Советский космонавт озадачил крестьян

Советский космонавт Юрий Гагарин, возможно, является великим героем для тинейджеров и образованного класса в России, однако Арлен О’Коннелл утверждает, что крестьяне и люди необразованные в России не слишком понимают, что им следует о нем думать.

Арлен, студентка Кинс Колледжа, находившаяся в Москве в прошлую среду, когда было объявлено о полете Гагарина, сказала, что «крестьяне, а также люди пожилые и необразованные, похоже, не вполне в состоянии уловить, в чем, собственно, состоит значимость полета». «Судя по тому, что я видела на Красной площади в пятницу, во время демонстрации, подлинный энтузиазм проявляли юноши и девушки и образованная часть населения», — сказала она. «Я обошла Кремль перед тем, как начались празднества, и затем попыталась пройти через Красную площадь, чтобы вернуться в свой отель, — говорит двадцатилетняя туристка, — однако обнаружила, что все улицы заблокированы». «Я ходила себе и ходила вокруг да около, пытаясь попасть к себе в гостиницу, и по дороге мне попадалось много стариков и крестьян — и все они попросту занимались своими делами так, как будто ничего и не происходит, — а ведь ровно в это время шел парад и торжественное чествование, — добавляет она. — Единственные, — сказала она, — кого пропускали в толпу в первые ряды на Красной площади, — так ей показалось, — это люди с удостоверениями членов Коммунистической партии». — «Само празднование началось примерно с 11 утра — юноши и девушки 15–17 лет танцевали на улицах, кричали и маршировали», — говорит мисс О’Коннелл. «Затем на грузовиках стали подвозить еще людей, и пешком они тоже прибывали — и задолго до начала площадь оказалась заполнена толпой» (25).

 

Всенародное ликование по поводу полета Гагарина в мифологическом смысле означало сопричастность всех людей Божественному творению (интуитивно чувствуя это, атеистическая пропаганда постоянно подчеркивала, что космонавты никакого старика с бородой в космосе не видели) (26).

 

Как же бог?

Вот задал задачу верующим Юрий Гагарин! Облетел всю небесную канцелярию и никого не встретил — ни всемогущего, ни архангела Гавриила, ни ангелов небесных. Выходит, небо-то чистое! И потекли в редакцию любопытные письма. Написаны они дрожащей рукой, и почерк их выдает людей преклонного возраста (21).

 

Сергей Довлатов:

Я хорошо помню день гагаринского триумфа. Мы, студенты Ленинградского университета, шагаем по Невскому. Размахиваем самодельными транспарантами. Что-то возбужденно кричим. И только мой друг, знаменитый фарцовщик Белуга, язвительно повторяет:

— Ликуйте, жлобы! Динамо в космосе!..

«Динамо» по-блатному означает — жульническая махинация. Причем с оттенком дешевого шика. Видимо, Белуга раньше других ощутил наступление грандиозной пропагандистской кампании. Увидел первые гримасы советского космического блефа… (27).

 

Ходжа Ахмад Аббас, индийский писатель:

Пока еще преждевременно делать исчерпывающие выводы о влиянии полета Гагарина на психологию советской молодежи. Но уже сейчас имеется достаточно оснований сказать, что для сознательной и социально ответственной части это означало оптимистический взгляд в будущее. Полет Гагарина внес также существенные поправки во взгляды циников, скептиков и неустойчивых элементов, которые, начав с протеста против скучного однообразия в одежде, дошли в ряде случаев до серьезных антиобщественных и преступных действий. Даже ищущие сенсаций стиляги, как в Советском Союзе называют тэдди бойз, не смогли удержаться на своих позициях пренебрежительного отношения и личного безразличия, столкнувшись с феноменальным полетом. В гагаринское лето я почти не встречал в Москве кричаще, ярко разодетых, кудлатых, с резиновыми жвачками во рту стиляг, которые были так заметны в мою предыдущую поездку в СССР (28).

