Отрывок из стихотворения «Деревня» (1819)

Слово о полку Игореве

Плач Ярославны

 

На заре в Путивле причитая,

Как кукушка раннею весной,

Ярославна кличет молодая,

На стене рыдая городской:

— Днепр мой славный!

Каменные горы

В землях половецких ты пробил,

Святослава в дальние просторы

До полков Кобяковых носил.

Возлелей же князя, господине,

Сохрани на дальней стороне,

Чтоб забыла слезы я отныне,

Чтобы жив вернулся он ко мне!

 

Золотое слово Святослава

Да князья помочь мне не хотят,

 Мало толку в силе молодецкой.

Время, что ли, двинулось назад?

Ведь под самым Римовым кричат

Русичи под саблей половецкой!

                                          Фонвизин
«Недоросль»
Стародум «В большом свете водятся премелкие души»
«Унижать рабством себе подобных беззаконно»

Простаков
«Без вины виноват»

«Без наук люди живут и жили», «ученье- вздор», «главное - достаточек уметь нажить и сохранить» - философия невежеств. дворянства

«Уж четыре года как учится» – о Митрофанушке (бессмысленность его обучения)

Отношения слуги и хозяина
Еремеевна получает «по пяти рублей в год, да по пяти пощечин на день»

Простакова «Да разве дворянин не вправе
поколотить слугу, когда захочет?»

А. С. Пушкин: "«Недоросль» - единственный памятник народной сатиры, "Недоросль",
которым некогда восхищалась Екатерина и весь ее блестящий двор..."

                              Жуковский
«Светлана»
Начало баллады

«Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали:
За ворота башмачок
Сняв с ноги, бросали…»

 

«Лучший друг нам в жизни сей
Вера в провиденье»

 

 

А.Грибоедов «Горе от ума»

Отрывки из монологов Чацкого

а) И точно, начал свет глупеть,

Сказать вы можете вздохнувши;

Как посравнить, да посмотреть

Век нынешний и век минувший:

Свежо предание, а верится с трудом;

Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;

Как не в войне, а в мире брали лбом,

Стучали об пол не жалея!

 

Хоть есть охотники поподличать везде,

Да нынче смех страшит, и держит стыд в узде;

 

б) А судьи кто? – За древностию лет

К свободной жизни их вражда непримирима,

Сужденья черпают из забыты́х газет

Времен Очаковских и покоренья Крыма;

Всегда готовые к журьбе, Поют всё песнь одну и ту же,

Не замечая об себе: Что старее, то хуже.

Где, укажите нам, отечества отцы,

Которых мы должны принять за образцы?

Теперь пускай из нас один,

 Из молодых людей, найдется – враг исканий,

Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,

 В науки он вперит ум, алчущий познаний;

Или в душе его сам бог возбудит жар

К искусствам творческим, высоким и прекрасным,

– Они тотчас: разбой! пожар!

 

в) В той комнате незначащая встреча:

 Французик из Бордо, надсаживая грудь,

Собрал вокруг себя род веча

И сказывал, как снаряжался в путь

В Россию, к варварам, со страхом и слезами;

 Приехал – и нашел, что ласкам нет конца;

Ни звука русского, ни русского лица

Не встретил…

 

Хоть у китайцев бы нам несколько занять

Премудрого у них незнанья иноземцев.

Воскреснем ли когда от чужевластья мод?

Чтоб умный, бодрый наш народ

Хотя по языку нас не считал за немцев.

Вы пра́вы: из огня тот выйдет невредим,

Кто с вами день пробыть успеет,

Подышит воздухом одним,

И в нем рассудок уцелеет.

Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.

Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,

Где оскорбленному есть чувству уголок!..

Карету мне, карету!

Монологи Фамусова

 

а) Вкус, батюшка, отменная манера;

На всё свои законы есть:

Вот, например, у нас уж исстари ведется,

Что по отцу и сыну честь;

Будь плохенький, да если наберется

Душ тысячки две родовых, – Тот и жених.

 

б) Вот то‑то, все вы гордецы!

Спросили бы, как делали отцы?

