздействия на Клембовского масонской «Военной ложи»)?

Или сработало блестящее стратегическое, на это раз не оперативное, а политическое ПРЕДВИДЕНИЕ предстоящего, вслед за ликвидацией монархии, дальнейшего обвального крушения всей конструкции российского государственного механизма и, безусловно, армии?

Неповиновение, хоть и неуклюже завуалированное, тем более выраженное в демонстративной форме, не приветствуется нигде, никогда и никем. Даже у сомнительной компании случайно появившихся на вершине государственной властной пирамиды, погрязших в бесконечных совещаниях и болтологии, МЯТУЩИХСЯ, сугубо гражданских, а потому — бесполезных в военное время деятелей, представлявших собой Временное правительство, взыграло чувство собственного достоинства. Очевидно, Керенский осознал, что попытка Временного правительства противопоставить рвущегося к военной диктатуре Корнилову генерала Клембовского не удалась: слишком ВЕСОМ был наработанный в боях авторитет бесстрашного командира и военного разведчика Корнилова; слишком умен, осторожен и расчетлив оказался Клембовский.

Спустя всего лишь сутки после отказа занять пост Главковерха, 29 августа 1917 года, Временным правительством Клембовский отстранен от должности главнокомандующего армиями Северного фронта и назначен членом Военного Совета, то есть реально и, как оказалось, НАВСЕГДА выведен из сферы высших должностных лиц российской армии, из сферы непосредственного ВЛИЯНИЯ на армию.

Очевидно, устав перебирать доставшуюся от царя в наследство затертую генеральскую колоду и предполагая вероятный эксцесс исполнителя от очередного неуправляемого кандидата на должность Верховного, еще через сутки, 30 августа, — Верховным главнокомандующим стал сам министр-председатель Временного правительства А.Ф. Керенский.

После октябрьского 1917 года эсеро-большевистского переворота весной и летом 1918-го В.Н. Клембовский находился в тюрьме в качестве заложника советской власти. Затем был освобожден и мобилизован на службу в РККА, однако непосредственно в Гражданской войне не участвовал, занимаясь научной работой. Проживал в непривычных для царского генерала стесненных условиях в московской коммунальной квартире недалеко от Гранатного переулка. С августа по октябрь 1918 года был председателем Военно-исторической комиссии по изучению опыта мировой войны, а затем просто ее рядовым членом. В 1920 году вошел в состав Особого совещания при Главкоме РККА, чему предшествовали следующие обстоятельства.

1 мая 1920 года, вскоре после начала Польской кампании, все еще легендарный генерал Брусилов, ранее всячески избегавший какого-либо сотрудничества с большевиками, прислал своему бывшему подчиненному по Юго-Западному фронту, а во время описываемых событий — начальнику Всероглавштаба Н.И. Раттэлю (по удивительному совпадению еще и соседу Клембовского по коммунальной квартире) письмо, в котором поделился некоторыми взглядами на военный конфликт с Польшей. Со своими мыслями Брусилов ознакомил и ближайшего сподвижника по Брусиловскому прорыву, коллегу по работе в Военно-исторической комиссии Клембовского. Вероятно, Клембовским соображения А.А. Брусилова были истолкованы как желание оказать посильную помощь РККА и в таком свете были устно донесены до Н.И. Раттэля. Исполнительный начальник Всероглавштаба сообщил о письме А.А. Брусилова руководителю Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкому, который мгновенно оценил, какие солидные дивиденды принесет появление такой авторитетной в офицерской среде фигуры, как Брусилова, в раздираемом противоречиями и конфликтами стане командиров и штабистов Красной Армии.

Безотлагательно, уже 2 мая, издан Приказ о создании во главе с Брусиловым Особого совещания при главнокомандующем РККА. В состав Особого совещания, кроме назначенного председателем А.А. Брусилова, вошли: бывшие царские военные министры А.А. Поливанов и А.И. Верховский, главнокомандующие армиями фронтов в годы войны П.С. Балуев, А.Е. Гутор, В.Н. Клембовский, командующие армиями Н.А. Данилов, А.А. Цуриков, Д.П. Парский, а также А.М. Зайончковский — военный историк, бывший командир корпуса, и М.В. Акимов — помощник главного интенданта армии. Без контроля царский генералитет никто оставлять не собирался, поэтому от советской власти в Особое совещание были делегированы А.Н. Александров, К.Х. Данишевский, Л.П. Серебряков, И.И. Скворцов-Степанов.

Особое совещание на правах вспомогательно-консультативного органа находилось в непосредственном подчинении главкома РККА С.С. Каменева.

Главный результат Особого совещания был достигнут на поприще не военном, как многими ожидалось, а на сугубо пропагандистско-политическом.

23 мая 1920 года в газете «Правда» опубликовано воззвание «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились», подписанное всеми членами Особого совещания:

«В этот критический исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старшие боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы и где бы их вам ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную Армию, на фронт или в тыл, куда бы правительство Советской Рабоче-Крестьянской России вас ни назначило, и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в противном случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из-за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку-Россию».

Надо отдать должное глубинному политическому предвидению Троцкого — воззвание вызвало не только ШОК среди противников и сторонников большевиков. Оно окончательно РАСКОЛОЛО российское офицерство на красных и на белых, на ВЕРНЫХ присяге ненарушимой и на других…

Иллюзии востребованности новой властью мощнейшего совокупного военного интеллекта «бывших» развеялись скоро, причем декоративность Особого совещания стала понятна после опубликования воззвания и большинству его участников. Брусилов впоследствии вообще оценил его как «шитую белыми нитками» инсценировку: «Делать дела они нам не давали, не веря нам». В сентябре 1920 года совещание распустили. Все предельно прагматично: структура создавалась под конкретную задачу — задача выполнена — структура упразднена за ненадобностью. Генералов цинично использовали, а затем вежливо распустили по домам.

Знал ли всесильный создатель Красной Армии и председатель Реввоенсовета Троцкий о Клембовском только как о формальном «подписанте» исторического воззвания, одном из безмолвных актеров-статистов гениально срежиссированной им инсценировки с воззванием? Или видел в его личности реальную дальнейшую перспективу?

Очевидно, не только знал, ибо проявлял внимание и посильную заботу.

В 1920 году Клембовский некоторое время находился в распоряжении командующего Кавказским фронтом. Архивы сохранили документ, свидетельствующий о том, что в июне 1920 года через Полевой штаб РВСР Л.Д. Троцкий потребовал от командующего армиями Кавказского фронта В.М. Гиттиса «вполне обеспечить В.Н. Клембовского как квартирой, так и прочими видами довольствия, дабы он не чувствовал в этом недостатка».

Несмотря на лояльность и готовность к сотрудничеству, демонстрируемую значительной частью царского генералитета, и весомые перспективы для качественного улучшения военной интеллектуальной составляющей РЕЖИМА, общее недоверие большевистской партии, ЧК и военной контрразведки к так называемым военспецам превалировало над здравым смыслом и необходимостью использовать уникальных носителей военной мысли для обороны государства. Это в полной мере отразилось на судьбе семьи Клембовского.

В декабре 1920 года его старший брат генерал-майор Артур-Оскар Клембовский был расстрелян ЧК в Ялте, где проживал после ранения на германском фронте. В связи с арестом Артура Клембовского в Ялтинскую ЧК поступило коллективное прошение жителей окрестных улиц с просьбой освободить его из-под ареста. Безрезультатно…

Младший брат — полковник лейб-гвардии Измайловского полка Наполеон Наполеонович Клембовский под угрозой репрессий вынужден был покинуть родину.