Глава 34. Последняя смена(4). Прости, что жива.

(Итак, завершающая часть цикла «Последняя смена». Дальше, главы пойдут в обычном порядке)

POV Дима

 

Темно. Хотя нет, светло… какое странное ощущение. Вроде бы темнота, но кожей ощущаю свет. Руки и ноги тяжёлые, словно налились свинцом…, но так хорошо. Приятная слабость, не хочется поднимать голову и вообще шевелиться. А кто я и где я? А, ну да, я Дима…, а где я? Ну, судя по всему, я в раю. Хотя, что я тут забыл? Меня надо ниже, намного ниже…

— Димочка… ну проснись же… — женский голос… кто это? Голос знакомый… как её зовут… да что же у меня с мозгом? Извилины шевелятся, словно через огромный слой густого желе.

— Всё будет хорошо, он был под наркозом и сейчас, возможно, не соображает, — так, это уже мужской голос… какой-то слишком спокойный. Так. Глаза, быстро открывайтесь. Ну на счёт раз, два, три… ай! Да что же так ярко! Выключите солнце!

— Вы видели?! Он моргнул! Доктор! Он моргнул! — как громко, не орите! Я же человек и моргать это естественно.
— Лена, успокойся. С ним всё хорошо… боже, как же я переживала! Я думала, ты погибла, а теперь ещё и Дима… — произнёс тихий женский голос. Точно. Предыдущий голос зовут Лена… она умерла… тогда я в раю? Нет, мне точно нужно открыть глаза.

Ещё попытка, снова этот дурацкий свет. Опа, кто-то перекрыл его, и я наконец-то смог посмотреть вокруг.

Свет собой закрыла девушка семнадцати лет. Как она догадалась туда встать? Ну не важно. Вокруг всё было белым… ненавистный цвет. Возле меня сидит какая-то женщина, а возле неё двое мужчин… ой, какие вы все нечёткие! А ну-ка соберитесь! Что вы как мутное стекло? Что-то здесь не то. Внутри я разговариваю, а губами пошевелить не могу. И ещё, жутко хочу спать…

Ладно. Хватит. Тряпка, поговори с ними. Хоть узнай, где ты и что тут делаешь! Быстро говори!

Я попробовал разлепить губы… паршивое ощущение. Губы ссохлись, и теперь, когда я пытаюсь их раскрыть, появляется такое ужасное ощущение, словно их намазали супер клеем, и, при открытии губ, кожа отрывается, и тянется… тянется… тянется…

— Димочка! Ты можешь что-нибудь сказать? Дима! — тут же взволнованно зашептал кто-то.
— Ммм гхр… какого х… — прохрипел я. Голова всё ещё была как в тумане и говорить я не мог.
— Что? Нет, не напрягайся… всё будет хорошо… — произнёс всё тот же тихий, взволнованный голос. Он принадлежал девушке…
— Пить… — наконец, выдохнул я и спокойно опустился на кровать. Все мышцы болели, особенно левая рука и ноги… тут же моих губ коснулось холодное стекло… приятно. Но от воды «клей» ещё больше размок, создалось впечатление, будто это дешёвый блеск. Такой противный, который только выглядит хорошо на губах у девушки. А когда она тебя поцелует, и он оказывается у тебя на губах, понимаешь, какая это параша.

Я наконец открыл глаза и увидел всё вокруг чётко! Я в палате… надо мной нависла Лена. ЛЕНА?! Так, а вот и мозг заработал. Что тут делает Лена? А может я умер… точно, помню, как пытался покончить с собой. Странно, не думал, что на такое способен.

— Димочка… ты слышишь меня? Ответь, пожалуйста… — почему она плачет? Я же жив… или я не жив?
— Я в раю? — прохрипел я. Хотя… что-то странное. В раю должна быть Лена, а меня надо в ад.
— Нет… Дима, ты в больнице, — прохныкала она, сжимая мою руку. Я этого не видел, скорее чувствовал.
— Почему ты плачешь… я же просил… — прошептал я. Говорить было трудно, что-то сильно давило на грудь и голову, хотелось просто спать.
— Прости… я не буду… прости меня, Дима! — Лена снова залилась слезами. Такого выражения лица я у неё ещё не видел… такая боль и отчаянье. Я услышал хлопок двери, видимо. мама Лены вышла вместе с отцом.
— Что? Мне не за что тебя прощать… — голос становился увереннее, но и я уставал больше. Попытавшись сесть, я ощутил острую боль в спине…
— Прости меня за то, что я осталась жива, — проревела она, прижимая к своему мокрому личику мою руку. Оп-па, уж чего-чего, а этого я точно не ожидал! Она извиняется за то, что жива?!
— Леночка… ты чего? Это радость, что ты жива! Я так испугался за тебя! Не говори ерунды! — я притянул её к себе и обнял правой рукой. Левая почему-то не шевелилась… всё-таки она ещё такая юная и наивная. Маленький ребёнок, которого я люблю…

POV Лена

 

Ерунды? Я не говорю ерунду! Если бы я умерла, то не чувствовала бы себя такой скотиной. Все так переживали, и всё из-за меня. Дима такой тёплый и надёжный. Он обнимает меня одной рукой, я же знаю, что вторая сломана…

Он был такой странный в бреду. Пока он был под наркозом, Дима всё время дёргался и мешал врачам. Но я не плакала, я держалась. Когда он пошевелился, я держалась. Но, когда он заговорил, я больше не смогла сдерживаться и разревелась. Пострадал из-за меня! Меня же не было в том автобусе! Если бы я раньше сказала об этом, этого бы не произошло.

