Специфика занятости в некоммерческом негосударственном секторе.

Занятость в некоммерческом негосударственном секторе (в отличие от государственных учреждений и коммерческих структур) не предполагает четкой организации деятельности, фиксированной структуры, жесткого режима и интенсивности. Она предоставляет полную свободу в выборе формата и содержания, а также возможности делать ее более интенсивной или расслабленной – что неоднократно подчеркивалось участниками групп, когда они говорили о “самореализации”, “реализации творческого потенциала” и т.д.

2. Особенности категории людей, которая находит этот стиль жизни привлекательным.

Общей чертой участников обеих групп, пожалуй, является ценность для них широкого круга общения. В отличие от представителей других профессиональных и социальных групп, которые удовлетворяются общением с семьей, небольшим кругом друзей, и более-менее формальным общением с коллегами и партнерами по работе, люди, ведущие данный стиль жизни, имеют более обширный круг общения. Они находят или формируют вокруг себя микросреду – “теплую”, “доброжелательную”, “открытую”, “честную”, “бескорыстную” и т.д. – внутри которой испытывают чувство комфорта.

По тому, как участники расставляли приоритеты в своих ответах на большую часть вопросов, их можно условно разделить на три типа.

1. Те, для кого приоритетным является направленность деятельности.

Люди, для которых наставничество является призванием. Некоторые из них, помимо занятости в негосударственном секторе, преподают в государственных учреждениях образования. Для них наставничество – хорошо осознанная жизненная миссия (“Я учительствую, веду, сопереживаю”).

2. Те, для кого приоритетной является формат деятельности.

Для второго типа гораздо большее значение имеет не то, на кого направлена их деятельность, а то, как она организована (“Живу так, как хочу, мне не диктуют. На работе делаю то, что хочу”; “свобода сменить одно поле деятельности на другое, когда устаешь от однообразия”; “независимость от начальства. чувство что “сам себе хозяин”; “мой стиль – разгильдяйский. Плюсы: – свобода действия, свобода поведения, свобода выбора партнеров и общения.”). Можно предположить, что эта часть группы с легкостью могла бы поменять направленность, если бы сохранилась свобода в выборе формата. Однако, свободный формат требует от человека внутренней дисциплины и самоорганизации. Именно поэтому “лень”, “отсутствие системы работы”, “нежелание заниматься необходимой рутиной”, “неорганизованность” – упоминались как главные внутренние препятствия для достижения результатов и получения удовлетворения.

3. Те, для кого приоритетным является наличие комфортной микросреды.

О значимости микросреды для всех участников фокус-групп уже говорилось. Однако, для данного типа микросреда, по-видимому, играет первостепенную роль. Удивительно, например, что ни один из участников первой группы на вопрос о ценных эмоциональных состояниях, испытанных за последний год, не припомнил ничего, что было бы связано с его/ее собственными детьми, с любимым человеком, с кем-то и чем-то еще, кроме деятельности. Можно предположить, что для некоторой части людей этого типа комфортная микросреда компенсирует отсутствие родственных связей, семьи или настоящей близости в любовных отношениях. Можно также предположить, что несколько гипертрофированная потребность в формировании или поиске микросреды как зоны комфорта связана у этого типа людей с повышенной напряженностью, настороженностью и недоверием по отношению к макросреде – всему остальному миру.

“Альтруизм”

Что касается вопроса, связанного с определением собственной идентичности, то люди, которых условно можно отнести ко второму и третьему типам, чаще все идентифицировали себя не с наставниками, а с альтруистами. Вероятно, это связано с широко распространенным в западной культуре заблуждением о том, любить себя – значит проявлять эгоизм. Поэтому любить себя – грешно, а любить других – добродетельно. Неудивительно, что многие из участников с таким пафосом подчеркивали альтруизм своей деятельности “делать что-то нужное другим людям”, “стремление отдать больше, чем приобрести”, “быть кому-то полезным”. Вероятно, эти ответы должны были свидетельствовать об их добродетельности, но, к сожалению, свидетельствовали лишь о вышеупомянутом заблуждении. Показательно, что часть участвовавших в обсуждении людей, аналогичным образом отвечала и на серию вопросов, касавшихся эмоциональных состояний. Создается впечатление, что они настолько привыкли пренебрегать своими эмоциональными и чувственными возможностями, что готовы превратиться в придаток исполняемой ими социальной функции.

Справедливости ради, следует заметить, что, как отмечали такие мыслители как А.Уотс, О.Хаксли, основоположник гуманистической психологии Э.Фромм, подобное заблуждение (любить себя – грешно, а любить других – добродетельно) и вытекающее из него пренебрежение заботой о себе как об “индивидуальности со всеми заложенными в ней интеллектуальными, эмоциональными и чувственными возможностями” и ответственностью за раскрытие этих возможностей вообще свойственно представителям западной культуры. Однако, в нашем случае это пренебрежение встроено в представление человека о собственной идентичности (Я = моя социальная функция = альтруист = добродетельный человек) и выступает как предмет гордости. Соответственно все попытки (в первой группе) перевести обсуждение с вершин “альтруизма” на личностный уровень встречали непонимание и упорное сопротивление.