Результаты испытания, произведенного от 11 по 13 декабря 1888 г. в Граце

 

Доктор S., 37 лет, 2 года женат, бездетен, был раньше директором городской лаборатории в X., происходит от отца, расстроившего свою нервную систему переутомлением, получившего на 57-м году апоплексический удар и умершего на 67-м году от повторного удара. Мать жива, по-видимому, здорова, но давно отличается нервозностью. Бабушка умерла в пожилом возрасте, по всей вероятности, от опухоли мозжечка. Один из дядей матери был пьяницей. Дед S. по отцу умер рано от размягчения мозга.

У S. два брата, отличающиеся полным здоровьем.

S. считает себя человеком крепкого сложения и нервного темперамента. После перенесенного на 14-м году острого суставного ревматизма он несколько месяцев страдал сильной нервностью. Впоследствии он часто страдал ревматическими болями, сердцебиением и одышкой. Под влиянием морских купаний все эти расстройства постепенно исчезли. 7 лет назад он перенес гонорею. Болезнь длилась долго и сопровождалась длительным расстройством пузыря.

В 1887 г. S. в первый раз заболел почечными коликами. Зимою 1887/88 г. такие приступы повторялись часто, пока 16 мая 1888 г. не вышел порядочной величины почечный камень. С тех пор он чувствовал себя сравнительно удовлетворительно. Во время почечной болезни он при мочеиспускании, а также при половом акте в момент семяизлияния чувствовал сильную боль в мочеиспускательном канале.

Что касается биографии S., то он сообщает, что до 14 лет учился в гимназии, а потом вследствие тяжелой болезни продолжал свое образование дома. Затем 4 года служил у аптекаря, прослушал 6 семестров на медицинском факультете, участвовал в войне в 1870 г. в качестве добровольца-санитара. Так как у него не было аттестата зрелости, то он бросил медицину, получил звание доктора философии, поступил на службу в минералогический музей в К., затем служил ассистентом в минералогическом институте в X., прошел специальный курс химии питательных веществ и 5 лет тому назад занял должность директора городской лаборатории.

Обследуемый сообщил все эти данные быстро и точно, не задумываясь над ответами, так что складывалось впечатление, что это человек правдивый и что он сообщает верные сведения, к тому же в ближайшие дни он в точности подтвердил все сообщенное. Относительно своей половой жизни S. откровенно и скромно рассказывает, что уже с 11 лет он ясно сознавал различие полов, до 14 лет занимался онанизмом, с 18 лет умеренно совершал половые сношения. Чувственность его никогда не была особенно сильна, половой акт был и остается нормальным во всех отношениях; S. потентен и получает при акте достаточное ощущение удовольствия. Со времени брака, в который он вступил 2 года назад, он имеет сношения по нескольку раз в неделю исключительно со своей женой, на которой он женился по любви и которую он сердечно любит до сих пор.

Жена S., охотно давшая эксперту показания, в точности подтвердила все, что сообщил ее муж.

На все вопросы относительно наличия у него превратного полового влечения к мужчинам он отвечал отрицательно, причем никакими перекрестными допросами, повторявшимися несколько раз, не удавалось его спутать: он давал одни и те же показания, нисколько над ними не задумываясь. Даже когда его хотели поймать в ловушку и представили дело так, что для целей экспертизы было бы выгодно доказать наличие у него превратного полового влечения, он все-таки остался при своих прежних показаниях. Создавалось впечатление, что S. абсолютно незнаком с научными наблюдениями над однополой любовью. Так, например, удалось узнать, что его сновидения во время поллюций никогда не имели содержанием мужчин, что его интересуют только женские прелести, что на балах он очень охотно танцует с женщинами и т. д. Никаких следов полового влечения к собственному полу у S. не было. О своих отношениях к G. он сообщает совершенно то же, что показывал на судебном допросе. Он объясняет свою склонность к G. только своей нервозностью, впечатлительностью и отзывчивостью, тем, что очень расположен к дружеским отношениям. Во время своей болезни он чувствовал себя одиноким и несчастным; жена часто проводила время у родителей, в силу этого он так близко сошелся с добродушным и симпатичным G. У него до сих пор сохранилась склонность к нему, в его присутствии он чувствует себя удивительно спокойным и довольным.

У него раньше дважды были такие же интимные друзья: когда он был студентом, он любил одного своего товарища по корпорации, некоего доктора А., которого он также обнимал и целовал; позднее он был дружен с бароном М. К последнему он был так привязан, что безутешно плакал, если не мог видеть его несколько дней.

