Деградация носителей неолиберализма как неизбежность

 

При всем изложенном выше, неолибералы – люди, значительно более образованные и успешные, чем граждане России в целом. Однако наибольшее количество откликов и обсуждений с их стороны вызывают не статьи, содержащие относительно сложные мысли, аргументы и доказательства, а примитивные агитки, состоящие из по-разному поворачиваемых (один-два – максимум!) лозунгов. Более того: даже в сложных текстах самую острую реакцию вызывают обычно мелкие, глубоко частные детали.

Да, это является особенностью аудитории интернет-форумов в целом, но, еще раз повторю, именно у неолибералов такая особенность, в силу их большей образованности и общей культурности (чем они и ценны, и необходимы, при всех своих раздражающих недостатках), наиболее режет глаз и вызывает изумление.

Другое массовое проявление примитивизации – органическая неспособность воспринимать мир многомерно. Увы, речь идет не о стандартном демагогическом приеме огрубления любого вопроса до дихотомии «чёрное-белое»: речь идет об искренней, честной, глубоко органичной неспособности воспринимать более одной стороны любого явления.

Признаюсь, несколько лет назад я поставил эксперимент и специально на протяжении одной и той же статьи высказывал противоречащие друг другу точки зрения (в частности, и ругал, и хвалил Жириновского). Именно посетители неолиберальных форумов впадали по этому поводу в негодование и жестко критиковали автора за высказывание диаметрально противоположных тезисов. Мысль, что даже такие сравнительно простые явления, как Жириновский, могут быть не совсем однозначными, просто не умещается в сознании типичного российского неолиберала.

Да, он убежден (как минимум со стакана сока, выплеснутого в тогда еще живого и успешно провоцировавшего его Немцова), что Жириновский – подонок. Да, он видит его чрезвычайную успешность, что означает его эффективность как политика. Но его сознание столь примитивно, что эти две простейшие мысли, строго говоря, ни в малейшей степени не противоречащие друг другу, просто не помещаются в нем одновременно, – и первая напрочь вытесняет вторую. Жириновский находится на арене российской политики более четверти века, – и уже много лет подряд я хвалю этого политика за эффективность, в том числе – и в беседах с неолибералами. И уже много лет подряд я вижу, что эта мысль почти всякий раз оказывается для них новой, неожиданной и, в конечном счёте, не поддающейся восприятию.

 

Ненависть к Родине

 

Давно уже разжевано и доказано даже для самых идеологизированных «глотателей газет», что великий Л. Н. Толстой, переводя сложную фразу, написанную на староанглийском языке, сумел-таки перевести её неверно. В оригинале было «патриотизм может оправдать даже негодяя», а из-под пера классика вышло «патриотизм – это способ самооправдания негодяя».

Очень хотелось подтвердить свою мысль, с кем не бывает.

Но почему именно неолибералы сделали ошибку классика фактором общественной жизни?

Сначала – понятно: валили КГБ, КПСС и СССР. Но свалили же – почему не поднимать собственный, российский патриотизм, как во всех странах СНГ?

Почему все 90-е годы, пока неолибералы были у власти, любить свою Родину было стыдно? Почему за словосочетание «национальные интересы» в служебном документе еще в 1995 году (личный опыт) можно было огрести серьёзные неприятности?

Потому что, когда в начале 90-х, по известному выражению, «попали в Россию», далеко не все «целили в коммунизм». И те, кто промахнулся, вроде Зиновьева и в целом диссидентов, как правило, горько раскаивались и никакой карьеры в своем раскаянии не сделали.

А карьеру сделали, в тогдашних терминах, «демократы» – они попали как раз туда, куда целили.

Лучше всего это выразил умнейший и откровеннейший из неолибералов Альфред Кох, давным-давно сказавший о бесперспективности и безысходности России с такой чистой детской радостью, что она повергла в шок даже его коллег.

