Раздел V труд-основа воспроизводства общества

Объяснить, как формируются и воспроизводятся те или иные общественные отношения, а также общество в целом —одна из центральных задач общественной науки. Ее решение применительно к обществу связано не только с дальнейшим развитием научной политической экономии в условиях новой общественной эпохи, но и с разработкой центральных проблем общественной теории на современном этапе развития. Раскрыть пути и способы расширенного воспроизводства общественных отношений — значит, по существу, ответить на наиболее важный вопрос — как вывести из труда и трудовых отношений соответствующие общественные формы, а не только и не просто с помощью анализа находить их технологическую основу. Посредством труда воспроизводится не только сам труд, но и само общество, общественные отношения.

Исследование общества с точки зрения его производства и воспроизводства связано, по глубокому убеждению автора, с разработкой методологических принципов построения научной политической экономии и с новым этапом ее дальнейшего развития, т. е. с необходимостью создания ее концептуальной системы на основе трудовой теории воспроизводства. В последнее время учеными[371]предложены различные теоретические схемы как для анализа общей структуры политэкономии[50], так и для изучения более или менее частных ее вопросов. По мнению автора, воспроизводственный подход к обществу может быть использован для решения многих проблем. При таком подходе научное понимание общества предстает учением, объясняющим не только генезис общественных процессов, но и раскрывающим способы создания новых общественных форм и показывающим, как возводится общественное здание, из какого «материала» и каким образом строятся его отдельные этажи.

В свое время имели место утверждения, что материалистическое понимание истории якобы выявляет лишь функциональные зависимости между общественным бытием и общественным сознанием, базисом и надстройкой, но не объясняет возникновения одного из другого, процесса создания общественных форм. Это понимание, являясь общей методологией, позволяет якобы вскрыть лишь необходимую обоюдную связь между экономической сферой жизни людей и их идеологической, культурной деятельностью. У К. Маркса вроде бы нигде не шла речь о том, что экономика творит социальные и идеологические явления, что последние есть продукт экономики, т. е. согласно этой интерпретации общественное бытие только функционально воздействует на социальные и идеологические явления, но не порождает, не производит, не создает их. Материализм же, если его применить к социальной области, начинается, мол, только там, где ставится вопрос о сотворении духовного из материальных элементов[372]. Современные представители этой точки зрения пытаются сблизить техницизм и технократические концепции с историческим материализмом, функциональную зависимость технического и социального («техническим изменениям соответствуют социальные» они выдают за научное толкование общественного развития. Некоторые отечественные авторы пытаются отделить общественное бытие от его материальности и наделить его исключительно функциональными свойствами, лишенными субстратного, предметного содержания. В частности, социальное бытие в отличие от бытия природных вещей они трактуют как нечто зависимое лишь от практики, но не имеющее объективно существующего (т. е. вне человеческого опыта) содержания. Другие авторы объективность общественного бытия сводят к наличию в нем опять-таки лишь объективно функционирующих за спиной человека закономерностей. В этом случае социальная предметность общественного бытия заменяется объективностью, его первичность определяется только в зависимости от функционального назначения категории «объективное»[373].

В этой связи весьма существенным является вопрос о том, как понимать процесс созидания общественных форм и какое место ему отвести в системе материалистического понимания общества. Здесь возникли серьезные проблемные ситуации и противоречия, не получившие разрешения в современных исследованиях. Отдельные авторы полагают, что при разработке материалистического понимания истории и в изложении К. Маркса в «Предисловии» к работе «К критике политической экономии» он не считал историю продуктом деятельности людей как сознательных существ. Он будто бы раскрывал логику мировой истории, смену способов производства не посредством обращения к человеческой деятельности, труду, а при помощи диалектики производительных сил и производственных отношений. Пользуясь этими категориями, К. Маркс якобы отвлекался от особенного и индивидуального в истории, характеризовал лишь общие, безличные структуры, в которых эта деятельность осуществляется, т. е. он показал их диалектику только с точки зрения функционирования естественноисторического процесса[374]. Отсюда делается заключение о необходимости дополнения подхода к истории как к естественноисторическому процессу, ее понимания как деятельности и продукта деятельности.