— Ну почему ты плачешь… — снова прохрипел ты. Дурачок, если бы ты видел себя со стороны, то не задавал бы таких вопросов.
— Димочка. Я боюсь за тебя. Я ужасно перепугалась, когда узнала, что ты попал в аварию… не пугай меня так больше, — прошептала я, целуя его ладонь. Ты как-то странно вздохнул и улыбнулся.

Как же ты плохо выглядишь… лицо в ссадинах, губы разбиты, голова и грудь перебинтованы. Один глаз подбит. Левая рука сломана, а ноги… врачи говорят, что всё в порядке, просто сильный ушиб. Но они сами не верят своим словам, говоря, что невозможно из такой аварии выбраться с ушибом ног.

— Не смотри так на меня, я не инвалид, — попытался улыбнуться ты. Всё шутишь… это больно, видеть тебя таким.

POV Света

 

Я не могу видеть, как Лена плачет, и поэтому вышла из палаты. Я точно знаю, что Дима её успокоит. Костик пошёл в кафе за кофе. Мы уже шесть часов сидим возле Мити, даже в сон клонит.

— Доктор, как он? — спросила я у стоявшего за дверью врача.
— Состояние стабильное. Он в рубашке родился, так легко отделаться! Хорошо, что асфальт был мокрый, и он выскользнул из-под грузовика. Через две недельки забирайте домой, — улыбнулся доктор. Я усмехнулась, не знает он нашего Диму.
— Вы его выпишите гораздо раньше… — хихикнула я и села на стульчик у двери. Я слышала всхлипы Лены и размеренный баритон Димы. Доктор пожал плечами и ушёл.

Помню, как мы с Костей приехали к месту, где нашли Диму… нам позвонили из полиции, они узнали адрес из паспорта. Дима же прописан у нас…

Он лежал под мотоциклом, чуть в стороне от грузовика, который съехал в кювет. По лицу стекают кровавые струи. Это дождь вымывает из раны кровь. Руки и ноги неестественно вывернуты, а рот приоткрыт. Лицо словно каменное с красными подтёками. Ужасное зрелище. Мы подоспели как раз, когда его уложили на носилки. Как исказилось его лицо, когда его подняли с земли… никогда не забуду… столько боли.

Потом, в больнице, я сама вымывала кровь из его волос. И с лица. Я сама об этом попросила… к этому времени нам уже позвонили и сообщили об ошибке, нам сообщили, что Лена жива! И Костя поехал за ней…

Как она убивалась, когда увидела его! Не дай бог, родителям увидеть своих детей в таком состоянии! На ней лица не было, но она не плакала. Просто шептала его имя…

Но сейчас всё хорошо, все живы… включая автора.

Глава 35. Ты неисправим...

Меня разбудил очень ранний утренний звонок. Что это была за мелодия я не слышала. Знаете, бывает, вот так звонит будильник утром, и ты не можешь встать, потому что тебе эта мелодия снится, и ты думаешь, что это всего лишь сон.

А бывает, что сразу просыпаешься, но мелодии не слышишь, потому что сладко спал и сейчас эта музыка кажется лишь набором ужасно громких звуков! Вот, второй случай про меня…

— Алло… — сонно пробормотала я, уже придумывая слова, которыми буду материть того, кто мне позвонил.
— С добрым утречком! — бодро сказал мужской голос. Минута моего молчанья, а потом радостный визг.
— Димка! Ты чего в такую рань не спишь? Тебе нужно спать! Ты же болен! — уже взволнованно закончила я. Вот так, мат превратился в волнение.
— Да ладно тебе. Ещё одна мамочка, тут их и так хватает. По 10 штук на дню приходят, — фыркнул Дима и явно повернулся на кровати, потому что я услышала его слабое оханье и скрип пружин.
— Ну прости, прости. Как ты? Хорошо себя чувствуешь? — тут же начала спрашивать я, лёжа на кровати.
— Я как раз по этому поводу и звоню. Меня выписали! — довольно громко сказал он и, видимо, улыбался. От неожиданности я бухнулась с кровати, а точнее я попыталась встать, но потеряла равновесие.
— КАК ВЫПИСАЛИ?! — громко крикнула я, но вспомнив, что ещё ночь, прошептала:
— Как выписали? Ты же там всего три дня лежишь! — прошептала я, вставая с пола и потирая ушибленный бок.
— У тебя там что, шкаф упал? — спросил он с интересом.
— Не смешно! Это я упала… — пробормотала я.
— Бедняжка… не ушиблась? — тут же просюсюкал он. Митя не издевался, а реально переживал.
— Хватит мне зубы заговаривать! Почему тебя выписывают? — тут же грозно сказала я.
— Сам не знаю. Доктор вдруг пришёл и сказал: «Завтра мы тебя выписываем». И всё, — так, по голосу слышу, что-то тут не чисто.
— Завтра, это уже сегодня? — переспросила я, уже навострив лыжи к нему в больницу.
— Ну да. Жду вас, — чувствую, что он улыбается.
— Целую, — сказала я и быстро отключилась. Что я сказала?! Не важно… я рада, что Дима возвращается, но я волнуюсь за него… странно, врач говорил о нескольких неделях, а тут вдруг выписывают! Сегодня всё узнаю.

