Гравюра из книги шлимана «троя», изображающая рабочих на раскопках храма афины в недрах холма гиссарлык.

Вскоре было доказано, что это — действительно то самое место, где происходила эпическая война из-за Прекрасной Елены. Был доказан и факт осады Трои. Нет никакого сомнения, что политические мотивы Троянской войны были гораздо более сложными и серьезными, чем любовь царицы, и уж никак не связанными с ее легендарной красотой. Троя открыла Шлиману свои поистине сказочные сокровища, и хотя он не был археологом в строгом смысле слова и его раскопки причинили серьезный ущерб исторической сохранности Трои, он, по крайней мере, заставил современников и потомков всерьез задуматься об исторической достоверности эпических преданий и о том, что они могут поведать нам о жизни героев древности.

Как ни странно, тот же Шлиман едва не открыл знаменитый теперь Кносский дворец на Крите. В конце прошлого века он вел переговоры о приобретении им земельного участка и холма, на котором находятся развалины дворца. К счастью для археологов, Шлиману не удалось договориться о цене с местным жителем, владельцем этого участка, и поднимать руины дворца из мрака минувшего довелось куда более осторожному мастеру раскопок — сэру Артуру Эвансу.

Мои исследования тайн минувшего никогда не преследовали цель отыскать какие-нибудь несметные сокровища, по крайней мере — в материальном смысле этого слова. Ведь существуют сокровища неизмеримо более ценные, чем груды золота и драгоценных камней: интеллектуальные ценности, способные заполнить пробелы в наших представлениях о людях, живших много тысячелетий тому назад, и выявить истоки многих наших сегодняшних научных знаний. Несколько лет назад у меня возникло ощущение, что мы сможем узнать очень и очень многое, если научимся понимать истинную информацию, присутствующую в древних преданиях, отделяя одно за другим многовековые наслоения и искажения, обусловленные долгим, охватывающим многие века бытованием этих преданий. Реальное содержание даже самых простых из этих легенд быстро искажается или забывается, когда уходят в прошлое обстоятельства, породившие то или иное предание. Чтобы лучше проиллюстрировать эту мысль, позволю себе привести пример, более близкий мне и во времени, и в пространстве.

Есть небольшое детское стихотворение, которое знакомо подавляющему большинству английских детей. Вот несколько строчек из этого стихотворения:

«Лимоны, апельсины», — пропели колокола Сент-Клемента. «Пять фартингов[58] даю», — сказали колокола Сент-Мартина. «Когда ж ты мне заплатишь?» — спросили колокола

Олд Бейли.

«Как только подрасту», — ответили колокола из Шордитча. «Когда же это будет?» — спросили колокола из Степни. «А я сам не знаю», — вздохнули колокола из Боу.

О чем эти строки? Вполне возможно, что на этот вопрос вряд ли сможет ответить хоть один из ста опрошенных. И это — несмотря на тот факт, что большинство из них помнят его наизусть и даже готовы спеть, поскольку слова сами подсказывают мелодию. Между тем истина заключается в том, что, по мнению многих исследователей, мелодия как бы передает особенности звучания колоколов, которые можно было слышать на башнях самых известных церквей Лондона[59]. Время написания этого стихотворения датируется примерно серединой XVII в. Большинство старинных построек Лондона погибло в Большом пожаре 1666 г. Церкви, упоминаемые в стихах, давным-давно перестроены, колокола на них заменены другими и если даже и уцелели, то звучат совсем не так, как до пожара. Поэтому в этом стихотворении мы имеем уникальную историческую «аудиозапись», которая на протяжении всей жизни звучит в сознании многих англичан, причем большинство из них и понятия не имеет, что собой представляют эти стихи. В английской традиции можно найти немало аналогичных примеров, и подобные тексты наверняка существуют в других языках и культурах. Что касается этого стихотворения, то оно всего лишь показывает, как легко выучить несколько строчек «песенки», не только не понимая ее внутреннего смысла, но и не предполагая, что таковой может существовать.

