Антропоклиматические аналоги и адаптивные типы

 

Рассмотрим теперь некоторые явления, имеющие отношение и к зональному, и к азональному расообразованию. Что подразумевают под антропоклиматическими аналогами?  Такие вариации антропологических признаков, которые образуют сходные или тождественные ряды изменчивости в одинаковых климатических условиях. В разделе о зональном расообразовании мы перечислили такие признаки — пигментация, ширина носа и другие.

Понятие адаптивного  типа много сложнее и соотносится с понятием антропоклиматического  аналога приблизительно так же, как соотносятся между собой признак  и сочетание признаков  (комплекс). Это понятие предложила Т. И. Алексеева для обозначения территориально приуроченных сочетаний бесспорно адаптивных признаков, т. е. таких сочетаний, которые возникли и сложились как приспособительные»  (с. 29–35).

 

Алексеева Т. Н. «Географическая среда и биология человека», 1977:  

 

«Человеческие популяции проявляют определенную реактивную изменчивость в соответствии с влиянием окружающей их естественной среды. Судя по характеру морфофункциональных особенностей популяций, живущих в определенных географических условиях, эта реакция носит приспособительный характер, что и дает основание для введения в научные исследования понятия адаптивного типа, представляющего собой норму биологической реакции на комплекс условий окружающей среды, обеспечивающей состояние равновесия популяции с этой средой и находящей внешнее выражение в морфофункциональных особенностях популяции.

Адаптивный тип независим от расовой и этнической принадлежности. В одних и тех же геоклиматических условиях разные по происхождению группы имеют одно и то же направление приспособительных реакций, так же как в различных условиях обитания близкие в генетическом отношении группы демонстрируют различия в морфофункциональных чертах в соответствии с воздействием окружающей среды.

По сходству морфофункциональных характеристик могут быть выделены регионы-аналоги. Например, в адаптивном комплексе арктических аборигенов проявляются черты приспособления к гипоксии и низким температурам, так же как в высокогорье, хотя природа гипоксии в этих регионах разная. Может быть, и в таких географических зонах, как пустыня и континентальная часть Сибири, есть какие-то общие факторы, вызывающие одинаковую реакцию у их коренных обитателей (я имею в виду понижение уровня минерализации скелета в условиях континентальной Сибири и Каракумов).

Адаптивные типы, проявляясь в пределах вида Homo sapiens, не представляют собой экологически специализированных форм, они выражаются в виде тенденции к изменению физиологических и морфологических черт в направлении, наиболее благоприятном для существования в определенной среде и не препятствующем возможности существования в других экологических нишах.

Адаптивные реакции осуществляются в двух формах — общей и специфической. Общей особенностью адаптивных типов можно, по-видимому, считать повышение сопротивляемости организма неблагоприятным воздействиям среды. Это выражается в увеличении иммунных фракций сыворотки крови и, может быть, в увеличении костно-мускульной массы тела. Специфические же реакции очень разнообразны. В одном случае это повышение теплопродукции, в другом — относительной поверхности испарения, в третьем — и того и другого признака и т. п.

Именно эти специфические реакции и дают право называть выделенные морфофункциональные комплексы арктическим, высокогорным, континентальным, тропическим и т. п. Адаптивный тип — это лишь одна из форм приспособительной реакции у человека — биологическая. Как можно представить себе природу адаптивного типа? Он не равноценен расе, поскольку проявляется независимо от этноса и расы в сходных условиях существования человеческих популяций. Адаптивный тип — это норма реакции, конвергентно возникающая в сходных условиях обитания в популяциях, которые могут быть генетически не связаны между собой, в то время как расовая общность непременно предполагает общее происхождение всех входящих в нее групп, живущих на определенной территории.

Независимость адаптивного типа от расовой и этнической принадлежности неоднократно демонстрировалась в предшествующем изложении. Сходный комплекс приспособительных черт в тропической зоне находим у европеоидного населения Индии, австралийцев и аборигенов Африки; на Крайнем Севере саамы, ненцы, чукчи и эскимосы также обнаруживают единое направление приспособительных реакций; то же самое относится и к коренным жителям пустынь, различным в этническом и расовом отношениях» (с. 236239).

 

Алексеев В. П. «Новые споры о старых проблемах», 1991:  

 

«Легко понять, что адаптивные типы  не совпадают с расовыми,  которые могут быть приспособительными, а могут и не быть. Они иногда перекрещиваются с ними, а чаще всего охватывают несколько локальных расовых комплексов. Поэтому адаптивные типы имеют, как правило, очень большие ареалы, вытянутые в широтном направлении из-за приспособления к однородным условиям географической среды. Эти ареалы приурочены, следовательно, к определенным природным зонам. Но есть и азональные адаптивные типы, например, адаптивный комплекс приспособлений к высокогорью. В отличие от других адаптивных типов он не имеет сплошного ареала и приурочен к районам горных поднятий.

