Марта, 1926 год по единому календарю. Над восточным пограничным районом Империи.

В небе над восточной границей Империи незаметно парит двухмоторный транспортный самолет. Рабочая лошадка авиационного транспортного подразделения имперской армии совершает редкий ночной полет.

Навигационные огни, обычно настроенные на максимальную яркость и четкость в дружественном воздушном пространстве, для избежания столкновений, были выключены…

Замаскированный корпус самолета неторопливо летит к месту назначения под покровом темноты, не издавая ни звука, если не считать легкого гудения моторов. Девяносто девять из ста человек, взглянувших на небо, никак не могли знать, что там что-то есть.

Его окраска была рассчитана на полет на вражескую территорию, что делало национальность неясной.

Первоначально истребитель, был оснащен всеми возможными контрмерами против обнаружения, доступными воздушному командованию специальной оперативной группы, которая, откровенно говоря, не колеблясь нарушала границы.

Даже если бы диспетчер Восточного центра управления боевыми действиями ПВО, организованного при восточной группе армий Империи, сообщил, что они видели что-то странное на радаре, это не было бы официально отмечено ни в одном отчете. Если бы кто-нибудь там попытался подать заявление, приезжие офицеры Генерального штаба просто настаивали бы, что вы ничего не видели.

Личный состав на борту этого довольно тревожного судна практически можно назвать имперской военной тайной. Ведь это подразделение — любимчик Генерального штаба, готовый в крайнем случае выполнить даже мокрую работу.

Да, включение в этот тип специальной оперативной группы является синонимом признания в качестве сливок урожая имперской армии. Большинство офицеров безоговорочно восхищаются их легендарной храбростью и мастерством.

Конечно, для командира подразделения, о котором идет речь, благоговение совершенно излишне.

 

Все, чего я хочу, это чтобы кто-то поменялся со мной местами.

Понимая, что она ничего не добьется с этим бесполезным ходом мыслей, лидер специальной оперативной группы, назначенной для дальней разведывательной миссии глубоко в тылу врага, майор Таня фон Дегуршаф, слегка вздыхает про себя.

Посмотрев вниз, я вижу свои маленькие ручки. Даже если его разделить на несколько частей, это слишком тяжелое бремя для хрупкого тела маленькой девочки. Если я подхожу под все требования ребенка, то хотела бы попросить соответствующую защиту. Но нет, даже в мечтах Тани нет возможности покинуть линию фронта, внезапно вытащив карточку ребенка и сказав, что она не хочет воевать.

203-й воздушный магический батальон находится под непосредственным командованием Генерального штаба имперской армии и, следовательно, является крайне редким видом батальона — он имеет полномочия действовать самостоятельно. Более того, мы накопили солидную кучу достижений. Другими словами, мы совершили ошибку, доказав свою полезность. Кроме того, нам было невыгодно то, что мы изначально были созданы с помощью добрых услуг Генерального штаба на родине. Для начальства мы очень удобный инструмент.

Благодаря этому нас бросили на все фронты, превратили в группу ветеранов. Начиная с командира фон Дегуршаф и далее, каждый опытный офицер в батальоне пользуется репутацией элиты.

Вот почему Таня обхватывает голову руками и причитает: "Я не хочу драться, но, наверное, сейчас трудно убежать".

Поразмыслив, она вспоминает события нескольких часов назад — и то, как недолговечно было ее счастье при возвращении в имперскую столицу.

Мы вернемся на несколько часов назад.

 

 

Прилетев в имперскую столицей впервые за долгое время, она заметила, что небо было стеснено из-за плотной линии перехвата. Она была полностью сыта по горло тем, что кто–то на земле бросал ей вызов каждый раз, когда она проходила через многослойную зону противовоздушной обороны.

Возможно, они и выполняли роль патрулей, но их потребность поприветствовать коллег из инструкторского подразделения тоже часто раздражала.

Во-первых, люди не созданы для того, чтобы получать удовольствие от того, что им бросают вызов под дулом пистолета, даже если дружественные силы просто выполняют свой долг.

Тем не менее, несколько часов назад, когда Таня летела по заранее намеченному маршруту над столицей, она была благословлена чувством спокойствия, которое было настолько полным, что сложные процедуры нисколько ее не беспокоили.