Возвращаясь к детскому стихотворению, надо сразу сказать, что в намерения его автора вовсе не входило провести или запутать слушателя. Напротив, содержание стихов совершено ясно. Однако в наши дни оно становится понятным, только если сопроводить стихи обстоятельным комментарием. Это очень важный момент. Хотя многие из преданий, звучавших зимними вечерами у очагов в Древней Греции, представляют собой не что иное, как плоды творческого гения народа, создавшего одну из самых увлекательных мифологий в мире, в некоторых из этих легенд можно расслышать слабые отголоски древних событий, которые для посвященного столь же узнаваемы, как и перезвоны колоколов старинных церквей Лондона, созывавших по воскресеньям прихожан на молитву задолго до Большого пожара 1666 г.

Признаться, на эту параллель я наткнулся по чистой случайности. Лет десять тому назад меня пригласили выступить с лекцией о планете Юпитер и той роли, которая принадлежит ей в астрологии. Горя желанием рассказать всем интересующимся этой темой об астрономии и считающейся намного менее научной дисциплиной астрологии, я собрал ряд интересных фактов о физических аспектах планеты. Естественно, я начал свои поиски с энциклопедии. В статье «Юпитер» ее автор поведал мне о любопытном совпадении: Юпитер был возведен в ранг отца богов и богинь как греками, которые знали его под именем Зевса, так и римлянами, у которых его имя звучало как Юпитер. Совпадение это обусловлено тем фактом, что Юпитер — это самая большая планета нашей Солнечной системы, настолько большая, что его масса больше массы всех остальных планет, вместе взятых.

Совпадение действительно странное. Но возникает вопрос: а совпадение ли это или естественные ассоциации между планетой, именем верховного бога, отца прочих богов, были проведены осознанно и с полным на то основанием? Каждая из планет, известных грекам и римлянам, ассоциировалась с тем или иным богом или богиней, и каждая наделялась особыми функциями. Главная проблема здесь заключалась в том, чтобы найти объяснение главенствующему положению Юпитера в пантеоне. Дело в том, что на ночном небе Юпитер выглядит ничуть не ярче утренней звезды — Венеры, которая для наблюдателя, созерцающего светила невооруженным взглядом, выглядит просто жалкой точкой по сравнению с Луной, что объясняется огромным удалением Венеры от Земли. Юпитер ничуть не ярче, чем другая планета-гигант — Сатурн. Иными словами, Юпитер ничем не выделяется на ночном небе даже при самых благоприятных атмосферных условиях.

В этот момент меня вновь увлекла греческая мифология, но теперь я смотрел на нее чуть-чуть иным взглядом. То, что я обнаружил, оказалось настолько четким описанием некоторых наиболее удаленных планет нашей Солнечной системы, что это вызвало у меня неподдельное восхищение. К тому же, насколько я знал, эти легенды никогда еще не рассматривались в таком аспекте.

По сути, эта история начинается в космосе гораздо дальше, чем находится наш тяжеловес Юпитер. На самом деле начинать ее следует с планеты Сатурн. Дело в том, что Сатурн появился в греческой мифологии несколько раньше Юпитера. Моим главным источником информации остается древнегреческий поэт Гесиод, к которому я вновь обращаюсь. Гесиод жил в VIII до н.э. на материковой Греции, и его по праву считают отцом дидактической поэзии. Написанная им «Теогония» — это рассказ о сотворении мира, изложенный в русле греческой традиции. Сомнительно, чтобы Гесиод в полной мере понимал все, о чем повествует его «Теогония», поскольку, создавая свою знаменитую эпическую поэму, он включил в нее наиболее известные легенды, бытовавшие у греков в ту эпоху. Смею полагать, что он имел о точности наблюдений точно такое же понятие, как дети двадцатого века — о планировке и церквах средневекового Лондона. Сегодня трудно с уверенностью сказать, какая часть этих легенд была занесена в материковую Грецию с минойского Крита, хотя на самом Крите есть кое-какие ключи к этой теме, особенно—к описаниям Сатурна (греческий Кронос) и Юпитера (греческий Зевс), свидетельствующие, что эти истории впервые были сложены в прохладных покоях Кносского и Фестского дворцов.