Автору гипотезы адаптивных типов принадлежит и первичная их классификация, а также попытка их морфологической и физиологической характеристик. Наиболее нейтральный из адаптивных типов — тип умеренного пояса. Его ареал охватывает благоприятную для жизни среду. Она полноценна в геохимическом отношении, и тем самым создается благоприятная возможность для развития продуктивного хозяйства, а значит, и для обеспечения разнообразным питанием.

У адаптивного типа умеренного пояса  более или менее гармонично развиты морфологические и физиологические адаптивные признаки, соответствующие среднемировым. У адаптивного типа арктического пояса  лучше развиты скелет и мускулатура, выше уровень жироотложения у женщин. Высокое содержание белка в сыворотке крови обеспечивает жизнестойкость организма, повышение активности обменных процессов. Для адаптивного типа континентальной зоны  характерны до какой-то степени противоположные свойства: тенденция к жироотложению и понижение уровня активности обменных процессов. Нельзя не отметить, что эти физиологические особенности находят какую-то грубую аналогию в физиологии млекопитающих, населяющих пустынные районы с нарушенным водоснабжением. У тех также наблюдается сезонное усиление упитанности, причем у некоторых видов в благоприятных условиях и при обильном кормлении образуются локальные очаги жироотложения. Наконец, адаптивный тип высокогорья  образовался при адаптации к гипоксии — недостатку кислорода на больших высотах. Поэтому они устойчивы к гипоксии, выражающейся в минимальном жироотложении, сравнительно низком уровне газообмена и содержания гемоглобина.

 

Асимметрия расообразовательного процесса

 

Расовые классификации человечества, как и расовые классификации других видов, да и вообще взаимное расположение низших таксономических групп внутри высших, часто изображают в виде графических схем, которые называются в систематике родословными деревьями.  Расовые классификации строятся в виде кустов или ветвящихся стволов. Таксономические расстояния  между ветвями показывают удаленность  одной популяции от другой по признакам, положенным в основу классификации. Уровни ветвления  отражают время расхождения  популяций между собой или отхождения  их от общего ствола. Чаще всего родословное древо двухмерно,  т. е. соответствующая схема располагается на плоскости и имеет лишь высоту и ширину.

Многие пытаются представить родословное древо симметричным. Его симметрия указывала бы на одинаковые или приблизительно одинаковые таксономические расстояния между популяциями, на объединение каждой расовой совокупностью примерно равного числа популяций, на совпадающую хронологию их расхождения между собой, т. е. на одинаковое время возникновения всех ныне живущих популяций. Теоретически это все маловероятно, так как подобная картина свидетельствует об исключительной простоте и монотонности расообразовательного процесса.

Практически же речь идет об арифметической правильности разделения материнских популяций и рас на дочерние, какой-то странной и необъяснимой независимости процесса расообразования от специфики внешней для него природной среды и исторических причин. Однако имеется немало прямых эмпирических наблюдений, свидетельствующих о том, что картина симметричного расообразования далека от действительности. Все варианты симметричных родословных деревьев человеческих рас и популяций могут передать их истинные генетические взаимоотношения лишь в очень обобщенной форме, они огрубляют и примитивизируют действительность.

На основании палеоантропологических материалов можно уверенно говорить лишь о разной древности  современных расовых типов. Население территории советской Прибалтики и севера европейской части СССР в неолитическое время морфологически мало отличалось от современного. В то же время основные антропологические комплексы населения Сибири еще не сформировались в эпоху неолита. Неолитическое население Сибири заметно отличалось от современного, хотя преемственность в данном случае несомненна. Она прослеживается палеоантропологически и демонстрируется и археологическими, и этнографическими данными.

Антропологический облик многих народов земли сложился очень поздно, не раньше эпохи позднего средневековья. К их числу относятся некоторые народы Северного Кавказа, Алтае-Саянского нагорья и многие другие. Напротив, антропологический состав населения долины Нила не изменился существенным образом примерно за 7 или минимум 6 тыс. лет, с эпохи древнего царства, несмотря на многочисленные исторические события, нашествия варваров и неоднократные языковые смены. Также не изменился и антропологический состав населения бассейнов Хуанхэ и Янцзы, начиная с III тыс. до н. э. и до современности. Таким образом, даже беглый просмотр палеоантропологической информации в сравнении с результатами антропологического изучения современного населения убеждает в неодновременности  возникновения современных рас и популяций, а с нею и в хронологической  асимметрии расообразования.

