Опыт обобщения этико-психологической социологии С.Н. Южаковым

Сергей Николаевич Южаков (1849-1910) — известный русский публицист, социолог, общественный деятель. В 70—е гг. Южаков публикует свои основополагающие социологические работы, собранные и систематизированные в двух томах его "Социологических этюдов". В целом творчество Южакова может быть отнесено к этико-психологической школе, идеи которой он стремился изложить в точной и концептуализированной форме. При этом Южаков отрицал наличие какого- либо определяющего "рычага" в развитии общества и ориентировался на его системный анализ, пронизанный элементами структурно—функционального подхода.

Обществоведение, полагал Южаков, есть наука о законах (постоянствах), "управляющих строением общежитий, их отправлениями, их возникновением, развитием и распадением" (29, т. 2, с. 39). Поскольку всякий процесс, в том числе и социальный, есть сочетание и согласование своеобразных элементов, то задача социологии заключается в том, чтобы раскрыть "проявление в общежитиях универсального закона сочетаний", атакже характер взаимодействия в обществе социальных и внесоциальных факторов и их сочетаний (29, т. 2, с. 49). Главное в социологической точке зрения всесторонний взгляд на общественный процесс во всех его проявлениях.

Весьма неоднозначным было отношение Южакова к субъективному методу в социологии. В полемике с П. Л. Лавровым и Н. К. Михайловским он пришел к выводу, что такого метода в науке нет, а есть абсолютизация под видом метода некоторых существенных факторов социального взаимодействия, в частности ключевой роли в нём личностных отношений. И все же это был, скорее, терминологический, чем содержательный спор. В то же время заметим, что своей критикой субъективного метода Южаков, не отрицая реальности проблемы, стремился предупредить его возможные негативные последствия.

Специфика общества, полагает Южаков, может быть определена только в контексте его соотношения с другими формами бытия, в том числе и досоциальными. Ключевые категории социологического анализа — личность, активность (деятельность), культура. "Если общежитием мы назовем всякое собрание (агрегат) всяких живых особей (пассивных организмов или активных), то обществом мы должны будем называть общежитие активных особей, создавшее свою особую общественную среду, или культуру, и слившееся с ней в одно сложное тело. Короче говоря, общество есть активно—культурное общежитие" (29, т. 1, с. 36). Законы же общественного развития есть "формулы взаимодействия личностей, равнодействующая личных сил" (29, т. 1, с. 265).

Общество, как и все другие тела, подчеркивает Южаков, "отличается агрегатностью строений, т. е. представляется собранием материальных единиц (других тел) и комбинацией заключенной в этих единицах энергии". Соответственно общество "обнаруживает явления интеграции (накопление материи при относительной трате энергии)" и дисинтеграции (накопление энергии при относительной трате материи) (29, т. 1, с. 33). Но общество — это еще и живой агрегат, что требует учитывать воздействие па него законов жизни. Анализируя специфику проявления в обществе биологических законов или "органических деятелей социального процесса" (естественный подбор, половой подбор), Южаков приходит к выводу о постепенном затухании их влияния на социальные изменения. "Органические деятели" становятся "служебными деятелями" и ведущим фактором оказывается исторический подбор, направленный на развитие взаимопомощи и солидарности.

Важнейшим свойством жизни является активность, суть которой заключается в целесообразном высвобождении энергии, скомбинированной в организме, для приспособления среды к потребностям жизни с целью самосохранения. Развитие активности есть развитие индивидуальности. Единственным активным элементом общества, создателем и продуктом социальных условий, является личность. Активность на уровне личности есть деятельность т.е. "активность индивидов, вошедших в культурное общежитие" (29, т. 2, с. 188), направленная на достижение общественного и индивидуального самосохранение Деятельность весьма многообразна по формам, а потому особое значение имеет "консенсус деятельности" (30, № 12, с. 60).

В этом плане Южаков обращается к анализу социальных функций культуры, что представляет, вероятно, наиболее интересный и своеобразный аспект его социологии. «Индивидуальность и культура – таковы две цели общественного развития" (29, т. 2, с. 184). Развитие культуры как связующего элемента социального агрегата есть отличительный признак общественной жизни. "Скомбинированная, так сказать, сложная активность и порожденная ею культура, сынтегрированные в одно тело, — такова основная отличительная особенность общественного строения. Постоянный процесс траты и восстановления активности, постоянный процесс потребления и производства культуры, таковы отличительна особенности отправлений общества" (29, т. 1, с. 36).