Но такую мягкость характера и привязчивость он обнаруживает и по отношению к животным. Так, у него был пудель, который некоторое время назад умер; он часто целовал его, а смерть его оплакивал, как если бы это был член семьи. (При этих воспоминаниях у обследуемого появились слезы на глазах.) Эти показания подтвердил брат обследуемого, который добавил, что относительно дружбы S. с А. и М. никоим образом не может возникнуть предположения о наличии сексуальной подкладки их отношений. Самый подробный и в то же время осторожный расспрос S. также не дает никаких оснований для такого предположения.

Он утверждает, что и по отношению к G. у него никогда не появлялось ни малейшего чувственного побуждения, в его присутствии он ни разу не имел эрекции или вообще какого-нибудь полового ощущения. Свою нежность к G., граничащую с ревностью, он объясняет просто своим сентиментальным характером и своей безграничной дружбой. И до сих пор G. ему так близок, как будто он его сын.

Интересно, что, когда G. рассказывал S. о своих похождениях у женщин, последний огорчался только тем, что G. может таким путем расстроить свое здоровье, что излишества могут повредить ему; но чувства, похожего на оскорбление, он никогда при этом не испытывал. Если бы он знал хорошую невесту для G., то от души посоветовал бы ему жениться.

S. утверждает, что только во время процесса он понял, что поступал опрометчиво, не принимая во внимание общественного мнения и давая повод к разговорам. Потому он и был откровенен в своих дружеских отношениях к G., что эти отношения были совершенно невинны.

Примечательно, что госпожа S. никогда не видела ничего подозрительного в отношениях между мужем и G., хотя даже самая необразованная женщина, просто инстинктивно, поняла бы, если бы в этих отношениях было что-нибудь предосудительное. Когда речь шла о том, чтобы взять G. в дом, она также нисколько не колебалась. Она между прочим сообщает, что комната, где лежал больной G., находилась на нижнем этаже, между тем как вся семья жила на третьем; далее, что S. никогда не оставался наедине с G. Она утверждает, что глубоко убеждена в невиновности мужа и любит его по-прежнему.

Доктор S. без всякого раздумья подтверждает, что раньше он часто целовал G. и разговаривал с ним о половых сношениях. Дело в том, что G. был очень падок до женщин, и S. предостерегал его от половых излишеств, в особенности в те дни, когда G. после ночных похождений имел дурной вид.

Выражение, что G. красивый парень, он действительно раз употребил, но совершенно в невинном смысле.

Целовал он G. исключительно из чувства дружбы в тех случаях, когда тот обнаруживал к нему особое внимание. Никогда он не испытывал при этом каких-либо половых ощущений. Если он и видел его время от времени во сне, то эти сновидения также носили невинный характер.

В высшей степени важным казалось автору подвергнуть подробному обследованию самого G. Случай для этого представился 12 декабря этого года.

G. – молодой человек чуть-чуть нежного сложения, развитый пропорционально возрасту (20 лет), по-видимому, невропатической организации и чувственный. Половые органы хорошо развиты и вполне нормальны. Результаты исследования заднего прохода автор обходит молчанием, так как не считает себя компетентным в этой области. При продолжительном разговоре с G. складывается впечатление, что это безобидный, добродушный человек без всяких задних мыслей, может быть, несколько легкомысленный, но никоим образом не испорченный в нравственном отношении. Он не внушает ни малейшего подозрения относительно мужского куртизанства.

На прямой и откровенный вопрос G. отвечает, что S. и он, сознавая свою невиновность, ничего не утаивали, отчего и разгорелся весь процесс.

Вначале дружба S. и в особенности его поцелуи казались ему самому странными. Впоследствии он убедился, что здесь нет ничего, кроме простой дружбы, и больше уже не удивлялся.

G. видел в S. старшего друга и охотно отвечал взаимностью на его бескорыстную привязанность.

Выражение «красивый парень» было употреблено, когда G. был влюблен и выразил S. опасения относительно своего будущего счастья. Тогда-то S. и сказал ему в утешение, что при такой привлекательной наружности он, наверно, сделает хорошую партию.

Однажды S. признался ему в том, что госпожа S. обнаруживает склонность к вину; при этом S. плакал. G. был тронут несчастьем своего друга. S. поцеловал G. и просил, чтобы он не отказывал ему в дружбе и чаще навещал его.

