Экономическое значение караванной торговли.

Как было сказано в предыдущих главах, Нерчинский русско-китайский договор 1689 г. создал относительно стабильные условия на русско-цинской границе, а также создал основу для нарождающейся регулярной русско-китайской торговли.

Миссия Избранта Идеса (1692 - 1695 гг.), направленная Петром I, подтвердила достигнутые в Нерчинске договорённости, касающиеся торговли, и уже в 1693 г. из России был отправлен первый казённый караван. Первое время доля частных товаров в караванной торговле превышала долю государственных, но уже с 1699 г. государство сконцентрировало всю торговлю мехами (а это основной продукт экспорта России в Китай) в своих руках.

Концентрация торговли в руках государства увеличило прибыли казны, но в целом привела к сокращению объёмов русско-китайской торговли, при этом предметом вывоза из Китая были серебро, золото и драгоценные камни, что совершенно не удовлетворяло потребностей ни населения Сибири и России, ни населения Монголии и Китая.

Всего за период с 1693 по 1719 г. из России отбыло в Китай 10 караванов. С 1719 по 1724 г. наблюдается перерыв в караванной торговле, вызванный политическими осложнениями в российско-цинских отношениях. Но с 1724 г. караванная торговля возобновляется и ведётся до 1756 г., когда фактически посылка караванов в Пекин прекращается.

Кяхтинский договор 1727 г.

Именно действия по концентрации русско-китайской торговли в руках государства явились основной причиной дальнейших осложнений в русско-цинских отношениях. Товары российских частных предпринимателей, вытесненные с рынков Пекина государством, нашли спрос в приграничной Халха-Монголии. "Торговые операции, которые велись в Урге, по своим размерам даже превышали стоимость русско-китайского торгового оборота с Пекином".

Тут нужно обратить внимание на специфику торговых отношений между земледельческой и кочевой цивилизацией. Роль обмена продуктов ремесленного производства на скот, выращиваемый кочевниками, огромна, так как кочевники нуждаются в разного рода ремесленных изделиях, но обеспечить сами себя не имеют возможности. Кочевники фактически зависят от рынков земледельческих стран. Таким образом, та страна, которая ведёт торговлю с кочевниками невольно распространяет на кочевников своё влияние, делает их зависимыми от своих рынков. В данном случае российские купцы, торговавшие на территории Северной Монголии, невольно стали привязывать кочевников Халхи к рынкам России, втягивая их тем самым в орбиту политического влияния России.

Цинские власти, окончательно присоединившие Халха-Монголию в 1691 г., были крайне незаинтересованы в росте русского влияния в регионе, потому что, во-первых, это, естественно, подрывало их влияние в Северной Монголии, во-вторых, потому что Халаха-Монголия - это плацдарм, где развёртывалась маньчжуро-китайская армия для ведения боевых действий в Джунгарии, противоречия с которой обострились к 1712 г. В 1714-1715 гг. произошли столкновения Цинской и джунгарской армии за Хами и Турфан, а в 1718 - 1720 гг. цины вытеснили джунгар из Тибета, распространив на него своё влияние. Естественно, что цины опасались за свой фланг, который примыкал к российским владениям. В случае войны России на стороне джунгарского ханства удар её войск по незащищённому флангу цинов вызвал бы серьёзные последствия, а потеря Халхи, вовлечённой в орбиту российского влияния, явилась бы для цинов разрывом коммуникаций воюющей в джунгарии армии и, как следствие, поражением в войне. Перспектива русско-джунгарского союза становилась всё более реальной: Джунгария, стремительно терявшая свои позиции в Центральной Азии, в 1716 году начинает переговоры с Россией по поводу принятия Джунгарии в подданство к последней, тем самым обеспечив себе союз с Россией.

Но все попытки создать русско-джунгарский союз были обречены на неудачу в условиях существовавшей русско-китайской караванной торговли, возможное свёртывание которой влияло на сдержанность России по отношению к империи Цин.