Культура и индивидуальность, согласно Южакову, находятся в весьма противоречивом взаимодействии, анализ которого позволяет понять особенности и тенденции социальных изменений. Социальное развитие есть, в конечном счете процесс изменения среды, осуществляемый посредством культуры и протекающий в форме круговорота накапливаемой и исстрачиваемой обществом энергии. При этом обнаруживаются различные способы согласования действий людей, широком плане способы эти можно классифицировать, принудительные и самодеятельные, что, в свою очередь, позволяет описать своеобразие тех или иных организмов и характерных для них форм деятельности. Обнаруживаются та же различные комбинации факторов ("деятелей") физических; органических и собственно социальных.

При этом индивидуальность и культура; будучи конкурирующими силами, могут действовать разнонаправленно. Активность обычно направлена в сторону всесторонне развитая индивидуальности, культура же — "на путь превращения этих индивидов в органы, а самого общежития в индивидуальность (29, т. 2, с. 244), особенно в случае, если опережает развитие индивидуальности. Однако в принципе, считает Южаков, здесь не должно быть противоречия, такая ситуация возникает тогда, когда активная жизнь перестает пользоваться культурой против органического дифференциирования. Соответственно социальный процесс как непрерывная борьба людей за то, чтобы сделать культуру средством развития индивидуальности, преодолеть социальные формы, мешающие этому, в чем и заключается суть прогресса (29, т. 1, с. 36). Раскрыть закон этого равновесия и значит "установить формулу общественного прогресса (29, т. 1, с. 186). Критерием прогресса, определяющим процветание или упадок общества, является, по Южакову, согласованая самодеятельность индивидов. Правда ее так и не ответил на правомерное замечание Н.К. Михайловского, что такое согласование может принять и форму муравейника, где об индивидуальности нет и речи.

Вполне логично, что ключевым фактором и условием прогресса Южаков считает нравственность, являющуюся высшей формой активности. При этом "нравственный идеал есть идеал общественности", а потому "нравственное чувство заключается в наклонности личности поступать сообразно началам общественности и в отвращении от дел и поступков, противоречащих этим принципам" (29, т. 2, с. 147). Очевидна упрощенность понимания Южаковым специфики нравственности и ее социальной функции, в частности, когда он утверждает, что согласованная нравственная самодеятельность и есть нормальная общественная деятельность. Скажем, деятельность людей в тоталитарных обществах предельно согласованна вплоть до того, что она ощущается индивидами как самодеятельность. Но ведет ли она к прогрессу?

Заключить изложение социологии Михайловского можно в принципе теми же выводами, которые сделаны в главе о социологии Лаврова. Добавим только следующее. Вряд ли прав Б. А. Кистяковский, утверждавший в своем очень глубоком анализе учения Михайловского, что "идеи русской социологической школы были лишены прочных связей среальным миром, так как русские социологи настаивали только на возможности их осуществления", а поэтому неудивительно, что эта школа "привела к таким ничтожным практическим результатам" (37, с. 371). С иных позиций, но такой же вывод делал в ранних своих работах и П. Б. Струве, по мнению которого "социологии Н. К. Михайловского" нельзя придавать особенного научного значения" (48, с. 180). Последующая история и социальной мысли, и самого общества показала, что идеи Михайловского не столь, уж ничтожны и непрактичны. Более того, может быть сегодня их практичность особенно очевидна. Это можно сказать и о концепции Южакова.

Что касается собственно социологической системы Михайловского, то пионерская ее роль уже подчеркивалась выше. В концепциях Л. Уорда, ф. Гиддингса, Г. Тарда, неокантианцев, Г. Зиммеля, У. Джемса, социологии познания М. Шелера мы встречаем, такие же или близкие идеи, но сказанные позже (подр.: 42). Действительно, "кое-какие камушки" от идей Михайловского остались. Жаль только, что Михайловский в силу позитивистской направленности своего мышления, а также присущего ему стиля работы не смог сам обратиться к глубокой теоретической и систематической проработке высказанных им перспективных концептов и идей. Н. И. Кареев справедливо заметил, что "чтение социологических статей Михайловского — прекрасная предварительная школа, в которой можно приобрести не только живой интерес к социологическому знанию, но и способность противостоять всякой догматической односторонности" (36, с. 397).