Никогда S. по собственному почину не заводил разговора на сексуальные темы. Когда однажды G. спросил его, что такое педерастия, о которой он много слышал в Англии, тот объяснил ему.

G. не отрицает своей чувственности. На 12-м году он был посвящен товарищами в тайны половой жизни. Он никогда не занимался онанизмом, первое совокупление совершил на 18-м году, затем усиленно посещал дома терпимости. Никогда он не испытывал влечения к собственному полу; когда S. целовал его, он никогда не чувствовал полового возбуждения. Половой акт он совершал нормально, получая полное удовлетворение. Сновидения при поллюциях имели своим содержанием только женщин в сладострастных позах. Он возмущен инсинуацией, обвиняющей его в пассивной педерастии; он с негодованием отвергает это обвинение, ссылаясь на свое происхождение из здоровой и уважаемой семьи. До появления всех этих толков он не подозревал, чтобы их отношения могли казаться предосудительными. По поводу изменений, найденных в его заднем проходе, он дает те же объяснения, какие приведены в актах. Автомастурбацию этого места он отрицает.

Заслуживает упоминания, что брат S., узнав об обвинении последнего в гомосексуальных отношениях, был так же глубоко удивлен, как и все другие, близко знавшие его брата. При всем том он не мог понять, что привлекало брата в G., все попытки S. объяснить брату свои отношения к G. были напрасны.

Автор не остановился перед тем, чтобы понаблюдать за отношениями G. и S. в то время, когда они, ничего не подозревая, ужинали в обществе жены и брата S. Это наблюдение не дало ни малейших оснований для предположения о преступной связи между обвиняемыми.

В общем, S. произвел на меня впечатление нервного, сангвинического, легко возбудимого человека с добрым характером, открытой душой, притом человека, легко подчиняющегося настроению.

Доктор S. физически крепко сложен, с легкой наклонностью к полноте; череп симметричный, чуть-чуть брахицефаличный. Половые органы развиты нормально, пенис несколько бочковатой формы, praeputium (крайняя плоть) слегка гипертрофирована.

 

 

Экспертиза

 

Для современного человечества, в особенности для населения Европы, педерастия является хотя и нередким, но во всяком случае необычным, извращенным, можно даже сказать, чудовищным способом полового удовлетворения. Она предполагает врожденное или приобретенное извращение полового ощущения и в то же время врожденную или развившуюся под влиянием патологических условий ущербность нравственного чувства.

Судебно-медицинской науке в точности известны все те физические и психические условия, на почве которых развивается это извращение половой жизни; поэтому в каждом конкретном, и в особенности в каждом сомнительном случае представляется целесообразным посмотреть, имеют ли место все эти эмпирически установленные субъективные предпосылки педерастии.

При этом прежде всего важно отличать активную педерастию от пассивной.

Активная педерастия  может развиваться

I. Не  на почве болезни:

1. Как средство полового удовлетворения в случаях повышенной половой потребности при вынужденном воздержании от естественных сношений.

2. У старых развратников, пресыщенных нормальными сношениями и сделавшихся более или менее импотентными, к тому же нравственно павших; такие субъекты ищут в педерастии новые ощущения, чтобы возбудить свою чувственность и тем устранить свою физическую и психическую импотентность.

3. Как традиционный обряд у некоторых некультурных народов, низко стоящих в отношении цивилизованности и морали.

II. На почве болезни:

1. При наличии врожденного превратного полового чувства, сопровождающегося отвращением к нормальным половым сношениям с женщиной вплоть до полной неспособности к таковым. Но, как писал уже Каспер, педерастия встречается здесь крайне редко. Так называемый урнинг удовлетворяет свое половое чувство путем пассивной или взаимной мастурбации или путем действий, напоминающих половой акт (например, акт между бедрами), и только в исключительных случаях – под влиянием сильного полового возбуждения или из уступчивости при упадке нравственного чувства – доходит до педерастии.

2. При приобретенном болезненном изменении полового ощущения.

а) После многолетнего онанизма, который вызывает импотенцию по отношению к женщине, сохраняя в силе половое влечение.

б) При тяжелой психической болезни (старческое слабоумие, размягчение мозга у помешанных и пр.), делающей возможным извращение полового ощущения.

Пассивная педерастия  может появляться

I. Не  на почве болезни:

1. Среди низших слоев населения у лиц, сделавшихся в детстве жертвами развратников, соглашавшихся за деньги мириться с болью и отвращением, затем совершенно погибших в нравственном отношении и дошедших впоследствии до роли мужских гетер.