 

С ровесниками Гагарина у Советского государства было множество проблем. Им остро недоставало примеров для подражания, так как многие старые герои потеряли свою актуальность и достоверность. Советские литературные критики прямо говорили о «лживости официального героизма». Известный советский писатель Илья Эренбург жаловался на «экстремальное эмоциональное и человеческое мельчание положительного героя, который представляет собой лишь человеческий „полуфабрикат“». К тому же партийное руководство было в величайшей степени возмущено робким расцветом обособленных молодежных субкультур — стиляг и битников, которые восторгались джазом и рок-н-роллом и поддерживали своеобразный нонконформистский стиль в одежде. Согласно партийному решению, следовало упразднить эти «паразитические настроения», чтобы привлечь сердце и душу всей советской молодежи к величайшим достижениям времени и разжечь ее жертвенный энтузиазм. Писатели, художники и режиссеры вели жаркие дискуссии о том, как должен выглядеть идеальный герой переходного к коммунизму периода. В этой ситуации культурно-политического перелома Гагарин был подарком с небес (20).

 

Ходжа Ахмад Аббас:

Четверо юношей в узких брюках и кричаще-красных рубашках, встретившиеся мне на Красной площади возле ГУМа, не могли привлечь внимание огромной массы людей, ломившихся за патефонными пластинками с записью голоса Гагарина из космоса и делавших заказы на книгу о космонавте, которая должна была вскоре выйти из печати (28).

 

Василий Аксенов:

Момент, когда Гагарин полетел в космос, застал меня в Питере. В нашем кругу тогда было принято осмеивать всё советское, но я помню, что этот факт вызвал во всех искреннюю радость, душевный подъем, сравнимый только с Днем Победы. Отчасти об этом настроении — моя повесть «Звездный билет» (30).

 

P. Krause «Der Eichmann-Prozess in der Deutschen Presse»:

Процесс над Эйхманом <нацистским преступником, которого в 1960-м выкрали израильские спецслужбы и затем судили в Иерусалиме> начался за день до полета. В прессе ГДР Шульце-Валден был первым, кто поставил Гагарина и его полет в прямую связь с Эйхманом и иерусалимским процессом, чтобы таким образом утвердить мнимое моральное превосходство коммунизма над «капиталистической» и «реваншистской» ФРГ. Полет в космос советского космонавта Юрия Гагарина в апреле 1961-го был наиболее эффектным и зрелищным результатом той эпохи. Через несколько дней после этого полета Шульце-Валден опубликовал в «Берлинер цайтунг» почти уже религиозное восхваление социализма и людей социализма. Он использовал ажиотаж вокруг полета Гагарина, чтобы противопоставить социализм в ГДР капитализму в Западной Германии. Пропев дифирамб социализму, он обратился к ГДР как участнику этого успеха и попытался установить связь между Эйхманом, капитализмом, Западной Германией и фашизмом. Затем он взял Гагарина, пример социалистического человека, и Эйхмана, продукт капитализма, и противопоставил их друг другу. В почти лирической речи Шульце-Валден писал: «Существует тип человека возвышенного, социалистического — и его воплощением является Гагарин; а есть человек убогий, низкий — и вот он представлен Эйхманом». По мнению Шульце-Валдена, «преступный элемент», такой как Эйхман, мог возникнуть только внутри капиталистической системы, тогда как такой «величественный», как Гагарин, — только в недрах социализма (31).

 

Затем все приехали в Георгиевский зал Кремля, и там был прием. Брежнев, который тогда был председателем Президиума Верховного Совета, привинтил Гагарину геройскую Звезду[34], естественно, его расцеловал. Для Гагарина учредили специальное звание «летчик-космонавт», которое впоследствии давали всем. Его придумали буквально за день (6).

 

На трибуне произошел инцидент: Брежневу пришлось сразиться с тканью кителя Юрия Гагарина (это оказалось потруднее, чем покорить космос) — он тщетно пробовал приколоть ему орден Героя Советского Союза и орден Ленина. Через микрофоны объявили: «Техническая неприятность, товарищи». Наконец у него получилось — раздались аплодисменты (32).