Однако наряду с хронологической асимметрией существует еще пространственная  асимметрия расообразования. Она выражается в огромном разнообразии размеров, очертаний  и структуры  расовых ареалов,  а также демографических характеристик расовых групп, их разном демографическом объеме. Действительно, есть гомогенные  в расовом отношении группы, состоящие из нескольких сот миллионов человек (восточноазиатские, монголоиды, например). Существуют также специфические  расовые комплексы, представленные лишь у одного или двух малочисленных народов, занимающих к тому же весьма ограниченный ареал (антропологический тип пигмеев Африки, андаманцев, аэта Филиппинских островов, айнов Хоккайдо и т. д.). Среди всех млекопитающих ареалы различных рас человека наиболее разнообразны. Сравнительно однородное сочетание некоторых признаков свойственно почти всем народам Восточной Европы, а ареалы огнеземельской расы, скажем, или тасманийской ничтожны. В пространственной асимметрии расообразования отражается сложность демографической структуры человечества.

Наконец, вместе с хронологической и пространственной асимметрией нужно говорить и о таксономической  асимметрии расообразования — высшем и аккумулирующем типе расообразовательской асимметрии. Под ней подразумевается неоднородность структуры высших расовых категорий, их неодинаковый таксономический объем. Так, центрально-южноамериканская раса распадается, как мы увидим дальше, на семь локальных рас, северно-американская, равная ей по таксономическому весу, — на две. Между ними можно обнаружить все переходы, т. е. расы, распадающиеся на три, четыре, пять пространственных группировок. Асимметрия проявляется на всех уровнях и во всех аспектах расообразования. Расообразовательный процесс у человека (а возможно, и у других видов) по самой сути своей асимметричен. Он отражает панэйкуменное  расселение человеческого вида, сложность его истории и его социальную природу, неравномерность действия расообразующих причин.

Асимметрия расообразования — следствие многих причин. В свою очередь, она — причина формирования разных модусов расообразования,  т. е. различных типов изменчивости. Что подразумевают под модусом расообразования на той или иной территории?  Всю совокупность популяций на этой территории со связывающей их системой таксономических отношений. Это структура групповой, или, как чаще ее называют, межгрупповой, изменчивости в том или ином пространственно ограниченном модусе расообразования.

Пока сделана лишь первоначальная попытка систематизации модусов расообразования. Выделены три главных направления  изменчивости и соответственно им три модуса  расообразования. Первый — модус локальной изменчивости,  когда изменчивость от случайных причин не затушевывается какими-то закономерными процессами формообразования и составляет основу популяционной специфики. Такой модус образуется при популяционной непрерывности.  Он свидетельствует о слабоидущих процессах сложения географических расовых комплексов. Эти комплексы хорошо выражены на территории Восточной Европы — их специфичность слаба, а ареалы отличаются неопределенными границами и незаметно переходят один в другой.

Второй — модус типологической изменчивости.  Он отражает интенсивно идущее образование локальных сочетаний признаков,  присущих многим популяциям, расовым комплексам или типам. Поэтому он и называется модусом типологической изменчивости. Территориально его ареалы четко очерчены. Таково население Кавказа и Передней Азии, финно-угорские народы, народы Индии.

Третий — модус направленной изменчивости.  О нем мы говорим тогда, когда одна популяция или группа популяций приобретают резкие отличия  от окружающих популяций по нескольким признакам, направленно изменившимся в ходе времени. Пример таких изменений генетических маркеров — дрейф генов, морфологических признаков — брахикефализация, акселерация. Модус направленной изменчивости часто пересекается с другими и действует совместно с модусом типологической, или локальной изменчивости. Пример взаимодействия его с модусом типологической изменчивости — групповая изменчивость у коренного населения Северной Америки» (с. 35–39).

 

Очаги расообразования и их место в расогенетическом процессе. Антропологический покров

 

 

Алексеев В. П. «География человеческих рас», 1974:  

 

Понятие покрова, или оболочки, широко вошло в географические и естественные науки, используясь в самых различных смыслах. Коснулось оно и науки о человеке, где о совокупности человечества в целом и результатах его деятельности говорят как о ноосфере — сфере разума. (Вернадский, 1944) […]

Для обозначения человечества как целого, но выражающегося не в грандиозных социальных проявлениях, а в сумме биологических индивидуумов, больше подходит не использованное пока в антропологии понятие покрова. […]

…неравномерность расселения — одно из основных свойств размещения человечества по земной поверхности. […]

В результате даже сейчас большие области суши имеют исключительно малую плотность населения, в то время как в других районах сосредоточены огромные массы людей (рис. 12). Таким образом, антропологический покров не может считаться непрерывным в масштабе планеты, он непрерывен лишь на отдельных участках материков. Однако даже в пределах этих якобы непрерывных участков его непрерывность на самом деле имеет место лишь при отсутствии эндогамных и иных социальных генетических барьеров.

