Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с пересмотром судебного решения в порядке надзора.

В соответствии со статьей 6 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции заявитель жаловался, что Постановление, вынесенное 10 августа 2001 г. в результате пересмотра судебного решения в порядке надзора, нарушало принцип правовой определенности. На основании статьи 6 Конвенции заявитель также жаловался, что в нарушение его права на справедливое и публичное рассмотрение дела ни он, ни его адвокат не были вызваны повесткой на слушание по надзорной проверке судебного решения, которое состоялось в Верховном Суде Российской Федерации 10 августа 2001 г. Эти статьи в соответствующих частях предусматривают следующее:

Пункт 1 статьи 6 Конвенции:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом..."

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права".

Власти государства-ответчика утверждали, что заявитель не может позиционировать себя как жертву, поскольку Постановление Президиума Верховного Суда России от 10.08.2001, которое предположительно было принято в нарушение принципа правовой определенности, было отменено 12 ноября 2003 г., и что судебное решение по гражданскому делу, подтверждающее факт нарушения прав по Конвенции, может само по себе являться достаточной компенсацией вреда...

Европейский суд напоминает, что решение в пользу заявителя не является в принципе достаточным для лишения его статуса жертвы, если государственные власти не признали нарушение прав, гарантированных Конвенцией, а также не возместили ущерб, понесенный в связи с этим нарушением...

По настоящему делу власти действительно признали, что на первой стадии повторного рассмотрения дела были нарушены права заявителя, и восстановили законную силу первого решения в пользу заявителя.

Тем не менее второй части повторного разбирательства самой по себе было недостаточно для того, чтобы устранить негативные последствия отмены судебных решений, а понятие "возмещение ущерба" предполагало некую материальную компенсацию... Действительно, изменение решения суда первой инстанции на первой стадии надзорного производства разрушило надежду заявителя на это решение в его пользу и свело на нет его положительное значение на продолжительное время, а именно на период с 10 августа 2001 г., когда Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил указанное решение, по 12 ноября 2003 г., когда была восстановлена его законная сила. Тем не менее за понесенный ущерб не была предложена никакая компенсация... Следовательно, заявитель сохранил статус жертвы.

Европейский суд пришел к выводу, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

<...>

Утверждение государства-ответчика, что 10 августа 2001 г. Президиум Верховного Суда не изменил суть Постановления от 05.07.2000, не представляется убедительным. Европейский суд отмечает, что судебное решение от 05.07.2000 предполагало незамедлительное предоставление жилья заявителю (что позже было подтверждено Президиумом Верховного Суда 12 ноября 2003 г., см. § 24 настоящего Постановления). Новое решение от 10.08.2001 предписывало соблюдать очередность согласно списку очередников. Очевидно, что существует разница между предоставлением жилья в срочном порядке и на условиях очередности... Таким образом, в результате изменения решения от 05.07.2000 заявитель утратил веру в это окончательное и обязательное судебное решение и было обмануто его правомерное ожидание получения жилья без промедления.

Следовательно, имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции.

<... >

Европейский суд считает, что притязание заявителя на "договор социального найма" было признано в судебном решении от 05.07.2000 в мере, достаточной для того, чтобы возникло понятие "собственность", подпадающее под юрисдикцию ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции... Таким образом, судебным решением была образована собственность в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции... По результатам первого этапа повторного рассмотрения дела заявитель - инвалид, проживающий с женой и двумя дочерьми в общежитии в комнате площадью 11 кв. м (см. § 7 и 24 настоящего Постановления), в течение значительного периода времени не мог действовать, основываясь на вступившем в силу решении от 05.07.2000, и воспользоваться им с выгодой для себя применительно к незамедлительному получению жилья...

Следовательно, также имело место нарушение ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление ЕСПЧ от 2 сентября 2010 г. "Дело "Таянко (Tayanko) против Российской Федерации" (жалоба N 4596/02) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2011. N 6.

 

Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 8 июня 2010 г. N 13-П по жалобе гражданки В.В.Ч. положение п. 4 ст. 292 ГК РФ в части, определяющей порядок отчуждения жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние члены семьи собственника данного жилого помещения, если при этом затрагиваются их права или охраняемые законом интересы, признано не противоречащим Конституции Российской Федерации в той мере, в какой содержащееся в нем регулирование направлено на обеспечение гарантий прав несовершеннолетних.