 

А вечером грянул большой прием. Юноши и девушки в белых одеждах, стоящие на парадной лестнице Большого Кремлевского дворца, осыпали входящих цветами. Певцы из Большого театра грянули хор «Славься!» Глинки, вскоре причудливо трансформировавшийся в «космическую» песню Туликова. Незнакомыми ароматами дышала шеренга дипломатического корпуса. Черной стайкой скромно стояли седобородые Отцы Церкви. Королев не знал почти никого из этих людей, и люди эти не знали его. Иногда возникало лицо узнаваемое, он видел этого человека в газете или журнале, тогда Королев слегка наклонял голову и улыбался (18).

 

Глава правительства СССР выражает уверенность, что недалеко то время, когда будут осуществляться межпланетные сообщения (21).

 

«А я отлично помню митинг 12 апреля. Здесь собрался тогда весь дипломатический корпус, — улыбается Валентин Гагарин. — Хрущев сам повел Юру знакомить с послами. Жена одного чернокожего дипломата как увидела Юру, сорвала с себя обручальное кольцо с бриллиантами и надела на его палец. Ее муж сначала переменился в лице, но когда увидел, что на них все смотрят, заулыбался, обнял и поцеловал жену» (34).

 

Стенограмма выступления Н. С. Хрущева на приеме в Кремле:

Мы горды потому, что это подвиг, но я, видимо, слов не подберу, и поэты, видимо. Мастера слова, они тоже трудности имеют. Я считаю, что наиболее ловко вышел из положения Шолохов, который просто написал: «Вот это да!» И это каждый из нас повторял уже сотни раз, когда он сам с собой думал: «Вот это да!.. Вот это Юрка!» Но я одно только могу сказать или, вернее, повторить от нашей партии, правительства. Я не скрою, что это показывает величие, расцвет нашей науки, техники и инженерной мысли. Это дает многое с точки зрения обороны нашей страны. Мы получили, конечно, колоссальное преимущество. Но не это главное для нас. Главное для нас: пусть тот, кто точит ножи против нас, знает, что Юрка был в космосе, все видел и теперь все знает. (Аплодисменты.) А если надо — еще полетит, а если ему надо подкрепление — может другого товарища взять, может полететь и лучше рассмотреть (35).

 

Гагарин был очень обласкан Хрущевым. Если для Гагарина его полет в космос был главным событием жизни <…>, то для Хрущева этот полет был событием стратегии, манипулируя которым, он мог превращать его то в букет, то в дубинку. Но человек искренний, увлекающийся и не злой, Никита Сергеевич не мог относиться к Гагарину только как к некой важной детали своего властного механизма. Он по-отечески любил этого ясноглазого парня, который оказался таким молодцом (36).

 

…важное место в своей речи на приеме первый секретарь КПСС уделил пропаганде атеизма. Выпады против веры вызывали, к сожалению, бурную положительную реакцию у некоторой части присутствовавших там партийных работников. Святейшему Патриарху была предоставлена возможность каким-то образом ответить на возражения, вероятно, это произошло во время беседы в кулуарах. Патриарх, человек тонкий и деликатный, стал расспрашивать Гагарина о его состоянии во время полета. Тот, конечно, описывал состояние невесомости, и тут Патриарх заметил, что тело, подчиняясь законам физики, грубо говоря, болталось в пространстве, а душа, не подчиняющаяся никаким материальным законам, оставалась на месте. Так, в противоположность материалистической доктрине Его Святейшество показал, что духовное выше материального. Но эта тонкая защита Патриарха от нападок воинствующих богопротивников была прервана неожиданным простым доказательством несостоятельности атеистической пропаганды в России. Некая женщина подошла к Его Святейшеству и взяла у него благословение. Сейчас в этом не нашли бы ничего удивительного. А тогда это прозвучало громом среди ясного неба. Кто такая? Кто ее сюда допустил? Оказалось, что ее, при всем желании, не допустить было невозможно. Потому что она пришла сюда на праздник своего сына. Это была мать первого космонавта Юрия Гагарина (37).

 

Юрий Гагарин:

К нашему дому приходило много народу: школьники с учителями, колхозники, пришла даже группа дряхлых старушек. Их интересовало, видел ли я в небесах господа бога. Я вынужден был разочаровать их. Полет человека в космос нанес сокрушительный удар церковникам. В потоках писем, идущих ко мне, я с удовлетворением читал признания, в которых верующие под впечатлением достижений науки отрекались от бога, соглашались с тем, что бога нет и все связанное с его именем — выдумка и чепуха (13).

