Восхождение на вершину казбека

 

Выше пяти километров над уровнем моря вознеслась вершина седого Казбека. Дикими нагромождениями выступают среди снежных обрывов скалистые пики. В вечные снега и льды закованы крутые его склоны. Темными шрамами глубоких трещин разорван их ледяной панцирь. Облака обычно клубятся у его подножья.

На вершину Казбека трудно подняться даже по наиболее легкому пути. Нужны знания, опыт, большая выносливость, смелость и осторожность, чтобы преодолеть все препятствия.

На широких снежных полях Гергетского ледника и на склонах окружающих вершин офицеры Н-ской части овладели основами горнолыжной техники, научились подниматься и спускаться на лыжах в любом направлении и делать повороты на большой скорости, объезжая и преодолевая различные препятствия.

Там, где обледенелые склоны были слишком круты и недоступны для лыж, приходила на помощь техника альпинизма. Офицеры научились пробивать ступени на крутых снежных склонах, страховать друг друга, в случае падения, веревкой, ходить на кошках по ледяным скатам и рубить ступени во льду, обнаруживать и преодолевать скрытые под снегом трещины на леднике. После тренировочного восхождения на вершину Ор-цвери (3997) офицеры были готовы к более трудным маршрутам.

 

Е. Абалаков. 1944 год.

Фото М. Ануфрикова

 

Военные альпинисты должны уметь проходить всюду в горах, должны уметь выходить в самых неожиданных для противника, а, значит, и самых труднодоступных местах.

Мы выбрали не обычный, сравнительно отлогий путь на вершину, а более короткий, но крутой путь прямо в лоб по южному скату. Альпинисты сами должны были отыскивать и прокладывать путь к вершине. Мне как преподавателю, а также старшему технику-лейтенанту Захарову и лейтенанту Келье приходилось давать лишь общие указания и внимательно следить за своими отделениями.

…Пять часов утра. Морозно. Длинные тени ложатся от медленно поднимающихся вверх но леднику лыжников. Сыпучие скалы Хмауры встретили обычным камнепадом. Отсюда начинается восхождение. Лыжи оставлены. Офицеры связались по три человека веревками для взаимной страховки и надели кошки. Глаза защищены очками, лицо — марлей, от ожогов солнца. Медленно поднимаются одна связка за другой по крутому снежному склону в обход скал Хмауры.

Несмотря на медленный темп, многие задыхаются: сказывается высота. Уже 4000 метров. Разведчики во главе с младшим лейтенантом Ананяном удачно выбирают путь и пробивают следы в снегу. Также уверенно идут лейтенант Линкевич, младший лейтенант Шерстнев, лейтенант Мовсесян, младший лейтенант Сафронов, лейтенант Дудучава и младший лейтенант Сизинтцев. В любую минуту каждый готов удержать товарища в случае его падения. Завершает колонну командир взвода младший лейтенант Стопани.

Облака быстро проносятся над головой, застилая вершину. Вошли в облачную пелену. Туман. Ориентировка по компасу и карте. Склон все круче и круче. Через каждые 10–15 минут отдых. Кое-кто в изнеможении падает в снег, судорожно дышит, но поднимается и идет дальше. На остром гребне западной вершины Казбека (4950) альпинисты с трудом держатся на ногах под резкими ударами порывов ветра.

В разрыве облаков обозначился купол главной вершины. Время 12.00. Между клубящихся облаков внизу на головокружительной глубине видны ледники, скалы и темные ущелья долин…

В полном тумане, с видимостью не более 10 метров, взвод все же успешно нашел правильный путь и без потерь и отстающих в 17.00 спустился в обсерваторию. Подъем и спуск заняли 12 часов.

Тем, кто победил Казбек, не страшны горы!

В октябре 1944 года в связи с освобождением Кавказа от гитлеровских полчищ командование Советской Армии решило провести первый в истории альпинизма траверс пяти вершин Джугутурлючата (Западный Кавказ). Приказом командования траверс поручался группе офицеров Закавказского фронта: Е. Ануфрикову, Е. Абалакову и В. Коломенскому.

 

Перед штурмом вершин Джугутурлючата. Справа налево: заслуженные мастера спорта Е. Абалаков, М. Ануфриков и В. Коломенский.

Фото К. Крымского

 

Участники траверса с ледника Аманауз поднялись по западному гребню на вершину Западный Джугутурлючат. Отсюда, идя по гребню, они взошли на его Восточную вершину, далее — на пик Митникова и на вершины Узловую и Главную. Пять труднейших вершин они преодолели в течение восьми суток, в условиях наступившей зимы, труднейшего горного рельефа, не имея возможностей для отдыха, пищи и сна. Ни одна страна в мире не может похвалиться таким рекордным восхождением в тяжелые годы войны. Абалаков, Ануфриков и Коломенский вписали в летопись советского альпинизма новую героическую страницу.

