Как пришла лисица и какие у подковкиных родились дети

 

Жаворонку не терпелось взглянуть, как будут выходить из яиц маленькие Подковкины. Каждое утро теперь, прежде чем подняться в облака, он внимательно осматривал рожь.

Рожь поднималась быстро и скоро стала ростом с самого высокого человека. Тогда концы её стеблей стали толстеть и набухать. Потом из них выросли усики.

— Вот это и есть колоски, — сказал себе Жаворонок. — Вот это и называется выклоло… нет — выколо… нет — вы-ко-ло-си-лась.

В это утро он пел особенно хорошо: он был рад, что рожь скоро зацветёт и у Подковкиных выйдут птенчики.

Он смотрел вниз и видел, что на всех полях поднялись уже посевы: и ячмень, и овёс, и лён, и пшеница, и гречиха, и листья картофеля на ровных грядах.

В кустах около того поля, где в высокой ржи было гнездо Подковкиных, он заметил ярко-рыжую полоску. Спустился пониже и разглядел: это была Лисица. Она вышла из кустов и кралась по скошенному лугу к полю куропаток.

Крепко затукало Жаворонково сердчишко. Он боялся не за себя: Лиса ничего не могла ему сделать в воздухе. Но страшный зверь мог найти гнездо его друзей, поймать Оранжевое Горлышко, разорить её гнездо.

Ещё ниже спустился Жаворонок и что было силы закричал:

— Подковкин, Подковкин! Лиса идёт, спасайтесь!

Лиса подняла голову и страшно щёлкнула зубами. Жаворонок испугался, но продолжал кричать что есть мочи:

— Оранжевое Горлышко! Улетайте, улетайте! Лиса направилась прямо к гнезду.

Вдруг из ржи выскочил Подковкин. У него был ужасный вид: перья все взъерошены, одно крыло волочится по земле.

«Беда! — подумал Жаворонок. — Верно, его подшибли камнем мальчишки. Теперь и он пропадёт».

И закричал:

— Подковкин, беги, прячься!

Но было уже поздно: Лиса заметила бедного петушка и помчалась к нему.

Подковкин, хромая и подпрыгивая, побежал от неё в сторону. Но где же ему было убежать от быстроногого зверя!

В три прыжка Лиса была около него, и — клямс! — зубы её лязгнули у самого хвоста петушка.

Подковкин собрал все свои силы и успел взлететь перед носом зверя. Но летел он совсем плохо, отчаянно чирикал и скоро упал на землю, вскочил, заковылял дальше. Лиса кинулась за ним.

Жаворонок видел, как бедный Подковкин то бегом, то взлетая на воздух с трудом добрался до Костяничной горки и скрылся в кустах. Лиса неотступно гналась за ним.

«Ну, теперь бедняге конец! — подумал Жаворонок. — Лиса загнала его в кусты и там живо поймает».

Жаворонок ничем больше не мог помочь другу. Он не хотел слышать, как хрустнут на Лисьих зубах косточки петушка, и поскорей улетел.

Прошло несколько дней — и рожь была уже в цвету. Жаворонок не летал эти дни над полем, где жили Подковкины. Он грустил о погибшем друге и не хотел даже смотреть на место, где валялись окровавленные перышки петушка.

Раз сидел Жаворонок у себя в поле и закусывал червячками.

Вдруг он услышал треск крыльев и увидал Подковкина, живого и весёлого. Подковкин опустился рядом с ним.

— Куда ж ты пропал?! — закричал петушок, не здороваясь. — Ведь рожь цветёт уже. Ищу тебя, ищу!.. Летим скорей к нам: Оранжевое Горлышко говорит, что" сейчас наши птенчики будут из яиц выклёвываться.

Жаворонок вытаращил на него глаза.

— Ведь тебя же съела Лиса, — сказал он. — Я сам видел, как она загнала тебя в кусты.

— Лиса? Меня-то! — закричал Подковкин. — Да ведь это я отводил её от нашего гнезда. Нарочно и больным притворился, чтобы её обмануть. Так её запутал в кустах, что она и дорогу забыла в наше поле! А тебе спасибо, что предупредил об опасности. Если б не ты, не видать бы нам наших птенчиков.

— Я что ж… я только крикнул, — смутился Жаворонок. — Ловко же ты! Даже меня обманул.

И друзья полетели к Оранжевому Горлышку.

— Чшш! Тише, тише! — встретила их Оранжевое Горлышко. — Не мешайте мне слушать.

Она была очень озабочена, стояла над гнездом и, склонив головку к яйцам, внимательно прислушивалась. Жаворонок и Подковкин стояли рядом, чуть дыша.

Вдруг Оранжевое Горлышко быстро, но осторожно тюкнула клювом одно из яиц. Кусочек скорлупы отлетел, и сейчас же из дырочки блеснули два чёрных булавочных глаза и показалась мокрая взъерошенная головка цыплёночка.

Мать ещё раз тюкнула клювом, — и вот весь цыплёночек выскочил из развалившейся скорлупы.

— Вышел, вышел! — закричал Подковкин и запрыгал от радости.

— Не кричи! — строго сказала Оранжевое Горлышко. — Бери скорей скорлупки и унеси подальше от гнезда.

Подковкин ухватил клювом половинку скорлупки и стремглав помчался с ней в рожь.

Он вернулся за второй половинкой очень скоро, но в гнезде накопилась уже целая грудка битой скорлупы. Жаворонок видел, как один за другим выходили из яиц цыплята. Пока Оранжевое Горлышко помогала одному, другой уже сам разбивал скорлупу и выкарабкивался из неё.

Скоро все двадцать четыре яйца были разбиты, все двадцать четыре птенчика вышли на свет — смешные, мокрые, взъерошенные!

Оранжевое Горлышко живо повыкидывала ногами и клювом всю битую скорлупу из гнезда и велела Подковкину убрать её. Потом обернулась к цыплятам, нежным голосом сказала им: «Ко-ко-ко! Ко-ко!» — вся распушилась, растопырила крылья и села на гнездо. И все цыплята сразу исчезли под ней, как под шапкой.

Жаворонок принялся помогать Подковкину носить скорлупу. Но клювик у него был маленький, слабый, и он мог таскать только самые лёгкие скорлупки.

Так они долго трудились вдвоём с Подковкиным. Относили скорлупу подальше в кусты. Оставлять её вблизи гнезда нельзя было: люди или звери могли заметить скорлупки и по ним найти гнездо. Наконец работа была кончена, и они могли отдохнуть.

Они сели рядом с гнездом и смотрели, как из-под крыльев Оранжевого Горлышка то тут, то там высовывались любопытные носики, мелькали быстрые глазки.

— Удивительно как… — сказал Жаворонок. — Только что родились, а уж такие шустрые. И глазки у них открыты, и тельце всё в густом пуху.

— У них уж и перышки маленькие есть, — гордо сказала Оранжевое Горлышко. — На крылышках.

— Скажите пожалуйста! — удивлялся Жаворонок. — А у нас, у певчих птиц, когда птенчики выйдут из гнезда, они слепенькие, голенькие… Только чуть могут головку поднять да ротик открыть.

— О, вы ещё не то сейчас увидите! — весело сказала Оранжевое Горлышко. — Дайте мне только ещё немножко погреть их своим теплом, чтобы хорошенько обсушить… и мы сейчас же откроем детскую площадку.