Положение п. 4 ст. 292 ГК РФ в части, определяющей порядок отчуждения жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние члены семьи собственника данного жилого помещения, если при этом затрагиваются их права или охраняемые законом интересы, признано не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее ст. 38 (ч. 2), ст. 40 (ч. 1), ст. 46 (ч. 1) и ст. 55 (ч. ч. 2 и 3), в той мере, в какой содержащееся в нем регулирование - по смыслу, придаваемому ему сложившейся правоприменительной практикой, - не позволяет при разрешении конкретных дел, связанных с отчуждением жилых помещений, в которых проживают несовершеннолетние, обеспечивать эффективную государственную, в том числе судебную, защиту прав тех из них, кто формально не отнесен к находящимся под опекой или попечительством или к оставшимся (по данным органа опеки и попечительства на момент совершения сделки) без родительского попечения, но либо фактически лишен его на момент совершения сделки по отчуждению жилого помещения, либо считается находящимся на попечении родителей, притом, однако, что такая сделка - вопреки установленным законом обязанностям родителей - нарушает права и охраняемые законом интересы несовершеннолетнего <1>.

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 2010. N 5.

 

Специальный механизм публично-правового контроля за соблюдением порядка перепланировки и (или) переустройства жилого помещения не исключает возможности использования собственниками помещений в многоквартирном доме или объединениями собственников помещений в многоквартирном доме в интересах собственников гражданско-правовых способов защиты.

Определением Конституционного Суда РФ от 16 декабря 2010 г. отказано в принятии к рассмотрению жалобы ЖСК "В", которому определением суда общей юрисдикции, оставленным без изменения вышестоящим судом, было отказано в принятии заявления об обязании восстановить вентиляционный короб и систему отопления в проектное состояние. При этом суды обосновывали вывод об отсутствии у заявителя права на предъявление указанного требования ссылкой на ст. 29 ЖК РФ.

В своей жалобе в Конституционный Суд РФ ЖСК "В" оспаривал конституционность ст. 29 Жилищного кодекса Российской Федерации. По мнению заявителя, эта норма противоречит Конституции Российской Федерации, ее ст. 46 (ч. 1), поскольку ограничивает право граждан, жилищно-строительных кооперативов, товариществ собственников жилья и управляющих компаний на судебную защиту в случаях самовольных перепланировки и (или) переустройства жилого помещения, наделяя таким правом только органы, осуществляющие согласование перепланировки и (или) переустройства жилого помещения.

Конституционный Суд Российской Федерации указал, что "статья 29 Жилищного кодекса Российской Федерации устанавливает последствия самовольного переустройства и (или) самовольной перепланировки жилого помещения, заключающиеся в обязанности собственника жилого помещения, а также нанимателя по договору социального найма жилого помещения привести такое жилое помещение в прежнее состояние в разумный срок и в порядке, которые установлены органом, осуществляющим согласование. В случае неисполнения данной обязанности указанными лицами орган, осуществляющий согласование перепланировки и (или) переустройства жилого помещения, в соответствии с ч. 5 ст. 29 Жилищного кодекса Российской Федерации наделяется правом на обращение в суд.

Положения ст. 29 Жилищного кодекса Российской Федерации, устанавливающие специальный механизм публично-правового контроля за соблюдением порядка перепланировки и (или) переустройства жилого помещения, не исключают возможности использования собственниками помещений в многоквартирном доме или объединениями собственников помещений в многоквартирном доме в интересах собственников гражданско-правовых способов защиты, в частности способа, предусмотренного ст. 304 ГК РФ. Таким образом, положения ст. 29 Жилищного кодекса Российской Федерации не могут рассматриваться как нарушающие какие-либо конституционные права и свободы заявителя, указанные в жалобе" <1>.

--------------------------------

<1> Определение Конституционного Суда РФ от 16 декабря 2010 г. N 1581-О-О.

 

Пунктами 1 - 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. N 14 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации" разъяснено, что "в соответствии со статьей 46 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Исходя из данной конституционной нормы часть 1 статьи 11 Жилищного кодекса Российской Федерации (далее - ЖК РФ) устанавливает приоритет судебной защиты нарушенных жилищных прав, то есть прав, вытекающих из отношений, регулируемых жилищным законодательством.