Отлично провел траверс Е. Абалаков. Не раз его исключительная выдержка и мужество помогали участникам траверса преодолевать тяжелые участки пути. Позднее руководитель похода М. Ануфриков писал: «На всю жизнь останется в памяти первый наш альпинист, друг и учитель — Евгений Абалаков».

Публикуемый ниже небольшой очерк Е. Абалакова рассказывает о том, как были покорены три первые вершины Джугутурлючата.

 

Преодоление скал Джугутурлючата [33]

(Первый траверс)

 

Отвесные скалистые стены нависали над нами.

Из-за острых выступов высилась скалистая башня первой на нашем пути вершины — Западный Джугутурлючат. Она казалась близкой, но опытный глаз сразу устанавливал обманчивость этого впечатления: расстояние скрадывал необыкновенной чистоты горный воздух.

Под нами почти не видно было склонов. Скалы уходили вниз отвесно, на 600–800 метров и взору открывались белые, ослепительно блестящие на солнце снежные поля ледников с мелкой сеткой трещин.

Над нами взметнулись в беспредельную высь вечно снежные, овеянные холодными туманами вершины, висячие ледники, ощерившиеся огромными трещинами и ледяными торосами, темные пятна отвесных стен и зазубренные скалистые гребни — барьер, который мы должны преодолеть.

Внимательно осматриваю отвесные скалы. Есть едва заметные выступы, за которые можно ухватиться пальцами. Но с тяжелым рюкзаком лезть невозможно. Осторожно снимаю его и вешаю на вбитый в трещину крюк. Кричу товарищам:

— Страхуй!

— Есть, — отдалось в скалах.

В. Коломенский подобрал веревку, связывающую нас, перекинул ее через плечо, прочно уперся ногами и прижался для устойчивости к скале. М. Ануфриков также стал на страховку. Не отрывая глаз, следят страхующие за первым: его тело, изгибаясь, плавно скользит вверх, упрямо преодолевая метр за метром.

Нога на крохотной площадке. Найдена трещинка. Под сильными ударами молотка звонко запел вбивающийся крюк. Прочно! Веревка при помощи карабина соединена с крюком. Страховка обеспечена.

С большим напряжением преодолел еще три метра и опять вбил крюк.

Скалы нависают над головой. Единственный путь обхода по гладким плитам. Пальцы торопливо отыскивают малейшие зацепки, ноги упираются в гладкие скалы. Тело висит над пропастью.

Правее расщелина. Тянусь к ней, но веревка вдруг натянулась, будто ее дернули. Пальцы хрустнули от напряжения. Удержался… Крикнул:

— Дай веревку!

Но веревка не подалась…

Повиснув на одной руке, с трудом вытянул веревку и ногой уцепился за край расщелины. Еще одно усилие — и я буду на гребне…

Лучший помощник на льду — ледоруб на скалах оказался врагом. Едва я оторвал руку от края расщелины и потянулся, чтобы ухватиться выше, как руку дернул назад темляк от ледоруба, попавшего в расщелину и зажатого ногой. Острая грань скалы врезалась в пальцы. В памяти мгновенно всплыл весь километровый отвес… Секунды жгучей борьбы за жизнь!

Предельным усилием вытащил из расщелины ногу, освободил ледоруб и… вылез. От напряжения все тело трясет мелкая дрожь и самому не верится, как смог преодолеть все это.

— Привяжи рюкзак! — кричу вниз.

Веревка врезается в плечо и спину. Низко нагибаясь всем корпусом, подтягиваю рюкзак. Он уперся в нависающие выступы скал.

— Оттяни веревку!

За оставшийся конец веревки Коломенский оттягивает рюкзак от выступов в сторону. Препятствие преодолено.

Опять стена и я снова постепенно ухожу вверх. Порода стала слабее. Перед тем, как ухватиться за выступ, внимательно нажатием проверяю его прочность.

Большой выступ. Не отпуская одной руки, другой переношу на него тяжесть тела. Неожиданно вся эта огромная глыба подалась… Мгновение растерянности и гибель была бы неизбежной… Собрав всю свою силу, прижимаю глыбу к основной породе. Нахожу рядом зацепки, обхожу ее и закрепляюсь на небольшой площадке.

— Ну, друзья, могли и вы пострадать. Это наука. Не лезьте подо мной, подайтесь в сторону!

Скалы нависают еще круче.

— Куда же лезть? Здесь и комару зацепиться не за что! — тяжело дыша говорит Коломенский.

— Посмотрим.

Я осторожно отползаю несколько метров в сторону. Отсюда стала видна вся стена. Незаметная за выступами расщелина давала надежду на преодоление самого трудного участка…

Я внимательно запомнил все характерные выступы и яркие пятна на скалах, чтобы в дальнейшем не сбиться с пути, и полез.

Всовывая поочередно кисти рук в расщелину, разжимаясь и заклинивая поочередно носы ботинок, медленно начинаю передвигаться вверх над пропастью.