Учились бы, на старших глядя:

Мы, например, или покойник дядя,

Максим Петрович: он не то на серебре,

На золоте едал; сто человек к услугам;

Весь в орденах; езжал‑то вечно цугом;

Век при дворе, да при каком дворе!

 

в) Куда как чуден создан свет!

Пофилософствуй – ум вскружится;

То бережешься, то обед:

Ешь три часа, а в три дни не сварится!

 

 

Современники о комедии:
Пушкин «Много ума и смешного в стихах», «разительная картина нравов»
Катенин «Ума и соли тьма»

Софья «Счастливые часов не наблюдают»
«Он не в своем уме» (о Чацком) - первая
распускает слух.

Фамусов «Обычай мой такой:
Подписано, так с плеч долой»
«Не надобно другого образца,
Когда в глазах пример отца» (Софье)
«Кто беден, тот тебе не пара» (Софье)
«Что будет говорить княгиня Марья
Алексевна!» (фраза заканчивает комедию,
зависимость Фамусова от чужого мнения)

Молчалин: «В мои года не должно сметь
Свое суждение иметь» (бесхребетность и
подобострастие)
Завет отца Молчалину – «угождать всем
людям без изъятья»
«Злые языки страшнее пистолета»

Чацкий

«Чины людьми даются,
А люди могут обмануться»
«Дома новы, но предрассудки стары»
«И дым Отечества нам сладок и приятен…»
«Служить бы рад, прислуживаться
тошно»
«Молчалины блаженствуют на свете!»
«А впрочем, он дойдет до степеней известных
Ведь нынче любят бессловесных» (о Молч.)
Гончаров («Мильон терзаний»): «Эта пьеса как столетний старик, около которого всё, отжив по очереди свою пору, умирают и валятся, а он ходит, бодрый и свежий, между могилами старых и колыбелями новых»

 

А.С.Пушкин «Евгений Онегин»

 

Евгений

а) Он три часа по крайней мере

 Пред зеркалами проводил

И из уборной выходил

 Подобный ветреной Венере,

 Когда, надев мужской наряд,

Богиня едет в маскарад...

 

б) Monsieur l’Abbé, француз убогой,

Чтоб не измучилось дитя,

Учил его всему шутя,

Не докучал моралью строгой,

Слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил.

 

Чего ж вам больше?
Свет решил,
Что он умен и очень мил

(об Онегине, светское общество узкое во взглядах, мелкое, низкое)

 

 

...Хотя мы знаем, что Евгений

Издавна чтенье разлюбил,

Однако ж несколько творений

Он из опалы исключил: Певца Гяура и Жуана

Да с ним еще два-три романа...

Приготовляясь, денег ради,

 На вздохи, скуку и обман...

...Ярем он барщины старинной

 Оброком легким заменил;

И раб судьбу благословил...

Ленский

Он с лирой странствовал на свете:
Под небом Шиллера и Гете
Их поэтическим огнем
Душа воспламенилась в нем

 

Автор об Ольге

Всегда скромна, всегда послушна,
Всегда как утро весела,
Как жизнь поэта простодушна,
Как поцелуй любви мила

Татьяна

Ни красотой сестры своей,
ни прелестью ее румяной,
Не привлекла она б очей

 

Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой

Онегин Ленскому об Ольге и Татьяне

«Неужто ты влюблен в меньшую?
-А что? – «Я выбрал бы другую,
Когда б я был, как ты, поэт»

 

в) Отповедь

 Онегина Татьяне

 

Мечтам и годам нет возврата;

Не обновлю души моей…

Я вас люблю любовью брата

И, может быть, еще нежней.

Послушайте ж меня без гнева:

Сменит не раз младая дева

Мечтами легкие мечты;

Так деревцо свои листы

Меняет с каждою весною.

Так, видно, небом суждено.

Полюбите вы снова: но…

Учитесь властвовать собою:

Не всякий вас, как я, поймет;

К беде неопытность ведет».

