Лекция 3. Слово о законе и благодати

Политические идеи Ярослава Мудрого получили наиболее яркое воплощение в «Слове о законе и благодати» пресвитера загородной дворцовой церкви Ярослава в Берестове – Илариона, ставшего затем первым киевским митрополитом из русских. Тема «Слова» - тема равноправности народов, резко противостоящая широко распространенным в средневековье теориям вселенской церкви (теориям всемирной власти императора «Священной римской империи», византийского императора или папы). Иларион указывает, что евангелием и крещением бог «все народы спас», прославляет русский народ среди народов всего мира и резко полемизирует с учением об исключительном праве на вселенское господство Нового Рима – Византии. Все эти идеи изложены в «Слове» с точностью и ясностью, что отчетливо отразилось в самом названии памятника – «Слово – о законе Моисеем данном и о благодати и истине Иисус Христом бывшим и како закон отъиде, благодать /же/ и истина всю землю исполни и вера в вся языки простреся и до нашего языка (народа) русьскаго, и похвала кагану нашему Владимиру, от негоже крещени быхом (и молитва к богу от всеа земли нашеа)». «Слово» написано между 1037 – 1050 годами. Композиция «Слова» трехчастная. Первая часть произведения касается основного вопроса исторических воззрений средневековья: вопроса взаимоотношения двух заветов – Ветхого и Нового – «закона» и «благодати». Взаимоотношение это рассматривается Иларионом в обычных символических схемах христианского богословия, в последовательно проведенном символическом параллелизме. Но подбор этих традиционных символических противопоставлений оригинален – Иларион создает собственную патриотическую концепцию всемирной истории. Он настойчиво выдвигает вселенский, универсальный характер христианства, Нового завета, «благодати», сравнительно с национальной ограниченностью Ветхого завета, «закона». Подзаконное состояние при Ветхом завете сопровождалось рабством, а «благодать», Новый завет – свободой. «Закон» сопоставляется с тенью, светом луны, ночным холодом; «благодать» - с солнечным сиянием, с теплотой. Взаимоотношение людей с богом раньше, в эпоху Ветхого завета, устанавливалось началом рабства, несвободного подчинения – «закона». В эпоху же Нового завета – началом свободы –«благодати». Время Ветхого завета символизирует образ рабыни Агари, время Нового завета – образ свободной Сарры. В этом противопоставлении особенное значение Иларион придает моменту национальному – Ветхий завет имел временное и ограниченное значение. Новый завет вводит всех людей в вечность. Ветхий завет замкнут в одном народе, а Новый завет имеет всемирное распространение. Иларион доказывает, что все народы равны в своем общении с Богом.

Во многих укорах Ветхому завету можно видеть прямые укоры Византии, стороннице не свободного, а рабского наделения христианством. Прямою угрозою по адресу Византии (Константинополя) звучали напоминания Илариона о конечном разорении Иерусалима за стремление замкнуть в себе дело религии. Подчеркнув значение новых народов в истории христианского учения, Иларион свободно и логично переходит затем ко второй части своего «Слова», сужая тему, - к описанию распространения христианства на Русской земле. Иларион отмечает, что Русь равноправна со всеми странами и не нуждается ни в чьей опеке. Русскому народу принадлежит будущее, принадлежит великая историческая миссия. Патриотический и полемический пафос «Слова» растет по мере того, как Иларион описывает успехи христианства среди русских.

Патриотическое воодушевление Илариона достигает высшей степени напряжения в третьей части, посвященной прославлению Владимира Святославича. Органическим переходом от второй части к третьей служило изложение средневековой богословской идеи, что каждая из стран мира имела своим просветителем одного из апостолов. Есть на Руси кого хвалить, кого признавать своим просветителем. Иларион высоко ставит авторитет Русской земли среди стран мира. Он описывает военные заслуги Владимира, силу и могущество русских князей, славу Русской земли, чтобы показать, что принятие христианства могущественным Владимиром не было вынужденным, что оно было результатом свободного выбора Владимира и руского народа. Подчеркивая, что крещение Руси было личным делом князя Владимира, так как это позволяло ему соединение в нем «благоверия с властью», Иларион явно полемизирует с точкой зрения греков, приписывавших себе инициативу крещения «варварского» народа.