Затаив дыхание, страхующий внимательно выдает веревку, заботясь о том, чтобы она не дернула меня и озабоченно следит, сколько еще осталось веревки. Слышу крик Коломенского: «Осталось три метра!» Вишу над пропастью и в таком положении изучаю стену: закрепиться негде. Крикнул:

— Валя, держи!

На страховке Коломенского и Миши пролез вверх и быстро закрепился на стене.

По вбитым крючьям влезает второй и затем вытягиваем третьего. Его работа сложнее: он выбивает крючья, которые понадобятся нам в дальнейшем.

Гребень стал совсем ажурным. Камни наложены один на другой и столь непрочно, что от легкого прикосновения срываются, увлекают соседние и огромным камнепадом, со страшным грохотом, сотрясая скалы, летят вниз. При ударе о скалы возникают облака пыли, живо напоминая разрывы снарядов.

— Очищай смело! Мы не на стене, — кричит Валентин Коломенский.

Эх, вот, если бы к подножью подступал фашист. Лихо бы ему досталось! Трудненько уцелеть под такой лавиной свистящих и грохочущих камней.

Еще один острый, как лезвие ножа, скалистый пик. Перелезть невозможно.

Как всегда внезапно, расступилась облачная пелена и вновь засверкало солнце, нагревая южную скалистую стену. Хорошо бы пролезть по ней, но она отвесна и недоступна.

Северная — чуть отложе, хотя покрыта снегом и льдом, но придется лезть по ней.

— Держи!

Руками и ногами тщательно разгребаю снег, ищу зацепки. Ледяной панцирь сгладил их. Приходится скалывать ледорубом лед и очищать все шероховатости, за которые можно ухватиться. Стынут руки и ноги. Мокрые варежки примерзают к обледеневшим скалам. А рядом за гранью гребня теплые, но недоступные скалы…

Сказывается высота: от тяжелой работы и недостатка кислорода мучает одышка, пересыхает горло, смертельно хочется пить. Но воды нет. Кругом дикие скалы, лед и мертвая тишина, нарушаемая лишь глухим грохотом обвалов.

Но вот из-за выступа вылетел огромный орел и со свистом пронесся около нас. В следующий момент, поднявшись ввысь, он начал плавно парить над вершиной. На таких высотах горный орел — редкий гость, сразу ожививший мертвое пространство гор.

— Смотрите, — крикнул Ануфриков, — орел уже над Главной вершиной, а нам еще дней пять нужно лезть до нее!

Солнце спускалось к зазубренным гребням гор.

Дошел до большого выступа. Опять стена. Нависающий уступ. Захватиться не за что. Закрепив на крюке репшнур, двое привязались к нему и прочно взялись за плечи.

— Лезь!

Опершись на колено, на стену, плечи, я подтянулся и достал до первого выступа. В глаза сверкнуло солнце! Мы на вершине Западный Джугутурлючат!

Пять часов напряженной работы. А пролезли всего триста метров скалистых обрывов, но каких!

Над головой нависло темно-синее горное небо. Под ногами снежные вершины с темными провалами между ними. Облака набились в ущелья. Они беспокойно клубятся и вдруг ближайшие начинают лезть вверх. В густом холодном тумане скрывается солнце и едва видны ближние выступы скал.

До второй вершины осталось немного. Нужно пройти острый, зазубренный, как гигантская пила, скалистый гребень. Он настолько острый, что лишь в некоторых местах удается, балансируя над пропастью, проходить его на ногах. Чаще приходится передвигаться верхом или по одному из его скатов, схватившись руками за верхнюю острую грань. Движемся все же довольно быстро, так как одновременно протягиваем веревку то с одной, то с другой стороны выступов гребня. Если сорвешься, то веревка, зацепившись за ближайший выступ, задержит падение.

Острый скалистый пик. Обходов нет. На гладкой стене видны едва различимые узкие трещинки. Это единственный путь. Нужно перелезть!

— Ничего, одолеем при помощи стремян, — успокаиваю я товарищей.

Длинные петли из репшнура привязаны к ногам и продеты другим концом под грудную обвязку. На концах карабины. Петля закреплена. Выжимаюсь на ноге и повисаю над обрывом. Выше забиваю еще крюк, укрепляю вторую петлю и подтягиваюсь еще на полметра.

На следующий крюк перевешиваю первый карабин с петлей. И так, раскачиваясь над отвесом, поднимаюсь по гладкой стене.

Еще полтора дня напряженной работы. Каждый метр пути берем с боя. Внимание напряжено до крайности. От непрерывного трения о скалы кожа на руках потрескалась и кровоточит. Подкрепляемся лишь утром и вечером. Днем нет времени: дорога каждая минута.