 

г) Онегин перед дуэлью

Он обвинял себя во многом:

Во-первых, он уж был неправ,

Что над любовью робкой, нежной

Так подшутил вечор небрежно..
А во-вторых: пускай поэт
Дурачится; в осьмнадцать лет
Оно простительно. Евгений,
Всем сердцем юношу любя,
Был должен оказать себя
Не мячиком предрассуждений,
Не пылким мальчиком, бойцом,
Но мужем с честью и с умом.

XI

Он мог бы чувства обнаружить,
А не щетиниться, как зверь;
Он должен был обезоружить
Младое сердце. «Но теперь
Уж поздно; время улетело...
К тому ж — он мыслит — в это дело
Вмешался старый дуэлист;
Он зол, он сплетник, он речист...
Конечно, быть должно презренье
Ценой его забавных слов,
Но шепот, хохотня глупцов...»
И вот общественное мненье! ³⁸
Пружина чести, наш кумир!
И вот на чем вертится мир!

Татьяна об Онегине

«Уж не пародия ли он?»

«С вашим –то умом быть чувства мелкого рабом? (Татьяна Онегину, вопрос о сомнениях
Татьяны по поводу любви к ней Евгения)

Последнее объяснение Татьяны с Онегиным

Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна

 

Композиционная особенность романа - открытый финал, автор оставляет Онегина
после объяснения с Татьяной
И здесь, героя моего,
В минуту, злую для него,
Читатель, мы теперь оставим,
Надолго, навсегда
Различия между Онегиным и автором

В. Г. Белинский: "в "Евгении Онегине" Пушкин исчерпал до дна современную русскую жизнь»

Предмет сопоставления	Онегин	Автор
Театр	Театр для Онегина- это место, где можно показать себя и безнаказанно полюбоваться в лорнет на незнакомых дам.	Для автора театр – это «волшебный край»
Природа	Природа на Онегина наводит сон.	Автор «предан всей душой полям, цветам, деревне»
Любовь	Для Онегина любовь- это «наука страсти нежной», обязательным условием которой является умение «лицемерить, таить надежду, ревновать, разуверять, заставить верить, казаться мрачным, изнывать»	Автор говорит, вспоминая о своей любви, что «завидовал волнам, бегущим бурной чередою с любовью лечь к ее ногам»
Творчество	Онегин лишен умения и возможности выразить себя в творчестве «труд упорный, ему был тошен; ничего/ не вышло из пера его»	Смысл собственной жизни автор видит в следующем «быть может, в Лете не потонет, строфа, слагаемая мной»

 

                                    Лермонтов
«Песня про царя Ивана Васильевича, молодого
опричника и удалого Купца Калашникова»
Кирибеевич - опричник
Купец: «Я скажу тебе, православный царь:
Я убил его вольной волею,
А за что про что – не скажу тебе,
Скажу только богу единому.
Прикажи меня казнить – и на плаху несть
Мне головушку повинную;
Не оставь лишь малых детушек,
Не оставь молодую вдову,
Да двух братьев моих своей милостью»…

Поэма «Мцыри» мужество, протест, свободолюбие.
Мцыри живет в чуждой среде, лишенной всех близких:
«Я никому не мог сказать
Священных слов «отец» и «мать».
…Я видел у других
Отчизну, дом, друзей, родных,
А у себя не находил,
Не то что милых душ - могил!»
«Я мало жил и жил в плену
Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б смог».

Роман «Герой нашего времени»
Хронология глав: «Тамань», «Княжна Мэри», начало повести «Бэла», «Фаталист», конец повести «Бэла», «Максим Максимыч», предисловие к «журналу Печорина»

СМЫСЛ ЖИЗНИ:
Перед дуэлью с Грушницким Печорин размышляет: «Зачем я жил? Для какой
цели я родился?»

Печорин: «Неужто, думал я, мое единственное назначение на земле - разрушать чужие надежды?»

«После всего этого, как бы, кажется, не сделаться фаталистом?»

«И если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля и рассудок?»

Лерм: «Герой нашего времени - это портрет, составленный из пороков всего нашего
поколения в полном их развитии»

В. Г. Белинский: "Вот книга, которой суждено никогда не стариться, потому что при самом
рождении ее она была вспрыснута живою водою поэзии! Эта старая книга всегда будет нова".

