Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Новая военная революция: появление линейной тактики
Начиная с XVI века крупные военные инновации в Европе следовали одна за другой: вслед за появлением первых регулярных корпусов, вооруженных огнестрельным оружием, пришло время баталий и терций, затем появились полковые пушки, а потом – фузея, штык и линейная тактика. Эти инновации можно считать отдельными военными революциями или этапами одной перманентной военной революции – в любом случае механизм их воздействия на общество был один и тот же: они вызывали волну завоеваний и перенимание окружающими странами новой военной техники, создание вооруженных новым оружием регулярных армий, увеличение налогов, часто приводящее к голоду и народным восстаниям, усиление этатистской монархии, перераспределение ресурсов в пользу государства и в ущерб дворянской элите, конфликт между монархией и элитой, а потом – традиционалистскую реакцию. Очередная военная революция пришла в Европу в конце XVII века. До этого времени технические достижения касались главным образом артиллерии: пехота продолжала пользоваться тяжелыми мушкетами, стрелявшими с сошки. Так как скорострельность была низкой, то огневое воздействие было еще сравнительно слабым, и пехота не могла остановить огнем атаку кавалерии. Для защиты от кавалерийских атак мушкетерам придавались подразделения пикинеров; в нужный момент пикинеры выходили вперед и выставляли навстречу вражеским кавалеристам свои 5‑метровые пики. Атаку пехотного строя противника после залпа мушкетеров также проводили пикинеры: они смыкались в передних линиях и атаковали врага примерно так же, как это делала фаланга Александра Македонского. На поле боя пикинеры и мушкетеры строились квадратной колонной, которую в Германии называли баталией, а в Испании – терцией. По периметру баталии располагались мушкетеры, внутри баталии – пикинеры; в общей сложности баталия насчитывала от 2 до 5 тыс. солдат. Перестроения, связанные с выходом пикинеров на внешний фронт, были достаточно сложными: в некоторых случаях мушкетерам приходилось проползать под опущенными пиками. Эта сложность перестроения требовала длительной подготовки солдат, поэтому армии XVII века состояли главным образом из профессиональных наемников. Голландский полководец Мориц Оранский и шведский король Густав Адольф пытались строить свои войска более мелкими батальонами, вытягивая их в линию с тем, чтобы более эффективно использовать огневую мощь мушкетеров – однако эти паллиативные преобразования не решали главной проблемы взаимодействия пикинеров и мушкетеров.
Новый этап военной революции был связан с появлением двух важных военных инноваций, штыка и кремниевого замка. В 1646 году французские мушкетеры получили на вооружение багинет, клинок 30‑сантиметровой длины, узкая рукоять которого вставлялась в дуло мушкета, на время превращая его в копье. Багинет использовался при отражении кавалерийских атак и в рукопашном бою, но это был лишь первый шаг на пути к изобретению штыка. В 1684 году некоторые французские полки получили на вооружение клинок с пустой ручкой, надевавшийся на ствол мушкета. Это дало возможность стрелять, не снимая клинок со ствола, но и в этом варианте заряжать мушкет было невозможно. Наконец, в 1699 году была создана трубка с горизонтальной шейкой, превратившая багинет в настоящий штык.[304] Одновременно с 1660‑х годов происходила замена старого фитильного замка в мушкетах кремниевым ударным замком. Это усовершенствование упростило процесс заряжания мушкета и увеличило его скорострельность с одного выстрела в две минуты до трех выстрелов в минуту. Также был существенно снижен вес мушкета; облегченный кремниевый мушкет получил во Франции название «фюзиль», превратившееся в России в «фузею».[305] Таким образом, огневая мощь мушкета резко увеличилась, а штык превратил его в комбинированное стреляющее и колющее оружие; это дало возможность отражать атаки кавалерии огнем и штыками. В результате присутствие пикинеров в составе батальонов стало излишним. В 1684 году пика была снята с вооружения в австрийской армии, в 1689 году – в армии Бранденбурга, а в 1703 году – во французской армии. На смену сложным передвижениям мушкетеров и пикинеров пришла линейная тактика: мушкетеры строились в линию из 4–6 шеренг; при приближении к противнику первая шеренга стреляла и становилась на колено, заряжая ружья, затем то же самое делала вторая шеренга, затем третья, и так далее (впрочем, очередность стрельбы могла меняться и в некоторых случаях шеренги не становились на колено, а менялись местами).[306]