 

Анна Тимофеевна Гагарина:

Следующий день прошел в хлопотах. Утром нам принесли пригласительные билеты на торжественный вечер в Кремле 14 апреля. Алексею Ивановичу вручили конверт с надписью: «Гагарину А. И. с супругой». Он на меня поглядел и головой покачал:

— Супруга! — Слово ему показалось торжественным. — Вы в чем же в Кремль идти собираетесь, супруга?

Я обомлела. Стала прикидывать, успею ли до Гжатска и обратно обернуться. Но распорядитель встречи понял, предупредил: начальством выданы деньги на экипировку. Скажите размеры. Перечислите, что нужно (38).

 

Экипировка для матери

Пальто летнее. Пальто зимнее. Плащ —1. Платья — 2. Платок пуховый. Туфли — 2 пары. Белье — 6 пар. Чулки — 6 пар. Кофта шерстяная — 1 шт.

Экипировка для отца

Пальто летнее и зимнее. Плащ. Фуражка. Белье — 6 пар. Рубашки — 6 штук. Костюм — 2 (темно-серый и темный). Ботинки — 2 пары (светлые и темные). Галстуки — 4. Носовые платки — 6 шт. Носки — 6 пар <…>

Двум братьям и сестре т. Гагарина Ю. А. — по 1000 рублей. Управляющий Делами Совета Министров СССР Степанов (35).

 

Семью собрали в Москве, одели, причесали, обувь подобрали, пальто, костюм по размеру. Алексей Иванович долго хвастался перед соседями своей тростью и каракулевой шапкой, подаренными правительством. В каракуле, правда, по городу он не ходил, а вот трость любил (39).

 

Анна Тимофеевна Гагарина:

После демонстрации нас проводили в Кремль. Один из руководителей Коммунистической партии… (38).

 

Все, кто бывал у Гагариных, видели в дальней комнате большой портрет Н. С. Хрущева, исполненный на ковре. После октябрьского пленума ЦК <когда Н. С. Хрущев был снят> им не раз намекали, что ковер этот надо куда-то переместить, а попросту убрать… Однако Алексей Иванович смотрел на советчиков и вроде молча соглашался, в разговор на эту тему особо не вступал, и ковер продолжал висеть. А мне он прямо сказал:

— А я Хрущева уважаю за то, что он не побрезговал мной… в кои это времена можно было, чтоб меня, простого колхозника, царь поцеловал! Я понимаю, что это из-за Юрки… Но вот посмотри! — Он принес и показал телеграмму Н. С. Хрущева и Н. П. Хрущевой с соболезнованиями по поводу гибели Юрия Алексеевича. — Видишь, — продолжал Алексей Иванович, — какой душевный человек Хрущев. И тут не забыл. Может, если бы был Хрущев, и Юрка жив остался (40).

 

Анна Тимофеевна Гагарина:

Один из руководителей Коммунистической партии… предложил:

— Давайте-ка пообедаем в тишине! Люди вы застенчивые, робкие, на приеме, пожалуй, голодными можете остаться…

В уютной комнате был накрыт стол, подали вкусный русский обед. <…> В честь космической победы советских людей организовали концерт лучших артистов. Мы сидели впереди. Чувствовали себя немного скованно — ведь такой пышности нам не доводилось видеть. Анастас Иванович Микоян, который сидел на концерте рядом с Алексеем Ивановичем, понял наше состояние, хотел помочь освоиться, потихоньку рассказывая о выступавших. Танцевала известная балерина. Анастас Иванович наклонился к Алеше, заметил:

— Какая фигура!

Алеша его тона не понял, с осуждением ответил:

— Да, да, платье ей надо бы подлиннее! (38).

 

В заключение вечера труппой Гаванского мюзик-холла было дано эстрадное представление — так называемое «шоу». Наибольшим успехом у зрителей, трижды заставивших бисировать певца и певицу, пользовалась песенка, припев которой в переводе на русский язык звучал примерно так: «А кто не хочет строить вместе с нами социализм — пусть выпьет пурген…» (41).