Защита жилищных прав в административном порядке путем обращения с заявлением или жалобой в государственный орган, орган местного самоуправления или к должностному лицу, являющемуся вышестоящим по отношению к лицу, нарушившему право, осуществляется только в случаях, предусмотренных Жилищным кодексом Российской Федерации или другим федеральным законом (часть 2 статьи 11 ЖК РФ). При этом судам необходимо учитывать, что право на обращение в суд за защитой жилищных прав сохраняется за лицом и в том случае, когда закон предусматривает административный порядок защиты жилищных прав. В случае несогласия с принятым в административном порядке решением заинтересованное лицо вправе обжаловать его в судебном порядке" (п. 1);

"защита нарушенных жилищных прав осуществляется судом общей юрисдикции в соответствии с подведомственностью дел, установленной Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации (далее - ГПК РФ).

Согласно пункту 1 части 1 статьи 22 ГПК РФ суды общей юрисдикции рассматривают и разрешают дела с участием граждан, организаций, органов государственной власти, органов местного самоуправления о защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов, по спорам, возникающим из жилищных правоотношений.

Дела по жилищным спорам рассматриваются в судах на основании исковых заявлений (заявлений) заинтересованных лиц, по заявлению прокурора, поданному на основании и в порядке, которые предусмотрены статьей 45 ГПК РФ, либо по заявлению лиц, указанных в статье 46 ГПК РФ" (п. 2).

"Жилищные споры (о признании права на жилое помещение, о выселении из жилого помещения, о прекращении права пользования жилым помещением бывшего члена семьи собственника этого жилого помещения, о сохранении права пользования жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения, об изъятии жилого помещения у собственника путем выкупа в связи с изъятием земельного участка для государственных или муниципальных нужд, о предоставлении жилого помещения по договору социального найма, о признании недействительным решения о предоставлении жилого помещения по договору социального найма и заключенного на его основании договора социального найма, о принудительном обмене занимаемого жилого помещения, о признании обмена жилыми помещениями недействительным и другие) исходя из положений статей 23 и 24 ГПК РФ рассматриваются по первой инстанции районным судом.

Принимая во внимание, что жилое помещение законом отнесено к недвижимому имуществу (часть 2 статьи 15 ЖК РФ, пункт 1 статьи 130 Гражданского кодекса Российской Федерации, далее - ГК РФ), мировым судьям в силу пункта 7 части 1 статьи 23 ГПК РФ подсудны дела об определении порядка пользования жилым помещением, находящимся в общей собственности нескольких лиц, если между ними не возникает спор о праве на это жилое помещение или если одновременно не заявлено требование, подсудное районному суду. Если спор об определении порядка пользования таким жилым помещением (жилым домом, квартирой) связан со спором о праве собственности на него (в частности, о признании права на долю в общей собственности и ее выделе для владения и пользования), то его подсудность как имущественного спора мировому судье или районному суду зависит от цены иска (пункт 5 части 1 статьи 23 ГПК РФ).

Мировым судьям также подсудны дела по таким имущественным спорам, как взыскание с граждан и организаций задолженности по оплате жилого помещения и коммунальных услуг, при цене иска, не превышающей суммы, установленной пунктом 5 части 1 статьи 23 ГПК РФ" (п. 3) <1>.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 2009. N 9.

 

Перевод жилого помещения в нежилое помещение и нежилого помещения в жилое помещение осуществляется органом местного самоуправления, т.е. производится в административном порядке.

Так, Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 2 ноября 2011 г. оставлено без изменения решение Бабушкинского районного суда города Москвы от 18 октября 2011 г. по иску К. к Департаменту жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы о признании жилым занимаемого помещения по адресу: ***, первый этаж, помещение N ***, комнаты *** общей площадью 38 кв. м, обязании ответчика осуществить перевод указанного помещения в жилой фонд, а частная жалоба К. - без удовлетворения.

Оставляя в силе указанное решение, Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда указала следующее: "К. обратился в суд с иском к Департаменту жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы о признании жилым занимаемого помещения по адресу: ***, первый этаж, помещение N ***, комнаты *** общей площадью 38 кв. м, обязании ответчика осуществить перевод указанного помещения в жилой фонд, мотивируя требования тем, что помещение хотя и имеет статус нежилого, но отвечает требованиям, предъявляемым к жилому помещению, и используется в качестве жилья.

В судебном заседании представителем ответчика А. заявлено ходатайство о прекращении производства по делу в связи с тем, что перевод помещения из нежилого в жилое в силу ст. 23 ЖК РФ осуществляется в ином порядке.