2. При тех же условиях, как и в вышеприведенном пункте, в качестве платы за разрешение совершить активный педерастический акт.

II. На почве болезни:

1. У лиц с превратным половым влечением, соглашающихся, несмотря на боль и отвращение, на пассивную педерастию в обмен за любовные услуги со стороны мужчин.

2. У урнингов, чувствующих себя по отношению к мужчине женщиной и находящих таким путем удовлетворение своего сладострастия. У этих женщин в мужском образе существует страх перед женщиной и полная неспособность к половым сношениям с женщиной. Характер и склонность у них женские.

Таковы данные, добытые судебной медициной и психиатрией. С медицинской точки зрения можно предполагать педерастию только в том случае, если доказано, что человек принадлежит к одной из перечисленных выше категорий.

Но ни в прошлом доктора S., ни в его настоящем нельзя найти никаких признаков, которые дали бы основание зачислить его в одну из установленных наукой категорий педерастов. Его не могло толкнуть к педерастии половое воздержание, он не сделался импотентным с женщинами из-за половых излишеств, у него нет врожденного влечения к мужчинам, он не злоупотреблял настолько мастурбацией, чтобы потерять склонность к женщинам и искать удовлетворения половых побуждений у мужчин, наконец, у него нет какой-либо тяжелой душевной болезни, которая могла бы извратить его половое чувство.

Но кроме того, у него нет общих условий для педерастии – нравственной недоразвитости или потери нравственного чувства, с одной стороны, и повышенного полового влечения – с другой.

Точно так же невозможно отнести другого обвиняемого, G., в какую-нибудь из эмпирически установленных категорий пассивных педерастов, так как у него нет черт, характеризующих мужскую гетеру, и так как он не обнаруживает ни клинических признаков эффеминации, ни антрополого-клинических признаков (стигматов), присущих урнингам. Напротив, все эти признаки у него как раз имеют противоположный характер.

Для того чтобы с научно-медицинской точки зрения можно было предположить педерастические отношения между S. и G., необходимо было бы найти у первого предпосылки и признаки активной педерастии по 1,2 и у второго – пассивной по II, 1 или 2.

С точки зрения юридической психологии предположение, лежащее в основе приговора, не выдерживает критики.

С одинаковым основанием можно было бы признать педерастом любого человека. Совершенно излишне разбирать, насколько правдоподобны с психологической стороны те мотивы, которыми S. и G. объясняют свою действительно несколько странную дружбу.

Психология знает аналогичные случаи; человек с такой мягкой натурой и такой эксцентричностью, как S., может и без всяких половых побуждений поддерживать самые невероятные дружеские отношения.

Достаточно вспомнить о дружбе, которая встречается в женских пансионах и у сентиментальных молодых людей, или о нежности, которую проявляют иногда чувствительные люди просто к домашним животным, в чем, между прочим, никто не предполагает содомии. При своеобразном психологическом складе доктора S. такая экспансивная дружба во всяком случае не представляет ничего невероятного. То, что друзья не скрывали своих отношений, говорит гораздо больше в пользу безобидности этих отношений, чем в пользу предположения о чувственности.

Обвиняемым удалось добиться пересмотра процесса. Вторичное судебное разбирательство имело место 7 марта 1890 г. Свидетельские показания были очень благоприятны для обвиняемых.

Все единодушно подтвердили, что S. вел раньше безупречный образ жизни. Сестра милосердия, которая ухаживала за больным G. в доме S., не нашла ничего предосудительного в отношениях между S. и G. Прежние друзья S. подтвердили его безупречную нравственность, его склонность к интимной дружбе и показали, что у него была привычка целовать всех при встрече и расставании. Изменений, которые раньше были найдены в анальном отверстии у G., при вторичном исследовании не оказалось. Один из экспертов, приглашенных судом, высказал предположение, что эти изменения могли возникнуть просто от манипуляций пальцем. Эксперт, приглашенный защитой, вообще отрицал за ними всякое диагностическое значение.

Суд признал обвинение недоказанным и вынес оправдательный вердикт.

 

 

Лесбиянство [354]

 

Если речь идет об отношениях между взрослыми, то юридическая оценка не представляет никаких затруднений. Практическое значение такие случаи имеют только в Австрии. Но как параллель к отношениям между урнингами лесбиянство имеет клинико-антропологическое значение. Здесь все происходит с соответствующими изменениями, как у мужчин. И по частоте лесбиянство, по-видимому, не уступает однополой любви у мужчин. Но в большинстве случаев лесбийская любовь развивается не на почве врожденного влечения, а на почве извращенности, как у урнингов-развратников.