Затем переходит к описанию личных качеств и заслуг Владимира. Патриотический пафос достигает сильнейшей степени напряжения, когда, пространно описав просветительство Владимира, новую Русь и «славный град» Киев, Иларион обращается к Владимиру с призывом восстать из гроба и посмотреть на плоды своего подвига. Далее следует заключительная часть – молитва к Владимиру, пронизанная тем же патриотическим подъемом, патриотическою мыслью.

В стиле «Слова» Иларион использует метафорические сравнения, риторические вопросы и восклицания, повторения, прибегает к ритмизации речи. Благодаря этому «Слово» исполнено ораторской патетики, пафоса. Высокое художественное мастерство обеспечило «Слову о законе и благодати» большую популярность в средневековой письменности. Оно становится образцом для книжников XII –XV веков, которые используют отдельные приемы и стилистические формулы.

 

ПОУЧЕНИЕ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА

« Редко можно встретить в истории столь величественный и в то же время столь человечный образ, как Владимир Мономах. Эти свойства непосредственно вытекают из прямых о нем данных в средневековой книжности и поражают своей вековой стойкостью в ней. Свойства эти слагаются в образ еще до научной их обработки и вызывают бережное к себе отношение». – А.Орлов.

В пору феодального средневековья среди правящей группы княжья периодически встречаются деятели, которые поддерживали возможную законность в тогдашнем порядке и способствовали равновесию взаимоотношений феодалов. Не у всех таких лиц были одинаковы методы практики, и применявшиеся ими «средства оправдывались целью» в разной степени. Наибольшей близостью к желанному тогда образу государственного правителя отличался Владимир Мономах, как о том свидетельствуют история и легенда. Речи Мономаха, его автобиография и переписка сообщают единый цельный образ, всегда равный себе, создавшийся на основе принципов «духовной» теории и здравой практики. Оригинал этого образа, Мономах, сам рекомендует его как пример хороших свойств и благого поведения. И, несомненно, этот образ так и воспринимается, будучи оправдан моралью духовной книжности и незапятнанной биографией героя.

Говоря о князе Ярославе и его сыновьях, летописец в 1053 году упоминает о рождении сына Всеволодова - Владимира «от царице грькыне». Это и есть Мономах, который так говорит о своем происхождении и «наименовании» в «Поучении» детям: «Аз худый дедом своим Ярославом, благословленым, славным, нареченый в крещении Василий, русьскым именем Володимир, отцем възлюбленым и матерью своею Мьномахы...». Появление на свет Владимира Мономаха совпало со временем, когда только что наступил новый период в организации феодального управления Руси. Мономах родился в 1053 году, а в 1054 году умер его дед, Ярослав Владимирович, завещание которого обусловило дальнейшую историю совместного управления государством целым княжеским родом, которое заключалось в членении Русской земли между потомками Ярослава, при этом они передвигались по старшинству с менее выгодной области на освобождающуюся лучшую. Самый старший в роде занимал «первостепенный стол» - киевский и являлся главой остального княжья и блюстителем государства в целом. Переход же областей по прямой линии – от отца сыну – был неприемлем как право. Но это приводило к бесправию и произволу старших, и уже внуки Ярослава требовали прикрепления определенной вотчины к каждой линии, к каждому имени Ярославова рода. С ранней юности Владимир Мономах был вовлечен в водоворот усобиц, проистекавших главным образом от того, что, осиротелые при жизни дедов или старших дядей, князья исключались не только из старшинства, но и из наследства. Не только не получали отцовских волостей, но даже часто и никаких.

