Дмитрия иоанновича кастальского

 

26-го ноября 1891 года скончался после продолжительной и изнурительной болезни, на 72 году своей жизни, настоятель Московского Казанского собора, протоиерей Димитрий Иоаннович Кастальский. Покойный принадлежал к числу лучших представителей священнослужителей Москвы, воспитавшихся под руководством приснопамятного иерарха Филарета. Посвятив Москве почти всю свою деятельность, Димитрий Иоаннович приобрел себе глубокое уважение и искреннюю любовь, как среди духовенства, так и среди светского общества. Позволим себе почтить память его сообщением здесь сведений о его разносторонних трудах и, насколько можно, изображением прекрасных свойств его личности.

Родиной о. Димитрия Иоанновича был г. Дмитрова. Московской губ. Родитель его Иван Егорович Даниловский, был в начале своей службы причетником подмосковного села Кускова, а затем произведен в начале текущего столетия во диакона к Введенской, г. Дмитрова, церкви и здесь и скончался. Как можно судить по некоторым данным, он был человек не без некоторых выдающихся дарований. Так он был довольно искусный живописец и знаток древней живописи *) и между прочим за это был удостоен диаконства. После него остались также записки с рисунками, таблицами, относящиеся до пасхалии зрячей, ручной. Эти записки пожертвованы Д. И-чем в Епархиальную библиотеку при Петровском монастыре в 1871 году (см. Моск. Епарх. Вед. 181 г. № 37). Жизнь родителей Д. И-ча не могла быть вполне обеспеченной, особенно при многочисленности их семейства. У Ивана Егоровича Даниловского было пять сыновей, но ни один не удержал фамилии отца. Старший сын Петр Орловский не остался в духовном звании, - был на гражданской службе, чиновником дворцовой конторы; второй сын Иван Дмитревский священнодействовал в Москве, при церкви св. Димитрия Солунского; третий – Платон Афонский, умерший в 1874 году в сане протоиерея церкви запасного дворца (у Красных ворот). Ему между прочим принадлежит составление начального руководства по Закону Божию. Эта книга долгое время была незаменимым учебником в наших духовных и светских школах и выдержала не один десяток изданий. И теперь она еще не утратила своих достоинств, простоты изложения, сжатости, и совершенно справедливо предпочитается законоучителями школ, как прекрасный учебник. – Четвертым сыном о. диакона Даниловского был незабвенный протоиерей Димитрий Иоаннович и, наконец, пятым Михаил, учившийся одновременно с Д. И-чем и носивший, по желанию ректора Московской семинарии, одинаковую с ним фамилию Кастальский, был диаконом при Спасской, в Каретном ряду, церкви в Москве. Образование Д. И-ча по обычаю началось в духовном Дмитровском училище, откуда в 1834 году он перешел в Вифанскую семинарию. Здесь, как даровитый ученик он занял одно из первых мест в разрядном списке и сохранял его до самого окончания курса. Товарищами его были даровитые ученики, из которых многие заслужили весьма почетную известность. Таков С. И. Зернов (ум. 1886), бывший протоиереем Николо-Явленской церкви в Москве, член Консистории и многих учреждений, законоучитель нескольких учебных заведений, почетный член Московской духовной академии. Таков А. О. Ключарев, знаменитый проповедник, ныне архиепископ Харьковский Амвросий. Выдающиеся способности Кастальского не остались незамеченными в семинарии, и даже такой строгий ценитель ученических успехов, каким был митрополит Филарет отличил их от других и на публичных испытаниях с удовольствием выслушивал их ответы. Поэтому, когда начальству семинарии, пред окончанием ими в 1840 г. курса пришлось выбирать воспитанников для продолжения образования в Академии, эти три даровитые воспитанника без колебаний были признаны заслуживающими рекомендации, как отличные по успехам и поведению. Начальство семинарии не ошиблось в своем выборе, и трое товарищей: Зернов, Ключарев и Кастальский с выдающимся успехом выдерживают вступительный экзамен в академию и поступают в числа первых студентов в состав XIV курса (со времени открытия академии в 1814 г.); этот курс был одним из выдающихся по количеству даровитых и способных воспитанников. Между ними очень многие получили в последствии высокую и почетную известность на поприще служения церкви. … Но в ряду таких даровитых людей Д. И-ч занимал всегда одно из первых места. В списке студентов, окончивших курс в 1844 году Д. И-ч занял седьмое место, а через год по окончания курса в 1845 г. он был утвержден в степени магистра за сочинение «О домашнем употреблении Библии у древних христиан».