Пионером внедрения новой тактики была австрийская армия. Австрийцы первыми пожали плоды этих фундаментальных инноваций: предводимые Евгением Савойским, они в 1697 году разгромили турок в сражении при Зенте, и затем в союзе с англичанами одержали верх в так называемой войне за испанское наследство. В результате этих побед была завоевана Венгрия, Бельгия и часть Италии, территория габсбургской монархии увеличилась более чем вдвое, а Евгений Савойский стал самым знаменитым полководцем того времени. Таким образом, новое фундаментальное открытие породило волну австрийских завоеваний и привело к рождению огромной империи Габсбургов. Однако к началу XVIII века от пики отказались еще не все европейские армии. Шведы восприняли линейную тактику, но сохранили в своем составе пикинеров, которые составляли треть в каждом батальоне. В силу этой особенности шведы стремились решать сражение быстрой атакой с применением штыков, пик и шпаг. Тактика быстрой штыковой атаки настолько увлекла Карла XII, что он стал уделять меньше внимания артиллерии, за что потом поплатился под Полтавой.[307] Очевидно, что путь прогресса не прямолинеен и даже лидирующая в военном отношении страна может совершать ошибки в своей военно‑технической политике – ошибки, которые приводят к утрате лидерства. Линейная тактика позволила в широких масштабах привлекать в войска «непрофессионалов», рекрутируемых из крестьян. Как отмечалось выше, первым рекрутские наборы начал проводить шведский король Густав Адольф, однако когда после разграбления Германии у шведов появились деньги, они отчасти вернулись к наемной армии. Позднее (в связи с очередными финансовыми трудностями) король Карл XI отказался от вербовки наемников и ввел систему Indelting Werket. Все военнообязанное мужское население было поделено на «роты» по 10 человек, и каждая рота должна была поставлять одного рекрута (всего около 37 тыс. солдат). Этому солдату выделяли ферму, «торп», на которой он со своей семьей жил в мирное время (иногда отлучаясь на учебные сборы). Во время войны «рота» помогала семье солдата в сельских работах, а жалование солдату платило государство. Срок службы составлял 30 лет, и рота обязывалась заменить убитого или состарившегося солдата.[308] «Индельта» была первой регулярной системой рекрутского набора, но вместе с тем она содержала в себе элементы будущих военных поселений. Система содержания армии, принятая в России при Алексее Михайловиче, в целом напоминала «индельту»: в мирное время многие солдаты жили в своих деревнях, иногда собираясь на учебные сборы. Численность московской пехоты «иноземного строя» в мирное время составляла около 30 тыс. человек (25 полков); на каждого солдата, живущего в своей деревне, община давала поручительную запись, гарантируя его возвращение в полк.[309] Де ла Невилль называет эти войска «милицией», подобно тому, как во Франции существовала провинциальная милиция, пополняемая рекрутскими наборами. Разница, однако, состоит в том, что во Франции основу армии составляли наемники, а милиция была лишь вспомогательным контингентом; служба в милиции в мирное время продолжалась только два года. Милиция существовала и в некоторых германских княжествах, но и там – в отличие от России – она не имела самостоятельного военного значения.[310] Таким образом, первые шаги к массовой регулярной армии, комплектуемой рекрутскими наборами, были сделаны Швецией, и вслед за ней – Россией. Как мы увидим далее, по этому пути следом за Россией пойдут и крупнейшие германские государства, Пруссия и Австрия. Во Франции же рекрутская повинность будет введена только после Французской революции и в форме всеобщей воинской обязанности.
Одной из проблем, вставших перед новой массовой армией, была проблема дисциплины и дезертирства. Естественно, что набираемые насильно рекруты были склонны к побегам, поэтому Густав Адольф ввел суровые наказания (в том числе шпицрутенами) за самовольные отлучки из лагеря и другие нарушения дисциплины. Шведский король создал военные суды и первый военно‑уголовный кодекс, который потом лег в основу «Артикула воинского» Петра I.[311] Таким образом, новые технические инновации, создание облегченной фузеи со штыком и кремниевым замком, породили линейную тактику и массовую армию, которая с течением времени стала комплектоваться путем рекрутского набора и превратилась в регулярную армию, находящуюся на постоянном казарменном содержании. Создание такой армии стало основной целью реформ Петра Великого.