Весной 1113 года умер великий князь «Михаил, зовемый Святополк». Киевляне собрали «совет» (вече) и послали к Владимиру Мономаху приглашение на «стол отцов и дедов». Признавая старшинство Святославичей, Владимир отказался. В Киеве происходило восстание. На отказ Владимира киевляне угрожали еще большим разгромом – даже княжеского двора и монастырей – и Мономах принужден был принять Киевское великое княжение. Прибыв в Киев в момент восстания низов против господствующих классов и, в частности, должников против своих кредиторов, рядом мер, в том числе и компромиссных, Мономах ликвидировал восстание 1113 года. Характер деятельности Владимира Мономаха очень ярко определен в послании митрополита Никифора, где Владимир называется «устроящим словеса на суде, хранящим истину в веки, творящим суд и правду по среде земля». Владимир Мономах обратил внимание на безвыходное положение закупов и разных видов работ, он сделал попытку облегчить тяжелую участь народа. Однако, хотя его меры были направлены в сторону облегчения тяжелого положения угнетенных горожан и сельчан, реформатор отнюдь не собирался уничтожить привилегии господствующих классов. От его реформы не должны были особенно сильно пострадать ростовщики и землевладельцы.

Умер князь Владимир в 1125 году и по обычаю летописи сообщение о княжеской кончине сопроводили характеристикой и оценкой покойного. В отношении Мономаха эта характеристика отличается наибольшей содержательностью, похвала ему перекрывает шаблон летописных посмертных панегириков. Чувствуется особое внимание к этому государственному деятелю. За его труд и подвиг на благо Русской земли и за его высокое человеческое достоинство. Владимир Мономах был выдающимся государственным деятелем. Он своей политикой содействовал прекращению княжеских распрей и раздоров.

О его незаурядном таланте не только как политического деятеля, но и как писателя свидетельствует его «Поучение чадам моим». В «Поучении» он обращается непосредственно к своим детям, но значение его выходит за рамки узко семейные. Характерная особенность «Поучения» - тесное переплетение дидактики и автобиографических элементов. Обращаясь с наставлениями «к чадам своим», Мономах подкрепляет их не только сентенциями из текста «священного писания», но и в первую очередь конкретными примерами из собственной жизни. На первый план выдвигаются задачи государственные: князь должен заботиться о благе своего государства, строго и неукоснительно соблюдать клятвы и договора, не наступать на крестное целование, заботиться о бедных, думать о благе церкви, ради упрочения своей власти князь должен заботиться о «священническом чине». Мономах не рекомендует своим детям спасать свою душу в монастыре. Аскетический монашеский идеал чужд этому жизнелюбивому энергичному человеку. Но он призывает к неукоснительному соблюдению религиозной обрядности, к тому, чтобы спасать свою душу покаянием, слезами и милостыней. Князь должен быть стражем справедливости и не давать «сильным погубить человека». Он выступает как человек трудолюбивый, как ревностный поклонник просвещения. Одним из положительных качеств князя является щедрость, забота о приумножении и распространении своего доброго имени.

К «Поучению» примыкает письмо Владимира Мономаха к Олегу Святославичу черниговскому, помещенное в «Повести временных лет» под 1096 годом.

«Поучение» раскрывает облик незаурядного государственного деятеля русского средневековья, человека, в котором ярко воплотился светский идеал князя, которого заботит слава и честь родной земли.

ЛЕКЦИЯ 4. ЛЕТОПИСАНИЕ

 

Переводная литература принесла на Русь несколько видов литературных произведений. Среди этих видов устойчивыми были прежде всего те, которые тесно связаны были с маломеняющимся церковным обиходом: различные типы житий, пропоповеди, апокрифы, поучения отцов церкви и др. Немало самостоятельных русских произведений писалось по их типу, только иногда видоизменялся их характер.

Светская литература на Руси не была связана косными формами церковных или каких-либо иных перенесенных из Византии обычаев. Вот почему светская литература, тесно примыкавшая к русской действительности, оказалась вполне самостоятельной не только по содержанию, но и по форме. Отдельные виды светской литературы складывались под влиянием требований русской жизни, менялись вместе с самой жизнью, впитывали в себя элементы реалистичности значительно быстрее, чем церковные виды. Наиболее значительный вид светской литературы древней Руси – летописание. На самой заре русской письменности и книжности возникает летописание, которому суждено было стать в идейно-политическом отношении господствующим и ведущим явлением в русской литературной культуре старого времени. Развитие летописания связано с двумя различными патриотическими потребностями: с одной стороны, с потребностью уяснить себе прошлое, уяснить происхождение различных явлений, а с другой – потребностью фиксировать настоящее, предохранить его от исчезновения в памяти потомства. В летописях различных областей эти потребности сказывались далеко не равномерно. В Киеве летопись возникает из исторических произведений о прошлом, которые дополняются записями о настоящем. В Новгороде же уже в XI веке своевременно записывались события с указанием точных дат. Эти записи велись как своего рода деловые документы: кратко, деловито, систематично. Потребность же в обзоре истории удовлетворялась сравнительно сложной литературной работой, заключавшей в себе значительные элементы художественности. Киевское летописание – рассказ о прошлом, а новгородское – документ, фиксировавший настоящее для будущего.

