Развитие промышленности при Николае I

Другой причиной, очевидно, было предоставление крестьянам свободы передвижения и хозяйственной деятельности в начале царствования Николая I. Ранее, при Петре I, крестьянам было запрещено совершать сделки и введено правило, по которому любой крестьянин, оказавшийся на расстоянии более 30 верст от своей деревни без отпускного свидетельства (паспорта) от помещика, считался беглым и подлежал наказанию. Как писал историк Н. И. Павленко, «Паспортная система затрудняла миграцию крестьянского населения и на долгие годы затормозила формирование рынка рабочей силы»^[39]. Эти строгие ограничения сохранились до XIX в. и были отменены в течение первых 10-15 лет царствования Николая I что способствовало появлению массового феномена крестьян-предпринимателей и крестьян-наемных рабочих.

В связи с бурным развитием хлопчатобумажной промышленности ввоз хлопка в Россию (в целях его переработки) вырос с 1,62 тыс. т. в 1819 г. до 48 тыс.т. в 1859 г., то есть почти в 30 раз, причем особенно быстро хлопчатобумажное производство росло в 1840-е гг. Как писал С. Г. Струмилин, «таких темпов, как за 40-е годы, с учетверением за одно лишь десятилетие, не знала даже Англия в свои лучшие годы промышленного переворота XVIII в.».

В роли сахарозаводчиков чаще всего выступали помещики, а в качестве предпринимателей в текстильной отрасли — в подавляющем большинстве крестьяне, крепостные или бывшие крепостные. Например, по данным историка Дж. Блюма, все или почти все из 130 хлопчатобумажных фабрик города Иваново в 1840-е годы принадлежали крестьянам, ставшим предпринимателями. Все рабочие хлопчатобумажных фабрик были вольнонаёмными.

Происходило развитие и других отраслей. Как указывает Н. А. Рожков, в течение 1835—1855 гг. произошёл «необычный расцвет промышленности и производства», в том числе производства хлопчатобумажных изделий, изделий из металла, одежды, деревянных, стеклянных, фарфоровых, кожаных и прочих изделий. Он также пишет о сокращении в этот период импорта готовых изделий, а также машин и инструментов, что свидетельствует о развитии соответствующих русских производств.

В 1830 г. в России было лишь 7 машиностроительных (механических) заводов, производивших продукции на 240 тыс. руб., а в 1860 г. — уже 99 заводов, производивших продукции на 8 млн руб. — таким образом, машиностроительное производство за указанный период выросло в 33 раза.

По мнению С. Г. Струмилина, именно в период с 1830 по 1860 гг. в России произошел промышленный переворот, аналогичный тому, что происходил в Англии во второй половине XVIII в. Так, в начале этого периода в России были лишь единичные экземпляры механических ткацких станков и паровых машин, а к концу периода только в хлопчатобумажной промышленности было почти 16 тысяч механических ткацких станков, на которых производилось около 3/5 всей продукции данной отрасли, и имелось паровых машин (паровозы, пароходы, стационарные установки) общей мощностью порядка 200 тыс. л.с. В результате интенсивной машинизации производства резко выросла производительность труда, которая ранее либо не менялась, либо даже уменьшалась. Так, если с 1804 по 1825 г. годовая выработка продукции промышленности на одного рабочего снизилась с 264 до 223 серебряных рублей, то в 1863 г. она составляла уже 663 с. руб., то есть выросла в 3 раза. Как писал С. Г. Струмилин, таких высоких темпов роста производительности труда, какие были в указанный период, русская дореволюционная промышленность не знала за всю свою историю.

В связи с развитием промышленности доля городского населения за период царствования Николая I выросла более чем в 2 раза — с 4,5 % в 1825 г. до 9,2 % в 1858 г.— при том, что общий рост населения России также заметно ускорился.