Сочинения Гесиода отличаются цветистостью и местами весьма утомительны, ибо порой он, как и кодификаторы Ветхого Завета, стремится познакомить нас со всеми без исключения отпрысками греческого пантеона, которых насчитываются тысячи. Итак, для нас вполне достаточно, что эпос начинается с появления Кроноса. Мы узнаем, что Кронос был последним из 12 детей, которых принято называть титанами и которых произвели на свет Гея (греч. земля) и Уран[60] (что буквально означает небо). Кронос был младший из титанов, который появился на свет перед тем, как Гея и Уран произвели на свет остальных членов своего странного семейства. Вторым поколением их потомков были циклопы, три чудовища, имевшие по одному глазу, расположенному у них посреди лица. И, наконец, на свет появились трое великанов, у каждого из которых было по 50 голов и 100 рук.

Уран пришел в ужас, увидев своих чудовищных отпрысков, и решил спрятать их в некоем тайном месте глубоко под землей. Вполне понятно, что решение мужа не только огорчило, но и оскорбило Гею. В отместку она создала «адамант», под которым обычно понимается железо. Она вставила этот «адамант» в орудие, которое Гесиод в разных местах называет по-разному: серп или скимитар, с помощью которого титаны смогли бы свергнуть своего отца-тирана и вырваться на свободу из своей подземной темницы. Одному только Кроносу хватило мужества, чтобы осуществить эту задачу, и он затаился в ожидании появления Урана. Напав на отца, он оскопил[61] его грозным серпом, который дала ему Гея. Кронос в греческой традиции не пользовался особой популярностью, и Гесиод не слишком церемонится, описывая историю этого бога. Причина этого заключается в том, что во времена Гесиода куда более важной фигурой уже был Зевс, отнявший власть у Кроноса и свергнувший своего отца в преисподнюю.

После свержения Урана Кронос освободил других титанов и при их поддержке сделался повелителем всех богов. К несчастью, он скоро сделался таким же тираном, как и Уран. Кронос очень боялся потерять власть, и всякий раз, когда его сестра и супруга Рея[62] рожала очередного ребенка, он выхватывал его у нее и проглатывал. Такая судьба постигла пятерых их детей, после чего Рея решила, что больше этого нельзя допустить. Родив шестого ребенка, которым был Зевс, она подала вместо него Кроносу большой камень, а ребенка вверила попечению козы, поместив малыша в укромном месте, в одной из глухих пещер в горах Дикти на Крите. Кронос в ярости проглотил камень, даже не взглянув на него, а Зевс быстро рос и мужал, набираясь сил, и в конце концов победил отца в ходе грозной битвы, разыгравшейся на небесах.

Одним из следствий победы Зевса явилось то, что он сумел заставить Кроноса извергнуть из глотки проглоченных им ранее детей. Вернувшись в мир благодаря усилиям своего младшего брата, они стали его горячими сторонниками и заняли видные места среди важнейших и более ранних божеств греческого пантеона. Гесиод пишет, что когда Зевсу настал час сменить у власти своего отца, молодой бог сразу же заручился поддержкой существовавших к тому времени богов. Так, богиня Стикс отдала ему своих четверых детей, заявив, что они поддерживают нового владыку неба. Имена этих божеств звучат весьма краноречиво: боги Мощь и Сила и богини Победа и Слава. Повествуя о реакции Зевса на служение этих богов, Гесиод говорит, что отныне

Боги уже никогда не покидали дом Зевса

И не знали путей кроме тех, что Зевс указал им,

Вечно и твердо держась стороны громовержца Зевса.

На Крите, недалеко от пещеры в горах Дикти, ассоциируемой с рождением Зевса, есть другая пещера, в которой, по преданию, был заключен его отец, Кронос. Следует упомянуть и о циклопах, братьях Кроноса, запрятанных вместе с титанами и 50-главыми исполинами глубоко в недрах земли. На Крите существует давняя и устойчивая фольклорная традиция, повествующая о циклопах, которые согласно ей некогда населяли южное побережье острова, где сидели в засаде и пожирали всех путников, не подозревавших об их присутствии. В восхищении созерцая мощные крепостные сооружения, воздвигнутые микенской державой, позднейшие греческие хронисты именовали их циклопическими стенами. Обычное объяснение этого термина сводится к тому, что писатели поздней античности при виде нагромождений каменных глыб, воздвигнутых еще в седой древности, считали, что только гиганты, такие, как легендарные циклопы, обладали достаточной силой, чтобы соорудить подобные стены. Однако при этом необходимо помнить, что эти крепости практически наверняка строились под руководством и наблюдением минойских инженеров и зодчих, служивших микенцам после падения около 1450 г. до н.э. минойского Крита. Вполне возможно, причиной того, что стены были названы циклопическими, была легендарная связь минойцев с циклопами.