Представитель истца Ч. против прекращения производства по делу возражал.

<... >

В силу ст. 220 ГПК РФ суд прекращает производство по делу, если оно не подлежит рассмотрению и разрешению в суде в порядке гражданского судопроизводства по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ.

Прекращая производство по указанному делу, суд, руководствуясь ч. 1 ст. 23 ЖК РФ, ст. 220 ГПК РФ, обоснованно исходил из того, что перевод жилого помещения в нежилое помещение и нежилого помещения в жилое помещение осуществляется органом местного самоуправления, т.е. производится в ином (административном) порядке.

Доводы частной жалобы о том, что производство по данному делу прекращено без законных оснований, ответчиком ДЖП и ЖФ г. Москвы фактически необоснованно отказано в переводе нежилого помещения в жилой фонд, являются несостоятельными.

В соответствии со ст. 46 Конституции РФ каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.

Однако из права каждого на судебную защиту не следует возможность выбора гражданином по своему усмотрению той или иной процедуры судебной защиты.

Часть 1 ст. 11 ЖК РФ устанавливает приоритет судебной защиты нарушенных жилищных прав, то есть прав, вытекающих из отношений, регулируемых жилищным законодательством.

Защита жилищных прав в административном порядке путем обращения с заявлением или жалобой в государственный орган, орган местного самоуправления или к должностному лицу, являющемуся вышестоящим по отношению к лицу, нарушившему право, осуществляется в случаях, предусмотренных ЖК РФ или другим федеральным законом (ч. 2 ст. 11 ЖК РФ).

В соответствии с ч. 1 ст. 23 ЖК РФ перевод жилого помещения в нежилое помещение и нежилого помещения в жилое помещение осуществляется органом местного самоуправления.

Таким образом, нормами жилищного права установлен внесудебный (административный) порядок перевода жилых помещений в нежилые. Это исключает подмену судебным решением соответствующих действий и решений органа местного самоуправления об изменении целевого назначения помещения.

Как установлено судом, решение о переводе или отказе в переводе помещения в нежилое органом местного самоуправления не принималось.

Судебная коллегия учитывает, что право на обращение в суд за защитой жилищных прав сохраняется за лицом и в том случае, когда закон предусматривает административный порядок защиты жилищных прав. В случае несогласия с принятым в административном порядке решением заинтересованное лицо вправе обжаловать его в судебном порядке.

Частью 3 ст. 24 ЖК РФ установлено, что решение об отказе в переводе помещения может быть обжаловано заявителем в судебном порядке.

Однако за защитой своих прав и законных интересов путем обжалования решений и действий органа местного самоуправления истец К. в порядке главы 25 ГПК РФ не обращался" <1>.

--------------------------------

<1> Архив Московского городского суда. Дело N 33-35400/2011.

 

Применяя положения ст. 11 ЖК РФ, Президиум Московского областного суда в Постановлении от 26 апреля 2017 г. N 202 по делу N 44г-122/2017 указал следующее: "...пунктом 2 ч. 3 ст. 11 Жилищного кодекса Российской Федерации установлено, что защита жилищных прав осуществляется путем пресечения действий, нарушающих это право или создающих угрозу его нарушения.

Таким образом, действия истца С.А.Ф. по обращению в 2013 году в суд с иском об определении долей в оплате за спорное жилое помещение были обусловлены и имели своей целью защитить свои права и членов своей семьи, проживающих в спорной квартире (дочери-инвалида и внука), от несения дополнительного бремени, поскольку оплата расходов за жилищно-коммунальные услуги существенно возросла в связи с регистрацией в спорной квартире ответчиком своих двух несовершеннолетних детей от второго брака" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Президиума Московского областного суда от 26 апреля 2017 г. N 202 по делу N 44г-122/2017.

 

Глава 4. ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ

И ИНЫЕ ВЕЩНЫЕ ПРАВА НА ЖИЛОЕ ПОМЕЩЕНИЕ

 

4.1. Право собственности

и иные вещные права на жилое помещение

 

Общие положения о праве собственности и иных вещных прав на жилое помещение содержатся в разделе II ЖК РФ и гл. 18 ГК РФ.