Прошли вершину Восточный Джугутурлючат и вышли на пик Митникова. Спуск с этой необыкновенно обрывистой, напоминающей шляпку гриба, вершины, все время тревожил нас. Это была проблема, которую нам предстояло разрешить.

— Держи!

Веревка натянулась. Я перевесился через край обрыва. Подо мной пустое пространство метров в двести…

— Есть!

Правее на глубине 30 метров обнаружена маленькая площадка, с нее можно спуститься ниже… Несколько раз проверяю прочность забитого крюка.

Сброшенные концы веревки, связанной с репшнуром, коснулись выступа и повисли над пропастью. Явно волнуюсь, хотя это и не первый спуск. Веревка туго скользит через плечо и бедро. Отклоняюсь над обрывом. Ноги теряют опору. Повис, как паук на паутине. Тяжелый рюкзак оттягивает назад. Напряженно стравливаю веревку. Наконец ноги вновь коснулись скалы. Балансируя на крохотной наклонной площадке, вбил крюк, привязался и сбросил с плеча концы веревки.

— Лезь! — кричу вверх.

Второй, а затем и третий медленно, раскачиваясь на веревке, спускаются вниз.

— Миша, тяни!

Ануфриков потянул веревку за один конец. Не идет, заело. Над нами отвесные скалы, под ними стена 800 метров… Выхода нет. Нужно кому-то лезть вверх и высвободить веревку.

— Я полезу! — говорит Миша.

И опять человек повис на веревке и полез по ней вверх. Скрылся за выступом.

Бесконечно тянулось время, но вот он показался вновь. Спускается вниз.

— Ну, как?

— Перехлестнуло ветром. Я расправил и передернул веревку. Теперь пойдет.

С силой дернул. Веревка натянулась и подалась.

Еще два спуска дюльфером на полную веревку, и 90 метров стены остались над нами. Успели вовремя. Спускались сумерки.

Пятый день траверса.

Приятное событие: добрались до заброшенных нами ранее продуктов. Едим вволю.

— Друзья, нам не съесть всего! А тащить излишек еще через две вершины тяжело. Давайте сбросим их вниз!

Две зеленые ракеты прорезали синеву неба: это условный знак. Через две минуты две маленькие точки показались на обширном белом поле ледника. Вспомогательная группа спешила к нам…

Не успели мы упаковать груз и вложить внутрь записку, а они уже подошли к подножью стены. Нас отделяет 600–700 метров по вертикали.

— Быстро дошли, — заметил Валентин, глядя на часы, за 1 час 15 минут. А мы добирались по гребню и вершинам три с половиной дня.

— А по расстоянию ведь немногим больше, — добавил Миша.

Пакет готов.

А ну, испытаем новый вид транспорта и связи!

Пакет летит вниз, ударяется о рыхлый снег, вызывает целую лавину и, обгоняя ее, громадными прыжками катится по крутому желобу, заполненному снегом, к подножью склона.

Товарищи поймали пакет.

Удачно! Связь удалась. Теперь они знают о наших планах.

Трое альпинистов уверенно двинулись на штурм двух оставшихся вершин Джугутурлючата.

 

 

1945–1946

 

В один из октябрьских дней 1945 года в Тбилиси пришло тревожное сообщение: не вернулась в лагерь ушедшая на штурм Ужбы группа альпинистов в составе А. Джапаридзе, К. Ониани и Н. Мухина. Срочно были организованы поиски. 17 октября в Местию выехала спасательная экспедиция, возглавляемая Е. Абалаковым. В шквальную погоду на самолетах П-5 была произведена разведка вершин Ужбы, но она оказалась безрезультатной. Тогда в район поисков вышли два отряда: основной, в который вошли Е. Абалаков (начальник), Г. Зарубиани, Б. Хергиани и Н. Гусак, и вспомогательный, состоящий из носильщиков, связных и резерва (начальник Гвалия).

21 октября основной отряд в условиях жесточайшего бурана достиг моренного лагеря, расположенного над языком ледника Гуль. Два дня бушевал буран и свирепствовал мощный снегопад. Все это время участники поиска вынуждены были отсиживаться в пещерах. Наконец буран утих, и отряд двинулся вверх. На одном из выступов под вертикальной стеной Северной Ужбы поисковая группа нашла записку А. Джапаридзе, датированную 28 сентября 1945 года. Больше ничего здесь найти не удалось. На склонах всюду нависали лавиноопасные массы снега, вызывающие предположения, что А. Джапаридзе и его группу погубила лавина.

Отряд Е. Абалакова поднялся по Тульскому ледопаду и 27 октября по глубокому снегу вышел на седловину Ужбы. В скальном обнажении северного жандарма седловины удалось найти скальный крюк с двойной петлей из сизалевого репшнура. Крюк был вбит на 65–80 метров ниже седловины и явно принадлежал группе А. Джапаридзе. По единодушному мнению участников поиска, этот крюк мог быть использован только для спуска.