Через четыре часа мы были уже в больнице. Раньше она просто была закрыта. Папу и маму волновал тот же вопрос, что и меня: почему Диму выписали.

Придя в его палату, я обнаружила там троих медсестричек, которые чуть ли не хныкали из-за того, что он уезжает. Фыркнув, я села рядом с ним, и они сразу ушли.

— Ну рассказывай, что такое случилось, что тебя выписывают, — потребовала я, но серьёзное лицо сделать не получалось. Всё время хотелось затискать его.
— Без понятия! Я тут вообще не при чём, — тут замахал он руками, я лишь закатила глаза: «ну, ну…».

— А вот и наш проказник. Вроде взрослый мальчик, а так себя вести, — покачал головой доктор, но улыбался.
— И что же он натворил? — удивилась моя мама.
— Когда он узнал, что выпишут его не скоро, он попросил его выписать, мы разумеется отказались, — начал врач.
— В первый день он приходил в себя после аварии. А на второй… началось ужасное. Он пел целыми днями! И связок-то ему не жалко! — рассмеялся доктор.
— И что же он пел? — влезла я.
— А у меня так не получится. Пусть сам споёт, — врач кивнул на Диму, он прокашлялся и довольно громко запел:

- Натуральный блондин, на всю больницу я один,
И молодой, и заводной, и пусть со сломанной рукой,
Натуральный блондин, даже в палате я один,
Могу всё время петь так я, скорее выпиши меня… — пропел Дима басом. У него очень даже неплохой голос…

— Вот так он и пел два дня. Слышно на два этажа! Пациенты начали жаловаться, — воскликнул доктор, разведя руками.
— Я могу пожить отдельно, если вам мешаю, — улыбнулся Дима, смотря на моих родителей. Он выглядел таким довольным, словно ребёнок, радовавшийся тому, что его шалость удалась.
— Нет! Ты будешь жить у нас, — улыбнулась мама.

Скоро мы уже были дома. Мне поручили ухаживать за Димой, пока родители на работе. Что за глупое указание? Я бы и так от него не отходила!

— Ну рассказывай, Дима. Или мне стоит назвать тебя Басков Николай? — рассмеялась я, сидя на краю Диминого дивана.
— А что рассказывать-то? Кормили там ужасно, медсёстры заколебали. И за тебя волновался. Ходили все вокруг меня, как будто я не руку, а спину сломал, — фыркнул Дима, смотря на меня.
— Но это же больно… и опасно. Тем более, тебе на сессию скоро! Зачем вот ты повёл себя как ребёнок? — мягко сказала я, держа его за здоровую руку.
— К тому времени заживёт. А пение — это лучший способ избавиться от проблем. Я проверил, — улыбнулся он.
— Между прочим, я ради тебя старался. Ты у нас вон какая ненадёжная, и я не могу оставить тебя одну. Иди ко мне, — Дима приобнял меня здоровой рукой, и я прижалась к нему.

Сейчас он выглядел гораздо лучше, чем три дня назад. Лицо было таким же свежим и бодрым. Только весь в синяках и бинтах…, но хотя бы он чувствует себя здоровым.

— Димуль, а зачем ты это сделал? Зачем ты бросился под грузовик? Я же знаю, как ты водишь, ты не мог попасть в аварию случайно, — прошептала я.
— Не скажу… сейчас не скажу. А в следующей главе ты обо всём узнаешь, — прошептал он в ответ, и я непонимающе на него уставилась.
— Ты головой случайно не ушибся? Какая ещё глава? — меня серьёзно волновал этот вопрос. А он лишь улыбнулся, словно знает то, чего не знаю я…

Глава 36. Карты раскрыты

Сидя вдвоём в гостиной и просто держась за руки, мы были счастливы. Стресс, вот что это такое, я узнала это недавно. Стресс ничто, по сравнению с ощущением потери любимого. И сейчас я была просто счастлива, правда, было обидно. Дима пострадал из-за меня, и он ранен, а я во всём виновата, и на мне ни царапинки.