Помимо пещеры в Дикти, между Зевсом и Критом существовала и другая связь, а именно: ребенка-бога вскормила своим молоком коза. Коза была для минойцев священным животным, и не исключено, что почитание козы сложилось на острове задолго до возвышения культа быка. Несмотря на то что после 1450 г. до н.э. влияние Крита безвозвратно отошло в прошлое, никому из греческих авторов не казалось странным, что Зевс родился именно на Крите. Легенды и мифы, связанные с Кроносом и Зевсом, почти наверняка являются двумя наиболее ранними циклами в греческой мифологии, ибо во всех других мифах Зевс неизменно фигурирует в качестве могущественного повелителя и царя неба. Более древние предания можно встретить лишь в некоторых фрагментах цикла креационистских[63] мифов, связанных с возвышением Кроноса.

Если прямых связей между Зевсом и Критом достаточно для того, чтобы приписать этим преданиям критское происхождение, то и любое астрономическое содержание, которое они могут иметь, можно считать несомненным доказательством его критского и, следовательно, минойского происхождения. Я был просто поражен «прямо-таки курьезными параллелями между взаиморасположением планет нашей Солнечной системы и поведением богов в поэме Гесиода. В поэмах отца поэтов явно присутствует символический план, несомненно свидетельствующий о том, что эти сюжеты на самом деле повествуют о движении планет.

Первое, что подсказало мне своего рода ключ к такому прочтению, было упоминание Гесиода о том, что Кронос был сгорбленным, а также об орудии, которым он оскопил _ Урана, — серпе. В обеих этих деталях повествования можно усмотреть отголосок того, что автор имел в виду знаменитые кольца Сатурна (Кроноса). Характерно, что оружие, которым воспользовался Кронос, — это именно серп[64], а не меч и не кинжал. Гесиод совершенно ясно говорит, что оружие это имело изогнутое лезвие, не давая никаких оснований для путаницы, которая могла возникнуть из-за того, что некоторые греческие мечи были прямыми, а другие — изогнутыми.

Человеку, наблюдающему Сатурн в средних размеров телескоп, можно простить, если он не понимает природы колец этой далекой планеты. На самом деле кольца Сатурна состоят из бесчисленного множества частиц самых разных размеров, вращающихся вокруг планет в плоскости ее экватора, простираясь в открытый космос на многие сотни миль. Будучи довольно широкими, эти кольца имеют очень небольшую толщину. Вот почему мы можем наблюдать их лишь тогда, когда ориентация Сатурна относительно нашей Земли такова, что кольца кажутся нам совершенно плоскими. Если же кольца обращены к Земле ребром, увидеть их крайне сложно, а то и невозможно.

Таким образом, лишь наблюдая длительное время за Сатурном после того, как его ориентация изменилась в неудобной для нас плоскости, наблюдатель может убедиться, насколько тонкими являются эти кольца. Когда же Сатурн наклоняется и поворачивается к Земле боком, видимая часть колец, будучи подсвечена Солнцем, напоминает полумесяц. Более того, увидеть ту часть колец, которая находится с обратной стороны планеты, вообще невозможно, и поэтому они кажутся наблюдателю чем-то вроде широкого серпа. По крайней мере, легко просматривается аналогия с его искривленным лезвием.

Вокруг Сатурна вращается множество лун-спутников. До изобретения мощных современных телескопов астрономы считали, что таких спутников всего пять[65]. Это в точности соответствует числу детей, проглоченных Кроносом в мифе. Я убежден, что в эпизоде мифа о том, как Кронос проглатывал и извергал своих детей, мы имеем точное описание движения спутников Сатурна, которые то исчезают из виду, то появляются вновь. Разумеется, сегодня мы знаем, что увидеть спутник планеты можно только тогда, когда он проходит по диску самой планеты или движется по орбите по обеим сторонам от планеты. Мы прекрасно понимаем также, что спутник, находящийся в точке орбиты по другую сторону планеты, увидеть невозможно, до тех пор, пока он не появится с другой стороны диска планеты. Не столь образованных людей древности вполне можно извинить за то, что они думали, будто планета «проглатывает» свою луну. Ведь только после появления представлений об орбитах стало возможным дать научное объяснение временному исчезновению лун-спутников.