Литература

Сочинения Н. К. Михайловского

1. Что такое прогресс? (Г. Спенсер. Собрание сочинений в 7-ми томах) // Михайловский Н. К. Герои и толпа: Избр. труды по социологии в двух томах. Т. I, — СПб., 1998. — С. 1 -139. (1869)

2. Ответ П. Л. Лаврову // Михайловский Н. К. Поли. собр. соч. Т. X. — СПб., 1913. — Стб. 209 — 214. (1870)

3. Теория Дарвина и общественная наука // Михайловский Н. К. Герои и толпа: Избр. труды по социологии в двух томах. Т. I. — С. 140-308. (1870-1873)

4. Философия истории Луи Блана // Михайловский Н. К. Полн. собр. соч. Т. III. — СПб., 1909. — Стб. 1-74. (1871)

5. Дарвинизм и оперетки Оффенбаха // Там же. Т. I. — СПб., 1906. — Стб. 407-438. (1871)

6. Что такое счастье? (Г. Спенсер. Социальная статика. Лондон, 1850) // Там же. Т. III.— Стб. 135-208. (1872)

7. Из литературных и журнальных заметок 1872 г. // Там же. Т. 1. -— Стб. 649-826.

8. Идеализм, идолопоклонство и реализм // Михайловский Н. К. Соч. Изд. 2-е. Т. IV. — СПб., 1897. — Стб. 31-70. (1873)

9. Борьба за индивидуальность (Социологический очерк) // Ми­хайловский Н. К. Герои и толпа: Избр. труды по социологии в двух томах. Т. 2. — СПб., 1998. — С. 229 - 385. (1875 -4876)

10. Записки профана // Михайловский Н, К. Полн. собр. соч. Т. III — Стб. 275 -904 (1875-1877)

11. Вперемежку (Фантазия, действительность, воспоминания, предсказания) // Михайловский Н. К. Соч. Т. IV. — Стб. 205 — 382. (1876-1877)

12. Вольница и подвижники (Исторические параллели) // Михайловский Н. К. Полн. собр. соч. Т. I. — Стб. 609 - 648. (1877)

13. Письма о правде и неправде // Там же. Т. VI. — СПб., 1909. — Стб. 381-464. (1877)

14. К теорий вольницы и подвижников // Михайловский Н. К. Соч. Т. IV. — Стб. 721-756. (1879)

15. Герои и толпа // Михайловский Н. К. Герои и толпа: Избр. труды по социологии в двух томах. Т. 2. — С. 5 — 92. (1882)

16. Научные письма (К вопросу о героях и толпе) // Там же. — С. 93-135. (1884)

17. Дневник читателя // Михайловский Н. К. Полн. собр. соч. Т. VI. — Стб. 305 - 620. (1885-1888)

18. Патологическая магия // Там же. Т. II. — СПб., 1906. — Стб. 237-266. (1887)

19. Карл Маркс перед судом г. Ю. Жуковского // Михайловский Н. К. Соч. Т. IV. — Стб. 165 - 206. (1887)

20. Предисловие к книге об Иване Грозном // Михайловский Н.К. Полн. собр. соч. Т. VI. — Стб. 111-128. (1888)

21. Случайные заметки и письма о разных разностях // Там же. Т. VII. — СПб., 1909. — Стб. 619-1046. (1888-1892)

22. Страшен сон, да милостив Бог (Несколько слов г. Л. Слонимскому) // Там же. Т. X. — Стб. 97-186.

23. Еще о героях // Михайловский Н. К. Герои и толпа: Избр. труды по социологии в двух томах. Т. 2. — С. 136—171. (1891)

24. Еще о толпе // Там же. — С. 172 - 228, (1893)

25. Литературные воспоминания // Михайловский Н. К. Полн. собр. соч. Т. VII. — 976 стб. (1891-1894)

26. Статьи из "Русского богатства". 1895—1898. (I и II тома "Откликов") // Там же. Т. VIII. — СПб., 1914. – Стб. 1-982.

27. О книге г. Бердяева с предисловием г-на Струве и о самом себе // Михайловский Н. К. Последние сочинения. Т, I. — СПб., 1905. — С. 423 - 490. (1901)

28. Отрывки о религии // Там же. Т. Л1. — СПб., 1905. — С. 1- 53. (1901)

Сочинения С. Я. Южакова

29. Социологические этюды. В 2 т. Т. I. —СПб., 1891. — 278 а; Т. II. — СПб., 1896. – 344 с. (См. также: Южаков С.Н. Субъективный метод в социологии // Антология русской классической социологии: Тексты. – М., 1995. — С. 30 — 50.)

30. Дневник журналиста // Русское богатство. 1895. – № 11. — С. 83 – 105; № 12. — С. 48 – 76.