Как выдающийся по успехам и дарованиям студент, Д. И-ч предназначался к профессорской кафедре в академии и вместе с двумя своими товарищами Серафимом Протопоповым и Гр. Елисеевым получил место в Казанской Академии.

 

*) По свидетельству Д. И., его родителю принадлежит одна картина в Московском Успенском соборе. И сам Д. И. унаследовал от родителя своего его способность к живописи и сам любил рисовать.

 

(стр.39)

где в 1844 году по случаю открытия высшего отделения, потребовались новые преподаватели, вызванные из других академий. На первом месте своей службы Д. И-чу пришлось взять на себя чтение патрологии, а через несколько месяцев по поступлении присоединить к этому предмету преподавание греческого языка. Д. И-с скоро успел овладеть своим предметом, о чем между прочим свидетельствует и его магистерская диссертация, обработанная им в первый год службы и показывающая широкое знакомство его с святоотеческими творениями. Академические работы его были руководственными для преемника его по академической кафедре. Вообще Д. И-ч, хотя и не долго, всего 4 года, пробыл бакалавром Казанской академии, но и за это краткое время он успел выдвинуться своими недюжинными способностями и за свою преподавательскую деятельность получить благословение Святейшего Синода. Награда эта, свидетельствует о внимании к нему начальства, кроме того, при редкости других наград для светских лиц духовно-учебных заведений, не могла не быть для молодого бакалавра почетною и высокою. Но Казань не привлекла к себе его. Как Москвич по рождению, воспитанию и родственным связям, Д. И-ч стремился перейти на службу в Московскую епархию. К этому же побуждала его и необеспеченность тогдашнего положения академических преподавателей, особенно начинающих, получавших в год около 250 р. с., от чего и происходило, что многие бакалавры после недолгой академической службы, предпочитали службу приходского священника профессорской карьере. Д. И-ч, не склонный к одиночеству и думавший о скромной жизни приходского священника-семьянина, решился предпочесть, Казанской академии Московскую семинарию, которая считалась перворазрядною, где он, как магистр тоже считался профессором и где материальное положение его могло быть обеспеченнее положения бакалавра академии. В Московской семинарии, куда перешел он в 1848 году, он занимает кафедру своего академического предмета – патрологии, а кроме того ему же поручается преподавание логики, психологии, латинского и немецкого языков. Преподавание пяти предметов, серьезно притом поставленных требовало от Д. И-ча большого напряжение и труда, тем более, что учебных руководств по патрологии, логике и психологии не было, так что на обязанности наставника этих предметов лежало и составление записок, восполнявших недостаток учебников. Не смотря на эти трудности, Д. И-ч уделял время и на литературные работы, печатая свои статьи в журнале «Москвитянин». На семинарской службе он заявил себя усердным и ревностным преподавателем. Ревизовавший семинарию в 1850 г. ректор Московской духовной академии, архимандрит Алексий нашел преподавание Д. И-ча настолько успешным, что засвидетельствовал об этом академическим правлением и последнее изъявило ему свою признательность. Кроме прямых своих обязанностей Д. И-ч исполняет неоднократно и поручения семинарского начальства, являясь депутатом от семинарии на испытаниях учеников в Перервинском духовном училище. На службе в семинарии Д. И-ч еще более стал думать об устройстве своей семейной жизни и как человек общительный, кроме своих ближайших родных, имел круг знакомых, среди которых проводил свободные часы. Любя трудовую жизнь и не искав шумных удовольствий и развлечений, он однако никогда не считал себя способным к одиночеству монашеской жизни и предпочитал ей жизнь семейную с ея мирными радостями, соединенными с патриархальною простотою. Между прочим он привязался всей душей к почтенной семье священника Казанской, в Сущеве, церкви Семена Васильевича Грузова 9ум. прот. 1875 г.). С этою семьею он соединился и родством, вступивши в 1850 г. в брак с дочерью о. Семена Васильевича, Ольгою Семеновною, воспитанницею Александровского института. Ставши семьянином, Д. И-ч не разочаровался в своих надеждах. К семье родителей своей супруги он всегда питал родную сыновью привязанность, жил вполне ея радостями и скорбями, а в своей подруге жизненного пути – нашел глубоко религиозного, доброго и вполне преданного ему человека, разделявшего до конца дней его все тяготы и радости трудовой жизни его.