Такую же ситуацию мы видим и в случае Зевса (Юпитера), где объяснение исчезновения лун выглядит еще более прозрачным. Четверо детей богини Стикс вполне могут считаться олицетворением четырех наиболее крупных спутников Юпитера, известных как галилеевские луны, потому что именно он, знаменитый итальянский астроном и предполагаемый изобретатель телескопа Галилео Галилей, впервые наблюдал их с помощью созданного им телескопа. Видимо, Гесиод просто хотел сказать, что Четверо детей Стикс всегда сопровождают Зевса. И они — если допустить, что они и есть те самые галилеевские луны — действительно никогда не покидали Зевса, неизменно следуя за ним по орбитам и пребывая в том же «доме» (зодиакальном, разумеется), что и Юпитер.

Что касается планет, то мне лично совершенно ясно, что их описания у Гесиода — это всего лишь верхушка айсберга, хотя фольклорные предания древних греков, лежащие в основе его «Теогонии», — это единственные мифы, имеющие, бесспорно, критское происхождение. Однако не надо забывать, что минойцы были превосходными мореходами, и было бы просто удивительно, если бы они не передали свои обширные астрономические знания народам, с которыми вступали в контакт.

Но возможно ли предположить, что в мифологиях других народов средиземноморского региона также присутствуют доказательства того, что эти народы понимали особую важность Юпитера и Сатурна?

Даже незадолго до изобретения в XVIII в. надежного хронометра точная ориентация при навигации в открытом море создавала массу проблем для опытных мореплавателей. Исследования морей и океанов зависят от умения точно определять свои координаты, и поэтому необходимо иметь при себе точный прибор для измерения времени, показания которого можно было бы сопоставлять с местным временем, чтобы определить точное местонахождение к западу или востоку от некой данной точки. Однако существовал и другой способ определения «абсолютного» времени, который после изобретения хронометра практически перестал использоваться. Этот метод был основан на наблюдении наиболее крупных спутников Юпитера — тех самых «детей» богини Стикс. Так действительно ли они были открыты Галилеем в XVII в. или?..

В ясную погоду эти четыре спутника можно наблюдать невооруженным взглядом, хотя для более точных наблюдений в практических целях необходим хотя бы примитивный телескоп. Спутники эти взаимосвязаны друг с другом весьма любопытным образом и имеют различные периоды обращения. Так, спутник Ио расположен ближе всего к Юпитеру, и период его обращения вокруг него составляет всего 1,77 суток, тогда как Кал-листо, самому удаленному от Юпитера спутнику, требуется 16,69 суток, чтобы совершить один оборот вокруг своего «повелителя». Наблюдая за тем, как диск Юпитера периодически заслоняет эти четыре спутника, можно вычислить «абсолютное время», которое будет неизменным в любой точке земного шара. Это объясняется большой удаленностью Юпитера от Земли. Более того, в отличие от нашей Луны, спутники-луны Юпитера не испытывают никакого влияния со стороны Земли.

Возможность использования Фестского диска для оценки изменения положений спутников Юпитера пока что не изучалась. Для этого необходимы крупномасштабные аналитические исследования. Впрочем, если мореплаватели XVIII в. уже умели использовать взаимное положение спутников Юпитера для вычисления абсолютного времени, это означало, что у них был примитивный аналог подзорной трубы. Такая же труба могла быть и у минойцев. Если же у минойцев действительно были «телескопы», они вполне могли определять абсолютное время, что позволяло им вычислять широту и долготу любой точки на поверхности Земли. Минойский аналог телескопа также можно считать объяснением того, откуда у минойцев могли появиться столь обширные знания о Солнечной системе.

Однако главная проблема здесь заключается в том, что минойцы, вероятнее всего, не располагали телескопом и были не в состоянии наблюдать Сатурн, Юпитер и их спутники невооруженным глазом. Ведь существует авторитетное мнение, что оптический телескоп был изобретен лишь в XVII в. и создателем его был Галилей.

Глава 16.