2.2. Механизм диффузионного влияния: пример Петра I
Вокруг реформ Петра Великого уже три столетия ведутся оживленные споры: в то время как одни историки (например, С. М. Соловьев) признают их кардинальным переворотом, «революцией», другие (как П. Н. Милюков) отказываются называть их реформами, ибо «хозяйничанье изо дня в день не представляет собой ничего похожего на реформу».[312] Сложность восприятия петровского времени заключается в том, что в преобразованиях Петра было много внешнего, и такие мероприятия, как принудительное стрижение бород и резание рукавов кафтанов, производили на общество большее впечатление, чем создание новой армии и флота. Будучи определены в своей основе глубинными историческими процессами, преобразования Петра в то же время представляют собой пример действия механизма диффузии, который в конечном счете работает через личные связи конкретных людей и поэтому в некоторой степени зависит от сочетания случайных событий. (Более подробное описание механизма диффузии можно найти в работах Е. В. Алексеевой.[313])
Формирование личности Петра протекало в необычных условиях; волею случая он был отторгнут из дворцовой кремлевской среды, о его образовании никто не заботился, и в результате стечения обстоятельств его воспитателями стали не московские попы и дьяки, а голландские матросы и плотники – такие, как Тиммерман и Брандт. Эти люди сделали из русского царя матроса и плотника; юный Петр перенял у них страстную любовь к морю и плотницкому делу, позаимствовал простонародные манеры, голландскую одежду и страсть к табаку.[314] В то же время он оказался лишен того, что считалось необходимыми качествами русского царя: набожности, православной образованности, уважения к церкви и к национальным традициям. До двадцати двух лет Петр вообще не занимался государственными делами, проводя время в строительстве яхт и в военных потехах. В это время у него появились новые друзья и «воспитатели», офицеры из Немецкой слободы; из их числа выделялись полковник Лефорт, который приучил Петра к неумеренной выпивке и свел его со своей любовницей Анной Монс, а так же генерал Гордон, которому Петр был обязан своей любовью к артиллерии и фейерверкам. Когда Петру было уже 25 лет, царь признался ганноверской принцессе Софии в том, что его настоящей страстью являются мореплавание и фейерверки. «Если бы он получил лучшее воспитание, это был бы превосходный человек», – отметила принцесса София.[315] При всей случайности обстоятельств юности Петра, нельзя не признать, что во влиянии, оказываемом на царя его окружением, сказывалась сила технического превосходства Европы. За увлечением артиллерией стояли маневры в Кожухове, на которых Гордон продемонстрировал царю новую линейную тактику в сочетании с применением «полковых пушек». В любви к строительству кораблей проявлялось влияние другого фундаментального открытия Запада – именно тогда, в XVII веке, создание совершенных океанских парусных кораблей, флейтов, заложило основу торгового превосходства Голландии и Англии. Однако юный Петр не отделял главного от второстепенных деталей – и короткие голландские штаны для него были таким же символом превосходства Европы, как океанский корабль. Голландская одежда Петра, его постоянное общение с иноземцами, пренебрежение официальными и религиозными церемониями – все это вызывало ропот и возмущение в народе. Патриарх Иоаким в своем завещании убеждал царя избегать общения с еретиками‑протестантами, отказаться от иноземных одежд и обычаев. Когда после смерти Иоакима вопреки царю Святейший собор выбрал новым патриархом Адриана, Петр создал свой «всепьянейший собор», избравший «князя‑папу», и принялся непристойным образом пародировать церковные процессии. Современные историки с недоумением отмечают, что хмельное существование «всепьянейшего собора», созданного, когда царю было восемнадцать, продолжалось до конца царствования Петра – и зрелый человек, ставший уже императором, предавался грубому шутовству, как если бы он был все тот же необузданный юнец.[316]
О том, до какой степени Петр пренебрегал московскими традициями, говорит его поведение после Азовского похода: в триумфальной процессии Петр в одежде голландского моряка шел пешком вслед за роскошной каретой Лефорта – это вызвало ропот в толпе и было расценено как унижение царского достоинства. После взятия Азова царь решил строить большой флот на Азовском море и послал 50 дворян за границу учиться морскому делу. Весной 1697 года с той же целью в составе посольства поехал за границу и сам Петр; он ехал в Саардам, где были расположены знаменитые голландские верфи. Петр был настолько увлечен своими мечтами, что, подъехав к Рейну, бросил посольство, нанял маленькую лодку и пустился вниз по реке к верфям, даже не остановившись в голландской столице. Царь устроился плотником на верфь в Саардаме, но его инкогнито было вскоре раскрыто, и ему пришлось перебраться на амстердамские верфи, а потом – в Англию, где он строил корабли в Дептфорде. Поведение русского царя многим казалось странным: было очевидно, что он занимается не царским делом. «Он создан природой скорее затем, чтобы стать корабельным плотником, чем великим правителем, – записал после встречи с Петром епископ Бернет. – Овладение этим ремеслом и являлось главным его занятием, пока он здесь находился».