 

Би-би-си: А чем потчевали в Кремле героя?

Сергей Хрущев: Это было огромное торжество. Все конструкторы тоже были там. Их не называли, но все присутствующие знали, кто есть кто. Я тоже был на этом приеме.

Водкой нас не поили. Было много грузинских вин. Вообще приемы тогда не были такими шикарными, как сейчас. <…> И прием в честь Гагарина был, в общем-то, скромным (6).

 

Столы были накрыты более чем щедро.

«Пить надо в меру», — сказал Неру;

«Выпьем все, что налито», — сказал Броз Тито;

«Пить надо досыта», — сказал Никита!

Эти стихи неизвестного «народного» поэта часто повторялись за нашим праздничным столом (42).

 

Би-би-си: После приема вы поехали с отцом домой? Как он вел себя?

Сергей Хрущев: Вы знаете, он был очень возбужденным и счастливым. Дома он ходил взад-вперед и все спрашивал нас: «Неужели свершилось?» Допоздна рассуждал о том, что мы еще раз доказали превосходство над американцами — и первый спутник наш, и первый человек в космосе тоже наш. Ну и уставшим он был очень. Это же было уже 14 апреля. Два дня стресса и нервов (6).

 

Алексей Кириллов, заместитель начальника космодрома «Байконур»:

После пуска Гагарина и других мне приходилось быть на приеме в Кремле. В Георгиевском зале собиралась масса народа — порядка полутора-двух тысяч человек, нас, участников событий, были считаные единицы, остальные — празднующие эти достижения нашей науки и техники. Мы, как правило, отдельной кучкой стояли в сторонке, и, конечно, здесь главным действующим лицом был очередной космонавт, проявивший исключительное геройство, которого награждали, которого славословили и пр. И я наблюдал за Сергеем Павловичем (Королевым) он был спокоен, он принимал это как должное. Глаза его выражали всё. В них была вполне понятная и объяснимая тоска. Он фактически был в какой-то мере обижен, что ли, или глубоко оскорблен тем, что вот мы все создатели этого вида техники, которые обеспечили запуск этого человека на орбиту (который выполнил очень ограниченную задачу, которую может выполнить любой другой летчик), мы оставались в тени, как будто мы здесь совершенно ни при чем, наравне с этой многотысячной толпой участников этого банкета. И эта тоска у него в глазах, эта боль — они всегда просматривались, но он ни разу не обмолвился ни одним словом. Ни разу[35] (43).

 

А. Сидцики выделяет даже четыре заинтересованные профессиональные группы, вовлеченные в советскую ракетно-космическую программу: инженеры, артиллерийские офицеры, «оборонка» и компартия. «Инженеров вели идеалистические мечты об исследовании космоса… Артиллеристам было нужно новое поколение стратегического оружия… Перед „оборонкой“ стояла задача развития военной мощи страны. А партийные лидеры, в частности Сталин и Хрущев, были ведомы политической логикой холодной войны… Каждая группа имела свои интересы, но за период в полтора десятилетия после окончания войны их мотивации так пересеклись в критических точках, что позволили осуществить первую в мире космическую программу» ( Siddiqi A. A. Challenge to Apollo: The Soviet Union and the Space Race, 1945–1974. — Washington D. C., NASA History Division Office of Policy and Plans, 2000) (35).

 

Абдул-Рахман Везиров, секретарь ЦК ВЛКСМ:

Редакция «Известий», которой тогда руководил знаменитый Аджубей А. И., умудрилась в течение дня выпустить специальную книжку «Советский человек в космосе», небольшую, с портретом Юрия Гагарина, тиражом 300 тысяч экземпляров.

Вместе с супругой мы были в Грановитой палате в кругу моих коллег. После нескольких тостов Хрущев с Гагариным пересекли Георгиевский зал и появились в Грановитой палате, и Юрий Алексеевич познакомил Никиту Сергеевича с молодыми людьми, столпившимися за соседним столом. Это были мало кому знакомые будущие космонавты (44).