АСТРОНОМИЯ И МИФОЛОГИЯ

Между многими мифологическими системами И ранними религиями Западной Европы, датируемыми поздним каменным веком или началом бронзового века, существует несомненная и непосредственная связь. Эти вопросы подробно рассматривает в своей книге «Белая богиня» Роберт Грейвс. Грейвс обнаружил свидетельства и следы использования особого мистического алфавита, который был основан на различных аспектах поклонения деревьям. Грейвсу удалось также проследить многообразные культурные связи, сложившиеся в Европе в эпоху бронзового века, и он часто упоминает о зачатках греческой государственности и минойской цивилизации на Крите.

Существует немало образцов искусства Крита минойской эпохи, показывающих, что особая форма поклонения силам природы, ассоциируемым с деревьями, существовала на острове уже в бронзовом веке. Археологические находки свидетельствуют о том, что примерно такие же подобия культов сложились в Западной Ирландии и культурах многих и многих стран тогдашнего мира. Аналогичные ссылки можно найти и в нордической мифологии, хотя земли, на которых обитали нордические племена, были отделены от Древнего Крита и многими тысячами миль, и многими веками. По сути, формирование верований нордических племен происходило уже в первые века христианской эры, и большинство королей и племенных вождей не торопились принимать новую религию — христианство, постепенно распространявшееся по всему миру. К примеру, сохранилось немало надгробий, относящихся к XI в., на одной стороне которых присутствуют христианские символы, а на другой — сцены и персонажи из нордической мифологии. Влияние Одина[66] и Тора[67] было изжито не везде и далеко не полностью. Их имена и сегодня слышатся в некоторых языках в названиях дней недели. Так, в английском среда называется Wednesday (день Одина), четверг — Thursday (день Тора), а пятница — Friday (Фригг[68] считалась женой Одина).

На протяжении многих веков легенды и предания об эпических деяниях и богах-воителях передавались из уст в уста. Даже норвежские саги были записаны относительно недавно. Многие из них помещают в один хронотоп события, отделенные друг от друга многими веками. Одним из наиболее внимательных и добросовестных кодификаторов этих эпических преданий был человек по имени Снорри Стурлусон, уроженец Исландии, живший в 1179—1241 гг. В своей компилятивной книге «Старшая Эдда» Стурлусон приводит подробный рассказ о сотворении мира в соответствии с норвежской эпической традицией. В норвежской эпической традиции функции Зевса (бог неба, в том или ином образе известный во всех мифологиях) были разделены между Одином и Тором, хотя нет никаких сомнений, что со временем функции Тора обрели некоторые черты, ассоциировавшиеся ранее с планетой Марс. Тор, как и Зевс, считался богом-громовержцем. У него было четверо сыновей: Моди, Магнии, Прудр и Улльр. Имена первых троих из них можно перевести как Свирепая Отвага, Колоссальная Мощь и Сила, что не так уж далеко от имен четырех детей богини Стикс в греческой мифологии: Мощь и Сила, Победа и Слава. Правда, Победа и Слава — это имена богинь.

На одном уровне в сагах Тор ведет жуткое сражение, в ходе которого в него бросили точильный камень, осколок которого поразил его в голову. Не следует ли из этого вполне естественная догадка, что этот миф каким-то образом может быть связан с Большим красным пятном Юпитера? Большое красное пятно представляет собой громадный вихрь-антициклон, который можно заметить даже в телескоп небольшой мощности. Хотя интенсивность цвета этого пятна время от времени меняется, и не исключено, что оно было хорошо видно и в античные времена.

Облаченный в плащ Марса в ипостаси бога войны, Тор, по преданию, имел огромную рыжую бороду и ездил на колеснице, в которую были впряжены два огромных козла. Тор, обладавший неуемным аппетитом, мог съесть их, а затем вновь воскресить своим волшебным мечом и вновь впрячь в колесницу. Марс хорошо известен как Красная планета, что объясняется в первую очередь его цветом. У него было два спутника. Как и в греческом мифе, Марс-Тор «поедает» своих спутников («козлов»), а затем вновь воскрешает их, и они появляются с другой стороны его диска. В некоторых сагах Один, во многом являющийся синонимом Сатурна и Кроноса, описывается как старик в широкополой шляпе. Эту деталь также можно считать аллюзией на кольца Сатурна, поскольку широкополая шляпа — очень удачная метафора колец.

