Маликова екатерина Дневник Маши Рольникайте

Осень 1943 г. Бараки - длинные, деревянные, одноэтажные. Окна слабо освещены. Кругом снуют люди. Все почему-то в полосатых пижамах. Оказывается, мы находимся недалеко от Риги, в концентрационном лагере «Кайзервальде». Я нащупала в кармане папину фотографию (как она сюда попала?). Посмотрела на папу, и стало так грустно, что я разрыдалась. Его нет, мамы тоже нет, а я тут должна одна мучиться в этом страшном лагере. Я здесь никогда не привыкну. Наконец впускают в барак. На ходу надо взять мисочку, в которую Эльза нальет суп. Его надо быстро выхлебать, а миску поставить на место. Дождалась и я своей очереди. Несу миску на место. Смотрю - гитлеровец подзывает пальцем. Несмело подхожу и жду, что он скажет. А он ударяет меня по щеке, потом по другой, и снова по той же. Бьет кулаками. Норовит по голове. Пытаюсь закрыться мисочкой, но он вырывает ее из моих рук и швыряет в угол. И снова бьет, колотит. Не удержавшись на ногах, падаю. Хочу встать, но не могу - он пинает ногами. Как ни отворачиваюсь - все перед глазами блеск его сапог. Попал в рот!.. Еле перевожу дух. Губы сразу одеревенели, язык стал большим и тяжелым. А гитлеровец бьет, лягает, но теперь уже, кажется, не так больно. Только на пол капает кровь. Наверно, моя...

Минзер Диана  Дневник Маши Рольникайте

Ноябрь, 1944 год. На этот раз путь был недолгий. Бараков нет. Мы узнали, что лагерь называется Штрасденгоф и находится в предместье Риги Югле. Эсэсовцы придумали новое наказание. Ганс велел перестроиться, присесть на корточки и прыгать. Мы стали прыгать. Еле дышу. Ганс носится между рядами, стегает плеткой и кричит, чтобы мы не симулировали. Наконец он тоже устал. Сами не в состоянии выпрямиться, почти на четвереньках, мы тащим все еще не пришедших в сознание своих подруг. Сидим на каменном полу и ртом хватаем воздух. Вдруг в дверях вырос Ганс. И как ни в чем не бывало спросил, почему здесь так тихо. «Песню! - заорал он со злостью. - Или будете прыгать!» Одна затянула дрожащим голоском. Пытаюсь и я. Рот раскрывается, а в него текут соленые слезы

Коровкина Мария Из дневника Тамары Лазерсон. Август 10 (вторник). Вчера экскурсия - гитлерюгенд приехала посмотреть на работающих евреев, как будто в зоологический сад. Для них это развлечение.

Сентябрь 3 (пятница). Дождь. Небо пасмурное, настроение мрачное. Как я вчера узнала, немцы, отступая, забирают с собой малолетних детей от 2 до 10 лет. Эшелоны с этими детьми прибывают в Литву. Тут часть детей уничтожается, а остальные продаются по 2-3 марки за ребенка. Волосы становятся дыбом, когда слышишь о такой жуткой действительности. Не хватает только того, чтобы немцы стали жрать живых детей. Вот к чему приводит война! Вот к чему приводит утверждение, что войны ведутся ради будущего других поколений, а следующие поколения заявляют опять то же самое - что тоже воюют ради следующих поколений. И так от века к веку человечество опускается, культура приходит в упадок, и..мир катится вниз..

Елисеева Анастасия Дневник Маши Рольникайте

Осень 1943. Нас повели в баню, велели раздеться и впустили в большой предбанник. Войдя туда, мы обомлели: прямо на каменном полу сидели и даже лежали страшно изможденные и высохшие женщины, почти скелеты с безумными от страха глазами. Я шагнула, чтобы помочь сидящей вблизи женщине, но надзирательница отшвырнула меня назад. Властно чеканя слова, она велит не поднимать паники - всех помоют и вернут в лагерь. Мыться должны все без исключения: грязных в лагерь не пустят. Нам она приказывает этих женщин раздеть и вести в соседнее помещение, под душ. От страшного запаха меня мутит. Хочу снять с одной женщины платье, но она не может встать: ноги не держат. Пытаюсь поднять, но она так вскрикивает от боли, что я замираю. Что делать? Поглядываю на других. Оказывается, они мучаются не меньше меня. Надзирательницы дают нам ножницы: если нельзя снять одежду, надо разрезать. Ножницы переходят из рук в руки. Получаю и я. Разрезаю платье. Под ним такая худоба, что даже страшно дотронуться. Кости прикрывает только высохшая морщинистая кожа. Снять башмаки женщина вообще не позволяет. Я обещаю верх разрезать, но она не дает дотронуться. Уже две недели не снимает башмаков, потому что отмороженные, гноящиеся ступни приклеились к материалу. Надзирательница это, видно, заметила. Подбежала, стукнула меня по голове и схватила несчастную за ноги. Та душераздирающе закричала. Смотрю, в руке надзирательницы башмаки с прилипшими к материалу кусками гниющего мяса. Когда надзирательница отвернулась, я спросила у женщины, откуда она. Из Чехословакии. Врач

ГОЛОД (еда)на экране фотографии продуктовых карточек

На 12 сентября 1941 года Ленинград располагал следующими запасами:

хлебное зерно и мука — на 35 суток;

крупа и макароны — на 30 суток;

мясо и мясопродукты — на 33 дня;

жиры — на 45 суток.