На седловине на отряд вновь обрушились шквальные порывы ветра, однако поиски продолжались. 28 октября на ледяном склоне Северной вершины Ужбы были обнаружены следы ступенек, идущих от вершины к седловине. Больше ничего найти не удалось Участники поиска пришли к заключению, что А. Джапаридзе, К. Ониани и Н. Мухин сорвались вниз по Тульскому леднику. (В 1946 году удалось установить, что группа А. Джапаридзе была ночью увлечена лавиной вместе со спальными мешками).

Е. Абалаков, Г. Зарубиани, Б. Хергиани и Н. Гусак начали нелегкий спуск. Первым шел Е. Абалаков. По воспоминанию Н. Гусака, «очень тяжело дался ночной переход по крутому льду от бергшрунда к ночлегу. Добираемся лишь к 24 часам и это исключительно благодаря опыту, выдержке и умению Евгения…» 29 октября отряд опустился в селение Ушхванари.

Летом 1946 года Комитетом по долам физкультуры и спорта при Совете Министров СССР была организована экспедиция на Юго-Западный Памир. На штурм суровых вершин этого малоизученного района шли 12 опытных альпинистов Москвы и Ленинграда. Руководили походом Е. Белецкий и Е. Абалаков.

О целях и задачах этой экспедиции, о том, как были покорены труднодоступные вершины пика Патхор и пика Карла Маркса рассказывается в публикуемых ниже дневнике Е. Абалакова и его докладе на Втором Всесоюзном географическом съезде.

 

Юго-западный Памир [34]

 

После того как проект экспедиции на пик Победы окончательно отпал, возникла идея осуществить прерванный войной план — восхождение на два семитысячника юго-западного Памира.

На альпинистской конференции мною и Е. Белецким был разработан план этой экспедиции. Срок выезда назначен на 25 июня. Однако трудности с получением снаряжения заставили отодвинуть срок отъезда на 5 июля.

После почти шестилетнего пребывания в армии (демобилизовался в мае) у меня возникло в Москве множество самых неотложных дел. Несмотря на это, пришлось немедленно принять на себя всю организационную работу по подготовке экспедиции. Белецкий прибыл в Москву лишь в день отъезда экспедиции. Срок отъезда пришлось вновь отложить.

11 июля выяснилось, что заказанные на 15–16 июля билеты Министерство путей сообщения решило выдать на 13 июля. Начались дни величайшего напряжения. Бессонная ночь. Сами погрузили питание и снаряжение в багаж. В 23.10 отъезд, а в 22.30 я еще бегаю по Москве по всяким организационным делам. Дома семья и друзья подготовили дружеские проводы. Увы, забегаю к ним лишь на несколько секунд и все вместе мчимся на вокзал. Прибываем за несколько минут до отхода поезда. Вагон трогается. Наступает штиль.

16 июля. День отдыха и подкармливания.

В вагоне нас восемь человек: Белецкий, Иванов, Сидоренко, Багров, Угаров, врач Потапова, Кельзон и я. 21 июля вылетят самолетом Шлягин и Тихонравов. Старицкий уже в Душанбе. Семенов еще в Алма-Ата.

19 июля. Начались пустынные степи. Ураганный ветер.

Ночью проехали Аральское море.

20 июля. Жарко. Пустыня. Берег Сыр-Дарьи, поросший камышом.

Выбрались на крышу вагона — прохладно и интересно.

21 июля. Начались оазисы. Первые фрукты. Ташкент. Встреча со Шлягиным, Семеновым и Старицким.

22 июля. Андижан. Поразило изобилие фруктов. На машине в Ош уехать не удалось. Ждем поезда, поглощаем фрукты.

Вечером баня.

23 июля. Наконец сели в ошский поезд. Дорога для меня новая.

В Кара-су неожиданно встретились с остальными товарищами. Настроение поднялось.

Въехали в Ош. На машине добрались до базы Академии наук.

Переупаковка грузов, затем купанье в арыке и ночевка под деревом.

27 июля. Часов в восемь выехали на сильно груженой трехтонке.

Устроились в машине с удобствами. Наблюдаю, как медленно ползет кверху анероид.

По пути «объясняю» ребятам все достопримечательные места. Перевал Чигир-чик. Гульча. Красивые породы близ перевала.

Перевал Талдык проехали вечером. Облачно. Брызжет дождик.

К обеду в Сары-таше. Заалай закрыт облаками.

Ночуем в палатках в Алайской долине.

28 июля. Холодное утро. Ясно. Речки покрылись льдом. Хорошо видны знакомые вершины.

Бордоба. У подъема к перевалу встреча с живописной группой Кашгарских переселенцев.

Перевал Кызыл-арт, затем Маркан-су, озеро Кара-куль.

Жара и ветер. Безводная пустыня.

Перевал Ак-байтал. Быстрый спуск, и к пяти часам мы на биостанции.

Теплый прием начальника станции Добротина. Спим в фанерных домиках. Ночь теплая.