— Димуль, а зачем ты это сделал? Зачем ты бросился под грузовик? Я же знаю, как ты водишь, ты не мог попасть в аварию случайно, — прошептала я, чуть наклонившись к нему.
— Зачем тебе это знать? — тут же спросил он. Вот этого я не ожидала, что такого в обычном вопросе?
— Ну… просто… мне же интересно… — промямлила я, непонимающе смотря на него.
— Ну ладно… — вздохнул он, откинувшись на подушку и утянув меня за собой. Я лежала на его груди, правда, было страшно. Я боялась его поранить. Даже если Дима и говорил, что он в порядке, я не могу верить ему на слово. И пока не снимут бинты и гипс, для меня он будет самым хрупким человеком на земле!
— Говори…, а я расскажу мою историю, — улыбнулась я, опираясь руками на диван, чтобы не ложиться на него.
— Я… сам не знаю. Новость о твоей… о том случае. Просто выбила из колеи. И я нарушил данное обещание (кстати, он так НИ РАЗУ и не пообещал, что не поедет на мотоцикле). По радио как раз шла передача про суицид. И что-то в мозгу переклинило. Я просто понял, что человека, которого я люблю, больше нет. То есть и жить мне незачем. Даже не знаю… чувство боли. Только сейчас я понял, что тогда испытал душевную боль. Это чувство я ощущал лишь однажды, когда убили маму. И теперь, второй раз, когда узнал о тебе… просто… не знаю, просто поехала крыша. Было всё равно, что сейчас будет. Я просто не хотел жить в мире где нет тебя, моя любимая племянница, — улыбнулся он, смотря в мои глаза.

Я всхлипнула и прижалась к парню. Такой хороший… такой нежный. С такой чистой и открытой душой (мда…туповата девочка х).

— Ну чего ты плачешь? Я что-то не так сказал? — тут же взволнованно заговорил ты и попытался сесть. Но ушибленные рёбра не дали.
— Ничего… просто ты такой хороший, — промямлила я, вытирая слёзки. Слезами это назвать нельзя, а вот слёзки или слезинки — самое то.
— Ну не плакай, ты же такая красивая, а сейчас наревёшься и будешь ходить с таким лицом, как будто месяц пила, — улыбнулся он и поцеловал меня в оба глазика. Так приятно, как в детстве.
— Ладно, — всхлипнула я и попробовала улыбнуться. Он мягко прижал меня к себе здоровой рукой.
— А теперь расскажи, как произошла эта чудовищная ошибка, — сказал он серьёзно.
— Ну… в общем. После твоего ухода Ваня ко мне больше не подходил. Нам всем объявили, что автобус отходит, но Кати рядом не было, и я побежала её искать. Ваня, как я потом узнала, решил мне отомстить и не сказал вожатке, что кого-то не хватает, — говорила я.

— Подожди, она вас что, не считала? — удивился Дима
— Считала, но нас и так было мало, так что она решила, что все на месте, и автобус уехал. Я нашла Катю в лесу, она сидела на каком-то пне и разговаривала с мухомором. Долгими попытками и пытками я выяснила, что она все лишь попросила «аспирин» у одной из девчонок. Выяснять, почему она сделала это не в медпункте, я даже не стала. С меня хватало и того, что она жаловалась грибу, что я её мучаю вопросами и говорю, что мухомор не может ей отвечать. В общем, часа три мы скрывались в лесу. Не могла же я вывести её к людям в таком виде! А потом поднялась какая-то шумиха, да и Катю вроде «отпустило», но с грибом она так и не рассталась. Придя в лагерь, мы видели несколько зарёванных девочек, перепуганных вожатых и директора на грани нервного срыва. На наш вопрос: «Что произошло?», нам ответили молчаньем. Все уставились на нас, словно на приведений… мда, а потом разрешилась вся ситуация. Маме и папе позвонили и сообщили радостную новость, но тут же мне сказали, что ты попал в аварию, и папа привёз меня сюда. Ну вот, вкратце это было так, — пожала я плечами. Углубляться в тяжёлые мысли о том, что я почувствовала, когда он чуть не погиб, не хотелось.

— Как ни странно, но в этой ситуации меня больше всего волнует одно: куда делся мухомор? — Ой, Дима! Умеешь же ты разрядить обстановку! — с минуту я молча смотрела на него, а потом расхохоталась.
— Ну чё ты ржёшь?! Я серьёзно! — рассмеялся он вместе со мной.
— Я потом у Кати спрошу! — смеялась я, обняв Диму. Он прежний, всё тот же Дима, которого я люблю.
— Буду ждать, — уже спокойней улыбнулся он, смотря на меня.

Я, вся раскрасневшаяся от смеха и рассказа, потянулась к нему и, видимо, случайно задела руку, потому что Дима чуть поморщился.

— Прости! Прости! Димочка, я случайно! — тут же затараторила я, вскочив с дивана.
— Ничего страшного, я крепкий, — подмигнул он и заворочался.
— Родной диваанчик. Ой! Родная пружииина, — рассмеялся он, потирая уколотый бок.
— Да, вот и спи на нём, — улыбнулась я.
— Буду. А кто будет мужчину кормить? — хитро улыбнулся он. Я сложила руки перед собой ладонь к ладони и, поклонившись, сказала:
— Слушаюсь, хозяин, — и засеменила в кухню.
— Я ведь так и завестись могу! — крикнул он мне вдогонку и рассмеялся. Хорошо, что он сейчас не видит моего смущённого лица, и его похотливого выражения…

Глава 37. Серые будни

<i>(Если бы позволяло количество символов (и если бы полностью отключился мой мозг), то глава называлась бы так: Глава 37. Синие, красные, зелёные, жёлтые, фиолетовые, белые, чёрные, серобурмалиновые, трололошные, а при перемешивании дающие серый цвет, будни

До школы оставалось несколько дней, а Дима всё ещё был в плачевном состоянии. И мне нужно к школе готовиться, не то, чтобы нужно… просто так мама сказала, хотя на самом деле я никогда этого не делала.