Нормы выдачи хлеба на тот момент составляли:

рабочим — 800 г;

служащим — 600 г;

иждивенцам и детям — 400 г.

Продуктовые карточки – центр блокадной вселенной. Почти неминуемая смерть, медленное восхождение на эшафот - лишиться (по нелепой случайности, недогляду или чужому умыслу) этих листочков бумаги

Оганова Милана Дневник Гали Зимницкой 1941 7 октября. У дома дяди меня окликнула его дочь Зоя. Несколько дней назад пропал их любимый кот Кузька, а сегодня нашли за дровами его ярко-рыжую голову. Мне иногда попадались на глаза кошачьи головы, но только сейчас дошло, что начали есть кошек. Собак тоже не видно.

11 декабря. Днем в булочной видела ужасную сцену. Мальчишка лет десяти выхватил у старушки пайку хлеба и сразу начал есть. Женщины бросились отнимать, а он лег на пол, лицом вниз, и ел хлеб на грязном полу Сейчас мне его жалко до боли в сердце. 7 марта. За столом сидела бабушка и ела суп из воробья. Она нашла на улице замерзшую птичку, ощипала ее и сварила с лавровым листом. С собой я принесла кусочек хлеба с котлеткой, положила его перед бабушкой. Она посмотрела на меня и заплакала, потом отщипнула маленький кусочек и заела воробья.

Воронцова Алина  Дневник Вали Петерсон 20 октября 41 года.. Раньше я себе точно не представляла этого ощущения. Правда, меня немного тошнит, когда я ем мясо кошки, но так как я хочу есть, то и противное кажется вкусным. Да я ли одна так голодна? Кто же в этом виноват? Это проклятые германские изверги. я ненавижу этих сволочей за то, что они исковеркали нашу жизнь, изуродовали город. Город пустеет. Все эвакуируются, а я уговариваю маму остаться. Она очень боится бомбежек, а я нисколько, и не потому, что смелая, а просто верю, что меня не могут убить.

Будзуляк Надежда Дневник Тани Рудывской 9 лет

16 января 1942Сегодня у бабиньки день рожденья, ей 79 лет. Я подарила полторы печенины, 2 кусочка сахара, 1 фисташку

Трифонова Дарья Дневник Майи Бубновой

16 декабря 1941 года. В школе холодина жуткая. Придешь домой - холодина, жрать охота, ну и ждешь, пока мама плиту затопит, прямо не плита, а спасенье какое-то. Мама моя целый день бегает, прямо пучок энергии. Где она - там радость, тепло.

19 декабря 1941 года. Пришел папа и сказал, что позавтракал жареными воробушками. Как ни старается Ленинград скрывать свои раны, подчас приходится признавать неумолимую силу голода. Слабые гибнут, гибнут и гибнут, а остающиеся в живых отчаянно хватаются за малейшую возможность выдержать борьбу и не превратиться в жертву.  25 декабря 1941 года. Какое счастье! Прибавили хлеба. Вместо 125 г в день теперь получаем 200 г. Как поднялось настроение, прямо люди воспрянули. А то жутко становилось: кругом один за другим умирали.

Зайцев Даниил Дневник Юры Рябинкина

9 и 10 ноября. Засыпая, каждый день вижу во сне хлеб, масло, пироги, картошку. Да еще перед сном – мысль, что через 12 часов пройдет ночь и съешь кусок хлеба Стал я вялый, слабый, – пишу, а рука дрожит, иду, а в коленках такая слабость, кажется – шаг ступишь, а больше не сможешь и упадешь. Я привык к обстрелу, привык к бомбежке, но к этому я не могу привыкнуть – не могу! Я сижу и плачу... Мне ведь только 16 лет! Сволочи, кто накликал всю эту войну...Прощай, детские мечты! Никогда вам ко мне не вернуться. Я буду сторониться вас как бешеных, как язвы.   Все мы издерганы. У мамы я давно не вижу спокойных слов. Чего ни коснется в разговоре – ругань, крик или истерика, что-то в этом роде. Причина... Причин много – и голод, и вечный страх перед обстрелом и бомбежкой. В нашей семье – всего-то 3 человека – постоянный раздор, крупные ссоры... Мама что-то делит, Ира и я зорко следим – точно ли... Просто как-то не по себе, когда пишешь такие слова