[317] Хотя молодой царь смотрел на мир глазами моряка и плотника – или, может быть, благодаря этому – Амстердам и Лондон произвели на него огромное впечатление. С этого времени в душе Петра поселилась мечта по мере возможности превратить Россию в Голландию, и главное, построить свой Амстердам, город кораблей, каналов и многоэтажных каменных зданий. Во время пребывания Петра в Амстердаме роль гостеприимного хозяина исполнял бургомистр и один из директоров Ост‑Индской компании Николас Витсен. Витсен был известным ученым‑географом, побывавшим в России и создавшим карту Северной Азии. Очевидно, что его академический интерес подпитывался стремлением компании к поиску новых рынков. Еще в 1690 году Витсен послал царю свою карту и книгу о «Северной и Восточной Татарии» и предложил организовать совместную торговлю с Персией и Индией по волго‑каспийскому торговому пути. Видимо, под влиянием Витсена царь стал задумываться о дальних торговых экспедициях и включении России в мировую торговлю. Витсен составил для Петра «культурную программу», предусматривавшую беседы с купцами, посещение порта, мануфактур, мастерских, музеев и лабораторий крупных ученых. Петр некоторое время изучал анатомию и хирургию у профессора Рюйша и учился рисованию у знаменитого Шхонебека. В Англии Петр основательно освоил черчение и необходимые для кораблестроителя элементы математики и механики. Все это существенно расширило кругозор Петра, и он вернулся из поездки с большим багажом знаний.[318] Петр познакомился и с гуманитарными аспектами европейской жизни. Он побывал в британском парламенте, познакомился с лидером квакеров Уильямом Пенном и некоторое время аккуратно посещал молитвенные собрания квакеров в Дептфорде. О том, что эти собрания произвели на царя глубокое впечатление, свидетельствует высказанная им Меньшикову в 1716 году мысль о том, что всякий, кто сумеет следовать учению квакеров, обретет счастье.[319] В целом поездка Петра в Голландию и Англию имела своим результатом приобщение русского царя к западной культуре, а точнее, к голландскому культурному кругу, основными элементами которого были мореплавание, дальняя морская торговля и торгово‑промышленное предпринимательство. Когда Петр находился в Вене, гонцы из России доставили ему известия о стрелецком бунте. Осенью 1697 года четыре полка охранявших Азов московских стрельцов получили приказ идти к польской границе. Стрельцы были недовольны: им не платили жалованье и не дали зимних квартир – даже помимо других причин этого было достаточно, чтобы ненавидеть командовавших ими немецких офицеров. Между тем демонстративная дружба Петра с «немцами» уже давно вызывала ропот: «Попутали молодого царя еретик Францко Лефорт и немка Монсова». 6 июня 1698 года стрельцы подняли бунт; вожаки кричали: «Идти к Москве! Немецкую слободу разорить и немцев побить за то, что от них православие закоснело, бояр побить… а государя в Москву не пустить и убить за то, что сложился с немцами!»[320] Очевидно, это было проявление традиционалистской реакции на демонстративную дружбу царя с немцами, на ношение иноземной одежды и богохульные попойки в Немецкой слободе. Речь не шла об оппозиции реформам – неразумное, с рациональной точки зрения, поведение Петра спровоцировало восстание еще до начала реформ. Жестокое усмирение восстания и показательные казни более тысячи стрельцов свидетельствовали о том, что царь не склонен прислушиваться к голосу оппозиции, что он намерен «цивилизовать» Россию самыми суровыми методами. Однако преобразования, начатые Петром по возвращении на родину, носили эмоциональный и поверхностный характер. Были изданы указы о бритье бород и запрещении носить русскую одежду, о переносе празднования Нового года на 1 января. Реформы такого рода следуют обычно в заключительной фазе преобразований, после того, как осуществлены главные заимствования, касающиеся техники и общественных отношений. В то же время они наиболее болезненно воспринимаются обществом, потому что символизируют собой отказ от основных жизненных традиций. В 1766 году в аналогичной ситуации в Испании запрет ношения сомбреро вызвал большое народное восстание, и возмущенные толпы едва не взяли штурмом королевский дворец. Указ Петра также вызвал восстание – но не сразу, только в 1705 году против «немецкого платья» вспыхнул большой бунт в Астрахани. В январе 1701 года протестантские настроения Петра нашли выход в секуляризационной реформе: монастырские и церковные вотчины были взяты под управление государства, которое забирало все доходы, оставляя монахам на содержание по 10 (а потом по 5) рублей в год. Хотя эта реформа официально объяснялась финансовыми соображениями, в действительности она дала государству лишь около 100 тысяч рублей в год – меньше 4 % от всех доходов. Враждебность царя к монахам была такова, что им запретили иметь письменные принадлежности; в случае неуплаты «начетных» денег власти предписывали избивать архимандритов на правеже.[321] Петр, конечно, понимал, что православная церковь является опорой традиционализма и по мере возможности будет сопротивляться реформам. Стрелец и монах были для него на одно лицо – но в любом случае в этом открытом объявлении войны православию проявлялся иррациональный, юношеский максимализм царя, который наложил свой отпечаток на весь процесс преобразований.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-01-14; просмотров: 95; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.220.178.207 (0.014 с.) |