А вот Диме надо подготовиться, у него в сентябре сессия, а он не может учиться! Одна рабочая рука и почти нерабочая голова! Как в таком состоянии учиться?! И я решила ему помочь! Но для начала…

В первый же день его пребывания дома он уже успел меня напугать. Я начала готовить обед, но хлеба в доме не оказалось, и я побежала в магазин. Вернувшись домой, я не обнаружила Димы на диване. На кухне его тоже не было. Он вообще ходить не должен! И не может!

— Дима! Ты где?! — закричала я, почему-то вдруг стало так страшно, я боялась его вновь потерять. Потеряла в собственной квартире! И тут я услышала шаркающие звуки из прихожей. Они становились всё громче и громче, всё ближе и ближе… и тут, когда я уже успела напугаться, ко мне из-за угла вышел Дима! Он сел рядом со мной и невозмутимо сказал:

— Приведение увидела? — он почесал затылок здоровой рукой. Я чуть не ударила его.
— Ты где был?! — воскликнула я.
— В туалете… — удивлённо сказал он.
— Ну и что ты там делал?! — возмутилась я.
— А ты угадай! — рассмеялся он и, тут же охнув, схватился за рёбра.
— Ой… да, не подумала. Но зачем ты туда пошёл?! Тебе же нельзя вставать, — тут же вновь накинулась я на него.
— Ну извините уж. Природе пофиг на моё здоровье, — недовольно фыркнул он, снова укладываясь на диван.
— Ну… подождал бы меня, я бы тебя отвела… — виновато пробормотала я и, только встретив его укоризненный взгляд, поняла, какую глупость я сморозила…

Так и проходили дни. Я кормила Диму, ухаживала за ним. А он упорно упирался и протестовал, убеждая меня в том, что здоров. Но в одном я уговорила его принять мою помощь. Я помогала ему учиться!

Происходило это довольно странно, я зачитывала ему его же лекции, он их запоминал, а потом рассказывал мне. Только я ничего не понимала из его слов и поэтому читала всё в его тетрадях.

К нам заходила Катя. Специально по просьбе Димы я спросила у неё про мухомор, и она сказала, что хранит его! Катя засушила этот мухомор и покрыла лаком. Нужно было видеть моё лицо, когда я это узнала, и лицо Димы, когда я ему об этом рассказала! Это был мегофейс! Я думала у Мити или челюсть отвалиться, или нервный тик начнётся. Он ещё пару раз переспросил меня о том, ЧТО она сделала с бедненьким, безобидным и ни в чём неповинным грибком, а потом долго ржал вместе со мной.

Ну, в общем, Катя считает, что этот гриб принёс нам удачу и спас от смерти. Ага, сейчас! Это нас твой волшебный «аспирин» спас, а грибок так, последствия. Но я ей об этом не сказала, не убеждать же её лакировать таблетку «экстази»?

Ну в общем, Катя долго и упорно разговаривала с Димой, видимо, мои рассказы о нём заинтересовали девушку. Но она интересовалась им не как Маша, если той было нужно его тело, то Кате нужно его общение. Заинтересовал просто как человек, и я видела его в её глазах.

Попутно с обучением Димы, ухаживанием за ним, ежедневными разговорами с Катей по телефону, которые иногда совмещались с первыми двумя пунктами, я думала о том, что буду делать месяц. Ведь Дима уедет на целый месяц! И я останусь одна… ну, точнее, не одна, но без него. На этот раз я выпытала у него обещание не садиться за руль, пока он в отъезде.

Может мне налечь на учёбу? А смысл, всё равно когда он вернётся, снова всё заброшу… нет, он не даст мне забросить. Ясно, займусь учёбой в этом месяце.

И единственным, кто мог меня вытащить из всех этих проблем и грустных мыслей, был Дима. Он развлекал меня, а точнее мы частенько играли в горничную-господина, но, разумеется, пока родителей нет.

У одной моей знакомой мама работает в театре, так та достала мне костюм горничной, и я в нём щеголяла при Диме. Когда я первый раз его надела, Дима не мог отвести от меня взгляд, я даже думаю, что возбудила его! Но потом он привык и стал проще относиться ко мне. Иногда мне кажется, что мы парень с девушкой, только любим друг друга без поцелуев и секса.

— Эй! Лена! — крикнул он из гостиной, нарочно очень злым голосом.
— Что случилось, господин? — улыбнулась я, входя в комнату.
— Я боюсь, что этот салат отравлен, — сказал Дима, смотря на меня с хитрой улыбкой на губах.
— Ну что вы, сэр, я лично приготовила его. Но могу попробовать, — я села рядом с Димой и, взяв немного салата на вилку, съела.
— Вот видите, я жива… — не успела я договорить, как Дима заставил меня замолчать. Точнее заставил не он, а его действия.