                                        Гоголь
Повесть «Шинель»
НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ ВЛАСТИ:
«Зачем вы меня обижаете?»
Значительное лицо, до смерти испугавшее Башмачкина своим начальственным окриком, узнав о смерти его «остался даже пораженным, слышал угрызения совести и весь день был не в духе»

«Ревизор»
«Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор» - открывает пьесу эта фраза Антона Антоновича Сквозник-Дмухановск.

Попечитель богоугодных заведений Земляника рассуждает о больных: «Человек простой: если умрет, то и так умрет, а если выздоровеет, то и так выздоровеет»

«Единственным положительным героем моей комедии является смех»- признавался Гоголь

Доктор со зловещей фамилией Гибнер «по-русски ни слова не знает»

Городничий «Чему смеетесь?-Над собой смеетесь!»

В. Ф. Одоевский: «Русская литература оказала правительству и публике четыре услуги, а именно:
“Недоросль”, “Ябеда”, “Горе от ума” и “Ревизор”».

«Мертвые души»

Принцип изображения помещиков:

• Внешний вид усадьбы
• Состояние хозяйства
• Господского дома
• Внутреннего убранства
• Характеристика помещика
• Его взаимоотношения с Чичиковым

О Манилове «глупо и без толку готовится на кухне», «пусто в кладовой», а между тем,
воздвигнута «беседка с плоским зеленым куполом, деревянными колоннами и надписью
«Храм уединенного уединения»» (дух.пустота)

Коробочка «крепколобая» и «дубинноголовая»

«Ноздрев в тридцать пять лет был таков ж совершенно, как в осьмнадцать и двадцать:
охотник погулять»

Плюшкин «прореха на человечестве»

Общие черты помещиков: бесчеловечность, праздность, пошлость, духовная пустота.

«Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой!»-говорил отец Чичикову (завет отца)

Гоголь о Чичикове: «справедливее всего назвать его хозяин-приобретатель»

В.Г. Белинский: «"Мертвые души" стоят выше всего, что было и есть в русской литературе, ибо в них глубокость живой общественной идеи неразрывно сочеталась с бесконечною художественностию образов.

 

ЛИРИКА

Г.Р.Державин «Памятник»

Так! — весь я не умру, но часть меня большая,

От тлена убежав, по смерти станет жить,

И слава возрастет моя, не увядая,

Доколь славянов род вселенна будет чтить.

Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,

Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;

Всяк будет помнить то в народах неисчетных,

Как из безвестности я тем известен стал,

Что первый я дерзнул в забавном русском слоге

О добродетелях Фелицы возгласить,

В сердечной простоте беседовать о боге

И истину царям с улыбкой говорить.

 

В.А.Жуковский «Море»

Безмолвное море, лазурное море,

Открой мне глубокую тайну твою.

Что движет твое необъятное лоно?

Чем дышит твоя напряженная грудь?

Иль тянет тебя из земныя неволи

Далекое, светлое небо к себе?..

 

А.С.Пушкин

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!

Товарищ, верь: взойдет она,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!

 

«Узник» 1822

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Вскормленный в неволе орел молодой,

Мой грустный товарищ, махая крылом,

Кровавую пищу клюет под окном,

Клюет, и бросает, и смотрит в окно,

Как будто со мною задумал одно.

Зовет меня взглядом и криком своим

И вымолвить хочет: «Давай улетим!

Мы вольные птицы; пора, брат, пора!

Туда, где за тучей белеет гора,

Туда, где синеют морские края,

Туда, где гуляем лишь ветер... да я!...»

 

«К морю» 1824

 

Одна скала, гробница славы...

Там погружались в хладный сон

Воспоминанья величавы:

Там угасал Наполеон.

 

Там он почил среди мучений.

И вслед за ним, как бури шум,

Другой от нас умчался гений,

Другой властитель наших дум.

Исчез, оплаканный свободой,

Оставя миру свой венец.