31. Социологическая доктрина Н. К. Михайловского // На славном посту (1860—1900) Литературный сборник, посвященный Н. К. Михайловскому. Изд. 2-е. — СПб., 1906. — С. 352 – 369.

***

32. Бердяев Н. А. Субъективизм и индивидуализм в обществен­ной философии. Критический этюд о Н. К. Михайловском> -г СПб., 1901* — 305 с.

33. Виленская Э..С. Н. К. Михайловский и его идейная роль в народническом движении 70-х — начала 80-х годов)ДХ века. — М., 1979. т- 303 с.

34. Голосенко И. А: Социологические взгляды Н. К. Михайловского // Из истории буржуазной социологической мысли в дореволюционной России. — М., 1986. — С. 25—55.

35. Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 1. Ч. 2. — Д., 1991. — Гл. 9.

36. Кареев Н. И., Памяти Н. К. Михайловского как социолога // Михайловский Н. К. Герои и толпа: Избр. труды по социологии в двух томах. Т. I. — С. 386 - 398.

37. Кистяковский Б. А. "Русская социологическая школа" и категория возможности при решении социально — этических проблем // Проблемы идеализма: Сб. статей. — М., 1902. — С. 297- 393. '

38. Ковалевский М. М. Н. К.Михайловский как социолог // Вес­тник Европы. — 1913. — №4. — С. 192-212.

39. Колосов Е. Е. Очерки мировоззрения Н. К. Михайловского: Теория разделения труда как основа научной социологии. — СПб., 1912. — 435 с.

40. Кудрин Н. Чем русская общественная жизнь обязана Н. К. Михайловскому // На славном посту. — С. 1 — 44.

41. Лавров П. Л. Формула прогресса г. Михайловского // Лавров П. Л., Избр. соч. на социально-политические темы. Т. 1. — M._f 1934. — С. 397-424.

42. Мокиевский П. Н, К. Михайловский и западная наука // Русское богатство, г— 1904. — № 3. -г.С. 45 — 50,

43. Ранский С. П. Социология Н. К. Михайловского. — СПб./ 1901. — 228 с.

44. Русанов Н. С. Н. К. Михайловский и общественная жизнь- России // Голос минувшего. — 1914_? — N® 2. — С. 5 — 27.

45. Русанов Н. С. С. Н. Южаков, социолог и публицист // Русское богатство. — 1911. —№ L — С. 64 - 98.                                                                                   :

46. Сватиков С. Николай Дмитриевич Ножин (1841 — 1866) // Голос минувшего. — 1914. — № 10. — С. 1-36.

47. Слинько А. А. Н. К. Михайловский и русское общественно—- литературное движение второй половины XIX века, — Воронеж, 1982. — 272 с.

48. Струве П. Б. К характеристике нашего философского развития: По поводу книги С. П. РанскоГо "Социология Н. К. Михайловского" /У Струве П. Б. Patriotica: Политика, культура, религия, социализм. — М., 1997. — С. 177—189,

49. Ульянов (Ленин) В. И. Что такое "друзья народа" и как or" воюют Против социал-демократов? (Ответ на статьи "Русского богатства" против марксистов) // Ленин В. И. Полн. с< соч. Т. С. 125 - 346.

50. Чернов В. М, Субъективный метод в социологии и его философские предпосылки tH. Бердяев. Субъективизм и индивидуализм в общественной философии) // Русское богатство. 1901. — № 7. — С. 231-258; № 8. г- С 219-262;Ш 10. С 107-156; Nor Ц, — С. 185 - 262; № 12. — С. 123 – 175.

подкорректировать

Глава 4

1. Социология А. И. Стронина и П. Ф. Лилиенфельда

Александр Иванович Стронин 1826-1889 — публицист и социолог. Окончил историко-филологический факультет Киевского университета. В условиях демократического подъема рубежа 50-60-х гг. активно занимался просветительской деятельностью. Был обвинен в украинском сепаратизме и в 1863-1869 гг. находился в административной ссылке в Архангельской губернии. После возвращения из ссылки работал в юридических учреждениях. Свое учение об обществе Стронин изложил в книгах История и метод 1869, Политика как наука 1872, История общественности 1886. Известен как автор популярных книг для народа.