В зарубежной литературе, например, югославским философом Г. Петровичем утверждалось, что в историческом материализме все «вертится» вокруг общества, условий материальной жизни, производительных сил и производственных отношений, общественной необходимости, а что касается человека, человеческой деятельности, то о них нет ни слова[375]. В последнее время эта проблема обсуждалась в связи с работой Д. Лукача «Онтология общественного бытия», который в ранних книгах сводил исторический материализм и марксизм в целом к теории практики, а в указанной книге вновь признал существование социальной материи. В итоге в его концепции онтология общественного бытия оказалась разделенной на онтологию социальной материи, где господствует необходимость, и на онтологию деятельности, практики, где преимущество за свободным выбором решений и альтернатив. В последней онтологии, по свидетельству И. С. Нарского, исчезает (или повисает в воздухе) материально-предметная основа сущности труда, деятельности. В свою очередь, объективные закономерности общественного бытия хотя и связываются с индивидуальными актами действий людей, все же наделяются некоей независимой от них силой, проявляются как бы вопреки воле всех участников исторического процесса. Сам же механизм формирования объективных законов истории у Лукача уходит в тень, их связь с деятельностью, практикой «постулируется на уровне их взаимодополнительности, а не подлинно диалектического синтеза»[376]. Этим он дает повод утверждать, что К. Маркс был сторонником двух онтологий — детерминистской «онтологии» общественного бытия и творческой, свободной «онтологии» практики, — разделяющих исторический материализм на материализм «материи», естественно- исторического процесса и материализм сознательной деятельности, человеческой практики. В этом случае марксизм подгоняется под неокантианское разделение социального мира на мир «вещей в себе» и мир явлений.

Важным в этой области является преодоление концепции «праксиса», сторонники которой пытаются объяснить историю с помощью теории человеческой деятельности, без обращения к социальной субстанции, материальной основе общества. Они претендуют на разработку вопросов «творения» и «созидания» различных форм и институтов человеческой жизни, производства самого человека вне учета материальных условий производства. Созидание человеком самого себя и окружающих обстоятельств они противопоставляют социальной необходимости, которая, по их мнению, может функционировать лишь за пределами субъективной человеческой деятельности, является инобытием практики как свободной деятельности.

Некоторые сторонники теории «праксиса» хотят сблизить ее с марксизмом, представить как интерпретацию работ К. Маркса (особенно ранних), как ключ к «аутентичному» пониманию марксизма, построению научной системы исторического материализма[377]. Другие полагают, что если история есть продукт человеческой деятельности, то методологическим ключом и исходной точкой ее теоретического анализа должна быть теория деятельности, а не способ производства. Категория деятельности вроде бы позволяет представить практику и складывающиеся в ходе ее развития человеческие отношения в качестве фундамента социально-исторического исследования и во главу угла поставить творчество людей[378].

С такой позицией, однако, не согласна значительная часть философов: они вполне обоснованно отвергают «двоякое» или «троякое» понимание истории, поскольку оно возникает из вольного или невольного противопоставления ее как естественноисторического процесса и как процесса деятельности людей, осуществления гуманистических идеалов. Они предостерегают от расплывчатой трактовки деятель-ности и от абсолютизации методологического значения категорий «деятельность», «действие» в системе историко-материалистических категорий[379].

Таким образом, проблема налицо. Она не может быть решена простым совмещением указанных противоположных подходов — деятельностного и субстанционального — как дополняющих друг друга в понимании общества, хотя в чем-то эти крайности могут оказаться тождественными («крайности сходятся»). Автор предлагает решить эту проблему посредством теории воспроизводства общества, основанной на труде и трудовых отношениях. Очевидно, что за методологическими способами и инструментами в решении вопроса надобно обращаться к произведениям создателей исторического материализма, в частности к «Капиталу» К. Маркса, в котором, к тому же, имеется очень важное суждение на этот счет:

«Технология вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений... Конечно, много легче посредством анализа найти земное ядро туманных религиозных представителей, чем, наоборот, из данных отношений реальной жизни вывести соответствующие им религиозные формы. Последний метод есть единственно материалистический (курсив мой. — В. Е.), а следовательно, единственно научный метод. Недостатки абстрактного естественнонаучного материализма, исключающего исторический процесс, обнаруживаются уже в абстрактных и идеологических представлениях его защитников, едва лишь они решаются выйти за пределы своей специальности»[380].