В конце концов, ей все-таки удалось вернуться в столицу. После того как город, по которому они так соскучились, стал виден издалека, весь отряд пребывал в хорошем настроении. Солдаты не могли скрыть своего восторга от того, что их вызвали обратно на родину, подальше от бескрайних, бесплодных песков Южного фронта.

Действительно, единственным словом было экстаз. Однако в настоящем Таня находит свой оптимизм настолько идиотским, что ей хочется буквально проклинать себя.

Но в ее защиту скажу, что в то время это было неудивительно.

Майор Таня фон Дегуршаф была сыта по горло боем, так что любая причина, которая давала свободу от линии фронта, была поводом для подлинного торжества. Вызов в родную страну был хорошей новостью, если таковая вообще существовала, и у нее не было причин подозревать орден.

Пока они не приземлились в назначенном месте, Таня счастливо верила в то, что их вызвали домой на отпуск. Это было так великодушно со стороны командования — правильно сменить персонал, что она была почти впечатлена.

Затем явились ее знакомые полковник фон Лерген и майор Угер, чтобы выслушать рапорт. Для возвращающегося подразделения приветствие от знакомых лиц, несомненно, облегчение. Начальство было настолько внимательным, что она восхищалась их кадровыми навыками.

Позволив своим войскам спокойно отдохнуть, она приказала офицерам присматривать за своими людьми, а сама повернулась к полковнику фон Лергену, чтобы отчитаться.

— Все члены 203-го воздушного магического батальона, подчиняющиеся непосредственно Генеральному штабу, включая майора Таню фон Дегуршаф, вернулись с Южного фронта без единой потери.

— Отличная работа, майор фон Дегуршаф. Я слышал от Южной экспедиционной армии о великолепных достижениях, которых вы достигли. Они сказали, что вы действительно пошли ва-банк, и когда я просмотрел боевые донесения, я был тронут, обнаружив, что это правда.

— Благодарю Вас, полковник фон Лерген!

— И вам не нужно беспокоиться о заявках на награждение, которые вы подали для своих войск. Я сделаю все возможное, чтобы помочь им — думайте об этом как о моей личной признательности за вашу выдающуюся службу на юге.

Они обменялись приветствиями с пониманием и гордостью профессионалов. Обнадеживало то, что Лерген займется этими заявками.

Заявление было сделано кадровым солдатом-офицером Генерального штаба, не меньше, так что, вероятно, это было не просто на словах. Вес их достижений и его доверие к ним говорили о том, что его слова можно воспринимать как контракт.

— Извините, я хотел бы представить их вам прямо сейчас вместе с моей благодарностью, но мы получили эти рекомендации всего несколько дней назад. Я лично пытался ускорить процесс, но... видимо, администраторам нужно какое-то время, чтобы разобраться с бумагами.

— Нет, я приношу свои извинения за то, что мы не поддерживали лучшего контакта. Военная почта была настолько ограничена в зоне военных действий, что я не могла даже послать дружескую записку.

Это был хрестоматийный обмен вежливостью и сожалениями по поводу прерванного общения.

Таня хотела бы лучше следить за ситуацией на родине, но единственное, что было доступно — письма, отправленные по морю, а не по телеграфу или электронной почте. И именно поэтому разговор с глазу на глаз был так важен.

Ей следовало бы отточить свои навыки невербального общения. Ей следовало быть настороже. Вместо этого, она совершила серьезную ошибку, позволив доброте Генерального штаба по отношению к своему подразделению добраться до нее.

 

Надо было быть осторожнее, горько размышляет Таня на борту транспортного самолета. Невозможно было больше сожалеть об этой оплошности.

Закрыв глаза и вспомнив тот момент, она поняла, что Лерген как-то странно посочувствовал ей и кивнул со всей серьезностью. “Ничего страшного. Мне кажется, я понимаю, в каких обстоятельствах вы оказались.”

Ее тошнит от того, что сказала в ответ. Она кивнула головой, поблагодарила его, а затем спросила об общем положении дел в столице и о том, как обстоят дела дома.

Можно было подумать, что они уже отреагировали, но когда она увидела нерешительное выражение лица майора Угера, то наконец почувствовала, что происходит что-то странное.

— А теперь давайте поговорим о делах. Майор Угер был ответственным, так что я позволю ему объяснить. Пожалуйста, расскажите майору фон Дегуршаф о транспортном отделе.

— Да, сэр... Я все объясню, как только вы получите документы.

— Очень любезно с вашей стороны, майор Угер.

