Насильственная ассимиляция лужичан в Восточной Германии до и после окончания Первой Мировой Войны

 

Этот несправедливый процесс начался еще за долго Первой Мировой Войны. Как сказано выше, лужичане занимали восточные области Германии. Обнаружив, в эпоху промышленной революции, полезные ископаемые на территории, где проживали лужичане, немецкие промышленники скупали их земли, вынуждая часть населения эмигрировать в города, где они быстро теряли свою культурную уникальность. Скупленные земли теряли свой статус культурного наследия, которое очень важно для небольшого народа. Эта тема поднималась не раз, но погибала сразу, «в зародыше». И это выглядит объяснимым в ситуации жесткого психологического давления на лужичан со стороны германских властей. Психологическое давление можно определить как метод воздействия, направленный на принуждение человека и ли социальной группы к каким - либо действиям либо размещения его на нижних ступенях социальной лестницы [9]. Поэтому вполне объяснимо, что если информации о насильственной ассимиляции существует не много, или ее вовсе нет, то все происходящее вокруг истолковывается общественным сознанием как естественный ход вещей, естественный процесс.

На самом же деле немецкое правительство в тот период оказывает очень активное влияние на ассимиляцию лужичан, усиливая их национальное подавление. К примеру, в 1875 году запрещается серболужицкий язык в школах прусской части Горной Лужицы. А в 1915 году, после убийства наследника престола Австро-Венгрии, эрцгерцога Франца Фердинанда, немецкими властями изымается из обращения лужицкий «Сборник песен» за присутствующий в нем гимн Зелера «Ещё Лужица не погибла», запрещаются скадованки и печатные издания лужичан [16].

После баталий Первой Мировой Войны возродились многие славянские государства: Югославия, Чехословакия, Польша, Словацкая Советская Республика. Это давало и лужицким сербам надежду на создание своего государства, Лужица - Лаузиц. В 1922 году в «Лигу Наций» было направленно обращение под которым подписались 99 ученых-славистов. Оно гласило: «...Речь здесь идёт о существовании или исчезновении последнихостатков некогда сильного народа балтийских и полабских славян, о жизни или смерти маленького лужицкого народа, насчитывающего примерно 200.000 человек, который сам себя называет «лужицкими сербами», а немцы - «вендами», и который живёт на компактной территории Лужице в Саксонии и Пруссии.

Несомненно, что исчезновение старого языка и остатков старой культуры, которые, однако, продолжают развиваться оригинальным образом, было бы потерей для научных исследований. Необходимо им иметь свои национальные школы, преподавательский состав должен быть по происхождению лужицкими сербами, и священники в приходах лужичан тоже должны быть лужичанами» [17].

Также стоит отметить, что за период с 1929 по 1936, в «Лигу Наций» поступило еще 852 жалобы о судьбе лужичан, для рассмотрения. Однако, дошла до адресата лишь меньшая их часть, которая затерялась в кабинетах. «Народный Совет Лужицких Сербов», на своём Берлинском конгрессе направил германскому правительству письмо с требованием принять закон об охране национальных меньшинств в Германии [15]. Немецкое правительство, разумеется, открыто не возражало о самостоятельности лужицких сербов. Но свободы не давало.

Более того, этнополитическая ситуация постепенно деградировала. В 1922 году по требованию немецких властей в Праге была закрыта лужицкая семинария, в которой два столетия подряд выращивалась лужицкая интеллигенция. Лужицким сербам было запрещено даже приближаться к чехословацкой границе, нельзя было занимать никаких административных постов, особенно в органах юстиции. Эта линия была лишь продолжением многовекового давления на лужицких сербов. Как пишет Владислав Гулевич: «…Ещё страшнее, чем немецкое оружие, оказалось немецкое слово. Самосознание славян - лужицких сербов - подавлялось. Исконно славянским городам давались немецкие названия. Бранибор стал Бранденбургом, Сосны превратились в Цосен, Дрежджаны - в Дрезден, Липск - в Лейпциг, Торгава - в Торгау, Плавно - в Плауэн. Запрещалось пользоваться серболужицким языком, его изгоняли из церквей, судов, правительственных и образовательных учреждений. Мартин Лютер называл серболужичан «худшим народом из всех» и обещал, что через 100 лет от их языка не останется и следа...». Как бы вторя этому пророчеству, Ф. Энгельс уже твердо отказывает лужичанам в их будущем, говоря о них в прошедшем времени: «эти славянские области полностью германизированы, дело это уже сделано и не может быть исправлено…».

Постепенно немцы стараются делать всё, чтобы всё серболужицкое ассоциировалось с чем-то варварским и отсталым. Они переименовывали города, деревни и реки и холмы на немецкий лад. Так продолжалось многие столетия. Годом за годом, день за днём всё немецкое уничтожало всё лужицкое [8].

Что же мы видим? Славянский народ, чей язык запретили в стране, их земли были проданы, а литература и фольклор запрещались… Лужицкое меньшинство лишенное исторических корней и возможности на самоопределение было обречено на исчезновение, как самостоятельный народ. Справедливо ли это? Думаем, что нет. Осознанно ли это делалось со стороны немецких властей? Видимо, да.