 

Из Кремлевского дворца Юру и Валю уже поздно ночью отвезли в один из особняков для сверхвысоких гостей на Ленинских горах. Юра подошел к большому зеркалу, посмотрел на свое отражение, потрогал Золотую Звезду и сказал тихо жене:

— Понимаешь, Валюта, я даже не предполагал, что будет такая встреча. Думал, ну, слетаю, ну, вернусь… А чтобы вот так… Не думал… (36).

 

Абдул-Рахман Везиров:

После приема Гагарин с супругой, его родители остались ночевать в Кремле. Через день Юрий Алексеевич с Валентиной Ивановной и их две дочери стали нашими гостями в Переделкине, где у ЦК ВЛКСМ был небольшой дом, куда мы приезжали семьями на выходные (44).

 

Постановление Совета Министров СССР от 13 апреля 1961 г. «О денежном вознаграждении т. Гагарину Ю. А. за образцовое выполнение специального задания»:

СЕКРЕТНО

Совет Министров Союза ССР постановляет:

За образцовое выполнение специального задания по осуществлению первого в истории человечества полета в космос 12 апреля 1961 г. на корабле-спутнике «Восток» и проявленный при этом беспримерный героический подвиг майору Гагарину Юрию Алексеевичу выдать денежное вознаграждение в сумме пятнадцати тысяч рублей из резервного фонда Совета Министров СССР.

Председатель Совета Министров Союза ССР Н. Хрущев Управляющий Делами Совета Министров СССР Г. Степанов (35).

 

Георгии Гречко:

Гагарин приехал к нам в КБ, чтобы поблагодарить конструкторов за корабль. Вообще-то мы были секретным предприятием, контроль строжайший, вход только по спецпропускам. Но люди узнали о том, что приезжает первый космонавт, и стихийно собрались у проходной на митинг. В итоге мы просто открыли ворота, и полгорода оказалось на территории секретного «ящика» — дело по тем временам неслыханное. Когда Гагарин приехал, одна женщина так на него кинулась с букетом, что он даже отшатнулся от нее назад. И когда потом у него журналисты спрашивали, какой момент был самым страшным, он ответил: «Вот, когда женщина с цветами на меня набросилась» (45).

 

Подлипки, 15.04.1961.

Люди сидели даже на деревьях. Королев тогда показал Гагарину на эту толпу и сказал: «Юра, ты видишь их? Это они тебя породили, так что не зазнавайся» (46).

 

В узком кругу он <Гагарин> как-то сказал:

— Недавно мне довелось где-то прочитать такую мысль: «Лучше быть заслуживающим почестей, но не получать их, чем пользоваться ими незаслуженно». Здесь очень верно указывается на то состояние, которое так нередко приходится в какой-то мере испытывать.

И после короткого молчания добавил:

— Во всяком случае мне (49).

 

На четвертый день после своего исторического полета Гагарин встретился в Москве с журналистами в Большом зале Дома ученых на Кропоткинской (50).

 

Ярослав Голованов:

Пресс-конференция Юрия Гагарина. Пошел на него поглазеть. Маленький! Симпатичный. Какой-то ладненький. Очень обаятельный. При этом страшно боится сказать что-то не то, все время оглядывается на академика Евгения Константиновича Федорова, который выбивается из сил, делая вид, что он якобы имеет самое непосредственное отношение к этому историческому событию. Гагарин мне понравился. Самое интересное, что я узнал на той пресс-конференции, что он весил 69,5 килограмма (51).

 

Вопрос: Когда будет новый полет в космос?

Ответ <Гагарина>: Думаю, что этот полет будет совершен нашими учеными и космонавтами, когда это потребуется (21).

 

Газета «Известия», 14 апреля 1962 года:

Без крикливых заявлений и рекламного набата, спокойно и решительно мы прокладывали все новые и новые трассы во Вселенной, следуя научно продуманному стратегическому плану (52).

 

Юрий Гагарин на пресс-конференции:

Лично я хочу еще много летать в космосе. Летать мне понравилось. Хочу слетать к Венере, к Марсу, по-настоящему полетать (53).