Теперь она может только сожалеть о том, как беззаботно вела себя. Неужели южный континент так сильно притупил мои чувства?

Какая ирония в том, я усовершенствовала свою чувствительность к убийству до такой степени, что теперь у меня есть коммуникативная неспособность в нормальном обществе.

Было бы все иначе если бы я заколебалась, когда Лерген спросил об укомплектованности войск? — О на должна была спросить саму себя.

— Да, мы понесли лишь незначительные потери на южном континенте. Командование генерала фон Ромеля оказало нам большую помощь, и мы вернулись без больших потерь. — Ей не следовало послушно сообщать о нескольких жертвах.

Ретроспектива двадцать на двадцать, но я не смогла уклониться от миссии, которой, вероятно, могла бы избежать. Полковник фон Лерген нашел кого-то, кого он мог заставить взвалить на свои плечи невыполнимую задачу, и его восторг проявился в очаровательной улыбке.

Именно в этот момент все вокруг начало принимать грушевидную форму.

И заняло то всего час.

Из ниоткуда с улыбкой появился офицер из отдела стратегической разведки и подбежал к нему, помахав рукой полковнику фон Лергену. Таня сразу почувствовала, что что-то не так, но было уже слишком поздно.

Она должна была сказать генеральному штабу, что ее подразделение истощено и не годится для боевых действий. В конце концов, 203-й воздушный магический батальон подчиняется непосредственно им. В большинстве региональных командных цепочек групп армий мы имеем привилегию выбирать свои собственные миссии. Но также мы не можем отвергать приказы от Генштаба.

К сожалению, в то время как обычно кто-то в командной цепочке наложил бы вето на эту идею как слишком опрометчивую, внутри Генерального штаба, по принципу конфиденциальности, это должно было остаться между тем, кто отдает приказы, и Таней.

Не было никакой возможности вмешаться третьей стороне.

Я полагаю, что мы можем сказать “Спасибо”

Таня в настоящее время застряла, командуя какой-то таинственной военной группой, выполняющей секретную миссию по пересечению границы.

Точнее, будет командовать.

Технически, Таня и другие в транспортном самолете летят над восточным пограничным районом Империи для учений.

Даже если предлог всего лишь официальный, именно там они сейчас и находятся.

Предположительно, им приказано провести учения. Она сообщила своим подчиненным, как и было приказано вышестоящим начальством, что эти приказы о проведении учений внезапно поступили из Генерального штаба.

Но, конечно же, никто не поверил.

В тот момент, когда они прибыли на плацдарм, их погрузили на борт самолета, который ждал Генеральный штаб вместе с их крайне подозрительными “учебными” приказами, а затем взлетели, даже не получив указаний, куда они направляются.

И вдобавок ко всему, транспортный самолет был специально оборудован для ночных маневров.

Каждый мог сказать, что в этих приказах было нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Даже доверчивые первые лейтенанты Гранц и Серебрякова могли это понять.

За короткое время до посадки опытные офицеры хватали все, что попадалось под руку, как будто нельзя было терять ни минуты.

Гранц, которому было поручено управлять оружием и боеприпасами, швырнул в самолет запасные боевые сферы и полный комплект боеприпасов. Тем временем Серебрякова была поглощена осмотром радиоприемника, который она умело откуда-то прихватила.

Что же касается капитана Вайса, который работал так же усердно, как и Таня, то он был занят тем, что запихивал в рюкзаки своих подразделений, любимые ветеранами дальней разведки, шоколадные батончики.

А что касается того, куда направляется спешно запущенный самолет — технически секрет, но члены 203-го воздушного магического батальона знают, как ориентироваться.

На самом деле, у них есть опыт навигации ночью, не имея ничего, кроме знания астрономии. По группе пробегает рябь, когда они сами осознают, что летят к восточной границе. Пока официально не объявлено, солдаты привыкли молчать... Но их вопрошающие глаза, казалось бы, спрашивающие, “ не являются ли учения Восточной группы армий диапазонами в другом направлении?”, невероятно несносны.

Не думаю, что есть тупицы, которые верят, что пилот самолета, принадлежащего к специальной оперативной группе, допустит навигационную ошибку и уведет нас с полигона.

Даже если Таня притворяется невежественной и говорит: “начальство, должно быть, добавило нам творческий поворот”, достаточно громко, чтобы все слышали, все ее подчиненные уже знают, что она была глубоко погружена в разговор с офицером связи из стратегической разведки в операциях о “личном поручении” прямо перед их вылетом.