Борис Тетеркин  Дневник Юры Рябинкина

15 декабря. Ну вот и все… Я потерял свою честность, я постиг свой удел. Два дня тому назад я был послан за конфетами. Мало того что я вместо конфет купил какао с сахаром (расчет на то, сестра его есть не станет и увеличится моя доля), я еще половину «всего» – каких-то 600 г полагалось нам на всю декаду – присвоил, выдумал рассказ, как у меня три пачки какао выхватили из рук, разыграл дома комедию со слезами и дал маме честное пионерское слово, что ни одной пачки какао себе я не брал… А затем, смотря зачерствелым сердцем на мамины слезы и горе, что она лишена сладкого, я потихоньку ел какао. Я скатился в пропасть, названную распущенностью, полнейшим отсутствием совести, бесчестием и позором. Я недостойный сын своей матери и недостойный брат своей сестры. Я эгоист, человек, в тяжкую минуту забывающий всех своих близких и родных.. Весь мир для меня заменился едой. Все остальное создано для еды, для ее добывания, получения

Лачин Максим Дневник ЮРЫ РЯБИНКИНА

28 ноября.. Мысли о еде, о тепле, об уюте. Дома не только ни куска хлеба (хлеба дают теперь на человека 125 г в день), но ни одной хлебной крошки, ничего, что можно съесть. И холод, стынут руки, замерзают ноги... Сегодня придет мама, отнимет у меня хлебную Ирину карточку – ну ладно, пожертвую ее для Иры, пусть хоть она останется жива из всей этой адской жизни, а я уж как-нибудь. Лишь бы вырваться отсюда. Лишь бы вырваться... Какой я эгоист! Я очерствел, я. Кем я стал! Разве я похож на того, каким был 3 месяца назад?.. Позавчера лазал ложкой в кастрюлю Анфисы Николаевны, я украдкой таскал из спрятанных запасов на декаду масло и капусту, с жадностью смотрел, как мама делит кусочек конфетки с Ирой, поднимаю ругань из-за каждого кусочка, крошки съестного... Кем я стал? Я чувствую, чтобы стать таким, как прежде, требуется надежда, уверенность, что я с семьей завтра или послезавтра эвакуируюсь, хватило бы для меня, но это не будет. Не будет эвакуации, и все же какая-то тайная надежда в глубине моей души. Если бы не она, я бы воровал, грабил, я не знаю, до чего дошел бы.

Новгородцев Лев Дневник Юры Рябинкина 16 лет

15 декабря Каждый прожитый мною здесь день приближает меня к самоубийству. Действительно, выхода нет. Тупик, я не могу дальше продолжать так жить. Голод. Страшный голод. Опять замолкло все об эвакуации. Становятся тяжко жить. Жить, не зная для чего, влачить свою жизнь в голоде и холоде. Не могу... Рядом мама с Ирой. Я не могу отбирать от них их кусок хлеба. Не могу, ибо знаю, что такое сейчас даже хлебная крошка. Но я вижу, что они делятся со мной, и я, сволочь, тяну у них исподтишка последнее. Какой страшный голод! Я чувствую, знаю, что вот предложи мне кто-нибудь смертельный яд, смерть от которого приходит без мучений, во сне, я взял и принял бы его. Я хочу жить, но так жить я не могу! Но я хочу жить!

 Овсянкин Александр Дневник Юры Рябинкина 15 декабря. Страшный голод. Морозы до 25-30 пробирают в 10 минут и валенки. Рядом мама с Ирой. А до чего они доведены, если мама вчера со слезами на глазах говорила мне, что она искренне желала бы мне подавиться уворованным у нее с Ирой довеском хлеба в 10-15 грамм. Два дня тому назад я был послан за конфетами. Мало того что я вместо конфет купил какао с сахаром (расчет на то, что Ира его есть не станет и увеличится моя доля), я еще половину «всего» присвоил, выдумал рассказ, как у меня три пачки какао выхватили из рук. А затем, смотря зачерствелым сердцем на мамины слезы и горе, что она лишена сладкого, я потихоньку ел какао.

24 декабря. Со мной произошли перемены. Поворот этому дала потеря мною Ириной карточки на сахар. Сегодня я в первый раз за много уже дней принес домой полностью все конфеты, выкупленные в столовой, делюсь с Ирой и мамой хлебом, хотя иной раз еще украдкой стяну крошку. Но сегодня я почувствовал к себе такое теплое обращение от мамы и Иры, когда они взяли и отделили мне от своих конфеток, что я чуть было не расплакался. Это люди, те люди, которых я так обманывал раньше и которые знают теперь про мои прошлые обманы!

