Столкнувшись с неоднозначной ситуацией, мы склонны придерживаться неверных убеждений

 

Как выясняется, очень многие из убеждений, которыми мы особенно дорожим, попросту ошибочны. Джилович объясняет, что подобные ложные убеждения формируются у нас даже не потому, что мы не знаем истины. Как раз напротив, мы склонны хвататься за неверные убеждения, именно оказавшись перед лицом неоднозначных фактов. Как это происходит? Мы просто рационализируем ситуацию и находим объяснение, которое помогает нам примириться с действительностью. Женщина, пережившая домашнее насилие, удивительно легко убеждает себя, что больше муж не станет ее бить, ведь он, конечно, ее любит. Изможденная барышня, страдающая анорексией, смотрит в зеркало и быстро убеждает себя, что она толстая. Владелец давно уже терпящего убытки бизнеса анализирует расходы и доходы и убеждает себя в том, что он на верном пути.

Но почему мы так прочно держимся на свои убеждения? На такой вопрос, как и на любой, связанный с человеческим поведением, не может быть простого и однозначного ответа. Психолог Роберт Абельсон предлагает интересную точку зрения: он приходит к заключению, что люди относятся к убеждениям как к материальным ценностям. Мы приобретаем и сохраняем материальные ценности, исходя из их функциональности и ценности для нас. В конечном счете они становятся источником положительных ощущений, поэтому мы их храним и бережем. Абельсон утверждает, что это же справедливо и в отношении убеждений. Он замечает также, что сходство отношений к материальным объектам и убеждениям проявляется даже в языке: мы имеем убеждения; мы их приобретаем, наследуем, получаем, держимся за них. Если какое-то убеждение нам чуждо, мы говорим, что «не принимаем этого». Отказываясь от прежних убеждений, мы говорим, что расстались с ними или сменили их.

Фрэнсис Бэкон предложил, вероятно, лучшее объяснение этому явлению, когда заметил, что «мы склонны верить в истинность того, что сами предпочитаем». Какая глубокая мысль! Она прекрасно объясняет причины царящего в сегодняшнем пространстве общественной дискуссии непримиримого раскола, когда истина нередко оказывается никому не нужна.

Определенно, подобное стремление хвататься за неверные убеждения оказывает разрушающее воздействие на нашу способность анализировать ситуации и решать проблемы.

 

 

Выводы

 

Мы обсудили семь важных особенностей мышления. Масштаб их влияния на нас хорошо иллюстрирует биография художницы Джорджии О’Киф[12]. Вот что пишет Болле в своей книге A Second Way of Knowing: «Джорджия внезапно осознала, что ее восприятие реальности определяется ее чувствами. Это был по-настоящему поворотный момент: художница поняла, что весь видимый мир находился в полной зависимости от ее личного эмоционального мира. В тот день ей открылся секрет художника: то, что ты видишь, зависит от того, кто ты такой. Аналитический подход предполагает, что все мы воспринимаем реальность объективно, такой, какая она есть; сторонники такого подхода стремятся интерпретировать воспринимаемую картину с помощью абстрактных рассуждений. О’Киф осознала, что восприятие – это всегда интерпретация. Оно основывается на внутренней, индивидуальной реальности человека, которая определяет смысл, считываемый нами в момент переживания ощущений».

Та «внутренняя реальность», о которой говорит Болле, контролируется теми самыми особенностями мышления, о которых мы уже говорили в этой главе. Именно от этих, часто скрытых, особенностей зависит то, какой смысл мы различаем в информации, воспринимаемой нашими органами чувств и передаваемой в мозг. И это довольно опасно – ведь мы их не осознаем и не можем на них влиять.

Принимая во внимание и те несколько особенностей мышления, которые мы уже обсудили, и массу других, о которых мы не говорили, перестаешь удивляться тому, что люди, как заметил больше двух столетий тому назад Александр Поуп, склонны совершать ошибки. Ведь мы наблюдаем мир через призму поглощающих нас и ограничивающих сознание эмоций, предрассудков, ментальных установок. Воспринимая происходящее через эту конструкцию, мы иногда различаем причинно-следственные связи и прочие «закономерности» даже там, где их нет и в помине. Мы также склонны считать подобные не существующие в реальности закономерности единственно возможным способом объяснения мира, причем адекватность такого объяснения нас не особенно волнует. Мы превращаем найденные варианты объяснений в твердые убеждения, которые отстаиваем даже перед лицом неоспоримых и противоречащих этим убеждениям фактов. Дамы и господа, перед нами… человек разумный!

Примечания к Главе 1

 

 

Глава 2