 

Ничего из того, что он сказал, не помогло прояснить те вопросы, которые возникли касательно его состоявшегося в среду космического полета… На протяжении двухчасовой, транслировавшейся по телевидению пресс-конференции Гагарин ни разу не ответил напрямую на вопросы, заданные из зала. Он зачитал подготовленное заявление и затем дал несколько ответов на серию письменных вопросов, которые, как он сказал, были вручены ему заранее (54).

 

Его пресс-конференции были помпезными театральными постановками, в высшей степени заорганизованными; вопросы ограничивались по соображениям временного регламента и безопасности, а атмосфера была настолько безличной, насколько она может быть во время брифинга в казарме (55).

 

Ярослав Голованов:

Первого космонавта приняли с воодушевлением невероятным. Аплодисменты накатывались на него чуть ли не после каждой произнесенной им фразы. В президиум посыпались записки. Академик Е. К. Федоров взялся их «фильтровать». Большинство откладывал в сторону, на других что-то надписывал. Зачем? Не доверял Гагарину? Почему? Ведь это мы в зале его еще не знали. Но те, кто сидел в президиуме, давно знали, что это не только на редкость обаятельный, но и умный человек, знания, убеждения и такт которого ни в каких подпорках не нуждались.

— Когда вам сообщили о том, что вы первый кандидат? — прочитал Гагарин очередную записку, улыбнулся какой-то извиняющейся улыбкой и ответил: — О том, что я первый кандидат, сообщили мне своевременно.

Зал засмеялся. Зал продолжал любить этого невысокого, удивительно приятного майора и смехом хотел ободрить его, помочь справиться с тем чувством неловкости, какое вызвал навязанный ему ответ (50).

 

— Отличались ли истинные условия вашего полета от тех условий, которые вы представляли себе до полета?

— В книге Циолковского очень хорошо описаны факторы космического полета, — ответил Юрий Алексеевич, — и те факторы, с которыми я встретился, почти не отличаются от его описания (56).

 

— А какой иллюминатор у вашего корабля? Квадратный? Круглый?

<Гагарин:> — Хороший иллюминатор, очень хороший! (57).

 

Ярослав Голованов:

Через много лет мы с Гагариным вспомнили ту пресс-конференцию, и он признался, что почувствовал тогда себя не в своей тарелке. Чуть позже на одном «космическом» юбилее, который отмечался в довольно узком кругу, был веселый капустник, где пародировали подобные встречи.

Вопрос: Вы говорили, что ели в космосе варенье из смородины. Какая была смородина — красная или черная?

Ответ: (долго шепчется с академиком Е. К. Федоровым) Хорошая была смородина.

Помню, Сергей Павлович Королев смеялся тогда до слез (50).

 

Том Вулф «Нужная вещь»:

Советы продолжали держать в тайне имя Главного конструктора. Впрочем, они скрывали имена всех, кто готовил полет Гагарина, за исключением самого космонавта. Они не печатали в прессе никаких фотографий ракет и не сообщали даже таких элементарных сведений, как длина и осевая нагрузка ракеты. Подобная политика, несомненно, только разжигала воображение. «Интеграл»! Секретность теперь считалась «русским приемом». Чего бы ни добилось ЦРУ в других частях света, в Советском Союзе оно терпело неудачу. Разведать что-нибудь о советской космической программе практически не удавалось. Были известны лишь две вещи: во-первых, то, что Советы способны запустить космический корабль огромного веса, в пять тонн; во-вторых, какую бы цель ни ставили перед собой в НАСА, Советский Союз достигал ее первым. Основываясь на этих обрывках информации, все в правительстве, от президента Кеннеди до Боба Гилрута, начали переживать бессознательную вспышку воображения, подобно древним, которые, глядя на звезды в небе, видели в них очертания… огромного медведя! Созвездие Большой Медведицы!.. (58).

 

Насколько мы были пропитаны и заморочены этой секретностью, показывает такой пустяковый, но очень характерный эпизод: преподаватель физкультуры сподобился как-то потерять в электричке записную книжку с фамилиями космонавтов, тогда еще никому не известными. Напротив фамилий стояли условные значки: количество тренировок, трудности или успехи — и ничего больше! Что уж тут страшного-то?! Но по всем канонам и по внутреннему своему убеждению он должен был доложить начальству — и доложил. С ним ничего не сделали — не расстреляли и не посадили, но из Центра уволили (15).