Право собственности на жилое помещение, являющееся для гражданина и членов его семьи единственным пригодным для постоянного проживания, не может рассматриваться как исключительно экономическое право. Данное право должно рассматриваться и как социальное право, поскольку выполняет социально значимую функцию и обеспечивает гражданину реализацию ряда основных прав и свобод, гарантированных Конституцией Российской Федерации.

Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 14 мая 2012 г. N 11-П по жалобе граждан Ф.Х. Гумеровой и Ю.А. Шикунова положение абзаца второго части первой ст. 446 ГПК Российской Федерации, устанавливающее имущественный (исполнительский) иммунитет в отношении принадлежащего гражданину-должнику на праве собственности жилого помещения (его частей), которое является для гражданина-должника и членов его семьи, совместно проживающих в данном жилом помещении, единственным пригодным для постоянного проживания, признано не противоречащим Конституции Российской Федерации.

Нарушение абзацем вторым части первой ст. 446 ГПК Российской Федерации своих прав, гарантированных ст. ст. 15 (ч. ч. 1 и 4), 17 (ч. 3), 19 (ч. ч. 1 и 2), 35 (ч. ч. 1 и 3), 45, 46 (ч. 1), 55 (ч. ч. 2 и 3) и 123 (ч. 3) Конституции Российской Федерации, заявители усматривают в том, что он не обеспечивает надлежащее и неукоснительное исполнение вступившего в законную силу решения суда о взыскании долга в ситуации, когда у гражданина-должника отсутствует какое-либо иное, помимо принадлежащего ему на праве собственности жилого помещения, имущество, за счет которого можно удовлетворить требования кредитора, поскольку не позволяет обращать взыскание по исполнительным документам на такое жилое помещение (его части), если оно является для должника и лиц, находящихся на его иждивении, единственным пригодным для постоянного проживания, независимо от общих количественных и качественных характеристик конкретного жилого помещения, его фактического использования и безотносительно к тому, что та его часть, которая после удовлетворения требований кредитора могла бы остаться в собственности должника, будет по площади не ниже санитарных норм и позволит сохранить за ним и лицами, находящимися на его иждивении, необходимый уровень существования.

Конституционный Суд Российской Федерации указал, что "по смыслу статей 8 (часть 2), 35 (часть 1), 45 (часть 1), 71 (пункты "в", "д", "о") и 76 (часть 1) Конституции Российской Федерации, право собственности, включая основания и порядок его приобретения, перехода и утраты, а также объем и границы правомочий по владению, пользованию и распоряжению имуществом, регулируется федеральным законом. Содержание данного регулирования, как следует из статей 1, 2, 15 (часть 4), 17 (части 1 и 2), 18, 19, 34 (часть 1) и 35 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации, не может определяться федеральным законодателем произвольно: отношения собственности в Российской Федерации должны регламентироваться в соответствии с принципами правового государства, на основе юридического равенства и справедливости и исходя из того, что право собственности, равно как и все другие права и свободы человека и гражданина, признается и гарантируется в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации.

Право собственности и иные имущественные права - в силу статей 7, 15 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 46 и 55 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации и исходя из общеправового принципа справедливости - подлежат защите на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота - собственников, кредиторов, должников; возможные ограничения федеральным законом прав владения, пользования и распоряжения имуществом, свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров также должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными, носить общий и абстрактный характер, не иметь обратной силы и не затрагивать существо данных конституционных прав, т.е. не ограничивать пределы и применение соответствующих конституционных норм; сама же возможность ограничений и их характер должны обусловливаться необходимостью защиты конституционно значимых ценностей, включая достойную жизнь и свободное развитие человека, обеспечение которых составляет обязанность государства, а также право каждого на жилище (статья 7; статья 40; статья 56 часть 3, Конституции Российской Федерации).

Выраженные в Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы неприкосновенности собственности и свободы договора, предполагающие равенство, автономию воли и имущественную самостоятельность участников гражданско-правовых отношений, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, обусловливают свободу владения, пользования и распоряжения имуществом, включая возможность отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, и вместе с тем - необходимость соотнесения принадлежащего лицу права собственности с правами и свободами других лиц. Это означает, в частности, что собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, если они не противоречат закону и иным правовым актам и не нарушают права и законные интересы других лиц; соответственно, предполагается и возможность исполнения собственником своих гражданско-правовых обязательств за счет принадлежащего ему имущества, в том числе относящегося к объектам недвижимости.