Семейная жизнь Д. И-ча потекла ровно и мирно и была для него переходом к новой важной перемене в его жизни – принятию священства. С детства чувствуя склонность к священству, теперь с началом семейной жизни, он особенно часто помышлял о приходской службе; обязанности приходского пастыря всегда казались ему привлекательными. Чтобы легче достигнуть своей цели, Д. И-ч не оставляя профессорство решил просить священства и в 1852 г. м. Филаретом был рукоположен во священника к семинарской церкви, при которой полагалось быть двум священникам из профессоров семинарии. В таком положении безприходного священника Д. И-чу пришлось пробыть год. За это время он не раз просил места в приходе, но напрасно. Служа в семинарии, он не считал для себя унизительным помогать приходским священникам в совершении треб и церковных служб и часто был приглашаем в некоторые приходские церкви для служения ранних литургий. Так, кроме Казанской в Сущеве церкви, он служивал в Адриановской церкви и у Димитрия Селунского, где священствовал его родной брат. Эти служения, помимо удовлетворения его пастырских потребностей, давали ему и маленькое подспорье в его скудном профессорском содержании. Не надеясь, получить приходского места при профессорской службе, Д. И-ч решил оставить эти обязанности и в августе 1855 года был уволен Святейшим Синодом от профессорских обязанностей. Семинарское начальство, во главе которого стоял тогда ректор Леонид (Краснопевков ум. 1875 в сане архиеп. Яросл.) не осталось невнимательным к его служебной деятельности в семинарии и исходатайствовало ему денежную награду в размере годового оклада жалованья. Около того времени открылось священническое и законоучительское место в Ремесленном учебном заведении, откуда священник А. И. Воскресенский (ум. 1873) был переведен настоятелем Покровского собора. Владыка Филарет осведомился у ректора семинарии архим. Леонида, нет ли в числе семинарских профессоров способных и достойных занять это место, и ректор отрекомендовал Д. И-ча, как человека, который может вполне оправдать назначение владыки. Сам Д. И-ч и желал этого места и вместе раздумывал, так как оно все таки не совсем соответствовало его намерениям быть приходским пастырем. Не зная о рекомендации, сделанной о нем ректором семинарии, Д. И-ч решился сам просить владыку о месте в Ремесленном заведении, не надеясь впрочем на успешность своей просьбы. Но м. Филарет, имея уже о нем благоприятный отзыв, благосклонно принял от него прошение и тут же дал ему рекомендательное письмо к председателю опекунского Совета, князю Сергею Михайловичу Голицыну, в ведении которого состояло

 

(стр.40)