Одновременно с созданием в 1830—1840-е гг., практически с нуля, новых отраслей — хлопчатобумажной, сахарной, машиностроительной и других — шёл быстрый процесс вытеснения из промышленности крепостного труда: число фабрик, применявших труд крепостных, сократилось до 15 % в 1830-е годы и продолжило уменьшаться в дальнейшем. В 1840 г. было принято решение Государственного совета, утверждённое Николаем I, о закрытии всех посессионных фабрик, использовавших крепостной труд, после чего только в период 1840—1850 гг., по инициативе правительства, было закрыто более 100 таких фабрик. К 1851 г. число посессионных крестьян сократилось до 12-13 тысяч.

Техническая реконструкция металлургии также началась при Николае I. Историк А. Бакшаев указывает, что на Гороблагодатских заводах на Урале в 1830—1850-е гг. был внедрен ряд новых технологий; Т. Гуськова приводит длинный список инноваций, внедренных в Нижне-Тагильском округе в первой половине XIX в.

В течение долгого времени среди историков ведется спор о сроках и этапах «технической революции» в русской металлургии. Хотя ни у кого нет сомнения, что её пик пришелся на 1890-е гг., но называется множество дат её начала: 30-е, 40-50-е, 60-70-е годы XIX в. В этой связи неясно, насколько вообще можно говорить о «технической революции» или «техническом перевороте» применительно к периоду, предшествовавшему 1890-м гг. По данным Н. Рожкова, в 1880 г. с использованием древесного топлива все еще выплавлялось более 90 % всего чугуна в стране. Но уже к 1903 г. эта доля сократилась до 30 %, соответственно почти 70 % чугуна в 1903 г. выплавлялось с использованием более современных технологий, преимущественно основанных на каменном угле (коксе). Таким образом, имеет смысл говорить об очень медленной реконструкции старой металлургии, шедшей с 1830 г. до 1880-х гг., и о технической революции, произошедшей в 1890-е гг. По мнению М. И. Туган-Барановского, отсталость и медленный прогресс в русской металлургии в течение почти всего XIX в. были обусловлены тем, что с самого начала она полностью была основана на крепостном принудительном труде, что очень затруднило её переход на «нормальные» условия работы.

Во второй половине XIX в.

Рис.24. Савицкий К. А. «Ремонтные работы на железной дороге», 1874 год

Во второй четверти XIX века в России начался период подготовки к внедрению машинного производства в ведущих отраслях промышленности и транспорта, что явилось завершающим этапом создания предпосылок промышленной революции в России. Промышленная революция в России в конце первой половины XIX века носила крайне острый и противоречивый характер, что было обусловлено многообразием социально-экономических укладов огромной по территориальным масштабам страны. Развитие капиталистического уклада в России сопровождалось процессом разложения феодальных отношений и тормозящим влиянием господствующего на тот момент в России класса помещиков-крепостников. Промышленный переворот в России начался в 1830—1840-х годах, когда были созданы, практически с нуля, технически передовые для того времени текстильная и сахарная промышленность и началось техническое перевооружение металлургии. Но наиболее интенсивно индустриализация шла после 1891 года, когда развитие русской экономики курировал Сергей Витте, прозванный «дедушкой русской индустриализации».

В начале 1860-х гг. русская промышленность пережила серьёзный кризис, и в целом в 1860—1880-е гг. её развитие резко замедлилось. Как указывал М. Н. Покровский, с 1860 по 1862 гг. выплавка чугуна упала с 20,5 до 15,3 млн пудов, а переработка хлопка — с 2,8 до 0,8 млн пудов. Соответственно, очень резко, почти в 1,5 раза, сократилось число рабочих в обрабатывающей промышленности — с 599 тыс. чел. в 1858 г. до 422 тыс. в 1863 г. В этот период российское хозяйство продолжало носить аграрный характер, а промышленность действовала на основе мощнейшего импульса петровских преобразований. Основная часть населения была занята в сельском хозяйстве и даже те, кто «отходил» на предприятия на заработок, были вынуждены уходить обратно в деревню в сезон выращивания урожая, так как из-за крайне низкой механизации сельских работ производительность труда в сельском хозяйстве была крайне низкой. В промышленности же в основном действовали небольшие предприятия, также было развито кустарное производство. Таким образом, в указанное время лёгкая промышленность была гораздо более развитой, чем тяжёлая. Предприятия, производящие средства производства, продолжали работать на низком уровне технического оснащения главным образом на Урале, то есть в старых промышленных районах. Такое положение дел было связано, кроме всего прочего, с тем, что среди населения продукты производства металла не пользовались спросом, а на заводах действовало зарубежное оборудование. В зачаточном состоянии в это время находилось и русское предпринимательство. Поставленные под полный государственный контроль, предприниматели испытывали серьёзные затруднения в открытии новых предприятий.