Приведенные правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенные в его решениях (Постановления от 20 июля 1999 года N 12-П, от 6 июня 2000 года N 9-П, от 22 ноября 2000 года N 14-П, от 12 июля 2007 года N 10-П, от 20 декабря 2010 года N 22-П, от 22 апреля 2011 года N 5-П; Определения от 4 декабря 2003 года N 456-О, от 17 января 2012 года N 10-О-О и др.), в полной мере распространяются на отношения, которые связывают кредитора и гражданина-должника, не исполнившего свое гражданско-правовое обязательство и в силу этого отвечающего принадлежащим ему имуществом перед кредитором, включая возможность обращения взыскания в предусмотренных законом случаях на имущество, относящееся к объектам недвижимости, в рамках исполнительного производства.

Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, исполнение судебного решения, в том числе вынесенного в пользу кредитора в случае нарушения должником гражданско-правового обязательства, по смыслу статьи 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации, гарантирующей каждому судебную защиту его прав и свобод, следует рассматривать как элемент судебной защиты; соответственно, защита нарушенных прав не может быть признана действенной, если судебный акт или акт иного уполномоченного органа своевременно не исполняется, что обязывает федерального законодателя при выборе в пределах своей конституционной дискреции того или иного механизма исполнительного производства осуществлять непротиворечивое регулирование отношений в этой сфере, создавать для них стабильную правовую основу и не ставить под сомнение конституционный принцип исполнимости судебного решения (Постановления от 30 июля 2001 года N 13-П, от 15 января 2002 года N 1-П, от 14 мая 2003 года N 8-П, от 14 июля 2005 года N 8-П, от 12 июля 2007 года N 10-П и от 26 февраля 2010 года N 4-П).

Эти требования согласуются со статьей 2 Международного пакта о гражданских и политических правах, обязывающей государства обеспечить любому лицу, права и свободы которого нарушены, эффективные средства правовой защиты, а также с пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в его интерпретации Европейским судом по правам человека, полагающим, что исполнение решения, вынесенного любым судом, должно рассматриваться как неотъемлемая часть "суда" в смысле данной статьи и что право каждого на судебную защиту стало бы иллюзорным, если бы правовая система государства допускала, чтобы окончательное, обязательное судебное решение оставалось недействующим к ущербу одной из сторон (Постановления от 19 марта 1997 года по делу "Хорнсби (Hornsby) против Греции", от 7 мая 2002 года по делу "Бурдов против России", от 27 мая 2004 года по делу "Метаксас (Metaxas) против Греции", от 29 марта 2006 года по делу "Мостаччуоло (Mostacciuolo) против Италии (N 2)", от 15 февраля 2007 года по делу "Райлян против России" и др.).

Поскольку в силу статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации осуществление прав и свобод человека и гражданина имеет в качестве своего объективного предела воспрепятствование реализации прав и свобод других лиц, причинение вреда их конституционно гарантированным интересам, федеральный законодатель, создавая условия, обеспечивающие равную судебную защиту прав кредитора (взыскателя) и должника (ответчика), должен исходить из того, что возникающие коллизии их законных интересов во всяком случае не могут преодолеваться путем предоставления защиты одним правам в нарушение других, равноценных по своему конституционному значению.

В таких случаях права и законные интересы участников гражданского оборота должны получать соразмерную (пропорциональную) защиту на основе баланса конституционных ценностей. Применительно к нормативно-правовому регулированию разрешения судом коллизий интересов кредиторов и должников это означает, что установленные федеральным законодателем пределы возможного взыскания по исполнительным документам должны отвечать интересам защиты конституционных прав гражданина-кредитора, однако они не могут затрагивать основное содержание конституционных прав гражданина-должника, существо которых ни при каких обстоятельствах не должно быть утрачено.

Собственность, будучи материальной основой и экономическим выражением свободы общества и личности, не только является необходимым условием свободного осуществления предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, но и гарантирует как реализацию иных прав и свобод человека и гражданина, так и исполнение обусловленных ею обязанностей, а право частной собственности как элемент конституционного статуса личности определяет, наряду с другими непосредственно действующими правами и свободами человека и гражданина, смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечивается правосудием (статья 18 Конституции Российской Федерации).