Научное творчество Стронина вдохновлялось стремлением преодолеть мнение, что обществом можно вертеть по произволу 1, с. 2, и сформулировать принципы разумной политики О. Конт. Путь здесь только один — создание науки об обществе. Сделанные в процессе решения этой задачи Строниным выводы, как и язык их изложения, зачастую казались весьма странными и их легко можно было представить в карикатурном виде, чем не замедлили воспользоваться некоторые критики Н. К. Михайловский, П. Н. Ткачев, вообще отказавшие идеям Стронина в какой-либо научной значимости. И хотя некоторые аналитики подчеркивали и положительные стороны концепции Стронина, в целом его работы были прочно забыты и не вошли в научный оборот.

В отличие от естественных наук, формулирующих настоящие законы, подчеркивает Стронин, в обществознании мы имеем даже не науку, а агрегаты знаний, запасы материалов, в которых царит беззаконие. Выход из этого оскорбительного положения — в открытии естественных, неизменных законов социальной жизни с тем, чтобы устранить причины социальных раздоров и произвола и направить деятельность людей на осуществление реальных возможностей. В социальном познании сначала был период преданий и верований. Он сменился художественным периодом, когда факты истории связывались в целое какой-либо априорной идеей. Конт и Бокль завершают этот этап: Потуги социального наукорождения кончились, и младенческое обществознание стоит перед нами 1, с. 347.

Именно Конт, этот Аристотель обществознания, заложил вечный и незыблемый фундамент социальной науки, хотя в конце концов сам впал в метафизику. Нужно идти дальше, отмечает Стронин, пора уже строить стены новой науки.

Решая эту задачу, русский социолог опирался также на идеи Г. Бокля, Ч. Дарвина, Г. Спенсера, Дж. С. Милля и др.

Каким же путем строить общественную науку Ключ к этому, считает Стронин, — научный метод социального естествознания, обоснованию которого и посвящена его книга История и метод. Причем данное обоснование одновременно оказывается анализом структуры и динамики общества, его элементов, взаимосвязей между ними.

Исходный пункт сближения обществознания с естествознанием — метод индукции. Однако просто переносить естественнонаучную индукцию в обществознание нельзя. Необходима разработка особого метода социальной индукции, или обсерватики. Тем не менее метод индукции ограничен и должен быть дополнен дедукцией. Но как применить дедукцию в обществознании, которое еще не достигло стадии зрелой науки Необходимо, полагает Стронин, разработать специальные правила социальной дедукции, или гипотетики. Дедукция в социальном знании выполняет функцию метода почина, инициации гипотез и метода завершения, вывода из установленного знания. Индукция же находится как бы в середине между ними, выполняя функцию научного производства.

Но и этого недостаточно, особенно на стадии становления социальной науки, более того, мы оказываемся в замкнутом круге. Чтобы выйти из него, нужно прибегнуть к такого рода дедукции, которая еще не применялась в обществознании. Этот метод Стронин называет аналогикой, и именно на его основе он и формулирует свои ключевые социологические выводы.

Смысл метода — в перенесении в обществоведение готовых законов и аксиом, признанных в естествознании. Правомерность такой процедуры основана на единстве мира, а следовательно, и его законов, а также на том факте, что каждая менее общая наука входит в более общую. А потому сколько и каких есть до сих пор законов у естествоведения, столько же, говоря вообще, и таких же должно быть и у обществоведения 1, с. 138.

В процессе реализации данного метода Стронину не удалось, как ни стремился он к этому, избежать упрощений и прямолинейности в форме непосредственного переноса законов природы в социальную жизнь, хотя при этом им высказывались и небезынтересные наблюдения. Скажем, закон тяготения, полагает Стронин, действует в обществе как общительность, стремление… к единению и взаимодействию 1, с. 203. Подобным же образом интерпретируются Строниным законы параллелограмма сил, инерции, равнодействующей и пр.

Однако и аналогия не может полностью восполнить недостаточность методов социального познания, поскольку в обществе невозможно отделить элементы от среды, проводить эксперименты. Можно ли, спрашивает Стронин, все же как-то использовать метод изолирования при исследовании общественных явлений В этой связи он обращается к анализу философского знания. Метафизика, по его мнению, при всех ее недостатках, не была бесплодной. Философские системы изолировали какую-либо одну из сторон действительности, абсолютизировали ее и исследовали в разных аспектах. Вот этот метод диалектического изолирования, а также многие его результаты и должны быть перенесены в социологию. И далее Стронин фактически излагает концепцию того, что впоследствии было названо в социологии идеальным типом.