Таким образом, самое большее, на что она действительно может надеяться — это на то, что ее войска будут подыгрывать ей... Таня, вероятно, должна быть благодарна за то, что любопытные взгляды — все, что пришло им в голову.

В любом случае, если бы она знала, что все закончится именно так, ей следовало бы продолжать играть с этой анахроничной колониальной армией в открытой пустыне.

В некотором смысле это было похоже на желание одолеть колониальные силы обороны Нидерландов без истребителей.

В прошлом сентябре я трепетала, когда увидела песок, но по сравнению с грязным Восточным фронтом, ура пустыне.

Майор Таня фон Дегуршаф — ветеран. Она не настолько зеленая, чтобы искать романтики в войне. Для того, кто имеет опыт, предпочтительнее помощь могущественному союзнику в сокрушении слабого врага.

Она не может понять привлекательности добровольного полета к опасному фронту, где упорные враги ждут и надеются, что поле боя будет подвергнуто обстрелу с вероятностью трупов. Как и подобает солдату, Таня горячо желает мира. Если это возможно, она даже хотела бы работать ненасильственной интеллигенцией, находясь в безопасном тылу.

И вот почему.

Может я повторяюсь, но когда Таня узнала, что ее служба на южном континенте подходит к концу менее чем через полгода, она была в восторге. Она подпрыгнула от радости, когда ее отряду магов было приказано вернуться домой для периодической ротации заданий.

Она была тронута блестящим руководством Генерального штаба и обнаружила вновь обретенное уважение к впечатляющему пониманию генералом фон Зеттюром чувств солдат.

Единственным несчастьем было то, что ей пришлось расстаться с генералом фон Ромелем, несмотря на то, что они наконец-то поладили.

— Де Луго будет спать спокойнее, когда ты уйдешь.

— Ах да, наш дорогой друг — я буду ждать известия, что вы отбросили его подушку.

Он был таким идеальным боссом, что, когда она пошла доложить о своем уходе, они обменялись колкостями. Таня не решилась бы шутить, будь это генерал фон Зеттюр. Редко можно найти босса, который мог бы справиться с подобными вещами. Наличие вышестоящего офицера, который действительно понимал, чего она хочет, предоставлял ей права и оставлял все на ее усмотрение — вот что действительно делало ее усилия стоящими.

Чем больше она думает об этом, тем больше ей напоминают... как легко ей было на южном фронте.

На этом континенте их командир был великолепен, их силы были примерно равны силам врага, а имперские солдаты имели лучшую дисциплину. Лучше всего было то, что враг, с которым они сражались, был побитой собакой, которая уже потерпела огромное поражение. Большая потеря сделала бы солдата более хрупким, чем некоторые могли бы предположить, и именно поэтому фактическая сила врага была ниже его номинальной стоимости.

Ягнята, ведомые Львом, могут в конце концов превратиться в волков, но если ягнята будут побеждены до того, как лев поведет их куда-нибудь, их переподготовка пройдет не очень хорошо.

Помимо материально-технических проблем пребывания в пустыне, главным из которых был доступ к воде, некоторые могли бы даже назвать поле боя удобным. Колотить врагов по мере необходимости, накапливать награды и даже не жалеть времени на подготовку войск? Трудно было представить себе более идеальную ситуацию.

Единственная причина, по которой Таня счастливо покинула южный континент, заключалась в том, что она твердо верила, что ее ждет радужное будущее службы в тылу.

Она отдохнет в самой Империи, поищет себе место... Прошло всего несколько часов с тех пор, как она улетела, фантазируя обо всем, что ей хотелось бы сделать.

Наивная вера в то, что подразделение будет спокойно работать в течение месяца, пока Империя реорганизует свои силы. Она рассчитывала наслаждаться весной в Империи по крайней мере до апреля.

В худшем случае, она решила, что получит все, что сможет, от сезона, проведенного в гарнизоне бывшей базы республиканской армии. Если бы это произошло, то только из-за фальшивой войны^[1] с Содружеством — сплошным позерством и отсутствием движения. Она оптимистично представляла себе, что в сущности это означает оплачиваемый отпуск.

Да… “воображение”.

К сожалению, солдаты не имеют большой свободы — и фактически, количество свобод, которые они имеют, обратно пропорционально их многочисленным обязательствам.