Соответственно, федеральный законодатель призван обеспечивать правовую определенность, стабильность и предсказуемость в сфере гражданского оборота, поддерживая как можно более высокий уровень взаимного доверия между субъектами экономической деятельности и создавая все необходимые условия для эффективной защиты права собственности и иных имущественных прав. Вместе с тем он должен исходить из конституционной обязанности Российской Федерации как социального государства заботиться о благополучии своих граждан, сохраняя им условия для нормального существования, а также из конституционных основ правового статуса личности, в частности требования статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которому осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, в данном случае - права лица обязанного (должника), когда в рамках исполнительного производства возникает необходимость обращения взыскания на принадлежащее гражданину-должнику на праве собственности имущество, с тем чтобы не умалялось достоинство личности и не нарушались социально-экономические права граждан (статья 7 часть 1; статья 21 часть 1, Конституции Российской Федерации; статья 25 Всеобщей декларации прав человека).

Указанные конституционные начала взаимоотношений личности, общества и государства распространяются и на отношения, связанные с реализацией гарантированного каждому статьей 40 (часть 1) Конституции Российской Федерации права на жилище, которое получило международно-правовое признание в качестве одного из необходимых условий обеспечения права на достойный жизненный уровень (статья 25 Всеобщей декларации прав человека, статья 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах).

Право каждого на жилище, как оно закреплено Конституцией Российской Федерации и предусмотрено нормами международного права, опирается на выраженный в предписаниях статей 2, 17 - 19 и 21 Конституции Российской Федерации принцип, в силу которого человек является высшей ценностью и ничто не может служить основанием для умаления его достоинства как субъекта гражданского общества, чьи права и свободы во всей их полноте находятся под защитой Конституции Российской Федерации, а следовательно, исключается отношение к нему лишь как к объекту внешнего воздействия.

Европейский суд по правам человека в своей прецедентной практике исходит из того, что, хотя в Конвенции о защите прав человека и основных свобод отсутствует определение права на обеспечение жилищем, тем не менее несомненно желательно, чтобы каждый имел место, где он мог бы проживать с достоинством и которое он мог бы назвать домом (Постановления от 18 января 2001 года по делам "Ли (Lee) против Соединенного Королевства", "Берд (Beard) против Соединенного Королевства", "Костер (Coster) против Соединенного Королевства" и "Джейн Смит (Jane Smith) против Соединенного Королевства").

Таким образом, право собственности на жилое помещение, являющееся для гражданина и членов его семьи единственным пригодным для постоянного проживания, не может рассматриваться как исключительно экономическое право, поскольку выполняет социально значимую функцию и обеспечивает гражданину реализацию ряда основных прав и свобод, гарантированных Конституцией Российской Федерации.

Конституция Российской Федерации, определяя в качестве одной из целей социальной политики Российской Федерации заботу государства о социальной защищенности своих граждан, закрепляя право каждого на жилище и предполагая, прежде всего, ответственное отношение самих граждан к его осуществлению, одновременно возлагает на органы публичной власти обязанность создавать для этого необходимые условия, в том числе путем принятия федеральным законодателем в пределах предоставленных ему полномочий специальных актов, которые определяют порядок обеспечения жилыми помещениями и на основании которых должны разрешаться конкретные дела; при регулировании прав на жилое помещение, в том числе при переходе права собственности на жилое помещение, необходимо соблюдение баланса прав и охраняемых законом интересов всех участников этих отношений, включая членов семьи собственника жилого помещения, гарантии прав которых должны рассматриваться как получающие защиту наряду с конституционным правом собственности, а также обеспечения возможности дифференцированного подхода к оценке возникающих жизненных ситуаций, с тем чтобы избежать необоснованного ограничения конституционных прав и свобод (Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 года N 6-П, от 8 июня 2010 года N 13-П и от 27 февраля 2012 года N 3-П, Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 17 октября 2006 года N 485-О, от 3 ноября 2006 года N 455-О и от 5 марта 2009 года N 376-О-П).

Осуществляя соответствующее правовое регулирование с учетом конкретно-исторических условий функционирования российской правовой системы, федеральный законодатель обладает определенной дискрецией в выборе тех или иных мер, направленных на обеспечение добросовестного исполнения гражданами своих гражданско-правовых обязательств и их ответственности, в том числе всем своим имуществом, перед кредиторами. Однако эти меры в рамках реализации судебной защиты имущественных интересов лиц, связанных отношениями "должник - кредитор", не должны нарушать справедливый баланс между ценностями, выраженными в признании и гарантировании права частной собственности и в общеправовом