Шуми, взволнуйся непогодой:

Он был, о море, твой певец.

«Разговор книгопродавца с поэтом»1824

Книгопродавец

Прекрасно. Вот же вам совет;

Внемлите истине полезной:

Без денег и свободы нет.

Что слава?— Яркая заплата

На ветхом рубище певца.

Нам нужно злата, злата, злата:

Копите злато до конца!

Предвижу ваше возраженье;

Но вас я знаю, господа:

Вам ваше дорого творенье,

Пока на пламени труда

Кипит, бурлит воображенье;

Оно застынет, и тогда

Постыло вам и сочиненье.

Не продается вдохновенье,

Но можно рукопись продать.

«К***»

1825

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

 

В томленьях грусти безнадежной,

В тревогах шумной суеты,

Звучал мне долго голос нежный

И снились милые черты.

 

Шли годы. Бурь порыв мятежный

Рассеял прежние мечты,

И я забыл твой голос нежный,

Твои небесные черты.

 

В глуши, во мраке заточенья

Тянулись тихо дни мои

Душе настало пробужденье:

И вот опять явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

«19 октября 1825 года»

Друзья мои, прекрасен наш союз!

Он как душа неразделим и вечен —

Неколебим, свободен и беспечен

Срастался он под сенью дружных муз.

Куда бы нас ни бросила судьбина,

И счастие куда б ни повело,

Всё те же мы: нам целый мир чужбина;

Отечество нам Царское Село.

«Пророк»

1826

Духовной жаждою томим,

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился.

Перстами легкими как сон

Моих зениц коснулся он.

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он, —

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И дольней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник,

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем,

Как труп в пустыне я лежал,

И бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

«На холмах Грузи…»

1829

На холмах Грузии лежит ночная мгла;

Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;

Печаль моя полна тобою,

Тобой, одной тобой... Унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит — оттого,

Что не любить оно не может.

«Анчар»

1828

В пустыне чахлой и скупой,

На почве, зноем раскаленной,

Анчар, как грозный часовой,

Стоит — один во всей вселенной.

…Но человека человек

Послал к анчару властным взглядом,

И тот послушно в путь потек

И к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолу

Да ветвь с увядшими листами,

И пот по бледному челу

Струился хладными ручьями;

Принес — и ослабел и лег

Под сводом шалаша на лыки,

И умер бедный раб у ног

Непобедимого владыки.

А царь тем ядом напитал

Свои послушливые стрелы

И с ними гибель разослал

К соседям в чуждые пределы.

«Я вас любил»

1829

1835

Вновь я посетил

И старую главу их заслонишь

И обо мне вспомянет.

«Памятник»

1836

М.Ю.Лермонтов (1814-1841)

Лермонтов М.Ю.

«Нищий»

1830

У врат обители святой

Стоял просящий подаянья

Бедняк иссохший, чуть живой

Куска лишь хлеба он просил,

И взор являл живую муку,

И кто-то камень положил

В его протянутую руку.

Так я молил твоей любви

Так чувства лучшие мои

Обмануты навек тобою!

«Парус»

1832

Белеет парус одинокой

В тумане моря голубом!..

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?...

Играют волны — ветер свищет,

И мачта гнется и скрыпит...

Увы! Он счастия не ищет

И не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,

Над ним луч солнца золотой...

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в бурях есть покой!

«Нет, я не Байрон…»

1832

Нет, я не Байрон, я другой,

Еще неведомый избранник,

Но только с русскою душой.

Я раньше начал, кончу ране,

Мой ум не много совершит;

В душе моей, как в океане,

Надежд разбитых груз лежит.

Кто может, океан угрюмый,

Твои изведать тайны? Кто

Толпе мои расскажет думы?

Я — или бог — или никто!

«Когда волнуется желтеющая нива…»

1837

Приветливо кивает головой;

1837

Отмщенья, государь, отмщенья!

Паду к ногам твоим:

Будь справедлив и накажи убийцу,

Чтоб казнь его в позднейшие века

Твой правый суд потомству возвестила,

Чтоб видели злодеи в ней пример.