Обращение к историческому прошлому было продиктовано самой действительностью. Необходимо было составить произведение, которое с русской, а не с византийской точки зрения излагало бы церковную историю Руси, так как церковный вопрос имел большое политическое значение. Принятие христианства Русью имело обоюдоострый характер. Оно, с одной стороны, приносило русскому народу высокую византийскую культуру, поднимало русское государство до уровня византийской государственности, с другой стороны – угрожало самостоятельности Руси, грозило превратить Русскую землю в провинцию империи. Греки считали, что только император ромеев мог быть единственным главою всех христиан. В словах апостола Павла «Бога бойтесь, а царя чтите» греки видели указание на то, что во вселенной должен и может существовать лишь один царь, власть которого была как бы тем самым освящена церковью. До самого падения Константинополя Византия постоянно пыталась привести «варварские» народы к признанию того, что все христиане являются одновременно и подданными византийского императора. После принятия христианства Русью, империя навязывала ей церковную организацию во главе с митрополитом или епископом-греком, становившимся фактически чиновником империи, на котором держалась связь новообращенного народа с императором и на которого возлагалась задача постепенного введения новых «ромеев» в состав Империи.

В годы княжения Ярослава Мудрого между молодым русским государством и Византией завязывается острая борьба. Русский князь всячески парирует все попытки Империи лишить русских церковной самостоятельности и превратить русскую церковь в агентуру империи. Ярославу удается поднять международный авторитет Руси и на основе общего подъема народного самосознания в первой половине XI века заложить прочные основания русской политической и церковной самостоятельности, русской книжности, русской архитектуры и изобразительного искусства. Политические идеи эпохи Ярослава Мудрого вызвали к жизни интерес к русскому прошлому. Именно в это время, в обстановке патриотического подъема, в первой половине XI века закладывается основание русской летописи, ее высокой идейности и своеобразной литературной формы. «Летопись – это один из самых ярких показателей высоты древнерусской культуры, – пишет академик Б.Д.Греков, – это не просто погодная запись событий, как часто приходится слышать и читать, это законченный, систематизированный труд по истории русского народа и тех нерусских народов, которые вместе с русским народом были объединены в одно Киевское русское государство».

Происхождение русского летопиисания связывали с влиянием византийских хроник. Жанр русских летописных статей создавался далеко не сразу. Беря готовые образцы, под влиянием требований русской жизни, он изменял их и приобрел, наконец, ту характерную форму и особенности, которые составляют отличие русской хронографии от византийской и западно – европейской.

Для эпохи Ярослава Мудрого церковный вопрос имел большое значение. Необходимо было составить произведение, которое с русской, а не византийской точки зрения излагало бы церковную историю Руси. И так было составлено «Сказание о первоначальном распространении христианства на Руси», куда вошли рассказы о первых русских князьях Олеге и Игоре, о христианстве Ольги, о первых русских мучениках-варягах, о крещении Руси, о Борисе и Глебе и о просветительской деятельности Ярослава Мудрого. Это первое историческое произведение, но еще не летопись. Автор желал дать нравоучительный рассказ и вместе с тем опровергнуть греческую точку зрения на Русь. Из этого первого исторического произведения выросло впоследствии русское летописание. Русское летописание родилось из постепенного присоединения совсем иных – народных в своей основе – сведений к этому церковному ядру, носившему еще традиционный для церковной письменности характер «патерика», но уже обладавшего элементами историзма, которые и привлекли к нему внимание и творческую инициативу жаждущих сведений по родной истории русских читателей.