С этой точки зрения чрезвычайно односторонней представляется концепция постиндустриального общества Д. Белла, построенная на изолированном от общественных отношений рассмотрении общества только со стороны технологии. Он подгоняет развитие истории под модернистскую «трехчленку» «до — теперь — после»: доиндустриальное, индустриальное, постиндустриальное. Д. Белл при этом без всяких на то оснований считает, что он в методологическом отношении превзошел К. Маркса, который рассматривал общественные отношения и технологию как нечто нераздельное, а он, видите ли, разъединил их и представил как две «логически независимые исторические переменные». Для этого воспользовался геометрическим методом координат, расположив технологию и общественные отношения как две оси, направления вращения которых будто бы определяет последовательность движения общества. Если вращать ось технологии, то получится движение от доиндустриального к постиндустриальному. В этом он видит свое методологическое «превосходство»[381].

Материалистическое понимание истории, открытое К. Марксом и Ф. Энгельсом в 40-х годах XIX в., со времени появления «Капитала», по словам В. И. Ленина, из гипотезы превратилось в «научно доказанное положение». К. Маркс не написал специальной книги по методологии подобно тому, как не написал и «Логики», но оставил логику «Капитала», оставил исторический материализм в виде методологии, реализованной в его главном труде. В письме к Карло Кафьеро К. Маркс поддержал желание последнего в подходящий момент вернуться к «Капиталу», с тем «чтобы в большей мере подчеркнуть материалистическую основу „Капитала"»[382].

В «Капитале» при разработке теории развития капиталистического общества К. Маркс идет не от анализа надстройки к ее экономическому основанию и не от производственной (материально-технической) базы к производственным отношениям, а следует за логикой развития самих социально-экономических форм, совпадающей, в общем и целом, с их исторической эволюцией. В «Капитале» их объяснение отличается от движения мысли по схеме «от следствий к причинам». Следствия, например общественные отношения, К. Маркс объясняет, рассматривая их предпосылки в плоскости тех же общественных форм. Что же касается материально-технической базы, то ее рассмотрение подчинено логике развития капиталистического производственного отношения, т. е. анализу производства и воспроизводства прибавочной стоимости, а вместе с ней — капитала.

Главным, существенным для материалистического понимания истории, процесса «творения» общества является представленная в «Капитале» трактовка общественного производства, об определяющей роли которого постоянно должен помнить исследователь при анализе общества. В экономических работах К. Маркс не раз предостерегал от понимания производства как производства лишь вещей, ибо этим мало что можно объяснить в развитии общества и нельзя выйти на материалистическое истолкование истории, хотя производство вещей (материальных благ) остается необходимой и определяющей предпосылкой, основой существования общества. В «Капитале» дается более глубокое понимание производства.

Этот фундаментальный для материалистического понимания истории вывод еще не извлечен из «Капитала», в том числе и теми авторами, которые претендуют на разработку соответствующих концептуальных схем материалистического понимания истории. По Марксу, не только материальные условия процесса производства выступают его результатом, но и их специфически общественный характер; производятся, являются постоянно возобновляющимся результатом этого процесса общественные отношения, а следовательно, и общественное положение агентов производства по отношению друг к другу, сами производственные отношения[383]. Последние являются столь же важным результатом процесса производства, как и его материальный результат.

Материалистическое понимание истории К. Маркс обосновал в «Капитале» не только тем, что, обращаясь к материальному производству как к решающему фактору развития общества, считал производство вещей (вещных условий) определяющим, но и тем, что рассмотрел производство как производство общественных отношений. Для него производство есть одновременно и процесс производства материальных условий существования человеческой жизни, и протекающий в специфических историко-экономических отношениях процесс производства и воспроизводства самих производственных отношений, а тем самым и носителей этого процесса (людей), т. е. материальных условий их существования и взаимных их отношений. Следовательно, проблема, принявшая в современной литературе форму дилеммы между «социальной субстанцией» и «деятельностью», решается в теории производства как производства не только вещей, но и общественных отношений и человека. Именно такая теория позволяет ответить на вопрос: как создаются, творятся общественные формы, общество и человек. Его решение позволило К. Марксу доказать и обосновать материалистическое понимание истории, преодолеть фейербаховскую концепцию предметной, чувственной деятельности и гегелевскую онтологию абсолютной идеи. Современные концепции «праксиса» и «онтологии» естественноисторического процесса, особенно попытки эклектически дополнить их друг другом, свидетельствуют о неспособности иных теоретиков подняться до истинных масштабов теоретического мышления Маркса, Энгельса, Ленина, о неумении применить в процессе изучения вопросов деятельности громадную интеллектуальную мощь их учения[384]. Обращение к деятельности (например, для понимания производства общественных отношений) мало что дает, как и обращение к производству, сведенному к простому описанию элементов процесса труда по созданию вещей.