Законы и приказания инков ради блага вассалов

 

Отец Блас Валера говорит о правлении инков то, что следует дальше, и по причине того, что это соответствует рассказанному нами, а также, чтобы я мог опереться на его авторитет, я привожу его здесь дословно [в переводе] с элегантнейшей латыни:

«У индейцев Перу появилось нечто подобное государству со времени инки Манко Капака и короля Инки Рока, который был одним из их королей. До этого много веков назад они жили в великой непристойности и в варварстве, без какого‑либо обучения законам или иным каким‑либо порядкам (policia). С того времени они воспитывали своих детей, [основываясь] на учении (doctrina) установили отношения друг с другом, изготовили для себя не только приличную одежду, но и немного украсили и принарядили ее; они умело возделывали поля, помогая друг другу; они завели себе судей, ввели придворную речь, построили как частные, так и общественные и общие дома; они сделали много других вещей подобного характера, достойных похвалы. С большим желанием они приняли законы, которые установили их князья, озаренные природным светом (lumbre natural), и строго выполняли их. Вот почему я считаю, что эти инки из Перу заслуживают предпочтение не только перед китайцами, и японцами, и восточными индийцами, но также перед язычниками Азии и Греции. Потому что если хорошенько присмотреться, то не следует слишком высоко ценить труды и страдания Нумы Помпилия, создавшего законы для римлян, и Солона – для афинян, и Ликурга – для лакедемонян, ибо они владели письмом и гуманитарными науками, которые учат определять и составлять добрые законы и обычаи [и] которые были записаны и пришли из прошлого к людям их и грядущих времен. Однако вызывает огромное восхищение, что эти индейцы, полностью лишенные подобной поддержки и ценной помощи, сумели в таких условиях создать свои законы (исключая те, которые относятся к их язычеству и заблуждениям); бесчисленное их число еще сегодня соблюдают верные индейцы, все основанные на разуме и очень во многом соответствующие законам самых великих юристов (letrado); они точно записали и доверили их узлам на нитях различного цвета, которые имелись у них для их рассказов, и они так сумели обучить им своих сыновей и потомков, что даже законы, установленные первыми королями – шестьсот лет тому назад, сохраняются в их памяти так, словно они сегодня были заново провозглашены. У них был муниципальный закон, который говорил об особых отличиях, которыми пользовался каждый народ или селение в пределах своей юрисдикции. И аграрный закон о разделении и измерении земель, который распределял их среди жителей каждого селения; он выполнялся с величайшим усердием и точностью, ибо землемеры (medidores) замеряли землю своими шнурами по фанегам, которые назывались тупу, и распределяли их среди жителей, указывая каждому его участок (parte). Они называли общим законом тот, который приказывал, чтобы индейцы приходили сообща (исключая стариков, детей и больных) строить и делать то, что касалось государства, как‑то: возводить храмы и дома королей или господ, и обрабатывать их земли, строить мосты, чинить дороги и [делать] другие подобные вещи. Они называли законом братства тот, который приказывал, чтобы все жители каждого селения помогали бы друг другу обрабатывать, и засеивать [земли], и собирать урожай, и строить их дома, и [делать] другие вещи, подобного же духа (suerte), что не требовало никакой оплаты. Закон, который они называли мита‑чанакуй, что означает заменять друг друга  по очереди или по [принципу] родства, приказывал, чтобы на всех работах и в трудовом производстве, которые производились и заканчивались общим трудом, действовал бы тот же порядок, объем и распределение, как это имело место с [пахотными] землями, чтобы каждая провинция, каждое селение, каждый род, каждый человек трудился бы столько, сколько ему было положено, и не больше, и периодически они сменялись на той работе, чтобы [чередовались] работа и отдых. Был у них закон о простых расходах (gasto ordinario), запрещавший роскошь в простых одеяниях и [владение] драгоценными вещами, как‑то: золотом, и серебром, и изящными камнями, и абсолютно не допускавший излишества на банкетах и обедах; и он приказывал, чтобы два или три раза в месяц жители каждого селения обедали бы все вместе перед своими кураками и упражнялись бы в военных или народных играх, чтобы их души умиротворялись и хранили бы вечный мир и чтобы скотоводы и другие полевые рабочие воодушевлялись и веселились бы. Закон в пользу тех, кого называли бедняками, приказывал, чтобы слепых, немых и хромых, паралитиков, дряхлых стариков и старух, больных долгой болезнью и других немощных, которые не могли обрабатывать свои земли, одеваться и кормиться своими руками и трудом, [чтобы всех] их кормили бы из общественных хранилищ. Так же имелся у них закон, который приказывал из тех же общественных хранилищ обеспечивать необходимым гостей, которых они принимали, чужестранцев, и пилигримов, и путников, для которых у них были общественные дома, которые назывались корпа‑васи, что означает гостевой дом, где им с удовольствием и в избытке давали все необходимое. Помимо этого, тот же закон приказывал два или три раза в месяц приглашать нуждающихся, которых мы перечислили выше, принять участие в общественных обедах, чтобы в общем ликовании они бы утратили часть своей нищеты. Другой закон они называли домашним (casera). Он содержал две вещи:

первая, чтобы никто не пребывал в праздности, в связи с чем, как мы говорили раньше, даже дети пяти лет были заняты [правда] очень легкими работами, соответствовавшими их возрасту; слепых, хромых и немых, если они ничем другим не болели, также заставляли трудиться на разных работах; остальные люди, пока они были здоровы, занимались каждый своей работой и ради своего блага, и среди них считалось великим позором и бесчестием, когда кого‑нибудь публично наказывали за безделие. Помимо этого, тот же закон приказывал, чтобы индейцы обедали бы и ужинали при открытых дверях, чтобы судейские исполнители могли бы с полной свободой посещать их дома. Ибо у них имелись определенные судьи, которые были обязаны посещать храмы, общественные места, и здания, и частные дома: они назывались лъакта‑камайу. Они сами или их исполнители часто посещали дома, чтобы узнать, внимательно ли и заботливо относится к своим домашним и семейным делам как мужчина, так и женщина и послушны ли, усердны и заняты ли работой дети. Они судили и делали вывод (coligian y sacavan) об их прилежности по отделке, украшениям, чистоте и хорошей опрятности их дома, по их драгоценностям, одеждам [и] даже посуде и всяким другим домашним вещам. И тех, чье усердие они обнаруживали, они награждали публичными восхвалениями, а тех, кого изобличали в неряшливости, наказывали [ударами] плетьми по рукам и ногам или применяли другие кары, которые предписывал закон. По этой причине имелось такое изобилие в вещах, необходимых для человеческой жизни, что их раздавали почти бесплатно, и даже те из них, которые и сегодня так ценятся.

Другие моральные законы и приказания, отличающиеся своей разумностью, которым они следовали все вместе и каждый в отдельности, могут быть познаны из того, что мы скажем об их жизни и обычаях. Мы также подробно расскажем в восьмой и девятой главах о причине, по которой они утратили эти законы и права, или большую их часть, а [также] правление инков, столь разумное (politico) и столь достойное восхваления; и насколько более варварским стало сейчас положение индейцев в их гражданских делах и [как] выросли недостаток и нехватка вещей, необходимых для человеческой жизни, чего не случалось с ними в те времена.

 

Глава XII