Сговор с правительством Ельцина

Прекращение «холодной войны» подтолкнуло США и Южную Корею к сговору с правительством Ельцина в извращении картин развязывания корейской войны.

По мнению их правителей, история корейской войны, несправедливо изложенная под влиянием «холодной войны» между Востоком и Западом, подлежит основательному пересмотру. Они хотели привлечь к реализации своих амбиций Россию, связанную во многом с минувшей корейской войной. [44]

В первой половине 90-х годов Сеул по указке Вашингтона требовал от администрации Ельцина передать ему секретные документы о корейской войне за небольшие деньги. Когда свита Ельцина была готова пойти на это, власти Южной Кореи считали, что настал самый подходящий шанс. На приобретение этих материалов рвались президент, дипломаты, сотрудники спецслужбы и даже группа продажных ученых Южной Кореи.

В ноябре 1992 г. Ким Ен Сам пригласил Ельцина в Сеул и торговался с ним по поводу передачи их Южной Корее за часть предоставляемых России «экономических кредитов».

Выступая на южнокорейском парламенте, Ельцин обещал найти и передать Южной Корее «документы 25 июня». В июне 1994 г. в Москве Ким Ен Сам получил от Ельцина 216 документов объемом 545 страниц: дипломатические документы предвоенных и военных лет, например, «телеграммы» внешнеполитических ведомств обеих стран, «записи переговоров», а также протоколы заседаний ЦК КПСС и другие документы внутреннего пользования.

Ким Ен Сам блефовал: «Все они выяснят подробности исторического факта, что инцидент 25 июня возник из-за внезапного налета, нападения Севера на Юг».

«Сеул синмун», «Чуньан ильбо», «Тоньа ильбо» и другие южнокорейские газеты заодно начали сыпать потоки лжи: «И Россия, наконец, стала развязывать узел правды», «В спорах о причинах корейской войны выяснится вся истина», «Подтвердится измышленность версии об атаке на Север и правдивость версии о нападении на Юг» и т. д. Они без устали перелистывали все ельцинские «документы о событии 25 июня», но не нашлось никаких достоверных данных, подтверждающих версию о «нападении на Юг». И неудачники прибегали ко всяким подлым предположениям, измышлениям, махинациям, довольно далеким от истины: «Сам факт, что Советский Союз и Северная Корея обменялись множеством дипломатических документов, говорит о подготовке к войне 25 июня», «В них прямого упоминания нет, но суждения по тем или иным данным дают намек на инцидент 25 июня — нападение на Юг» и т. д. [45]

Примером фальсификации служит видеозапись «Секрет ЦК партии, корейская война», переданная в мае 1994 г. по синему экрану российским телеканалом «Останкино».

Видеопродукция, взявшая исток материалов о корейской войне, как говорит Волкогонов, из кремлевского архива, абсурдно исказила картину развязывания корейской войны, как будто пожар войны зажегся в результате «нападения Севера на Юг».

Все видеоизображения, от самой заголовки до мелочей содержания, сплетенные из сплошной лжи, сразу вызвали сомнения и порицания не только в кругу ученых, но и в общественности.

Волкогонов, главный проектор видеопродукции, растерянно начал оправдывать себя — мол, сам нашел материалы в никому не доступном, секретном архиве. Это вызвало большее сомнение у телеаудитории. Доктор исторических наук Деникин и многие другие ученые России поставили под сомнение саму «достоверность» материалов. Непонятное дело, говорит он, что только одному Волкогонову были доступны секретные материалы ЦК партии, которые раньше никто не видел и не мог видеть.

В своей статье в «Правде» от 31 мая 1994 г. Деникин бичевал «бессовестного» Волкогонова за «монополию» этих «секретных документов, известных только ему одному». Ванин, заведующий корейской секцией Института востоковедения РАН, сказал: непонятно, как только ему одному, Волкогонову, было разрешено монополистически использовать никому не доступные секретные материалы. Далее он отметил, что Волкогонов своим самовольным цитированием и трактовкой материалов, пока еще не подверженных строгой научной проверке на открытых консультациях специалистов, определил «власти Северной Кореи как группу военных преступников»; это не подход ученого, а скорее злонамеренная агиткампания (приложение к южнокорейскому журналу «Хангере — 21»).

Такова была неправдоподобность проблемной «видеозаписи». Итак, Южная Корея стала объектом критики и обвинения со стороны мидовцев и ученых России. Так и было [46] в октябре 1994 г., когда в Москве проходила международная научная конференция по совместной инициативе южнокорейской академии дипломатии и безопасности и Института МЭМО России, на ней замглавы МИД России Панов, директор Института проблем Дальнего Востока Читаренко и другие говорили, что Южная Корея «оглашением документов 25 июня заставила и Россию испытывать дипломатические затруднения». Они отрицали утверждения Южной Кореи о том, что «инцидент 25 июня возник из-за нападения Севера на Юг». В своей основной речи Панов, отвергнув версию о «нападении на Юг», отметил: «До начала войны 25 июня между Севером и Югом нередко возникали большие и малые стычки. Откровенно говоря, трудно с уверенностью сказать о «нападении на Юг» со стороны Севера».

Дипломаты и ученые России поставили ребром сам вопрос оглашения «документов 25 июня» потому, что при передаче их Южной Корее была предъявлена просьба со стороны России не предать документы гласности с учетом отношений с КНДР и КНР. Так, насколько известно, в июне 1993 г. Ельцин при передаче в Москве перечня «документов 25 июня» тогдашнему директору южнокорейского агентства безопасности Хан Сын Чжу напомнил ему не спешить с оглашением их содержания. Южнокорейская газета «Сеул синмун» от 25 июня 1993 г. пишет: «Правительство «по просьбе России» держит в тайне все, кроме самого факта о получении «документов 25 июня». И глава внешнеполитического ведомства на это очень осторожно реагирует: «Отказ от спешного оглашения их контекста будет в пользу южнокорейско-российских отношений». И потому сам Хан Сын Чжу, получивший перечень документов от Ельцина, после возвращения в Сеул об этом в одиночку доложил Ким Ен Саму.

Зачем власти Ельцина не пожелали спешного разглашения «тайны» документов? Это было не потому, что в них скрывалось какое-то заслуживающее внимания. Их больше всего беспокоила сама продажа секретных дипломатических документов, связанных с третьей страной. [47]

Однако власти Южной Кореи действовали иначе — не только спешно огласили документы, но и при отсутствии годных для них материалов на свой лад выдумали предположения и раздули факты. Это просто загнало Ельцина в заколдованный круг.

Понятно, что американо-южнокорейский сговор с режимом Ельцина в «переделке» истории представлял собой не более чем неудачно поставленным спектаклем.