4 января. Господи, только спаси меня, даруй мне эвакуацию, спаси всех нас троих, и маму, и Иру, и меня!.. 6 января. Почти полное отсутствие сил. Мама еле тоже ходит. Теперь она часто меня бьет, ругает, кричит, с ней происходят бурные нервные припадки. А время тянется, тянется, и длинно, долго!.. О господи, что со мной происходит?

Токмовцев Михаил Дневник Юры Рябинкина

22 октября. Только отморозил себе ноги в очередях. Больше ничего не добился. Интересно, в пивных дают лимонад на сахарине?Эх, как хочется спать, есть... Спать, есть,... А что еще человеку надо? А будь он сыт и здоров – ему захочется большего. Месяц тому назад я мечтал о хлебе с маслом и колбасой, а теперь только о хлебе...

Прошло всего 4 дня, я еле переставляю ноги от слабости, а подъём по лестнице это огромный труд. Мама говорит, что у меня пухнет лицо. Это из-за недоедания.

Я сегодня написал еще одно письмо Тине. Прошу прислать посылочку с какой-нибудь едой. Неужели эта вещь невозможная? Мне надо приучаться к голоду, а я не могу. Ну что мне делать?

29 октября. Я не знаю, как буду учиться. Хотел на днях заняться алгеброй, а в голове буханки хлеба. Сейчас я думаю прочесть снова рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни». Для моего сегодняшнего настроения лучшая книга. Говорят, что на ноябрьских карточках нормы прежние. И хлеба не прибавили. Мама мне сказала, что, если даже немцы будут отбиты, нормы будут прежние...

Немцы, наверное, объявят беспрерывную бомбежку. А перед тем измучают население артиллерийскими набегами. Готовят нам на праздник сюрприз. Теперь я мало забочусь о себе. Сплю одетый, слегка прополаскиваю разок утром лицо, рук не мою, не переодеваюсь. В квартире у нас холодно, ночи проводим при свечах. Мама мне говорит, что дневник сейчас не время вести. А я буду. Не придется мне перечитывать, его перечитает кто-нибудь другой, узнает, что за человек такой был на свете - Рябинкин Юра, посмеется над этим человеком, да..

ФИНАЛ

872 дня жители Ленинграда держали оборону. 872 дня советские войска пытались прорвать страшную блокаду…

 

27 января 1944 года блокада Ленинграда была окончательно снята. Город праздновал своё освобождение.

9 МАЯ День Победы над немецким врагом

Дневник Саши Ведина

Я сегодня в школу не ходил, но это не я один, сегодня в школу не ходил - никто, даже не только в школу, но и на какую-либо работу, так как сегодня великий праздник.

Дневник Владика Бердникова

Победа! Как прозвучало сообщение, мы все закричали от радости, выскочили на улицу. По репродукторам музыка, песни. Иду, а по всему городу люди, кто поёт, кто обнимается, кто смеется – все такие радостные!

 

Тыловой почёт

«Согласно законодательству, рабочий день ребёнка даже во время войны был ограничен. «Не смотря на это» 20 млн школьников за годы войны выработали 585 млн трудодней.(найти сколько часов в день работали, это будет понятнее) На одном только Кузнецком металлургическом комбинате за первые три года войны рабочими-детьми было выплавлено столько снарядной стали, что хватило бы для изготовления 100 млн снарядов. А танковой стали - на производство 50 тысяч тяжёлых танков. На омском заводе «Электроточприбор» дети прятались от начальников цехов, чтобы их не выгоняли из корпусов, тайком возвращались и продолжали работу. Взрослые, немало повоевавшие и повидавшие мужики, возвращаясь с фронта, не могли сдержать слёз, когда видели у станков плакатики, нарисованные заскорузлыми от мозолей детскими руками: «Пока норму не выполню, с завода не уйду!»

 

На экране появляются все фото детей, с информацией о их судьбах.

Все студенты выходят на сцену Бессмертным полком с фотографиями детей войны и поют песню «Майский вальс» Весна сорок пятого года -

Как ждал тебя синий Дунай.

Народам Европы свободу

Принес яркий, солнечный май.

На улицах Вены спасенной

Собрался народ стар и млад,

На старой израненной в битвах гармони

Вальс русский играл наш солдат.

Припев:

 

Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай,

Тот цветущий и поющий яркий май.

Вихри венцев в русском вальсе сквозь года

Помнит сердце, не забудет никогда.

 

Легко, вдохновенно и смело

Солдатский вальс этот звучал,

И Вена кружилась и пела

Как будто сам Штраус играл!

А парень с улыбкой счастливой

Гармонь свою к сердцу прижал

Как будто он волжские видел заливы,

Как будто Россию обнял.