Дима обнял меня одной рукой за талию, а вторую положил мне на щёку. Большим пальцем руки он провёл по моей губе, так нежно и мягко…, а потом приблизился ко мне настолько близко, что я почувствовала на своих губах его обжигающе дыхание. Такое горячее и манящее, сама того не осознавая, я чуть приоткрыла рот. Митя наклонился ещё ближе и своими губами мягко взял с пальца кусочек зелёного лука.

— Он был у тебя на губах… — прошептал Дима, всё ещё не отстраняясь.
— Угум… — пробормотала я. По телу всё ещё назойливо бегали мурашки. Он чуть стиснул мою талию, но тут же отпустил.
— Скоро вернутся твои родители… переоденься, — он говорил это, не открывая глаз. Я вздохнула и ушла к себе. Завтра тот день… завтра последний день перед школой — 31 августа…

Глава 38. 31 Августа

Проснулась я сегодня раньше обычного. Сегодня именно тот день, сегодня 31 августа — последний день перед школой. Именно этот день миллионы детей обводят чёрным в своих календарях. Но встала я так рано не из-за «великой печали в честь последнего дня каникул», а из-за того, что у меня много дел на сегодня.

Например, за сегодня мне надо: во-первых, выбрать одежду, в которой я пойду на первое сентября. Во-вторых, убедить родителей, что мне не нужен этот дурацкий букет гладиВовусов (гладиолусов)! И что им не нужно идти со мной на первое сентября.

Глупая привычка родителей. Я, конечно, понимаю, что они меня любят и всё тому подобное, но это не значит, что меня можно позорить! Каждый год одно и тоже.

Ко мне в комнату заявляются ораторы в лице моих родителей и начинается: «Сейчас съезжу за цветами», «А в чём мне пойти с тобой на первое сентября?», «А как же ты там одна будешь?!».

И так уже десять лет! Прошлые годы мне удавалось их отговорить, но в этом… после того случая с моей «смертью» они вряд ли отвяжутся. Ещё и банты на меня напялят!

Меня аж всю передёрнуло от этой мысли, и тут в комнату постучались. Ну вот, снова они пришли. Как всегда, ничего нового за все годы. «Входите!» крикнула я, уткнувшись в свою сумку, теперь моя голова была занята мыслями о том, что с собой взять. Бледно-красный блеск или ярко-розовую помаду.

— Вся в делах, вся в заботах, — усмехнулся стоявший за моей спиной Дима. От неожиданности я даже выронила блеск, и он упал в сумку. Ну, значит, его и возьмём.
— Дима? Ты-то тут каким ветром? И чего ты вообще на ногах! Быстро ложись в постель! — завозмущалась я. Хотя, в принципе, я была рада, что «Расписание 31 августа» немного поменялось.
— Да со мной всё хорошо, Лен. Успокойся. Давай помогу с выбором? Я же помню, как ты на концерт собиралась, — ухмыльнулся он и сел на кровать. Загипсованная рука была подвешена в поддерживающей повязке.
— Ага, я прям вижу как всё хорошо, — фыркнула я, кивнув на его руку.
— Я иду к тебе на первое сентября вместо твоих родителей, — резко и серьёзно ответил Дмитрий. Да уж, по-другому его сейчас и не назовёшь.

Я, конечно, не против, чтобы Дима шёл со мной. Но, во-первых, он болен. А во-вторых, мои одноклассницы его сожрут!

— Чего?! Дим, ты чего удумал?! Зачем тебе со мной идти! — почти кричала я, но всё-таки иногда понижала голос.
— Ты не хочешь, чтобы я шёл с тобой? — прищурился Митя, чуть наклонившись ко мне.
— Я… да… нет… Мить, просто не надо… что тебе там делать? — замялась я, смотря на парня.
— Ну у меня там свои дела, и ещё я хочу посмотреть на школу, в которой учился. Ну или, если ты хочешь, я пойду туда один, а ты пойдёшь с родителями, — усмехнулся он. Вот гад, знает же за что дёрнуть…
— Хорошо… уговорил. А что у тебя там за дела? Раз ты идёшь со мной, я должна знать, — сказала я уверенно и твёрдо.

Его моя твёрдость насмешила, и он, приложив палец к губам, шепнул: «Секрет». Я вздохнула и, улыбнувшись, покачала головой. Я никогда не смогу устоять перед ним… мой любимый дядя Дима. Хотя, лучше просто — мой любимый Дима.

— Ясно. Пф. Ну, раз идёшь, то давай, помогай выбирать, — усмехнулась я, и он с готовностью кивнул.
— Да, да. А между чем стоит выбор? — тут же спросил он, но я кое-что вспомнила…
— Дим, слушай, а зачем ты ко мне пришёл? Я ведь скоро вышла бы к тебе… — спросила я. Меня и вправду волновал этот вопрос.
— Ну, просто я соскучился по своей Сладкой Горничной, — расплылся в улыбке Дима, и я вспыхнула.
— Пошляк! — фыркнула я, хотя мне было даже приятно… То есть, я привлекаю его как женщина? Может не всё ещё потеряно?!
— Эй, ауу земля вызывает базу, — усмехнулся он, смотря на меня. Я что, так надолго задумалась?! А я-то думала, и секунды не прошло…
— Да, тут я, тут, — улыбнулась я и кивнула на шкаф.
— Выбор между всем, что там, и школьной формой. Сказали, что в этом году введут… — пожала я плечами.