ремесленное заведение. Письмо было следующего содержания: «По предварительному с вашим сиятельством совещанию и соглашению, учинено мною следующее: 1) Мариинской церкви, состоящей при Ремесленном, Императорского Воспитательного дома, заведения, священник и законоучитель Александр Воскресенский, в награду службы и сообразно с потребностями управления, переведен к Покровскому собору и произведен в протоиерея. 2) На место его назначен бывший профессор Московской семинарии, Николаевской, что при семинарии, церкви священник магистр Димитрий Кастальский. Уведомляя о сем Ваше сиятельство представляю сего священника Вашему благосклонному вниманию и покровительству» *) Это было 1-го ноября 1853 года. Со времени своего перехода в ремесленное учебное заведение и почти до самой своей кончины Д. И-ч беспрерывно занимается законоучительством в разных учебных заведениях и частным образом в дворянских и купеческих семьях. Так в течение 10 лет занимается он преподаванием Закона Божия в Московском сиротском доме, помещавшемся в доме, занимаемом ныне Басманною больницею, в продолжении 30 почти лет преподает закон Божий в старших классах Константиновского Межевого института и около 10 лет в реальном училище К. И. Воскресенского. Везде, где ни являлся Д. И-ч преподавателем Закона Божия он приобретал себе любовь и уважение и от сослуживцев и от учеников, влияя на последних прекрасными свойствами своего мягкого характера и добрыми отеческими беседами и наставлениями. Чуждый педантизма и сухости в изложении предмета, Д. И-ч стремился к тому, чтобы помимо знания важнейших пунктов христианского учения, вселить в них доброе религиозно-нравственное настроение и любовь к св. церкви. Его уроки походили более на отеческие беседы отца с детьми и оставляя всегда глубокий след в душе слушателей его от этого происходило, что ученики его и по выходе из школы поддерживали с ним добрые отношения. Успешность преподавания его свидетельствовалась не раз и бывавшими у него на экзаменах по Закону Божию преосвященными викариями московскими. Но нельзя сказать того, чтобы он совершенно расстался с мыслью о приходском месте. Положение приходских священников он считал во много выше своего и при всяком удобном случае просил у владыки Филарета прихода. Он искал простора для своей пастырской деятельности, которая в учебном заведении заключена была в строго определенные рамки. Что касается материальной обеспеченности, то она и для невзыскательного человека и при условиях дешевизны содержания, не могла считаться достаточной. Содержание, получаемое Д. И-чем от ремесленного учебного заведения едва доходило до 600 р. с. К лучшему изменению положение Д. И-ча с преобразованием в 1868 году ремесленного учебного заведения в Императорское техническое училище, так что с этого времени содержание его удваивается. Училище было преобразовано в высшее учебное заведение. Явилась новая постановка предметов, введены были новые, а сообразно с этим и способ преподавания изменился и сделался лекционным. Д. И-ч избирает для чтения своим слушателям христианское нравоучение, изложение которого всего удобнее было вести любимым им способом. Он трудился и над составлением записок по прочитанному им курсу для руководства слушателям, равно как много работал и над составлением курса русской церковной истории, которую он излагал в старших классах технического училища. Не мало трудился он и над составлением руководственных записок для воспитанников межевого института (старших классов), которым он преподавал основное богословие. В техническом училище оставались некоторое время приготовительные классы (три), в которых, Закон Божий преподавался по программе средних учебных заведений. Плодом его занятий здесь осталось учебное руководство, содержащее изъяснение Богослужения православной церкви. Это руководство издавалось им сначала в виде литографированных записок и только в 1874 г. было напечатано 1-м изд., а в 1880 г. 2-м, и написано при сжатости, в высшей степени простым и ясным языком. Такими же свойствами простоты, в соединении с глубокою сердечностию отличаются и его проповеди, произносимые им в разных случаях в своей церкви и по назначению начальства. Д. И-ч обладал выдающимся проповедническим талантом. Слово его шло от сердца и всегда производило глубокое впечатление на слушателей. Даже такой строгий цензор проповедей, каким был владыка Филарет, отзывался всегда с похвалою о проповедях Д. И-ча, а однажды высказал ему благодарность за слово при погребении директора ремесл. учеб. заведения А. Ершова, умершего в начале 1867 года. Д. И-ч просил разрешения владыки напечатать свое надгробное слово в Московских Ведомостях, как это желательно было и самому М. Н. Каткову, одному из друзей Ершова. Выслушав проповедь, Владыка сказал: «Хорошо! Спасибо! И разрешил печатать. Особенно часто говорил Д. И-ч при погребениях и родных, и знакомых, и сослуживцев. Потери близких всегда глубоко действовали на его впечатлительную душу и он отзывался на горе близких ему людей теплым, сердечным словом с церковной кафедры. Но и в других случаях Д. И-ч всегда являлся с глубоко прочувственным словом. Когда Московское Общество любителей дух. просвещения предприняло издание Воскресных бесед, участниками в составлении их были лучшие представители московского духовенства. Д. И-ч участвовал в этом деле в 1871 г. двумя беседами, из них одна была о вреде пьянства и другая о посте. Обе получили широкое распространение в народе, но особенное впечатление произвела первая – о пьянстве. Искусною рукою он рисует этот порок в его отвратительных чертах, заставляет проникнуться ужасом его последствий. Обе беседы были напечатаны в сокращенном виде в епархиальн. ведом. за 1871. Но в печати известна только сравнительно очень небольшая часть его проповеднических трудов и было бы крайне желательно издание их в отдельном сборнике с присоединением к той значительной части, которая осталась в рукописи. Из других его произведений, некоторые помещены в журнале Душеполезное Чтение. Так в 1862 г. он напечатал статью под заглавием: «Действие Веры Христовой на гражданския общества». Здесь Д. И-ч раскрывает ту мысль, что счастие народа, на сколько оно возможно на земле прежде всего и прочнее всего созидается Верою Христовою. При этом указывается на пересоздание языческих обществ под влиянием евангельского благовестия и на значение христианской Веры в жизни нашего отечества. В этом журнале за 1876 год мы встречаем и его курсовое сочинение, за которое он был удостоен степени магистра: «О домашнем употреблении слова Божия у древних христиан». Сочинение это представляет обилие свято-отеческих свидетельств относительно данного