Погиб поэт! — невольник чести —

Пал, оклеветанный молвой,

С свинцом в груди и жаждой мести,

Поникнув гордой головой!..

Не вынесла душа поэта

Позора мелочных обид,

Восстал он против мнений света

Один, как прежде... и убит!

Убит!.. к чему теперь рыданья,

Пустых похвал ненужный хор

И жалкий лепет оправданья?

Судьбы свершился приговор!

Не вы ль сперва так злобно гнали

Его свободный, смелый дар

И для потехи раздували

Чуть затаившийся пожар?

Что ж? веселитесь... — он мучений

Последних вынести не мог:

Угас, как светоч, дивный гений,

Увял торжественный венок.

Его убийца хладнокровно

Навел удар... спасенья нет:

Пустое сердце бьется ровно.

В руке не дрогнул пистолет,

И что за диво?.. издалека,

Подобный сотням беглецов,

На ловлю счастья и чинов

Заброшен к нам по воле рока;

Смеясь, он дерзко презирал

Земли чужой язык и нравы;

Не мог щадить он нашей славы;

Не мог понять в сей миг кровавый,

На что́ он руку поднимал!..

И он убит — и взят могилой,

Как тот певец, неведомый, но милый,

Добыча ревности глухой,

Воспетый им с такою чудной силой,

Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

Зачем от мирных нег и дружбы простодушной

Вступил он в этот свет, завистливый и душный

Для сердца вольного и пламенных страстей?

Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,

Зачем поверил он словам и ласкам ложным,

Он, с юных лет постигнувший людей?..

И прежний сняв венок, — они венец терновый,

Увитый лаврами, надели на него:

Но иглы тайные сурово

Язвили славное чело;

Отравлены его последние мгновенья

Коварным шепотом насмешливых невежд,

И умер он — с напрасной жаждой мщенья,

С досадой тайною обманутых надежд.

Замолкли звуки чудных песен,

Не раздаваться им опять:

Приют певца угрюм и тесен,

И на устах его печать.

А вы, надменные потомки

Известной подлостью прославленных отцов,

Пятою рабскою поправшие обломки

Игрою счастия обиженных родов!

Вы, жадною толпой стоящие у трона,

Свободы, Гения и Славы палачи!

Таитесь вы под сению закона,

Пред вами суд и правда — всё молчи!..

Но есть и божий суд, наперсники разврата!

Есть грозный суд: он ждет;

Он не доступен звону злата,

И мысли и дела он знает наперед.

Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:

Оно вам не поможет вновь,

И вы не смоете всей вашей черной кровью

Поэта праведную кровь!

«Бородино»

1837

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Москва, спаленная пожаром,

Французу отдана?

Ведь были ж схватки боевые,

Да, говорят, еще какие!

Недаром помнит вся Россия

Про день Бородина!

— Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя:

Богатыри — не вы!

Плохая им досталась доля:

Немногие вернулись с поля...

Не будь на то господня воля,

Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,

Досадно было, боя ждали,

Ворчали старики:

«Что ж мы? на зимние квартиры?

Не смеют, что ли, командиры

Чужие изорвать мундиры

О русские штыки?»

И вот нашли большое поле:

Есть разгуляться где на воле!

Построили редут.

У наших ушки на макушке!

Чуть утро осветило пушки

И леса синие верхушки —

Французы тут как тут.

Забил заряд я в пушку туго

И думал: угощу я друга!

Постой-ка, брат мусью!

Что тут хитрить, пожалуй к бою;

Уж мы пойдем ломить стеною,

Уж постоим мы головою

За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.

Что толку в этакой безделке?

Мы ждали третий день.

Повсюду стали слышны речи:

«Пора добраться до картечи!»

И вот на поле грозной сечи

Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,

И слышно было до рассвета,

Как ликовал француз.

Но тих был наш бивак открытый:

Кто кивер чистил весь избитый,

Кто штык точил, ворча сердито,

Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,

Все шумно вдруг зашевелилось,

Сверкнул за строем строй.

Полковник наш рожден был хватом:

Слуга царю, отец солдатам...