Империя Цин же, стремившаяся предотвратить проникновение России в Халху, использовала крайне радикальные меры: во-первых, был открыт доступ китайским купцам(!) в Северную Монголию, что имело цель вытеснить русских купцов, переориентировать кочевников Халхи на китайский рынок, во-вторых, в нарушение статьи Нерчинского договора 1689 г. монголам было запрещено торговать с русскими купцами, что, однако, не выполнялась: объём контрабандной русско-монгольской торговли оставался высоким. Недостаточная эффективность предпринятых мер, а также рост напряжённости в отношениях с Джунгарским ханством, заставили пойти императора Канси на крайние меры: чтобы добиться от России разграничения в районе Северной Монголии, которое бы принесло решение всех проблем, цины запрещают приезд русских караванов в Пекин. С целью возобновить русско-китайскую торговлю в Пекин в 1727 г. прибывает миссия Л. Измайлова, но не имея полномочий на решение политических вопросов, миссия потерпела неудачу. Здесь ярко выражена позиция Москвы, стремившаяся, как расширять своё влияние в Северной Монголии, так и параллельно с этим торговать с Китаем. Прослеживается полная аналогия с действиями Москвы в донерчинский период: Россия не хочет поступаться своими интересами, так как её претензии основаны на реальной силе. Полный разрыв торговых отношений с Россией стал серьёзной ошибкой Цинской дипломатии, приведшей к крайне отрицательным для империи Цин последствиям: более Россия не должна, была вести сдержанную политику в регионе, так как рычаг цинской дипломатии - русско-китайская караванная торговля, более не существовал. Соответствующее шаги России не заставили себя ждать: уже в 1722 году в Джунгарское ханство была отправлена миссия Унковского, который должен был вести переговоры о вступлении Джунгарии в российское подданство, то есть о русско-джунгарском союзе. Разумеется, Пётр I понимал, что создание русско-джунгарского союза приведёт как минимум к обострению русско-цинских отношений, а как максимум к русско-цинской войне. Россия совершенно не опасалась за безопасность своих владений, так как попытка создать союз с Джунгарией - подтверждение уверенности в своих силах. О каком-то давлении империи Цин на Россию с помощью вооружённых сил не может идти речи.

Но сметь императора Канси заставила Джунгарию повременить с союзом с Россией. В результате Россия потерпела неудачу в отношениях как с империей Цин, так и с Джунгарией. Именно попытка возвратить былые позиции в отношениях с империей Цин, то есть возобновить русско-китайскую торговлю, и стремление цинской стороны обезопасить фланг путём демаркации границы и явились причиной посылки в 1725 г. в Китай посольства С. Рагузинского.

После долгих переговоров сначала был заключён Буринский трактат (20 августа 1727 г.), а далее и сам Кяхтинский договор (21 октября 1727 г.), в который отдельной статьёй был включён Буринский трактат.

Кяхтинский договор 1727 г. - стал точным повторением ситуации, происходившей в Нерчинске в 1689 г., исключая только факт военного столкновения вооружённых сил двух стран. В результате Буринского трактата Россия уступала империи Цин Урянхайский край, район озера Косогол и Далайнор. А империя Цин возобновляла российско-китайскую караванную торговлю, но ограничив его размер русских караванов до 200 человек и срок отправки каравана раз в три года, сравняв тем самым размер российских и джунгарских караванов. Также империя Цин разрешала торговать китайским купцам в двух пунктах на русско-халхасской границе: Кяхте и Цурхайту (Маймайчене), что выносило русско-китайскую и русско-монгольскую торговлю на границу, тем самым империя Цин добилась полного вытеснения русских из Монголии, не потеряв при этом ничего: вся торговля с Россией теперь полностью регулировалась государственными органами империи Цин, что обеспечило для империи новый рычаг давления на Россию, на всю её дальневосточную и частично центральноазиатскую политику.

Что касается заявлений о превосходстве цинов над русскими войсками, то нужно отметить вновь, что его не было, так как Россия, успешно защищавшая Амур ограниченными силами, теперь и в регионе намного ближе находившемся к центрам Сибири и лучше освоенном, чем Приамурье, могла защищаться и не только, тем более даже если бы превосходство Цинской армии существовало, то реализовать его не было бы возможности: в результате войны с Россией империя Цин получила бы второй фронт (первый - Джунгарское ханство), когда, имея даже один фронт, в последующей войне с Джунгарией 1729 - 1733 гг. империя Цин стала на грань финансового кризиса и при всём своём количественном превосходстве в войсках над Джунгарией не могла достигнуть победы. Это в России понимали и старались поддерживать существование Джунгарского ханства как доброжелательным нейтралитетом во время джунгаро-цинских войн, так и экономически, всячески развивая русско-джунгарскую торговлю.

За возобновление караванной торговли Россия заплатила не только своими территориями и влиянием в Халхе, но и международным авторитетом: отныне переписка между Россией и империей Цин стала вестись не между царём и богдыханом, а через Сенат и Лифаньюань (палата сношений с варварами), что означало подтверждение Россией статуса, зависимой от Цинской империи державы. Но, как верно отмечает Н. А. Самойлов, это всё-таки несло России и практическую пользу: снимались многие противоречия, возникавшие при переписке царей, следовательно, процесс достижения Россией своих целей облегчился.

Кяхтинский договор официально закрепил существование Русской Духовной миссии в Пекине, которая играла фактически играла роль посольства России в Китае, тогда как посольства других стран стали появляться в Пекине только с 1860 г., а торговый агент Российской империи в Пекине появился ещё в результате миссии Л. Измайлова.

Подписание Кяхтинского договора было более значимо для империи Цин, чем для России: в результате подписания договора империя Цин развязала себе руки в борьбе с Джунгарским ханством, обеспечив себе не только надёжный фланг, но и заимев новые рычаги влияния на Россию. Вновь стремление России к высоким прибылям обеспечили ей дипломатическую неудачу и во всех отношениях успех цинской стороны.