Эти примеры из скандинавской мифологии демонстрируют, до какой степени мифы дохристианских народов насыщены символами, связанными с планетами-гигантами Солнечной системы. Некоторые из них были достаточно древними уже во времена, когда Гесиод создавал свою «Теогонию». Если даже Гесиод не слишком хорошо представлял себе содержание некоторых реалий, очень маловероятно, что позднейшие компиляторы хорошо и во всех аспектах понимали истинное содержание саг.

Помимо древних греков и более поздних скандинавов, существовали и другие, более близкие к минойцам культуры, в мифологиях которых присутствовали аналогичные ассоциации с небом и небесными телами, явно основанные на наблюдениях за движением планет и их спутников. Так, например, у вавилонян видное место в пантеоне занимал бог Мардук[69], ранний аналог Зевса. Он ездил по небу в колеснице, в которую были запряжены «четыре резвых коня». Это можно считать ссылкой на четыре основных луны-спутника планеты-супергиганта Юпитера. Действительно, ассоциации числа «четыре» с небом носят практически универсальный характер. Нечто подобное можно встретить и в Новом Свете, где в древних культурах Центральной Америки фигурируют подобные представления. Да и в нашей западноевропейской культуре, во многом основанной на древнееврейской мифологии (Ветхом Завете), мы видим, что трон Бога поддерживают четыре архангела: Гавриил, Уриил, Михаил и Рафаил. Есть в рассказе Библии и отзвуки космической битвы Зевса с Кроносом. Сатана (имя которого очень близко к имени Сатурна, хотя специалисты расходятся во мнении о происхождении этого слова) был низвергнут в ад самим Яхве (Иеговой), который в этом эпизоде выполняет функции древнего бога неба.

Целым рядом поразительных фактов мы обязаны Африканскому континенту и в, частности, малоизвестному племени догонов. Догоны жили на землях нынешнего Судана. Исследованиями этого странного народа и его знаний в 1940-е годы занимались два французских антрополога — Гриоль и Дитерлан. Они установили, что догоны знали о существовании планет Юпитера и Сатурна и, по всей видимости, хорошо представляли траектории их движения еще много сотен или даже тысяч лет тому назад. Догоны описывали эти планеты весьма подробно. Эти загадочные люди утверждали, что Сатурн — это большая точка, окруженная кругам или кольцами. Юпитер, напротив, представлял собой точку, окруженную четырьмя более мелкими точками. Любопытно, что догоны по некой таинственной причине называли Юпитер точно так же, как и одно из растений — сене. Причина этого, как пояснили старейшины племени, заключается в том, что сене имеет скрученный стебель, который вызывал у догонов ассоциацию с движением лун Юпитера. Оказывается, догоны хорошо представляли сложный характер движения спутника планеты, который, помимо вращения вокруг самого Юцитера, вращался и вокруг Солнца по орбите планеты, так что его перемещение в космическом пространстве носило характер спирали.

Часто высказывалось мнение, что догоны познакомились с этой информацией от миссионеров, побывавших ранее в этих местах и наверняка разбиравшихся в астрономии. Однако существует упрямый факт, не укладывающийся в подобные гипотезы. Как и древние египтяне, которые вполне могли послужить догонам основным источником астрономических знаний, догоны были прямо-таки одержимы идеей особой космической важности звезды Сириус. Хорошо известна особая роль Сириуса для египтян как индикатора времени начала разлива Нила. Тот же Сириус занимает центральное место в мифологии и религиозных представлениях догонов. Любопытно, что догоны всегда изображали Сириус как крупную точку, рядом с которой находится другая, гораздо меньшая. Антропологи неожиданно для себя узнали, что догоны имели все основания для этого, поскольку у Сириуса, оказывается, есть спутник. Как известно, астрономы смогли обнаружить Сириус В лишь в 1862 г., хотя сам факт его существования был вычислен по косвенным признакам еще в 1844 г. Гриоль и Дитерлан были убеждены, что знания догонов о существовании Сириуса возникли задолго до открытия этого небесного тела в XIX в., ибо они очень глубоко укоренены в ритуалах племени.

Как и откуда это достаточно примитивное племя задолго до изобретения оптических телескопов или радиоастрономических приборов могло узнать о существовании Сириуса В, по-видимому, навсегда останется загадкой. Вполне возможно, что по неким непонятным причинам эта вторая звезда одно время — как минимум за несколько веков до наших дней — была видна невооруженным глазом. Главное, о чем свидетельствует эта информация — что религиозные представления догонов, включающие в себя представления о кольцах Сатурна и лунах Юпитера, сформировались гораздо раньше прихода в Африку первых христианских миссионеров[70].