Большое число районов с малой плотностью населения, если она еще сопровождается малопроходимыми географическими барьерами или эндогамией, образуют области дискретного антропологического покрова. […]

Суммируя сказанное, я склоняюсь к тому, чтобы рассматривать антропологический покров как диалектическое единство дискретности и непрерывности. Исключение составляют, конечно, начальные стадии расообразования, когда оно было преимущественно дискретным, что отражало малочисленность человечества, невозможность для него преодоления многих географических барьеров и слабые социальные связи между популяциями.

 

Очаг расообразования как географическое понятие

 

Дискретность антропологического покрова, особенно на ранних этапах расообразования, не могла не привести к локальности действия расообразующих причин, к ограничению любой монотонной расогенетической ситуации пространственными рамками, […] и на участках дискретного антропологического покрова, и в областях его непрерывности возникали локусы расообразования, каждый из которых отличался от других определенной спецификой. На ранних этапах расовой истории человечества роль таких локусов была особенно велика из-за преимущественной дискретности самого антропологического покрова […] (с. 65–69).

Дополняя теперь данное выше предварительное определение очага расообразования, мы можем сказать, что это участок земной поверхности, в пределах которого расообразовательный процесс имеет определенную интенсивность, специфическое направление и отличается относительной стабильностью на протяжении более или менее длительного времени.

Подход, сформулированный в этом определении, предполагает, что границами очага расообразования могут быть не только географические рубежи, затруднявшие общение, но и какие-то социальные нормы, вызвавшие разрыв антропологического покрова и сыгравшие роль генетических барьеров при отсутствии видимых географических рубежей […]

Его географичность не в том, что он имеет определенные четко выраженные географические границы, чего […] может и не быть, а в том, что очаг всегда приурочен к определенной территории, географически локализован. […] Разработка проблемы очаговости расогенетического процесса опирается на богатые результаты ландшафтных исследований […].

… На уже существующую довольно подробную карту ландшафтов земной поверхности можно было бы накладывать карту расообразовательного процесса, совмещая его характеристики с ландшафтными единицами. Такой весьма перспективный путь исследования практически пока невозможен из-за того, что расообразование на разных территориях не изучено в таких деталях, как ландшафтная география. Поэтому сопоставление очагов расообразования и ландшафтов разного уровня можно осуществить лишь в весьма ограниченных пределах.

Как подойти к установлению очага расообразования и каковы вообще возможности восстановления географии очагов? […]

Прежде всего, конечно, учитывается ареал того или иного комплекса признаков и его характер, сплошное распространение или образование так называемого кружева ареала (о нем см.: Туликова, 1969). Второй фактор в установлении очага расообразования заключается в изменчивости признаков и их связи между собой внутри комплекса, т. е. в исторической корреляции, выявлении характерного модуса расообразования. Наконец, третий фактор — соответствие антропологической дифференциации в пределах исследуемого отрезка времени аналогичной дифференциации в предшествующие эпохи, устанавливаемое палеоантропологически или при отсутствии палеоантропологического материала историко-этнологически, иными словами, преемственность или прерывистость расогенеза в границах определенного участка земной поверхности.

Такой антропологический анализ составляет лишь первую часть задачи. Исходя из уже известной информации о приспособительном значении морфофизиологических особенностей, выделение связанных со средой признаков из любого расового комплекса не составляет труда. После того как произведено такое выделение, решается вторая и последняя часть задачи — открытие и анализ компонентов среды, направляющих расообразование в данном конкретном случае, и, наконец, установление по их географическим границам границ очага расообразования. Иногда, когда это возможно, эти границы корректируются с помощью историко-этнографических данных. Такова общая схема установления очага расообразования. […]

Время возникновения, границы очагов и их взаимное подчинение устанавливаются лишь предположительно. Однако уже сейчас можно сделать вывод о том, что очаг расообразавания представляет собой не только элементарную единицу расообразовательного процесса, но и элементарную единицу географической среды, рассматриваемой как арена расообразования. Для реконструкции географии и иерархии очагов одинаково пригодны географические, историко-этнологические и палеоантропологические данные, а также информация об адаптивных признаках и ареалах определяющих их природных факторов. При всем разнообразии таких данных учение о географии и иерархии очагов расообразования на современном этапе не может быть избавлено от элемента гипотетичности» (с. 81–90).