Эта «запретная дружба» процветает в особенности в женских тюрьмах.

 

Краузольд (указ. соч.) сообщает о том, что у заключенных женщин часто встречается такая дружба, которая ведет при благоприятствующих этому обстоятельствах к взаимному онанизму.

Но целью дружеских отношений является не только достижение удовлетворения с помощью ручных манипуляций; дружеские союзы заключаются здесь надолго, так сказать, систематически, причем сопровождаются и дикой ревностью, и пылкой страстью – точь-в-точь как это имеет место и между лицами разных полов. Стоит только арестантке увидеть, что другая арестантка улыбнулась ее возлюбленной, как возникает сцена сильнейшей ревности вплоть до драки.

Если за драку на арестантку наденут кандалы, то она говорит, что «родила ребенка от своей подруги».

 

Интересными данными о лесбиянстве мы обязаны также Паран-Дюшателе (De la prostitution. 1857, vol. I. P. 159).

 

Отвращение к тем возмутительным извращенным действиям, которые позволяют себе мужчины над проститутками (половой акт в подмышку, рот, между грудями[355] и т. п.), нередко, как показывают наблюдения этого опытного автора, толкают эти несчастные создания к лесбийской любви. По словам Паран-Дюшателе чаще всего прибегают к этой любви очень чувствительные проститутки, не удовлетворенные сношениями с импотентными или извращенными в половом отношении мужчинами и испытывающие отвращение от всяких извращенных приемов, практикуемых над ними.

Кроме того, трибадией занимаются по большей части проститутки, которые провели много лет в тюрьмах – этих рассадниках лесбийской любви, где это извращение привилось к ним на почве воздержания.

Интересно, что проститутки презирают трибадов, так же как мужчины презирают педерастов, между тем как среди арестантов этот порок не считается позорным.

Паран-Дюшателе сообщает об одной проститутке, которая в пьяном виде пыталась изнасиловать в смысле лесбиянства свою подругу. Это вызвало такое негодование среди других обитательниц дома терпимости, что они сообщили о своей безнравственной товарке полиции. Такие же наблюдения сообщает Таксиль (указ. соч., с. 166, 170).

Мантегацца (Anthropologisch-kulturhistorische Studien. S. 97) также находит, что половые сношения между женщинами носят по преимуществу характер порока, развивающегося на почве неудовлетворенной половой гиперестезии.

Но во многих случаях этого рода, если даже исключить случаи врожденного гомосексуализма, все-таки складывается такое впечатление, что здесь так же, как это бывает при аналогичных условиях у мужчин (см. выше), порок постепенно превращается в приобретенное превратное половое ощущение с отвращением к половым сношениям с другим полом.

Во всяком случае, сюда относятся все те наблюдения Паран-Дюшателе, когда между возлюбленными велась такая трогательная и интимная переписка, какая возможна только между мужчиной и женщиной, когда неверность и разлука повергали покинутую сторону в безграничную печаль, разыгрывались сцены дикой ревности и дело иногда доходило до кровавой мести. Безусловно патологическими нужно считать следующие случаи Мантегаццы (указ. соч., с. 98); возможно, что мы имеем здесь дело и с врожденным превратным половым ощущением.

1. 5 июля 1777 г. в Лондоне судили одну даму, которая носила мужское платье и уже три раза вступала в брак с различными женщинами. Ее публично объявили женщиной и присудили к 6 месяцам тюрьмы.

2. В 1773 г. другая женщина, переодетая в мужское платье, стала ухаживать за молодой девушкой и сделала ей предложение. Однако эта смелая попытка не удалась.

3. Две женщины жили в продолжение 30 лет вместе как муж и жена. Только на смертном одре «жена» открыла окружающим тайну.

 

Интересные сообщения из новейшего времени находим у Кофиньона (указ. соч., с. 301).

 

Он сообщает, что этот порок в настоящее время «в моде» отчасти под влиянием известного сорта романов, отчасти вследствие раздражения половых органов при работе на швейных машинах, при совместном спанье женской прислуги, отчасти вследствие совращения воспитанниц пансионов со стороны испорченных подруг, а девушек частных домов – со стороны прислуги.

Автор утверждает, что этот порок («сафизм») преимущественно распространен среди аристократических дам и проституток.

