Целью улучшения оперативного положения. В итоге к началу

Октября советские войска оказались не готовы ни к наступлению,

Ни к обороне.

623

К тому же все командующие фронтами (Конев, Буденный,

Еременко), по точному замечанию генерала армии М. А. Гареева,

«повторяли ошибку начального периода войны, когда, стремясь

Любой ценой остановить противника, все резервные соединения

Бросали навстречу наступающим группировкам для

Усиления войск первого эшелона или нанесения контрударов,

не заботясь о создании новых оборонительных рубежей в глубине:

Весьма нерешительно осуществлялся также маневр

Войсками, особенно с неатакованных участков» 432.

Пятого октября Сталин вызвал Жукова в Москву. Тот смог

Прибыть только вечером следующего дня. Их разговор обнаруживает

Перемену в самооценке Сталина: он уже не такой

всеведущий вождь, каким был недавно. Маршал вспоминал:

«Сталин был простужен, плохо выглядел и встретил меня

Сухо».

Думается, дело не в простуде. Сталин умел быть обаятельным,

Когда хотел. Сейчас они встретились после киевского

Разгрома, об угрозе которого Жуков предупреждал, и Сталин

Явно испытывал чувство вины. Великие не любят быть кому-

Либо обязанными или признавать свои ошибки. А ошибок было

Уже много.

Тем не менее Верховный ничего не сказал про Киев и поведал

О сложившейся обстановке: «Я не могу добиться от Западного

И Резервного фронтов исчерпывающего доклада об истинном

Положении дел. А не зная, где и в какой группировке

Наступает противник и в каком состоянии находятся наши

Войска, мы не можем принять никаких решений» 4 3 3.

Уже после смерти Сталина Жуков так вспоминал разговор с

Верховным: «Сталин был в нервном настроении и страшном

Гневе, говоря со мной, он в самых сильных выражениях яростно

Ругал командовавших Западным и Брянским фронтами Конева

И Еременко и ни словом не упомянул при этом Буденного,

Командовавшего Резервным фронтом. Видимо считал, что

С этого человека уже нечего спросить» 4 3 4.

Сталин направил Жукова «тщательно разобраться» и приказал

Звонить ему в любое время.

Вот ведь какая интересная картина! Он вызывает командующего

Удаленного от Москвы фронта и просит поехать и разузнать,

Что делается у него под носом вблизи столицы. Это

Похлеще молотовской дрезины. Выходит, Сталин потерял управление

Войсками, признался в этом и, похоже, в Жукове видел

Последнюю надежду. К тому же как раз к вечеру 6 октября

Замкнулось окружение частей Западного и Резервного фронтов

Западнее Вязьмы.

На прощание Сталин спросил у Жукова, куда будут направ-

624

Лены немецкие танковые и моторизованные дивизии, которые

Уходят со стабилизировавшегося Ленинградского фронта.

Вообще-то ответ на свой вопрос Сталин знал.

Жуков сказал, что на московское направление.

И Сталин согласился: да, они там уже действуют.

Но вопрос Сталина имел другую подоплеку. Во-первых,

Верховный словно говорил: «Вот видите, как я ценю ваши советы.

Забудьте о прошлых несогласиях. Я очень нуждаюсь в вашей

Профессиональной оценке».

Во-вторых, он дал понять: «Да, вы правы. Обстановка именно

Такая».

Другими словами, открылась новая страница во взаимоотношениях

Главных героев войны. Причем Сталин не считал,

Что слишком уступил.

Скорее всего, разговаривая с Жуковым, Сталин держал в уме

Свою недавнюю беседу с командующим Западным фронтом Коневым.

Вождь не разрешил вытянутым в линию частям фронта

Маневрировать и своевременно отойти на Можайский рубеж.

Чуть позже, как вспоминал Конев, «обстановка стала крайне тяжелой,

Почти катастрофической», Сталин позвонил Коневу и

Сказал: «Товарищ Сталин не предатель, товарищ Сталин не изменник,

Товарищ Сталин честный человек, вся его ошибка в

Том, что он слишком доверился кавалеристам, товарищ Сталин

Сделает все, чтобы исправить сложившееся положение» 4 3 5.

Хотя Конев говорил, что тогда уловил у вождя потерю «волевого