Тема 2. Семиотическая природа литературы. Значение и многозначность

Тема 11. Авторское сознание в драме. Жанры драмы

 

-Что такое паратекст?

Паратекст - {фр. paratexte < гр. para - около + лат. textum - ткань, связь слов} - филол. текст, набранный курсивом или иным выделяющимся шрифтом, отделяемый тем самым от основной части произведения (напр., ремарки, сопровождающие диалоги в пьесах). Нем. Parasprache.

- Каково соотношение понятий «паратекст» и «дидаскалии»?

Описание функций дидаскалий в процессах понимания предполагает установление взаимосвязи между различными видами опыта действований читателя и представленными в тексте ситуациями. Связи и их характеристики определяются тем, что они связывают, поэтому анализ «внешних» связей может быть осуществлен только в форме анализа «внутренних» связей какого-либо более сложного целого. Мы рассматриваем драматургические тексты как часть театрального искусства, литературы, культуры в целом, а ситуации, представленные в данных текстах, таксономически соотносятся с ситуациями обыденного опыта. Функции дидаскалий рассматриваются в системе деятельности, направленной на понимании драматургического текста, т.е. деятельности, в ходе которой реципиентом осваиваются содержания и смыслы, опредмеченные текстовыми средствами.

 

- Как исторически изменяется функция ремарки?

Ремарка - описание действия. Можно также ее назвать прямым вмешательством автора, комментированием действия и донесением дополнительного смысла, что в целом приводит к разрушению иллюзии повествования. Основными функциями ремарки можно считать:

 

комментирование;

 

сообщение дополнительных условий;

 

прояснение смысла;

 

указание мест действия;

 

указание время действия;

 

раскрытие психологического состояния;

 

указание на симультанность.

 

В театральной практике сложилось двоякое отношение к ремарке. Первое характеризуется полным исполнением указаний автора. Второе - пренебрежение и необязательное исполнение ремарок. Вопрос, по существу, заключается в том, насколько ремарка «обязательна» к исполнению. Совершенно справедливы упреки к драматургам за их неполное представление о сценических выразительных средствах. К этому же примыкает и проблема трактовки, вносящая дополнительные коррективы в драматургию. Но в этом споре не стоит забывать, что в эволюции театральной ремарки отразилась эволюция театра и сценических форм. Здесь мы видим результат взаимодействия драматург - театр. Ремарка, по мнению Сахновского-Панкеева, компонент, привнесенный историей развития драмы. В Древней Греции их нет, у Шекспира - минимум, чем дальше, тем ремарки появляются чаще и становятся все более обширными.

 

Тема 2. Семиотическая природа литературы. Значение и многозначность

· Слово как объект теории литературы

· Знаковая природа художественного текста

Литература оперирует словами, которые расположены в определенном порядке. Слово – текст – литература. Это знаковая природа литературы. 3 вида знаков. ПОДОБИЯ или ИКОНЫ – функция передачи идей, репрезентируют вещи, имитируя их. Например, разговор двух людей из разных стран. УКАЗАТЕЛИ или ИНДЕКСЫ – физически связаны с вещами. Например, дорожные знаки. СИМВОЛЫ – ассоциируются с их значениями благодаря привычке. Конвенциональные знаки.

· Знак и символ

Знак. Означающая сторона (сигнальное имя) – отношение знака к определенному языку, к искусственной системе знаков. ОзначаЕМая сторона (значение знака) – отношение знака к действительности (любой). Модель некоторого явления жизни, на которую знак указывает. СМЫСЛ – актуализируемая сторона знака. Отношение знака к понимающему чознанию.

ЗНАК всегда конвенционален (условен, связан с культурой). Референтен (сообщает что-либо. Потенциально знак имеет значение, даже если мы его не знаем. Концептуален. Значение, выраженное в знаке, распространяется на неизвестное количество контекстов, при этом сохраняется общее абстрактное значение.