Если мы мысленно примем какую — либо точку зрения и доведем ее до конца, мы придем к результатам, которых в действительности нет, но они раскроют нам свойства самой точки зрения, ее скрытые тенденции, возможности. И это соответствует самой действительности, всякий элемент которой стремится расширить себя за счет других. Метод изолирования используют и естественные науки, но их объекты точка, линия и т. п. элементарны по сравнению с объектами философии. Именно сложность объектов и обусловливает возможность переноса метода философии в социологию и его плодотворность в ней.

К примеру, если мы изолируем понятие власти, т. е. возьмем власть как таковую, то станет очевидным, что власть стремится к бесконечному расширению, строгости и насилию без границ и т. п. В результате, отмечает Стронин, проглядывает естество социального элемента, т. е. то, что мы не можем сделать в обществе реально, мы посредством диалектики делаем идеально, что и дает нам глубокое понимание сути элемента.

В контексте разработки метода обществознания Стронин обращается к проблеме сущности и структуры общества, исходя при этом из весьма жесткого механицизма и органицизма, опосредованных принципом холизма. По своему строению, считает Стронин, общество представляет собой пирамиду, что очевидно уже эмпирически, поскольку всякое общество, идя снизу вверх, непременно сужается. Но это можно обосновать и теоретически на основе законов физики: из самой природы вещей вытекает, что тело всегда обращено в сторону движения наименьшей поверхностью. Кроме того, центр тяжести пирамиды внизу и потому колебания наверху не могут довести ее до полного разрушения. Пирамида, таким образом, оказывается идеальной моделью как статики, так и динамики общества.

Социальная пирамида общество структурируется Строниным следующим образом. Вертикальный ее разрез образует треугольник, который рассекается двумя линиями, параллельными основанию, на три яруса или класса: верхний аристократия, меньшинство, средний тимократия и нижний демократия, большинство. Две наклонные линии, проведенные от вершины треугольника к его основанию, пронизывают все три главных класса, образуя по три части в каждом: верхний — законодательство, суд, администрация собственники, средний — арендаторы, мануфактуристы и банкиры капиталисты, нижний — земледельцы, ремесленники и торговцы работники. Интеллигенция же мыслители, художники, политики, как нервная сеть, проникает во все клетки общества, концентрируясь все же на верхнем ярусе. Соотношение элементов, замечает Стронин, может варьироваться, но все они обязательны для структуры любого общества.

Существует, продолжает социолог, и другое строение общества — территориальное, которое имеет горизонтальный и круговой характер, поскольку в любом обществе идет наращивание клеточек вокруг первоначальной с тенденцией приближения ее формы к круговой. Совмещение обеих моделей дает нам конус, который и выражает идеальную модель общества, высший результат его развития.

Однако общество не только механическая конструкция, но и организм. Этот тезис необходим Стронину для того, что — бы решить сложнейшую для жесткого социального детерминизма проблему совмещения единства с его разнообразием. Социальный организм, по Стронину, представляет собой высший тип организма, характерная черта которого — универсальность частей. Каждой части тела, нерву, мускулу и т. д. соответствуют общественные органы такого же числа и состава.

Сегодня эти аналогии могут вызвать, конечно, ироническую улыбку. Тем не менее, мы обнаруживаем у Стронина одну из первых в социологии попыток структурно — функционального анализа с целью представить общество как систему взаимосвязанных элементов, функционально обусловливающих друг друга, показать факторы и условия их сочетаемости или дисгармоничности, пути достижения социального равновесия, консенсуса как социальной нормы, эстетического выражения жизни общества. Здесь мы видим и элементы теории организации, хотя и с явно тоталитаристским уклоном, ибо социолог исходил из жесткой подчиненности части целому и его идеалом было отсутствие чего — либо неорганизованного в обществе. Правда, в последней своей книге Стронин несколько смягчает эту позицию. Наконец, правомерен вывод, что у Стронина намечается и некий ранний эскиз теории социальной стратификации.

К процессуальным элементам общества Стронин детально обращается в книге Политика как наука. Под политикой в данном случае понимается социальное взаимодействие, стержнем которого являются духовные процессы. Стронин стремится выявить функции отправления социальных элементов, их ведущие социальные тенденции, факторы, приводящие их в действие и т. п. Очевидны усилия исследователя сочетать линейную и циклическую модели общества при явном, однако, предпочтении последней.

Исходя из контовского принципа возрастающей сложности наук и убывающей сложности законов, Стронин выделяет три общих закона функционирования и динамики социального тела: общий биологический закон, общий социологический закон и общий политический закон.