В последующие годы периоды роста перемежались с периодами спадов. В целом экономические историки характеризуют период с 1860 г. по 1885—1888 гг., пришедшийся в основном на царствование Александра II, как период экономической депрессии и промышленного спада^[56]. Хотя в целом за этот период объемы производства в текстильной промышленности, машиностроении и других отраслях выросли, но в намного меньшем размере, чем за предыдущие 30 лет, а в расчёте на душу населения почти не изменились, ввиду быстрого демографического роста в стране. Так, производство чугуна (в европейской части страны) выросло с 20,5 млн пудов в 1860 г. до 23,9 млн пудов в 1882 г. (всего лишь на 16 %), то есть в расчете на душу населения даже сократилось^[.

После прихода к власти Александра III, начиная с середины 1880-х гг., правительство вернулось к протекционистской политике, проводившейся при Александре I. В течение 1880-х гг. было несколько повышений импортных пошлин, а начиная с 1891 г. в стране начала действовать новая система таможенных тарифов, самых высоких за предыдущие 35-40 лет. По мнению ученых той эпохи (М. Ковалевский) и современных экономических историков (Р. Порталь, П. Байрох^ru_en), проведение политики протекционизма сыграло важную роль в резком ускорении промышленного роста в России в конце XIX в. Всего лишь за 10 лет (1887—1897 гг.) промышленное производство в стране удвоилось. За 13 лет — с 1887 г. по 1900 г. — производство чугуна в России выросло почти в 5 раз, стали — также почти в 5 раз, нефти — в 4 раза, угля — в 3,5 раза, сахара — в 2 раза^[58]. Беспрецедентными темпами шло строительство железных дорог. В конце 1890-х гг. ежегодно вводилось в строй около 5 тысяч километров железнодорожного полотна^.

Вместе с тем, экономические историки указывают на ряд недостатков протекционистской политики России в этот период. Так, импортные пошлины стимулировали производство не сложных промышленных изделий, а базовой продукции русской промышленности (чугун, сталь, нефть, уголь и т. д.). Необоснованно высокие пошлины и акцизы были установлены на ряд потребительских товаров, прежде всего на продовольствие (в среднем 70 %). Импортные пошлины взимались только в европейской части страны, азиатская же граница почти на всем её протяжении была фактически свободна от каких-либо пошлин и сборов, чем пользовались торговцы, ввозившие через неё львиную часть промышленного импорта^.  Политика протекционизма, кроме всего прочего, была нацелена на сохранение капитала внутри страны. Именно поэтому новый министр финансов С. Ю. Витте, помимо повышения ввозных пошлин с целью защиты национального производителя, занимался активным привлечением иностранного капитала, в первую очередь из тех стран, которые позже составили военно-политический блок Антанты — Англии, Франции. Во многом именно благодаря активному внедрению в российскую экономику иностранных средств путём получения кредитов и выпуска облигаций государственного займа России удалось совершить индустриальный скачок в начале XX века.