После водворения в Киеве русского митрополита Илариона, сменившего митрополита-грека, работа над «Сказанием о русских христианах» продолжается в новом оплоте антигреческой политики – Киево-Печерском монастыре, появляются добавления из народных исторических преданий, поскольку монастырь занимал в целом демократические позиции. Здесь создается хронологический принцип разбивки всего изложения по годовым статьям. Таким образом, первое русское историческое произведение, созданное при Ярославе Мудром, разрастаясь добавлениями, сделанными к нему в Киево-Печерском монастыре, постепенно становится тем, что мы называем летописью.

С 1061 года, с года организации Киево-Печерского монастыря, летопись начинает указывать даты событий – месяц, число, год, иногда, день недели. К «Сказанию о первых русских христианах» уже в самом начале 60-ых годов начинают прибавляться записи о текущих событиях. Появляется забота о своевременности записываний фактов истории; «Сказание» продолжается, и, по существу, возникает летопись с ее наиболее типичным признаком – погодностью записей. Активное участие в летописании принимал Никон, как доказано Шахматовым и Приселковым. Византийцы исторический материал располагали по царствованию монархов. Никон же придавал большое значение хронологии и строил изложение событий, располагая их по годам. Никон в своем стремлении к хронологической точности повествования пришел к новому способу изложения летописного материала по годовым статьям, определяя их не по княжениям, а годами от «сотворения мира».

Другой характерной особенностью русской летописи, которая резко отличает летописное изложение от изложения византийских и западно – европейских хроник, является обилие прямой речи, имеющей конкретно-жизненный характер, это не книжная, а живая, устная речь, близко отражающая действительно произнесенные слова. В XI – XIII вв., а частично и значительно позднее, все дипломатические переговоры на Руси велись устно – через устные передачи послов. Русские князья исключительно редко обменивались грамотами. Их вполне заменяли «речи», которые передавались послами (в летописях встречаемся с выражением – «послать с речьми»). Речи эти более или менее точно заносились в летописи. Послу давался общий наказ о том, как должен себя вести посол в том или ином случае, и отдельно поручались «речи», которые посол не мог изменять по-своему и передавал соблюдая грамматические формы первого лица – лица пославшего. Передача «речей» от лица посылающего, со строгим соблюдением форм личного обращения князя, не была вызвана тем, что посол рассматривался как безличный и механический передатчик. Послы в древней Руси никогда не были только гонцами. Посол, передавая «речи» князя, являлся его заместителем, фактотумом. Он говорил от лица пославшего, как будто бы сам являлся в момент передачи «речей» этим пославшим. Оскорбление, нанесенное послу, было равнозначно оскорблению того лица, которое его послало. Посольские «речи» от лица князей настолько вошли в практику русской жизни, что летописец, нередко, говоря о посольских «речах», не упоминал о после, который эти «речи» передавал. Поэтому при чтении русской летописи создается впечатление, что князья, разделенные огромными расстояниями, свободно переговаривались между собой. «Речи», передававшиеся изустно через послов, были очень ответственным моментом политической жизни древней Руси. Они должны были быть в достаточной мере краткими и выразительными. Эти посольские «речи» отличались высоким уровнем культуры устной речи в древней Руси.

Русской летописи характерно также наличие диалога, употребленного живо, точно, сжато, к месту. Диалог, в отличие от прямой речи, зависел не только непосредственно от действительности, но и от фольклора. Диалог, обильно представленный в русском фольклоре, оказал огромное влияние на диалог русской летописи, подобного которому не знает ни византийская анналистика, ни западная.

Под влиянием самой жизни сложился и язык летописи: простой и доступный в основной своей части, он образовался на основе развитой традиции устного языка своего времени.

Возникнув под влиянием властных требований действительности, летопись в дальнейшем не оставалась неизменной по своей форме и содержанию. Под влиянием меняющейся действительности менялась и летопись. Содержание и сама форма летописи менялись в зависимости от того, каким задачам было подчинено летописание. Летописи княжеские, посвященные восхвалению княжеской власти и личности самого князя (Галицкая летопись, отчасти Владимирская), выработали особую форму княжеских биографий, иногда соединяемых в единую цепь. Княжеские центры летописания стремились к иллюстрированию летописей миниатюрами (Владимирский свод 1212 г., отразившийся своими миниатюрами в Радзивиловской летописи, а впоследствии – в Лицевом своде XVI века), но иллюстрирование не допускали летописи городские или монастырские. Потребности отдельных феодальных дворов вызывали появление личных, семейных и родовых княжеских летописей. Свои формы дает летописание Владимирского Успенского собора (летопись как собрание чудес Богоматери – покровительницы Владимира). Свои формы летописания в XVI веке выработала Москва, в связи с теми задачами, которые встали перед Москвой – центром Централизованного русского государства. Летописание с торжественным предисловием, восхваляющим князя, вырабатывается в Твери.