Реагируя на теракт и сентября 2001 года, он же, отметив, что «для меня в Нью-Йорке все улочки родные», без каких-либо наводящих вопросов, по собственной воле признал: «Испытал полное бессилие и опустошение. Два года назад у нас в России взрывали дома, но тогда не было эффекта присутствия», – хотя, если я не ошибаюсь, в августе 1999 года он в России был, а в сентябре 2001 года в США не был. И дело здесь вряд ли только в телетрансляции: дело, скорее, в самоидентификации человека – в том, где именно у него находятся «родные улочки».

Не менее откровенна была еще одна «прорабша перестройки», которая на круглом столе, посвященном событиям 9/11, вдруг стала яростно доказывать, что любые люди, готовые сознательно отдать свои жизни за что бы то ни было, и особенно за какую бы то ни было идею, – выродки рода человеческого и должны выявляться и уничтожаться физически в превентивном порядке, чтобы не мешали нормальным людям нормально жить.

Дело было в Ленинграде (тогда и ныне – Санкт-Петербург), недалеко от Пискаревского кладбища, где лежали эти самые, по её терминологии, «выродки».

Признаюсь: даже американцы в своих войнах после Второй мировой, даже террористы, даже фашисты ближе мне, чем эта визжащая неолиберальная дама, которую я слышал своими ушами. Потому что они сражались за свой народ, за свою веру – или хотя бы искренне думали так, а она вполне сознательно сражалается против своего народа.

Не исключаю, что это вышло у нее нечаянно – просто потому, что в основе её мироощущения лежали запросы потребления.

Последнее слово – главное для понимания отношения неолибералов к России. Иначе понять их политику по отношению к нашей стране можно, лишь поверив, что они бескорыстно испытывают к ней животную ненависть и стремятся любой ценой ее разрушить просто так.

На самом деле всё проще: они просто стремятся обеспечить себе качественное потребление, оставаясь равнодушными к цене этого потребления для всех остальных: «Ничего личного – только бизнес». Дело здесь совсем не в какой-то специфической ненависти: хотя она часто действительно имеет место, но как причина неолиберального поведения всё же второстепенна.

Россия нелюбима либералами не как враг, не как противостоящая сила, но лишь как неудобство, как гвоздь в ботинке: её народ (тоже запрещенное после победы демократии слово, положено говорить: «население»!) мешает им красиво потреблять, как плохому танцору мешают танцевать ноги.

Обычным людям свойственно застывать в тяжком раздумье между севрюгой и Конституцией; при выборе же между Конституцией и куском хлеба 95 % людей не задумаются ни на минуту, и всерьёз осуждать их может только тот, кто не голодал сам.

Но именно у неолибералов – и именно в силу их идеологии – потребительская ориентация выражена предельно полно. И, служа своему потреблению, они автоматически, незаметно для себя самих, начинают служить странам и регионам, где потреблять наиболее комфортно, – нашим объективным, стратегическим конкурентам. И, живя ради потребления, они начинают любить те места, где потреблять хорошо, комфортно, и не любить те, где потреблять плохо, неуютно.

Не любить Россию.

И это очень хорошо демонстрируют практические действия либералов, по-прежнему обслуживающих власть и практически полностью определяющих ее, как минимум, социально-экономическую политику.

Конечно, западные стандарты культуры и цивилизованности во многом несовместимы с российской общественной психологией, а во многом – и с объективными потребностями нашего общественного развития.

Но у неолибералов отторжение от страны достигает высочайшей степени. В результате значительная часть интеллигенции, а точнее – образованного слоя, который является единственным носителем культуры и развития как такового, оказывается потерянной для страны, поскольку обижается на нее кровно, предъявляя ей непосильные для нее, несоразмерно завышенные стандарты своего личного потребления. Потребления не только материального, но и интеллектуального – и еды, и дорог, и разговоров «на кухне», и демократии.

Эти непосильные стандарты несовместимы с существованием страны и требуют уничтожения: либо ее, либо либералов как обладающего существенной властью клана.

Данный выбор становится всё более актуальным, и его откладывание «на потом» всего лишь повышает шансы неолиберального клана, обслуживающего интересы глобального бизнеса, на уничтожение России.