Дима, не торопясь, встал с кровати и подошёл к шкафу. И как так получилось, что первая вещь, которую он взял в руки, оказался мой кружевной лифчик?!

— Хм, вот это надевать точно не нужно, — ухмыльнулся он, посмотрев на меня и раскачивая лифчик на пальце, держа его за бретельку.
— А ну отдай! Пошляк! — я забрала у него лиф, дико смущаясь. Я была просто как рак!
— Да ладно тебе, как будто я никогда лифчиков не видел, — усмехнулся он.
— Не смешно! — сказала я, пряча лиф под подушку.
— Ясно. Слушай, а «форма» это такой сарафанчик с передничком? — спросил он, с интересом рассматривая содержимое моего шкафа.
— Дурак, что ли. Я бы такое в жизни не надела! У нас форма это просто костюм, — пожала я плечами.
— А, ну тогда понятно. А то я боялся, что остальные тебя тоже увидят «Горничной», — усмехнулся он.
— Дурак! — улыбнулась я. Неужели ревнует? Надеюсь, что да…

Весь оставшийся день мы выбирали мне наряд и остановились на костюме. Юбка-карандаш, блузка с вырезом и жилетка, ещё больше подчёркивающая грудь. Впрочем, я не удивлена такому выбору Димы…

Родителей Дима всё-таки уговорил, что цветы в школе ни к чему, и они с ним согласились. Ну и остаток вечера мы провели в учёбе. Он учил меня, а я проверяла его.

Уснула я с улыбкой, ведь Дядя Дима пришёл пожелать мне спокойной ночи и чмокнул перед сном…

Глава 39. 1 Сентября

Ужасный день… самый ужасный день в году — 1 сентября. Как только я села на кровати и включила телефон, чтобы посмотреть время, на моём лице появилась странная ухмылка. Что-то вроде печали, грусти, радости и смеха одновременно. На заставке была картинка: аниме-девочка повесилась, под ней лежит плюшевый зайчик. Картинка милая, без крови и прочего, светлая такая, но на картинке надпись: «1 СЕНТЯБРЯ. Пожалуйста, только не в школу!»

Я уже знаю, чья это работа, и даже рада, что он хочет меня пожалеть… именно так я интерпретировала эту картинку.

Родители уже ушли, и через два часа у меня «первый звонок», и после него мама, как всегда, позвонит мне и спросит: «Как первый день в школе?». Блин, вот как будто мне семь лет! Я десять лет уже учусь и пока в школе не заблудилась.

— Проснулась? Молодец. Собирайся, а то опоздаешь, — улыбнулся вошедший в комнату Дима.

Я взвизгнула и запрыгнула под одеяло. Я, конечно, была в его рубашке, но всё равно было стыдно.

— Да ты чего? — удивлённо сказал Дима, проходя в комнату и заглядывая под одеяло.
— Стучаться надо! Может я не одета! — возмутилась я, сползая с кровати в одеяле.
— Ну, я думаю, что я бы тебя не испугался. Тем более, чего я там не видел?! — рассмеялся он, и я тут же кинула в него одеяло и, гордо хмыкнув, проследовала к шкафу.
— Не важно! Не забывай, что я девушка. Ты, кстати, в чём пойдёшь? — спросила я, переодеваясь за дверцей шкафа. Почему-то сегодня мне захотелось умыться в последнюю очередь.
— В костюме. А ты поможешь мне его надеть. Со штанами я справился, а вот рубашку надеть не могу, — виноватым голосом сказал он.

Действительно, я только сейчас заметила, что Дима сидит только в брюках. Выше талии у него ничего нет… ну, разве что гипс на руке.

— Конечно помогу, только выйди сейчас, я переоденусь, — улыбнулась я, и Дима, кивнув, вышел.

Через некоторое время я уже была одета и стояла в коридоре. Прошмыгнув в ванную, я умылась и почистила зубы. А что, неплохо. Сначала оделась, а потом умылась… вот что делает с людьми первое сентября.

— Дима, я иду, — крикнула я из ванны и вышла к парню. Он сидел на диване, а на спинке лежала рубашка и пиджак.
— Ну и как мы это наденем? — улыбнулась я, смотря на него.
— Доверяю это тебе, — улыбнулся Дмитрий, и мы рассмеялись.

Через пол часа Дима был одет. Кое-как натянув рубашку и пиджак на гипс, я довольно бухнулась на диван, наплевав на свой костюм.

— Ну наконец-то! Ну Дима, лучше бы ты футболку надел, — рассмеялась я, и он подхватил мой смех.
— А я подумал, что тебе понравилось меня одевать, — усмехнулся он, прожигая меня взглядом.
— Дурак, — буркнула я и ушла в коридор краситься.

А ведь он прав. Мне было приятно, а особенно застёгивать пуговицы на его рубашке. Так и хотелось поцеловать его накачанный пресс. Ладно, лишние мысли в сторону, а то вместо красивой девушки из меня получится панда.