Таким образом, летопись не обладает прочной, неизменяемой формой. Под общим понятием летописи кроются иногда различные явления. Формы летописания текучи и изменчивы, восходят из различных корней.

В противоположность многим другим видам средневековой литературы, летопись гибко меняла свою форму. Она чутко отражала воздействие действительности, определялась действительностью в большей мере, чем литературной традицией. В меньшей мере, чем в других жанрах раннефеодальной литературы, в ней сказывалось стремление к застойности форм и содержания, к трафаретным стилистическим приемам. Летопись была целиком втянута в социальную борьбу своего времени, и именно это обстоятельство благотворно отразилось на ее развитии и позволило ей занять важное место в русской жизни. Именно в этом смысле мы можем говорить о летописи как об одном из ведущих (двигающих вперед литературу) жанров русской литературы раннего и развитого периода феодализма.

 

ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ

Hа рубеже XI –XII вв. Киевская Русь испытывает на себе наиболее тяжелые удары кочевников, ставшие жесточайшим народным бедствием. Напор степных кочевников на внешние границы Киевского государства вызвал ряд попыток приостановить процесс феодального дробления, объеденить русских князей единством внешнеполитических задач. В этот период была сделана попытка сплотить все классы населения – все с той же целью – укрепить обороноспособность страны. Несмотря на начавшийся распад Киевского государства, сознание единства Русской земли было чрезвычайно острым. Именно в этот период составляется замечательный памятник русского летописания – «Повесть временных лет», проникнутая единой мыслью о Русской земле, о необходимости единения перед лицом внешней опасности. Первый памятник русского летописания – «Повесть временных лет», составляется, по-видимому, около 1113 года, в Печерском монастыре монахом Нестором. Труд Нестора сохранился лишь в переделках и доработках последующих редакторов. Имя Нестора изъято из заглавий редакторами и переписчиками, только в одном списке – Хлебниковом, имя Нестора сохранилось.

«Повесть временных лет» по самому характеру своего изложения свидетельствовала о своеобразном возвращении к спокойному эпическому тону и философским обобщениям «Сказания о первых русских христианах». Летопись из оппозиционной становилась официальной и государственной, хотя и сохраняла кое-что из публицистического направления первых сводов. Отсюда торжественный характер «Повести временных лет», ее сдержанность в оценке событий русской истории и исключительное внимание к начальному периоду русской истории: к вопросам происхождения Русского государства, русского народа, отдельных племен и названий. Это произведение, рассчитанное на все слои населения, стремится объединить интересы всего русского народа единой патриотической целью. Свои задачи Нестор точно сформулировал в самом названии своего труда: «Се Повести времянных лет, откуда есть пошла русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуда русская земля стала есть». Цель, которую поставил перед собой составитель «Повести» – показать русскую землю в ряду других держав мира, доказать, что русский народ не без роду и племени, что он имеет свою историю, которой вправе гордиться. «Повесть» должна была напомнить князьям о славе и величии родины, о мудрой политике их предшественников и об исконном единстве Русской земли.