Общий биологический закон определяет условия жизни и смерти всякого общества. Три главных периода жизни: прогресс рост и сложение организма, застой сложение и разложение уравновешиваются и регресс верх берет разложение. Переход от прогресса к застою вызывается задержкой в удовлетворении новых потребностей и отсутствием новых идеалов. При этом всякий, даже самый прогрессивный элемент, не имея оппозиции, деградирует. Поскольку же ничто не может существовать без стремлений, начинают обращаться к старым идеалам, что приводит общество в стадию регресса. Периоды смерти общества: вырождение, перерождение, возрождение. Общей их чертой является перевес сил среды над силами организма: постепенно внедряясь в него, среда его разлагает и в итоге из остатков старого образует новые элементы. Жизнь и смерть соединяются, круг завершается. Этот кругооборот фатален, запас сил любого общественного организма рано или поздно иссякает.

Общий социологический закон, или закон соединения и разделения труда, есть специфический социальный закон, и именно с ним, считает социолог, мы выходим на уровень собственно социологии. Анализ данной проблемы, вероятно, наиболее оригинальная и плодотворная часть исследований Стронина. Названный закон лежит в основе всех союзов и связей людей, им определяется достаточно жесткая социальная иерархия, способы соподчинения элементов, характер перехода от одного элемента к другому по горизонтали и вертикали социальной пирамиды.

Закон соединения и разделения труда выявляется в совокупности акций и реакций синтеза и анализа, т. е. действий, способствующих либо препятствующих наличному течению социального процесса, из -за чего он приобретает волнообразный характер. Поступь историческая, — пишет Стронин, — состоит не из шагов то вперед, то назад, как это обыкновенно думают, и даже не из шагов то вправо, то влево, а только из шагов то вверх, то вниз, то в высоту, то в глубину 2, с. 164 — 165. Реакция столь же полезна для прогресса, как и акция, ибо это процесс усвоения социальным организмом того, что было скопом добыто в моменты акций.

Субъектами социальных колебаний Стронин называет общественные политические партии. Обычно их бывает пять: радикалы, либералы, консерваторы, ретрограды, обскуранты. Распределение по партиям и ведущая роль какой-либо из них определяются отношением к господствующим идеям на конкретной стадии социального круговорота. Скажем, радикалы соответствуют началу стадии прогресса, либералы — концу ее и т. д.

В этом контексте Стронин обращается к проблеме мотивации социальных действий, довольно широко используя элементы социально-психологического анализа. Идеи, знания, просвещение, считает Стронин, — главная сила адекватных законам социальных преобразований. Однако действия партий чаще всего мотивируются безотчетными инстинктами. Когда же инстинкты начинают мотивировать сами себя, то они перерастают в мнения, из которых вырастает сознательность наука. Но при этом как бы ни был высок уровень сознательности, за ней все равно скрыты инстинкты; они подбирают себе мотивы, а не наоборот.

Вполне логично Стронин выходит к проблеме социальной патологии, намечая контуры теории общественных болезней. Причины болезней общества — в нарушениях социального равновесия, норм социальной иерархии, а потому требуется выработка правил социальной гигиены. Стронин — радикальный противник всяких великих событий, переворотов, революций, поскольку такие события влекут за собой скорее регресс, а не прогресс, хотя они и имеют объективные причины. Путь здоровых социальных изменений — постепенные реформы, для успеха которых необходимы среда в настоящем и почва в прошедшем 2, с. 221.

Конкретизацией двух предыдущих законов является общий политический закон — закон впечатления и рефлекса, посредством которого Стронин стремится показать, как осуществляется реальное социальное взаимодействие между людьми и каковы его продукты.

Политический процесс дифференцируется на теоретическую, эстетическую и практическую жизнь, факторами субъектами которой являются интеллигенция, правительство и гражданство. Общее назначение процесса — инкорпорация, т. е. введение в плоть и кровь общества новых, свежих элементов, и экскорпорация, или искоренение уже негодных продуктов. Интеллигенция вырабатывает идеи, правительство на их основе — право, гражданство же в свою очередь — нравы. Условием нормальной социальной жизни является своевременное, исключающее недовершение или перевершение и постепенное превращение идей в право, а права в нравы.

Продуктом интеллигенции, полагает Стронин, является цивилизация, продуктом правительства — культура или воплощение идей с помощью права в нравах. Продуктом гражданства, т. е. приводимой в движение массы и основы социальной пирамиды, являются нравы, наиболее фундаментальный фактор поведения, действительный показатель прогресса и человечности 2, с. 315. Только то вошло в жизнь общества, что укрепилось в нравах. Нравы воплощаются в обычае, эстетической, видимой их форме, из обычаев вырастает предание, т. е. теоретическое, духовное выражение принципов жизни народа. Предание же становится источником новых идей интеллигенции.

