Продолжение кризиса в сельском хозяйстве

 

Начавшийся с 1932 г. экономический подъем затронул только промышленность Японии, в сельском хозяйстве в то время продолжалась депрессия. Цены на рис лишь к 1935 г. вернулись на уровень 1929 г., что же касается цен на шелк-сырец, то в 1935 г. они были вдвое ниже, чем в 1929 г. В 1935 г. правительство даже было вынуждено принять специальную программу сокращения числа хозяйств, занятых выращиванием коконов. Оно также контролировало через выдачу лицензий создание новых частных шелкопрядильных фабрик, но оказывало при этом поддержку крестьянам в организации кооперативных шелкомотальных мастерских, чтобы ослабить зависимость крестьян от скупщиков коконов.

Депрессия в сельском хозяйстве выталкивала избыточную рабочую силу в города, что в целом отрицательно сказывалось на общих условиях найма. Так, несмотря на экономический подъем, средняя реальная заработная плата в 1936 г. находилась на уровне 1929 г, а в текстильной промышленности, куда нахлынули тысячи крестьянских девушек, лишившихся работы в деревне, она составляла лишь 70 % от уровня 1929 г. Стабилизация реальной заработной платы на низком уровне стала еще одним мощным фактором промышленного подъема 1932–1936 гг. так как позволила компаниям сэкономить огромные деньги на издержках на труд и получить дополнительные средства для расширения капиталовложений.

Для ликвидации аграрного кризиса на заседании палаты представителей 13 июня 1932 г. по предложению правительства Сайто было принято решение об оказании материальной помощи деревне. Эти «чрезвычайные ассигнования» были выделены под лозунгом «спасения деревни — основного резерва армии». Однако в бюджетах последующих 1933 и 1934 гг. в результате роста военных расходов «чрезвычайные ассигнования» были сокращены, а в бюджете 1936 г. для них вовсе не нашлось места.

 

 

Экономика японских колоний

 

Важные изменения произошли 30-е годы и в Развитии японских колонии. Расширение военных приготовлений требовало значительного увеличения мощностей тяжелой промышленности, но поскольку ресурсные возможности самой Японии были ограничены, решено было использовать для этих целей колонии. Разумеется, имелось в виду не проведение комплексной индустриализации этих стран, а развитие на их территории лишь тех производств, которые дополняли бы и облегчали бы развитие тяжелой промышленности в метрополии.

Из отраслей тяжелой промышленности в колониях получили развитие главным образом металлургия и химия, а также электроэнергетика (необходимая для обеспечения энергоемких металлургических и химических производств). Кроме того, для перевода рабочей силы в самой Японии из легкой в тяжелую промышленность, в колониях был построен также ряд предприятий легкой промышленности (прежде всего текстильных), продукция которых отправлялась в Японию. И, разумеется, в плане реализации автаркической идеи «самообеспеченности в пределах империи» в них продолжалась разработка минеральных ресурсов, необходимых метрополии, а также производство продуктов питания для быстро растущего японского населения (так, в конце 30-х годов Тайвань обеспечивал более 90 % японского импорта сахара, а Корея — 98 % импорта риса).

В 30-е годы особое место среди японских колоний заняла Маньчжурия. Там создавались в основном предприятия, имевшие непосредственное отношение к военным приготовлениям (металлургические, химические, машиностроительные, горнодобывающие и т. д.). С самого начала развитие промышленности было поставлено под жесткий государственный контроль, и подавляющая часть созданных предприятий принадлежала либо государственным, либо полугосударственным компаниям. Маньчжурия быстро превратилась в экономический придаток Японии: если в начале 30-х годов на Японию приходилось лишь 39 % ее экспорта и 41 % импорта, то в конце 30-х годов — соответственно 65 % и 85 %.

Темпы развития японских колоний в 30-е годы были весьма впечатляющи, особенно в промышленности. В Корее среднегодовые темпы роста промышленного производства составили 10,3 % (в химических производствах — 17,4 %, в машиностроении — 10,5 %), на Тайване — 6 % (в металлургии— 10 %), в Маньчжурии — около 5 % (в металлургии — 22 %, в текстильных производствах—7 %).

 

* * *

 

Итак, с начала 30-х годов промышленный потенциал Японии, дополняемый возможностями ее колоний, быстро нарастал, и параллельно ему усиливался натиск японских товаров на мировые рынки. Однако внешнеторговая экспансия не отвечала утвердившимся представлениям об экономической самодостаточности, автаркии как о залоге национальной безопасности. Эти представления были не беспочвенными: на рубеже 20-х—30-х годов под влиянием мирового экономического кризиса широкое распространение получили протекционистские меры, разрушавшие свободу мировой торговли. Поэтому в Японии постепенно набирали силу группы, которые подталкивали ее на путь территориальных захватов с целью создания обширной самообеспеченной колониальной империи. Многочисленные ограничения, которые различные страны воздвигали на пути японских товаров, они использовали для обоснования такой политики.

Между тем, к началу 1936 г. все признаки экономического подъема были налицо, и тогдашний министр финансов Такахаси Корэкиё пришел к выводу, что для избежания «перегрева» конъюнктуры необходимо изменить финансовую политику и, прежде всего, сократить государственные расходы. Однако такой поворот событий не устраивал набиравшие силу милитаристские круги, требовавшие еще большего увеличения военных расходов. После гибели Такахаси и смены правительства в результате февральского путча 1936 г. милитаристы получили то, чего добивались: в 1936–1937 гг. государственные расходы (прежде всего на армию и флот) были резко увеличены.

В июле 1937 г. началась война Японии с Китаем, и страна вступила в новый период — период военной экономики.

 

 

Глава 2