29 июля. Подъем в шесть утра. Переупаковка грузов. В восемь — выезд всей экспедиции (12 человек).

Мургаб. Сухие долины. К перевалу — система озер Сасык-куль.

Около юрт киргизов подкрепляемся кислым молокам. Вдали на западе большая вершина. Предполагаем, что «наша».

Наконец последний перевал и длинный спуск по долине реки Тогуз-булак.

Горячие источники у селения Джиланды. Купаемся. Я и Женя Иванов попали в болото.

Спим на разостланных палатках.

30 июля. Гунт. Селение Байкала. Выгружаемся. Наша база — у местного учителя.

Часть товарищей, в том числе и я, едем дальше, на Хорог.

Кишлаки, зелень и ошеломляющие вершины.

Стоп!.. Бензина нет. Четыре часа ожидания. Встречные машины не сочувствуют нам. Жара, сгорел до корост.

Километров десять идем пешком с рюкзаками. Стемнело. Наконец посчастливилось сесть на машину с хворостом.

Хорог. Поиски ботанического сада. Разведчики — я и Старицкий. В темноте в городе занимаемся почти альпинизмом. Но вот ботанический сад обнаружен. Ночной чай в чудесном саду. Спим под урюком. Ночь теплая и прекрасная.

1 августа. Выехали в 5.30. К девяти часам — в Ван-кале.

Сортируем вещи. Подготовка к выходу. У меня разногласия с Белецким о порядке выхода и продвижения.

В ожидании машины ночлег на поляне у дороги. Спим с Женей Ивановым во вкладышах. То жарко, то холодно. Ночью перелезли в свои мешки.

На машине довезли груз до моста через реку Патхор. Транспортировка через жидкий мостик. Вьючим на две лошади и ишака. Сложный и забавный переход через Патхор. Съемка критических моментов, иногда очень смешных. Вода доходит до пояса и леденит ноги.

Отдых и перегрузка на правом берегу. У меня очень сильно заболела спина — лежу пластом.

В 3.15 пошли вверх. При входе в ущелье Патхор открылся уже знакомый контур пика Патхор. За три часа по камням меж кустарников ивы и облепихи дошли до места, дальше которого лошади идти не могут. Раскинули лагерь. Высота 3300 метров.

Спал на разостланной палатке. Спина болит по-прежнему.

3 августа. Часов в шесть Женя Иванов и Ширимбеков (один из двух наших товарищей таджиков) ушли на охоту.

В девять утра, позавтракав, товарищи приготовились к выходу. Я же лежу пластом.

Пришли снизу два носильщика (молодые таджики) и Володя Старицкий и с ними две лошади с грузом. Ушла первая партия. Вскоре за ней — и вторая. Потом вернулся Шлягин и стал уговаривать караванщиков провести лошадей дальше. Они отказались. Шлягин повел одну лошадь. Караванщики понесли груз. Еще раз возвратился Шлягин и взял еще груз.

Снизу поднялся второй таджик Арабшеев. Раза три подбрасывал Иванов тяжелый груз. Хорошо работал и Шаримбеков.

В 3.20 вернулась первая партия. В обед «полакомились» подгоревшим омлетом (повар Маруся) и, не задерживаясь, двинулись вверх. Я иду тоже. Крупные осыпи, изредка кустарники. Тащу, и довольно сносно, рюкзак.

На песчаной отмели среди кустарника раскинули лагерь. Вершина видна несколько ближе, но путь до нее еще далекий. Ночью опять приступы боли в спине.

4 августа. Ребята ушли перетаскивать грузы с перевалочной базы, расположенной несколько ниже лагеря, в Основной лагерь. Через несколько часов подошли Багров, Тихонравов и Кельзон (особенно тяжело нагрузили Толю Багрова).

Я с трудом дотащил рюкзак до основного лагеря. Помог все тот же Багров, хотя он сам был нагружен до предела.

Основной лагерь раскинули под развесистой ивой. Спим на палатке.

6 августа. В 8.15 вышли все, кроме Саши Сидоренко и таджиков (увлеклись охотой на кийков). Идем с тяжелым грузом.

После моренных бугров пошли осыпи, чередующиеся с отлогими долинками. На конечную морену ледника вступили спустя четыре часа. Путь преградила речка, резко изменившая направление на юго-восток. Переправиться оказалось невозможно. Шагаем вдоль нее. Чудесный правый цирк ледника с высокими вершинами. Обошли речку лишь на месте ее выхода из ледника. Здесь я начал глазомерную съемку.

Придерживаясь правого берега, по камням морены прошли до языка чистого льда, спускающегося от пика Патхор.

Лагерь в котловине. Длительное препирательство между ребятами из-за приготовления пищи. (Кое-кто хитрит и эту работу перекладывает на других.)