Он, однако, не отличает физиологических случаев от патологических, а среди патологических – случаи врожденного характера от случаев приобретенного характера. Некоторые подробности, относящиеся к случаям, несомненно, патологическим, вполне соответствуют тем наблюдениям, которые сделаны относительно мужчин-гомосексуалистов.

У «сафисток» имеются в Париже особые места свидания, они узнают друг друга по взгляду, внешности и пр. Сафистические пары любят одинаково одеваться, носить одинаковые украшения и т. д. Их называют «petites soeurs» («сестренками»).

 

Интересные данные о половых отношениях между женщинами сообщает Моралья, который старается провести строгую границу между трибадизмом и сафизмом.

 

Куннилингус,  по его наблюдениям, встречается по большей части независимо от превратного полового ощущения; к нему прибегают просто те женщины, которые при повышенной чувственности остаются неудовлетворенными в половом отношении; сюда относятся: во-первых, девушки, которые избегают по понятным причинам полового акта, а затем девушки и женщины, не получающие от такого акта достаточного удовлетворения вследствие либо импотенции их сожителя, либо анафродизии в результате мастурбации, либо других каких-либо причин. Здесь мы не встречаем, как при трибадии, действительной любви, сопровождающейся иногда даже пламенной ревностью; впрочем, исключение составляют случаи, где успело уже развиться приобретенное превратное половое ощущение; обычно же мы имеем дело с мимолетной связью для взаимного удовлетворения полового влечения, причем для этой цели могут применяться и всякие другие приемы, кроме куннилингуса.

Трибадия (взаимные трения соприкасающимися половыми органами[356]), по мнению автора, практикуется исключительно женщинами с превратным половым влечением в качестве способа полового удовлетворения при интимных любовных отношениях. При этом активная сторона чувствует себя мужчиной по отношению к другой стороне – женской, завоевание которой достается активной стороне с большим трудом и усилиями, чем нормальному мужчине.

Если бы эти наблюдения были верны, то по виду полового акта можно было бы легко отличить у женщин извращенность от извращения. Случаи трибадии, которые наблюдал Моралья, относятся действительно к явлениям вирагинии и гинандрии.

 

У Шевалье мы находим меткую характеристику извращенности и извращения, для отличия которых он указывает характерные черты (L’inversion sexuelle, Paris, 1893. P. 268):

 

«…Можно быть педерастом или лесбиянкой под влиянием истощенного полового чувства, из корыстных соображений, из потребности «заморить червячка» желания, слабости духа или простого любительства: из этого анализа следует, что аномалия не рождается вместе с индивидом неизвестно каким образом, что она обнаруживает себя не сразу, а постепенно, шаг за шагом, в определенном возрасте после нормальной сексуальной практики, что она не постоянна и не абсолютна, что она совмещается с полнотой сознания и цельностью интеллекта, что она может измениться и исчезнуть, что она не сопровождается примитивным образом никакой физической или психической ущербностью, что у нее нет другого объективного критерия, кроме заключенного в ней самой, что она не фатальна, не непреодолима в своих побуждениях, что, наконец, она порождает особое состояние, по своим истокам более социальное, чем индивидуальное.

Недостаток инстинктивности, спонтанности, неукротимости, неизменяемости, отсутствие или недостаточность органических и духовных взаимосвязей, позднее и искусственное приобретение, предумышленность действия, сознания; возникновение некоего промежуточного состояния, необходимость предварительного вовлечения и в особенности никаких следов наследственности, все это как раз признаки чистой страсти, порока без всякой примеси. Короче говоря, ничего слишком патологического; его должно предупредить, его, стало быть, можно пресечь»[357].

 

8. Некрофилия [358]

(Австрия. Уголовный кодекс, § 306, проект § 249)

 

Этот способ полового удовлетворения настолько чудовищен, что в каждом случае невольно возникает мысль о психопатическом состоянии преступника, так что требование, которое выдвигает Машка, – о необходимости у всех подобных преступников производить обследование умственных способностей кажется нам вполне основательным. Во всяком случае, для того, чтобы победить естественное отвращение человека к трупу и даже сделать привлекательным половое общение с трупом, необходимо безусловно болезненное извращение чувственности.

К сожалению, в большинстве описанных в литературе случаев не было произведено обследования психического состояния преступника, так что вопрос, может ли некрофилия иметь место у психически здоровых людей, остается открытым. Кто знает те ужасные извращения, которые возможны в половой жизни, тот не решится ответить на этот вопрос категорическим отрицанием.