Горло сковал подступивший ком обиды, и я сглотнула его.

Когда я вернулась в реальность из запутанного мира собственных мыслей, то заметила, что Блейк застегивает молнию на джинсах. Проведя рукой по волосам, я сползла с высокой тумбы и опустила юбку вниз. Блейк поднял с пола свою белую майку и натянул ее. Поймав на себе мой затуманенный взгляд, он безразлично улыбнулся. Я не стала делать то же самое в ответ.

— Тебя подвести? — спросил он.

Обычно это делает Джесс, но сегодня мне не хотелось тревожить подругу, тем более она говорила о каких-то делах на вечер, поэтому я кивнула Блейку.

Выходя из кладовой комнаты, я застегивала верхние пуговицы рубашки и одновременно набирала Джесс сообщение о том, что меня подвезет Блейк. Она знает о нем. Знает о том, что мы… помогаем друг другу расслабиться. Подруга не обвиняет меня, но считает чокнутой, потому что я сплю с красивым, горячим парнем и даже не пытаюсь предложить ему встречаться. Каждый раз, когда она заводит разговор на эту тему, я говорю ей, что ни мне, ни Блейку не нужны отношения, и нас вполне устраивает такое положение вещей. Но Джесс все равно называет меня ненормальной.

Она права.

Я ненормальная.

По крайней мере, я не та, какой была раньше.

До того, как я встретила Зака, как рассталась с ним, я бы ни за что не ввязалась в то, что сейчас связывает меня и Блейка. Секс без обязательств? Это не про Наоми Питерсон!

Поправка. Не про прежнюю Наоми Питерсон.

Теперь я другая. Ненормальная. Чокнутая. Пусть называют меня, как угодно. Мне все равно.

Я и Блейк покинули кафе половина десятого. Блейк закрыл его, убрал ключ в передний карман джинсов с протертыми коленями и направился к своему огромному крутому байку, припаркованному у «Голд». Я не знаю, на какие деньги он купил его. Блейк не из богатой семьи. Будь это так, он бы не устроился к дяде в крохотное кафе-бар помощником. Может, он копил… я не знаю. И не хочу знать. Чем меньше информации в моей голове, тем лучше. В конце концов, я боюсь, что привяжусь к Блейку в случае, если мне станет известно о его жизни больше, чем известно сейчас. Я думаю, Блейк думает точно так же по отношению ко мне.

Опасно привязываться к кому-то. Опасно бросаться с головой в омут обманчивых чувств. Опасно доверять тому, кого не знаешь. Точнее думаешь, что знаешь, но на самом деле это не так.

Однажды я привязалась.

Однажды я влюбилась.

Однажды я доверилась тому, кого знала. Точнее мне казалось, что я знала этого человека. Как оказалось, я совершила ошибку.

Я получила свой урок.

Было больно. Очень больно. Но теперь я знаю, я уверена, что больше никогда так не поступлю вновь.

Блейк остановился напротив моего дома. Я убрала руки с его талии и слезла с мотоцикла. Устало обернувшись, я наткнулась на кромешную тьму в окнах. Никого нет? Класс.

— Спасибо, что подвез, — взглянув на Блейка, поблагодарила я.

Он расслабленно держался за руль байка и смотрел на меня.

— Не за что, — ответил он.

Я не знала, какого черта стою на месте и не ухожу. Я не собиралась ничего говорить Блейку, но сдвинуться с места, почему-то, не могла.

Вздохнув, я поправила сумку на плече и кратко улыбнулась парню.

— Пока, — сказала я и развернулась, чтобы уйти.

— Погоди, — он поймал меня, сжав пальцами запястье.

Блейк притянул меня к себе так быстро, что я даже не успела повернуться к нему. Я столкнулась с ним лицом к лицу, когда он собирался поцеловать меня. Я положила руку ему на грудь прежде, чем наши губы успели соприкоснуться.

— Не надо, — прошептала я, опустив глаза вниз.

Блейк издал громоздкий вздох и отпустил меня.

— Окей, — монотонно отозвался он.

Я сделала шаг назад и, не поднимая головы, поспешила к дому.

Когда я дошла до входной двери, до меня донесся звук отъезжающего байка. Достав ключ, я вставила его в замочную скважину и сделала два оборота влево. Я вошла в прихожую и закрыла за собой дверь. Подняла руку и нащупала выключатель. Коридор озарил тусклый свет, и я протерла глаза. Отвыкнуть от темноты мне удалось за считанные секунды, но тьму внутри себя выгнать было не так-то просто. Сколько бы раз я ни пыталась сделать это, каждая чертова попытка тонула под бесконечным грузом тщетности.

Я безнадежна.

Я давно это поняла.

Я больше не сопротивляюсь.

Все, что мне остается делать, это искать силы для восстановления. Потому что я разобрана по частям, как долбанный, старый, никому не нужный автомобиль.

Я провела по лицу ладонями и оттолкнулась от входной двери, о которую опиралась. Сняв балетки, я проковыляла до лестницы. Осматриваясь, я поднялась наверх и, не доходя до своей комнаты, прошла в ванную в конце коридора.