Если бы я могла свободно поставлять свою рабочую силу на рынок, то в мгновение ока сменила бы работу. Если бы существовали частные военные компании, я бы всерьез задумалась о присоединении к одной из них. Нет, пожалуй, мне стоит просто начать свою собственную. Реальность так жестока, что Таня на мгновение забывается в своих эскапистских^[2] фантазиях.

Не успела она опомниться, как была вынуждена выполнить секретную миссию, чтобы пересечь границу, разделявшую Отечество с Федерацией.

Само собой разумеется, что это нарушает все виды законов войны... Хотя технически Федерация не ратифицировала многие из них, так что юридическая серая зона — небольшое утешение.

В любом случае, Таня не может сомневаться в правильности этой миссии. Если только приказ, несомненно, не нарушает закон, как может солдат открыто сопротивляться? Она прекрасно знает, что если Генеральный штаб отдал приказ, то ее задача — послушно выполнять его.

Но это все равно нечестно.

Тем не менее, в этот момент Таня отбрасывает свои вздохи и жалобы, чтобы еще раз подтвердить ситуацию, в которую она попала, и убедиться, что у нее действительно нет выбора.

Операция против Федерации…

Если мы потерпим неудачу, то лучшее, на что мы можем надеяться — это теплое, гуманное общение (читай: “пытки”) с коммунистами.

Мы прокрадываемся в Федерацию, где форма правления, положила немало жизней.

Если мы надеемся вернуться целыми и невредимыми, то сейчас не время срезать углы.

— Капитан Вайс, у вас есть минутка?

— Да, Майор!

Таня принимает решение и зовет своего доверенного заместителя командира, взглянув на часы. К счастью…

Время вполне подходящее.

— Извините, но не могли бы вы прийти сюда?

Транспортный самолет был нагружен горой низковысотных приспособлений для посадки, оружием и боеприпасами, и к тому же набит большим количеством магов, чем кто-либо мог себе представить, отчего внутри было ужасно тесно.

Быть на военном транспортном судне означает не иметь возможности вызвать подчиненного офицера без оттеснения других.

И Таня должна повысить голос, иначе он не услышит.

Это военная машина, в конце концов, а не пассажирский самолет — ему не хватает даже малейшего внимания к комфорту пассажиров. Для военного самолета двигатель можно считать бесшумным, но он все равно военный. Таню бесконечно раздражает то, что ей приходится кричать, чтобы быть услышанной сквозь непрекращающийся гул.

Спасительная благодать заключается в том, что ей действительно не нужно беспокоиться о том, что ее подчиненные, без сомнения, слушающие с настороженными ушами, могут подслушать их.

— Лейтенант Серебрякова! Лейтенант Гранц! Извините, но, пожалуйста, проверьте все снаряжение!

— Да, мэм!

Покончив с Серебряковой и Гранцем, Таня достает из стоящего у ее ног портфеля какой-то предмет с толстой подкладкой.

Вайс оглянулся, должно быть, заметив, что это был запечатанный конверт того типа, который используют в Генеральном штабе. В ответ на его вопросительный взгляд Таня кивает и просит его кое-что проверить.

— Капитан Вайс, Пожалуйста, подтвердите время, указанное на конверте. Я бы хотела, чтобы вы сверили его со своими часами. Соответствует ли оно текущему времени?

— Да, Майор. С моими часа — да.

— Хорошо. Мои часы показывают то же самое. Затем, в присутствии командира и старшего офицера 203-го воздушного магического батальона, оба подтвердив правильный час, давайте откроем конверт.

Таня вскрывает послание и достает несколько документов. Одного взгляда на краткое содержание достаточно, чтобы сказать ей, что это именно то, что она ожидала.

Она хмурит брови, пока воздерживаясь от комментариев, а затем протягивает бумаги Вайсу.

— Это…

Когда он заканчивает читать, у него вырывается стон.

— Нас срочно отправили, чтобы мы могли участвовать в разведке сил Федерации. Если то, что здесь говорится, правда, то неудивительно, что начальство хочет сделать все возможное, чтобы проверить ситуацию.

— Да, Майор. Теперь я все понимаю. Учитывая контекст, я понимаю, почему приказы, которые мы получили до сих пор, были такими странными.

Ей даже не нужно смотреть на лицо Вайса, когда он кивает рядом с ней, чтобы понять, какого оно цвета. Конечно, он подходит к ее болезненному цвету лица.