Спим «на улице» по той причине, что в свою палатку положили пришедших таджиков. (Толя Багров «позаботился» и не взял из основного лагеря дополнительную палатку.) Ночь лунная, морозная. Спальный мешок заледенел.

7 августа. Пасмурная погода сменилась ясной. Выходим двумя группами. В мою (я и Женя Иванов) включился Белецкий. Задача нашей группы — обследовать цирк с юга.

Задача второй группы (Семенов, Шлягин и Тихонравов) обследовать цирк (с востока) и сочленение южного гребня с вершиной.

Мы вышли в 7.45, связались и сразу же надели кошки. Начали быстро набирать высоту. За 25 минут — 250 метров. Бугристый ледопад кое-где пересекают трещины. Идти легко. Через два часа достигли высоты скального гребешка и вышли к цирку. Пошло отложе. Путь рассечен широкими увалами и трещинами. Переходим к правому берегу. Здесь трещин нет.

 

Пик Энгельса (акварель)

Рисунок Е. Абалакова

 

Крепко пригревает солнце. Снежный склон, ведущий на верхнюю часть южного гребня, заманчив, но переход его к вершине по-прежнему пугает. Цирк ледника поворачивает влево на запад. Подкрепились консервами, яблоками, выпили воду. Время 12 час. 30 мин. Высота 5250 метров.

Наметил кулуар для выхода на гребень. И полезли. Удобные снежные лунки, но высота чувствуется.

Долезли до скал. Обход невозможен. Приходится брать в лоб. Скалы трудны. Лезу на кошках. Оглянулся: за мною дальше никто не полез. Отвязался у последнего выступа и по снежному гребню взошел на вершинку высотой 5500 метров. Открылась обширная панорама.

Со всех сторон хребты. На юг они снижаются к Бартангу и затем вновь переходят в снежные вершины. Западный гребень Патхора очень остер и труден. Северо-западный совершенно обесснежен, крут и невозможен для восхождения. На север гребень еще обрывистей и бесснежней.

Сфотографировал все обстоятельно. Сделал схему и, наконец, — вниз. По скалам спускаюсь, используя самостоятельное охранение за выступы.

Только спустился к снегу, как едва удалось укрыться от камнепада. По снегу спустился быстро. Слева обнаружил более удобный кулуар. В три часа внизу. Отыскал наиболее удобный путь: вначале — у правого берега, затем резкий траверс к левому скальному гребешку и внизу выход к середине ледника. Ни разу не попалось сколько-нибудь значительной трещины. В 4 час. 30 мин. в лагере.

Слегка обгорел. Но настроение хорошее: спина прошла.

Второго отряда еще нет. Они пришли уже совсем к вечеру. «С востока пути для восхождения нет. Южный гребень смыкается с вершиной неблагоприятно» — вот их резюме.

Дополняю свою глазомерную съемку. Сплю в палатке.

11 августа. Начало штурма Патхора.

Проснулись в шесть часов.

Вышли в 7.30. Наша тройка (Женя Иванов, Саша Сидоренко и я) идет первой. На половине пути занялись изготовлением шторок для защиты лица, и нас обошла даже группа Потаповой. Но затем мы обогнали ее и другие группы и пришли в цирк вместе с первыми.

Время 12 часов. Безветренно и жарко. Раскинули лагерь. Распределили продукты. Варим без перерыва. Снег топится на солнце. Нашли и воду.

Окончательное распределение по тройкам. (Ярость Толи Багрова — он в группе Потаповой.)

Ночь на снегу.

12 августа. Выход в восемь часов. Идем первыми. Мне трудно идти из-за ушибленной позавчера ноги. Надежда, что новый ботинок тереть рану будет меньше, не оправдалась. Рюкзаки тяжелы, хотя мы значительную часть полученных продуктов оставили в лагере. Ребят мучает одышка.

За 1 час 15 минут преодолели склон и вышли на гребень в новом месте, правее прошлого подъема. По снежному склону решили обойти первый жандарм, рассчитывая на кальгаспоры. Однако забрали высоко. Склон оказался ледяным и мы с трудом прошли на кошках над берг-шрундом.

В расчете обойти крутой участок скал по карнизам, сняли кошки и вышли на скалы. Они оказались сложны и сыпучи. Потратили много времени и усилий, прежде чем вылезли на верх гребня. По снегу, конечно, подниматься было бы проще. Поэтому, когда остальные три тройки поднялись на перевал, мы им посоветовали пересекать склон ниже и подниматься к гребню по снегу.

Дальше гребень состоял больше из крупных осыпей со скалами. В верхней части этого участка мы обошли его справа и преодолели боковые гребешки. По сыпучим скалам большого кулуара и осыпям вышли на седловину.

На северо-западной стороне гребня нашли отлогий участок осыпи. Но потребовалось два часа, чтобы устроить на ней горизонтальную площадку для палатки. Остальные участники восхождения (три тройки) показались на склоне значительно позже и начали устраивать бивуак не доходя до гребня.