«Повесть» начинается с событий всемирной истории в ее средневековом понимании. Летописец вводит русскую историю в мировую, сообщая самые разнообразные сведения – географические, этнографические, культурно-исторические. Памятник открывается историко-этнографическим введением, в котором автор рассказ ведет со времен «всемирного потопа» и говорит о распределении Земли между сыновьями Ноя. Затем рассказывается об образовании народов и языков. Передается библейская история о Вавилонском столпотворении, во время которого люди разделились на народы и заговорили на разных языках, отмечает образование славян «от племени» Иафета. Далее даются обстоятельные сведения о расселении племен, после чего летописец переходит к сообщению географических сведений о Русской земле. Нестор просто и наглядно дает географическое описание Руси, путей, связывающих ее с другими странами. Вслед за этим дается легенда о трех братьях, основателях Киева – Кие, Щеке и Хориве. Далее Нестор переходит к рассказу о постепенном политическом обособлении русских племен: полян, древлян, дреговичей, словен и полочан, перечисляет соседние русским народности. Нестор дает описание нравов славянских племен, населяющих Русскую землю. Это описание подчинено единой идее: каждая народность и каждое племя имеет свой «закон» и свой «нрав», переданный им от отцов их. Свой обзор образа жизни различных племен и народов Нестор заканчивает краткой характеристикой нравов главных врагов Руси – половцев, отмечает преимущества христианских нравов Руси как более высоких. Как здесь, так и в других местах «Повести», Нестор осознает русских цивилизованным и культурным народом. За вводной частью следует собственно историческая часть, которую летописец стремится вложить в строгую хронологическую сеть годовых статей. Нестор проделал огромную работу по уточнению хронологической сети летописания, им была сделана попытка вычислить точные хронологические данные русских княжений на основании различных источников. Строгий хронологический принцип изложения кладется Нестором в основу всего изложения. Следует отметить, что Нестор поместил ряд годов, многие из которых вовсе не отмечены записями, очевидно, ввиду невозможности найти для этих дат какой бы то ни было исторический материал. Вставляя эти пустые даты в свое повествование, Нестор подчеркивал самый принцип, самую летописную форму, а, может быть, давал тем самым задание для разысканий своимы продолжателям.

«Повесть временных лет» - не просто собрание фактов русской истории, и не просто историко-публицистическое сочинение, связанное с насущными, но преходящими задачами русской действительности, а цельная, литературно изложенная история Руси. Никогда, ни прежде, ни позднее, вплоть до XVI века, русская историческая мысль не поднималась на такую высоту ученой пытливости и литературного умения. Патриотическая возвышенность рассказа, широта политического горизонта, живое чувство народа и единства Руси составляют исключительную особенность создания Нестора.

После смерти Святополка, по приглашению киевлян, Владимир Мономах является в Киев. Вступление Мономаха на «золотой киевский стол», привело к долгим годам упадка Печерского монастыря. Мономах изымает из Печерского монастыря ведение летописания, ставшее одним из важнейших общественных явлений русской действительности. Он передает летописание в свой княжий Выдубицкий монастырь, основанный в 70-ые годы XI века его отцом Всеволодом Ярославичем. Литературная работа Печерского монастыря надолго замирает. Лишь во второй половине XII века заметны следы оживления печерской летописной работы.

Переработка «Повести временных лет» была возложена на выдубицкого игумена Сильвестра, который закончил свою работу в 1116 году. Сильвестр опустил в заглавии «Повести» слова «Нестера черноризца Феодосиева монастыря Печерского» и вставил в конце «Повести» собственное имя. Переработка Сильвестра коснулась ее последней части, где описывались княжения Святополка и Владимира Мономаха. Начальная часть изменениям не подверглась, Сильвестр лишь сделал вставку – о посещении Руси апостолом Андреем. Рассказ этот противоречил исторической концепции Нестора, согласно которой «не беша бо ни апостоли ходили на Русь». Решительной перестройке подверг Сильвестр рассказ Нестора о событиях последних 1093-1113 гг., выдвинув роль Владимира Мономаха в борьбе со степными кочевниками. Изменения и переработки, сделанные Сильвестром, коснулись лишь вопросов текущей политики, они не внесли ничего нового в самую форму «Повести временных лет» и не затронули ее большого патриотического замысла. Несмотря на все изменения, «Повесть временных лет» может считаться созданием Печерского монастыря. Нестор соединил в своем произведении особенности старых печерских сводов 1073 и 1093 гг. с их антигреческим и русским направлением.

«Повесть» стоит на рубеже двух эпох, она соединяет в себе культурные черты прошлого и будущего, она заимствует все лучшее из прошлого и предугадывает многое из лучшего в будущем. В течение многих веков на «Повести временных лет» русские люди учились русской истории, учились понимать государственные интересы России и воспитывали свое национальное чувство.