· Многозначность знака в культуре

Символ – знак, который связан с обозначаемой им предметностью так, что а) предмет не может быть дан иначе, чем посредством данного знака-символа, б) знак-символ не может выражать другую предметность, оставаясь при этом самотождественным, в) знак-символ является не только средством для указания на предмет, но также и источником смысла (в предельном случае – единственным), г) интерпретация знака-символа не допускает конечных процедур и однозначной «расшифровки», но в то же время предполагает существование конкретного смысла и исключает произвольность толкования.

В отличие от образа символ не самодостаточен и «служит» своему денотату (предмету), требуя не только переживания, но также проникновения и толкования. В искусстве – особенно в его высоких достижениях – грань между образом и символом трудноопределима, если не учитывать, что художественный образ приобретает символическое звучание, тогда как сам символ изначально связан со своим предметом. В отличие от понятия, для которого однозначность является преимуществом (по сравнению, напр., со словом естественного языка), сила символа в его многозначности и динамике перехода от смысла к смыслу. Находясь между понятием и образом, символ одновременно передает многозначность денотата, используя образные средства, и однозначность образа, используя понятийные средства. В отличие от аллегории и эмблемы символ не является иносказанием, которое снимается подстановкой вместо него прямого смысла: смысл символа не имеет простого наличного существования, к которому можно было бы отослать интерпретирующее сознание. В отличие от притчи и мифа символ не предполагает развернутого повествования (нарративной формы) и может иметь сколь угодно сжатую форму экспрессии. В отличие от метафоры символ может переносить свойства предметов и устанавливать те или иные их соответствия не для взаимоописания этих предметов, а для отсылки к «неописуемому». В отличие от знамения символ не является знаком временнóго или пространственного явления (приближения) сверхприродной реальности, поскольку допускает наличие бесконечно большой дистанции между собой и своим интенциональным предметом.

· Смысл и смыслы

На существование в художественном тексте скрытого смыслового пласта (в некоторых источниках – вербально не выраженной информации)указывается многими его исследователями (Ларин 1974; Лотман 1973; Адмони1986, 1994; Арнольд 1974, 1979; Молчанова 1988; Старкова 1983;Масленникова 1999 и др.). Эта мысль (хотя и в косвенной форме) содержалась уже в работах А.А. Потебни, в его учении о "внутренней форме слова" и рассуждениях о смысловой плотности слова (Потебня 1914: 244). Из концепции ученого следует вывод, что художественный текст, по своей структуре аналогичный слову, характеризуется наличием скрытого смысла, онтологически ему присущего и являющегося критерием его художественности. Данная проблема получила дальнейшее развитие в работах представителей как Русской формальной школы (Тынянов 1968, 1977; Шкловский 1968; Эйхенбаум 1969; Винокур 1959), так и структурно-функциональной стилистики (Якобсон 1975; Лотман 1970, 1972; Тодоров1975; Барт 1978, 1989).

Развивая идеи А.А. Потебни, Г.О. Винокур противопоставляет художественный смысл слова его буквальному смыслу как неравнозначные понятия и переносит это противопоставление на систему поэтического языка, выделяя в нем в качестве основной особенности наличие "более широкого" или "более далекого содержания", не имеющего "своей собственной раздельной языковой формы", а пользующейся "формой другого, буквально понимаемого содержания". (Винокур 1959: 390).

Б. А. Ларин указывает на способность лирики давать "не просто двойные, а многорядные (кратные) смысловые эффекты", иметь "внезапные недоговоренности", вызывающие в слушателе "напряжение воображения и более яркие образы, чем если бы все было сказано". (Ларин 1974: 66).

Ю. М. Лотман, рассматривая язык искусства как художественный код, говорит о необходимости расшифровки его адресатом: "Текст предстает перед нами как дважды (как минимум) зашифрованный; первая зашифровка –система естественного языка (предположим, русского). <…>. Однако, этот же текст – получатель информации знает это – зашифрован еще каким-то другим образом. В условия эстетического функционирования текста входит предварительное знание об этой двойной шифровке и незнание (вернее, неполное знание) о принятом при этом "вторичном коде" (Лотман 1973: 21-22). Расшифровка вторичного кода, по Лотману, есть ничто иное как экспликация смысла, невыраженного вербально.