В приведенных выше примерах перечислены далеко не все культуры, которые обладали знаниями о четырех лунах Юпитера и включили эти знания в свои религиозно-мифологические представления. Однако хотелось бы подчеркнуть, что нигде не возникло столько мифов и легенд о небесных телах, как в Древней Греции. Дело здесь далеко не ограничивалось историями, изложенными Гесиодом в своих поэмах. Чтобы познакомиться с представлениями древних о физических размерах Юпитера, нам достаточно ограничиться «Илиадой», самым знаменитым из творений Гомера. В «Илиаде» Зевс (он же Юпитер) говорит:

Равных по мощи мне нет. Сами судите об этом:

Прикрепите канат золотой к небу, богини и боги,

И попытайтесь стащить Зевса. Это вам не по силам.

Если же я пожелаю, я мигом стащу вас с неба.

Я канат прикреплю к гордой вершине Олимпа

И потяну за него — и все в воздухе тотчас повиснет:

Море, земля и все...

Разве это — не свидетельство того, что Юпитер по массе гораздо тяжелее всех остальных планет, вместе взятых? Из этого следуют вполне конкретные выводы. Если греки имели представление о массе Юпитера, они наверняка обладали хорошими знаниями о Солнечной системе и были хорошими математиками, то есть могли вычислить массу небесных тел, находящихся так далеко от Земли.

Существуют и другие источники информации, восходящие к той же Греции и прилегающему региону, которые свидетельствуют, что древние жители островов Эгейского моря и восточного Средиземноморья обладали куда более обширными познаниями в астрономии, чем принято считать. Пример тому — Демокрит (род. ок. 470 г. до н.э.), знаменитый греческий философ элеатической школы. Он утверждал, что Млечный Путь (наша Галактика), который, по представлениям древних, возник из молока из сосцов Юноны, на самом деле состоял из бесчисленного множества звезд, которые слишком малы, чтобы их можно было разглядеть невооруженным глазом. Если это — обдуманный вывод, нам остается только преклонить колени перед великим Демокритом, который не мог получить правдивую информацию об этом никаким другим путем, кроме того, что он наблюдал все собственными глазами. (Разумеется, это только кажется, что звезды очень малы, потому что они находятся очень далеко от нас, и именно громадные расстояния — причина того, что они выглядят совсем крошечными.)

Другой источник информации восходит к более близким временам. Джонатан Свифт в своей книге «Путешествия Гулливера», рассказывая о посещении Гулливером летающего острова Лапута, составил очень точное описание лун Марса, включая весьма точное указание параметров их орбит. Самое странное здесь заключается в том, что Свифт написал свои «Путешествия» в 1726 г., а луны-спутники Марса были открыты лишь 150 лет спустя, когда американский астроном Холл впервые наблюдал их в 1876 г. Одно из двух: либо Свифт обладал даром ясновидения, либо он черпал свои удивительные знания о лунах Марса из некого неизвестного для нас источника информации. Известно, что Джонатан Свифт был превосходным знатоком трудов античных авторов, и вполне возможно, что во время своих штудий античных писателей он обнаружил некие неизвестные сведения о Марсе.

Греция эпохи классической античности по праву считается фокусной точкой этих легенд, в основе которых лежит астрономия. В то же время у нас почти нет доказательств того, что древние греки в полной мере осознавали те астрономические знания, которыми, по-видимому, обладали. Астрономическая информация, изложенная в их мифах и легендах, предстает в виде отдельных отрывочных фрагментов, показывающих, что даже самые образованные мужи античности балансировали на грани научной астрономии, не понимая скрытого содержания древних легенд. Вполне вероятно, что многие из этих легенд, словно эстафета, переходили от одной культуры к другой и, по меньшей мере некоторые из них, впервые возникли в горах и долинах древнего Крита.

Более того, существуют убедительные (обнаруженные не только на Крите, но в других регионах) свидетельства того, что телескоп был изобретен отнюдь не в Европе эпохи Возрождения. Эти свидетельства говорят о том, что телескоп — гораздо более древнее изобретение.

Глава 17.