Ситуация очень серьезная.

Если анализ Генерального штаба верен, силы Федерации сосредоточиваются по всей границе, готовясь к крупному наступлению.

Согласно документам с пометкой “сжечь после прочтения”, несколько пограничных канареек предупреждающе щебечут. Учитывая обстоятельства, вероятность ложной тревоги, чрезвычайно мала.

С тех пор как была создана Федерация, Империя тщательно охраняла восточную границу в качестве меры предосторожности против коммунистов. Именно из-за этого потенциального надвигающегося кризиса в приграничном регионе дислоцируются различные канарейки, в том числе большое число долгосрочных спящих агентов.

Не обращайте внимания на членов Генерального штаба — каждый офицер имперской армии день и ночь беспокоится, что коммунисты могут напасть.

Вот почему…

...Восточная группа армий не сдвинулась с места, где они дислоцируются на границе. Они не двинулись с места, когда Северный фронт открылся в борьбе против Союза Антанты, и не двинулись, когда внезапное наступление Республики создало Рейнский фронт, и уж точно не для фронта на юге с Дакией.

Готовясь к кошмарной возможности попасть под удар республиканских клещей, Генеральный штаб имперской армии довел человеческий интеллект до предела, чтобы внимательно следить за своими восточными соседями, потому что считают, что самый опасный момент для Империи наступит, когда Федерация ударит их сзади.

Это совершенно очевидно.

Имперская армия уже однажды была поражена внезапной атакой Республики сразу после того, как великая армия отправилась на север.

Империя не собирается повторять ту же ошибку снова. Даже если на Рейнском фронте начнутся крупные наступательные операции, армии на Востоке будут находиться в полной боевой готовности.

Однако с тех пор, как главные имперские силы уничтожили войска республиканской армии, ситуация стала значительно слабее.

— Я не могу себе представить, почему Федерация будет двигаться сейчас, когда ситуация зашла в тупик. Если рассуждать логически, то эти сообщения вполне могли оказаться ложной тревогой.

Но даже если мы пожелаем, чтобы движение Федерации было не более чем шуткой, любой, кто прочтет этот брифинг, будет немедленно вынужден отбросить всякую мимолетную надежду.

Проблема заключается в проверке. Если армия Федерации мобилизуется, Империя должна знать об этом — вот почему Генеральный штаб так решительно настроен, даже если разведка означает нарушение правил войны.

— Генеральный штаб приказывает нам пересечь границу независимо от внешнего вида, а это значит, что потенциальная опасность должна перевешивать все риски.

— Хотя я думаю, что у нас нет выбора. Как командир этого батальона, я приношу свои извинения за то, что не могу дать вам передышку.

— Это наш долг, майор. В сложившихся обстоятельствах. У нас действительно нет выбора.

— Тогда, наверное, нам просто придется пожалеть самих себя?

Сколько раз мне придется вздыхать? - Мысленно жалуется Таня, обдумывая ситуацию.

Некоторые подозрительные передвижения Федерации на восточной границе.

Вот и все, что потребовалось, чтобы разрушить расслабленное победное настроение Империи.

Оглядываясь назад, можно понять, что она не обнаружила никаких приятных флюидов, которые обычно ожидаются от служащего в тылу, исходящих от полковника фон Лергена или майора Угера, хотя она только что вернулась с передовой. Если бы ее невербальные коммуникативные способности функционировали нормально, она инстинктивно взяла бы себя в руки.

Генеральный штаб должен искренне верить, что есть признаки крупного наступления. Другими словами, они уверены, что Федерация начнет войну.

Если это так, то, возможно, у Генерального штаба есть куча подразделений, мобилизованных в качестве подкрепления, и мы просто не знаем об этом.

— Капитан Вайс, что вы думаете об анализе Генерального штаба на востоке?

— Честно говоря, не уверен. Я не могу придумать причину, по которой Федерация нападет на Империю сейчас.

— Я тоже, капитан, но именно поэтому все так странно.

— А?

— Я не могу себе представить, чтобы Генеральный штаб упустил из виду то, что мы уже рассмотрели.

— Это правда. Так что... — Вайс запинается, но потом удовлетворенно кивает и пробормотал: — А, понятно.

Именно так. Таня кивает и продолжает.

— Так что если это так... Уверенность Генерального штаба в том, что Федерация представляет собой угрозу — то, что усиливает ощущение кризиса.