=--> Час спустя <--=

 

В школу мы приехали на мотоцикле Димы. Всю дорогу я тряслась от страха. Но Дима затащил меня на мотоцикл. Он умудрялся управлять им со сломанной рукой! Хорошо ещё, что сломана левая рука, а не правая. Стоп, что я говорю? Лучше бы ни одна не была сломана!

— Слезай, — скомандовал Дима, и я послушалась.

Подходя к школе, мы ловили на себе удивлённые взгляды. Ну правильно! Лена Никольская идёт с таким офигенным парнем.

Я видела вокруг одноклассников и знакомых. Единицы шли с родителями и прятали глаза в пол, стараясь побыстрей пробежать мимо людей. Бедняги, не смогли отвязаться от предков.

— Расскажи мне об учителях… — попросил Митя, когда мы входили в школу. Наш охранник дядя Петя, сегодня особенно не следил за порядком. Ведь обычно он не должен пропускать посторонних, сегодня же их целая толпа, но останавливать их нельзя.
— Зачем тебе? — тут же спросила я. Он усмехнулся и махнул рукой, мол «уже не надо».

Проходя по коридорам, мы то и дело натыкались на учителей. Я с ними здоровалась, потому что мне с ними ещё учиться, а зачем Дима здоровался? Он тут уже несколько лет не учится…

Пару раз встречались с ребятами постарше, видимо, знакомыми Димы, потому что они пожимали друг другу руки. И тут мы встретили её, грозу школы — директора.

— Здравствуйте, — улыбнулась я, прекрасно зная, что, кто не понравится ей, учиться больше не сможет.

Женщина окинула меня сухим взглядом, но на Диме задержалась…

— Серебрянский Дмитрий Сергеевич? — спросила директор. У меня чуть челюсть не отпала. Во-первых, откуда она его знает, а во-вторых, почему назвала его ТАК?!
— Да, Вера Владимировна, — кивнул Дима.
— Мне нужно с вами поговорить. Пройдите со мной в учительскую, пожалуйста, — сказала женщина и пошла вперёд.
— Я тебя в классе догоню, — быстро сказал Дима и подтолкнул меня к классу, тем самым задавив все мои попытки расспросить его.

Придя в класс, я села рядом с Катей. Она сразу же начала что-то рассказывать, я практически её не слушала…

Почти все были в форме. Некоторые личности пришли в спортивной форме, за что тут же получили от нашей классной — Елены Николаевны Саловой. Она совсем не оправдывает свою фамилию. Худая женщина, лет 35-40, преподаёт русский и лит-ру. Когда я пришла в пятый класс и узнала, что мы тёзки, я тут же распространила по классу кличку «Еленка» и она прижилась, а позже и по всей школе Елену Николаевну стали звать Еленкой, и меня с ней не сравнивать.

Ну так вот, начался классный час, а Димы всё не было. Зачем он ушёл с ней? Какие у него могут быть дела с этой директрисой, которая вдобавок ещё и по имени-фамилии-отчеству называет! Любовники? Точно нет, во-первых, она его не узнала, а, во-вторых, ей 50 лет!

Еленка говорила что-то про то, что мы выросли и загорели за лето. Потом представила новеньких, в том числе и Катю. Я не видела, кого она представляет — слишком была задумчива. Потом снова бла-бла-бла про учёбу, и её, разумеется, почти никто не слушал.

— Извините, можно войти? Я у директора был, — вдруг сказал Дима, стоя в дверях и смотря на Еленку.

Я почему-то чётко представила, как Дима, лет 5 назад, точно так же входил в класс. Он был ещё не таким красавчиком. Под глазом синяк и порванный рюкзак. Он стоит и оправдывается, что был у директора, а когда учительница начинает ругать его за внешний вид, он смачно матерится и, хлопнув дверью, уходит из класса. Да, ему всё равно. Недавно у него убили мать, и теперь он убийца.

И как я перешла с задумчивости на грусть? Ну и мозг у меня…

Еленка пытается поговорить с Димой о былых временах, ну правильно, ведь она его учила, но он с такой ядовитой улыбкой сообщает ей, что нужно вести классный час.

После собрания он тут же вытащил меня из школы, видимо, не желая связываться с Еленой Николаевной.

— Что ты делал в учительской? — спросила я, пока мы шли к мотоциклу.
— Да так, не важно, — быстро ответил он и, усадив меня на мотоцикл, повёз домой…

Глава 40. Deja Vu

Весь вечер первого сентября я просидела в своей комнате за учебниками, покрывая школу разными нецензурными словами.

— Зашибись! Завтра шесть уроков! Химия, алгебра, геометрия, русский, география и литра! — возмущалась я, выгребая с полки нужные предметы. Димка сидел напротив и довольно ухмылялся.

— Да ладно тебе. На литре поспишь, русский у вас Еленка ведёт, так что тоже особо париться не придётся, географию «географ» ведёт, а он мужик чумовой. Химия предмет лёгкий… так что у тебя завтра два урока: алгебра и геометрия, но это жопа полная, — спокойно прокомментировал он мои уроки. Ну молодец! Ему-то не учиться!