Несколько минут я пялилась на свое отражение в зеркале и пыталась понять, что в нем не так. Что во мне не так. И с такими мыслями я встречаю себя в зеркале каждый гребаный день, отчаянно пытаясь понять, в какой именно черте моего лица Зак Роджерс нашел причину для недоверия и бросил меня.

Я знаю, что ни в чем не виновата перед ним, но почему порой чувствую себя последней сволочью оттого, что разбила Заку сердце?

А ведь это не так.

Зак разбил мне сердце. И себе. И не я причина нашего расставания.

Господи.

Все могло быть иначе, если бы он доверился мне. Просто. Доверился.

Я подняла голову и встретилась с безжизненными, пустыми глазами, которые не блестят вот уже десять месяцев.

Люблю ли я Зака Роджерса сейчас?

Нет. Наверное, уже нет.

Скучаю ли?

Да.

Сожалею ли?

Черт, да!

Но я не люблю.

Я не люблю его.

Не люблю…

Не люблю…

Не люблю!

Я стукнула по раковине, о которую облокачивалась, и зажмурила глаза. Какого черта? Просто. Какого. Черта. Почему он не уходит у меня из головы? Почему, черт подери, он не может оставить меня в покое даже спустя столько дней, недель?!

Джесс втирала мне на протяжении трех месяцев всю ту чушь про то, что время поможет мне забыть Зака. Теперь я абсолютно убеждена, что все это не более чем отговорка, Насмешка Судьбы с большой буквы, уместившаяся в нескольких словах. Пустых словах.

Нет ничего лживее того, что время поможет справиться с чем-то. Все зависит только от нас. Мы можем страдать всю жизнь, или забыть это мучительное Что-то на следующий день. Время здесь совершенно не причем. Оно лишь напоминает нам о том, что жизнь не длится вечно. Оно подсказывает, что переживать, тосковать, грустить до конца своих дней нельзя, ведь нас окружает столько прекрасных вещей! А мы пропускаем все это, погрузившись в зловещее негодование, вызванное определенными событиями.

Время — слово-обман. Оно значит все и одновременно не имеет ни грамма значимости.

Необъяснимый всплеск гнева испарился так же внезапно, как и появился. Я отклонилась назад и стянула с волос резинку. Водопад темных, волнистых локонов спал на плечи. Я давно не подстригалась, и волосы едва-едва касались поясницы. Но это слишком. Надо не забыть записаться в парикмахерскую.

Я приняла ванную, и когда вышла из нее, стрелки часов переваливали за полночь. А родители так и не вернулись…

Нет, мне не интересно, где они.

Дойдя, наконец, до своей комнаты, я запрыгнула в постель и взяла телефон.

Одно сообщение от Джесс:

«Как вы доехали? Напиши мне. Я волнуюсь»

Я усмехнулась. Иногда Джесс перебарщивала с заботой. Она видела, какие последствия повлекло за собой расставание с Заком. Я ломалась на ее глазах раз за разом, и Джесс переживала за меня все это время. Она и сейчас волнуется, даже когда я говорю ей, что в порядке. Но Джесс знает правду. Она чувствует ее, и я понятия не имею, как.

Я стала набирать ей сообщение:

«Все в порядке, мамочка. Я дома и ложусь спать»

Ответ пришел незамедлительно:

«ХА-ХА-ХА. Очень смешно, Наоми. Ладно, поговорим завтра. Люблю тебя»

Я написала ей:

«Я тебя тоже, Джесс»

И этого всегда будет достаточно.

От Джессики больше не приходило сообщений.

 

ВТОРАЯ ГЛАВА

Я была не права, когда говорила, что у кафе «Голд» нет плюсов. Они есть. Их целых два.

Первый — музыка. Макс поклонник старого рока, и в этом он мне очень нравится. Точнее это единственное, что мне нравится в нем. «Sex Pistols», «Led Zeppelin», «Bad Company», «Black Crowes», «David Lee Roth», «Judas Priest»…

Второй плюс — Блейк. И как я забыла сказать о нем сразу?

Но сегодня я могла наслаждаться лишь одной положительной чертой этого скудного кафе. И, к сожалению, не Блейком.

Как только я приехала на работу к восьми часам утра (мне выпало сразу две смены — дневная и вечерняя — и я не стала будить Джессику, чтобы она подвезла меня), то услышала разговор Лессы и Тео Майклсона — еще одного официанта, милого, русоволосого парня невысокого роста, — о том, что сегодня они не смогут понаблюдать за упругой задницей Блейка, потому что у него возникли какие-то дела, и он отпросился у Макса. Возможно, не появится на работе еще и завтра.

Тео — гей. И он сходит с ума по Блейку. Конечно, Блейк ничего не знает об этом, потому что мы — вся дружная кучка официантов — поклялись Тео, что его глубокая симпатия к Блейку уйдет с нами в могилу. И я молчала не только с Блейком о Тео, но и с Тео о Блейке, потому что Тео сошел бы с ума, если бы узнал, что я сплю с предметом его воздыхания.