 

*) Правосл. Обозр. 1883 г. № 5 стр. 93, прилож.

 

(стр.41)

предмета и показывает обширное знакомство Д. И-ча с свято отеческою письменностию.

К концу своей службы в техническом училище Д. И-ч принимает участие и в делах епархиальных. В 1871 году в среде московского духовенства возникла мысль об устройстве епархиального училища иконописания. Эта мысль сочувственно принята была и митрополитом московским Иннокентием, желавшим устроить ремесленное училище для детей духовенства, преимущественно тех, которым образование в училище и семинарии является почему либо непосильным. На желание духовенства и владыки откликнулся один из Московских благотворителей Д. И. Хлудов, пожертвовавший для будущего училища иконописания 10 стипендий, а через несколько времени благоустроенный каменный дом с землею и со всеми принадлежностями. Этот дом назначен был для помещения иконописной школы, а из членов Общества любителей дух. просвещения составлена была комиссия для выработки устава школы, способов содержания и управления им и проч. В состав членов этой комиссии вошел и Д. И-ч. Комиссия работала в течение года и в половине 1872 года окончила свои работы составлением устава. После утверждения устава, училище 30 сент. 1873 года было открыто, но в числе членов совета училища Д. И-ча не было. В это время он привлечен был к другому также немаловажному труду быть председателем комиссии по устройству епархиального женского училища. Только с принятием монашества прот. А. О. Ключаревым первым председателем совета училища иконописания и назначением на кафедру еп. Можайского, Д. И-ч снова участвует в управлении училищем и становится председателем совета училища. На нем лежало главное руководство в направлении как воспитательной так и учебной части училища. По воле Высокопреосвященнейшего Иоанникия училище было переведено в 1884 году в Сергиеву Лавру; вместе с этим окончилась и деятельность в нем Д. И-ча.

(Продолжение следует).

(МЦВ-2-1892, стр.38-41).

 

ПРИМЕЧАНИЕ: Статья дается в небольшом сокращении (ММ).

 

(стр.49)

 

ПАМЯТИ ПРОТОИЕРЕЯ