Характерной чертой индустриализации 1890-х гг. стала быстрая монополизация ведущих отраслей промышленности. Например, синдикат «Продамет» в начале XX в. контролировал более 80 % всего российского производства готовых металлических изделий, синдикат «Кровля» — более 50 % всего выпуска листового железа, подобная же картина была в других отраслях, где были созданы «Продвагон», «Продуголь» и другие монополистические объединения^[61]. В табачной отрасли был создан Табачный трест — его создали англичане, скупившие все русские табачные компании. Это приводило ко всё большей концентрации производства в промышленности, превосходившей даже тот уровень концентрации, который складывался в Западной Европе. Так, на крупных предприятиях с числом рабочих более 500 человек в России в начале XX в. работало около половины всех промышленных рабочих, такой высокий показатель в Европе был лишь в Германии, в других странах этот показатель был намного ниже^.

Кроме того, характерной чертой индустриализации и формирования в связи этим новых социальных классов — буржуазии и пролетариата, в России конца XIX века являлась подавляющая роль государства в экономике. По выражению ряда учёных, самодержавие буквально «насаждало» Российской империи промышленность и капитализм. Это было связано с тем, что в России сложилась действительно сильная самодержавная власть, поэтому и экономическая политика проводилась во многом в её интересах. При этом, формирование капиталистической системы правительство пыталось поставить под свой полный контроль, ограничить проявление негативных её черт, ведь она должна была стать лишь инструментом для становления новой промышленности. Энгельс критиковал российское правительство за подобные попытки, так как считал, что даже контролируемый «сверху» капитализм обладает кумулятивностью и постепенно трансформирует всю систему, и в конечном счёте страна всё равно столкнётся с его характерными проявлениями.

«Россия, — писал Энгельс Лафаргу 2 сентября 1891 г., ознакомившись со статьей Плеханова „Социально-политическое положение в России в 1890 году“, — … очень много потрудилась над созданием крупной национальной промышленности…».

Важной особенностью российской индустриализации второй половины XIX века являлся её персоналистский характер. Система управления страной предполагала довольно сильную разрозненность между министерствами, а также концентрацию большого объёма полномочий в руках министров. В сфере промышленности важную роль играло Министерство Финансов, и в зависимости от того, кто его возглавлял, политика в сфере промышленной модернизации страны менялась.

М. Х. Рейтерн

В рассматриваемом периоде первым министром финансов является Михаил Христофорович Рейтерн, занимавший свой пост до 1878 года. После проведённой им в начале 1860-х гг. неудачной денежной реформы, министр пришёл к выводу, что в первую очередь необходимо в целом укреплять российскую экономику, в особенности промышленность. Особое внимание данный министр финансов уделял железнодорожному строительству, которое способствовало бы повышению спроса и на продукцию российской тяжёлой промышленности. Так как его предложения по строительству железных дорог на деньги казны с помощью оптимизации её расходов столкнулись с критикой, был выбран путь формирования частных железнодорожных компаний. Позднее Рейтерн также выступил с инициативой приватизации государственных железных дорог.

Однако такое бурное железнодорожное строительство не могло быть сразу обеспечено должного количества и надлежащего качества продукцией предприятий тяжёлой промышленности, которые в это время переживали спад производства. В данных условиях правительство начало активно разрабатывать новые промышленные районы Донбасса, использовать инструмент госзаказов, а также привлекать иностранные капиталы. Таким образом, в ряде аспектов политика Рейтерна уже начала напоминать программу Витте. С целью подъёма российской промышленности Рейтерн добился принятия нового торгового тарифа в 1868 году, по которому было снижено значительное число пошлин. Экономисты по-разному оценивают данную меру, считая её, с одной стороны, эффективной, но с другой указывают на то, что это привело к активному ввозу в страну оборудования и, как следствие, её зависимости от иностранных машин. Кроме того, Рейтерн понимал и необходимость поощрения предпринимательской инициативы для роста промышленности, что привело к либерализации законодательства в отношении предпринимателей^[65]. К своему уходу Рейтерн подготовил наставление для нового министра финансов, в котором его экономическая доктрина претерпела существенные изменения. Он настаивал на необходимости сохранения достигнутого уровня развития промышленности, выступал против дальнейшего бурного строительства железных дорог и промышленных предприятий, говорил о необходимости возвращения к протекционистской стратегии.