Имперские войска не могут нарушить границу напоказ или просто по прихоти. Это было бы равносильно вручению другой стороне бесплатной карты. Генеральный штаб мог бы извиниться за ошибку во время учений, но это факт, что они посылают нас через границу. Если поднимется дипломатический вопрос, то ущерб, который обрушится на Империю в мирное время, будет чрезвычайным.

Начальство решило пойти на риск и заставить нас проникнуть в Федерацию, так что должна быть причина.

Генеральный штаб не стал бы принимать столь решительные меры, основываясь на полусырой разведке. Другими словами, начальство считает это последней проверкой.

Они предполагают, что военные действия начнутся, и готовятся к худшему, выдвигая на место несколько подразделений.

— Значит, это война.

— Прошу прощения, майор, но все это только предположения. Учитывая факты, это гипотеза с высокой вероятностью верна, но нет ничего, что определенно говорит о том, что Федерация присоединяется к войне. У них даже нет для этого никаких причин!

Как указывает Вайс, нахмурившись после бормотания Тани, мотив участия Федерации, безусловно, является тайной... Нет, Таня, и только Таня имеет намек на идею.

— Если бы Федерация собиралась выйти с поднятыми кулаками, они бы согласовали свои действия с Республикой. Я не могу придумать причину, по которой они начали бы что-то делать после того, как основные имперские силы уже вернулись домой. Может быть, это какая-то демонстрация? Дипломатический блеф?

Таня криво улыбается предположению Вайса. Похоже, он и сам не вполне верит в эту идею. Она могла бы усомниться в неуверенности на его лице, но вместо этого, поскольку она знает, что ее заместитель — человек выдающегося здравого смысла, она любезно принимает его мнение.

Как начались войны, которые пережило человечество? Ответ на этот вопрос можно найти в любом учебнике истории. Почти каждая война начинается с глупости, вызванной инерцией или какой-то другой бессмыслицей — по сути, провалами разума.

— Ожидать худшего. Мы будем снижаться, исходя из предположения, что мы направляемся в бой.

— Майор?!

Приглушенный голос тактично просит ее передумать, но Таня вздыхает и похлопывает его по плечу, прежде чем продолжить.

— Очевидно, наша миссия состоит в том, чтобы нанести удар по вражеской территории. Мы подтвердим начало войны и атакуем одновременно. Буквальным намерением Родины является разведка на вражеской территории, но, учитывая наше расположение, истинная природа наших приказов заключается в подготовке к нападению. В любом случае, если война будет объявлена, нам придется действовать по собственному усмотрению. Мы должны быть готовы. — С горечью высказав свои мысли, Таня понимает, что они должны объяснить ситуацию своим подчиненным, и добавляет: — Хорошо, капитан Вайс, если у вас нет возражений, не могли бы вы доложить обстановку войскам?

— Я, мэм?

По растерянному выражению его лица она поняла, что он не может понять, почему она просит его об этом. Ну, он, вероятно, способен не замечать комплексов Тани, или, возможно, вы могли бы сказать “ее позор”.

Я завидую, его голосу.

— К сожалению, капитан, я не могу говорить очень громко... Мой голос не достигнет всех в этом шумном самолете.

Досадная правда заключается в том, что даже если она повысит голос, двигатель заглушит его. Ей уже приходилось кричать во всю глотку во время личной беседы с Вайсом.

Нет, дело не в том, что с ней что-то не так. Даже взрослому мужчине было бы трудно быть услышанным в задней части самолета, поэтому вполне логично, что ребенок только повредит себе горло, пытаясь это сделать.

К сожалению, Таня не может использовать формулу для усиления своего голоса, как это предлагается в руководстве по воздушному бою, поскольку они избегают любой магической активности. Это подразделение выполняет миссию по проникновению на вражескую территорию. Использование формулы усиления голоса было бы похоже на разбрасывание сигнала маны повсюду. С таким же успехом она могла бы объявить вражеской сети предупреждения, что прибыли незваные гости.

— Мы должны, по крайней мере, пересечь границу до того, как нас обнаружат.

— Ах, ну... Мне очень жаль, майор.

— Не беспокойся об этом. Простите, что беспокою вас, капитан Вайс, но я была бы вам очень признательна, если бы вы объяснили, в чем дело.

— Конечно. Я должен был предложить это с самого начала. Надеюсь, вы на меня не сердитесь.