Вообще анализ гражданства — одна из самых интересных частей сочинений Стронина. Особенно любопытно обоснование им идеи среднего класса или среднего состояния. Средний класс, будучи последствием трения между большинством и меньшинством, связывает и уравновешивает верх и низ общества, сдерживая излишние реформаторские порывы меньшинства и размывая излишнюю инертность большинства. Чем более развит в количественном и качествен — ном отношении средний класс, тем устойчивее и организованнее социальная пирамида, тем быстрее и легче изживаются социальные болезни.

Эти идеи Стронин развивает в своей последней книге История общественности, где излагает теорию культурного и социального прогресса. Эволюция общества раскрывается ученым через взаимодействие цивилизации теоретические и практические идеи, культуры формы деятельности и учреждений и гражданственности нравы, обычаи, предания. Суть прогресса, как полагает Стронин, состоит в стремлении от физического к психическому, от телесного к духовному, от инстинктивного к разумному, от объективного к субъективному, от неподвижного к подвижному, от внешнего к внутреннему, от материального к спиритуальному, от конкретного к абстрактному, словом, от животного к человеческому 3, с. 749. Очевидно стремление социолога как-то сгладить жесткость своих прежних конструкций посредством выдвижения на передний план человека, созидающего историю.

В этом плане весьма интересно обоснование Строниным идеала абсолютной демократии, закономерно возникающей в результате социальной эволюции. Движение к такому обществу связано с решением экономических проблем, воздействием интеллигенции на правительство, постепенным приближением пролетариата к высшим слоям с тем, чтобы единственным социальным цензом стал ценз образовательный. Более того, абсолютная демократия, полагает Стронин, изменит пирамидальную структуру общества, которое станет сплошной интеллигенцией.

Прогнозируя будущее России, Стронин считает, что ключевым условием ее здоровой эволюции будет образование, просвещение и соответственно рост среднего класса и интеллигенции. Нужны не революционные порывы ради спасения народа, а множество малых дел. Не ищите народ где-то, обращается Стронин к радикалам, ибо он рядом с вами. Обучите грамоте вашу кухарку, и эта кухонная революция будет лучше всех ваших картонных и мишурных революций 2, с. 529. И тогда без шума и блеска можно действительно совершить чудо, каковым и станет приспособленное к равномерному движению поступательному и облегченное в своих оборотах вращательных любезное отечество наше 2, с. 530.

Социологию Стронина можно подвергать критике с самых разных сторон. Мы видим и априоризм, и натянутость аналогий, и упрощения, и неубедительность доказательств, и неразработанность языка, не говоря уже о ее консервативных тенденциях. Однако не будем забывать, что это был только начальный период становления новой науки. В то же время мы замечаем у Стронина формулировку ряда идей, которые в дальнейшем получили разработку у многих российских социологов, причем самых разных направлений. И потому вряд ли оправдано забвение его трудов, начавшееся фактически сразу после смерти Стронина.

Павел Федорович Лилиенфельд 1829-1903 прошел длительную чиновничью вертикаль, занимал высокие посты в бюрократической иерархии вплоть до сенатора. Свою концепцию он изложил в двух сочинениях: Мысли о социальной науке будущего 1872, на рус. яз.; 1973-1881, в пяти томах на нем. яз. и Социальная патология 1896, на франц. яз.. Идеи Лилиенфельда оказали значительное влияние на основателей западного органицизма Р. Вормс, А. Шеффле. Позитивная социология, согласно Лилиенфельду, занимает область между биологией и метафизической социологией, или теологией. Последняя рассматривает все человечество как целое в его отношении к абсолюту. В отличие от Стронина, единственным методом изучения общества Лилиенфельд считает индукцию в форме сравнительной аналогии между социальными силами и силами природы.

В основе концепции Лилиенфельда лежит рассмотрение общества как социального организма в буквальном смысле слова. Для того, чтобы человеческое общество сделалось предметом положительной науки, есть только один исход: необходимо включить в ряд органических существ и самое человеческое общество как организм, стоящий в развитии своем настолько же выше человеческого организма, насколько сей последний возвышается над всеми прочими организмами природы. Только под этим условием социальная наука может получить реальное основание подобно естест