Подкрепляемся рыбными консервами и густейшим супом с клецками системы Жени Иванова. Доесть не смогли. Саша Сидоренко ест мало — вынужден назначить себе диету.

Хороши окружающие панорамы. Все шире раскрываются горизонты необозримых хребтов и мощнее поднимаются на юге монолитные вершины Маркса и Энгельса.

Левее конусообразная вершина. По контурам очень напоминает К 2 в Каракоруме. Взял азимут — 145°. Ночью спим плохо. Пересыхает горло.

13 августа. Утром ребята есть ничего не хотят. Сварил кисель. Он очень хорош и всегда идет с аппетитом. Вышли в девять часов.

Женюшка Иванов совсем «растерялся». Потерял мои нитки с иголками и кассету. Вообще его торопливость становится опасной. Вчера он поймал на свою голову небольшой камень, спущенный Сашей. Удачно еще что увернулся от большого камня и что голову отчасти предохранили защитные очки. Моя перевязка, видимо, тоже удачна. Сегодня боли Женя уже не чувствует.

Обход крутого гребня начали с левой стороны. Справа он падает отвесной стеной. По скальным с осыпью карнизам сравнительно легко поднялись на гребень. Лишь в верхней части небольшая стенка доставила мне неприятные переживания, которые усугубила заклинившаяся в скалы лейка.

Остальным группам в начале движения указан путь. Мы же опять перешли на правый склон. Острыми башнями высятся над нами два основных жандарма. Обходим их справа по наметившемуся карнизу, на который я в целях разведки предварительно сходил и уверился, что обход вполне возможен. Двигаемся к седловине.

Вдруг слышу крик Иванова: «Саша, держи!» и шум падающих камней.

Прижался, как мог, к скалам.

— Ну как, все целы?

— Ничего, сейчас поднимусь…

Это упал Женя Иванов, поскользнувшись на обледенелом снежнике. Все кончилось благополучно.

На гребешке ребята воздвигли еще один тур.

Обходим многочисленными гребешками и кулуарами жандармы и к пяти часам опять выходим на перемычку под последнюю стенку. Через час готова неплохая площадка. Но лишь через два часа медленно подтягиваются остальные связки.

Я использую время и разведываю проходимость последней стены. По глубокому кулуару пролез в верхней части «расклинкой» и далее по сыпучим скалам влез на гребень.

Вот он, путь к вершине!

Но он, видимо, не так прост, как хотелось бы. Впереди еще каверзный гребешок, длинный снежный гребень, может быть, ледяной. И скалы у вершины тоже не малые. В общем препятствий порядочно.

Внизу меня хватились — кричат! Спустился удачно. С аппетитом подкрепился супом, жареной колбасой и чаем. Настроение хорошее.

Ночь прошла плохо. Душно.

14 августа. Многие почти не спали: болело горло от пересыхания и поднялись утомленными.

Пока собирались, время подобралось к девяти. Вышли налегке. По спущенной еще вечером веревке быстро поднялись по кулуару. Пересекли широкий кулуар в обход нависающего снежного карниза и по сыпучим скалам взошли на гребень.

Хотя идем налегке, но самочувствие у ребят неважное. Саша ослаб от диеты и бессонной ночи. Женя Иванов чувствует себя лучше.

Я попытался обойти гребешок справа — безуспешно. Полез через верх — сложно. Тогда двинулись по снежнику слева. Я страхую сверху. Обошли первый выступ. Дальше пошли по гребню без труда.

По снежнику двигаемся на кошках. Мне мучительно наступать на больную ногу. По крутым склонам могу подниматься лишь спиной к склону. Идем медленно. Но весь снежно-ледяной гребень прошли все же за 45 минут.

На скалах сняли кошки и взяли их с собой на случай, если к высшей точке придется подниматься по ледяному гребню.

Скалы не крутые и крайне сыпучие. Метров через 50 я вышел на гребень. Скорее влево. Еще немного, и я на вершине Патхор! 12 час. 20 мин.

Вот он, действительно высший, третий на юг выступ гребня вершины. На восток — карнизы. Особенно огромен карниз со среднего выступа. Кругом бескрайние хребты и сплетения ледников…

Ребята кричат «ура!» Женька в восторге мнет Сашу, а затем бросается на меня и целует жесткой щетиной вместо губ в рану моих губ. И все же приятно.

С вершины открылись величественные панорамы и безбрежное море хребтов, увенчанных вечными снегами.

На севере в облаках кутались вершины, обрамляющие с юга ледник Федченко. На юге возвышались складки Шугнанского и Шахдаринского хребтов с резко выступающими массивами пиков Маркса и Энгельса.

За ними далеко были видны вершины Гиндукуша и Каракорума. Необыкновенная ясность воздуха, незасоренная нередкой здесь дымкой «афганца», позволила рассмотреть столь отдаленные вершины.