Да, жаль его: сражен булатом,

Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:

«Ребята! не Москва ль за нами?

Умремте же под Москвой,

Как наши братья умирали!»

И умереть мы обещали,

И клятву верности сдержали

Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий

Французы двинулись, как тучи,

И всё на наш редут.

Уланы с пестрыми значками,

Драгуны с конскими хвостами,

Все промелькнули перед нам,

Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!

Носились знамена, как тени,

В дыму огонь блестел,

Звучал булат, картечь визжала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,

Что значит русский бой удалый,

Наш рукопашный бой!..

Земля тряслась — как наши груди;

Смешались в кучу кони, люди,

И залпы тысячи орудий

Слились в протяжный вой...

Вот смерклось. Были все готовы

Заутра бой затеять новый

И до конца стоять...

Вот затрещали барабаны —

И отступили басурманы.

Тогда считать мы стали раны,

Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,

Могучее, лихое племя:

Богатыри — не вы.

Плохая им досталась доля:

Немногие вернулись с поля.

Когда б на то не Божья воля,

Не отдали б Москвы!

 

«Дума»

1838

Печально я гляжу на наше поколенье!

Как пир на празднике чужом.

Ни гением начатого труда.

Над промотавшимся отцом.

«Поэт» («Отделкой золотой блистает…»)

1838

 

1839

(Восточное сказание)

В песчаных степях аравийской земли

Три гордые пальмы высоко росли.

Родник между ними из почвы бесплодной,

Журча, пробивался волною холодной,

Хранимый, под сенью зеленых листов,

От знойных лучей и летучих песков.

И многие годы неслышно прошли;

Но странник усталый из чуждой земли

Пылающей грудью ко влаге студеной

Еще не склонялся под кущей зеленой,

И стали уж сохнуть от знойных лучей

Роскошные листья и звучный ручей.

И стали три пальмы на бога роптать:

«На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?

Без пользы в пустыне росли и цвели мы,

Колеблемы вихрем и зноем палимы,

Ничей благосклонный не радуя взор?..

Не прав твой, о небо, святой приговор!»

И только замолкли — в дали голубой

Столбом уж крутился песок золотой,

Звонков раздавались нестройные звуки,

Пестрели коврами покрытые вьюки,

И шел колыхаясь, как в море челнок,

Верблюд за верблюдом, взрывая песок.

Мотаясь висели меж твердых горбов

Узорные полы походных шатров;

Их смуглые ручки порой подымали,

И черные очи оттуда сверкали...

И, стан худощавый к луке наклоня,

Араб горячил вороного коня.

И конь на дыбы подымался порой,

И прыгал, как барс, пораженный стрелой;

И белой одежды красивые складки

По плечам фариса вились в беспорядке;

И с криком и свистом несясь по песку,

Бросал и ловил он копье на скаку.

Вот к пальмам подходит шумя караван:

В тени их веселый раскинулся стан.

Кувшины звуча налилися водою,

И гордо кивая махровой главою,

Приветствуют пальмы нежданных гостей,

И щедро поит их студеный ручей.

Но только что сумрак на землю упал,

По корням упругим топор застучал,

И пали без жизни питомцы столетий!

Одежду их сорвали малые дети,

Изрублены были тела их потом,

И медленно жгли их до утра огнем.

Когда же на запад умчался туман,

Урочный свой путь совершал караван;

И следом печальным на почве бесплодной

Виднелся лишь пепел седой и холодный;

И солнце остатки сухие дожгло,

А ветром их в степи потом разнесло.

И ныне все дико и пусто кругом —

Не шепчутся листья с гремучим ключом:

Напрасно пророка о тени он просит —

Его лишь песок раскаленный заносит,

Да коршун хохлатый, степной нелюдим,

Добычу терзает и щиплет над ним.

 

«Молитва»

(«В минуту жизни трудную…»)

1839

 

В минуту жизни трудную

Теснится ль в сердце грусть:

Одну молитву чудную

Твержу я наизусть.

Есть сила благодатная

В созвучье слов живых,

И дышит непонятная,

Святая прелесть в них.