Неужели Таня бессознательно сделала недовольное лицо? Виноватое выражение лица ее подчиненного заставляет ее чувствовать, что она обязана быть с ним более внимательной. Не в силах больше ничего сделать, она еще раз похлопывает его по плечу.

Затем, поблагодарив, она просит его начать.

Вайс эффективен и сразу приступает к делу. Он начинает инструктаж, как и следовало ожидать, обеспокоенный теснотой самолета, учитывая его внушительное телосложение.

— Внимание всем подразделениям!

В тот момент, когда его голос гремит, Серебрякова и Гранц быстро реагируют, повторяя: “внимание!” — как будто кто-то щелкнул механическим выключателем. Реакция других офицеров и матросов, которые до этого момента были заняты шумной проверкой своего снаряжения, также безупречна. Все прекращают то, что они делают, как только отдается приказ.

То, как они поворачиваются лицом к Тане и Вайсу в совершенном унисоне, без малейшего намека на частную беседу, можно назвать только великолепным.

Это то, что вы называете моделью дисциплины и порядка.

— Солдаты, командир нашего батальона раскрыл суть нашей миссии. — Он говорит это непоколебимо под пристальным взглядом сосредоточенных солдат и офицеров, которые полны решимости не пропустить ни единого слова. — Из-за неудачи во время наших учений мы проведем разведку через границу на территории Федерации.

Эти утверждения невероятно противоречивы, но ни один из тихо слушающих магов не настолько глуп, чтобы прервать их. Люди, которые не понимают друг друга — и не только дети, которые не выучили свой урок — часто делают из себя дураков.

Надежные войска Тани прекрасно понимают этот момент.

— Все делается в соответствии с инструкциями Генерального штаба. Наша специальность: дальняя разведка. Тем не менее, правила применения оружия на этот раз являются специфичными... Войсками, это критично.

Вайс выглядит более нервным, чем когда-либо прежде, но его естественный голос все еще достаточно громок, чтобы заполнить салон самолета — его достаточно, чтобы заставить Таню позавидовать.

И все же это означает, что у него есть то, чего нет у нее.

Все сводится к тому, как работа передается на аутсорсинг. Там есть гораздо больше вариантов, чем недочет, за который вы получаете то, за что платите. Поговорка “каждый занимается своим ремеслом” верна точно так же, как и формулировка Рикардо сравнительного преимущества^[3]. Тихий голос Тани — хороший предлог для того, чтобы поручить эту работу.

— Прежде чем я объясню вам суть миссии, я дам вам представление о положении на востоке. Начиная с нескольких дней назад, многочисленные источники сообщают о подозрительном поведении в этом районе.

Поскольку Вайс эффективно объясняет предысторию, мужчины, похоже, понимают ее значение. Те, у кого хорошие инстинкты, уже поглядывают в сторону Федерации.

Всем известно, что Восточная группа армий уже давно находится на своей традиционной позиции на границе, критической позиции, полностью ориентированной на Федерацию как на своего потенциального противника.

— Значит, это наконец происходит?

— Я не понимаю, как это может означать что-то еще…

Солдаты обычно не пропускают мимо ушей потрясенные взгляды и шепот, но в данных обстоятельствах это неудивительно.

Северная, Западная и Южная группы армий, которые в последние годы имели дело с ожесточенными боями, часто критикуют Восточную группу армий за то, что они стоят и получают бесплатный обед, но Верховное командование не обращает внимания и держит этих солдат прямо там, где они есть. Угроза, которую представляют эти силы — не то, к чему Федерация может относиться легкомысленно. В пределах Империи также люди, призывающие к бдительности, не являются меньшинством.

Имперские солдаты не способны забыть о Федерации. Одно слово о беде на востоке, и все понимают, что это значит.

— Правда, изначально мы были мобилизованы как единое подразделение, занимающееся расследованием и проверкой, но ситуация кардинально изменилась. Сегодня утром, еще до рассвета, Генеральный штаб получил сигнал бедствия от 437-го тактического разведывательного взвода особого назначения Восточной группы армий.

С этим единственным замечанием воздух в самолете, кажется, замерзает. Как раз тот момент, когда возникает вопрос, “может ли это быть?” трансформируется в убеждение, что это правда.

В ответ на напряженную реакцию подчиненных Таня утвердительно кивает головой.

Ситуация очень проста.