 

Анна Тимофеевна Гагарина:

Радость тех дней омрачена была лишь одним неприятным эпизодом. Вернулись мы из Москвы домой и обнаружили, что пуст ящик комода, где хранились наши семейные фотографии, письма, Юрины конспекты, дневники еще со школьных времен. Вел он их всегда аккуратно, собирал. Я эту привычку поддерживала. Спрашиваем у Тамары, Юрика, где же все бумаги. Ребята растерянные, отвечают, что у них «дяденьки» попросили. Издания самые солидные называли, обещались, мол, вернуть. Не вернули — до сих пор (38).

 

Распоряжение Совета Министров СССР от 18 апреля 1961 г. о подарках Ю. А. Гагарину:

СЕКРЕТНО

1. Признать необходимым подарить от имени Правительства СССР первому летчику-космонавту СССР майору Гагарину Ю. А. и членам его семьи автомашину «Волга», жилой дом, мебель и экипировку согласно приложению. Отнести связанные с этим расходы за счет резервного фонда Совета Министров СССР.

2. Обязать Министерство обороны СССР (т. Малиновского) выделить майору Гагарину Ю. А. четырехкомнатную квартиру по месту службы.

Секретно. Приложение к распоряжению Совета Министров СССР от 18 апреля 1961 года № 1037.

1. Меблировка спальни, столовой, детской, кабинета, кухни.

2. Автомашина «Волга».

Председатель Совета Министров Союза ССР Н. Хрущев (35).

 

На вокзал в этот день Репиных хотел подвезти сам Гагарин. Было на чем — космонавту подарили черную «Волгу»[36]. Но только Юрий сел за руль, как машина «уткнулась» в водосточную трубу. Его товарищ только засмеялся, выгнал Юру с водительского места и сам сел за руль (59).

 

3. Телевизор «Рубин». 4. Радиола «Люкс». 5. Стиральная машина. 6. Холодильник. 7. Пылесос. 8. Ковровые дорожки. 9. Пианино. 10. Постельное белье — 6 комплектов. 11. Одеяла — 2 штуки.

Для родителей т. Гагарина Ю. А.:

Сборный дом из трех комнат (35).

 

Анна Тимофеевна Гагарина:

Напротив нашего домика стали строить новый дом. Стройка не такой сюрприз, который можно скрыть. Работники райкома партии советовались с нами, как лучше его поставить, как распланировать. Алексею Ивановичу было в новинку, что жить он будет в доме, созданном не его руками. Люди мы не капризные, никаких особых запросов не высказывали. Строители поставили на фундамент обычную трехкомнатную секцию-квартиру, накрыли ее крышей. Получилась городская квартира в саду. Землю вокруг обнесли заборчиком, предложили разбить цветник.

— А картошку, лук, свеклу, морковь, клубнику где же посадить? — спросил Алексей Иванович.

Работник райкома партии, который с нами договаривался, засмеялся:

— Понимаете ли, мы подумали: неудобно будет, что родители первого космонавта в земле возятся…

— Чего неудобно-то? (38).

 

…Гагариным предлагали высадить перед домом розовые кусты, но они отказались и выращивали там овощи и фрукты. С фруктами, кстати, связан любопытный эпизод, хорошо иллюстрирующий характер отца космонавта. В саду у Гагариных посадили несколько яблонь, специально привезенных из ботанического сада. Деревья принялись и хорошо плодоносили. Летом, когда урожай дозревал, Алексей Иванович собирал яблоки в ящики, садился перед домом и… продавал их. В горкоме партии узнают об этом и бегут читать мораль: «Что же ты, Алексей Иванович, позоришься! Разве тебе денег не хватает?» — «А я что, украл яблоки? — отвечал он. — Свои продаю» (61).

 

— Я до сих пор помню, как Анна Тимофеевна Гагарина выходила на центральную площадь города и торговала яблоками прямо под окнами исполкома, — рассказывает бывшая соседка. — Председатель исполкома самолично бежал скупать у нее фрукты, чтобы она быстрее ушла (34).

 

…Телевизор. Радиоприемник. Мебель на три комнаты (35).