С души как бремя скатится,

Сомненье далеко —

И верится, и плачется,

И так легко, легко...

«Тучи»

1840

Тучки небесные, вечные странники!

Степью лазурною, цепью жемчужною

Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники

С милого севера в сторону южную.

Кто же вас гонит: судьбы ли решение?

Зависть ли тайная? злоба ль открытая?

Или на вас тяготит преступление?

Или друзей клевета ядовитая?

Нет, вам наскучили нивы бесплодные...

Чужды вам страсти и чужды страдания;

Вечно холодные, вечно свободные,

Нет у вас родины, нет вам изгнания.

 

«И скучно и грустно, и некому руку подать…»

1840

И скучно и грустно, и некому руку подать

В минуту душевной невзгоды...

Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..

А годы проходят — все лучшие годы!

Любить... но кого же?.. на время — не стоит труда,

А вечно любить невозможно.

В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа:

И радость, и муки, и все там ничтожно...

Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг

Исчезнет при слове рассудка;

И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, —

Такая пустая и глупая шутка...

 

«Как часто, пестрою толпою….»

1840

Е января

1840

Я к вам пишу случайно; право

Не знаю как и для чего.

Я потерял уж это право.

И что скажу вам?— ничего!

Что помню вас?— но, Боже правый,

Вы это знаете давно;

И вам, конечно, все равно.

И знать вам также нету нужды,

Где я? что я? в какой глуши?

Душою мы друг другу чужды,

Да вряд ли есть родство души.

Страницы прошлого читая,

Их по порядку разбирая

Теперь остынувшим умом,

Разуверяюсь я во всем.

Смешно же сердцем лицемерить

Перед собою столько лет;

Добро б еще морочить свет!

Да и при том что пользы верить

Тому, чего уж больше нет?..

Безумно ждать любви заочной?

В наш век все чувства лишь на срок;

Но я вас помню — да и точно,

Я вас никак забыть не мог!

Во-первых потому, что много,

И долго, долго вас любил,

Потом страданьем и тревогой

За дни блаженства заплатил;

Потом в раскаяньи бесплодном

Влачил я цепь тяжелых лет;

И размышлением холодным

Убил последний жизни цвет.

С людьми сближаясь осторожно,

Забыл я шум младых проказ,

Любовь, поэзию,— но вас

Забыть мне было невозможно.

И к мысли этой я привык,

Мой крест несу я без роптанья:

То иль другое наказанье?

Не все ль одно. Я жизнь постиг;

Судьбе как турок иль татарин

За все я ровно благодарен;

У Бога счастья не прошу

И молча зло переношу.

Быть может, небеса востока

Меня с ученьем их Пророка

Невольно сблизили. Притом

И жизнь всечасно кочевая,

Труды, заботы ночь и днем,

Все, размышлению мешая,

Приводит в первобытный вид

Больную душу: сердце спит,

Простора нет воображенью…

И нет работы голове…

Зато лежишь в густой траве,

И дремлешь под широкой тенью

Чинар иль виноградных лоз,

Кругом белеются палатки;

Казачьи тощие лошадки

Стоят рядком, повеся нос;

У медных пушек спит прислуга,

Едва дымятся фитили;

Попарно цепь стоит вдали;

Штыки горят под солнцем юга.

Вот разговор о старине

В палатке ближней слышен мне;

Как при Ермолове ходили

В Чечню, в Аварию, к горам;

Как там дрались, как мы их били,

Как доставалося и нам;

И вижу я неподалеку

У речки, следуя Пророку,

Мирной татарин свой намаз

Творит, не подымая глаз;

А вот кружком сидят другие.

Люблю я цвет их желтых лиц,

Подобный цвету наговиц,

Их шапки, рукава худые,

Их темный и лукавый взор

И их гортанный разговор.

Чу — дальний выстрел! прожужжала

Шальная пуля… славный звук…

Вот крик — и снова все вокруг

Затихло… но жара уж спала,

Ведут коней на водопой,

Зашевелилася пехота;

Вот проскакал один, другой!

Шум, говор. Гд